«Святая блаженная Ксения Петербургская. Новомученики и исповедники Российские». Священник Кирилл Кобрин

Наш собеседник — настоятель Никольского храма в селе Сизьма Вологодской области священник Кирилл Кобрин.

Накануне дня памяти святой блаженной Ксении Петербургской мы говорили о жизни и подвиге юродства этой святой. Также разговор шел о подвиге новомучеников и исповедников Российских. Отец Кирилл объяснил, чем подвиг новомучеников отличается от подвига первых мучеников за Христа.

Ведущий: Алексей Пичугин

---

А. Пичугин

— Дорогие слушатели, здравствуйте. «Светлый вечер» на светлом радио. Меня зовут Алексей Пичугин. Рад вас приветствовать. С удовольствием представляю своего собеседника — сегодня вместе с нами и с вами ближайший час, эту часть «Светлого вечера», проведет настоятель храма Святителя Николая в селе Сизьма Вологодской области, священник Кирилл Кобрин. Добрый вечер.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Добрый вечер, Алексей. Добрый вечер, уважаемые радиослушатели.

А. Пичугин

— Мы удаленно — отец Кирилл в Сизьме, я в Москве, но тем не менее уже в который раз расстояния таким образом сокращаются. Сегодня у нас несколько тем, которые хотелось бы затронуть в нашей беседе. Я честно признаюсь, что никогда, несмотря на несколько лет работы на радио «Вера», мне не попадало вести программу на день памяти Ксении Петербургской. И практически никогда о ней я в эфире радио «Вера» не говорил. А завтра день ее памяти, а послезавтра у нас очередная дата церковная, связанная с памятью новомучеников. Не будем объединять эти темы, поскольку они абсолютно разные — это разные святые разного времени, они по-разному, наверное, смотрели на мир, каждый в силу своего времени, своей эпохи, но тем не менее это святые Русской Церкви, такие вот безусловные святые. Ксения Петербургская — очень важная святая, казалось бы, для Петербурга. Например, как Матрона Московская для Москвы. Но мы с отцом Кириллом давно знакомы, но совсем недавно я с удивлением узнал, что помимо храма в Сизьме, где я бывал, есть еще и часовенка немалая, которая освящена в память Ксении Петербургской и которую тоже окормляет отец Кирилл.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да, она приписана к нашему храму. Завтра после совершения Божественной литургии в нашем храме, скорее всего, я поеду туда служить там молебен. Очень почитаемая святая, как это ни удивительно, в наших краях.

А. Пичугин

— А почему? Я знаю много православных людей, которые приезжают в Петербург и идут к ней на могилу. Даже целая церемония есть, как люди туда идут. Но для Вологды, — Вологда это север, Петербург тоже относительный север, но все-таки между Петербургом и Сизьмой 500 километров, это между Москвой и Питером северным путем.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Так получилось исторически, когда храм в Сизьме восстанавливался, а потом благотворители так пожелали, и срубили часовню — там рубленая такая маленькая часовенка рядом с разрушенным храмом, по-моему, Рождества то ли Богородицы, то ли Рождества Христова. Храмом это, к сожалению, уже назвать сложно, там три стены стоит. И чуть-чуть дальше находится святой источник. Поставили эту часовню, и люди приезжали молиться, и получали просимое. Потому что, судя по тому, сколько потом было пожертвовано крестиков, сколько было пожертвовано каких-то драгоценностей, чтобы украсить этот образ потом, со временем, когда наберется, золотым либо серебряным окладом. То есть очень-очень много вологжан ехали специально за помощью о семейных каких-то бытовых вопросах. Чаще всего едут с просьбой о рождении детей. И очень многие приезжали том числе из Петербурга, это парадокс. И говорили: «Батюшка, мы два года назад у вас в Сизьме были, молились, получили просимое. И вот приехали покрестить ребеночка».

А. Пичугин

— А сколько от Сизьмы?

Свящ. Кирилл Кобрин

— Там буквально километров 15, наверное, в глубь.

А. Пичугин

— Недалеко. Мы как-то с отцом Кириллом общались, можно найти в архивах нашей радиостанции эту программу, относительно недавно это было, несколько недель назад. Обсуждали и Сизьму, и где она находится. Желающие могут найти эту программу, послушать нашу передачу. А для тех, кто нас слушает впервые, можно быстро объяснить, что есть Вологда (я думаю, представляете, где на карте России находится Вологда), есть Череповец — между ними есть поселок городского типа Шексна, достаточно большой, многие такого размера городами называются. И вот от Шексны в глубь на север еще километров 30, и будет Сизьма.

Свящ. Кирилл Кобрин

— А от Сизьмы в глубь еще 15 километров, и там уже нет дальше ничего жилого, там дальше начинаются леса.

А. Пичугин

— Тайга.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Ну, тайгой назвать сложно, но леса начинаются.

