"Святые Константин и Елена". Светлый вечер с о. Георгием Сергеевым (02.06.2016)

У нас в гостях был клирик храма Успения Пресвятой Богородицы в Троице-Лыково священник Георгий Сергеев.

Накануне дня памяти равноапостольных Константина и Елены мы говорили о жизни этих святых и об их роли в истории Христианства.

 

 

 

______________________________________

А. Пичугин

— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие слушатели! Здесь, в этой студии, Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— ...Алексей Пичугин.

А. Пичугин

— И мы выходим в эфир накануне Дня памяти святых равноапостольных Константина и Елены. Это...

А. Митрофанова

— Всех именинников — с именинами, кстати говоря!

А. Пичугин

— Да-да-да. И всех Елен, наверное, даже тех, которые... У меня мама — Елена...

А. Митрофанова

— У меня — тоже.

А. Пичугин

— Хотя у меня у мамы Елена Сербская святая, но все равно равноапостольную Елену она почитает. Так что вот я, пользуясь случаем, маму свою поздравляю.

А. Митрофанова

— Я тоже свою мамочку хочу поздравить, пользуясь случаем, и очень приятно это сделать в эфире радио «Вера». А царица Елена — мне кажется, это, что называется... Вот есть такое понятие — «малые именины», но мне кажется, что царица Елена — настолько фундаментальная фигура, и настолько она прекрасная, что день ее памяти именинами своими могут абсолютно все Елены совершенно спокойно считать, и ничего такого в этом нет.

А. Пичугин

— И сегодня мы поговорим о святых равноапостольных Константине и Елене, а также еще и о Канаде, в христианстве в Канаде, со священником Георгием Сергеевым, клириком храма Успения Пресвятой Богородицы в Троице-Лыково. Здравствуйте.

Г. Сергеев

— Добрый вечер, дорогие радиослушатели! Я тоже хочу присоединиться к поздравлениям всех именинников в этот день, поздравить и Константинов, и Елен с этим замечательным днем, пожелать здравия, помощи Божией во всех делах, ну и, конечно же, радости.

А. Митрофанова

— Костю Мацана, нашего коллегу! (Смеется.)

А. Пичугин

— С языка сняла, да! Только я хотел сказать — Костю-то, конечно же!

А. Митрофанова

— (Смеется.) Сердечно поздравляем!

По поводу Канады. Давайте мы поясним в самом начале программы, что мы к этой теме перейдем в связи с тем, что Вы там служили. А с Константином и Еленой, по-моему, все-таки Канада особо не связана.

Г. Сергеев

— А мы просто знаете какую можем связку, переход удачный сделать? Дело в том, что служение равноапостольных — оно не прекращается и по наш день, потому что все время какие-то новые территории осваиваются, и, фактически, даже того же святителя Тихона, патриарха Московского и всея Руси, который очень потрудился над тем, чтобы приходы в Канаде имели свойство становления, в том числе на территории нынешней Канады, фактически, его труды можно считать как труды равноапостольного святителя, хотя он таковым по чину не является, но, фактически, в его служение в утверждение веры Христовой на новом континенте, где стали прибывать и соотечественники и с территории Российской империи, и с территории Австро-Венгрии, собственно, откуда пошла вот эта первая волна миграции в Канаду в 90-е годы XIX века, было бы интересно такую связку... То есть это такое вот церковное служение здесь...

А. Митрофанова

— Как Вы хитро мыслите! Хорошо! Это интригующая связка, мы к ней обязательно обратимся. Но давайте сначала о Константине и Елене все-таки поговорим в начале программы, поскольку это наша основная тема сегодня.

Мало что о них известно как о людях, мало что известно доподлинно, потому что все-таки нас разделяет — сколько? — семнадцать-восемнадцать столетий. Это существенно... Семнадцать, семнадцать столетий.

А. Пичугин

— Тут даже, знаешь, скорее, о них известно довольно много, но при этом очень много различных таких...

А. Митрофанова

— Легенд.

А. Пичугин

— Да, легенд, укоренившихся в сознании христиан, православных христиан, которые, возможно, не всегда имеют какое-то историческое основание под собой.

А. Митрофанова

— Отец Георгий, а Вы могли бы нам рассказать о них то, что доподлинно известно, то, что Вы, как священник, например, считаете существенным? Про Константина известно, что он издал тот самый Миланский эдикт в 313 году, озвученный в город Медиолане (нынешнем Милане), который легализовал христианство. То есть этим документом было утверждено, что христиане отныне — не запрещенные... христианство — не запрещенное вероисповедание на территории Римской империи, и, соответственно, гнать христиан не за что. Все вот эти гонения отныне, в общем-то, ничем в законе не подкреплены.

Что еще известно про него, как про человека, и про царицу Елену?
Г. Сергеев

— Ну, во-первых, я больше всего предпочитаю обращаться к каким-то историческим источникам, нежели к источникам житийным, потому что нас еще, по-моему, в свое время в Московской Духовной Академии учителя церковной истории, преподаватели церковной истории учили, что историческим источником жития святых могут являться лишь в относительной степени, поэтому жития святых призваны отразить какое-то внутреннее духовное состояние того или иного человека, того или иного святого, и особенно государственного деятеля. Но источников исторических тоже не так уж и много. Мы знаем, что были и подложные документы, связанные с определенными преференциями в отношении Церкви царя Константина — так называемый «подложный Константинов дар». Ну, об этом можно чуть позже сказать.

А что касается Миланского эдикта, то это действительно был поворотный момент в истории Церкви, хотя принято считать, опять же, — есть такая некая легенда о том, что царь Константин сделал христианство официальной и единственной государственной религией на территории Римской империи...

А. Митрофанова

— Ну, это слишком большое допущение! (Смеется.) Большая натяжка.

Г. Сергеев

— Это слишком большое обобщение, и здесь очень большая натяжка. Действительно, как раз здесь и нужно сделать такое уточнение, что Миланский эдикт христианство государственной религией не сделал. В 313 году, как Вы, собственно, уже сказали, царь Константин издал этот эдикт, который провозглашал религиозную терпимость на территории всей Римской империи. И самое главное — что непосредственного текста эдикта не сохранилось до наших дней, мы его только знаем в пересказе позднего историка Лактации, который, собственно, приводит некоторые выдержки из этого эдикта, но сам текст до нашего времени не сохранился. И вот как раз в соответствии, собственно говоря, с этим эдиктом все религии, которые были на территории Римской империи, уравнивались в правах. И, таким образом, традиционное римское язычество теряло роль официальной религии. То есть оно было приравнено и к прочим религиям, которые исповедовались и, в том числе, христианством. Но дело в том, что с этого времени христианам усваиваются этим эдиктом особые права. То есть они, во-первых, получают те владения, которые были изъяты на протяжении веков гонений. То есть таких очень активных сильных гонений, о которых мы знаем из истории Церкви, и, собственно говоря, было положено начало такой легализации христиан в правах своих, как граждан.

А. Митрофанова

— Вы могли бы подробнее об этом рассказать? Это же тоже очень важный момент, который мы сейчас, в силу того, что живем в XXI веке. не понимаем, не чувствуем. Что такое было это гражданское право на территории Римской империи? И феномен вообще вот этой гражданской религии — почитание императора. Почему, собственно, на христиан были такие гонения, и какую роль в этом смысле как раз сыграл император Константин?

Г. Сергеев

— Дело в том, что, как известно, император был приравнен фактически к божеству. Да, мы знаем о существовании некоего пантеона богов...

А. Пичугин

— Ну, он, фактически, там находился.

Г. Сергеев

— И он в этом пантеоне занимал хотя не...

А. Митрофанова

— Он после смерти становился богом. Помните эту фразу — «кажется, я становлюсь богом»?

Г. Сергеев

— ...хотя не главенствующую роль, но, в общем-то, одну из главных ролей — по крайней мере, как действующему правителю, ему было обязано поклоняться. И этим поклонением императору выражалось почтение ко всей власти в целом. И, в общем, собственно говоря, что представляли собой те условия, в которых жили христиане в эпоху гонений? Если такого человека — христианина — находили, было явно, что он принадлежал к христианам, его заставляли поклониться императору, принести в жертву, положить ладан на алтарь, и, в общем-то, больше ничего и не требовалось — никаких таких прочих действий.

А. Митрофанова

— Такой тест на лояльность власти?

Г. Сергеев

— Да, совершенно верно — это тест на лояльность власти. А неподчинение власти рассматривалось, естественно, как измена, как предательство, как неподчинение. И, естественно, власть боялась просто, что она потеряет свою легитимность.

А. Митрофанова

— То есть тут получается конфликт такой: с точки зрения власти и императора, это всего лишь тест на лояльность, а с точки зрения христианина это...

А. Пичугин

— Предательство.

Г. Сергеев

— Предательство веры.

А. Митрофанова

— ...предательство, поклонение другому богу. То есть это религиозный акт. Это значит, что...

Г. Сергеев

— Это религиозный акт, потому что, действительно, вот это формальное действие, когда человек приносил некую малую жертву...

А. Митрофанова

— «Уна пура (нрзб.)» такая. (Смеется.)

Г. Сергеев

— Совершенно верно, да.

А. Пичугин

— Тогда такой вопрос закономерный сразу возникает. Хорошо, мы знаем крайние примеры, их довольно много — христианские мученики, которые отказывались и шли на смерть. А наверняка же были примеры, когда люди ну вполне себе приносили жертву императору и при этом продолжали оставаться христианами? Или таковых в христианские общины больше не принимали?

Г. Сергеев

— Сложно, наверное, однозначно ответить на этот вопрос, потому что, наверняка, конечно, такие случаи имели место быть. И поэтому каких-то...

А. Пичугин

— Ну не считает человек предательством вот такое отношение свое к императору. Или мы просто с XXI века уже с трудом можем себе представить сознание человека III-IV веков?

Г. Сергеев

— Естественно, конечно. На самом деле, сознание-то очень сильно поменялось. Для нас власть — это власть... В общем-то, мы выбираем власть. У нас демократическое государство, мы демократическим путем избираем себе власть имущих, и таким вот образом происходит во многих странах — и в Западной Европе, и в Северной Америке, во многих государствах. То есть у нас парадигма жизни просто поменялась, отношение к властителям. То есть мы не воспринимаем власть как полный абсолют. Но тогда, в то время власть императора — это, фактически, власть Бога. Прямое такое... Вот именно император представлял собой Бога. В этом плане сейчас уже в таком виде, может быть, существуют какие-то некие формы правления, например, в Африке. Мы знаем, что есть определенные племена, где глава племени, вождь племени почитается как бог. Но в данном случае уже с этой парадигмой нам сложно понять, как это было.

А. Пичугин

— А не потому ли Константин до конца жизни не был христианином? Мы его называем святым равноапостольным, а наверняка многие помнят, что крещение-то он принял только на смертном одре. При этом, вроде бы, он и до этого довольно долго хотел это сделать, но, так или иначе, с одной стороны, часто говорят, в том числе в семинариях, что в древности христиане принимали крещение только в конце жизни, потому что считали, что таким образом им открыта дверь в Вечную жизнь. А с другой стороны, не потому ли он не был христианином всю свою сознательную жизнь, потому что он был императором?

Г. Сергеев

— Я не думаю, что настолько это все можно увязать вот именно с той точкой зрения, которую Вы сейчас высказали. Она имеет тоже право на существование. естественно, мы можем и эту версию предполагать. Но, мне кажется, тут имело смысл и то, и другое значение, потому что все-таки император Константин... Еще, в общем-то, его отец — Констанц — уже был лояльным к христианам. Фактически, уже гонения при нем уже так стихли.

А. Митрофанова

— А Максенций?

Г. Сергеев

— Ну, Максенций — само собой, они вновь возобновились. Но отец уже некую лояльность своему сыну к христианам, в общем-то, смог привить, воспитать как-то в нем, что это не какие-то враги империи. Потому что, действительно, мы не знаем ни одного случая из истории периода мученичества, когда христиане поднимали бы восстания против власти — вот такие восстания, какой-то некий бунт. То есть люди-то понимали, что тут совершенно какая-то иная история. Они могли просто не понимать до конца, в чем она заключается, но мы же знаем массу примеров, когда и высшие сановники Римской империи принимали христианство, когда очень высокого ранга военачальники принимали христианство, и мы знаем их как мучеников — того же Георгия Победоносца, например, Федора Тирана. То есть это люди, которые были до конца лояльны власти. И даже когда шли на мучения, они были лояльны этой власти. Просто уже в данном случае для них на первое место становился Христос. А вот это было очень непонятно.

А. Митрофанова

— Клирик Храма Успения Пресвятой Богородицы в Троице-Лыково, священник Георгий Сергеев сегодня в нашей студии. Программа «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается.

Отец Георгий, Вы сейчас сказали о знатных римских гражданах, которые принимали христианство. Я вспомнила историю мучеников Фивейского региона, которую мне рассказывали в городе Трире. Это 6 тысяч 600 человек, целый легион, который исповедовал, вслед за своим, собственно, главным руководителем — мучеником Маврикием — они все исповедовали себя христианами и приняли смерть. Глядя на них, например, в городе Трире смерть приняли несколько сенаторов — то есть довольно высокопоставленных чиновников этого города. Они сказали, что «если на наших глазах по отношению к христианам совершается такое, то мы тоже христиане», и им тоже головы секли мечами. И это, на самом деле, истории для того времени довольно нередкие — когда люди, фактически, ценой своей жизни до конца были готовы засвидетельствовать о своей вере, и так и получалось. И логика там была такая — что да, действительно, мы присягали, приносили присягу на верность императору, но еще раньше мы присягнули Христу. И чего будет стоить наша вот эта присяга императору, если мы нарушим свою первую, самую главную присягу? И вот с этими словами они шли на смерть. Это настолько поражало людей, что они задумывались, что же это за вера такая. И начинали...

Г. Сергеев

— Просто не из-за одного языческого бога люди...

А. Митрофанова

— ...не шли на смерть.

Г. Сергеев

— ...так массово не умирали, не шли на смерть. То есть это было что-то совершенно новое, что поражало, действительно, тогда всех.

А. Митрофанова

— Причем, это был не фанатизм. Люди это тоже понимали, потому что видели, насколько разумны эти рассуждения.

Г. Сергеев

— Да, потому что, действительно, мы знаем, насколько люди могли аргументировать свою веру во Христа. И даже мученица Екатерина, если мы вспомним — скольких она убедила идти за Христом! И те философы, которые ее, в общем-то, старались разубедить, приводя какие-то, со своей точки зрения, разумные аргументы, не смогли этого сделать, и, в итоге, они вынуждены были принять логику и точку зрения Екатерины.

А. Митрофанова

— Посмотрите, какая история получается: во времена гонений христианами становились лучшие из лучших, самые смелые из самых смелых, самые такие отважные, ищущие, каие-то предельно искренние люди. После того, как христианство было легализовано на территории Римской империи и за то, что ты христианин, тебе, в принципе, уже ничего особо не будет... Ну, понятно, что гонения не прекратились вот так, на раз-два, что там все равно были очаги такие вот локальные и так далее...

Г. Сергеев

— Конечно, конечно.

А. Митрофанова

— Но, вместе с тем, все равно уже спустя какое-то время, там, в V веке, например, за то, что ты христианин, ничего тебе не будет — пожалуйста, исповедуй на здоровье эту веру, и так далее. И так получилось, что христиан стало очень много, и далеко не все из них были такими же — ну, как это сказать? — искренними, как те христиане, которые готовы были за Христа умереть.

Г. Сергеев

— Ну, это, Вы знаете, это очень такая прямая параллель с нашим временем. Вы помните гонения на христианство, которые закончились у нас в нашей стране буквально 26 лет назад. А мы знаем, каковы были эти малые группы действительно искренне преданных Христу людей, которые ничего не боялись — ни потери работы, статуса в советском обществе. Как эти люди, рискуя, в общем-то, своей свободой (а вначале и своей жизнью напрямую), шли за Христом.

И вот, пожалуйста, свобода — исповедуй любую религию, которую хочешь. К чему это привело?

А. Пичугин

— И очень быстро.

Г. Сергеев

— И очень быстро, да, храмы наполнились людьми, которые пришли, чтобы принять таинство крещения, но потом же произошел резкий отток этих людей. Это, мне кажется, понятно, что здесь и Церковь не успевала просто за таким огромным потоком людей приходящих, когда сотнями крестились по воскресеньям. Я еще помню вот эти времена — я еще был юным человеком, но я помню, как реально...

А. Митрофанова

— Прямо сотнями?

Г. Сергеев

— ...реально по воскресным дням две-три сотни человек приходили в храм...

А. Пичугин

— Меня крестили в начале 90-х в сельском храме, и вместе со мной крестили — ну, я помню — человек, наверное, пять-семь. Но это был сельский храм.

Г. Сергеев

— Я помню не сельский храм, но это храм на окраине города Пушкино Московской области, где в свое время, когда меня крестили, так вот там в начале 90-х по полторы сотни человек проходили крещение.

И вот, казалось бы, мы сейчас вернемся, опять же, к статистике нашей любимой — сейчас примерно 78% населения (от 72% до 78%) — крещеные православные христиане, жители нашей страны. Но из них регулярно посещают богослужения, ежевоскресно только около 1 процента. И, я думаю, такая же ситуация была примерно и в Византийской империи, в Восточно-Римской империи была, так сказать...

А. Пичугин

— Как бы нам ее ни рисовали радужными красками?

Г. Сергеев

— Да. То есть не нужно здесь быть таким вот в этом плане... определенно, да, действительно, как Вы сказали, в радужных красках все это описывать, потому что, понимаете, ведь действительно, тогда произошли значительные реформы богослужебной жизни. Мы знаем, что уже начиная с IV века (а, собственно говоря, это связано с деятельностью святителя Иоанна Златоуста и времени Василия Великого — великих святых, учителей Церкви), когда основная часть богослужения закрывается, пространство богослужения перекрывается алтарем. Ведь если раньше церковная община собиралась вокруг, фактически...

А. Митрофанова

— ...престола...

Г. Сергеев

— ...агапы... собиралась на агапе вокруг престола, который чаще находился в самом центре собрания, ну, или в каком-то тоже особом месте, но к престолу имели доступ, фактически, все члены общины...

А. Митрофанова

— ...включая женщин и детей...

Г. Сергеев

— Включая женщин и детей — ну, что мы сейчас прекрасно видим, например, когда мы приезжаем поклониться, например, в Бари мощам Святителя Николая, то всех спокойно подпускают к престолу, под которым покоятся эти мощи, и мы никакого дискомфорта здесь не испытываем.

А. Пичугин

— Но все-таки в Католической церкви это проще гораздо (нрзб.)...

Г. Сергеев

— Но здесь, в данном случае... А в Вифлееме, когда мы прикладываемся к месту рождения Христа, к Звезде, под которым находится непосредственно престол, и все до него дотрагиваются? То есть здесь, в данном случае, мне показалось, мы с разными традициями имеем отношение. Но тогда уже, чтобы, действительно, отделить вот ту часть людей, которая массово стала приходить в храмы, от, в общем-то, совершаемого богослужения, чтобы, условно говоря, некоторые люди просто приходили и мешали, они не понимали, что нужно делать — они, может быть, там входили не в нужный момент, какие-то действия совершали, которые просто отвлекали священнослужителей и активную часть общины.

А. Пичугин

— Просто начала выкристаллизовываться определенная каста людей, которые...

Г. Сергеев

— Ну, и так тоже можно сказать, если светские термины употреблять, то...

А. Митрофанова

— А еще монашество образовалось. Потому что нашлись люди, которые сбежали от этого всего в пустыню и там стали заниматься духовной жизнью.

Г. Сергеев

— А еще образовалось... Да, да. Отчасти, может быть, и это породило какой-то такой отток многих, так сказать, верных. Видя, что, действительно, огромная масса народу приходит в храмы, и многие не понимают, что нужно делать. Ну, собственно, тогда как раз и возникла необходимость учительства. Почему так много появляется вот именно таких святых мужей, святителей Церкви, которые стали писать труды, которые стали произносить проповеди очень яркие? Там появляется Иоанн Златоуст.

А. Митрофанова

— Мы их отцами Церкви сейчас называем.

Г. Сергеев

— Да, мы сейчас называем их отцами Церкви.

А. Пичугин

— Это мы знаем только Златоуста, а ведь у него было очень много учеников, и многие сочинения, которые приписывают сейчас Иоанну Златоусту, — это же, насколько... я не помню, как это точно называется... Круг Иоанна Златоуста, или там как-то «Лжезлатоуст», но это никоим образом не умаляет достоинств этих сочинений...

Г. Сергеев

— Конечно.

А. Пичугин

— Даже то же самое Пасхальное слово, которое мы читаем в храме, это же, насколько я знаю, тоже неизвестно, написал ли это сам Иоанн Златоуст, или это круг его.

Г. Сергеев

— Да, то есть его приписывают Златоусту, но некоторые, так сказать, гендографы, историки утверждают, что это сочинение принадлежало одному из учеников (нрзб.).

А. Пичугин

— Вот это такой всплеск был, который продолжался, в общем-то, не очень долго.

Г. Сергеев

— Не очень долго. И мы видим, опять же, заслугу императора Константина в том, что он внутри Церкви старался подавить те течения, которые могли бы привести к инакомыслию. То есть деяние императора Константина — это Никейский собор.

А. Митрофанова

— Расскажите подробнее, пожалуйста, об этом.

Г. Сергеев

— И 325 год мы знаем как эпоху начала Вселенских соборов, то есть когда уже Церковь действительно могла дать серьезный вдумчивый ответ на те лжеучения, которые возникали внутри самой Церкви. Они не были привнесены извне какими-то там, допустим, язычниками, которые пытались что-то сделать. Мы знаем фигуру Ария, против которого, собственно говоря, и собрался Собор, и его учение, которое было осуждено Первым Вселенским собором. И вот здесь, конечно, заслуга императора Константина огромна — то есть он сподвиг людей собраться и действительно противостоять тому, что, соответственно, говорил Арий.

Поэтому при императоре Константине, конечно, возникают действительно совершенно какие-то новые формы жизни Церкви, которых доселе не было. То есть Церковь выходит из катакомб. Да, мы знаем прекрасно, что такое эти катакомбы — это кладбища. То есть они прятались на кладбищах. И Церковь выходит из кладбищ, начинают строиться первые, в общем-то, такие храмы. То есть мы видим расцвет и церковного искусства, церковной архитектуры. Если раньше церковное искусство представляло собой какие-то такие весьма примитивные фрески — в тех же катакомбах Рима, где мы видим какие-то символические изображения Христа в виде юноши, держащего на своих раминах, на своих плечах овцу...

А. Пичугин

— (Нрзб.).

Г. Сергеев

— Мы видим какие-то символические изображения Христа в виде Рыбы, Церкви в виде якоря... То есть начинается расцвет церковного искусства. Здесь действительно произошел огромный всплеск и огромные перемены в жизни Церкви, чего не было в предшествующие столетия эпохи гонения христианства.

А. Пичугин

— Ну что ж, спасибо! Мы продолжим этот разговор буквально через минуту. Говорим, напомню, сегодня, в преддверии дня памяти святых равноапостольных Константина и Елены, об этих святых и о заслугах, и о том, чем Церковь и христиане должны быть благодарны Константину и Елене. Говорим с отцом Георгием Сергеевым — клириком Храма Успения Пресвятой Богородицы в Троице-Лыково. Алла Митрофанова, я Алексей Пичугин, и через минуту мы в эту студию вернемся.

А. Митрофанова

— Еще раз добрый светлый вечер, дорогие слушатели! Алексей Пичугин, я — Алла Митрофанова, и сегодня, в канун дня памяти святых равноапостольных Константина и Елены, мы в этой студии говорим о них с клириком Храма Успения Пресвятой Богородицы в Троице-Лыково священником Георгием Сергеевым.

Отец Георгий, мы про императора Константина немного поговорили — о том, какие серьезные сдвиги произошли в связи с его Миланским эдиктом, озвученным в 313 году в городе Медиолане — тогда нынешнем Милане.

А. Пичугин

— А про батушку вот пока не поговорили.

А. Митрофанова

— Да. И вот хочется это упущение сейчас наверстать. Дело в том, что царица Елена — она же... Вообще есть, насколько я понимаю, всего шесть женщин, шесть святых, у которых вот этот чин равноапостольных. И одна из них — это царица Елена. Это очень серьезно, вообще-то, — женщина, которую приравнивают к апостолу, во-первых.

Во-вторых, она, конечно, великая мать. Воспитать такого сына — это надо какие-то очень серьезные иметь... какую-то очень глубокую мудрость и какие-то очень серьезные внутренние душевные навыки.

А. Пичугин

— Притом, что у нее не было никакого благородного происхождения — она из совершенно простой семьи была.

А. Митрофанова

— Ну, говорят даже, дочь трактирщика. Тут возможны разные варианты, но, вместе с тем, действительно, вот этот ее путь по карьерной лестнице, судя по всему, ее совершенно при этом не испортил, потому что она до конца своей жизни оставалась какой-то очень самоотверженной и жертвенной женщиной. Во всяком случае, судя по тому, что она предпринимает. Лет 80 ей было, когда она эту экспедицию археологическую устроила себе в Иерусалим. Это такое какое-то, в общем-то, должно быть, очень... Очень серьезная должна быть для этого мотивация. Расскажите о ней, пожалуйста.

Г. Сергеев

— Ну вот Вы сейчас, действительно, упомянули, что это был поистине великий человек, и примеров служения равноапостольных женщин мы знаем очень немного, очень немного таких примеров святых. Мы знаем нашу соотечественницу — равноапостольную княгиню Ольгу...

А. Митрофанова

— Есть равноапостольная Нина.

Г. Сергеев

— И равноапостольная Нина, просветительница Грузии. То есть это, видите, как такие вот...

А. Митрофанова

— Мария Магдалина.

Г. Сергеев

— Отчасти да. Ну, равноапостольная Мария Магдалина, соответственно.

