«Помощь людям с особенностями развития». Ольга Копылова

Гостьей программы «Делатели» была директор центра духовного и творческого развития «Перемена» в городе Казани Ольга Копылова.

Наша гостья рассказала о том, как благодаря увлечению керамикой пришла к тому, что начала помогать детям и подросткам с особенностями развития, как позже появился и чем примечателен центр духовного и творческого развития «Перемена», где как особенные, так и здоровые люди могут освоить какое-либо ремесло, которое в будущем может стать их профессией, а также как можно совмещать творческие занятия и духовное просвещение.

Ведущие программы: Тутта Ларсен и пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности Василий Рулинский.

---

Тутта Ларсен

— Здравствуйте, друзья. Это проект «Делатели» на Радио ВЕРА. Я Тутта Ларсен.

Василий Рулинский

— Я Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности. У нас в гостях сегодня Ольга Копылова, директор Центра духовного и творческого развития «Перемена» из Казани. Ольга, Добрый вечер.

Тутта Ларсен

— Здравствуйте.

Ольга Копылова

— Добрый вечер. Здравствуйте.

Василий Рулинский

— Рады, что вы к нам приехали. Я совсем недавно был в Казани, там организовывал наш Синодальный отдел по благотворительности такой межрегиональный форум для всех, кто занимается социальным служением в Приволжском федеральном округе, и видел своими глазами, в один из дней нашей конференции мы посещали ваш Центр «Перемена». Меня поразила организация вашей работы, как с любовью сделан ваш Центр. Сколько там у вас, три этажа, да?

Ольга Копылова

— Два этажа.

Василий Рулинский

— Достаточно большое здание, красивое, внутри просто фантастически уютное, действительно по-доброму всё сделано. И всё это для людей с ограниченными возможностями, причем, детей прежде всего. И это всё проект церковный, ощущение было такое, что это лучше, чем любой государственный, у меня такое ощущение. Ты заходишь и попадаешь в атмосферу и любви, и красоты, и...

Тутта Ларсен

— Деловитости?

Василий Рулинский

— Деловитости не знаю, у меня про деловитость как-то не было ощущения. Деловитость была в Ольге. Ольга четко экскурсию проводила, так что думаешь: ничего себе, этот человек, наверное, обучался лет сто основным технологиям, посетил все мировые столицы по организации людям с инвалидностью. И вообще всё это сделал так, что хочется просто снять шляпу и сказать: Ольга, вы молодец.

Ольга Копылова

— Спасибо вам.

Тутта Ларсен

— Я про деловитость спросила, потому что мне как-то бросилось в глаза словосочетание коворкинг для детей с инвалидностью. Это слово вызывает ассоциации с рабочим пространством, это место, где люди творят, что-то делают, то есть не отдыхают, а делом занимаются. Расскажите вообще, что такое Центр «Перемена» и как сочетается духовное и творческое развитие ваших подопечных.

Ольга Копылова

— Спасибо за прекрасные, добрые слова. Центр «Перемена» это действительно детище, мы с ним росли вместе три года, мы сейчас заканчиваем третий учебный год, и вместе с ним начинали с нуля как-то образовываться, учиться и в том числе работе с детьми с особенностями развития. Как вы уже сказали, у нас два этажа, большое помещение, мы там все благополучно помещаемся. Это Центр при храме Серафима Саровского города Казани. Помимо детей с особенностями развития, там занимаются дети из воскресной школы. Нас всего очень много, мы старались сделать многофункциональные помещения, чтобы мы все там прекрасно и дружно помещались, сделать пространство с настоящей инклюзией, насколько это возможно, насколько в наших силах. Есть занятия, где занимаются только детки с ОВЗ, есть занятия, где занимаются только детки воскресной школы. И мы всегда устраиваем какие-то занятия и мероприятия, чтобы они виделись и общались вместе. Вы правильно заметили про коворкинг, это одно из направлений, которое мы открыли год назад. Оно направлено на взрослых с особенностями развития. Они заканчивают школы, они заканчивают колледжи и остаются в четырех стенах. В нашем городе очень сильно развита работа с детьми с ОВЗ, это прекрасно. Создаются квартиры постоянного проживания, создаются центры, открываются, все время ведется работа. Но есть такой момент, что она все-таки больше направлена на маленьких детей, на детей от пяти до 12 лет. А такие подростки 16-18 лет вроде как уже выросли, и особо пойти им и заняться нечем. Коворкинг — это профориентация, когда мы нанимаем профессиональных педагогов, которые учат наших ребят лить свечи, делать изделия из гипса. Они делают прекрасные изделия из кожи, из керамики. А мы в свою очередь создаем основу ля того, чтобы реализовывать их продукцию. Самая главная цель, чтобы они, во-первых, видели, что они могут делать какой-то классный продукт, продукт действительно стильный, современный, для того, чтобы люди покупали его не из жалости, что это сделали какие-то особенные детки, а потому что он действительно прекрасен, актуален и интересен покупателю. И чтобы они чувствовали свою принадлежность к обществу, что они делают что-то очень интересное.

Василий Рулинский

— Я помню, когда вы рассказывали в ходе экскурсии про то, куда вы передаете изделия, сделанные ребятами, меня поразил масштаб. Вот это мы передаем в кофейни, вот это мы передаем в ресторан, а это мы передаем в Казанский Кремль. И это такой формат обыденный, обычная история. Передаем, как здесь в Москве мы бы, наверное, передавали бы: это мы передаем в алмазный фонд. Без проблем.

Ольга Копылова

— Для нас это очень важное и значимое событие, мы долго готовили договор с Кремлем. Сначала они приходили к нам на обучающие занятия, мы ездили с детьми в Кремль, мы изучали картины для того, чтобы на их основе создавать керамику. Начинаем небольшими партиями, небольшими шагами. У нас есть в Казани организация «Добрая Казань», которая помогает некоммерческим организациям, и они тоже создали проект «Добрый сувенир», когда мы в торговых центрах города можем реализовывать продукцию, которую наши подростки создают. В общей массе дети занимаются, у нас более двадцати направлений, и они продукт своего труда забирают домой, дарят бабашкам, дедушкам, себе. А коворкинг — это именно профориентация, чтобы мы в дальнейшем наших мастеров могли трудоустроить, и самое главное, чтобы они получали оплату за свой труд.

Василий Рулинский

— Это очень важно. Мне кажется, то, что вы делаете, это очень здорово. Я в связи с этим еще хотел отметить уникальность вашего опыта потому, что финансируется отчасти и, по-моему, значительной части, ваш проект, и фактически он появился во многом, благодаря поддержке мусульманских властей. То есть властей мусульманской республики, где большинство жителей — мусульмане. Расскажите про это, как это получилось и как это сейчас функционирует.

Ольга Копылова

— Изначально храм Серафима Саровского имеет одну из самых больших воскресных школ в городе, и мы не помещались в тех помещениях, которые у нас были, и заприметили заброшенное здание рядом. На протяжении десяти или пятнадцати лет пытались у властей города, у властей республики это пространство получить в безвозмездное пользование. Нам очень сильно помог владыка Феофан, Царствие ему Небесное, который был на нашей кафедре.

Василий Рулинский

— Это Казанский тогда митрополит.

Ольга Копылова

— Он нам помог получить субсидию из федерального бюджета на строительство духовно-просветительского Центра. Основная, значительная сумма на ремонт, благодаря этой субсидии, ремонт был проделан. У нас вообще прекрасные власти в Татарстане, и взаимодействие митрополита нашего Казанского и Татарстанского Кирилла и властей Татарстана. И наш раис республики тоже всегда оказывает всяческую помощь, когда это связано с детьми с особенностями развития, с какими-то детскими центрами. Мы обратились, митрополит Кирилл обратился с такой инициативой о помощи, и мы получаем помощь от раиса республики Татарстан.

Тутта Ларсен

— Среди ваших подопечных дети из семей с разным вероисповеданием или это только прихожане храма?

Ольга Копылова

— Да, безусловно, у нас дети с разным вероисповеданием, мы всех принимаем. У нас очень много мусульман, и для меня это прекрасная возможность быть миссионером. Потому что они приходят, они празднуют наши общие праздники, на входе в наш Центр их встречает икона. Мы, конечно, всегда приглашаем на какие-то богослужения, значимые для нас события. Таким образом потихонечку привлекаем.

Василий Рулинский

— А не было ли трений, каких-то конфликтов на этой почве? Понятно, что вы находитесь в Татарстане. Вы уважаемое сообщество, православную веру, Православную Церковь в России никто, наверное, не хочет обижать, но, тем не менее, все-таки, это пространство, где большинство мусульмане. И тут они приходят в Центр, построенный во многом, в том числе, за счет и средств руководства республики. Тут не было трений таких?

Ольга Копылова

— Вы знаете, никогда. Действительно, никогда не было, не буду лукавить. Мы не скрываем свою принадлежность, мы всегда говорим, что мы Центр при храме. Человек хочет, приходит на занятия, не хочет, не приходит. Но такой ситуации, что к нам пришел ребенок из мусульманской семьи с инвалидностью, и отказался заниматься потому, что мы Центр при храме, такого никогда не было. Эта атмосфера уюта, расположения, то, что мы попытались создать семейную атмосферу... Типичная фраза, которую я всё время в грантах пишу — пространство, где хорошо всем, где каждый найдет свое место, где никто не будет чувствовать себя ненужным, неуместным. Мы создаем такое пространство, в том числе, и с разными вероисповеданиями, с разными особенностями детей, разновозрастных детей, в том числе, с родителями, которые воспитывают таких деток.

Тутта Ларсен

— Откуда берутся ваши замечательные педагоги, кто они, как они попадают в Центр?

Ольга Копылова

— На первых порах это просто поиск. Я садилась и просто искала специалистов, обращалась в центры, уже существующие, чтобы они дали рекомендации. Я сама педагог по керамике, и начинала с работы с детьми с инвалидностями в другом центре. Познакомившись с руководителем другого центра, я спрашивала контакты у нее, мы обращались в «Добрую Казань». Так с миру по ниточке собирали педагогов. Есть прихожане храма, есть педагоги воскресной школы в том числе, которые впоследствии стали заниматься с детьми с особенностями. У нас большой развитый некоммерческий сектор, обратившись, все люди отзываются и свои контакты передают. Сейчас уже наоборот, к нам приходят и говорят о том, что узнали о Центре и хотят попасть на работу. Сейчас уже такая необходимость отпала. Конечно, всегда хочется открывать какие-то новые направления, хочется делать что-то больше, но тут или ограничены бюджетом или находим возможности для того, чтобы какие-то новые проекты создавать.

Тутта Ларсен

— Расскажите про ваших детей. С какого возраста они становятся вашими подопечными, и какие у них особенности?

Ольга Копылова

— У нас принимают разных деток, в основном это дети с пяти лет, мы берем детей с разными диагнозами. В основном, 80% занятий у нас проходит групповых. Сейчас всё больше мы делаем занятия индивидуальные, когда более глубоким образом педагог вникает в личность и в степень каждого ребенка. Но в основном это занятия групповые, и мы всегда оставляем за собой право отказать в занятиях, если чувствуем, что у нашего педагога не хватает компетенции. Если ребенок настолько особенный, что он не может заниматься в группе, то мы всегда предлагает волонтера-тьютора. Как правило, этого бывает достаточно, и дети занимаются в группе. Есть такой момент, что мы видим со временем огромный прогресс. Для меня, что меня подогревает, что подпитывает — когда я вижу истории наших детей. У нас есть мальчик Ваня, аутист, потрясающе способный, гениальный ребенок. Я ему все время говорю: Ваня, ты лепишь лучше, чем я, лучше, чем все педагоги вместе взятые. Но он был очень скован, ему было очень тяжело находиться в коллективе, не дай Бог, кто-то до него дотронется, разные были ситуации. И сейчас, спустя два года, это абсолютно другой человек, который приходит в Центр вот так с распростертыми объятиями, идет, сначала обнимает администратора, педагогов. Для меня это великая ценность. Во-первых, мы знаем всех своих детей, у каждого успехи разные, у кого-то этот успех может быть минимальным, у кого-то успех, что ребенок кисточку в руки взял, а год назад он еще ее не держал. У кого-то успехи, что они свои работы выставляют на каких-то конкурсах. То есть они все настолько разные, при этом настолько уникальные. Я вижу, как вливается семья в коллектив «Перемены», как члены семьи, нормотипичные дети, братья, сестры приходят к нам на праздники, на мероприятия, участвуют в наших постановках, в каких-то сказках. Когда ты видишь прогресс каждого ребенка, это по-настоящему большое счастье.

