«5-е воскресенье по Пятидесятнице». Священник Стахий Колотвин

В нашей студии был клирик храма Ризоположения в Леонове священник Стахий Колотвин.

Разговор шел о смыслах и особенностях богослужения и Апостольского (Рим.10:1-10) и Евангельского (Мф.8:28-9:1) чтений в пятое воскресенье по Пятидесятнице, о днях памяти Положения честной ризы Пресвятой Богородицы во Влахерне, страстотерпцев царя Николая II, царицы Александры, царевича Алексия, великих княжон Ольги, Татианы, Марии и Анастасии, преподобномученицы великой княгини Елисаветы и инокини Варвары, Обретения честных мощей преподобного Сергия Радонежского.

---

М. Борисова

— Добрый вечер, дорогие друзья. В эфире радио наша еженедельная субботняя программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость — клирик храма Ризоположения в Леонове, священник Стахий Колотвин.

Иерей Стахий

— Добрый вечер.

М. Борисова

— И с его помощью мы постараемся разобраться в том, что ждет нас в церкви завтра, в 5-е воскресенье после Пятидесятницы, в день празднования Собора двенадцати апостолов, и на наступающей неделе. Как всегда, по традиции, постараемся понять смысл наступающего воскресенья, исходя из тех отрывков из Апостольских посланий и Евангелия, которые прозвучат завтра в храме за Божественной литургией. Мы услышим отрывок из Послания апостола Павла к Римлянам, из 10-й главы, стихи с 1-го по 10-й. И в самом начале апостол Павел говорит, что «ибо свидетельствую им, что имеют ревность по Боге, но не по рассуждению. Ибо, не разумея праведности Божией и усиливаясь поставить собственную праведность, они не покорились праведности Божией». И тут, не знаю, как другие, но я делаю паузу, потому что я перестаю ориентироваться в собственной жизни — я не понимаю, куда себя отнести в этой вот фразе. Тут требуется объяснить вообще всем нам, каждому самому себе, что такое ревность по Боге и не по рассуждению.

Иерей Стахий

— Апостол Павел знает, о чем говорит. Потому что, когда он говорит «я фарисей, сын фарисея», то он чувствует вот изнутри ту проблему, о которой мы тоже имеем некоторое стороннее наблюдение, потому что Господь постоянно с фарисеями полемизирует и постоянно старается их исправить. Вот если с саддукеями Он поговорил, и они к Нему больше не подходят после того, как Он их поставил на место, когда вот вопрос о женщине, у которой было множество мужей и братьев, сменявших друг друга, и все что это было по закону — вот вопрос о воскресении из мертвых, который был, то с фарисеями Господь спорит постоянно. И апостол Павел, конечно, здесь он обращается и показывает, что да, в любой общине, где бы он ни проповедовал, в любом языческом городе, где проповедует апостол, все равно вначале собираются на проповедь его слушать те, кто ждут пришествия Мессии — то есть иудеи, живущие в рассеянии. Апостол Павел шел и проповедовал в синагоге. Когда боялся проповедовать в синагоге, как мы помним, он шел там, где вот женщины белье стирали, мог там сначала, женское сердце более расположенное. И это же была постоянная такая ситуация, что вот в ранних христианских общинах были люди, которые вот уже знакомы с законом Моисеевым, с ветхозаветными правилами, которые вот натренированы. И были язычники, как раз у них тоже в жизни наверняка были и празднества, и шествия, и какие-то спортивные, театральные представления, которые тоже во славу богов давались, и тоже жертвы они какие-то приносили. Но тут они понимают: нет, это все скверно, все нужно отсечь. Свято место пусто не бывает. И вот рядом с ними такие ревностные люди, которые говорят: сейчас мы вас там научим жизни. И эта ревность, она, конечно, людей в Ветхом Завете приближала к Богу, но к Его ожиданию. Тут проблема в том, что как вот, почему фарисеи не приняли Христа, отдали Его на распятие — потому что они уже привыкли, что мы просто Бога ждем. Нам приятно, вот мы исполняем заповеди, что-то нам менять неохота. И вот точно так же и даже те христиане, которые из иудеев обратились, и, возможно, и те христиане, которые обратились из язычников, но тоже захотели войти в такую избранную когорту, стать вот такими православными, не просто — ой, вообще православные, а вот именно ультра такие православные, самые лучшие. Самым лучшим православным ты станешь, если ты достигнешь Царствия Небесного. А здесь все-таки, на земле, человек, если он не понимает разумом, если он просто механически что-то делает, он вроде исполняет церковное правило, однако он при этом праведности Божией не покоряется. Если ты потратил свои силы на что-то механическое — вычитать какое-то там правило, отстоять именно такое-то количество часов, не присев, то потом тебе этих сил не хватит на настоящую какую-то добродетель. Да, бывают великие подвижники, которые успевали все. Вот когда апостол Иаков, брат Божий, соблюдал весь Моисеев закон, и никто к нему придаться из иудеев не мог, это никак не мешало ему заповеди Христа соблюдать новозаветные. Но для обычного человека это не по силам. Поэтому тоже, дорогие братья и сестры, неправильный вывод нашего этого отрывочка — это будет сказать: ой, значит я все, расслабляюсь, не напрягаюсь, никаких правил не соблюдаю. Нет, это никак разумения не прибавит. Правильный вывод: изучаем богослужения, изучаем церковные каноны, изучаем Священное Писание, и тогда уже у нас будет понимание, где нам усилия прилагать, а где вполне можно махнуть рукой.

М. Борисова

— Обратимся теперь к отрывку из Евангелия от Матфея. Отрывок начинается в 8-й главе, 28-м стихом, и заканчивается в 9-й главе, 1-м стихом. Это история, которую, я думаю, практически все мы знаем — история об исцелении гергесинского бесноватого или, как вот у апостола Матфея, там присутствует два одержимых человека, и бесы, которые просят из этих бесноватых людей переселить их в стадо свиней — стадо свиней, бросающееся в пропасть. И после этого реакция жителей этой деревни — они приходят и просят Спасителя, чтобы Он ушел от них подальше и оставил их в покое. Вот мне кажется, тут очень интересно — очень много проповедей на эту тему сказано и написано, но мне кажется, очень интересно вспомнить, что об этом писал Феофан Затворник. Он писал: «Они видели дивное чудо Господне, явленное в изгнании легиона бесов, и однако же всем городом вышли и молили Господа, чтобы Он отошел от пределов их. Сложился около них порядок вещей не неблагоприятный, они привыкли к нему, и ни помышлений, ни потребностей нет, чтобы изменить или отменить что, и боятся они сделать какой-либо новый шаг. Чувствуя, однако, что если придет повеление свыше, то страх Божий и совесть заставят их отказаться от старого и принять новое, и они всячески избегают случаев, могущих довести их до таких убеждений, чтобы, прикрываясь неведением, жить спокойно в старых привычках. Таковы те, которые боятся читать Евангелие и отеческие книги и заводить беседу о духовных вещах из опасения растревожить собственную совесть».

Иерей Стахий

— Замечательно, как перекликается. Я помню, когда только наша в Митино община собиралась за таким, стоячим еще чаепитием, я задавал стандартный вопрос в каждое воскресенье, говорю: какая связь между апостольским и евангельским чтением? И вот как раз, что мы с вами обсудили в контексте апостольского чтения, мы видим, как уже перед нашими глазами есть уже внешнее толкование, которое многим людям помогло, дай Бог, понять вот ту же самую проблему. Это, кстати, для нас лишнее свидетельство, что вот много спекуляций на эту тему тоже есть: вот Христос, Он сказал все такое простое, основательное, а потом пришли апостолы и после Его там вознесения начали все усложнять. И вот мы теперь там столкнулись, что вот какая церковная жизнь сложная из-за апостолов, и потом еще она только сложнее становилась. Нет, мы видим, все в удивительной гармонии — евангельское благовестие, которое апостолы Духом Святым несли, и апостольское благовестие Деяний, Посланий апостольских, которые тоже апостолы, и тоже Духом Святым несли. То же самое соработничество Духа Святого и апостолов было в написании вот этого текста, и того, и другого. И здесь мы видим, что тоже почему человек — то, что апостол говорит, — не хочет даже с разумением праведности идти. Так потому что, как вот: меньше знаешь — крепче спишь. Вот как-то ты берешь и чувствуешь, может, не прав, но ты еще пока не знаешь. И это чувство, его можно заглушить: ну ничего, другие-то более не правы. Вот я там 40 поклонов сделал, а человек сделал только 35 — и все. Возможно, я в чем-то не прав, но по крайней мере по поклонам меня никто не обогнал. И вот мы смотрим на жителей Гергесинской страны, а хотелось ли им что-то менять? Так на самом деле же даже и бесноватым-то, может, и хотелось что-то менять, а уже и сил-то не было. Поэтому действительно, даже среди людей, которые стремятся к Богу — а ну все-таки раз мы видим, что и бесноватые подходят ко Христу, и жители Гергесинской страны подходят ко Христу, значит и те, и другие к Богу стремились. Если бы совсем жители Гергесинской страны были безнадежны, они бы даже и не подходили бы к Нему, но восприняли как стихийное бедствие. Ну вот вышла волна, наше стадо свиней смыло — ну бывает, ладно. Новое там будем делать, лучше там не пойдем. Нет, стремление-то есть, но просто это стремление разное, где-то оно полностью порабощено. Вот свобода воли порабощена, и человек в смрадной пещере, где там гниющие кости лежат, вот находится в страшную жару. Вместо того, чтобы в уютном городе, в Гадаре, прогуливаться там, в тенистом портике, между фонтанчиками, там прекрасные там два театра. Но на тот момент, театры более поздние — вот мы были с паломниками в Гадаре, там один из белого известняка, другой из черного базальта, но более поздние строения. Но и до этого были, это были эллинистические прекрасные города. Человек вот хочет идти ко Христу, но он порабощен. А тут жители Гадаринской страны тоже хотят идти ко Христу, и их ситуация опаснее. Приходит бесноватый, который вот полностью порабощен, его Христос освобождает. И приходят те люди, которые говорят: а нас, Господи, освобождать не надо. Мы к Тебе тоже придем, мы Тебе вот это сделаем. На самом деле больше всего это напоминает в нашем русском народе самую главную проблему — не по сложности, а по распространенности. Вот главенства проблем дело неблагодарное рейтинг составлять, но по распространенности такая, что вот, Господи, вот мы принесли Тебе детей покрестить. Вот мы покрестить, вот можно, Ты покрестишь, дашь им благодать и уйдешь вот подальше из нашей жизни, чтобы мы о Тебе не вспоминали. Мы когда надо, о Тебе вспомним. Да, если повенчаться кому-то надо — не на первый, так на второй или на пятый брак. Либо уж ладно, отпеться надо когда-нибудь, все равно девать-то надо куда-то усопшего — ну хоть проводим, не сразу же за стол садиться. Да, вот точно так же и каждый оглядывается, должен на себя и посмотреть: а не вхожу ли я в ту категорию? И если ты, например, даже человек воцерковленный, и все-таки ты не тот, кто прогоняет Христа от себя, все равно посмотри, а в чем ты можешь стараться прогнать Христа от себя сознательно. Найди это, убери это из своей жизни. И Господь, когда ты Его не будешь отгонять, просто будет рядом и будет тебе во всем помогать.

М. Борисова

— Напоминаю нашим радиослушателям, сегодня, как всегда по субботам, в эфире Радио ВЕРА программа «Седмица». С вами Марина Борисова и наш сегодняшний гость — клирик храма Ризоположения в Леонове, священник Стахий Колотвин. И с его помощью мы, как всегда по субботам, стараемся разобраться в смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей недели. На наступающей неделе 15 июля мы будем праздновать праздник-загадку — Положения честной ризы Пресвятой Богородицы во Влахерне. Вот читаем мы, что об этом написано во всевозможных справочниках и обнаруживаем, что, собственно говоря, чему радоваться-то? Пришли какие-то путешественники из Константинополя, украли святыню, привезли в Константинополь, перенесли в храм во Влахерне — и вот это великий праздник. Но на самом деле вы знаете об этом празднике больше, чем кто бы то ни было, и в частности, потому что служите в храме Ризоположения, и это ваш престольный праздник.

Иерей Стахий

— Да, действительно, я буду сейчас впервые встречать престольный праздник Ризоположения в Москве. На самом деле, я встречал уже престольный праздник Ризоположения, но в других городах. Хоть и посвящение редкое, но на самом деле почитается в самых разных странах, у самых разных православных народов этот праздник. То, что праздник, как вот со слезами на глазах, со святыней расставаться, нам к этому не привыкать. Жители Мир Ликийских горевали, когда барийцы увезли мощи, а потом венецианцы приплыли, остатки мощей выгребли, даже то, что припрятали от барийцев? Конечно, горевали. Но пути Господни неисповедимы, да, потом спасены были мощи от турок. Когда, конечно, похищали мощи апостола Марка из Александрии, на несколько столетий раньше, тоже похищали, но тоже спасли от арабского мусульманского нашествия. Вот точно так же и здесь, когда мы смотрим — середина V века, это да, есть свои междоусобицы, есть неустроенность какая-то, уже западная Римская империя, она уже разваливается под ударами варварских королевств, но восточная Римская империя стоит и ничего не предвещает. А ведь пройдет всего лишь там 150 лет или даже меньше, как будет сначала страшное персидское нашествие, в котором прямо будут просто вот уничтожать, святыни уничтожать. Прямо специально уничтожать самые великие, в лучшем случае похищать. И то похищать не потому, что ценность, а чтобы вот унизить — вот, у нас ваши святыни, — персы будут. А после вот этих несколько десятилетий страшного вот этого персидского геноцида придут арабы, которые вообще на века уже тоже святыни Святой Земли останутся вне власти православного мира, а будут отданы в распоряжение агарянам. И вот, конечно, когда мы смотрим на это, то тоже понимаем, пути Господни неисповедимы, и что-то мы можем разглядеть лишь с дистанции. При этом, когда Риза Богородицы приносится в Константинополь, то здесь мы видим, что тоже неслучайно. Вот всегда у каждого города Византийской империи был свой святой покровитель, и никто не дерзал сказать: ой, Сам Господь покровитель города. Потому что Господь покровитель и всей христианской империи целой, и вообще покровитель всего христианского мира. И когда мы смотрим на Салоники — покровитель Дмитрий Солунский, когда мы смотрим на Константинополь — это столица, и покровительница Сама Пресвятая Владычица Богородица. Вот когда мы великим постом читали канон Андрея Критского: «Богородица, град твой сохраняй», мы заканчиваем каждый день чтение канона, и нам кажется, это символически про любой наш город, где бы кто ни молился. Так нет, Андрей Критский жил на Крите, не в столице, но все равно помнил: пока Константинополь не взят, империя христианская существует. И существует в том числе, потому что молится перед этой великой святыней. Конечно, у нас есть отдельный праздник Покрова Пресвятой Богородицы, и многие песнопения пересекаются, акафисты очень похожи, да, когда будет рассказываться. Потому что, конечно, чудо Покрова Пресвятой Богородицы, которое видел только чистый сердцем блаженный Андрей, а другие люди не видели, но тем не менее оно совершилось, и все видели вы результат, что от очередной осады Константинополя, а их было много — авары, арабы, славяне, болгары, вот кто только ни приходил под эти стены, что тоже Богородица сохранила. Поэтому вот можно сказать, праздник Покрова — это вот некий яркий фрагмент, как вспышка, да, там на небосклоне. Но небосклон, он тем не менее всегда прекрасен. Даже если вот нет ярко сияющего днем солнца, все равно ты выходишь и ночью видишь вот эти бескрайние мириады звезд, и это тоже успокаивает твою душу. И точно так же Богородица, конечно, множество чудес являла. Поэтому и праздник празднуется, чтобы вот Пресвятая Богородица уже не в отдельной семье, которой эта реликвия передавалась из поколения в поколение, а то, что уже могут все люди прийти поклониться. Потому что святыня, она, можно сказать, не для вип-обслуживания, чтобы у кого-то она была там в частной коллекции — это даже про произведения искусства светский человек понимает, что уж говорить о святынях, которые всем православным христианам могут быть доступны. Для нашей страны тоже очень важно. В контексте праздника Покрова много раз говорили о том, что вот, наши языческие предки приходили штурмовать — сейчас об этом не будем. Мы помним, паломники русские всегда отправлялись в Святую Землю, но до Святой Земли добраться вдвойне сложно. Куда добраться в два раза легче — это добраться до Царьграда, до Константинополя. Сколько паломников, потому что не только паломники, купцы, по военным каким-то, по дипломатическим каналам, русские люди массово все-таки приезжали в Константинополь. И то, что там были святыни во главе с Ризой Богородицы, это тоже, конечно, людей, которые еще нестойкие в вере, в первые века христианства на Руси, это тоже очень вдохновляло, они возвращались с живыми рассказами, которые были у них. И поэтому это тоже праздник, это не просто — ой, некое символическое событие, а это реальная помощь для людей. В том числе для людей русских, которые вот в этот далекий столичный город приходили, и о нем тоже вспоминали потом всю жизнь. Смотрим мы на Ризу Богородицы — и действительно храм. Каждый древний город на Руси, мы видим, либо храмы посвящены в честь Христа — София, Премудрость Божия, — наши первые две русские столицы, Новгород и Киев. А потом мы видим, где и во Владимире, и в Москве, и там в Вологде, во всех городах будет какой главный собор? Успенский. Почему? Да потому что в поздней Византийской империи, которая уже меньше, чем империя времен Юстиниана, когда гигантский собор Святой Софии, можно было службу хоть каждый день служить, потому что значение перенеслось, вот как раз у крепостных стен дворец Влахерны. Потому что император, вот он тоже в первых рядах, можно сказать, отбивает любую осаду, которая приходит. Не со стороны моря прежде всего, где могучий флот и нет конкурентов, а именно со стороны суши приходит всегда враг. И вот там рядом и находится Влахернский храм. Это тоже собор, не такой масштабный, как София, но тем не менее величественный. Мы не знаем, он не сохранился, он был разрушен после турецкого завоевания.

М. Борисова

— Ну он сгорел же в XV веке.

Иерей Стахий

— Да, увы, сейчас на этом месте есть только маленький, построенный в XIX веке скромный храм, когда под влиянием европейских держав в Османской империи не разрешили строить новые храмы, но тем не менее разрешили восстанавливать. И хотя уже храма не было там четыреста лет, тем не менее храм восстановили. И люди все равно приходили и так, потому что там источник, из которого можно вкусить воды святой, помолиться Пресвятой Богородице, храм есть. Меня тоже Господь сподобил вот в страшный 2018 год, когда случился раскол, инициированный Константинопольской патриархией, и вот буквально за пару месяцев до этого раскола приезжали мы с паломниками. И как раз все обсуждения тоже были, поддержит раскольников на Украине Константинополь, не поддержит. И на самом деле, когда ты общаешься со священниками Константинопольского патриархата, ты тоже видишь, что у них нет вот настроя, вот что-то наверху там политически решается, они не за раскольников, но они тоже заложники ситуации. Сейчас мы не можем прийти и там послужить Божественную литургию, потому что уже сослужители они раскольникам, не можем мы вот отступить от единства православной веры в эту сторону. Поэтому вот эти воспоминания, уже там семилетней почти давности, они вдвойне дороги, что вот можно было. И тоже, конечно, мы молимся Пресвятой Богородице, что такая возможность появится. Тем не менее, Ризы Богородицы там уже нет. Риза Богородицы, конечно, тоже разные кусочки хранятся в разных уголках христианского мира. Но тем не менее основная часть, она хранится в городе Зугдиди — это столица Мингрелии, региона такого самобытного, со своим диалектом особым, который иногда считается за отдельный язык, на западе Грузии. Надо понимать, что запад Грузии — вот Грузия, у нее вся история, редко было, что Грузия едина, всегда был отдельно восток — под влиянием персидского мира и запад — под влиянием Рима, Византии и потом на их месте оказавшейся Османской турецкой империи. И вот, по большому счету, то, что Риза Богородица была спасена от захватчиков и отнесена тоже на край вот этого византийского мира, вот там идея русского мира, она не нова. Вот куда идет свет Христов, где люди молятся Богу, продолжают молиться, какие бы ни были обстоятельства, что тоже как раз вот в Зугдиди, вот если бы, например, я уже много бы лет служил в храме Ризоположения в Леонове, я бы не попал на праздник. Потому что во время своего престольного праздника священник не может уехать из своего храма и служить где-то еще. Но поскольку я тогда служил еще в Митине, в Крестовоздвиженском храме, то тоже даже дважды я побывал на празднике, который называется Влахернаба — в честь Влахерн в Зугдиди. Когда съезжаются просто десятки, можно сказать, пару сотен священников, там десятки епископов с Грузии, и с утра до вечера, когда Риза Богородицы на один день выносится из запасников музея, приносится в храм. Люди приезжают, которые вот просто за сутки выезжают с другого уголка Грузии, чтобы всем приложиться к этой величайшей святыне. Поэтому, когда определением Святейшего Патриарха я был направлен на служение в храм Ризоположения Богородицы, я даже не удивился.

М. Борисова

— В эфире Радио ВЕРА программа «Седмица». С вами Марина Борисова и клирик храма Ризоположения в Леонове, священник Стахий Колотвин. Мы ненадолго прервемся, вернемся к вам буквально через минуту. Не переключайтесь.

М. Борисова

— Еще раз здравствуйте, дорогие друзья. Продолжаем нашу еженедельную субботнюю программу «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей недели. У микрофона Марина Борисова и клирик храма Ризоположения в Леонове, священник Стахий Колотвин. Эта неделя у нас такая память со слезами на глазах — 17 июля мы чтим память Царственных страстотерпцев, Николая, Александры, Алексея, Ольги, Татьяны, Марии и Анастасии, а 18 июля — преподобномучениц великой княгини Елисаветы и инокини Варвары. Вообще это очень, мне кажется, для многих личный день памяти. Потому что отношение, казалось бы, уже историческим персонажам, оно все равно очень личное и очень разное. Внутри церковного народа единого такого, без вопросов и без сомнений, отношения к подвигу страстотерпцев царственных так и не сложилось пока. Возможно, пройдет еще время, и окончательно уйдут какие-то сомнения. Но для очень многих людей, которые пришли в Церковь еще в XX веке, даже на его излете, святость этих людей не подвергалась никакому сомнению, когда мы просто узнавали о том, что же на самом деле произошло. Они еще не были официально причислены к лику святых, но у очень многих людей они были записаны в помянник, и каждый раз приходя в храм, просто люди поминали их об упокоении, поскольку не имели возможности им молиться. А теперь эта возможность есть.

Иерей Стахий

— Но на самом деле были люди и более ревностные, которые молились и уже не об упокоении, а молились как на молебне. Во-первых, потому что прославили в Русской Зарубежной Церкви раньше Царскую семью.

М. Борисова

— Да, это было в 81-м году.

Иерей Стахий

— Прославить в советское время и не подвергнуться каким-то новым гонениям, конечно, это было невозможно. Поэтому прославление было, но да, все-таки Зарубежная Церковь, у нее особое благословение было от святителя-исповедника патриарха Тихона на окормление православных русских людей именно за рубежом, в условиях невозможности полноценных отношений с церковью в России. Понятное дело, что это не являлось еще основанием для того, чтобы вот молиться, писать иконы, тем не менее иконы писались, детей крестили в честь именно не древних святых, тезоименитых — все-таки и почитаемы у нас и мучениц Татьяна, и Николай Чудотворец, и Алексий, человек Божий, а тем не менее в честь Царской семьи тоже уже деток крестили. Но тут ничего удивительного нет. Надо помнить, что прославление святых, канонизация — это, можно сказать, призыв Церкви, говорит: вот, друзья, есть такая возможность, есть с кем еще пообщаться, кого взять в собеседники своего общения с Богом, с кем вместе поговорить со Христом. Вот берите. Церковь прославляет, Церковь советует. Да, обращайтесь, смотрите, подражайте. Но тем не менее, любая канонизация, она все равно начинается с почитания еще до прославления. И, по большому счету, чин прославления, так если его схематично обозначить в двух словах, это панихида, переходящая в молебен. Мы начинаем молиться за усопшего человека, а переходим, уже прося его ходатайства. И на самом деле тут нет никакого противоречия. Это противоречие может быть при магическом отношении к молитве, что ой, как-то вот тут на нас воздействует, когда мы святым молимся, а когда мы за грешных людей усопших, это мы воздействуем на кого-то. Нет, и там, и там мы просто общаемся с Богом. И, конечно, достойные собеседники Царская семья для нашего общения с Богом? Безусловно. В чем проблема? Проблема даже не то, что люди выросли, вот несколько поколений, как 70 лет вавилонского плена или несколько столетий в египетском плену, когда люди не хотели идти сквозь пустыню в Землю Обетованную, говорили: ой, как хорошо нам было — пусть в рабстве, пусть бич прилетит, пусть там как бы младенцев наших убьют, зато из котла свиным мясом там накормят, и уже хорошо. И вот точно так же, конечно, и некое такое вот порабощение не праведности, а порабощение греху, которое вот ставилось уже выше Евангелия, которое ставилось буквально на место Евангелия. Ладно бы выше, для Евангелия места не осталось. Конечно, это тоже накладывает свой отпечаток. Но все-таки, как мы помним, сомнения были прославления Царской семьи не только у людей политизированных, людей советских, а у людей, наоборот, как бы и серьезно православно и даже ультраправославно настроенных. И на чем они зиждились? Как раз на том, что вот древние святые, мы смотрим жития святых — это жанр прославления святого, а не описание его жизни. И это схематичные вот эти ответы, вопросы, диалоги с мучителями, перечисления страданий мучеников. И поэтому тут, когда ты смотришь на древнее такое, прославляющее святого житие, то ты не видишь, как реально человек жил. Когда мы знаем, как реально человек жил — а все-таки когда человек в центре внимания, политический деятель, и есть его там дневники, есть его переписка, есть возможность, как и оценка современников, кто и лично знал, кто просто как-то деятельность оценивает, то тоже это смущает. Но на самом деле, наоборот, такие святые — это просто показатель того, что каждый из нас, дорогие друзья, имеет шанс на спасение. Если в Царствие Небесное могут пройти только вот те идеальные, которые в гимне записаны, святые древности — они тоже были живыми людьми, просто о них ничего такого не писали. Когда мы даже больше знаем о святых древности, благодаря тому что тоже они оказались в центре каких-то общественных, политических событий, то тоже мы найдем какие-то смутительные моменты. Вот такое, где уже не только гимнография, но где факты из жизни, где оценки современников, где просто их слова, как они что писали. Там Иоанн Златоуст пишет, обличая императрицу, и думаешь: ой, какая она страшная женщина, просто прожженная. А она там рожала и беременела, она всю короткую свою жизнь, она постоянно вот пребывала в таком состоянии, что особо ей и прожигать-то жизнь было некогда. То есть и видим, Иоанн Златоуст, величайший святой, и тоже мог ошибаться. Поэтому для нас то, что царь Николай — это человек со своими недостатками, его семья тоже, все люди со своими недостатками, это, наоборот, пример того, что можно вслед за ними проследовать тоже вслед за Христом в Царствие Небесное со своими недостатками. Не в смысле, что махнув на них рукой, а преодолевая, перевешивая их своими добрыми сторонами. И, конечно, еще более широкая проблема. У нас очень много мучеников. Вот мученики в Древней Церкви Святой именно с большой буквы. Так-то все святые, кто причастился Святых Христовых Таин. Ты причастился — ты святой. Не хочешь причащаться, у тебя какая-то своя вера — ну да, к святости, конечно, далеко. Но отдельно выделялись мученики. И до сих пор служат именно на мощах мучеников у нас, которые именно пострадали за веру. У нас есть преподобные отцы — оставили все и последовали за Христом, вот этот евангельский идеал, тоже вот они его реализовали. А лик страстотерпцев, его просто количественно очень мало. У нас в лике святых страстотерпцев прославлено мало святых. И вообще в Церкви, и в Русской Православной Церкви тоже. И это те люди, которые пострадали не потому, что вот именно их там заставляли от Христа отречься, а это те люди, которые решили, пусть лучше пострадаю я, чем пострадает кто-то из ближних.

М. Борисова

— Не всегда. Мы почитаем страстотерпца Дмитрия Угличского. Вообще ребенок, который погиб, по одной из версий, от несчастного случая.

Иерей Стахий

— Тут как раз очень хорошее дополнение. Потому что мы воспринимаем Царскую семью как в некотором комплексе, да, вот сразу все. Вот если мы посмотрим, царевич Димитрий и царевич Алексий — вот как раз ситуации прямо тоже параллельны. Вот царевич Алексий, ребенок, да, там подросток, но все-таки человек тяжело больной, и, конечно, он пострадал как царевич Димитрий. Тут вообще не было речи о каком-то свободном выборе. А когда уже мы сравниваем царя Николая, то тут, конечно, и наши первые русские святые, которые осознанный выбор делают, Борис и Глеб — уже параллель с ними. То есть тоже, конечно, учитывая, что Царская семья, несмотря на все там свои недостатки, какие-то свои слабости и так далее, что это были люди религиозные, люди, которые росли тоже на житиях святых. Все русские люди, что знатные, что незнатные, в детстве жития святых читали, то, конечно, безусловно, у них была возможность выбрать для себя ориентир. И каждый для себя выбирал и шел этим ориентиром. Почему нас прославили Бориса и Глеба раньше, чем равноапостольного князя Владимира, хотя вроде отец, и в древнем мире как-то, ну а отец главный там и более значимая вот вроде фигура. Да как раз потому, что вот мы видим, что уже люди восхитились. Вот те наши предки, которые вроде еще только отошли от язычества, и то далеко не все — там в городах храмы, а в деревнях идолы стоят по-прежнему, христианство медленно распространялось, медленно приживалось. Мы помним, как во время монголо-татарского нашествия там восстание волхвов было — это значит, что волхвов было столько, что они могли столько людей мобилизовать, что вот прямо восстание, пусть и неудачное, там как-то вот поднять. Поэтому тут — да, вот на этом фоне людей вот это антиязыческое поведение, вот с языческой точки зрения вообще никак необъяснимо. Да, вот берсерк, который там врубается и тоже жертвует своей жизнью, и вот уходит в Вальхаллу — это да. Вот как-то мученик — вот он пострадал, да, вот у него гарантированное место в Царствии Небесном. И это языческой психологии еще как-то понятно. А вот когда апостола Павла мы вспоминаем слова «для людей соблазн, для эллинов — для язычников, — безумие». А вот страстотерпчество, в отличие от мученичества, для язычника это безумие. И именно поэтому человек, который далек от Христа, для него Борис и Глеб тоже это безумие. Но это вот для язычника. Сейчас человек, который далек для Христа, который уже в качестве идолища себя поставил, уже там не Перуна, а просто там поставил какую-нибудь мумию, поставил еще каких-то деятелей, то точно так же, конечно, если у тебя свято место чем-то занято, то тебе просто сложно воспринять. И поэтому, конечно, когда ты берешь и молишься Царской семье — мы помним, да, что наши молитвы все равно к Богу обращены. Если ты обращаешься к Богу и в чем-то ошибся, ничего страшного. Господь тебя не осудит. Но если в твоем сердце нет любви, что вот ты именно просто: ой, люди, мне они неприятны — там по политическим причинам, или вот как они какие слабаки, там империю как-то развалили. Причем сразу все заодно: вот царь Николай сразу развалил и все, и дочери его виноваты, и сын, и так далее. Точно так же надо задуматься, насколько ты вообще христианин, где у тебя любовь в сердце живет, где эта любовь, где образ Христов в тебе проявляется в этот момент. Нет, он есть, но он начинает затмеваться. Поэтому почитание Царской семьи, практическое, молитвенное общение с этим замечательным сонмом святых, каждый вот если бы из Царской семьи был отдельный день праздника, то уже это был бы великий праздник и великий святой, которому можно подражать. У нас вот есть, даже у верующих людей, есть общее некое представление: вот есть Царская семья. А на самом деле люди совсем не похожи. Там царь Николай и царевич Алексий — люди совсем разные. Царица Александра — принципиально другой человек. Нам кажется, ну ладно, ну четыре дочки-то, ладно уж, хотя и они нет. Благодаря тому, что как раз в центре внимания были, это же нам не только помехи, что какие-то факты там нам мешают воспринять, святые люди или нет. А это, наоборот, и увидеть, насколько люди разные, и как они по-разному служили Богу и ближнему. И задачу служить Богу и лишнему при этом каждый себе ставил.

М. Борисова

— Напоминаю нашим радиослушателям, в эфире Радио ВЕРА еженедельная субботняя программа «Седмица», в которой мы говорим о в смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей недели. С вами Марина Борисова и клирик храма Ризоположения в Леонове, священник Стахий Колотвин. 18 июля у нас праздник, который мы с удовольствием все празднуем, но, я думаю, не все знают детективную историю, связанную с ним. Это праздник обретения мощей преподобного Сергия Радонежского. Но мощи обретали несколько раз, но мне кажется, что особо стоит вспомнить удивительные приключения святой главы преподобного Сергия, которые произошли уже в XX веке, во время гонений, начавшихся с разорения вообще святых мощей. Это была целая кампания, которая проводилась повсеместно, по всей стране, и не только разорялись церкви, но и непременно нужно было поругание святыни. В лучшем случае — и для нас в лучшем случае, после ритуального описания какой-нибудь комиссией, эти мощи отправлялись в качестве экспонатов в музей. И вот это великое счастье для нас, потому что благодаря этому многие мощи были уже в постсоветское время обретены в запасниках разных музеев и были возвращены Церкви. Что же касается главы преподобного Сергия, то это была целая подпольная операция по спасению от поругания. Пришлось удивительным людям-подвижникам взять на себя такой смелый и лихо закрученный детектив, потому что главу поменяли на голову одного из захороненных в Лавре неподалеку от преподобного Сергея русских князей. И об этом знал патриарх Тихон, участвовал в этом отец Павел Флоренский, который возглавлял комиссию по описанию и подготовку к отправке в музей святынь Троице-Сергиевой Лавры. И долгое время на территории Сергиева посада в доме Олсуфьевых в коробке, на которой стоял фикус, хранилась глава преподобного Сергия. Потом ее пришлось в 30-е годы перевозить под Люберцы, куда переместилось это семейство. Причем ее везли в хозяйственной сумке, и человек, который ее вез, он половину дороги прошел пешком, а потом в электричке он не садился. Потому что ну как — в руках святыня. И он ходил по электричке, вот по всем вагонам взад-вперед до тех пор, пока поезд не дошел до Люберец. И там дальше он тоже шел пешком. Потом в результате во время Великой отечественной войны кого-то призвали в армию, кого-то забрали в тюрьму. В результате всего этого приходилось каждый раз искать новое место и новых людей, которые возьмут на себя этот подвиг хранения святыни. И только в 1945 году главу преподобного Сергия передали патриарху Алексию I (Симанскому), и с его благословения потом она была таким же образом тайно обменена, когда открывали Лавру. Вот такой совершенно удивительный детективный сюжет, подробно документально описанный. Но мне кажется, что это очень показательно. Потому что мощи, они тоже часть нашей Церкви.

Иерей Стахий

— Я надеюсь, что когда-нибудь появится еще и отдельный праздник. У нас вот есть обретение главы Иоанна Предтечи, празднуется столько раз в году. И поэтому в данном случае, конечно, когда мы празднуем обретение мощей Сергея Радонежского, то мы вспоминаем древнее обретение. Да, иногда бывает, что празднуется праздник в одну дату, но сразу два обретения. Точно так же с главой Иоанна Предтечи, мы видим, что такие примеры есть. А иногда празднуется и обретение святых, когда мощи тоже взяли, обрели, потом опять под спуд, потом опять в раку клали, и тоже в один день празднуется. Поэтому тоже, я надеюсь, что у нас, может, и в гимнографии появится, и богослужебная комиссия утвердит. Потому что это не меньшее внимание должна привлекать вот сегодняшняя история, которую мы вспомнили, чем древнее обретение мощей Сергея Радонежского. А как мы помним, Сергей Радонежский был прославлен очень быстро, нетипично для Древней Руси. Потому что в Древней Руси не прославляли сотни лет, и вообще прославляли очень мало. А учитывая, что еще там на прославление отправляли в далекую Византию, в Константинополь, где вообще ничего не знают, что там на Руси происходит особо, то тоже, конечно, прославление шло очень-очень медленными темпами. И поэтому обретение мощей Сергия Радонежского, оно было, конечно, необычно скорым, но оно не очень отстояло, собственно, от кончины блаженного Сергия Радонежского, от первого его и главного праздника, который вот мы осенью будем совершать. Здесь же, однако, мы видим, как люди, которые решаются на такое необычное действие, мы смотрим, но сплошь и рядом так было. Вот откуда у нас частицы мощей святителя Николая? Мы знаем, что из Бари частицы мощей не доставались из раки. А вот как раз потому, что взяли, от барийцев спрятали кусочек мощей святителя Николая. В Бари мощи все увезли, а часть осталась. Да, потом приехали венецианцы и тоже забрали на остров Лидо, в Венецианскую лагуну увезли, но оттуда вот частички мощей как раз по всему христианскому миру были и разосланы на протяжении веков. Смотрим мы на уже упомянутого пророка Предтечу и Крестителя Господня Ионна, величайшего святого, и помним, как вот его глава снова обреталась, снова была утеряна. Причем в том числе, чтобы посрамить там арианина, который ей обладал. Вот тут тоже очень важно соответствовать святыни. Меня больше всего в этой истории как раз трогает вот это отношение благоговейное, и отношение, как вот именно сохранить, что человек там думает: меня арестуют — надо главу передать. И правда, передал главу, арестовали через много лет. Так ведь арестовали. Кого-то призвали, кого-то арестовали. То есть вот хранители главы, они не потому, что ой, я достойна, а потому что я могу вот этой величайшей святыне послужить, чтобы она не досталась, не была поругана. Тут кажется: ой, так вот посмотреть назад — ничего, целиком бы вернули и не пришлось бы возить. Да кто же знал заранее. Вот сколько у нас мощей святых, вообще ничего нет. Вот кажется, изъяли и в запасниках лежит, удобно обрести — мощи Серафима Саровского. Слава тебе, Господи. А вот Ефрем Новоторжский, например, изъяли мощи, их не то что вот где-то, известно, прямо взяли там и уничтожили, куда-то в прорубь скинули или еще что-то, а где-то нет. Вроде изъяли в запасник музея. А в 90-е годы смотрят — нет, ни в каталогах нет, ни по факту нет. И вот единственная частица мощей Ефрема Новоторжского — это которая вот сохранилась в другом храме, вот частица мощей где-то в Москву перенесенная, то, что из регионов. Еще в царские времена, когда вот просто в какой-то храм там ушла частичка — вот единственное, что от мощей осталось. Тут, конечно, можно сказать так: нет, Сергий Радонежский, конечно, и так он услышит нашу молитву. Услышит и, конечно, не обязательно к его мощам подходить. Но если есть такая возможность, если ты любишь человека, ты хочешь быть рядом с ним. Если ты пока в Царствие Небесное не добрался до него — прежде всего, дорогие братья и сестры, потому что пока мы еще по грешной земле ходим, еще не умерли, а там еще тоже надо смотреть, примет нас Господь или не примет. Как нам проявить любовь к игумену земли Русской? Ну тоже к его мощам прийти. И поэтому, конечно, вот эта вся история — это не просто вот интересная такая история на вечер. Это действительно история настоящей христианской любви и уважения. Поэтому точно так же, дорогие братья и сестры, вот когда мы глядим в глаза близкого человека, когда мы видим, да, вот голова, которая не отделена от тела, которой не надо ничего прятать, не надо никакой там тканью какой-то заматывать. А то мы знаем, что вот порой и по землям Святой Руси ходят уже люди с замотанным тканью там лицом. Вот нет, мы все-таки видим, что рядом то, что можно любить. А ты глядишь на лицо, на голову близкого человека и злишься, или тебя раздражает, если тебе некстати, невпопад что-то говорит. Вспомни вот эту историю главы Сергея Радонежского, оглянись на близкого человека, обними его, поцелуй, порадуйся, какую тебе благодать Господь в жизни дает.

М. Борисова

— А само вот это призвание. То есть мы знаем, что есть призвание там творческое, есть призвание просветительское, есть еще масса всяких разных призваний, которыми Господь наделяет разных людей. А вот можно ли сказать, что есть призвание послужить святыне?

Иерей Стахий

— Безусловно. Потому что, если мы посмотрим, в день обретения мощей Сергия Радонежского много веков спустя — это день памяти, день мученической кончины великой княгини Елисаветы и инокини Варвары. И тоже мы смотрим, что история с их мощами тоже — вот уже, как и удивительно, да, это не отдельный там день обретения мощей, это их основной день памяти — день смерти, когда день рождения в жизнь вечную, который смерть для святого человека. И тоже мы видим, что людей заживо там сбрасывают, шахту там забрасывают. Ну что уж в шахту-то точно никто, забросанную гранатами, не полезет эти тела доставать. Так нет, и достали. И причем, как мы помним, отступала преданная там союзниками, голодная, холодная Белая армия, но все равно тела святых мучениц увозила. Причем тут можно было бы сказать: ой, ну это вот там они все своих князей, знатных людей, а простых не вспомнят. Нет, инокиня Варвара — совершенно простой, незнатный человек, но точно так же увезли. Не потому, что какая-то сословная солидарность, не просто какая-то белая кость и там ваши благородия, а потому что тоже именно была любовь к святыне. И люди, которые могли из родной стороны захватить там ценностей каких-то набрать, награбить, чтобы большевикам не досталось. Нет, они взяли только то, что в родной стороне сейчас точно не пригодится. Вот ценное пусть людям тут остается, обычным людям, простым. Или даже пусть большевистская власть там захватит — будет где-то в музее это храниться и, слава Тебе, Господи, не уйдет это за пределы России. А вот то, что как раз Господь говорит: не давайте святыни псам, то что вот не мечи жемчуг перед свиньями, вот чтобы свинья, чтобы не растерзала это, то это увозится. И таким образом мы видим, что вот мощи Елисаветы и Варвары, да, сейчас возвращаются частички мощи, но мощи пребывают. Причем вот очень символично. Ведь душа куда устремилась Елисаветы и Варвары —в Царствие Небесное. А телом где они — в Иерусалиме. А ведь Царство Небесное — это Небесный Иерусалим, и поэтому то, что тела в земном Иерусалиме, это очень символично.

М. Борисова

— Вообще удивительно то, что их тела, тогда еще тела забрали люди, которые не могли сказать, что вот всенародное почитание при жизни, как у преподобного Сергия. То есть то, что Сергий святой, не сомневался никто из его современников.

Иерей Стахий

— Но все-таки с Елисаветой и Варварой в чем-то даже было попроще, чем с Царской семьей. Потому что великая княгиня — вдова, которая посвятила себя служению ближнему. Если бы не было мученической смерти, все равно бы великую княгиню Елисавету и ее сподвижницу, инокиню Варвару, Церковь бы, я не сомневаюсь, что прославила. Просто, может, была бы праведная, преподобная Елисавета милостивая. Как вот у нас есть святые, которые с этим именем вошли — что монашествующие, что архиереи, что миряне, которые на протяжении веков вот через свое милосердие людям послужили. Поэтому точно так же и это нам, кстати, такой очень хороший пример. Вот если Господь нас призовет, скажет: будешь мучеником или нет? Многие из нас скажут: не-не-не, лучше, может, как-нибудь Господь помилует. И еще, не дай Бог, отречется от Христа человек. Ведь даже апостол Петр отрекся, что уж с нас брать. Поэтому, дорогие братья и сестры, не ждем какой-то подвижнической, такой героической смерти, которая сразу перепишет всю нашу предстоящую жизнь. Живем так, как Елисавета и Варвара, живем так, как Сергий Радонежский, чтобы действительно уже неважно, что люди вокруг считают, а чтобы уже Господь заранее понял, что Я этого человека у Себя в Царствии Небесном жду.

М. Борисова

— Спасибо огромное за эту беседу. Вы слушали программу «Седмица». С вами были Марина Борисова и клирик храма Ризоположения в Леонове, священник Стахий Колотвин. Слушайте нас каждую субботу. До свидания. До новых встреч.

Иерей Стахий

— С Богом.

---

Все выпуски программы Седмица

• «19-е воскресенье по Пятидесятнице. Покров Богородицы». Священник Николай Конюхов
• «18-е воскресенье по Пятидесятнице. Покров Богородицы». Священник Николай Конюхов
• «17-е воскресенье по Пятидесятнице». Протоиерей Максим Первозванский