Все три синоптические Евангелия — от Матфея, от Марка и от Луки — сохранили для нас Христовы слова о тех, кто каким-либо образом склоняет к греху других людей: «Невозможно не прийти соблазнам, но горе тому, через кого они приходят; лучше было бы ему, если бы мельничный жернов повесили ему на шею и бросили его в море, нежели чтобы он соблазнил одного из малых сих» (Лк. 17:1–2). Из этих слов Христа очевидно, что тому, кто является соблазном для других, лучше было бы и вовсе не появляться на свет, конечная судьба такого человека крайне незавидна. Можно было бы сказать, что Спаситель здесь не вполне справедлив, что можно было бы отнестись к таким людям мягче, и что в словах Христа есть намёк на гнев Божий, но у нас есть слова пророка Исайи, который от лица Бога сказал так: «Гнева нет во Мне. Но если бы кто противопоставил Мне в нём волчцы и тёрны, Я войною пойду против него, выжгу его совсем» (Ис. 27:4). В Боге нет гнева, но есть ревностное отношение к тому, что делает Он Сам для спасения людей от вечной погибели. Бог наставляет, утешает, прощает и призывает к перемене человеческого естества от худшего к лучшему, Бог даёт для этого человеку все необходимые средства, а к тем, кто пытается противостоять Богу в этом действии, Он относится также, как хозяин виноградника относится к сорнякам, — Бог истребляет таких людей.

И слова Христовы, и слова пророка Исайи очень пугающие, потому как каждый из нас может в какой-то момент своей жизни послужить соблазном для других, это может случиться незаметно, против нашей воле, к примеру, так, как произошло отречение апостола Петра, он, как мы знаем из Евангелия, вовсе не планировал отрекаться от своего Учителя, напротив, он хотел умереть за Него, а потому Пётр и сказал: «Господи! с Тобою я готов и в темницу и на смерть идти» (Лк. 22:33). Но тем не менее произошло то, что произошло, возможно, виной тому излишняя самоуверенность. Подобным образом происходит впадение человека и во многие иные грехи, а потому нам всем стоит усердно молиться и о том, чтобы ненароком не стать на пути кого-либо ко Христу.

В сегодняшнем чтении мы слышим, как пророк говорит о наступлении страшного времени, в которое Бог собирается наказать обитателей земли и выстроить новые отношения со своим народом. Слова Исаии кажутся нам страшными, потому что мы воспринимаем их изнутри собственной картины мира, которая, осознаём мы это или нет, испытала сильное влияние Нового Завета. Нам сложно себе представить, насколько за две тысячи лет изменились наши представления о Боге, ведь сегодня даже человек неверующий если и представляет Бога, говорит о нём как о добром, благом, справедливом и любящем.

Но неужели в Ветхом Завете Бог был другой? Ведь если Он Бог, Он не должен меняться. Конечно, не должен. Бог и не меняется, меняются средства его педагогики. Меняется язык, которым описываются Его действия. И если читать Ветхий Завет, понимая особенность его языка, можно увидеть, что Бог тот же, в Своей любви и заботе.

Исаия говорит, что Господь выходит наказать обителей земли за их беззакония, но, если мы посмотрим на действия, которые предпринимает Бог, мы увидим, что Он поражает левиафана, древнего змея, который в Писании всегда был образом зла. Таким образом, наказывая людей, Бог обращает свой меч не против них, но против зла, которым они поражены. Он борется не против людей, но за них, за то, чтобы их поступки соответствовали тем духовным законам, которые Он вложил в мир при его сотворении.

Но особенно в ветхозаветные времена Бог заботится о своём народе, который предстаёт в чтении в образе виноградника. Как садовник, который хочет получить добрый плод, Бог поливает виноградник и стережёт его от грабителей... Но, если в нём появляются сорняки, Он выжигает их нещадно. Не потому, что ему его не жаль, а потому что плод, который Бог ждёт от него, — это праведная жизнь. Жизнь, которая может стать примером для всех народов.

