Вечер воскресенья со Светланой Копыловой (16.06.2019)

У нас в гостях была актриса, автор-исполнитель песен Светлана Капылова.

Мы говорили с нашей гостьей о её приходе к Богу и в Церковь, о творчестве и вере, и о том, что для неё значит быть христианином в современном обществе.

---

И. Цуканов

— Добрый вечер, дорогие друзья! Это «Вечер воскресенья» на Светлом радио. У микрофона моя коллега Кира Лаврентьева.

К. Лаврентьева

— Добрый вечер!

И. Цуканов

— Я Игорь Цуканов. И сегодня у нас в гостях Светлана Копылова — автор-исполнитель, актриса. Добрый вечер, Светлана!

С. Копылова

— Добрый вечер!

И. Цуканов

— Поздравляем Вас, дорогие радиослушатели, с праздником Святой Троицы. Сегодня как раз мы его празднуем. Светлана, с праздником Вас!

С. Копылова

— И Вас также!

И. Цуканов

— И вот хотелось начать наш разговор, который, в целом, посвящен теме «Христианин и общество» (как всегда по воскресеньям, мы будем говорить на эту тему)... Но все-таки, поскольку сегодня праздник, хотелось мне спросить — этот праздник для Вас чем-то таким особенным выделяется в ряду других православных праздников, есть что-то особенное в нем для Вас?

С. Копылова

— Этот праздник всегда падает на цветение березок... Да и потом, у меня есть песня «Святая Троица», которая была написана, кстати сказать, с легкой руки отца Артемия Владимирова...

И. Цуканов

— ...вашего духовника.

С. Копылова

— ...да, который мне однажды сказал на какие-то мои сомнения жизненные: «Верь в Святую Троицу, и все устроится». И эта строчка стала как раз строчкой припева.

И. Цуканов

— Вы же из Иркутска. Вот интересно, как... Я, правда, не знаю, в детстве Вы застали празднование Троицы или нет? Наверное, не застали.

С. Копылова

— Нет, конечно.

И. Цуканов

— Там же совсем другая природа — может быть, не совсем, но отличается от нашей.

С. Копылова

— Да я и про Пасху тогда не знала!

И. Цуканов

— Да. И там березок-то не так много!

К. Лаврентьева

— Нет, много!

С. Копылова

— Много!

К. Лаврентьева

— Я из Сибири тоже! (Смеется.)

С. Копылова

— Березок, да!

К. Лаврентьева

— Много, и Троица праздновалась всегда очень обширно на Руси именно, еще до революции — очень мощно праздновалась.

И. Цуканов

— Тоже с березками в храмах?

С. Копылова

— Тогда я не жила еще...

К. Лаврентьева

— Ну да, это не относится к детству Светланы. (Смеется.) Светлана, расскажите о Вашем детстве — какое оно было?

С. Копылова

— Ну, воспоминания самые, конечно, солнечные. В рабочем поселке проходило детство, в бараке. Очень такой сиреневый был двор, очень много сирени. И помню свою мечту быть мальчишкой. И даже, наверное, тогда я уже была актрисой внутренне, еще не осознавая этого. И, помню, мы приехали с родителями в город Ангарск — это час езды на электричке, и я выпросила у мамы шортики с рубашечкой, и тогда у меня была стрижечка коротенькая. И выхожу во двор, и пацаны играли в войну, и у них такие бутылки с отверстиями в крышках из-под шампуней. Вот они брызгаются, носятся. И увидели меня, говорят: «Ты кто? Как тебя зовут?». И я такая: «Игореха!». (Смеется.) И я с ними давай играть. В общем, пришла домой вся мокрая, нитки сухой нету. Но не захотела надеть платье — завернулась в плед и выхожу на балкон, потому что внизу ребята кричат: «Игореха, выходи!». И, представляете, мой двоюродный брат Витька с балкона кричит им: «Да какой это Игореха! Это же Светка!». (Смеется.) Такое было унижение такое...

К. Лаврентьева

— Сейчас очень сложно представить, глядя на Вас — длинные волосы, в юбке, Вы образец женственности. Очень сложно представить, как Вы могли хотеть быть мальчиком.

С. Копылова

— Ну, у меня, наверное, все-таки черты характера мне присущи мужские.

К. Лаврентьева

— Да?

С. Копылова

— Угу. Потому что когда я в Иркутске провалилась в театральное училище, я тверпдо поставила себе цель — во что бы то ни стало поступить в Москве. Раз меня в Иркутске не приняли, значит, в Москву поеду. Ну, в общем...

К. Лаврентьева

— ...удалось поступить в Щукинское училище.

И. Цуканов

— Но перед этим Вы еще поизучали авиастроение, насколько я понимаю?

С. Копылова

— Это да. Авиационный техникум за плечами. Не знаю, зачем он мне был нужен, но, анализируя вот эту прошлую жизнь, я думаю, что все-таки он был мне нужен, потому что именно там я встретила мальчика Лешу Соколова, который мне очень нравился, с которым мы дружили. И именно он научил меня играть на гитаре. И потом Леша разбился на машине в 20 лет и, по сути своей, больше ничего в этой жизни, наверное, хорошего не успел сделать.

И. Цуканов

— Научил Вас играть на гитаре?

С. Копылова

— Научил, да.

И. Цуканов

— Ну вот в какой-то момент Вы стали верующим человеком. Видимо, это произошло не с самого детства, да? К тому времени Вы уже были актрисой или еще нет? Учились?

С. Копылова

— Крестили меня в 12 лет, но я была совершенно далекой... Я не понимала, что со мной происходит, зачем это батюшка испортил мою прическу сэссун, зачем он выстригал мне какие-то клочья. Я была в шоке, я был раздражена, мне все это не нравилось, меня мутило от этого запаха ладана.

И. Цуканов

— (Смеется.)

С. Копылова

— Я ничего не могла понять вообще, что происходит. И зачем, главное. Я не понимала, зачем. Ну, крестик мне повесили. Ну, моей подружке было завидно, что у меня есть крестик. И все. А осознанно я уже пришла, когда у меня уже был ребенок. Причем, тоже с легкой руки одной актрисы, Марины Сахаровой, с которой мы много лет не виделись, потом увиделись на каких-то кинопробах, и по дороге к метро, на обратном пути разговорились, и она мне сказала, что она ходит в храм. Для меня это было шоком просто. Но она так убедительно и так заразительно говорила, что я тоже решила пойти.

И. Цуканов

— Вы поняли, что там не только бабушки, как минимум, Ваша подруга там еще есть, кроме бабушек?

С. Копылова

— Да, да. Как раз это было возрождение православия. Конечно... Ну, не все так было гладко, потому что первое причастие тоже мне далось очень тяжело. Марина сказала выучить каноны, в которых я тоже ничего не понимала, ни одного слова. Когда я встала к единственной иконе, которая у меня была, Владимирской Божьей матери, которая мне досталась от сокурсницы по Щукинскому училищу Любы Гениной... Она как-то легко мне ее очень отдала. Мы с ней вместе жили в соседних комнатах, на Арбате снимали. И я встала перед иконой, стала читать малопонятные слова, и вдруг меня повело. То есть я чуть не упала. Хотя у меня такого в жизни не случается никогда. Я присела, отдышалась, снова встала, снова начинаю читать — и мне снова плохо. Я звоню Марине Сахаровой: «Марина, мне так плохо, я не могу читать, меня подташнивает вообще». Она говорит: «А ты как хотела — чтобы твою душу бесы так просто отдали? Ты же была их полностью, а теперь вот собралась к Богу. Как — конечно. Если не можешь стоять — сиди, не можешь сидеть — лежи, но все вычитай». И, в общем, я лежа, потому что сидеть тоже не могла, еле-еле одолела эти три канона последования. И утром... Она меня еще напугала: «Смотри, может быть, там, троллейбус сломается, трамвай не доедет, что-то еще случится, аккуратно иди в храм». И, слава Богу...

И. Цуканов

— В общем, это было нервное утро?

С. Копылова

— Ничего не случилось со мной, да... Вот так вот я подошла к своей первой исповеди и причастию.

И. Цуканов

— А были какие-то вещи в христианстве, которые для Вас... ну, которые вот Вам было трудно принять поначалу, как человеку уже сложившемуся, как человеку творческой профессии?

С. Копылова

— Ну, конечно, мой мозг не вмещал, что значит «Матерь Божия безсеменно родила». Как это так? Да еще будучи Девой. Конечно, какие-то факты очень трудно было принять. Но, в принципе, я такой человек, что я, ну, как-то доверчиво, по-детски воспринимаю все. Поэтому я особо старалась не углубляться — принять как есть, и все.

К. Лаврентьева

— Вы помните свои чувства после первого причастия — вот того самого, про которое Вы рассказывали сейчас?

С. Копылова

— Во-первых, я ревела так... Я сошла со ступеньки, с амвона, и помню, что я никак не могла успокоиться, но это были такие счастливые слезы очищения, радости какой-то. Мне хотелось всех обнимать, всех целовать, хотелось кричать от счастья. Ну, это было вообще незабываемое чувство, и я не помню, когда я еще его испытывала. Может быть... Ну, не знаю, оно совсем другое. Я хотела сейчас, может быть, когда ребенок родился, но оно другое по восприятию. Оно какое-то необыкновенное совершенно, это чувство.

И. Цуканов

— Светлана, ну вот сейчас как раз момент, когда мы, наверное, можем послушать одну из Ваших композиций. Может быть, Вы могли бы представить ту песню, которую сейчас Вам хотелось бы нашим радиослушателям дать послушать?

С. Копылова

— Ну, я очень почитаю Святую Блаженную Матрону Московскую. И, кстати, очень почитаю еще Блаженную Матрону Анемнясевскую. Они обе из Рязанской области, и обе были слепыми и примерно в одно время жили. Разные судьбы, правда. Матрона Московская родилась уже слепой, а Матрону Анемнясевскую мать родная так избила, что она ослепла, такая у нее судьба трагическая. И давайте, может быть, послушаем песню «Блаженная Матрона».

И. Цуканов

— Песня посвящена которой из них?

С. Копылова

— Ну, она посвящена... Мне даже трудно сказать, которой... (Смеется.) Наверное, Московской. Но та тоже очень мне близка, поэтому, в принципе, можно ее отнести к той, к другой, тем более, что они обе Блаженные.