А. Пичугин

— Это начало северной таежной зоны, нас бы сейчас поправили специалисты. Жизнь Ксении Петербургской, житие Ксении Петербургской я не очень хорошо знаю, сразу скажу. Но я всегда, с момента своего воцерковления знал, что есть такая святая и знал, что после смерти... Наверное, это то, что и для части наших слушателей известно, это общеизвестные сведения о ее жизни — после смерти мужа она добровольно приняла такой вот подвиг юродства и много-много лет провела неподалеку от могилы мужа.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Смотрите, там какое дело. Достоверно о жизни до замужества вообще ничего неизвестно, включая фамилию. Единственное, поскольку всех называли по имени и отчеству в Санкт-Петербурге...

А. Пичугин

— В определенных кругах. А она была из определенных кругов.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да, она была из определенных кругов. Ее звали Ксения Григорьевна, то есть достоверно известно, что отца звали Григорием. Она вышла замуж, как в то время, достаточно рано, за Андрея Федоровича Петрова. Это был придворный певчий, он имел звание полковника. И жила с ним в Санкт-Петербурге. Всё было бы хорошо — молодая семья, молодая чета, все как бы прекрасно. Но внезапно скончался ее супруг Андрей. Почему это произошло, история тоже умалчивает, но внезапная смерть 26-летнюю Ксению достаточно сильно потрясла и, учитывая нравы того времени и вообще традиции христианства о том, что внезапная смерть, как «избави, нас, Господи, от наглой внезапной смерти». То есть человек не подготовился к смерти, без должного покаяния, без причастия Святых Христовых Таин. И это ее потрясло настолько, что она взяла на себя подвиг прежде всего о том, чтобы вымолить своего мужа. И потом так и сказала, что «это я умерла». Как бы Ксения умерла, а «Андрей живой, Андрей теперь я». И она себя называла Андреем.

А. Пичугин

— В его одежде ходила.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да, в его одежде ходила. Причем самое интересное, что всё наследство она постепенно раздавала, включая дом. По-моему, дом у нее оставался. Дом она подарила кому-то из своих ближайших родственников, родственнице Андрея, я сейчас не упомню так дословно. Причем этой родственнице, по-моему, Параскева ее звали, начали предъявлять претензии по поводу того, что она умалишенная. Привели врачей, по-нашему, может быть, экспертизу, не такую глубинную судебную, — но она оказалась в твердом уме, в трезвой памяти. И совершенно спокойно говорит: «Да, это моя родственница. Я отдаю ей дом, я отдаю всё свое наследство, всё состояние. И ухожу. Я же имею же на это право? Да, имею. Я хочу так жить».

А. Пичугин

— Детей у них не было.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да, детей у них не было, она была молодая. Во-первых, они недолго прожили, а во-вторых, в 26 лет ее супруг Андрей уже умер. То есть на тот момент — когда ей было 26? Может быть, он чуть старше был. Ей было 26 лет, не было ни детей, никого. И она обитала при этой церкви, тихо по ночам... по-моему, Смоленская церковь стоит на этом кладбище — Смоленской иконы Божьей Матери. Когда эта церковь...

А. Пичугин

— Там храм строился, она еще кирпичи носила для строящегося храма.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да. Вот такой тайный подвиг — по ночам, чтобы никто не видел, она приносила кирпичи. Утром приходили, а кучи кирпичей были натасканы.

А. Пичугин

— Мы с вами прошлый раз говорили про Серафима Саровского. Я помню, что тогда я размышлял, что, дескать, времена с точки зрения отношений Церкви и государства, отношений подданных людей, проживавших в России того времени, к Церкви были достаточно неоднозначные, кто бы сейчас что ни говорил. И XIX век, Ксения Петербургская фактически современница Пушкина, единственное, что, конечно же, она старшая современница, — Пушкин был маленький, когда Ксения Петербургская умерла как раз. Она родилась в первой половине XVIII века, дожила до начала XIX века, по нашим меркам, в общем-то, достаточно длинную жизнь прожила. Но это было такое время, которое принесло нам не так много святых. Причем мы можем говорить о святых монахах, подвижниках. Вот Серафим Саровский он тоже современник Ксении Петербургской.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да. Старший современник, так скажем.

А. Пичугин

— Монах, священник. Еще мы можем вспомнить, назвать какое-то количество людей, прославленных из того времени, и каждый из них, если это не полководцы, то это будут люди Церкви. Вот здесь мы видим совершенно другую историю — женщина высокого света. А к тому времени женщины уже активно в него выходили, женщины начали выходить в свет в конце XVII века. Это произошло, в Москве, в Лефортово, в первом дворце, который был построен Петром I для своего сподвижника Лефорта. Вот именно там когда-то впервые в истории будущей Российской империи, в истории тогда зарождающейся Российской империи, в свет вышла женщина. Вот проходит чуть меньше века и — женщина, Петербург, достаточно высокое общество. И Ксения Петербургская, будущая Ксения Петербургская, которая, наверное, по всем признакам того времени сословного общества не могла оказаться при церкви и не могла жить той жизнью, которой жила Ксения Петербургская. В этом, наверное, уникальность этой святой. Нет?

Свящ. Кирилл Кобрин

— Естественно. Но тут, как вы говорите, можно говорить об уникальности с точки зрения истории — истории Церкви, истории России. А если говорить с точки зрения чего-то сакрального, чего-то духовного, то тут можно сказать «дивен Бог во святых своих». Вот, где не ожидали, там и пришло. Например, один из удивительнейших людей того времени — Силуан Афонский. Если бы не нашли его дневник, не было бы и этого святого. Молчаливый монах, просто таскал мешки...

А. Пичугин

— Но он все-таки на 100 лет младше Ксении Петербургской. Но все равно время примерно... Это же у нас сейчас ХХ век так резко рванул вперед, а 1860-й и 1760-й — между ними гораздо меньше разницы.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Сам парадокс — то, что если не нашли бы эту тетрадку, — то и не знали бы такого святого. Молчаливый монах, русский мужик из Тулы. Всю жизнь таскал мешки, молча. Всем кланялся и всё, ни с кем не разговаривал. Но когда нашли его дневник, они, в хорошем смысле, ужаснулись, потому что — какая высота и какая любовь. И детские рассуждения о том, что, «Господи, помоги Андрею, там у них деток до сих пор нет. Помоги тому-то, у них на жизнь нечего. Если бы я, нищий монах, мог бы им что-то дать, я бы дал». Ужаснулись просто, не видели никогда такого. Ну, видели, но не в такой чистоте мысли — такое открытое сердце, такое сопереживание, такая соболезненность, в такой любви. А не было бы этой книжки, ничего бы не было. Так же и, может быть, и Ксения Петербургская — молодая вдова, внезапная смерть. Cейчас это был повод для невроза, сейчас бы это был повод для обращения к множеству специалистов, да сейчас много чего было бы. А тогда — женщина обратилась так, и Господь по соработничеству, по синергии с человеком утешил его горе, мало того, что утешил, но еще и явил нам заступницу такую, по молитве которой Господь дарует великие Свои деяния. То есть детей дарует парам, которые не могут их завести, какие-то жизненные ситуации управляет. Ну, просто я свидетелем этого являюсь, я видел далеко не один десяток пар, которые вот всё, на грани развода, уже всё, финиш, с утра просыпайся и в ЗАГС иди. Нет, они приходят: «Батюшка, мы примирились. Поисповедуйте нас, пожалуйста». То есть они Ксении помолились и...

А. Пичугин

— Причем у нее самой детей не было.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Ну, вот так. «Дух дышит, где хочет».

А. Пичугин

— Что это за подвиг юродства? Я понимаю, что не могу у вас спросить, почему она избрала подвиг юродства, но она его избрала. И вот, что такое юродство? Мы говорим — блаженная, юродивая. Даже когда-то посвящали программы разнице между блаженными и юродивыми. Но в данном случае как раз она блаженная, она юродивая. Что это за подвиг такой? Как человек добровольно может на себя принять?..

Свящ. Кирилл Кобрин

— Если с внешней точки зрения... Опять же сам юродивым не был, по крайней мере, я так думаю. Другие, может быть, думают обратное. Все считают, что подвиг юродства выше подвига «умного делания». Опять же это написано в аскетической литературе. Человек берет на себя этот подвиг, опять же, может быть, кем-то благословленный, кем-то подготовленный. Опять же мы не знаем досконально историю Ксении Петербургской. Может быть, у нее был духовник? Может быть, он ее на это благословил. Какие-то, может быть, потаенные... Может быть, Господь Бог лично Свою волю открыл... Я искренне убежден, что без воли Божьей такое сделать и такое донести до конца невозможно.

А. Пичугин

— Я напомню, что сегодня мы беседуем со священником Кириллом Кобриным, настоятелем Никольского храма в селе Сизьма Вологодской области, говорим о блаженной Ксении Петербургской. Я уже говорил, что совершенно бессмысленно мне вас спрашивать о том, почему Ксения так поступила, об этом может рассказать только она сама. Тут, скорее, вопрос был о том, как вы думаете, что движет людьми? Не конкретно Ксенией, а что движет людьми, когда они могут на себя принять такое? Почему я спрашиваю вас? Потому что вы — священник с достаточно многолетним опытом служения, и вы видели совершенно разные случаи людей, которые к вам приходят, обращаясь с чем-то, и разные примеры людей, которые по-своему хотят послужить Богу. И, возможно, вы можете как-то это отрефлексировать.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Тут я могу что сказать. Юродивый похож на человека, который в игривой форме говорит правду — правду Божью. Это вдвойне сложнее. Обличить в человеке грех, но как-то так это донести, чтобы не обозвать человека грешником, то есть в форме обличения разорвать деяния человека и самого человека. Во-первых, это действительно невозможно сделать без помощи Божьей, причем вот так, ровно при первой встрече. До этого и современная психология еще не совсем дозрела.

А. Пичугин

— Я думаю, что это совершенно разные каналы.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Возможно, вы правы. Намного глубже и намного интереснее это всё обстоит. И как-то разделить, как Господь нас учит. В нравственном богословии, в пастырском богословии — четко разделяйте грех и грешника: грех есть, грешник — он болен, то есть это болезнь.

А. Пичугин

— Да, безусловно, потому что сложно представить врача, который будет ненавидеть, не любить, презирать человека, у которого сломана рука, который поскользнулся и сломал, выходя из подъезда. Он должен лечить эту руку...

Свящ. Кирилл Кобрин

— Конечно. Но одно дело это физические увечья — вот они, на поверхности, ты сдал анализы и видишь. А иногда человек творит зло, даже не подозревая о том, что он творит зло. А вот юродивый — это тот человек, который говорит: слушай, ты, конечно, добрый, но не совсем. Или совсем недобрый. И как-то это всё в шутку. И самое главное, что до этого человека доходит, что он что-то сделал не так, что и проблема именно в нем. Потому что, почему чаще всего пишут святые отцы о том, что самооправдание — сатанинское дело? Мы можем найти тысячу и одну причину плохому поступку, но при этом не увидеть причину основную. Друг, почему ты это сделал? Потому что очень часто люди приходят, говорят: «Мой муж пьет». «Простите, — я говорю, — я понимаю, что это беда. Но ему надо идти лечиться, это в плоскости прежде всего медицины». Заболевание алкоголизмом — это заболевание, помимо того, что это страсть. Я говорю: «Почему вы пришли, а не он? Это же его проблема». — «Он не видит в этом проблему». Я говорю: «Ну, значит, ему Бог не может помочь». — «Почему?» — «Потому что Бог бы рад ему помочь, но человек сам не хочет. А Бог не вторгается в пространство человека». А блаженный — это такой человек, который может обличить его, и дойдет, что болезнь-то во мне — я болен. В шутливой форме, в игривой форме, в какой-то, может быть, дурашливой форме. На то он и блаженный — ходит какой-то умалишенный, какие-то пророчества... Тем более, что у нас на Руси любили, и придворных шутов любили. А это были мудрейшие люди, я хочу сказать. Одно дело, когда человек шутит в рамках сатиры, а другое дело, когда человек шутит в рамках нравственности. То есть он несет нравственный плод, а не развлекательный.

А. Пичугин

— Интересное замечание. Никогда не задумывался на эту тему, что сатира может абсолютно разная, в том числе и в духовном измерении.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Конечно. Опять же, самоирония, сатира — это разные вещи.

А. Пичугин

— Я думаю, что люди юродивые проявляют, — наверное, плохо говорить, что больше любви, — они ее проявляют гораздо резче и гораздо больше.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Глубже.

А. Пичугин

— Глубже. Потому что когда человек служит, проповедует, говорит напрямую, это бывает подчас тяжело, подчас, я думаю, это невыносимо слушать тем, к кому это обращено. Но когда это вот в такой ироничной форме проявляется, то здесь, возможно, проявляется больше любви, потому что между тем, к кому направлена эта ирония и тем, кто ее направляет, нету, наверное, почти нету недоброго отношения друг к другу.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Это просто разные плоскости. Юродивого невозможно задеть, его невозможно обидеть. Священник облечен властью вязать и решать. Священник облечен образованием, где появляется куча плюсов — профессиональная подготовка... Даже давайте так, профессиональная подготовка — это очень большой плюс, это всё важно и нужно, достодолжно, обязано быть. Но в то же самое время это и большой минус. Человек с большим багажом, как сказать, он не сильно подвижен. А с юродивого чего взять? Он сказал и пошел. Ему в ответ плюнули, но тот в ответ заулыбался. И всё. К слову о Ксении Блаженной — там же мальчишки бегали, хулиганы камнями побивали, кидали в нее камни, плевали, она с всетерпением, со смирением и с улыбкой достойно переносила.

А. Пичугин

— А в Москве был Василий Блаженный, задолго до Ксении Петербургской, но это человек, которого знают все во всем мире. Спроси где-нибудь в Соединенных Штатах, кто он такой, не скажут, а храм Василия Блаженного вспомнят, как символ России, наверное, главный и самый известный. Он вот разбил один раз чудотворный образ, святой, в Москве. Москва-то маленькая была, все его знали, все понимали, что он не простой человек. Но когда он разбил образ, считавшийся чудотворным, висевший в городе, все на него набросились с камнями. А выяснилось, что под этим находится адописная икона. Что такое адописная икона? Кстати, это очень интересная тема для отдельного разговора. Когда икону с образом святого писали на доске, на которой до этого был нарисован чертик или кто-то такой из низших сил, и потом записывали это образом святого. Казалось бы, человек поклоняется святому, но теми, кто это делает, считалось, что он поклоняется еще и другим силам. А это проявление черной магии. Кто только этим ни занимался в то время на Руси. Но вот как-то Василию Блаженному это было открыто. Давайте вернемся к нашему разговору через минуту. Я напомню, что сегодня мы беседуем со священником Кириллом Кобриным, настоятелем Никольского храма в селе Сизьма Вологодской области. Говорили о блаженной Ксении Петербургской, чью память Церковь отмечает завтра. Я — Алексей Пичугин. Через минуту вернемся.

А. Пичугин

— Возвращаемся к нашей беседе. Напомню, что сегодня мы говорим со священником Кириллом Кобриным, настоятелем храма Святителя Николая в селе Сизьма Вологодской области. Завтра Церковь вспоминает блаженную Ксению Петербургскую. У отца Кирилла есть приписная часовня во имя Ксении Петербургской. И вдруг я с удивлением, да и вы тоже, наверное, — для меня Ксения Петербургская очень петербургская святая, и обычно к ней всегда ехали в Петербург, — а тут я с удивлением узнаю, что ее очень почитали на Вологодчине. И как построили там часовню, отовсюду едут, даже из Петербурга едут.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да, совершенно верно. Из Петербурга, отовсюду, ото всех мест, из Москвы.

А. Пичугин

— Надо сказать, что канонизация Ксении Петербургской совершилась поздно, всего лишь в конце 80-х годов прошлого столетия, то есть к 1000-летию Крещения Руси. Чуть ранее, 10 годами ранее, Русская Зарубежная Церковь прославила Ксению Петербургскую. А всего лишь 33 года назад это произошло в Церкви Русской.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Про канонизацию — это же достаточно сложная процедура. И говорить о том, что когда... Опять же, если государь император... Ну, в прошлый раз мы с вами разговаривали о Серафиме Саровском — если бы на его канонизация не настоял бы государь-император...

А. Пичугин

— Благодаря стараниям Серафима (Чичагова).

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да. Ничего бы не было бы. А если бы и было, то совершенно попозже. А может быть, и в наше время.

А. Пичугин

— И вот мы так незаметно переходим, очень удобный мостик вы перекинули к еще одному важному событию — уже послезавтра мы будем вспоминать новомучеников и исповедников Русской Церкви. Я очень люблю говорить на эту тему, поскольку это совсем недавно. У меня даже есть заготовленная речь, которую я где-то произношу порой, касаемо новомучеников. Меня иногда смущает, что мы, приходя в храм в этот день или в какой-то другой день, когда празднуется память новомучеников, можем услышать только про то, что, «ну вот, дорогие, сегодня вспоминаются новомученики и исповедники российские, их молитвами мы спасаемся, с Богом». Я вот думаю иногда, что есть для нашего собственного осознания в том числе и себя самих, есть некоторая разница, когда мы говорим о мучениках первых веков христианства и когда мы говорим о мучениках нынешних. Потому что мученики первых веков христианства нам известны по житийной литературе. Мы не очень понимаем, кто были их родственники. Мы понимаем их мотивы — почему они пошли. Но только потому, что мы понимаем их христианство. А вот что подтолкнуло их стать христианами? Очень часто огромное количество сведений об их жизни остается за кадром, поскольку прошло уже почти две тысячи лет. А это наши современники. Вот эти старушки, которые стоят вместе с нами в храме, — это люди, которые ходили с ними по одной улице, это люди, которые помнят их с детства. А если мы начали ходить в храм 15 лет назад, например, 20 лет назад, то вместе с нами стояли старушки и вовсе их современницы, которые с ними были на «ты». И вот, наверное, важно очень помнить, когда мы говорим про новомучеников, что хруст пальцев, сломанных на допросах, и плеск воды Беломорского канала — он вот здесь рядом, он никуда не делся, он в нашей памяти через несколько поколений. Беломорский канал можно потрогать, а хруст пальцев, сломанных на допросах, можно себе представить. Поскольку век ХХ закончился совсем недавно. Извините за такое длинное вступление. Но каждый раз, когда разговор заходит про новомучеников, не могу никак себе отказать, чтобы это сказать. Мне кажется очень важным это проговорить, проговаривать, продолжать проговаривать. У вас в Вологодской области, в таких северных местах, может быть в окрестностях Сизьмы лагерей не было, но лагеря были чуть дальше. Я сам был в колонии, мы приезжали в эту колонию когда-то, в поездках по Архангельской области, она на границе Архангельской и Вологодской областей. В общем, совсем недавно. Мне кажется, что ваша земля, для людей, которые там живут, это тоже должно быть важно. Так ли это?

Свящ. Кирилл Кобрин

— Естественно, важно. Понимаете, тут какое дело — коснувшись ментальности вологодского народа, как любой северный народ, они долго присматриваются, долго запрягают, но быстро едут. И поэтому, когда народ поверил в светлое коммунистическое будущее, то прямо, четко, спокойно начали рушить церкви. Буквально вчера ходили. Всех батюшек, которые крестили их, которые крестили их детей, которые их венчали, собственно, тут же писали, сдавали всех их родственников. Я, к сожалению, не помню, кто из святых, по-моему, он причислен к лику святых, единственное, я точно знаю, что епископ, который запретил кого-то либо крестить, либо отпевать в городе Кириллове, где находится Кирилло-Белозерский монастырь, потому что там весь народ написал коллективную жалобу в органы госбезопасности, чтобы этого священника забрали и расстреляли. Епископ прямо издал указ, чтобы в городе Кириллове и в окрестных деревнях никого ни крестить, ни отпевать. Вот это было в 30-х годах. Алексей, если на эту тему меня спросить, тоже порассуждать, порефлексировать на эту тему, вы правильно сказали про сломанные пальцы и плеск Беломорканала.

А. Пичугин

— Который у вас тоже, кстати, совсем недалеко — Шексна и туда выше.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да, всё там, всё рядом, по российским меркам, по русским меркам. Дело в чем: мученики первых веков христианства — там было всё просто и легко в какой-то степени. «Ты христианин?» — «Да». — «Пошли. Всё, пошли». На корм тиграм... Каждый из императоров развлекался по-разному. То есть всё было четко. А тут надо было, во-первых... Ну, служил ты Богу и служил. Ну, я священник. Завтра придут за мной, скажут: «Вы служили в селе Сизьма?» — «Да, служил и служу. Если позволите, и дальше буду служить». — «Не позволим». — «Ну, ладно». Понятно, что новое время закон придумает. И тогда закон издали об отделении Церкви от государства и школы от Церкви. И всё — Церковь вне закона оказалась.

А. Пичугин

— Почему она оказалась вне закона? Она не оказалась вне закона. Она продолжала служить, но только отдельно от государства.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Потом, изъятие церковных ценностей. На те времена церковных ценностей на три бюджета страны, простите, было. Тем более сделать специально, я искренне убежден, чтобы сделать специально голодомор и под это разрушить Церковь, соответственно, вместе с людьми, вместе с духовенством реакционным, как тогда говорилось. Почему? Чтобы создать новую элиту общества. А кого из батюшек ни возьми, и сейчас, а тем более тогда, это один из ученых слоев общества. По крайней мере, у нас на Вологодчине я знаю священников, мало того что семинария, а есть еще люди, у которых не одно высшее образование. Так же было и тогда, я думаю.

А. Пичугин

— Вы говорите про то, что придут и спросят: «Служил в селе Сизьма?» — «Служил. Если позволите, то буду и дальше служить». Мне вспоминается история из храма, в который я когда-то первый раз пришел, не то чтобы первый — первый раз осознанно, наверное. И на долгое время там остался. Я узнал про судьбу одного из его последних священников в советские годы, в 30-е. Я читаю его биографию, честно говоря, не помню, как его зовут. Он оставил служение, перешел на работу в какое-то государственное учреждение. Ну, думаю: наверное, если он так поступил, наверное, у него были мотивы так сделать. Зато прожил долгую счастливую жизнь, возможно, до 60-х, до 70-х годов дожил, потому что он был молодым человеком. Потом выяснилось, что он не дожил до 60-х и 70-х годов, потому что в 30-е его расстреляли, потому что он официально перестал в Церкви служить, а неофициально — продолжил. Детей крестил, венчал, отпевал, требы совершал по селам, совершенно искренне, зная, на что идет. И его через какое-то время арестовали и расстреляли.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Мне сложно так говорить. Я бы сейчас, как герой, сказал бы, что, наверное, тоже так делал. Вы знаете, я не знаю: как бы в этой ситуации? Ну, вот — остаться человеком. Там же не просто так на допросах требовали сказать: «Ты священник?» — «Да, священник». — «Вы проводили контрреволюционную агитацию?» Ведь часто читаешь жития — сейчас же некоторые архивы открыты. Что такое контрреволюционная? Вы о чем? Что это такое? Я знаю Закон Божий, знаю, как детей крестить, знаю, как о добре, любви им объяснять, еще о чем-то. А в политике вашей я не силен. Это что такое? А потом, извините, когда тебе сломают пальцы, напильником сточат зубы, выдерут бороду по клокам или подвесят тебя за нее, ты расскажешь всё и вся. Тебе продиктуют и ты всё подпишешь, чем осталось — одним пальцем или двумя.

А. Пичугин

— Как раз новомученики и исповедники, это очень долгая работа была, кропотливая — находить людей, которые никого не сдали, никого не оклеветали и в основном ничего не подписали. Когда я говорю про хруст пальцев, сломанных на допросах, речь идет о тех людях, которым эти пальцы на допросах ломали, а они сами не ломались — пальцы ломались, а они сами не ломались.

Свящ. Кирилл Кобрин

— «Не бойтесь убивающих тело, бойтесь убивающих душу». Наверное, я больше чем уверен, что в обителях Господа нашего находятся те священники, которые в ХХ веке... Да, факты говорят, что, может быть, они и написали что-то не то, но, я думаю, что не по малодушию, а потому, что... Ну, нечеловечные условия-то были.

А. Пичугин

— Я тоже так думаю, я практически в этом уверен.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Они так же молятся за нас. И сколько еще безымянных. Мы достаточно строго, может быть, и слава Богу, подходим к канонизации святых. То же самое, я думаю, как в свое время подходили очень строго к канону книг Священного Писания, потому что существовали еще и так называемые апокрифы, которые, да, действительно, были. Но малейшие несовпадения, малейшее подозрение — и тут же не рассматривали эту книгу. Поэтому мы сейчас имеем то, что имеем — это Четвероевангелие, это Деяния святых Апостолов, это Послания апостола Петра, апостола Павла, Ветхий Завет, это уже сложившееся. Ну, очень строго подходили. Так же и к канонизации святых. Потому что, я думаю, Господь по мудрости Своей... и такое устроение Церкви, чтобы, ну, быть действительно святым, это как пример — как некий эталон, высший эталон, к которому нужно стремиться. А так, говорить, что только святые молятся за нас — нет. Может быть, многие из наших родственников находятся в обителях Отца нашего Небесного и молятся за нас. Просто своей добротой, своей хорошей жизнью. Может быть, кто-то перед смертью своим глубинным покаянием.

А. Пичугин

— Святой, в данном случае, это всего лишь тот человек, изучив чью жизнь, Церковь свидетельствует о том, что он, скорее всего, спасся. И Церковь верит в то, что он спасся. Но мы призваны к святости и я думаю, что много людей таким образом вместе со святыми такие же святые, как они, но не попавшие в святцы.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да, не явлены. Мы же в воскресенье будем вспоминать явленных и неявленных. И опять же на образе Новомучеников и Исповедников Церкви Русской, понятно, что и святые царственные страстотерпцы стоят, и Патриарх Тихон, много кто. И в конце, за спинами, просто торчат венцы явленных и неявленных. Недаром иконописец именно так написал эту икону — это те, кто, может быть, не выдержал сломанных ребер, кто не выдержал сломанных пальцев, но оговорил только себя и никого еще. Те, кто, может быть, действительно как-то... кто, может быть, тоже, благодаря ему, спасся.

А. Пичугин

— Вы сказали сейчас — я открыл у себя эту икону, изображение. Да, я никогда не обращал внимание, что за спинами тех людей, чьи лики видны, дальше эти нимбы, венцы — они продолжаются, продолжаются и продолжаются и уходят далеко за храм. Да, это те, кого мы не знаем, но тем не менее они есть где-то.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Они так же молятся за нас, поминают нас. Я просто думаю, что должно пройти еще несколько поколений. Для нас почему-то святые первых... это, как знаете, как антикварное что-то, как нечто антикварное — чем дальше, тем дороже. А тут вроде бы наши современники, вроде наше всё, а как-то вот так. То есть очень малое количество людей, которые знакомы лично, которые были... личными свидетелями жизни.

А. Пичугин

— Я напомню, что сегодня мы беседуем со священником Кириллом Кобриным, настоятелем Никольского храма в селе Сизьма Вологодской области. Говорим о блаженной Ксении Петербургской. Чуть ли не в программе, которую мы с вами в прошлый раз проводили, вспоминал, что я видел в своей жизни святого, официального святого — Патриарха Сербского Павла, которого Сербская Церковь... вот я не помню, то ли он местночтимый святой в отдельных епархиях Сербской Церкви...

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да, местночтимый святой.

А. Пичугин

— То ли он канонизирован всей Сербской Церковью. Нет?

Свящ. Кирилл Кобрин

— Пока в качестве местночтимого святого.

А. Пичугин

— Вот мне доводилось встречаться с Сербским Патриархом Павлом до его смерти, 10 лет назад. И я вспоминаю историю, когда в Польше убитый польскими спецслужбами отец Ежи Попелушко, католический священник, канонизированный Католической Церковью в 2010-м году, безусловно, святой человек, святой жизни, на его канонизации присутствовала его мама.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да, это известный факт, мы тогда обсуждали эту тему с вами, что какое же ликование она испытывала — это выше, чем смерть.

А. Пичугин

— А в 2000-м году, когда Архиерейский Собор прославлял новомучеников, некоторые из них были канонизированы раньше, многие позже, но вот Собор новомучеников был прославлен в 2000-м году, и как раз мы Собор новомучеников мы будем отмечать в ближайшее воскресенье. Тогда еще их ближайшие родственники, люди, которые их помнили, их прихожане, были живы. К сожалению, мы не заметили тот рубеж, когда их не стало. Мы часто говорим, что главное — не пропустить то время, когда уйдут ветераны, когда совсем уйдет то поколение. Они уже ушли, но еще остаются те люди, которые пусть совсем в молодом возрасте, но застали войну, участвовали в ней. И эти люди, которых необходимо все время поддерживать и, безусловно, необходимо поддерживать. Те люди, которые еще могут что-то рассказать, хотя, в силу возраста, к сожалению, уже немногое. Но основные события вот этого «красного колеса» происходили за 8-10 лет до войны, до конца войны. Как раз 1935-38-й, 1941-45-й годы, следующее десятилетие. И это очень важно. Мы в 2000-м году еще могли застать этих свидетелей. Я до сих пор помню, как у нас на радио «Вера» не сложилась программа с одним из узников сталинских лагерей. Он плохо себя чувствовал, а через некоторое время его не стало. И очень мало людей, которые лагерный опыт имели или имели какой-то другой опыт прохождения через репрессии. Как сейчас живы дети войны, так, наверное, сейчас живы дети лагерей.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да. Ну, за себя я что могу сказать. Вот, я начал про некую антикварность. Пройдет несколько поколений, если мы их воспитаем, то они уже будут ценить, то есть для них новомученики и исповедники Церкви нашей будут наравне с Пантелеимоном стоять. Просто я за себя что могу сказать — те люди, которые... Вот вы правильно сказали о том, что современники святых уходят. Я понимаю про это даже не из каких-то религиозных мотивов, а из чисто человеческих и благодаря воспитанию и образованию. Уже потом, переложивши на почву, я понимал, что надо отдавать достодолжное. Вот в чине погребения, опять же в простонародье все: «Батюшка, земельку благословите на отпевание». И вот земля, как некий колдовский ритуал. А откуда это пошло? Священник считал своим долгом тех, кого он крестил, венчал, исповедовал, причащал перед смертью, провожал «в путь всея земли», он считал своим долгом предать человека земле — он сам брал лопату, снимал облачение и закапывал. Вот когда меня назначили настоятелем в Сиземский храм, и когда мне говорил староста о том, что, вот, батюшка, отпой, вот эта бабушка очень много положила на восстановление, мы в 90-х с ней восстанавливали храм. Я отпевал, я нес гроб, тоже участвовал. Причем народ сельский очень был удивлен. Поначалу меня очень в штыки восприняли, потому что городской житель, как-то так поначалу все присматривались. А после этих случаев сильно зауважали. Я считал... Не знаю, я не набивался в друзья, я такой, какой я есть. Но я считал своим долгом действительно достодолжно проводить, оказать то уважение. Я нес гроб, служил литию перед погребением, закрывали крышку, и потом я сам брал лопату и закапывал, как подобает священнику. Потому что эти люди участвовали в восстановлении того храма, в котором я сейчас служу. Сам лопатой закапывал. Причем там удивлены были все. Я перед этим произнес проповедь, я рассказал, откуда эта традиция «в путь всея земли», то есть «Господня земля, и исполнения ея, вселенная и вси живущии на ней». Вот так же, наверное, надо передавать из поколения из поколение это вот всё. И тогда память святых наших современников для наших внуков станет действительно близкой, как, наверное, близок Георгий Победоносец, как близок целитель Пантелеимон. То есть они по-другому это переосмыслят — для них это станет элитарным, нечто антикварным, элитарным таким.

А. Пичугин

— Это произойдет само собой, возможно, произойдет. У нас есть традиция, мы все время говорим о том, что Церковь — это традиция. Но какая традиция? Память Святителя Николая или великомученика Пантелеимона, безусловно, традиция, укоренившаяся в веках. А новомученики были здесь рядом. И это, наверное, большая проблема для того, чтобы эту память по-настоящему воцерковить. Я еще раз повторюсь, что, наверное, вы, как священник, служивший еще 10 лет назад, застали людей, которых крестили в неразрушенных храмах еще, к вам приходили и говорили: «Батюшка, меня здесь крестили». Я тоже таких людей помню. К сожалению, я готов еще раз свидетельствовать о том, что я не заметил, когда они ушли.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Я тоже не заметил.

А. Пичугин

— Но помните же, приходили и говорили: «Вот меня в этом храме крестили». Может быть, у вас не было таких случаев, но вот я в разных храмах, в судьбе которых удалось поучаствовать при их восстановлении, помню, что приходили старички в деревнях, которые говорили: «Ой, а меня здесь крестили. Я храм еще действующим помню, батюшка вот такой-то был». Батюшку этого расстреляли. А он его помнит.

Свящ. Кирилл Кобрин

— У меня при храме похоронен священник, внуков которого я знаю. Парадоксальный случай, если честно. Он не причислен к лику святых, и он умер своей смертью, но его просто загоняли, затрепали ему нервы. Парадокс заключается в том, я уж не знаю, скажу так, что, скорее всего, это Промысл Божий. У нас похоронен иерей Василий Петошун рядом с храмом, он в 1945-м году умер. Понятно, что советская власть ему достаточно попортила нервов и здоровья. Но парадокс заключается в том, опять же я не знал ничего, но его внуки живут в городе Орле. Я напомню, что из города Орла....

А. Пичугин

— Вряд ли вы напомните, а расскажете в первый раз. Не думаю, что все слышали нашу прошлую программу.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Я родился в городе Орле и потом переехал в Вологодскую область. Опять же там же родился, там же крестился, там же учился.

А. Пичугин

— Там же рукоположился.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да. И потом переехал в Вологодскую область. А внуки батюшки Василия живут в городе Орле. И они приезжают. И вот такой вот юмор Божий.

А. Пичугин

— У Бога хорошее чувство юмора.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Да. Вот такой юмор.

А. Пичугин

— Будем заканчивать нашу программу. Сегодня вспоминали блаженную Ксению Петербургскую, вспоминали новомучеников и исповедников российских. Святые, которые находятся на разных отрезках русской истории, но эти святые очень русские. Святые, каждый из которых своеобразное олицетворение своего времени. Вот новомученики и исповедники уж точно олицетворяют собой то, что было у нас совсем недавно, 80 лет назад. Все время хочется сказать: совсем недавно, 60 лет назад, потом чуть-чуть отматываешь и вспоминаешь, что время прошло и идет дальше.

Свящ. Кирилл Кобрин

— Алексей, я благодарю вас за приглашение. Я надеюсь, что наше сотрудничество продолжится дальше.

А. Пичугин

— Спасибо. Обязательно. Священник Кирилл Кобрин, настоятель Никольского храма в селе Сизьма Вологодской области, был с нами на связи. Я — Алексей Пичугин. Мы прощаемся с вами, всего доброго. Будьте здоровы и до встречи.

Свящ. Кирилл Кобрин

— До свидания, дорогие радиослушатели. Пускай Господь по молитвам святой блаженной Ксении Петербургской и по молитвам святых великомучеников и исповедников Церкви нашей благословит вас и укрепит. Будьте здравы душой и телом.