«Серпуховской князь Владимир Храбрый». Исторический час с Дмитрием Володихиным

Поделиться

Вместе с доктором исторических наук Дмитрием Володихиным мы говорили об удивительной судьбе и роли в истории Руси серпуховского князя Владимира Храброго.

Ведущий: Дмитрий Володихин

Дмитрий Володихин:

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели, это светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час». С вами в студии я Дмитрий Володихин. И мы с вами в гордом одиночестве. Только вы — несколько миллионов человек — и я. Сегодня у нас никакого гостя, поэтому никто не будет мешать нам свободно общаться. И сегодня я решил поговорить с вами об одном из истинных великих героев русского Средневековья , не то чтобы подзабытом, нет, тут другое дело. Он как бы отведён на второй план нашей истории, хотя место ему на первом плане. Собственно, это произошло в силу того, что этот человек не являлся никогда великим князем, то есть центральной фигурой в династии. Хотя управлял очень значительными областями. Понимаете, какая вещь? Действительно история с древних времён очень хорошо, очень крепко связана с верховными правителями. Люди, которые находятся рядом с ними, при них, заслугами в какой-то степени превосходя их, они все равно в силу традиции, может быть, в силу какого-то мыслительного шаблона, они уходят на второй план. И это порой бывает не вполне справедливо, но знаете ли, что есть, то есть, иного уже не будет. Итак, сегодня мы поговорим с вами о Серпуховском князе Владимире Храбром. У него есть несколько прозвищ, его некоторые историки называли Владимир Донской, так же как и Дмитрия Донского, оба они герои битвы на поле Куликовом. Тем не менее для того, чтобы как-то различать эти фигуры, сейчас говорят в основном Дмитрий Донской и Владимир Храбрый, ну в старину, Владимир Хоробрый. Этот князь, Владимир Андреевич Серпуховской, прославлен был в старой, дореволюционной литературе, в советской он упоминался нечасто, и в основном в связи с битвой на поле Куликовом, хотя боевых эпизодов в его судьбе более чем достаточно и помимо этой битвы. Но хотелось бы привести небольшую выдержку из «Истории государства Российского» Николая Михайловича Карамзина. Каждый раз, когда мы начинаем говорить о какой-то великой исторической личности, начинать надо со своего рода визитной карточки, то есть с концентрированного выражения тех заслуг или черт характера, которые сделали этого человека памятным для истории. Итак, слова Карамзина, сказанные в его труде по поводу кончины Владимира Андреевича Серпуховского. «Сей знаменитый внук Калитин... преставился с доброю славою князя мужественного, любившего пользу отечества более власти. Он первый отказался от древних прав семейственного старейшинства и был из князей российских первым дядею, служившим племяннику. Кратковременные ссоры его с Донским и Василием происходили не от желания присвоить себе великокняжеский сан, а только от смут боярских. Сия великодушная жертва возвысила в Владимире пред судилищем потомства достоинство героя, который счастливым ударом решил судьбу битвы Куликовской, а может быть России». Итак, Владимир Андреевич действительно очень крупная фигура. И Карамзин показывает, что да, звёздный час его — это Куликовская битва, но надо понимать, что деятельность его гораздо шире Куликовской битвы. Это был очень высокого уровня государственный деятель. Для того чтобы понять это, надо окунуться в атмосферу 14-го века и в значительной степени обратиться к генеалогии. Без родственных связей, без выяснения того, кто чей сын, кто чей брат, племянник, невозможно разобраться в судьбах правящего класса на Руси того времени. И с Владимиром Андреевичем Серпуховским это вдвойне важно, поскольку серпуховские князья — это, скажем так, вспомогательная, второстепенная линия московского дома Рюриковичей, но линия чрезвычайно всё-таки важная и порой выходящая на первый план политики. Итак, у московских князей, Рюрикова дома, все было очень хорошо с потомством. То есть они были, как бы это правильно сказать, плодовиты. И осталось множество сыновей, основателей этого дома, Даниила Московского, из них два были великими князьями московскими, владимирскими, сначала Юрий, потом Иван Калита. Иван Калита тоже был щедр на потомство. И из его потомства провели Симеон ГОрдый, впоследствии Иван Красный, кроме того, был ещё один младший брат Андрей. Вот Андрей Иванович, сын Ивана Калиты, был своего рода основателем серпуховской династии московских Рюриковичей. У него под властью был не только Серпухов, и этот князь, в общем, не играл особенной роли в большой политике, тем не менее в качестве наследия передал своему сыну Владимиру Андреевичу достаточно обширные земли. Об этих землях мы поговорим позднее подробнее. Для того чтобы понимать, что за фигура Владимир Андреевич, надо вглядеться и в его владение. Это важно, без этого какие-то аспекты русской истории того времени невозможно будет понять. Ну а пока мы видим, вот три брата: Симеон ГОрдый, Иван Красный и Андрей Серпуховской.

И через их судьбы проходит страшной трагической полосой эпидемия чумы или, как говорили в 14-м веке, чёрной смерти. Причём эпидемия возвратная, то есть у неё было, как бы это правильно сказать, несколько раундов. Собственно, когда в 1353-м году через Москву, через великое княжество Московское, проходил пик этой эпидемии, умерло огромное количество людей, и фактически большая часть верхушки московского дома Рюриковичей оказалась ссечена. Легли в могилу великий князь Симеон ГОрдый, два его сына, митрополит Феогност, ну вот собственно Андрей Серпуховской скончался в возрасте 26 лет. Значит, получается так, что следующий человек, который должен принять власть — это брат Симеона Гордого — Иван Красный. И он действительно получает власть, правит шесть лет, до 1359-го года, у него есть сын, который может занять престол, это будущий Дмитрий Донской. Таким образом, Дмитрий Донской также из боковой линии, у Андрея сын Владимир. Владимир получает богатое наследие от отца, потом, когда умирает Иван Красный, большие земли вновь ему достаются. И вот давайте посмотрим, как генеалогия сказалась на судьбе этого мальчика, пока он не играет никакой особенной роли. Он родился в 1353-м году, и это было поистине фантастическое рождение. Вот представьте себе: скончался его отец, Москва наполнена мертвецами, смерть гуляет во всевластии по улицам древнего города, и вдруг после сорока дней со дня смерти Андрея Серпуховского, его жена разродилась, разрешилась от бремени, появляется Владимир Андреевич. И ему сначала от отца, а потом от дяди, достается такое количество земельных владений, которых не было, ну, пожалуй, у некоторых средневековых европейских королей. Ему принадлежит Серпухов, ему принадлежит Боровск, ему принадлежит Дмитров, ему принадлежит Галич, ну и так по мелочи, большое количество городов, которые к этому примыкают. Но впоследствии какое-то время он будет держателем половины Волоколамска, Ржева, поменяет их на другие города, получит в своё распоряжение Алексин, получит в своё распоряжение Углич, получит в своё распоряжение Козельск. Это ведь настоящая большая страна. Это не просто княжеский удел, это удел-громада. И собственно достался он одному человеку, потому что в середине 14-го века фактически жесточайшим образом пострадавший от чёрной смерти дом московских Рюриковичей опустел. На тот момент там было вообще всего два представителя — Дмитрий Донской и Владимир Андреевич Серпуховской. Они были людьми, которые фактически решали судьбу страны, и решали они эту судьбу совместно. Вот, на мой взгляд, правильным будет, если мой рассказ о Владимире Андреевиче будет сопровождаться музыкой, посвященной той эпохе, эпохе величественной и трагической в истории средневековой Руси. Поэтому сейчас прозвучит фрагмент из оперы Николая Андреевича Римского-Корсакова «Сказание о деве Февронии и невидимом граде Китеже».

Звучит музыка.

Дмитрий Володихин:

