Главная › Программы › Светлый вечер › Исторический час

«Генерал Михаил Алексеев». Исторический час с Дмитрием Володихиным. Гость программы - Константин Залесский (22.10.2017)

Гость программы: историк, журналист Константин Залесский.

Разговор шел о генерале Михаиле Васильевиче Алексееве, который участвовал в заговоре против императора Николая II, а позднее, во время гражданской войны, организовывал Белое движение на юге России.

Д. Володихин

— Дорогие слушатели, это Светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час», с Вами в студии я, Дмитрий Володихин. И вот, как это ни парадоксально, мы будем обсуждать на Светлом радио темную личность — личность, можно сказать, авантюрного склада характера и всей жизни. И все то, что происходило в судьбе этого человека спокойного, ясного и простого, это его смерть. Она произошла осенью 1918 года в городе Екатеринодар в условиях бури гражданской войны. Екатеринодар в этот момент являлся, скажем так, «оком бури», и вот в этом месте, в столице белого движения, этот человек скончался не от пули, не от бомбы, не от штыка, а просто от болезни преклонного возраста. Скончался, оставив чудовищное количество вопросов о своей жизни, судьбе, намерениях и так далее, многие из которых не разрешены до сих пор. Это генерал от инфантерии Михаил Васильевич Алексеев. И сегодня обсуждать тайны судьбы этого человека и непростой характер его взглядов и устремлений мы будем с замечательным историком Константином Залесским, автором целого ряда книг по истории России первой половины ХХ столетия. Добрый день, Константин!

К. Залесский

— Здравствуйте!

Д. Володихин

— Я напомню нашим уважаемым радиослушателям две наиболее известные точки в жизни генерала Алексеева, нет, даже, пожалуй, три точки. Первая точка — печальная, это Русско-японская война. В какой-то момент Алексеев держал бразды правления над, фактически, всеми сухопутными силами на Дальнем Востоке и победы добиться не смог. Вторая точка — в общем, не то, что печальная, скорее, страшная — это заговор против Николая II и принуждение его к тому, чтобы он отрекся от престола. И, наконец, третья. Можно было бы видеть некое оправдание в этой третьей точке, но уж очень извилисто она вычерчена на карте судьбы генерала Алексеева. Будучи одним из инициаторов, фактически, революционного переворота в феврале 1917 года, и года не прошло, как стал одним из крупнейших контрреволюционеров, человеком, который инициировал, фактически, создание белого движения на Юге России. Вот такая судьба: не очень удачливый генерал, блистательный заговорщик, на сторону которого я не хотел бы пригласить никого, и человек, который то ли раскаялся, то ли пожелал изменить методы борьбы, и взялся за оружие, возглавив, фактически, создав белое дело на Юге России. Вот, собственно, начнем мы с тривиальнейшего вопроса: из какой среды вырос Михаил Васильевич Алексеев?

К. Залесский

— Ну, Михаил Васильевич Алексеев вырос и среды, очень показательной для того, как складывались, могли складываться карьеры в Российской империи. То есть он был сыном... Его отец был кантонистом в свое время, то есть выходцем из семьи, скажем так, людей, которые были приписаны к военным поселениям. И этих детей — кантонистов — направляли, естественно, на службу в армию — ну, по традиции. И вот его отец, начав... Он не был крепостным. Он начал с нижних чинов и выслужился... Получил офицерские погоны и выслужился в майоры. Соответственно, Алексеев... Его батюшка был майором, Алексеев был Почетным гражданином. Такая была категория населения в Российской империи — привилегированная.

Д. Володихин

— Слегка «недо-дворяне».

К. Залесский

— Совсем «недо-дворяне». Личные дворяне — не совсем дворяне, а вот почетные граждане... Но это привилегированное сословие, это отнюдь не крестьяне, не мещане. Это, в общем, такой, как это... нижний средний класс. Нижний средний.

Д. Володихин

— Ну вот если взять, намазать хлеб маслом, сверху это масло слегка посолить и положить сверху сыр, то почетные граждане будут «солью» между «маслом» крестьянства и «сыром» дворянства.

К. Залесский

— Да, да. Ну, вот это вот был Почетный гражданин. И, то есть, образование, в общем... Его происхождение давало Алексееву стартовые позиции для военной карьеры — не очень хорошие, то есть, скажем так, не блестящие, но и не нулевые. То есть он на это, будучи сыном майора (тоже уже майора пожилого, отец был уже довольно пожилой человек, когда родился Алексеев)... Но это ему давало возможность начать службу отнюдь, конечно, не через Кадетский корпус и военное училище, но через курсы и поступление вольноопределяющимся, что он и сделал. То есть он поступил во Второй Ростовский гренадерский полк, дислоцированный в Москве, откуда... Вот он поступил вольноопределяющимся, то есть рядовым с правами на получение офицерского звания в дальнейшем, и сразу же его — ну, после курса молодого бойца — отправили в Московское пехотное юнкерское училище, которое он благополучно и завершил.

Д. Володихин

— Ну что жертв, он вливается в ряды Российской императорской армии. Вот вопрос, можно сказать, мальчишеский. Когда мы говорим: «Генерал Алексеев на финишном этапе своей карьеры окажется на самой верхушке российского генералитета»...

К. Залесский

— На самой. На самой верхушке, да.

Д. Володихин

— ...все-таки в голове-то всплывают картины взрывов, боев, больших сражений — как вот у Михаила Васильевича с боевым опытом, боевыми сражениями. Он тактик, он штабист, он боец, разведчик? Что он за человек?

К. Залесский

— Михаил Васильевич оказался прирожденным генштабистом, то есть штабным работником. Причем, штабным работником, скажем так, чрезвычайно высокого класса. То есть уровень его как штабиста отмечали его доброжелатели, недоброжелатели, отмечали абсолютно все. Но когда он только вышел из училища, его отправили на службу, естественно, не в гренадерский полк (скажем так, почти гвардейский), а, естественно, отправили в обычную пехоту, и 11 лет он прослужил в пехоте. Он принял участие в Русско-турецкой войне...

Д. Володихин

— Отличился или как-то не особо?

К. Залесский

— Отличился, отличился. Получил «клюкву», то есть получил Орден Святой Анны IV степени.

Д. Володихин

— Объясним, что цвет клюквы для Ордена Святой Анны...

К. Залесский

— ...это красный темляк.

Д. Володихин

— Да-да, такая ленточка, скажем так.

К. Залесский

— Ленточка, которая надевалась на эфес сабли.

Д. Володихин

— Клюквенно цвета.

К. Залесский

— Клюквенного цвета. Причем, это создает, опять-таки, легенду Алексеева. Вообще, Алексеев — это человек-легенда. То есть вот когда кто-нибудь говорит об Алексееве, в принципе, он не говорит о том Михаиле Васильевиче Алексееве, который существовал на самом деле. Он говорит о легенде.

Д. Володихин

— То есть на самом деле был простой пехотный офицер?

К. Залесский

— Простой пехотный офицер. Но легенда началась же в Русско-турецкую войну. Ему довелось быть адъютантом Скобелева. И это уже ореол белого генерала освятил будущее Михаила Васильевича Алексеева.

Д. Володихин

— То есть белый генерал — и рядом такой вот «сероватый» офицер?

К. Залесский

— Алексеев... Все отмечали всегда в Алексееве мягкость, умение разговаривать с людьми, неконфликтность. То есть идеальный штабист, который не будет спорить ни с кем — ни с генералом... Чрезвычайно трудоспособный, с прекрасными знаниями, с прекрасной памятью.

Д. Володихин

— Не будет спорить ни с кем — просто сделает по-своему.

К. Залесский

— Просто сделает, да. Блестящий генштабист. И он довольно долго прослужил в войсках. Обычно в Академию Генштаба молодые офицеры уходили после двух-трех-четырех, ну, пяти лет службы в полях, ну, в рядах армии. А он прослужил 11 лет. То есть довольно поздно... На курсе, когда он пришел в Академию Генштаба, старше него был только один человек, то есть более взрослый, на год старше него.

Д. Володихин

— Ну что ж, его «штабизм» в нем вызрел.

К. Залесский

— В нем вызрел, и он, окончив Академию Генштаба... Он окончил ее с золотой медалью, он окончил ее первым на курсе. Он окончил ее, настолько здорово зарекомендовав себя, что начальство категорически отказалось его отправлять в войска, даже на стажировку. Он больше в войска не попал никогда. Его сразу перевели в Главный штаб. То есть он сразу... Его даже не отправили в округа. Обычная, стандартная ситуация — что после Академии офицер отправляется служить в штаб какого-нибудь округа, там он получает опыт, и потом вот уже Центральное управление. Но он сразу, его сразу откомандировывают в канцелярию Военно-ученого комитета Главного штаба. То есть он стал... Он был генштабистом «от Бога».

Д. Володихин

— Насколько я понимаю, он довольно быстро продвигался по службе, поскольку в 1905 году мы увидим его на головокружительно высокой должности на Дальнем Востоке, а из...

К. Залесский

— Ну, на не совсем головокружительной...

Д. Володихин

— Ну все-таки это такая власть... Ну, а вот, скажем, когда он закончил Академию Генштаба, это были ведь 80-е годы?

К. Залесский

— Да-да.

Д. Володихин

— То есть, фактически, получается, около двух десятилетий, когда его карьера шла очень высокими темпами?

К. Залесский

— Нет, чрезвычайно высокими. Чрезвычайно высокими. Значит, если быть точным, Академию Генерального штаба он окончил в 1890 году. То есть как раз конец 80-х — учился в конце 80-х — в 1890-м он закончил. И за 15 лет он сделал очень стремительную карьеру.

Д. Володихин

— Ну, давайте посмотрим: из кого в кого?

К. Залесский

— Если я Вам начну перечислять должности, они на Вас не произведут впечатления.

Д. Володихин

— Нет-нет, лучше чины.

К. Залесский

— Да, чины. Нет, ну как же?.. Чины шли. Должности лучше звучат. «Младший делопроизводитель канцелярии», «экстраординарный ординарный заслуженный профессор Николаевской Академии Генштаба», «начальник оперативного отделения, генерал квартирмейстерской части Главного штаба», «начальник отдела Главного штаба». Вот карьера Алексеева в Русско-японской войне.

Д. Володихин

— То есть, в общем-то, из младших делопроизводителей — в начальники отдела...

К. Залесский

— В начальники отдела Главного штаба. То есть вот карьера чисто штабного работника. Но штабного работника очень высокой квалификации.

Д. Володихин

— На последнем этапе он уже имеет генеральский чин, насколько я знаю?

К. Залесский

— Генеральский чин. Плюс, параллельно с тем, что он является штабистом, скажем так, практиком военного дела, он (профессор Николаевской Академии Генштаба) одновременно является...

Д. Володихин

— ...преподавателем.

К. Залесский

— Да, преподавателем и военным теоретиком. Его статьи, которые он время от времени пописывает, производят, скажем так, ну, впечатление в узких кругах Генштаба.

Д. Володихин

— Ну что же, поскольку наш герой вышел из гренадер, я думаю, будет правильным, если сейчас в эфире прозвучит старинный марш «Гренадер».

