Поделиться
С. Т. Конёнков, Женщина в русском сарафане (Н. Плевицкая), 1924
По широкому лугу, раскинувшемуся за околицей небольшого села в Курской губернии, разносилась громкая, весёлая песня. Прохожие останавливались, заворожённые глубоким, чистым, переливчатым голосом певицы. Казалось, ему не хватает этих бескрайних степных просторов, и он, отрываясь от земли, быстрокрылой птицей взмывает к облакам.
- Опять наша Дёжка распелась! - улыбались сельчане. – Дал же Господь девке голос - заслушаешься!
Юная Надя Винникова – родные и знакомые ласково звали её Дёжкой – пасла на лугу гусей. Она смотрела на окрестности любимого села, синюю кромку леса на горизонте, и песня сама лилась из её сердца. Она даже не сразу заметила остановившийся неподалёку экипаж, из которого вышла по-городскому одетая барыня, и с восхищением слушала Дёжкино пение.
- Девочка, - наконец обратилась она к Наде. – Как ты чудесно поёшь!
Дёжка вздрогнула от неожиданности. Она поклонилась барыне и смущённо поблагодарила за похвалу. А барыня протянула ей большой кулёк конфет.
- Вот, возьми, - сказала она. - Хотя это слишком маленькая награда за твой удивительный дар!
Так замечательная русская певица, исполнительница народных песен, Надежда Васильевна Плевицкая получила свой первый в жизни гонорар.
Конфеты Дёжка раздала подругам. И в этом тоже проявился характер будущей звезды русской сцены, которую Император Николай Второй назовёт «курским соловьём»; певицы, восхищавшей Шаляпина и Собинова, Есенина и Блока. Свои внушительные гонорары она тратила на благотворительность, не стремясь при этом заработать себе дополнительную славу, а искренне считая, что таков долг каждого верующего христианина.
А верующей Надежда Васильевна была далеко не только на словах. В отрочестве она два года прожила послушницей в монастыре, а самыми яркими воспоминаниями Плевицкой были Пасхальные и Троицкие крестные ходы в родном селе и паломничество в Курскую Коренную Пустынь. В своих песнях она старалась донести до слушателей ту органическую связь русского народа с православной верой, которую сама ощущала с детства.
Путь Надежды к большой сцене был нелёгким. Долгие годы она выступала в третьесортных труппах за мизерные деньги. Казалось, после безвестности, успех, свалившийся на неё в одночасье, должен вскружить голову и затмить глаза. Но не тут-то было! Получив первый крупный гонорар, Надежда Васильевна потратила его, заказав колокол для церкви в родном Винникове. А когда в тысяча девятьсот четырнадцатом году там случился страшный пожар, оставивший без крова почти всех её односельчан, Плевицкая дала несколько благотворительных концертов, средства от которых пошли на строительство новых домов для погорельцев. Надежда Васильевна похлопотала и о том, чтобы в селе открылась библиотека, и постоянно пополняла её фонды, покупая редкие и дорогостоящие издания.
Её сценическая карьера была на пике, когда началась Первая Мировая война. Плевицкая без колебаний решила оставить сцену, чтобы помогать там, где помощь была нужнее всего – на фронте. Она поступила сестрой милосердия в Николаевскую общину, работала сиделкой в лазарете, самоотверженно ухаживала за раненными, причём, не в тылу, а в действующей армии. За отвагу и преданность Родине Надежда Плевицкая была награждена боевым орденом Святой Анны.
В гражданскую войну Надежда Васильевна не делила людей на «красных» и «белых», «своих» и «чужих». И те, и другие, были русскими людьми, и она болела сердцем за то, что брат идёт на брата. Ей случалось выступать и перед белогвардейцами, и перед красноармейцами. Она давала благотворительные концерты в пользу голодающих детей новой Советской республики, и, как настоящая христианка, думала не о политике, а только о милосердии. «Эта моя милостыня гибнущим детям, наверное, записана у Господа!» - написала Плевицкая в своём дневнике.
Надежда Васильевна умерла вдали от родины, во французской тюрьме, куда её поместили по абсурдному сфабрикованному обвинению в шпионаже. Но песня её по-прежнему звучит – сильная и искренняя, как сама жизнь этой удивительной певицы и милосердной женщины.
