«Вера и творчество. Почитание Царской семьи». Ирина Ордынская

У нас в студии был писатель, публицист, драматург Ирина Ордынская.

Мы говорили с нашей гостьей о вере и творчестве, о том, почему для нее стала важной тема жизни Царской семьи, а также узнали о вечере памяти сына Николая Второго — цесаревича Алексея.

---

Диак. Игорь Цуканов

— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА. Добрый вечер, дорогие друзья. У микрофона Кира Лаврентьева —

К. Лаврентьева

— Добрый вечер.

Диак. Игорь Цуканов

— И диакон Игорь Цуканов. И, как всегда по воскресеньям, мы приглашаем в студию гостей, с которыми можно говорить на тему «Христианин в обществе». И сегодня у нас в гостях Ирина Ордынская, писатель, прозаик, драматург, публицист, член Союза писателей России, Союза журналистов России, Национальной ассоциация драматургов, главный редактор и основатель журнала-библиотеки «Эхо Бога», создатель и организатор Международного конкурса современной духовной художественной литературы «Молитва», победитель и лауреат очень большого количества и международных, и всероссийских литературных премий, конкурсов. Ирина Николаевна, добрый вечер воскресный, здравствуйте.

И. Ордынская

— Добрый вечер, здравствуйте.

Диак. Игорь Цуканов

— Ирина, скажите, пожалуйста, ведь у вас первое такое радиотехническое образование, насколько я знаю, да? И собственно писательской деятельностью вы занялись уже в 90-е годы, если я правильно понимаю, да? Или неправильно? Или вы начинали себя пробовать уже в разных жанрах раньше?

И. Ордынская

— Я начинала пробовать раньше, да, немножко. А по-настоящему, конечно, вот первая повесть была написана именно в 90-е годы.

Диак. Игорь Цуканов

— Ага. И вы даже закончили Литературный институт имени Алексея Максимовича Горького в 1999 году, да?

И. Ордынская

— Да. Подступала я с повестью, кстати, христианской. Поступала я в Литературный институт, тем очень удивила приёмную комиссию. Мой мастер Орлов Владимир Викторович — раньше была очень популярна его книга «Альтист Данилов». Вот он прочитал мою повесть и решил, что всё-таки меня нужно взять в Литературный институт, за что я ему очень благодарна. Потому что он многому меня научил. Человек он был очень разносторонний, очень интеллектуальный, замечательный. Он очень много нам всем, его ученикам, дал. К сожалению, его уже нет в живых. Мы вспоминаем его с теплотой и благодарностью.

Диак. Игорь Цуканов

— Вот к чему я вёл вопрос-то: как вам кажется, вот насколько это правильно, когда человек сначала приобретает какой-то опыт такой вот жизненный, а потом становится писателем? Мне-то кажется, что это очень естественно и правильно. Это так же, как вот священники. Можно, конечно, стать священником в 18 лет, но как-то, наверное, более понятно, когда человек получает какое-то другое образование и живёт какой-то другой жизнью, приобретает некий жизненный опыт. И потом становится священником или писателем, вот какой-то такой деятельностью занимается, приходит к ней как бы в результате своей всей предшествующей жизни. Согласны?

И. Ордынская

— Полностью согласна. Кстати, я сейчас вспоминала Орлова Владимира Викторовича, он нам всегда на занятиях говорил, что прозаики созревают поздно. Я думаю, что это правильно, потому что для меня всё-таки литература, которая близка мне, сродни философии, в ней обязательно должно быть познание жизни. И я думаю, что молодой человек может писать сказки, приключенческие какие-то истории. Но для того, чтобы писать книги серьёзные, скажем так условно, серьёзную прозу, конечно, нужно накопить какой-то опыт жизненный. И тогда в книгах читатель будет тебе верить. Потому что проза это вообще какая-то такая фантастическая вещь: как бы ты ни придумывал, что бы ты ни говорил, чтобы ты ни писал, но читатель, познакомившись с твоей книгой, видит правду. Он видит, насколько действительно это тебе близко, насколько ты действительно знаешь то, о чём пишешь. И тогда он верит тебе полностью. И очень мне нравится то, что настоящая проза как бы оживает в голове читателя. Предположим, если человек читает о святых, он практически может как бы видеть их живыми и почувствовать их дыхание, вообще дыхание героя. Вот увидеть его живым позволяет именно настоящая проза.
У меня бывают моменты, когда меня спрашивают: ну что же, вот есть житие, может быть, проза и не нужна? Но, как правило, спрашивают люди, которые не читали прозу. Потому что у меня бывают моменты, когда люди говорят: я столько читал, допустим, о Ксении Петербургской, а вот прочитал вашу повесть «Блаженная» и, прошу прощения, плакал с первого листа до последнего. Это вот это ощущение, когда оживает святое, благодаря тому, что ты сам по-настоящему любишь, и когда ремесло позволяет тебе. Это тоже приходит не сразу, это приходит со временем, когда ты уже начинаешь чувствовать, что ты способен написать так, что люди почувствуют, что сюжет оживает у них в голове, в душе. И для меня вот это в прозе самое ценное.

Диак. Игорь Цуканов

— Ваш приход в литературу, такой вот уже настоящий в 90-е годы, совпал с вашим приходом и в Церковь? Или это были какие-то разнесённые по времени события?

И. Ордынская

— Нет, я из православной семьи, меня крестили, когда мне было дней сорок, наверное. Причём я родом из Таганрога, мы земляки с Чеховым. И в момент, когда я родилась в 1960 году, в Таганроге не было ни одной православной церкви. Поэтому меня повезли в такой маленький посёлочек, где был молельный дом, и там вот меня крестили. И я росла в семье, скажем так, абсолютно православной. То есть в доме были иконы, главный праздник был Пасха, мама меня всегда благословляла, когда я выходила из дома, вечером молились. Причём была верующая бабушка, а её два брата были церковными старостами в двух церквях под Таганрогом. Поэтому я очень благодарна за это семье, потому что у меня не было неофитства. Для меня православная вера естественна, мне кажется, в каждой клеточке моего тела встроена она. И я росла в радости православной. Вот многие люди вообще не понимают, что это такое, какое это действительно счастье, как говорил Серафим Саровский, верить в Бога. Потому что это радость, если это настоящая вера. И любая не то что даже ненависть, а любое плохое отношение к миру невозможно. Мне мама всегда говорила, что каждого человека есть за что пожалеть.
И вот много было атеистов — сами понимаете, какие были времена, — и многие не знали, что Пасха. А мама пекла много-много — вот стол, наверное, такой, как у вас, был заставлен небольшими куличиками, у нас на юге «пасочки» их называют. И она пекла их очень много. Мы жили в пятиэтажном доме, и дом благоухал ванилью, когда она пекла. И я помню, я из школы иду, впереди две соседки идут и говорят: «Скоро Пасха. Нина, — это моя мама, — печёт пасхи, будет всех угощать». И мне несколько раз говорили священники, что это вот и есть настоящое миссионерство. То есть мама помогала всем больным, каким-то сиротам, постоянным мы кому-то относили яблоки с дачи, кому-то варенье. И когда она умерла, то на её похороны, она обычная женщина, собралось, наверное, человек триста. И у меня на груди рыдала женщина, которую мама, можно сказать... ну, не скажешь, что удочерила, потому что они были ровесницы. Но у мамы был инфаркт, они лежали вместе. Она оказалась одинокая, и мама, уже сама не выходя из дома, всё время папу просила что-то ей отнести, помочь, выслушивала по телефону её откровения и всё такое. И эта женщина плакала и говорила, что потеряла сестру. Вот это наши православные братья сёстры. И вот это данная семьёй привычка относиться к каждому человеку как к потенциальному брату и сестре, любить людей. И то что, человек ещё должен мне доказать, что я не должна его за что-то любить. А так, встречая человека, я...

Диак. Игорь Цуканов

— По умолчанию стараетесь любить.

И. Ордынская

— Да. Поэтому обычно, вы знаете, все люди, которые пишут, начинают писать, они всегда пишут о самом дорогом для себя. Иногда, чаще всего, это о себе любимом. Поэтому вот одна книга о себе любимом, вторая, третья. А я, как человек православный, начав писать, начала писать о самом дорогом для себя. А что для меня самое дорогое? Это Господь, его святые, православные люди, наш православный мир, скажем так.

К. Лаврентьева

— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА продолжается. Дорогие наши слушатели, напоминаем, что у нас в гостях Ирина Ордынская, прозаик, драматург, сценарист, публицист, член Союза писателей России, Союза журналистов России, автор и главный редактор журнала-библиотеки современной духовной литературы «Эхо Бога». У микрофонов диакон Игорь Цуканов и Кира Лаврентьева. Ирина, во-первых, мы вас от всей души благодарим за ваш совершенно какой-то детский, потрясающе непосредственный подход и к нашей программе сегодня, и к вашей жизни, и к вашему творчеству. Я, честно говоря, теперь очень как-то загорелась познакомиться с ним поближе. Потому что так мы только просматриваем, когда знакомимся, не всегда удаётся прямо вот всё прочитать. А теперь очень хочется. Знаете, почему? Потому что у вас очень какое-то такое чистое мировосприятие. Простите меня, пожалуйста, за такую оценку, вы меня её не спрашивали, не просили. Но как-то очень мне хотелось вам об этом сказать, и вследствие этого, конечно же, спросить: как вы думаете, вот эта внутренняя радость, вот это такое Божье восприятие действительности вокруг даётся как некая такая печать, как некий дар от рождения? Или человек всё же может, на ваш взгляд, как писателя, который сталкивается с огромным количеством людей, или человек, ну немножко пессимистичный по натуре, или такой немножко придавленный, который видит мир немного более реально, чем оптимисты, может ли он тоже как-то себя в этом смысле воспитать?

Диак. Игорь Цуканов

— Перенастроить.

К. Лаврентьева

— Да, перенастроить — вот хорошее слово.

И. Ордынская

— Вы знаете, иногда мне задают подобные вопросы и вопросы подобного типа. А я, как человек пишущий, как прозаик, очень люблю в ответ рассказывать истории. Можно я кратенько вам расскажу историю?

К. Лаврентьева

— Да, мы в предвкушении.

И. Ордынская

— Я потом даже рассказ написала. У меня есть рассказ, называется «Пути Господа». В общем, есть у нас с мужем друг, его коллега. И вот, вы знаете, у него очень сложная судьба, по-настоящему сложная. Он собирался жениться, а в этот момент у них в доме случился взрыв газа. Женщина погибла, он обгорел сильно, с трудом выжил. После того, как он выжил — у этой женщины была дочь пятилетняя, — и он её удочерил. Она стала ему настоящей дочерью. Он её вырастил в конце концов, сейчас у него есть внучка. Он удочерил и родителей этой женщины, потому что старики остались одни. Он и ими занимался. И этот человек, который потрясающий, славный, добрейшей души человек, однажды пришёл к нам в гости. И мне так хотелось его, живущего без семьи, угостить. Мы с мужем объездили все рынки, приготовили огромный стол. Он пришёл с двумя огромными пакетами. Он не мог прийти с пустыми руками, такой уж он человек, вручил их тут же мне. И так начинался прекрасный этот вечер до того момента, пока он не увидел иконы. Он увидел иконы...

К. Лаврентьева

— И заподозрил что-то не то.

И. Ордынская

— И заподозрил, что я верующий человек. И он сказал: «У тебя два высших образования, и ты можешь верить в Бога?» И вот представьте, вместо прекрасного, чудесного вечера, где бы я его кормила, а мы бы говорили о всякой ерунде, меня перевоспитывал атеист. Я устала безумно.

К. Лаврентьева

— Это ужасно тяжело.

И. Ордынская

— Да. Вы знаете, попадали в такие ситуации?

К. Лаврентьева

— Да, попадали мы в такие ситуации.

И. Ордынская

— И этот человек говорил мне: «Не верил, не верю, никогда не поверю. Это вообще всё сказки. Как ты можешь верить?» В общем, я устала от общения с ним страшно. Но потом мы какое-то время не виделись, встречались иногда, по-прежнему были друзьями. Я ему сказала только одно, его Виктор зовут: «Витя, ты такой замечательный человек, ты настоящий христианин, Настоящий! Ты просто этого не понимаешь». Он мне сказал: «Ерунда. Вот вы там со своим Богом, вы со своими попами... отстань от меня», — и всё такое. В общем, мы расстались вот на такой ноте. И прошло полгода. Было лето. Мы куда-то уезжали, приезжали. И вдруг он мне поздней осенью звонит и просит моего мужа к телефону, а его нет. Он говорит: «Срочно позвоните, у меня важное дело». И я его спрашиваю: «Ну ты скажи заранее, какое дело». И вот он мне говорит, представляете, он мне вдруг говорит после той встречи: «Надо в монастыре установить систему, потому что там богадельня. Служба идёт, а лежачие старики её слышать не могут. Старец попросил». Вот хорошо, что я сидела. Я бы упала от этих слов. В общем, они поехали с мужем, усыновили эту систему. И через какое-то время мы с ним встречаемся. Я говорю: «Витя, как же так, откуда? Почему? Старец и ты?»
И он мне говорит: «Еду я утром на работу и вдруг вижу: стоит старенький монах. И видно, что стоит с трудом возле поломанной машины, опирается на палочку, еле стоит. Я проехал, потом думаю: никто ж не остановится и не останавливается, надо же старику помочь. Вернулся. Посадил к себе, зацепил машину и потащил к нему в монастырь. А старец оказался такой потрясающий. Мы столько с ним поговорили, он мне весь монастырь показал, он меня покормил и сказал: приезжай ещё раз. В следующий раз я поехал с Евангелием, почёркал всё Евангелие, здесь подчеркнул, здесь — одно с другим не сочетается. Приехал к старцу, а он смеётся. И начали мы с ним дружить. И вот через эту дружбу...» А знаете, кто был старец?Старец был Зосима (Сокур).

К. Лаврентьева

— А-а, старец Зосима — ничего себе!

И. Ордынская

— Да, старец Зосима. Он замечательный был человек, и у него было чудесное чувство юмора. У него келья была замечательная, где был огромный аквариум. Он очень любил животных. Это был уникальный монастырь, где были и колясочники, инвалиды, и женский монастырь, и мужской. То есть это, знаете, человек, который любовь вокруг себя сеял. И Виктор не смог от него оторваться, он начал к нему ездить. И он вот буквально за полгода превратился в настоящего христианина. Для меня это такая была радость, я ему смогла книжки свои дарить. А то он мне говорил: «Твои книжки православные — убери». Так что, понимаете, у Господа свой план. И если человек, как вы говорите, пессимист, и если человек, как ему кажется, закоренелый атеист, очень часто, вот как в случае с Виктором, и я много таких людей встречала, очень часто хорошие люди ищут в вере подлинное, бриллиантовое, вот такое прозрачное абсолютное добро. И когда они понимают, что оно там есть, вот встречая такого старца, такого священника, они начинают верить и в Бога. Поэтому, я думаю, что каждый христианин в какой-то степени миссионер. Когда он кого-то пожалел, полюбил, кому-то помог, то так уж сложно устроена наша жизнь, что человек начинает сомневаться в своём атеизме. Он тянется к добру. И если от человека исходит это добро, то вот иногда меняются жизненные устои, меняется мировоззрение.

К. Лаврентьева

— И характер даже, и мышление.

Диак. Игорь Цуканов

— Да, замечательная история, конечно. И она лишний раз подтверждает, что никого не убеждает теория, никого не убеждают слова, а убеждает всегда только знакомство с живым человеком, который своей жизнью свидетельствует, что Евангелие это правда. И, наверное, у каждого христианина есть хотя бы одно такое знакомство, хотя бы одна встреча. А вот у вас, Ирина, тоже, наверное, такие какие-то знакомства были? Ну, понятно, что вы с детства жили в этом православном мире, вы об этом рассказали. Но тем не менее, мне кажется, без таких встреч оно не обходится. Вот были какие-то люди, которые на вас повлияли и как бы убедили вас в том, что всё, сказанное в Евангелии, это правда?

И. Ордынская

— Я должна сказать, что моё творчество даёт мне возможность знакомиться с очень многими прекрасными людьми. И когда человек читает книги — это самая большая награда для меня, когда меня человек читает, он твой единомышленник, хочет с тобой общаться, он даёт твои книги кому-то почитать, дарит твои книги. И ты понимаешь, что ты не зря работаешь — это очень важно. И это же, конечно, позволяет знакомиться с какими-то людьми, которые тоже воспринимают тебя как единомышленницу, но у которых ты многому можешь научиться. У меня есть такая книга, которая называется «Монахини». Я написала её по благословению матушки Акатавского монастыря, которая поделилась со мной сохранившейся перепиской с монахинями-новомученицами — теми, кто прошёл застенки, — воспоминания их, письма их. И я в какой-то момент поняла, что, может быть, самые лучшие люди, которых я встречаю, это именно монахи. Вот вы говорите, что детское у меня... да у меня очень недетское, по сравнению с настоящим монашеским взглядом на жизнь. Я эти письма, переписку еле дотащила, там было килограмм 20, наверное, вот этого всего. И когда я читала, я понимала, что я учусь у них.
А когда вышла книга, то я начала получать благодарности от целых монастырей. Мне из Иркутска из женского монастыря прислали благодарность. И там были такие слова, что мы читали, плакали и учились. Понимаете? Потому что в нашей православной цивилизации очень много людей, и священников ярких, интересных, настоящих, и монахов и мирян. И для меня вот просто наша православная цивилизация — а я искренне считаю, что наша Россия это не страна, не население, не какая-то часть земли, а это настоящая цивилизация тысячелетняя, со всеми признаками цивилизации: воспроизведением, общностью языка, культуры, экономики, всего. И чем больше я узнаю людей, вот именно наших русских, потрясающих, тем больше я понимаю, что мне есть у них, чему учиться. Потому что иногда смотришь на человека и думаешь: «Боже мой, вот спасусь я или не спасусь — это ещё большой вопрос. А вот он точно спасётся. Потому что, я же смотрю, этот же человек ну практически святой».
И самое прекрасное, самое чудесное, что в самых разных областях нашей жизни столько чудесных людей. Кто-то помогает бездомным — просто отдаёт этому всю душу. Кто-то восстанавливает храмы, хотя бы консервирует, вот их спасает. Кто-то, как отец Александр Тылькевич, — наверное, вы его знаете, — который на огромном пространстве в две тысячи квадратных километров вновь крестит Сибирь. Это потрясающие совершенно люди. Когда ты понимаешь, что они такие... А Георгий Великанов? Вот эти все люди просто замечательные, и у них у всех нам, и мне, нужно учиться.

Диак. Игорь Цуканов

— Да, есть, чему учиться. «Вечер воскресенья», дорогие друзья, на Радио ВЕРА. У нас сегодня в гостях Ирина Ордынская, прозаик, драматург, публицист, член Союза писателей, Союза журналистов, Национальной ассоциации драматургов, главный редактор журнала-библиотеки «Эхо Бога». У микрофона Кира Лаврентьева и я, диакон Игорь Цуканов. Мы вернёмся в студию буквально через несколько секунд, пожалуйста, не переключайтесь.

К. Лаврентьева

— В гостях у «Вечера воскресенья» в студии Светлого радио Ирина Ордынская, прозаик, драматург, сценарист, публицист, член Союза писателей России, Союза журналистов России, создатель и главный редактор журнала-библиотеки современной духовной литературы «Эхо Бога». У микрофонов диакон Игорь Цуканов и Кира Лаврентьева.

Диак. Игорь Цуканов

— Добрый вечер ещё раз, дорогие друзья. Но вот надо сказать, что буквально через несколько дней, 15 ноября, предстоит такой юбилейный вечер, посвящённый 120-летию со дня рождения цесаревича Алексея Николаевича, наследника последнего российского императора Николая II. Это будет такое мероприятие — в Концертном зале музея Рахманинова оно будет происходить 15 ноября. Там будет выступать в том числе наша сегодняшняя гостья Ирина Ордынская. И не случайно она там будет выступать, а потому что уже много лет Ирина Николаевна в своём творчестве воспроизводит фигуры как раз и государя Николая, и членов его семьи. И даже вышла книжка в серии знаменитой ЖЗЛ, посвящённая царской семье, за авторством Ирины Ордынской. Когда было столетие со дня расстрела царской семьи в 2018 году, то там тоже было множество различных мероприятий, в частности, такая литературно-музыкальная композиция «Восхождение», литературный сценарий для которой Ирина Николаевна создавала. Вопрос-то мой в чём? Тогда, в 2018 году, когда было столетие, много всего по России такого происходило, что было приурочено к этой печальной дате, трагической дате. И мы так часто живём, что мы отмечаем, вспоминаем какие-то события, которые были сто лет назад, 150 лет назад или вот 120 лет назад, как вот сейчас с днём рождения цесаревича. А потом мы как бы забываем, я имею в виду не нас с вами, а в целом какую-то такую общественную жизнь. Это как-то уходит из фокуса нашего внимания. И также с новомучениками — это тоже сейчас много говорят о том, что в России вот не сложилось, несмотря ни на что, такого устойчивого почитания памяти наших новомучеников и исповедников. По каким-то датам, да, мы помним. Вот будет в следующем году столетие со дня кончины святейшего Патриарха Тихона — там наверняка будут какие-то мероприятия, а потом опять всё заглохнет. Вот почему это так, Ирина Николаевна, вы не пытались это как-то осмыслять? И что мы можем делать для того, чтобы всё-таки память об этих людях замечательных, благодаря которым мы сегодня, наверное, живы как христиане, чтобы она сохранялась и не исчезала?

И. Ордынская

— Да, вопрос, конечно, очень важный. И очень печально, к большому сожалению. Вот эта ложь, которая сто лет — вот оболгали царскую семью. Мало было её убить, нужно было ещё оболгать. И очень сложно бороться с тем, что породила эта ложь. И я думаю, что пройдёт ещё немало времени, когда общество, и не только общество светское, но, к большому сожалению, и большая часть именно воцерковлённых людей поймёт, какую страну мы потеряли, какого государя мы потеряли и царскую семью. И для того, чтобы это произошло, в первую очередь, нужно что-то делать. И вот это «что-то делать» — это 25 лет моей жизни, начиная с двухтысячных годов. Это три книги, это пьеса «Последние Романовы», это участие в создании фильмов, написание сценариев, участие в передачах — я где только ни участвовала на разных радио, на телевидении. Каждый раз я говорю, что очень важно нам осознать, что мы должны обязательно помнить о царской семье и о новомучениках. И только тогда вот эта связь с той Россией, связь с тем, что было тогда и что мы пытаемся построить сейчас, будет восстановлена. Потому что если они были прекрасными, если они были совершенными, если они были святыми, а их убили, то значит, для общества, которое по-прежнему сомневается в том, называя дореволюционные времена тёмным прошлым, то чтобы оно начало сомневаться, что это так было.

Диак. Игорь Цуканов

— В том, что прошлое было тёмным.

И. Ордынская

— Да, в том, что прошлое было тёмным. Очень важно, вообще, почитать новомучеников. Я у кого-то из святых отцов или старцев прочитала, что был залит пожар вот этой революции и всего, что происходило эти сто лет, кровью новомучеников. Вот это прямо, знаете, как вот такая картинка. То есть они отдали свои жизни. У нас, насколько я помню, по-моему, две с половиной тысячи новомученников.

Диак. Игорь Цуканов

— Да, примерно так.

И. Ордынская

— А их, я думаю, что сотни тысяч. Потому что, если по статистике в 1917 году было там, не помню сейчас, 150, что ли, тысяч монахов. А вот во времена Хрущёва был период, когда официально монахов было всего 16. И на территории России было две с половиной тысячи монастырей, а был период, когда не было ни одного монастыря. То есть было 16 монастырей, но все только на окраинах, то есть в Эстонии, на Украине, в Грузии. А на территории России, православной державы, православной цивилизации, не было ни одного монастыря. То есть произошла страшная трагедия. И для того, чтобы мы это понимали, мы, в первую очередь, должны, конечно же, говорить, изучать жизнь царской семьи и новомучеников. Это моё глубокое убеждение. И я думаю, что это, знаете, как вода камень точит.

К. Лаврентьева

— Ирина, а что в вас пробудило эту любовь к царской семье? Это же тоже надо как-то, знаете, проснуться немножко в этом чувстве в отношении государя и его семьи.

И. Ордынская

— Я же росла в православной семье. Моя бабушка помнила ещё царское время, и она очень хорошо вспоминала и рассказала мне о том периоде. Вот как она через себя это всё пропускала, так и рассказывала мне. И вот честно вам скажу, я даже не помню, кто из семьи мне первый раз рассказал о царской семье. Потому что у меня такое ощущение, что они всегда были на слуху и рядом с нами. То есть это всегда были вот в те советские времена не какие-то там непонятные личности, о которых не было принято говорить, а это были уважаемые люди, о которых в семье всегда говорили с почтением.

К. Лаврентьева

— Моя прабабушка рассказывала, что когда государь со свитой ехал по маршруту Транссибирской магистрали, он проезжал ту деревню в Сибири, где она жила, под Красноярским краем. Она как раз там проходит косвенно — Транссибирская магистраль. И остановился он там, и люди высыпали, естественно, к нему. И какой-то мальчик маленький, он вот от чувств упал перед... государь вышел, он к нему прорвался, упал и рубашку на себе порвал от чувств. Он не знал, что ему ещё сделать. И государь дал ему какую-то очень большую денежку, так в руки ему дал, погладил, как-то его похвалил. И вот до самого-самого зрелого возраста этот мальчик хранил эту денежку как память о государе. И вот, вы знаете, я вас спросила, что в вас пробудило любовь к царю.
Я же тоже из верующей семьи. Понятно, что иконы государя, Александра III фотографии тоже меня окружали, книги. У меня папа очень любил Романовых, и он всё досконально знал, как это всё развивалось, всё знал, все причины революции изучил, читал очень много разных исторических книг. Насколько нам можно это изучить, он изучил, насколько нам это открыто, насколько мы знаем какие-то источники, какие-то факты на данный момент. Но примерно была ситуация как бы мне понятна с детства. Но вот именно вот этот момент, вы знаете, он для меня стал каким-то ключевым. То есть вот эта вот любовь к государю народа, о которой не говорят до сих пор почему-то, которую пытаются затереть, замазать. Как будто бы он был слабый, как будто он был такой безынициативный. Хотя мы много разговаривали с историками и в этой студии. И они говорят о том, что, понятно, что не ошибается, во-первых, тот, кто ничего не делает. Об исторических каких-то моментах тут сложно сейчас рассуждать. Но он был сильный волей человек и невероятно боголюбив. И он просто, может быть, даже на тот момент был намного чище, чем народ того заслуживал — это, конечно, такой вот момент для обсуждений. Но то, что надо переосмысливать эту историю и то, что надо смотреть на реальный портрет царя, на его реальную личность, а не на выдуманную советскими властями, это, конечно, однозначно.

И. Ордынская

— Безусловно.

К. Лаврентьева

— И любовь к царю была у людей. Просто, как мы знаем, проиграть войну информационную на самом деле очень просто, особенно когда нет ни интернета, ничего у тебя нет, никаких средств опровержения у тебя нет или каких-то элементов управления средствами массовой информации. А у людей, которые делали эту революцию, были эти элементы управления. Просто русский народ — понятно, что там были свои проблемы в обществе. Простите, я просто села на своего конька.

И. Ордынская

— Я вас очень хорошо понимаю. Я, когда писала для ЖЗЛ книгу «Святая царская семья», меня попросил (сейчас, к сожалению, его уже нет живых) главный редактор, который много лет выпускал ЖЗЛ, сказал мне: «Вот, знаете, все цесаревны для меня... я их путаю и на фотографиях не узнаю. Они все в белых шляпках, в белых платьицах. Напишите книгу так, чтобы я, когда прочёл её, больше никогда не путал цесаревн». И всё, что мне удалось за 25 лет собрать... А вы поверьте мне, я вот, допустим, когда поехала в музей в Царское Село, где мы очень подружились с директором, но сейчас, к сожалению, уже её нет в живых. И я ей говорю: «Может быть, кто-то писал какие-то статьи, изучал материалы у вас?» Она говорит: «Нет. Вот когда-то Никита Михалков снимал фильм давно».

К. Лаврентьева

— «Сибирский цирюльник», по-моему. Да?

И. Ордынская

— Да. И она говорит: «С тех пор больше никто не приезжал. Вот вы первая». Я не знаю, как они пишут книги. Но я попыталась найти всё, что могла, собрать всё, что могла, и написать так, чтобы они действительно их полюбили, как люблю их я. Потому что государь был блестящий человек, с абсолютной памятью, добрейшей души, одарённый в разных областях. Он прекрасно рисовал, как профессиональный художник. Даже у нас в Историческом музее была выставка его акварелей. Он любил искусство, у него было, если по нашим понятиям, три высших образования: военное, экономическое, управленческое. Он потрясающий был человек. И называть его слабым или ещё что-то... Вы знаете, в войну, когда наши долго отступали, в какой-то момент государь лично принял решение возглавить армию. Как его уговаривало всё окружение! Ему говорили: государь, если что-то пойдёт не так, будут за это вас лично линчевать. А он сказал: нет, я не могу, я должен.

Диак. Игорь Цуканов

— И сына своего брал с собой на фронт, который был, между прочим, болен.

И. Ордынская

— Да, и сына брал с собой на фронт, несмотря на болезнь. Я уж молчу о государыне — это просто чёрная какая-то неблагодарность по отношению к ней. Это святая действительно женщина. И меня поразил один эпизод, когда в госпитале они со старшими цесаревнами работали. Сначала все думали, что они придут и просто будут как бы свадебными генералами. Они работали там чуть ли не круглосуточно наравне со всеми. И государыня мыла простым солдатам ноги. И когда Татьяна, великая княжна, сказала: «Мама, ну, перебор. Уже и возраст такой, всё». Она сказала: «Ты не понимаешь. Я мать этому народу». Понимаете? И когда начинают о ней говорить плохо, у меня внутри прямо всё вскипает. И то же самое цесаревны и, конечно, цесаревич, который наш несостоявшийся государь. Я даже, знаете, иногда с печалью смотрю во многих церквях — вот иконы, и там цесаревич маленький, его изображают там лет шести. Три недели он не дожил до своего четырнадцатилетия. Он был выше государя ростом. Он писал на немецком, на французском, на английском, много читал, он очень любил литературу, он любил Лермонтова. Он был добрейшей души человек и очень образованный. То есть из него готовили государя. Когда говорят о нём как просто о больном маленьком мальчике, это несправедливо и неправильно. Он был бы прекрасным государем. Всё окружение говорило, что он будет замечательным царём. И, к большому сожалению, этого не произошло.

Диак. Игорь Цуканов
— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА. Дорогие друзья, напоминаем, что у нас сегодня в гостях Ирина Ордынская, прозаик, драматург, публицист, создатель и главный редактор журнала-библиотеки «Эхо Бога», победитель и лауреат множества литературных премий и конкурсов и одно из главных лиц на предстоящем вечере, который 15 ноября состоится в Концертном зале музея Рахманинова. Юбилейный вечер к 120-летию со дня рождения как раз цесаревича Алексея Николаевича. У микрофона Кира Лаврентьева и диакон Игорь Цуканов. Диак. Игорь Цуканов

— Ирина, скажите, пожалуйста, получается так, что вы в последнее время много как раз пишете таких отчасти художественных, но отчасти и публицистических или, может быть, это лучше назвать историко-художественные произведения, то есть произведения, которые требуют изучения вот этого исторического материала очень активно. Впрочем, возможно, это так было всегда в вашем творчестве, но сейчас это особенно видно, что касается царской семьи, что касается книги «Матушки», посвящённой монахиням вот этого монастыря, новомученицам. И мне хочется спросить: как вы себя чувствуете, как вы свою роль осмысляете в этом смысле?Потому что получается, что вы как бы становитесь проводником, таким человеком, который знакомит современного читателя с теми людьми, которые жили совсем недавно зачастую. Вы показываете им исторические материалы, при этом вы даёте им возможность художественными средствами почувствовать их как живых людей, как бы познакомиться с ними. Вот можно ли так сказать, что писатель в этом смысле как бы проводник, что ли, такой? Вот человек, который должен свести друг с другом читателя и героя, и немножко отойти в сторону, дать им друг друга почувствовать, увидеть, познакомиться.

И. Ордынская

— Вы знаете, я полностью с вами согласна. Ещё в Литературном институте говорили о том, что бывают литераторы, которые не умеют писать, так что не видны их «ушки». Понимаете, о чём я говорю, да? И я считаю, что вы абсолютно правы. Писатель всегда должен быть как бы, скажем условно, над схваткой, над тем, о чём он пишет, то есть чуть-чуть взгляд сверху. Потому что если он пишет о чём-то и начинает пытаться провести какое-то своё мировоззрение, личные предпочтения, то, на мой взгляд, это уже становится не литература. Это уже что-то такое, связанное с идеологией...

Диак. Игорь Цуканов

— Или это другая литература.

И. Ордынская

— Или другая литература, да.

Диак. Игорь Цуканов

— А здесь встреча документалистики и художественного слова.

И. Ордынская

— Но это не обязательно только документалистика, потому что у меня есть книги и современные, о современном мире. Конечно, мне очень интересно рассказывать о святых людях и о том, как человек приходит к вере, о том, как важны для человека православного именно наши святые, какое место они занимают в нашей жизни, как часто, благодаря им, приходит человек даже в Церковь и меняет свою жизнь. У меня есть такая книга, «С Матронушкой» называется, она на самом деле о современности, то есть о тех очередях, которые стоят. Причём она многослойная, о проблемах. Главные герои приходят в конце концов к Богу, решают свои проблемы, изменяются сами, благодаря прикосновению к святости Матронушки, благодаря тому, что они осмысляют именно её духовный опыт. И вот у меня есть такие книги, я пишу, сейчас вот новую книгу написала, надеюсь, что она выйдет всё-таки, потому что книга сложная получилась.
Я написала книгу о современной нашей России как цивилизации православной. Мне хотелось рассказать о том, как мы живём именно как православные люди. Книга называется «Паломник», потому что человек идёт по России. Он смотрит и видит такую Россию, какая она сейчас, в лучших своих проявлениях. И во взаимосвязи исторической с прошлым, со святыми. В общем, я надеюсь, что книга выйдет, читателю понравится. И очень надеюсь, потому что в тот момент, когда я поняла, что я должна её написать, и начала писать, я очень остро чувствую, когда вот русские не понимают, не уважают Россию, нашу культуру, не понимают, что мы настоящая цивилизация, со всеми особенностями цивилизации. И мне очень хочется, чтобы мы гордились нашей страной, любили её, понимали, что мы защищаем, когда, допустим, с кем-то спорим и защищаем наше родное. Потому что, к большому сожалению, у молодёжи часто плохо... они не понимают до конца, как важно просто любить свою родину и понимать её. И я очень надеюсь, что писатели могут сделать что-то важное в этом направлении, даже не публицисты, а именно прозаики. Потому что тут нужно даже не к уму обращаться, а к сердцу. Я думаю, вы меня понимаете.

К. Лаврентьева

— Мы понимаем вас.

Диак. Игорь Цуканов

— Да, я только думаю о том, что, конечно, люди всё меньше и меньше читают сегодня. И в этом есть некоторая такая сложность — именно использование литературного слова. Потому что люди просто мало читают.

И. Ордынская

— Вы знаете, тут очень сложный вопрос. Вот я, например, не жалуюсь, что меня мало читают. Вот у меня книга «Монахини» так быстро разошлась, что я получаю гневные письма от читателей: «Почему я не могу купить вашу книгу? Очень хочу». А я сама не смогла сделать запас её. И книгу «С Матронушкой» уже три тиража раскупили, и она вышла и за рубежом. Вот я не жалуюсь на то, что меня плохо читают. И я иногда приезжаю куда-то, а кто-то прочитал, потом дал ещё кому-то, а потом весь приход прочёл, а потом батюшка купил и всех обязал. А потом я приезжаю, и всё — я уже там родная, мы дружим уже с этим приходом. И таких приходов очень много. Вы знаете, я вам скажу такую вещь, для кого-то она покажется крамольной, а кто-то мне не поверит, но я думаю, что наша православная литература — это авангард? Понимаете? Вот то, что было модно, востребовано, нужно в советские времена или в начале прошлого века, уже превратилось частично в классику, частично устарело. А вот наша православная литература находится в авангарде, потому ей так тяжело. Потому нас не читают на «Большой книге», мы не получаем какие-то награды, которые получает привычная литература.
Но, я возвращаюсь к своей мысли, читателя не обманешь, он очень хорошо чувствует вот эту современную потребность, современную жизнь, современное существование. Сейчас — вот я не скажу, как некоторые говорят, что как бы возвращается крещение ещё раз, но во многом мы вернулись всё-таки к православию. Согласитесь, когда было 16 у нас монахов и ни одного монастыря, а теперь монастырей практически столько же, сколько и было. Мы возвращаемся к этому. Поэтому литература, которая... Вот почему я создала журнал-библиотеку «Эхо Бога»? Я в какой-то момент поняла, что это нужно собирать. Для того же и конкурс «Молитва». В конкурсе «Молитва» участвовало более тысячи человек, 1030 человек из 32 стран мира, наши соотечественники, православные люди. Это востребовано, это нужно. И как только человек понимает, что он нашёл в писателе единомышленника, что-то находит для себя там, у писателя нет в этот момент жалоб на то, что читатель его не читает.
Но если человек пишет так, как писали в советские времена, — я уже не буду там, ладно, к философам, но тем не менее, — значит, вот такая ироническая проза. Она, как правило, как говорили нам, учили нас философы, существует в моменты застоя, когда нужно взорвать что-то. А когда уже мы созидаем, нужна совсем другая литература. И эта литература существует, она востребована. Просто, к большому сожалению, вот это не читают, не хотят читать то, что уже, да простят меня коллеги, устарело. Я не слышу от православных писателей жалоб на то, что их не читают православные читатели. Вот у меня таких жалоб нет.

К. Лаврентьева

— И это прекрасно.

Диак. Игорь Цуканов

— И слава Богу!

И. Ордынская

— Слава Богу! Дорогие друзья, я сердечно вас приглашаю 15 ноября в Концертный зал Дома Рахманинова к девятнадцати часам на вечер, посвящённый цесаревичу Алексею, посвящённый его юбилею, 120-летию. Мне очень хочется, чтобы пришли люди, которые по-настоящему его любят, и мы о нём вспомнили. Будут писатели, поэты, музыканты, будет литературно-музыкальная композиция. Поверьте, будет очень интересно. И приходите, пожалуйста, мы вас ждём.

Диак. Игорь Цуканов

— Спасибо вам огромное, дорогая Ирина Николаевна, за то, что вы провели этот воскресный вечер, с нами. Напоминаем, друзья, что сегодня у нас и у вас в гостях была Ирина Ордынская, писатель, драматург, публицист, автор вот этого интернет-журнала, интернет-библиотеки «Эхо Бога», лауреат многочисленных премий, участник многочисленных литературных конкурсов, автор книги о царской семье, которая вышла в серии ЖЗЛ, и автор книги о блаженной Матроне, которая тоже вышла в серии ЖЗЛ совсем недавно. Огромное спасибо ещё раз за эту беседу. У микрофона были Кира Лаврентьева и я, диакон Игорь Цуканов. Мы вернёмся в эту студию через неделю, будем надеяться. Всего доброго, с Богом.

К. Лаврентьева

— Спасибо.

Все выпуски программы: Вечер Воскресенья

• «Народные традиции пения и колядок». Анастасия Кузнецова
• «Вера и творчество». Павел Сметанкин
• «Память о новомучениках». Кирилл Алексин