«Единство супругов». Священник Дмитрий Лаврентьев - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Единство супругов». Священник Дмитрий Лаврентьев

* Поделиться
Александр Ананьев и Алла Митрофанова

У нас в гостях был клирик храма Успения Пресвятой Богородицы в Сингапуре священник Дмитрий Лаврентьев.

Мы говорили о значении евангельских слов: «и будут два одною плотью»: о каком единстве здесь идет речь, и насколько оно достижимо.

Ведущие: Александр Ананьев, Алла Митрофанова


А. Ананьев

— И снова здравствуйте, и снова добрый вечер, и снова за семейным столом с чашкой чая (с чем у тебя чай, с бергамотом?) ведущая Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— Чай у меня с сахаром. Ведущий Александр Ананьев.

А. Ананьев

— А у меня без сахара, и не чай. И сегодня мы хотим поговорить с вами на невероятно интересную тему в программе «Семейный час» — тему, о которой я часто думаю. Если Господь заповедовал нам — тем, кто живет в одном доме, под одной крышей, в одном венчанном браке с одной общей целью: построить семью, вырастить детей вместе, рука об руку прийти ко Христу, — Он заповедовал нам быть не просто двумя людьми, которые любят друг друга, вовсе нет, Он заповедовал нам быть двоим в плоть едину. Почему же Господь создал нас такими разными? Почему мужчины и женщины, они словно две непересекающиеся вселенные? И даже воспитанные в одной культуре, говорящие на одном языке, а также обладающие опытом общения на ряде других языков, с легкостью говорящие (вот говорю сейчас конкретно об Алле Сергеевне Митрофановой) на португальском, на немецком, на французском, на итальянском блестяще...

А. Митрофанова

— Что ты придумываешь?

А. Ананьев

— На мужском языке говорить она не может зачастую. В то же время я тоже с трудом понимаю женский язык. Мы настолько разные, что нам порой непросто быть рядом, не то что быть единым целым. А давайте возведем это в невероятную степень — давайте представим, что на месте Аллы Сергеевны... ну не на месте Аллы Сергеевны, что Алла Сергеевна из абсолютно другой культуры, из абсолютно другой страны земного шара, человек с абсолютно другим менталитетом — а тогда как? Тогда вообще все невозможно? И тут Господь приводит в студию, светлую студию радио «Вера», замечательного, невероятно интересного молодого священника. У нас здесь часто бывают батюшки и из Москвы, из Московской области, из Ярославской области, но такого, чтобы к нам приезжали так издалека... У нас даже из Европы, по-моему, были.

А. Митрофанова

— Конечно. Но из Филиппин еще ни разу.

А. Ананьев

— Из Филиппин еще не было. Тысячи Филиппинских островов — вечное лето, землетрясения, от которых качаются супермаркеты, цунами, не всегда благополучная экономическая обстановка, — именно там строит храмы, создает приходы, клирик храма Успения Пресвятой Богородицы в Сингапуре, священник Дмитрий Лаврентьев. Добрый вечер, отец Дмитрий.

Иерей Дмитрий

— Добрый вечер, дорогие друзья.

А. Ананьев

— Здравствуйте. Давайте начнем с общего философского, глубокого и самого трудного: что же имеет в виду Господь, заповедуя нам быть в плоть едину? Есть разные мнения, я сразу начну: в плоть едину — ну это как бы просто с одинаковым штампом в паспорте — одна версия. Вторая версия — она исключительно физиологическая: чтобы мы, будучи вместе, рожали детей. И вот отсюда, собственно говоря, плоть. А третья версия — это действительно духовное, душевное, в том числе и физическое единение.

Иерей Дмитрий

— Так, ну что же, с гипотетической и с этой богословской частью я, наверное, справлюсь. А вот с практической — я не самый репрезентативный священник для вас, потому что мы недавно женаты с моей супругой, хотя успели уже...

А. Ананьев

— Недавно — это сколько?

Иерей Дмитрий

— Три года. Из них...

А. Ананьев

— Позвольте пожать вам руку, дорогой отец Дмитрий, потому что мы с Аллой Сергеевной женаты тоже три года.

Иерей Дмитрий

— Вот видите, как здорово. Но дело в том, что почти полтора из этих трех я живу в Москве, а она на Филиппинах.

А. Ананьев

— Вот тебе и в плоть едину.

А. Митрофанова

— Да, испытание. Причем вы улетели в тот момент, когда ваша супруга ждала, когда вы ждали вместе второго ребенка, и дочка родилась уже без вас, получается, и вы были здесь, запертые пандемией в Москве. И я не очень понимаю как ваша жена, притом что вы улетали — старшему сыну было сколько, 9 месяцев?

Иерей Дмитрий

— Да, ну не было года точно.

А. Митрофанова

— Не было года. То есть грудной ребенок на руках, она ждет второго, и тут муж отрезан от семьи оказывается, и внезапно его еще и рукополагают в Москве.

Иерей Дмитрий

— Внезапно несколько, да, это произошло. Ну в целом само испытание, там была несколько безвыходная ситуация. И моя жена должна была лететь со мной. Но ее <термин на иностранном языке> — акушер, она не разрешила ей лететь — там был последний месяц, очень тяжелая беременность, а мне лететь было необходимо. Она тоже должна была, но как-то так не сложилось. Но дело в том, что это несколько проще именно для людей той культуры, потому что у них, в принципе, практика такая существует, и в их менталитете это нормально. Главное, чтобы в семье был мир, любовь, уважение, и очень часто кормилец находится за пределами Филиппин.

А. Митрофанова

— А, то есть люди выезжают на заработки, и в семью пересылают средства к существованию.

Иерей Дмитрий

— Я не признаю это нормой, но в целом, мне кажется, конечно, есть тенденция такая там. На Филиппинах это встречается очень часто.

А. Митрофанова

— Подождите, если позволите, вопрос, который меня в таком случае действительно очень интересует. Вы в сингапурском храме клириком назначены...

Иерей Дмитрий

— Да, похоже на то.

А. Митрофанова

— Сингапур — это какая-то другая вселенная, как рассказывают люди, которые там бывали. Наслышана о сингапурской библиотеке от директора нашей Российской государственной библиотеки, то есть крупнейшей библиотеки России, одной из крупнейших в мире. Он с таким восторгом несколько лет назад рассказывал, как выстроена работа библиотеки в Сингапуре — он говорит, это просто космический корабль, это что-то невероятное, это несопоставимо ни с одной другой системой в мире. Фактически к любому тексту с другого конца вселенной посетитель сингапурской библиотеки может в короткое время получить доступ. И сейчас вы рассказываете о бедности, вынуждающей филиппинских отцов выезжать на заработки в другие страны.

Иерей Дмитрий

— Не всегда, к слову сказать, отцов.

А. Митрофанова

— Не всегда отцов.

А. Ананьев

— Просто мужчин, полагаю.

Иерей Дмитрий

— Не всегда мужчин.

А. Митрофанова

— Иногда и женщин, судя по всему.

Иерей Дмитрий

— Даже чаще, потому что в целом-то по миру котируются няни.

А. Митрофанова

— Да, и у нас это тоже.

А. Ананьев

— У наших друзей няня с Филиппин — обаятельнейшая женщина.

А. Митрофанова

— Замечательная женщина, да.

