«Дальний Восток в период Гражданской войны». Исторический час с Дмитрием Володихиным

Гость программы — кандидат исторических наук Глеб Елисеев.

В год столетия окончания Гражданской войны в России разговор шел о Белом движении на Дальнем Востоке и о причинах, которые привели к поражению Белой армии в 1922 году.

Ведущий: Дмитрий Володихин

---

Д. Володихин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Это светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы сегодня поговорим о событии, которое, может быть, не вызовет каскада научных конференций и уже точно не будет праздноваться, потому что праздновать тут нечего, событие скорее печальное, но в истории России оно отмечено исключительным значением. Вы все, конечно, знаете и понимаете, что в эпоху гражданской войны не было одной России, а было две — России красная и Россия белая. И некоторые территории не управлялись ни красными, ни белыми, а зелеными или какими-нибудь силами национальных сепаратистов. Для нас важно то, что с 1918 года по 1922 у страны был выбор, по какому пути пойти, по белому или по красному. И этот выбор в 1922 году исчез, потому что были ликвидированы последние территории, которые управлялись белыми правительствами, вся Россия стала красной. Собственно, событие это состоялось ровно век назад, в 1922 году и, в память о том, что альтернатива исчезла, мы на Радио ВЕРА решили провести целый цикл передач — три передачи. Нашим гидом по последним территориям белой России, по истории ее исчезновения и по последствиям этого события станет кандидат исторических наук, член редколлегии научного ежегодника «Историческое обозрение», Глеб Анатольевич Елисеев. Здравствуйте.

Г. Елисеев

— Здравствуйте.

Д. Володихин

— Итак, начнем с того, что Россия в эпоху гражданской войны на востоке не представляла собой чего-то единого. Ну у некоторых есть, скажем так, на мой взгляд, совершенно ложное представление, что территория, закрашенная в цвета Колчака, обнимала колоссальные просторы — от Урала и Поволжья и до Дальнего Востока, но, в общем, скорее, наверное, надо было бы закрасить эти территории в разные цвета. Колчак был лишь формально правителем всего и вся. Не так ли?

Г. Елисеев

— Колчак был формальным правителем России в целом, с точки зрения его государственного признания странами Антанты и с точки зрения формального титула, который был ему присвоен — верховного правителя России. Но реально даже в Сибири, в рамках так называемой «Колчакии», он не осуществлял всей полноты власти. Как известно, колчаковское правительство, оно вообще не успело толком взять власть на эти территориях, потому что было вынуждено вести решающую борьбу не на жизнь, а на смерть с «совдепией» — с красной Россией. Даже программа экономических преобразований, которые должны были проводить представители мирной части правительства Колчака, тех министерств, которые занимались регуляцией внутренней жизни, она не была воплощена. Но это только одна часть большой проблемы.

Д. Володихин

— Да даже и более того, собственно, власть Колчака в таких отдаленных территориях, как Дальний Восток, порой ощущалась фактически эфемерно.

Г. Елисеев

— Абсолютно точно указано. У нас были ситуации, при которых в тылу Колчака совершенно спокойно определенный период времени функционировали откровенно просоветские правительства, как, например, было на Камчатке, то есть территория не контролировалась. Не нужно забывать еще про то, что был еще один очень заметный фактор, на который мы не обращаем внимания. Помимо атаманщины, о которой будем говорить дальше, это вмешательство так называемых интервентов. Зарубежные войска, которые на Дальнем Востоке, в Приморье и Приамурье были представлены американцами и японцами, тоже вели свою четкую политическую игру. Минимальная политическая игра была у американцев, они скорее всего сначала высадились именно в рамках тех задач, которые перед ними были поставлены. Те же задачи решали, например, французы, и греки, и румыны в районе Причерноморья, англичане на севере — это не дать захватить красным огромное количество военных запасов, которые союзники поставили Российской империи, в порты Северного Ледовитого океана, в порты Тихого океана в том числе.

Д. Володихин

— Ну Российской империи и уже Российской республике.

Г. Елисеев

— Да, уже Российской республике — после сентября 1917 года. Параллельно с американским экспедиционным корпусом у нас здесь действуют японцы. Японцы, которые, как мы знаем, в период Первой мировой войны являются союзниками Антанты, и вот они-то вызывают — вовсе не красные, вовсе не представители белого движения или атаманческого движения, не партизаны, а именно японский контингент вызывает у американцев наибольшую опаску. Потому что японцы начинают гораздо большую и более интересную игру, призом которой должно было бы стать создание некоего прообраза великой азиатской сферы сопроцветания, которую японцы создадут впоследствии, в 40-е годы, в период Второй мировой войны.

Д. Володихин

— То есть фактически создать своего рода марионеточные, полусамостоятельные, но управляемые из Токио территории на землях бывшей Российской империи.

Г. Елисеев

— На землях бывшей Российской империи, на части земель Китая, учитывая, что в Китае тоже идет своя гражданская война. Революция 1911 года дорого стоила Китайскому государству — страна фактически, как было с Российской империей, развалилась на ряд плохо управляемых территорий, каждая из которых контролируется своим полевым командиром в ранге генерала, и японцы там хозяйничают совершенно спокойно. Корея является протекторатом Японии. И вот возможность присоединить Приморье, а если удастся, и Приамурье — это создать такую большую, и Сахалин, который, так или иначе половина Южного Сахалина является территорий Японии по результатам русско-японской войны. Японцы имеют четкие виды на Северный Сахалин, и как раз в 20-е годы они эти виды реализуют — Северный Сахалин будет оккупирован до 1925 года. Создается такой четкий массив территорий, очень близко связанный с Японскими островами. Это тот план, который никогда не декларировался, но вся японская политика, которая осуществлялась в период с 1919 го по 1922 год, прекрасно укладывается вот в этот проект: создание большой системы проектируемых Японией земель, что категорически не нравилось американцам.

Д. Володихин

— Ну скажем так, маленькая империя и чудовищных размеров японский лимес. А что касается американцев — да, им это не нравилось, но они достаточно быстро удалились, а вот японцы остались.

Г. Елисеев

— Да, японцы остались. При этом понятно, что японцы, в силу прямой логики взаимодействия и контактов, были вынуждены, нравилось им это, не нравилось, в итоге, по результатам конкретной политики, симпатизировать белым. Почему, потому что весь период, начиная с 1918 года по 1922 год, а то и позже (просто дальше это уже была головная боль красных) в Сибири свирепствует такое явление как «партизанщина» — то есть фактически это бандитизм. Просто, прикрываясь самыми разными лозунгами — кто-то выступал за российское единое и неделимое якобы государство, чтобы под этим лозунгом грабить; кто-то, естественно, выступал за молодую республику Советов — таких было большинство, потому что грабить можно было неограниченно — они грабили, грабили и грабили. Нападали на японцев, нападали на мирные поселения людей, заходили в Китай — то есть было царство, бесконечное царство глобального бандитизма. Японцам это категорически не нравилось. Они хотели хоть минимум порядка, хотя бы на транспортных артериях, которые они в первую очередь и контролировали. И был чудовищный случай с городом Николаевском-на-Амуре, который один из таких, никем не контролируемых, красных партизан Тряпицын просто сжег. Причем и убил там кучу японцев, которые находились там в городе. Японцам пришлось вступить с ним в реальную войну, жесткое противоборство. Между прочим, судьба этого атамана Тряпицына, красного партизана, закончилась трагически — это был человек настолько никем не контролируемый, да еще, видимо, психически больной, что в итоге красным его пришлось арестовать и расстрелять.

Д. Володихин

— Эта самая «партизанщина» — где-то красные, где-то белые, где-то меняющие цвета, в зависимости от того, что на данный момент лучше, — она фактор страшный, действительно этим фактором вся Сибирь была подожжена. Ну вот мы говорим о наиболее крупных силах, игроках, которые не были рассеяны по всей Сибири, а которые концентрировали свою силу. 1919 год — время поражения Колчака, постепенно колчаковские войска откатываются с запада на восток, происходит великий отход. Причем происходит он в страшных зимних условиях — мороз, нехватка транспорта, нехватка еды, по железным дорогам гибнет огромное количество офицеров и рядового состава. И колчаковцы рассеиваются по Восточной Сибири и Дальнему Востоку. Сам Колчак гибнет. Таким образом, одна огромная сила уходит из этой большой игры. Дорогие радиослушатели, мне хотелось бы, чтобы в эфире прозвучала песня, которая в советское время получила как бы вариант, связанный с гражданской войной и победой советского правительства, но она имеет абсолютно другое происхождение и связана с другими событиями, абсолютно не красными. Изначально эта песня называлась «Марш сибирских стрелков».

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях кандидат исторических наук, член редколлегии научного ежегодника «Историческое обозрение», Глеб Анатольевич Елисеев. И мы разговариваем о судьбах белого Дальнего Востока. Собственно, для белого Дальнего Востока очень серьезным потрясением было то, что белый щит в виде армии Колчака исчез, фактически рухнул. Ну это не значит, что на востоке Сибири и на территории Дальнего Востока была только одна эта сила, колчаковцы, там были совершенно другие силы и в частности то, что красные называли «атаманщиной».

Г. Елисеев

— Да, совершенно верно, было такое явление. И с этим явлением столкнулись и даже были вынуждены в определенной степени ему противодействовать остатки той армии, отходившей армии белых, в рамках большого Сибирского ледяного похода, который возглавлял сначала Владимир Оскарович Каппель, после его смерти возглавлял генерал Войцеховский, который все-таки вывел эти остатки и спас на территорию Забайкалья. А впоследствии они отошли на территорию КВЖД. Мы все время забываем о таком очень любопытном и игравшем значительную роль опять же в судьбах белого Дальнего Востока образования как Китайская Восточная железная дорога, которая формально проходила по территории китайской Маньчжурии, но при этом находилась в российской юрисдикции. И поэтому ее активно использовали — использовали и белые в своих планах для перекидывания войск, использовали, старались использовать китайцы, использовали японцы, использовали красные. И известный там последующий конфликт будет связан с попытками установления полного контроля над КВЖД и борьбой за этот контроль. И потом колчаковцы, они сумели переместиться на территорию Приморья, и даже там до последнего они активно участвовали в политических действиях. Но в то же время была и сила, которая формально считалась полностью союзной тем же колчаковцам.

Д. Володихин

— Собственно, Колчак даже считал их в какой-то степени подчиненными себе, но на деле этого не было.

Г. Елисеев

— Нет, де-юре эта сила объявила о подчинении — ее главный выразитель заявил, что он целиком и полностью в конце концов признает Александра Васильевича Колчака верховным правителем России.

Д. Володихин

— Ну скажем правду, что...

Г. Елисеев

— Но скажем правду, что это господин, Григорий Михайлович Семенов, есаул, которому подчинялись генералы, потому что он был атаманом Забайкальского войска, человек невероятно авантюристической судьбы, просто фантастической во многих своих проявлениях, а реально, например, герой Первой мировой войны, человек, который на фронтах Первой мировой войны воевал и близко общался с целыми двумя легендарными баронами — служил в одном полку с бароном Врангелем, с бароном Унгерном, с которым он еще потом, впоследствии вместе повоюет и на Дальнем Востоке — мы еще коснемся этой коллизии. Но самое главное, это человек, которого послало Временное правительство создать монголо-бурятский отряд — ну есаул, что там, — на территории Забайкалья. Он обещал, что буряты активно поддержат, покажут русским пример настоящего патриотизма. Он даже договорился потом, после октябрьского переворота, с большевиками, что он создает этот монголо-бурятский отряд, который будет поддерживать советскую власть. После чего, а активно был против советской власти, в августе 1918 года, и с этого момента активно трепал нервы всем властям, претендовавшим на контроль над Забайкальем. Потому что он считал, что Забайкалье является его фактически личной вотчиной. Столицей «семеновщины» был город Чита, и там, на этой территории, никаких других законов, кроме тех, которые принимал атаман Семенов и подчиненные ему казаки, не существовало. Был еще и малый «атаман Семенов», который сел в Хабаровске — атаман Калмыков, тот тоже творил примерно такого же рода деятельность, но эта деятельность просто была в менее локальных масштабах. Семенов был реально значимой общесибирской фигурой.

Д. Володихин

— А Анненков?

Г. Елисеев

— Анненков — это у нас Киргизия и Казахстан, это территории Средней Азии.

Д. Володихин

— Западнее.

Г. Елисеев

— Да, юго-западнее. И Анненков, как ни странно, опять же вот как Семенов опирается в значительной степени на очень удивительный интернационал, да, — казаки составляют как бы значительную часть его войска, но там есть опять же много монголов и бурят, есть большой китайский отряд, который ему подчиняется, есть даже отряд, составленный из сербских националистов.

Д. Володихин

— И он ладит с японцами.

Г. Елисеев

— И при этом он активно ладит с японцами. Да, у нас принято считать, что Семенов едва ли не марионетка японцев — сохраняется такая старая советская историография. На самом деле атаман Семенов, естественно, вел свою очень активную, очень хитрую политическую игру. И здесь скорее японцы были вынуждены общаться и ладить именно с ним, потому что он выглядел наиболее цивилизованной фигурой, наиболее вменяемым человеком в том разгуле партизанщины, которая происходит на Забайкалье. Ну с кем тут еще ладить? С некоторыми невозможно договориться, как с тем же Тряпицыным или Калмыковым. Здесь человек по крайней мере что-то обещает, что-то выполняет, поезда японские по крайней мере нормально проходят по Уссурийской дороге.

Д. Володихин

— Выражение из 90-х годов: он там порядок держит.

Г. Елисеев

— Да, и среди биндюжников он, конечно, слыл хулиганом, но он был честным биндюжником, что обещал, то и делал. И Семенов, он да, создал такое своеобразное мини-государство, с которым Колчак мирился. И в итоге даже Колчак, незадолго до краха своей власти, он надеялся, что Семенов сумеет создать новую опорную структуру для белого движения именно на Дальнем Востоке, ведь он 4 января 1920 года, верховный правитель России, вполне официально передал власть над территорией так называемой Российской восточной окраины — то есть это вот в идеале воспринималась вся территория русского Дальнего Востока атаманом Семеновым, он должен был ее как бы контролировать.

Д. Володихин

— Но он контролировал в основном Забайкалье, район Читы.

Г. Елисеев

— Да, возникла так называемая «читинская пробка», как это называлось в советской историографии. Почему, потому что красные в этот момент начинают очень сложную военно-дипломатическую игру. Игру, связанную с тем, что на западе у советской власти есть больше проблемы, потому что у нас еще существует не разгромленный белый Крым, у нас еще очень большие проблемы с Польшей...

Д. Володихин

— Прямо скажем, проблемы на грани разгрома, войну-то все-таки проиграли советско-польскую.

Г. Елисеев

— Да, ну пока она еще не была проиграна, но к неизбежной войне ситуация шла. Все понимали, что столкновение неизбежно.

Д. Володихин

— Война уже идет советско-польская.

Г. Елисеев

— У нас 6 апреля 1920 года ДВР была провозглашена.

Д. Володихин

— Я имею в виду, фактически.

Г. Елисеев

— А фактически — да, конечно, фактически война шла и там, де-факто с 1919 года. Пилсудский прирезал себе любые территории, которые он считал своими, то есть все, что до Смоленска, до чего дотягивались руки, потом уходил. Она не была объявлена и формализована.

Д. Володихин

— Но она шла.

Г. Елисеев

— Советско-польская война, но она реально шла, и это угроза была, угроза столкновения с армиями лимитрофов, с армиями западных государств будущей так называемой малой Антанты, она существовала.

Д. Володихин

— Более того, когда столкновение произойдет, советская власть ведь его проиграет.

Г. Елисеев

— Да, Рижский мир — это мир был довольно позорный, не масштаба Брестского, но не блестящий. Только четкие представления советской власти об игре вдолгую, о том, что да, сейчас будем подписывать любые похабные миры, а потом революция мировая все равно неизбежна, оправдывала в их глазах такого рода явно поражение, не зафиксированное мирным договором.

Д. Володихин

— В их глазах.

Г. Елисеев

— Да. А для России это, конечно, исторически было поражение. Но кто тогда думал среди большевиков об исторической России? Поэтому на Дальнем Востоке, в Сибири решили сделать очень хитрую паузу, связанную с тем, что давайте мы объявим о существовании фактически независимого Дальневосточного государства, для того чтобы не столкнуться напрямую с японцами. Японцы, которые были по горло сыты партизанщиной, которая, еще раз говорю, в массе своей выступала под красными флагами, были готовы воевать в том числе и с Рабоче-крестьянской красной армией, которая после боев с Колчаком находилась не в блестящем состоянии. А к тому же нельзя забывать об известном биче любых гражданских войн — это эпидемиях. Сибирь в этот момент охвачена эпидемией сыпного тифа — все болеют, 5-я красная армия, которая была основной ударной силой, она чуть ли не наполовину лежит в сыпнотифозных бараках. У большевиков нет сил для этого. А вот возможность изобразить некое демократическое правительство, куда войдут все силы — это демократическое правительство будет взаимодействовать с японцами.

Д. Володихин

— Ну не то что бы все, все левые силы.

Г. Елисеев

— Все левые силы. Ну а других как бы мы и не предъявляем. Хотя были предложения Семенову войти в этот состав, над которыми он посмеялся, конечно, сказал, что да, я приду в ваше правительство работать, а вы меня в расход выведете. Знаем, как это у вас, большевиков, делается. Но все левые силы туда даже загонялись, чуть ли не насильно. Потому что меньшевики и эсеры Дальнего Востока и Сибири, они хорошо видели, что произошло с их собратьями на территории европейской части России. И входить в это правительство, в этот откровенный большевистский надувательский эксперимент, они не хотели. Так вот Ильич даже послал — Владимир Ильич Ульянов-Ленин, председатель Совнаркома и глава советского правительства, — послал даже специальную телеграмму, что либо они идут в правительство, либо они идут в тюрьму. Вот к этому сводилась эта телеграмма. В итоге удалось сколотить некую структуру, которая весьма напоминала Иркутский политцентр, предавший Колчака — из левых эсеров, меньшевиков, народных социалистов. Ну естественно, главной силой были, реальные силой большевики были. Почему, потому что из части 5-й армии, Восточно-Сибирской армии, они создали так называемую народно-революционную армию, которая целиком и контролировалась. А также они создали органы охраны правопорядка и борьбы с контрреволюцией — то есть государственно-политическую охрану, которая реально была филиалом Всероссийской чрезвычайной комиссии. И чекисты полностью контролировали, там никого не было из других партий. И в результате в Учредительном собрании наконец (потому что сколько-нибудь значимые города, они либо находятся под контролем японцев, либо они находятся под контролем Семенова, который прочно сидит в Чите) в городе Верхнеудинске 6 апреля 1920 провозглашается очередное независимое государство на территории бывшей Российской империи — Дальневосточная республика.

Д. Володихин

— Довольно большая по территории.

Г. Елисеев

— Довольно большая по территории — от Байкала до Владивостока. И даже никогда не контролировавшаяся ДВР Камчатка, она входила в ее состав.

Д. Володихин

— Формально.

Г. Елисеев

— Формально, да, входила. Другое дело, что даже изначально, на момент провозглашения, территория ДВР была разорвана на две части. Потому что те территории, которые худо-бедно контролировали большевистские и социалистические организации — это территория Бурятии нынешней. Потому что Верхнеудинск — что это такое? Это нынешний город Улан-Удэ и территория Приморья, они разделялись вот этой самой «читинской пробкой» — правил там атаман Семенов.

Д. Володихин

— Да и то сказать, Владивосток контролировался очень относительно.

Г. Елисеев

— Да, а Владивосток контролировался японцами. Они просто соглашались терпеть любое правительство, которое не устраивает никаких безобразий: город поджигать не будете — значит, контролируйте. По примерным прикидкам местных жителей, во Владивостоке за время как раз гражданской войны сменилось как минимум 14 правительств. Некоторые из этих правительств даже толком не знали, какой они ориентации. А из самых последних, как ни странно, было правительство — вот чуть забежим вперед, в 1922 году — правительство, которое просуществовало ровно один сутки — это было Сибирское областническое правительство, которое, пользуясь крахом какой-то власти, объявило о том, что во Владивостоке провозглашается власть независимой Сибири. На следующий день пришли большевики и их выгнали — пришел лесник и всех выгнал.

Д. Володихин

— Ну что ж, пока мы возвращаемся к Семенову. Семенов против ДВР, в сущности.

Г. Елисеев

— Да, Семенов против ДВР. ДВР его активно давит, происходит несколько читинских операций, которые идут с переменным успехом.

Д. Володихин

— Ну сначала Семенов имеет успех.

Г. Елисеев

— Да, сначала он имеет успех, он активно обороняется. У нас накачивается красными. После первых неудач, когда они понадеялись на то, что народно-революционная армия ДВР так называемая, во главе которой стоял комбриг Эйхе, что она сумеет разгромить Семенова своими силами, которые в основном были из партизан. Не получилось.

Д. Володихин

— Ну это, так сказать, первый раунд, довольно долгий, в пользу Семенова, но не последний, к сожалению, для него и, может быть, и для нас. Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях кандидат исторических наук Глеб Анатольевич Елисеев. Мы ненадолго прерываем наш диалог, чтобы встретиться в эфире вновь буквально через минуту.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». В студии с вами я, Дмитрий Володихин. Мы обсуждаем судьбу белого Дальнего Востока и 100-летие с момента ликвидации Белого дела в Восточной Сибири и на дальневосточных территориях. Что ж, в гостях у нас замечательный историк, кандидат исторических наук, член редколлегии научного ежегодника «Историческое обозрение», Глеб Анатольевич Елисеев. И он нас подвел к ситуации, когда в 1920 году крупная белая сила — атаман Семенов — в первых боевых столкновениях, в общем, отбился от большевиков. Но тут важна была позиция японцев.

Г. Елисеев

— Да, здесь важна была позиция японцев, и тут японцы несколько подвели Семенова. Подвели и японцы, и американцы. Потому что американцы стали активно давить на японские правительственные круги, требуя того, что ну ладно, в Приморье еще можете оставаться, да, там Сахалин может быть ваш, но как минимум очистите Забайкалье. У нас имеется демократическое государство, в котором представлен свободный выбор и набор свободных социалистических партий. Не надо забывать, что начало 1920 года — это период, когда явно меняется отношение западных государств с перспективами продолжения и развития гражданской войны в целом. Правящие круги Франции, Великобритании и Соединенных Штатов приходят к выводу, что ну да, наверное, большевики неприятные, но с ними, наверное, придется договариваться. А учитывая то, что скорее всего они будут слабым правительством, то мы в рамках этих договоров получим весьма неплохие выгоды. Смотрите, на каких условиях они предоставляют независимость бог знает кому, каким-то там эстонцам или финнам.

Д. Володихин

— В общем, иными словами, давайте сделаем вид, что там на самом деле есть какое-то там демократическое государство.

Г. Елисеев

— Да, какое-то демократическое государство. Мы с этим государством будем договариваться, оно предоставит концессии, мы будем иметь с этого очень неплохую выгоду, потому что концессии и вообще какие-то торговые соглашения будут представлять нам чудовищных размеров льготы.

Д. Володихин

— И американцы настаивают, а японцы не имеют желания вот прямо сейчас с ними столкнуться.

Г. Елисеев

— Да, японцы, которым в данном случае отводится равно четкая роль младшего партнера ведущих Антанты, ставятся перед конкретным, де-факто ультиматумом: как минимум с Забайкалья уходите. Им будут заниматься ДВР, а мы будем решать уже коммерческие какие-то вопросы. Приморье пока может быть ваше, посмотрим, как что будет происходить. И в итоге японцы в июле 1920 года уходят из Забайкалья. И твердый тыл, который был у Семенова (вот он был всегда уверен — да, я могу вести боевые действия, почему: железная дорога контролируется японцами, на основных станциях сидят японцы, партизаны, если пытаются их тронуть, получают по зубам и уходят опять в свои леса) — он у него исчезает. Ему приходится отойти. Отойти на какую территорию? Мы все время забываем о том, что это идет гражданская война в масштабах не только России, но и Китая, реальной границы никакой нет. Весь период боевых столкновений на Дальнем Востоке противоборствующие армии и боевые отряды легко мигрируют через границы. Чуть что не так, вот Семенов весь 1918 год он фактически действовал с территории Китая: он заходил туда, потом там перегруппировывался, потом атаковал красные территории. Если что было не так, опять быстро отходил на территорию Китая. У нас имеется огромная территория Монголии, которая в данный момент никак не контролируется, там идет война между монгольскими националистами и китайскими войсками, которые пытаются вернуть Монголию в состав Китайского государства. Потому что независимость Монголия получила только в 1911 году. У нас идет полный хаос и борьба за контроль над Китайской Восточной железной дорогой. И вот семеновцы точно так же отходят по этим привычным путям через Китай, отходят на территорию Приамурья, где находятся японцы, и где как бы есть возможность сохранить силы, перегруппироваться. И в итоге этого отступления ДВР вроде бы может торжествовать победу. Тем более что здесь подыграла и центральная большевистская власть: народно-революционную армию ДВР активно перевооружили, активно пополнили...

Д. Володихин

— Ну как-то просто части соединения РККА меняют номера, входя в состав народно-революционной армии ДВР.

Г. Елисеев

— Да, меняют знаки различия, они чуть-чуть отличались. Василий Константинович Блюхер становится командармом народно-революционной армии, и все хорошо, это народно-революционная армия. Да, был командармом красной армии, стал командармом народно-революционной, а какая разница.

Д. Володихин

— Я думаю, что в жалованье не пострадал.

Г. Елисеев

— В жалованье не пострадал, в каких-то других льготах тоже, думаю, не пострадал, начал действовать вполне активно. И в октябре 1920 года войска народно-революционной армии входят в Читу, Чита становится на долгие относительно месяцы столицей Дальневосточной республики. Столицей ДВР был город Чита. А отсюда опять же ДВР активно пытается распространять свое влияние уже на Приамурье, но там наталкивается как раз на сопротивление отступивших семеновцев, отступивших колчаковцев и японцев, которым это не очень нравится. Они, с одной стороны, не сильно хотят вмешиваться в ситуацию на территории ДВР, потому что ну и реально устали от войны, есть проблема давления со стороны Соединенных Штатов — пусть там эти русские сами разбираются. Но поддержать своих бывших союзников — почему бы и не поддержать.

Д. Володихин

— То есть получается так: белым остается Приамурье, а что касается Приморья, то там формально власть красных, а неформально — японцев.

Г. Елисеев

— А неформально там власть японцев до мая 1921 года, мы этого еще коснемся. Пока просто предлагаю обратить внимание на еще один очень любопытный театр военных действий, а именно на Монголию. Ведь столкновения на территории ДВР, вообще боевые действия народно-революционной армии ДВР, они начинаются с определенного момента — с мая, как минимум, 1921 года идут как бы на двух фронтах. С одной стороны идут боевые действия с попытками полностью поставить под свой контроль Приамурье и Приморье. А с другой стороны в тыл ДВР неожиданно ударяет никем до этого невиданная сила — это была Азиатская дивизия старого хорошего знакомца атамана Семенова, барона Романа Федоровича Унгерна фон Штернберга, человека, который чуть ли не в одиночку, с десятками сподвижников сумел разбить целую китайскую армию и реставрировать монгольскую монархию, что он проделал в 1921 году. Действительно реально он разбил два крупных отряда китайских, заставил китайцев уйти с территории Монголии и восстановил власть духовного владыки Монголии. Монголия была в этот момент похожа чем-то на Тибет того периода, и им правит духовный лидер Богдо-гэгэн, один из воплощений буддийских божеств, и Роман Федорович Унгерн восстанавливает его власть. А его Азиатская дивизия фактически является опорой власти Богдо-гэгэна, что категорически не нравится в этой ситуации представителям большевистской власти. Потому что они понимают, что если Унгерну удастся укрепиться в Монголии, если ему удастся сделать то, что он вообще широко спланировал — он ведь планировал ни много ни мало создание некоего альтернативного монархического государства, куда должна была бы войти Монголия целиком и полностью. Не только внешняя Монголия, то что мы сейчас знаем как Монгольскую республику, но и внутренняя Монголия, также территории между Монголией и Тибетом, а также и сам Тибет. У него воевали тибетцы, в его Азиатской дивизии, они даже специально выделялись тем, они свастику на погоны нашивали.

Д. Володихин

— Ну насколько я понимаю, еще часть русских территорий.

Г. Елисеев

— И после этого, создав такое опорное государство, Унгерн четко говорил, что мы идем на север, в Россию, чтобы сокрушить нечестивое большевистское правление. Это был человек большого мистического настроя, это был человек, у которого там реально были мистические озарения. Есть очень известная книга польского большевика Оссендовского, который об этом рассказывал, и Унгерн говорил, что у меня есть предназначение: Азия должна спасти Европу.

Д. Володихин

— Вот только эти мистические озарения явное не имели христианского характера.

Г. Елисеев

— Да, сам Унгерн достаточно ну не то что бы неприязненно, скептически относился к христианству. Он был, судя по всему, буддист по своим убеждениям, вообще считал, что восточная духовность, она намного превосходит духовность запада. Ну и даже специально носил одежду бурято-монгольскую, то есть он свои генеральские погоны нашил на монгольский халат, и только в таком виде ездил во главе своего монгольского войска.

Д. Володихин

— И это русский военачальник.

Г. Елисеев

— Ну германский русский военачальник. Роман Федорович Унгерн фон Штернберг был из остзейских немцев, потомок крестоносцев, как он любил о себе рассказывать, то есть человек, у которого были в голове тараканы такого размера, который вообще мало было у кого из военачальников периода гражданской войны. Он этим отличался, кстати, еще и в Первую мировую. Непосредственно командовавший им барон Врангель, когда Унгерн в очередной раз к нему приходил с очередным каким-то безумным предложением о рейде в Карпатах, от него в конце концов стал запираться в кабинете и чуть ли не под стол прятаться. Потому что придет Унгерн, опять предложит что-то там невероятное, это невероятное может выиграть, а может и авантюра закончиться плачевно, а отвечать мне.

Д. Володихин

— Ну что же, Роман Федорович попытался сколотить такое государство, да что-то не получилось.

Г. Елисеев

— Что-то не получилось, да.

Д. Володихин

— Может быть, он рановато устремился на отвоевание русских территорий.

Г. Елисеев

— А ему некуда было деваться, он не успел создать это государство, которое скорее было в проектах, потому что большевики почувствовали угрозу со стороны Азиатской дивизии и со стороны независимой Монголии и попытались при помощи марионеточных фигур, в первую очередь небезызвестного лидера монгольских коммунистов Сухэ-Батора, с Унгерном покончить. А, кстати, основные войска-то были вовсе не у Сухэ-Батора, а у главы светских монгольских националистов Максаржава, который тоже был не очень доволен в данном случае властью Богдо-гэгэна, и непонятно каких «белых дьяволов», которые пришли и поддерживают религиозную власть, теократическое фактически государство. И вот Максаржав вместе с Сухэ-Батором, они, объединив отряды, ударили в спину Азиатской дивизии в самый неудачный момент, когда Унгерн был вынужден активно действовать против войск и красной армии и народно-революционной армии. И вроде бы вначале у него были успехи локальные на территории как раз уже опять-таки Забайкалья, но этот удар в тыл привел к тому, что этот поход рухнул. К августу 1921 года армия Унгерна была разбита и рассеяна, сам он попал в плен и впоследствии был расстрелян. А Максаржав и Сухэ-Батор получили власть над Монголией и ордена Красного знамени.

Д. Володихин

— Мы рассказываем о белой борьбе на Дальнем Востоке и о ее завершении, героическом и трагическом одновременно. Понимаете, может быть, музыка, которая сейчас прозвучит, не связана с гражданской войной, она и есть напоминание о русских героях, которые лежат в дальневосточной земле со времен русско-японской войны. Но тем не менее, в общем, эта печальная мелодия соответствует тому настроению, которое было у многих белых в середине 1921 года. Итак, «Маньчжурские сопки».

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это светлое радио, хотя и о страшных вещах мы вам рассказываем, но это все же Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И гостях у нас кандидат исторических наук, Глеб Анатольевич Елисеев. Мы продолжаем разговаривать о том, что произошло на Дальнем Востоке в начале 20-х годов. На данный момент — 1921 год, осень — под контролем белых остается лишь достаточно незначительная территория — Приамурье. Забайкалье уже не их, Приморье еще не их. И Приамурье — это ведь не такой уж и значительный по территории регион.

Г. Елисеев

— Да. Почему же у нас ликвидация, казалось бы, столь малого осколка старой России после событий августа 1921 года де-факто продолжается еще целый год. Окончание гражданской войны на Дальнем Востоке имеет формальную дату 25 октября 1922 года.

Д. Володихин

— И надо сказать, что это дата, как мы впоследствии будем рассказывать, еще недостаточно точная, это некоторое преувеличение.

Г. Елисеев

— Да, это некоторое преувеличение, потому что события происходили еще откровенно на Дальнем Востоке и в Сибири, особенно в Якутии, которая как раз в период именно 1921 года — а Якутия не вошла в состав ДВР, ее оставили в составе РСФСР, и там моментально начались все прелести Совдепии, после чего Якутия восстала. Там было тотальное восстание и русских, и якутов, резали красных со страшной силой. И окончание этого восстания, оно вообще будет датироваться только 1925 годом, а реальные отголоски этого будут происходить до 1929-го. Но это идет параллельный конфликт. А вот ситуация, которая происходила в Монголии, вот эта вот трагедия, она позволила укрепиться и уцелеть вот этому будущему осколку Российской империи, который сумел просуществовать ни много ни мало и даже активничал, и даже вступал в боевые действия с очень неоднозначным результатом, с войсками марионеточной Дальневосточной республики, то есть, считай, с большевистскими войсками.

Д. Володихин

— Что там за правительство? Не могли же генералы и полковники управлять этой землей, они должны были политиков нанять.

Г. Елисеев

— Да, правительство возникло-то во многом достаточно случайно. Ведь до 26 мая 1921 года, когда образовалось это правительство, Приамурский край в очередной раз контролировало очередное пробольшевистское правительство. Японцы в очередной раз отнеслись к нему так: безобразий не хулиганите? людей на улицах не едите? Значит, в общем-то, можете сидеть. Но 26 мая 1921 года происходит восстание против большевистской власти. Восставшие обращаются за помощью как раз к сидевшим на территории у станции Уссурийской железной дороги и остатками войск Колчака и Семенова, и у нас большевистская власть рушится просто как карточный домик, образовывается новое государство — Приамурский земский край, которое опирается и на новые вооруженные силы — так называемую белоповстанческую армию, которая формируется как из частей, находившихся на территории Приамурья, так из уцелевших вот этих белоказачьих, как это было принято называть в советской историографии, частей, во главе которого стоит целый ряд политических деятелей. В первую очередь очень известные промышленники, торговцы Дальнего Востока, братья Меркуловы. Возникает так называемый «черный буфер» — то есть территория, которая как бы контролируется не ДВР — ДВР не признается, но территория, с которой ДВР не очень хочет связываться, но территория, которую ДВР формально считает своей.

Д. Володихин

— Но эта территория прежде всего нашпигована очень хорошими белыми войсками, наиболее, как бы сейчас сказали, стойкими и мотивированными.

Г. Елисеев

— Да, стойкими и мотивированными. В свою очередь Приамурский земский край имеет претензии (неслучайно называется Приамурским земским краем), имеет претензии на все Приамурье и на все Приморье.

Д. Володихин

— А где столица?

Г. Елисеев

— А столицей в этот момент, ну де-факто, является Владивосток.

Д. Володихин

— А и у Приамурского земского края тоже, это столица Приморья.

Г. Елисеев

— Да, но претензии Приамурского земского края расширяются на всю эту территорию.

Д. Володихин

— Но до того момента, как он предъявил претензии, там где-то был какой-то город, где было правительство Меркуловых изначально?

Г. Елисеев

— Да нет, по-моему, с самого начала оно в Владивостоке находилось. Потому что Хабаровск-то взяли как раз именно белоповстанческие части.

Д. Володихин

— То есть, получается, так: Владивосток не принадлежит Приамурью, но там приамурское правительство заседает, оно говорит: мы считаем, что и все Приморье тоже должно присоединиться к нашему государству.

Г. Елисеев

— Да, фактически это часть Приамурского государства. Ну при этом, если вы называетесь Приамурьем, извольте контролировать Приамурье. И сформировавшиеся как раз на территории японцы за всем этим с интересом наблюдают, не вмешиваются. Они, главное, контролируют Уссурийскую железная дорогу, контролируют порт, товары, грузы заходят, связь с Японией сохраняется, нисколько не прерываясь. Поэтому там русские как-то развлекаются по-прежнему, больших жертв нет, никто никого не убивает — ну, значит, тут более или менее порядок. Будем взаимодействовать с теми, с кем взаимодействуем. А то, что у них какие-то терки с Дальневосточной республикой — у японцев ведь идут в этот момент очень активные политические переговоры с руководством Дальневосточной республики о взаимном признании. Он и говорят: нет, мы никакого отношения к большевикам не имеем, РСФСР отдельно, вы нас признайте как ДВР. Японцы говорят: да нет, мы же прекрасно понимаем, что вы такое, поэтому как Дальневосточное отдельное государство мы вас признавать не будем, но может быть признаем при каких-то определенных обстоятельствах. Вот вы от Приморья откажитесь, и мы тогда признаем. Нет, говорят представители ДВР, знаете, Приморье — это естественная часть Дальневосточной республики, там у нас же была принята конституция ДВР, там четкое межевание было, и там было сказано: Приморская область является частью Дальневосточной республики.

Д. Володихин

— На что японцы говорят: ну вы же ее не контролируете.

Г. Елисеев

— Да, вы же ее не контролируете. У нас вот имеется тут Приамурское государственное образование, которое вы даже там не контролируете. На что говорили: ну будем контролировать.

Д. Володихин

— Ну а в результате пока это правительство из Владивостока, с помощью белых войск, распространило свою власть на Приморье.

Г. Елисеев

— Ну попыталось распространить свою власть на не только Приморье. Ведь был организован большой поход на север, большой зимний поход север, результатом которого стало то, что так называемая белоповстанческая армия — ну реально она так никогда не называлась, ну вот название ее укрепилось почему, потому что в данном случае у нас Приамурский земский край, с точки зрения ДВР, считается мятежной территорией. Тут законным правительством считает себя ДВР, следовательно их армия — это армия повстанцев, которая воюет против законной народно-революционной армии ДВР. Но белые вообще не заморачивались, как называться, они просто отправились в поход на север. Поход на север, который вначале принес достаточно большие успехи, вплоть до того, что 22 декабря 1921 года плохо вооруженная, недостаточно снабженная хорошо, голодная во многом белоповстанческая армия взяла Хабаровск. И уже планировала целый ряд операций на запад, вдоль железной дороги, чтобы захватить Читу. А там дальше посмотрим, кто там ДВР, и вообще кто здесь больше ДВР. Но, к сожалению, развить наступление не удалось.

Д. Володихин

— Возглавлял, по-моему, Викторин Молчанов, генерал.

Г. Елисеев

— Да, генерал Молчанов, который играл большую роль, и который опять-таки был, видимо, удачен в наступлениях, но не очень хорошо удачен в обороне. Почему, потому что, когда наступление н Читу захлебнулось — красные подтянули резервы, подтянули бронепоезда, которые играли (не зря Всеволод Иванов написал свой пресловутый «Бронепоезд 1469», посвященный именно войне на Дальнем Востоке) там, опершись на бронепоезд, как такую мини-крепость на рельсах, можно было очень многое перевернуть в ходе сражений. Вот подтянув бронепоезда, красные сумели остановить порыв белых, а потом прорваться уже на их территорию. Решающим пунктом, где столкнулись усилия белых и усилия красных, стала станция Волочаевка, недалеко от Хабаровска. А станция, которую иногда изображают как чуть ли там не укрепленнейшую крепость — да, там укрепили некоторые сопки вокруг Волочаевки, укрепили саму Волочаевку...

Д. Володихин

— Полили водой, чтобы был лед. Да, знаете ли, лед не бетон.

Г. Елисеев

— Да, там кое-где натянули колючую проволоку, которой явно недоставало, поставили пулеметы — но это было все, что можно было сделать. А в надежде того, что красные не сумеют достаточно четко маневрировать. Красные сманеврировали — и тут генерал Молчанов опять же проявил не очень удачное решение в рамках обороны. Когда красные попытались зайти с фланга, он перебросил большую часть войск на сопку, чтобы блокировать их. А красные имели достаточно сил, чтобы надавить в рамках обнажившегося центра. Волочаевка была оставлена. Это была катастрофа почему, потому что там одновременно было достаточно много и запасов на этот момент сконцентрировано. Белоповстанческая армия была вынуждена отходить, без боя был оставлен Хабаровск, и в итоге начинается активное отступление белых войск на территорию Приморья.

Д. Володихин

— То есть, иными словами, мы останавливаемся здесь, зафиксировав ситуацию. Приамурье утрачено. Завоевание Хабаровска ненадолго закрепило этот город за белым правительством, и фактически последней территорией, которая управляется белыми, и то не вся, и относительно управляется, остается Приморье. Дорогие радиослушатели, я в самом начале этой передачи обещал вам цикл, который посвящен Белому делу на Дальнем Востоке, его героической и трагической гибели — и с нами трижды будет в этой студии Глеб Анатольевич Елисеев, великолепный рассказчик, вы сами в этом могли убедиться. Через две недели следующая передача, черед две или три недели третья и последняя передача. В следующей передаче мы поговорим о борьбе за Приморье — это конец 1921 и 1922 год. И последним нашим эпизодом в этом небольшом сериале станет рассказ-обзор: Россия после гражданской войны — что она собой представляет, где по-прежнему полыхают восстания, где покой, какой ценой этот покой достигнут, и к чем привела утрата белой альтернативы, которая погасла именно на Дальнем Востоке. А сейчас время нашей передачи походит к концу, и мне остается от вашего имени, дорогие радиослушатели, поблагодарить Глеб Анатольевич Елисеева и сказать вам: благодарю вас за внимание, до свидания.

Г. Елисеев

— До свидания.

---

Все выпуски программы Исторический час

• «Образы эпохи в романах Ф.М. Достоевского»
• «Современный русский историк Олег Куц»
• «Взятие Парижа в 1814 году»