«Дети в храме. Почему подростки уходят из Церкви?» Протоиерей Федор Бородин

Гостем программы «Семейный час» был настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин.

Разговор шел о том, почему дети в подростковом возрасте часто перестают ходить в храм и что можно делать, чтобы церковная жизнь для подростков оставалась интересной, понятной и важной.

Ведущая: Анна Леонтьева

---

А. Леонтьева

— «Семейный час» на Радио ВЕРА.

С вами — Анна Леонтьева.

У нас в гостях — протоиерей Фёдор Бородин, настоятель храма бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке.

Добрый вечер, отец Фёдор!

О. Фёдор

— Добрый вечер! Здравствуйте!

А. Леонтьева

— Сегодня мы хотим поговорить о такой... всем известной, у всех наболевшей... ну, у всех, у кого подрастают дети... теме, как — подростки... их уход из храма... куда они уходят из храма, почему, в какие духовные свои поиски? Мне эта тема знакома не понаслышке...

Уходят ли они в какие-то тревожности... или депрессии... или это, просто, какой-то закономерный этап в жизни молодого человека, когда он должен сам встретиться с Богом?

Вот, такая тема, отец Фёдор. Даже не знаю, с чего начать... Я — слушатель Ваших подкастов, поэтому, знаю, что Вам есть, что рассказать на эту тему. С чего всё начинается, отец Фёдор? Как Вы думаете, откуда истоки, вот, такого отдаления, когда человек...

Ну... уже родители становятся не таким авторитетом, как раньше... или, просто, меньшим авторитетом, то есть, не абсолютным... и... если дети с удовольствием ходят в храм с родителями, то подростки уже начинают... так... подтормаживать в этом месте...

О. Фёдор

— Начинается всё, конечно, с богоданной свободы. Об этом никогда не надо забывать. У самых благочестивых, и даже святых, родителей могут быть дети, которым Господь, просто, совсем не нужен. И мы знаем из Священного Писания очень тяжёлую, драматичную историю про Авессалома.

Реже, но для меня более яркая — это история детей пророка Самуила. Человек, который с детства слышал голос Божий, Бог с ним разговаривал в голос, через него управлял и судил целый народ, а дети выросли никуда не годные, и именно это было главным аргументом тех, кто просил царя у Бога.

Не смог он их воспитать? Он был плохой воспитатель? Нет, конечно. Просто, вот, человек может сказать: «Мне всё это не нужно!»

Это может быть в одной семье: один ребёнок живёт насыщенной, глубокой, радостной церковной жизнью, а второй — вообще не ходит в храм.

Дело в том, что заменить человеческую свободу решением родителей, с какого-то возраста, уже нельзя. Есть прекрасные слова из Древнего патерика, приписываются они, такому, авве Алонию: «Авва сказал: если не скажет человек в сердце своём „есть только Бог и я“, не может спастись».

Вот... это не значит, что других людей нет. Это значит, что человек должен сказать: «Мне, Господи, предстояние Тебе — важно, нужно. Это — моё. Я теперь сам буду, без семьи, для меня Ты — живой». А можно сказать: «Нет, не хочу». Или может, вообще, сказать: «Для меня не звучит сам вопрос».

И ничего мы с этим сделать не можем, кроме того, как дать ему пример. В детстве — окружить его теплом, заботой, показать ему, в образе родителей, хороших христиан, чтобы он потом, может быть, наевшись...

А. Леонтьева

— ... свободой...

О. Фёдор

— ... да, свободой общения с другими людьми... он, сравнивая, мог вернуться.

И сделать с этой свободой ничего нельзя. Потому, что так решил Господь.

В книге Откровения есть потрясающий образ. Христос говорит: «Я стою у двери и стучу. Услышит ли Меня кто, и отворит?» То есть, представляете, Он стучит... образ такой... настолько тихо, что человек может даже этого не услышать. Если у него в голове другой... посторонний шум. А надо — услышать, встать, открыть... и тогда Он войдёт и сотворит Вечерю.

Поэтому, здесь... винить себя особенно, конечно, надо — потому, что мы плохой пример даём своим детям часто, и совесть нас в этом обличает, но говорить, что: «Это я... только я во всём виноват!» — не надо. Не надо унывать от этого.

А. Леонтьева

— Да, это важные слова...

О. Фёдор

— Во-первых, поэтому, да. А, во-вторых, потому, что мы можем и не застать, но дети могут вернуться в Церковь тогда, когда мы давно уже будем в земле.

И... вы знаете... вот... недавно, несколько лет назад, я осмыслил, оглядываясь назад, свою священническую юность... скажем так... меня в 24 года рукоположили... и в 90-е годы... в 1992 году. И, первые несколько лет, каждый из нас, священников, тогда... иногда по 3, по 4, по 5 людей в неделю... вот, первые... до 1996, примерно... до 1997 года... провожал в последний путь, напутствовал перед смертью. То есть, соборовал, Причащал, разговаривал... в больницах очень много этого было... по домам этого было очень много...

И, очень много раз, я был свидетелем... ну... одного и того же, если хотите, сюжета, когда человек говорил: «В молодости, я ходил в храм... — кто-то пел на клиросе, кто-то алтарничал, — я был верующий...» — это было революционное время, предреволюционное иногда... после, там... до 30-х годов...

А. Леонтьева

— То есть, это пожилые уже люди, да... имеется в виду... уходили?

О. Фёдор

— Совсем пожилые люди, да, которые заканчивали уже свой путь, попросили позвать священника — сами, и говорили: «Если бы можно было вернуться, я бы сейчас ни за что бы не испугался этого давления! Я сейчас очень сожалею, что я ушёл из Церкви, и большая часть моей жизни прошла без Христа». К сожалению, это так, но вот — они вернулись.

То есть, давно уже у Господа те священники и те верующие, старшие братья и сёстры, которые их назидали и преподавали им, говорили им о Христе. Жизнь прожита, но сын — вернулся в Отчий дом. Да, уже не молодым... какая разница... он — вернулся.

Поэтому, даже если родитель уходит, не увидев возвращения своего ребёнка в Церковь, отчаиваться не надо. В конце концов, Господь — ждёт, любит... как мы знаем — стоит и смотрит на дорогу, да? Из притчи о блудном сыне.

