«Воспитание через театр». Юрий Макеев

В программе «Пайдейя» на Радио ВЕРА совместно с проектом «Клевер Лаборатория» мы говорим о том, как образование и саморазвитие может помочь человеку на пути к достижению идеала и раскрытию образа Божьего в себе.

Гостем программы «Пайдейя» был актер, режиссер, художественный руководитель «Театра вкуса», создатель Первого деревенского театра в Смоленской области Юрий Макеев.

Разговор пойдет о том, как через театральные постановки можно говорить о вере, семейных и духовных ценностях, и как искусство, в том числе театральное, может влиять на воспитание детей и становление личности.

Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева

---

Кира Лаврентьева

— Дорогие друзья, здравствуйте. В эфире программа «Пайдейя». У микрофонов Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Очень хочется вам напомнить, что красивым словом «пайдейя» древние греки называли целостный процесс образования и воспитания. О том, как образование может помочь человеку на пути к достижению идеала, раскрытию образа Божия в себе, мы, надеюсь, будем сегодня говорить. Напомню, что эти беседы мы организуем совместно с образовательным проектом «Клевер Лаборатория», которое объединяет учителей, руководителей школ и детских садов, родителей и всех тех, кто работает с детьми и занимается их духовно-нравственным развитием. С трепетной радостью представляю вам нашего сегодняшнего гостя. В гостях у Светлого радио Юрий Макеев, художественный руководитель «Театра Вкуса» и создатель Первого деревенского театра, да, да, вы не ослышались, дорогие друзья, первого деревенского театра в Смоленской области. Здравствуйте, Юрий. Добро пожаловать в нашу студию. Не без искушений вы к нам сегодня ехали, но добрались, и это большое счастье. Приветствуем вас.

Юрий Макеев

— Здравствуйте, друзья.

Константин Мацан

— А мне еще нравится аббревиатура ПДТ — Первый деревенский театр или...

Юрий Макеев

— Мы еще смело называемся Петровский деревенский театр по названию нашей деревни.

Константин Мацан

— Вот, ПДТ, прекрасная театральная аббревиатура. Сразу создающая множество ассоциаций для ценителей театра. Но вообще наши слушатели знают Юрия Макеева, вы у нас были и не раз, в программе «Светлый вечер». После некоторого перерыва снова рады вас приветствовать у нас в студии. Прекрасный повод поговорить, мы с Кирой посмотрели спектакль в театре «Практика» под названием «Чудо или как корова спасла театр».

Кира Лаврентьева

— С большим удовольствием посмотрели.

Константин Мацан

— Мы сегодня и об этом спектакле поговорим и о вашем творчестве театральном. Но я хочу сказать сразу, что имея небольшое отношение к вере и к театру, понимаю, что если говорить о вере с театральных подмостков, то так. Ваш спектакль в уже нам хорошо известном, любимом и знакомом жанре сторителлинга, когда человек рассказывает истории из жизни, подобранные истории, продуманные истории. Но это истории про обретение веры и про то, как Бог подлинно присутствует в жизни человека. Как пришла идея этого спектакля? Не было ли какого-то, если угодно, волнения? И требовало ли это дерзновения, с такой темой обратиться к зрителям, которые приходят в театр «Практика», театр совершенно светский, в самом здоровом смысле этого слова обычный, известный, любимый многими московский театр.

Юрий Макеев

— Спасибо, хороший для меня вопрос. Я испытываю невероятный трепет перед началом спектакля, когда в процессе создавания спектакля, то есть собирания историй, которые мне бы хотелось рассказать зрителям, поделиться, мотивов для создания спектакля было очень много. Один из мотивов — посвящение Петру Николаевичу Мамонову.

Константин Мацан

— Да.

Юрий Макеев

— Конечно, каждодневно так или иначе он появляется в моей жизни, где-то в ленте и мне что-то сообщает, поддерживает и укрепляет меня в вере, как мой коллега, артист, который когда-то сказал, что в 45 лет у него изменилась жизнь. А мой спектакль начинается с того, что меня когда-то не было, а если быть точным, меня не было 45 лет назад. С этого начинается моя история. Много факторов было в самой истории, которая случилась. Кто бывал на спектакле и знает меня, говорит: вот эти истории мы знаем, ты нам рассказывал, а вот это мы не знаем. Поэтому, конечно, определенные обстоятельства в моей жизни случились, когда ты понимаешь, что ты не можешь молчать, тебе важно сказать, рассказать. Я благодарен Богу за то, что у меня есть такая площадка театральная, и как христианин, ищущий себя в нашей вере, ищущий этой встречи с Живым Богом, собственно говоря, вот так, театр, спектакль, неожиданно, и для меня тоже.

Кира Лаврентьева

— Юрий, совершенно потрясает, когда ты выходишь после вашего спектакля — я вам сказала, подошла к вам, это сейчас не просто комплимент, а уж тем более лесть, действительно искреннее чувство, захотелось его озвучить и воплотить в слова — умение держать внимание публики три часа, это отдельная история. То есть, вы сканируете буквально каждого человека, каким-то образом видите задним зрением буквально с затылка, если кто-то начинает засыпать, начинаете обращаться к нему. Во-первых, понятно, это инструменты, ну и плюс из впечатлений, очень было здорово, что это все-таки была проповедь. Вы сказали, что нет, я не проповедник, я вам тут ничего не навязываю, я не буду рассказывать, как вам надо, я рассказываю, как со мной произошло. Это настолько расположило зал, я как очевидец это говорю. И люди, которые явно не ходят в храм, по ним это видно, с удивлением я обнаружила, даже они к концу спектакля очень согрелись, фотографировались с вами. Они ушли несколько измененные. Форма миссии очень удачная. И третье, все равно же мы в рамках образовательной программы. Очень много вы говорили о своих детях, очень много вы говорили о своей семье, как они менялись в течение времени, как они менялись сквозь события, которые происходили с вами. Конечно в итоге кульминация, Театр Вкуса, создание Первого деревенского театра. В рамках этого очень хотелось бы сегодня порасспросить вас подробнее, что за деревенский театр, как он сейчас выглядит и какие у него самые высокие цели?

Юрий Макеев

— Ох. Ну, вы мне и комплименты, даже и вопросы.

Кира Лаврентьева

— Много вопросов в одном, давайте просто про театр.

Юрий Макеев

— Я рад, если мне удалось как-то немножечко достучаться до сердец людей, которые в зале. Потому что тут непростой момент, я сразу предупреждаю, если кто-то захочет прийти. Ну да, конечно, это не проповедь, я не проповедник.

Кира Лаврентьева

— Не, нет, конечно, свои ощущения просто.

Константин Мацан

— Можно, я сразу свои пять копеек вставлю. Мы почему-то боимся слова проповедь, потому что часто психологически его подменяем проповедничеством.

Кира Лаврентьева

— Таким морализаторством.

Константин Мацан

— Проповедь это высокий литературный жанр, нет в нем ничего страшного. То, что этот спектакль не проповедничество, не какая-то моральная дидактика, не какие-то лобовые плоские призывы к чему-то — это точно.

Кира Лаврентьева

— Навязывание.

Константин Мацан

— Об этом даже речи не идет, можно об этом забыть. А то, что свидетельство человека о своей вере всегда есть в том или ином смысле проповедь, в здоровом смысле слова, да, это правда.

Юрий Макеев

— Тогда отвечу и на вторую часть вопроса. Конечно, кто увидит спектакль, поймет, что для меня каждый день очень ценен, как маленькая вечность. Я благодарю небеса за то, что сегодня я утром проснулся, и у меня есть возможность побывать на радиостанции, пообщаться. Это каждодневный урок. Ты учишься, познаешь себя, познаешь мир, семью. Несмотря на то, что ты имеешь какое-то образование, определенную насмотренность, начитанность, каждый раз, бывают такие моменты, как будто ты обнулился, как будто ты первоклассник. Это связано с семьей, с детьми. Как я иногда говорю своим детям, бывают какие-то ситуации конфликтные, говорю: вы поймите, я не учился на папу, я не учился на папу девочки 12-ти лет или парня 17-ти лет. Я иду интуитивно, и я вместе с вами учусь, и я прошу, не судите меня строго как отца, потому что вам не нравится, где-то я делаю замечание. Но поверьте, мне что-то может не нравиться, потому что меня это внутренне задевает. Мы же про любовь, мы про доверие друг к другу, про дружбу в хорошем смысле этого слова. Это каждодневная учеба, школа, университет. Все в надежде, что этот университет мы закончим, говоря о вере, перейдем в академию, и может быть, нас допустят в эту академию, академию любви. Себя ругаешь, что прогулял важные лекции. Я сейчас метафорно свою жизнь пытаюсь объяснить, раз уж мы говорим в теме образования.

Константин Мацан

— По поводу образовательной в широком смысле тематики, спектакль «Семейная пекарня» Театра Вкуса, уже легендарный, билетов не достать.

Кира Лаврентьева

— Сразу предупреждаем.

Константин Мацан

— Так что заранее, дорогие друзья, этим вопросом попытайтесь озаботиться. «Семейная пекарня» явно спектакль в этом смысле семейный, рассчитан на то, что его смотрят взрослые с детьми. Вы умеете найти ключик к детскому сердцу, к детскому вниманию. А вот вам, как создателю такого спектакля и других, какой хотелось бы видеть реакцию детей? Что бы вам хотелось, вне зависимости, насколько это реализуется, чтобы в детском сердце изменилось после просмотра, допустим, «Семейной пекарни»?

Юрий Макеев

— Что я хочу? Я честно вам признаюсь, я не люблю детский театр. Почему я его не люблю? Я люблю семейный театр. Ко мне приходит семья, и для меня разговор-то не с ребенком, а с семьей, с человеком. Я даже иногда перед некоторыми спектаклями — чтобы немножко помимо «Чуда или как корова спасла театр», это самый взрослый у нас сейчас спектакль, 16+, сразу предупреждаю — «Семейная пекарня», «Мечтатель или почему я», «Рождественская история», «Деревенские истории, известные и не очень» и плюс еще какие-то, в формате уличного театра мы много достаточно делаем спектаклей, я всегда говорю со зрителем семейным в надежде, что человек либо и правда семейный, у него есть семья, дети, либо он задумывается об этом. Молодая пара может прийти, девушка и парень, и такое тоже бывает. Бывают люди, которые, к сожалению, потеряли семью, в таком понимании, что они разведены или сейчас они на грани этого. Большая радость для меня, когда происходит трансформация после спектакля, они о чем-то задумались. У меня есть такое выражение: посвящается детям, у которых есть дети.

Константин Мацан

— Классно.

Юрий Макеев

— Да. То есть нам, родителям, мы же тоже дети. Здесь очень важно, я-то в первую очередь общаюсь, конечно, со взрослыми. Я вижу, что ребенок смотрит всегда на реакцию мамы и папы. Я прошу что-то сделать для спектакля, какую-то иммерсивность, что-то повторить, какое-то движение, или даже увлекаю папу и маму на сцену. Я это делаю осознанно, не для того, чтобы самовыразиться, а наоборот, я считаю, это узелки памяти, это маленький урок, мама-папа оказались на сцене, это историческая их память. Когда-нибудь кто-нибудь из них вспомнит: мама, папа помните, было классно, уже не помню, какой-то был спектакль то ли про хлеб, то ли про индейцев (если сцена мечтателя), что это такое, но ты помнишь, какой ты был классный, папа, ой, здорово, где у нас фотографии. Театру 16 лет, а что это значит? Кто пришел на «Пекарню» в 12 лет, допустим, мальчику было 12 лет, он пришел на «Семейную пекарню» на премьерный спектакль. Сейчас ему 28 лет, вполне возможно, он ко мне может прийти уже со своим ребенком на спектакль. И это круто.

Константин Мацан

— Потом, глядишь, с внуками пойдут.

Юрий Макеев

— Поэтому у меня есть история, которую я говорю своему сыну: Никитка, я могу тебе в наследство оставить маленькое дело, «Семейную пекарню». Если ты захочешь стать актером, у тебя будет семейный спектакль, как в каком-нибудь японском театре кабуки, где роли передаются по наследству 200-300 лет. И когда ты смотришь где-нибудь там, думаешь, ничего себе, как это так, роль передается по наследству? Я, допустим, знаю, что структура спектакля «Семейная пекарня», я ее с удовольствием могу передать по наследству человеку, потому что это вечный двигатель.

Константин Мацан

— Юрий Макеев, актер, режиссер, создатель Театра Вкуса, создатель Петровского драматического театра, ПДТ в Смоленской области, сегодня с нами в программе «Пайдейя». Много вопросов, но вы сказали вещь, к которой я не могу не отнестись. Вы сказали: если ваш сын захочет стать актером. У вас вообще актерская семья, можно слушателям нашим напомнить, что ваша супруга Ольга Калашникова, замечательная актриса, я каждый раз наслаждаюсь, когда вижу ее на сцене театра «Студия театрального искусства» в Москве под руководством Сергея Женовача. Это мой любимый театр в Москве, поэтому поклон супруге.

Юрий Макеев

— Спасибо.

Константин Мацан

— Но я знаю, что нередко в актерских семьях папа с мамой не желают детям...

Юрий Макеев

— Зла.

Константин Мацан

— ...актерской судьбы, профессии, стези. А как вы к этому относитесь?

Юрий Макеев

— Я буду рад, если они продолжат, потому что я считаю, что актерство, в моем смысле этого слова — это служение. Ты, благодаря этой профессии, можешь служить тому, о чем мы говорим: служить Богу, служить вере. Это очень важно — осознанность драматурга, режиссера, актера. Почему мой спектакль посвящается Петру Николаевичу Мамонову? Потому что Петр Николаевич Мамонов последний десяток лет нам со сцены говорил, так или иначе, в разной форме, очень странно, как он это умел делать, но говорил о вере, говорил о любви. И он меня очень сильно вдохновил, в том числе на то, чтобы и я смело мог это говорить со сцены. Я ему за это очень благодарен, за этот смелый пример, что не бойся своей веры, не стесняйся своего Бога.

Константин Мацан

— У вас каждый раз в спектакле, как я понимаю, набор историй немножко меняется, корректируется?

Юрий Макеев

— Да.

Константин Мацан

— На том показе, на котором я был, вы до спектакля, то есть формально еще до начала драматургического действа рассказывали историю, по-моему, о том, как вы впервые оказались на Соловках. Тоже это было связано с памятью, в том числе, о Петре Мамонове. Можете эту историю вкратце рассказать?

Юрий Макеев

— У меня был очень сложный период в жизни, когда я себя очень сильно потерял по-человечески и духовно потерял. Так как-то Господь управил, что я должен был оказаться на Соловках. Я ехал туда с большим вопросом и с большим внутренним грузом. И когда я на пароме перебирался в сторону Соловков, я увидел местечко. Спросил еще спутников, кто был, что-то это мне напоминает, это где-то я уже видел, хотя я в этих местах не был? Говорят: здесь снимали фильм «Остров». Я говорю: да, конечно, конечно, он в меня сильно очень попал, этот фильм. Я думаю, как во многих людей. Я не был тогда воцерковленным человеком, я был верующим, я был православным, я был крещенным, но не был воцерковленным и жил с багажом тяжелых вещей. Случилось для меня большое чудо, я оказался на Соловках. Конечно, я ожидал вначале, сейчас будет какой-то свет, святость. Меня встретили очень нетрезвые люди на какой-то лодке, перемещали в какие-то другие дали. Я себе задал вопрос: почему так, почему? И в какой-то момент рано утром, уже потом моя кума, актриса одного театра Мария Шашлова сказала: Юра, пойдем, сходим в храм на службу. И случилось важное: исповедь, покаяние, причастие. С этого момента очень сильно изменилась моя жизнь, с Соловков. У всех свой путь, везде своя дорога и у всех своя встреча. Кто знает спектакль, знает, что моя первая встреча с Живым Богом была в пять лет. Если не знаете, приходите на спектакль, узнаете.

Константин Мацан

— Сейчас был тизер.

Юрий Макеев

— Да, да, да. Я достаточно откровенен и искренен, если говорить, я все-таки считаю, что не проповедь, а публичная исповедь моя. А для чего еще мне нужен театр? Чтобы говорить о боли, которая меня, и свете, и даже встреча со тьмой. Я немножко касательно говорю, но какие-то вещи, которые меня трогают по-человечески и заставляют меня быть живым, вызывают эмоции во мне, и я плачу не потому, что я такой артист, который умеет заплакать на сцене. Я знаю, что в какие-то моменты на сцене у меня подкатывают слезы, они искренние, я их сдерживаю. Если они не появляются, я знаю, что пару раз были, и я говорю зрителям, я не буду сейчас плакать, чтобы выдавить слезу, но поверьте, тогда я рыдал при вот таких обстоятельствах жизненных. Моя встреча с Соловками — это была встреча важная с самим собой, встреча с Ангелом-Хранителем, встреча с монахом, который был, мне кажется, в три раза меня меньше по размеру, но он был такой мощный и сильный, потому что он держал меня, стокилограммового человека рыдающего. Я еще успевал подумать, какой он сильный, я весь сокрушаюсь, весь такой тяжелый я во всех смыслах, а у него такая мощная сила. А он очень худенький, очень субтильненький был, и сколько было в нем силы, веры, любви. Как он пятью фразами мне объяснил всё, что со мной было, и еще четыре фразы добавил, объяснив, что будет дальше. И я до сих пор живу с этой небольшой тирадой слов, и понимаю, что как камертон: туда, не туда. Простите за такую откровенность опять же, может быть, частично.

Константин Мацан

— Так мы же... Я ж поэтому вопрос и задавал.

Юрий Макеев

— Вот, очень интересно было.

Кира Лаврентьева

— Костя, действительно, очень тонко подметил про Соловки. Очень хороший момент подсветил в вашем спектакле. Юрий, знаете, я о чем думаю? Чтобы вызвать человека на откровенность ответную, даже не откровенность, а открыть ему сердце, ты должен рискнуть и открыть это сердце сам, первый. Чаще всего так и получается, и это всегда риск. Понятно, что в принципе, жить — это рисковать. Жить христианской жизнью — тоже определенная смелость нужна, как говорит владыка Антоний, потому что мы не можем жить с закрытым сердцем. Рано или поздно нам придется его открыть. Даже в диалоге с кем-то из близких людей, которые нас не понимают, которые могут нас глубинно вообще не прочувствовать, мы все равно открываем, и открываем, и открываем это сердце в надежде на то, что рано или поздно произойдет тот самый контакт в Боге с другим человеком, которого мы ждем. А здесь это суперриск. Приходит аудитория, которую вы не знаете. Вы не понимаете, что они сейчас будут там думать, что они будут там сейчас для себя осознавать или не осознавать. Они не знают, зачем они идут, изначально цель такая. Вы не понимаете, о чем вы будете с ними говорить. Но вы каждый раз это делаете, я так понимаю. Спектакль не каждый день, слава Богу. Мы вышли после спектакля, мне муж говорит: а он часто бывает, этот спектакль? Мы сразу быстренько зашли на сайт. Я говорю, слава Богу, нет. Он говорит: потому что это же можно сгореть.

Юрий Макеев

— Ну да.

Кира Лаврентьева

— Вы же не рассказываете про Василия Петровича. Хотя к большому удивлению после спектакля, на котором я была, к вам подошла женщина, хотя вы уже сто процентов рассказали, что уже всё, в конце концов, это всё про меня. Вот мои дети, вот моя жена, вот моя семья, всё это на слайдах выводится. Она подходит к вам и говорит: Юрий, а вот это вы сценарий выучили чей-то, это вы про кого-то рассказывали?

Юрий Макеев

— Да, скажите, кто автор?

Кира Лаврентьева

— Настолько людям тяжело понять, что можно быть настолько откровенным, что можно быть до такой степени открытым в нашем мире, что они даже не позволяют своей психике это осознать. Мы все в той или иной степени закрываемся, мир очень страшный, местами тяжелый, тяжело его пропускать сквозь себя. Но это и есть доля нашего христианского служения, мы каждый служим по-разному. К чему я это всё так долго веду? Юрий, насколько у вас получается не выгорать, что ли? Выходить на сцену и каждый раз быть снова, как впервые, не повторяться, не уходить в роль. Есть актерская история, когда тебе приходится бороться с некой театральностью в самом себе и быть настоящим. Тебе приходится себя время от времени отхлёстывать по щекам, чтобы вспоминать, какой ты перед Богом и вот таким быть с людьми. Это особая история внутреннего пути актера. Насколько у вас получается быть новым, быть не выгоревшим, быть не уставшим от своей собственной истории?

Юрий Макеев

— О, хороший сложный вопрос. Насколько это у меня получается, мне сложно судить. Я, надеюсь, каждый раз, что это здесь и сейчас каждый раз и всё по живому. Да, такая маленькая кухня, перед спектаклем, перед всеми спектаклями я, конечно же, хочу помолиться, и я молюсь своей коротенькой молитовкой, прошу благословения устам, иначе зачем? Что же быть медью звенящей, и без меня хватает медных инструментов в мире? Это сложный хороший вопрос. Я не знаю, почему так происходит в моей жизни. У меня есть такая теория, связанная с театром и вообще с искусством. Я считаю, что все художники, музыканты, писатели и актеры — все полупроводники. Когда говорят, какой талантливый человек, и даже так им восхищаются. Но я сразу вспоминаю библейские таланты, и этот талант ты получил. Это не твоя заслуга. Твоя заслуга, что ты их не закопал. Твоя заслуга, может быть, даже отчасти твоя, что ты их преумножил, и тот, кто тебе его раздал, скажет, что ты молодец, ты преумножил. А что ж ты закопал-то свой талант? Это не мои заслуги. Если что-то и получается, я полупроводник. Такая странная теория: через меня транслируется слово Божие. А почему бы нет? Я же читаю книги, я читаю Достоевского, и Достоевский ли со мной разговаривает, размышляя на тему веры? Или Чехов, или Толстой. И даже Вильям наш Шекспир, кто это разговаривает? Или музыка? Казалось бы, что такое музыка? Как Окуджава, из какой-то деревяшки, из каких-то грубых жил рождается что-то такое, что я начинаю почему-то плакать, я почему-то чувствую ощущение полета, я ощущаю чувство легкости. Или я наоборот испытываю, как будто меня грязью испачкали. Человек просто со сцены произносит слова, а мне грязно, мне плохо, меня тошнит, я чувствую, у меня внутренне сопротивление, я не хочу это слышать, я не хочу это видеть. Что это во мне, разумное или моя душа скорбит от того? Разум мой просто говорит: подожди, подожди. Тот, кто мне это сейчас говорит, ты осознаешь, на чью мельницу льешь воду? Ты осознаешь, что ты делаешь? Сейчас тебя используют как марионетку. Как будто иногда вижу эти ниточки, как манипулируют этим артистом. Это очень опасно, кто знает работу с маской, что работа с маской, это всегда работа с духами. Если кто вообще знает глубину театральную, откуда всё это появилось. Поскольку я, когда занимался «дель арте», даже потом выбросил своего Арлекино, хотя я привез из Венеции, очень шикарная маска и, слава Богу, не могу ее найти. А такой это определенный персонаж, который мной иногда манипулировал. Я что-то говорил и делал, очень он веселый, и даже обаятельный в чем-то.

Константин Мацан

— Как интересно.

Юрий Макеев

— Я думаю, как это любопытно.

Кира Лаврентьева

— Это очень серьезные вещи, да.

Юрий Макеев

— Это гораздо серьезнее, просто мы... насколько чувствую вибрацию. Даже я сейчас говорю, а у меня немножечко вибрирует внутри: аккуратно Юра.

Кира Лаврентьева

— Опасная тема какая-то.

Юрий Макеев

— Да. Всегда же непонятно, кто нас слушает. Я верю, что Радио ВЕРА слушают люди верующие.

Константин Мацан

— Мы вернемся к нашему разговору после небольшой паузы. У нас сегодня в гостях Юрий Макеев, актер, режиссер, создатель Театра Вкуса. Дорогие друзья, не переключайтесь.

Кира Лаврентьева

— Программа «Пайдейя» на Радио ВЕРА продолжается. Сегодня у нас в студии Юрий Макеев, художественный руководитель Театра Вкуса, создатель Первого деревенского театра в Смоленской области. У микрофонов Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Мы говорим о просвещении, наверное, о формах проповеди, о пути Юрия к тому, к чему он сейчас пришел, о его невероятных спектаклях, которые спектаклями-то не назовешь, сам Юрий называет их исповедью, и действительно это так, и о той грани между открытостью и диалогом с людьми. Юрий, получается ли всегда получить этот самый диалог в конце спектакля? Есть ли обратная связь? Если мы говорим о влиянии на умы в самом позитивном смысле этого слова, без тщеславия какого-то, просто в меру нашей немощи, если мы говорим о вести о Христе... Мы вспоминали Петра Мамонова сегодня уже не раз, он в силу своих невероятных возможностей и талантов нёс весть о Христе буквально до последнего. Мне недавно рассказывали, к нему пришли какие-то журналисты в очередной раз, он говорит: я не могу с вами разговаривать. Они говорят: почему, мы же к вам приехали, мы в деревню к вам ехали столько времени? Он говорит: понимаете, я готовлюсь к смерти. И он так это сказал, что эти бедные журналисты как будто всё это прочувствовали на сто процентов.

Юрий Макеев

— Угу.

Кира Лаврентьева

— Им уже было не жалко пять часов дороги до его деревни. Человек готовится к смерти. Он говорит: вы понимаете, что я время трачу на общение с вами, а мне надо к смерти готовиться. А это было не за два дня до смерти, а за несколько лет. И в этом столько правды Божией. Мы все по большому счету должны, получается, в самом здоровом смысле этого слова готовиться к переходу. Про диалог. Я опять пускаюсь в свои размышления, простите, Юрий. Про диалог со зрителем. Чувствуете ли вы обратную связь? Чувствуете ли, что результат есть, ответ есть?

Юрий Макеев

— Конечно. В театре, несмотря на разные формы общения со зрителем, в моем случае сторителлинг это что? Это же как будто монолог, я все время говорю. Но на самом деле, если это назвать монолог, он всегда строится по принципу диалога. Я, допустим, знаю точно, что даже немножечко меняю текст, меняю тему, потому что от публики, от зрителя, и если я чувствую... Иногда напрямую задаю вопрос, продолжать ли мне рассказывать историю и люди говорят: да-да. Понятно, что кто-то очень воспитанный и вежливый говорит: угу. А сам думает, да скорее бы это уже закончилось безобразие.

Константин Мацан

— Таких реально вы видели на спектакле?

Юрий Макеев

— Да, да, есть, конечно. Как я себе это расцениваю? У меня бывает встреча с каким зрителем? У меня бывает встреча с очень сложным зрителем, почему-то он непростой, зритель. И это была большая колоссальная работа проделана нами. Зачем я это делаю, я знаю, зачем им это нужно было, я не знаю. И нужно ли это было, и что для них то, что они встретились со мной, услышали это слово, о чем я говорю, какие мысли? Я их современник, я здесь и сейчас, я человек, который ездит на этих машинах, живет в этой стране, путешествует по этому миру. У меня есть дети, я не с какой-нибудь планеты, я не монах. Может быть, когда-то хотел быть священником, но это совсем юность моя была. Опять же, тема служения. Мне однажды сказали, что и здесь можно служить вере, Богу. Но бывает очень легкий зритель, и я сразу же вспоминаю: ну, какая тебе награда за то, что ты что-то сделал доброму, милому, прекрасному и любящему человеку? Он тебя и так любит априори. Но что у меня происходит в этот момент? У меня вырастают крылышки. Как я это определяю? Допустим, был один из спектаклей, он идет почти три часа. Люди не знают, что у меня еще и подготовка к спектаклю, то есть я, как правило, проигрываю еще раз накануне спектакль, то есть заранее. То есть я в день играю два спектакля, чтобы и вспомнить. Сейчас я стал сокращать, потому что чувствую, что мне тяжело. И, как правило, в зале кто-то сидит, и я не могу формально произнести текст, мне важно вот прям рассказать историю. Так вот, он заканчивается около десяти вечера, даже в начале одиннадцатого, ночью уже по большому счету. Я сажусь в автомобиль и мне три с половиной часа ехать до дома в деревню.

Константин Мацан

— В Смоленской области, в ту самую деревню, в которой театр.

Юрий Макеев

— В Смоленскую область ехать домой. Такая интересная лакмусовая бумажка, у меня семья спрашивает, ты сегодня приедешь или нет? Когда был очень тяжелый спектакль, я чувствую, что мне лучше остаться, потому что я могу просто не доехать. А бывают моменты, когда я говорю, я сейчас приеду, и я три с половиной часа проезжаю, как будто это 35 минут. У меня такая легкость, у меня такой свет внутри. Я могу это объяснить словами, ощущение, что мне очень светло, у меня крылья, всё хорошо, и я лечу. А бывает так, что ты, как будто на площади стоял голый, обнаженный, но ты же не для того, чтобы показать, что я наг, а что-то рассказать важное, а люди как будто прошли мимо, кто-то даже плюнул, кто-то кинул в тебя камень. Не физически, понятно, но я стою побитый и стою обнаженный на площади. И тогда я плачу внутренне и говорю: Господи, зачем я здесь? Почему Ты меня поставил на эту площадь? Я не хотел бы этого, я хотел летать, я хотел радости и счастья, а я испытываю боль, мне больно. И тогда я думаю о Нем и думаю о Его боли и благодарю, что я хотя бы частично почувствовал, что чувствуют эти люди, которым больно, когда они говорят о вере.

Константин Мацан

— Несколько лет назад вы были у нас в программе «Светлый вечер», и я с тех пор запомнил один ваш образ, ваши слова у меня как-то в сердце стались. Вы рассказывали очень трагическую историю о том, как строили дом в деревне, вы в спектакле ее рассказываете тоже отчасти. О том, как сначала связались с людьми нечестными, которые деньги забрали, дом не построили. Почему это вспоминаю? Потому что вы тогда рассказывали, в том числе, как семья на это реагировала. Решили строить дом, какие-то деньги были, видимо, в семье, которые вы на это дело решили потратить, теперь денег нет, дома нет. Сейчас, слава Богу, всё уже хорошо, насколько я понимаю.

Юрий Макеев

— Да, да.

Константин Мацан

— Но вот тогда что я очень запомнил? Вы говорили про семейную жизнь, про отношения мужа с женой, говорили, что, хорошо, когда вы любите друг друга в квартире, в доме, в комфорте, и вы друг другу говорите, что любовь, и мы готовы быть вместе. А потом, раз, и вы в вагончике в строительном, потому что больше жить негде. И вот в этой ситуации нужно как-то соответствовать словам своим предыдущим, что, да, будем вместе в горе и в радости в любом случае, и проходит любовь проверку. А вот будешь ли ты так же искренне жив и готов человеку себя отдать, если вокруг не квартира, не дом, а строительный вагончик, и вы там греетесь общим пледом, потому что по-другому не получается? Вы помните, как вы об этом рассказывали?

Юрий Макеев

-Да, конечно. Чтобы слушателям была более понятна драматургия истории, для того, чтобы переехать нам тогда в деревню и начать строить дом-театр, нужны были средства, и немалые средства. У меня их не было, у меня была работа, где, я понимал, что сколько-то могу заработать и часть денег могу откладывать на строительство. Было принято очень сложное решение продать единственную квартиру в Москве, соответственно, лишиться жилья в мегаполисе, где основная наша работа, где все удобства, комфорт. Я думаю, что люди, живя в Москве, я сегодня перемещался по городу, если они не знают глубинки и вообще другой жизни, они даже себе представить не могут, как они живут. Ты, приезжая из далека-далёка того же государства, имеешь полное ощущение, что ты через портал попал в другую страну, которая живёт в каком-то другом измерении, в другом времени, технологически в другом, духовно в другом. Да, люди говорят на твоем языке, перемещаются, но у них явно другие ценности. И это очень интересно, если их с Патриков условных переместить в 200 километров, 300, 400, что они будут испытывать и чувствовать? В нашем случае это была удивительная проверка. Я свою жизнь воспринимаю как путешествие и в этом путешествии Господь мне дал чудесную команду на моем образном кораблике, меня поставил капитаном, у меня чудесная супруга, мои детки матросы, которые были юнгами. А в любом путешествии, ты понимаешь, что могут быть шторма и бури, справимся/не справимся, тяжело, конечно, иногда хочется осудить. А кого осудить, как не капитана любой страны, города, семьи?

Константин Мацан

— На ком последняя ответственность?

Юрий Макеев

— Кто ответственный, кто нас сюда привел, в эту бурю? И ты говоришь: ребятки, ну конечно, я не хотел бури, но давайте держаться, я буду до последнего, капитан уйдет всегда последним с корабля. Это очень интересный опыт, и я благодарен, и моя семья благодарна, потому что так интересно. Это слово «терпение» в моменте, когда очень трудно и кажется невозможно, всё, сейчас не выдержим, а Господь нам всё дает по нашим силам. Сейчас часто обнимаясь в нашем красивом доме-театре, где могут приехать в моменте 30 человек у нас погостить... Люди говорят, как у вас уютно, как у вас красиво. А еще недавно все удобства были только на улице, и мы ходили по строительным лесам, и только одна маленькая комнатка, в которой мы все ютились несколько лет, потому что продолжалась стройка. А до этого вообще мы жили просто в избушке много лет, при этом служа в театрах известных московских. Одна актриса, сегодня произнесли ее имя, на поклонах всегда говорит: любопытно, если бы эти зрители знали, что я сейчас сяду в машину, проеду 200 с лишним километров, утром надо доить коз, коров. А сейчас букеты цветов, признание, а у меня такой странный муж, чудаковатый малый, и я его, по-моему, так люблю. Мы часто друг другу... Она мне говорит: Юра, как здорово, что мы тогда решились на это, что мы проделали этот сложный путь.

Константин Мацан

— Да?

Юрий Макеев

— Опять же, возвращаясь к своим учителям, они может быть, даже и не знают, что они мои учителя, Вячеслав Полунин, Петр Николаевич Мамонов, есть много имен, которые когда-то решились уехать в деревню, все, правда, в разные деревни, и под разными городами у них деревушки.

Константин Мацан

— У Полунина хорошая деревушка.

Юрий Макеев

— Да, у Полунина хорошая деревушка.

Константин Мацан

— Деревня дураков.

Юрий Макеев

— Да, да. Однажды, я помню, он меня так вдохновил в интервью. Он сказал: я мечтал с детства жить в деревне, я взрослый стал и думаю, что же я не осуществил свою мечту. И вот я нашел деревню, правда, она под Парижем. Я говорю, у меня под Парижем ничего нет, зато у меня есть в Смоленской губернии клочок земли, и я мечтаю там жить.

Константин Мацан

— Юрий Макеев, актер, режиссер, создатель Театра Вкуса, создатель Петровского драматического театра, ПДТ, в Смоленской области сегодня с нами в программе «Пайдейя». Может быть, нужно было давно слушателям напомнить, что помимо актерского образования, актерской профессии Юрий еще и повар, кулинар-технолог, как это называется?

Юрий Макеев

— Я повар-кондитер, техник-технолог общественного питания.

Константин Мацан

— В общем, Театр Вкуса, в котором многие спектакли завязаны на процессе приготовления еды, гастрономических образов, это всё не случайно, такое сочетание двух ипостасей Юрия, актерской и, как говорила моя бабушка, нормальной профессии. Я вот о чем хотел спросить. Вы дано уже нам рассказывали в программе «Светлый вечер», несколько лет назад, что строили этот театр, Петровский драматический, мечтали сделать вот такой театр в деревне, на селе, который стал бы, если угодно, культурным центром, центром притяжения, центром образования и просвещения. Собственно, почему мы с вами об этом в программе «Пайдейя» и говорим. Образование может иметь разные формы, не только школьные уроки, но вот нет в деревнях театра, нет театра такого другого в Смоленской области, теперь есть. Люди получают доступ к искусству, к культуре самого высокого класса. Я хочу спросить про реакцию, востребованность местных. Сработала ли идея того, что это станет для сельской местности, условно говоря, в самом высоком смысле этого слова, вот таким культурным центром?

Юрий Макеев

— Да. Это так для меня радостно. К нам приезжают зрители туда, вот буквально недавно у нас был спектакль, мы нечасто там играем спектакли, к сожалению, но когда происходит какое-то событие, театрализованное, культурное событие, у нас такой спрос на это...

Константин Мацан

— Слава Богу.

Юрий Макеев

-...что мы вынуждены сейчас на это ставить фильтр. То есть мы ограничиваем приход людей. Несмотря на то, что действие происходит пока что еще в основном на улице, на нашей театральной веранде, которую мы, благодаря нашим зрителям и усилием всех построили. У нас сейчас была Екатерина Ряжских «На веку, как на току» из Санкт-Петербурга, мы привезли удивительную, вот удивительную просто актрису, Хотя она говорит: я не актриса, я фольклором занимаюсь. Я говорю: вы на сцену выходите, всё, вы актриса. Конечно, наблюдение за ними, хорошо, что документальный фильм про нас снимается, эти люди запечатлеются в истории. Потому что как они смотрят, как они реагируют! К нам приезжают, он открыт, это не значит, что только мои деревенские приходят на этот спектакль. Как раз наоборот, деревенские часто не идут в театр. По каким причинам, это большая философская история размышлений.

Константин Мацан

— Потому что «нет пророка в своем отечестве».

Юрий Макеев

— Видимо.

Кира Лаврентьева

— Потому что доступно, значит, не так уж и ценно.

Юрий Макеев

— Вам надо перейти сто метров и увидеть не Юрку Макеева, вы же его знаете. А вот познакомиться с Катей, на ее спектакль достаточно непросто попасть. Или какой-то другой коллектив к нам приезжает. Зачастую даже не физически сложно попасть, иногда это очень дорогое удовольствие, сходить на спектакль каких-то артистов.

Кира Лаврентьева

— В городе.

Юрий Макеев

— В городе. А у тебя есть такая возможность, потому что у нас есть концепция «просто так и так просто». Вы к нам приходите просто так, не покупая билетов, и так просто вы можете нас отблагодарить. Я не знаю, испечете вы пирог свой или принесете банку варенья, может быть, вы скажете: может быть, у вас есть баночка, куда монетку можно кинуть? Конечно, вон в ту корзинку отправьте, мы что-нибудь на эту монетку приобретем.

Кира Лаврентьева

— Для того же театра.

Юрий Макеев

— Конечно. Но там очень важно, эта концепция «просто так и так просто».

Кира Лаврентьева

— Ничего себе.

Юрий Макеев

— Как в моем детстве: это мне? — Тебе — А за что? — Просто так. И в этом больше всего мне нравился медведь, который говорил: а у меня ничего нет. Когда ему предложили просто так, а у него корзинка с орешками какая-то была. Это очень важно. Когда мы сыграли первый спектакль, это была «Семейная пекарня» много лет назад, у себя там, в деревне, сидел мой сосед по улице, дядя Володечка, который стал потом отцом Серафимом, монахом. Его уже с нами здесь нет, но, надеюсь, он там как-то нас тоже вымаливает, если это, не знаю, возможно-невозможно., прекрасный человек, очень светлый. Он как-то сказал: Юрка, ты знаешь, я посмотрел спектакль, я как будто на службе побывал, как это вы хорошо, светло говорите и столько любви в твоих словах и очень важных мыслей, спасибо тебе огромное. Я говорю: ну, дядя Володечка, слава Богу за всё, спасибо вам, что вы такую высокую оценку... Для меня человек, который никогда в жизни не видел театра... Тут же очень важно, друзья, для чего нужен театр в деревнях. Его, конечно, заменили Дома культуры, которые есть еще, и у нас в районе есть Дом культуры, и там происходит жизнь. Рад, что там есть молодые ребята, которые с детьми занимаются. Когда мы туда приехали, их не было, они появились в процессе. Есть группа «Пламя», молодые девчонки и парень с ребятами занимаются. Но я вижу, что и к ним не очень-то идут даже в райцентре, не так много людей в Доме культуры. А театр — это неотъемлемая часть нашей культуры, очень важная часть, где слово, музыка, пластика, мысль. И дальше, как я уже в начале говорил, что очень важно, к режиссеру, к автору, к исполнителям, на чью мельницу ты льешь воду. То есть про что, зачем ты это хочешь рассказать, что со мной должно случиться, какие ты сверхзадачи ставишь? Самовыразиться, понятно, может быть, ты какой-то потрясающий артист, ты такой лицедей. Но я-то должен или радоваться, я смеялся, и мне было хорошо, а когда во мне какие-то низменные чувства вызывает, стало чуть-чуть неприятно. Мне кажется, это очень важно, поскольку утрачена народная культура, мы перестали петь песни, мы перестали играть на музыкальных инструментах своих. Это сейчас нужно идти в специальный институт, чтобы на рожке пастушьем научиться играть. А это пастуший рожок, то есть это пастухи просто играли, музицировали. Театр, может быть, тебя немножечко спровоцирует просто увидеть, где ты живешь, летом увидеть, сколько оттенков зеленого мы видим. Я детям своим говорю: вы только понаблюдайте, это же какая невероятная палитра, какие Господь Бог нам краски сегодня дал, хотя это те же березки, та же сосна, наш дом, но солнце как-то по-другому, тут тучка, тут как-то птички полетели. И всё невероятно гармонично и как будто на мгновенье показали, как будет в раю, так всё продумано, по большому счету, ты только не испорть, ты только это не сломай. Но ты завел бензокосу: тр-р-р. И чтобы у тебя был красивый газон, ты уничтожил красивые травушки-муравушки. Я каждый раз обкашивал какие-то цветы. Меня спрашивают: Юра, зачем ты это оставил? Я говорю: ну, там, посмотрите, какой красивый цветочек, я его не мог скосить, он очень красивый.

Константин Мацан

— Я еще о чем подумал, посмотрев спектакль. Мы начали сегодня с разговора о спектакле «Чудо или как корова спасла театр». Я поборю в себе искушение спросить вас, а как корова спасла театр, потому что для этого нужно спектакль посмотреть.

Кира Лаврентьева

— Мы не будем спрашивать специально.

Константин Мацан

— Но о чем я подумал, мы ведь под словом «чудо» часто понимаем нарушение естественного порядка вещей или какое-то необъяснимое стечение обстоятельств. А ваш спектакль, конечно, там есть и про необъяснимые обстоятельства и про стечение обстоятельств и про нарушение, что называется, естества чина. Но главное для меня, как для зрителя, в другом, что чудо — это само присутствие Бога в жизни человека и проявление Божией руки. Всё, что происходит, есть некое действие Божией руки в жизни человека, и это самое главное чудо. В качестве опять же тизера скажу, что в конце спектакля Юрий показывает зрителям настоящее чудо, какое, раскрывать не будем, придете, увидите. Но что меня еще очень согрело, это разнообразие средств, конкретно, что у вас звучит музыка Битлз на спектакле. Я люблю, когда всё славит Бога, и спектакль, где есть и про храм, и про молитву, и про кино, и про ферму, и про корову, и про музыку, и музыку современную, на которой я, как и многие, рос. «Всякое дыхание да славит Господа». Для меня этот ваш спектакль про это, в том числе.

Юрий Макеев

— Спасибо. Чудо и чудо. Друзья мои, каждый день чудо. Все кто меня слышит, представляете, мы сегодня умудрились открыть глаза, наши легкие вдохнули воздух, и рядышком, может быть, близкие, родные люди. Где-то, может быть, они на этой планете, можно им позвонить и сказать, как мы их любим. Может быть, сегодня будет тот день, когда важно попросить прощение, и тебя простят. А, может быть, тебе позвонят и у тебя попросят прощение, и ты простишь. И это так важно, идти не с грузами тяжелыми, видимыми и невидимыми. Опять же, не буду спойлерить спектакль, если Господь позволит рассказать эту историю, и придут люди посмотреть, допустим, в июле, мы играем один раз в месяц, вы поймете, почему я так это смело говорю. Потому что какие-то были события в жизни, и ты понимаешь, что завтрашнего дня здесь точно бы уже не было. Но по каким-то необъяснимым для меня причинам мне сказали: нет, еще вот, пожалуйста, продолжайте. Ну что? Благодарен и каждый раз говоришь: слава Богу за всё, слава Богу за всё. Вот сегодня ехал к вам, машина сломалась, я думаю: слава Богу, как она сломалась, так хорошо у меня сломалась машина прямо в нужном месте, я заметил, я еще умудрился доехать до автосервиса. Так молитвенно: Господи, пожалуйста, еще чуть-чуть мне доехать, Ангел-Хранитель дотолкай ее, пожалуйста, я-то сам не смогу эту железяку дотащить, а с твоей помощью как-то, может быть. И там хороший человек оказался, потом меня хороший таксист довез до Радио ВЕРА. Я думаю: ну, неспроста, куда я еду — это тоже рассказать о спектакле «Чудо». Матушка схимонахиня Макария в Тёмкинском районе, где Радио ВЕРА звучит, и мы всячески делаем так, чтобы оно звучало, хотя это так трудно, оказывается, чтобы звучала «Вера» на волнах.

Константин Мацан

— Вот так спектакль продолжается в жизни, потому что у вас в спектакле есть история в том числе, которая, я уверен, есть у каждого верующего автомобилиста, как святой Николай помогает в путешествиях.

Кира Лаврентьева

— Точно.

Константин Мацан

— Мне сегодня Кира пишет до начала нашего разговора, еще с утра, что у Юрия машина сломалась, не успевает. Я думаю, ну кто, как не Юрий Макеев, автор спектакля такого, как «Чудо или как корова спасла театр» воспримет это просто как искушение, как некое Божие...

Кира Лаврентьева

— Не верилось, что отменится программа.

Константин Мацан

— Господь нас так, значит, ведет.

Кира Лаврентьева

— Да, да.

Юрий Макеев

— Да.

Константин Мацан

— Спасибо вам огромное за наш сегодняшний разговор. Давайте, мы еще раз напомним, что 3 июля ближайший спектакль «Чудо или как корова спасла Театр». Так что, дорогие друзья, информация открытая есть, ищите, и если заинтересовались, приходите.

Юрий Макеев

— Спасибо.

Кира Лаврентьева

— Напомню, что наши регулярные беседы об образовании мы организуем совместно с образовательным проектом «Клевер Лаборатория», которые собирает лучший и самый интересный опыт работы в области образования и воспитания. Узнать подробнее об этом проекте, стать участником или поддержать его вы можете на сайте clever-lab.pro. Мы с радостью напоминаем вам, что в этом часе с нами был прекрасный Юрий Макеев, художественный руководитель Театра Вкуса и создатель Первого деревенского театра в Смоленской области. У микрофонов были Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Юрий, мы вам желаем помощи Божией, вдохновения и сил, сил побольше.

Юрий Макеев

— Спаси Господи.

Кира Лаврентьева

— Спасибо большое. Всего доброго.

Константин Мацан

— Спасибо. До свиданья.

---

Все выпуски программы Пайдейя

• «Интерес к науке и знаниям». Александр Молчанов
• «Творчество и разговор о вере». Анна Толкунова
• «Биология и вера». Илья Киров