Иерей Дмитрий

— Они, во-первых, смиренные такие, спокойные, ориентированы на семью и на благополучие, какой-то внутренний мир, тишину, неконфликтные и с прекрасным английским, поэтому...

А. Ананьев

— «Филиппины. Поставщик нянь с 1936 года».

А. Митрофанова

— То есть это, получается, очень серьезное расслоение: одна жизнь в Сингапуре, другая жизнь на островах.

Иерей Дмитрий

— Да, и где-то в промежутках жизнь в России — типа такой XX, XXI, XXII век.

А. Митрофанова

— Понятно. И в таком случае действительно часто бывает, что семья раздроблена.

Иерей Дмитрий

— А по поводу библиотеки я возьму на заметку.

А. Митрофанова

— Кстати, да.

Иерей Дмитрий

— Потому что в целом-то да, мне интересно, что там, и библиотеками я интересуюсь.

А. Ананьев

— А вот мне интересно, как так получается, что если с преподавателем литературы МГИМО начать говорить о семейной жизни, то не замечаешь, как ты начинаешь говорить о библиотеке. Вот не совсем мне понятно.

А. Митрофанова

— Все, я молчу, молчу, до конца программы я вот все убираю...

А. Ананьев

— Да, Алла Сергеевна 18 лет преподает литературу в МГИМО.

Иерей Дмитрий

— О, я преклоняюсь.

А. Митрофанова

— Ну это не имеет отношения к программе, всё, давайте мы сейчас не будем об этом.

Иерей Дмитрий

— А я уже хотел бы, и МГИМО, и литература — для меня это как-то так, если оно в одном сошлось, то все.

А. Ананьев

— Видите, отец Дмитрий, у меня не было шанса: встретив эту женщину, я понял, что отпускать невозможно.

А. Митрофанова

— Подождите...

Иерей Дмитрий

— Конечно. И не отпускайте.

А. Митрофанова

— Она сама не уйдет никуда.

А. Ананьев

— У нас ипотека вообще.

Иерей Дмитрий

— Ну все... Вот вам плоть едина.

А. Митрофанова

— Получается, что действительно, филиппинские семьи, они привыкли к тому, чтобы быть раздробленными, и при этом все равно какое-то единство сохраняется. Или все-таки не сохраняется?

Иерей Дмитрий

— А вот тут мы выходим уже, мне кажется, на размышление более философское: является ли семья, в которой партнеры живут далеко друг от друга, раздробленной? И мы мыслим семью и единство семьи в единстве именно каком-то географическом и физическом даже? Вот в этом, понимаете, ошибка, которую допускает сейчас большинство в отношениях между мужчиной и женщиной. Или семья есть единство некоего другого характера?

А. Митрофанова

— А какого?

А. Ананьев

— Какого?

Иерей Дмитрий

— Единство интересов, единство ответственности, единство самоотдачи, самоотверженной отдачи — вот мне кажется, так.

А. Митрофанова

— То есть есть сейчас такое явление, называется: гостевой брак — оно немножко про другое, судя по всему.

А. Ананьев

— А ты-то откуда знаешь об этом? Ну я вообще не в курсе. Алла Сергеевна, ваше МГИМО нас удивляет. Рассказывайте, да.

А. Митрофанова

— Ну это к университету не имеет никого отношения. Гостевой брак — когда люди договариваются, ну вроде как они даже могут быть женаты, они договариваются (ну если правильно понимаю эту форму, поскольку я никогда на практике, естественно, с этим не сталкивалась), чтобы минимально друг друга напрягать, приезжать друг к другу время от времени в гости в удобное время, проводить вместе там какой-то досуг, делать друг другу приятное, ну и дальше разъезжаться опять каждый по своим делам, чтобы не создавать дискомфорт.

А. Ананьев

— Это о сохранении личной территории, личного пространства.

А. Митрофанова

— Это совсем про другое, получается. То, о чем говорите вы, в ваших словах сразу вот есть этот момент, связанный с жертвенностью.

Иерей Дмитрий

— Могут быть точки пересечения, тут вопрос в мотиве.

А. Митрофанова

— А вот мотив какой? Вот та форма, о которой рассказываете вы, часто встречается на Филиппинах.

Иерей Дмитрий

— Интенция. даже так скорее, правильнее сказать: у тебя желание отдавать или желание брать. И я не знаю, конечно, о гостевых браках. Как формат, мне кажется, допустимо, если у вас единство цели. А единство цели и единство понимания веры, вот что во Христе единым вы движетесь. Может быть, в связи с обстоятельствами как-то вы не можете жить вместе, но у вас есть ответственность перед вашими детьми, и ни в коем случае вы не ставите свое благополучие выше интересов семьи.

А. Митрофанова

— Но та ситуация, в которой вы сейчас оказались, она вынужденная, это не ваш выбор.

Иерей Дмитрий

— Безусловно.

А. Митрофанова

— Вы оказались заперты в Москве.

Иерей Дмитрий

— И мне очень нравится, как в этой ситуации ведет себя моя жена.

А. Митрофанова

— А как?

Иерей Дмитрий

— С пониманием. Дело в том, что, когда я уезжал в Москву, это был довольно серьезный кризис в моей жизни. И сейчас, когда я стою на пороге — через месяц я лечу обратно. Сегодня, кстати, день рождения моей дочки.

А. Митрофанова

— Ой, мы вас поздравляем!

Иерей Дмитрий

— Да, спасибо.

А. Ананьев

— Имя красивое — Аврора, вторая дочка.

Иерей Дмитрий

— Анна-Аврора, годик ей сейчас исполнился. Я еще пока что не видел ни разу. Ну по Вотсапу.

А. Митрофанова

— По Вотсапу. То есть она родилась без вас, вы больше года уже в Москве.

Иерей Дмитрий

— Да.

А. Ананьев

— «Семейный час» на светлом радио. Алла Митрофанова, Александр Ананьев. И замечательный священник с загадочных Филиппин, клирик храма Успения Пресвятой Богородицы в Сингапуре, священник Дмитрий Лаврентьев, сегодня рассуждает вместе с нами о том, какие же мы разные и все-таки мы вместе. Я вспомнил, откуда я знаю эту фразу, Алла Сергеевна: где-то в конце 90-х на большом телевизоре была большая реклама, я не помню, реклама чего...

Иерей Дмитрий

— Я тоже припоминаю это.

А. Ананьев

— Но она была, уж простите мне, уважаемые руководители любимого радио «Вера», я все-таки опишу этот ролик, раз я об этом сказал: там синее небо, облака, радуга, на радуге сидят бес и ангел, качают ножами...

Иерей Дмитрий

— Да.

А. Митрофанова

— Ужас какой.

А. Ананьев

— И говорят: какие же мы разные, и все-таки мы вместе.

Иерей Дмитрий

— Я кажется, даже вспомнил, чего она, но я не скажу.

А. Ананьев

— Иногда семья воспринимается мной именно вот так: какие мы разные, и все-таки мы вместе. Конечно же, жена — это ангел, а к себе вечно много вопросов.

А. Митрофанова

— У жены другая картина мира в таком случае: к себе очень много вопросов, а муж, конечно, ангел.

А. Ананьев

— И правильно. Отец Дмитрий, было ли у вас внутри то ощущение, которое мне хорошо знакомо, которое можно выразить одним вопросом: почему мы такие разные?

