«Восстание Ивана Болотникова»

Гость программы: ведущий специалист отдела информационной политики Исторического факультета МГУ, кандидат исторических наук Карен Аксаньян.

Разговор шел о причинах, участниках и этапах восстания Ивана Болотникова при царе Василие Шуйском, а также как это восстание было подавлено и каковы его итоги.

Ведущий: Дмитрий Володихин

---

Д. Володихин:

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Это светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И сегодня мы с вами поговорим о событиях, которые заняли яркое место в годы русской Смуты начала XVII столетия, вошли в историю как Болотниковщина, а мы поговорим, что это такое. И мы сейчас не будем с вами, как в советское время, прославлять так называемых народных вождей, мы с вами поговорим о том, как законной власти удалось все это ликвидировать. Мы поговорим сегодня о решающих битвах с болотниковцами, в которых их мощь была сокрушена — это битва на реке Восьме, битва на реке Вороньей и взятие Тулы — 1607 год. А в гостях у нас сегодня Карен Эдуардович Аксаньян, кандидат исторических наук и ведущий специалист Отдела информационной политики Исторического факультета МГУ. Человек, который не так давно написал как раз статью об этих событиях, а через некоторое время выйдет и его книга, которая охватывает эти события. Итак, Карен Эдуардович, здравствуйте.

К. Аксаньян:

— Здравствуйте.

Д. Володихин:

— Ну что ж, давайте сначала поговорим о том, что такое вообще Болотниковщина. Понимаете, какая вещь, когда все это включали в советские школьно-исторические учебники, это звучало так: вот, это крестьянская война, народ поднялся против эксплуатации, народ боролся за свободу и так далее. Сейчас, в общем, давным-давно с мифом о том, что это была крестьянская война, ученые покончили, и с тех пор понимание того, что такое Болотниковщина, что это за движение такое против престола московского и сидящего на нем царя Василия Шуйского, мнение это претерпело несколько изменений. Что вы нам об этом расскажете?

К. Аксаньян:

— Действительно, когда в 1606 году Василий Шуйский пришел к власти, свергнув самозванца Лжедмитрия I, он почти сразу же получил восстание под предводительством Болотникова, которое было вызвано, наверное, двумя крупными группами причин. Первая — это интриги, интриги и заговоры. Потому что часть русской аристократии, недовольная избранием Василия Шуйского, его восшествием на престол, в общем, не совсем легитимным, по крайней мере не прошедшим необходимых процедур...

Д. Володихин:

— Ну с их точки зрения не совсем легитимным. А скажем так, если смотреть на то, что это природный Рюрикович, один из знатнейших в царстве, представитель Суздальско-Нижегородского дома Рюриковичей, то, в общем, нормально. Другое дело, что Земского собора он, как Борис Годунов, созывать не стал, вот его и упрекали.

К. Аксаньян:

— Действительно Земского собора не было, и часть аристократии, которая поднялась, возвысилась при Самозванце, сбежала из столицы, украла государственную печать и, пользуясь своим положением и пользуясь наличием такого козыря, провела интригу — интригу, которая убедила Болотникова возглавить движение недовольных городов юга. И это вторая причина: южные уезды русского государства были недовольны центральной властью. И, говоря «южные уезды», я подразумеваю провинциальное дворянство — дворянство, служилых людей, которые в этих южных уездах несли военную службу, охраняя государство от набегов прежде всего крымских татар. Дворянство южных уездов было недовольно, и связано это со стремительным, в общем-то, движением России на юг во второй половине XVI века, в первый период правления Ивана Грозного и после победы при Молодях, в южных — сейчас это Центральная Россия, разумеется, а в тот момент это южные уезды, то есть это территория современной Воронежской, Липецкой, Тульской областей.

Д. Володихин:

— Ну и Рязанской. Очень много провинциальных дворян рязанских приняли в этом участие.

К. Аксаньян:

— Да, территории, в общем, Курска, Белгорода и Орла, в меньшей степени, наверное.

Д. Володихин:

— Кромы.

К. Аксаньян:

— Да. Ну в тот момент менее населенные, потому что там тогда располагалось Дикое поле, по сути, степь. Эти территории начали осваиваться русским государством, там стали строиться города-крепости, которые активно заселялись. Заселялись они различным контингентом — с одной стороны, и казачеством, с другой стороны, и служилые люди, и потомки служилых людей из центральных районов России, и жизнь их там была несладкая, они зачастую вынуждены были совмещать сельскохозяйственную работу и военный труд. Крестьян там не хватало, потому что регулярные набеги татар способствовали тому, что крестьяне с опаской туда переселялись, скажем так, и населения не хватало. А дворянам необходимо было закупать снаряжение — конно, людно и оружно служили тогда дворяне.

Д. Володихин:

— Ну да. Скажем, те, кто поселяется на юге — это тогда дети боярские, а сейчас мы бы назвали это дворянством в его низшей части.

К. Аксаньян:

— И они вынуждены были совмещать сельскохозяйственные работы, где они работали зачастую вместе со своими крестьянами, с военной службой. Разумеется, это тяжелое положение их не устраивало, они желали — не столько требовали, сколько желали от центральной власти определенных уступок, определенных послаблений. И, собственно, пользуясь их недовольством, к власти и пришел Лжедмитрий I, который освободил их от налогов и обещал им различные пожалования. С ним они связали свои надежды на улучшение своего материального положения. Приход к власти Василия Шуйского, представителя старой княжеской московской аристократии...

Д. Володихин:

— И старого порядка, по большому счету.

К. Аксаньян:

— Да, вызывал у них опасения о том, что они потеряют обещанное, вернее не получат обещанное и потеряют полученное. И на вот эту благодатную почву, опять же связанную с казачеством, связями экономическими и политическими, и легло семя интриги, которую посеял князь Шаховской.

Д. Володихин:

— Ну вот если говорить о Болотниковщине с точки зрения социальной, я готов с вами согласиться. Там одно время носилась идея, что это движение казачье, но выяснилось, что не так-то много казаков в составе войск Болотникова и других отрядов. Смотрели на имена тех, кто возглавляет отряды — там сплошь знатные, хорошего рода дворяне, князья, люди, у которых там уходят вглубь веков родословия. И как-то стало понятно, что для казачьего движения, тем более для крестьянского, в общем, остается очень мало места. Там какой-нибудь князь Шаховской, князь Телятьевский, Прокопий Ляпунов, Сумбулов, Пашков — это что? Это вот действительно сливки провинциального дворянства, причем Телятьевский — это уже столичное дворянство. И то что вы говорили, с моей точки зрения абсолютно правильно — это движение провинциального дворянства. Но еще стоит добавить, на мой взгляд, стоит добавить, что при царе Федоре Ивановиче очень сильно отделилась Москва от провинции — то есть провинциалу сложно было влиться в состав московского дворянства, сложно было получить воеводские должности, тем более должность при дворе. И получалось так, что Москва живет как бы сама по себе, шансов пробиться в эту столичную среду, в среду высшего слоя московского дворянства, тем более в среду аристократии столичной у человека, который живет на той же Рязанской земле или на той же Тульской, очень мало. Это, конечно, вызывало определенную не то что тревогу, вызывало чувство несправедливости: дайте же нам дорогу, дайте же нам пробить нашими головами потолок карьерный, дайте же нам как-то возвыситься! И, конечно, Смута дала для этого возможность. Интересная ситуация. Понимаете, выходит, то что фактически на полях сражений Болотниковщины столичное дворянство бьется с провинциальным, и все это русское дворянство — примерно одинаковое вооруженное, организованное и имеющее одинаковый тактический почерк — свои против своих. Но так или иначе, конечно, то, что огромное количество дворян пришло в состав болотниковских отрядов, это очень сильно затруднило правительству возможность справиться с движением. И вот представьте себе: там среди болотниковцев, которые выступили с Рязанской земли, полным-полно потомков бывшего рязанского боярства — их в Москве не представили к высоким постам. Они помнят, что когда-то еще там...

К. Аксаньян:

— Не так давно.

Д. Володихин:

— Менее века назад, да, не так давно.

К. Аксаньян:

— И даже, в общем, лет так 50 назад, в середине еще XVI века.

Д. Володихин:

— Они выше летали. Ну что же, давайте смотрим первые месяца этого самого мятежа, давайте называть своими именами — не крестьянская война, не восстание, мятеж, откровенно говоря, это очень похоже на военный путч Болотниковщина. В общем, Василию Шуйскому не очень-то везло с попытками остановить распространение Болотниковщины.

К. Аксаньян:

— Действительно, Василий Шуйский оказался не готов к противостоянию такой угрозе, и в считанные месяцы войска Болотникова подошли к Москве. Москва оказалась в осаде уже осенью, в октябре 1606 года. Войска Болотникова двигались с юга, и два крупнейших центра восстания определились уже осенью 1606 года — это Калуга и Тула. Войска восставших перешли Оку в районе Серпухова, Каширы, разбили царскую армию в сражениях в современной Московской области, на Коломенской дороге, в частности, подошли к Москве, но захватить город или даже полностью его отрезать от линии снабжения оказались не в состоянии. В этот момент Василий Шуйский справился с ситуацией, его воеводы заручились поддержкой других слоев провинциального дворянства, в частности Смоленской дворянской корпорацией, смоляне сыграли значительную роль в дальнейших сражениях с болотниковцами. Другим направлением деятельности царя стал раскол восставших. Действительно, восставшие не представляли собой какое-то, как это часто бывает, единое целое. Они состояли из различных очень групп: с одной стороны были рязанцы, со своими интересами, представители старых уездов, с другой стороны были представители Путивля и совсем южных, пограничных уездов. Интересы этих различных группировок были разные, и вот с частью Рязанской корпорации Василию Шуйскому удалось договориться, в связи с чем Истома Пашков и Прокопий Ляпунов, одни из вождей болотниковского движения, как раз те самые сливки провинциального дворянства, вместе со своими сотнями, перешли на службу царю. Это привело к тому, что в районе Коломенского и деревни Котлы (Нижние Котлы — сейчас это территория непосредственно Москвы) болотниковцы под Москвой потерпели тяжелое поражение и вынуждены были отойти от города, сняв осаду столицы.