А. Митрофанова

— Святая Фекла еще есть.

Г. Сергеев

— Тоже Вы сейчас упомянули святую Феклу. То есть, видите, действительно, великие женщины послужили, действительно, такому распространению христианства — не просто его распространению, а привнесли действительно что-то радикально новое.

О простом происхождении равноапостольной Елены действительно упоминают историки. По одним версиям, она работала в трактире, где с ней, собственно, Констанца-то и познакомился, ее будущий муж. По другим версиям, она работала на конюшне, там, где происходили всякие ристалища и скачки. Соответственно, тоже, поскольку мы знаем, насколько этот вид зрелищ был популярен, то пользовался популярностью и среди императорской семьи. Соответственно, он мог с ней познакомиться в этих двух каких-то местах.

Вот представляете себе, мы не задумываемся на самом деле над сложностью, которую предстояло испытать ее сыну Константину, потому что у него таких прав-то на престолонаследие... они были совершенно минимальны, потому что у императора Констанцы были еще и жены, которые были, ну...

А. Митрофанова

— Он развелся потом с Еленой...

Г. Сергеев

— Да, он развелся, мы знаем эту историю. Но, действительно, сколько стоило труда этой женщине воспитать своего сына, и, действительно, ее такая вот по тем временем достаточно долгая жизнь — 80 лет это уже очень преклонный возраст для того времени... И вот она уже в таком преклонном возрасте предпринимает такую экспедицию, путешествие, паломничество в Иерусалим, точнее, то, что от него осталось. Мы же с Вами знаем, что Иерусалим был полностью уничтожен в I веке, фактически вскоре после...

А. Митрофанова

— Стерт с лица земли.

Г. Сергеев

— Да, стерт с лица земли, и то место, естественно, где был Гроб Господень, где были иные места, связанные с жизнью нашего Спасителя, эти места были полностью забыты. Помнили какие-то, может быть, старожилы, которые передавали друг другу уже по наследству какие-то там слухи — вот здесь то-то было, здесь были какие-то одни места, другие, третьи... Потому что уже восстановление Иерусалима связано уже с периодом крестовых походов, мы знаем из истории.

А. Пичугин

— Это очень-очень нескоро будет.

Г. Сергеев

— А это будет через несколько веков только. Так вот равноапостольная Елена — она как раз своими трудами положила начало, в общем-то, такой церковной археологии. Мы знаем науку — церковную археологию, когда изучаются древности, когда изучаются древние памятники архитектуры, церковного искусства, какие-то реликвии, святыни. Вот она была той женщиной, которая обрела животворящий Крест Господень. Мы знаем из жития ее, как это описывается, что были найдены вот эти три креста — на Котором был распят Господь, собственно говоря, и двое разбойников. А как определить подлинность Животворящего Древа? Соответственно, было чудо воскрешения умершего человека. И вот после того, как к нему поднесли Древо Крестное, которое действительно потом оказалось тем животворящим Древом Господним, этот человек воскрес.

Соответственно, ею был построен первый Храм Гроба Господня. То есть тот храм уже, конечно, не сохранился, до наших дней он не дошел, это уже средневековая постройка, потому что сейчас люди приезжают в Иерусалим и думают, что этот храм уже, по крайней мере, полторы тысячи лет стоит на одном месте. Это глубокая ошибка. Это средневековая постройка, которая перестраивалась после серьезного пожара, который был в XVII веке, если мне не изменяет память.

Поэтому ею были открыты и те места, которые были связаны — то, что мы сейчас знаем... и храм на Елеонской горе, и места, связанные с Рождеством Христовым. Ею были заложены... предписывают, по крайней мере, ей закладку первого храма и в Вифлееме, на месте Рождения Христа Спасителя, и место Крещения Господня тоже с ее помощью было обнаружено. Поэтому, действительно, она, уже будучи действительно такой уже старицей, предприняла очень, действительно, рискованное, во-первых, путешествие. Потому что это не так сейчас — сел на самолет, пролетел из Москвы, через четыре часа ты уже находишься в Иерусалиме. Тогда это путешествие было изнуряющим: нужно было плыть на корабле, нужно было идти еще пешим путем. Все это сопровождалось какой-то не очень комфортной обстановкой.

А. Митрофанова

— И куда, главное, идти? Понимаете, это же, фактически, «иди туда, не знаю, куда».

Г. Сергеев

— А главное — куда, неизвестно, да. Да, то есть это... Ну, понятно, что развалины Иерусалима каким-то образом себя обнаруживали — то есть были какие-то остатки зданий. То есть не просто он был совсем там...

А. Пичугин

— Ну, жили какие-то люди там... Иерусалим оставался Иерусалимом в каком-то смысле.

Г. Сергеев

— Да, жили какие-то люди. Да, Иерусалим — он оставался, но тем городом, которым он был при жизни Христа, этого города уже не существовало. И, естественно, и храм был полностью разрушен — имеется в виду, тот ветхозаветный храм, он был полностью уничтожен. Поэтому, конечно, ее заслуги чрезвычайны перед Церковью. Поэтому...

А. Митрофанова

— Вообще, императрица, которая... Потому что ей сын-то даровал вот этот высокий титул Августы, то есть царственной императрицы, и, в общем-то, поднял свою мать на должную высоту, и оказывал ей вот это сыновнее почтение, за что ему, конечно, низкий поклон — за такой вообще пример отношения к матерям.

Г. Сергеев

— Причем, кстати, у нее была еще очень ответственная должность — она заведовала казной империи.

А. Митрофанова

— И выходила монета с ее изображением. До сих пор эти монеты сохранились, некоторые можно увидеть.

Г. Сергеев

— Да, они сохранились, нумизматы очень ценят, так сказать...

А. Митрофанова

— Ценят-ценят. Ну, и там такой красивый профиль на этих монетах, приятно на них смотреть. Ну, что — действительно, говорят, она была очень красивая женщина.

Но, вместе с тем, то, что она, будучи императрицей, настолько много внимания уделяла духовной жизни, это, мне кажется, очень важная черта, которая характеризует ее, как человека. Ведь смотрите: когда... Вообще, власть иногда, простите за такое выражение, «сносит крышу» людям. И когда начинается вот такое большое, такое серьезное восхождение по лестнице — социальной, карьерной, не знаю, с человеком могут произойти такие метаморфозы, которых он сам от себя не ожидает. Что в этой ситуации делает царица Елена — в прошлом дочь трактирщица, теперь императрица? Она во главу угла своей жизни и, в общем-то, финалом своей жизни делает вот эти самые археологические раскопки, когда ей так важно, настолько важно, что ничего другого в этот момент ее уже так сильно не интересует. В 80 лет — это когда человек вполне может уже почивать на лаврах всей своей предыдущей жизни.

Г. Сергеев

— Конечно, плюс еще и здоровье, и мы знаем, как это сложно все.

А. Митрофанова

— И все на свете. Она едет в Иерусалим, чтобы там найти Крест Господень, гвозди, другие реликвии, Гроб Господень вообще, в принципе, обнаружить. И пока она не находит этого всего, она не успокаивается. Какая должна быть внутри человека серьезная мотивация! И потом в масштабах всей империи вот это все предъявить, показать и засвидетельствовать, фактически, своим личным примером свое почтение этим святым.

Г. Сергеев

— И, фактически, с ее, в общем-то, такой вот, назовем это, легкой руки... положило начало некое такое восстановление, статусное восстановление Иерусалимской церкви. Потому что она, конечно, не прекращала свое существование, но христиане Церкви Иерусалима, которая была первой церковью вообще исторически... Да, это была первая Церковь. Римская Церковь не была первой — она стала первой по праву чести, по праву того, что это был столичный город, но иерусалимская церковь была первой по истории своего возникновения. Поэтому с этого периода начинается такое вот возрастание Церкви Иерусалима как некоего такого иерархического института. В этом месте появляются храмы, чего раньше там не было. Были какие-то, видимо, молельни, но они где-то находились в каких-то, опять же, тайных местах. Потому что эпоха гонений на тот момент только-только заканчивалась. И действительно, какую нужно было иметь потрясающую такую силу и глубину веры в Христа Спасителя, какую такую уверенность, что все это найдется! Ведь еще не нужно забывать, что с именем равноапостольной Елены связано установление одного из двунадесятых Господских праздников — Праздник Обретения Честного Животворящего Древа Господня, который мы, по нашему календарю, празднуем 27 сентября. Вот это день, когда на середину храма выносится образ Животворящего Древа Христова, и мы прославляем Распятого Христа, и прославляем одновременно с этим и равноапостольную Елену, которая вот действительно совершила этот великий подвиг обретения Древа Господня.

А. Митрофанова

— Это такое напоминание, кстати, очень важное в конце сентября. Потому что, казалось бы, Великий Пост уже давно закончился, только что было лето, и так все хорошо и замечательно, и вдруг — бац! — и такое напоминание о том, что такое вообще христианство. Это все серьезно!

Г. Сергеев

— Вот поэтому мы знаем, что этот день — постный всегда, вне зависимости от того, на какой день недели он выпадает. То есть даже если это воскресенье, то все равно в этот день Церковь в знак такого действительно воспоминания о Страданиях Христа устанавливает такой пост — однодневный пост.

А. Митрофанова

— И это связано все тоже со святой равноапостольной царицей Еленой. Многогранная личность, и, знаете, конечно, жаль, что так немного исторических документов дошло до нас, где были бы какие-то личные свидетельства о ней людей, знавших ее. Жаль. Ну, что делать — время такая хитрая штука: что-то перемалывает в жерновах своих, а что-то оставляет. Из того, что она нам оставила...

Г. Сергеев

— Ну, осталось самое главное, наверное. То есть можно, конечно, здесь углубляться в какие-то исторические, знаете, такие дебри, искать какие-то источники. Понятно, что-то мы найдем — про любого человека можно что-то такое негативное. Сейчас любят, знаете, как грязную простыню достанут — и начинают говорить: «Да нет, он не был таким уж святым, как Вам тут описывают...» Нет, на самом деле каждый человек грешен, мы должны понимать, у каждого есть свои немощи и недостатки. Но вот те заслуги, которые были у этих людей перед Церковью — у равноапостольных Константина и Елены, — они действительно перечеркивают все, может быть, какие-то человеческие немощи.

А. Пичугин

— Напомним, что в гостях сегодня у радио «Вера» священник Георгий Сергеев — клирик Храма Успения Пресвятой Богородицы в Троице-Лыково.

У нас последняя часть программы, мы обещали, что поговорим о Канаде. Резко так меняем тему, из Византии перемещаемся на неведомый для византийцев континент — ну, или, скорее всего, неведомый. Отец Георгий, Вы много лет — ну, относительно долго, в общем-то, — служили в Канаде. Для нас православие в Северной Америке как-то обычно ограничивается знанием православия в США, потому что и Православная церковь в Америке, и Русская Православная церковь там представлена, ну, и вообще там благодаря трудам отца Александра Шмемана, отца Иоанна Мейендорфа и многих-многих других мы много довольно знаем о православии как раз в Соединенных Штатах. А вот о православии в Канаде... Тем более, Канада — двуязычная страна, и она тоже, не в меньшей степени, чем Соединенные Штаты, мультикультурная. Вот тут как-то сложнее. Вот только вспоминается патриарх Тихон, который немало потрудился для распространения православия в Северной Америке.

Г. Сергеев

— Ну, конечно. Ну, начнем, во-первых, с Германа Аляскинского...

А. Пичугин

— Ну, это естественно.

Г. Сергеев

— ...который, фактически, положил начало таких вот апостольских трудов на этом континенте, тогда еще, в общем-то, не знавший православия, да и христианство туда только начинало активно проникать. Тем более, что мы знаем прекрасно, что часть... Мы знаем, что вся Аляска была частью Российской империи, и даже часть Западного побережья США, в принципе, теоретически, даже до сих пор, даже юридически, я скажу, может относиться... ну, какое-то отношение имела к Российской империи и, как к ее правонаследнице, к Российской Федерации. Но не об этом речь, а речь о том, что, действительно, присутствие именно русских, нашего православия на Североамериканском континенте имеет уже более чем двухвековую историю такую. И вот начало было положено, как я уже сказал, Германом Аляскинским, но продолжил святитель Тихон. И вот как раз при святителе Тихоне, который был тогда епископом, которого назначили управлять приходами на территории Соединенных Штатов Америки и Канады... Тогда немножко и отношения государства Канады... Канада только-только обрела на тот момент свою независимость, свою государственность, и, в общем-то, мы поэтому достаточно мало знаем и историю Канады самой по себе, как государства, и...

Ну, начнем с того, что, во-первых, Канада до сих пор является таким сателлитом Британской империи. Она была частью Британской империи...

А. Пичугин

— Ну, естественно. Королева Елизавета...

Г. Сергеев

— Королева Елизавета является, фактически, формальной главой страны.

А. Пичугин

— Канады, да.

Г. Сергеев

— Поэтому когда она совершает визит, то она совершает визит не как...

А. Митрофанова

— ...гостья...

Г. Сергеев

— ...королева в другое государство, в гости, да, куда она имеет право приезжать только один раз в жизни. То есть она имеет право посещать страну один раз в жизни. Туда она может приезжать сколько угодно раз, поскольку это страна, которая, так сказать... Поэтому я могу так сказать, что вот, например, такой визуальной особенностью наших православных приходов Московского патриархата в Канаде является и то, что, наряду, например, с портретами святейшего патриарха Московского и всея Руси, управляющего патриаршими приходами в Канаде, нынешнего епископа Иова, висит еще и портрет королевы.

А. Пичугин

— Ну вот как. Наверное, для человека, который приезжает из России, это непривычно?

Г. Сергеев

— Да, это несколько непривычно...

А. Митрофанова

— Неожиданно, да! (Смеется.)

Г. Сергеев

— ...потому что когда Вы входите в зал собраний, в некую трапезную, где проводятся все послебогослужебные мероприятия, собрания и так далее, то, наряду со всякими портретами церковных деятелей, висит и портрет королевы. И это, кстати, во всех абсолютно таких конфессиях христианских — я уж не был в иных каких-то местах, но, по крайней мере, мне приходилось видеть, что и у инославных то же самое.

А. Пичугин

— А где Вы служили?

Г. Сергеев

— Служение мое проходило на 13 патриарших приходах...

А. Пичугин

— Ничего себе!

Г. Сергеев

— ...которые располагаются на территории провинции Альберто. Ну, это ближе к Западному побережью Канады. Она граничит напрямую со Скалистыми горами и с провинцией Британская Колумбия (British Columbia).

А. Пичугин

— Ну, то есть на 13 приходах — это как получилось?

Г. Сергеев

— Я объясню, в чем дело. В свое время... Вообще, как... Ну, на самом деле, это разговор на целую передачу. Очень сложно в какие-то 10 минут...

А. Пичугин

— Давайте... Да... Надо знакомиться...

А. Митрофанова

— Вы у нас первый раз, поэтому мы не можем удержаться от этих вопросов о Канаде, а потом придете, и поговорим подробнее.

Г. Сергеев

— Хорошо.

А. Пичугин

— Лучше мы с Вами поговорим как-нибудь о Канаде целиком и полностью (нрзб.) в программе.

Г. Сергеев

— Хорошо. Поэтому... Дело в том, что очень интересно именно откуда приезжали, скажем так, люди, которые становились чадами Русской Православной церкви. Почему я именно так говорю? Потому что принято думать, что волна миграции была только лишь с территории Российской империи, но это далеко не так. В Канаду, как, впрочем, и в США, как, впрочем, и в Южную Америку, Аргентину и Бразилию, в конце XIX века приезжали экономические мигранты с территории тогдашней Австро-Венгрии. Ныне это часть территории, которая принадлежит Закарпатью...

А. Пичугин

— Ну, и Западная Украина...

Г. Сергеев

— Да, это Западная Украина.

А. Пичугин

— Закарпатье, это не Западная Украина, да...

Г. Сергеев

— Да, Западная Украина — все-таки это отдельно. Потому что не нужно смешивать здесь эти два региона...

А. Пичугин

— Вот именно Закарпатье. Да-да-да, конечно.

Г. Сергеев

— Именно Закарпатье. Это даже вот не украинцы, как вот сейчас принято говорить...

А. Пичугин

— Русины.

Г. Сергеев

— ...а это именно русины, это немножко... чуть-чуть иной народ.

А. Пичугин

— Причем, русинов сейчас, если я не ошибаюсь, простите, что перебиваю, на территории Украины и на территории Словакии проживает меньше, чем в Северной Америке.

Г. Сергеев

— Совершенно верно. Русинов очень много выехало в конце 90-х годов. В начале 900-х годов их выехало несколько десятков тысяч. И потом уже, впоследствии, были уже волны миграции, которые были в 30-е, в 40-е годы, после войны, но это уже было связано с совершенно иными историческими реалиями — там, и с Первой мировой войной, потом со Второй мировой войной, с периодом, когда уже, собственно говоря, и распалась Австро-Венгрия, и тут были... Там очень сложная ситуация была — и политическая, и экономическая, и поэтому люди были вынуждены уезжать семьями и целыми деревнями в какие-то новые земли.

А дело в том, что тогда Канада предоставляла для этих людей очень и очень льготные условия. Они в течение от трех до пяти лет могли не платить налоги, им выделялись достаточно большие участки земли, которую они могли обрабатывать. Единственное, конечно, это была в прямом смысле такая вот целина. Но даже не степь, как у нас там было, например, в Казахстане, а это был, фактически... Лес — это бурелом, это кустарник, это такие низкорослые леса, это какие-то болотистые места...

А. Пичугин

— Их надо вырубить, выкорчевать...

Г. Сергеев

— Да, их нужно было просто окультуривать. И все это время уходило на то, чтобы землю подготовить к первым посевам. И это действительно был достаточно адский труд.

Но надо заметить, что тогда на территории Австро-Венгрии, в тех областях Закарпатья, которые сейчас находятся на территории Украины, доминировало униатство. Поэтому очень многие были чуть ли не силой вынуждены принять вот ту парадигму церковной жизни, когда вынуждены были поминать папу Римского за богослужением. И очень многих, естественно, это тоже и смущало, и многие были с этим не согласны, но что сделаешь...

А. Пичугин

— Как раз среди русинов?

Г. Сергеев

— Среди русинов. Именно среди русинов. Некоторые, кстати, выходцы там из Буковины — тоже есть, надо тоже отметить, что и с этих территорий, и прилегающих, сейчас... То есть вообще вся вот эта Трансильвания стала выезжать за пределы Австро-Венгрии. Потому что там очень такие границы-то, на самом деле, для них были весьма условные. Они не разделяли в себе вот это понятие «украинцы одного государства, другого» — они все друг с другом общались. Там и так это все происходит. Там люди достаточно... очень дружно живут. Там очень много родни, они очень тесно друг с другом взаимодействуют. И в Канаде вот это все сохранилось — вот такая общинность.

И поэтому первое, что сделали эмигрировавшие в Канаду русины, — они попросили о принятии вновь в лоно Православной греко-российской церкви — ну, как тогда она называлась до революции. Мы знаем, что название было несколько иное.

А. Пичугин

— Именно благодаря этому там даже сейчас много приходов Русской Православной церкви.

Г. Сергеев

— Да, именно поэтому у нас в Канаде... Ну, сейчас, конечно, меньше — после Томаса 1970 года, который провозглашал независимость Православной церкви в Америке, как ее правильно называют. Не в США, а именно в Америке, потому что она объединяет собой и Америку, и Канаду, и Мексику. Поэтому здесь, конечно, вот эти приходы...

А. Пичугин

— ...частично в Америке тоже.

Г. Сергеев

— В Америке, да. Они входят и частично перешли в их юрисдикцию. У нас там остается порядка 20 приходов. Причем, 25 приходов. Они все, в основном, расположены не в городах.

А. Митрофанова

— То есть это еще и серьезная удаленность?

Г. Сергеев

— Они расположены в фермерских поселениях. Потому что как? Приезжала, например, какая-то группа людей, несколько семей, поселяли на какой-то территории провинции Альберто. Им выделяли, допустим, несколько тысяч гектаров земли для обработки. И все это было размечено — у них разметка в милях, квадратные мили, и они, значит, размечали вот эти участки. И на каждом углу этого участка ставился дом, где жила семья, и вот эти несколько домов собирались — допустим, 10, 15, 20 семей вместе — и решали, что на таком-то участке, кто из особо таких вот активных участников этого процесса, строят храм. И вот первые храмы — они строились именно вот таким вот образом.

А. Митрофанова

— Отец Георгий, а сейчас-то эти поселения — они, наверняка, где-то опустели? Ну, как это обычно бывает...

Г. Сергеев

— Да, к сожалению, да.

А. Митрофанова

— Расстояние между ними колоссальное.

Г. Сергеев

— Расстояние колоссальное — у меня расстояние между крайними приходами было почти тысяча километров.

А. Митрофанова

— Ничего себе! Это Вы ездили за тысячу километров служить литургию?

Г. Сергеев

— Да, то есть приходилось несколько раз в год ездить на такое расстояние, чтобы служить литургию. Да и остальные некоторые приходы тоже находились на таком достаточно приличном удалении друг от друга. Несколько приходов были достаточно близко — там, в 15-20-30 километрах.

А. Пичугин

— Но Вы же не единственный священник, который их окормлял?

Г. Сергеев

— Дело в том, что со временем уже, с течением десятилетий количество, во-первых, прихожан уменьшалось естественным образом, потому что... Ну, там и демографические моменты были, и связанные с тем, что вообще в Северной Америке принято как? Растет ребенок в семье, он вырастает — и его не принято удерживать в рамках одной общины. Это еще было, может быть, в первом поколении мигрантов, но потом уже было очень много смешанных браков. Очень многие уезжали учиться в большие города, переезжали с одного побережья на другое, искали себе работу. И поэтому к нынешнему времени, конечно, количество прихожан на этих фермерских, деревенских приходах очень сильно сократилось. Если это были раньше сотни и сотни людей, то сейчас это просто там хорошо, если активных прихожан осталось 15-20 человек.

А. Пичугин

— На один приход?

Г. Сергеев

— На один приход.

А. Пичугин

— Так сколько священников-то там, в итоге, служит?

Г. Сергеев

— А священников сейчас... Вот я был один священник на все 13 приходов.

А. Пичугин

— Угу, ничего себе!

А. Митрофанова

— А как Вы Пасху служили, простите? На Пасху как служили, когда 13 приходов?

Г. Сергеев

— Пасху там вообще очень удивительным образом получалось служить. Во-первых, естественно, я же не могу, по канонам Православной церкви... священник не может совершить несколько литургий в один богослужебный день, в одни сутки.

А. Митрофанова

— Совершенно верно. А по законам перемещения тел в пространстве, Вы за одни сутки не можете оказаться в нескольких местах одновременно! (Смеется.)

А. Пичугин

— Самолет!

Г. Сергеев

— Нет, на самом деле, это выражалось несколько иным образом.

А. Митрофанова

— Тысяча километров!

Г. Сергеев

— У меня просто было несколько приходов, которые действительно находились ну, в небольшом относительно радиусе друг от друга — там, 15, 20, 25 километров. Порядка где-то, наверное, восьми приходов. Расстояние. И, к примеру, у меня вот такое перемещение тела в пространстве происходило в Великую Пятницу, когда выносилась Плащаница. Для них это тоже было каким-то особым очень моментом, и такая традиция уже сложилась не при мне, не я ее выводил, это было уже при моих предшественниках — священнослужителях, которые там тоже осуществляли окормление этих общин. Вот в этих всех восьми храмах выносилась плащаница и совершалось — ну, конечно, немножко по сокращенному чину — вот эта вот вечерня с выносом Плащаницы.

А. Пичугин

— Миряне совершали?

Г. Сергеев

— Нет. Я приезжал — вот с утра это начиналось, с восьми утра, и заканчивалось где-то в восемь часов вечера.

А. Пичугин

— То есть Вы 12 часов выносили Плащаницу?

Г. Сергеев

— Я вот просто восемь раз за день выносил Плащаницу на центр храма. То есть мы там читали одну паремию, одно Послание апостольское, Евангелие, пелись одна-две стихиры. Ну, и в конце — стихиры на поклонение, все это занимало где-то не более получаса, наверное. Но собиралось достаточно много народу. Они все как-то к Пасхе приезжали, поскольку вообще Пасха — воскресный день, были каникулы, и многие отпрашивались. Если это не совпадало, например, с католической Пасхой по календарю, то мне приходилось восемь раз за Страстной пяток выносить Плащаницу. Это, действительно, так сказать, удивительный такой некий опыт священнического служения в таких отдаленных местах.

Ну, а, естественно, Пасхальную службу — просто выбирали каждый год какой-то один из приходов, наиболее многочисленных, куда было всем удобно добраться, и никто не испытывал никакого дискомфорта. Поэтому собирались в одном из трех приходов, где, собственно, служили Пасхальную литургию. Ну, а затем уже... Там очень много было каких-то своих особенностей, традиций. Но, собственно говоря, это уже, наверное, тема для отдельной беседы и отдельного разговора.

А. Пичугин

— Да, наше время, кстати говоря, вот уже и подошло к концу.

А. Митрофанова

— Огромное Вам спасибо за рассказ и о Канаде, и о святых равноапостольных Константине и Елене — это основная тема нашего разговора. Я напомню, завтра день памяти этих чудесных святых. Мы всех именинников сердечно поздравляем с праздником — Константинов, Елен. Это распространенные имена у нас, и это очень здорово, потому что люди были чудесные, замечательные во всех смыслах.

А. Пичугин

— Спасибо, отец Георгий! Напомним слушателям, что сегодня мы беседовали в «Светлом вечере» с отцом Георгием Сергеевым, клириком Храма Успения Пресвятой Богородицы в Троице-Лыково. Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— ...Алексей Пичугин.

А. Пичугин

— Спасибо и всего доброго!

А. Митрофанова

— До свидания!