«Адмирал Андрей Августович Эбергард». Константин Залесский

Константин Залесский

Гостем программы «Исторический час» был историк Константин Залесский.

Разговор шел об известном российском флотоводце, адмирале Андрее Августовиче Эбергарде, который в период Первой Мировой войны командовал Российским Черноморским флотом.

Ведущий: Дмитрий Володихин

---

Д. Володихин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели! Это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы сегодня поговорим о любопытной фигуре, которая когда-то вызывала то надежды, то разочарование, и так несколько раз на протяжении Первой мировой войны. Человек, который отвечал за многое, пару раз был обвинен в больших провалах, два раза в жизни имел звездные часы, о нем писала пресса, он вошел в анналы истории Русского военно-морского флота, но, как среди современников, так и до сих пор, несмотря на довольно большую известность, это не звезда, это человек, который чуть-чуть не добрал до статуса великой исторической личности, флотоводца, который входит в один ряд с Синявиным, Ушаковым, Нахимовым, Бахирёвым и так далее. Тем не менее фигура крупная, интересная, тут есть о чем поговорить, тем более, как я уже отметил, два звездных часа в его судьбе были. Мы говорим о командующем Черноморским флотом в эпоху Первой мировой войны адмирале Андрее Августовиче Эбергарде. Человек, который слегка «недозвезда», но тем не менее достоин уважительного упоминания в анналах военно-морского флота, тем более, что сейчас, несмотря на известность, его начинают забывать. У нас в гостях замечательный историк, специалист по военному делу и войнам первой половины ХХ века Константин Александрович Залесский. Здравствуйте!

К. Залесский

— Здравствуйте!

Д. Володихин

— Он нас поведет по лабиринтам судьбы Эбергарда, мы последуем за ним по разным морям и океанам и закончим в кресле чиновника очень высокого уровня, но все-таки не флотоводца. Однако начнем с азов. Собственно, с чего начинал флотоводец?

К. Залесский

— Флотоводец начал с того, что родился в Греции в городе Патры. Его рождение связано было отнюдь не с Черным морем, а со Средиземным. У него там батюшка работал российским консулом, был действительный статский советник. Эбергард происходил из служилого шведского рода, таких много было шведов на русской службе, занимали они хорошие посты, и у многих судьба была связана с морем, потому что в Швеции присутствует береговая линия, люди служили на шведском флоте когда-то давно. И для Андрея Эбергарда выбрали морскую карьеру.

Д. Володихин

— Здесь, возможно, сыграло отчасти то, что родился он в удачном месте, при Екатерине II было исключительно удачное для российского флота сражение у Патр, Патравское сражение, абсолютный разгром турок. Может быть, в какой-то момент мальчику начало кружить голову историческое воспоминание об этой битве.

К. Залесский

— Скорее всего. Тем более наверняка ему рассказывали неоднократно в детстве о том, что происходило рядом с этим городом, естественно, все как-то было связано. Потом, если мы вспомним Пелопоннес, Пелопоннесский полуостров, где он родился и где провёл первые годы с батюшкой, то там море кругом. То есть с детства он к морю имел склонность и потом, соответственно, попал в морское училище. Он в нём учился и закончил как раз в год окончания Русско-турецкой войны. В 1878 году ему было присвоено звание гардемарина, и он был отправлен на службу на флот.

Д. Володихин

— Заметим, что тогда очень сложно было выходить в офицеры. Обычно из стен корпуса или училища выходили со званием мичмана, а тогда всего-навсего гардемарины. И ещё одна сложность: они же мечтали, молодые ребята, о том, что они выйдут, послужат Отечеству на фронтах большой войны, а Эбергард вышел в тот момент, когда двери большой войны захлопнулись.

К. Залесский

— Захлопнулись, да. И мичманские погоны он получил только в следующем году, в августе 1879 года, когда каких-то перспектив для большой карьеры на флоте особо не было. Где служить-то? На Балтике. Ну, он и служил на Балтике. Потом плавал на Тихом океане.

Д. Володихин

— Какие хоть корабли-то?

К. Залесский

— На корвете «Скобелев», на фрегате знаменитом «Герцог-Одинбургский», то есть фрегаты, корветы. И вот достаточно рано, это очень важно и интересно: примерно в 28-29 лет он получил назначение на пост флаг-офицера при командующем отрядом судов Тихого океана контр-адмирале Николае Копытове. В чём важность этого поста? Он перешёл на штабную должность и проявил себя не просто строевым офицером, башенным командиром, он проявил себя человеком, который может разрабатывать оперативные планы. Флаг-офицер — это адъютант, но не тот, который чай готовит, а который выполняет непосредственно задания командира по доставке донесений, по контролю за проведением и реализацией приказов.

Д. Володихин

— Офицер должен быть, во-первых, образцовым, во-вторых для того, чтобы быть флаг-офицером, он должен выглядеть превосходно, то есть с иголочки выглажен, наряжен, припомажен. Самое главное, что эта должность предполагает, что могла быть и какая-то протекция.

К. Залесский

— Скорее всего, конечно. Тем более, когда он послужил флаг-офицером при Копытове, его отправили на службу на флот всего на год. И уже в 86-м году, в 30 лет, он стал адьютантом военного морского министра.

Д. Володихин

— Это, можно сказать, блистательная карьера.

К. Залесский

— Но вот именно адьютантом. Флаг-офицером он стал только через четыре года. Флаг-офицер — это, условно, старший адъютант.

Д. Володихин

— Я понимаю, да. Но человек, который вошёл не то, что в такие чины (чины там не очень большие) — вошёл в такие должности — это человек, перед которым открываются ворота карьеры. Значит, ворота войны захлопнулись, ворота карьеры широко раскрылись.

К. Залесский

— Да. И вот на этих постах он служил. Потом его отправили на ту же адьютантскую должность на Тихий океан к командующему эскадрой. Потом целых два года он был в Константинополе в качестве сотрудника военно-морского атташе.

Д. Володихин

— Здесь чувствуется дипломатический след его отца.

К. Залесский

— Да. Причём, работая в Константинополе, он занимался сбором сведений о турецком флоте. Это показывает, что он мог это делать, и в морском министерстве это знали. То есть человек был хорошо организованный, исполнительный, достаточно умный, энергичный. Потом настал такой момент в 1896 году, ему уже 40 лет, понятно, что нужно идти на повышение. И он ушёл на флот, то есть его перевели уже на командные должности. Он был старшим офицером на эскадренном броненосце, сначала на канонерской лодке «Донец», потом на эскадренном броненосце «Екатерина II», потом на других кораблях. По рангу идёт, то есть сначала командир канонерки, потом получает назначение командиром крейсера.

Д. Володихин

— Что за крейсер?

К. Залесский

— «Адмирал Нахимов».

Д. Володихин

— Это был очень приличный крупный крейсер.

К. Залесский

— ... Который стоит в Порт-Артуре. Это 1901 год, то есть идут операции с прошлого 1900 года, так называемого, китайского похода.

Д. Володихин

— Это очень сложная история. С одной стороны, в нашей литературе это называют «подавление боксёрского восстания», а с другой стороны, это, конечно, полномасштабная война, а не подавление чего-то. Там участвуют коалиции Европы, России, и часть общества китайского тоже участвует в подавлении. Но по масштабу, по боевым действиям, по сражениям это настоящая война.

К. Залесский

— Да, настоящая война. Сейчас у нас она больше известна как Ихэтуаньское восстание. И крейсер «Адмирал Нахимов» принимает не самое активное участие в подавлении, потому что основные действия разворачиваются в районе Пекина.

Д. Володихин

— Ну, он тяжеловат для того, чтобы по рекам ходить.

К. Залесский

— Нет, он не ходил по рекам. Он из Порт-Артура обеспечивает побережье, обеспечивает высадку, которая там она проводится. То есть вполне достойно действует, даже оказывается причастен к военным действиям, а не просто стоит на якоре где-то.

Д. Володихин

— Значит, награждён.

К. Залесский

— Да, награждён. Эбергард получил орден Святого Станислава с мечами, то есть прилично, вполне достойно.

Д. Володихин

— Не герой, но долг исполнил.

К. Залесский

— Да. Тем более в августе 1901 года его назначили градоначальником Инкоу. Должность, конечно, не боевая, но распорядительная, а он человек распорядительный, может заниматься административной работой.

Д. Володихин

— Кто он там, капитан первого или второго ранга?

К. Залесский

— Там он ещё второго ранга.

Д. Володихин

— Уважаемые радиослушатели, мы разговариваем о судьбе русского флотоводца начала ХХ века, адмирала Эбергарда. У нас впереди на Дальневосточном театре военных действий Русско-японская война, но к этому времени Эбергард достаточно высоко прыгнул.

К. Залесский

— Да. Его деятельность во время китайского похода показала, что он человек, которому не обязательно надо кораблём командовать. Можно принимать участие в организации значительно более серьёзных мероприятий. И уже после китайского похода он получил капитана первого ранга и получил должность начальника штаба, то есть флаг-капитана эскадры Тихого океана.

Д. Володихин

— Это значит, что за ним признали не столько тактический талант, сколько организационный. Для флота это очень важно.

К. Залесский

— Для флота чрезвычайно важно, потому что на флоте, по большому счёту, в отличие от сухопутных войск, не было своего корпуса офицеров Генштаба. Академия Генштаба — это академия сухопутная. А во флоте в основном все получали образование на службе, ну или в Николаевской морской академии, но это скорее были кораблестроительные отделения и другие.

Д. Володихин

— При том, что человек находится фактически на выселках России, важно, чтобы он понимал, что такое контекст внешней политики, а он из семьи дипломатов, он это понимает. Важно, чтобы он был не только организатором, но и человеком, который понимает, что такое разведка, а он знает, что такое разведка. И у него фактически есть всё, он гармонично развитый офицер.

К. Залесский

— При этом он находится в очень хороших отношениях с наместником на Дальнем Востоке, адмиралом Евгением Алексеевым, который очень любит флотских офицеров. Хоть он наместник, не морской деятель, но он же адмирал, поэтому к морским относится хорошо. Эбергард состоит при нём и в первые дни Русско-японской войны Алексеев его командирует для контроля над флотом. С чего, напомним, началась Русско-японская война: она началась с того, что японский флот атаковал наш флот, в том числе на рейде Порт-Артура и в Чемульпо, там были достаточно серьёзные мероприятия и серьезные потери. Эбергарда командировали во Владивосток и деятельность его в первые дни войны получила достаточно высокую оценку. Он получил не что-нибудь, а золотую саблю с надписью «За храбрость».

Д. Володихин

— Что же он делал там?

К. Залесский

— Он проявил личную отвагу. У него не было должности, он был командирован от наместника разбираться, что там происходит. Соответственно, он принял участие в бою, когда была очередная атака японских кораблей, столкновение. И вот в штаб доложили, что он проявил личную храбрость, и Алексеев ему, скажем так, обеспечил награду.

Д. Володихин

— Так где он был, во Владивостоке или в Порт-Артуре?

К. Залесский

— Во Владивостоке.

Д. Володихин

— Ну что ж, этот человек может не только организовывать флот, но и очень хорошо ладить с руководством.

К. Залесский

— Да, и даже после этих всех мероприятий, его назначили командиром эскадренного броненосца «Цесаревич». Но, правда, он не успел вступить в должность.

Д. Володихин

— Вот заметим: «Цесаревич» находится на Балтике. Он отправляется с Балтийского моря на Дальневосточный театр военных действий, и там его ждёт довольно скверная судьба, тяжёлые повреждения при Цусиме. Какое-то время он побудет в трофеях, потом вернётся на родину. Не сказать, что человеку, который командовал «Цесаревичем» вместо Эбергарда, повезло. Повезло Эбергарду, что он туда не попал.

К. Залесский

— Эбергард туда и не попал, к тому же Эбергард был не в восторге от назначения, потому что он не хотел уезжать, естественно. Ну, человек находится, можно сказать, в гуще военных событий, а ему говорят отправляться на Балтику командовать старым броненосцем.

Д. Володихин

— А броненосец довольно новый, но другое дело то, что сам план переброски этой эскадры на Дальний Восток для современников уже отдавал авантюрой.

К. Залесский

— В результате он обращается к Алексееву, и Алексеев назначает его своим флаг-капитаном, то есть начальником морского штаба при наместнике на Дальнем Востоке.

Д. Володихин

— Как бы руководитель издалека.

К. Залесский

— Да. Но несмотря на такую достаточно громкую должность, надо отметить, что всё-таки основную роль играл, конечно, штаб эскадры Тихого океана, которую возглавил адмирал Макаров.

Д. Володихин

— Здесь очевидно, что Эбергард должен был заниматься обеспечением, логистикой, организацией издалека.

К. Залесский

— Во-первых, издалека, а во-вторых, по большому счету, штаб наместника в основном контролировал Владивосток, а в Порт-Артуре стоит штаб Тихоокеанской эскадры, поэтому его деятельность ограничивалась Владивостоком. Но надо сказать, что на Владивосток попытки нападения были, и наши корабли в целом проявили себя вполне достойно, и береговая оборона тоже. То есть Владивосток, несмотря на определённые планы японского командования, которые грезили тем, что им удастся, возможно, высадиться и захватить Владивосток. Здесь надо напомнить, что военные действия в Русско-японскую войну из российских территорий шли только на Сахалине, всё остальное — не на территории Российской империи. Поэтому оборона и обеспечение безопасности Владивостока — это очень серьёзное мероприятие. И весьма успешно действовал Эбергард, что было отмечено целым рядом достаточно приличных наград с мечами, то есть он получил награды до первых степеней младших орденов.

Д. Володихин

— Ну, что же, героем не был, но долг свой выполнил, в глазах руководства выглядел образцово, боевых, скажем так, приключений не имел, то есть опыта боевых действий не имел, и это некоторый пробел. Ценились, прежде всего, офицеры, которые вышли из Русско-японской войны с хорошим боевым опытом тактических действий, а у Эбергарда нет, но у него есть разные высокие люди, которые могут замолвить о нём словечко: «вот, посмотрите, хорошо себя вёл».

К. Залесский

— Да. И надо сказать что, несмотря на то что наместничество на Дальнем Востоке было ликвидировано, адмирал Алексеев до конца жизни (а умер он, по-моему, в 17-м году) оставался чрезвычайно влиятельным человеком, вхожим к государю, ему лично доверял Николай II. Поэтому влияние Алексеева, который уехал с Дальнего Востока в Петербург, оставалось очень сильным. И Алексеев чрезвычайно хорошо относился к своему флаг-капитану.

Д. Володихин

— Ну что ж, Эбергарду повезло, он двигается постепенно по лестнице чинов. Почти десятилетие, между 1905 годом и 1914-м, Эбергард зря не терял.

К. Залесский

— Не терял. В 1913 году он стал уже полным адмиралом. Видно, как карьера его идёт как будто прописанная в высших эшелонах власти, то есть всё абсолютно чётко, вот именно так и должна идти карьера. Сначала, в апреле 1905 года, он назначается командиром находящегося на ремонте броненосца «Император Александр II». Это очень приличный броненосец.

Д. Володихин

— Но ни в каких боевых действиях он не участвовал.

К. Залесский

— Нет, но в послужном списке стоит пункт: командир броненосца.

Д. Володихин

— Где же стоял этот броненосец?

К. Залесский

— По-моему, где-то на Балтике его ремонтировали.

Д. Володихин

— Это значит, что он был, к тому же, ещё не очень новый.

К. Залесский

— Да, он был старый. Потом, в сентябре 1906 года, он получает под свою команду флагман практического отряда Черноморского флота броненосец «Пантелеймон». Это тот самый бывший «Князь Потёмкин-Таврический», который вернулся в Россию после восстания. И в послужном списке отметка есть, то есть опыт получил.

Д. Володихин

— Ну, опыт командования крупным кораблём линейного уровня первого ранга — это действительно серьёзно. А насчёт «Пантелеимона» опасались, что мятеж опять вспыхнет и, видимо, видели в Эбергарде человека, который ни при каких обстоятельствах его не допустит.

К. Залесский

— Да, конечно. Тем более он, опять подчеркнём, — хороший администратор, хороший организатор. И как раз 1906 год, это успокоение, так сказать, чтобы всё было без сучка, без задоринки. Тем не менее в 1908 году, всего через два года, он уходит на должность начальника морского Генерального штаба.

Д. Володихин

— Ну, организатор номер один во всех флотских делах.

К. Залесский

— И даже не просто организатор номер один во всех флотских делах, а пост в 1908 году чрезвычайно важный в Российской империи. Почему? Потому что именно в это время начинается очень быстрыми темпами перевооружение Русского флота.

Д. Володихин

— Прежде всего, Балтийского, оттуда выгребли всё, чтобы отправить на Дальний Восток, и почти всё погибло. Как восстанавливать? То, что не отправили случайно, это один-единственный относительно благополучный эскадренный броненосец. Это несколько эскадренных миноносцев, построенных на собрание добровольных пожертвований граждан. И это колоссальное ускорение судостроительных программ, чтобы пустоту на важнейшем флоте страны чем-то заполнить.

К. Залесский

— И здесь чрезвычайно важна организаторская работа, её очень много, не столько оперативная, сколько организаторская. Это разработка штатов, разработка всех действий: как будут действовать флотские экипажи, формирование этих флотских экипажей, распределение ресурсов. В этом всём очень активное участие принимает Эбергард, причём его действия чрезвычайно высоко оценены. В 1911 году происходит его назначение командующим морскими силами Чёрного моря в чине вице-адмирала. Получается, через два года он получает полного адмирала. Вопрос возникает: зачем, да?

Д. Володихин

— Нет, ну понятно, он знает театр военных действий, он командовал «Пантелеимоном», и он был в Константинополе.

К. Залесский

— Но не только это. Важно, как вы абсолютно правильно сказали, что главные усилия направлены на восстановление Балтийского флота, туда брошены все силы. И Эбергарда отправляют на Чёрное море, чтобы о флоте Черноморском не думать. То есть вот адмирал Эбергард, ему и карты в руки. Морское министерство будет заниматься восстановлением Балтийского флота, а Эбергард будет заниматься Черноморским.

Д. Володихин

— Ну, это не самое удобное назначение. Организатор-то он организатор, но представим себе ситуацию: на Чёрном море огромное количество устаревших и сильно устаревших кораблей, первостепенного уровня современного вооружения, оснащения кораблей фактически нет. Есть не сильно старые — например, эскадренный броненосец «Евстафий», устаревший, но не фатально, вот чем можно утешать Эбергарда. Ему досталась непростая задача.

К. Залесский

— Мало того, что непростая, ему ещё и денег не дали.

Д. Володихин

— На этой оптимистической ноте я напоминаю вам, что это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях замечательный историк Константин Александрович Залесский, мастер рассказа о войнах и военном деле. Мы обсуждаем судьбу российского флотоначальника Эбергарда Андрея Августовича, в 1913 году командующего Черноморским флотом, полного адмирала. Ну что же, ему осталось совсем чуть-чуть до Первой мировой войны, и он войдет, наконец, в те врата, которые закрылись у него перед носом много лет назад, врата большой войны, в которой ему придется участвовать непосредственно.

К. Залесский

— Да. Но, как всегда, история очень любит парадоксы. И вот Эбергард, который всю жизнь ждал, чтобы вступить в большую войну, получает 17 июня 1914 года назначение командующим Черноморским флотом, (не морскими силами, как в мирное время, а Черноморским флотом). Но вступая в войну, он в неё не вступает, потому что главный противник России на Чёрном море — Османская империя, а Османская империя в июне 1914 года в войну не вступает, она сохраняет нейтралитет.

Д. Володихин

— Но не так, чтобы уж очень долго.

К. Залесский

— Нет, недолго, но Россия воюет, а Эбергард занимается чем? Эбергард занимается тем, что проводит мобилизацию флота, причём достаточно медленными темпами — ну Турция же не вступает в войну. Потом, он занимается организацией и минированием подходов к портам.

Д. Володихин

— Потом оказывается, что минные поля выставлены, а вот механизм приведения их в боевое состояние не отработан.

К. Залесский

— Не отработан, да. При этом Эбергард, как человек, который работал в Константинополе, который ориентируется в турецком флоте, и как человек, имеющий опыт оперативных разработок, подаёт план о том, что надо проводить рейды в море, проводить разведку для наблюдения за силами флота. В ответ ему из Ставки приходит распоряжение: во-первых, успокойтесь, а, во-вторых, на любой дальний выход в море необходимо особое разрешение верховного главнокомандующего. То есть всё, что делает Эбергард вне береговой зоны, прибрежных зон Чёрного моря, требует санкций морского министерства и верховного главнокомандующего. Сами понимаете, что верховному главнокомандующему, великому князю Николаю Николаевичу абсолютно всё равно, что происходит на Чёрном море, поскольку Турция не вступила в войну. А адмиралу Григоровичу, между которым и Эбергардом неизвестно почему пробежала очень большая и очень толстая чёрная кошка, значительно проще, чтобы он ничего не слышал о Чёрном море, потому что у него дел на Балтике много. Поэтому Эбергард попадает в такую ситуацию. При этом надо отметить, что как только начинается Первая мировая война, сразу же в действие вступает прогрессивная пресса и начинает активно намекать, что наличие на посту командующего Черноморским флотом Эбергарда, а на Балтике — Эссена в тот момент, когда мы воюем с немцами...

Д. Володихин

— Это проклятые немцы, которые ударят нам в спину. Хоть и швед, но всё равно же немец.

К. Залесский

— Да, какая разница? Разве кто-нибудь разбирался в биографии Эбергарда? Да никто. Фамилия немецкая, значит, враг, скорее всего, тайный, окопавшийся. Соответственно, когда в октябре 1914 года немецкие крейсера — тяжёлый крейсер «Гёбен» и лёгкий крейсер «Бреслау» обстреливают Одессу и Севастополь, есть в обществе некое недовольство.

Д. Володихин

— Назвали это «Севастопольской побудкой» и она дорого обошлась, потому что, насколько я помню, пара боевых единиц Черноморского флота пошла ко дну. Канонерская лодка и ещё один корабль, сейчас не помню точно, кажется, минный заградитель. Простите меня, что я не помню наизусть, но два корабля точно. Эта потеря не микроскопическая, она чувствительная. Боеспособность флота пострадала не фатально, но ведь неприятно, что в первом же боевом столкновении российский флот на Черном море терпит поражение, несёт потери.

К. Залесский

— Да. И здесь надо сказать, что «Гёбен» и «Бреслау» к этому моменту уже не «Гёбен» и «Бреслау». Эти два крейсера оказались рядом с константинопольскими проливами ещё в июне 1914 года в Средиземном море и им грозило, что их там будет ловить английская эскадра, поэтому они вошли в проливы и официально их передали в состав турецкого флота. То есть тот же самый «Гёбен» стал называться «Султан Селим Явуз». При этом командующим этой эскадрой остался немецкий генерал Сушон, он стал турецким военачальником, и весь личный состав тоже остался, естественно, немецким.

Д. Володихин

— Это что значит? Это значит, что осенью Турция вступает в борьбу, используя немецкие корабли, немецкие команды, немецкие снаряды, но под своими названиями.

К. Залесский

— Да, под своими названиями. Но надо отметить, что эти корабли — скорее рейдеры. То есть это не какая-то операция масштабная флота, это как волчьи налёты такие, чтобы подлететь, укусить и быстренько уйти.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, я скажу, в чём проблема здесь была. «Бреслау» — это корабль быстроходный, сильный, но он не создавал сам по себе какую-то большую проблему. А вот «Гёбен» создавал: десять 11-дюймовых орудий с очень хорошей дальностью, корабль современный и, самое неприятное для Российского военно-морского флота, — чрезвычайно быстроходный и скорострельный. Ни одного корабля с таким же сильным вооружением в Черноморском флоте нет, потому что в нём вообще нет ни одного по-настоящему современного боевого корабля. Эбергарду ничего такого не дали, ничего не перегнали из Балтики, ни одной единицы, там и перегонять-то нечего было. Но что получается, у Эбергарда есть несколько эскадренных броненосцев. Значит, у «Гёбена» — 10 орудий, у эскадренных броненосцев — по четыре штуки 12-дюймовых орудий, но они примерно равны по мощи сравнимо с пушками «Гёбена», а значит, с двумя русскими эскадренными броненосцами немецкий крейсер может расправиться. Три — это бой 50×50, при четырёх «Гёбен» должен отступить, потому что его забьют вместе. И все очень хорошо эту арифметику понимали на флоте. Конечно, у России были эскадренные миноносцы, крейсеры другие, но любое передвижение по Чёрному морю, которое могло нанести ущерб немцам, должно было производиться вчетвером, а если можно к этому добавить ещё какие-то сильные, хотя и устаревшие корабли, или, может быть, лёгкие, но способные участвовать в бою, там лёгкий эскадренный броненосец «Ростислав», какие-то крейсерские корабли, то это было бы хорошо, потому что против двух волков выставляли целую свору волкодавов, и свора могла бы загрызть «Гёбен». Другое дело, что она его не способна была догнать.

К. Залесский

— Да. И надо отметить, что, имея корабли, явно неприспособленные к тому, чтобы загнать «Гёбен»" и «Бреслау», Эбергард отнюдь не стал почивать на лаврах и замыкаться на охране побережья. Он вывел свою эскадру в море и пошёл искать немцев-турок. В ноябре 1914 года он их нашёл и это был как раз один из звёздных часов адмирала Эбергарда — бой у мыса Сарыч. На самом деле бой, как вы уже прекрасно сказали, до звёздного ещё вот чуть-чуть, и был бы звёздный, а он не звёздный. Да, в целом пять русских броненосцев, включая убогий «Ростислав», то есть четыре мощных достаточно броненосца затравили «Гёбен».

Д. Володихин

— Он вынужден был в конце уйти.

К. Залесский

— Да, уйти, он бежал. Догнать его мы не могли по чисто техническим мероприятиям, но попадание в «Гёбен», он был поражён, причем в первые минуты боя.

Д. Володихин

— Там были довольно тяжёлые потери, разворотило каземат шестидюймовых орудий.

К. Залесский

— Да, причём был выстрел, его иногда называют «призовым», сделанный броненосцем «Евстафий», вообще первый. То есть обычно, когда идёт пристрелка, то там ночью перелёт, недолёт, потом идёт уточнение координат и вот третий выстрел попадает куда надо. А это был первый выстрел, который сразу же рванул каземат на «Гёбене». Надо отметить, что бой при мысе Сарыч был достаточно странным. Дело в том что, по большому счёту, в основном с «Гёбеном» воевал «Евстафий».

Д. Володихин

— Остальные не сразу подошли, а когда подошли, сказалось отсутствие опыта: дальномерщики дали другую дальность и многие русские снаряды полетели просто мимо.

К. Залесский

— Да, просто мимо. А «Евстафий» героически со своими четырьмя орудиями утюжил «Гёбен», и «Гёбен» бежал.

Д. Володихин

— Правда, сам тоже всадил несколько снарядов.

К. Залесский

— Да. Наши потери в личном составе были больше, чем у немцев. У нас погибло 33 человека, у них 13. Тем не менее, «Гёбен» бежал, это была победа. Эбергард получил орден Белого орла с мечами. В общем, это победа.

Д. Володихин

— Общество сказало: «ну хорошо, в этой ситуации мы запишем, что это победа». Ну, а если по формальным признакам, то победа достигнута в том, что «Гёбен» боя решил не продолжать и избежать дальнейшего нарастания, которое грозило ему гибелью. Да, действительно вышла свора волкодавов, хорошенько куснула волка, который потом ушёл. Он сам пустил зубы в ход, но ни одного волкодава не загрыз. Вероятно, немецкие комендоры оказались не настолько хороши.

К. Залесский

— Ну да. И Эбергард, как человек умный и способный, сделал абсолютно чёткий вывод: если «Гёбен» не захочет — его не догонят, поэтому что надо делать? Он начал проводить выборочное минирование на путях, где может проходить «Гёбен». Мин у него было мало, Черноморский флот работал по остаточному принципу. И 26 декабря 1914 года «Гёбен» нарвался на мину. К этому моменту его починили уже после мыса Сарыч, и он нарвался на мину, причём нарвался по полной и на два месяца просто вышел из строя. Вот это был действительно успех, то есть он получил повреждений больше, чем в бою на мысе Сарыч. После этого Эбергард получает приказ прекратить минирование путей и сосредоточить все имеющиеся средства на минировании подходов к портам, то есть обеспечить безопасность портов Чёрного моря, фактически свернув на нём операции.

Д. Володихин

— Но Эбергард ещё организовал несколько набегов на турецкие портовые центры, на Зунгулдак, например. Организовал блокаду лёгкими силами, то есть парализовал подвоз топлива в Константинополь. Он не сказал себе: «ну, оборона и оборона, я на этом успокоюсь». Он хорошенько доставал турок, на минах рвались турецкие корабли, и турки теряли в торговом флоте, подводные лодки действовали. В общем, получалось так, что, не имея мощных кораблей, Эбергард с задачами купирования немецкой мощи на Чёрном море справился.

К. Залесский

— Справился. Мало того, с середины 1915 года (до середины 1915 года ему по рукам били) пара линкоров пришла к нам — «Императрица Мария» и «Императрица Екатерина II». Они очень серьёзно усилили флот, и Эбергарду удалось довести Константинополь до того, что там возник чрезвычайный энергетический кризис. Он практически остановил подвоз угля, а уголь — это фактически нефть того времени.

Д. Володихин

— Ну что ж, наступает время для ещё одной, не сказал бы звёздного часа — звёздной минуты в судьбе Эбергарда. Флот его усилился, у него нефтяные эсминцы на флоте, уже большая сила, у него два линкора, правда, линкор «Императрица Мария» впоследствии то ли в результате аварии, то ли в результате диверсии взлетел на воздух, но мощи «Екатерины II» хватало, чтобы в любом эскадренном бою своротить «Гёбен» даже на больших дистанциях. «Екатерина II» была сильнее, чем «Гёбен». И у Эбергарда возникают задачи поинтереснее блокады, минирования, потому что, ко всему прочему, русская армия в этот момент выходит на пространство Малой Азии и начинает брать турецкие города и крепости.

К. Залесский

— Да, но здесь, знаете, я-то с вами бы согласился, что есть задачи поинтереснее, но я честно гарантирую на сто процентов, что адмирал Эбергард был абсолютно другой точки зрения. Ему хотелось поймать «Гёбен», ему хотелось нанести поражение флоту и Болгарскому, и Османскому, ему нужны были силы флота для того, чтобы установить контроль над всем Чёрным морем, стать хозяином Чёрного моря, а ему из ставки идут постоянные директивы, чтобы он занимался тем, чего не любит делать ни один флотоводец — поддерживать сухопутные операции.

Д. Володихин

— Ну, а для дела-то флот пригодился.

К. Залесский

— Да. Тем более были объективные сложности для его планов, потому что его активные действия в 1915 году вынудили немцев перекинуть на Чёрное море подлодки, которые в целом уравновесили тот дисбаланс, который создался при вводе в строй «Императрицы Марии» и «Императрицы Екатерины II», то есть они достаточно усложнили ситуацию во флоте. Эбергард — человек, который за всю свою жизнь никогда не ссорился с начальством, всегда выполнял директивы, он исполнительный человек, вот как был в своё время адьютантом, исполнял приказы, адьютант не спорит со своим начальником. И Эбергард, получив указание обеспечивать продвижение Кавказской армии на Трапезундскую операцию, все силы бросил туда и, в общем, получилось красиво, получилось очень здорово, потому что изначально планировалось, что будем плыть вдоль берега и орудием стрелять. Оказалось, что наши войска на Кавказском фронте без флота не смогли бы себя просто снабжать, потому что тащить через горные перевалы и по этому побережью продовольствие, которого там нет, нет продовольственных складов в турецкой армии, которые они оставляют, и боеприпасов тоже, для этого нужен флот. Мало того, флот занимался перевозкой войск, высадкой десантов. То есть флот играл в данном случае вспомогательную роль, что как раз очень не нравилось ни Эбергарду, ни флотским командирам. Ему больше нравилось, когда его флот послали к проливам, когда была Галлиполийская операция англо-французского флота с той стороны, а он как раз шёл с этой стороны, чтобы поддержать.

Д. Володихин

— Там англичане потерпели поражение, и в результате задача снялась сама собой.

К. Залесский

— Да, но Эбергард как всегда: нравится, не нравится, но надо выполнить всё чрезвычайно чётко и хорошо имеющимися средствами. Вот это действие флота Эбергарда во время той же самой Трапезундской операции показало, что так и надо действовать дальше. После этого, до конца Первой мировой войны, при планировании каких бы то ни было операций на Кавказском фронте, всегда учитывался фактор флота.

Д. Володихин

— Флотским нравилось, что к боям при Трапезунде привлекли тяжёлые корабли, в частности не столь сильный, лёгкий броненосец «Ростислав», у него орудие 10 дюймов. Для флота слабовато, меньше чем у «Гёбера» и «Евстафия», а для турок пеших очень серьёзно.

К. Залесский

— Очень серьёзно. То есть Эбергард смог задействовать те силы флота, которые ему были не очень нужны, и всё было проведено на очень хорошем уровне. Эбергард получил орден Святого Владимира I степени с мечами и орден Александра Невского с мечами, это очень приличная награда.

Д. Володихин

— Кроме того, хотелось бы напомнить, что Трапезунд — когда-то один из великих городов Византийской империи, впоследствии столица Трапезундской империи, фактически последнего клочка суши, где сохранялась поствизантийская государственность аж до 70-х годов XV века. И когда брали Трапезунд, в России очень хорошо понимали, что это первая ступенька к тому, чтобы вернуть Константинополь. Это город, наполненный древней славой, символическая христианская легенда, которая сохранялась в истории этого города, она взывала к тому, чтобы бойцам сказали: «Посмотрите, вы не захватываете, вы освобождаете». Там было полно греков, и взятие Трапезунда в 1916 году, конечно, громко прозвучало в прессе по всей империи, говорили: вот успех!

К. Залесский

— Но не Эбергарда. Это был успех генерала Юденича, это был успех генерала Бергмана, это был успех генерала Пржевальского. Вот эти фамилии были на страницах прессы, эти фамилии прославлялись, эти люди получали Георгия. А Эбергард — ну, помог.

Д. Володихин

— Хотя на самом деле он во многом обеспечил успех.

К. Залесский

— Тем более Эбергарда не очень любили в морском министерстве, против него плелась интрига. Начальник морского Генштаба адмирал Русин практически открыто в докладах Николаю II обвинял Эбергарда в бездействии и отдаче инициативы противнику.

Д. Володихин

— Хотя сам же ему этой инициативы не давал.

К. Залесский

— Да. И как только появился повод — а повод появился, это произошло в июне 1916 года. В июне 1916 года немецкие крейсера быстроходные, о которых мы говорили, обошли заграждение Русского флота и обстреляли Сочи и Туапсе. Соответственно, сразу же наверх пошел доклад о том, что Эбергард полностью выпустил ситуацию из рук, что он не может обеспечить безопасность Черноморского побережья, что нужно заменить этого старика на более молодого и энергичного. Выдвинута была кандидатура адмирала Колчака, уже в июле состоялось его назначение, и Эбергарда сняли. Но сняли вполне по-приличному, ему дали алмазы к ордену Александра Невского, его назначили членом Государственного совета и членом Адмиралтейского совета. То есть это была отставка, но отставка почетная.

Д. Володихин

— Можно только одно сказать: Колчак, после того, как ушел Эбергард, делал ровно то же, что Эбергард.

К. Залесский

— Абсолютно. Ничего лучше он не сделал, кроме того, что начал планировать десант на Константинополь.

Д. Володихин

— Который не состоялся. Ну что тут скажешь, время нашей передачи подходит к концу. Константин Александрович расскажет нам, как скончался Эбергард. Боевых эпизодов в его судьбе уже не было, он, что называется, догорал. Может быть, не вполне справедливая отставка ускорила его уход. Но так или иначе, человек на Черном море делал то, что должен был делать. Может быть, не на пять с плюсом, но уж на пять с минусом точно.

К. Залесский

— Да, совершенно точно. Да, отставка у него была, в принципе, почётная. Он практически ничего не делал на государственной службе, активного участия не принимал. После Февральской революции Госсовет фактически перестал работать, из Адмиралтейского совета его попросили, 1 мая его вывели за штат, это пенсия фактически, а 13 декабря 1917 года он был уволен в окончательную отставку. Он остался в Петрограде, жил тихо, никого не трогал, пенсию ему платить никто, естественно, не собирался.

Д. Володихин

— «Помирай, старичок», сказали ему.

К. Залесский

— Да, поэтому он устроился начальником отдела в управление мостовыми комиссариата городского хозяйства Петрограда. На этом посту его в 1918 году арестовали, как представителя эксплуататорских классов, но не нашли в его действиях какой-то опасности для новой власти, поэтому его освободили.

Д. Володихин

— То есть: «Старик, мы бы тебя прикончили на месте, но ты какой-то уж совсем безобидный».

К. Залесский

— Совсем безобидный, да. Но я бы хотел сказать, что стариком назвать Эбергарда было бы не совсем корректно. Ему еще два года оставалось до пенсии, когда 19 апреля 1919 года он тихо скончался в Петрограде. Ему было 63 года.

Д. Володихин

— Ну что ж, дорогие радиослушатели, мне остается сказать об этом человеке: есть в русской истории звезды, герои, великие полководцы, выдающиеся личности, они отмечены громадными успехами. Эбергард выполнил свой долг, как человек, который профессионально умел делать военно-морскую работу, быть организатором, быть неплохим тактиком и, в общем, перед лицом врага не спасовал, не испугался, вел боевые действия. Давайте помнить тысячи тех людей, которые не стали героями, не вошли на страницы учебников в качестве образца, но ведь именно таких людей гораздо больше среди тех, кто выигрывал наши войны. Героев мало. За ними должен идти сонм людей попроще, крепких середняков. Одними Ушаковыми и Нахимовыми войну не выиграешь, за каждым из них должен идти десяток эбергардов. И Эбергард вовремя попал на свое место.

К. Залесский

— Да, он внес свой посильный вклад в победу и в Русско-японской войне (я подчеркиваю: победу в Русско-японской войне), и в боях Первой мировой.

Д. Володихин

— Ну, насчет победы спорить не стану. Есть разные мнения, я бы усомнился в удаче на этом участке фронта.

К. Залесский

— Владивосток-то не взяли.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, от вашего имени я благодарю уважаемого Константина Александровича Залесского за его усилия по просвещению. Спасибо вам за внимание. До свидания!

К. Залесский

— До свидания!

---

Все выпуски программы Исторический час

• «Вице-адмирала Григорий Иванович Щедрин». Дмитрий Володихин
• «Славяне до принятия христианства». Сергей Алексеев
• «Василий Васильевич Голицын и Смутное время». Дмитрий Трапезников

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов