Поделиться
Человек, которого знала и любила вся Тула, — Викентий Игнатьевич Смидович — самоотверженно трудился на благо людей в качестве врача и общественного деятеля.
Окончив медицинский факультет Императорского Московского университета, Викентий Игнатьевич начал врачебную деятельность в Туле в 1860 году. Сначала он работал в больнице городского Приказа общественного призрения, где, несмотря на наличие платных услуг, Смидович стал принимать нищих бесплатно, выкладывая за приём свои собственные деньги. В 1862 году Викентий Игнатьевич организовал «Общество тульских врачей», которое помогало нуждающимся гражданам. Смидович также был активным членом тульского благотворительного общества «Милосердие». В 1894 году, навещая пациента, он заразился тифом, из-за чего скончался на десятые сутки. Викентий Игнатьевич, которого бедняки готовы были на руках носить, снискал настоящую людскую любовь, оставив добрую память.
Что написал о Викентии Игнатьевиче Смидовиче его сын?
В середине XIX века редкий житель Тулы после наступления сумерек решался в одиночку пройтись по таким улицам, как Серебрянская, Никитская или Мотякинская. Там был, как сейчас говорят, «неблагополучный район»: городские трущобы, где запросто могли поколотить, а то и ограбить. Лишь один человек в любое время суток ходил по этим улицам без страха. Более того, каждый встречный, будь то честный бедняк или разбойник, низко ему кланялся, ведь многим из них когда-то помог этот человек — Викентий Игнатьевич Смидович, доктор, которого знал и любил весь город. Его сын, знаменитый писатель и тоже врач Викентий Вересаев, признавался, что хотел бы когда-нибудь снискать такую людскую любовь, какой пользовался его отец.
Смидович начал практиковать врачебную деятельность в Туле в 1860 году. К тому времени он окончил медицинский факультет Императорского Московского университета. Первым его местом работы стала больница городского Приказа общественного призрения, то есть социальная, рассчитанная на малообеспеченные слои населения. При этом клиника была не бесплатной, хотя, по сравнению с другими, и дешёвой. Однако большинство пациентов были попросту нищими, часто им приходилось выкладывать за визит к доктору свои последние гроши. Викентий Игнатьевич не мог смотреть на это равнодушно. Он стал принимать таких больных бесплатно, то есть попросту вносил за них в кассу собственные деньги. Обращался за поддержкой и к городским властям, сохранилась его записка к одному из чиновников: «Больная Зиновьева ведёт жизнь весьма бедственную, едва добывает скудное пропитание, и поэтому совершенно не имеет средств, требуемых с неё к уплате за лечение в больнице, — семи рублей пятидесяти копеек». Смидович просил помочь с платой и часто добивался благосклонности чиновников. Стоит ли говорить, что очень скоро тульские бедняки готовы были на руках носить своего доктора.
В 1862 году Викентий Игнатьевич организовал «Общество тульских врачей». Организация занималась как научной, так и общественной деятельностью. В частности, помогала нуждающимся горожанам. Например, под эгидой Общества по инициативе Смидовича была открыта Лечебница для приходящих больных — «с даровой медицинской помощью», как обозначалось в учредительных документах, то есть бесплатная. Викентий Игнатьевич стал её директором.
Впрочем, медициной его помощь не ограничивалась. Смидович был активным членом тульского благотворительного общества «Милосердие», опекал детей из малообеспеченных семей — помогал приобрести школьную форму, учебники. При его участии в Туле открылась бесплатная столовая для неимущих. Прихожане Александро-Невской церкви избрали Викентия Игнатьевича руководителем приходского попечительства о бедных. А как любили доброго врача тульские ребятишки! Для каждого маленького пациента в кармане у доктора непременно находилась конфета.
В конце 90-х годов XIX века в Туле разразилась эпидемия тифа. Викентий Смидович бесстрашно бросился на борьбу с болезнью. В 1894 году, навещая пациента, он заразился. Прекрасно осознавая, что умирает, собственноручно скрупулёзно описывал течение своей болезни. На десятые сутки Викентий Игнатьевич скончался. Спустя некоторое время сын самоотверженного доктора Смидовича, Викентий Викентьевич Вересаев, написал о нём такие слова: «До последних дней он кипел, искал, бросался в работу. Всегда готовый поделиться с ближним, приветливый, добрый, бескорыстный. Таков он был».
При поддержке Международного грантового конкурса «Православная инициатива — 2023»
Все выпуски программы Жизнь как служение
Псалом 22. Богослужебные чтения
Поделиться
Как вы думаете, есть ли у смерти — тень? Не такой уж и простой вопрос, как может показаться сначала. Есть ли у тени некая сущность, которая может отбрасывать тень — как любой другой предмет?
Пока не будем даже пытаться ответить на этот вопрос, а давайте лучше послушаем 22-й псалом Давида, который читается сегодня в храмах за богослужением, и потом вернёмся снова к озвученному вопросу.
Псалом 22.
Псалом Давида.
1 Господь — Пастырь мой; я ни в чём не буду нуждаться:
2 Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим,
3 подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего.
4 Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня.
5 Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена.
6 Так, благость и милость Твоя да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни.
Слова псалмопевца о «долине смерти», о «смертной тени» — своего рода сердцевина псалма, где и происходит качественный скачок смысла повествования. Первая часть псалма — очень светлое, радостное, благодушное описание дышащей весной и свежестью природы, где и пасутся милые овечки. Зелёная трава, изобилие воды, избыток пищи — всё это создаёт своего рода иллюзию райского блаженства.
И вдруг, кажется, совершенно неожиданно — поворот к «тени смертной». Зачем? Только ли ради такого жёсткого, пронзительного контраста? Конечно же, нет. В качестве ответа хотелось бы вспомнить слова немецкого философа Хайдеггера о том, что Бытие-к-смерти — не конец, а способ научиться присутствовать подлинно в этой жизни. Но что это значит в контексте 22-го псалма? И при чём здесь «тень смертная»?
Ответ — в словах «не убоюсь зла, потому что Ты со мной». Давайте сделаем своего рода инверсию — переговорим этот текст с точностью до наоборот. «Не пойду я долиной смертной, потому что боюсь зла, ибо Ты, Боже, меня покинул!» Как, ничего внутри не откликается? Не так ли мы слишком часто говорим Богу — в ситуации, когда что-то к нашей жизни приближается не слишком приятное — и мы тотчас же ищем любую возможность скрыться, слиться, испариться, избежать этой участи любыми способами?
Но так ли поступает Давид? Конечно же, нет: он не только не поворачивает вспять, но смело, с дерзновением идёт в самую гущу этой «смертной тени». И вот теперь настало время разобраться с этим выражением. Еврейское слово «гэй цалмавет» — «долина смертной тени» — на русский было бы точнее перевести «тьма тьмущая» — нечто, где исчезает любой даже намёк на просвет. Одним словом, сплошной непроглядный мрак. Место, в котором царит абсолютная неопределённость и полная непредсказуемость. Место, в котором можно мгновенно потеряться, — потому что нет никаких ориентиров.
Почему же Давид идёт туда, в самое непривлекательное место — «долину смерти»? Ответ — в самом же псалме: «Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена». Он прекрасно знает из своего личного опыта: без боли не бывает и награды. Без преодолённого страха не происходит перерождения. Там, где видится самое страшное в жизни, — точно ожидает нечто настолько грандиозное, что в состоянии целиком переменить весь предыдущий ход жизни. Но всё же есть одно условие — без которого ринуться в эту «тьму тьмущую» — не более, чем отчаянная авантюра: это наличие крепкой веры. Об этом и свидетельствует Давид: он не просто «рискует», он крепко уцепился верой своего сердца за Бога — и только поэтому готов встретиться лицом к лицу с самой тьмой.
В обычной жизни чаще всего мы встречаемся с совершенно иной моделью поведения: избеганием, исключением всего неподконтрольного, неопределённого, непредсказуемого — а в своём пределе — всего имеющего на себе хотя бы даже самое лёгкое прикосновение «тени смерти». О таких людях, «смертельно» боящихся встретиться лицом к лицу с этой «тенью смерти», прекрасно высказался современный философ Бён-Чхоль Хан: «Они слишком живы, чтобы умереть, и слишком мертвы, чтобы жить». Конечно же, нет у смерти никакой тени — но сама мысль о ней настолько будоражит человеческое сознание, что мгновенно эта «тень» начинает мерещиться повсюду!
Пример царя Давида — хрестоматиен: вот тот, кто не пытался быть «слишком живым», а фактически был уготован к неизбежной смерти — но пройдя сквозь её близость, в итоге не только выжил, но и стал для нас прекрасным образцом того, как верой можно пройти сквозь любой мрак — каким бы непроходным он ни казался!
Послание к Ефесянам святого апостола Павла
Поделиться
Еф., 221 зач., II, 14-22.
Комментирует епископ Переславский и Угличский Феоктист.
Здравствуйте! С вами епископ Переславский и Угличский Феоктист.
Библейская книга Бытия совершенно ясно и недвусмысленно свидетельствует, что у любого вида вражды, у любых конфликтов и противостояний, у войн и бытовых ссор один и тот же источник — вражда человека с Богом. Человек, ослушавшись Бога, поставил себя во враждебное отношение к своему Творцу. Сначала последствия были почти незаметны, но с течением времени они приобрели катастрофический масштаб, и Бог, будучи милостив и человеколюбив, дал нам возможность всё изменить. О том, как Бог это сделал, повествует звучащий сегодня во время литургии в православных храмах отрывок из 2-й главы Послания апостола Павла к Эфесянам. Давайте его послушаем.
Глава 2.
14 Ибо Он есть мир наш, соделавший из обоих одно и разрушивший стоявшую посреди преграду,
15 упразднив вражду Плотию Своею, а закон заповедей учением, дабы из двух создать в Себе Самом одного нового человека, устрояя мир,
16 и в одном теле примирить обоих с Богом посредством креста, убив вражду на нем.
17 И, придя, благовествовал мир вам, дальним и близким,
18 потому что через Него и те и другие имеем доступ к Отцу, в одном Духе.
19 Итак вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу,
20 быв утверждены на основании Апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем,
21 на котором все здание, слагаясь стройно, возрастает в святый храм в Господе,
22 на котором и вы устрояетесь в жилище Божие Духом.
Одна из задач, которые приходилось решать апостолу Павлу, состояла в том, чтобы суметь объяснить людям вполне очевидный для современного мира факт: человечество после Христова Воскресения перестало быть разделено на два лагеря — на иудеев с их знанием о Боге и на язычников. В том мире, в котором жил апостол Павел, многим казалось, что эти две большие группы людей разделяет стена, и её невозможно ни перейти, ни обойти, ни перелезть, ни проломить. И так, действительно, было до Христа. Христос же, по выражению апостола Павла, упразднил «вражду Плотию Своею, а закон заповедей учением, дабы из двух создать в Себе Самом одного нового человека» (Еф. 2:15). Иными словами, уже нет ни иудея, ни грека, ни варвара, ни скифа, есть лишь человек как таковой, а потому и все выстроенные нами самими границы — это лишь некая условность, и она не должна быть препятствием на пути ко Христу.
Понять мысль апостола было — да и есть! — непросто. Стоит признать, что идея собственной исключительности — личной, национальной и религиозной — очень сильная идея, которая пленяет умы людей вне зависимости от времени и места их жизни, а потому и древние иудеи, и древние греки считали себя особенными и уникальными. Безусловно, что в какой-то мере они были правы — у иудеев было знание о Едином Истинном Боге, а у греков — высокая степень развития философии и культуры мысли. Конечно, не стоит думать, будто бы апостол Павел предписывал своим адресатам отказ от их идентичности. Во-первых, такой отказ невозможен, во-вторых, сам апостол Павел вовсе не собирался переставать быть евреем, а в-третьих, такой отказ и не нужен, ведь Христос пришёл вовсе не для того, чтобы мы перестали быть теми, кто мы есть, Он пришёл, чтобы мы сумели стать теми, кем задумал нас Бог, чтобы мы вернулись к состоянию блаженства Адама и Евы до грехопадения.
Христос разрушил стену между иудеями и язычниками, но самое важное состоит в том, что Он разрушил стену между человеком и Богом, ту самую стену, которую своим непослушанием воздвигли наши прародители. Теперь мы имеем возможность войти в прямое и непосредственное общение с Богом, имеем возможность жить так, чтобы не быть окружёнными стенами и враждой, для такой жизни есть лишь одно условие — вера во Христа, проявляющая себя в исполнении Его заповедей.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Кто такие православные зумеры»
Поделиться
Гость программы — Данила Шлапаков, магистрант кафедры философии религии и религиоведения философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, экскурсовод Дома А.Ф. Лосева.
Ведущий: Алексей Козырев
Все выпуски программы Философские ночи