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передачи «Исторический час», с вами в студии я Дмитрий Володихин, и мы говорим сегодня о Владимире Андреевиче Серпуховском или иначе о Владимире Храбром, одном из величайших полководцев средневековой Руси, человеке, который достоин пристального внимания, поскольку заслуги его перед Отечеством огромны. Прежде всего, конечно, Владимир Андреевич прославился как полководец, у него множество боевых деяний, есть чрезвычайно важные, есть второстепенные. Но надо понимать, что он вошёл в жизнь военную очень рано. Но прежде всего, он воспитывался на так называемых Литовщинах. В самом конце шестидесятых годов 14-го века, в начале семидесятых годов при молоденьком ещё совершенно Дмитрий Донском, он ещё не Донской, он великий князь, но он правит совсем недавно, он молод. На Москву обрушивается большая беда, обрушиваются полки великого князя Литовского Ольгерда. И мало того, сама Литовщина в значительной степени спровоцирована конфликтом между Москвой и Тверью. Этот конфликт тлеет давно, он то разгорается, то затухает, и в начале 14-го века борьба между Москвой и Тверью носила жаркий вооруженный характер, она стоила жизни и московскому князю Юрию Даниловичу и нескольким тверским князьям. В этот момент Тверью руководит великий князь Михаил, не надо его путать со святым Михаилом Тверским. Это один из его многочисленных потомков. И вот этот князь Михаил Тверской, он, конечно, упорный, можно сказать, злой враг Москвы. Он в своей деятельности старается опираться на Литву, и он Москву с Литвой ссорит. И вот Владимир Андреевич вступает в жизнь взрослого человека, в жизнь полководца очень рано, Ему около 17 лет, даже, наверное, поменьше, когда он начинает первое противостояние с Литовщиной. Ну собственно, первая Литовщина была для России провалом, погибло два больших отряда московских воевод, горели города, Ольгерд подошел к Москве, и спасло Москву только то, что был выстроен каменный Кремль. В следующий раз его отбили, но с большим трудом. И третья литовщина закончилась тем, что сам Ольгерд потерпел поражение, и уже его сторожевой полк был уничтожен. Но вот в ходе этих войн впервые показал себя Владимир Андреевич, он, например, ходил на литовские владения и взял город Трубчевск, тогда этот русский город входил в состав княжества Литовского. И он же в момент очередной Литовщины, когда Москва отчаянно организовывала оборону против превосходящих сил неприятеля, собирал войска у Перемышля, набрал достаточно серьезный полк и готов был двигаться на спасение Москвы, однако само известие о том, что этот полк собран и угрожает ударом во фланг, заставил Ольгерда отступить. Понимаете, какая вещь? Для русского Средневековья характерно то, что юноши взрослеют очень рано, гораздо раньше, чем сейчас. С точки зрения человека 15-го, 16-го и тем более 14-го века современный молодой человек чрезвычайно долго остается инфантильным, слишком долго остается ребёнком. Для 14-го, 15-го, 16-го веков нормально, когда молодой парень 14-15 лет уже воин, если это знатный человек, то уже князь, правитель. В 15 лет точно совершенно подросток садился на коня и отправлялся воевать, но мог отправляться и раньше. В принципе, с 15 лет, пожалуйста, это готовый служилец князю, он воин, он может жениться, он может завести собственное хозяйство, он сам себе голова. Девушка может выйти замуж ещё в более ранние годы, сама эпоха требует раннего взросления. Поэтому 17-летний князь, который вводит войска в бой, ни для кого не новость и ни у кого не вызывает ни малейшего удивления. Это норма для русского Средневековья, это норма и для 12-го, для 13-го, и для 14-го века да и для 15-го. Если вспомнить, когда Александр Невский стал самостоятельным князем, это где-то 1236-й год, ему 15 лет, а он уже от имени отца руководит дружиной и рассуживает дела огромного Новгорода Великого. Битву на Неве со шведами он выиграл, пребывая в 19-летнем возрасте. В студенческом возрасте, если переводить это на наше время. А когда мы говорим о величайшем политике России русского Средневековья, да, может быть, и вообще величайшим политике России всех времён её существования, о великом князе московском Иване III, то он впервые возглавил войско в большом походе на север, когда ему было по разным подсчетам, что-то около 12 лет. Двенадцатилетний парень ведёт войско. Ну, конечно, Ивану III пришлось рано повзрослеть, потому что его отца