Поделиться
У нас в гостях был исполняющий обязанности настоятеля храма святых равноапостольных князя Владимира и княгини Ольги в Черемушках, ответственный за богослужения в храме Иконы Божией Матери «Умиление» при научном центре судебной и социальной психиатрии им. Сербского протоиерей Владимир Быстрый.
Мы говорили о том, какие вопросы чаще всего возникают у родителей, желающих крестить своих детей, и что стоит учесть при подготовке к этому Таинству.
Ведущие: Александр Ананьев, Алла Митрофанова
А. Ананьев
–Добрый вечер, дорогие друзья! В очередной раз, пришла пора накрывать семейный стол, ставить «семейный» чайник, расставлять «семейные» чашки и начинать «Семейный час» на радио ВЕРА. С вами ведущая программы «Семейный час» на радио ВЕРА Алла Митрофанова
А. Митрофанова
–И ведущий программы «Семейный час» на радио ВЕРА Александр Ананьев.
А. Ананьев
–Для темы сегодняшней программы будет немаловажным вот какое уточнение: ведущий программы «Семейный час», в отличие от супруги своей, крестился в сорок лет и считает, что в его жизни случилось три, безусловно, правильные вещи, остальные - под сомнением. И одна из них - это то, что я крестился, и крестился именно в сорок лет - раньше, наверное, было бы неправильно - когда желание было особенно острым, необходимость была очевидной, и это было какое-то оптимальное и правильное решение вот этой задачи для меня. Сегодня мы будем говорить о крещении, в первую очередь, о крещении детей. И к этому разговору мы пригласили замечательного священника. Позвольте представить вам исполняющего обязанности настоятеля храма святых равноапостольных князя Владимира и княгини Ольги в Черёмушках, ответственного за богослужения в храме иконы Божией Матери «Умиление» при Научном центре судебной и социальной психиатрии имени Сербского протоиерей Владимир Быстрый. Добрый вечер, отец Владимир.
О. Владимир
–Добрый вечер, я очень рад.
А. Ананьев
–Могу ли я спросить вас, а в каком возрасте крестились вы?
О. Владимир
–Я крестился уже тоже… ну, не в сорок лет, но в студенческие годы. Мне было 23, наверное, года.
А. Митрофанова
–В сознательном возрасте?
О. Владимир
–Да, я крестился сознательно. Это был 1988-й год, год тысячелетия Крещения Руси. Тогда был какой-то необычайный взрыв, и я попал в эпицентр, что называется, этого взрыва духовного, я так думаю, да. Ну, до этого у меня, конечно, были какие-то размышления о том, куда податься, потому что жизнь складывалась, в общем-то, замечательно. Я выпускался из института программистов, мы с друзьями были на таком…почти переднем краю науки этой, там, отчасти, и искусственный интеллект был, то есть, всё было здорово. Я был молод, красив, с хорошим образованием, мне светила какая-то очень интересная работа… и была она, эта замечательная работа, и генетикой, отчасти, я занимался, как программист, и чёрной металлургией. В общем, всё было здорово.
А. Ананьев
–Слушайте, все направления невероятно перспективные, впоследствии.
О. Владимир
–Да, я считал, что, как программист, я могу заниматься всем, и могу разобраться, естественно, до определённых пределов. Генетиком я, конечно, не стал. Но потом я почувствовал, что всё здорово…а зачем? То есть, всё есть, ну, что-нибудь я сделаю, напишу какую-нибудь программу, напишу какую-нибудь базу знаний… и что дальше? И началось такое духовное метание, духовные поиски.
А. Ананьев
–Духовный путь. Вы знаете, мне это близко и понятно. Причём, я отматываю назад, к первым христианам, и, по большому счёту, ставлю их в пример всем нам, потому что для них принятие такого решения было вопросом жизни и смерти, часто вопросом земной смерти. Но они все равно шли на это решение и принимали его в сознательном возрасте.
А. Митрофанова
–Кстати, из Деяний апостольских мы знаем, что, когда какой-то апостол приходит крестить хозяина дома, вместе с ним крестится и весь дом, включая слуг и детей, а дети, соответственно, могут быть самого разного возраста, в том числе, и младенцами. Поэтому практика, всё-таки, была разная. Хотя, надо сказать, что тогда дети крестились по вере своих родителей, то есть, родители, в таком случае, брали на себя полную ответственность за встречу детей с Богом, чтобы вырастить их в этих смыслах. Сейчас, наверное, тоже бывает по-разному.
А. Ананьев
–В качестве эпиграфа к нашей беседе и теме, которую я озвучу, буквально, через мгновение, я хочу спросить вас, отец Владимир, по вашей практике: предположим, вы крестили сто младенцев. Сколько человек из этих ста вырастут христианами и останутся в Церкви?
О. Владимир
–Ой, ну тут, статистические данные мне недоступны, потому что, к сожалению, практически не отслеживается судьба младенцев, тех, которых я крестил или которых крестил какой-либо священник. Очень редко, бывает, подходит человек и говорит: «Ой, 25 лет назад вы меня крестили!» И дальше я пытаюсь определить, умеет ли человек перекреститься или нет, хотя бы. Такие встречи случаются редко, но половина на половину умеет, грубо говоря, перекреститься, а кто-то - нет. Опыт такой ещё, который уже непосредственно ко крещению не относится, а скорее, к воспитанию. Когда я служил в храме святителя Николая в Хамовниках, там была воскресная школа, которая до сих пор существует. Я там занимался порядка двадцати лет. Я хочу сказать, что немногие из выпускников воскресной школы остались в Церкви, некоторые остались верующими людьми, но есть и те, кто действительно не умеет даже перекреститься. Тут можно поставить вопрос о моих педагогических просчётах, но, по большей части, я всё-таки думаю, что их нет.
А. Ананьев
–Я, со своим неофитским пылом, отец Владимир, считаю, допускаю, что хрестоматийные 98% не приходят, в конечном итоге, в Церковь. Это показывает и мой личный опыт. Я спрашиваю людей: «А ты крещёный?»–«Да, меня крестили в детстве». При этом, никакого отношения к христианской жизни, к церковной жизни, к жизни со Христом этот человек не имеет. Я не говорю, что это плохо, не мне судить. Я хочу задать вопрос иначе: зачем и как нужно крестить детей? Собственно, такова тема нашей сегодняшней программы. «Семейный час». В каком возрасте, как выбрать крёстных, младенцы, дети, подростки, родители, особенности подготовки. Вот, обо всём этом мы хотим поговорить сейчас. Начать наш сегодняшний разговор я хочу именно с целесообразности крещения младенцев. Давайте представим, что перед нами - два младенца. Один крещён, другой не крещён - в чём разница? Что получает один и чего лишён другой, если предположить, что в будущем они будут вести примерно одинаковую жизнь, далёкую от Церкви?
О. Владимир
–Вопрос, надо сказать, убийственный, потому что, если говорить по-писаному, что называется: он рождён для вечной жизни - крещёный ребёнок, хотя пока он к этой вечной жизни имеет мало отношения. Формально имеет, на нём Дух Святой почивает в Таинстве Крещения. Это точно так же, как если, когда ребёнок рождается, не научить его говорить до трёх лет или до скольки, я не помню, он и не научится никогда. С крещением другой случай: человек может в любом возрасте проснуться, вспомнить, что он крещён, найти в шкатулочке крестик свой и пойти в храм. Также может сделать и некрещёный: проснуться, пойти в храм, покреститься и начать. Но, всё-таки, мы считаем, что какой-то Ангел-Хранитель есть у ребёнка, Господь как-то особо его ведёт. Хотя, с другой стороны, Господь любит всех, Он для всех пришёл, за всех распялся. Поэтому, нельзя сказать, что на некрещёных Господь не обращает внимание. Этот вопрос такой…в советское время крестили вообще всех. Бабушки, двоюродные тёти привозили крестить младенцев в надежде, что придёт время и он как-то вспомнит, а он уже крещён. Сейчас, к сожалению, происходит почти такой же момент, несмотря на катехизацию, которая очень нужна - когда приходят родители, которые в те годы были крещены или там в каком-то возрасте крещены, а а храм заходят только на Пасху, перекреститься или кулич освятить. Они приходят крестить своего ребёнка, и возникает вопрос: «Зачем? Зачем вы это делаете?»
А. Ананьев
–Вопрос. Почему бы, мне кажется, это логично было бы - конечно, запрещать крестить ребёнка бессмысленно и недопустимо, с точки зрения любой здравой логики. Почему бы не сделать так - я сейчас пытаюсь найти более осторожную формулировку, чтобы не выглядеть совсем уж глупо в глазах наших слушателей и не наговорить ерунды. Почему бы не сделать так, чтобы крестить младенца мог только тот священник, который достаточно хорошо знает его родителей? Таким образом, мы получаем то, что этот ребёнок, вслед за своими родителями, будет приходить в храм. Понятно, что мы точно не знаем, как это будет. Но мы знаем, что родители возьмут его за руку, и поведут в храм за собой, а он пойдёт за своими родителями. В большинстве же случаев, я думаю, что в вашей практике тоже так и есть: к вам приходят крестить детей родители, которых вы видите в первый, возможно, не в последний раз, потому что в следующий раз вы их увидите на отпевании.
О. Владимир
–Ну, вот то, что вы сказали, это, фактически, и остаётся. Если я буду крестить лично только тех, кого я знаю, останутся только два процента, о которых вы сказали, потому что я могу крестить детей своих прихожан, это я делаю с радостью, конечно. Но это значит, что остальным придётся отказывать.
А. Митрофанова
–А кто мы такие, чтобы за Господа Бога решать. Саш, тут ведь вот какая история: мы точно не знаем, что и как произойдёт. Кто мог подумать про Савла, этого гонителя христиан, что он станет первоверховным апостолом Павлом. Это же вообще предугадать невозможно. Пришли родители крестить ребёнка, священник видит их первый раз в жизни. Может быть, в процессе Господь так коснётся сердца, что люди станут неофитами, как ты, например. С тобой же это произошло каким-то образом. Кто мог представить себе, как и что. У кого-то в сорок лет, у кого-то в двадцать пять, когда ребёнка принесли крестить в младенчестве. А бывают и дети тоже особые. Вот, растёт ребёнок, и родителей просит, чтобы они ему купили какое-то Евангелие детское или что-то ещё. Это настолько всё индивидуально, это нельзя систематизировать и просчитать. И, отказывая сейчас родителям в их просьбе крестить ребёнка, ты, таким образом, отрежешь их от пути, где Господь их поджидал и много лет их к этому вёл. И что с этим делать - вообще непонятно.
О. Владимир
–Ну, вы правы, что здесь, всё-таки,то, о чём мы изначально сказали: крещёного младенца Господь как-то особенно ведёт, поскольку первый шаг какой-то сделан, потому что первый шаг сделан, а многие родители не делают этот первый шаг, не крестят своих детей, значит, почему-то они всё же приходят. И, когда с ними начинаешь разговаривать… Кстати, когда была введена система обязательной катехизации, если можно так сказать, в начале это было просто ужас. Приходили люди, которые говорили: «Знаете что? Вы, со своими разговорами о Церкви, о Боге, лучше с бабками общайтесь. Когда, сколько и что принести? У нас на Бога свои взгляды». Причём, это был такой вал людей: молодых, образованных, с высшим образованием и, поскольку я в Москве, контингент, в основном, такой. Я пытался объяснить, что: «Ребята, вы приходите в Церковь, у нас есть свои правила, и, если вы вступаете куда-то, нужно как-то входить в эту жизнь». Никакой реакции. Слава Богу, это изменилось. И, когда говоришь с людьми, чувствуешь какой-то отклик, не каменистую почву. Говоришь с одним - два, три раза встречаешься, и в душе у человека начинает что-то оттаивать, бурлить, как-то глазки проясняются, Евангелие читают, вопросы даже иногда задают, и происходит Крещение. Я знаю по опыту даже своих дальних родственников, они живут в Подмосковье и три раза ходили на оглашение, потом говорили: «Ой, такой хороший священник, так он интересно говорил, так замечательно покрестили ребёнка!» - но больше они в Церковь не ходили. То есть, всё хорошо, батюшка замечательный, много нового узнали, ребёнка крестили - и всё.
А. Ананьев
–Вот и получается: хороший тамадв - и конкурсы интересные. А смысл, зачем это делается?
«Семейный час» на радио ВЕРА. Непростой, но очень глубокий разговор, в первую очередь, благодаря нашему гостю. У нас в студии сегодня исполняющий обязанности настоятеля храма святых равноапостольных князя Владимира и княгини Ольги в Черёмушках, протоиерей Владимир Быстрый. С вами Алла Митрофанова…
А. Митрофанова
–И Александр Ананьев.
А. Ананьев
–Говорим сегодня о крещении детей, правилах крещения детей. Когда наш замечательный и любимый продюсер Арсений Фёдоров предложил тему «Правила крещения детей», меня, честно говоря, слово «правила» смутило. Правила христианской жизни, правила, как прожить день. Есть ли место правилам в том, что называется «крещением»?
О. Владимир
–Конечно, есть, вся человеческая жизнь, вот, вы правильно сказали. Правила: как прожить день. Ведь мы живём…человек не шабутной какой-то, сорвался и пошёл.
А. Ананьев
–Отец Владимир, у нас есть Алла, христианка, которой я восхищаюсь, и есть я, пытающийся быть христианином. У нас два таких разных дня…
О. Владимир
–Но всё равно вы же планируете как-то? Вы встаёте, чистите зубы, завтракаете, может, зарядку делаете, но стараетесь и знаете, что это надо сделать, потому что последствия могут наступить.
А. Ананьев
–Вот, замечательно, я делаю это не потому, что это правило, а потому что будут последствия.
О. Владимир
–Так устроена наша человеческая жизнь, так же и с подготовкой ко крещению: хочешь - не хочешь, придётся. Вот, эта катехизация. Между прочим, в древней Церкви, о которой мы чуть раньше вспоминали, если я не ошибаюсь, крёстные родители должны были быть у взрослого, потому что крёстный готовил оглашенного к принятию крещения. Он постился вместе с ним, объяснял ему очень подробно эти правила, пока ещё не впуская его в таинственную - от слова «таинство» - жизнь Церкви, в богословие. Тогда он говорил ему про нравственные нормы - тогда был языческий мир, нравственные нормы были другие - объяснял ему, как надо жить.
А. Ананьев
– Сейчас ещё более языческий мир, отец Владимир.
О. Владимир
–Нет, всё-таки, за две тысячи лет люди как-то изменились.
А. Митрофанова
–Изменились. Это правда.
А. Ананьев
–Слушайте, вы новости не читаете просто.
О. Владимир
–Нет, поверьте, я не только читаю новости, но и преподаю в институте и общаюсь там со студентами, преподаю как раз основы культуры и этики. Я вижу, что у детей, всё-таки, есть какое-то нормальное представление о культуре и об этике.
А. Митрофанова
–Ну, конечно, сейчас представить себе, что у тебя будут рабы, если ты в здравом уме и твёрдой памяти, только усмешку и вызывает. Или ценность человеческой жизни, априори, не ставится под сомнение. А дальше начинаются всякие искажения и нюансы, но мы понимаем, что это искажения того, как это должно быть, картины мира. А если мы античный мир возьмём: кто там имеет права, кто может вообще на какую-то юридическую защиту в жизни рассчитывать? Это те люди, которые имеют римское гражданство или граждане полиса, а все остальные - привет горячий. Кто там вообще спросит, кто там будет считать этих рабов? Это христианство всё изменяло постепенно, на протяжении многих веков, и даже в нашей стране, когда крепостное право отменили - в 1860-е годы. Вот, столько потребовалось времени.
А. Ананьев
–А теперь появилась ипотека.
А. Митрофанова
–Но, тем не менее, ипотека - это то, что мы свободно выбираем и добровольно в рабство уходим. Во всяком случае, пожалуйста, хотя бы не напрасен был этот длиннющий путь. Благодаря христианству происходят такие перемены.
О. Владимир
–Но правила, они, конечно, когда человек приходит креститься, или родители, или крёстные - я говорю им о каких-то нравственных вещах, которые - здесь я могу себе попротиворечить - с одной стороны, изменилась этика, мораль и нравственность, появились новые вызовы, и иногда вопрос: «Живёте ли вы в браке или живёте вне брака?» вызывает растерянность: «А что такого? Мы же любим друг друга!»
А. Митрофанова
–А это обязательное условие, чтобы малыша крестить?
О. Владимир
–Ну, здесь по-разному разные батюшки говорят, но большинство считает, что да. Нет, конечно, если к нам приходят люди, которые живут не в браке и хотят покрестить своего ребёнка, конечно, отказать им нельзя из-за этого.
А. Ананьев
–Нельзя или не принято?
О. Владимир
–Нельзя, потому что ребёнок-то не виноват. Если мама крещёная и хочет, чтобы ребёнок тоже был крещён. Дальше начинаю говорить: «А как вы будете воспитывать ребёнка, в чём вы будете воспитывать ребёнка, если вы нарушаете одну из таких серьёзных заповедей?» Дальше начинается разговор о том, почему нельзя жить без штампа в паспорте, как говорится. Это такой долгий и тяжёлый разговор.
А. Ананьев
–Который ещё потом и не слышат.
О. Владимир
–Нет, в принципе, если говорить так резко и грубо, то там всё очень легко объяснить. Если, конечно, начать как-то миндальничать, то не объяснишь, если просто озвучить по пунктам - раз, два, три - всё сразу становится ясно.
А. Митрофанова
–Тоже, опять же, по-разному бывает. Приходят, например, мужчина и женщина, приносят своего ребёнка крестить. Женщина, может, и хотела бы замуж, мужчина, хотя у него уже есть ребёнок от этой женщины, он не хочет. Или она не хочет, а он хочет. Это уже разговор другой, но нюансов масса.
О. Владимир
–Тут тоже можно сказать некоторые слова, но крестить ребёнка надо, тем более, если семья как-то стремится к этому.
А. Ананьев
–В каком случае, отец Владимир, вы разведёте руками и скажете «Дорогие мои, я не смогу крестить вашего ребёнка, простите меня, пожалуйста»?
О. Владимир
–Такое несколько раз было. Мой разговор с родителями вызывал сильное противление, просто, когда человек скажет: «Да, батюшка, мы постараемся», это уже какая-то победа. Удовлетворительно, садись -три. А если человек начинает активно говорить: «Мне это совершенно не надо, мне это неинтересно, я просто хочу крестить ребёнка, чтобы он был крещёный», тут как-то…
А. Ананьев
–А Бог у нас в душе…
А. Митрофанова
–Ну, а что делать? Вот, я вспоминаю, есть у нас один знакомый, и был у нас с ним разговор. Он заметил, что мироточат у нас иконы, и что мы в храм поехали, начал спрашивать, и как-то сам говорит: «Я, в принципе, тоже, скорее, верующий, но что-то мне как-то это всё не надо». Вот, понимаете, человеку просто это не надо.
А. Ананьев
–Тогда большой вопрос: во что или в кого он верит?
А. Митрофанова
–Он знает, что Бог есть, но ему туда не надо. Вот сейчас, на том уровне, который он выстроил, в той жизни, он ответственный отец, но у него нет этой потребности. Есть люди, которые, как рыба без воды, выброшенная на берег, как без кислорода оказываются, когда думают: «Про что моя жизнь? Где в ней смысл?» А есть люди, которые иначе как-то мыслят, себя осознают, и вот им не надо. Но у них появляются дети, и они осознают, что лучше-то ребёнка крестить, потому что и меня крестили в детстве - и это хорошо, и вообще это правильно, чтобы ребёнок был крещён. Я знаю, что Бог есть, пусть там какие-то отношения будут.
А. Ананьев
–Это какое-то язычество, ты же понимаешь.
А. Митрофанова
–Я не знаю, Саш, в том-то и дело, что я не знаю.
А. Ананьев
–Очень часто, это как с молодыми, да. Вот, они поженились, и у них традиция: поехать на Вечный огонь, сделать там фотографию. И здесь тоже, ребёнок родился, и традиция такая благочестивая - крестить.
А. Митрофанова
–С уважением к этой традиции.
А. Ананьев
–Как и с уважением к Вечному огню. Какой в этом смысл, если человек не будет жить христианской жизнью, а он не будет жить христианской жизнью, по крайней мере, до сознательного возраста, потому что он будет жить жизнью своих родителей.
О. Владимир
–Знаете, я, вроде бы, мягкий человек, но сейчас, с возрастом, становлюсь всё жёстче и жёстче. Отказать практически невозможно, особенно, если нет какого-то жуткого отторжения - если вы так относитесь, зачем вы пришли? Есть какие-то слова, но отказать почти невозможно. Повторюсь: крещёный ребёнок, всё-таки, отличается, благодать Святого Духа, я за него могу молиться, не знаю, будут ли молиться родители, будут ли молиться крёстные, но я могу за него молиться. В начале ещё, когда я только стал священником, я даже хранил все эти записочки о крещении - в 90-е годы это было. Просто, заходишь в крестильню, там стоят 10 человек, и с младенцами тоже - сегодня, значит, никто не пришёл, понимаете? А если у нас было 20, 25 человек - да, это уже что-то. Это тоже, кстати, вопрос такой, который я не могу осмыслить: представляете, это было 5 раз, когда по 10, 15, 20 человек одновременно шли, в субботу и в воскресенье, в будние дни поменьше, но всё равно шли. Сейчас, даже в Хамовниках, где я служил, там сейчас крестим очень немного. Но и храмов стало больше, конечно.
А. Ананьев
–Мы сейчас прервёмся на минуту, у нас полезная информация, а через минуту продолжим разговор с нашим сегодняшним гостем о том, как, когда, каким образом крестить детей, какие правила, что можно и что нельзя - в общем, вопросов много.
А. Митрофанова
–Как крёстных выбирать, вообще?
А. Ананьев
–Обязательно, и как самим становиться, или не становиться и отказываться быть крёстными. Об этом и многом другом мы поговорим через минуту, не переключайтесь.
А. Ананьев
–Исполняющий обязанности настоятеля храма святых равноапостольных князя Владимира и княгини Ольги в Черёмушках протоиерей Владимир Быстрый сегодня у нас в студии радио ВЕРА в программе «Семейный час». С вами Алла Митрофанова
А. Митрофанова
–И Александр Ананьев.
А. Ананьев
–Однажды моя, скажем так, хорошая знакомая, пыталась выбрать крёстного для своих детей. Не сказать, что она часто бывает в храме, но я убеждён, что девушка она верующая. И она выбрала в крёстные близкую подругу, барышню крещёную, но бесконечно далёкую от Церкви. Близкие люди вокруг ругались: «Ты кого выбрала в крёстные? Разве так можно?» Она - подруга нашей семьи, она - весёлая, хорошая девчонка, мне с ней хорошо, кто, как не она? Её пытались вразумить, говоря о том, что, вообще-то, у крёстных нет задачи быть весёлыми или пить вместе чай по субботам.
А. Митрофанова
–Ну, почему же, можно и так, и весёлыми быть, и чай пить.
А. Ананьев
–Это понятно, но главная задача - другая. Крёстный - это тот человек, который несёт младенца к Чаше. Не родители даже, а крёстный.
А. Митрофанова
–Вот тут, кстати, спорный момент. Крёстные или родители причащают ребёнка?
О. Владимир
–По-моему, это не принципиально.
А. Ананьев
–Ну, в идеале, крёстные. Именно крёстный рассказывает что-то, именно крёстный делают какие-то важные подарки, например, первое Евангелие. Почему-то я вижу, что именно крёстный приносит первое Евангелие в подарок ребёнку, первый молитвослов, берёт его за ручку и они вместе едут в какое-то маленькое паломничество, именно крёстный несёт ребёнка к Чаше, они встречаются по воскресеньям.
О. Владимир
–Вы говорите о том, как это принято в традиционном обществе. В той же Грузии, например, сам Патриарх становится крёстным то ли у первого ребёнка мужского пола, то ли у ещё какого-то.
А. Митрофанова
–Там как-то, я вот сейчас тоже не помню, но это замечательная традиция.
О. Владимир
–Причём, это не на словах, он может к нему прийти. И крёстных там существует несколько пар, потому что он становится их ребёнком, о котором они заботятся, и если что-то происходит, они подрываются. И если, не дай Бог, умирают родители, то ребёнок не пойдёт в детский дом, его обязательно возьмёт к себе кто-то из крёстных. Так и в России было, в своё время. Сейчас уже, конечно, традиция прервалась. И вопрос, вы, конечно, замечательный задали: как выбирать крёстных? Я тоже, к стыду своему, не могу дать никакого чёткого ответа, потому что самые разные бывают случаи. Самый надёжный крёстный сейчас - это бабушка или дедушка.
А. Ананьев
–Я знаю, что родственники не имеют права.
О. Владимир
–Нет, муж и жена не имеют права быть крёстными у одного ребёнка.
А. Митрофанова
–А, кстати, почему?
О. Владимир
–Традиция. Вообще, конечно, в Требнике говорится только об одном крёстном, а не о паре. Но, как мы уже говорили, он писался давно, когда крёстный был только у взрослых, а за христианское воспитание ребёнка полностью отвечали родители. И, в общем-то, сейчас это продолжается, потому что я знаю случаи, когда очень верующий крёстный или крёстная просто плачут и рыдают, говоря, что родители крестника не дают нести в Церковь, и сами не ходят, ни на какие уговоры не поддаются. И человек говорит: «Я стал крёстным - и что мне делать?» Не то, чтобы они куда-то уехали, они живут, буквально, на соседней улице, а крёстному не дают, такая ситуация, конечно, трагедия для крёстного.
А. Митрофанова
–Или разные города. Вот, у Саши, как раз, такая ситуация.
А. Ананьев
–Это, можно сказать, трагедия всей моей жизни. Мой чудный крестник Серафимушка, он и до этого жил в Уфе, а сейчас, так и вовсе, в Аргентине. Причём, я отказывался, отец Владимир, я отказывался, я объяснял, что не смогу быть в полной мере тем крёстным, каким я хочу стать.
А. Митрофанова
–Я говорила: «Посмотрите на меня: у меня три крестника - и ничего не получается!»
А. Ананьев
–Если ты не можешь сделать этот шаг, не можешь взять ребёнка на руки - ну, какой это крестник, я как папа по переписке, какой в этом смысл? «Ничего, ничего, мы всё понимаем, но нам это важно». И, конечно, батюшка, у которого я просил совета, меня благословил и сказал: «Даже не сомневайся, раз надо, значит, надо». И вот, что получилось.