Поэтому, надежда есть, в нём благодатная жизнь — есть, он благодать Божию, присутствие Божие попробовал на вкус, буквально... он помнит, как это может быть.

Ну, а дальше — начинаются все подростковые проблемы и фокусы...

А. Леонтьева

— Да, да...

О. Фёдор

— ... о которых мы столько знаем.

Вот, Вы упомянули авторитеты... действительно, один из признаков того, что человек сепарируется, отходит от родительского дома — от отца и матери — и он должен отойти ( «оставит человек отца своего и матерь свою» — это слова Божии ) — это то, что он подвергает сомнению все авторитеты. И родительский, и, соответственно, родительского мировидения. Соответственно, и веры — тоже.

Вот, он всё это: «Я этого не выбирал. Вы меня сами водили».

Часто бывает, допустим, что мама ходит в храм с ребёнком, папа — не ходит. Тут сын: «Я — как папа!» — и всё...

А. Леонтьева

— Да, да, да...

О. Фёдор

— Тут надо — что? Ну, продолжать его, как бы, отогревать, любить. Он должен видеть, что вера — мамина вера... в лучшем случае — мамина и папина, старших братьев и сестёр — она его терпит, любит по-прежнему... не кричит, не раздражается... да? Просто — «любовь... не раздражается...» — как мы знаем от апостола. То есть, ждать... и продолжать быть самими собой — христианами.

А. Леонтьева

— Знаете, такое, вот... я наблюдаю за подростками... появляется какая-то ирония... да? Вот, в каком-то возрасте, они начинают над нами... так это: «А... ну, да... давайте, давайте...» — то есть... почему это происходит, я не знаю, но появляется, вот, эта, вот, ирония. И, в хорошем случае, эта ирония — она не затрагивает... вот, я знаю семьи, где они стали подшучивать над родителями, но это не затрагивает их веры. То есть, они остаются верующими людьми... ну, только, что, вот, родители слишком уж... как-то, так... это принимают.

А в каких-то других случаях — да, уже начинается... такой... самостоятельный поиск...

Отец Фёдор, Вы сказали, что — не отчаиваться... что, может быть, когда мы будем в земле... Я, вот, наблюдаю, знаете, какие-то поворотные пункты возвращения в Церковь. Иногда, это дети.

Вот, у меня есть такая надежда, что... пойдут дети Крестить детей, и... что-то, такое, вспомнят. Вот, как Вы говорите: что там было теплее.

О. Фёдор

— Да. Иногда... да, даже почти всегда... это будет другой храм, другая община и другой священник.

Вот, один из ярких таких случаев. Я помню, я пришёл в храм наш, на Маросейку, и — на скамейке сидит девушка... там... может быть, 24-26 лет. И плачет.

Я сел рядом, говорю: «Может быть, Вам чем-то помочь? Что-то случилось?»

Она говорит: «Я, в детстве, ходила в церковь, Причащалась... в Воскресную школу. А потом, вот, поступила в институт, и стала жить, как все... — Ну, прошло... она работает уже, у неё образование. — А тут — шла мимо вашего храма, зашла и поняла, что здесь — мой дом», — и, с тех пор, она — наша прихожанка.

А. Леонтьева

— Как хорошо... слава Богу!

О. Фёдор

— Вот, видите? То есть... ты можешь не увидеть возвращения. Оно может быть... так же, как и создание семьи. Если б папа и мама выбирали бы невестку, это был бы совершенно другой... фрукт, скажем так...

А. Леонтьева

— Да!..

О. Фёдор

— ... чем тот, который полюбил сын. Но это же — его семья. А родителям надо полюбить того, кого он полюбил.

И здесь — такая же ситуация. Есть сочетание — душевное, духовное сочетание — вот, с этим священником, в этом приходе. Который совершенно по-другому окормляет людей... там... кажется всё таким странным и непонятным... Но, как же — вот, мы с папой исповедуемся у батюшки — всё хорошо все годы... А, вот, здесь — нужен другой человек. Понимаете? И это тоже надо принять.

И он может вернуться, этот подросток — потом, уже будучи мужчиной, или женщиной взрослой — совершенно в другое место. И здесь может быть только одно пожелание... что... если Вы вернулись в храм... ну... зайдите в храм, где Вы выросли, один раз. Скажите: «Батюшка... — Вам будет приятно его увидеть — постаревшего, седого, облысевшего, согнувшегося... и скажите — Батюшка! Вот, я теперь хожу туда-то... не переживайте!» Это, вот, про... так... это нужно.

А. Леонтьева

— Напомню, что сегодня с нами и с вами — протоиерей Фёдор Бородин, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке.

Отец Фёдор, я помню Вашу беседу о том, что, изначально, в детстве, когда мамочка... ну, Вы знаете, какой это подвиг — привести нескольких маленьких детей на утреннюю Литургию... есть какие-то, такие... импринтинги, как сейчас говорят психологи... когда на маму... маме делают замечания, и ребёнок это запоминает. Вот, это имеет какое-то значение для него в дальнейшем?

О. Фёдор

— Это... часто может иметь... быть препятствием.

Вообще, почему человек приходит в храм, и что он там ищет? Он ищет встречи с Богом, и ищет доказательств, что она может состояться. Первое — это преображённый человек ( покажите мне его, предъявите...), второе — покажите мне преображённые отношения между людьми. Две вещи.

А. Леонтьева

— Точно, очень точно...

О. Фёдор

— Они подтверждают человеку, что он пришёл, действительно, туда, где воплощено то, о чём там говорят.

А. Леонтьева

— Точно совершенно!

О. Фёдор

— Поэтому, когда он видит, что в храме маме не рады, что ей никто не помогает, что на него все шикают... ну, вот... представьте, вернитесь в детство! Представьте... эти сомкнутые над Вами высокие дяди и тёти...

А. Леонтьева

— Да, высокие... да... откуда-то сверху...

О. Фёдор

— ... с нахмуренными сосредоточенными лицами... Вы пытаетесь, там, что-то... Вы ничего не слышите и не понимаете... Вы пытаетесь поставить свечку... или, там... дописать чью-то записку... ну, Вам же надо как-то участвовать в этом прекрасном делании!... а на Вас все шикают... «Уберите своего ребёнка! Вы мешаете всем молиться... и... выйдите отсюда!»... а на улице минус 20... а мама Вас только что раздела... а в храме повесить детскую одежду негде... коляску негде поставить... переодеть ребёнка, если он сделал свои естественные дела, негде... покормить негде... чаю никто не предложит... ребёнок орёт, потому, что он хочет маминого молока... мама вся на нервах — она ехала на автобусе и с пересадкой... его опять надо одевать — он потеет, в это время второй — уже вспотел... выйти на улицу... потом зайти... мама — не молится и не Причащается, потому, что она приходит, а ей говорят, что надо быть на Всенощной вчера и исповедоваться вчера... что это Вы такое?... и Вы не постились?... ну, как же... надо поститься беременной женщине, чтоб ребёнок вырос благочестивым! Понимаете?

Я много раз это слышал. Ну, сейчас этого уже стало меньше... Но, вот, сама обстановка... скажем так — богослужебно-приходская практика заточена у нас, за советское время, под одного, отдельно пришедшего, пожилого человека женского пола. Как известно. Вот, под семью — никак. Семье в храме — не рады. И, конечно, ребёнок это чувствует. Конечно он понимает: он пришёл сюда, и ему не рады. Ему тяжело здесь, маме — тяжело.

Мама совершает этот подвиг. Маму он любит и уважает всегда. Вот... но... опыта любви у него нету. Он его не встретил... почти никогда. Ну... дай Бог, чтобы встретил! Там... в Воскресной школе, после Богослужения. Но, прежде всего, надо организовать... скажем так... бытовую сторону бытия семьи с детьми в приходе.

А. Леонтьева

— Ну, вот, эти базовые потребности...

О. Фёдор

— Да, да... то есть, должна быть... ну, у нас в любом гипермаркете есть комната матери и ребёнка! У нас сейчас, слава Богу, начали проектировать храмы с такой комнатой — родителя и ребёнка. Этого никогда не было.

Вот, я разговаривал, например, с одной женщиной. Она говорит: «У нас прошлый настоятель разрешал детям сидеть на ступеньках амвона бокового придела на поздней Литургии и рисовать что-то. Новый — запретил. И что теперь делать с детьми — непонятно».

То есть... может быть, у батюшки нет у самого детей... может, он монашествующий, или целибат... или они выросли, и он забыл, но... понимаете...

Говорят так: приходи к Причастию. Ну, хорошо. А если у неё трое детей? Старшему — 15. И насколько это вредно ему — приходить к Причастию? Ему скажет батюшка: «А чего это ты исповедуешься перед Причастием?» — а маму он вообще не будет исповедовать. А папу? А... как, если пятеро детей, папа может приехать к началу службы? А кто маму привезёт беременную? Или... там... с двумя детьми?

То есть, конечно... вот, это всё рождает необходимость комнаты родителя и ребёнка. Вот, у нас, слава Богу, при храме это удалось сделать, около 8 лет назад. Когда кончилось... у нас там была Книжная лавка, потом книги закончились, и мы туда провели аудио-трансляцию Богослужения, повесили иконы, поставили подсвечники...

А. Леонтьева

— Замечательно...

О. Фёдор

— ... сделали большой манеж с мягким полом, куда мама с одеревеневшими руками... ну, я просто всё это знаю, потому, что у меня — восемь... понимаете?

А. Леонтьева

— Да, да...

О. Фёдор

— Мне всё это понятно! И я знаю, как моя жена все эти годы выбирается в ближайший храм! И, вот... манеж, чтобы поставить туда малыша... и там мягкие игрушки... занавесочка, за которой можно переодеть и покормить, что очень важно. Столики... и книги... бумага и фломастеры для детей, чуть постарше. И — это не место, куда можно сдать ребёнка каким-то чужим вожатым, а самому молиться. Это место, куда может прийти папа или мама с детьми...

А. Леонтьева

— Да, по очереди, хотя бы...

О. Фёдор

— ... а второй родитель, с более взрослыми детьми, стоит на службе. А дети поднимаются... там... кто-то к Херувимской... кто-то к Евангелию... в зависимости от того, сколько с него уже можно требовать, действительно...

А. Леонтьева

— ... внимательности, да... сосредоточенности...

О. Фёдор

— ... взрослого стояния, внимательного, на Богослужении в молитве, да.

Потом папа и мама могут поменяться, если параллельно Литургии идёт исповедь. И все могут спокойно поисповедоваться — потому, что мама, у которой идут, допустим, погодки, она из евхаристической жизни почти всегда выключена на очень много лет. Это бывает урывками, это бывает на бегу... она, там, укачивает, параллельно, ребёнка, который пытается схватить Крест с исповедального аналоя, или сорвать Крест с батюшки... ( Смеются )

А. Леонтьева

— Знакомая картина!

О. Фёдор

— ... вот... и все остальные сзади стоят, и: «Что же вы пришли...?» — потому, что Чашу уже надо выносить, а вы отвлекаете священника...

И, вот, это всё — такие нервы... конечно, ребёнок это чувствует.

И, если, вот, такая комната есть... повторюсь — это продолжение Храма. Там — Богослужение слышно, но в храме не слышны детские вопли и голоса, если они есть. Но ребёнок уже привыкает — некая буферная зона. Но... предполагающая участие в Богослужении.

И, вот... а дальше уже — да, надо их поднимать, надо работать, надо отрывать подростков от телефона, которые пытаются использовать это пространство для того, чтобы там и им посидеть. Должен прийти алтарник — пожилой, седой, который скажет... ласково...

А. Леонтьева

— Ласково...

О. Фёдор

— «Доченька... сыночек... нехорошо — тебе уже 12 лет... Херувимская прозвучала... или начинается... пойдём-ка с тобой молиться». Вот. И тогда — тогда всё по-другому! Понимаете?

Ребёнка можно раздеть — он не потеет... потому, что, если ребёнок в уличной одежде вспотел, а потом его вывели на улицу, чтобы отвести в Воскресную школу — он заболел.

А. Леонтьева

— Я всё это помню...

О. Фёдор

— И дальше он два Воскресенья — не ходит в храм. А если в многодетной семье заболел один ребёнок, то, по кругу, болеют все остальные... и они не ходят — три Воскресенья. Понимаете?

То есть, это всё — отражается. И потом ребёнок это вспоминает: «Папа дома лежал и смотрел сериалы по Воскресеньям. А мы с мамой — ходили... и это было всегда испытание. А зачем я буду ходить? Я — как папа...» — допустим, сын... это очень частое явление.

Если, слава Богу, и отец тоже ходит... ну, вот, всё равно... лучше, чтобы, во-первых, настоятель объяснил пожилым прихожанкам ( в основном, с нереализованными педагогическими амбициями ), что — не надо.

Можно сделать замечание ребёнку, можно... община должна нести эту функцию. Если, допустим, Вы спустились в подвал и видите, что чужой 15-летний ребёнок сидит в планшете, когда наверху сейчас уже будет «Милость мира...», то надо сделать замечание. Но это надо сделать с любовью... ласково и нежно. Он должен в Вас... там... старшую сестру. И это надо уметь. Это не каждый умеет делать.

А. Леонтьева

— Абсолютно...

О. Фёдор

— Не каждый умеет так это сказать.

Поэтому... нужно продумывать, вот, эти составляющие Богослужения все. Если сейчас мы строим храмы, то нужно сразу строить их — с этой возможностью.

Потому, что... вот, мы говорим — «молодёжь в храме». Кто эта молодёжь? Это люди, которых мы остановили на улице и рассказали им, как Протолеон ( будущий Пантелеимон ) услышал от Ермолая? Это, кстати, потрясающий аргумент в работе с молодёжью! Потому, что мы часто слышим: «Они сами придут». Протолеон шёл мимо по дороге...

А. Леонтьева

— Я даже не представляю всегда, как это они сами придут?

О. Фёдор

— Мы на этом не акцентируемся! Протолеон шёл мимо. Ермолай вышел, остановил его и стал ему рассказывать о Христе. Священник, вышел из дома. И обратил его к вере. И мы теперь имеем такого великого заступника и ходатая, как святой Пантелеимон. Потому, что кто-то вышел... из зоны покоя, да... комфорта... как мы говорим...

А. Леонтьева

— Комфорта, да...

О. Фёдор

— ... потому, что он хотел с этим человеком — поделиться. Своей радостью — вот, с этим молодым юношей прекрасным. Нам надо, вот, этому подражать.

А. Леонтьева

— Вот, очень хорошее Вы сказали слово: своей радостью поделиться.

О. Фёдор

— Да. И, поэтому...

А радость — это о том... это характеристика, может быть, одна из первых, того, кто преподаёт в Воскресной школе. То есть, это тоже — ещё целая глава, понимаете...

Но в храме, повторюсь, в храме... вот... надо помочь. В конце концов, можно просто поставить ширму и отгородить... там... боковой придел во время поздней Литургии... и если она единственная. Хотя бы, там, мама чтобы могла раздеть ребёнка, повесить одежду, чтобы стоял пеленальный стол с корзиной, куда можно выбросить памперс, а надеть новый. Чтобы там салфетки были, лучше — чтобы там был чайник, и можно было бы просто пакетик кинуть и выпить чаю, потому, что, иначе, молоко не придёт... и, после этого, зайти и одеть ребёнка. Всё! У вас в храме будет молодёжь тогда! Если вы это не делаете, её не будет. Понимаете? Потому, что, повторюсь, молодёжь — это оставшиеся дети, выросшие в этом приходе. В основном. На улице ловить — мы плохо это умеем. Я хоть и привёл тут пример, но Ермолай — он святой.

Часть — приходит. Но, в основном, наша молодёжь — это те дети, которые родились, Крещены, выращены в приходе, и сохранены для прихода. В ласке, в добре, в тепле и в радости. Общиной.

А. Леонтьева

— Напомню, что сегодня с нами и с вами — протоиерей Фёдор Бородин, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке.

У микрофона — Анна Леонтьева.

Мы вернёмся к вам через минуту.

А. Леонтьева

— Продолжается «Семейный час» на Радио ВЕРА.

У микрофона — Анна Леонтьева.

У нас в гостях — протоиерей Фёдор Бородин, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке.

Говорим о подростках, о том, почему они уходят из храма, и как нам этого избежать.

Вот, Вы сказали, что — с любовью... делать замечания пожилые люди могут, но — с любовью. А я, как раз, подумала, что, вот, это поколение, которое делает замечания — ну... очень само травмировано, само не видело, зачастую, вот, этого, вот, «с любовью». Очень строгое, и... ну, наверное, с ними надо отдельно, как-то, разговаривать, с этим поколением наших бабушек, которые знают, как «правильно», и... как-то, так, одёргивают немножечко прихожан...

О. Фёдор

— Да, это — фронт работы, причём, очень большой.

Я разговаривал с одним священником, который моложе меня, из большого, древнего русского города, который... вот... получил благословение правящего архиерея, став настоятелем сформированного прихода, где не было совсем молодых людей и детей. Он принял, как мы сейчас говорим, какие-то настройки... вот... из упомянутых, и стали появляться семьи с детьми — и, просто, возник фронт войны против него пожилых прихожан, которые сказали: «Так — не было. Так быть не должно. Пусть они потом придут. Вера — это для взрослых, состоявшихся людей. Нам они здесь — не нужны. Почему это Вы их кормите между службой и Воскресной школой? Пусть едят — где-то. Мы не хотим на это давать наши средства!» — стопка жалоб на стол архиерею ложилась регулярно.

И батюшке пришлось — взывать, рассказывать, объяснять. Не понимали. Это, вот... не один год он вёл эту борьбу. Часть — ушла, обидевшись: «Мы это открывали, мы с прошлым настоятелем тут в 90-е разгребали горы мусора, а Вы пришли, и привели непонятно кого!»

А. Леонтьева

— На готовенькое...

О. Фёдор

— Да. Вот... к сожалению. Но... если в приходе есть пожилые только люди, возможно, это — нормально. Почему? Потому, что есть разные священники, есть разные харизмы у священников. Есть священники, которые хорошо работают с молодёжью, есть те, кто, действительно, хорошо трудится и окормляет пожилых людей... хорошо, когда многоклирный приход, и там есть и те, и другие... но, в принципе, конечно, в приходе должен быть весь срез общества. Должны быть семьи обязательно! И те пожилые женщины, которые в семейном плане не реализовались — часто это разведённые женщины, часто это те, кто... ну, давайте... простите, упомянем эту тему... делали много абортов в молодости — и, поэтому, любой ребёнок в храме вызывает иногда раздражение. Потому, что он просто — обличает...

А. Леонтьева

— Триггер, как бы... да?

О. Фёдор

— Да. И, вот... как раз, им надо это объяснять.

И, между прочим... это другая тема... но об этом надо знать. Что, когда женщина ( реже — мужчины, которые так же виноваты в этих абортах )... но когда женщина приходит и говорит: «Да, я покаялась, но это, всё равно, жжёт меня... что мне делать?» — вот, есть какие-то молитвословия обычные, а есть — практические действия.

Как мы знаем из аскетики, если есть какая-то беда или страсть, она преодолевается противоположной добродетелью. И, вот, эта женщина... наоборот — её можно прикрепить к многодетной семье и сказать: «Вы на пенсии?» — «Да». — «Марья Ивановна, Вы можете два раза в неделю посетить эту семью безвозмездно? Сварить 5л борща, сделать... там... зажарку на завтра, почистить картошку, залить водой, поставить в холодильник — маму отпустить днём спать? Или — убрать кухню, отпустить её погулять с детьми, и встретить обедом?»

А. Леонтьева

— Ага... потрясающая идея!

О. Фёдор

— И, вот, это движение...

А. Леонтьева

— И всем — польза!

О. Фёдор

— Да, всем польза! И говорю: «Вот, Вы когда-то шли против Божьего благословения деторождения, а сейчас — помогите тому, кому тяжело, и кто идёт, выполняя это благословение. И это будет действенным искуплением».

И, вы знаете, удивительно совершенно... когда, вот, такая практика у нас в приходе началась, то одна женщина, у которой вырос сын и, по болезни, он не может создать семью — он один, внуков нет, она вышла на пенсию. И, вот, такая идея возникла, и она стала ездить в многодетную семью. Причём, она — на машине, приезжает, это другой конец Москвы... раз в неделю... два раза в неделю. Это ей — не просто.

Но потом — я был свидетелем совершенно потрясающего события. Когда эта семья, наконец, добралась до нашего храма, и эти дети все стояли на службе, вдруг — они увидели её! Они её облепили, стали целовать и обнимать...

А. Леонтьева

— Как хорошо...

О. Фёдор

— ... как родную бабушку! Она — стоит плачет от счастья... потому, что к ней, вот, эта посеянная любовь... а что посеешь, то и пожнёшь... она возвращается! У неё — вся квартира в рисунках этих детей, с надписями «Бабе такой-то»... наверное, они считают её родной бабушкой! В каком-то смысле...

А. Леонтьева

— Потрясающе...

О. Фёдор

— То есть, и человек — утешился...

А.Леонтьева6

— Да, да...

О. Фёдор

— ... и, вообще, любое служение — оно приносит человеку полноту христианской жизни. Ну, вот, это — одно...

И, вот, когда, вот, этих, может быть, самых активных противостоящих...

А. Леонтьева

— Направить их энергию в нужное русло... ага...

О. Фёдор

— ... направить... наоборот — давайте, поможем!

А. Леонтьева

— Да, да, да... и их утешить, и...

О. Фёдор

— Да... они становятся, наоборот, защитниками молодых семей, помогают, и для них это открывается — радость этого бытия с детьми... тоже, так, интересно очень! Но противодействие — может быть.

Допустим, наш культурно-просветительский центр, храмовый, который в Воскресенье выполняет функции Воскресной школы, имеет, милостью Божией, большой зал. И в этом зале для молодёжи всегда проводились самые разные мероприятия. В том числе, и какие-то танцы, балы, занятия по историческому фехтованию, или что-то ещё. Об этом можно отдельно поговорить.

И одна пожилая женщина, поскольку это — бывший келейный корпус древнего монастыря, в возмущении, сказала мне: «Что вы здесь устраиваете танцы на костях? Здесь должна быть молитва, здесь должно быть повиновение...»

Вот, к сожалению, сказать ей о том, что монастырь отличается только форматом и укладом, но никак не целями... я всем таким людям напоминаю слова, прекрасные слова любимого ученика Антония Великого аввы Исайи. Он говорит: «Мы приходим в монастырь ни за чем другим, как только за христианским совершенством». Вот... а всё остальное для этого — инструментарий. Вот, поэтому, я думаю, что те монахи, которые в этом монастыре веками подвизались, видя, как сеется любовь Божия в людях — в молодых, и как она возрастает...

А. Леонтьева

— ... и что следующее поколение принимает эстафету...

О. Фёдор

— ... да, конечно... конечно... но это — требует большого, прежде всего, сердечного, вложения... и всех остальных ресурсов тоже.

Вот, когда ребёнок видит, что им занимаются — что ему рады, что его встречают, что в храме много таких же, как он, тогда он и ходит в храм с радостью!

А. Леонтьева

— Это очень важно, отец Фёдор! Вот, у меня всего трое детей, но... вот, эта компания, которая у старшего была — из неё остался один только человек... но я так рада, что, вот, в компании светской — вот, этих... интеллектуалов молодых — есть этот человек, как, вот, какая-то ниточка связующая...

О. Фёдор

— Да, это, такая, большая проблема... Потому, что, закончив Воскресную школу в 14 или в 15 лет... к сожалению, программы, вот, в эти самые острые переходные годы, обычно, на приходе не предлагается, а нужно — очень. Но её, просто, очень трудно создать. Трудно найти тех, кто может работать с этим контингентом — когда они уже строем не ходят, и они придут только, если им интересно.

Но им ещё, помимо этого, интересно, если они общаются со сверстниками, и они обретают себе единомышленников по вере на жизнь. Друзей.

Потому, что они приходят в институт, а там — полная распущенность, обычная сейчас, к несчастью, для нашего времени, и, соответственно, полное незнание о Боге. Потому, что «распутный ищет знания, и не находит его», — как Соломон говорит. Нету возможности узнать Бога для развратного человека. «Дух блуда в них, и Господа они не познали»... по-моему, это у пророка Осии такое.

И — всякие злоупотребления... а молодой человек, девушка — не может не дружить. Это — период, когда мы должны, покинув семью, опереться... завязать свои связи с другими людьми.

А. Леонтьева

— Конечно.

О. Фёдор

— А «дурные сообщества развращают добрые нравы», — как апостол говорит. Поэтому...

А, вот, у него есть люди, с которыми он провёл детство. Вот, у меня — у старших моих сыновей, первого и третьего, жёны — из прихода из нашего, найденные в наших байдарочных походах...

А. Леонтьева

— Жёны, найденные в походах!

О. Фёдор

— Да, да... и в Воскресных школах.

Вот, у третьего, например — это, вообще... наша очень близкая... приходская семья наших друзей... наши прихожане и их старшая дочка. Они знакомы, вообще, с младенчества почти. И даже есть фотография, где они играют в жениха и невесту... там... за 25 лет до брака!

А. Леонтьева

— Ничего себе!

О. Фёдор

— Понимаете? И мы нашли её к свадьбе, эту фотографию!

А. Леонтьева

— Здорово!

О. Фёдор

— Вот. И друзья тоже все... и все дети — они опираются на эту дружбу, найдённую, вот, в приходе.

А, представляете себе, что такое «он» и «она» из прихода, обретшие друг друга в каких-то мероприятиях наших? Паломничествах...

А. Леонтьева

— Это — чудо, отец Фёдор!

О. Фёдор

— Да. Когда это — Венчание в храме, когда потом, в нашем же приходском зале — это свадьба... когда потом, почти все, кто были гостями, приходят на Крещение ребёнка, родившегося в этом браке, как они относятся к этому ребёнку... вот, эти люди будут шикать на этого ребёнка? Не будут! Понимаете?

Поэтому... как раз... те самые преображённые отношения между взрослыми, которые... любой человек об этом говорит: «Предъявите! Вы об этом говорите? Предъявите!»...

А. Леонтьева

— Да, вот, это очень важно...

О. Фёдор

— Кстати, это один из самых главных... вообще... миссионерских посылов Господа Иисуса Христа. В Евангелии от Иоанна Он говорит о том, что... Христос молится Отцу Небесному, и говорит: «Да будут едино, якоже и Мы... да знает мир, что Ты послал Меня... и возлюбил их, как возлюбил Меня...» Понимаете?

То есть, человек, глядя на то, как едины между собой христиане, он обретает подтверждение того, что мы проповедуем. А мы проповедуем, что в мир пришёл Христос Сын Божий, и что мы любим Бога — вот, это главное в нашей вере. Человек начинает в это веровать, когда видит любовь между христианами. Об этом сказал Христос. Хочешь быть миссионером — люби ближних. И — предъяви это. Понимаете?

И, конечно, это вопрос о том, что подросток — останется. Может быть, через какие-то проблемы пройдя, но он вернётся в храм, в котором есть община настоящая. Должна быть общинная жизнь — это отдельная большая тема, но для подростка это чрезвычайно важно. Он возвращается в общину, как в семью.

Может быть, с 19-ти... там... до 25-ти его... ну, есть такое слово, простите... «колбасит». Да, непостное совсем... простите, да...

А. Леонтьева

— Да... но точное!

О. Фёдор

— ... но точное, да. Понимаете... ну, он, вот, действительно — вырвался, сбросил ваши оковы все... я теперь, как все!!! А потом он ходит... а где ещё любовь-то он встретил? Все тобой — пользуются, всем от тебя что-то нужно... никто тебя не любит просто так! Никто тебя не любит бескорыстно... никто тебя не любит жертвенно. Ну, где... где это? Предъявите...

Он приходит в храм. Может быть, он даже нахамил там — батюшке... там... регенту... ещё кому-нибудь... а ему — рады! «Ну, наконец-то ты пришёл, сыночек! Ну... как ты? А, давай, вот... а, вот, это тебе поможет... Ты в медицинский поступил? А, вот, у нас есть прихожанин — хирург... давай, ты с ним поговоришь? А, давай, он тебе скажет о твоём пути — на что обратить внимание, на что — нет...» — и он возвращается в эту общину. Понимаете? В эту любовь. Мы плохо друг друга умеем любить, но, всё-таки, как-то, у нас что-то иногда получается... и, конечно, он тогда вернётся!

Поэтому, тут тоже — о возвращении.

И, конечно, о том, как должна быть устроена Воскресная школа. Но, наверное, это — отдельный большой разговор.

Ну... в любом случае, если ребёнок вырос, возвращается, а ему, хотя бы, треть прихожан улыбнулась, увидев его, и сказали: «Как ты вырос! Какой ты стал красавец!» — то, конечно, он пришёл... он в родной дом пришёл.

А. Леонтьева

— Напомню, что сегодня с нами и с вами — протоиерей Фёдор Бородин, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке.

Отец Фёдор, Вы начали тему... в 14-15 лет заканчивается Воскресная школа — и, всё-таки, нужно как-то объединять эту молодёжь, потому, что это самый критический, такой, возраст, когда они, как раз, начинают быть «подростками»... Ну, начинают они немножко раньше, но, вот... это разгар, такой... чем их объединять?

О. Фёдор

— Ну... во-первых, конечно, надо работать «до»...

У меня был один случай, за который я себя очень корю... печальный очень для меня.

У нас Воскресная школа — она совсем неформальная, она интересная. Это — всегда радость, это — много всяких общих мероприятий, игр... там... жарения сосисок в непостный пориод... ещё чего-то... соревнований...

И, вот, пришла женщина, с двумя дочками-подростками — постарше и поменьше. И — видно, что она их водила в какой-то храм. Вот, она услышала о том, что у нас много детей в храме — и пришла.

И говорит: «Вот, так... так... так...» — а они стоят, так... на дистанции от меня держатся. Я говорю: «Ну, конечно! Пойдёмте в Воскресную школу!» — имея в виду наш, вот, этот шурум-бурум, который у нас происходит. В зале мы всех кормим сначала, после службы, потом расходимся по классам. Я остаюсь заниматься со взрослыми...

И, вот, у девушки у старшей — слёзы на глазах! Она говорит: «Только не в Воскресную школу!»

А. Леонтьева

— Ох-х...

О. Фёдор

— И больше я их не видел.

Понимаете? Это — как надо было преподавать, чтоб ребёнок, при упоминании о Воскресной школе, заплакал? Только не это!

А. Леонтьева

— Ох, какая... да... это печальная история...

О. Фёдор

— То есть, это программа, которую вбивают в головы. Это — жёсткое, требовательное отношение... это — неинтересные заунывные уроки... это — душный, непроветренный класс... это перемены, где не разрешают поиграть... это Воскресная школа, которая является только местом передачи знания, но не является площадкой для знакомств и общения... это отсутствие общих... всё вместе!

Но мне, вот, до сих пор горько... что я этих людей прекрасных... я их оттолкнул таким образом.

А. Леонтьева

— Но Вы же не знали, что упоминание о Воскресной школе вызовет такую реакцию...

О. Фёдор

— Всё равно... да, к сожалению, это так.

Но... если мы говорим о детях, которые переходят через этот рубеж — тут уже не надо говорить о каких-то стандартных программах. Тут должно быть что-то... может быть, даже не каждое Воскресенье... что может провести прихожанин или прихожанка, может быть, и не педагог по образованию, но может провести интересно.

Это может быть киноклуб, например. Это хорошо сейчас работает. И, если большой фильм они смотрят, они смотрят его заранее, а потом — обсуждение за чаем. И... это могут быть сюжетно-ролевые игры, как у нас. Это может быть реконструкция. Это могут быть... там... какие-то занятия... те же бальные танцы... или фехтование... или что-то ещё.

Но ещё должна быть одна вещь, которая, к сожалению, в Воскресные школы, обычно, не является. Должен быть Клуб ветеранов Воскресной школы.

А. Леонтьева

— О, как... какая хорошая идея!

О. Фёдор

— Да. То есть, люди, дети, которые хотят и могут продолжать общаться, списавшись в соцсетях или в мессенджерах, они должны иметь возможность встретиться при храме — дать им эту возможность, чтобы эта дружба сохранилась. Прийти, может быть, 10 минут с ними поговорить — священнику, их бывшему преподавателю, рассказать им что-то хорошее. Поставить там чайник, положить гитару, повесить телевизор, чтобы они могли сами что-то посмотреть — и не мешать. Дать ключи какому-то вменяемому юноше или девушке, которые оградят от недолжного — от спиртного, там... чего-то ещё... понятное дело, что может быть всё, что угодно, и это надо контролировать...

А. Леонтьева

— Да.

О. Фёдор

— ... но на дистанции.

И, вот, эта возможность при храме продолжить общение — но уже между собой, в отсутствие каких-то разрушительных явлений — она сохранит молодёжь при приходе. И эта молодёжь будет очень благодарна.

Вот, это удивительно совершенно — потому, что в кафе посидеть долго — денег нет ни у кого, понятное дело. Да, там и не пообщаешься особо... ну, так, вот... ну, полчаса вы посидели... ну, сорок минут... всё. А так — если есть, там, диваны, на которых вы сели, повспоминали, как куда-то ездили — в паломничество, допустим... с дьяконом, например... один раз, в Воскресенье, дьякона отпустить со службы, чтобы он вместе с этой группой куда-то съездил. Или, там — алтарника.

И эти подростки, становясь юношами и девушками, они очень откликаются на приходские просьбы — вот, это удивительно.

Допустим, в мессенджеры вы им пишете: «Братья, у нас — подготовка к Пасхе. Давайте, вы поможете почистить храм!» Они — в понедельник, вторник, среду Страстные придут, постоят на службе. Потом они почистят кадила, начистят подсвечники, они выметут всё... выметут двор... граблями все газоны... и с большой радостью!

Если это будет... там... два-три раза в год... или даже чаще...

Или, там... надо что-то вынести с чердака, потому, что ремонт, например, в приходском доме...

Они, во-первых, встретятся с радостью, и потом им надо дать посидеть, чаю попить, песни попеть... но это — и огромный ресурс для прихода, когда... там... у настоятеля — одна свещница... или две... как она может приготовить храм к Пасхе? Тем более, если каждые утро-вечер — службы сейчас, перед Праздником Великим.

Прихожане — помогают, но это очень полезно для молодёжи. Потому, что, повторюсь опять — вот, это служение, включение в приходскую жизнь, когда ты не только получаешь, но, наконец-то, и отдаёшь — это и есть твоя взрослость. Это участие уже — не когда ты ребёнок, и тебя кормили, рассказывали и пылинки с тебя сдували... это так и надо было, наверное... а когда ты уже можешь отдать что-то, вернуть... оно, для них, приход делает своим. Ещё раз, уже на другом уровне.

А. Леонтьева

— Ну, да... они приходят и убирают свой родной дом, по сути.

О. Фёдор

— Конечно! Да, конечно... им это радостно очень.

А. Леонтьева

— Отец Фёдор, вот, такой вопросик... но он, такой, немножко тяжёлый...

Вот, подростки, когда уходят... например, такая, вот, грустная ситуация — подростки уходят совсем из Церкви. И есть ли у Вас такие наблюдения, что, вот, именно в этот период начинаются, вот, эти бесконечные душевные заболевания — депрессия, тревожность, и всё, чем сейчас страдает каждый... в общем-то... второй подросток.

Это, вообще-то, наверное, отдельная тема... просто хотелось её затронуть в конце нашей программы.

О. Фёдор

— Ну, да... это, к сожалению... какие-то катастрофические, невиданные совершенно размеры приняло это явление — душевные расстройства, заболевания...

Связано это, наверное, со многими вопросами. Прежде всего, с лавиной информации, которая ежедневно обрушивается на человека, а ёмкость его души и ума — осталась прежней.

С распадом родительских семей — тотальным. Потому, что, часто очень, это — реакция на развод родителей. Или — на отсутствие любви и мира между родителями, даже если они и не развелись. Потому, что Вселенная — раскололась пополам. Они должны быть вместе — ты любишь их обоих. А они — не вместе. И, вот... совместить это невозможно. И очень часто это выражается в том, что, просто, вот... срывает ребёнка. Это такое для него! Это даже не стресс... это, просто, ядерный взрыв его Вселенной, который сметает всё! К сожалению, у нас родители — мужья и жёны — разводясь, они вообще об этом не думают.

К несчастью, и я был... до 12 лет, до развода родителей... я был и ребёнком из полной семьи, и был ребёнком из неполной семьи. И я могу сравнивать. А женщина или мужчина, выросшие сразу в неполной семье, они говорят: «Ну, ничего такого... я выросла — и всё нормально!» — нет, не всё нормально. Очень многого лишён такой ребёнок, и в нём очень много разрушено того, что ему очень понадобится в жизни, и, прежде всего, в строительстве семьи. И исправлять это — вообще, если он это увидит, и захочет — он будет десятилетиями. Вот... я по себе могу это свидетельствовать. И, мне кажется, что и отсюда тоже — все эти душевные заболевания.

А. Леонтьева

— Ну, вот... а есть какая-то, именно, взаимосвязь... вот... с уходом из Церкви? Не статистика, а — Ваши наблюдения за, вот, такими всякими тяжёлыми состояниями?

О. Фёдор

— Когда человек Причащается — мы Причащаемся во исцеление души и тела. В здравие души и тела. «Да будет мне Благодарение сие в радость, здравие и веселие...» — мы говорим в благодарственных молитвах. Конечно, здоровое, радостное, счастливое состояние, которое приносит во всё естество человека, в том числе и в телесное, и в душевное, встреча с Господом... конечно, ребёнок это теряет. И Господь по-разному смотрит на ребёнка, который вырос вне границ Церкви и не Причащается — потому, что он не знал, и никогда там и не был, и на ребёнка, который жил Евхаристией — и ушёл. Конечно, для его души — даже если он не понимает — это очень большая потеря, и это может быть причиной... вот... начала каких-то болезней душевных.

Но удивительно, что, когда проходит какое-то время, и ребёнок осознаёт себя — ну, уже подросток, юноша или девушка — нездоровым в этой сфере, как раз, он часто тянется обратно. Он понимает: «Вот, там мне хорошо. Я Причащусь — и мне... там... полторы недели полегче будет... или пять дней... я без этого вообще не могу...» — вот, он прибегает у этому, как к Небесному лекарству.

А. Леонтьева

— Небесному антидепрессанту.

О. Фёдор

— Ну... да. Наверное, не очень хорошо так говорить так о Святых Тайнах, но... это имеет такое действие.

А. Леонтьева

— Нет... ну, просто, мы говорим о таких... простите, батюшка, может, я как-то дерзко сказала, но мы же говорим именно об этих наших депрессивных детях, которые, просто, уже... извели нас своими психиатрами... хотя, понятно, что психиатры нужны, и хорошие, желательно, православные психологи — тоже нужны...

О. Фёдор

— Ну... да. Это, конечно, лечится любовью Божией, безусловно. Душа человека исцеляется от всего этого — любовью Божией. Где мы её обретаем? Мы её обретаем в Евхаристии. Мы её познаём. Мы её принимаем в себя. Мы...

Вот, знаете... у меня такой эпизод был интересный... он для меня был очень важный.

Я шёл по улице в подряснике, и меня остановил человек — интеллигентного вида, в очках, видно, что гуманитарий, и — это было не издевательство, не совопросничество — он сказал: «Вы — священник?» — «Да». — «Вы можете мне кратко сказать то, во что Вы веруете?»...

А. Леонтьева

— Ничего себе, да-а...

О. Фёдор

— Я немножко растерялся, но я увидел, что это для человека важно, и я попытался сформулировать это кратко. Не смог... быстро это сделать... хотя, он вежливо это выслушал. И я задумался — как мне это кратко сформулировать, и сказать кратко «Верую» — символ веры. «Верую» по-латыни «credo», если я не ошибаюсь...

Вот, моё кредо, только значительно короче... в чём оно? И я его нашёл в словах из 1-го послания Иоанна Богослова: «Мы познали любовь, которую Бог имеет к нам, и уверовали в неё». Понимаете? Мы — знаем любовь, и мы — верим в любовь. То есть, христианин — это человек, который верит в то, что он любим Богом. Любим настолько, что Бог идёт на Крест. Это — суть нашей веры. Любовь — суть нашей веры.

И, конечно, когда человек возвращается в храм и обретает там эту любовь, то — конечно, это действует исцеляюще на его душу.

У него, действительно, могут быть, там, уже какие-то руины за спиной... и падения какие-то... там... и пробы каких-то веществ... ну... чего только может не быть... но — вот, он, весь измятый и поломанный, уже... там... с пирсингом и татуировками, и страшными волосами... в наколках... возвращается в храм. Как ёжик, такой: «Сейчас меня здесь отругают...» — пять лет не было. А священник ему говорит: «Здравствуй, дорогой! Пришёл... как хорошо! Так рад тебя видеть!» — и ничего не вспоминает. Понимаете? Ведь, отец из притчи о блудном сыне — он даже не даёт говорить о грехах своему сыну. Потом — разговор будет, скорее всего. А сейчас — важно встретить.

И, конечно, поломанный, избитый, израненный ребёнок, допустивший в свою жизнь, в свою чистую, жившую Евхаристией, душу тёмные, тяжкие грехи — конечно, весь искажённый этими грехами, он начинает исцеляться.

Но, для этого, его надо встречать не так: «Я тебе говорил! Что ты прибежишь — весь, как побитый пёс...» — не так, понимаете?

А. Леонтьева

— Слушайте... ну, Вы — до слёз, просто... такой Ваш рассказ... и про вернувшегося ёжика... просто, до слёз...

Я хочу сказать, что... мне девушка одна рассказывала... Она из церковной семьи ушла в духовные поиски, до сих пор в них находится, но, вот, как-то она перебирала вещи, и нашла... по-моему, акафист Матроне Московской. И, за имением свободного времени, почитала. И она говорит: «Я, как будто, вернулась в детство, домой... мне что-то так захорошело...» — от этого акафиста.

И, я думаю, что это хорошая информация, потому, что... вот, эти, вот... что они, там, разбрасывали... детки, которые в лес ушли, в сказке... ну, в общем, знает человек, по каким меткам вернуться, если, вот, прямо на глазах происходят такие... радости возвращения.

Отец Фёдор, как хорошо, что Вы сегодня пришли и всё это рассказали! Ещё очень много осталось вопросов, на самом деле... но, вот, то, что сегодня прозвучало, было очень важно... вот, для меня, правда — до слёз!

Напомню, что сегодня с нами и с вами был протоиерей Фёдор Бородин, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке.

У микрофона была Анна Леонтьева.

Говорили о наших подростках, о их возвращении домой, в Церковь.

Спасибо большое, отец Фёдор! От всей души...

О. Фёдор

— Спасибо! Храни вас всех Господь!

---

Все выпуски программы Семейный час

• «Важный шаг создания семьи». Иеромонах Макарий (Маркиш)
• «На чем основывается семейное счастье?». Протоиерей Федор Бородин
• «Любовь и дружба в семейных отношениях». Протоиерей Федор Бородин, Лев Усов