(Звучит марш «Гренадер».)

Д. Володихин

— Ну что ж, представьте себе вот после этой музыки, как гренадерский полк на параде застывает в строю, как блестят штыки, как начищены и сверкают медные части обмундирования, и в результате строй солдат дает так много сияния и света, что просто глазам больно. И это очень хорошо. Свет — это замечательно. Ведь у нас, напоминаю, Светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час», с Вами в студии я, Дмитрий Володихин, и мы обсуждаем с известным историком Константином Залесским судьбу таинственной личности — генерала Михаила Васильевича Алексеева. Переходя к знаменитой части его карьеры...

К. Залесский

— Тут надо еще немножко предвосхитить события... Да, заметим, что за Русско-японскую войну он получил золотое оружие, что вполне прилично, особенно для штабиста. Обычно штабным работникам золотое оружие… ну, полагалось, но не очень, в принципе, это боевая награда.

Д. Володихин

— Ну вот мы сейчас говорим о том, чем его наградили. А хочется увидеть, как он себя проявил. То есть он в какой-то момент оказывается ведь во главе, фактически, всех боевых действий?

К. Залесский

— Не, ну почему?

Д. Володихин

— Ну, во всяком случае, оказываем огромное влияние.

К. Залесский

— Не, ну, конечно. Он попадает... Он, естественно, попадает в штаб. То есть попал он на Русско-японскую... Значит, во-первых, он основную часть Русско-японской войны, ту, которая не самая удачная, в общем, пропустил. Назначение он получил уже в районе осени 1904 года, и приехал он, и получил в штаб 3-й Манчжурской армии, получил он пост генерал-квартирмейстера. То есть, это, в общем, пост хороший, высокий. Ну, скажем так...

Д. Володихин

— Не определяющий.

К. Залесский

— Не определяющий. Но, в общем, вот, в целом-то, это и есть его пост.

К. Залесский

— Ну, а, насколько я понимаю, ведь в генерал-квартирмейстерские обязанности входила разведка.

К. Залесский

— Оперативная разработка, разведка. Это очень важный пост, он очень влиятельный. Но вот он как раз и показывает, что... Вот он очень характерен для Алексеева. То есть все, кто окружал Алексеева, отмечали в нем нелюбовь к сотрудникам. То есть нет — очень хорошее отношение к своим сотрудникам, но нелюбовь их использовать. То есть Алексеев не хотел, чтобы у него были сотрудники, он все хотел делать сам.

Д. Володихин

— То есть, иными словами, «Вы все — люди хорошие, только не мешайте»?

К. Залесский

— Только не мешайте», да. Но, с другой стороны, это говорит о том, что человек не очень хорошо умел организовать работу — ну, всех людей. Но, с другой стороны, сам он был человеком талантливым, он проводил разработку операций, он, в общем, эти операции провел на очень приличном уровне.

Д. Володихин

— Ну, например, вот в чем он конкретно участвовал, в каких сражениях?

К. Залесский

— Ну, сражение у них было... В ходе Мукденского сражения он проявил себя очень прилично. Ну, естественно, штабное. Он не водил в бой полки, нет.

Д. Володихин

— Ну, как-то мы себе и не представляем генерала с шашкой наголо.

К. Залесский

— Ну почему? Русско-японская война — это был еще тот период, когда ряд генералов с шашкой наголо вел рейды кавалерийские. Вспомним рейд Самсонова или Ренненкампфа.

Д. Володихин

— Ну, во всяком случае, генштабиста с шашкой наголо.

К. Залесский

— Да, генштабист не стал вести. Очень важное было в этом то, что в тот момент — в момент Русско-японской войны, — в принципе, над Русской армией довлела... ну, школой это назвать сложно, но традиция Генштаба, которую представлял генерал Куропаткин. Это была традиция, скажем так, очень аккуратных военных действий, продуманных до мелочей. То есть: избежание всякого, какого бы то ни было риска; продумывание и передумывание вновь и вновь...

Д. Володихин

— Вот это я понял: драка уже началась, а человек начинает лихорадочно рассчитывать, по какой траектории ему двигать кулак.

К. Залесский

— Абсолютно правильно. А Алексеев, оказывается, может быстро оценивать получаемую информацию, быстро ее анализировать и быстро представлять своему руководству наиболее эффективные возможности для ее решения.

Д. Володихин

— Поэтому-то я и говорил, что оказал очень серьезное влияние.

К. Залесский

— Да. Но не был все-таки он начальником штаба наместника или главнокомандующего. На своем посту он был отмечен как один из, фактически, героев Русско-японской войны на втором этапе, то есть человек, который, будучи, в общем... То есть выше него был с десяток генералов, но он среди них был отнюдь не один из многих.

Д. Володихин

— Итак, из войны он вышел без позора...

К. Залесский

— Даже, сказать, с большими прибылями.

Д. Володихин

— ...с неплохой репутацией, с награждениями.

К. Залесский

— Да.

Д. Володихин

— И вот проходит десятилетие между двумя войнами, начинается Первая мировая. Где она застает нашего героя, кто он таков?

К. Залесский

— Застает она его на посту командира одного из корпусов — ну, 12-го корпуса со штабом в Саратове.

Д. Володихин

— Штабист сделался комкором?

К. Залесский

— Да, да. Но это не главное, скажем так. В том-то и дело, что, как бы это ни странно звучало, вот это назначение на комкора — это было проходное. То есть, в общем, это был такой этап в карьере Алексеева, который не предполагал, в общем, дальнейшего развития по командной части.

Д. Володихин

— То есть между штабом пониже и штабом повыше надо было покомандовать корпусом?

К. Залесский

— Нужен был корпус. Причем, с 1908 года по 1912-й, четыре года, Алексеев возглавлял штаб Киевского военного округа. Об этом надо сказать особо. Дело все в том, что штаб Киевского военного округа — это был один из самых важнейших штабов. Еще такой же примерно уровень был у штаба Варшавского военного округа. То есть на случай войны с Германией (ну, скажем так, с Европой, с европейскими странами) штаб Киевского военного округа преобразовывался в штаб Юго-Западного фронта, и штаб, который возглавлял Алексеев, разрабатывал планы будущих операций в мирное время — ну, проводил маневры, проводил подготовку.

Д. Володихин

— И тут война началась.

К. Залесский

— Да. И когда его отослали на корпус, было заранее известно, что как только начнется война (если она начнется), то Алексеев этим корпусом командовать не будет — он вернется на штаб Юго-Западного фронта.

Д. Володихин

— И он особенно не повоевал, вернулся?

К. Залесский

— Нет, он вообще не повоевал. Он в день мобилизации 19 июля (все приказы датировались 19 июля 1914 года в России, ну вот предмобилизационные), он возглавил штаб Юго-Западного фронта, которым командовал генерал от артиллерии Николай Иудович Иванов. И при Иванове, который был человеком с академическим образованием, но не с генштабистским (он окончил Михайловскую артиллерийскую Академию), то есть, в общем, он не был каким-то таким, скажем так, стратегом, а в результате под началом Иванова при начштаба Алексеева оказалась не просто половина фронта Русской армии... Ну, имеется в виду...

Д. Володихин

— ...лучшая и сильнейшая половина.

К. Залесский

— Да, лучшая и сильнейшая. Потому что на тот момент, когда началась Первая мировая война, идея нашего полевого управления состояла в том, что Верховный главнокомандующий — он верховный, он «там», он далеко (предполагалось, что будет государь изначально Верховным главнокомандующим), а вот дальше будет не просто фронт, а фронт в смысле «театр военных действий». То есть Северный фронт — это вот, значит, с Германией воюем (ну, там вот Восточная Пруссия — маленький кусочек), а Юго-Западный фронт — это вот весь фронт, начиная с Мазовских болот и до румынской границы.

Д. Володихин

— Ну что ж, я так понимаю, у Михаила Васильевича появилась возможность потакать своей давней природной склонности — быть настолько хорошим штабистом, чтобы был шанс вертеть вышестоящим генералом, как это необходимо.

К. Залесский

— Да. И самое главное, что этот вышестоящий генерал...

Д. Володихин

— ...не против.

К. Залесский

— ...не просто не против, а постоянно отмечает, какой великолепный штабист Алексеев!

Д. Володихин

— Ну, а реальный успех?

К. Залесский

— Реальный успех — колоссальный. Реальный успех — Галицийская битва.

Д. Володихин

— Да, в этот момент Российская армия, конечно, совершила настоящий наступательный рывок.

К. Залесский

— И во многом это заслуга Алексеева, потому что Иванов, несмотря на все... У него были, естественно, положительные качества, как-то: определенная сила характера, но он, в общем, был для этой должности не готов, конечно. Это был не его уровень. У него был уровень, где он проявил себя прекрасно, когда в революцию, в революционные годы 1904, 1905, 1906 годов он возглавлял... был генерал-губернатором Кронштадта и удержал Кронштадт просто железной рукой. Вот это было его самое великое деяние. А здесь он полностью положился на Алексеева, давая ему великолепные характеристики. При этом Иванова очень высоко ценил государь и имел возможность с ним общаться лично.

Д. Володихин

— И таким образом получал от него наилучшие рекомендации Алексеева.

К. Залесский

— Да. Причем, совсем наилучшие. И вот что показательно? Что когда заболел генерал Рузский (он командовал на тот момент, в 1915 году, Северным фронтом), то было решено Северный фронт... То есть Северо-Западный фронт, который потом разделили на Северный и Западный. И вот как только заболел Рузский, то из всего выбора тех, кто есть, взяли — не как, в принципе, положено... Положено взять командующего одной из армий — ну, то есть, полевого командира. А было решено выдвинуть наверх Алексеева.

Д. Володихин

— И он получает Северный фронт?

К. Залесский

— Северо-Западный, да.

Д. Володихин

— Северо-Западный.

К. Залесский

— Потом происходит... Буквально... Тут все идет, как бы, скажем так, днями. То есть вот март. Получает он Северо-Западный фронт. Потом фронт разделяется в начале августа на Северный и Западный — ну, чтобы удобнее было. Потому что уже театров военных действий нет, а уже весело. И Алексеев получает Западный. Скажем так, в качестве командующего фронтом он, в общем, практически, ничего не успел сделать. То есть он держал оборону...

Д. Володихин

— То есть ему не пришлось вести масштабные сражения, наступательные операции?..

К. Залесский

— Не пришлось, не пришлось. Он постоянно информировал о тяжелом положении на фронте, но что было?.. И вот здесь как раз мы подходим к ключевому моменту в его жизни. То есть не будь во этого ключевого момента, был бы он командующим фронтом...

Д. Володихин

— ...и хорошо!

К. Залесский

— Да! Хорошим, плохим — это показала бы история.

Д. Володихин

— В каком он чине на данный момент — 1915-й год?

К. Залесский

— Он генерал от инфантерии уже с 1914 года.

Д. Володихин

— А выше этого разве что...

К. Залесский

— ...генерал-фельдмаршал. Напомню: в Первую мировую войну ни один русский военачальник не получил этого звания.

Д. Володихин

— Ну, там иногда еще экстраординарный чин генералиссимуса, но это, скорее, почетное звание.

