Поделиться
Мы привыкли говорить о первом дне июня как о "Дне защиты детей". В этот день принято носить подарки в детские дома, водить детсадовские группы на торжественные линейки – всячески проявлять свою взрослую «способность к защите». Но вот, в 2012 году, на 66-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН, принимается решение сделать первое июня ещё и «Днём родителей». Логично, конечно. Куда одним без других? Да никуда. Но вот о чём мне интуитивно подумалось: «Почему бы не назвать первое июня Днём защиты детей и родителей»? Конечно, находясь рядом с детьми, мы, взрослые, чувствуем себя мудрее и опытнее. Но, вспомните, что происходит с нами тогда, когда мы остаёмся один на один с серьёзным выбором, с проблемой? Когда нужно принять взрослое решение: в какую школу отдать ребёнка, какому центру доверить его прививочную карту, стоит ли оперировать грыжу или ещё подождать? И много-много подобных вопросов всплывают перед нами на протяжении жизни и требуют ответов, которые дать можем только мы. А бывает, что жизнь задаёт очень страшные вопросы. И тогда хочется крикнуть: «Да не знаю я, что делать!». И в порыве внезапно нахлынувших эмоций, от чувства беспомощности, взрослый человек, с багажом знаний и опыта, просит: «Господи, помоги!». Он просит защиты. У Бога. Потому что земное детство кончилось, и прийти на помощь может только Небесный Отец.
Я иногда люблю посмотреть на своих детей со стороны. Не участвуя в их забавах, не журя за шалости. Я люблю посмотреть на них и подумать. О своём детстве, о Боге, о времени. Иногда это немое наблюдение вызывает во мне водоворот ощущений: из восторга, любви и… страха. Я вспоминаю Сэлинджера «Над пропастью во ржи». И, верите? У меня руки потеют от волшебства его картинки: с чёткой проекцией границы между детством и мной.
Я представляю себе: вот эти двое. Играют, бегают по комнате или во дворе. А рядом – обрыв. Но они даже не замечают его. Мама-то здесь. Она – гарант всего. Напомнит про ужин, сон, пилюли от кашля. И, если вдруг, внезапно, в забвении игровой атаки, кто-то из них не удержится на краю пропасти и сорвётся, они убеждены – я поймаю. Им кажется, я знаю, когда нужно рвануть на крутой склон и в какую секунду затормозить, чтобы не рухнуть с него вместе с ними. Дети верят мне. А я боюсь.
Мне страшно: а что если вдруг настанет момент, когда пропасть сама к ним поползёт? Медленно. Песчинка за песчинкой обваливаясь, засасывая в себя молодую траву и цветы. Тихо подкрадываясь к моим детям, чтобы не оставить мне даже шанса выхватить их из её пасти? От этих мыслей мне хочется сорваться со своего пункта наблюдения и – прижать их обоих к себе. Зацеловать, не отпускать!
И вот на этом пике страха, на ощущение ужаса даже от мысли, что такая пропасть возможна, ко мне на помощь приходит Господь. Который всю мою жизнь наблюдает за мной, как за неразумным младенцем, и совершенно точно знает, когда я нуждаюсь в Его Отеческой руке.
Осязание Божьей заботы заставляет меня вновь вернуться в состояние наблюдения и принять в душу абсолютную уверенность, что со мной рядом – Отец. И Он обязательно напомнит мне, когда позвать моих маленьких непосед обедать, принять микстуру от кашля, а когда – просто взять их за руки и увести подальше от края пропасти. Да так далеко, чтобы их не достиг даже грохот в 140 децибел от внезапно сошедшей лавины.