О. Владимир
–Я говорю, что в таких случаях, на самом деле, крёстный может делать самое важное дело - молиться за своего крестника. Всё равно, ближе, чем родители, вы для него не станете, тем более, в нашем современном обществе, мы не живём в деревне 18-го века, когда всё рядом, когда все дети бегают туда-сюда. И они знают, что: побежал к крёстному - дали кусок хлеба с солью, побежал туда-то - дали ещё что-то.
А. Ананьев
–Ну, кстати, мы с Аллочкой сейчас 50% времени живём под Ковровом, во Владимирской области. Люди там так и живут. Они живут такими общинами, семьями.
О. Владимир
–Может быть, для них крёстный - это, действительно, член семьи. Я-то больше говорю с точки зрения городского жителя, я родился и живу здесь, в Москве, а здесь, конечно, такая разобщённость. И идут потери. Даже если это какой-то родственник… сейчас такая жизнь, что, даже если это брат или сестра, можно переругаться так, что отречёшься от всех. Друзья, подруги ругаются, рвутся все связи. Но можно утешать себя тем, что я могу молиться за своего крестника.
А. Ананьев
–Но есть правило, для меня лично. Если у тебя есть возможность каждое воскресенье ходить с этим ребёнком в один и тот же храм, к одной и той же Чаше - тогда да.
А. Митрофанова
– А потом, ты взял - и переехал. Сейчас такой мир, что всякое может быть.
А. Ананьев
–Но на момент решения ты всё равно понимаешь, можешь ты выполнять свои функции или нет. Слушайте, вот что меня больше всего расстраивает: мы не так давно собаку завели - три года назад. Мы прикидывали разное: можем ли мы обеспечить собаке это, хватит ли у нас сил дать собаке это - а тут ребёнок. Господи, да мы больше думаем, когда кофеварку покупаем! Мы как-то почитаем, посмотрим все кофеварки, а тут, крестить ребёнка - да не вопрос, конечно, какие с меня взятки! Вот что меня расстраивает.
О. Владимир
–Мне кажется, что это, вообще, беда нашего современного общества, в котором мы живём. И как вернуться к такому, традиционному… с творческим началом, но традиционному, нельзя, конечно, откатиться в XVI век.
А. Ананьев
–Дайте нам время, мы ещё можем откатиться с нашими темпами в XVI век.
О. Владимир
–Нет-нет, не дай Бог, но какая-то традиционность должна возвращаться. Сейчас и время показывает, что без каких-то традиций жить невозможно, в каком-то безвоздушном пространстве, в вакууме невозможно жить. Смогут ли это понять люди? Недавно я тоже крестил ребёнка своего родственника, и крёстные там замечательные ребята, молодые, активные, бодрые, всё здорово. И они говорили такие красивые слова: о России, о Церкви, о православии, о том, какие они хорошие, но в храм никто не ходит. Когда собирались крестить, я крёстных отправил на исповедь и на Причастие. Это было третье, что ли, Причастие за всю их сорокалетнюю жизнь. С очень проникновенным чувством пришли, поговорили, исповедовались, всё хорошо.
А. Ананьев
–А есть правило, что крёстным перед крещением необходимо исповедоваться, причаститься, поститься как-то и, вообще, готовиться?
О. Владимир
–Да, есть такое правило, правда, оно несколько натянутое, потому что я говорю: «Хочешь быть крёстным? Иди исповедуйся, причастись».
А. Ананьев
– Потом не спросишь документ за подписью и печатью, причастился ли ты и исповедовался ли.
А. Митрофанова
–Не дай Бог. Это очень плохо кончилось, когда такие документы спрашивали.
О. Владимир
–Конечно, это какой-то дикий формализм, но сердце говорит, что вдруг что-то в человеке произойдёт.
А. Ананьев
–Смотрите, дорогой отец Владимир, что у нас получается: получается, что правила-то у нас есть, но они не работают все. Строгость российского законодательства смягчается неисполнением пунктов его законов.
О. Владимир
–Знаете, я такой оптимист, но хорошо информированный. Иногда, конечно, я пессимист. Христианство, православие вообще, оно плохо тем, что нельзя всё на пальцах просто так объяснить. И я тоже, например, не могу сказать, что всё будет хорошо, если будешь причащаться. Я знаю, что это не так, может, наоборот, человек приходит в Церковь - и становится ещё хуже. Мы, верующие, понимаем, что там духовная борьба идёт, это не выдумки диких людей, мракобесов о дьявольских силах, каждый из нас на себе это реально испытывал. Поэтому нельзя сказать, что «Будешь ходить в Церковь - всё будет хорошо, будешь здоров, молод и весел». Нет.
А. Митрофанова
–Мне кажется, это какая-то лукавая постановка вопроса. Это, кстати, и крещения детей касается: для чего ты хочешь крестить ребёнка - чтобы не болел, или чтобы была защита от сглаза, или ещё что-то. Зачем причащаешься - чтобы выздороветь. И вот эта корысть в отношениях с Богом - мне кажется, ложная история. Это не значит, что Господь на это не ответит - например, человек идёт на Причастие или на соборование, чтобы здоровье поправить - и, шарах, ему открывается Господь, и дальше всё по полной программе. Но в целом, Таинства - они же не для этого, и в формулировке «Я иду, чтобы…», это «чтобы» может быть только одно: чтобы тянуться за Христом, чтобы держаться за Христом или держаться за Христа - вот это главное.
О. Владимир
–Вы понимаете, вот это достаточно сложно объяснить. Гораздо легче объяснить, что пособоруешься - выздоровеешь, причастишься - всё у тебя будет хорошо, закажешь молебен… Так, конечно, нельзя говорить. Хотя, с другой стороны, иногда читаешь рассказы о каких-то старцах, которые так просто и говорят, простыми словами. Но, может быть, тогда надо иметь такую веру, как у этих старцев, чтобы говорить такими простыми словами? Вот я о себе всё чаще задумываюсь о том, где я и что я. Потому что, читаешь иногда, такие сложные вещи объяснены так просто, как «дважды два - четыре». Но вот человек говорит - и всё происходит, почему-то. Значит, вера такая у этого говорящего есть, а у меня такой веры нет. С другой стороны, я тоже не могу сказать, что я сейчас скажу человеку что-то, а Господь, ба-бах - и этого человека обратит к Себе, там как-то всё сложнее устроено. Но я должен говорить, не просто должен - я не могу не говорить. Поскольку я избрал этот путь - так уж получилось в моей жизни - я говорю, и говорю искренне, пытаюсь найти какие-то слова нужные, какие-то формулировки, но это порой очень сложно. Чтобы это объяснить, нужно какое-то большое время. Но и то - можно объяснить какие-то формальные вещи, богословские, можно Евангелие прочесть вместе с ним и объяснить, потому что евангельский язык - он для современного человека, хоть по-русски, хоть по-церковнославянски, непонятен. Всё-таки, это было написано две тысячи лет назад, образность другая. Мы читаем гору литературу про кофеварки, и понимаем, и разбираемся. Мы знаем, зачем мы это делаем. А вот, прочесть главу Евангелия сложно. Там, действительно, язык такой, сейчас людям непонятен даже поэтический язык, зачастую.
А. Ананьев
–Сейчас люди вообще читать перестали.
А. Митрофанова
–Ой-ой-ой, вот здесь, простите, вставлю свои пять копеек. Поскольку русской литературой со студентами занимаемся, она же Евангелиецентрична, в большинстве своём, особенно XIX век, наши классики, и последние лет 15 сталкиваюсь с тем, что студенты Евангелие не читали. А те, кто честно пытается - там полный швах, потому что им непонятен этот язык. И мы с коллегами им от чистого сердца рекомендуем: найдите для себя хорошее детское Евангелие. В переводе Майи Кучерской, например. Точнее сказать, в переложении. Я сама так в детстве знакомилась с Евангелием.
О. Владимир
–Студенты какой профессии?
А. Митрофанова
–Они будущие журналисты PRщики, рекламщики.
О. Владимир
–Их надо заставлять читать Евангелие…
А. Митрофанова
–Но они не могут…
О. Владимир
–...Потому что, они должны владеть словом, должны владеть стилем, заставлять, а в противном случае, как. Они должны учиться читать, понимать и излагать.
А. Митрофанова
–Мы с вами после эфира поговорим, вы открыли ящик Пандоры. Я не буду сейчас говорить об этом. Но смысл в том, что чтение детского Евангелия отлично готовит к восприятию текста евангелистов.
О. Владимир
–Ну, может быть, не знаю. Я, помню, Евангелие и Библию с детства изучал по гравюрам Доре. Я ничего не читал, но у нас была огромная такая книжка, я её с бессознательных лет часто смотрел и перелистывал. Правда, там, помимо евангельских, были и другие сюжеты, не особенно благочестивые. Но зато потом, когда я уже начал читать Евангелие, у меня начал всплывать визуальный ряд, мне и родители что-то рассказывали. Но, в общем, вы правы, это тоже такое… детское Евангелие.
А. Ананьев
–«Семейный час» на радио ВЕРА. Исполняющий обязанности настоятеля храма святых равноапостольных князя Владимира и княгини Ольги в Черёмушках, протоиерей Владимир Быстрый. С вами Алла Митрофанова…
А. Митрофанова
–И Александр Ананьев.
А. Ананьев
–Ох, не хватит нам сегодня часа, чтобы хотя бы частично раскрыть эту тему - правила крещения детей, потому что много сомнений, много вопросов, много переживаний сегодня у нас в программе, в первую очередь, благодаря отцу Владимиру. По поводу Евангелия, на мой вопрос: «А вы Евангелие читали?», мне ответили - «Да, я кино смотрел». Хорошо ещё, что не мультфильм.
А. Митрофанова
–А, кстати, у меня, как раз, с мультфильма в детстве всё началось. У нас в семье не было церковных людей, и всё было в новинку, а тут - мультики. И это было настолько интересно, так захватило. Мне было лет девять, может быть. Захватило просто с головой. Как раз, в те годы появилось у меня Евангелие детское. И, постепенно, стало понятно, что читать мне нравится и взрослое Евангелие. По той причине, что в моём, детском, которое я читала с удовольствием, целые фрагменты были, легко воспринимаемые, взятые у евангелистов, и целыми кусками врезанные, в упрощённом для детей варианте, в основной текст.
А. Ананьев
–Вопрос, просто, чтобы немножко разобраться. Мы обещали слушателям с правилами разобраться - попробуем разобраться с правилами. С каким именем крестят ребёнка?
О. Владимир
–Традиционно, выбирают имя по святцам.
А. Ананьев
–Но, опять же, это правило не исполняется.
О. Владимир
–Ну, нет, иногда исполняется, но, как правило, родители сами придумывают имя. Сейчас повальное увлечение какими-то именами, которые мне напоминают имена революционных и послереволюционных лет, Плапопланар или ещё какие-то.
А. Митрофанова
–Даздраперма, простите.
О. Владимир
–Я не хотел говорить это слово.
А. Митрофанова
–Но было же такое имя. Рем там, Вольт.
О. Владимир
–Но бывают какие-то имена, потому что так хочется. Потом приходится искать аналоги христианские. Многие хотят, но это уже тоже какой-то магизм, хотят называть по-другому, чтобы другие люди не знали имя в крещении и не могли сглазить. Тут тоже приходится всё объяснять, но лучше называть, конечно, по святцам. Тут трудно искать какое-то богословское обоснование - когда человек родился, в какой месяц - это всё не в нашей власти. Но такая традиция существует.
А. Ананьев
–А чего лишается человек - я пытаюсь понять с помощью вселенского разума нашего. Я крестился на Сретение и в день памяти Александра Невского, в храме Александра Невского и с именем Александр. Имени Александра в святцах на 15 февраля нет, есть имя Василий.
О. Владимир
–Но там раньше выбирали как: две недели назад - две недели вперёд. Это обычай, правила такого нет. Правила самые разные. Потому что, если посмотреть по разным странам, по разным церквам - вообще всё по-разному.
А. Митрофанова
–А вспомните сербов. Вообще, болгары и сербы называют как угодно. Но у них есть святой родовой, родовая слава. У каждой семьи есть своя родовая слава.
О. Владимир
–Да, именно, родовая слава у них. А так, у всех всё совершенно по-разному.
А. Ананьев
–То есть, если Господь даст нам ребёнка - а я очень надеюсь, что так и будет - не обязательно называть его именем того святого, который почитается в тот день, когда ребёнок появился на свет?
А. Митрофанова
–Надо просто посмотреть на ребёнка и понять, на кого он похож, какое имя ему подходит.
А. Ананьев
–Он, что, собака что-ли, ей-богу? Как можно так детей называть? Он родился в определённый день, в день памяти какого-то святого.
О. Владимир
–Может быть, матерям виднее, действительно, чем нам, мальчикам.
А. Ананьев
–Богу видней. Родился же он в какой-то день.
О. Владимир
–Но мы же молимся. Я знаю одного моего друга, священника, который назвал свою дочку при помощи жребия, потому что не могли придумать имя. Писали несколько записочек - и младшая дочка подошла и вытащила.
А. Ананьев
–Ну, кстати, жребий - это тоже не самый плохой вариант в том плане, что у нас есть прелестная история про то, как именно жребием определилось, в честь кого воссоздаётся монастырь в прекрасном месте, там было 20 или 30 вариантов. И по жребию, после долгих молитв и поста ктитор - человек, чьими средствами монастырь воссоздаётся, было выбрано Рождество Богородицы. Вот этот жребий я понимаю.
О. Владимир
–Сейчас это не особенно принципиальная вещь. Главное, дать имя такое, человеческое, которое связано было бы с каким-то святым - это не значит, что мы должны полностью повторять жизнь этого святого, это невозможно. Но, всё-таки, это такая молитвенная поддержка, молитвенная помощь.
А. Ананьев
–Если бы меня назвали по святцам - я сейчас открыл, я 26-го июля родился - я был бы Антоний, Гавриил, Иулиан, Сара, Серапион, Стефан. Красивые имена.
А. Митрофанова
–Понимаешь ещё, какая штука: мы с тобой в другое время родились. Сейчас, когда дети появляются на свет, зачастую, бывает, что у родителей есть святые, близкие по духу или как-то особо почитаемые внутри семьи, и ребёнку дают имя этого святого, прекрасно зная житие этого человека, его жизненный путь, почитают его за те особые проявления любви, которые кажутся им наиболее близкими, и прочее. И ребёнку дают имя наиболее почитаемого в семье святого. И, всё-таки, я хочу вернуться к идее, что Адам первым даёт имена живым существам. Как Господь устраивает? Адам подходит к каждой животинке, смотрит на неё и говорит: «Ты будешь жираф», «Ты будешь бегемот» или кто-то ещё.
О. Владимир
– И не только животинке. Он своей женщине даёт имя, назвав её Евой.
А. Митрофанова
–Да, вот тоже, посмотрите, что здесь. Он посмотрел на неё, прозрел эту сущность и, в связи с этой сущностью, нарёк имя.
А. Ананьев
–Всё понятно. Родится у нас мальчик - назовём его Спиридоном, чувствую. Если уж родители называют детей в честь особенно близких и почитаемых святых.
А. Митрофанова
–Да, у нас много таких святых, и слава Богу, что так. У нас уже не так много времени остаётся эфирного.
А. Ананьев
–Давайте тогда попробуем сформулировать пожелания - не пожелания, наставления - не наставления, пожелания, скорее даже, тем, кто собирается крестить ребёнка в ближайшем будущем и тем, кто сейчас едет домой, размышляя о просьбе друзей: стать или не стать крёстным. Может быть, есть у вас какое-то наставление, которое сейчас прозвучит очень актуально?
О. Владимир
–Ну, с чего начать? С того, кто собирается стать крёстным. Мне кажется, не надо бояться, с одной стороны. И если просят настойчиво, наверное, надо соглашаться. Потому что будет хотя бы один человек - это, конечно, упадническое такое настроение - но будет хотя бы один человек, который будет за этого ребёнка молиться. Молитва может многое. Для родителей, которые хотят крестить ребёнка, нужно, конечно, самим немножечко взбодриться и понять, зачем они это делают. Потому что, это не шутки. Они будут стоять там вместе с крёстными и со своим младенцем и давать обещания отречься от диавола и сочетаться Христу. Эти слова - не театральная постановка, а духовная реальность. И это тоже очень важно и страшненько, в общем- то.
А. Ананьев
–Смотрите, мы говорим об ответственности. Что такое уголовная ответственность? Это неизбежность наказания. А что в таком случае грозит тем людям, которые дали обещание, сартикулировали его в храме перед священником, перед Богом и скрестили пальчики, они не собираются их исполнять.
О. Владимир
–С Богом нельзя шутить.
А. Ананьев
–Бог же не наказывает.
О. Владимир
–Он не наказывает, но если мы даем обещание и потом отходим от него, мы наказываем самих себя.
А. Ананьев
–Что будет?
О. Владимир
–Не знаю, это уже покажет, как говорится, Страшный суд, что и как там будет.
А. Ананьев
–Всё равно, не понятно, потому что всякое может быть.
А. Митрофанова
–Конечно, всё может быть, всякое может случиться. Ведь та самая благодать Святого Духа, которая подаётся в Таинстве Миропомазания - это же как талант, его можно умножать и развивать, а можно закопать в землю. Но даже если он закопан в землю, есть надежда, что человек пойдёт - и его откопает, но он уже есть, этот талант. Даже если он закопан в землю - тебе придётся как-то его отрывать, отрывать, но ты его отроешь, и он в твоих руках: иди, умножай. И это очень ценно.
О. Владимир
–Мы с этого начинали. Мы всё это делаем в надежде, что талант откопается. Это нам позволяет вообще что-то делать, потому что, в противном случае, мы должны всем говорить: «Идите, подумайте, выполните домашнее задание, и тогда приходите - посмотрим».
А. Ананьев
–Слушайте, этими словами вообще надо завершать каждую программу: «Ступайте - и подумайте». И мы ступаем и подумаем с Аллочкой. Спасибо огромное вам, отец Владимир, разговор мне лично доставил огромное удовольствие, и я очень надеюсь, что для кого-то из тех, кто провёл этот час вместе с нами, он оказался полезен, и вы услышали именно то, что должны были услышать. Сегодня мы беседовали с замечательным священником. Исполняющий обязанности настоятеля храма святых равноапостольных князя Владимира и княгини Ольги в Черёмушках, ответственный за богослужение в храме иконы Божией Матери «Умиление» при Институте судебной и социальной психиатрии имени Сербского протоиерей Владимир Быстрый. С вами была Алла Митрофанова…
А. Митрофанова
–И Александр Ананьев.
А. Ананьев
–Мы с вами прощаемся ровно на неделю. Берегите себя. Ступайте - и подумайте.
А. Митрофанова
–До свидания.
Все выпуски программы Семейный час
Послание к Евреям святого апостола Павла
ПоделитьсяЕвр., 322 зач., IX, 24-28.
Комментирует священник Дмитрий Барицкий.
Христианская традиция существует уже около двух тысяч лет. Для её изучения созданы целые институты. Как же простому человеку, который хочет жить в согласии с правилами Православной веры, не потеряться в этом объёме информации? Ответ на этот вопрос находим в отрывке из 9-й главы послания апостола Павла к евреям, который звучит сегодня за богослужением в православных храмах. Давайте послушаем.
Глава 9.
24 Ибо Христос вошел не в рукотворенное святилище, по образу истинного устроенное, но в самое небо, чтобы предстать ныне за нас пред лице Божие,
25 и не для того, чтобы многократно приносить Себя, как первосвященник входит во святилище каждогодно с чужою кровью;
26 иначе надлежало бы Ему многократно страдать от начала мира; Он же однажды, к концу веков, явился для уничтожения греха жертвою Своею.
27 И как человекам положено однажды умереть, а потом суд,
28 так и Христос, однажды принеся Себя в жертву, чтобы подъять грехи многих, во второй раз явится не для очищения греха, а для ожидающих Его во спасение.
В только что прозвучавшем отрывке апостол Павел сравнивает Иисуса Христа с ветхозаветным первосвященником. Однако служение Спасителя качественно отличается от того, что делает при помощи религиозного ритуала человек. Если священник входит для совершения жертвоприношения в рукотворный храм, то Спаситель, по слову апостола Павла, вошёл в самое небо. То есть совершённые Христом действия имели мгновенный отклик от Бога-Отца. Хотя были совершены вне храмовой постройки. Всё, что сделал Господь, происходило в присутствии Небесного Родителя, с Которым у Иисуса Христа была теснейшая связь. Если священник приносил в жертву кровь животных, то Спаситель окропил жертвенник собственной кровью. Наконец, если священник по закону Моисееву был вынужден совершать жертвенный обряд каждый год, то жертва, принесённая Христом, совершилась один раз. И этого было достаточно, чтобы искупить грехи всех людей, которые когда-либо жили и будут жить на этом свете. На Голгофе Спаситель вновь открыл человеку путь к Богу. Открыл его раз и навсегда. Теперь дело только за нами. Мы призваны принять этот дар, чтобы благодать спасения и любви Божией поселилась в нашем сердце.
Весь вопрос — как это сделать? Казалось бы, ничего проще: вступи в церковную общину, посещай богослужения, принимай участие в таинствах Церкви, молись, держи пост, одним словом, соблюдай церковный устав, не отступай от благочестивых обычаев. Однако бывает, что даже самое дотошное исполнение этих очевидных предписаний, которые освящены временем и авторитетом православной традиции, не даёт сердцу удовлетворения. Будто что-то важное, чем обладали святые, ускользает от нас. Будто в общей картине нашей религиозной жизни постоянно не хватает какого-то важного пазла. Всё делаю, а покой на сердце не приходит. И бывает даже так, что традиция благочестия ложится на меня тяжким грузом, а порой и невыносимым бременем. Что же это за недостающая деталь?
Приглядимся к образу Спасителя. Он не просто Небесный Первосвященник, для Которого существует мир и Который правит Вселенной. Он вместе с этим и смиренный служитель, Который существует для мира и является нашим Вечным Слугой. Нам кажется это странным, парадоксальным. Но в этом-то и беда. Ведь это означает, что у нас просто нет опыта подобного служения. Если мы служим, то или по необходимости, словно тянем лямку, или преследуя свои собственные цели и увлечённые собственными идеями. Евангелие же говорит нам, что дар спасения усваивает тот, кто всю свою жизнь организует так, чтобы служить Богу и людям. Бескорыстно. Во всех своих делах. В любых ситуациях. На ежедневной основе. Это и есть та самая недостающая деталь. Именно сознательное и бескомпромиссное служение — тот ключ, который запускает весь сложный, формировавшийся столетиями комплекс, который мы именуем церковная традиция. Для того, кто служит, она оживает. Она становится лёгкой и прозрачной. Всё в ней оказывается на своём месте. Не важно, кто я и какой у меня опыт, она очень органично усваивается моим умом, моими чувствами и моими сердцем. Во мне словно открывается источник благодати. И душа обретает долгожданные мир и покой.
«Cохраните любовь, и этого будет достаточно для вашего спасения»
Поделиться
Апостол Иоанн Богослов дожил до ста лет. И когда у него уже не было сил посещать церковь и церковные собрания, его приносили туда на руках ученики. От старости апостол не мог много говорить и проповедовать. Все другие апостолы к тому времени уже погибли от руки гонителей. И только Иоанн Богослов ещё был жив. На него смотрели и слушали с особым вниманием. Апостол только повторял: «Детки, любите друг друга». И когда у него спрашивали: «Почему ты часто это повторяешь»? Иоанн Богослов отвечал:
«Cохраните любовь, и этого будет достаточно для вашего спасения».
Все выпуски программы Слова Святых
Прийти утром первым в храм или как православные болгары просят Бога о помощи?
Поделиться
Фото: Alexandr Bormotin / Unsplash
Русская Православная Церковь до сих пор находится в стадии восстановления после крайне непростых для нее семидесяти лет коммунистической власти в нашей стране. Схожая по сложности история имеется у Болгарской Православной Церкви. В Болгарии, хоть и не было столь жестоких гонений за веру, как в Советском Союзе, но и здесь последствия антирелигиозной пропаганды до сих пор видны.
Выражаются они, эти последствия, в том, что на современном этапе многие болгары, считая себя православными, тем не менее, по большей части являются людьми нецерковными. Они редко посещают богослужение, еще реже участвуют в церковных таинствах. Даже на богослужениях главы Церкви, Патриарха Болгарского, молящихся крайне немного.
Чаще всего, приход того или иного жителя Болгарии в храм обусловлен какими-то несчастьями, неприятностями, которые с ним приключились. Случилось подобное событие — человек идет просить Бога о помощи. В общем-то, картина привычная и для нашей страны. Но — в Болгарии на протяжении столетий существует обычай, который местные православные христиане стремятся исполнить, если хотят, как они верят, чтобы молитва их была Небом услышана.
Обычай этот состоит в том, что желающий получить от Бога помощи православный болгарин берет на себя обет — в течение какого-то времени исполнять обязанности церковного сторожа. Не в полной мере. Человек обещает приходить в храм раньше всех и отпирать церковные двери.
Данному человеку вручаются ключи от церкви. И он в течение нескольких дней рано утром отпирает храмовые двери, зажигает лампадки, свечи. Делает все необходимое, чтобы подготовить церковь к началу утреннего богослужения. Отпирая двери, зажигая лампады и свечи, взявший на себя обет человек в это время молится Богу и просит Его помочь в решении волнующего вопроса.
Естественно, что подобный обет может исполнять человек, священнику знакомый. Бывали случаи, что данной традицией пользовались люди бессовестные, которые под предлогом благочестия просто обворовывали тот или иной храм, получив от него ключи.
Кто-то может спросить — а что такого трудного в том, чтобы прийти в храм раньше других? В чем подвиг? Отвечать на этот вопрос нужно, зная особенности болгарского менталитета. Современные болгары, как и многие южане, люди неторопливые, живущие по принципу «один день — одно дело». Для них это действительно труд — понудить себя встать с утра пораньше и прийти в храм.
Здесь еще нужно учесть и такую вещь. Каким бы маленьким ни был труд, если он совершен во имя Бога, никогда он без ответа не останется. Господь потрудившегося ради Него человека без своей помощи не оставит.
Все выпуски программы Вселенная православия