Василий Рулинский

— Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы говорим с Ольгой Копыловой, директором Центра духовного и творческого развития «Перемена» в Казани. Ольга, вы в 2023-м году принимали у себя патриарха. Святейший часто приезжает в разные церковные социальные проекты во время своих визитов в разные епархии. Но этот визит, мне кажется, был особый. У меня ощущение возникло, что он как-то особенно в сердце патриарха радостью отозвался. Расскажите, как это было, и что вам сказал патриарх?

Ольга Копылова

— Это действительно яркое событие в моей личной жизни, в жизни наших воспитанников. Потому что все готовились, очень сильно волновались. Чем прекрасны дети с особенностями развития? Этой своей искренностью, настоящестью. С ними что-то проигрывать, какие-то сценарии, говорить: вы скажете то-то — это абсолютно бесполезно. В каких-то моментах я, может быть, пыталась спрогнозировать, где что мы будем делать. Всё пошло абсолютно своим чередом, и это прекрасно. Наши дети, у нас есть такая прекрасная девочка Азалия, которая просто подошла к патриарху и сказала: я не могу, я хочу вас обнять. Можно?

Василий Рулинский

— Я помню это невероятное, такое светлое, совершенно радостное лицо этой девочки. И патриарх тоже такой, объятия такие.

Ольга Копылова

— И она так его обняла, как отца, это действительно такие эмоции. А мы, взрослые, понимаем, как? нельзя, давайте фотографию потом. Она стоит, говорит: нет, я сейчас хочу фотографию, мне сейчас надо, вы потом уйдете, что-то скажете, и она отбила эту возможность, сфотографировалась сама и с другими ребятами. Он отведал треугольников, которые готовили дети сами, потому что она посмотрела на него и сказала: как вы можете не попробовать? И всё, у него не осталось доводов. И даже были такие ситуации, когда мне говорили, что пора идти дальше, в следующий кабинет, я говорила: ваше святейшество, пойдемте дальше пройдемте. Он говорил: а почему вы меня отсюда выгоняете? Нет, я хочу еще здесь постоять, я еще тут не всё спросил и не всё сделал. Это, конечно, прекрасно. Он писал картину вместе с детьми. Мы его поставили в ступор этим заданием, он говорит, я кисточку в руках не держал, не знаю, сколько лет.

Василий Рулинский

— Умеете вы патриарха поставить в неловкое положение.

Ольга Копылова

— У нас теперь на почетном месте в Центре висит эта картина, которую патриарх вместе с детьми сотворил. Очень много разговаривали, очень много было искренних, настоящих эмоций, настоящих рассказов. Наши дети заходили параллельно, спрашивали, почему все Кириллы. Вот она искренне: почему митрополит Кирилл, патриарх Кирилл, настоятель нашего храма тоже Кирилл? Она говорит: в чем дело, почему вы все Кириллы? Отвечали тоже очень душевно, тепло, было прекрасно.

Тутта Ларсен

— «Будьте, как дети», просто воплощенное в реальности. Оль, вы изначально даже не художник-керамист, и уж точно не специалист по работе с детьми с ОВЗ. Ваша основная профессия, насколько я понимаю, юриспруденция, в смысле поле деятельности.

Ольга Копылова

— Да.

Тутта Ларсен

— Вы юрист. Как так получилось, что вы занялись социальной работой и творчеством, еще и духовным воспитанием особенных детей?

Ольга Копылова

— Видимо, с Божьей помощью как-то так получилось. Я работала юристом в Казанской епархии у митрополита Анастасия, потом вышла в декрет. И вот декрет что-то такое интересное сотворил со мной, что мне безумно захотелось какого-то творчества.

Тутта Ларсен

— Это был первый ребенок?

Ольга Копылова

— Да, это был первый ребенок, старший, ему сейчас 10 лет. Я пошла учиться на керамиста. Так сложились обстоятельства, что настоятель нашего храма предложил мне пойти в организацию, где занимаются с детьми с особенностями развития. Мне было очень страшно, я действительно боялась. Это такой опыт, я его на всю жизнь запомню, потому что первый раз я провела занятие, пришла домой, два дня просто плакала и сказала, я не смогу, это очень тяжело.

Тутта Ларсен

— Жалко было детей?

Ольга Копылова

— Были очень тяжелые дети. Я до сих пор вспоминаю, мы уже много лет дружим, они там продолжают заниматься, но на тот момент я думала, извините, о чем вы говорите, какая керамика? Зачем это нужно, я не понимала. А потом уже впоследствии, когда ты проходишь обучение...

Тутта Ларсен

— Погоди, а что заставило все-таки снова выйти туда? Два дня проплакав и сказав, это не мое, я не могу, все-таки взяла и снова пошла.

Ольга Копылова

— Я решила, что мне нужно попробовать, нужно понять. Ведь я плакала не от того, что мне было плохо, я плакала от какого-то ощущения любви и... не жалости... я на этих мам... Для меня движущая сила всей моей деятельности — это мамы. Да, конечно, дети, мы семья, мы все друг друга любим, обнимаем, но мамы. Когда я понимаю, что я пришла, час отвела это занятие и ушла, а они 24 часа в сутки находятся с ними. Дети же разные есть. У меня так получилось, что в той группе были очень тяжелые дети.

Тутта Ларсен

— Все были с РАС или там были разные?

Ольга Копылова

— Разные были детки. Я понимала, а мамы-то 24 часа всю свою жизнь находятся в этом. Я подумала, что даже если мамы у меня на занятиях будут лепить параллельно с детьми, это уже огромный прогресс. Я почувствовала, что мне это надо, мне хочется пойти туда, где сложно. Это стало началом пути. Первый грант я написала на керамический проект, на муфельную печь. По Божьей воле его сразу дали, что было вообще удивительно, потому что не было никакого опыта в написании грантов. Первое, что заехало в «Перемену» — это муфельная печка и одеяло. Я тогда, буквально неделю назад родила второго ребенка, мы приехали, привезли муфельную печь, я положила его в уголке будущей творческой студии и сказала: ну, всё, теперь мы будем начинать, обустраиваться. И впоследствии «Перемена» уже обросла мебелью, помещениями и учениками, естественно.

Тутта Ларсен

— Кроме какой-то эмоциональной, психологической адаптации к взаимодействию с человеческой болью, с трагедией... Все-таки ребенок с особенностью это очень тяжело, и когда ты с этим не соприкасаешься, ты живешь в мире, где таких детей нет. Ты даже не подозреваешь, какие у этих семей сложности, как они вообще живут. Когда ты с этим так близко соприкасаешься, ты, конечно, сначала воспринимаешь как горе, а потом уже начинаешь погружаться в этот мир и открывать какие-то другие грани жизни с особенным ребенком. Кроме этого, что еще стало для вас испытанием? Все же это сложная организационная работа, собрать вокруг себя сообщество, эту всю махину заставить исправно работать. Вы говорите, приехали, сделали ремонт, внесли печку, а дальше надо было создавать организацию и заставлять весь этот часовой механизм безупречно работать.

