Поделиться
«Прошел месяц. От карты тихонько отвалилась Камчатка. Отпуск закончился. Решение, конечно, уже давно созрело во мне. Наверное, оно было готово с самого начала – судя по тому, как по пути на вокзал я мечтал не возвращаться в город, а приехав, в первый же день заявил сестрам, что буду жить здесь всегда...
И мне оставалось лишь принять все как свершившийся факт. Ведь втайне я давно думал о чем-то подобном. О бегстве. О другой жизни, где все по-настоящему. Но это казалось чем-то невозможным. И сознательно я бы никогда не решился на такой шаг. А тут все случилось само. Помимо моей воли. От меня требовалось только согласиться и не противиться судьбе.
Тем не менее за день до выхода на работу я погрузил в дедовский вещмешок книги, к которым так ни разу и не притронулся, подмёл пол, закрыл на щеколду ставни и направился к трассе…»
Это был фрагмент рассказа современной писательницы Натальи Ключаревой «Один год в Раю». «Рай» – с большой буквы, название глухой деревни, куда спасаясь от уныния, приехал в свой отпуск, а точнее, попал, подвыпив – молодой горожанин, от которого недавно ушла жена. Обычно прозу действующих литераторов у нас читают они сами, но эту, искусно и достоверно написанную от лица мужчины, я доверил молодому же человеку, жителю пригорода – Кириллу Брыкину.
По ходу рассказа, герой, застрявший в старом «Раю» (а ему там и дом-развалюху по дешевке навязали) часто думает о своем предке, который без вести пропал на войне, возможно, и в этих местах. Дедушка, семейный расклад которого схож с раскладом внука, является к нему и во сне, когда, вернувшись в город, молодой человек, старается забыть о своей нелепой поездке, о странном навязанном доме.
Но именно в этот дряхлый дом, на стене которого ветшает карта Отечества, от которой все время отваливаются куски, – и зовет его дед из сна. Спустя месяц после возвращения в Рай, герой, как вы слышали, опять пробует сбежать в город, но возвращается с полдороги, даже не став догонять рейсовый автобус.
Эта изящная, поэтичная, чуточку сказочная проза заставила меня думать о том, как важно жить, прислушиваясь к себе и оглядываясь вокруг, жить внимательно, помня, что слово судьба пишется в нашем сердце с большой буквы. И тогда Господь обязательно подаст знак и подскажет, зачем мы здесь.
…Может, и для того, чтобы закопать на заброшенном кладбище найденную в лесу, простреленную солдатскую каску. А неподалеку, спустя время – и старого кота, который сбежал когда-то от своих хозяев, переезжавших в каменные дома, и с полдороги вернулся доживать в опустевших пенатах… Но это всё – подступы.
В конце рассказа именно нашему герою выпало, приехав однажды в ставшую родной, но уже опустевшую деревню, провожать в последний путь древнюю жительницу Рая, отошедшую к Господу на его глазах. Провожать одному. К Кому она отошла, он понял не сразу, и сделал свое дело почти безотчетно, не думая, больше-то было некому.
Опыт, конечно, страшноватый, трудный, но вот – пришлось.
Вода, чистая рубаха, прикрыть глаза, сложить руки, отыскать домовину…
«…Я похоронил ее рядом с неизвестным солдатом и котом Василием. На дощечке так и написал: “Тетя Мотя”. Не смог сообразить даже, как ее полное имя. Я стоял над свежей могилой и никак не мог уйти, чувствуя, что сделал еще не все.
Неожиданно я подумал про Хому Брута, и меня осенило. Но искать богослужебные книги дома у тети Моти было бесполезно. Она была атеисткой. А сам я не знал наизусть ни одной молитвы. Разве что…
– Отче наш… – неуверенно произнес я. И вдруг понял, что откуда-то помню и следующую строчку: – Иже еси на небесех…
Как там дальше? Я напрягся. Но в голове было пусто. Тогда я перестал вспоминать. И тут же без всяких усилий произнес всю молитву. Потом еще раз. И еще. Три раза. Начал накрапывать дождик. Я ощутил, что теперь могу идти…»
Искусство есть искусство, конечно, но сжившись с этим безымянным молодым человеком из рассказа Натальи Ключаревой, я думаю о том, что идет он – в правильную сторону. Как жаль, что с ним нельзя познакомиться.
С вами был Павел Крючков