Представим себе редактора, который готовит орфографический словарь. Он вычищает из него ошибки очень тщательно... потому что для него отсутствие ошибок — это основа будущей грамотности людей. Конечно, только словарем грамотность никак не создаётся, но, если он полон ошибок, она становится практически невозможной.

В нравственной жизни то же самое происходит с народом Божиим. Ему даны заповеди, потому что он должен стать эталоном поведения для язычников. И если он позволяет себе грехи — это оказывается не только его личным выбором, или личной проблемой... Ведь народы земли должны брать с него пример.

Но вот сегодня книга пророка Исаии обращена к христианам как новому Божьему народу. Понимаем ли мы, какую ответственность это налагает на каждого из нас? И готовы ли мы быть примером для окружающих нас людей?

В книге пророка Исайи под виноградником всегда понимается народ Израиля. Именно этот народ Бог хранил, оберегал, возделывал, всячески о нем заботился и делал все возможное для его процветания. Собственно, исторические книги Ветхого Завета говорят именно об этом: они подробно описывают как реализовывалась забота Бога о Его «возлюбленном винограднике».

Такой образ Исайя использует не случайно: он мог бы использовать и какое-то другое сравнение, к примеру, розарий или нечто подобное, то, что приятно для глаз и для обоняния, но при этом не имеет никакой практической ценности. Но пророк сравнивает израильский народ именно с виноградником, у которого, как мы понимаем, есть цель и никакой хозяин не станет заниматься этим растением ради его цветения или ради запаха, но все жаждут получить от него плод, то есть, собственно виноград. Если же этого по каким-то причинам не происходит, то разумный хозяин делает выводы и меняет свою сельскохозяйственную стратегию.

Все сказанное применимо и к взаимоотношениям Бога и Его возлюбленного народа. Бог охраняет и заботится, а в качестве плода он ждет вполне конкретных вещей: он ждет праведности, ждет милосердия внутри народа, ждет того, что израильский народ будет образцом для подражания для всех других народов. А конечная цель существования этого народа и сопутствующей заботы Бога состоит в том, что из израильского народа произойдет Спаситель мира Христос. Все, что Бог делает в отношении Израиля, подчинено этой цели, ее достижение было бы невозможно, если бы народ в какой-то момент уклонился в язычество и отошел от почитания Единого Истинного Бога, если бы люди перестали исполнять нравственные и ритуальные требования Ветхого Завета.

Бог, как об этом свидетельствует Исайя, не гневается — «Гнева нет во Мне» — так выражена мысль пророка, — но при этом мы слышим страшное предупреждение: «если бы кто противопоставил Мне в нем волчцы и терны, Я войною пойду против него, выжгу его совсем». У садовника нет гнева в отношении сорняков, но при этом садовник нещадно уничтожает их. Так поступал и Бог в отношении Своего народа: те, кто приносит в него волчцы неверия и терны беззакония, будут уничтожены, Бог не попустит, чтобы что-то воспрепятствовало осуществлению Его замысла — пришествию в мир Христа Спасителя.

Открывая Библию на первых страницах, мы встречаем описание сотворения мира. При этом внимательный читатель замечает, что Бог, сотворив землю, обращается к ней с повелением, которое она исполняет. «Да произрастит земля зелень, да произведет душу живую…» На все эти повеления она активно отвечает, проявляя послушание. В отличие от земли, люди ведут себя совершенно иначе, их роль оказывается в большей степени разрушительной.
Сегодняшнее чтение из книги пророка Исаии начинается с образного описания того, что Бог обращается к земле, для того, чтобы навести на ней порядок. Он предстает перед читателями в образе властелина, который карает людей за их беззакония. При этом земля не лицемерит перед Ним, но свидетельствует о преступлениях людей, которые на ней живут. Мир сотворен Богом благим и соответствует правде Божией, на своем языке он вопиет к Богу о той неправде, которая в нем совершается. Земля, которая в Писании называется Божией, буквально изгоняет из себя людей, когда мера их грехов переполнена. Она открывает кровь всех убитых, чтобы преступление было явным.

Но что происходит дальше? В первую очередь Бог карает не людей, но Левиафана, древнего змея, который традиционно воспринимается как образ лукавого, того, кто искусил людей в саду Эдемском. Кто же совершал преступления, о которых говорилось в начале чтения? Разве не люди? Люди, конечно! Но борьба Бога не против людей, а против зла, у которого они оказываются в плену. И это очень глубокая и верная мысль: христианство никогда не борется с человеком и не враждует против него, оно борется со злом, которое в нем находится, борется за него, за Его жизнь без зла и греха.

Бог предстает перед нами хозяином виноградника. Он оберегает его, заботится о нем, но готов сжечь в нем сорняки, которые заполоняют его. Причем, как кажется, если бы это делал человек — он делал бы это со злобой… Но Бог говорит, что в Нем нет гнева. Борьба со злом — это проявление любви в своему творению. Гнев — это человеческая страсть, но Господь существо бесстрастное. Почему же в других случаях Писание говорит нам о Гневе Божием? Потому что оно обращается к нам на человеческом языке. Когда Бог борется со злом, когда Он наводит порядок в винограднике — Его действия решительны и безжалостны ко злу… Но так как зло становится реальной частью нашей жизни, так как оно вплетается в плоть и кровь нашей жизни — его уничтожение отзывается болью в нас … Но эта боль не результат гнева, а результат любви. И вместо того, чтобы восставать против Бога, возмущаться и стенать над своими ранами, надо вместе с Ним обратиться против зла которое в нас есть, чтобы достичь свободы, ради которой мы и были сотворены.

Наши поступки бывают сознательными и случайными. И если задуматься о последних, мы понимаем, что иногда просто не можем поступить иначе, когда в нашу жизнь вмешиваются законы природы. Бывает же, что нам не хватает знаний, и мы действовали бы по-другому, обладай мы ими во всей полноте. Главным признаком подобных поступков оказывается отсутствие у нас определённого намерения, или их случайность. Так ребёнок, ударивший во время игры другого, спешит заверить взрослого в том, что произошедшее вышло нечаянно, он не чаял, то есть не ожидал такого исхода. Подсознательно ребенок понимает, что, если он не хотел сделать другому больно, его вина не будет такой же, как если бы он нечто подстроил или сделал специально.

Как же на самом деле относиться к нечаянным поступкам? Если от человека они не зависят, в чём же он оказывается виновен?

В сегодняшнем чтении мы слышим историю о Ное и трёх его сыновьях. Не имевший опыта винопития, праотец опьянел и уснул нагим в своём шатре. И хотя иногда нам, совершающим что-то по неведению, можно сказать, что мы должны были бы выяснить, прежде чем действовать, праотцу не у кого было узнать о воздействии вина на организм человека. Иными словам поступок Ноя был случайным и в Писании ничего не говорится о его вине.

Младший из сыновей Ноя — Хам, вошёл в шатёр отца и увидел его нагим. В наши дни понятие наготы в большей степени связано с эротизмом, в то время как в древности оно в первую очередь было связано с потерей статуса и позором. Неслучайно позорящие наказания зачастую были связаны с открытием наготы. Но Хам вошёл в шатёр отца без цели увидеть его наготу и в том, что увидел её, не был виновен. Человек, живущий в современном мире, может случайно столкнуться с самыми разными образами и за само это столкновение ответственности не несёт.

Но если перед нами два случайных поступка, в чём же проблема? Проблема в том, как повёл себя Хам, совершив нечаянно плохой поступок. Писание говорит, что он вышел и рассказал братьям. Может показаться, что в этом действии тоже нет ничего такого, ведь не говорится, что Хам осудил отца, но дело не столько в осуждении, сколько в рассказе о слабости и ошибке. Бывают ситуации, в которых мы говорим о ком-то, предупреждая об опасности или спрашивая совета, не зная, как поступить. Но Хам всё знал и понимал. Он мог прикрыть наготу Отца и снизойти к Его незнанию и немощи, но он не снизошёл.

Мы нередко попадаем в неловкие ситуации, которые лишь отчасти от нас зависят, а иногда не зависят совсем. Бывает так, что к ним приводит логика нашей жизни, а бывает, они входят в неё как искушение. Однако, что бы ни произошло, важнее всего не объективные обстоятельства, а то, как мы ведём себя в них, какую стратегию поведения выбираем.

Ситуация с поведением Хама, захотевшего поглумиться над отцовским проступком, но не поддержанного братьями, очень тонко осмыслена святителем Филаретом Московским. В Ное он видит — не более, не менее! — образ Самого Сына Божия, Христа Спасителя! Не верите? Послушайте, что он пишет: «Ной упившийся, обнажённый, подверженный поруганию (Быт. 9:22), покрываемый (Быт. 9:23), проклинающий (Быт. 9:25), благословляющий (Быт. 9:26-27) не без приличия почитается прообразованием Иисуса Христа, испившего всю чашу ярости Божьей, или паче собственной любви к человеку; обнажённого на кресте, подверженного как в себе самом, так и в своих членах поруганию плотских человеков, но за то их оставляющего под проклятием и в рабстве греха; с благоговением объемлемого под покровом веры истинными чадами Божьими из иудеев и язычников и их благословляющего, распространяющего, посвящающего, воцаряющего».

Невероятный поворот, не правда ли? И, если быть точным, не только святитель Филарет видел в Ное образ Христа: о том же говорили и другие святые отцы. Но как же это возможно? Разве поступок самого Ноя — опьянение от невоздержанности — не достоин порицания?

Но ещё раз вслушаемся в слова святителя, где он говорит о Христе буквально как о «испившем всю чашу... собственной любви к человеку». Какой грандиозный образ! Сын Божий — словно горячо влюблённый юноша, опьянённый не вином, но своей любовью — не замечающий холодности возлюбленной, пропускающий мимо ушей её колкие насмешки, прощающий любые обиды и поругания, и готовый ради неё идти на любой позор, любые страдания, броситься в самую пасть адову — лишь бы никогда не разлучаться с ней! Вот как Бог любит душу каждого из нас — но понимаем ли мы это? Разве не кажутся нам порой поступки Бога по отношению к нам... странными, нерациональными, временами — даже избыточными? Не ведём ли мы себя — откровенно по-хамски — когда уязвимость Бога, беззащитность Его любви перед нашим безразличием и самолюбованием воспринимаем как повод поглумиться — например, когда говорим: как я ловко разрулил ситуацию! И этих обошёл, и того обхитрил! Да не людей ты обманул: ты распахнутую к тебе любовь Божию обплевал, проигнорировал, не заметил — приписывая удачу собственной ушлости, а не безграничной милости Божией!...

И представляете, что мы будем ощущать, когда предстанем в вечности лицом к лицу — и окажемся не перед ожидаемым Грозным Судьей и Мздовоздаятелем — а перед этим самым тихим, невечерним светом Христовой любви — и увидим, что от самого младенчества до гробовой доски эта любовь никуда не исчезала, не отступала от нас, всё принимала, всё проглатывала, всё проживала вместе с нами — и вот тогда каждый из нас увидит себя подлинного в отражении этого света... И очутившись перед этой обнажённой беззащитностью Божественной любви, обращённой к нам — куда мы направимся сами? Хватит ли нам мужества покаяния прорваться сквозь весь свой стыд от своего хамского поведения в жизни — или мы предпочтём сбежать куда угодно от этого обличающего света, невыносимого для нашей самости?...

Однажды к игумену, то есть начальнику монастыря, прибежал один из монахов. Он стал взволнованно рассказывать игумену о том, что видел другого монаха в саду обители. Видел вместе с женщиной, с которой брат нарушал обет целомудрия. Игумен, ничуть не смутившись, сказал взволнованному монаху отвести его на место увиденного им проступка. Каково же было удивление этого человека, когда в саду на месте обнимавшихся монаха и женщины он увидел два дерева, одно из которых, сломавшись от ветра, упало на другое. Монаху стало очень стыдно, что он оклеветал своего собрата. Игумен же, видя искреннее раскаяние, не стал ругаться. Он кротко напомнил монаху о евангельской заповеди любви, которая заключается, в том числе, в нежелании осуждать и раскрывать грехи ближнего. Сегодняшнее чтение из книги Бытия рассказывает нам о трагедии в семье праотца Ноя. Святой Ной после спасения в ковчеге от вод потопа мирно жил со своим семейством, занимался земледелием. Среди прочего ветхозаветный праведник выращивал виноград, из плодов которого случайно сделал вино. Как утверждают некоторые исследователи, после потопа некоторые физические параметры нашего мира изменились. Например, стали идти дожди. А значит, стало колебаться атмосферное давление. Что и привело к брожению виноградного сока. Ной неожиданно для себя опьянел и заснул в неприглядном виде. Хам, сын патриарха, увидев отца, начал насмехаться над ним, а затем рассказал братьям — Симу и Иафету — о случившемся как о чем-то забавном. Братья не разделили чувств Хама. Они, повернувшись спиной, чтобы не видеть наготы Ноя, накрыли его одеждой. Так они проявили почтение к родителю. Тот же, придя в себя, почувствовал горечь стыда за случившееся. Но еще больше Ноя расстроил поступок Хама. Ветхозаветный патриарх вдруг понял, что потоп лишь внешне изменил историю человечества, внутренне же люди остались прежними. В их сердцах по-прежнему живут греховные наклонности. Ной произносит проклятье в отношении Ханаана, сына Хама, а затем благословляет Сима и Иафета. Слова, звучащие из уст праведника, ни в коей мере не предопределяют будущее его потомков. Речь идет о другом — о том, что человек сам, своими собственными поступками прокладывает себе жизненный путь. Интересно, что проклятье касается не Хама, а Ханаана. Ной осознает тот факт, что его непутевый сын уже получил благословение Божие, когда оказался на борту ковчега. И даже постыдный поступок насмехательства над отцом не может уже изменить этого обстоятельства. Почему же проклятье касается Ханаана? Ответить на этот вопрос на основании библейского текста нельзя. Существует мнение, что и Ханаан принял участие в осмеянии деда. Но это всего лишь версия. Наступило время делать выводы. Они по большому счету лежат на поверхности. Библия учит нас ценить достоинство окружающих нас людей, видеть в них образ Божий. Все мы совершаем в жизни ошибки, но это несовершенство не дает нам права осуждать или, что хуже, насмехаться над иными людьми. Если чувствуем, что внутри нас нет сил препятствовать осуждению и раздражению, отойдем и помолчим, чтобы не усугубить совершенный грех. Но если внутри ощущаем искренне желание помочь, постараемся тогда исправить проступок с христианской любовью — поможем человеку исправиться, восстановить мир с совестью и спокойствие в сердце.

Пожалуй, мы не вполне можем понять, почему книга Бытия делает такой акцент на физической наготе отца, чаще всего в нашей культуре подобное не воспринимается как что-то выходящее из ряда вон. Можно сказать, что это во многом культурологический вопрос. А суть греха Хама находится совершенно в иной плоскости: он увидел, ничего не предпринял, кроме того, что пошел и всем рассказал об увиденном. То состояние, в котором оказался Ной, было следствием греха: он не рассчитал количества выпитого. В какой мере этот грех был сознательным — судить сложно, ведь до этого случая Священное Писание не упоминает вино и ничего не говорит о состоянии опьянения.

Существуют предположения, что Ной был первым из тех, кто начал заниматься виноделием и он еще не знал о свойствах алкоголя. Как бы то ни было, по своей вине или случайно, но он впал в состоянии, в котором человек не должен находиться, в состояние, которое лишает человеческого облика. Грех Хама именно в том, что он видел это и ничем не помог отцу, напротив, он сделал известным состоянии отца. Последующие события показали, что Бог в силах простить Ноя, но то, что сделал Хам простить невозможно.

Отсюда вытекает один простой вывод: любой совершенный грех значительно меньше по своей тяжести и по своим последствиям, чем грех рассказа кому-либо о чужом грехе. Сегодняшний библейский отрывок призван научить нас очень важной вещи: Бог хочет, чтобы мы покрывали грехи своих ближних молчанием, сочувствием и любовью, а не пытались воздействовать на согрешающих путем привлечения общества.

Именно об этом в свое время применительно к нынешнему сюжету и сказал святитель Иоанн Златоуст: «Если, в самом деле, открывший чувственную наготу подверг, себя проклятию и, лишившись одинаковой с братьями части, осужден служить им, хотя не он сам, так все потомки его, то чему подвергнутся те, которые обнаруживают грехи братьев и не только не прикрывают их, но стараются еще сделать более известными, и чрез это размножают грехи?».

Это последнее — не говорить о грехе ближнего — для нас, пожалуй, непонятно в большей степени, чем проблема физической наготы отца. Наша логика здесь несколько иная: мы склонны полагать, что если грех станет известен всем, то через это человек одумается и постарается исправиться. Но надо признать, что святитель Иоанн знал нравственную природу человека лучше нас, а по его мнению тот грех, который стал известен всем, способен лишить человека последнего стыда и через это грех не прекратится, а, напротив, перейдет на новый уровень, станет еще тяжелее. Вот его слова: «Ведь, когда ты обнаружишь грех брата, то не только его сделаешь, может быть, более бесстыдным, и нерасположенным к возвращению на путь добродетели, но и тех, кто будет слушать тебя, более укоренишь в беспечности и расположишь к упорству во зле; мало этого, ты подашь повод и к хуле на Бога».

Один из стихов сегодняшнего чтения сначала вызывает недоумение, вот как он звучит по-русски: «Душа ленивого желает, но тщетно; а душа прилежных насытится». «Тщетное желание» и «прилежное насыщение» как-то не очень согласуются между собой. А что там по-церковнославянски? Очень интересно: «В похотех есть всяк праздный: руки же мужественных в прилежании». Вот это да! А другие переводы о чём говорят? «Лентяй всё ждёт, да не дождётся, зато прилежный насытится». И вот ещё: «Всякий празднолюбец живёт страстями, руки же мужественных — в работе». А в латинском переводе в Вульгате мы вообще встречаем неожиданный разворот: «Vult et non vult piger» — буквально — ленивый хочет — и не хочет!

Теперь, имея перед собой достаточно широкий простор переводов, попробуем их обобщить и выделить самое существенное. На поверхности — противопоставление двух подходов: «похотливого желания-нежелания» и «усердного делания». Если со вторым всё более-менее понятно — ну да, усердие и труд всё перетрут — то вот с первым как-то всё достаточно смутно. Что значит — «хотеть-не-хотеть?» Причём именно в противопоставлении «усердному деланию»? Давайте разбираться.

У святых отцов есть яркий образ, точно показывающий, что происходит с человеком, действующем по страсти. Они уподобляют его псу, лижущему зубья пилы, и упивающемуся от вкуса собственной крови. Как, похоже на «хотеть-не-хотеть?» Мне кажется, даже очень. Страсть — извращённая сила души, споткнувшаяся об самолюбие и застрявшая на сопутствующем удовольствии — действительно берёт человека в рабы и заставляет делать то, что в здравом уме он никогда делать бы не стал. Яркий пример — любые зависимости, аддикции, — хоть химические, хоть психологические. Человека буквально «несёт», он не может сказать себе «стоп! Нет!» — и, «нализавшись» собственной крови — страсти, проваливается в бездну раскаяния, отчаяния и пустоты.

«Праздная похоть», как правило, достаточно невзыскательна: для неё главное — «удовлетвориться» хоть обо что — как алкоголик уже не выбирает особо, что именно будет он пить, лишь бы градус был, да повыше. Упиться в хлам — а там будь что будет! Именно так и действует страсть. Настоящее же, не противное Богу, желание, особенно когда оно созвучно воле Божией, очень даже взыскательно: оно конкретно, требует усилия и усердия, оно должно быть выдержано и «выделано», как дорогой предмет. И по мере того, как проходит этот процесс «выделки» желаемого, душа всё более насыщается. Причём, здесь речь не столько об «удовлетворении от исполнения желанного» — в таком случае разница с «праздной похотью» была бы трудно различима. Здесь прежде всего удовлетворение проистекает от понимания того, что это желание «встраивается» в общий круговорот бытия, ему не противоречит, его не разрушает, напротив, вносит свою малую лепту в гармонизацию и просветление жизни светом Божественной воли.

Научи же нас, Господи, отличать наши страстные «похотливые праздные желания» от настоящих желаний, происходящих из глубины верного Тебе сердца!

Среди тех сентенций, которые мы только что услышали, есть одна довольно странная, из неё весьма непросто сделать какой-либо вывод: «Иной выдаёт себя за богатого, а у него ничего нет; другой выдаёт себя за бедного, а у него богатства много». Ну да, действительно, такое случается, ведь всем нам известны люди, которые берут кредиты и покупают себе дорогие вещи ради того, чтобы окружающие считали их обладающими чем-то значительным. И, напротив, есть другой тип людей, у которых достаточно средств, но живут они в высшей степени скромно. Но что эта сентенция делает в Священном Писании? Для чего в книге Притчей содержится это очевидное наблюдение за жизнью?

Пожалуй, самым правильным решением будет попытка прочитать приведённые ранее слова в свете основной мысли книги Притчей, то есть как относящиеся не к материальному богатству, а к обладанию мудростью. Зачастую с мудростью поступают точно так же, как и с имуществом: есть те, кто хочет произвести впечатление мудрого, и ради такого впечатления человек идёт на своего рода «кражу премудрости», то есть он берёт чужие мысли, «выдёргивает» их из контекста и без указания авторства выдаёт их за свои собственные. Но есть и противоположный тип людей: они по-настоящему мудры, но при этом и в беседах с близкими и в публичных речах они не пытаются произвести какое-либо впечатление, они никого не цитируют, не говорят «умных» и возвышенных слов, их речь очень проста, иногда кажется, что и сам человек не представляет из себя ничего серьёзного. Это впечатление может быть обманчивым, точно также как обманчивым может быть и впечатление, которое производит тот, кто обильно воспроизводит чужую мудрость. По сути дела, книга Притчей предостерегает нас от поспешных выводов о ком бы то ни было.

Впрочем, есть и ещё один смысл в упомянутой ранее фразе премудрого царя Соломона. Зачастую люди склонны полагать, что богатство приводит человека к высокомерию и тщеславию, бедный же человек, напротив, как кажется, застрахован от этих недугов души. Это ошибочное мнение, против такой ошибки предостерегал в своём комментарии святитель Иоанн Златоуст, он сказал так: «Таким образом, ни богатство не служит причиной высокомерия, ни бедность — смирения». И высокомерие, и смирение никоим образом не связаны с чем-либо материальным, это сугубо духовные состояния, и нам стоит об этом помнить.

За последний год большинство людей не только узнали разницу между вирусами и бактериями, но, что гораздо важнее, поняли принцип распространения болезни, стали внимательнее относиться к своему здоровью. Со своей стороны Церковь так же призывает людей заботиться о здоровье, но кроме физического обращает внимание на душевное и духовное. Более того, не пренебрегая телом, большее внимание уделяется именно душе и духу, так как верующие убеждены, что духовная жизнь организует телесную.

Тело несомненно влияет на дух и наши эмоции во-многом обусловлены реакциями, которые происходят в нашем организме. Однако говоря о пандемии коронавируса, разбираясь в том, сколько его молекула держится на какой поверхности, мы не должны забывать, что существуют пандемии другого рода, пандемии, связанные с мировоззрением. В смысле физического здоровья они кажутся не такими опасными, но ведь жизнь не сводится к физическому здоровью. Кто из нас не бывал в ситуации, когда все тело более-менее здорово, а на душе не спокойно. Иногда так бывает, что у человека все есть, а жизнь не мила.

В сегодняшнем чтении Соломон говорит: «Тоска на сердце человека подавляет его, а доброе слово развеселяет его». Отчего же в сердце человека рождается тоска? От чего в похожих ситуациях один человек радуется, а другой печалится?

Конечно, каждый случай особенный, да и проблемы обычно носят комплексный характер... И все же, есть ряд причин, которые часто приводят человека к печали, а дальше и вовсе к унынию. Суть их в том, что человек сам выбирает себе неправильные критерии счастья. Точнее, сам соглашается с теми критериями, которые ему предлагает общество. При этом никому не интересно, способен человек к достижению этих критериев или нет. Мир говорит ему: счастье в богатстве, известности, власти... Вот посмотри, как должен жить нормальный человек, вот что такое нормальный дом, нормальная машина, одежда, еда, и главное: ты этого достоин. При этом, людям, которые высказывают эти мнения неважно, что большая часть живущих на земле сводит концы с концами, да и, кроме того, если попытаться распространить подобный уровень благосостояние на всех, земля просто не выдержит, у нее нет таких ресурсов. Попытка построить общество равных возможностей, не означает равного уровня жизни. В то время как стандарты счастливой жизни, которые задает современное общество, таковы, что человек не достигший их, практически вынужден чувствовать себя неудачником.

В отличие от мира — христианство предлагает человеку такое представление о счастье, которое оказывается независимо от имущества и доступно каждому. Если мы задумаемся над тем, чего на самом деле ждет человек, каким бы уровнем достатка он ни обладал, мы поймем, что он ждет любви и заботы, он хочет принятия, хочет быть нужным... Христианство говорит ему, что все это он может обрести в Боге. Конечно, полнота христианской жизни требует духовного труда, но этот труд не предполагает затрату материальных ресурсов, соперничества и вражды... Все ресурсы, которые человеку необходимы, даны ему изначально и чем большим богатством он обладает, тем большей любовью одаривает всех вокруг.

В только что прозвучавшем отрывке премудрый Соломон не раз подчеркивает одну черту, которая характерна для мудрого человека. Он умеет хранить молчание. И напротив, безрассудный в любой ситуации стремится высказаться и в результате наносит вред своей душе и душам тех, кто его окружает. С этой истиной вряд ли кто будет спорить. Не случайно говорят: «Молчание — золото», «Кто молчит, тот двоих научит». Но в чем же его ценность? Только в том, что если молчишь, за умного сойдешь? То есть, только ради прагматической выгоды? В христианской традиции ценность молчания совершенно в другом.

Однажды к известному проповеднику митрополиту Антонию (Сурожскому) с вопросом пришла одна почтенная старушка. «Батюшка, большую част своей жизни, я молюсь, однако до сих пор не могу услышать Бога. Почему так?» На это митрополит ответил: «А вы хоть раз за все это время давали Ему вставить слово?» «Нет, — призналась она, — но разве смысл молитвы заключается не в том, чтобы обращаться к Богу словами молитвы?» «Вряд ли, — ответил владыка Антоний, — Попробуйте просто несколько минут в день молча заниматься своим делом, но с той мыслью, что вы находитесь перед лицом Божиим». Через некоторое время женщина вернулась к владыке со словами благодарности: «Удивительное дело, — начала она, — я сделал так как вы мне рекомендовали. Просто тихо сидела и вязала с той мыслью, что нахожусь перед лицом Божиим. И вы знаете, в тот момент я почувствовала себя как бы окутанной Его присутствием».

Замечательная иллюстрация важного духовного закона. Для того, чтобы услышать Бога, не достаточно призывать Его к диалогу при помощи разного рода молитвословий. Необходимо научиться молчать своим умом и своими чувствами. Ведь только в этом случае мы можем расслышать Его ответ. Когда в нашей душе какофония из разного рода мыслей, впечатлений и переживаний, мы не расслышим Его слова, даже если Он будет кричать, а мы будем всеми силами стараться Его услышь. Но все великое начинается с малого. Поэтом и внутреннее молчание, которое жизненно необходимо для полноценного богообщения, начинается с внешнего. Перво-наперво нам необходимо взять под контроль свой язык. С этого и начинается подлинная мудрость. Не потому что человек перестает говорить лишнее. А потому что, по мере того как будут замолкать его уста, будет успокаиваться его ум и его чувства. И в этой сердечной тишине он все громче и громче будет слышать голос Творца.