Д. Володихин:

— Дорогие радиослушатели, напоминаю, что это светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях кандидат исторических наук, специалист по русской военной истории второй половины XVI века начала XVII века, Карен Эдуардович Аксаньян. Мы рассказываем вам о разгроме Болотниковщины, об одном из самых ярких эпизодов Великой смуты начала XVII столетия. Итак, вроде бы Болотниковщине виден конец, разбили болотниковцев под Москвой. Но нет, в начале 1607 года происходит ее ну почти что возрождение.

К. Аксаньян:

— Действительно, войска Болотникова отступили от Москвы, но закрепились в двух своих основных центрах — в Калуге и Туле, и контролировали значительную часть городов на Оке, в частности Алексин, и достаточно прочно укрепились в южных уездах. Выковыривать их оттуда дело было достаточно неблагодарное, и Василий Шуйский, как никто другой, об этом знал, учитывая свой опыт борьбы с самозванцем Лжедмитрием I. Напомню, что Василий Шуйский был одним из ведущих воевод в борьбе с Лжедмитрием I, и попытки царской армии тогда, два года назад, бороться с мятежниками окончились безрезультатно. В общем-то, крупных городов тогда царская армия захватить-то не смогла.

Д. Володихин:

— Ну да, на одну победу приходилось одно поражение, игра шла не в одни ворота, неизвестно, как бы она закончились, конечно, но умер Борис Годунов, и это поставило жирную точку во всех попытках противостоять Самозванцу.

К. Аксаньян:

— Да, но если в полевых сражения царская армия тогда выигрывала, то вот со взятием городов было сложнее. Примерно так же ситуация развивалась и в начале 1607 года. Попытка царского войска, которым сначала командовал брат царя, Иван Шуйский, а потом и глава боярской думы, князь Мстиславский, захватить Калугу, ну эта попытка закончилась неудачей. Калуга, восставшие в Калуге просидели пять месяцев, отбили несколько попыток взятия, и в конечном счете царская армия вынуждена была снять осаду Калуги после поражения под Пчельней.

Д. Володихин:

— Ну что же, получается так, что теперь надо, как говорил Алексей Николаевич Толстой, самому царю надевать епанчишку, брать в руки сабельку и садиться на коня.

К. Аксаньян:

— После поражения под Калугой Василий Шуйский объявляет государев поход — случай беспрецедентный, никогда ранее государи у нас с мятежниками не боролись, в общем-то. В этот момент основное царское войско находилось в Серпухове, однако крупный контингент располагался в Кашире. В Кашире находилось войско под командованием в этот момент князя Андрея Васильевича Голицына, к которому на помощь пришли отряды как раз рязанцев, во главе с Прокопием Ляпуновым. Именно по этому войску решил нанести удар Болотников вместе с князем Телятьевским. Тут надо прояснить, что князь Андрей Андреевич Телятьевский, он, собственно...

Д. Володихин:

— Шеф Болотникова.

К. Аксаньян:

— Шеф Болотникова, да. Болотников когда-то давно, до своего пленения татарами, был холоп.

Д. Володихин:

— Никто не знает каким, пашенным или боевым. Судя по его военному опыту, скорее все-таки боевым.

К. Аксаньян:

— Да, безусловно, учитывая воеводские таланты Болотникова. И вот этот тандем решил нанести удар именно по Кашире, пытаясь отрезать основную царскую армию, располагавшуюся в Серпуховщине, от Рязанщины, где болотниковцы контролировали еще некоторые города.

Д. Володихин:

— Надо сказать, что это отборные силы болотниковцев, их основные силы. И хотелось бы еще добавить: в тот момент, когда сражение еще не разгорелось, к войскам царским подошел отряд во главе с рязанским воеводой князем Борисом Михайловичем Лыковым. Так сказать, рязанцы пришли двумя эшелонами — одни во главе с Ляпуновым, другие во главе с Лыковым.

Д. Володихин:

— И вот это вот царское войско, под командованием князя Андрея Васильевича Голицына и при участии князья Лыкова и Прокопия Ляпунова, дало болотниковцам сражение на маленькой речушке Восьме. Сражение на Восьме было крупным, со стороны царской армии там участвовало, судя по всему, около 7–10 тысяч человек, болотниковцев было больше, и совокупное число участников этого сражения, наверное, составляло ну что-то около 25–30 тысяч человек.

Д. Володихин:

— Ну двадцать-то могло быть вполне. Я-то хотел бы сказать: от 7 до 10 тысяч, дорогие радиослушатели, это для эпохи Великой русской смуты огромное воинство. Тогда редко собирались большие армии, и тут вот действительно одно из величайших сражений Смуты.

К. Аксаньян:

— Это большое воинство и по европейским меркам, в общем-то. И в Тридцатилетнюю войну сражение с таким числом участников вошло бы сейчас во все учебники по этому событию. Но сражение на реке Восьме, вопреки своему масштабу, оказалось немножко подзабытым. О нем не пишут в школьных учебниках, редко упоминают университетские учебники, и, в общем-то, только профильные монографии по Смутному времени уделяют ему внимание, потому что оно оказалось в тени более крупных осад — осады Калуги, которая была ранее и, безусловно, крупной, знаменитой осады Тулы позднее. Между тем именно в этом полевом сражении, по существу, был сломан хребет полевой армии болотниковцев, что и предопределило утрату ими наступательного потенциала.

Д. Володихин:

— Итак, 1607 год, два войска изготовились к смертельной схватке.

К. Аксаньян:

— Долгое время в российской историографии было принято считать, что царское войско перешло эту маленькую речушку, сражение началось с удара восставших, которые смогли пробиться сквозь заслоны царской армии, перейти реку...

Д. Володихин:

— То есть на самом деле это не царские войска перешли реку, а в действительности перешли войска мятежников.

К. Аксаньян:

— Да, долгое время считалось именно так, и за рекой они уже, мятежники, засели в овраге. В овраге они окопались, выражаясь современным языком, и оттуда вели прицельную стрельбу в тыл царской армии, и царская армия стояла, дескать, на грани поражения. Это достаточно тенденциозная точка зрения вызвана отчасти тем, что советские историки, конечно, пытались добавить очков восставшим. Они явно симпатизировали болотниковцам, которые в те времена считались представителями, значит...

Д. Володихин:

— Эксплуатируемого народа.

К. Аксаньян:

— Да, и всячески пытались подыграть им. А в реальности, судя по всему, царская армия, естественно, не переходила реку, а оставила ее перед собой, как естественный оборонительный рубеж. В какой-то момент болотниковцы атаковали через реку, немножечко оттеснили царскую армию, действительно окопались в каком-то овраге, но который, судя по всему, был где-то на фланге царского войска. Однако царское войско перегруппировалось, оставило у себя в тылу казаков, засевших в этом овраге, само переправилось, нанесло контратаку. Само переправилось через реку, разбило полевую армию восставших. А потом уже, через два дня, взяло...

Д. Володихин:

— Ликвидировала и тех, кто был там в осаде, в этом овраге.

К. Аксаньян:

— Оставшихся в овраге казаков, которые там испытывали страшные мучения от недостатка воды — это лето, июнь 1607 года, жара.

Д. Володихин:

— Иными словами, правда состоит в том, что не царское войско атаковало и нарвалось на контратаку, а наоборот, атаковали мятежники, и царское войско наносило контрудар, разбило на том берегу часть войск бунтовщиков. Потом вернулось, чтобы ликвидировать их укрепленный пункт в этом овраге.

К. Аксаньян:

— Да, надо, наверное, еще раз подчеркнуть: практически все источники упоминают вот этих казаков, засевших в овраге, это произвело впечатление — их храбрость, безусловно, их стойкость, которые, в общем, оказавшись в безнадежной ситуации, все равно в течение двух дней отбивали атаки царского войска. Отчасти, наверное, именно этот эпизод повлиял на восприятие роли казаков в восстании Болотникова как одной из решающих. В реальности казаков там было не так много, но вот этот вот яркий эпизод отбросил свою тень на восприятие историками.

Д. Володихин:

— Ну я так понимаю, что болотниковцы должны были понести страшные потери, учитывая то, что от них оторвали значительную группировку и фактически уничтожили ее.

К. Аксаньян:

— Как обычно, источники весьма противоречиво говорят о потерях, либо очень их преувеличивая и заявляя там о десятках тысяч погибших, чего в реальности, конечно же, быть не могло. В действительности да, наступательный потенциал войска Болотникова был подорван, потому что значительная часть полевого войска была попросту уничтожена.

Д. Володихин:

— Ну что же, давайте запомним имена тех людей, которые сделали эту победу для законного царя — это князь Андрей Голицын, князь Борис Лыков и Прокопий Ляпунов, рязанский дворянин, одна из наиболее известных личностей времен Великой русской смуты начала XVII столетия. Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. Мы ненадолго прерываем наш с вами разговор для того, чтобы вскоре вновь встретиться в эфире.

Д. Володихин:

— Дорогие радиослушатели, это светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях кандидат исторических наук, ведущий специалист отдела информационной политики Исторического факультета МГУ, Карен Эдуардович Аксаньян. Мы обсуждаем, скажем так, многоэтапную наступательную операцию царя Василия Шуйского, в ходе которой ему удалось добиться разгрома Болотниковщины. И только что Карен Эдуардович рассказал нам о первом этапе — о разгроме полевой армии болотниковцев на реке Восьме летом 1607 года. Однако, насколько я понимаю, в общем, далеко все не ограничилось этим сражением. События развивались дальше, и царским воеводам пришлось еще попотеть над решением этой проблемы.

Д. Володихин:

— Действительно, поражение восставших на Восьме передало инициативу в руки царского войска, которое начало проводить широкомасштабную наступательную операцию на нескольких направлениях. Во-первых, царь отрядил молодого князья Василия Скопина-Шуйского на помощь князю Голицыну, и их совместное войско двинулось непосредственно на Тулу. Во-вторых, сам царь несколько позже из Серпухова двинулся на Алексин — крупный город, важную крепость на Оке, которую он боялся оставлять у себя в тылу незахваченной. К концу июня 1607 года царю удалось взять Алексин. Судя по всему, имело место какое-то взятие, то есть непосредственно...

Д. Володихин:

— Именно штурм, боевые действия.

К. Аксаньян:

— Штурм, боевые действия. Хотя, судя по всему, восставшие в Алексине быстро поняли бесперспективность дальнейшего сопротивления и после начала штурма предпочли сдаться.

Д. Володихин:

— Вот здесь хотелось бы подчеркнуть: очень сильно распространено мнение о Шуйском, то что это какой-то вялый правитель, боярский царь, брюзгливый старичок, интриган и так далее. А этот царь умел выходить в поле, умел сражаться, умел брать города. Наверное, он был не так-то и плох. Ну что ж, давайте продолжим, так сказать, армия государя движется дальше в сторону бунтовщиков, и события в поле развиваются своим чередом.

К. Аксаньян:

— Пока царь брал Алексин, полевое войско под командованием Михаила Васильевича Скопин-Шуйского и Андрея Голицына подошло к Туле. И восставшие понимали, что сидеть в осаде достаточно тупиковая тактика, пассивная тактика, вряд ли может принести им какую-то решающую победу, и они попытались не допустить осады города, дав сражение царской армии на речке Вороньей под Тулой.

Д. Володихин:

— То есть, иными словами, вот те разгромленные полки, которые полегли на реке Восьме — это все еще далеко не вся полевая ратная сила болотниковцев. Удалось создать новый контингент и, в общем, они опять поставили на сражение в поле.

К. Аксаньян:

— Ну тут надо еще подчеркнуть, что средневековые сражения отличались от сражений последующих эпох, и поражение не означало полную ликвидацию армии. Даже в крупных поражениях проигравшая сторона обычно теряла убитыми и ранеными десять, двадцать, ну тридцать процентов.

Д. Володихин:

— Тридцать — уже много.

К. Аксаньян:

— И тридцать процентов считалось разгромом, в общем, на голову.

Д. Володихин:

— Причем надо сказать, что какая-то часть обычно бывала потеряна не убитыми, не ранеными и не пленными, а дезертирами, которые разбегались. Ну дезертиры, это такой народ — сегодня разбежались, а завтра опять собрались в другой точке.

К. Аксаньян:

— Тем более, если они видят какую-то возможность что-то на этом...

Д. Володихин:

— Получить для себя.

К. Аксаньян:

— Пригреть. Поэтому не стоит удивляться, что в сражениях Смутного времени армии разбитые через месяц снова появлялись, как феникс из пепла — эта черта характерна, наверное, для многих гражданских войн, ну и для средневековых конфликтов в принципе. Действительно, в Смутное время огромное количество было дезертиров, нетчиков, которые по изменению обстоятельств могли снова присоединиться к армии.

Д. Володихин:

— Ну, правда, случалось так, что выходит из столицы или из какого-нибудь крупного города большая, серьезная армия. Через несколько дней люди разбежались, и в руках у воеводы власть над несколькими сотнями, ну в лучшем случае над тысячью людей, которые, может быть, благодаря каким-то личным связям с ним все-таки, его не покинули. Та же история для Смуты, та же история для гражданской войны.

К. Аксаньян:

— Ну служилые люди защищали свои владения, у них была мотивация меркантильная. Так или иначе царская армия в сражении на реке Вороньей нанесла очередное поражение войскам Болотникова и князя Телятьевского, которые укрылись в городе и сели в осаду.

Д. Володихин:

— Ну вот давайте поговорим вот о чем. Два больших вроде бы сражения — оба вошли в летописи, вошли в документы того времени. Что вы скажете о значении, о масштабе этих двух сражений: что важнее, что крупнее с вашей точки зрения, что для событий того времени, для политики того времени имело более значительный масштаб?

К. Аксаньян:

— Сражение на реке Восьме было крупнее. По масштабу восставших, которое двигались в тот момент на Каширу и потом, видимо, имели планы на движение дальше куда-то в сторону Москвы, сражение на реке Восьме было крупнее. Сражение на реке Вороньей, видимо, было попыткой восставших не допустить немедленную осаду, выиграть время, чтобы выгрести провиант из округи. Это было достаточно типичное для средневековых войн сражение в предместье города, где обороняющиеся в городе выходили навстречу вражеской армии, понимая, что они в любой момент могут укрыться за крепостными стенами. А напомню, что Тула тогда представляла из себя каменную крепость, там каменный кремль.

Д. Володихин:

— Да и, дорогие радиослушатели, каждый из вас может посетить Тулу и увидеть то, что стены Тульского кремля до сих пор выглядят достаточно внушительно.

К. Аксаньян:

— Тула была одним из важнейших городов на южном рубеже против набегов крымских татар, поэтому она была хорошо укреплена. Там, кроме каменного кремля, был еще и деревянный палисад.

Д. Володихин:

— Можно ли думать о том, что в какой-то степени Воронья это была не только попытка переиграть результат Восьмы, это может быть, ну в качестве теории, попытка задержать движение царских войск, для того чтобы в Туле как следует подготовились к осаде? Ну вот как вы сказали: собрать продукты, собрать людей, может быть, подлатать, если есть какие-то бреши в укреплениях. Или вы так не думаете?

К. Аксаньян:

— Да, я с этим согласен. И надо отметить, что недавно вышло исследование, в котором достаточно четко было локализовано и место сражения, и место царской ставки во время осады Тулы позднее — это вот одно из достижений современной исторической науки.

Д. Володихин:

— А исследование, кто автор?

К. Аксаньян:

— А авторы — коллектив археологов, которые на базе топографической съемки, сопоставления карт исторических XVII и XVIII века и летописных свидетельств, смогли локализовать как место сражения, так и место нахождения царя во время осады Тулы.

Д. Володихин:

— Ну хорошо. Так или иначе две битвы. Одна из них вообще, на мой взгляд, одна из крупнейших начала XVII столетия в военной истории России — Восьма, Другая — не столь значительная, но тем не менее также она привела к решающему поражению болотниковцев — на Вороньей, закрыла всякую возможность сопротивления в поле. В этот момент, очевидно, из-под Алексина подходят войска царя Василия Ивановича, и постепенно начинается долгая эпопея осады Тулы.

К. Аксаньян:

— Эпопея осады Тулы стала одним из ключевых эпизодов Смутного времени, которое произвело больше впечатление на современников, оно отразилось в источниках. Прежде всего, конечно, благодаря своему знаменитому эпизоду с плотиной и запрудой. Как известно, Василий Шуйский взял Тулу, затопив город. А была построена по предложению боярского сына Ивана Кравкова плотина на реке Упе, на которой стоит Тула, к осени вода поднялась. Тульский кремль стоит немножко в низине, и это облегчало задачу — город был затоплен, что привело к массовой порче продуктов и провианта, хранившегося в погребах, в городе настал голод — по сообщениям современников начали есть воловьи шкуры вареные. И в октябре царь Василий Шуйский взял Тулу. Этот эпизод отразился и в деловой документации — сохранились документы, в которых сообщается о сборе мешков, потому что плотину строили в том числе и из мешков, набитых землей, о сборе денег на оплату труда посохи. Посоха, посошные люди — это не комбатанты, то есть люди, которые присутствуют в войске, но выполняют инженерные, обслуживающие функции, но не участвуют непосредственно в сражениях.

Д. Володихин:

— Обозники нередко, люди, которые просто таскают на себе мешки с землей, роют землю при осаде чего-либо, воздвигают фортификационные сооружения вокруг лагеря или перед стенами города — вот это посоха.

К. Аксаньян:

— Со всей страны собирали посошных людей, собирали мельников, которые были опытны в деле сооружения запруд, для того чтобы, в общем, перегородить реку. И надо отдать должное Василию Шуйскому, несмотря на то что некоторые современники упрекали его в нерешительности, думается, он избрал просто другую стратегию.

Д. Володихин:

— Вот мы насчет этой дискуссии, о том почему Василий Шуйский избрал именно вот такой способ взятия Тулы, поговорим чуть позже. Сейчас бы мне хотелось уточнить другие вещи. Собственно, самое жестокое, непримиримое сопротивление болотниковцев в Туле — что это было? Это был героизм, это была боязнь казней, или это был, может быть, скорее какой-то что ли всплеск надежды на то, что царские войска отойдут, и мы восстановим свое положение. Что было главным? Держались они несколько месяцев. Вот уточните, там месяца что ли два или три они держались.

К. Аксаньян:

— Держались они даже больше, держались они три с половиной месяца.

Д. Володихин:

— А, три с половиной месяца. Это значит, что, в общем, сопротивление было достаточно ожесточенным. Почему, с вашей точки зрения?

К. Аксаньян:

— Причин несколько. Во-первых, они помнили и держали в уме опыт похода Лжедмитрия I на Москву. Часть участников восстания Болотникова были непосредственными очевидцами и участниками тех событий двухлетней давности, ну так или иначе с ними были знакомы все. Действительно, в ходе подхода Самозванца на Москву царская армия неудачно осаждала города.

Д. Володихин:

— Ну пример хороший — город Кромы, который не удавалось взять, хотя, казалось бы, он не был такой уж масштабной крепостью. И именно под Кромами начался мятеж, в конечном итоге уничтоживший Годуновых.

К. Аксаньян:

— Действительно, маленькая крепость Кромы, не обладавшая не то что каменными укреплениями, а в общем-то, не представлявшая из себя серьезной силы, с небольшим гарнизоном, самое главное — там, в общем, было-то, дай Бог, тысяча человек, — несколько месяцев сопротивлялась царской армии. До этого был эпизод с осадой Рыльска — города, который тоже несколько недель оказывал сопротивление царской армии, и от которого царская армия вынуждена была отойти.

Д. Володихин:

— То есть и вы хотите сказать, что те, кто собрались в Туле, ожидали от армии Василия Ивановича той же нестойкости, которая была проявлена войсками Борис Годунова в войне с Лжедмитрием I. Они ожидали, что мы отсидимся любой ценой, но мы добьемся победы.

К. Аксаньян:

— Ну мы по крайней мере выживем. Мы пересидим осаду, а там посмотрим. Да, я уверен, что да. Тем более, что они, конечно, рассчитывали на то, что каменный кремль — это очень серьезное укрепление, и численность — численность войск, засевших в Туле, была все-таки значительной. Еще одной причиной было то, что болотниковцы в этот момент контролировали не только Тулу. А осталась Калуга — царская армия не смогла ее захватить, остались более мелкие города — Козельск, Брянск, Крапивна.

Д. Володихин:

— И был шанс: если они отсидятся, вновь полыхнет по всей стране.

К. Аксаньян:

— Был шанс и на деблокаду — опыт Калуги. Калуга сидела в осаде против царской армии пять месяцев — с конца декабря по начало мая. И в конечном счете Калуга была деблокирована внешним ударом, потому что царская армия проиграла в битве на Пчельне в мае 1607 года, и осада Калуги была снята, царское войско из-под нее просто разбежалось.

Д. Володихин:

— То есть в Калуге помогла внешняя сила, и в Туле тоже ожидали: а вдруг подойдет какой-то отряд, ударит в тыл, и с осаждающими будет покончено, как тогда, несколько месяцев назад.

К. Аксаньян:

— Или какой-то из отрядов царской армии, который от нее отделится, потерпит серьезное поражение, что приведет к дестабилизации царского войска. Восставшие рассчитывали, что боевой дух царской армии не очень силен и, в общем-то, любое поражение приведет к такому волнообразному распаду армии, как это, собственно, и произошло во время там Калужской эпопеи, которая была буквально там два-три месяца назад и во время похода Лжедмитрия I на Москву.

Д. Володихин:

— Дорогие радиослушатели, мы продолжаем разговор о взятии Тулы. И вот здесь я хотел бы вспомнить то, о чем вы уже начали говорить — определенная дискуссия среди историков о тактике царя Василия Шуйского. Некоторые считают, что он был слишком нерешителен, что надо было штурмовать Тулу, и армия оказалась слишком нестойкой, и поэтому пришлось выбирать вот такой инженерный способ взятия города, что царь не надеялся на своих, что царь был слаб и так далее. Другие говорят, что нет, это было оптимально. Ваша точка зрения, в этой дискуссии какую вы занимаете позицию?

К. Аксаньян:

— Ну тут надо отметить, что в источниках Василия Шуйского зачастую не любят. Многие источники о событиях этого времени дошли либо из стана восставших потом, Лжедмитрия II, либо известны нам по словам недоброжелателей царя.

Д. Володихин:

— В том числе иностранные источники есть.

К. Аксаньян:

— Иностранные источники есть, ну они по-разному относятся к Василию Ивановичу. Ну так или иначе на историков оказывало достаточно большое влияние мнение о том, что царь был слаб, пассивен, неопытен в военном деле, «шубник» как его достаточно презрительно называли, потому что Шуйские имели отношение к шубному бизнесу.

Д. Володихин:

— Ну что это просто старичок, у которого не хватало воли вести масштабные боевые действия, вот и приходилось прибегать к ухищрениям.

К. Аксаньян:

— Ну тем более, что традиции той эпохи чтили воинскую доблесть, основанную на храбрости, на таком, можно сказать, нахрапе.

Д. Володихин:

— Молодечестве.

К. Аксаньян:

— Да. Василий же Шуйский был, судя по всему, не самый плохой стратег. Имея опыт неудачных осад против крепостей, перешедших на сторону Лжедмитрия I...

Д. Володихин:

— Те самые Кромы, Рыльск о которых мы говорили.

К. Аксаньян:

— Да. Он выбрал другую тактику. Вместо того, чтобы пытаться в лоб штурмовать тульские укрепления, разрушая артиллерией — а он, безусловно, привел под Тулу наряд большой, то есть главный калибр...

Д. Володихин:

— Осадные пушки.

К. Аксаньян:

— Осадные пушки, главный калибр русского государства. И, собственно, разрушать свою собственную крепость. Он избрал другую тактику. Он отправил несколько достаточно крупных соединений, отрядов, армий для того, чтобы подчинить небольшие уездные города.

Д. Володихин:

— То есть те, где еще засели болотниковцы вне Тулы.

К. Аксаньян:

— Да, это позволяло и укрепить боевой дух собственной армии.

Д. Володихин:

— У нас победы.

К. Аксаньян:

— Да, это позволяло и отрезать Тулу от потенциального контрудара, от попытки избежать блокады крепости армией со стороны. Это позволяло при этом вести осаду самого города, склоняя к капитуляции, что позволяло избежать и разрушения крепости, и крупных потерь. Потому что Василий Шуйский понимал: крупный штурм, крупные сражения могут привести к серьезным потерям в царском войске, что приведет к распаду армии.

Д. Володихин:

— Ну а что удалось взять отрядам, отправленным из-под Тулы Василием Шуйским в другие города? Какие крепости, какие опорные пункты мятежников пали?

К. Аксаньян:

— Удалось взять Козельск. Позднее он был потерян, уже осенью 1607 года.

Д. Володихин:

— Ну это не болотниковцы, это уже Лжедмитрий II.

К. Аксаньян:

— Это уже следующий акт пьесы. Крапивна, был взял Брянск — сожжен и покинут, правда, но тем не менее этот очаг сопротивления был ликвидирован. Ну, в общем, земли современной Тульской области, Калужской области в значительной степени, кроме самой Калуги, были подчинены власти царя.

Д. Володихин:

— Была произведена, говоря современным языком, зачистка.

К. Аксаньян:

— Что, безусловно, укрепляло контроль царя над страной. И время тут работало на царя. Потому что в Туле к Болотникову начали возникать вопросы. Напомню, Болотников позиционировал себя как воевода царя Дмитрия.

Д. Володихин:

— А где же царь-то?

К. Аксаньян:

— Где царь? К нему возникли вопросы. На что он сказал, что, в общем, он его видел в Польше, в темном помещении, тот ему клялся, божился, что, значит, я царь, вручил воеводские полномочия.

Д. Володихин:

— Но сам как-то не пришел.

К. Аксаньян:

— Сам как-то не пришел. Хотя к концу лета в Тулу начали проникать известия о походе Лжедмитрия II, однако поход этот вначале не давал серьезных результатов. И надежды осажденных в Туле таяли — надежды на деблокаду, надежды на какой-то удар извне, который спасет их от осады и взятия. Надежды эти таяли.

Д. Володихин:

— То есть, иными словами, Василий Шуйский постарался их деморализовать. Им сообщали: ваш Брянск пал, ваш Козельск пал, ваша Крапивна пала, ваш ложный царь неизвестно где. Сидите-сидите, скоро все перемрете от голода.

К. Аксаньян:

— И действительно боевой дух болотниковцев падал, по мере того как их диета становилась все менее калорийной.

Д. Володихин:

— Ну а что можно сказать о, собственно, царском войске? Насколько Василий Шуйский мог надеяться на его стойкость? В двух сражениях оно проявило себя очень хорошо, но, насколько я понимаю, затягивать ситуацию не рекомендовалось.

К. Аксаньян:

— Не рекомендовалось. Длительные осады способствовали отъезду служилых людей в свои поместья, особенно зимой. Опыт зимних осад, опять же который был и во время Калуги, и во время осад Рыльска и Кром двумя годами ранее, показывал, что зимой начинаются эпидемии, и зимой служилые люди активно покидают войско. Поэтому к зиме Василию Шуйскому город нужно было захватить.

Д. Володихин:

— Значит, штурмовать рискованно, задерживаться рискованно, но раздавить надо.

К. Аксаньян:

— Как чемодан без ручки. В этот момент Василий Шуйский, конечно, говорят источники, с некоторым скепсисом воспринял идею о строительстве плотины. Говорят, бояре и царь смеялись вначале над служилым человеком, однако позднее прислушались. Ивану Кравкову удалось убедить царя, что идея с плотиной рабочая, и с июля 1607 года начинаются строительные работы. К сентябрю плотина была достроена, уровень воды начинает подниматься, и к концу сентября поражение болотниковцев очевидно. Начинаются какие-то переговоры об условиях капитуляции. Источники крайне противоречиво доносят до нас информацию о том, кто эти переговоры проводил и на каких условиях болотниковцы сдались. Однако факт остается фактом: в начале октября 1607 года Тула открыла ворота. И боярин Крюк Колычев, командующий нарядом артиллерии, беспрепятственно въехал в город. Вожди восставших были взяты под стражу, и дальнейшая их судьба различается. Тут, конечно, царь дал козырь в руки советским историкам. Иван Болотников был отвезен в Каргополь, где позднее утоплен.

Д. Володихин:

— Ну ему обещали не пролить его крови, а смерть была бескровной.

К. Аксаньян:

— Лжепетр, Илейка Муромец, самозванец, который выдавал себя за несуществующего сына царя Федора Ивановича, был казнен в Москве зимой 1608 года. Однако аристократия, князь Шаховской и князь Телятьевский, избежали смерти, они были разосланы в тюрьмы. Князь Шаховской позднее был отбит войсками Лжедмитрия II и стал видным членом его Тушинской боярской думы — у человека мятеж был в крови, неисправимый мятежник.

Д. Володихин:

— Ну так или иначе к тем, кто представлял собой сливки дворянства и аристократии, отнеслись иначе. Потому что, очевидно, в голове у царя стояло: когда-нибудь страна воспрянет от Смуты, и тогда все эти люди, которые сейчас, может быть, мятежны, потребуются как воеводы, как политические деятели, как администраторы. Потому что все это, даже учитывая их деяния, это все ценные кадры.

К. Аксаньян:

— Ну и царь, видимо, опасался раскола среди аристократии. Потому что казни могли привести к тому, что родственники казненных затаили бы недоброе. Ну и поддержание единства политической элиты имело для царя большее значение, нежели наказание виновных.

Д. Володихин:

— Разумный поход. Ну что же, дорогие радиослушатели, время нашей передачи подходит к концу. Хотелось бы резюмировать. Я был бы рад, если бы после нашей передачи у кого-то изменилось отношение к Болотниковщине — это вооруженный опаснейший мятеж против законной власти, то что он был раздавлен, это абсолютно справедливо и правильно. И вместе с тем хотелось бы, чтобы от судеб мятежников — того же Болотникова, Телятьевского или Лжепетра, все-таки фокус общественного внимания переместился к тем, кто защищал законный порядок, и кто боролся с хаосом — к воеводам Михаилу Скопину-Шуйскому, Андрею Голицыну, Борису Михайловичу Лыкову, Прокофию Ляпунову, к Ивану Кравкову. И самому царю Василию Ивановичу, который решил эту исторически важную для России задачу. Это серьезный успех законной власти. Вот, наверное, наиболее адекватное отношение к событиям того времени. Ну и мне осталось от вашего имени поблагодарить Карена Эдуардовича Аксаньяна за ту просветительскую работу, которую он между нами провел. И сказать вам: спасибо за внимание. До свидания.

К. Аксаньян:

— Спасибо. До свидания.

---

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов