«Притчи о сокровище, жемчужине и о неводе». Протоиерей Андрей Юревич

У нас в студии был настоятель храма преподобномученицы Елисаветы в Покровском-Стрешниве в Москве протоиерей Андрей Юревич.

Разговор шел о евангельских притчах о Царстве Небесном, в частности об образах найденного сокровища, купленной жемчужины и невода, в чем особенность этих образов и как эти притчи можно проецировать на современную жизнь.

Этой беседой мы продолжаем цикл из пяти программ, посвященных евангельским притчам о Царстве Небесном.

Первая беседа с протоиереем Павлом Великановым была посвящена притче о сеятеле;

Вторая беседа со священником Антонием Лакиревым была посвящена притче о пшенице и плевелах;

Третья беседа с протоиереем Павлом Великановым была посвящена притчам о закваске и о горчичном зерне.

Ведущая: Алла Митрофанова

---

Алла Митрофанова

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Дорогие друзья, здравствуйте! Я, Алла Митрофанова и вся неделя у нас в этом временном сегменте светлого вечера проходит в разговорах о притчах Христа про Царствие Небесное. Притчи, которые мы находим в 13 главе Евангелия от Матфея, именно эта глава читается вот на этой неделе, на буднях на литургии в храмах. В нашей студии настоятель храма преподобномученицы Елисаветы в Покровском-Стрешневе, протоиерей Андрей Юревич. Отец Андрей, здравствуйте!

прот. Андрей Юревич

— Добрый вечер.

Алла Митрофанова

— С наступающим престольным праздником вас, а по церковному календарю уже и с наступившим.

прот. Андрей Юревич

— Спасибо, да.

Алла Митрофанова

— Не знаю, зайдёт ли у нас сегодня разговор о преподобномученице Елисавете Фёдоровне Романовой, хотя думаю, что вот уж кто бы мог нам рассказать о Царстве Небесном, так это она — человек, не только из Вечности знавший, что это, но, мне кажется, и в земной жизни приоткрывший для себя эту тайну. А вы как понимаете Царство Небесное, отец Андрей? Как вы себе его представляете?

прот. Андрей Юревич

— Ну, может быть, начать с того, что в Евангелии мы читаем в некоторых местах такие слова, как «Царство Божие», а в некоторых словах «Царство Небесное». Ну, тут даже и комментаторы Библии, и святые отцы, и другие богословы немножко расходятся во мнении. Я понимаю, например, Царство Божие как Царство Бога, то есть Царство Бога в первую очередь, как и Господь говорил «Царство Божие внутри вас есть», то есть Бог — Царь в моём сердце, в моей жизни, во всём том, чем я живу, и, значит, всегда я предаю свою волю на Его волю, то есть «да будет воля Твоя», да, если Он Царь, то Он царствует. Он царь вообще не церковный, Он царь в Церкви и вот это Царство Божие оно в таком случае царствует среди тех кто посвятил свою жизнь Ему, вот Царство Бога — Царство Божие. В конце концов Царство Божие — это вся Церковь Божья, то есть люди, которые в этом Царстве Божьем находятся. Можно считать, что Царство Божие — это вообще весь мир Богом сотворённый, это тоже Его Царство, потому что Он в нём Царь. Здесь много может быть всяких смыслов. А вот Царство Небесное, обычно комментаторы говорят о том, что Царство Небесное Христос имел в виду, все-таки, Царство будущего века, то Царство, которое будет после второго Его пришествия. Почему и сказано Небесное, то есть на Небесах. Что такое Небеса, это уж вопрос второй и тоже такой достаточно глубокий, о нем тоже можно говорить. Но вот это Царство Небесное и в притчах, допустим, вся 13-я глава, она так, ну, не вся, но её большая часть посвящена как раз, одна за одной прям идёт такой целый блок притч о Царстве Небесном, и Господь приводит житейские такие очень понятные примеры своим слушателям, апостолам в первую очередь, другим, кто рядом с Ним — внимает Ему, Он приводит жизненные примеры, понятные для людей с чем сравнить, Он говорит с чем «сравню Я Царство Небесное», или Царство Небес. И вот дальше в этих притчах сравнивает с чем.

Алла Митрофанова

— Ну, мы с вами сегодня три образа разберём — три притчи, по сути.

прот. Андрей Юревич

— Давайте.

Алла Митрофанова

— Да, вот Господь говорит, что «Царство Небесное подобно сокровищу, скрытому на поле, которое, найдя, человек утаил, и от радости о нём идёт и продаёт всё, что имеет, и покупает поле то», это я процитировала, да, это у нас первый образ. Второй образ про купца и жемчужину, чуть попозже об этом подробнее поговорим. И третий образ — невод. Царство Небесное, подобно неводу, закинутому в море, и захватившему рыб всякого рода. Тоже, вот понимаете, читаешь, и вроде бы все понятно, с одной стороны, а с другой стороны вопросы возникают. Вот сокровище, скрытое на поле, которое, найдя, человек утаил, и от радости о нем идет и продает все, что имеет, и покупает поле то. Ну, то есть, условно, Алеша Карамазов, который открыл для себя церковную жизнь через своего наставника, старца Зосиму, и в нем такой юношеский максимализм. Ну не могу я ходить к обедни, когда мне сказано: оставь все и следуй за мной, да, и не могу я подавать там рубль, да, или два рубля, когда мне сказано — раздай всё. Вот хочу по максимуму! Вот так и здесь получается, что человек нашёл сокровище скрытое на поле, продал всё, что у него было, и купил поле то. Правильно получается? То есть это такой юношеский максимализм или что это?

прот. Андрей Юревич

— Ну, во-первых, я бы вот из этих трёх притч предложенных, я бы первые две как бы объединил. Третья, она немножечко по-другому говорит о Царстве Небесном. А первые две, они такие достаточно похожие и подобные. Здесь речь идёт о том, что Господь говорит «Царство Небесное подобно». Вначале сокровищу, то есть в первой притче, а во второй — жемчужине. Ну, это, в общем-то, и то, и то, некая драгоценность, да, сокровище! Только в первом случае это сокровище скрыто на поле, и человек его нашёл. А во втором случае тот, который уже ищет сам по себе этих хороших жемчужин. То есть в первом случае человек нашел, ну, представьте себе...

Алла Митрофанова

— Внезапно!

прот. Андрей Юревич

— Да, что вот он работает, человек работает на поле, а раз сказано, что от радости идёт и продаёт, и покупает поле то. Покупает поле то — это поле не его, то есть он работает вообще-то на чужом поле. Вот он работает, работает на чужом поле, и вдруг нашел сокровище. Ну, понятно, для людей слушающих это тоже было понятно, потому что в те времена банков не было, сейфов не было, а богатые люди часть своих богатств закапывали в землю. Время было небезопасное, едва ли какая полиция по вызову сразу действовала от грабителей, и поэтому люди закапывали. Порой всякие происходили вещи. То забыли где, память отшибла, то погибли, то срочно от войны убежали и переехали куда-то жить, а сокровище осталось. Там поле, там начали копать, и вдруг обнаружили этот клад. Вот этот человек нашёл это сокровище, то есть нашёл, скажем, клад неожиданно. А в другом случае, во второй притче.

Алла Митрофанова

— Здесь, простите, отец Андрей, смущающий меня момент, раз уж мы так подробно прям разбираем, буквально по словам эту притчу.

прот. Андрей Юревич

— А потому что смысл духовный.

Алла Митрофанова

— Человек утаил, что он нашел этот клад, как, можно предположить, поступил бы, наверное, человек в рамках закона. Ну, или даже не в рамках закона, а вот скажем, поступил бы по совести. Я, кстати, про себя не знаю как бы я поступила, вспомнив эту притчу, может быть, оправдалась бы тем, что действительно пошла бы, продала все и купила это поле. Ведь, по идее, к хозяину поля приходит человек и говорит, слушай, вот у тебя там сокровище, я его нашел, это не моё, а поле принадлежит тебе, значит, содержимое поля тоже принадлежит тебе. А здесь человек утаил! Почему Господь именно так об этом рассказывает?

прот. Андрей Юревич

— Ну, ты правильно говоришь, что поле не его, и по тем законам, какие были, всё, что на поле, внутри поля, под полем, это все относится к полю, и кто хозяин поля, тот хозяин всего остального. То есть, если работник нашел клад на поле хозяина, то клад хозяина. Почему он и утаил, потому что это ему, он хочет, чтобы он этим обладал, и поэтому он не говорит, ну, житейская канва какая.

Алла Митрофанова

— Это понятно.

прот. Андрей Юревич

— Он не говорит об этом кладе, а идет и договаривается с этим хозяином, имея какие-то средства, и покупает это поле, а потом уже на своём поле выкапывает этот клад, и это его. Всё дело...

Алла Митрофанова

— Ну, получается, что Господь, получается, одобряет такой план?

прот. Андрей Юревич

— Нет-нет-нет. Нельзя! Притча, она почему называется притча? Это же не история реальная. Притча — это всегда нечто сочиненное, и в каждой притче есть подробности, которые для наглядности даются, но не все подробности надо толковать вот именно как подробности и видеть в них духовный смысл. Они, что называется, для связки слов в предложении даются, эти подробности. И вот это слово «утаил» — это в том смысле, что вот он, найдя, хочет его иметь, готов продать, а поскольку поле не его, то он должен утаить для того, чтобы поле купить, а не кричать, что вот я нашел. Смысл-то духовный какой? Значит, человек, опять же повторяю, как в первой, так и во второй притче, здесь поиск смысла жизни, здесь поиск истины, поиск... правды, поиск пути жизни, в конце концов, путь истины и жизнь — это сам Христос. То есть человек ищет Христа. Может быть, даже он и не знает, что он ищет Иисуса Христа, но он ищет всё-таки истинного смысла жизни, не вообще какого-то абстрактного, в чём он, а вот именно истинного смысла жизни. Ну, например, история того же самого Иустина Философа, довольно известного, который написал такую книгу «Разговор с Трифоном иудеем», где он там рассказывает о том, Иустин Философ из ранних таких отцов, он ученик Поликарпа Смирнского, а тот, в свою очередь, ученик Иоанна Богослова, то есть он, можно сказать, внук, такой духовный, Иоанна Богослова. И он там перечисляет, он говорит, я изучил в свое время все какие только были на мое время философские доктрины, философские системы, и ни одна из них меня как-то особо не увлекла и не ответила на мои вот эти вот запросы сердца, запросы поиска смысла жизни. И когда я познакомился с христианством, когда я познакомился с учением Христа, то как раз для меня Христос-то и открылся. И вот тут я всё и понял, и вот тут я всё и открыл для себя. И вот это как раз сокровища, которые человек вот как бы не искал, конкретно, а нашел именно во Христе. Я могу здесь сказать, что я бы даже свой далеко, конечно, никакой там не учитель Церкви, тем более не святой отец, но вот я вспоминаю свою молодость, свою юность, она у меня примерно так же вся выстроилась, то есть тоже постоянно-постоянно на фоне какого-то достаточного такого юношеского, молодого, мальчишеского оптимизма, нормальной, совершенно не закомплексованной жизни такой вот, а внутри всё время шёл поиск смысла жизни, и чего только там не было, и карьеры, и спорт, и чтение, книги, любовь, искусство, науки, всё на свете. Всё хорошо, всё замечательно, но чего-то не хватает, вот что-то всё вот не отвечает, не даёт полноты, и вот так вот прошло до 32 лет, и когда в конце концов через беседу со священником, начальную через чтение Евангелия, от Иоанна, кстати, самого сложного — Христос открылся. И вот это сокровище было найдено, а дальше... А дальше что — «... от радости о нём идёт и продаёт всё, что имеет, и покупает поле то».

Алла Митрофанова

— Протоиерей Андрей Юревич, настоятель храма преподобномученицы Елисаветы в Покровском-Стрешневе проводит с нами этот «Светлый вечер». Отец Андрей, вот сейчас слушаю вас и понимаю, ведь действительно ваша история и ваша встреча с Богом, она... из нашего времени иллюстрация к этим притчам Христовым о Царстве Небесном, про сокровище на поле и про жемчужину.

прот. Андрей Юревич

— Да, это так.

Алла Митрофанова

— Вы ведь, вы были успешным архитектором, вы были уже сложившимся в карьерном плане человеком с прочерченным до конца жизни. Это же в советское время, да, есть определенный план, там все, пожалуйста.

прот. Андрей Юревич

— В 25 лет я был главным архитектором города, это заведующий отделом горисполкома.

Алла Митрофанова

— Но это карьера просто ракетой!

прот. Андрей Юревич

— В 28 или 29, по-моему, я стал членом Союза архитекторов СССР, и так далее, так далее.

Алла Митрофанова

— И вот вы идете, продаете все и становитесь священником.

прот. Андрей Юревич

— Ну да. Сначала я стал вообще-то никем. Сначала я стал просто послушником, то есть я продал всё, я спустился со всех только высот, со всех гор, на которых я стоял.

Алла Митрофанова

— Продал всё, надо пояснить, это фигурально выражаясь, потому что у вас нечего было продавать в советское время.

прот. Андрей Юревич

— Да, то есть речь шла не о деньгах, что продал всё за какие-то там рубли, доллары, евро, не знаю за что, фунты. Нет, продал в смысле не то, что отказался, а почёл за ничто, то есть вот за мусор, как говорит апостол Павел, это всё, то есть в моём сразу сознании это всё обесценилось, это всё, что было, оно совершенно не стало иметь никакой цены. Вот в каком смысле продал всё и «покупает это поле», то есть вот это сокровище, вот эта жемчужина, вот этот клад, который найден, жемчужину специально искал! Здесь неожиданно оказалось. То есть человек, может быть, и ищет даже Христа, а найти не может, а потом находит, вот эта вот жемчужина, да! А здесь в поле просто ищешь нечто, а находишь Господа! Вернее, конечно же, Он тебя находит. Ну, Господь здесь так выстраивает разговор со своими слушателями, что вы ищите, ищите и обрящите, и найдёте, да. Стучите, и отворят вам. То есть вы должны стучать и искать, и ищущий находит. И если мы ничего не ищем, то едва ли что-то и найдём. Печальным бывает смотреть на людей, которые, даже уже находясь в церкви, в силу разных каких-то обстоятельств, в силу того, что мы, как мы говорим, мы все тут на Руси этнические православные, русский человек генетически христианин православный, и не надо его оглашать, вообще-то я слышал такие речи...

Алла Митрофанова

— Бывают генетически православные?

прот. Андрей Юревич

— Их не бывает, но разговоры об этом очень даже бывают, и очень даже распространены. И не надо совершенно вот упираться и долго их оглашать. Нет, там два-три слова каких-то сказал, и всё, давай крести его, он уже, поскольку он россиянин, то он уже к этому готов. А он ещё ничего не искал! Он не ищет ничего на самом деле, он не болеет этим, он вот не бьёт мотыгой и заступом, вообще-то крестьянская жизнь очень тяжёлая была в те времена. Даже плугов-то особых не было, просто мотыга, вот такая вот, заступ там, лопат нормальных даже не было, и каменистая почва Палестины, и вот в поте лица такой вот труд. Он ищет, сам не знает, правда, что, но что-то ищет. А если человек ничего не ищет, не трудится, то он и не найдет ничего!

Алла Митрофанова

— Отец Андрей, а опишите вот это состояние, когда вы уже распрощались с тем жизненным планом, который у вас был в предыдущий период: вы архитектор, вы главный архитектор города, это же в Лесосибирске всё происходит, да. И вот вы нашли вот это сокровище в поле. И вы все это оставили и пошли послушником, как вы говорите, да, помогать в храме. И это же, ну, вот мы часто говорим, что вера — это такое доверие Богу, когда ты, ну, просто понимаешь, что ничего с тобой такого, ну, плохого не случится, потому что ты в Божьих руках. Плохого в земном смысле, да, ничего с тобой в земном смысле плохого, или, ну, не знаю, как это сказать, да, я это сравниваю с прыжком с парашютом, когда ты, вот такой акт доверия, да, тебе Господь говорит «прыгай», и ты прыгаешь, ты не знаешь, откроется парашют или не откроется, ты знаешь, что всё будет так, как хочет Господь, а Господь тебе желает только блага. Вот это такое, я не знаю, или хождение по воде, да, с чем это можно сравнить? Вот этот переходный ваш период, когда вы уже не архитектор, и при этом вы ещё не священник. И вы вот человек, нашедший это сокровище. Это как?

прот. Андрей Юревич

— Ну, я сейчас, может быть, эмоционально... прошло уже 36 лет, эмоционально мне сложно, наверное, вспомнить, как это всё было, но, скорее всего, ощущение в руках заботливого отца, то есть вот старший человек, которому ты абсолютно всецело доверяешь. Ты, если уж не малыш, то, по крайней мере, такой отрок, еще не знающий ни выхода, ни входа, куда и как, и ты доверяешь. Вот если папа тебя бросает в воду, значит, он гарантирует, что если что, так он тебя поддержит, так и здесь. То есть, что там впереди, я не знал, но я как-то доверился и доверился как Небесному Отцу, так и земному отцу, который вот тот самый священник, отец Геннадий Фаст, который стал моим духовником, моим наставником, и которому как-то я вот сразу вверился, и вот по тому принципу, что первое, что говорит авва, то и есть вот воля Божья, и значит дальше я иду, и ничего со мной против промысла Божьего не может произойти, а всё, что по промыслу, всё, ну это всё хорошо. Хорошо не в смысле приятно, не в смысле позитив, а в смысле, что правильно, хорошо, то есть так и должно быть, так по Божьи, так правильно. Это просто полет какой-то, то есть ты расправляешься и ты летишь, и вот этот вот воздушный поток, который тебя держит, вот планер, не самолет с мотором, который рубит облака и тучи, а вот именно какой-то планер, который на воздушных потоках — он полностью подвластен этим потокам. И вот ты летишь на этом потоке, и поток тебя держит и несёт туда, куда он несёт, куда он считает нужным. А ты ему доверяешь, вот как он тебя несёт, он правильно тебя несёт, на скалу тебя не вынесет.

Алла Митрофанова

— Такое неофитское немножко состояние, или это состояние, которое в принципе...

прот. Андрей Юревич

— Это потрясающее состояние. Я бы мечтал всю жизнь так прожить, к сожалению, когда становишься уже священником со стажем, когда... весь из себя уже и богослов, и распроповедовал уже там все в пух и прах, и тебя уже там тысячи раз спрашивали совета, то немножко это притупляется в какой-то степени, и часто ты уже готов проявить какую-то самость, как-то уже опереться на свой опыт, вот какие-то такие вещи. Часто себя как-то одёргиваешь, и говоришь: так, стоп, подожди, ну, забыл как надо? Опыта-то прибавляется, да, но вот эта такая наработанность, автоматизм какой-то — он появляется.

Алла Митрофанова

— И уходит состояние полета. Вы знаете, что мне это напоминает? Я слушаю вас, не была в такой ситуации, но почему-то глубоко переживательна она для меня. Ребенок в детском доме, который уверен, что он без родителей, что у него нет отца, и вдруг он узнает, что отец у него есть, что он его нашел. И вот эта встреча!

прот. Андрей Юревич

— Да, да.

Алла Митрофанова

— И отец его любит, и все эти годы очень любил, очень ждал и искал.

прот. Андрей Юревич

— Да, я не беспризорник, и меня никогда в этом смысле житейском не находили, но я думаю, что это что-то такое, да. Ну а потом, конечно, вот он с этими уже родителями, с этим отцом сживается, и как-то уже всё это по накатанной идёт. Ну так же, как я думаю, я никогда не летал за штурвалом самолёта, но я думаю, что лётчики со стажем, они тоже как-то уже спокойно относятся, наверное, к своей работе.

Алла Митрофанова

—Хм, смотря какие летчики, я вот сегодня читала высказывания, опрашивали летчиков, которые и по России много летают, и в Сибири, и на Дальний Восток, и летают в те страны, с которыми у нас сейчас воздушный коридор открыт, авиасообщение есть. И, судя по тому, что они говорят, а среди них и мужчины, и женщины, то есть, ну, пожалуйста, да, это же профессия такая, которая сейчас она открыта, доступна любому, кто обладает определенным набором качеств и видит себя в этом. Они с таким восторгом описывают то, что они видят в иллюминаторах свои, и как бьется сердце, когда они влетают, потому что у них есть свои любимые города, например, да, и вот они в тот или иной город, свой любимый прилетают, и вот это трепетание сердца, оно, знаете, не смотря на опыт!

прот. Андрей Юревич

— Ну, может быть, я не спорю с этим, но вот всё, что перечислила, города красивые там, пейзажи в иллюминатор, это да, я понимаю. Но вот кто редко летает: сажусь в салон, физическое даже ощущение от того, как быстро набирается скорость и тебя вдавливает в кресло, и как потом это всё сразу же, лайнер поднимается резко... захватывает дух! Ну, потому что я к этому не очень привык. Наверное, то же самое, когда ты на какой-нибудь спортивной машине едешь. Гонщики на «Формуле-1», наверное, они тоже, они уже ко многим вещам привыкли. То есть там, где вот эта скорость такая, да. А вот новизна, новизна скорости, новизна полета, новизна невесомости, новизна чего-то еще... Вот эта новизна!

Алла Митрофанова

— И того, что Он вас держит на руках?

прот. Андрей Юревич

— Да, вот эту новизну не потерять, ощущение новизны. Это, кстати говоря, так же, как и в любви. Вот ощущение новизны в любви, когда уже прошли десятки лет, тоже вот не потерять, потому что всё же может примелькаться: туда сюда, туда сюда, вот так, да, каждый день. (Смеются.) Вот чтобы этого не было, чтобы вот это ощущение...

Алла Митрофанова

— Найденного сокровища?

прот. Андрей Юревич

— Найденного сокровища, вкуса! О, кстати, я свою матушку постоянно вот с жемчужиной найденной сравниваю, и даже иногда в каких-то там тостах, пожеланиях, на какие-то там дни, наши юбилеи, вот привожу в пример всегда вот именно это событие и вот это сравнение, эту метафору Господню, что как жемчужина, я ей всегда говорю: ты моя жемчужина, вот!

Алла Митрофанова

— Сейчас поговорим об этом подробнее, о связи Царства Небесного и семейной жизни. Протоиерей Андрей Юревич, настоятель храма преподобномученицы Елисаветы Фёдоровны Романовой в Покровском-Стрешневе проводит с нами этот «Светлый вечер». На пару минут прервёмся и вернёмся к разговору.

Алла Митрофанова

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается. Дорогие друзья, напоминаю, в нашей студии протоиерей Андрей Юревич, настоятель храма преподобномученицы Елисаветы в Покровском-Стрешневе. Я, Алла Митрофанова, и мы продолжаем разговор о притчах Христовых про Царствие Небесное. Сегодня у нас в фокусе внимания притчи, где Господь приводит интереснейшие, очень глубокие образы Царствия Небесного как сокровища, найденного в поле, Царствие Небесного как жемчужины, которую ищет купец, знаток, и когда находит, то продает всё, что у него есть, чтобы именно эту жемчужину купить. Причем в первой притче человек находит в поле клад случайно, работая в этом поле, не ища специально никакого клада. А во второй притче, чем они отличаются, купец именно ищет свою жемчужину и потом находит ее. И третья притча, о которой мы еще подробно не говорили, и речь об этом впереди, невод. Царство Небесное как невод, куда попадает множество рыб, и дальше этих рыб начинают рассматривать и отбирать. Хорошие рыбы идут в сосуды, а плохие рыбы выбрасываются вон, туда, где плач и скрежет зубов. Про плач и скрежет зубов отец Андрей, если успеем, хотелось бы тоже отдельно поговорить. Но вот сейчас позвольте вернуться к вот этой вашей параллели. Вы матушку Ольгу, которую, я думаю, слушатели Радио ВЕРА прекрасно знают и любят, надеюсь, так же, как и я, всем сердцем нежно и с восхищением на неё смотрю, её слушаю, её читаю.

прот. Андрей Юревич

— Под каждым словом подпишусь.

Алла Митрофанова

— Да, передайте ей поклон, пожалуйста.

прот. Андрей Юревич

— Обязательно.