(Звучит песня «Блаженная Матрона» в исполнении С. Копыловой.)

И. Цуканов

— Это «Вечер воскресенья» на Светлом радио. У микрофона моя коллега Кира Лаврентьева, Игорь Цуканов. И напоминаю, что у нас в гостях сегодня Светлана Копылова — автор-исполнитель, актриса, замечательный человек.

К. Лаврентьева

— Светлана, Вы, на самом деле, очень искренне и по-детски как-то это все описываете и рассказываете — свой приход к православию, первое причастие, первую исповедь, даже искушения, связанные с первым причастием и первым походом таким осознанным в храм. А Вы могли бы рассказать, как на это отреагировали окружающие Вас люди? Ведь Вы из творческой среды, и это довольно непросто, когда человек полностью меняет свое мировоззрение в сторону Церкви.

С. Копылова

— Кира, это был ужас, на самом деле. (Смеется.)

К. Лаврентьева

— Значит, вопрос «в яблочко».

С. Копылова

— Да. (Смеется.) Потому что... Представьте себе — мой муж женился на актрисе. Я была с вьющимися волосами, рассыпанными по плечам... По-моему, тогда я еще была огненно-рыжего цвета. Яркая, интересная женщина, так скажем, известная довольно-таки в киношных кругах. И вдруг я в одночасье, как, наверное, многие новоначальные, превращаюсь в клушу, которая снимает с себя всю косметику, надевает платок — о Боже... (Смеется.) В котором я даже спала! (Смеется.)

К. Лаврентьева

— Ну, это неофитский период так, кстати, у многих проходит.

С. Копылова

— Да. Но бывает так, что как-то он быстро проходит... Ну, я, кстати, не знаю ни одного человека, у которого не было этого периода. Мне кажется, все через это проходят, да. А у некоторых он затягивается очень надолго. Я думаю, что это был как раз вот тот самый случай, когда затянулся на несколько лет этот период. И, конечно, хвала и слава моему мужу, потому что он все это вытерпел, он все это снес, он все это пережил. И сейчас я потихонечку вернулась в свое человеческое состояние. (Смеется.)

И. Цуканов

— А он? Он как-то вслед за Вами тоже пришел в Церковь?

С. Копылова

— Знаете, дело в том, что... Вот если бы он, наверное, первый это сделал, тогда бы, наверное, было все хорошо. А как-то так вот идти за женой, как иголочка за ниточкой, это не слишком по его характеру. Он себя считает верующим, он читает «Отче Наш» перед едой. Он иногда ходит в храм, иногда. Но у него есть барьер: «Как это я буду какому-то батюшке рассказывать свое сокровенное?».

И. Цуканов

— Ну, это очень частый вопрос у людей. Действительно, непонятно, почему — мы, вроде бы, исповедуемся Богу, а рядом стоит вот человек, который это слушает.

С. Копылова

— Да, свидетель.

И. Цуканов

— Да. Это частый вопрос, конечно.

С. Копылова

— Так что очень часто мне люди говорят, что мои песни приводят к Богу их, а в семье вот как раз никак не удается.

К. Лаврентьева

— А сына удается?

С. Копылова

— Сына я с двух лет таскала... Даже нет, месяцев с 10, наверное, я его таскала в храм и где-то лет до 14. И сейчас он вместе с папой, заняли такую позицию. Но, Вы знаете, я все равно вижу, что Дима воспитан все-таки в православии. Его рассуждения, его отношение к людям, к жизни — оно абсолютно христианское.

И. Цуканов

— Слава Богу. Светлана, скажите, пожалуйста, вот Вы уже упомянули о том, что Ваш духовник — это отец Артемий Владимиров. И насколько много Вы с ним говорите о творчестве, можно ли сказать, что он является Вашим советником не только в духовной жизни, но и в творческой? Показываете ли Вы ему песни, например, новые? Советуетесь ли?

С. Копылова

— Я ему тексты присылаю по электронной почте.

И. Цуканов

— Прямо все?

С. Копылова

— Ну, в принципе, да. Но раньше, конечно, это у меня такая была прямо потребность-потребность. А сейчас я как бы уже в свободное плавание ушла, и уже я его не мучаю по пустякам. Я не беру благословение на каждые гастроли, допустим. Я знаю и чувствую, что он за меня молится, и этого достаточно, в принципе, я думаю, для человека самодостаточного. (Смеется.)

К. Лаврентьева

— А почему именно отец Артемий?

С. Копылова

— Были варианты батюшек, я присматривалась, приглядывалась. Но так получилось, что Дима взял в храме газетку, где на последней страничке было объявление о приеме в православный лицей. И я решила своего сына туда отдать. Муж, конечно, был не очень рад этому, он сказал: «Ты что, ты хочешь монаха сделать из нашего сына?». Я говорю: «Я хочу дать ему хорошее воспитание, хорошее образование». И так получилось, что отец Артемий оказался духовником этого лицея. И по средам там проходила литургия. Я раз пришла, два пришла, мне очень понравилось у него исповедоваться. И потом произошел случай, который кардинально как раз поменял мое отношение, и я поняла, что только он может стать моим духовным руководителем. Я с «Мосфильма» знаю одну женщину, она работала звукорежиссером там, и мы с ней две картины отработали. И у нее брат очень любил слушать радио «Радонеж», как раз прямой эфир с батюшкой. И вот этот Виктор очень заболел и уже был на смертном одре. И последнее его желание было — услышать батюшкин голос. И Лиля, зная, что он духовник лицея, позвонила мне и попросила как-нибудь выйти на батюшку, чтобы он позвонил этому ректору. А батюшка был в Йошкар-Оле. А тогда только-только мобильные телефоны начинались, и это было очень дорого, допустим, позвонить из другого города не на мобильный, а на домашний телефон. Но через директора лицея все-таки удалось до батюшки дозвониться, и он это сделал, он позвонил поздно вечером этому Виктору. И Виктор, который уже не мог двигаться, он нашел в себе силы даже взять трубку. Лиля сказала: «Батюшка, Вы говорите, он Вам не будет отвечать, Вы только говорите». И вот он его наставлял словесно по телефону в последний путь. И Виктор отдал трубку, просиял, и через несколько часов он с таким сияющим лицом умер. И когда мне директор это рассказала, Лиля подтвердила, знаете, я поняла, что только отец Артемий. Человек, который в такой ситуации такое проявил неравнодушие, такую заботу к совершенно неизвестному человеку...

К. Лаврентьева

— Светлана, скажите, пожалуйста, Ваши песни — они наполнены только православием? Ну если честно?

С. Копылова

— Нет, нет.

К. Лаврентьева

— Нет?

С. Копылова

— Нет, нет.

К. Лаврентьева

— Ну, даже не так... Они какие-то русские... Они какие-то о жизни, о радости... И о Церкви, действительно, очень много песен — о Боге, о храме, о святых, о праздниках. Это все равно занимает большее количество места в Вашем творчестве.

С. Копылова

— Я начинала именно с таких очень глубоких и серьезных песен, начинала вообще с баллад — о святых, об иконах Божьей Матери. То есть сразу планка была где-то очень высокая. Но потом, когда у меня начались концерты... Песни-притчи, например, — жанр, который очень любят мои зрители. И в этом ключе у меня семь альбомов вышло из 18. Но в последнее время я понимаю, что люди, может быть, устали... Вот на моих концертах очень много плачет людей. И я понимаю, что, допустим, второй, третий раз, четвертый кому-то хочется прийти, поплакать. А кто-то говорит: «Да я уже был, да я уже... Да я не хочу плакать». Я понимаю, что нужны другие песни. И радостные, и веселые. У меня, допустим, есть альбом, посвященный русским царям. Там вообще очень есть смешные истории, которые переложены на стихи и музыку. Лирический у меня вышел альбом, о любви много сейчас песен появилось. Вот. И поэтому я стараюсь как-то вот в разных работать ключах — и баллады, и легенды, и просто песни, и песни о любви, легкие. То есть мне кажется, что нет такой темы, на которую у меня не было бы песни.

И. Цуканов

— Ну вот сейчас как раз мы можем послушать одну из Ваших песен-притч.

С. Копылова

— Давайте.

И. Цуканов

— Это будет какая песня?

С. Копылова

— Это будет песня «Незабудка» из моего самого последнего на сегодняшний день 18-го альбома.

И. Цуканов

— Давайте послушаем. Это «Вечер воскресенья» на Светлом радио. Светлана Копылова у нас в гостях — автор-исполнитель, актриса. У микрофона моя коллега Кира Лаврентьева, я — Игорь Цуканов, и мы вернемся к Вам через несколько минут.

(Звучит песня «Незабудка» в исполнении С. Копыловой.)

К. Лаврентьева

— «Вечер воскресенья» на радио «Вера». Уважаемые радиослушатели, еще раз здравствуйте! У нас сегодня в гостях актриса, певица Светлана Копылова, с Вами мой коллега Игорь Цуканов и я, Кира Лаврентьева. Мы продолжаем наш разговор.

И. Цуканов

— Светлана, Вы ведь не любите, когда Вас называют певицей, по-моему, да? А почему?

С. Копылова

— Вот я только хотела это сказать, что Вы меня называете автором-исполнителем, а Кира упорно меня называет певицей.

И. Цуканов

— А в чем здесь разница для Вас?

К. Лаврентьева

— А как правильно?

С. Копылова

— У меня нет музыкального, начнем с того... Я предпочитаю — автор-исполнитель.

К. Лаврентьева

— Так, хорошо.

С. Копылова

— У меня нет музыкального образования, у меня не поставлен голос, я пою чем могу. Поэтому называться певицей — для меня это очень громко.

К. Лаврентьева

— Но Вы закончили Щукинское училище. Очень часто актеры, закончившие Щукинское училище, потом с удовольствием называют себя певцами и певицами.

С. Копылова

— Ну, исполнитель, мне кажется.

К. Лаврентьева

— Автор-исполнитель, хорошо.

С. Копылова

— Да. Потому что все-таки у меня более такой... не речитативный, что ли, но...

И. Цуканов

— Авторская манера?

С. Копылова

— Ну, да. Потому что я не вытягиваю какие-то высокие ноты.

И. Цуканов

— Но дело как бы и не в них. Дело все-таки в смысле, который Вы несете.

С. Копылова

— Вы знаете, мне посчастливилось два года общаться с Валентиной Толкуновой, с которой меня свели именно мои песни. Когда она их услышала, она захотела непременно со мной познакомиться. И она мне потом сказала: «Сначала мне казалось, что тебе надо взять несколько уроков. А потом, чем больше я слушала, тем больше я понимала, что этого делать не надо, потому что пропадет самое главное». А был очень смешной случай у меня — не помню, в какой-то мы выступали филармонии, и на репетиции задержался какой-то оперный певец, который услышал, как я исполняю (не буду говорить «пою»). И он бегал за кулисами и кричал: «Так петь нельзя! Так петь нельзя!». (Смеется.)

К. Лаврентьева

— А Толкунова — это же очень такой чистый, очень светлый, добрый человек. Что Вам дало общение с ней, взаимодействие, концерты общие? И дало ли?

С. Копылова

— Конечно! Это не могло пройти бесследно никак. И, кстати, через год после ее ухода мы сняли фильм-воспоминание, где я очень подробно рассказываю о том, как мы познакомились, куда ездили, какие были наши встречи. Там и смешные какие-то есть факты, и очень много хроники, такой, которую не встретите нигде. Это я лично снимала ее — и у нее дома. И она там что-то рассказывает смешное. Кому интересно из наших радиослушателей, фильм называется «Любовь побеждает смерть», его можно найти в Интернете.

И. Цуканов

— А еще есть книжка с Вашей автобиографией, насколько я понимаю, где, видимо, об этом тоже что-то сказано, да?

С. Копылова

— И там тоже есть глава о ней, конечно. Конечно, конечно, да. Книга «Такого адреса больше нет», тираж заканчивается уже, но еще можно выписать на сайте в моем Интернет-магазине.

И. Цуканов

— Но есть аудиоверсия ведь, можно послушать?

С. Копылова

— Есть аудиоверсия, да.

И. Цуканов

— Светлана, вот Вы говорили в одном из интервью, а может быть, и не в одном, что для Вас довольно важны те письма от слушателей, которые приходят, в частности, к Вам на сайт. Вы их читаете, насколько я понимаю?

С. Копылова

— Да, конечно.

И. Цуканов

— Вот мне интересно узнать, что Вас именно интересует. Вас интересует, как человек преобразился, допустим, ну, или, в принципе, изменился, как его изменили Ваши песни, или, может быть, что-то другое? Вот для чего Вы читаете эти письма? Потому что не все же исполнители, скажем, как-то так вот сильно интересуются реакцией зрителей? Некоторые считают, что...

С. Копылова

— Разве?

И. Цуканов

— Ну, мне кажется, что есть люди...

С. Копылова

— Мы же для кого трудимся-то?

И. Цуканов

— Есть очень разные люди. Некоторые считают, что вот они делают то, что должно, а уж как это будет воспринято, это уже не от них зависит.

С. Копылова

— Ну, это да. Я, кстати, когда начинала писать, я тоже меньше всего думала о зрителях — каким он будет. Я, например, очень удивлена, что у меня детская аудитория. Очень много детей приходит на концерты. И слушают очень взрослые песни и разучивают их.

К. Лаврентьева

— У Вас есть просто такие песни, которые?..

С. Копылова

— Нет, ни одной песни, специально написанной для детей, нет.

К. Лаврентьева

— У меня дети как-то очень интересуются, когда я прослушиваю, да...

С. Копылова

— Но для них — ничего. Единственное, я вот думаю — может быть, к осени собрать сборник песен, которые детям можно слушать. И, Вы знаете...

И. Цуканов

— «7+».

К. Лаврентьева

— «3+». (Смеется.)

С. Копылова

— Да. Но они воспринимают — удивительно, они воспринимают каким-то шестым чувством. Я вот всегда рассказываю историю одну, когда мама включила мальчику диск, ушла заниматься своими делами, возвращается — мальчик сидит, плачет. А песня звучала «Город ангелов» про детей Беслана. Семилетний мальчик не мог знать, что произошло. И вообще, в песне не расписывается это, что конкретно было. И она спрашивает его: «Почему ты плачешь?». Знаете, что он ответил? «Я не знаю, слезы сами катятся». Вот как это объяснить?

И. Цуканов

— Ну, то есть что-то заложено в песню, что и без слов, в общем, понятно, да?

С. Копылова

— Да, но он же плакал при этом, понимаете?

И. Цуканов

— Ну, а, тем не менее, если вернуться к реакции слушателей, что для Вас ценно бывает в этой обратной связи?

С. Копылова

— Ну, слезы для меня ценны всегда. Особенно детские слезы. Потому что я понимаю, что у наших детей есть будущее, если они отзываются слезами на какие-то события. Там, про кота песня у меня — конечно, там тоже все рыдают. И бывает даже, если на концерте просят исполнить, бывает даже, дети навзрыд. И тогда я говорю: «Милые родители, не переживайте так за Ваших детей, а порадуйтесь, что у них такие мягкие добрые сердечки». Что касается писем, могу сказать, что мне однажды пришло письмо, которое меня очень порадовало. Это было письмо из колонии. И мне часто приходится там выступать. Бывают даже туры — за пять дней десять колоний мы объезжаем, вот уже четыре раза (нрзб.)...

И. Цуканов

— В Свердловской области, в частности.

С. Копылова

— Да-да, вот преимущественно. Ну, или где-то точечные, такие разовые. И приходит письмо — ну, там, обычное письмо. И «P.S.», приписочка в конце: «Кстати, после Вашего отъезда наш приход увеличился с 4 до 200 человек».

И. Цуканов

— «Кстати»! (Смеется.)

С. Копылова

— Кстати, да, как бы между прочим! Ну, конечно, это не может не радовать!

И. Цуканов

— Вот я как раз хотел спросить — ну, видимо, это и есть ответ на мой вопрос. Вы же, наверное, рассматриваете то, чем Вы занимаетесь, как, своего рода, такое христианское служение, да? Или нет, нельзя так сказать?

С. Копылова

— Вы знаете, сейчас, наверное, так получается, потому что все об этом говорят. Но все-таки то, что я делаю, меня еще и кормит. То есть я занимаюсь любимым делом, благодаря которому я и живу.

И. Цуканов

— Угу. Ну, одно другому не обязательно должно противоречить. Просто вопрос-то был в том, что когда человек что-то вот такое делает, то для него важно бывает иногда получать какие-то... ну как бы уверения в том, что он движется в правильном направлении, то есть нужны какие-то ориентиры — туда ты идешь или нет. И какая система ориентиров есть у Вас? Вот эти слезы, например, это всегда система ориентиров, это всегда свидетельствует о том, что реакция правильная, или, может быть, что-то есть еще, на что Вы ориентируетесь?

С. Копылова

— Ну, конечно, когда спецназовец тебе пишет, что «я столько прошел и над Вашими песнями, как дурак, сижу и плачу», конечно, это ориентир. И потом, после концерта, как правило, люди подходят за автографами, как правило, это много людей всегда. И я понимаю, что то, что я делаю, это нужно, необходимо людям. Потому что если бы я уходила под стук собственных каблуков, то я бы этим не занималась, это однозначно.

К. Лаврентьева

— Светлана, а что для Вас точка опоры, когда Вам сложно? На что Вы опираетесь внутренне?

С. Копылова

— Ну, вера помогает, безусловно. Но, конечно, я опираюсь на семью, на их поддержку — мужа, сына, родителей.

К. Лаврентьева

— Просто я почему спрашиваю — у Вас настолько явно прослеживается определенный уровень, который Вы сами взяли, как бы «вес взят», и Вы не сходите с него. То есть Вы какую-то определенную взяли планку и эту планку держите уже много лет. Я давно знаю и слышала о Вашем творчестве и о Вас. Я могу, мне кажется, об этом немножко как-то иметь свое суждение. И есть четкое ощущение, что Вы не сходите, не размениваетесь, не идете на компромиссы, у Вас совершенно четкая собственная линия, которая прослеживается уже много лет, с 2006 года, когда Вы начали этим заниматься уже конкретно, творчеством музыкальным.

С. Копылова

— Ну почему же? Мне интересно, допустим... Вот у меня подруга в Питере — у нее имение в Италии, виноградники свои, она производит шикарнейшее вино. И она мне сказала: «Света, ты можешь написать песню какую-нибудь такую вот, про Италию солнечную, про Тоскану, чтобы это было, ну, может быть, гимном даже нашей компании?». И я написала. Мы сделали аранжировку. И она такая очень получилась радийная. И когда мы записали песню — у нее как раз был день рождения в июле, — я отправила курьером, мы сделали диск, сингл, в коробочке все, красиво. И, представляете ее реакцию, как она получила эту песню! (Смеется.)

К. Лаврентьева

— Но это все равно не противоречит тому, что я сказала. И я хочу «докрутить» свой вопрос.

С. Копылова

— Да?

К. Лаврентьева

— Вот эта планка — насколько сложно ее держать? Ведь мир-то меняется, все сейчас так довольно быстро... Мы живем в эпоху перемен, как ни крути, и все довольно быстро меняется, и все вокруг так тяжело, сумбурно. Может быть, не тяжело, но, во всяком случае, стремительно. А Вы четко, четко действуете в тех рамках, которые Вы сами себе задали. И в этом смысле это же огромная сила воли. Или нет, или это для Вас совершенно органично?

С. Копылова

— Сложный такой вопрос Вы задали все-таки...

К. Лаврентьева

— Мудреный... (Смеется.) Простите...

С. Копылова

— Все-таки, может быть, не так все гладко, как Вам кажется. Потому что почва из-под ног выбивается, и если смотреть на синусоиду, то она то вверх, то вниз. Это и мое отношение к жизни, и к Церкви, и мои взаимоотношения с Богом — они тоже колеблются. Поэтому не так все просто, как кажется со стороны.

И. Цуканов

— Ну, тем более замечательно, что со стороны всех этих синусоид не видно и не заметно.

К. Лаврентьева

— Получается, Вам удается держать вот этот вот... оборону вот эту...

С. Копылова

— Ну, пока, слава Богу, держу! (Смеется.)

И. Цуканов

— Давайте послушаем песню «Тоскана» сейчас.

(Звучит песня «Тоскана» в исполнении С. Копыловой.)

И. Цуканов

— Это «Вечер воскресенья» на Светлом радио. У микрофона моя коллега Кира Лаврентьева, Игорь Цуканов, и напоминаю, что у нас в гостях сегодня Светлана Копылова — автор-исполнитель, актриса, замечательный человек, с которым вот мы сегодня говорим о роли христианина в обществе, о том, как мы можем свое христианское свидетельство нести людям, нас окружающим. Светлана, вот у меня есть такой вопрос о том, как избежать излишнего морализаторства, ну, какой-то слащавости, которая неизбежно возникает время от времени, когда пытаешься говорить о чем-то духовном. Особенно когда пытаешься говорить на широкую аудиторию, для людей, которые, может быть, не так много читали, не так много знают о Церкви. Вот Вам приходилось как-то перебарывать в себе такой дух проповедничества излишний?

К. Лаврентьева

— И избегать церковных славянизмов?

С. Копылова

— Именно поэтому я очень люблю жанр песни-притчи, который ненавязчивым образом раскрывает подчас православие. И люди не любят, терпеть не могут, когда их поучают, когда им впрямую что-то говорят. У них дух противоречия сразу возникает. А когда они послушают притчу, то они вдруг неожиданно для себя узнают самих себя. И всем известно, что и Господь недаром ведь говорил притчами. Если я какие-то песни пишу, допустим, не притчи, то я очень стараюсь либо от себя, от «я» что-то донести, сказать, что вот «а у меня так, я так», либо я говорю «мы» — «мы вот то-то делаем не так, мы то-то делаем не так». И вот это, мне кажется, ключик как раз к Вашему вопросу.

И. Цуканов

— Вот эти притчи, точнее, сюжеты для притч Вы берете где? Я читал в одном из Ваших интервью, что Вы иногда используете даже притчи из других культурных традиций иногда, какие-то буддийские сюжеты...

С. Копылова

— ...буддийские, да.

И. Цуканов

— Но Вы их перерабатываете, соответственно, в таком православном понимании, да?

С. Копылова

— Ну да, да, да. Отовсюду. Отовсюду. Где-то что-то услышала, где-то что-то прочитала, кто-то что-то прислал. Такие тоже бывают у меня истории.

И. Цуканов

— У Вас ведь есть некоторые сюжеты, например, военные, вот я слышал...

С. Копылова

— И немало, кстати.

И. Цуканов

— ...да, несколько песен Ваших, которые действительно очень такие трогательные. То есть Вы берете историческую тематику, в том числе?

С. Копылова

— Вы знаете, я беру только то, что меня цепляет. Вот то, что меня задело, то, что заставило в моем горле появиться комку или заставило меня рассмеяться... Вот я как-то доверяю себе, своему чутью, и то, что меня задело, то, как правило, в переработанном варианте уже задевает моих слушателей и зрителей.

И. Цуканов

— Вы сказали, что Вы часто отправляете тексты отцу Артемию Владимирову перед тем, как выпустить песни в жизнь.

С. Копылова

— Ну да.

И. Цуканов

— А были случаи, чтобы он где-то посоветовал Вам какой-то текст не использовать или что-то поменять в нем? То есть насколько он вторгается как бы в Ваш творческий процесс?

С. Копылова

— Ну, батюшка — нет, отец Артемий мне ничего не запрещал. (Смеется.) Но раньше я советовалась с отцом Рафаилом Карелиным. И два текста таки он мне запорол. (Смеется.) Так они у меня в столе и лежат. Первый — очень был красивый текст из детства Христа. Я взяла его у Сельмы Лагерлеф, и получилась такая красивая история о том, как голубей из глины они лепили с сестрой Иуды, и в конце эти голуби полетели. Ну, и отец Рафаил, конечно, сказал, что нет, нельзя так, потому что первое чудо было все-таки в Канне Галилейской, а не глиняные птицы полетели.

И. Цуканов

— Ну да, это апокриф есть такой.

С. Копылова

— Да, да-да. То есть вот, допустим, по этой причине. Потом, еще одна была... А, нет, три песни, три. Ну, и еще две тоже — как-то они не слишком соответствовали духу именно православия, так скажем.

И. Цуканов

— А Вы с отцом Рафаилом как-то списывались, да? Он же, насколько я понимаю, в Грузии довольно давно уже...

С. Копылова

— Мы и списывались, да... Мы и списывались, и мы встречались с ним несколько раз. Но это было давно уже. Сейчас и он уже не приезжает, и я ни разу в Грузии не была и никак не выберусь.

И. Цуканов

— Вот мы начинали говорить о том, что Вы много ездите по таким местам трудным — в том смысле, что там трудная аудитория. Те же самые колонии. Вот, например, или недавно Вы были в Сирии — на Пасху, если я не ошибаюсь, и выступали там перед нашими российскими солдатами. Есть ли какая-то сложность в том, чтобы выступать перед такой необычной как бы аудиторией? Не перед теми, кто Вас знает, любит, принимает уже как-то априори?

С. Копылова

— Я очень люблю выступать перед аудиторией, которая меня не знает. И сложности особой не вижу. Мне, допустим, сложнее было... Тоже вот в пасхальные дни я посетила Первую градскую больницу, где лежачие больные, и мне было труднее, допустим, потому что не совсем адекватные они были, трудно было пробиться — в том смысле, что почувствовать и увидеть ответную реакцию. Потому что когда ты видишь, как реагируют — плачут, смеются, — это легко. А когда тебе надо... Ну, меня предупреждали, что «Вы не бойтесь, они все равно все чувствуют, они все равно все понимают», и как бы с этим отношением я и, ходя по палате, повесив гитару на ремень, я ходила прямо по палате и пела. Там несколько было палат — девять или десять.

И. Цуканов

— Ну это такой, конечно, опыт трудный.

С. Копылова

— Вот это было труднее для меня, допустим.

И. Цуканов

— А в колониях как реагируют?

С. Копылова

— Есть колонии, в которые я уже приезжаю не первый раз, и они меня ждут, готовят подарки, пишут какую-нибудь картину с моей физиономией, или какую-нибудь шкатулку, там, делают, или икону, или что-то такое. А есть те, которые совершенно не знают. То есть если те заказывают песни, допустим, и под конец хлопают и подпевают, то есть совершенно новые аудитории, где сидят они, как волчата, зажатые, так сказать... Но все равно не без удивительных, интересных случаев. Помню, мы посещали колонию в Рязанской области, и местечко Клекотки я запомнила очень хорошо, потому что один там уже в конце моего выступления двухчасового без перерыва, когда я выбрала самые-самые ударные песни, как мне казалось, и он такой: «Ну спойте, пожалуйста, что-нибудь со смыслом!».

И. Цуканов

— (Смеется.)

С. Копылова

— А в конце, когда я говорю: «Дорогие друзья, и в заключение...»... — «Мы уже давно в заключении». (Смеется.)

К. Лаврентьева

— Где Вы черпаете вдохновение свое?

С. Копылова

— Везде.

К. Лаврентьева

— Вы жизнерадостный человек, по сути своей?

С. Копылова

— Да. Я и жизнерадостный, я очень люблю юмор. Вот услышала соловьев — родилась песня «Бог России — соловьи», допустим.

К. Лаврентьева

— Насколько... Я все опять про планку. Насколько это тяжело — постоянно выбирать радость? Это же все равно внутренний выбор, это внутренняя работа. Ну, мы, так или иначе, все склонны, люди, к рефлексии, может быть, иногда к унынию, к негативу...

И. Цуканов

— Ну да, есть ведь масса тоже исполнителей, которые вот этот вот свой негатив как раз считают... Им, видимо, легче, что ли, выпустить его наружу?

К. Лаврентьева

— ...проявляют в творчестве, да.

И. Цуканов

— Вот прямо депрессивная музыка.

К. Лаврентьева

— И ее очень много сейчас. Сейчас чем депрессивнее, кстати, тем и хорошо. Все про жизнь, про жизнь, про реальность нашу.

С. Копылова

— Вообще, я очень люблю мирное состояние духа — мирное, радостное, спокойное.

И. Цуканов

— То есть Вам как раз комфортно вот в таком состоянии?

С. Копылова

— Да, да. Но бывает, когда меня какие-то обстоятельства выбивают из колеи. Бывают такие ножи в спину и подножки, когда я падаю и очень долго не могу прийти в себя. Ну, а как иначе? Мы же должны на чем-то учиться, и на своих каких-то ошибках и своих падениях, в том числе. Потому что иначе не вырастем, не будем готовы... Если все у нас будет хорошо и гладко, ну... Мы только в экстремальных ситуациях можем проявиться. Иной раз я проявляюсь так, что мне потом самой стыдно. Я думаю: как я могла? Вот от этого может быть какое-то состояние, действительно, ну, не депрессивное — у меня, слава Богу, не бывает депрессий, — но мне грустно, что я как-то так, допустим, себя проявила.

И. Цуканов

— Но хуже просто, когда это выплескивается в творчество, и люди потом это слушают и начинают это любить. Это вот как Евангелии сказано, что люди более возлюбили тьму, чем Свет.

С. Копылова

— Я в таком настроении никогда не сажусь — не скажу, за перо, скажу — за планшет. (Смеется.)

И. Цуканов

— Светлана, спасибо Вам большое за сегодняшнюю беседу! У нас еще есть время, чтобы послушать еще одну Вашу композицию. Я хотел бы попросить Вас представить ее и тоже рассказать несколько слов о том, как она появилась.

С. Копылова

— Появилась очень просто — мне нравится наша современница поэтесса Ирина Самарина. Мы с ней друзья в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), в Инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), ВКонтакте. И почитала, и мне прямо запало очень — я взяла гитару, и тут же, тут же как-то очень быстро родилась песня, которая называется «Я старомодна». Я, кстати, хочу, пользуясь случаем, пригласить моих дорогих радиослушателей послезавтра, если кто-то имеет время, желание — я буду давать концерт в бард-клубе «Гнездо глухаря» на Цветном бульваре. Приходите, пожалуйста, там еще есть немножечко мест.

К. Лаврентьева

— В гостях у «Светлого вечера» была Светлана Копылова, автор-исполнитель, актриса. С Вами мой коллега Игорь Цуканов и я, Кира Лаврентьева. С праздником Святой Троицы, уважаемые радиослушатели! Всего хорошего, до свидания!

И. Цуканов

— Всего доброго! Спасибо Вам!

С. Копылова

— Всех благ!

(Звучит песня «Я старомодна» в исполнении С. Копыловой.)