ослепили враги, и он должен был отвечать за то, чтобы воины продолжались и шли в победоносном ключе. И чтобы отец не потерпел какого-то урона в плане большой политики, он очень рано повзрослел, даже раньше той нормы, которая было характерна для русского Средневековья. Уж во всяком случае на этом фоне семнадцатилетний полководец — это то, что ни малейшего удивления у людей 14-го века не вызывало. В дальнейшем, конечно, Владимир Андреевич участвует в войнах и битвах Дмитрия Донского достаточно активно. И главное, что произошло в его жизни — это битва на поле Куликовом 1380-го года. Собственно, Владимир Андреевич — это человек, который участвовал в этой битве со своими войсками, и надо сказать, что у него под рукой находилось войско, составлявшее, ну не половину, может быть, московского воинства, но треть или четверть. То есть его участие — это тот фактор, который в значительной степени обеспечил победу, без его участия эта победа не могла быть достигнута. Важный момент, который нельзя забывать: Владимир Андреевич со своими войсками Серпухова, Дмитрова, Боровска, из других городов и деревень, которые принадлежали ему, находились под его рукой, должен был составить со своими отрядами очень значительный процент русской армии, которая вышла на поле Куликово. Более того, хотелось бы напомнить, во владение Владимира Андреевича находилась треть Москвы, где-то в районе Трёхгорки находилась его резиденция, из которой он управлял не только собственным уделом, но и своими богатейшими владениями в столице Московского княжества. И москвичи значит таким образом тоже попали в его войско. Мы из разных источников получаем информацию, которая очень сильно различается о битве на поле Куликовом. Изначальные древнейшие летописные известия Лапидарно, в нём говорится очень мало, более поздние дает нам определённые подробности. В частности, памятники Куликовского цикла рассказывают о том, что два человека возглавляли на поле Куликовом военную силу, которая, собственно, и решила исход битвы. Это так называемый засадный полк, находившийся в дубраве, неподалёку от основных сил Московского княжества, основных сил Дмитрия Донского, которые сражались с армией Орды, вернее, скажем так, половинки Орды, возглавленной беклярбеком Мамаем. Эти два человека, собственно Владимир Андреевич Серпуховской и знаменитый боярин Боброк Волынец. Оба они связаны родственными узами с Дмитрием донским, что касается Владимира Андреевича, тут всё ясно, их отцы были родными братьями, они двоюродные братья. Что касается Бабрак Волынский, то тут тоже надо понимать, что это дело было доверено человеку, который находился в состоянии брачного свойства, как тогда говорили, с Дмитрием Донским, он был его зятем, он был женат на дочери Дмитрия Донского. Надо сказать, что в момент, когда судьба сражения колебалась, и в некоторых памятниках говорится даже, что натиск Мамаевых отрядов мог сломить русское воинство, засадный полк нанёс удар во фланг, натиск расшиб татарскую силу в бегство. И, как выражается современный историк Николай Сергеевич Борисов, Владимир Серпуховской встал на костях. То есть он нанёс решающий удар. И он опрокинул Мамая, организовал преследование. По некоторым источникам Дмитрий Донской в этот момент был ранен и контужен. Он был выведен из состояния боеспособности. Таким образом, на последнем этапе Куликовской битвы, собственно, главным действующим лицом был Владимир Храбрый. И это победа его, он действует ведь как основной полководец после Дмитрия Донского, фактически вровень с ним, и в конце битвы заменяет его. Она, конечно, сделалась памятной, она прославила имя Владимира Андреевича. В памятниках Куликова цикла есть такие моменты напряженные, где говорится о том, что Боброк Волынец и Владимир Серпуховской спорят, когда нанести удар, и вроде бы более опытный Боброк Волынец говорит: нет-нет, надо ещё немного подождать, надо проявить терпение, а Владимир Храбрый, исполненный отваги, желает как можно скорее устремиться в бой. Но тут, видите ли, для 1380-го года Владимир Андреевич — это уже человек не юный, он сам уже достаточно опытный полководец, так что ещё не известно, кто там определял момент удара. Во всяком случае главное командование было возложено именно на Владимира Андреевича. Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я Дмитрий Володихин, мы прерываем наш диалог, буквально, на 1 минуту и вскоре вновь встретимся в эфире.

Дмитрий Володихин:

— Дорогие радиослушатели, это светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии Дмитрий Володихин: и мы обсуждаем с вами судьбу и подвиги великого русского полководца 14-го столетия, крупного государственного деятеля Владимира Андреевича Серпуховского. Собственно, разгромом Мамаевых полчищ на поле Куликовом его военная деятельность далеко не завершилась. Чрезвычайно важный эпизод в этой деятельности относится к 1382 году. Москва знала свободу от Ордынского ига всего лишь на протяжении двух лет после победы на поле Куликовом. В 1382 году хан Тохтамыш, объединитель Орды, могущественный правитель, неожиданно обрушился на Москву. И в боях за Москву не участвовал ни Дмитрий Донской, он ушел из неё на север собирать войско, не был там Владимир Андреевич, который в этот момент находился в другом месте, покинул Москву митрополит Московский, фактически она оказалась без должного управления. Поэтому Тохтамыш Москву всё-таки взял. Но на фоне всех этих печальных событий, крайне неприятным для национального самосознания есть, что называется, светлый эпизод. Владимир Андреевич находился тогда на волоколамском, он собрал силы, и он дал отпор Тохтамышеву воинству. То есть один из отрядов Тохтамыша устремился на Волок, и тогда Владимир Андреевич нанёс удар. Он отбил Ордынцев, Тохтамыш понял, что существуют ещё силы, которые могут ему противодействовать, возможно какие-то силы приведёт Дмитрий Донской, он не стал задерживаться на территории Московской Руси, он ушел. Более того нельзя сказать, что эта страшная страница в русской истории — сожжение Москвы Тохтамышем, взятие её, увод обильного полона. Все это сыграло роль трагическую, гибельную, очень неприятную. Но вместе с тем тот же самый Тохтамыш всё-таки не стал отбирать великое княжение у Дмитрия Донского. Он Дмитрию Донскому дал возможность по- прежнему возглавлять Русь, и даже более того Дмитрий Донской в своем завещании, а он скончался в 1389 году, получил совершенно немыслимую для предыдущих московских князей возможность. Он завещал великое княжение своему сыну. О сыне мы поговорим позднее. Но что значит завещать великое княжение? Это завещать, во-первых, старшинство среди всех князей северо-восточной Руси, а это на это старшинству достаточно было охотников. Москва в 14-м веке соперничала с Тверью, с Нижегородскими княжествами и порой теряла великое княжение, но Дмитрий Донской для всей Руси определил: всё, великое княжение принадлежит Москве и ничего другого уже не будет. Никаким другим городам, никаким другим княжеским династиям оно принадлежать больше не будет. И кроме того, великое княжение означало город Владимир, богатейшие села под Владимиром, некоторые села и города, находившиеся в отдалении, но принадлежавшие к понятию великое княжение. Все эти земли оказались в будущем нерасторжимо связаны с московским княжеским домом. Ну вот собственно 1382 год, вроде бы разгром, поражение показали, что Москва достаточно твёрдо удерживает пальму первенства на Руси. И вот в сохранении высокого статуса Москвы немаловажную роль сыграл как раз Владимир Андреевич Серпуховской. Ведь он на фоне общего поражения нанёс частное тактическое поражение Ордынцам. Он показал, что сила -то есть, и если будет настоящая большая война, ещё неизвестно, чем это кончится. В 1385 году через судьбу Владимира Андреевича прошла полоса трагическая, неприятная. Да и рассказывать-то мне о ней очень приятно. Дело тут вот в чем. Владимир Андреевич оказался втянут в распри между Дмитрием Донским и другим чрезвычайно крупным полководцем того времени — рязанским князем Олегом. Это был затяжной конфликт, борьба шла, что называется, не в одни ворота, то московские войска наводняли рязанскую землю и отбирали рязанские города, то наоборот, войско Олега Рязанского оказывалось на московской земле и наносило страшные удары один за другим. И вот решающим актом было столкновение у города Перевитска. Московскую рать возглавлял как раз Владимир Андреевич. Дмитрий Донской полагался на его воинский опыт, на его воинский талант, но всё-таки в этом бою рязанцы князя Олега победили полки Владимира Андреевича. Не разгром, не катастрофа, но поражение. Это собственно единственное поражение в судьбе этого блистательного полководца. И печальное, обидное в этой истории то, что столкновение происходило между русскими и русскими, православными и православными. Сила, которая могла быть потрачена на отражение Ордынцев, на отражение литовской угрозы, серьёзнейшей по тем временам, оказалась потраченной на собственные распри, пролилась на Руси и по большому счёту не принесла счастья не Москве, не Рязани. Конфликт на этом не завершился. Но завершилось в нём участие Владимира Андреевича. В 1389 году ушел из жизни, как я сказал, Дмитрий Донской. И последние годы его жизни были отмечены некоторой холодностью по отношению к двоюродному брату. Возможно, поражение у переведу в какой-то степени расстроило их добрые отношения, возможно причины были иные, но так или иначе Дмитрий Донской решил отобрать часть владений у своего двоюродного брата. И колоссальная держава Андрея Владимировича сократилась. Дмитрий Донской забрал у него город Дмитров, забрал у него город Галич, по духовной грамоте, то есть по завещанию, Дмитрий Донской передал эти города своим сыновьям. Вы понимаете, какая вещь? Проблема здесь далеко не только в сокращении владений Владимира Андреевича. Проблема здесь в его статусе. И здесь надо обратиться к довольно серьёзной проблеме в целом в истории древней Руси. Дело в том, что Русь не знала чётких законов престолонаследия. Существовало древнее лествичное право. И один из способов престолонаследия, того, кто будет преемником по этому лестничному праву был братчина. Братчина — это передача престола не от отца к сыну, а к старшему в роду. А старшим в роду мог быть младший брат, мог быть двоюродный брат, мог быть племянник. В общем, сложная штука. И для Руси конца восьмидесятых годов она дополнительно усложнялась, стоит принять во внимание, что сын Дмитрия Донского, Василий Дмитриевич, старший его сын, находился долгое время в орде в качестве заложника. Он в 1386 году из Орды бежал, и он должен был окружным путём возвращаясь на Русь, дать обязательства, что он женится на дочери великого князя литовского Витовта. Он действительно впоследствии женится на ней. Софья Витовтовна станет его верной подругой на всю жизнь, но вот какая вещь. Собственно, женитьба на литовской принцессе для Московской Руси не в новинку. Сам Владимир Андреевич был женат на дочери Ольгерда Елене, она родила ему аж семь сыновей. Была любящей женой, супругой, у них все было хорошо, то есть в этом смысле нельзя сказать, что кто-то из этих князей не патриот. Брак был частью большой политики. И здесь появление в Москве литовской партии в лице этих двух женщин Елены Ольгердовны и Софьи Витовтовны никоим образом не лишило самостоятельности князей московских. Проблема другая. Умирает Дмитрий Донской, и на престол могут претендовать и его сын Василий, и его двоюродный брат Владимир Андреевич. Василий не имел особенно много доброхотов в Москве. Он слишком много времени провёл в орде. Он орду знал и понимал. Но в Москве его знали не очень хорошо. У него был младший брат Юрий, который ладил с московским боярством, это вот другой претендент, и опытный полководец, опытный правитель, значительно старшего возраста, Владимир Андреевич Серпуховской. Создается ситуация, когда не понятно, к кому должен перейти московский престол: к двоюродному брату, к старшему сыну — это не братчина, а отчина, когда престол переходит от отца к сыну, или, может быть, к младшему брату. Коллизия сложная для Москвы. И в 1389 году она, в общем, чуть не привела к трагедии. Дорогие радиослушатели, чтобы немного разрядить обстановку, мне сейчас хотелось бы, чтобы вновь прозвучала музыка из оперы Николая Андреевича Римского-Корсакова «Сказание о деве Февронии и невидимом граде Китеже».

Звучит музыка.

Дмитрий Володихин:

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я Дмитрий Володихин, и мы говорим сегодня о Владимире Андреевиче Серпуховском или иначе о Владимире Храбром, одном из величайших полководцев средневековой Руси, о человеке, который достоин пристального внимания, поскольку заслуги его перед Отечеством огромный. Ну собственно, обращаюсь к тексту летописи, 1389-й год. «Того же лета, — пишет летописец, — князю великому Василию Дмитриевичу бысть размирие с князем Владимиром Андреевичем. Князь же Владимир с сыном своим и с князем Иваном, и со своими боярами старейшими поеха в свой град Серпухов и оттуду в Торжок и там пребысть николико время дондеже умиришася». Вот выражение дондеже, то есть пока не помирились. Собственно, ситуация крайне печальная для всей Руси. Размирие — это, в общем, почти война. Эта ситуация политическая, которая может трактоваться достаточно однозначно. Это один шаг до войны, и мира уже фактически нет. Действия Владимира Серпуховского выглядят колоссальной проблемой для Василия I, и выглядят они таким образом по следующим причинам. Во-первых, отъезд в Серпухов с боярами, а значит и с войском, с роднёй, лишает Василия I возможности использования колоссального военно-политического потенциала Серпуховского княжества в своих политических делах, в военных проектах и так далее. Кроме того, отъезд — это ведь сигнал для внешних факторов, для Орды, для Литвы, для других князей, о том, что Москва ослаблена. Сидел в своем Трехгорном имении, в своем доме, в своей резиденции, Владимир Серпуховской, и было нормально. И тут он уехал из Москвы, забрал с собой силу княжескую: дружину, бояр и так далее. Но Серпухов — это ещё нормально. А вот отъезд в Торжок — это признак того, Владимир Андреевич чувствовал опасность со стороны Василия I. Торжок — это не московский город, Торжок — это город, который входит в состав Новгородской вечевой республики. Таким образом, Владимир Андреевич оказался за пределами Московского княжества. Тогда опасность для Василия I двойная. Ну что же, Василий первый нашёл себе достаточно мудрости, для того чтобы помириться и ликвидировать эту самую опасность. Он пошёл на определённые уступки, но и Владимир Андреевич проявил достаточное благоразумие, тоже пошёл на определённые уступки. Он не поставил, прежде всего, вопрос о том, что престолонаследии должно дать ему московский трон. Он отказался от этой возможности, хотя средневековая русское право, в общем, давало ему определённые, достаточно серьезные легитимные условия, для того чтобы сделать такой шаг. Он решил не ссориться со своей семьей, со своим домом, обращаюсь к тем словам, которые я прочитал из труда Карамзина «История государства Российского», в самом начале нашей передачи. Видите, и современники, и историки увидели добрую волю, которая исходила от Владимира Андреевича. Не захотел ссоры в собственной семье. Очень хорошо. Это пример добрый, это пример христианского правителя. Ну и Василий I, так же, как я уже говорил, поступился ему значительными территориями. Мы говорили уже в начале передачи о половине Волоколамского, Ржеве, которые впоследствии были обменены на другие города, на Козельск, на Углич, на Алексин. И все это досталось Владимиру Андреевичу под управление. Он был также в сыновьях своих обилен, впоследствии серпуховские княжества распалась на множество уделов, на множество городов, которые получили его сыновья. И в будущем ещё серпуховская линия в качестве таких полусамостоятельных удельных князей внутри Московского княжества ещё будет существовать достаточно долго. Для нас важно другое. Заговорив о христианской сущности поступков Владимира Андреевича, я бы хотел обратиться и к другим фактам. Владимир Андреевич был человеком, которые искренне любил монашество, он был знаком с Сергеем Радонежским, принял у себя его ученика и по слову Сергия Радонежского учинил в Серпухове монастырь, называется этот монастырь Высоцкий, сейчас это процветающая обитель с чрезвычайно долгой историей, уходящей в 14-е столетие. И помимо этого есть гипотеза о том, что и Черноостровский Малоярославский монастырь также основан Владимиром Андреевичем, но, скорее всего, это всё-таки не он, это, скорее, Оболенские князья организовали этот монастырь. Для нас важно другое — то, что Владимир Андреевич был по натуре своей не только полководец, но и созидатель. Город Малоярославец основан был именно им, назывался он изначально Ярославль, затем Ярославец, Боровский Ярославец и в конечном итоге Малоярославец. Изначально это был город-укрепление, город- опорный пункт, который должен был способствовать обороне Серпуховского княжества и, в общем, Руси в целом. Впоследствии он вырос в большой торгово-ремесленный город, и его военная функция до 1812 г., до нашествия Наполеона, отошла на второй план. Но 1812 г. — это уже совсем не Владимир Андреевич, не будем уходить далеко в будущее. Важно также то, что Владимир Андреевич достаточно много должен был строить. И его Серпухов несколько раз подвергались ударом внешних сил, то литовцы, то Ордынцы нападали на эти города, разрушали. Ему приходилось отстраивать Кремли: каменный в Дмитрове, деревянный дубовый Кремль в Серпухове — это все работа, которая была произведена строителями по распоряжению и на средства князя Владимира Андреевича Серпуховского. Мне хотелось бы с радостью и с гордостью приступить к рассказу о последнем подвиге, который совершен был Владимиром Андреевичем на благо Московского княжества. В 1408-м году на московские земли, на Московскую Русь обрушилось новое Ордынское нашествие. Здесь нужно сделать небольшое предисловие. В 1395 году, за 13 лет до того, Золотая Орда была обрушена фактически завоевателем Тамерланом. Впоследствии Золотой Орды как таковой нет, есть её осколки, их называют по-разному, в частности, Ногайская Орда, Большая Орда. Ногайскую орду создал не хан, а, скорее, темник, беклярбек Едигей. И он был одним из деятельнейших политиков на пространстве, которое образовалась после развала Золотой Орды, был её объединителем, человеком, который мог вернуть времена Тохтамыша и вёл он свои дела достаточно хитро. Он то был врагом Литвы, то был врагом Москвы, то менял свои приоритеты, становился их друзьями, его побаивался великий князь Витовт, разгромленый Едигеем в 1399-м году на реке Ворскле, его побаивались в Москве. Но в отношении Москвы Едигей вёл себя по — отечески. Время от времени даже сообщал: вот не беспокойся, дорогой великий князь московский Василий Дмитриевич, я пройду по твоим землям, поскольку хочу совершить поход на литовские области, тебе это ничем не угрожает. Ну и Василий I, достаточно опытный и разумный политик в какой-то момент, что называется, расслабился. Он упустил момент начала нашествия и не смог организовать серьезного отпора и собрать войско, как его отец Дмитрий Донской, выступить на встречу Едигею, как тот выступил навстречу Мамаю, Василий I не успевал. Едигей разгромил Серпухов, разгромил множество русских городов: Ростов, Переславль-Залесский, страшно пострадал тогда, кстати, Троице-Сергиев монастырь. Едигей устремился к Москве. Василий I отступил из Москвы к Костроме и там начал собирать войско. А вот Владимир Андреевич в Москве остался. Ему на тот момент 55 лет, вот напрасно Карамзин говорит, что Владимир Андреевич ушел из жизни достаточно рано, нет, для русских князей, Рюриковичей московского дома 13-го, 14-го, 15-го веков прожил достаточно длительный век, это много. Так вот Владимир Андреевич в Москве организовал отпор оборону стен. Я, опять небольшой отрывок из Николая Михайловича Карамзина: «Москва представляла зрелище и ратной деятельности и ревностных подвигов благочестия; с утра до ночи воины стояли на стенах, священники в отверстых храмах пели молебны, народ постился Владимир Андреевич и князья-бояре целые три недели тщетно ждали приступа и не имея запасов хлебных страшились голода» Однако при всём том, что Едигеево нашествие было страшным, разорительным, на всём фоне трагедии светлый луч состоит в том, что Москву-то всё-таки не сдали. В 1382 году Тохтамыш Москву всё-таки взял, а Едигей Москву-то не взял. Его воины пострадали под стенами, они не решились штурмовать Москву, они отступили, получив 3000 руб. серебром, и, в общем, несмотря на то, что сумма очень большая, тем не менее стоило заплатить денег и стоило показать, что у Москвы есть настенная воинская сила, есть решительность, чтобы защищать город, есть, в частности, артиллерийские орудия, так называемый тюфяки, стрелявшие дробом железным со стен, чтобы Едигей пришел к выводу: нет, этот орешек ему не разгрызть. Успешная оборона Москвы 1408 года — это последний ратный подвиг Владимира Андреевича Серпуховского, это последнее великое дело в его судьбе, которое он сделал на благо Москвы и, по сути, сделал, на благо всей Руси. И здесь бы москвичи должны бы ему мысленно кланяться. Он спас город. Его твёрдость, решительность, его желание давать отпор, не доверяя речам о том, что если ворота будут открыты, Едигей покажет свою милость и так далее, и так далее, и так далее. Город отстояли. Слава Богу. В 1410 году Владимир Андреевич скончался и завещал свое богатейшее княжение своим многочисленным сыновьям. Мне остается только призвать вас, дорогие радиослушатели, воспринимать память этого человека как память одной из самых светлых личностей русского Средневековья. Человек мужественный, боголюбивый, созидательный по натуре своей, крепко верующий, он вместе с тем не стал тем живым знаменем раздора, каким становились другие князья Рюриковичи и, в частности, князья московского дома, когда речь заходила о престолонаследии, разделе власти. И он добровольно отказался от возможности занять великое княжение московское и владимирское. С его стороны — это не просто уступка, это пример христианской доброты, благоразумие и забота о том, чтобы на русской земле не случилось нового кровопролития. Так вот помните этого человека, он достоин самый доброй памяти. И нас, и будущих поколений. Благодарю вас за внимание, до свидания.

Все выпуски программы Исторический час

• «Современный русский историк Олег Куц»
• «Взятие Парижа в 1814 году»
• «Карл Густав Маннергейм»