К. Залесский

— Да. Но, значит, фельдмаршалов не было вообще в Русской армии после смерти Милютина.

Д. Володихин

— Фактически, Алексеев находится уже, как сейчас говорит рафинированная молодежь, «на топе» военной иерархии?

К. Залесский

— Да, «на топе». Но именно «на топе». То есть, условно говоря, один из десяти крупнейших. И вот здесь начинается то самое...

Д. Володихин

— ...ключевой момент.

К. Залесский

— ...ключевой момент. Ключевой момент связан с отступлением Русской армии. Русская армия отступает, ситуация плохая, тяжелая на фронте, снарядов нет. И в этот момент государь-император Николай II принимает решение взять на себя обязанности Верховного главнокомандующего.

Д. Володихин

— То, что предполагалось изначально, но не было реализовано на первом этапе войны.

К. Залесский

— Да, на первом этапе войны не было реализовано, потому как государь посчитал, что великий князь Николай Николаевич — он был лучший специалист в военном деле. Но в 1915 году речь уже идет не о том, кто лучший военный специалист, а о том, кто сможет больше, скажем так, взять на себя моральную ответственность за сложившуюся ситуацию.

Д. Володихин

— Господь с ним, с великим князем. Просто складывается ситуация, в которой Алексеев становится тем полководцем, который постоянно общается с государем.

К. Залесский

— Да. И вот когда государь принимает решение занять пост, принять на себя пост Верховного главнокомандующего, возникает вопрос: а кто будет начальником штаба? Причем, напомним, Николай II получил военное образование, домашнее военное образование ему было вложено, как курсы Академии Генштаба — он, в принципе, окончил, но опыта военного дела у него не было. И он это осознавал полностью. И возникает вопрос: значит, уходит Верховный главнокомандующий Николай Николаевич, он получает наместника на Кавказе, и с кем остается новый Верховный? А начальником Штаба Николая Николаевича является генерал Янушкевич. Сложно передать ту гамму чувств, которую русские генералы 1914-1915 годов высказывали о генерале Янушкевиче. Но там не было ни одной приличной.

Д. Володихин

— Скажем так, Янушкевич уходит, и, я так понимаю, Алексеев приходит на его место.

К. Залесский

— Да. Причем, прокомандовав фронтом, условно, две недели, вот Западным фронтом.

Д. Володихин

— На этой светлой ноте я хочу напомнить, что как замечательно светло было в жизни генерала Михаила Васильевича Алексеева в 1915 году, когда он, фактически, встал во главе и Вооруженных сил России, борющихся на фронте...

К. Залесский

— Да, именно!

Д. Володихин

— ...когда он стал не только помощником государя, но и, фактически, ведущим человеком в командовании, так и светло у нас здесь, ибо это Светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час», с Вами в студии я, Дмитрий Володихин. Мы ненадолго прерываемся, чтобы продолжить нашу беседу буквально через минуту.

Это Светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С Вами в студии я, Дмитрий Володихин, и мы с известным историком Константином Залесским продолжаем разговор о не то, что бы уж светлой личности, а личности, которая продвигала свои карьеры светлыми темпами, — о генерале Михаиле Васильевиче Алексееве. Между 1915 годом и 1917 годом граница невелика, а на протяжении всего этого времени Михаил Васильевич Алексеев, фактически, осуществляет, ну, если не командование войсками, то 75 процентов командования войсками.

К. Залесский

— Да, да! Причем, он, скажем так... Если брать... Ну, скажем, государь стоит за пределами чинов, то он, в принципе, самый высший чин в армии.

Д. Володихин

— Хорош ли он на своем месте?

К. Залесский

— Великолепен. То есть Николай II в письмах той же самой своей супруге Александре Федоровне и вообще отмечает: «Лучшего сотрудника я никогда не видел и не желал бы себе иметь».

Д. Володихин

— Ну, в общем, в 1915 году армия выходит из кризиса, завершает отступление, а в 1916 году даже видны вполне успешные наступательные операции.

К. Залесский

— Да, и, конечно, же, там идет и Луцкий прорыв, и вообще наступление... Фронт не просто стабилизируется. А Австро-Венгрия вообще находится на пороге катастрофы. В общем, как бы к концу 1916 года (то есть как бы вот финал действий Алексеева при государе), в общем, общее мнение — то, что 1917 год последний в войне. То есть вот сейчас Алексеев разрабатывает план кампании 1916 года, и как раз, когда... Вот суть идет и в том, что сейчас будет разработан план кампании 1917 года, и вот на этом-то, в общем, война и закончится. И, соответственно, Алексеев, генерал-фельдмаршал, князь, кавалер Ордена Георгия I степени — ну, и далее по тексту.

Д. Володихин

— Ну что ж, замечательно. Мы даже видим определенные наступательные попытки зимой 1916-1917 годов, там более-менее успешное Митавское наступление. Но Кавалер всех орденов, генерал-адъютант, генерал от инфантерии неожиданно делает так, что его венценосный начальник оказывается свергнут с престола. Как? Зачем?

К. Залесский

— Все не совсем неожиданно. В принципе, если мы посмотрим на действия Алексеева, мы увидим довольно стандартную ситуацию, как это ни покажется странным, вот именно стандартную. Это человек — любой человек, тем более даже, талантливый человек, может быть, находящийся на своем месте — он видит довольно узко то, что находится перед ним. То есть он видит оперативное руководство войска, и оперативное руководство войсками Алексеев обеспечивает вполне на достойном уровне.

Д. Володихин

— Возникает мысль: «Зачем мне тогда этот царь?»

К. Залесский

— Это с одной стороны. Но, с другой стороны, Алексеев, в какой-то степени, понимает, что он, в общем, не великий полководец, ну, в смысле, харизмой не обладает, и, в общем и целом, в данном случае у него нет большого конфликта с государем именно на военной почве. Потому что государь в принципе утверждает подавляющее большинство предложений Алексеева. А возникает вопрос в другом: в стране-то сложности, война идет не так, как видно из кабинета. Есть проблемы с пополнениями, экономикой, проблемы с военной...

Д. Володихин

— ...с дисциплиной...

К. Залесский

— С дисциплиной на фронте еще как-то, а с дисциплиной в тылу, вообще-то, не очень хорошо. Там все время какие-то поправляют... В Туркестане, понимаете, там неизвестно что творится.

Д. Володихин

— И Алексеев вбивает себе в голову, что он может все это исправить.

К. Залесский

— Да.

Д. Володихин

— Но царя надо убрать, чтоб не мешал.

К. Залесский

— Да. И сначала, летом 1916 года, он подает докладную, что «а давайте, государь, создадим в нашей стране должность Верховного министра военных сил (или обороны), на которую, в общем, можно назначить — ну, можно назначить и меня, и этому министру подчинить всех министров, в смысле, связанных с обороной».

Д. Володихин

— Фактически, как военному диктатору.

К. Залесский

— Ну, во время войны — сами понимаете, естественно. Как, фактически, военному диктатору. Ну, ответ государя мы понимаем, то есть...

Д. Володихин

— «Нет необходимости».

К. Залесский

— Да-да. «На данный момент необходимости нет». После этого, соответственно, в душе затаим некоторую грубость, что «не поняли старика». Он же не из корыстных соображений, а ради великой России, да? Потом, как только генерал Алексеев начинает задумываться о мыслях великой России и о своей роли в ней, сразу же на горизонте появляется Гучков.

Д. Володихин

— Ну, а вот тут любопытно. Много же было разговоров о том, что Алексеев участвовал в разного рода тайных организациях — не только в заговоре, но и в каких-то там военных масонских ложах и так далее.

К. Залесский

— Да. Что касается военно-масонских лож и вообще связи с масонами, то здеь, как говорится, тайна, покрытая мраком. То есть — мог участвовать? Мог.

Д. Володихин

— Ну, фифти-фифти, да.

К. Залесский

— Подтверждение есть? Нет.

Д. Володихин

— Как Вы думаете, встретите ли Вы динозавра, выйдя утром из дома? Фифти-фифти, либо встретится, либо нет.

К. Залесский

— Да. Поэтому как бы... Когда мы знаем, что человек масон? Да когда нам попадают в руки протоколы заседаний лож. Ну нет у нас протоколов.

Д. Володихин

— Что называется, Бог весть.

К. Залесский

— Да, Бог весть. Но он, оказывается, очень интересно связан с Гучковым. Очень интересно. Напомним нашим слушателям, что Гучков — в принципе сторонник якобы конституционной монархии, но при этом фактический личный враг государя.

Д. Володихин

— И, фактически, уже не совсем монархии.

К. Залесский

— Да, и не совсем. И личный враг государя. То есть для него изменение строя, может быть, не обязательно, но отречение Николая II — для него это принципиальный момент. И вот здесь начинается то самое «накручивание», фактически, Алексеева по поводу того, что, типа, «Вам-то, Михаил Васильевич, царь-то не мешает на фронте, но ведь он Вам мешает, ведь посмотрите, что он с Россией сделал! Это не глупость, это предательство! Что это... Да, и императрица, в общем-то…»

Д. Володихин

— «А все порядочные люди...», и так далее.

К. Залесский

— Да. И у императрицы в Царском Селе стоит радиопередатчик, с которым она связывается-то с Берлином...

Д. Володихин

— Причем, это знают буквально все.

К. Залесский

— Ну, как это известно.

Д. Володихин

— Вот как обычно.

К. Залесский

— До сих пор, да, сразу? — «как известно».

Д. Володихин

— «Как известно». Ну, так или иначе, Алексеев оказывается втянут в заговор, и он в феврале 1917 года оказывается чуть ли не основной фигурой из тех, кто оказал давление на императора, навязывая ему отречение. Мы не знаем, там, было это отречение или нет. Сейчас на этот счет идут дискуссии. Это несколько сомнительно. Но, так или иначе, Николай II оказался, во-первых, свергнут с престола, а во-вторых, оказался, фактически, под, своего рода, домашним арестом.

К. Залесский

— Ну, не просто под арестом. Надо сказать, что тут как раз очень много... Ведь связи Алексеева с Гучковым вскрылись до этого, и Николай II даже отправил его на лечение по этому поводу, но он сказал, что просто подумать, «отдохнуть, подумать».

Д. Володихин

— «Не безумны ль Вы? Не пора ли Вам отдохнуть?»

К. Залесский

— «Не пора ли Вам отдохнуть?», да. И Алексеев уехал, но Алексеев сам вернулся из отпуска своего, с лечения, как только... 17 февраля 1917 года он самочинно вернулся в Ставку, и именно его просьба Николаю II выехать срочно в Ставку для решения срочных вопросов выманила государя из Петрограда.

Д. Володихин

— Ну, то есть, фактически, Алексеев, я уже говорил, был одним из крупнейших «приводных рычагов» заговора?

К. Залесский

— Да. Тут вот можно сказать, что, знаете как, что, типа, не сказать, что Алексеев совершил переворот, но сказать, что Алексеев обеспечил производство этого переворота.

Д. Володихин

— Ну что ж, а теперь давайте посмотрим, а много ли принесло счастья самому Алексееву произведение этого самого переворота? Вот Алексеев между февралем и октябрем — фигура, которая сначала, вроде бы, шла кверху, а потом как-то, наверное, правильно сказать, рухнула?

К. Залесский

— Да. Есть очень хорошая фраза, которую привел в своих мемуарах генерал Лукомский — это один из ближайших к Алексееву людей, его доверенное лицо. Он записал, что Алексеев в 1917 году... — верить мы можем только на слово, естественно, да? Он написал, что Алексеев в 1917 году уже, в середине 1917 года сказал ему: «Я никогда себе не прощу, что я поверил этим господам. Они меня обманули».

Д. Володихин

— А, ну что ж, есть две замечательные поговорки: «Не рой яму другому — сам в нее попадешь» — и попал, и вторая: «На чужом несчастье своего счастья не добьешься».

К. Залесский

— Да. Алексеев получил после февраля... После отречения он получил, в принципе, все. То есть он стал... сначала, фактически, принял на себя обязанности Верховного главнокомандующего, а потом был и утвержден. То есть он стал... До этого он был де-факто, теперь он стал де-юре главой Русской армии.

Д. Володихин

— Наступает время сарказма: хи-хи-хи, и долго ли продержался, голубчик?

К. Залесский

— Нет, продержался этот голубчик очень недолго. Потому что он, будучи, как это ни странно после того, что мы с Вами все это сказали, честным генералом...

Д. Володихин

— ...хотел сделать как лучше?

К. Залесский

— Он хотел сделать как лучше! То есть он увидел, что происходит после февраля 1917 года, и когда ему, соответственно, позвонили из штаба, ну, в смысле, из Петрограда, и сказали: «Ну так где наши победы-то? Теперь-то не мешает никто, в общем-то! Никто не мешает — где наши победы, где наш путь на Берлин, где победоносное наступление?», он сказал: «Армия не то, что не готова к наступлению. Армия — дай Бог, если с ней ничего не делать, она, может быть, через полгода будет готова к наступлению. А если Вы будете продолжать это делать, она никогда не будет готова!

Д. Володихин

— Итак, он слетел с верховного главнокомандующего...

К. Залесский

— Потому что в это время всегда был человек, который всегда готов наступать, — ну, то есть генерал Брусилов.

Д. Володихин

— Ну, что тут скажешь? Тут скажешь только одно: «Ты думал, что все взаправду?»

К. Залесский

— Да-да, конечно, все думал... Надеялся. Но оказалось, что не так. Ну, вот тут как раз...

Д. Володихин

— А когда полетел?

К. Залесский

— Он был снят 21 мая 1917 года.

Д. Володихин

— Недолго, совсем недолго.

К. Залесский

— Недолго — это если учесть, что до 1 апреля он был только исполняющим обязанности.

Д. Володихин

— Повторим историческую фразу относительно генерала Алексеева: «А ты думал, все взаправду!» Но вот свет в карьере нашего героя закончился решительно, но здесь, в нашей комнате, в нашем здании и в нашей стране, он никогда не иссякнет.

Напоминаю, что это Светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час», с Вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы в память о карьерных достижениях генерала Алексеева включаем блистательный торжественный марш лейб-гвардии Преображенского полка. Все самое лучшее звучит в нашем эфире.

(Звучит «Торжественный марш лейб-гвардии Преображенского полка».)

Д. Володихин

— Ну что же, мы послушали этот блистательный бравурный марш, который здесь у нас, помните, прозвучал как своего рода реквием Российской Императорской армии. Сгущаются сумерки, и сумерки эти явно багрового цвета. Генерал Алексеев теряет свое преобладающее положение в Российской армии. И надо сказать, что его уже меньше года отделяет от положения главного инсургента в стране.

К. Залесский

— Да.

Д. Володихин

— Как же он провел эти месяцы?

К. Залесский

— Ну, эти месяцы он провел, в общем и целом, как человек, пользующийся огромным авторитетом и влиянием в армии, но не занимающий официального поста. То есть он время от времени что-нибудь говорил, к нему прислушивались, но никто, в общем, не собирался считаться с его мнением.

Д. Володихин

— В резерве чинов?

К. Залесский

— Да! Нет, конечно, он состоял в резерве чинов, но он просто не поступал никуда на службу, а вот просто высказывал вот так вот, время от времени. И в совещаниях принимал участие. Ну, то есть, как бы так сказать, фрондировал против правительства, но не сильно.

Д. Володихин

— Ну что ж, это понятно. Это судьба многих отвергнутых фортуной генералов.

К. Залесский

— Но когда был так называемый Корниловский мятеж...

Д. Володихин

— Ну, назовем это «Корниловский кризис».

К. Залесский

— Ну да, выступление генерала Корнилова, вот здесь оказалось, что Алексеев нужен снова. Дело все в том, что, несмотря на то, что его сняли, несмотря на то, что был еще и Брусилов верховным, и Корнилов верховным, авторитет Алексеева, которого знали как человека, который с 1915 года руководил Русской армией , был очень высоким.

Д. Володихин

— В том духе, что «ну хоть этот-то был нормальный»?

К. Залесский

— Ну, как бы все знали, что был человек, который планировал операции. Корнилов-то к 1917 году кто? Комкор, да и то, в общем...

Д. Володихин

— А тут — серьезный человек.

К. Залесский

— Серьезный человек. И ему предложили стать снова Верховным, он, естественно, отказался. Правда, это было сделано так... просто так. И, в конце концов, его Керенский уговорил ехать в Ставку разбираться с Корниловым. Потому что обещали, что если Корнилов не согласится на мирные договоренности, то мятеж будет просто залит кровью. И Алексеев согласился. Сказать очень сложно, какие у него были, так сказать... Ну, у него сын принимал участие в выступлении Корнилова...

Д. Володихин

— Ну, тут есть еще два соображения достаточно чистых и прямых. С одной стороны, ну кто из русских хочет русской крови от русских пуль?

К. Залесский

— Ну, может быть, стоило поддержать Корнилова против Керенского, и тогда, может быть, история пошла бы другим чередом! Но Алексеев, будучи генштабистом и, как написано, «мягким человеком», решил все спустить на тормозах.

Д. Володихин

— Ну, а может быть, здесь еще и в другом дело — Михаилу Васильевичу просто захотелось напоследок сыграть какую-то крупную роль?

К. Залесский

— Возможно. Но «последок» еще будет впереди.

Д. Володихин

— Он этого не знал.

К. Залесский

— Ну, как бы то ни было, в общем, он уговорил Корнилова сложить оружие.

Д. Володихин

— Сделал свое дело?

К. Залесский

— И ушел сразу.

Д. Володихин

— Может быть, оно и к лучшему, в какой-то степени.

К. Залесский

— Надо сказать, что вот был ли он сторонником демократических каких-то традиций, скажем так, вот это очень сложно. Мы можем вспомнить еще одну цитату из генерала Лукомского, которую, он пишет, Алексеев сказал ему уже позже, уже в начале 1918 года. Алексеев сказал Лукомскому: «Я ошибался. Я теперь только понимаю (1918 год), что только одна идея должна быть в России — это монархия».

Д. Володихин

— Ну что ж, может быть, он это и говорил.

К. Залесский

— Может быть, может быть.

Д. Володихин

— Ну, а теперь, собственно, Алексеев вышел из небытия на свет, несколько суток пробыл опять в лучах большой истории и опять нырнул на дно.

К. Залесский

— Ну, не совсем на дно — он выступал и на различных публичных совещаниях. То есть он был...

Д. Володихин

— На званых обедах...

К. Залесский

— Да. Ну, то есть он был известен. То есть он не просто пропал. Он все время присутствовал.

Д. Володихин

— Известен, но бессилен?

К. Залесский

— Да, бессилен абсолютно.

Д. Володихин

— И тут разразился Октябрь.

К. Залесский

— Да. И как только разразился Октябрь — ну, практически, 11 ноября 1917 года Алексеев выехал под чужим именем. И, прибыв в Новочеркасск, он немедленно начал... Ну, то есть не немедленно. Сначала он договорился, естественно, с Красновым, потому как власть в Новочеркасске принадлежала донскому атаману и донскому правительству. И, получив добро, он немедленно начал создание тогда еще Алексеевской организации. То есть организация, в которую он начал вербовать офицеров для борьбы с большевиками.

Д. Володихин

— Вот здесь хотелось бы вставить небольшую ремарочку. Человек с хорошим предвидением, стратегическим умом, штабной подготовкой; собственно, человек, который очень много знал из того, что реально творилось у верхов власти; человек, который никоим образом второй-то революционный переворот не принял, — все у него хорошо. Но вот та самая харизма, которая двигает за человеком других людей, у него напрочь отсутствует.

К. Залесский

— Да, у него авторитет.

Д. Володихин

— Авторитет есть — харизмы нет.

К. Залесский

— Да, именно. Поэтому как только в Новочеркасск прибывает генерал Корнилов, то немедленно Корнилов выдвигается именно на первые роли уже теперь в добровольческой армии в качестве именно харизматического лидера. Алексеев остается моральным авторитетом и, скажем так, административным руководителем, потому что административный и штабной талант Алексеева несравним с корниловским, конечно же. То есть...

Д. Володихин

— Тут, в общем, разделение функций, несколько обидное для Алексеева, но, в общем, естественное.

К. Залесский

— Да. Надо отметить, что уже с начала 1918 года, уже как только начинается этот первый поход — так называемый Первый Кубанский («Ледяной») поход, отношения между Корниловым и Алексеевым находятся на той стадии, что... Да, напомним: добровольческая ария — это порядка 3 тысяч человек, то есть довольно компактная организация. И два ее руководителя — Алексеев и Корнилов — общаются либо через адъютантов, либо записками.

Д. Володихин

— Ну, то есть веселья между ними нет?

К. Залесский

— Ну, какого веселья? Общения нет.

Д. Володихин

— И братства нет никакого.

К. Залесский

— И общения. Даже общения нет. Казна находится в руках Алексеева. Вся администрация, все дела — финансовая, дипломатические — находятся у генерала Алексеева.

Д. Володихин

— И тут Корнилов гибнет.

К. Залесский

— Корнилов гибнет, да, при штурме, соответственно...

Д. Володихин

— По большому счету, его опять мог заменить Алексеев, но...

К. Залесский

— ...но Алексеев не может его заменить, потому что, как Вы абсолютно правильно сказали, в условиях гражданской войны нужна харизма.

Д. Володихин

— Нужна личность, да.

К. Залесский

— Личность. Эта личность находится... В принципе, там были другие личности, но Алексеев назначает генерала Деникина.

Д. Володихин

— Ну, я хотел бы сюда добавить еще одну вещь. Не только харизма отсутствует — еще отсутствует полная прозрачность жизни этого человека. Все-таки когда-то он поспособствовал свержению монархии.

К. Залесский

— И это тоже...

Д. Володихин

— И в глазах многих людей это делает его сомнительной личностью.

К. Залесский

— Сомнительной, да, конечно. Ну, а генерал Деникин — он, в общем, герой войны, но герой как раз когда надо вести вперед кого-то там, его железных стрелков, — то есть, в общем, фигура вполне приемлемая. И вот тогда... Да, плюс, с Деникиным отношения другие. Удивительно, но отношения значительно более...

Д. Володихин

— Ну, Деникин — младший в этой паре.

К. Залесский

— Да, Деникин — младший. Да, успешный поход. И, наконец, в августе 1918 года Алексеев по предложению Деникина, потому что он тоже офицер, принимает на себя звание Верховного руководителя добровольческой армии.

Д. Володихин

— Очень пышно звучит!

К. Залесский

— Да. Но это не только пышно звучит. Деникин остается командующим, то есть военным руководителем. А при Верховном руководителе добровольческой армии создается особое совещание, то есть правительство Белого Юга.

Д. Володихин

— Ну, Алексеев в этом случае попытался все-таки заменить собой государя...

К. Залесский

— Да.

Д. Володихин

— Ну, если не в 1917-м, то хотя бы в 1918 году. Прошло полтора года, и он все-таки решил порулить хотя бы тем, что было у него под контролем.

К. Залесский

— Но проходит менее двух месяцев, и мы возвращаемся к тому, с чего начали эту передачу.

Д. Володихин

— Чего Бог человеку не дает, того человек сам никогда не получит.

К. Залесский

— Именно так, именно так. То есть — вот не знаю, как — насладиться, тяготиться или что-нибудь другое, но вот этой верховной властью Алексееву довелось пользоваться, ну, если быть точным, порядка... меньше 50 дней.

Д. Володихин

— Он успел что-нибудь сделать серьезное?

К. Залесский

— Нет, он... Нет, вообще, он сделал очень много для Белого движения. Он наладил административное функционирование. Под успехи добровольческой армии... Деникин очень сложно всегда договаривался с финансовыми кругами, Алексеев договаривался с финансовыми кругами значительно более активно. Он наладил дипломатическую службу, он наладил очень хорошие контакты с донским начальством. То есть он сделал очень много, именно заложив основы административно-финансовой базы для добровольческой армии.

Д. Володихин

— То есть, иными словами, «сходя в гроб», он оставил после себя весьма ценное наследство?

К. Залесский

— Да. И крепкое наследство, да.

Д. Володихин

— Вы знаете, мне хотелось бы нашу передачу, время которой уже подходит к концу, завершить на доброй ноте. Мне хотелось бы думать, что слова, сказанные Лукомским о своем патроне Алексееве, правдивы ну хотя бы отчасти. Мне хотелось бы видеть в этом отсвет христианского чувства. Можно ли все-таки предположить — небезосновательно, — что Алексеев осознавал не только свою ошибку?.. Раз в жизни он сделал ошибку, но эта ошибка обошлась дорого не только ему, но и всей стране.

К. Залесский

— Всей стране.

Д. Володихин

— Крайне дорого, безумно дорого. Может быть, он осознал свою ошибку и, кроме этого, свой грех?

К. Залесский

— Да.

Д. Володихин

— Фактически, он нарушил присягу — то, что в старину называли крестоцеловальной клятвой, да?

К. Залесский

— Да, да, конечно.

Д. Володихин

— И пошел не только против власти, но и против Бога.

К. Залесский

— Да, конечно.

Д. Володихин

— Может быть — может быть, — то, что он делал через полгода, в конце 1917 года, в 1918 году, — есть, в какой-то степени, попытка покаяния и искупления? Не знаю, мы о молитвах и мыслях этого человека не можем ничего понимать, он очень закрыт. Но действия — действия все-таки направлены в ту сторону, в которую двигал бы свои силы, свою энергию именно человек кающийся, именно человек, исправляющий свою ошибку.

К. Залесский

— Я тоже думаю, что это было именно так, о чем подтверждается, что при тех тяжелейших и напряженных отношениях с Корниловым, которые мы уже упоминали, он, несмотря ни на что, никогда не интриговал. То есть он не добивался того, чтобы, условно, заменить Корнилова Деникиным. Нет, он просто нес свою свой вот этот вот крест.

Д. Володихин

— Ну что же, хорошо и даже как-то органично, что в конце передачи «Исторический час» на Светлом радио, радио «Вера», мы говорим о том светлом, что могло быть на исходе жизни этого человека. Напоминаем, что сегодня у нас в гостях был замечательный историк Константин Залесский. Большое спасибо, Константин!

К. Залесский

— Спасибо Вам!

Д. Володихин

— А теперь мне остается, дорогие радиослушатели, поблагодарить Вас за внимание и сказать «до свидания»!

Все выпуски программы Исторический час

Другие программы

Богослужения вечера

Тексты богослужений праздничных и воскресных дней. Всенощное Бдение. 21 декабря (вечер 20 декабря) 2025г.

Вечер 20.12.25

Неде́ля 28-я по Пятидеся́тнице, святы́х отцо́в.

Прп. Пата́пия.

Глас 3.

ВСЕНО́ЩНОЕ БДЕ́НИЕ

Вели́кая Вече́рня

Диакон: Воста́ните!

Хор: Благослови́.

Иерей: Сла́ва Святе́й и Единосу́щней и Животворя́щей и Неразде́льней Тро́ице всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Священнослужители в алтаре:

Прииди́те, поклони́мся Царе́ви на́шему Бо́гу.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Христу́ Царе́ви на́шему Бо́гу.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Самому́ Христу́, Царе́ви и Бо́гу на́шему.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Ему́.

Псало́м 103, предначина́тельный:

Хор: Благослови́, душе́ моя́, Го́спода./ Благослове́н еси́, Го́споди./ Го́споди, Бо́же мой, возвели́чился еси́ зело́./ Благослове́н еси́, Го́споди./ … / Вся прему́дростию сотвори́л еси́./ Сла́ва Ти, Го́споди, сотвори́вшему вся.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Вели́кая ектения́:

Диакон: Ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй. (На каждое прошение)

Диакон: О Свы́шнем ми́ре и спасе́нии душ на́ших, Го́споду помо́лимся.

О ми́ре всего́ ми́ра, благостоя́нии Святы́х Бо́жиих Церкве́й и соедине́нии всех, Го́споду помо́лимся.

О святе́м хра́ме сем и с ве́рою, благогове́нием и стра́хом Бо́жиим входя́щих в онь, Го́споду помо́лимся.

О вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем, Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к, честне́м пресви́терстве, во Христе́ диа́констве, о всем при́чте и лю́дех, Го́споду помо́лимся.

О Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, Го́споду помо́лимся.

О гра́де сем (или: О ве́си сей), вся́ком гра́де, стране́ и ве́рою живу́щих в них, Го́споду помо́лимся.

О благорастворе́нии возду́хов, о изоби́лии плодо́в земны́х и вре́менех ми́рных, Го́споду помо́лимся.

О пла́вающих, путеше́ствующих, неду́гующих, стра́ждущих, плене́нных и о спасе́нии их. Го́споду помо́лимся.

О изба́витися нам от вся́кия ско́рби, гне́ва и ну́жды, Го́споду помо́лимся.

Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко подоба́ет Тебе́ вся́кая сла́ва честь и поклоне́ние, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Блаже́н муж:

Хор: Блаже́н муж, и́же не и́де на сове́т нечести́вых.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Я́ко весть Госпо́дь путь пра́ведных, и путь нечести́вых поги́бнет.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Рабо́тайте Го́сподеви со стра́хом и ра́дуйтеся Ему́ с тре́петом.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Блаже́ни вси наде́ющиися Нань.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Воскресни́, Го́споди, спаси́ мя, Бо́же мой.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Госпо́дне есть спасе́ние, и на лю́дех Твои́х благослове́ние Твое́.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Ектения́ ма́лая:

Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Твоя́ держа́ва, и Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Го́споди, воззва́х, глас 3:

Хор: Го́споди, воззва́х к Тебе́, услы́ши мя./ Услы́ши мя, Го́споди./ Го́споди, воззва́х к Тебе́, услы́ши мя:/ вонми́ гла́су моле́ния моего́,/ внегда́ воззва́ти ми к Тебе́.// Услы́ши мя, Го́споди.

Да испра́вится моли́тва моя́,/ я́ко кади́ло пред Тобо́ю,/ воздея́ние руку́ мое́ю/ – же́ртва вече́рняя.// Услы́ши мя, Го́споди.

Стихиры воскресные, глас 3:

На 10. Стих: Изведи́ из темни́цы ду́шу мою́,// испове́датися и́мени Твоему́.

Стихира: Твои́м Кресто́м, Христе́ Спа́се,/ сме́рти держа́ва разруши́ся,/ и диа́воля пре́лесть упраздни́ся,/ род же челове́ческий, ве́рою спаса́емый,// песнь Тебе́ всегда́ прино́сит.

Стих: Мене́ ждут пра́ведницы,// до́ндеже возда́си мне.

Стихира: Просвети́шася вся́ческая/ Воскресе́нием Твои́м, Го́споди,/ и рай па́ки отве́рзеся,/ вся же тварь восхваля́ющи Тя,// песнь Тебе́ всегда́ прино́сит.

На 8. Стих: Из глубины́ воззва́х к Тебе́, Го́споди,// Го́споди, услы́ши глас мой.

Стихира: Сла́влю Отца́ и Сы́на си́лу,/ и Свята́го Ду́ха пою́ власть,/ неразде́льное, несозда́нное Божество́,/ Тро́ицу Единосу́щную,// ца́рствующую в век ве́ка.

Стих: Да бу́дут у́ши Твои́// вне́млюще гла́су моле́ния моего́.

Стихира: Кресту́ Твоему́ честно́му покланя́емся, Христе́,/ и Воскресе́ние Твое́ пое́м и сла́вим.// Ра́ною бо Твое́ю мы вси исцеле́хом и́.

На 6. Стих: А́ще беззако́ния на́зриши, Го́споди, Го́споди, кто постои́т?// Я́ко у Тебе́ очище́ние есть.

Стихира: Пое́м Спа́са от Де́вы вопло́щшагося./ Нас бо ра́ди распя́тся,/ и в тре́тий день воскре́се,// да́руя нам ве́лию ми́лость.

Стих: И́мене ра́ди Твоего́ потерпе́х Тя, Го́споди, потерпе́ душа́ моя́ в сло́во Твое́,// упова́ душа́ моя́ на Го́спода.

Стихира: Су́щим во а́де сшед Христо́с благовести́:/ дерза́йте, глаго́ля, ны́не победи́х,/ Аз есмь Воскресе́ние, Аз вы возведу́,// разруши́в сме́ртная врата́.

На 4. Стих: От стра́жи у́тренния до но́щи, от стра́жи у́тренния,// да упова́ет Изра́иль на Го́спода.

Стихира: Недосто́йно стоя́ще в пречи́стом дому́ Твое́м,/ вече́рнюю песнь возсыла́ем,/ из глубины́ взыва́юще, Христе́ Бо́же:/ просвети́вый мир тридне́вным воскресе́нием Твои́м,// изми́ лю́ди Твоя́ от руки́ враго́в Твои́х, Человеколю́бче.

Стихиры прп. Патапия, глас 1, подобен: «Всехва́льнии му́ченицы…»:

Стих: Я́ко у Го́спода ми́лость, и мно́гое у Него́ избавле́ние,// и Той изба́вит Изра́иля от всех беззако́ний его́.