Иерей Дмитрий

— Нет.

А. Ананьев

— Это потрясающе, потому что... А на каком языке вы общаетесь?

Иерей Дмитрий

— По-английски. Но мы действительно очень разные. Простите, я вас перебил. Дело в том, что языковой барьер и даже культурный скорее барьер, он иногда кажется довольно высок, но это в тоже время твое личное пространство. И оно, в принципе, преодолимо — ты можешь выйти за его границы, когда уже переходишь на язык эмоций, на язык любви, взаимопонимания — ты понимаешь, когда твоей жене больно, когда ей тяжело. И как-то не нужно вместе изучать античную философию и говорить языком Платона, когда ты как бы разделяешь с ней, ты хочешь ей помочь, ты хочешь отдать опять же.

А. Ананьев

— И получается, единственное, что вас разделяет — это то, что ваша супруга занималась джиу-джитсу, а вы боксом.

Иерей Дмитрий

— Тайским.

А. Ананьев

— Тайским?

Иерей Дмитрий

— Но мы потом поменялись.

А. Ананьев

— У Алечки есть знакомая, она сейчас о ней расскажет, которая однажды призналась в удивительной штуке, и эту же штуку я сейчас услышал у вас. Мне показалось, что... Хотя я могу ошибаться, отец Дмитрий. Мне показалось, что вы рады тому, что вы не говорите на одном родном для вас обоих языке. Потому что вот эта языковая преграда становится в ряде ситуаций спасательной палочкой и помощью в том, что каких-то конфликтов просто не возникает, потому что вы их сформулировать не можете.

Иерей Дмитрий

— Или можем, но как бы оба делаем такой вид, что как бы, может быть, и не стоит.

А. Ананьев

— «Я не понял, что ты сказала».

Иерей Дмитрий

— И это дает тебе момент, когда первый запал, он, может быть, стихает, и ты потом спокойно это обсуждаешь.

А. Митрофанова

— Вот. Второй раз слышу об этом удивительном явлении. Моя подруга, действительно удивительная и замечательная, которая вышла замуж за коренного немца, соответственно, его родной язык немецкий, она немецкого не знает вообще...

А. Ананьев

— Причем я даже уточню: она утонченная, образованная, красотка вот такая ослепительная, он — немецкий рок-н-рольщик.

А. Митрофанова

— Она обожает его музыку. То есть у них есть общее смысловые поля, пересечения и так далее — то есть, там не на пустом месте все это получилось, а действительно родство душ. Но он не знает русского, она не знает немецкого, общаются они друг с другом, как она сама говорит, на техническом английском.

А. Ананьев

— Это тот английский, на котором общаются летчики в небе.

А. Митрофанова

— И когда я у нее спрашиваю: как это возможно? Мне так важно мужу высказать, сколько у меня там, вся моя палитра чувств и эмоций, чтобы он понял меня до мелочей. И если любой другой язык возьму — я же не билингва, любой другой язык учу с какого-то момента и не владею им настолько, насколько русским, а и русским-то иногда с трудом владеешь, и не могу выразить всего, что хочу. Она говорит: ты не представляешь, какое это спасение, наш технический английский. Потому что, помимо всей этой своей внутренней сложности, которую ты выливаешь на мужа на родном языке, ты благодаря тому, что не можешь этого сделать на английском, еще уберегаешь его целого ряда замечаний и колкостей, которые можешь обронить и не заметить. А он поранится и заметит, и запомнит, и потом какое-то время его еще это будет тяготить. Мы, говорит она, от этого избавлены. И я, конечно, задумалась крепко.

Иерей Дмитрий

— Ну тут, как и у всякой вещи, есть и оборотная сторона. Иногда хочется и поделиться своими впечатлениями от стиха там Мандельштама или еще что-нибудь, и это...

А. Ананьев

— Ну с вашей любовью к литературе — да.

Иерей Дмитрий

— На это есть друзья. Нет, мы развиваемся вместе. Просто дело в том, что это все инструментарий, а суть в другом — суть в единстве, даже, если хотите, метафизическом. После венчания вы в плоть едину — вы единое целое, это брак, отдельный организм, он уже все, навсегда существует. Вы вместе. Это очень интересно.

А. Ананьев

— Даже несмотря на то, что органы в этом едином организме принципиально разные там — нога и ухо, и в общем, довольно сложной найти общий язык, между ними еще и расстояние огромное, но тем не менее, да, гораздо важнее, чем общее языковое прошлое, общее духовное прошлое. Вы, благодаря вашей маме, были фактически вот с 11 лет в Церкви, там, конечно, не сразу вы прочувствовали, поняли и осознали, у вас был свой опыт, но все равно вы росли в культуре христианской. Даже я, крестившись в 40 лет, я осознаю, что я рос в культуре христианской — и в 9 лет я рисовал храмы, там в 11 там тоже о чем-то таком размышлял, и я рос в этой культуре. Ваша прекрасная супруга тоже в христианской? Филиппины...

Иерей Дмитрий

— Филиппины — католики.

А. Ананьев

— Филиппины — католики. Вот я прямо это, слушайте, а для меня это была такая экзотика.

Иерей Дмитрий

— Ну да, но не совсем. Поэтому нет такого, в принципе, барьера.

А. Ананьев

— Слушайте, а в чем разница? В чем разница вот в менталитете именно православном и католическом? Причем не просто католический, я предполагаю, что католики...

Иерей Дмитрий

— Колониально-католический, скорее так.

А. Ананьев

— Да, католики Соединенных Штатов Америки и католики Филиппин — это другая, совершенно разная история.

Иерей Дмитрий

— В чем разница между католиками Соединенных Штатов Америки и Филиппин, я не знаю.

А. Ананьев

— Между вами, вот именно в этом отношении.

Иерей Дмитрий

— Между нами? Да я не берусь прямо так экстраполировать, наверное, целые деноминации. Но между нами... Мне очень нравится в них живая такая, искренняя вера, которая абсолютно органично вписалась в русло православия и в традицию. Она так с большой радостью и молитвослов читает, и все эти вещи. Но, помимо этого, она с самого начала нашего знакомства, я помню, всегда молилась, и как-то это так меня так вдохновляло, как они искренне разговаривали.

А. Митрофанова

— А Мэри приняла православие, ведь верно, до вашего венчания еще?

Иерей Дмитрий

— До венчания, безусловно, да, она приняла православие. Причем, по-моему, она настояла, чтобы ее перекрестили.

А. Митрофанова

— Даже так, хотя это не обязательно.

Иерей Дмитрий

— Вовсе нет, да, но если у человека есть сомнения, то...

А. Митрофанова

— Вот правда, получается, для нее сейчас через вас открывается новый мир, вот эта вот вселенная православия.

А. Ананьев

— Осмелюсь предположить, что это взаимный процесс.

Иерей Дмитрий

— Совершенно верно, это взаимный процесс.

А. Митрофанова

— А в чем он выражается, этот взаимный процесс? Вот вы сказали, она удивительно искренне молилась. Что вы для себя через супругу открываете в духовной жизни?

Иерей Дмитрий

— Да в любой жизни, знаете, брак — это возможность посмотреть на себя, как в зеркало, со стороны, на свое отношение к человеку бесконечно близкому, увидеть себя в нем. И это, ну это малая Церковь, потому что мы развиваемся на пути ко Христу. Если мы не забываем о том, что есть Творец и Спаситель, то мы движемся к Нему, и это движение, оно бесконечно, мы можем двигаться к Нему. Он бесконечно велик, и мы бесконечно можем развиваться. А инструмент этого развития, если позволите сказать так, инструмент — это вот супруг. Это приятно. Развиваться всегда приятно.

А. Ананьев

— Вопрос категоричный в своей прямолинейности. Скажите, пожалуйста, отец Дмитрий, насколько я знаю, священник, к которому за благословением на брак обращается пара (поправьте, если я ошибаюсь), должен оценить, насколько эти двое подходят друг другу — по возрасту, по социальному уровню, по культурному какому-то уровню. И если он видит, что ну вот сейчас ребята совершат ошибку — слишком уж они разные, он оставляет за собой право сказать: подождите, дайте время, не спешите с браком, разберитесь, действительно ли вы подходите друг другу. Потому что он видит, что они разные.

Иерей Дмитрий

— Не знаю, берется ли какой-нибудь священник так судить. А в Москве с этим вообще сложно. Здесь сказал: подождите, — они за угол пошли, там другой храм.

А. Ананьев

— Ну так если уж люди пришли за благословением, для них это важно, вообще мнение духовника, мнение священника.

Иерей Дмитрий

— Ну вообще если мы живем в практике христианской общины, то для священника ни тот, ни другой не загадка, и он с ними ведет духовную работу уже давно. И ну это, как правило, вопрос и решение взвешенные.

А. Ананьев

— Сейчас мы прервемся на минуту, а через минуту продолжим разговор о том, хорошо это или плохо, что мы такие разные, мужчина и женщина. Вообще для меня удивительный это разговор, получается: благодаря вам, отец Дмитрий, я понимаю, что это так здорово, что мы разные.

Иерей Дмитрий

— Конечно.

А. Ананьев

— И то, что мне вот по дороге на наш разговор казалось непреодолимой преградой и там трудностями невероятными, глядя на вас и слушая вас, я понимаю, что, ну а что? Ну все просто. Все просто, и как-то вообще все эти сложности выпадают из поля зрения.

А. Митрофанова

— Ну да, когда Христос на первом месте.

А. Ананьев

— Однако через минуту информации на светлом радио мы продолжим разговор о том, какие мы разные, как нам быть одним единым целым, что заповедано нам Богом. И о том, как ситуация с отношениями мужчины и женщины изменилась со временем, и может ли на выручку вот этим отношениям прийти армейская дисциплина, о которой отец Дмитрий знает не понаслышке. Не переключайтесь, будет интересно.

А. Ананьев

— И мы возвращаемся за семейный стол в светлую студию радио «Вера». Здесь ведущая Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— Александр Ананьев.

А. Ананьев

— И потрясающий собеседник, клирик храма Успения Пресвятой Богородицы в Сингапуре, священник Дмитрий Лаврентьев. Тем, кто к нам только что присоединился, напомню: через месяц, да, я правильно понимаю, вы возвращаетесь, после полутора лет ковидного заточения в Москве, к своей любимой супруге в Филиппины, где у вас подрастает второй ребенок, дочка, которой вот сегодня как раз исполняется год.

Иерей Дмитрий

— Вместе с первым.

А. Ананьев

— Вместе с первым.

А. Митрофанова

— Сыном Борисом.

А. Ананьев

— Да, и я представляю себе ваше нетерпение. Тосковали?

Иерей Дмитрий

— Да, конечно, тосковал. В общем-то, это ковидное заточение было связано с некоторыми и светлыми событиями особыми, переломными событиями в моей жизни, как, собственно, меня рукоположили в это время. И я пытался как-то проходить достойно и учиться у старших товарищей, у священников, именно богослужебной практике, пастырской, поэтому в целом скучать особенно было некогда. И, слава Богу, есть возможность постоянно созвониться. Но, конечно, когда ты видишь, как уже возрастает и сознание просыпается в твоих детях, тебе хочется все больше и больше принимать участия в их жизни. Я понимаю, что и для младенца это важно, присутствие обоих родителей. Но когда уже возрастает сознание, скажем, вот в сыне своем я вижу, мне кажется, что мне хотелось бы быть прямо вот рядом, чтобы он смотрел на меня.

А. Митрофанова

— Конечно.

А. Ананьев

— А с сыном вы тоже на английском или он учит два языка?

Иерей Дмитрий

— Ну запланировали, что я буду общаться исключительно на русском, а жена только на английском, а бабушка только на филиппинском. Ну его бабушка и моя теща — Аврора, к слову сказать, в честь которой мы назвали дочь.

А. Митрофанова

— Ну получается, у вас дети — билингвы.

Иерей Дмитрий

— Три. Я надеюсь, что будут.

А. Митрофанова

— Да, трилингвы, еще и филиппинский, да, потому что же и английский, и филиппинский языки на Филиппинах. Потрясающе. Слушайте, а как ваша супруга отнеслась к предложению, чтобы вы приняли сан?

А. Ананьев

— Ну вот прямо с языка сняла. Ведь когда она ходила заниматься джиу-джитсу в тот спортивный зал, она же даже предположить не могла, что она станет матушкой православного священника.

Иерей Дмитрий

— Вопрос резонный. Вот тут как раз разница культур. И для нас, конечно, принятие священного сана — это прямо рубеж-рубеж, это какая-то...

А. Ананьев

— Это то, что меняет все.

Иерей Дмитрий

— Или как первый шаг на Голгофу, и ты можешь не ходить, а можешь пойти. Ну например. Для них на Филиппинах есть некоторое такое религиозное брожение, и в целом там каждый второй то пастор, то еще кто-нибудь. И у нее, может быть, нет такого до конца осознания происходящего. Для нее я был всегда работающим в Церкви — мы производили какие-то социальные проекты, реализовывали, раздавали еду, я ходил в подряснике. Может быть, она так вот прямо глубоко это и не поняла, вот этот рубеж, который навсегда был переступлен.

А. Митрофанова

— Вам еще предстоит об этом разговор, судя по всему.

Иерей Дмитрий

— Да нет, она все поймет, мы же живем вместе. Она все это увидит. Это вопрос не вербализации, а опыта.

А. Ананьев

— Что же это за место такое благословенное Филиппины? Я вспоминаю нашу с тобой общую знакомую, Викторию, которая...

А. Митрофанова

— Строит больницы в Никарагуа и Гватемале.

А. Ананьев

— А, это не Филиппины? Да что же это у меня с географией такое происходит?

Иерей Дмитрий

— Ну почти, там немножко, полмира.

А. Ананьев

— А мне казалось, это одно и то же. И мне показалось, что она с Филиппин.

Иерей Дмитрий

— У нас был в семинарии парень из Никарагуа, до сих пор учится.

А. Ананьев

— Вопрос вот какой: я читал ваше интервью, которое записала наша большая подруга, Нина Миловидова, пресс-секретарь, кстати, Алексеевской больницы, в которой тоже лечатся ребята и со всего мира, проходят лечение.

Иерей Дмитрий

— И я лечился, когда прилетел с Филиппин, туда сразу.

А. Митрофанова

— А вы в этой больнице получили предложение сан принять?

Иерей Дмитрий

— Нет, я получил его непосредственно в кабинете своего руководителя, владыки Сергия Сингапурского.

А. Митрофанова

— Понятно.

А. Ананьев

— Да, и у вас на вашем жизненном пути был очень важный для каждого мужчины этап, которого я, так получилось, был лишен в своей жизни — служение в армии. И у вас вот этот период в жизни оставил очень благодатный след, и вы этому периоду благодарны.

Иерей Дмитрий

— Безусловно.

А. Митрофанова

— В частности вы благодарны тому, что армия научила вас дисциплине, дисциплине безусловной. И если сравнить (уж насколько уместно будет это сравнение) брак со службой в армии, то общего там будет больше, чем может показаться на первый взгляд. Во-первых, ну взять хотя бы любое подразделение, взвод — там не воспринимаешь взвод как Петя, Вася, Василий Петрович там. Нет, ты воспринимаешь его как единое целое, единое подразделение, где нет личностей, нет персональных мнений, нет нравственных терзаний. Есть задача, которую формулирует командир и все.

Иерей Дмитрий

— Но есть Петя, Вася и все остальные. И ты понимаешь, что, выполняя задачи, мне нужно как-то адекватно понимать, кто есть Петя, а кто есть Вася, и как я могу говорить с Петей и не могу с Васей. И что спал ли вчера Вася достаточно, а Петя...

А. Ананьев

— Да ладно, неужели это имеет значение?

А. Митрофанова

— Ну конечно. Личность и место личности, оно, в принципе, в таких вот коллективных задачах и проявляется личность полноценно в отношении к другим. Действительно, задача важна и, может быть, первостепенно важна. Но личность от этого не ломается, личность может быть выражена в этом. Ты можешь выполнить задание... Да ладно, это пустяки все...

А. Ананьев

— Нет, это не пустяки. В том плане, что, может быть, я романтизирую армейскую вот эту вот философию жизни.

А. Митрофанова

— Ты посмотри, кого называют там «слуга царю, отец солдатам». В каком случае полководец или командир становится отцом солдатам или батяней-комбатом — когда он действительно знает своих вот этих самых пацанов и понимает: у каждого могут быть свои вводные — с одним он будет так говорить, с другим по-другому...

А. Ананьев

— Ты тоже романтизируешь.

Иерей Дмитрий

— Ну это уместно, мне кажется. Потому что хороший командир, он понимает, что целью происходящего, по крайней мере вот в срочной службе процесса, является развитие солдат как солдат, и у каждого свой путь для этого. И каждому нужно дать, кому-то потяжелее задачу. Это может со стороны смотреться несколько грубо и даже жестоко. Это, безусловно, в определенном смысле насилие над личностью, когда ему говорят, что мне делать, но оно должно быть именно в рамках продуктивных, когда человек разовьется от этого, а не когда он сломается.

А. Ананьев

— Серьезно?

А. Митрофанова

— И чувствовать эту тонкую грань тоже необходимо. А в семье, кстати, то что вы говорите, в семье, мне кажется, задачи отца, они в чем-то схожи.

А. Ананьев

— И задачи мужа тоже. Почему я привел пример с армией? Я немножко не договорил. Я очень хорошо это понимаю: если солдат, получив приказ, начинает задумываться о целесообразности, о разумности, о последствиях этого приказа, он перестает быть подчиненным. Его задача — не задумываясь, не давая нравственную оценку приказу, идти и выполнить. Ибо ответственность за приказ несет командир, а его задача...

Иерей Дмитрий

— Не совсем так. Если это выходит за рамки уголовного или административного кодекса, то солдат, конечно, может и не выполнять. И в целом думать нужно. И там как раз ты этому учишься, что есть как бы задачи, а есть цель какая-то общая. Вот у нас есть цель учения — мы занимаемся тем, что мы отрабатываем какие-то определенные маневры там и прочее. А есть задача, которую мне поставил какого-нибудь небольшой ранга начальник, которая как бы бытовая и, может быть, не необходимая, и это во вред общей цели. Этому вот, вот этой практике общения, в обществе мужчин в первую очередь, этому как бы и учит армия, мне кажется.

А. Ананьев

— Вы открываете на многое глаза. Я почему подумал, что это уместное учение, как учит, в частности, «Домострой», о котором мы говорили, пока не включили микрофоны, и как учит, в общем-то говоря, и Священное Писание: жена да повинуется своему мужу. Может быть, мне показалось, преградой между тем, чтобы стать единым целым, той самой плоть единой, перед нами и стоит то, что женщина задумывается, дает оценку, может не воспротивиться, но так аргументированно объяснить, почему так она делать не хочет, своему мужу.

А. Митрофанова

— Вместо того, чтобы беспрекословно слушаться.

А. Ананьев

— Вместо того, чтобы, да, воспринимать это как приказ командира, грубо говоря, не задумываться и сделать. А потом уже пусть муж разбирается: почему полка висит криво, почему загородный дом, который они купили, до него ехать пять часов и вечные пробки. «Друг мой, ты сам принял это решение. Давай, принимай решение, чтобы исправить ситуацию, и я последую твоему приказу». Современное общество не предполагает такого отношения жены к решениям мужа. Мы как-то все-таки больше на равных.

Иерей Дмитрий

— Ну это в том числе, кстати, наследие христианства, на мой взгляд, что христиане — это не мужчины, не женщины, все эти гендерные роли немножко сравнялись.

А. Ананьев

— А как же жена да повинуется своему мужу?

Иерей Дмитрий

— Ну пускай повинуется. Если вам нравится, когда у вас дома подчиненный, а не любимый человек — пожалуйста. Ну если ей это нравится — тем более, очень хорошо. Но, на мой взгляд, тут вопрос опять же желания брать или отдавать. Если и вами, и ей движет желание отдавать, и оно выражается тем, что она вам повинуется — ну это красиво, это замечательно. Но вот это вот вопрос армейской дисциплины, я в первую очередь его отношу к себе. И как-то вот я себя, я понимаю, что мне необходимо некоторое насилие над собой, чтобы функционировать именно в семье и отдавать. Потому что мне хочется лежать, мне хочется ничего не делать, мне хочется то, то, то. И если не применишь вот этого насилия над собой, ты ну разлагаешься, это деградация.

А. Ананьев

— Потрясающе.

А. Митрофанова

— Говорят, любое «надо» можно разложить до уровня «хочу — не хочу». Ну условно говоря, вот вы сейчас упомянули слово «насилие над собой». Мы же понимаем, зачем мы встаем с дивана и начинаем себя преодолевать.

Иерей Дмитрий

— Надо заменить «насилие» на «усилие», пускай.

А. Митрофанова

— Вот примерно также, как «надо» можно заменить на «хочу» или «не хочу». И когда мы понимаем, почему мы действительно в большей степени в данный момент хотим встать с дивана, чем остаться на диване, да, нам как-то проще оказывается с дивана вставать. Движущая сила у этого самого «хочу», она...

Иерей Дмитрий

— К слову сказать, в армии идет обратный процесс: любое «хочу», «не хочу», оно смещается в сторону «надо».

А. Митрофанова

— И в этом принципиальная разница. Ну любовь как движущая сила, которая... Ну она не только солнце и светила, да, движет, она движет вообще-то нас — заставляет нас вставать и что-то делать друг для друга. Потому что ну тебе в первую очередь хочется порадовать, скажем так, порадовать, сделать что-то такое, что облегчит жизнь.

Иерей Дмитрий

— Ну, в принципе, любовь как желание такого же устремления, стремления к совершенству, изменения, улучшения своего партнера, оно не всегда связано с тем, чтобы радовать. Иногда это как бы может быть и не надо.

А. Ананьев

— Пример, интересно.

Иерей Дмитрий

— Есть такое тонкие моменты, когда, в принципе, ну важна какая-то дисциплинарная суть. Особенно у нас с женой разница там в восемь лет, и какими-то вещами я могу с ней как бы поделиться. Тут опять же важно не надломить, не ожесточить, но как-то тонко, с любовью, иногда можно в чем-то и отказать. Но это мое, и я никогда не экстраполирую, я не знаю, как надо всем.

А. Митрофанова

— Я думаю, что нет таких уникальных рецептов, которые бы подходили исключительно всем.

Иерей Дмитрий

— Ну любовь, может быть.

А. Митрофанова

— Это да.

А. Ананьев

— Любовь важнее. Love is above all, как говорится. Но тем не менее в любой семье, наверное, ну в нашей точно, может быть, мы не стали бы озвучивать, хотя не вижу в этом ничего дурного, и есть то, что называется непреодолимые противоречия, где у жены есть свое мнение, у мужа есть свое мнение. И последнее слово, ну как правило, за женой. Именно так.

А. Митрофанова

— Неожиданно.

А. Ананьев

— Вот вы настолько удивительно рассказываете о своей жизни, что какие-то вот сложные вещи кажутся сразу простыми. Я сейчас нисколько не преувеличиваю. Есть какие-то непреодолимые противоречия в вашей жизни, в ваших отношениях?

Иерей Дмитрий

— Несколько, конечно, сложный вопрос. Непреодолимые противоречия...

А. Ананьев

— Ну что-то, по поводу чего вы постоянно, может быть, имеете разное, полярное мнение.

Иерей Дмитрий

— Как и со всяким человеком, пускай. Дело в том, что как вы привели Священное Писание о том, что жена да повинуется мужу, муж да возлюбит жену, как Христос возлюбил Церковь. Спаситель оставляет за нами всеми свободное решение и, можно так если выразиться, право на ошибку. Он бережно относится к нашей свободной воле. И как я могу не бережно? Я же такой же, как она.

А. Ананьев

— То есть нет никаких тем, которые вас...

Иерей Дмитрий

— Есть темы, но конфликт не нужно обострять, мне кажется. Нужно принять ее мнение, как имеющее право на существование, если речь идет не о каких-то вещах, в которых решение необходимо принять прямо сейчас. Ну, слава Богу, какие-то такие бытовые моменты она оставляет за мной.

А. Ананьев

— Есть у нее право сказать: отец Дмитрий, не хочу, чтобы вы туда ехали, и не надо, останьтесь?

Иерей Дмитрий

— Конечно, у нее есть право сказать все что угодно.

А. Ананьев

— Вы послушаете? Или оставите за собой это право?

Иерей Дмитрий

— Ну я думаю, что нужно вести диалог. Тут вопрос не в там, какую власть имею я или она в семье, а вопрос в аргументации. Мы строим как бы будущее в том числе наших детей вместе, и нужно как-то это соотносить с волей Бога, и Церкви, и друг друга в том числе.

А. Ананьев

— Откровенно говоря, я сейчас слушаю вас, смотрю на вас и пытаюсь разгадать вашу тайну. Я пытаюсь понять, почему у вас так все просто, и светло, и здорово. В то время как у нас обычно все сложно. Вот правда. То ли дело в действительно менталитете филиппинском — покладистом, кротком, смиренном, и вам действительно, как мужчине, комфортно с женщиной, которая вот настолько расположена и открыта, и покорна. То чего в дерзких русских женщинах, в общем, встречается все реже.

А. Митрофанова

— Сказал Александр Владимирович и многозначительно посмотрел на жену.

А. Ананьев

— Именно так. То ли дело в глубокой христианской вере, что вашей, что вашей супруги. Как бы вы сами сформулировали, что помогает вам больше всего? А то ли дело действительно в том, что вы ну не может поругаться, действительно потому, что у вас языка общего нет. А ругаться на каком-то промежуточном языке — ну хлопотно, поэтому лучше сделать вид, что...

Иерей Дмитрий

— Да, вы знаете, это метко вы заметили. Ну к вопросу «Домостроя» — на Филиппинах вот эта традиция, мне кажется, со времен испанской колониальной, того момента, когда они были испанской колонией, вот это отношение к семье, оно вообще свойственно всем испанским колониям и Испании, оно как бы блюлось и сохранялось. И, в принципе, отношение к «Домострою», и в том числе к ролям мужчины и женщины, и к ориентированности на большие семьи, с большим количеством детей, оно не прерывалось. В отличие, скажем, от России. И в России в какой-то период, на мой взгляд, если так вот бегло посмотреть историю, на плечи женские очень много легло, и с этим связано то, как они себя зачастую ведут и в отношениях уже сегодняшних.

А. Митрофанова

— Конечно, да, это правда.

А. Ананьев

— Женщины стали мужественными.

А. Митрофанова

— Во многом вынужденно.

А. Ананьев

— Мужчины — нередко женственными.

А. Митрофанова

— Нет, ну про мужчин ничего могу сказать. Но мы, женщины, да, привыкли тянуть лямку именно после того, как у нас несколькими волнами вырезали мужское население: Великая Отечественная война, до этого репрессии там, коллективизация, в общем, масса разных, где тоже самые сильные и смелые становились просто жертвами репрессий. А до этого еще и гражданская война и, в общем, и Первая мировая, и в основном мужчины уходили.

Иерей Дмитрий

— И 90-е.

А. Митрофанова

— А 90-е, да.

Иерей Дмитрий

— Как все пили, разводились. В целом это непрерывная какая-то череда. Ну мы попросим наших дорогих женщин, чтобы они смягчались потихоньку, и все будет налаживаться.

А. Митрофанова

— Это уже целый тренд.

А. Ананьев

— Надо заставить. Зачем просить?

А. Митрофанова

— Как скажешь.

Иерей Дмитрий

— Ну это путь к смягчению, конечно, да.

А. Ананьев

— «Семейный час» на радио «Вера» сегодня потрясающе интересный, благодаря священнику Дмитрию Лаврентьеву, клирику храма Успения Пресвятой Богородицы аж в самом Сингапуре. Сегодня мы говорим о том, какие мы разные, по большому счету, и как нам быть вместе, вот что называется, единой плотью.

А. Митрофанова

— Мы — это ты имеешь в виду мужчину и женщину.

А. Ананьев

— Я имею в виду мужчину и женщину, мужа и жену. И я очень благодарен отцу Дмитрию за то, что он упомянул «Домострой». Есть ощущение, что со временем действительно роли мужа и жены... Я просто не так давно прочитал «Домострой», и я понял, что вот как я вам сказал незадолго до записи, вот эта философия, вот эта установка — это недостающий кирпич в моем персональном фундаменте. Вот именно отношение мужчины к хозяйству, к жене там, к слугам (как мне не хватает слуг — это отдельная тема), к детям.

А. Митрофанова

— Ты только расшифруй, что ты имеешь в виду. Потому что ну все-таки большинство из нас не читали «Домострой», и мы привыкли к этой книге апеллировать, подразумевая что-то очень свое.

А. Ананьев

— А чего мне не хватает? Мне не хватает понимания того, что я центр своего хозяйства.

А. Митрофанова

— «Домострой» в первую очередь про то, что мужчина — это центр жизни семьи.

А. Ананьев

— Центр жизни семьи, да, и уже от этого центра...

А. Митрофанова

— И ответственность вся замыкается на мужчину.

А. Ананьев

— Абсолютно верно.

А. Митрофанова

— Вот это да! Это как?

А. Ананьев

— И ответственность крепко стоит на вере, и дальше уже выстраивается там и кухня, и напитки, и отношение к тем, кто является твоим, по сути, подчиненным. И вот в этой семье жена, она с мужем не единое целое. Вот ни разу. Она немножко на периферии. Чуть дальше нее там дети, чуть дальше детей слуги, чуть дальше слуг собаки, коровы и кони.

Иерей Дмитрий

— А дальше? Камни, растения, мусор.

А. Митрофанова

— Весь остальной мир.

А. Ананьев

— Да. Но все равно муж с женой не единое целое. Муж к жене не приходит поговорить о Достоевском, там о вопросах философии, он не придет к ней рассказать о том (вот как я понял из этого), он не придет к ней рассказать, как тяжело у него на душе, не придет выслушать ее там. Он может ее (цитируя там практически дословно) приласкать или отхлестать. Ну то есть вот тонкая грань между наказанием, между кнутом и пряником.

А. Митрофанова

— Ну это не совсем так. Ну не совсем. Ну ладно.

А. Ананьев

— Вот. И эта установка, в принципе, мне понятна. Сейчас все совсем по-другому. Насколько изменились отношения между мужем и женой? И насколько, хотя установки-то, вот Священного Писания, они же остались прежние и тогда, и сейчас. И мы просто будто бы делаем вид, что ну а мы вот их сейчас правильно понимаем и исполняем. А на самом деле ну, наверное, нет. Как изменились отношения мужа и жены со временем? Есть ли что-то, что нам не хватает из прошлого, и правильно мы сейчас понимаем то, что нам говорится в Священном Писании?

Иерей Дмитрий

— Ума не приложу. Честно говоря, если бы я знал, что речь зайдет о «Домострое», я бы лучше подготовился к этому разговору. Потому что в вашем переложении несколько спорно звучит, и нужно понимать, к кому и когда этот текст был обращен.

А. Митрофанова

— Конечно.

Иерей Дмитрий

— И руководствуясь этим, в вашем вопросе уже лежала некоторая такая предпосылка, что вот «Домострой» стал кирпичом в фундамент вашего чего-то... Вот вам сейчас уже ваш фундамент должен быть не ваш. Вот ваш фундамент. И это должен был кирпич, который вы вместе взяли и положили. Если ваша половинка не согласна, то ваше здание пошатнется.

А. Митрофанова

— Я думаю, Саша имеет в виду, вот эта безусловность мужского авторитета важна внутри семьи. И, насколько понимаю, как раз в культуре, внутри которой существуют Филиппины, вот этот самый мужской авторитет, он имеет место и присутствует.

А. Ананьев

— Ну да.

Иерей Дмитрий

— Ну да, хотя зачастую смещение идет в сторону матриархата, когда там женщины уже, как, скажем, в Мексике там роль мамы идет уже на высочайшую роль. Но это разные роли. А вообще, как я наблюдал, вот в том числе и в армии, вообще в коллективе, где имеет значение авторитет человека — человек, обладающий авторитетом, никогда не будет просить о том, чтобы как-то в других это проявлялось. Он просто ведет себя соответственно, и уже все отношения строятся, исходя из этого. Человек, не обладающий подобным авторитетом, сколько бы он истерик ни закатывал, и как-то ни страдал по поводу там, но этого нет.

А. Ананьев

— «Меня не называют по имени отчеству — буду носить костюм и требовать этого специальным распоряжением». Я знаю одного такого, очень комический персонаж, есть такой, да.

Иерей Дмитрий

— Вот если вы согласны с тем, что вы прочли в «Домострое», то вы просто ведите себя соответственно и, мне кажется, все будет хорошо.

А. Ананьев

— Ну вот для меня лично «Домострой» стал таким легким укором в мой адрес. В том плане, что вот в искусстве быть мужчиной в христианском смысле, в семейном смысле, в социальном смысле мне еще очень и очень далеко до совершенства. И вот в этом отношении — не в плане там, что у меня нет плетки и слуг, вовсе нет, а в плане того, что значит быть мужчиной в семье — вот этого я не знал, вот этому меня не учили. А чему меня учили? Меня учили, что вот я и жена, мы равные, мы одинаковые там, все. А сейчас я будто бы открываю для себя новый мир и думаю: так, погодите, а вот-вот все, что говорили, оказывается, оно совсем нет так.

Иерей Дмитрий

— Ну мы же равные. Нет?

А. Ананьев

— А вот вопрос: мы равные или неравные?

Иерей Дмитрий

— Это вопрос как бы руководство к путям взаимодействия, то у кого какие роли. Но, по сути-то, мужчина и женщина — человек. Как было и сделано.

А. Митрофанова

— Равны перед Богом, в Божией любви, имеется в виду.

Иерей Дмитрий

— Конечно, даже на взаимоотношения между мужчиной и женщиной та болезнь греха, которая вошла в мир с грехопадением, она повлияла и на них, как и на наши отношения между собой и наши отношения с Богом. Ну в целом-то, мне кажется, нужно равенство некоторое признавать. Но не ролей социальных. А хотя при желании это не принципиальный, на мой взгляд, вопрос. Вы мужчина не только в семье, вы мужчина везде. И она женщина не только в семье, но она женщина и везде. И в то же время вы оба христиане, вы следуете ко Христу.

А. Митрофанова

— Равные перед Богом, но все-таки разные. То есть равные — не значит одинаковые.

Иерей Дмитрий

— Да, в этом уникальность вообще христианства. Мы вроде как бы все делим одну природу человеческую, мы как бы единым Адамом спасаемся во Христе. Но в то же время каждый из нас такая индивидуальность, которая не будет утеряна, в это мы верим.

А. Ананьев

— Как метко заметила однажды Алла, наша жизнь была бы сейчас совсем иной, если бы Ева поступила в свое время так, как полагается.

Иерей Дмитрий

— В МГИМО.

А. Ананьев

— Кстати, да. Но не только это.

А. Митрофанова

— История не терпит сослагательного наклонения.

А. Ананьев

— Да. Если бы Ева, когда тот самый змей начал с ней разговор, вместо того чтобы вступать с ним в диалог, сказала: муж, иди сюда, здесь что-то происходит, я не понимаю.

А. Митрофанова

— «Змея какая-то говорящая, разберись».

А. Ананьев

— «Тут змея какая-то говорящая, я не знаю».

Иерей Дмитрий

— Ну они были женаты-то вообще-то? Повенчаны или нет?

А. Ананьев

— Ну они были, в принципе, единой плотью. Ева была создана из ребра Адама.

А. Митрофанова

— Они не были разделены, конечно.

А. Ананьев

— Не были разделены в раю.

Иерей Дмитрий

— Интересно. Ну хорошо.

А. Ананьев

— К чему я это говорю? Может быть, действительно женщине стоит отказаться от ответственности? И чем в большей степени она откажется от ответственности, тем будет легче... Ну я вот опять смотрю и вижу вашу ироничную улыбку, я прекрасно понимаю...

Иерей Дмитрий

— На самом деле проще всего отказаться от ответственности любому человеку, независимо от его пола. И это, в принципе, путь как бы такой расслабленный. Зачастую встречаешь как бы, что просят, ищут авторитета какого-то, чтобы благословение там дал на какого там цвета купить портфель там и прочие какие-то вещи — это просто отказаться от ответственности. Но в конечном итоге ответственность лежит на вас. И это просто как бы удобнее и правильнее, когда вот есть некоторые роли в семье, но семья каждая — это отдельный организм, как человек отдельный — это отдельный человек. И кому-то нужно быть мучеником, а кому-то святителем. Ну вопрос как бы...

А. Ананьев

— Секунда. Я могу записать это как цитату от отца Дмитрия Лаврентьева? В семье кому-то...

Иерей Дмитрий

— А я забыл уже, что я сказал.

А. Ананьев

— В семье кто-то мученик, а кто-то святитель.

А. Митрофанова

— Нет, не так.

Иерей Дмитрий

— Нет, это как формат, это как бы пути святости у нас есть разные: кто-то как бы пишет книги, он святитель, и у него вот этот путь святости. А кому-то, может, нужно жить всю жизнь язычником, а потом в конечном счете сказать: я христианин, и умереть за Христа — и это его путь спасения. И так как бы каждая семья, одна от одной разная, и как выстраивать отношения. Это мое мнение. Также как каждый человек разный. И кому-то нужно там изо дня в день ходить и там исповедоваться в каких-то вещах, а кому-то раскаяться, расплакаться и прийти...

А. Митрофанова

— И ответственность каждый за свою жизнь несет сам и не может переложить ее на другого человека. Вот мне кажется, что тоже важно. То есть есть те аспекты, за которые несет ответственность мужчина в семье, есть аспекты, за которые несет ответственность женщина в семье. И если женщина будет перекладывать свою часть ответственности на мужчину, ну что тогда?

Иерей Дмитрий

— Да не надо делить ничего на части — это мое мнение. Вот я сколько могу, я сделаю по отношению к ней, и она если будет руководствоваться тем же, то мы будем жить прекрасно.

А. Ананьев

— Получается, что в ваших отношениях и вообще вы как-то вот, проецируя свое отношение и свое понимание на окружающий мир, вообще говорите, что так и должно быть, развиваются естественно, и без какой-то назидательности, и четкого регламентирования: вот надо так. Вот делай то, что можешь сделать, и все будет с Божией помощью хорошо.

Иерей Дмитрий

— Ну в принципе, когда я принимаю какие-то решения, и она не согласна, то мы можем поступать — ну мы видим результат. И тут вопрос взаимодействия, опыт показывает как бы, как нам удобнее, нас формирует, обкатывает камешки речка.

А. Ананьев

— Последние два вопроса. У нас осталось две минуты, так что можно коротко. Вопрос первый: почему Господь создал нас такими разными?

Иерей Дмитрий

— Не знаю. Суды Божии — не суды человеческие.

А. Ананьев

— Мог же сделать какими-то одинаковыми. Мне очень нравится сравнение с гупешками в аквариуме, они вроде немножко разные, но, по сути-то, они одинаковые.

Иерей Дмитрий

— Кажется только.

А. Ананьев

— Кажется?

Иерей Дмитрий

— Да. Но как бы нам вот почему-то кажется, что вот самость некоторая есть, то что вот надо, как я чтобы, надо как я. А это же красиво, когда все так разно, это же здорово.

А. Митрофанова

— Мы же действительно часто исходим из своей системы координат, и пытаемся окружающий мир под нее каким-то образом адаптировать, вместо того чтобы, правда, восхититься разнообразию и вообще-то перестать со своей колокольни судить обо всем остальном. Ну мне кажется. Нет?

А. Ананьев

— Принимается. И второй вопрос: какова конечная цель брака, зачем люди женятся?

Иерей Дмитрий

— Конечная цель — спасение. Зачем люди рождаются?

А. Ананьев

— Ну неужели мы не смогли бы спастись, если мы не женились, не создавали семьи?

Иерей Дмитрий

— Смогли. Это просто одна из максим. Вы можете заниматься созерцанием в монастыре. Но это такие пути как бы проверенные и спасительные. Если правильно к этому подходить и опять же цель своей жизни полагать за ее пределами, то в браке это более продуктивно можно к ней продвинуться.

А. Ананьев

— Проще?

Иерей Дмитрий

— Ну проще, чем живя для самого себя, безусловно. Ты же в браке. Брак — это венец в том числе и мученический — ты как бы жертвуешь собой.

А. Ананьев

— Как вы верно заметили.

Иерей Дмитрий

— Это символика таинства. Ты жертвуешь, ты готов отдать, в том числе даже признавая, что тебе не всегда будет приятно. Но по этому пути ты готов двигаться, потому что это путь не к себе, не к ней, это путь ко Христу. Это путь бесконечно длинный, но бесконечно плодотворный, я бы так сказал.

А. Ананьев

— Спасибо вам огромное. Мы желаем вам скорейшего возвращения в семью. Обнять наконец Анну-Аврору...

Иерей Дмитрий

— И Бориса.

А. Ананьев

— И Бориса, обязательно. Ну Анна-Аврора — мне очень имя нравится, и вообще тот факт, что дочка родилась, она знает про папу.

Иерей Дмитрий

— Ну она видит меня периодически в телефоне.

А. Ананьев

— Ну она видит вас в телефоне, да, но вот как-то пора уже развиартуализироваться с отцом.

Иерей Дмитрий

— Ну да.

А. Ананьев

— И здоровья. И вам, и вашей семье.

Иерей Дмитрий

— Спасибо.

А. Ананьев

— Ну и встретимся на Филиппинах.

Иерей Дмитрий

— Ждем.

А. Ананьев

— Мы там никогда не были. Надо как-то выбираться. Да уж, наконец границы пусть откроются, и все будет хорошо.

Иерей Дмитрий

— Спасибо.

А. Ананьев

— Сегодня мы беседовали в программе «Семейный час» с клириком храма Успения Пресвятой Богородицы в Сингапуре, священником Дмитрием Лаврентьевым. С вами была Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— Александр Ананьев.

А. Ананьев

— Вернуться к этому разговору вы всегда можете на нашем сайте https://radiovera.ru/. Там же можно, на Филиппинах, открыть этот сайт?

Иерей Дмитрий

— Да, вера на Филиппины уже дошла, но радио еще нет. Но сайт есть.

А. Митрофанова

— Ну сайт есть — это главное.

А. Ананьев

— А мы вас свою очередь обещаем вам уже наконец вышку поставить на одном из... Сколько там тысяч островов? Три тысячи?

Иерей Дмитрий

— Ой, боюсь ошибиться, кажется, четыре или семь

А. Ананьев

— Четыре или семь. Ну вот, пару вышек, значит, надо поставить на Филиппинах. Всего доброго.

А. Митрофанова

— До свидания.

Иерей Дмитрий

— До свидания.

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем