Можно лишь гадать по какой причине так получилось, было ли это замыслом самого пророка Исайи, или же это чья-то позднейшая редактура, а может быть и просто ошибка переписчиков, но в этом отрывки книги Исайи пророческое обличение иудейского царя Езекии внезапно прерывается и появляется вставка, которая не имеет ровным счётом никакого отношения к первоначальной теме пророчества. Эта вставка говорит о некоем камне — «испытанном, краеугольном, драгоценном, крепко утверждённом», в который, как ни странно, можно веровать, и «верующий в него не постыдится».

Эти слова Исайи кажутся очень странными: как возможно веровать в камень? Для понимания мысли пророка нам необходимо обратиться к другим библейским книгам, например, к Псалтыри царя Давида, в которой есть такая фраза: «Камень, который отвергли строители, соделался главою угла: это — от Господа, и есть дивно в очах наших» (Пс. 117:22–23).

Именно на эти слова Давида ссылался Господь Иисус Христос в Своей беседе с первосвященниками и иудейскими старейшинами, с которой можно ознакомиться в 21-й главе Евангелия от Матфея: «Иисус говорит им: неужели вы никогда не читали в Писании: камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла? Это от Господа, и есть дивно в очах наших?» (Мф. 21:42). Эти слова были произнесены Господом Иисусом Христом в контексте отвержения Его представителями официальной религии Ветхого Завета, из чего можно сделать очевидный и однозначный вывод о применении Христом слов царя Давида к Самому Себе: Он — тот «камень, который отвергли строители».

Далее в Священном Писании Нового Завета мы находим подтверждение этой мысли, в частности, в книге Деяний святых апостолов апостол Пётр в полной мере раскрывает смысл слов Христа, а вместе с этим и слов Давида с пророчеством Исайи: «Если от нас сегодня требуют ответа в благодеянии человеку немощному, как он исцелён, то да будет известно всем вам и всему народу Израильскому, что именем Иисуса Христа Назорея, Которого вы распяли, Которого Бог воскресил из мёртвых, Им поставлен он перед вами здрав. Он есть камень, пренебрежённый вами зиждущими, но сделавшийся главою угла, и нет ни в ком ином спасения, ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись» (Деян. 4:9–12). А апостол Павел в своём Послании к Римлянам почти дословно процитировал пророка Исайю, и его слова не оставляют никакого сомнения в том, что именно имел в виду пророк, когда говорил о непостыдной вере в некий камень: «А Израиль, искавший закона праведности, не достиг до закона праведности. Почему? потому что искали не в вере, а в делах закона. Ибо преткнулись о камень преткновения, как написано: вот, полагаю в Сионе камень преткновения и камень соблазна; но всякий, верующий в Него, не постыдится» (Рим. 9:31–33).

В сегодняшнем чтении пророк Исаия обращается к правителям народа иудейского. Опасаясь нападения ассирийского царя, они вступили в договор с египтянами, вместо того чтобы положиться на Бога. Они самоуверенно превозносились над Ним, заменив Завет с Ним на завет с одной из крупных держав. И это ставит перед нами вопрос: как может человек не просто не верить в Бога, но признавая, что Тот существует, противиться Ему и насмехаться над Ним?

Конечно, проблемы была не в том, что они доверились людям. Все мы сотворены Богом как соработники и союзники. Все мы по Его замыслу должны в мире и сотрудничестве возделывать и хранить землю, существовать в общении и любви... Но, начиная с момента грехопадения, с убийства Каином Авеля, со злости людей до потопа, мы не выполняем того, чего хочет от нас Бог, так как всё в нас искажено. Нам кажется, что мы знаем себя, но на самом деле это не так. Как часто мы сами не знаем, чего хотим и к чему стремимся... Тем более для нас затруднено общение с другими и особенно с Богом. Причём затруднено из-за нас самих, из-за того, что нам нужен не Сам Бог, а только возможность воспользоваться им.

Как-то лет 10 назад я крестил молодого человека. Мы долго говорили о вере и среди прочего о том, что в первую очередь должны надеяться на Бога и никогда не прибегать к помощи магии или оккультизма. Однако, когда этот человек пришёл к купели и уже готов был погружаться в воду, на его груди я увидел большой черный амулет. Я спросил его: что это? Ничего особенного, ‑ сказал он, ‑ это просто амулет на удачу. Всё, о чем мы с ним говорили перед этим, оказалось для него теорией, в то время как практика оказалась совершенно иной.

Когда иудеи строили дом, для начала они полагали в его основание один угловой камень, на который ориентировались. И когда человек строит дом своей жизни, он тоже должен иметь ориентиры, по которым будет выстраивать свою жизнь. И вот я думаю о том молодом человеке: желая креститься и надеясь на помощь амулета, как он собирался выстраивать свою дальнейшую жизнь? Во что верить? На какие заповеди в жизни ориентироваться? Судя по всему, ориентироваться на себя и свои желания, в надежде на помощь и того, и другого... Но только жизнь по своим правилам в Божьем мире возможна до поры до времени, она не может быть ни полноценной, ни счастливой.

Все мы стремимся к счастью и это правильно. Но напоминая нам о иудеях, которые вместо Бога надеялись на собственные связи, Церковь призывает нас задуматься о собственной жизни... о том, на кого надеемся мы?

Возможно ли договориться со смертью? Да, вопрос этот звучит абсурдно. Но, с одной стороны, пророк Исайи пишет о таком договоре — «мы заключили союз со смертью и с преисподнею сделали договор», с другой — а что по своей сути представляют собой наши старательные попытки всеми возможными способами продлить себе жизнь? Исайя писал эти слова применительно к Ассирии: она — смерть для иудеев, но находились те, кто пытался договориться, кто через использование лжи и потери самих себя делал все для того, чтобы отсрочить смерть или вовсе ее избежать. Именно к этим людям и обращает свое слово пророк, именно они должны были услышать его странную и немного нелепую метафору. Нелепость слов Исайи должна была показать нелепость действий политиков. Но пророк не был бы таковым, если бы он вслед за этим не предложил альтернативную программу действий, или, как мы сегодня говорим, не озвучил бы положительную повестку.

Для Исайи очевидно, что все попытки договориться с Ассирией — ложь и обман. Это заведомо тупиковый путь, соответственно, альтернатива лежит в плоскости отказа от них, она в том, чтобы в основу жизни полагать не изворотливый человеческий ум и дипломатические таланты, а правду Божию, тот закон, который Бог дал своему народу. В основе же закона милость, именно она — тот самый краеугольный камень, о котором говорит пророк: «вот, Я полагаю в основание на Сионе камень, — камень испытанный, краеугольный, драгоценный, крепко утвержденный: верующий в него не постыдится».

Конечно, слова пророка можно распространить на абсолютно любую жизненную ситуацию. Не постыдится тот, кто не пытается обмануть самого себя и Бога, ведь это ничто иное как абсолютное безумная попытка договориться со смертью, не постыдится тот, кто в основании своих действий кладет правду и милосердие. Такому человеку нечего бояться, то, что он строит, не рухнет, а его надежда не будет посрамлена.

Мы все это прекрасно знаем. Я прекрасно понимаю, что мое повторение прописных истин вряд ли способно принести что-то новое. Знал это и пророк Исайя. В начале 28-й главы, часть которой мы услышали, есть слова, которые не вошли в сегодняшний отрывок, но это очень важные слова, и я позволю себе их процитировать: "«кого хочет он учить ведению? и кого вразумлять проповедью? отнятых от грудного молока, отлученных от сосцов матери? Ибо всё заповедь на заповедь, заповедь на заповедь, правило на правило, правило на правило, тут немного и там немного» (Ис. 28:9–10). В оригинальном еврейском тексте здесь используется очень любопытная игра слов, которая призвана изобразить поведение неразумных младенцев, которым не интересно что-либо серьезное, которые устало вздыхают, когда слышат очередное нравоучение и жаждут его скорейшего окончания с тем, чтобы вернуться к своим забавам. Именно так пророк изобразил своих слушателей, тех людей, которые все знают и все понимают, но при этом не хотят что-либо делать для исправления своей жизни.

Ис. XXVIII, 14-22. В сегодняшним чтении мы слышали как Господь обращается к правителям своего народа, ведь они говорят, что заключили «союз со смертью» и «с преисподней сделали договор». В этих страшных, на первый взгляд, образах конечно же узнаются языческие империи, враги израильтян, с которыми они пытались найти общий язык, от которых пытались откупиться. Идея эта была не нова в то время, она не нова и сегодня. Конечно, на нас в нашей частной жизни не нападают никакие империи, нас не пытаются явным образом поработить…, но ведь этого и не нужно. Для того, чтобы мы научились оправдываться и вступать в сговор с совестью, достаточно каких-нибудь мелочей, лишить нас выгоды или указать на грядущие неприятности. Совершая нравственные или не вполне нравственные поступки, человеку свойственно давать им оценку. Но самое интересное в том, что оценка эта часто зависит от обстоятельств, она не одинакова в обычной жизни и в трудное время. Нередко случается так, что человек не позволяет себе чего-то, но как только беда стучится в его дом, он решает, что тот же поступок становится допустимым. Здесь в работу включаются всем известные механизмы, мы говорим себе, что оказались вынуждены, что иначе было невозможно… Но что же лежит в основе этих договоров с совестью? Что нас к этому побуждает?

На самом деле все очень просто. В любой ситуации-простой или сложной мы на что-то надеемся. В простой — на себя, на свои умения и навыки, на опыт действия в знакомых ситуациях. В чем-то сложном начинаем надеяться на других людей или на Бога. Но иногда эта надежда уступает место другой… Вот перед тобой простое человеческое решение, все так делают… Методы мира просты и очевидны, а надежда на зло так привлекательна… А Бог… Где Он? Поможет ли? Ведь у Него на все Свои взгляды и Свои планы! А нам так необходимо, чтобы исполнились именно наши… И мы поддаемся. Обратившись от Бога к поступкам, которые явно нас смущают, мы полагаемся на них, на людей, которые их обеспечивают, и надеемся, что договорившись с ними, получим хоть какие-то гарантии. И все же, Бог не оставляет нас в этом заблуждении. Как родители, порой дают детям пережить их собственные ошибки, но при этом всегда готовы поддержать их в беде, Бог так же обращается ко всем, кто готов Его слушать. Но обращается не просто с наставлением. Он полагает на Сионе камень краеугольный, испытанный и утвержденный. Для нас сегодня этот образ непонятен, но для иудеев он был очевиден. Любой, кто собирался строить дом — искал для начала камень, который будет положен в угол и от которого будет зависеть твердость и правильность основания всего дома. И совершенно очевидно, что для древней церкви этим основанием был Христос, Который образ краеугольного камня относил к Себе. Именно Он, а не правила мира сего, должен быть положен нами в основание всех наших поступков.

Пророк завершает речь страшными словами: «Итак не кощунствуйте, чтобы узы ваши не стали крепче». И этом действительно так, полагаясь на зло, мы думаем решить свои проблемы малой кровью, но в реальности только усугубляем положение. Полагаясь на Бога, мы не решим сразу всех проблем, но окажемся на верном пути, который приведет нас к внутреннему миру и подлинно праведной жизни.

Иногда даже самые грандиозные и продуманные планы рушатся. Можно сколько угодно всё рассчитывать, но всегда остаётся вероятность того, что что-то пойдёт не так. Если речь о каком-то сложном аппарате, учёные зачастую находят причину поломки, если речь об организации людей, можно сослаться на человеческий фактор. Однако люди верующие нередко вспоминают о Боге, подразумевая, что Он — активный участник человеческой истории и может приостанавливать или перенаправлять человеческие усилия, просто не давая развиваться тем или иным событиям.

В сегодняшнем чтении мы слышим о попытках людей построить башню до небес. В наши дни в самой такой попытке мы не увидели бы ничего крамольного. Ну подумаешь, люди соревнуются в том, кто построит самый высокий небоскрёб. Но прозвучавший отрывок говорит о людях, которым не с кем было соревноваться. Они были одним народом и говорили на одном языке. Всё это были потомки Ноя, которые, несмотря на историю, произошедшую с Хамом, держались вместе. С кем же соревновались люди, желавшие сделать себе имя? Перед кем они хотели возвеличиться, если больше на земле людей не было. Очевидно, они хотели прославиться в веках, быть для своих потомков искусными строителями и умелыми людьми. Но главной проблемой было не это. О том, что они прославятся в веках, Бог говорил Аврааму и Давиду, и это не было чем-то ужасным. Дело было в том, что потомки Ноя со времён заключения завета с Богом, ассоциировали небеса с Его присутствием. Желая же построить башню до небес, не сказав ни слова о Боге, никак не соразмерив свои намерения с Его волей, они всем своим поведением показывали, что строительство башни — это вызов. Вызов Богу. Мы не слышим, чтобы это было сформулировано прямо, но ведь и сами мы далеко не всегда формулируем истинные причины своих поступков. И не только для других, публично, но даже для себя.

Однако желание людей построить башню до небес не скрылось от Бога, который не оставлял людей Своей заботой, и Он спускается для того, чтобы смешать их язык и остановить строительство. При этом слово «спускается» не должно смутить, потому что смысл его не в том, чтобы указать на ограниченность Бога конкретным местом. Слово «спустимся» в данном случае подчёркивает совершенную несопоставимость Творца с людьми и незначительность их попыток физически забраться на небо. Бог останавливает их труд не потому, что боится реализации их плана, но потому что печётся об их духовном состоянии.

Иногда люди, переживая о том, что их планы не совпадают с замыслом Божиим, говорят: «Почему Он так суров к нашим планам? Ну что Ему, жалко, что ли, если мы поступим по-своему?» Библейский ответ прост: "Да, Ему действительно жалко, но не Себя и Свои планы, а нас, когда мы тщеславно строим планы и сворачиваем с праведного пути. Понимая это, нам, как людям верующим, важно не только тщательно продумывать свою жизнь, но и заботиться о том, чтобы она соответствовала замыслу Творца.

В более ранних главах книги Бытия мы уже встречали упоминания о строительстве городов. И, как это следует из текста, Бог вовсе не считал само желание людей жить в большей безопасности за городскими стенами чем-то греховным. В чем же отличие сегодняшней истории?

Исследователи библейской археологии считают, что начало строительства городов было положено в Южной Месапотамии в первые века 3-го тысячелетия до Р.Х. шумерами. Как правило, город не был предназначен для проживания там людей: в нём располагались культовые здания и хранилища, огороженные стенами. Люди же размещались у стен города, и при опасности могли быстро укрыться в нём. Ядром древних городов Южной Месапотамии был храмовый комплекс — обычно это собственно храм и зиккурат, высокая ступенчатая башня, на вершине которой располагалась специальная комната. И эта комната была единственным помещением зиккурата: сюда священники регулярно приносили еду в качестве жертвы. Как верили древние люди, духовные силы нисходят и восходят по ступеням зиккурата, и на вершине могут отдохнуть и подкрепиться. Естественно, зиккурат никоим образом не был предназначен для какой бы то ни было деятельности со стороны людей: это было священное, заповедное пространство, куда непосвящённый не мог приближаться.

В этом контексте совершенно новое звучание приобретают слова создателей города и башни: они решают строить их «для себя» — а не для богов — с целью «сделать себе имя», прославиться. То есть здания, которые традиционно не были предназначены для людей, но имели исключительно религиозный смысл и были «заклятыми» — то есть запрещёнными для несвященного использования — «профанируются», переводятся в статус обычных, бытовых явлений. История нашей страны очень хорошо знает подобные трансформации сакрального в профанное: едва ли не большинство уцелевших в годы атеистической идеологии храмов подвергались подобной «переориентации» и становились заводами, складами, тюрьмами и много чем другим.

Итак, жители строят город и башню «для себя» — используя новейшие технологии, позволяющие существенно увеличить размеры построек — но при этом, естественно, в той же привычной архитектуре — только более грандиозных масштабов. И дальше — очень интересно следить за мыслью автора книги! Люди-то строят для себя — но Бог видит строящийся зиккурат и — буквально «спускается посмотреть», что же там происходит! И тут выясняется, что... как бы так помягче сказать, Он здесь — незваный гость, Его теперь тут никто не ждёт и вообще, всё построенное не для Него. Вот так поворот сюжета! Люди посылают Богу недвусмысленное сообщение: мы и без Тебя прекрасно справляемся, и незачем ресурсы разбазаривать на какие-то непонятные цели!

А дальше — вполне закономерный итог. Слова «сафа эхат» — можно перевести и как «один язык», и как «полное согласие». Пока люди не противопоставляли себя Богу — они могли понимать друг друга, как говорится, «с полуслова». Но как только на место Творца они вскарабкались сами — всё поползло по швам, никакого понимания, никакого согласия.

Есть только одно «универсальное связующее» этого мира — любовь, когда её источник — Бог. Любые попытки создать какую-то альтернативу обречены на провал — что и показывает наглядно история строительства вавилонской башни.

Периодически мы слышим о том, как в той или иной стране начинается очередная «стройка века». Люди вновь бросают вызов законам физики и архитектуры и стремятся построить очередное самое высокое здание на земле. Сегодня таковым считается небоскреб Бурдж-Халифа в Дубае. Высота его составляет 828 метра. Впрочем, желание воздвигнуть здание, которое бы было символом человеческого могущества, присутствует у людей с самых древних времен. Первым подобным проектом была так называемая Вавилонская башня. История Вавилонской башни описывается в книге Бытия, первой книге Библии. В ней говорится, как все люди, населявшие землю, собрались вместе и решили построить самую высокую башню в мире. Для этого им понадобился, как сегодня мы бы выразились, инновационный материал. «И сказали (люди) друг другу: наделаем кирпичей и обожжем огнем. И стали у них кирпичи вместо камней». Обожженные огнем кирпичи в церковнославянской Библии именуются «плинфами». Плинфа — строительный материал, который использовался не только в Палестине, но и в Византии, и даже на Руси. Плинфа представляла собой тонкий обожжённый кирпич, часто квадратной формы. О размерах библейской плинфы нам ничего не известно. А вот в Византиии и на Руси для постройки зданий использовались плинфы размером 30 на 30 сантиметров. Толщина их составляла два сантиметра. Возможно, плинфы для Вавилонской башни были похожи на древнеримские, которые были большего размера и представляли собой куб. Но, повторюсь, это только гипотеза. Сегодняшнее библейское чтение призывает нас задуматься не столько об исторических деталях строительства Вавилонской башни, сколько о цели этого мероприятия. Существует мнение, что сооружение «высотой до небес» должно было вознестись ввысь не столько в физическом смысле, сколько в мистическом. Вавилонская башня представляла собой нечто наподобие зиккурата — портала-колодца в мир духовный. Постройка такого объекта свидетельствовала о начавшемся очередном этапе деградации человечества. Люди стали привносить в духовную жизнь технологии. Прежнее понимание того, что с Богом может разговаривать только чистый сердцем, отошло на второй, если не третий план. Люди посчитали, что могут создать канал гарантированной связи с небом, говорить при помощи него с Творцом лицом к лицу. Вне зависимости, что собой лицо человека представляет. Господь долго терпит наше неразумие, но гордость обычно довольно быстро пресекает. Потому что именно гордость больше всего отравляет человеческие сердца. Потому Бог и прекратил довольно скоро самую древнюю стройку века. Господь отнял у людей возможность говорить на одном языке. Вместо единого наречия Творец дал нам множество языков. Строители перестали понимать друг друга, начали ссориться и, в итоге, бросили свой проект. Тем не менее, Библия вновь показывает нам, что Господь способен любое зло обернуть во благо. Сегодня мы оправданно восхищаемся многообразием человеческих культур. В каждой из них находятся новые грани осмысления окружающей нас реальности. Но при этом не будем забывать, где находятся корни этого многообразия. А еще будем помнить, что в лице Своего Сына, Иисуса Христа, Бог вернул людям возможность вернуть утраченное единство. Апостол Павел пишет, что в Господе Иисусе нет ни эллина, ни иудея, но есть новое творение. Благодатное воздействие любви Христовой преображает человека, побуждает его искать единения с братьями и сестрами по вере в Церкви, дает возможность напрямую общаться с Творцом. Общаться без помощи кирпичей и башен.

Быт. X, 32 - XI, 9. Кажется, любому более менее образованному человеку прекрасно известно, что все языки имеют общую основу. Процесс возникновения множества языков из одного источника называется моногенезом. А всё прочее, все отличия языков друг от друга, не более, чем отличия оболочек. Об этом несколько десятилетий назад писал академик Сергей Анатольевич Старостин: «Все, чем мы занимаемся в сравнительном языкознании, — это оболочка языка, собственно звуковая его сторона, то, как конкретные смыслы реализуются в разных языках. А оболочка очень эфемерна, она постоянно меняется: звуки переходят в другие или вовсе исчезают, происходят сложные фонетические изменения, слова теряются. Но если мы снимем эту оболочку и посмотрим, что там внутри, окажется, что мы в общем-то все говорим на одном языке». Теория моногенеза указывает на то, что «смешение» наречий в той или иной форме имело место. Как это соотносится с библейским рассказом о строительстве Вавилонской башни — другой вопрос, здесь могут быть самые разные точки зрения. Важно лишь помнить, что Моисей в своих книгах говорит о сути происходивших процессов, а не об их технической стороне. Его книги — это не учебники по тем или иным научным предметам, у них другая задача — показать историю души человека.

Поэтому любопытно в рассказе о строительстве Вавилонской башни и о дальнейших события вот что: до всего этого, до принятия решения о сооружении башни, люди прекрасно понимали друг друга. Они с легкостью могли договариваться и реализовывать масштабные проекты. После смешения люди перестали понимать друг друга. Не только в том смысле, что они начали говорить на разных языках, люди перестали понимать друг друга по сути. Вне зависимости от понимания языка друг друга, понимать суть стало очень сложно. Об этом говорит и сам текст книги Бытия, в русском литературном переводе мы читаем, что «на всей земле был один язык и одно наречие», а если взять подстрочник еврейского оригинала, то там будет написано «вся земля имела одни уста и одни слова». Схожее выражение используется и в других местах Ветхого Завета, там, где автор хочет показать единомыслие или единодушие. Например, в книге Исход, в том месте, которое в русском переводе звучит так: «И отвечал весь народ в один голос, и сказали: все, что сказал Господь, сделаем» (Исх. 24:3). Схожие места можно встретить и в других библейских книгах. Получается, что разделение единого человеческого языка это не только начало использования не одинаковой комбинации звуков для обозначения одних и тех же предметов и действий, это нечто значительно большее, а именно глубинное непонимание одним человеком другого. Это не только разделение различных языковых групп, но и разделение всех друг от друга. Мы не понимаем того, что нам говорят. Вернее, мы понимаем так, как нам хочется понять. Мы не способны договориться о терминах даже внутри собственной семьи. Конечно, мы стремимся к понимаю, но у нас не получается. Поэтому стоит обратить внимание на то, что послужило причиной общечеловеческого разделения: этой причиной было желание «сделать себе имя». То есть самая обычная человеческая гордыня. Люди пытались что-то доказать Богу. Пытались оставить после себя что-то такое, что будет невозможно уничтожить. Но в итоге пришли к глубинному непониманию друг друга и к разделению. Получается, что путь к понимаю лежит через устранение гордыни, через то, чтобы оставить попытки «делать себе имя». На практике так и получается: те из нас, кто умеет не думать о самом себе, прекрасно умеют понимать других вне зависимости от знания языков и от чего бы то ни было еще.

Один из стихов сегодняшнего чтения может вызвать оторопь: «Кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына; а кто любит, тот с детства наказывает его». Смотрим церковнославянский текст: «Иже щадит жезл (свой), ненавидит сына своего: любяй же наказует прилежно». Ничего себе! В русском-то хоть «розги», а тут — вообще — жезл! Это же целая дубинка! Какая немыслимая жестокость по отношению к детям, не было на них ювенальной юстиции!..

Однако — не будем торопиться с выводами. Уже из сравнения переводов ясно, что «розги» или «жезл» — а точнее, исходное еврейское «шевет» — всё это —символ власти. Но есть ещё одна деталь: буквально «шевет» — это ветка, и в прямом, и в переносном смысле. Но — внимание! — для обозначения усохшей ветки, обращённой вниз, в еврейском языке используется другое слово — «матэ». А «шевет» — это именно живая ветвь, которая растёт и тянется к свету!

Смотрите, насколько иначе прозвучит этот же стих в ещё одном варианте перевода: «Кто жалеет свой посох, тот ненавидит своего сына, а любящий заботливо наставляет». Но что же тогда означает фраза «жалеть свой посох»? Явно, здесь речь идёт вовсе не о физических наказаниях!

Одной из опасных ловушек для родителей является умаление родительского духовного авторитета из чувства вины перед ребёнком. Эдакое «снисхождение» к немощи ещё не взрослого человечка. Имея перед собой существо, как нам кажется, тонкое, уязвимое, неустойчивое и ранимое, мы остерегаемся причинить ему не то, что боль, даже минимальный дискомфорт. Это и есть то самое «жаление жезла», о котором говорит Соломон как о нелюбви. Отец «самоупразднился» от решения больного вопроса — и предпочёл пустить всё на самотёк — это и будет практическим отказом от использования родительского авторитета.

Но стоит вдуматься ещё глубже: никакая ветвь сама по себе расти не может — она всегда связана со стволом дерева! Другими словами, никакой родительский авторитет не будет «работающим», если за ним не будет Божественной правды и укоренённости в самом главном стволе и источники всякой истины — Боге! Только реальная, действительная связь с Отцом Небесным даёт нам, отцам и матерям, право что бы то ни было утверждать и требовать от наших детей!

Смотрите, как замечательно блаженный Августин подводит итог размышлениям над этим стихом: «Дайте же мне того, кто с твёрдой верой, чистым умом скажет, со всеми силами своей души: Жаждет душа моя к Богу крепкому, живому: когда приду и явлюсь пред лице Божье! (Пс. 41:3). Такой человек не нуждается ни в земных наказаниях, ни в государственных законах; его не страшит преисподняя, поскольку благо, коего он желает более всего, — это быть в единстве с Богом, а лишение этого высшего счастья и промедление наслаждения им — самые большие муки, которых он боится».

Вот что означает казавшаяся совершенно некорректной фраза о «жалении розг» для ребёнка — не ремень надо лихорадочно искать, а серьёзно задуматься — где мы сами оказались неспособны донести до сердца ребёнка, коль сладка и желанна для нас самих Высшая Правда Божия!..

Мудрость, изложению которой посвящена книга Притчей, касается не только вопросов нравственности и взаимоотношений человека с Богом, она простирается и на житейскую сферу. В этом отрывке мы видим набор не связанных одной общей мыслью довольно очевидных афоризмов, которые посвящены житейским вопросам, исключение из этого ряда представляет собой лишь одна сентенция: «Идущий прямым путём боится Господа; но чьи пути кривы, тот небрежёт о Нём». Конечно, не стоит понимать эту мысль книги Притчей буквально, здесь не идёт речь о хождении исключительно по прямой, эта библейская фраза, по мнению толкователей, предостерегает против угождения людям в ущерб правде Божией.

Священное Писание выразило волю Божию достаточно внятно, если мы обратим внимание на заповеди Моисея, то со всей очевидностью заметим их ясный директивный характер. Для примера можно взять заповедь номер восемь, в русском переводе она состоит всего лишь из двух слов: «Не кради». Ни в том месте Библии, где содержится эта заповедь, и ни в каких иных местах нет сносок, которые бы описывали возможные исключения из этой заповеди. Нигде, к примеру, не сказано, что если, предположим, кто-то обокрал тебя, то теперь ты имеешь полное моральное право обокрасть кого-то ещё. Нет также сноски, которая позволяла бы красть при наступлении тотального голода, тогда, когда сворованная пища — это единственный шанс выжить. Никаких других оговорок к этой заповеди тоже нет. Вообще никаких. О том, что если воровство стало нормой в том обществе, в котором живёт человек, то заповедь отменяется, тоже не сказано. Всё очень просто: «Не кради». Тот, кто исполняет эту заповедь так, как она звучит, тот и есть «идущий прямым путём», в противном случае человек превращается в идущего кривым путём и небрегущего о Господе.

Но дело, как мы понимаем, может существенно осложнится тогда, когда воровство в том или ином виде становится общественной нормой. Ведь если кто-то откажется ей следовать, то он подвергнется осуждению, он окажется вне привычного общества, а это, как минимум, неприятно. Здесь, как и в отношении любой другой заповеди стоит помнить, что времена меняются, на смену одним нормам приходят другие, иногда не менее странные, можно всю жизнь потратить на то, чтобы следовать общественной морали, но ещё никого и никогда этот путь не сделал уважаемым человеком, никого он не сделал и праведником, достигшим Христова Царства.

Помню несколько лет назад мне встретился спор о глупости. Является ли она выбором самого человека или данностью, с которой ему приходится жить? С одной стороны, очевидно, что люди обладают разными интеллектуальными способностями, получают далеко не одинаковое образование... Но далеко не все согласятся, что быть глупым и не иметь образования — это не одно и тоже. Но, может быть, глупость соотносится со смекалкой, сообразительностью или отсутствием таковых? В первом случае человек может не любить учебу, быть внутренне ленивым и в итоге не получить необходимых знаний. Во втором, скорее речь идет о складе и темпераменте, который меньше зависит от человека. Но вот среди всех этих рассуждений, вспоминается мне один диалог в храме, в ходе которого священник сказал, что глупость — это не грех и услышал в ответ: «Нет, батюшка, в этом случае я чувствую, что глупость — это именно грех». И было в этом ответе что-то глубокое и правдивое. Глупость можно понимать по-разному, и тогда она в разной степени будет зависеть от выбора самого человека. Однако в книге Притчей мы очень часто сталкиваемся с таким представлением о глупости, которое явно подчеркивает ответственность самого человека.

В чем же суть той глупости, за которую человек может быть ответственен? Очень просто. В отказе от глубины, от духовного труда, от осмысления жизни, от того, чтобы вникать в нравственную проблематику событий, принимать трудные, но правильные и ответственные решения. Иными словами, глупостью Соломон называет то, что сегодня мы назвали бы легкомысленностью. И если под таким углом зрения посмотреть на сегодняшнее чтение, станут понятны неутешительные мысли автора, который говорит, что глупые не хотят уклоняться от пути зла и те, кто водят с ними дружбу — развратятся.

Может показаться, что мера ответственности человека преувеличена. И все же, очевидно, что нравственный и духовный труд предполагает серьезные усилия... Но для чего же их предпринимать, если можно этого не делать. Если можно переложить ответственность на других и просто принимать чужой выбор как норму жизни? Кто-то решил, что жизнь человека начинается с первого вздоха — значит так и есть... Ничего, что он может улыбаться и зевать еще в утробе, ничего, что тысячи лет в разных культурах и на разных континентах это считалось убийством... Раз сегодня такая норма, человек принимает ее как данность... И так со всем, со взятками, которые хотя и считаются преступлением, приняты как нечто обыденное, с разводами, изменами, брошенными детьми... Но отказавшись от жизни по совести и не желая отвращаться зла в собственной жизни, бессмысленно ждать перемен к лучшему, потому что «грешников преследует зло» в то время как праведникам воздается добром. Это не значит, что в жизни земной все решается так линейно, но на ней все не заканчивается. Тот, кто пускает зло в собственную душу, пускает его в свою жизнь навсегда, тот же, кто живет праведно, может претерпевать зло, которое случается с ним, но добро наполняет его душу.

Притч. XIII, 20 - XIV, 6. В том отрывке, который мы только что услышали, премудрый Соломон обращается важной на все времена теме — теме воспитания ребенка. Сразу следует сказать, что его педагогические представления несовместимы с идеей так называемого свободного воспитания. Согласно этой идее, родители не ограничивают своих отпрысков в их поведении и поощряют любое проявление их буйной природы. Именно так, по их мнению, можно раскрыть потенциал ребенка и воспитать свободную, разносторонне развитую личность. Например, четырехлетний Вовочка в гостях лупит по клавишам хозяйского пианино молотком, а родители вместо того, чтобы остановить его, стоят и умиляются, дескать смотрите, разве не удивительно то, как Вовочка раскрывает себя!

Что говорить, очевидно, что во всех этих менее и более вопиющих случаях мы имеем дело не со свободой, а с банальной вседозволенностью ребенка и глупостью родителей. Ведь такая распущенность их детища обернется в будущем трагедией как для окружающих, так и для него самого. Замечательно об этом писал известный французский просветитель Жан Жак Руссо. Человек, который всю жизнь отстаивал идеалы свободы и равенства, предостерегает от их неразумного применения к воспитанию детей. «Знаете ли, какой самый верный способ сделать вашего ребенка несчастным? Это — приучить его не встречать ни в чем отказа… Сначала он захочет получить палку, которую вы держите, скоро он запросит ваши часы, затем запросит птицу, которая летит перед ним, запросит звезду, которую видит на небе, запросит все, что только увидит; если вы не Бог, как вы его удовлетворите? Как представить, чтобы ребенок, обуреваемый таким образом гневом и пожираемый самыми раздражающими страстями, мог быть когда-нибудь счастлив? Какое уж тут счастье! Он одновременно и деспот, и в то же время самый низкий из рабов, самая жалкая из тварей».

Вот и для Соломона воспитание должно быть направленным процессом, иметь жесткий вектор. Не случайно он говорит: «Кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына; а кто любит, тот с детства наказывает его». Речь не идет о том, что к ребенку необходимо во что бы то ни стало применять насилие. Еврейское слово, которое перевели на русский как «розги» можно перевести как «жезл». Жезл — символ власти, которой обладает родитель и которую он обязан применять в отношении своего чада, чтобы тот не распустился. Умело направлять его неокрепшую волю в нужное русло. Целью этого процесса является передача ребенку опыта Божественной мудрости, которой должен обладать, по мысли Соломона, и сам родитель.

Лишь воспитание, которое ограничивает детскую вседозволенность, имеет своим фундаментом родительскую любовь и Божественную мудрость, способно полноценно раскрыть личностный потенциал и привести ребенка к подлинной свободе.