Стихира: О́тче Пата́пие,/ пло́ти стремле́ния воздержа́нием увяди́в разжже́ние,/ в пусты́ню всели́лся еси́,/ я́ко Или́я дре́вле,/ ум очища́я непреста́нными к Бо́гу моли́твами./ И ны́не моли́ дарова́ти душа́м на́шим// мир и ве́лию ми́лость.

На 2. Стих: Хвали́те Го́спода вси язы́цы,// похвали́те Его́ вси лю́дие.

Стихира: О́тче Пата́пие,/ лико́м по́стническим причи́слился еси́,/ безстра́стием украша́яся,/ и всели́лся еси́ во оби́телех преподо́бных,/ иде́же Свет незаходи́мый,/ иде́же есть дре́во жи́зни./ И ны́не моли́ дарова́ти душа́м на́шим// мир и ве́лию ми́лость.

Стих: Я́ко утверди́ся ми́лость Его́ на нас,// и и́стина Госпо́дня пребыва́ет во век.

Стихира: О́тче Пата́пие,/ свети́льник из Еги́пта возсия́л еси́,/ просвеща́я подсо́лнечную чуде́с светлостьми́,/ душетле́нных неду́г отгоня́я мрак,/ де́монов охужда́я тьму./ И ны́не моли́ Христа́/ дарова́ти душа́м на́шим// мир и ве́лию ми́лость.

Догматик, глас 3:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Догматик: Ка́ко не диви́мся/ Богому́жному Рождеству́ Твоему́, Пречестна́я?/ Искуше́ния бо му́жескаго не прие́мши, Всенепоро́чная,/ родила́ еси́ без Отца́ Сы́на пло́тию./ Пре́жде век от Отца́ рожде́ннаго без ма́тере,/ ника́коже претерпе́вшаго измене́ния,/ или́ смеше́ния, или́ разделе́ния,/ но обою́ существу́ сво́йство це́ло сохра́ншаго./ Те́мже, Ма́ти Де́во Влады́чице,/ Того́ моли́ спасти́ся душа́м,// правосла́вно Богоро́дицу испове́дающих Тя.

Вход с кади́лом:

Диакон: Прему́дрость, про́сти.

Све́те Ти́хий:

Хор: Све́те Ти́хий святы́я сла́вы Безсме́ртнаго Отца́ Небе́снаго, Свята́го, Блаже́ннаго, Иису́се Христе́! Прише́дше на за́пад со́лнца, ви́девше свет вече́рний, пое́м Отца́, Сы́на и Свята́го Ду́ха, Бо́га. Досто́ин еси́ во вся времена́ пет бы́ти гла́сы преподо́бными, Сы́не Бо́жий, живо́т дая́й; те́мже мир Тя сла́вит.

Диакон: Во́нмем.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Проки́мен воскре́сный, глас 6:

Диакон: Прему́дрость во́нмем. Проки́мен, глас шесты́й: Госпо́дь воцари́ся, в ле́поту облече́ся.

Хор: Госпо́дь воцари́ся, в ле́поту облече́ся. (На каждый стих)

Диакон: Облече́ся Госпо́дь в си́лу, и препоя́сася.

Стих 2: И́бо утверди́ вселе́нную, я́же не подви́жится.

Стих 3: До́му Твоему́ подоба́ет святы́ня, Го́споди, в долготу́ дний.

Диакон: Госпо́дь воцари́ся.

Хор: В ле́поту облече́ся.

Ектения́ сугу́бая:

Диакон: Рцем вси от всея́ души́, и от всего́ помышле́ния на́шего рцем.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Го́споди Вседержи́телю, Бо́же оте́ц на́ших, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Поми́луй нас, Бо́же, по вели́цей ми́лости Твое́й, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды, на каждое прошение)

Диакон: Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к, и всей во Христе́ бра́тии на́шей.

Еще́ мо́лимся о Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, да ти́хое и безмо́лвное житие́ поживе́м во вся́ком благоче́стии и чистоте́.

Еще́ мо́лимся о блаже́нных и приснопа́мятных созда́телех свята́го хра́ма сего́, и о всех преждепочи́вших отце́х и бра́тиях, зде лежа́щих и повсю́ду, правосла́вных.

Еще́ мо́лимся о ми́лости, жи́зни, ми́ре, здра́вии, спасе́нии, посеще́нии, проще́нии и оставле́нии грехо́в рабо́в Бо́жиих настоя́теля, бра́тии и прихо́жан свята́го хра́ма сего́.

Еще́ мо́лимся о плодонося́щих и доброде́ющих во святе́м и всечестне́м хра́ме сем, тружда́ющихся, пою́щих и предстоя́щих лю́дех, ожида́ющих от Тебе́ вели́кия и бога́тыя ми́лости.

Иерей: Я́ко Ми́лостив и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Сподо́би, Го́споди:

Хор: Сподо́би, Го́споди, в ве́чер сей без греха́ сохрани́тися нам. Благослове́н еси́, Го́споди, Бо́же оте́ц на́ших, и хва́льно и просла́влено и́мя Твое́ во ве́ки. Ами́нь.

Бу́ди, Го́споди, ми́лость Твоя́ на нас, я́коже упова́хом на Тя. Благослове́н еси́, Го́споди, научи́ мя оправда́нием Твои́м. Благослове́н еси́, Влады́ко, вразуми́ мя оправда́нием Твои́м. Благослове́н еси́, Святы́й, просвети́ мя оправда́нии Твои́ми.

Го́споди, ми́лость Твоя́ во век, дел руку́ Твое́ю не пре́зри. Тебе́ подоба́ет хвала́, Тебе́ подоба́ет пе́ние, Тебе́ сла́ва подоба́ет. Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Ектения́ проси́тельная:

Диакон: Испо́лним вече́рнюю моли́тву на́шу Го́сподеви.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Ве́чера всего́ соверше́нна, свя́та, ми́рна и безгре́шна у Го́спода про́сим.

Хор: Пода́й, Го́споди. (На каждое прошение)

Диакон: А́нгела ми́рна, ве́рна наста́вника, храни́теля душ и теле́с на́ших, у Го́спода про́сим.

Проще́ния и оставле́ния грехо́в и прегреше́ний на́ших у Го́спода про́сим.

До́брых и поле́зных душа́м на́шим и ми́ра ми́рови у Го́спода про́сим.

Про́чее вре́мя живота́ на́шего в ми́ре и покая́нии сконча́ти у Го́спода про́сим.

Христиа́нския кончи́ны живота́ на́шего, безболе́знены, непосты́дны, ми́рны и до́браго отве́та на Стра́шнем Суди́щи Христо́ве про́сим.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́, и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Благ и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Бу́ди держа́ва Ца́рствия Твоего́ благослове́на и препросла́влена. Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Лития́: (В приходской практике может опускаться)

Поется стихира храма [1] , затем:

Богородичные стихиры Павла Аморрейского, глас 7, подобен: «Днесь бдит Иу́да…»:

Стихира: Ми́лостива, благопребы́тна мне, Де́во,/ и благопослу́шна яви́ся призыва́ющу Боже́ственную Твою́ благода́ть/ во всех вои́стинну случа́ющих ми ся:/ всю бо наде́жду души́ моея́ возложи́х к Тебе́,/ и во всех упова́ю на Боже́ственный про́мысл Твой,/ Ты и бу́дущия мя сла́вы,// и живота́ Боже́ственнаго сподо́би.

Стихира: У́глие во мне, Богоро́дице, страсте́й мои́х возгоре́шася,/ от гне́ва же и я́рости,/ от пия́нства и блуда́,/ от сребролю́бия и же́стости се́рдца,/ умерщвле́ния лю́таго,/ от уны́ния и смуще́ния,/ от тщесла́вия же и попра́ния со́вестнаго,// от ни́хже изба́ви ду́шу мою́, молю́ся, Влады́чице, и спаси́ мя.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Стихира: Вси чи́стою со́вестию Богоро́дице припаде́м,/ вопию́ще непреста́нно от среды́ серде́чныя:/ Влады́чице Свята́я, спаси́ всех от гне́ва и озлобле́ния, бед и паде́жей:/ я́ко Тебе́ стяжа́хом сте́ну, и утвержде́ние,// Тобо́ю спаса́еми под кров Твой притека́юще.

Диакон: Спаси́, Бо́же, лю́ди Твоя́ и благослови́ достоя́ние Твое́, посети́ мир Твой ми́лостию и щедро́тами, возвы́си рог христиа́н правосла́вных и низпосли́ на ны ми́лости Твоя́ бога́тыя, моли́твами всепречи́стыя Влады́чицы на́шея Богоро́дицы и Присноде́вы Мари́и, си́лою Честна́го и Животворя́щаго Креста́, предста́тельствы честны́х Небе́сных Сил безпло́тных, честна́го, сла́внаго проро́ка, Предте́чи и Крести́теля Иоа́нна, святы́х сла́вных и всехва́льных Апо́стол, и́же во святы́х оте́ц на́ших и вселе́нских вели́ких учи́телей и святи́телей, Васи́лия Вели́каго, Григо́рия Богосло́ва и Иоа́нна Златоу́стаго, и́же во святы́х отца́ на́шего Никола́я, архиепи́скопа Мирлики́йскаго, чудотво́рца, святы́х равноапо́стольных Мефо́дия и Кири́лла, учи́телей слове́нских, святы́х равноапо́стольных вели́каго кня́зя Влади́мира и вели́кия княги́ни О́льги, и́же во святы́х оте́ц на́ших: святи́теля Михаи́ла, пе́рвого митрополи́та Ки́евскаго, первосвяти́телей Моско́вских и всея́ Руси́: Петра́, Алекси́я, Ио́ны, Мака́рия, Фили́ппа, И́ова, Ермоге́на и Ти́хона, митрополи́тов Моско́вских Филаре́та, Инноке́нтия и Мака́рия. Святы́х, сла́вных и добропобе́дных му́чеников, новому́чеников и испове́дников Це́ркве Ру́сския: Влади́мира, митрополи́та Ки́евскаго, Вениами́на, митрополи́та Петрогра́дского, Петра́, митрополи́та Крути́цкаго, Иларио́на, архиепи́скопа Вере́йскаго, святы́х ца́рственных страстоте́рпцев, преподобному́чениц вели́кия княги́ни Елисаве́ты и и́нокини Варва́ры, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших, преподо́бных оте́ц ста́рцев О́птинских, святы́х пра́ведных Иоа́нна Кроншта́дтскаго и Алекси́я Моско́вскаго, святы́х блаже́нных Ксе́нии Петербу́ржския и Матро́ны Моско́вския, святы́х и пра́ведных богооте́ц Иоаки́ма и А́нны (и свята́го имяре́к, егоже есть храм и егоже есть день), и всех святы́х. Мо́лим Тя, многоми́лостиве Го́споди, услы́ши нас, гре́шных, моля́щихся Тебе́, и поми́луй нас.

Хор: Го́споди, поми́луй. (40 раз)

Диакон: Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о господи́не на́шем высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к и о всем во Христе́ бра́тстве на́шем, и о вся́кой души́ христиа́нстей, скорбя́щей же и озло́бленней, ми́лости Бо́жия и по́мощи тре́бующей; о покрове́нии гра́да сего́, и живу́щих в нем, о ми́ре, и состоя́нии всего́ ми́ра; о благостоя́нии святы́х Бо́жиих церкве́й; о спасе́нии и по́мощи со тща́нием и стра́хом Бо́жиим тружда́ющихся и служа́щих оте́ц и бра́тий на́ших; о оста́вльшихся и во отше́ствии су́щих; о исцеле́нии в не́мощех лежа́щих; о успе́нии, осла́бе, блаже́нней па́мяти и о оставле́нии грехо́в всех преждеотше́дших оте́ц и бра́тий на́ших, зде лежа́щих и повсю́ду правосла́вных; о избавле́нии плене́нных, и о бра́тиях на́ших во слу́жбах су́щих, и о всех служа́щих и служи́вших во святе́м хра́ме сем рцем.

Хор: Го́споди, поми́луй. (50 раз)

Диакон: Еще́ мо́лимся о е́же сохрани́тися гра́ду сему́, и свято́му хра́му сему́, и вся́кому гра́ду и стране́, от гла́да, губи́тельства, тру́са, пото́па, огня́, меча́, наше́ствия иноплеме́нников и междоусо́бныя бра́ни; о е́же ми́лостиву и благоуве́тливу бы́ти благо́му и человеколюби́вому Бо́гу на́шему, отврати́ти вся́кий гнев на ны дви́жимый, и изба́вити ны от належа́щаго и пра́веднаго Своего́ преще́ния и поми́ловати ны.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Диакон: Еще́ мо́лимся и о е́же услы́шати Го́споду Бо́гу глас моле́ния нас, гре́шных, и поми́ловати нас.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Иерей: Услы́ши ны, Бо́же, Спаси́телю наш, упова́ние всех конце́в земли́ и су́щих в мо́ри дале́че, и ми́лостив, ми́лостив бу́ди, Влады́ко, о гресе́х на́ших, и поми́луй ны. Ми́лостив бо и человеколю́бец Бог еси́, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́, и Сы́ну, и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно, и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Влады́ко многоми́лостиве, Го́споди Иису́се Христе́, Бо́же наш, моли́твами всепречи́стыя Влады́чицы на́шея Богоро́дицы и Присноде́вы Мари́и, си́лою Честна́го и Животворя́щаго Креста́, предста́тельствы честны́х Небе́сных Сил безпло́тных, честна́го, сла́внаго проро́ка, Предте́чи и Крести́теля Иоа́нна, святы́х сла́вных и всехва́льных Апо́стол, и́же во святы́х оте́ц на́ших и вселе́нских вели́ких учи́телей и святи́телей, Васи́лия Вели́каго, Григо́рия Богосло́ва и Иоа́нна Златоу́стаго, и́же во святы́х отца́ на́шего Никола́я, архиепи́скопа Мирлики́йскаго, чудотво́рца, святы́х равноапо́стольных Мефо́дия и Кири́лла, учи́телей слове́нских, святы́х равноапо́стольных вели́каго кня́зя Влади́мира и вели́кия княги́ни О́льги, и́же во святы́х оте́ц на́ших: святи́теля Михаи́ла, пе́рвого митрополи́та Ки́евскаго, первосвяти́телей Моско́вских и всея́ Руси́: Петра́, Алекси́я, Ио́ны, Мака́рия, Фили́ппа, И́ова, Ермоге́на и Ти́хона, митрополи́тов Моско́вских Филаре́та, Инноке́нтия и Мака́рия. Святы́х, сла́вных и добропобе́дных му́чеников, новому́чеников и испове́дников Це́ркве Ру́сския: Влади́мира, митрополи́та Ки́евскаго, Вениами́на, митрополи́та Петрогра́дского, Петра́, митрополи́та Крути́цкаго, Иларио́на, архиепи́скопа Вере́йскаго, святы́х ца́рственных страстоте́рпцев, преподобному́чениц вели́кия княги́ни Елисаве́ты и и́нокини Варва́ры, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших, преподо́бных оте́ц ста́рцев О́птинских, святы́х пра́ведных Иоа́нна Кроншта́дтскаго и Алекси́я Моско́вскаго, святы́х блаже́нных Ксе́нии Петербу́ржския и Матро́ны Моско́вския, святы́х и пра́ведных богооте́ц Иоаки́ма и А́нны (и свята́го имяре́к, егоже есть храм и егоже есть день) и всех святы́х. благоприя́тну сотвори́ моли́тву на́шу, да́руй нам оставле́ние прегреше́ний на́ших, покры́й нас кро́вом крилу́ Твое́ю, отжени́ от нас вся́каго врага́ и супоста́та, умири́ на́шу жизнь. Го́споди, поми́луй нас и мир Твой, и спаси́ ду́ши на́ша, я́ко благ и человеколю́бец.

Хор: Ами́нь.

Стихи́ры на стихо́вне:

Стихиры воскресные, глас 3:

Стихира: Стра́стию Твое́ю, Христе́,/ омрачи́вый со́лнце/ и све́том Твоего́ Воскресе́ния,/ просвети́вый вся́ческая,// приими́ на́шу вече́рнюю песнь, Человеколю́бче.

Стих: Госпо́дь воцари́ся,// в ле́поту облече́ся.

Стихира: Живоприе́мное Твое́ воста́ние, Го́споди,/ вселе́нную всю просвети́,/ и Твое́ созда́ние истле́вшее призва́./ Те́мже кля́твы Ада́мовы изме́ншеся, вопие́м:// Всеси́льне Го́споди, сла́ва Тебе́.

Стих: И́бо утверди́ вселе́нную,// я́же не подви́жится.

Стихира: Бог сый неизме́нен,/ пло́тию стражда́ измени́лся еси́,/ Его́же тварь не терпя́щи ви́сяща зре́ти,/ стра́хом прекланя́шеся,/ и стеня́щи пое́т Твое́ долготерпе́ние:/ соше́д же во ад, тридне́вен воскре́сл еси́,// жизнь да́руя ми́рови, и ве́лию ми́лость.

Стих: До́му Твоему́ подоба́ет святы́ня,// Го́споди, в долготу́ дний.

Стихира: Да род наш от сме́рти, Христе́, изба́виши,/ смерть претепе́л еси́:/ и тридне́вен из ме́ртвых воскре́с,/ с Собо́ю воскреси́л еси́,/ и́же Тя Бо́га позна́вших:/ и мир просвети́л еси́.// Го́споди, сла́ва Тебе́.

Богородичен воскресный, глас 3:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Стихира: Без се́мене от Боже́ственнаго Ду́ха,/ во́лею же О́тчею зачала́ еси́ Сы́на Бо́жия,/ от Отца́ без ма́тере пре́жде век су́ща:/ нас же ра́ди, из Тебе́ без отца́ бы́вша,/ пло́тию родила́ еси́,/ и Младе́нца млеко́м пита́ла еси́./ Те́мже не преста́й моли́ти,// изба́витися от бед душа́м на́шим.

Моли́тва свято́го Симео́на Богоприи́мца:

Хор: Ны́не отпуща́еши раба́ Твоего́, Влады́ко,/ по глаго́лу Твоему́, с ми́ром;/ я́ко ви́деста о́чи мои́ спасе́ние Твое́,/ е́же еси́ угото́вал пред лице́м всех люде́й,/ свет во открове́ние язы́ков,// и сла́ву люде́й Твои́х Изра́иля.

Трисвято́е по О́тче наш:

Чтец: Святы́й Бо́же, Святы́й Кре́пкий, Святы́й Безсме́ртный, поми́луй нас. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Пресвята́я Тро́ице, поми́луй нас; Го́споди, очи́сти грехи́ на́ша; Влады́ко, прости́ беззако́ния на́ша; Святы́й, посети́ и исцели́ не́мощи на́ша, и́мене Твоего́ ра́ди.

Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

О́тче наш, И́же еси́ на Небесе́х, да святи́тся и́мя Твое́, да прии́дет Ца́рствие Твое́, да бу́дет во́ля Твоя́, я́ко на Небеси́ и на земли́. Хлеб наш насу́щный даждь нам днесь; и оста́ви нам до́лги на́ша, я́коже и мы оставля́ем должнико́м на́шим; и не введи́ нас во искуше́ние, но изба́ви нас от лука́ваго.

Иерей: Я́ко Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Тропа́рь, глас 4:

Хор: Богоро́дице Де́во, ра́дуйся,/ Благода́тная Мари́е, Госпо́дь с Тобо́ю:/ благослове́на Ты в жена́х/ и благослове́н Плод чре́ва Твоего́,// я́ко Спа́са родила́ еси́ душ на́ших. (Трижды)

Благослове́ние хле́бов:

Диакон: Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Иерей: Го́споди Иису́се Христе́ Бо́же наш, благослови́вый пять хле́бов и пять ты́сящ насы́тивый, Сам благослови́ и хле́бы сия́, пшени́цу, вино́ и еле́й; и умно́жи сия́ во гра́де сем и во всем ми́ре Твое́м; и вкуша́ющия от них ве́рныя освяти́. Я́ко Ты еси́ благословля́яй и освяща́яй вся́ческая, Христе́ Бо́же наш, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, со Безнача́льным Твои́м Отце́м, и Всесвяты́м, и Благи́м, и Животворя́щим Твои́м Ду́хом, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь. Бу́ди И́мя Госпо́дне благослове́но от ны́не и до ве́ка. (Трижды)

Псало́м 33:

Иерей: Благослове́ние Госпо́дне на вас, Того́ благода́тию и человеколю́бием, всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

У́треня

Шестопса́лмие:

Хор: Сла́ва в вы́шних Бо́гу, и на земли́ мир, в челове́цех благоволе́ние. (Трижды)

Го́споди, устне́ мои́ отве́рзеши, и уста́ моя́ возвестя́т хвалу́ Твою́. (Дважды)

Псало́м 3:

Чтец: Го́споди, что ся умно́жиша стужа́ющии ми? Мно́зи востаю́т на мя, мно́зи глаго́лют души́ мое́й: несть спасе́ния ему́ в Бо́зе его́. Ты же, Го́споди, Засту́пник мой еси́, сла́ва моя́ и вознося́й главу́ мою́. Гла́сом мои́м ко Го́споду воззва́х, и услы́ша мя от горы́ святы́я Своея́. Аз усну́х, и спах, воста́х, я́ко Госпо́дь засту́пит мя. Не убою́ся от тем люде́й, о́крест напа́дающих на мя. Воскресни́, Го́споди, спаси́ мя, Бо́же мой, я́ко Ты порази́л еси́ вся вражду́ющия ми всу́е: зу́бы гре́шников сокруши́л еси́. Госпо́дне есть спасе́ние, и на лю́дех Твои́х благослове́ние Твое́.

Аз усну́х, и спах, воста́х, я́ко Госпо́дь засту́пит мя.

Псало́м 37:

Го́споди, да не я́ростию Твое́ю обличи́ши мене́, ниже́ гне́вом Твои́м нака́жеши мене́. Я́ко стре́лы Твоя́ унзо́ша во мне, и утверди́л еси́ на мне ру́ку Твою́. Несть исцеле́ния в пло́ти мое́й от лица́ гне́ва Твоего́, несть ми́ра в косте́х мои́х от лица́ грех мои́х. Я́ко беззако́ния моя́ превзыдо́ша главу́ мою́, я́ко бре́мя тя́жкое отяготе́ша на мне. Возсмерде́ша и согни́ша ра́ны моя́ от лица́ безу́мия моего́. Пострада́х и сляко́хся до конца́, весь день се́туя хожда́х. Я́ко ля́двия моя́ напо́лнишася поруга́ний, и несть исцеле́ния в пло́ти мое́й. Озло́блен бых и смири́хся до зела́, рыка́х от воздыха́ния се́рдца моего́. Го́споди, пред Тобо́ю все жела́ние мое́ и воздыха́ние мое́ от Тебе́ не утаи́ся. Се́рдце мое́ смяте́ся, оста́ви мя си́ла моя́, и свет о́чию мое́ю, и той несть со мно́ю. Дру́зи мои́ и и́скреннии мои́ пря́мо мне прибли́жишася и ста́ша, и бли́жнии мои́ отдале́че мене́ ста́ша и нужда́хуся и́щущии ду́шу мою́, и и́щущии зла́я мне глаго́лаху су́етная и льсти́вным весь день поуча́хуся. Аз же я́ко глух не слы́шах и я́ко нем не отверза́яй уст свои́х. И бых я́ко челове́к не слы́шай и не имы́й во усте́х свои́х обличе́ния. Я́ко на Тя, Го́споди, упова́х, Ты услы́шиши, Го́споди Бо́же мой. Я́ко рех: да не когда́ пора́дуют ми ся врази́ мои́: и внегда́ подвижа́тися нога́м мои́м, на мя велере́чеваша. Я́ко аз на ра́ны гото́в, и боле́знь моя́ предо мно́ю есть вы́ну. Я́ко беззако́ние мое́ аз возвещу́ и попеку́ся о гресе́ мое́м. Врази́ же мои́ живу́т и укрепи́шася па́че мене́, и умно́жишася ненави́дящии мя без пра́вды. Воздаю́щии ми зла́я возблага́я оболга́ху мя, зане́ гоня́х благосты́ню. Не оста́ви мене́, Го́споди Бо́же мой, не отступи́ от мене́. Вонми́ в по́мощь мою́, Го́споди спасе́ния моего́.

Не оста́ви мене́, Го́споди Бо́же мой, не отступи́ от мене́. Вонми́ в по́мощь мою́, Го́споди спасе́ния моего́.

Псало́м 62:

Бо́же, Бо́же мой, к Тебе́ у́тренюю, возжада́ Тебе́ душа́ моя́, коль мно́жицею Тебе́ плоть моя́, в земли́ пу́сте и непрохо́дне, и безво́дне. Та́ко во святе́м яви́хся Тебе́, ви́дети си́лу Твою́ и сла́ву Твою́. Я́ко лу́чши ми́лость Твоя́ па́че живо́т, устне́ мои́ похвали́те Тя. Та́ко благословлю́ Тя в животе́ мое́м, о и́мени Твое́м воздежу́ ру́це мои́. Я́ко от ту́ка и ма́сти да испо́лнится душа́ моя́, и устна́ма ра́дости восхва́лят Тя уста́ моя́. А́ще помина́х Тя на посте́ли мое́й, на у́тренних поуча́хся в Тя. Я́ко был еси́ Помо́щник мой, и в кро́ве крилу́ Твое́ю возра́дуюся. Прильпе́ душа́ моя́ по Тебе́, мене́ же прия́т десни́ца Твоя́. Ти́и же всу́е иска́ша ду́шу мою́, вни́дут в преиспо́дняя земли́, предадя́тся в ру́ки ору́жия, ча́сти ли́совом бу́дут. Царь же возвесели́тся о Бо́зе, похва́лится всяк клены́йся Им, я́ко загради́шася уста́ глаго́лющих непра́ведная.

На у́тренних поуча́хся в Тя. Я́ко был еси́ Помо́щник мой, и в кро́ве крилу́ Твое́ю возра́дуюся. Прильпе́ душа́ моя́ по Тебе́, мене́ же прия́т десни́ца Твоя́.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Го́споди поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Псало́м 87:

Го́споди Бо́же спасе́ния моего́, во дни воззва́х, и в нощи́ пред Тобо́ю. Да вни́дет пред Тя моли́тва моя́: приклони́ у́хо Твое́ к моле́нию моему́, я́ко испо́лнися зол душа́ моя́, и живо́т мой а́ду прибли́жися. Привмене́н бых с низходя́щими в ров, бых я́ко челове́к без по́мощи, в ме́ртвых свобо́дь, я́ко я́звеннии спя́щии во гро́бе, и́хже не помяну́л еси́ ктому́, и ти́и от руки́ Твоея́ отринове́ни бы́ша. Положи́ша мя в ро́ве преиспо́днем, в те́мных и се́ни сме́ртней. На мне утверди́ся я́рость Твоя́, и вся во́лны Твоя́ наве́л еси́ на мя. Уда́лил еси́ зна́емых мои́х от мене́, положи́ша мя ме́рзость себе́: пре́дан бых и не исхожда́х. О́чи мои́ изнемого́сте от нищеты́, воззва́х к Тебе́, Го́споди, весь день, возде́х к Тебе́ ру́це мои́. Еда́ ме́ртвыми твори́ши чудеса́? Или́ вра́чеве воскреся́т, и испове́дятся Тебе́? Еда́ пове́сть кто во гро́бе ми́лость Твою́, и и́стину Твою́ в поги́бели? Еда́ позна́на бу́дут во тьме чудеса́ Твоя́, и пра́вда Твоя́ в земли́ забве́нней? И аз к Тебе́, Го́споди, воззва́х и у́тро моли́тва моя́ предвари́т Тя. Вску́ю, Го́споди, отре́еши ду́шу мою́, отвраща́еши лице́ Твое́ от мене́? Нищ есмь аз, и в труде́х от ю́ности моея́; возне́с же ся, смири́хся, и изнемого́х. На мне преидо́ша гне́ви Твои́, устраше́ния Твоя́ возмути́ша мя, обыдо́ша мя я́ко вода́, весь день одержа́ша мя вку́пе. Уда́лил еси́ от мене́ дру́га и и́скренняго, и зна́емых мои́х от страсте́й.

Го́споди Бо́же спасе́ния моего́, во дни воззва́х, и в нощи́ пред Тобо́ю. Да вни́дет пред Тя моли́тва моя́: приклони́ у́хо Твое́ к моле́нию моему́.

Псало́м 102:

Благослови́, душе́ моя́, Го́спода, и вся вну́тренняя моя́ и́мя свя́тое Его́. Благослови́, душе́ моя́, Го́спода, и не забыва́й всех воздая́ний Его́, очища́ющаго вся беззако́ния твоя́, исцеля́ющаго вся неду́ги твоя́, избавля́ющаго от истле́ния живо́т твой, венча́ющаго тя ми́лостию и щедро́тами, исполня́ющаго во благи́х жела́ние твое́: обнови́тся я́ко о́рля ю́ность твоя́. Творя́й ми́лостыни Госпо́дь, и судьбу́ всем оби́димым. Сказа́ пути́ Своя́ Моисе́ови, сыново́м Изра́илевым хоте́ния Своя́: Щедр и Ми́лостив Госпо́дь, Долготерпели́в и Многоми́лостив. Не до конца́ прогне́вается, ниже́ в век вражду́ет, не по беззако́нием на́шим сотвори́л есть нам, ниже́ по грехо́м на́шим возда́л есть нам. Я́ко по высоте́ небе́сней от земли́, утверди́л есть Госпо́дь ми́лость Свою́ на боя́щихся Его́. Ели́ко отстоя́т восто́цы от за́пад, уда́лил есть от нас беззако́ния на́ша. Я́коже ще́дрит оте́ц сы́ны, уще́дри Госпо́дь боя́щихся Его́. Я́ко Той позна́ созда́ние на́ше, помяну́, я́ко персть есмы́. Челове́к, я́ко трава́ дни́е его́, я́ко цвет се́льный, та́ко оцвете́т, я́ко дух про́йде в нем, и не бу́дет, и не позна́ет ктому́ ме́ста своего́. Ми́лость же Госпо́дня от ве́ка и до ве́ка на боя́щихся Его́, и пра́вда Его́ на сыне́х сыно́в, храня́щих заве́т Его́, и по́мнящих за́поведи Его́ твори́ти я́. Госпо́дь на Небеси́ угото́ва Престо́л Свой, и Ца́рство Его́ все́ми облада́ет. Благослови́те Го́спода вси А́нгели Его́, си́льнии кре́постию, творя́щии сло́во Его́, услы́шати глас слове́с Его́. Благослови́те Го́спода вся Си́лы Его́, слуги́ Его́, творя́щии во́лю Его́. Благослови́те Го́спода вся дела́ Его́, на вся́ком ме́сте влады́чествия Его́, благослови́, душе́ моя́, Го́спода.

На вся́ком ме́сте влады́чествия Его́, благослови́, душе́ моя́, Го́спода.

Псало́м 142:

Го́споди, услы́ши моли́тву мою́, внуши́ моле́ние мое́ во и́стине Твое́й, услы́ши мя в пра́вде Твое́й и не вни́ди в суд с рабо́м Твои́м, я́ко не оправди́тся пред Тобо́ю всяк живы́й. Я́ко погна́ враг ду́шу мою́, смири́л есть в зе́млю живо́т мой, посади́л мя есть в те́мных, я́ко ме́ртвыя ве́ка. И уны́ во мне дух мой, во мне смяте́ся се́рдце мое́. Помяну́х дни дре́вния, поучи́хся во всех де́лех Твои́х, в творе́ниих руку́ Твое́ю поуча́хся. Возде́х к Тебе́ ру́це мои́, душа́ моя́, я́ко земля́ безво́дная Тебе́. Ско́ро услы́ши мя, Го́споди, исчезе́ дух мой, не отврати́ лица́ Твоего́ от мене́, и уподо́блюся низходя́щим в ров. Слы́шану сотвори́ мне зау́тра ми́лость Твою́, я́ко на Тя упова́х. Скажи́ мне, Го́споди, путь во́ньже пойду́, я́ко к Тебе́ взях ду́шу мою́. Изми́ мя от враг мои́х, Го́споди, к Тебе́ прибего́х. Научи́ мя твори́ти во́лю Твою́, я́ко Ты еси́ Бог мой. Дух Твой Благи́й наста́вит мя на зе́млю пра́ву. И́мене Твоего́ ра́ди, Го́споди, живи́ши мя, пра́вдою Твое́ю изведе́ши от печа́ли ду́шу мою́. И ми́лостию Твое́ю потреби́ши враги́ моя́ и погуби́ши вся стужа́ющия души́ мое́й, я́ко аз раб Твой есмь.

Услы́ши мя, Го́споди, в пра́вде Твое́й и не вни́ди в суд с рабо́м Твои́м.

Дух Твой Благи́й наста́вит мя на зе́млю пра́ву.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

После Шестопсалмия