Алла Митрофанова

— И самые-самые искренние мои слова любви и восхищения. Вы сказали, что матушка Ольга для вас как жемчужина. Ведь мы же, по идее, действительно призваны в семейной жизни создать такое пространство, которое будет подобно Царствию Божьему на земле. Вот говорят, что семья в идеале — это такой отблеск, отблеск рая. И мы в семейных отношениях призваны уподобиться отношениям между Лицами Пресвятой Троицы. Вот когда каждый — личность, каждый — целен, и при этом мы вместе составляем единство. Жизнь не раздельна и при этом не слиянна. Каждый — личность, цельность, завершённость, и каждый при этом именно друг с другом. И вот друг с другом еще больше получается какая-то цельность, еще больше, я уж хотя не знаю, насколько в Лицах Пресвятой Троицы это возможно, еще большая полнота и еще большее единство. Получается, что действительно мы друг другу можем стать вот такой жемчужиной, которая как Царствие Небесное. Хотя сейчас, я думаю, многие скажут, опять Алла Митрофанова там свои идеалистические какие-то теории начинает в эфире задвигать. Расскажите, отец Андрей, как вы это ощущаете? Насколько это корректное сопоставление?

прот. Андрей Юревич

— Ну, я думаю, что оно вполне корректное, потому что, действительно, наше бытие, множество людей проходит в семье. Ну, везде она разная, маленькие, большие, и, конечно, как устроен дом, то дом может стать и раем, дом может стать и адом. Собственно, ну, рай — это и есть образ Царства Небесного. То есть был рай тот, который первоначальный. Будет новое небо и новая земля, то есть новый, скажем, такой рай — это Царство Небес. И это, может быть, можно сделать совместно путь жизненный действительно адским, а можно сделать его райским. Это труд! Большой достаточно труд, но это очень радостный труд, такой творческий труд, это вообще-то даже не труд, который в поте лица, это именно творчество. Это творчество, это совместное такое вот плавание, совместный полет, совместное всё что угодно, можно сказать, совместное, где сначала двое, а потом уже их потомство, прапотомство и так далее, все вместе над этим трудятся, берегут и, как было Адаму сказано «хранят и возделывают», то есть, с одной стороны, есть что хранить, а с другой стороны, надо все время это возделывать, на самотёк не пускать. На самотёк пустишь и сразу, как вот был в предыдущих, плевелы возникают, в предыдущих притчах, их особо-то люди не сеют, но они вот вырастают, и их надо все время полоть, сад этот райский домашний, семейный надо и пропалывать, и удобрять, и окучивать, и вспахивать, и подстригать, и выстригать засохшие какие-то ветви, подвязывать, поливать, поворачивать на солнышко или наоборот где-то укрывать от палящего солнца, то есть всё как вот мы ухаживаем за садом, так и здесь вот этот райский сад — домашний, это... это не идиллия! Это, наверное, со стороны, да, когда поют дифирамбы, там поздравляют с юбилеями, кажется, что вот они всё это сделали. А чего это всё стоило? Но это радостно! Человек трудится, трудится над своим садом, весь этот ландшафтный дизайн. Он же всё время видит, как цветы вырастают, кусты, там туи какие-то, горки каменные, какие-то прудики, ещё что-то. Ему же доставляет это радость и удовольствие, этот труд. Так же и здесь.

Алла Митрофанова

— То есть, подождите, каждый раз, когда я натыкаюсь в семейной жизни на свои собственные колючки, на свои собственные какие-то крокодиловые такие замашки, и вскрываю в себе это, да, и дальше, ну, будем откровенны, с минимальной степенью успешности пытаюсь что-то с этим сделать, это я тружусь над своим садом?

прот. Андрей Юревич

— Ну, конечно! Да, увидела колючки там или какие-нибудь сорняки, ну пропали их, колючки обрежь там, вырежь.

Алла Митрофанова

— Они не пропалываются, они, вы знаете, как, что они, это же, это сорняки, это вам не помидоры в теплице.

прот. Андрей Юревич

— Нет, они пропалываются, но дело в том, что, как сныть, ее прополол, а через неделю она еще...

Алла Митрофанова

— Гуще стала.

прот. Андрей Юреыич

— ... не меньше, да. Вот, кстати, почему-то вот про сныть говорят, что надо её не с корнем вырывать, а как-то вот так вот обрезать, и тогда она будет засыхать постепенно.

Алла Митрофанова

— К каждому сорняку свой подход, короче.

прот. Андрей Юревич

— Наверное, да. То есть, ну, вот так, это же труд пожизненный всё время. От каких-то вещей удаётся избавиться. Может быть, их не так много бывает, но удаётся избавиться. Годы помогают, я тебя успокою.

Алла Митрофанова

— Спасибо. (Смеётся.)

прот. Андрей Юревич

— С годами какие-то вещи сами по себе засохнут. (Смеются.) Вот какие-то там страсти. А какие-то наоборот, с годами расцветут. Кстати, вот в пожилом, в старческом возрасте, может быть, те какие-то страстишки, которые можно было в молодости прикрыть, а потом они становятся настолько явными, настолько как-то какими-то корявыми и какими-то такими противными, поэтому надо успевать.

Алла Митрофанова

— Вы знаете, я сейчас слушаю вас и вспоминаю, ещё не было у меня своей собственной семьи, а очень хотелось. И знаете, была я, наверное, похожа в этом плане на Константина Левина или Лёвина из «Анны Карениной». Был у меня такой короткий период, ну вот прямо читала когда про это, то были близки мне, не то что близки, да, уже совсем не близки, но были понятны его размышления про семью как самоцель, про семью как главную цель жизни. И помог мне довольно быстро, кстати, с этими иллюзиями распрощаться в свое время протоиерей Игорь Фомин, который совершенно меня обескуражил словами: Ты пойми, семья — это всего лишь инструмент. «Мы друг для друга, инструмент, — он говорит, — как бы это механистично или потребительски ни звучало, услышь это по-другому.» Для достижения Царствия Небесного, понятно, что мы друг для друга драгоценность в этом свете, но если мы друг для друга самоцель, то это то, как на современном уже языке это называется, да, это созависимость, или если семья становится самоцелью. Вот, пожалуйста, Константин Левин или Лёвин, который в конце романа там чуть не покончил с собой из-за того, что все его иллюзии разбились. А когда семья становится вот этим инструментом в достижении Царствия Небесного, тогда получается более или менее все на своих местах. Что скажете об этом?

прот. Андрей Юревич

— Но я думаю, что здесь есть и рациональное зерно, и есть, может быть, что с чем немножко как бы подискутировать, поспорить.

Алла Митрофанова

— Ну, слово «инструмент», оно здесь, ну как сказать, это просто чтобы сразу раз и регистр мне переключить, я думаю, поэтому был употреблён именно такой образ.

прот. Андрей Юревич

— Ну, понятно, ты сказала, что это цель получается.

Алла Митрофанова

— Да.

прот. Андрей Юревич

—А он говорит, что это не самоцель.

Алла Митрофанова

— Да.

прот. Андрей Юревич

— Да, а это способ достижения, но всё-таки это способ достижения совместного — совместного достижения, то есть мы вместе идём и вместе достигаем. Интересно, Моисей, например, даже не о семье, а о братьях, скажем так, по крови, ну, в смысле, по этносу своему, да, за своих же сородичей по племени перед Богом говорил, что если ты их, то и меня тогда изгладь из Книги Жизни. То есть он за них готов был свою жизнь отдать и не просто здесь, а в вечности пожертвовать собою. Ну а почему же тогда, если речь идёт о супружестве, например, о том, когда двое становятся одним единым целым, то не то чтобы пожертвовать, но желать быть вместе везде, не только здесь, но и там. И я думаю, что когда Христос говорил, что в жизни будущего века ни женятся, ни замуж не выходят, но пребывают как Ангелы Божии, речь не шла о том, что мы не будем знать друг друга, что мы вот всё, в чём потрудились, каждый для себя и своё, так сказать, вот будет похлёбку свою хлебать, которую он здесь изготовил на Земле, ну то есть такой некий эгоизм, такой получается.

Алла Митрофанова

— Нет-нет.

прот. Андрей Юревич

— Что для меня, да.

Алла Митрофанова

— Речь о том, что мы друг об друга учимся любить.

прот. Андрей Юревич

— Ну конечно, ну то есть всё-таки мы там, там будет всё по-другому, и наше супружество будет по-другому, но я совершенно уверен, что всякий муж будет знать, что вот это создание где-то тут недалеко — это моя жена! А жена будет знать, что это мой муж. Как уж там будет, когда их было несколько, это вот Юлия Вознесенская на эту тему, писательница такая.

Алла Митрофанова

— Царствие ей Небесное.

прот. Андрей Юревич

— Да, православно-христианская, она что-то визионерствовала — пыталась понять, как это там дальше будет. Но не будем гадать об этом, как будет. Увидим в свое время как это будет, но то что мы будем знать кто это. Ну, как мы же надеемся на то, что мы увидим всех своих родных, там всех своих близких, и это правильно! Это правильно. То есть мы будем знать, что вот мы муж и жена, и мы радоваться будем там, мы этому общению будем радоваться, как Ангелы Божии, но мы будем радоваться, и любовь наша будет, уж не знаю какая, там одухотворённо какая, но как-то это будет действительно любовь, по-настоящему!

Алла Митрофанова

— Между личностью и личностью?

прот. Андрей Юревич

— Ну да, да. Да, другое дело, что вот себя не потерять! То есть как ты уже в образ приводила Троицу, не слитно и не раздельно, или как во Христе две природы — божественная и человеческая соединены, так и здесь, то есть супруги вот не слитные и не раздельные, кстати, такая хорошая для них, может быть, тоже, такое сравнение, что они должны быть не раздельны, но и не слитны в том смысле, что растворяться одна личность в другой не должна. Свою личность надо все-таки сохранить! Кстати, матушка Ольга сейчас, маленький такой секрет скажу, она как-то так работает над этим, чтобы вот, над тем, чтобы свою личность вот, ну потому что всякая жена, всякая матушка — жена батюшки, она конечно очень во многом часто бывает растворена в жизни своего супруга, своего священника.

Алла Митрофанова

— Матушка Ольга, ярчайшая личность, отец Андрея. Ярчайшая! Абсолютно цельная, то есть вот ее блог, я ее обожаю читать.

прот. Андрей Юревич

— Она такая по жизни, она такая, как бы сказать, объективна, а вот сама она себя субъективно немножечко уничижительно так вот воспринимала, и теперь вот она над этим работает.

Алла Митрофанова

— Протоиерей Андрей Юревич, настоятель храма преподобномученицы Елисаветы в Покровском-Стрешневе проводит с нами этот «Светлый вечер». Отец Андрей, давайте к третьей притче обратимся, о которой мы обещали сегодня поговорить. Цитирую: «Еще подобно Царство Небесное неводу, закинутому в море и захватившему рыб всякого рода, который, когда наполнился, вытащили на берег и, сев, хорошее собрали в сосуды, а худое выбросили вон». Похожа эта притча на образ с пшеницей и плевелами, отец Андрей? Или это совсем про другое?

прот. Андрей Юревич

— В этой притче мне слышится немножко такое, что вот невод, закинутый в море... Ну, во-первых, контекст житейский, опять же, Христос приводит совершенно понятные вещи в пример. Невод, закинутый в море — это сети определенного, так скажем, рода, которые работают не совсем целенаправленно, ну потому что, я не знаю условий рыбацких в Галилейском море, но в каких-то там океанах и больших морях есть, скорее всего, косяки, где водятся косяки рыб, я не знаю, косяк сельди, тунца или еще чего-то, и можно бросать и точно знать, что ты здесь поймаешь именно это. Да и то попадает всякий планктон, водоросли и всякая разная чепуха. А вот здесь, в Галилейском, скорее всего, не так, там, наверное, как во всяком водоёме закрытом, как-то перемешано вот это всё, вся эта фауна и флора водяная, и поэтому, когда вытаскиваешь этот невод, то в него попадает всё, что попало. Он может, если долго не вытащил, так вообще по дну, если место не очень глубокое, он даже на дно опустится, и там со дна и камушки, и ракушки, и водоросли, и всё что угодно может попасться. Ну, а это же всё не нужно! Нужно что? Рыба нужна. Да и то, рыба бывает разная, то есть бывают какие-то там мелкие, ну условно скажем по-нашему, там пискари, гольяны какие-нибудь, они не нужны рыбакам, им нужна... Рыбаки это же артель промысловая, они должны её не только для себя — для семьи, они её должны на базар продавать. Это должна быть хорошая товарная рыба, и поэтому они отбирают то, что годится для этого, все остальное выбрасывают. Для людей, которые жили по берегам Галилейского озера, абсолютно идеальный пример, совершенно понятный для них, что после того, как попалось всё, после этого отбор идёт, и отбирают лучшее, а худшее выбрасывают. И Господь, и говорит, что Царство Небесное, а речь идёт, мораль-то, о том, что будущее, и как раз, что вот Ангелы Божии всю эту разборку в этом неводе попавшемся-то произведут. И злых, которые негодные, выбросят вон, а доброе всё в сосуды и сохранят для Царства Небес. То есть речь идёт о некой сортировке. А почему тогда в невод попалось всё что угодно? А вот здесь уже интересный тоже момент. Вот что это такое?

Алла Митрофанова

— И что это такое в проекции на нашу жизнь?

прот. Андрей Юревич

— Да, что за истории такие, когда в невод попадается всё что угодно?

Алла Митрофанова

— Ну вот, например, я, скорее всего, в этом неводе это — примерно всё что угодно.

прот. Андрей Юревич

— Вот я думаю, здесь могут быть разномасштабные совершенно истории. Это может быть история семьи, например. Вот взяли, покрестили там младенца какого-нибудь, а воспитали никак, совершенно, ни в какой не в вере. И слава Богу, если этот младенец потом, когда-то выросший, сам будет искать и найдёт таки вот эту жемчужину или это сокровище. А если ничего не будет искать, к нему вот Господь будет стучаться, а он не будет отвечать. Ну так он вот так и проживёт свою жизнь и уйдёт туда, в инобытие, никакой. И вот это то самое негодное, что в этом неводе оказалось, и оно не нужно.

Алла Митрофанова

— Уйдет никакой, вы сказали сейчас, отец Андрей, да? Мне почему так важно с этим со всем разобраться, это «уйдет никакой в инобытие», и рядом с ним «уйдет какой в инобытие». То есть этот пойдет неподготовленный — первый наш «герой», а второй «герой» пойдет подготовленный.

прот. Андрей Юревич

— И оба крещённые.

Алла Митрофанова

— И оба крещённые.

прот. Андрей Юревич

— Сказано же: «Кто будет веровать и креститься, спасён будет; а кто не будет веровать, осуждён будет». Мы это забываем!

Алла Митрофанова

— Вы верите в то, что Господь будет осуждать и бросать в геенну огненную, где плач и скрежет зубов?

прот. Андрей Юревич

— Про геенну огненную сейчас чуть попозже поговорим. Например, история, если не семьи, то история, опять-таки, хорошо, вот крестятся целые народы. Князь крестил, коль князь крестил, значит, вера хороша. По какому принципу пошли креститься они все? Согнали, испуг, рабы, наёмники, кто-то как друг, кто-то действительно проникся этим, кто-то для кого-то это жемчужина и сокровище, а для кого-то это просто условия выживания, условия жизни.

Алла Митрофанова

— Ну или все побежали, и я побежал.

прот. Андрей Юревич

— Все побежали, и я побежал. Дальше столетия проходят, тысячелетия, всё это уже обросло традициями, всё это обросло уже... консисториями всякими разными там, епархиальными, прочими, уездными, какими-то... Всё, человек рождается, вот как у нас до революции на дальний период были, его, естественно, крестят, его записывают в книгу регистрационную в церкви, других не было, ЗАГСов не было, всё. И вся Русь, вот она, православная, как будто бы, да. Интересно, кто же тогда в 1917 году революцию делал, и кто пошел записываться в Красную армию? Миллионы! Это кто такие? И потом они разделились на мучителей и новомучеников, и все были крещёные. То вот это и есть в этом неводе доброе и худое. Те, которые оказались никакие, и которые, как митрополит Вениамин Федченков в разговоре с матросом, говорит: «Ты что, Евангелие не читал? — он говорит, — Нет, мы енту книгу не читали, мы у енты книги только крышку целовали». Вот и всё! Оказалось, это...

Алла Митрофанова

— Но это же не ответственность матроса, что он, будучи неграмотным, оказался незнаком с Евангелием.

прот. Андрей Юревич

— Но это уже другой разговор об ответственности церкви и прочего всего.

Алла Митрофанова

— А я поэтому, понимаете, когда, отец Андрей, почему я и думаю постоянно про эту геенну огненную, где плач и скрежет зубов, куда будут брошены все вот худые рыбы, условно. Или, ну, Господь же часто, да, эту формулировку дает. У меня почему-то, понимаете, у меня в голове это не вяжется с любящим и заботливым Богом, что вот Он бросит в геенну огненную, где будет плач и скрежет зубов. При этом у меня нет в представлении и о «добреньком» Боге. Но у меня есть, знаете, такое, может быть, Льюисом навеянное, такое вот представление о том, что мы будем...

прот. Андрей Юревич

— «Расторжение брака», да?

Алла Митрофанова

— Да, мы будем... Да, «Расторжение брака». То есть мы... Это его эссе замечательное, что мы будем все приглашены в эту радость. Просто кто-то в этой радости не научился жить, и его скрючат там.

прот. Андрей Юревич

— Кому-то философский диспут, который там в аду меня ждёт, он мне более...

Алла Митрофанова

— Да, меня ждёт в аду философский диспут, и мне это интереснее, чем вот эта вот ваша радость, которая меня ждёт здесь.

прот. Андрей Юревич

— То есть, если ты не знал Бога при этой жизни, то Господь скажет, ну ты же, вернее, не ни знал, не хотел знать. То есть ты отказался от Него...

Алла Митрофанова

— То есть тебе интереснее было что-то другое, да.

прот. Андрей Юревич

— Если Он тебе никак совершенно не нужен был, то ну, а почему надо насильно? Насилия не должно быть. Вернее, Господь говорит, что никакого насилия с Моей стороны к вам, свободным, сотворенными свободными творениям, не было, нет и не будет! И никакого насилия нет в этой жизни. Приглашение — да! Иногда настоятельное приглашение, но всё-таки приглашение! Не в кандалах! Никто в кандалах нас в Царство Небес не ведёт и не поведёт. Это не рабство. Это добровольно. И если мы этого не хотим, так здесь для нас его нет внутри вас. Оно начинается уже здесь. И там дальше его не будет. А образ геенны огненной, ну это опять же образ той самой долины Еннома, в которой вот сжигался мусор, и она постоянно горела, это всё время было возле Иерусалима, как вот такой зримый совершенно пример, зримый образ. То есть, порой ведь...

Алла Митрофанова

— Господь туда бросит или человек себя сам туда отправит? Выберет геенну огненную, потому что ему там круче.

прот. Андрей Юревич

— То, что касается сжигания заживо, этот образ вообще, между прочим, для ветхозаветного человечества был достаточно распространен. Это была одна из рядовых казней. Ну, да, может быть, самая мучительная, так одна из самых... Но это сколько угодно было. Это было в Вавилоне, это было и в Палестине, и Давид так с жителями, по-моему, там Раввы Аммонитской поступил, и частенько это бывало такое насчет печи огненной или геенны огненной. Это всё было! Внутреннее состояние, сжигающее у тебя душевного и духовного огня, оно порой гораздо горячее и губительнее, чем физический какой-то огонь при сжигании тела. Это гораздо ужаснее, когда вот этот огонь тебя внутри сжигает весь. Огонь ненависти, огонь мести.

Алла Митрофанова

— Ну так ведь это же не Господь...

прот. Андрей Юревич

— Огонь зависти.

Алла Митрофанова

— ...человека наказал, а человек сам себя обрёк...

прот. Андрей Юревич

— Конечно.

Алла Митрофанова

— ... на это состояние.

прот. Андрей Юревич

— Фактически, страшный суд — это не столько вынесение приговора, взявшегося откуда-то вот извне, сколько просто...

Алла Митрофанова

— Констатация в каком ты состоянии.

прот. Андрей Юревич

— ... де-факто превращается в де-юре, то есть констатация того, что ты такой какой, ну вот разобрали, всё открылось — ты увидел, и все увидели. Ну вот видишь, вот это же так? — Да. Ну что теперь, ну всё вот так, и вот дальше оно так, и дальше следствие... ну, как бы, то следствие, которое должно быть из этого состояния. Вот следствие вот этого огня, то есть он фиксируется навсегда, навечно, этот огонь, который всякий человек когда-то, может быть, немножко, но испытывал вот то, что я перечислил: огонь ненависти, огонь зависти, огонь мести, жажды какого-то, не знаю там чего, наказания, торжества или еще чего-то. Кстати, жажда торжества справедливости, тоже опасная вещь, она тоже близка к этому.

Алла Митрофанова

— «Дьявол начинается с пены на губах у ангела, вступившего в бой за святое правое дело».

прот. Андрей Юревич

— Да, да, да.

Алла Митрофанова

— Да, это Григорий Померанц, это его слова.

прот. Андрей Юревич

— И это вот если зафиксировать навсегда — в вечности, то вот это и будет эта самая геенна огненная. Данте, конечно, описывал все это очень чувственно в своей «Божественной комедии», все эти круги ада. Ну, не знаю, как ему это все открывалось и почему. Скорее всего, это какие-то образы.

Алла Митрофанова

— Ну, я, знаете, перед Данте преклоняюсь как перед художником, а вот Льюиса и его «Расторжение брака», мне кажется, более точным, метафоричней... Не скажу богословски, но...

прот. Андрей Юревич

— Ты помнишь в этом «Расторжении брака», я сейчас не помню кто-то из героев там, кто ступал на траву, и некоторые по этой траве босиком бежали с радостью, а некоторых эта трава колола.

Алла Митрофанова

— Было больно, да.

прот. Андрей Юревич

— Было больно. Это было просто как шипы. Вот совершенно ужасная боль. И они уходили с этой травы. То есть каждый человек, эта вот райская трава — растительность, она на каждого человека по-разному. То есть любовь Божья, некоторые вот так вот, как солнышку к ней распростёрши объятие.

Алла Митрофанова

— А другим от неё больно!

прот. Андрей Юревич

— А другим от неё больно!

Алла Митрофанова

— Но это же не потому, что Господь...

прот. Андрей Юревич

— Опаляет.

Алла Митрофанова

— ... отправил в геенну огненную, а потому, что человеку самому плохо в присутствии Божьей любви. Отец Андрей...

прот. Андрей Юревич

— Нет, Бог добр, это абсолютно.

Алла Митрофанова

— А человеку плохо при этом.

прот. Андрей Юревич

— Ну, ищите причину в себе. У этого человека внутри какая-то опухоль, которая воспринимает эту доброту, это излучение доброты как-то по-другому.

Алла Митрофанова

— Давайте, пока у нас ещё есть такая возможность, всё-таки стараться, постараемся прокачивать в себе любовь, дорогие друзья. А то, как поговоришь с отцом Андреем, задумаешься о жизни, и так прям хочется побежать по этой самой райской траве, а по факту-то выяснится, что все лапки будут изрезаны. Вот давайте, пока у нас есть такая возможность, прокачивать любовь.

прот. Андрей Юревич

— Дай Бог, не будут изрезаны всё-таки.

Алла Митрофанова

— Прокачивать любовь, не ненависть.

прот. Андрей Юревич

— Надежда не постыжает!

Алла Митрофанова

— Да. Спасибо вам за этот разговор, отец Андрей.

прот. Андрей Юревич

— Спасибо вам.

Алла Митрофанова

— Приходите, пожалуйста, почаще.

прот. Андрей Юревич

— Буду стараться.

Алла Митрофанова

— Протоиерей Андрей Юревич, настоятель храма преподобномученицы Елисаветы в Покровском-Стрешневе, был в нашей студии. Я, Алла Митрофанова, прощаюсь с вами. До свидания!

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Русские конструкторы и изобретатели». Александр Музафаров
• «Путь к вере». Антон и Виктория Макарские
• «Искушение властью». Священник Михаил Дубовицкий, Алексей Горячев, Ольга Цой

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов