«Христианин в современном мире». Наталья Сухинина

У нас в гостях была журналист, писатель Наталья Сухинина.

Наталья рассказала о своём знакомстве с патриархом Алексием II и о предпринятом по его благословению пешем паломничестве в Иерусалим 30 лет назад, а также о своём литературном творчестве: для кого она пишет, кто является героями её книг, и какое место в её писательской деятельности занимает вера.

Ведущая: Кира Лаврентьева

---

К. Лаврентьева

— «Вечер воскресенья» на Радио «Вера», дорогие радиослушатели, вновь приветствует вас. Меня зовут Кира Лаврентьевна. И как всегда в это время мы говорим о пути христианина в светском обществе. И сегодня я с радостью и ликованием внутреннем хочу представить вам нашего гостя, нашу гостью замечательную, Наталью Евгеньевну Сухинину, журналиста, писателя, автора более, чем двадцати книг. Почему представляю Вас с ликованием, потому что с детства читаю книги Натальи Евгеньевны. Для меня сегодня огромная радость и честь встретиться с Вами в этой студии. Здравствуйте, Наталья Евгеньевна.

Наталья Сухинина

— Здравствуйте, здравствуйте.

К. Лаврентьева

— Наталья Евгеньевна, ну каждый раз, когда слышат верующие люди о Вас, Натальи Сухининой, сразу Иерусалим, сразу вспоминается Ваше путешествие вот уже тридцатилетней давности в Иерусалим, Ваше общение со святейшем патриархом Алексием, благословение у него, путь вот этот пеший, совершенно для светского человека, ну совершенно какой-то такой взрывающий сознание поступок. Немножко расскажите об этом. Вы много рассказывали, но вдруг кто-то из наших радиослушателей услышит эту чудесную совершенно историю впервые.

Наталья Сухинина

— Да это, конечно, очень большое для меня событие, безусловно, пожалуй, самое главное в моей жизни. У меня есть книжечка, которая называется «Дорога, ставшая судьбой». Так вот, это не красивые слова, а это действительно, это дорога, которая стала моей судьбой. Поэтому для меня это одна из моих таких самых важных книг, и событие, оно удивительное, и я чем дальше ухожу от него уже в историю, тем больше удивляюсь как вообще это могло быть. То есть газета ЦК КПСС, я отправляюсь от газеты ЦК КПСС в Иерусалим.

К. Лаврентьева

— Удивительно

Наталья Сухинина

— Удивительно. Дают огромную мою фоторграфию на первой полосе Патриарх Алексий меня благословляет в дорогу. Газета ЦК КПСС.

К. Лаврентьева

— Наталья Евгеньевна, как это Вам это в голову пришло?

Наталья Сухинина

— А вот и не знаю. Я просто вот однажды с этой мыслью проснулась..

К. Лаврентьева

— Советский человек. Работаете в рабочей трибуне, работаете, трудитесь, и тут раз тебе Иерусалим.

Наталья Сухинина

— Да Иерусалим. Я когда мне эта мысль в пришла голову, я пошла к главному редактору, я ей и обрадовалась и испугалась. Я пошла к главному редактору с тайной надеждой, что он меня скажет сейчас: «Ты что с ума сошла? Какой тебе еще Иерусалим?» Я думаю, ну и все, и тогда тема будет закрыта. А он говорит: «Давай». И вот после этого «давай» началась какая-то очень активная подготовка. Мое воцерковление, оно было не то, что нулевое, оно было прямо с тремя нулями. Вот, тем не менее, мне почему-то очень захотелось увидеть Святую Землю. И потом это все так закрутилось, потом вдруг до меня какая-то дошла информация, что надо обязательно взять благословение Патриарха. Тут я думаю, да я вообще не знаю в какую там сторону дверь открывается в этом Чистом переулке, и вообще, что я буду делать, как я вообще предстану перед Патриархом. То есть это был ужас какой-то. А оно всё пошло. И Патриарх меня благословил, и икону в дорогу дал, и слова хорошие сказал. Ну, будет неправда сказать, что это была какая-то прямо такая трудная дорога, она не была трудной. Поэтому и смущение мое об этом говорит..

К. Лаврентьева

— Сколько дней Вы вообще шли?

Наталья Сухинина

— Три месяца

К. Лаврентьева

— Но Вы не устали идти?

Наталья Сухинина

— Нет, ну, знаете как..

К. Лаврентьева

— Как вообще всё проходило, дождь и холод, и град, и снег

Наталья Сухинина

— Нет, это во-первых, было июль-август, вот эти летние месяцы, а потом мне реально просто было страшно, и я почему вот так всегда смущаюсь, когда мне говорят «расскажите», это искреннее совершенно чувство, потому что говорить, как бы, не о чем, я не тот герой, которого нарисовали в связи вот с этим моим путешествием. Я Вам это очень искренне говорю. То есть это была моя, такая знаете, ковровая дорожка, везде были разосланы телефонограммы, что идет журналист по благословению Патриарха. Конечно, все ждали, готовились, и как-то вот не было никаких трудностей ни в каких оврагах я не спала, и волки мне не встречались на моем... Все было как-то очень цивилизованно, легко и просто, кроме смятения души. Вот это было вот очень сильно, конечно.

К. Лаврентьева

— Почему? Как Вы сейчас это себе объясняете?

Наталья Сухинина

— «Куда я вообще полезла? Вот куда я полезла? Невоцерковленный человек, такая столичная, успешная журналистка», — понимаете? — «Ты вообще знаешь, куда ты полезла?» У меня знаете есть какой позор? На фотографии, где меня Патриарх благословляет, я перед ним без платка. Это уровень моей воцерковленности, мне даже в голову не пришло, что надо голову-то покрыть. Нет, не было такого. Я иногда, вот она у меня висела одно время, мне там кто-то из гостей сказал: «ты, наверное, повесила тщеславишься?» Я говорю: «Нет, это для того, чтобы лишний раз устыдиться». Вот я сколько пройду мимо этой фотографии дома, столько раз мне стыдно станет, потому что, ну, это совсем уже никуда не годиться. Поэтому этот путь, он для меня очень важный, но это не тот геройский поступок, о котором надо говорить.

К. Лаврентьева

— Но увидел что-то в Вас тогда Святейший. Увидел. Он ведь мог сказать, ну ладно тебе, ну зачем тебе это?

Наталья Сухинина

— Знай свое место. Он — воспитанный человек очень.

К. Лаврентьева

— Я не думаю, что дело только в этом. Ведь после этой Вашей вот этой всей истории, совершенно изменилась Ваша жизнь и сколько книг замечательных увидел свет, и до сиз пор они выходят. Наталья Евгеньевна, что тут душой кривить, так и есть.

Наталья Сухинина

— Ну, да, наверное, все-таки так и есть.

К. Лаврентьева

— Перерождение-то какое-то произошло, это же не просто было такое путешествие туда-обратно

Наталья Сухинина

— Я вернулась когда из Иерусалима, то у меня было главное желание, это уйти из этой журналистики советской подальше и продавать просто свечи в храме. Но один батюшка умный, он мне сказал, что свечи есть кому продавать, вот кому писать, не так много. Поэтому занимайтесь-ка Вы тем, что у Вас более или менее получается. Но вот с тех пор, как бы по его благословению, я и занимаюсь, уже не хочу продавать свечи.

К. Лаврентьева

— Когда Вы пришли в Иерусалим, что Вы почувствовали? Что это было тогда для Вас?

Наталья Сухинина

— У меня было ощущение сна, что это не со мной, что это все происходит, или я вижу какое-то кино, или мне сниться сон, и я сейчас проснусь в Москве, в своей московской квартире и я буду рассказывать, что вот я видела, что мне приснилось. Какое-то такое было ощущение отсутствия реальности. И даже сейчас, когда прошло 30 лет, у меня тоже думаю, неужели это было со мной, неужели надо было иметь такую, прости Господи, наглость, чтобы вот просто об этом подумать, а не просто еще сделать шаг какой-то навстречу вот этой цели. Вот полное какое-то моё не соответствие, не достоинство. Вот я с этим 30 лет и живу.

К. Лаврентьева

— Перестраивание жизни после этого насколько легко давалось?

Наталья Сухинина

— Тяжело. Тяжело давалось. Но благодарю Бога, что у меня были очень опытные добрые духовники, которые меня выравнивали. Сколько раз я вообще приходила в каких-то там слезах, в каком-то таком смятении души, я вообще не знала, что мне делать, куда идти, там ещё. А! я же еще из партии вышла. Потом-то уже все выходили. Я ж газета ЦК КПСС, там без этого никак нельзя было, я была коммунистом. И вот я, значит, когда вернулась, то я помню, первое, что я сделала — я вышла из партии. Потом-то уже это стал процесс такой вот, но тогда вот еще было в диковинку.

К. Лаврентьева

— А как коллеги Ваши на это отреагировали?

Наталья Сухинина

— А знаете, какой-то у меня было такое чувство, что они меня за какую-то чудачку считают, и были на это основания. «Что она вообще задумала?» Я помню, подошел ко мне один коллега уже после этого собрания, на котором я уже вышла из партии, и говорит: «Наташ, ну ты зря так поступила, в партии тоже нужны хорошие люди». Ну, вот, как-то вот так вот. И еще никто ничего не понимал. У меня это был просто вот какой-то вот зов сердца и мне хотелось это сделать без, вот, высоких слов, почему-то хотелось. Ну вот так вот и получился этот мой поход в Иерусалим, которому вот уже в этом году 30 лет, в прошлом году было 30 лет.

К. Лаврентьева

— Первая книга, которая вышла, после похода в Иерусалим, это, видимо, «Дорога, ставшая судьбой»?

Наталья Сухинина

— Да, да. Эта книга вышла. Но она такая, как бы вот из всех книг, если говорить уже честно, она самая такая, может быть, не удачная

К. Лаврентьева

— Наивная немножко такая.

Наталья Сухинина

— Она да. Я когда ее прочитала уже вот, я думаю, ну, вот, я уже по-другому думаю, по-другому мыслю, по другому понимаю мир, по другому как-то воспринимаю веру, и .. ну, а что делать, переписывать? Но тогда-то я была на этом вот уровне, думаю, ну ладно, пусть уже будет так, как есть, ну что ж переписывать-то. Вот так.

К. Лаврентьева

— Откуда Вы черпаете вот эти истории для Ваших книг? Потому что они насквозь, совершенно насквозь, реальные эти произведения. И, кажется иногда, что ну, ты знаешь этих людей, вот они, наверное, живут в соседнем подъезде или, может быть, в соседней квартире, или работают в ближайшем магазине. И когда ты читаешь, ты поражаешься, насколько всё не выдумано.

Наталья Сухинина

— Ну да, оно и не выдумано. Оно не выдумано. Вот у меня сейчас выходит последняя моя книга, она сейчас в работе, я ее уже написала, ее уже вот-вот прямо готовят, скоро она, Бог даст, выйдет. Очень важная для меня, но это я сейчас не о том. Так вот, до этой книги я смело, глядя в глаза говорила людям, что в моих книгах все правда. Теперь я этого уже не могу сказать, потому что последняя книга она герои придуманные, но придуманы они не от того, что я, просто они придуманы от того, что я взяла за основу не судьбы людей, а тему — отношение к смерти. Я же не могла под эту тему где-то найти этих людей. Поэтому я их придумала. Вот. Это вот первый случай у меня в моей практике писательской, когда я придумала. Так что теперь я уже не имею права сказать, что в моих книгах все правда, уже есть и другая книга, где выдумка. А так, знаете как, я вообще считаю, что написать можно о любом человеке. Любой человек — это неповторимая судьба, это какой-то свой тайный удивительный мир. Но вот бывает, Вы знаете, какая-то срабатывает такая стойка писательская, что вот-вот вот этот человек он не случаен в моей жизни, все, что он мне сейчас рассказывает, надо запомнить. А я еще, знаете, работаю очень по-старинке, я не пользуюсь диктофоном, начнем с того, что я просто от руки пишу. Я пишу от руки, у меня нет этого, знаете, когда вот у меня есть я и ручка, мозг и ручка, и вот это прямая связь. А если еще стоит диктофон или компьютер, на который я набираю, это какое-то инородное тело, и оно лишнее в нашей беседе. Поэтому я не пользуюсь, я пишу ручкой, тем более я не пишу, когда разговариваю с человеком, я не пользуюсь диктофоном, потому что это какой-то есть цинизм, когда человек тебе душу раскрывает. У меня просто такие вот герои, они же там не рассказывают про какие-то свои производственные рекорды, они рассказывают о жизни. Вот когда человек тебе раскрылся, а это не сразу происходит, а в это время крутится вот. Это вот что-то, убираю все, вот я, мои глаза и глаза человека, который на меня. Я даже ничего не записываю, я лучше потом перезвоню, скажу, в каком году вы там, у Вас это случилось. Лучше вот так. Чем я буду.. потому, что только начинаешь записывать, человек сразу, вот это не надо записывать, это я только Вам. Поэтому я всегда говорю, рассказывайте все, что вот у Вас на душе, я Вам потом все дам почитать, всё, что Вам не понравится, мы уберем, изменим, сделаем так, чтобы Вы остались довольны.

К. Лаврентьева

— То есть Вы продолжаете вести некую такую журналистскую работу, Вы встречаетесь с разными людьми, они соглашаются с Вами встретиться и рассказать о себе?

Наталья Сухинина

— Да. Да.

К. Лаврентьева

— Но в таком случае, мне сразу вспоминается книга «Какого цвета боль», про женщин, которые оказались в местах лишения свободы, волею судеб, разные ситуации у них совершенно. А как вот так Вы смогли организовать вот этот процесс?

Наталья Сухинина

— Это было сложно сделать, потому что, если начинаешь звонить куда-нибудь там на зону и говоришь с начальниками, они, конечно, правдами и неправдами, не хотят: «Ну, зачем им нужен писатель? Что-нибудь там увидит, напишет, там потом греха не оберешься», — и всячески там. А здесь мне просто помог владыка Самарский Сергий. Там, в Самаре, очень много зон, и он просто помог, потому что в то время уже начинались везде вот создаваться храмы тюремные, и был и там храм вот в этой тюрьме. Просто пришла на службу, после службы взяла благословение у батюшки обратиться вот к женщинам, которые пришли на эту службу, значит, раз они пришли, они были уже воцерковлены, раз они уже пришли на службу, что им там делать, да. Я к нему обратилась, я говорю, мне не нужны ваши фамилии, имена, мне нужны просто ваши истории, если у вас есть в душе вот такая потребность мне это рассказать, я вам буду благодарна. Вы не поверите, остались все. Но я же не могу, они там сидят в очереди, я же не могу «быстренько, следующий». Это не дело, это же долгий разговор, они сидят, я говорю: «Вы простите, я сегодня уже с вами не поговорю». Так на следующий день.

К. Лаврентьева

— Насколько тяжело Вам было это эмоционально, морально?

Наталья Сухинина

— Тяжело. Мне вообще очень тяжело даются эмоционально все мои книги. Знаете, здесь очень честный такой вариант, если ты душу не вложишь, это никто читать не будет. Как дважды два. Поэтому ты уже выбирай, или ты с таблетками, но зато это все через тебя пропущено, или твои книги они будут где-то на складе пылиться и вообще никому будут не нужны. Конечно, меня такой вариант не устраивает, меня устраивает первый вариант. Дается это тяжело. Очень даже, знаете, потом живешь с этим долго очень. И потом уже когда книга вышла, много каких-то сомнений, вот я вот это не написала, я вот это не сказала, а вот, наверное, читатель почувствует там вот такую-то фальшь, а у меня там просто не хватило каких-то фактов. Знаете, вот это такое ощущение, что сижу в окопе, книжка вышла — и я в окопе, и не знаю, что сейчас в меня полетит: или букет цветов, или комок грязи. Вечный студент.

К. Лаврентьева

— А комки грязи бывают?

Наталья Сухинина

— Бывают.

К. Лаврентьева

— Уже даже сейчас, когда казалось бы все адекватные, воцерковленные..

Наталья Сухинина

— Ну, люди-то разные. Поэтому, конечно, бывает, к этому надо быть готовым. У меня вот, знаете, как бы такой вот нет уверенности, что я вот что-то там могу такое прямо написать. Мне всегда кажется, что меня немножко переоценивают, я же вижу свои пробелы.

К. Лаврентьева

— Но этого никто не видит.

Наталья Сухинина

— Да, никто не видит, но я все жду, найдется человек, который их увидит, скажет, что ты из себя вообще тут строишь, у тебя вот тут вот плохо, вот здесь у тебя неправильно, вот здесь ты там не дотянула. И правда будет. Но просто пока, такой человек не находится, и я вот пока вот..

К. Лаврентьева

— Я думаю, что Тургенев с Достоевским были собой не довольны.

Наталья Сухинина

— Не знаю. У меня просто больше на это оснований.

К. Лаврентьева

— Это такая самокритичность к себе. Наталья Евгеньевна, но это такое своеобразное самопожертвование.

Наталья Сухинина

— Да нет, ну, что Вы.

К. Лаврентьева

— Если Вы говорите, либо таблетки и хорошие книги, либо спокойная жизнь и плохие книги, то это самопожертвование.

Наталья Сухинина

— Знаете, ну я не думаю, что это какое-то. Дело в том, что я очень люблю дело, которое я делаю, я делаю его с удовольствием. Если бы я там через силу что-то делала ради какой-то там идеи. Мне до сих пор, я говорю сейчас Вам очень искренне, Вы можете мне поверить, мне до сих пор, странно, что мне за мои книги еще платят какие-то деньги, понимаете. Как? Я получаю удовольствие, я пишу, мне Господь дарит таких удивительных людей. Иногда, думаю, а как я вот прожила, а как я без этого человека вообще существовала, я не знала вообще, что есть он. Поэтому нет, это не пожертвование, это радость любимого дела, это радость просто вот жизни, которую я живу.

К. Лаврентьева

— «Вечер воскресенья» на Радио «Вера», уважаемые радиослушатели. У нас в гостях писатель, автор двадцати, более двадцати книг, 22х книг, Наталья Евгеньевна Сухинина. Меня зовут Кира Лаврентьева.

Наталья Евгеньевна, вот пишите Вы для конкретных людей? У Вас есть какая-то аудитория, которую Вы себе представляете, для кого Вы пишите эти книги?

Наталья Сухинина

— Теперь есть, потому что у меня вот уже несколько лет проходят вечера встречи с читателями, они проходят очень так широко, в больших залах, с большим количеством людей. Я всегда собираюсь, хотя это сложно, всегда выбираю какой-то красивый зал, потому что, знаете, мы в своей стране живем, почему мы, православные, должны где-то там ютиться, в каких-то. То есть, я их редко провожу, но если провожу, то делаю всё для того, чтобы, вот, людей порадовать. Это ни в коем случае не вечер творческий, я им читаю что-то занудное, они там сидят, спят. Нет. Я приглашаю гостей, своих читателей и делаю им подарки. Я приглашаю хороших артистов, которые для них поют, я приглашаю каких-то своих героев, которые все, сидящие в зале очень хотят увидеть. Было такое, что говорят: «да Вы все это придумываете». А человек выходит и говорит: «да нет, это все правда, вот он я стою перед вами, все это так и есть». И вот эти вот вечера, они у нас стали, знаете, такой радостью общей. Мне даже иногда вот говорят: «ну, что у Вас так долго уже вечеров нет, а мы так хотим, чтоб были эти вечера». Просто сейчас в связи со всякими обстоятельствами очень трудно уже и как-то зал снять, сейчас вот эта пандемия. А так, в общем-то, конечно, я вижу, для кого я работаю.

К. Лаврентьева

— Ну, кто это? Это, в основном, женщины?

Наталья Сухинина

— Нет, слава Богу, нет. Я, знаете, вот очень радуюсь, когда мне говорят, что у Вас не женская проза, потому что как-то вот, ну, да, что для женщин. Меня это немножко, вот, не хотелось. Недавно очень порадовал один человек, который.. я была в Костромской губернии, жила там достаточно долго, там хор, и там пел такой солидный очень музыкант из Москвы, одного из наших оркестров серьезных. Ну, у него там где-то дом, и он там поет. И он потом подошел ко мне и говорит: «Ой, а я вот Ваши книжки читаю. Вы знаете, что мне больше всего нравится в Ваших книжках?» Я говорю: «Что?» Он говорит: «Соплей нет». И я это как ордер на себя повесила. Я говорю, такой бальзам на мою душу. Понимаете?

К. Лаврентьева

— Да, так и есть.

Наталья Сухинина

— Хочу, чтобы, вот продолжалось и боюсь, что это будет по другому.

К. Лаврентьева

— Как Вы отбираете героев своих книг? Вот, почему Вы решили, что надо, наверное, сходить в места лишения свободы или надо, например, поговорить с какими-то детьми, молодыми ребятами? Вот Вы же, это Вам приходит по какому-то наитию, и Вы берете и собираете сборник из этих историй. Как это происходит?

Наталья Сухинина

— Оой, я боюсь, что я так и не отвечу на этот вот вопрос. Как-то это происходит

К. Лаврентьева

— То есть системы такой внутренней, четкой нет?

Наталья Сухинина

— Какая-то вот мысль она поселяется в голове, начинает беспокоить, беспокоитьь. Вот, знаете, что, пример: совсем недавно у меня такая мысль появилась в отношении будущей книги. Я человек не молодой, я уже много чего уже пережила в жизни, и какие-то тайны уже мною практически все раскрыты: тайна замужества, тайна рождения ребенка. Это все у меня уже позади. Осталась одна тайна, это тайна смерти, и вот это очень серьезная тайна, и я думаю, почему бы мне, вот уже в моем возрасте, не написать об этом книгу. Книгу, как будто о радости смерти. Я вот, жила с этим очень долго, вот она меня там, я что-то делаю, куда-то еду, а она у меня там вот, как-то там произрастает, укрепляется, в общем, мысль. Ну, и написала я такую книгу. Вот я сейчас очень боюсь ее появления. Уже я Вам сказала, засяду в окоп..

К. Лаврентьева

— А почему боитесь?

Наталья Сухинина

— А почему боюсь, да потому, что я не уверена, смогла ли я раскрыть вот эту сложнейшую тему. Я столкнулась с тем, что даже у богословов на эту тему очень мало написано. Мало, по крохам. Но мне-то не по чину богословие, поэтому я пугаясь вот этого богословия, сделала, ну настолько, вот, бытовуху, то есть быт. У меня книга называется «Вера, Надежда, Любовь и буфетчица Соня». Это три женщины пожилых, они попадают в одну палату, в больницу с очень серьезными диагнозами, ну, прямо совсем уже пожилые. А Соня — буфетчица, она с этой тележкой ездит там, им кефир развозит, но тоже пожилая. И вот как из этих женщин, которые разные, они сначала там ссорились, кто форточку открыл, кто закрыл. А потом как они становятся самыми близкими друг другу людьми, и они по очереди умирают, вот по очереди они умирают. Вот, знаете, как столкнулась, как тяжело, я их полюбила, хоть они и придуманные, я их уже люблю, попробуй таким вот росчерком своего пера, кого-то отправь первого на тот свет. Я даже батюшке каялась, говорила: «Батюшка, у меня такое чувство то, что я какие-то свои полномочия превышаю». Он меня как-то успокоил, нашел хорошие.. У меня был этот страх, кого первого. У меня книжка с перепугу роман получился, потому что я все боялась их отправлять, думаю, ладно, еще пусть поживут, еще какая-то коллизия жизненная, там еще. Но потом кто-то должен быть первым. Я прямо мучилась реально. Они мне уже родные, их уже люблю. И вот я так боюсь, если можно прямо слушателей попросить помолиться, чтобы мне как-то вот дождаться выхода этой книги, она для меня очень важная. Больше скажу, она для меня самая важная из всех, которые были написаны. Потому что тема такая, которая все-таки очень сложна.

К. Лаврентьева

— Вот самая высокая цель, идеальная цель для Вас этой книги, какая она? Что бы Вы хотели, чтобы эта книга сделала с сердцами людей?

Наталья Сухинина

— Я бы хотела этой книгой угодить Богу, потому что тема она, вот эта тема, которую я выбрала, она не терпит ни грамма лукавства, ни грамма неправды, она очень, я ее девять месяцев писала, понимаете, можно было ребенка за это время родить, я родила вот эту книгу. Поэтому очень она тяжелая, надо ли говорить, что она тяжело писалась. Да нет, конечно, очень тяжело она писалась. Но, слава Богу, уже в работе! Вот, думаю, что, может быть, через месяц она уже появится в продаже.

К. Лаврентьева

— «Вечер воскресенья» на радио «Вера», уважаемые радиослушатели. У нас в гостях журналист, писатель, автор 22х книг, Наталья Евгеньевна Сухинина. Меня зовут Кира Лаврентьева. Мы вернемся к нашему интересному разговору после короткой паузы.

К. Лаврентьева

— Ещё раз здравствуйте, уважаемые радиослушатели, «Вечер воскресенья» на радио «Вера» вновь приветствует вас. В этом часе с нами писатель, автор 22х книг, паломник в Иерусалим тридцатилетней давности, Наталья Евгеньевна Сухинина. У микрофона Кира Лаврентьева. И в первой части нашей программы мы говорили о путешествии Натальи Евгеньевны в Иерусалим, о знакомстве с Патриархом Алексием II и о книгах, конечно, куда без них, ведь это основная и любимая часть жизни Натальи Евгеньевны.

Вот, по поводу книг. Наталья Евгеньевна, а как складывается все эти тридцать лет Ваша жизнь в принципе? Вот как она складывается? Вокруг книг? Книги — это Ваша единственная вот такая сфера приложения сил что ли: душевных, физических. Как это сейчас устроено? И устроено было последние десятилетия?

Наталья Сухинина

— Ну, наверное, да, потому что этот труд он все-таки требует какого-то такого особого сосредоточения силы, поэтому если чем-то еще заниматься, то толку не будет ни там, ни там. Наверное, я уже, как говорится, «чукча-пасатель» уже куда деваться, тем более после вот этой книги, которую я уже заявила просто как, я еще и заявила, за это себя ругала, я думала, не сказала бы никому, и никто бы не знал, и я бы и оставила эту затею. Потому, что очень тяжело. Но я уже где-то прокукарекала в каком-то интервью, говорю, вот, у меня новая книга. С одной стороны хочется и молитв, а с другой стороны, молчать вообще надо, по хорошему-то, о своих планах. Вот у меня так не получилось. Я вот говорю еще раз, повторяюсь, простите меня, но вот эта книга, которая сейчас, даст Бог, увидит свет, она для меня основная в моем творчестве.

К. Лаврентьева

— О смерти?

Наталья Сухинина

— О радости смерти, я бы вот так сказала. О радости смерти.

К. Лаврентьева

— Это что-то новое такое. Вроде, как мы говорим, православные верующие люди они должны как бы радоваться смерти, но все равно это как-то не складывается, не ложится на душу легко.

Наталья Сухинина

— Нет, это не легко. Потому и работа была очень трудная. Но это же как бы правильно. Ведь мы же, знаете как, вот мы даже боимся самого слова «смерть», мы его заменяем, там, «а если что случиться», да? вот такое дело.

К. Лаврентьева

— «Черный день». Вот, на черный день оставлю.

Наталья Сухинина

— Да-да-да. Это не правильно. Это главное событие в нашей жизни. То есть смерть — это не кара, это закон, и этот закон он обязательно сработает. Мы можем выйти за муж, не выйти за муж. Можем родить ребенка, не родить ребенка. Но мы обязательно умрем. Это закон, который сработает на 100%. И нам надо к этому готовиться, потому что ведь цель христианина — это не только жить по-Божески, это и умереть достойно.

К. Лаврентьева

— Вы сказали, что все книги, которые вы писали, они стопроцентно основаны на реальных событиях, они стопроцентно были написаны с помощью реальных людей. И вот, книга про смерть считая она первая, которую Вы своим опытом не прошли, и проинтервьюировать Вам с того света было не кого. Вот, как Вы черпали вот это откровение какое-то внутреннее? Получается, Вы заглядывали вперед, немножко так, в замочную скважину, когда ее писали.

Наталья Сухинина

— У меня не было какого-то конкретного плана книги, вот когда я взяла в руки ручку и написала первую страничку, я не знала, что будет на второй и на третьей и так далее. Я просто этого не знала. У меня была мысль как-то поделиться с читателями своими раздумьями вот на эту тему. Вот поэтому так осторожненько и долго я шла к финалу этой книги. Потому, что я не знала права я, не права. Я даже, знаете как, на каком-то моменте я вдруг поняла, что что-то меня не туда вообще ведет. У меня есть замечательный такой монастырь, с которым я дружу, это монастырь Иверский в Орске, и батюшка там духовник замечательный, отец Сергий Баранов. Я набралась смелости, поехала к нему и говорю: «Батюшка, вот что-то я как-то..» А его тоже, он тоже в этой теме.. и я поехала, они мне помогли, но помогли не так, как я себе представляла. Я думала мы там с батюшкой пошушукаемся, посидим, он мне скажет: «а вот ты давай по этому направлению». А он так выстроил вот эту.., он сделал какую-то такую беседу со всеми. Пришли все: и все монахини, и трудники. И он говорит: «Вот». Я тоже я вышла, я думаю, Господи, я знаю, когда встреча с читателями, там как от зубов отскакивает, уже знаю про свои книжки, что тут трудного-то. А тут-то ещё не знаешь, что говорить, потому что еще книги нет, в голове ничего не понятно. Я говорю: «знаете, сейчас я стою перед вами не как писатель, а как растерянный человек, и я не знаю как вот мне дальше быть». Как я им благодарна. Я потом в послесловии там их вспоминаю об этом, пишу. Они так приняли это близко к сердцу, они мне стали что-то советовать, какие-то приносить бумажки — а вот давайте вот так, вот так. Я вернулась, у меня не то, что был какой-то после возвращения какой-то цельный такой уже, да я вот, знаю как. Но почему-то у меня силы появились. Я очень благодарна батюшке отцу Сергию Баранову, матушке Ксении, и вообще всему Орскому монастырю, который я просто очень-очень люблю.

К. Лаврентьева

— «В начале было слово», да? И ведь очень часто, чтобы что-то стоящее родилось, наверное, я не писатель, но мне так кажется, чисто интуитивно, что, наверное, надо какое-то время побыть вот в этой тишине внутренней, чтоб внутри слов не было. Наталья Евгеньевна, это так? Или это, ну, просто какие-то мои представления о писательском деле, о писательском мастерстве? Из внутренней тишины рождаются слова.

Наталья Сухинина

— Это так. Со мной это абсолютно так. Я не просто люблю одиночество, и вот какое-то сосредоточение на себе, на вот как-то уйти от всего, я просто очень его желаю всегда. Для меня это очень важно.

К. Лаврентьева

— Вот изходя из этого и хочется спросить, а есть ли у Вас какие-то подруги, друзья, люди, с которыми Вы общаетесь, близкие по духу?

Наталья Сухинина

— Конечно есть, их очень много. Больше того, знаете какая радость, что многие мои герои моих книг становятся моими друзьями. Я очень этому рада и очень берегу вот это. Потому что, знаете как? Можно написать толстую книгу, там написать какое-то одно предложение и вся эта книга перечеркнется, человек это предложение не примет и он будет думать только об этом предложении. Поэтому я всегда страшно боюсь, я подстраховываюсь, я всегда говорю, что давайте почитайте, может быть, там что-то Вас смущает. И вот результат, что вот у меня все-таки многие мои герои — это мои друзья.

Такой есть замечательный совершенно педагог Александр Геннадьевич Петрынин. Он в Хабаровске создал центр, работает с трудными детками. Так я вот его знаю еще в Иерусалим когда уходила 30 лет назад, он меня уже провожал, то есть он уже был в моей жизни, то есть лет 40 я его уже знаю. То есть он из молодого, такого юного с комсомольским значком, с синими глазами, такого юноши уже сейчас превратился в такого уже серьезного человека, пожившего, с большим опытом. Он заслуженный учитель России, он почетный житель города Хабаровска, кандидат педагогических.. то есть, человек, который вот просто живет ради вот этих детей, которых он из помоек, на помойках их собирает, в этих вот колодцах, вот где тепло, они там сидят. Чудеса творит. Это просто вот, я Вам говорю, вдруг у Вас когда-то будет какая-то возможность, я просто вот Вам рекомендую, ради Бога, у Вас такая будет встреча. Потому что он болеет вот этим, он не будет говорить каких-то пустых слов, он будет говорить то, что его очень-очень волнует. Это я Вам гарантирую, это удивительный человек.

Обычно, знаете как, познакомишься — очаровываешься, не знаю Вы сталкивались с этим. Я сплошь и рядом. Очаровываешься. А потом время проходит и ты уже вот не так, а вот так уже смотришь. А это, чем я его больше знаю, уже 40 лет, это вот так, вот так, вот так, — это высота. Александр Геннадьевич — это высота.

К. Лаврентьева

— С удовольствием.

Наталья Сухинина

— Так что у меня очень много таких друзей.

К. Лаврентьева

— Наталья Евгеньевна, знаете у нас в гостях была недавно замечательная совершенно женщина, основатель семейного центра, она много говорила об отношениях родителей с детьми, ну не об этом сейчас речь, а скорее о том, она несла и транслировала главную мысль, она говорила, что взрослый человек должен очень четко понять, что он любит. То есть мы настолько привыкли читать аскетические практики святых отцов, это все очень нужно и важно, но так или иначе наша церковная традиция опирается на монахов и святоотеческая литература в основном состоит естественно из одних монашествующих, вообщем-то из литературных произведений монашествующих людей. И мы так отвыкли от того, что надо знать, что я люблю, не в том эгоистическом смысле, люблю в кафе сходить, хотя это не плохо, но Вы понимаете о чем я говорю. Именно о каком-то внутреннем ресурсе, что дает тебе силы, что дает тебе радость, и мы так все плохо знаем, что мы любим. То, что нас, действительно, творчески Божественно наполняет. И вот спроси кого-то из наших радиослушателей, и ведь мало, кто скажет, что вот я люблю, например, вот, по выходным куда-нибудь ходить, в музей, я люблю животным помогать, меня вот наполняет помощь, понимаете, да?

Наталья Сухинина

— Понимаю, да.

К. Лаврентьева

— То, что тебя наполняет, какое-то хорошее дело. И вот когда Вы определялись с писательством, Вы сразу понимали, что это то, что является главным делом в Вшей жизни?

Наталья Сухинина

— Я, наверное, и сейчас это еще не совсем понимаю, является ли это главным делом моей жизни, мне бы очень хотелось, чтобы было так. Я получаю радость от того, что я делаю. Но вот такое заявление, я немножко его побаиваюсь. Потому что, ну я даже не знаю, может быть я не совсем в этом уверена. Вы знаете, трудный вопрос. С одной стороны — это радость, мне хочется, чтобы она продолжалась. С другой стороны, вот это вот, я Вам говорила, моя вот эта такое ощущение какой-то своей несостоятельности, оно меня постоянно вот прижимает, понимаете.

К. Лаврентьева

— Это ответственность, потому что Вы делаете очень серьезное дело, поэтому у Вас эта ответственность.

— Я иногда читаю какие-то там ну, стихи я двух строчек не могу срифмовать, прозу. Я думаю, я так никогда не напишу. А человек, он сотой доли не получил моей популярности, понимаете. То есть вот опять же мое какое-то мое не достоинство вот этого труда, которым я занимаюсь. Это искренне, это вот не ради того, что вот мы сейчас сидим в студии, я Вам тут вот чтоб создать какой-то слепить образ.

К. Лаврентьева

— У меня таких и нет мыслей

Наталья Сухинина

— То есть вот так, вот это меня очень как-то. Бывает как-то ничего, бывает это очень остро чувствуется. Да по разному. Но если бы вот какой-то судья бы мне такое сказал, что не плохой ты, Наталья, писатель, я бы плечи расправила.

К. Лаврентьева

— Подождем, что Господь скажет, да?

Наталья Сухинина

— Ну, да.

К. Лаврентьева

— Это и будет истинной оценкой Вашей жизни.

Наталья Сухинина

— Это для меня самое главное, чтобы вот своим трудом как-то угодить Богу, чтобы ни в чем Его не огорчить.

К. Лаврентьева

— В гостях у «Вечера воскресенья» писатель Наталья Сухинина. Меня зовут Кира Лаврентьева.

Вот немного у нас осталось времени. Знаете, Наталья Евгеньевна, слушаю Вас внимательно, вспоминаю как бежала с института и знала, что в сумке у меня новая Ваша книга. И так это меня грело, скорее прибегала, наскоро ела, садилась или ложилась и скорее читать. И знаю, что спать, завтра рано на лекцию, а я еще думаю, ну, ладно еще один рассказ, еще один рассказ. И так это поражало, что я думала иногда, а вот общается ли Наталья Евгеньевна с теми, вот с кем она познакомилась и у кого узнала вот эти вот все их жизненные перипетии, следит ли она за их судьбой, что с ними дальше-то было? И вот, Наталья Евгеньевна, вот теперь-то у меня счастье задать Вам этот вопрос лично. Вы вот как-то прослеживаете судьбы Ваших героев?

Наталья Сухинина

— Мне хотелось бы, но это не всегда получается по разным причинам. Многие судьбы я прослеживаю и мы встречаемся и беспокоим друг друга всякими поздравлениями радостными. Не всегда это бывает, потому что ну, вот, например, если Вы спросите меня про судьбу вот этих женщин про книгу «Какого цвета боль?» меня постоянно спрашивают, я не проследила, я не знаю что с ними. Я просто потерялась, я уехала, какие-то другие темы, другие события, вот это все знаете, как вот. И потом это невозможно. Хотелось бы надеяться, что они нашли свое место в жизни. Но со многими я поддерживаю отношения, меня это очень радует.

К. Лаврентьева

— А бывает такое, что история очень тяжелая, конец не определен. Я помню были такие истории в книгах. И Вам вот очень хочется понять как вот у него дальше-то дела, я сейчас не про тюрьму, не про места лишения свободы, а вот просто какие-то люди, которые рядом с Вами или которых Вы встретили, Вы как-то потом узнаете? Бывает такое, что в книге история тяжелая, а разрешилась она потом хорошо. Вот, слава Богу! Дорогие радиослушатели, не волнуйтесь, таких историй много.

Наталья Сухинина

— Бывает. Да, да, есть такие истории. Вот у меня была книжечка, просто сейчас если скажу какая, то будет немножко неправильно по отношению к героине. Но вот она и как-то замуж не могла долго выйти. Я всегда, как не приду на какую-то встречу, спрашивают, а как там вот эта героиня вот этой книги, я говорю, я не знаю, но пока вот так. Вот недавно она вышла замуж, и я очень этому рада, замечательный совершенно у нее муж. И вот так долго было вот это ожидание и так долго я всем говорила, знаете за такой ее вот такой поступок, наверное, Господь ей приготовил что-то такое особенное. А все думали, что ж Господь приготовил-то? А когда же это Он приготовит-то, сама думаю. И вот свершилось. Для меня ее свадьба была такой радостью, мне кажется прямо вот не знаю, очень была этому рада, счастлива. Сейчас боюсь, вот она мне звонит, а я боюсь трубку брать, вдруг она сейчас скажет, а что-то у меня там.. Но, слава Богу, все хорошо. У меня такой замечательный муж, — говорит моя героиня, — и я его так люблю.

К. Лаврентьева

— Как хорошо. Наталья Евгеньевна, может, кто-то читает Вашу книгу переживает за героиню, а это как молитва, да? Вот эти вот переживания — они как молитва за этого человека.

Наталья Сухинина

— Вы знаете, вот эти вот вечера, которые у нас проходят, я вообще-то называю это какой-то общиной, это так интересно, такое уникальное. Это совершенно не моя заслуга, так сложилось, какая-то уникальная форма общения. То есть мои читатели, они собираются, они дружат друг с другом, они друг к другу помогают. Например, стоматолог лечит зубы у педагога какого-то, понимаете, кто-то репетиторством занимается. Они друг с другом общаются. И у нас есть вот эта община. Дай Бог, чтобы хватило сил, потому, что сейчас очень тяжело проводить вечера. По разным.. во-первых, это дорого.

К. Лаврентьева

— Пандемия.

Наталья Сухинина

— Да, и потом, просто реально зал — это дорогое удовольствие в аренду взять. А у нас же бесплатные билеты. Мне говорят: Наталья Евгеньевна, сделайте платные. Я говорю: А как вы себе это представляете? К вам это приходят гости. Вот Вы пришли ко мне в гости, я Вам — пожалуйста, тапочки, там вот, пожалуйста, тысячу рублей оставьте здесь вот на столике. Как? — я говорю, — это же мои гости, как я смогу с них брать какие-то деньги, чтобы покрыть ту же аренду. Поэтому выкручиваемся, как можем. Эти вечера — они такие удивительные. Там когда приходят эти герои, и они находят там каких-то своих. Кто-то говорит, я вот слышал про эту женщину, и вдруг я вижу, вот она прямо реально вышла на сцену. То есть, это такое счастье. Это вот после моей писанины, пожалуй, это второе счастье, но по возрастанию в моей жизни. Я просто обожаю вот эти вечера, обожаю этих людей. Очень долго к ним готовлюсь, переживаю. Вообщем, вот так.

К. Лаврентьева

— Наталья Евгеньевна, а как можно узнать об этих вечерах?

Наталья Сухинина

— Буду приглашать.

К. Лаврентьева

— А где? Вот как о них узнают люди?

Наталья Сухинина

— А как узнают, мы делаем, у нас же есть сайт от издательства «Алавастр», который мои книги да, там бывает всегда информация. И потом, никогда не отказывает нам «Радонеж», всегда тоже дает какую-то информацию. До недавнего времени были ярмарки, это была тоже очень хорошая форма общения, сейчас их запретили, будем надеяться, что возобновят, потому что для меня это тоже было прямо. Я обещаю, что приглашу Вас на вечер, как только он состоитсяя.

К. Лаврентьева

— Наталья Евгеньевна, я буду ждать.

Наталья Сухинина

— Хорошо.

К. Лаврентьева

— Что для Вас сейчас самое трудное?

Наталья Сухинина

— В плане?

К. Лаврентьева

— В плане творчества. Если хотите, в плане жизни, но это, если хотите.

Наталья Сухинина

— Нет, почему? Могу сказать. Знаете, я сейчас переживаю какое-то очень странное чувство, я пока еще к нему не приспособилась. Это у меня сейчас такое ощущение, чем больше я живу, тем меньше я понимаю. Вот, понимаете? Мне раньше все было понятно. А сейчас я очень часто, когда меня спрашивают, я говорю, — я не знаю, — я говорю искренне. Почему это происходит, я тоже не понимаю. Видимо, с возрастом у человека появляется меньше апломба, а больше сомнения в правильности того, как ты живешь. Может быть поэтому вот я сейчас с этим сталкиваюсь. Не очень понимаю, как из этого выйти. Мне очень многое не понятно, даже в церковной жизни. Нам очень много говорят про любовь, что самое главное — это любовь. Но любовь — это такое емкое понятие, оно бывает с таким минусом, и оно восходит до такого плюса, что где вот эта середина, чтобы эту любовь понять, я готова, я хочу любви, хочу научиться вот этому чувству, чтобы любить. Но я не знаю как. До сих пор не знаю. Что для этого надо делать? Какие-то добрые дела? Да. Все это понятно. Но добрые дела и любовь, они как-то все-таки не рядом.

К. Лаврентьева

— Один священник рассказывал, говорит: «когда учился в семинарии духовной, первое, что меня поразило, — говорит, — когда я заселился в общежитие, начал там жить, что там все с любовью как казалось первое время, называют друг друга „брат“ — брат то, брат сё. А, — говорит, — потом я понял, что нет иногда более ругательного слова, чем „брат“ — ну, брат, ты сказал, брат, ты сейчас, брат, не прав, брат». И он так это рассказывал, и я думаю о том, что да, действительно, ведь иногда не внешнее проявление любви важно. Потому что мы хотим внешнее, а внутри-то..

Наталья Сухинина

— Да, да.

К. Лаврентьева

— Или, например, внутренне мы наполнены, а не знаем, как проявить. Да, действительно, такой вопрос.

Наталья Сухинина

— «Брат» — это пустое слово.

К. Лаврентьева

— Это такое внешнее проявление благочестия.

Наталья Сухинина

— У нас его много, к сожалению, внешнего, и вот, как-то уже не хочется этого, уже опять же хочется вот этой тишины, хочется с собой разобраться, времени не так много.

К. Лаврентьева

— Мне кто-то умный сказал, кто-то из священнослужителей, по моему, или вообще вот какой-то очень умный человек, он сказал: «Кира, ну Христос — Он удивительно адекватен. Он адекватен». И Вы знаете, у меня так это откликнулось, Он, действительно очень правильно все вот как-то так, мне кажется, как-то так правильно у Него все. И вот, если мы так настроены на Господа, у нас тоже как-то все становится правильно. Не знаю, как объяснить, не хватит моего узкого словарного запаса.

Наталья Сухинина

— Я поняла, я поняла.

К. Лаврентьева

— У Него нет крайностей.

Наталья Сухинина

— Да, у Него нет крайностей, но тем не менее, у меня, знаете, есть такая тоже формула фраза какая-то, которая мне очень помогает, но очень простая. Фраза такая, что я поняла своим жизненным опытом, что Господь не ошибается никогда. Вот, когда ты с этим живешь вот какой-то случай такой, а почему Господу не угодно, вроде это так хорошо, вроде, я хочу что-то хорошее сделать для человека, а почему Господь как-то вот не дал мне эту возможность. Я все время говорю, простите за грубое слово: «заткнись, Господь никогда не ошибается», просто мы пока еще этого не понимаем нашим умом, мы не понимаем вот этот Великий Господний Ум. Господь никогда не ошибается, — вот мне эта фраза очень помогает жить. Я ее не трезвоню, я просто ее произношу внутренне, но она меня как-то сразу собирает, ставит на место.

К. Лаврентьева

— Страх уходит. Совершенная Любовь изгоняет страх.

— Да, да.

К. Лаврентьева

— Наталья Евгеньевна, спасибо Вам огромное за этот разговор. Вообще, так тепло, светло на душе. Спасибо огромное. И, надеюсь, что наши радиослушатели нашу эту атмосферу почувствовали, этот дух замечательный совершенно.

Наталья Сухинина

— Спасибо, спасибо Вам, с Вами как-то очень было легко беседовать и поэтому мне тоже было очень приятно сегодня к Вам прийти и немножко рассказать.

К. Лаврентьева

— Спасибо. Спасибо. Дорогие радиослушатели спасибо и вам, что вы были с нами в этом часе. Очень, очень мы благодарим сегодня Наталью Евгеньевну Сухинину, писателя, автора двадцати двух книг, журналиста и паломника в Иерусалим 30 лет назад, пешее путешествие в Иерусалим осуществила с Божией помощью Наталья Евгеньевна и по благословению святейшего тогда Патриарха Алексия II.

С вами была Кира Лаврентьева. Мы прощаемся с вами до следующего воскресенья. А Вам, Наталья Евгеньевна, здоровья, творческих успехов и всего самого хорошего.

Наталья Сухинина

— Спасибо Вам большое. Всего доброго. С Богом!

К. Лаврентьева

— До свидания.