Ольга Копылова

— Люди. Конкретные семьи, которые приходили первые, которые приходили единицами. Было изначально это отношение, что особенный, больной ребенок в семье — это горе. Но потом я знакомилась с мамами, которые искренне — не как-то наигранно, когда дают сюжеты — говорили, этот ребенок мое благословение, этот ребенок изменил нашу жизнь с мужем таким образом, это счастье наше, это привело нас к Богу. Разные были истории. Во-первых, я была членом Братства Серафима Саровского с 18-19 лет, в принципе была в церкви, работала в церковной структуре, поэтому для меня было не в новинку. Мы занимались тем, что раздавали еду нуждающимся, на территории нашего храма начинали этот проект и видели разные категории людей нуждающихся, болеющих. Это не было на сто процентов в новинку. Но когда дети, это тяжело, особенно когда у тебя есть свои дети, ты неизбежно начинаешь на себя это всё перекладывать. Первые месяцы, годы, да и сейчас нет такого, что сейчас уже ничто не трогает. Сейчас до сих пор эти вещи эмоционально след оставляют. Поэтому я всегда ищу какую-то эмоциональную подпитку, чтобы не выгореть, не устать. У меня в жизни есть примеры, когда руководители некоммерческих организаций очень сильно устают, выгорают настолько, что уже ничего не нужно. Очень важно этот момент не допускать.

Василий Рулинский

— А что вам помогает действительно сохранять вот эту духовную силу?

Ольга Копылова

— Лично мне помогает то, что я живу за городом, это лес, это озеро и мои дети. Я с ними, к сожалению, переживаю по этому поводу, очень мало провожу времени из-за работы, возможность с ними побыть, куда-то уехать на природу, в какое-то уединенное место позволяет мне перезагрузиться.

Василий Рулинский

— То есть такое отвлечение на глубокие переживания, связанные с семьей и природой, прежде всего? А духовное чтение? Может быть что-то, связанное с духовной жизнью, помогает?

Ольга Копылова

— Это, безусловно, литургия, это время поста, когда ты по-особенному погружаешься, время, когда ты посещаешь богослужения. У меня ребенок учится в православной гимназии, младший учится в православном садике, поэтому мы все время на литургии то в этом храме, то в том. Естественно, беседа с духовником, с настоятелем нашего храма, который очень сильно помогает, с отцом Кириллом (Корытко). Это, конечно, помогает, когда руки опускаются, когда сил нет, духовную поддержку получаешь.

Тутта Ларсен

— А с точки зрения организации процессов, что было сложным? Все-таки собрать этот коллектив педагогов, именно саму организацию поставить на ноги? Или здесь юридическое образование помогло?

Ольга Копылова

— Юридическое образование помогло, но в любом случае, это постоянное обучение, это постоянные поиски, как правильно, как нужно. Всё началось с нуля, я всегда говорила, у меня нет опыта, я не знаю, как это делать. Постепенно опытным путем идешь. Мы создавали отдельную некоммерческую организацию, только в 2024-м году ее создали. Постепенно учишься, как искать средства на продвижение каких-то проектов. Постепенно учишься, как трудоустраивать людей, что бы всё было, как положено, чтобы организация была открытой и прозрачной. Таким опытным путем, порой как слепой котенок. Повторюсь, у нас есть тыл, то есть организация «Милосердие Казани», в которую всегда можно обратиться, посоветоваться, которые говорят, как делать правильно, в каком направлении двигаться. Есть настоятель, в любом случае, есть человек, который направляет, благословляет, про какие-то вещи говорит, туда не надо, а вот это делай, вот это правильно.

Василий Рулинский

— Спасибо большое. Ольга Копылова с нами сегодня в программе «Делатели», директор Центра духовного и творческого развития «Перемена» в Казани. Меня зовут Василий Рулинский, я пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности.

Тутта Ларсен

— Я Тутта Ларсен. Мы вернемся через минуту.

Тутта Ларсен

— Это «Делатели» на Радио ВЕРА. С вами Тутта Ларсен.

Василий Рулинский

— И Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности. У нас в гостях сегодня Ольга Копылова, директор Центра духовного и творческого развития «Перемена» в Казани. Ольга, мы говорили в первой части програмы про ваш личный опыт, как вы пришли в это служение из юриспруденции, про визит патриарха в ваш Центр. Я бы хотел поговорить немножко о таком феномене, о котором вы упоминали в первой части программы — это инклюзия. Слово ставшее избитым.

Тутта Ларсен

— Модное.

Василий Рулинский

— Ну да, модное, что ли. Многие говорят об инклюзии, о том, что это важно, полезно, нужно. Классы инклюзивные создаются в школах, во всяком случае, пытаются создавать, не знаю, насколько создаются, но пытаются говорить об этом. Когда дети нормотипичные, как мы говорим, и с особенностями вместе занимаются. Вообще, когда говорят про инклюзию, само собой разумеется, что это нужно. А вообще нужно ли это? Действительно ли какая-то польза, и вы ее видите? Может быть, это мода и надо заниматься с людьми по отдельности? Можете про это поделиться своими размышлениями?

Тутта Ларсен

— Самое главное, кому от этого больше пользы, самим инвалидам, нормотипичным детям обществу, родителям?

Ольга Копылова

— Как и в любом вопросе, очень важен индивидуальный подход. Нельзя вот так взять... Приходят в Центр столько-то детей с особенностями, а давайте, мы шесть из них берем и шесть берем нормотипичных детей и объединяем. Инклюзия в нашем случае в Центре «Перемена» работает успешно, когда мы уже знаем детей и четко понимаем, какого конкретно ребенка мы можем взять в нормотипичную группу, а какого нет. У нас есть молодежный центр для подростков с особенностями развития, и у них там сложился такой коллектив, что я понимаю, что там инклюзии уже не будет. Они настолько на своей волне.

Тутта Ларсен

— Им не нужны...

Ольга Копылова

— Им не нужно. Им настолько интересно и классно вместе. У них уже коллектив, педагог, который органично вписался и организовал этот коллектив, они вместе ездят на какие-то мероприятия, они на одной волне и эмоционально, и интеллектуально, и творчески по своим способностям. А есть мероприятия, когда, допустим, дети воскресной школы организовывают концерт духовной музыки. И мы приглашаем на это мероприятие детей с особенностями развития, которые тоже занимаются вокалом. Вот здесь мы создаем инклюзивное мероприятие, когда они вместе что-то разучивают, вместе поют, вместе выступают. Тут польза, на мой личный взгляд, как я вижу по опыту, для педагога нормотипичных детей. Для него это опыт, как взаимодействовать с особенными детками. Особенные дети невероятно открыты, они не понимают, что они какие-то особенные, что что-то не так, это мы так думаем. Поэтому огромная, важная ценность, что дети из воскресной школы, дети нормотипичные видят особенных детей, привыкают, что коммуницировать с ними это нормально. Они, извините, их не боятся, они знают, как себя в каких-то ситуациях вести, не происходит таких ситуаций, что ой, мама, что происходит, мне страшно. Они уже знают, потому что вчера они встретились в коридоре, сегодня они встретились на общем мероприятии, завтра они на экскурсию вместе пошли. Но, опять же, мы тут подбираем. У нас, например, в «Перемене» проходят лагеря. У нас там, допустим, 8 нормотипичных детей и три ребенка с особенностями развития. Но мы этих детей знаем, и педагог, который проводит занятия, со специальным образованием, он знает и четко понимает, что эти дети впишутся в эту группу. Мы не можем мальчика-аутиста, который боится громких звуков, прикосновений, необщительный... есть аутисты, которые ходят в лагерь, у нас просто очень их много, все разные, и мы сначала знакомимся и изучаем ребенка. Мы не можем с улицы взять и сказать, давай мы тебя в огонь и в воду, в инклюзивную группу, учись. У нас, например, есть направление растениеводства, когда дети сажают цветы, клумбу около «Перемены» делают — это занятие инклюзивное. Это происходит, как идет. Получается, что особенные дети вписываются в нормотипичную, или наоборот нормотипичные дети вписываются в занятия для детей с ОВЗ, то, значит, у нас группа инклюзивная. Но мы никогда не притягиваем цифры.

Тутта Ларсен

— Я правильно понимаю, что это вообще не самоцель? Что инклюзия — это тоже инструмент, но она не нужна всем на сто процентов однозначно?

Ольга Копылова

— Она однозначно не нужна всем. Это действительно, слово очень модное, притянутое, и в любых мероприятиях инклюзивное-инклюзивное. Дети и взрослые с особенностями тоже разные, тут нужно смотреть на степень эмоциональной и интеллектуальной подготовки, не все дети могут подготовкой по системе русской классической школ заниматься в инклюзивной группе. Поэтому, повторюсь, что всё индивидуально, и всё у нас происходит от того, что мы наших детей уже знаем, и понимаем, в какую группу кого можно добавить и объединить.

Тутта Ларсен

— А для родителей это большую роль играет? Важно ли для родителей особого ребенка, чтобы его ребенок был включен в какой-то инклюзивный процесс? Или важно, чтобы ребенку хорошо было и полезно и всё?

Ольга Копылова

— Важно, чтобы ребенку было хорошо, и чтобы ребенку было, куда расти. Если родитель понимает, что эти занятия ему ничего не дают, а ребенок способен на большее, то, конечно, этого недостаточно. И тогда, в таких случаях, эти дети занимаются в инклюзивных группах, когда им есть, куда расти. Если у нас родители молодежного клуба видят, что ребята раскрываются потрясающим образом именно в своем коллективе, когда нет никого другого, то их это устраивает. И мы в свою очередь тоже сделали клуб для мам детей с ОВЗ. Есть при воскресной школе отдельное направление при епархии — клуб для мам, воспитывающих детей, и мы в этот же клуб приглашали наших мам особенных детей. Но не пошло. Да какие-то мероприятия есть, когда они могут сходить вместе, но у мам особенных детей свои проблемы, свои ощущения, они только друг друга понять могут. И тогда мы создали отдельно клуб для мам детей с ОВЗ, когда у них уже свое пространство, когда они друг друга понимают. Им это невероятно важно, просто выговориться, просто рассказать, просто быть услышанной, просто отдохнуть.

Василий Рулинский

— Я еще хотел про другую особенность вашего Центра поговорить. Это проблема, мне кажется, существует во многих семьях и с ней сталкиваются, не побоюсь этого слова, большинство семей, это...

Тутта Ларсен

— Минимальное присутствие пап, нет?

Василий Рулинский

— Это хорошая тема, я думаю, мы про это еще поговорим. Но я про другое хотел спросить. Погруженность сильная в смартфоны, когда даже в семье, когда даже вроде максимально близкие друг другу люди, жена, муж, дети, вместо того, чтобы нормально пообщаться, вечерами приходят и уставятся туда и часами проводят время непонятно в чем. У них из-за этого может отсутствовать совместное принятие пищи, совместные прогулки, вообще совместная жизнь, может просто, как в гостинице, дома находиться, вместо того, чтобы нормально семья существовала. Это проблема. Понятно, что, может быть, смартфон это выражение какой-то нехватки любви, внимания, тепла, эгоизм большой — множество факторов. Но это очень видно. По поводу того, как люди, мы видим, проводят бесцельно огромное количество времени в смартфонах, разрушая всё вокруг и себя лично. Я так понимаю, что у вас личная есть позиция по этому вопросу и методы борьбы с этой страстью современности. В вашем Центре выработана целая методика борьбы со смартфоновой зависимостью. Во всяком случае, то, что я видел в ваших интервью, свидетельствует о том, что у вас это внутри проработано как-то. Поделитесь этим опытом.

Ольга Копылова

— На мой взгляд, важно не борьбу им устраивать, а делать так, чтобы им было интересно без телефонов находиться. У нас в зоне вестибюля книги, достаточно строго регламентированы правила, что мы смартфонами не пользуемся в принципе. Понятно, можно сфотографировать результат труда, но мы никогда не достаем телефоны ни во время занятий, ни во время ожиданий — это правило. И надо сказать, что нет такого, что с ними прямо бороться приходится, что ни в коем случае, дети сидят и во время занятий занимаются. Тут задача педагога привлечь и сделать занятие таким интересным, чтобы они и не вспоминали о смартфоне. Но при этом, если, так скажем, руки тянутся, очень строго запрещаем, нельзя.

Тутта Ларсен

— А в зоне ожидания сидят родители, пока дети занимаются, и им тоже нельзя пользоваться смартфонами на территории Центра?

Ольга Копылова

— Родителям можно, но мы рекомендуем читать книги и общаться. Понятно, мы не можем им запретить на сто процентов пользоваться. У нас, во-первых, большой поток. А, во-вторых, они говорят, мы договариваемся, к врачу записываемся, важные какие-то дела делаем. Поэтому мы сейчас стараемся делать параллельно занятия. В то время, когда дети пекут что-то на кухне, мы организовываем занятия по рукоделию для мам, чтобы у них не было часов ожидания, чтобы они могли параллельно с детьми тоже заниматься.

Василий Рулинский

— Это хорошая тенденция. Недавно видел в каком-то кафе московском, прямо на столике написали «зона свободная от гаджетов, планшетов, смартфонов». Есть еще такое, в основном за границей, в России не видел, когда есть в составе, условно, электрички какой-то, поезда, один или несколько вагонов «вагоны тишины», написано везде, на каждом кресле.

Ольга Копылова

— Я у вас сегодня такое видела в Москве.

Василий Рулинский

— Серьезно? Вот, видите как.

Ольга Копылова

— Ехала в вагоне тишины.

Василий Рулинский

— По-моему, есть в МЦК, да?

Тутта Ларсен

— В метро?

Ольга Копылова

— Нет, «Ласточка» по Окружной. Я зашла, как раз был «вагон тишины», насладилась тем, что смотрела в окно.

Василий Рулинский

— Правда, не знаю, насколько все придерживаются.

Ольга Копылова

— Насколько это работает и насколько соблюдается. Это как маленькими шажочками, по чуть-чуть. Когда мы разбивали сад около «Перемены», у нас там такое общежитие, спальный район, заброшенное абсолютно было место, мы решили, что у нас перед «Переменой» будет красивый сад цвести с яблоней и с цветами. Такие наивные, закупили растения, организовали сбор, прихожане нам помогали, мы в питомнике закупили. В первую же ночь сорок процентов кустов у нас выкопали.

Тутта Ларсен

— Сперли просто?

Ольга Копылова

— Да.

Василий Рулинский

— Говоря русским языком...

Тутта Ларсен

— Что уж поделать, я один раз застукала очень интеллигентную, еще не пожилую пару, которая в парке Горького выкапывала растения на клумбе. Ну, уж в спальном районе Сам Бог велел.

Василий Рулинский

— Мои глаза увеличились в размере.

Тутта Ларсен

— Клянусь тебе, я тоже была очень удивлена.

Ольга Копылова

— Да, и так иногда летом в августе выглядываешь из окна, а у нас там цветущая клумба, такая красота, смотришь, молодой человек говорит, я подарю тебе все цветы этого мира, и с нашей клумбы рвет эти цветы, ей тут же дарит. У нас есть жители, которые могут мусор выкидывать из окна, потому что лень дойти до мусорки, несмотря на это, несмотря на такую тенденцию, мы решили, что, что будем по чуть-чуть приучать. Мы с каждым годом сажаем всё больше цветов, делаем какие-то красивые арт-объекты, которые нам подвластны, и по чуть-чуть приучаем, в том числе жителей двора, чтобы мы вместе какую-то красоту организовали.

Василий Рулинский

— Арт-объекты я помню, они действительно очень приятные. То, что вы рассказываете, мне незнакомо, потому что я приезжал в «Перемену» сейчас с ощущением того, что какой-то кусочек чего-то, серая немножко обыденность не очень центрального района большого города, и здесь какой-то оазис доброты, когда с чувством прекрасного, из любви к прекрасному сделано всё хорошо. Но у вас получилось то, что вы говорите, сообщество вокруг сформировать? Пусть не единомышленников, но хотя бы не сильно вредящих вам людей.

Ольга Копылова

— Да, когда единицы появились там, из этого дома две бабушки, которые не выкапывают, а принесли с дачи свои цветы.

Василий Рулинский

— Это уже прекрасно.

Ольга Копылова

— Это уже прогресс, это для нас просто потрясающе. Мы по-прежнему закапываем какие-то кашпо, которые можно унести, но уже с верой в людей, что у нас всё это простоит прекрасно до конца сезона.

Василий Рулинский

— Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы говорим сегодня с Ольгой Копыловой, директором Центра духовного и творческого развития «Перемена» в Казани.

Тутта Ларсен

— Вы сказали про всякие нюансы сосуществования с соседями спального района, а как они вообще отреагировали на появление такого Центра у себя по соседству, в непосредственной близости. Все-таки, к сожалению, к детям с особенностями развития до сих пор бывает невежественное и несправедливое отношение в силу отсутствия знания, понимания. Дети с расстройством аутистического спектра часто шумят или кричат, какие-то монотонные делают движения, это со стороны может выглядеть, как дурное воспитание, что-то еще, что раздражает обычного человека, который с этим никогда не сталкивался. Вам пришлось как-то за место под солнцем там биться, кроме цветочков?

Ольга Копылова

— Действительно, такая ситуация есть, но она даже больше связана не с детьми особенными, она связана просто с детьми. И что меня до глубины души поражает, что то, где сейчас вход в «Перемену», раньше всё было заколочено, и выхода у жителей этого дома там не было. Когда мы пришли туда с ремонтом, мы сделали красивое крыльцо, мы сделали пандус, мы сделали им новую дверь для того, чтобы у них был еще один выход из этого дома. Когда приезжал патриарх к нам, сделали прекрасный ремонт, асфальт, красоту навели, кустики посадили. Но при этом люди все равно не довольны. Я не могу до сих пор найти этому объяснения.

Тутта Ларсен

— Что им, шумно или что?

Ольга Копылова

— Что шумно. Что когда они выходят, тут вот дети, что они паркуют свой транспорт, самокаты. Причем, основной шум, гам и вредительство от жителей этого дома и происходит. Я постоянно, просто, как тетя с указкой, выхожу и говорю: ну, пожалуйста, не висите на пандусах. Это не от того, что люди плохие и дети плохие. Это от того, что у них нет возможности куда-то выйти, нет детской площадки, нет турников, где они бы поиграли, и они используют наши пандусы как турники. И соответственно, мы их поэтому пять раз в год ремонтируем. Я постоянно выхожу и стараюсь разговаривать с людьми. Я стою и говорю: вы же бабушка, ваш внук сейчас врезается, портит покрытие, вы можете ему что-то сказать? — Он меня не слушает. И женщина поворачивается и говорит: у вас в церкви денег много, сделаете еще.

Тутта Ларсен

— Какая интересная у нас репутация.

Ольга Копылова

— Вот такие люди у нас, сделаете еще. Я говорю, как же, это же для вас, для ваших же детей, вы же ходите по этой дороге. Это конечно, не понять. Но, повторюсь, три года, как действует «Перемена», тенденция положительная есть. Всегда есть человек, который поможет, есть люди, которые выходят к нам на клумбу работать. Есть люди, которые узнают «Перемену», узнают, какие это детки, и более благосклонно относятся, без каких-то конфликтных ситуаций.

Тутта Ларсен

— А бывает, что просто человек приходит и говорит: я смотрел на вас, наблюдал за вами, и теперь думаю, чем я могу вам помочь?

Ольга Копылова

— Бывает, безусловно. Слава Богу, такие люди есть. Это во многом прихожане нашего храма. У нас есть прихожанин, прекрасный молодой человек, в первые дни, когда у нас еще ничего не было в «Перемене», пришел и сказал, я хочу вам помочь. Он у нас традиционно покупает по двести подарков, на Новый год и на Рождество детям сладких подарков. Каждый занимает свою нишу. Кто-то какую-то разовую помощь оказывает. Например, мне очень хочется, чтобы «Перемена» была вся зеленая, в растениях мы периодически об этом пишем в соцсетях, люди просто из дома приносят растения.

Василий Рулинский

— К слову, подписывайтесь на соцсети Центра «Перемена», вконтакте очень хорошая группа. Простите, что перебил.

Ольга Копылова

— Да, будем благодарны, подписывайтесь и, безусловно, приезжайте в гости. Мы проводим периодически акции для сбора канцтоваров для детей, люди отзываются, приходят, помогают, приносят что-то. Кто-то предпочитает пожертвовать деньги: сделайте сами, что считаете нужным, что вам нужнее. Слава Богу, люди такие есть, благодаря этим людям, мы какие-то новые проекты можем создать. Например, мы в августе проведем две смены для детей с ОВЗ лагерные дополнительные, помимо тех, что были запланированы в этом году. Так же мы в этом году получили премию от мэра Казани за наш коворкинг, 250 тысяч нам выдали премию. Благодаря этому, мы сможем новый проект создать, с миру по нитке.

Тутта Ларсен

— Оль, вы говорите, что проводите времени меньше с собственными детьми, чем хотелось бы, потому что вы очень заняты. Но мне кажется, что у любой мамы, которая служит не только своей семье, но и людям, есть такое чувство вины перед собственными детьми. Тем не менее, как, может быть, взаимодействие с особенными детьми, с их семьями и всё то дело, которое вы подняли и так прекрасно развиваете, помогает вам взаимодействовать с собственными детьми? Может быть, особенные дети дали вам какие-то новые знания о родительстве, о психологии, педагогике?

Ольга Копылова

— Взаимодействие с особенными детьми очень помогает понять, что любить и радоваться и каждый день благодарить Бога. Не то, что благодарить Бога: ой, спасибо Господи, что у меня дети не такие, как вот эти. Нет. А когда ты видишь успехи, понимаешь, что эти все — пошалил, какую-то двойку получил — это всё такая ерунда, слава Богу рядом, слава Богу есть, слава Богу живы, здоровы. Ты начинаешь больше ценить простые жизненные ценности и радости. Для меня мамы детей с ОВЗ, я никогда больше в жизни не встречала таких позитивных людей. Люди есть разные и мамы есть такие, которые что-то требуют и чем-то недовольны. Но у нас такая сложилась обстановка внутри, что не задерживаются почему-то такие люди в «Перемене». А те мамы, которые есть, вышли на улицу, на коляске сегодня смогли до «Перемены» добраться и, слава Богу, как прекрасно. Что-то на рукоделии вместе с детьми поделали, и моя Маша мне в ответ в руки взяла и картинку сама вырезала — великолепно, нет большего счастья. Я думаю, эти женщины, которые действительно сталкиваются с серьезными трудностями в жизни, когда на них смотришь, думаешь: ой, дома непомытая посуда, не поглаженное белье, это такая ерунда. Поэтому ты начинаешь, во-первых, к Богу с благодарностью относиться за всё, что есть, и к мужу за то, что он вообще есть и такой прекрасный и за то, что он есть. Вы тоже поднимали такой вопрос, потому что действительно, 90% семей мамы воспитывают детей с особенностями одни, это очень сложно, такая статистика существует. Это данность, которую никуда не денешь. Повторюсь, это помогает каждый день благодарить Бога за то всё прекрасное, что у нас в жизни есть. И понимаешь, что я счастливый человек, я абсолютно счастливый человек, у меня всё для счастья есть. Нет такого, что, если бы еще вот это, то было бы хорошо. Нет, всё есть абсолютно. Любимая работа, любимые дети, любимая семья.

Василий Рулинский

— Замечательно, когда есть возможность поговорить со счастливым человеком. Многие думают, что счастье там где-то, ищут его, пытаются нащупать, вся жизнь в поисках счастья. Когда ты общаешься с человеком, который уже в таком состоянии, радостно за человека, как минимум, и за наших радиослушателей, что у нас есть возможность с таким человеком поговорить. А насколько эти семьи, вы говорите, мамы таких детей, прежде всего, проще идут к Богу, насколько для них проще становится этот контакт с Богом?

Тутта Ларсен

— Или наоборот, есть обида какая-то на Него за то, что вот так жизнь сложилась?

Ольга Копылова

— Так же как ив любой ситуации, все люди разные, все мамы разные. Я иногда говорю, что у особенных детей мамы бывают особенные, тут всё настолько глубоко. Как нельзя сказать, инклюзия, и всё под одну гребенку, нельзя всех мам детей под одну гребенку, они настолько разные. В нашей практике есть примеры, когда люди воцерковились... Бывает, говорят, какие вы православные, у вас тут досуг, вы рисуете, лепите, где тут принадлежность к Богу? Тогда я отвечаю, что как раз по чуть-чуть через это надо заходить. Если мы соберем этих детей, соберем этих мам и скажем: так, живете неправильно, давайте, идем сейчас на службу, завтра на литургию, сейчас поститесь, а сейчас молитесь. Не будет такого эффекта. Поэтому мы через приближение, когда они увидят, какие эти люди православные, что такое христианство, когда мы потихоньку пригласим их на какую-то встречу с батюшкой, пригласим их на беседы после литургии, в душе каждого конкретного человека что-то где-то отзовется. Пусть у кого-то подольше, попозже этот период проходит, у кого-то ложится, как на вспаханную землю и взрастает зерно, тут все индивидуально. Главное, мы всегда открыты, чтобы помочь. У нас есть духовник воскресной школы, он всегда в доступе в «Перемене». Если есть какие-то вопросы, желание поговорить, мы всегда это организуем. У нас через дорогу рядом храм, когда проходят какие-то мероприятия, службы важные, праздники, мы всегда приглашаем наших воспитанников вместе с семьями, и многие из них откликаются.

Василий Рулинский

— Ольга, вы начинали свою профессиональную деятельность как юрист, правда, в епархии, но, тем не менее, как юрист. Если бы вам сказали тогда, что вы станете директором Центра помощи детям с инвалидностью, будете сейчас на Радио ВЕРА выступать, как бы вы отнеслись к этому? И насколько ваша жизнь внутренне изменилась за эти годы?

Ольга Копылова

— Я не знаю, сильно ли бы я удивилась. Я работала и в коммерческом секторе юристом. С достаточно молодого возраста, как раз когда я работала на коммерческой работе, у меня была очень хорошая зарплата, и было ощущение, что чего-то в жизни не хватает. Вроде бы всё есть, тут хорошо и тут хорошо, а чего-то не хватает. Мы тогда с подругой пришли, как-то Господь привел нас в этот храм, и мы увидели объявления о том, что нужна помощь в разливе крещенской воды. Таким образом, вообще ничего не зная, никогда не ходя в храм, мы потихоньку, понемножку пришли, помогали, потом узнали, что есть Братство Серафима Саровского и втянулись именно в социальную работу. Через социальную работу пришли в храм.

Василий Рулинский

— Здорово.

Ольга Копылова

— Стали ходить на евангельские беседы, на какие-то курсы и дальше-дальше пошло. Я бы, наверное, не сильно удивилась, я не ожидала бы, конечно, что буду на Радио ВЕРА выступать. И, наверное, не ожидала бы, что работа с детьми с ОВЗ станет для меня основополагающим, тем, чем мне не по «долгу службы» и не «придется», а прямо действительно захочется работать. Я сейчас иногда думаю, анализирую, что бы я хотела делать, а занимаюсь ли я тем, чем хочу? В общем-то, недолго колеблясь, отвечаю по-честному перед собой, что я, правда, люблю свою работу и люблю то, чем я занимаюсь.

Тутта Ларсен

— Возвращаясь к обывателю — я тут частенько от его лица выступаю, в этой программе — как бы вы ответили на вопрос, почему Господь дает таких детей? Почему посылает нам таких детей?

Ольга Копылова

— Точно не в наказание Господь посылает таких детей. Я не буду брать на себя смелость говорить, что для того, чтобы родители что-то поняли. Это все-таки будет общая фраза, и она может вызвать какое-то непонимание, потому что у всех ситуации разные. Как я недавно в книге читала, что, как и в любой жизненной ситуации, когда есть какие-то проблемы, связанные не только со здоровьем детей, а вообще со здоровьем, с работой, всё зависит от того, как мы на это смотрим. Можно выйти сказать, как прекрасно, дождь прошел. А можно сказать, что за противная погода, сколько можно. Я встречаю родителей особенных детей, которые говорят: когда у нас в семье появился этот ребенок, у меня вся жизнь перевернулась в лучшую сторону, я к Богу пришла, я всё поняла. Такое ощущение, что он какие-то внутренние ресурсы во мне раскрыл и меня настоящую показал, отсек всё лишнее и меня показал. А есть, люди, как вы говорили до этого, и на Господа Бога обижаются, и за что мне это всё. Но таких меньшинство, и это прекрасно, что люди стараются не зацикливаться на негативе, на том, за что, да сколько можно, да как мне тащить? Это действительно позитивные люди, не наигранно, а они такие в жизни. Они вышли, бабочка пролетела, жизнь прекрасна, они действительно так ощущают. Они учатся видеть прекрасное в мелочах. Возможно, благодаря тому, что у них такие дети, они такими стали.

Тутта Ларсен

— А нам, как обществу, такие дети зачем?

Ольга Копылова

— Для того чтобы любить; для того чтобы принимать. Я смотрю на своего ребенка старшего, когда начала на работу приводить, он всех в «Перемене» знает, у него сейчас друзья особенные дети, они обнимаются, они контактируют. Мой ребенок понимает, что я могу наравне говорить, я могу рассказать какие-то планы, я могу поиграть вместе с таким ребенком. Для меня большое счастье понимать, что когда он вырастет, когда он уже взрослый приведет своих детей и увидит особенных детей, для них уже, для моих внуков и моих правнуков это будет нормой. Почему от таких детей нужно шарахаться или их пугаться? Они такие же прекрасные, открытые, добрые, они умеют играть, они хотят коммуницировать и говорить. Мой ребенок это видит, и я очень надеюсь, что когда он вырастет, для его детей это уже будет нормой.

Василий Рулинский

— Спасибо большое. Мы сегодня в программе «Делатели» говорили с Ольгой Копыловой, директором Центра духовного и творческого развития «Перемена» в Казани. Мы очень вас благодарим за тот проект, который вы возглавляете, и всех, кто причастен к нему, потому что это большое дело. Хочется пожелать, чтобы таких проектов становилось больше. Это редкое явление, когда еще и такое сочетание, православный проект внутри мусульманской республики. При этом во многом за счет поддержки мусульманского руководства республики. Мне кажется, что это интересный и добрый опыт. Я надеюсь, Ольга, что у вас дальше будет всё получаться, и мы «Перемену» встретим не только в Казани. Простите, может быть, вы и не хотите этого, семью хотите еще повидать, но я надеюсь, что такой опыт будет перениматься. Меня зовут Василий Рулинский. Я пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности.

Тутта Ларсен

— Я Тутта Ларсен. Это проект «Делатели». Больше прекрасных историй от добрых людей в эфире Радио ВЕРА.

Василий Рулинский

— Всего доброго. До свиданья.

Тутта Ларсен

— До свиданья.

Ольга Копылова

— Спасибо.

---

Все выпуски программы Делатели

• «Помощь детям из неблагополучных семей». Протоиерей Александр Маликов
• «Помощь Церкви в борьбе с зависимостями». Протоиерей Григорий Григорьев
• «Православная Димитриевская школа». Священник Александр Лаврухин, Мария Басилова