«Смыслы Светлой седмицы». Священник Александр Нарушев

У нас в студии был настоятель храма Патриаршего подворья Свято-Успенского Старицкого монастыря при храме свт. Иова, Патриарха Московского и всея Руси священник Александр Нарушев.

Мы говорили о значении освящения куличей на Пасху, а также о других традициях пасхальных дней и Светлой седмицы.

Ведущий: Александр Ананьев

---

Александр Ананьев:

— Самый радостный, самый светлый, самый прекрасный праздник, к которому мы шли, которого мы ждали — Светлое Воскресение Христово. Христос Воскресе, друзья! С праздником! Меня зовут Александр Ананьев, и я представляю сегодня здесь моего дорогого собеседника, который тоже будет сегодня праздновать вместе с нами, настоятеля храма патриаршего подворья Свято-Успенского Старицкого монастыря при храме святителя Иова, патриарха Московского и Всея Руси, священника Александра Нарушева. Отец Александр, добрый вечер. Христос Воскресе!

Священник Александр Нарушев:

— Воистину Воскресе! Христос Воскресе, дорогие радиослушатели! Рад вас приветствовать в этот светлый Пасхальный день.

Александр Ананьев:

— Особенно, я не знаю, как у вас, друзья, у меня к моему Великому посту столько вопросов, столько вопросов к себе, столько не сделано, столько сделано неправильно, столько переживаний, столько тревог уже не первый месяц и давно уже это все. И тем радостнее, тем более обнадеживающий этот праздник. Если у меня есть ощущение, что Великий пост прожил не то чтобы совсем мимо, но накосячил изрядно, то очень хочется Светлую неделю не прожить мимо. Возможно ли это? Что нужно делать, чего делать нельзя? Вообще категории можно-нельзя применимы или нет к этой Светлой неделе. Вот обо всем этом хочется поговорить сегодня с отцом Александром.

Священник Александр Нарушев:

— Начнем с поста Великого, который уже позади и это чувство, наверное, не разочарования, а огорчения, что не удалось всего того, что было задумано, что было запланировано, что хотелось в себе исправить, это сопровождает каждый Великий пост. Мы всегда с горечью и чувством вины завершаем Великий пост, но Пасха Господня на то и Пасха, чтобы развеять всякую тьму, развеять всякую печаль, всякое огорчение. Как святитель Иоанн Златоуст в известнейшем его Огласительном слове, говоря о Пасхе...

Александр Ананьев:

— «Все постящиеся и не постящиеся».

Священник Александр Нарушев:

— «Все постящиеся и не постящиеся и в первый, в третий, в шестой и в последний час пришедшие, придите, возрадуйтесь в этот день». Поэтому, наверное, все, что было, уже позади и сейчас Светлое Христово Воскресение, и каждый день Светлой Седмицы, последующей за первым Пасхальным днем — это продолжение Пасхи. Есть замечательные слова, написанные в дневнике, по-моему, отцом Александром Шмеманом, вот эта вся седмица Светлая, он очень замечательно выразил: Пасха как вечность, повторение неповторимого. Каждый день Пасхальной Седмицы это повторение Пасхальной службы с небольшими изменениями, дополнениями, но это то, что дает нам возможность переживать Пасху еще и еще на протяжении семи, наверное, можно сказать и восьми дней, учитывая Фомину неделю или Антипасху.

Александр Ананьев:

— Поскольку сегодня цель нашего разговора — выяснить, что нужно, что нельзя, что можно, а чего делать не стоит, вообще традиции Пасхальной недели. Вы, отец Александр, уже упомянули, по крайней мере один из пунктов, который мне хотелось бы осветить. Каждый день на Светлой неделе нужно быть в храме, каждый день нужно принимать участие в богослужении, потому что каждое богослужение — Пасхальное, и пропустить хотя бы одно непростительно для человека, который радуется воскресшему Христу.

Священник Александр Нарушев:

— Шестьдесят шестое правило Шестого Вселенского Собора, кстати, об этом и говорит. Что с наступлением Светлой Седмицы мы не прекращаем духовно радоваться, а наоборот продолжаем петь псалмы, посещать богослужения, принимать участие в святой евхаристии. Вы сказали, непростительно пропустить каждый день. Наверное, внутренне с этим чувством надо быть. Но с другой стороны, как быть, если человек работает, и на Светлой Седмице он будет стараться, наверное, посещать богослужения, потому что его будет к этому подвигать его христианская совесть, его человеческое желание христианское. Но вот сказать, что непростительно? Все Пасха покрывает, все прощает. По возможности, несомненно, продлить себе радость пасхальную и участвовать в этой пасхальной радости действенно, молитвенно, в богослужении и участие в таинстве евхаристии крайне желательно. Но я не думаю, что Господь не простит и накажет кого-то, кто по долгу службы должен нести свое служение обществу, государству в других постах и по этим причинам не сможет посетить богослужение.

Александр Ананьев:

— Давайте откровенно, это бывает крайне редко, что ты вообще не можешь даже на раннюю попасть.

Священник Александр Нарушев:

— Бывают суточные какие-то дежурства.

Александр Ананьев:

— Бывают. Я скажу вам по себе. Все те случаи, когда я не был на литургии, это не потому, что я не мог, откровенно.

Священник Александр Нарушев:

— Мимо, как будто мимо.

Александр Ананьев:

— Да, как будто: ну завтра не пойду, наверное. На самом деле лень банальная. В 98% случаев, друзья, все-таки это лень. Отсюда, собственно, это мое «непростительно» несколько высокомерно прозвучало, но на самом деле, давайте начистоту. Христос Воскрес, а тебе лень? Как так? Очень важно. Нужно или не нужно?

Священник Александр Нарушев:

— Посещать богослужения?

Александр Ананьев:

— Да. На Пасхальной неделе.

Священник Александр Нарушев:

— Конечно, нужно. Если есть, еще раз повторю, я в данном случае выступаю как адвокат большинства...

Александр Ананьев:

— У нас неофитов всегда рожа прокурора такая: а-а, ты не прав, я прав.

Священник Александр Нарушев:

— Как адвокат большинства. Я с вами полностью согласен, что когда ты пропускаешь на Пасхальной Седмице какой-то богослужебный день по тем или иным причинам, Крестный ход, возможность воскликнуть «Христос Воскресе!», всегда чувствуется какая-то пустота. С другой стороны, наша задача была за всю свою жизнь пропитаться этой пасхальной радостью. И много бывает моментов, когда человек не имеет вообще прийти на службу. И что же он, получается, лишен этой радости или обделен или ограничен несовершением. Мы знаем сейчас много примеров, начнем с самых простых мирных, когда в селах, в деревнях, где священник один на несколько храмов, он чисто физически не может служить в нескольких местах одновременно. И заканчивая нашими бойцами, людьми, которые несут свое служение отечеству в зоне проведения специальной военной операции, где священников сейчас, слава Богу, стало чуть больше, но тоже не хватает. Что в данном случае делать? А в данном случае у нас остается домашнее молитвенное правило или то молитвенное правило, которое в силах совершать каждый христианин, независимо от того, где он сейчас находится. Это самое простое самое известное — пение про себя, если никого в офисе нет, то вслух.

Александр Ананьев:

-Я, знаете что вспомнил? Я вспомнил благодаря «Живым мемориям», серия анимационных роликов, мультфильмов по мемуарам известных людей, серию про Александру Львовну Толстую, арестованную в 1920 году, дочь Льва Николаевича Толстого, которая оказалась в застенках и — Пасха. И этот образ: черно-белая картина, черно-белая камера, черно-белые стены решетки, черно-белая газета и на газете красное яичко. И больше ничего нет. Есть только вопрос, почему ко мне никто не пришел? Они арестованы, они живы, может быть, меня забыли? Эти переживания живого человека. Я хорошо понимаю, о чем вы говорите в этом отношении. Здесь как раз очень важно найти в сердце место для радости, когда радости там вообще нет и быть не может. Нет ни одного повода для радости, кроме одного: Христос Воскрес!

Священник Александр Нарушев:

— Я вспомнил, простите, один случай, совершенно живой из нашей приходской практики, когда в Великую Субботу освящать яйца, куличи люди приносят кто-то большие корзины, кто-то поменьше что-то. Несколько лет назад, у нас еще не был построен и освящен большой храм, а еще деревянный временный стоял, мы уже освящали куличи, совершали богослужения. И пришел человек, видимо, пьющий, видимо, с непростой судьбой, все лицо в шрамах. Он принес даже не кулич освящать, а кусочек кулича в пакете, такой разрозненный, но он его принес освящать. И когда мы ему подарили большой кулич, положили туда разных яиц, в его лице в Великую Субботу наступила уже Пасха. Поэтому красное яичко, лежащее на столе это не так уж плохо, даже если никого нет вокруг. Есть Христос, есть ты и есть это свидетельство жизни.

Александр Ананьев:

— Даже корка ржаного хлеба может превратиться в кулич.

Священник Александр Нарушев:

— В кулич, да.

Александр Ананьев:

— Молитвами и любовью Христа. «Вопросы неофита» на «Светлом радио». Сегодня мы беседуем этим праздничным вечером с настоятелем храма патриаршего подворья Свято-Успенского Старицкого монастыря при храме святителя Иова, патриарха Московского и Всея Руси, священником Александром Нарушевым. Вы сейчас сказали очень важную вещь, на которую мне хотелось обратить внимание особо. Освящение куличей, яиц, пасх и всякой праздничной снеди Великой Субботой. Я разговаривал немало Великим постом с разными священниками, и все они в один голос говорили, что вообще-то Великая Суббота не для этого. Великая Суббота не для того, чтобы радостно идти на вот этот празднично украшенный церковный двор и под радостный смех детей освящать радостно куличи. Нет-нет-нет-нет-нет. Великая Суббота это день тишины. А вот уже освящать все, для этого есть Светлая Седмица. И вот мне хочется поговорить об этом, насколько это так. Великую ли мы ошибку совершаем, когда едем на троллейбусе в субботу в полдень освящать куличи, а мы все так и делаем. В этом году я впервые понял, что на самом-то деле мы довольно сильно ошибаемся, совершаем большую ошибку. И Светлая Седмица, коли уж мы говорим о традициях Светлой Седмицы, это как раз время для того, чтобы в понедельник, во вторник, в среду, в четверг прийти в любимый храм и освятить там, в том числе, почему бы и нет, колбасу, например, которую ты купил, она у тебя лежала в холодильнике весь Великий пост. И ты тоже хочешь ее освятить, прежде чем разделить с друзьями. Почему бы и нет?

Священник Александр Нарушев:

— Хамон.

Александр Ананьев:

— Где же вы хамон-то возьмете в наше непростое время, отец Александр? Не травите душу. Колбаса, колбаса докторская обыкновенная.

Священник Александр Нарушев:

— Да, конечно. Великая Суббота это день, когда «да молчит всякая плоть человечья». И то, что приходится священнику, вступая во внутренний конфликт и диссонанс со своим устроением восприятия этой Великой Субботы, идти освящать пасхи, куличи, яйца, млеко загустевшее и прочее. Наверное, там, где сложилась приходская община, или в небольших городах или в селениях, селах возможно так и делается, что освящение проводится сразу после Пасхальной литургии ночью. То есть богослужение прошло, люди, пришедшие на этот праздник, в большинстве своем причастившиеся, выходят на улицу и раскладывают свои яства, которые принесли и хотят их освятить, то есть получить благословение, это символизирует в свою очередь некое, не скажу жертвоприношение, наверное, некое...

Александр Ананьев:

— Отчасти, потому что часть же остается.

Священник Александр Нарушев:

— Да, мы раздаем, оставляют в храме для нуждающихся. Так есть возможность в небольших городах или сформировавшихся приходах освятить как положено после Пасхальной службы. Традиция больших городов, мегаполисов, где воцерковленных людей значительно меньше, чем верующих, но не воцерковленных, но тоже желающих приобщиться этому празднику, их значительно больше. И за один, два, три, четыре, пять обходов после Пасхальной ночной службы ты не сможешь освятить эти приготовленные трапезы для всех желающих. Поэтому, наверное, необходимость. А любовь — это такое замечательное чувство, которое даже диссонанс внутренний приводит в консонанс, согласие с Богом, с церковью, с самим собой. Любовь пастырская, любовь христианская, направленная на чувства этих людей, которые, может быть, не понимают и не знают особенность ни Великой Субботы, ни завершившейся Страстной Седмицы, эта любовь исцеляет и успокаивает пастыря. Конечно, напрягает сильно его ноги и туловище служить ночью после того как позади все эти труды, сложно физически, но духовно радостно. Ты так их тоже приводишь ко Христу. Ведь это есть возможность, простите, обратиться к ним, приходящим два раза в год в храм, с особо жгучим радостным словом. И у тебя есть шанс из этих тысячи-двух человек, которые пришли освящать куличи, может быть, больше где-то в больших храмах, выловить, уловить, ради чего собственно священник и поставлен священником, для Царствия Небесного одного-двух, а может быть, и десять человек. Которые увидели уставшее, но радостное лицо священника, который улыбнулся, который благословил этот хлеб, похвалил старательно покрашенные яички или выпеченную пасху. Ведь это есть возможность для проповеди. Разве можно грустить, по этому поводу?

Александр Ананьев:

— Там есть еще один момент такой тонкий момент. Один замечательный епископ, каждый разговор с которым у меня на вес золота, говорит: да, Великая Суббота это день тишины, это не для того, чтобы на трамвае приехать в храм и освящать яйца, пасхи, куличи. Но, говоря это, я делаю медвежью услугу практически всем храмам, в которых именно Великой Субботой приходят люди, которые в любое другое время не придут в этот храм, и приносят на освящение эти куличи и сделают пожертвование. И для многих храмов это действительно важно, что так происходит, и закрывать двери и говорить: друзья, сегодня день тишины, мы этим не занимаемся, приходите во вторник — было бы неправильно.

Священник Александр Нарушев:

— Архипастыри, на то они и архипастыри и мудрые отцы, чтобы обращать внимание и на такие нужды приходов. В этом мудрость владыки. Свою позицию я в этом смысле высказал. Хотя тоже, сказать, что день год кормит, наверное, неправильно.

Александр Ананьев:

— А почему неправильно?

Священник Александр Нарушев:

— А потому что сейчас это не так.

Александр Ананьев:

— Храм это живой организм. Будем откровенны, да, действительно, многие приходят в храм один раз в год.

Священник Александр Нарушев:

— Два, еще за крещенской водой все-таки они могут прийти.

Александр Ананьев:

— А, да, правильно. Прежде чем я нарисую ужасную картину, как я прихожу к вам, дорогой отец Александр, в ваш замечательный храм патриаршего подворья Свято-Успенского Старицкого монастыря с корзинкой, полной хамона, колбасы, сыра и вина на освящение.

Священник Александр Нарушев:

— Я даже не спрошу, где вы взяли.

Александр Ананьев:

— Я не буду вам отвечать, и спрошу, можно ли так?

Священник Александр Нарушев:

— Можно.

Александр Ананьев:

— Так никто не делает, стало быть, нельзя. Я хочу немножко отмотать назад. Мы с вами уже упомянули, что не только можно, но и нужно каждый день Светлой Седмицы приходить на литургию, участвовать в литургии, причащаться. Но я, даже будучи неофитом, хорошо знаю, что Светлая Седмица не время для поста. Как соотносится необходимость евхаристического поста накануне причастия с отсутствием поста Светлой Седмицей?

Священник Александр Нарушев:

— Здесь проблемы-то нет, особенно для человека воцерковленного, верующего. Он свой евхаристический пост пронес по мере своих сил, по мере своего физического, духовного здоровья и зрелости в Святую Четыредесятницу, утвердил, подкрепил Страстной Седмицей. И вопрос о том, воздерживаться ли ему от скоромной пищи на Светлой Седмице в основном контексте уходит. Конечно, нет, не воздерживаться. Радость. А пост это всегда все-таки печаль. Пост это всегда ограничение, это всегда какое-то сдерживание себя. Возвращаюсь к началу нашей беседы, все-таки Пасха один день, семь дней как один день и богослужение повторяется, и по Ветхозаветным представлениям, семь это некая завершенность, это полнота, цифра семь символизирует. Пытаться дополнить эту уже свершившуюся полноту какой-то постнической деятельностью, наверное, неуместно, да и грешно. А с другой стороны, возникает вопрос личной организации, личной дисциплины христианской совести. Если я чувствую внутренне, что готов в понедельник, во вторник, в среду, в четверг, в пятницу, в Светлую Субботу причащаться. Если я при этом при всем, хочу — да, но мало ли в гостях просидел и немножко задержался за полночь. Есть одно требование к подготовке к причастию на Светлой Седмице — это евхаристический пост после полуночи и молитвенная подготовка. Все остальное на усмотрение твоей личной христианской совести. А батюшка, думаю, всегда благословит, особенно тех, кого знает, с кем молился, с кем пронес тяготы поста. Да и порадуется за тех, кто, может быть, в последний час присоединился к этой радости.

Александр Ананьев:

— Если бы я, дорогой отец Александр, подходил к Чаше только в тех случаях, когда я считал бы себя достойным, готовым, я бы, пожалуй, ни разу не решился подойти к Чаше. У меня каждый раз сомнения, а достоин ли я.

Священник Александр Нарушев:

— Правильно.

Александр Ананьев:

— Много говорили об этом в частности с протоиереем Игорем Гагариным, нельзя причащаться кому? Там длинный список. В первую очередь тем, кто не простил, тем, находится в ссоре, кто находится в неприятии с большими или малыми событиями, людьми, ситуациями. У меня душа в мире? Нет, далека от этого. Я имею право подходить к Чаше? По всем формальным признакам, нет. И, только понадеявшись на милость Христа, я и подхожу, тайно надеясь, что Христос обнимет, скажет, ладно, я все понимаю.

Священник Александр Нарушев:

— Абсолютно с вами согласен. Здесь нет никаких противоречий. Но духовная жизнь устроена таким образом, особенно вопрос внутренней дисциплины, внутренней критики, то, что называем совести. Конечно, любой христианин, любой познавший веру Христову и возрадовавшийся ей, немножко почитавший Священное Писание, утвердившийся в традициях церковных, понимает, что он недостоин всегда, несомненно. Но как священник поделюсь таким опытом. Иногда приходит человек, который на исповеди говорит, батюшка, да нет у меня грехов никаких особых.

Александр Ананьев:

— Бывает такое?

Священник Александр Нарушев:

— Очень часто. Нет грехов у меня. Я обычно с иронией на это радостное исповедание отвечаю. Есть ли у вас большой портрет? — Для чего батюшка? — Принесите, прямо вот здесь среди иконочек повешаю и буду прикладываться, потому что такая радость встретить человека, у которого грехов нет. И с этого начинается разговор, диалог. Но людей, не осознающих своей греховности, не понимающих, в чем проблема, немало. Я именно об этом говорил. В советские, постсоветские времена где-то в автобусе висели такие таблички «Совесть лучший контролер».

Александр Ананьев:

— «Лучший контролер совесть пассажира» и «Водителя во время движения не отвлекать». Помню-помню.

Священник Александр Нарушев:

— И вот этот момент сейчас нужно объяснить. Опять же о ком идет речь? Если для человека церковного, он понял о том, что я сказал. У него есть желание причащаться каждый раз, но вдруг что-то такое пошло не по плану, он воздержится, скажет: вернулся из гостей полвторого ночи, порадовался, повеселился, схожу на службу причащусь в среду или в четверг. Потому что где-то я, хотя бы формально эту часть подготовки... ничего страшного не было там, только в радости и любви, но я понимаю, что надо немножко себя ограничить. Хотя двери храма открыты, Христос всегда любит и заботится о тебе. А бывают такие случаи, когда человек, уж не буду перечислять, в каких грехах продолжает жить, как он провел Светлую Седмицу, Но вдруг услышал, что все причащаются без исповеди и замечательно, приходит и... О таких сказано апостолом Павлом: от того у вас болеют и умирают многие, что вкушают Тело и Кровь Христовы без рассуждения. Здесь такой момент, о котором надо думать и который нужно иметь в виду.

Александр Ананьев:

— Сейчас мы прервемся на минуту. У нас полезная информация на Радио ВЕРА. А через минуту продолжим наш праздничный разговор с моим сегодняшним собеседником священником Александром Нарушевым. Не переключайтесь.

Александр Ананьев:

— Самый светлый, пожалуй, выпуск программы «Вопросы неофита». А каким он еще может быть в первый день Светлой Седмицы? Христос Воскресе, друзья! И это собственно то, о чем мы говорим сегодня в программе «Вопросы неофита». Традиции пасхальной недели, что можно, что обязательно, что нельзя, что вообще ни в коем случае, запрещено и не стоит, с настоятелем храма патриаршего подворья Свято-Успенского Старицкого монастыря при храме святителя Иова, патриарха Московского и Всея Руси, священником Александром Нарушевым. Отец Александр, я хочу спросить вас вот о чем, прежде чем я все-таки приду к вам с корзиной, в которой будет хванчкара и колбаса, зачем мы освящаем эти яички, пасхи и куличи? Что это дает? Скажем так, кулич, не освященный на моем столе, и кулич, освященный на моем столе, в чем разница?

Священник Александр Нарушев:

— Помните, мы с вами, наверное, должны помнить, как в советское время весной во всех булочных и кондитерских продавался кекс весенний. Так назывался товар, это на самом деле были куличи, в виде куличей сделано, но надпись такая «кекс весенний». Я с детства это хорошо помню.

Александр Ананьев:

— Надо же, я только рогалики за пять копеек помню.

Священник Александр Нарушев:

— Наверное, чуть-чуть я постарше или как-то у меня память в этом плане получше. Чем отличается кекс весенний от пасхального кулича? Именно этим. Мы все освящаем, заметьте, мы освящаем свое жилище, мы благословляем трапезу, мы молимся утром и вечером.

Александр Ананьев:

— Разве молитва перед трапезой не освящает эту трапезу? Мы приглашаем Господа.

Священник Александр Нарушев:

— Освящает. Но когда есть возможность еще, там же читаются особые молитвы священником на освящении пасхальной трапезы, это же не наша повседневная трапеза, которую мы совершаем и освящаем ее своей домашней молитвой. Пасхальная трапеза относит нас к трапезе апостольской, к агапам, наверное, отчасти, которые совершались после евхаристии или перед евхаристией, в зависимости от времени, как это происходило в истории Церкви. Это особая трапеза, отличная от всех прочих наших завтраков, обедов и ужинов. И на этот случай есть особая молитва, особый чин освящения. То есть мы приносим эту еду для того, чтобы приобщить ее к единому целому, к Пасхе, к празднику. И через освящение уже в свою очередь взять от этого единого свою часть. То есть ты принес свое, а забрал уже общецерковное, уже забрал особое. Только что ты со своей корзинкой шел, а обратно идешь уже с коринкой, которую уже не ты принес, а как бы получил обратно. Потому что ты принес Богу в жертву плоды своих трудов, пусть бытовых домашних, ты принес Богу свои ноги, свое время потраченное, свою мысль, часть своей жизни, пускай пятнадцать-двадцать минут, полчаса. Возвращаясь, кстати, к истории с Великой Субботой, но потрудился и пришел и принес свою жертву Богу. Я уже сейчас абсолютно не беру финансовые или какие-то материальные вопросы. Мы говорим о вопросах духовных. Поэтому и желание освящать и освящение пасхальной трапезы это не просто дань моде или традиции, это еще некая мистика, таинство. Как участие в литургии в первые века христианства, как люди приносили к литургии все, священник отбирал все, что нужно, поминал, а остальную пищу они забирали и питались, относили себе по домам. В этом смысле весенний кекс остается весенним кексом на столе, если ты его не принес, не посвятил Богу и не взял обратно уже от церкви не как свое, но как дар. Может быть, не совсем правильно, но у меня сразу возникла ассоциация. Когда крещение младенцев происходит, младенца покрестили. Что это? Родители отдают, посвящают ребенка Богу, священник у амвона берет младенца, подносит к Царским Вратам девочку или заносит в алтарь и дальше он им отдает уже не своего ребенка. Он отдает посвященного Богу ребенка на воспитание родителям. Он уже не их, он уже принадлежит вечности. Высоко, наверное, как-то, может быть, мудрено. Но мне кажется, и с пищей нашей, которую мы освящаем, и вообще все то, что мы приносим в храм, это то, что мы отдаем лучшее Богу. Забираем это потом, но уже как дар Божий тебе, а не часть плодов твоих. Здесь можно размышлять по-разному, есть много объяснений, толкований, зачем нужно освящать.

Александр Ананьев:

— У меня сразу несколько целей. Первая — это все-таки убедиться в том, что мы все, и я в первую очередь, правильно понимаем смысл происходящего, когда приносим какие-то пасхальные угощения в храм, чтобы их святить. Мы понимаем, что происходит, зачем это, для чего и почему это важно? Почему мы приносим именно это, а другое не приносим?

Священник Александр Нарушев:

— Вы хотите поговорить о символике?

Александр Ананьев:

— Не о символике, а именно о значимости, чтобы не потерять смысл. А то как-то мы привыкли приносить, да? Странно в Субботу Великую не принести яйца, пасху, куличи. Причем с четверга ты это все готовишь, у тебя такая суета. Опять же, вместо того, чтобы... ты покупаешь, месишь, перетираешь творог. Я очень хорошо знаю, сколько сил уходит у женщин, сам я этим никогда не занимался, но там же то ли три, то ли четыре раза надо три килограмма творога через мелкое сито перетереть, чтобы получилось правильно. Да, да. Это какая-то величайшая жертва, вместо того, чтобы посвятить время... Два раза, показывает жена из-за стекла, а надо пять, между прочим. Вместо того чтобы посвятить время молитве и себе, она занимается этим, потом в субботу туда едет. Мы понимаем, зачем мы это делаем? А чтобы понять это, надо задавать какие-то, может быть, местами провокационные вопросы. Например. Мы с женой, которая из-за стекла показывает пальцы, недавно привезли из Грузии, благословенной земли, запылившуюся бутылку лучшего грузинского вина из подвалов древнейшего княжеского рода. И мы ее храним, жена смеется, муж все хранит на Новый год. Я говорю, давай на Пасху откроем. Вот это вино, его надо освящать? По уму надо. Но выглядит это так же странно, как я сейчас вам приведу другой пример. У меня сейчас взгляд упал на ваш телефон, который перед вами лежит. Телефон это то, что мы берем в руки каждую минуту, мы на машине каждый день можем не ездить, но телефон мы берем в руки каждую минуту, каждый день по многу раз. При этом автомобиль мы едем освящать к знакомому священнику, а телефон не едем освящать, мы купили телефон и пользуемся им. Хотя казалось бы, это ж вообще может быть порталом в преисподнюю, наш телефон. Его бы освятить, но его мы почему-то не освящаем. Почему мы не освящаем вино из грузинских подвалов и почему мы не освящаем смартфоны?

Священник Александр Нарушев:

— Ну, почему не освящаем? Да, ради Бога, освятите.

Александр Ананьев:

— Но не освящаем же.

Священник Александр Нарушев:

— А возьмите крещенской водой окропите и скажите: Господи, пусть мне поменьше спама приходит по этому телефону, и глупостей я поменьше буду смотреть.

Александр Ананьев:

— И писать.

Священник Александр Нарушев:

— И писать глупостей тоже. Если отсутствует чин в требнике, это не значит, что мы не должны этого делать. Это я тоже немножко утрирую и провоцирую в свою очередь вас. Христианину свойственно и желательно освящать все, что вокруг него и молитвой и благословением. Мне понравилась ваша мысль, я хотел бы немножко зацепиться за нее и развить. Это про Великий Четверг, Пятницу, а некоторые в Среду, когда начинают дома готовить как бы в ущерб личной духовной молитве и служению. Да не в ущерб, вот вообще не в ущерб. Если это особенно не является смыслом Пасхи. Если человек включил музыку, смотрит телевизор, месит куличи и получает кулинарное удовольствие, но не думает, ради чего он это делает, то, наверное, это глупость. А если женщина тратит свои силы, дети крутятся, бегают, но она хочет сделать лучше на праздник в честь самого главного события нашей жизни. Если угодно, Пасха это смысл жизни, это наша конечная точка, мы всю свою жизнь идем в вечную Пасху. Каждую Пасху, мы начали с вами беседу с того, что переживаем за этот неудачный пост прошедший и видим свои ошибки. Пасха все покрывает и все наполняет смыслом и содержанием. Если ты ждешь эту Пасху, как встречу с Богом, как главное событие своей религиозной жизни или домашней жизни, если ты ради этого готовишь, стараешься, делаешь, покупаешь, натираешь через сито три-четыре-пять раз творог. Дети твои это видят, они видят, как ты устаешь, но ты все равно это делаешь. Они с тобой собираются и ты уже никакой. Я на свою жену смотрю, она с детьми приходит, приносит эти куличи, вместе сделанные яйца. Мое воспоминание детское, моя религиозность начиналась с того, что я видел, как мама заранее начинает собирать шелуху от лука, таинство это происходило. Храмов еще было мало в 70-80-е годы открытых.

Александр Ананьев:

— А яйца продавались не вот эти крашеные, а белые крупные.

Священник Александр Нарушев:

— Белые, крупные, сейчас тоже можно белые крупные купить.

Александр Ананьев:

— Сейчас сложнее с этим.

Священник Александр Нарушев:

— Да, наверное. Зато сейчас можно еще перепелиные яйца купить.

Александр Ананьев:

— Их красить заморочаешься.

Священник Александр Нарушев:

— Яйца с марципаном. У нас, вроде, уже пост закончился, а пищевые переживания присутствуют. Поэтому главное то, ради чего, и с каким сердцем, с какой мыслью и с каким желанием и с каким чувством ты все это делаешь. В этом смысл, наверное, нашей человеческой, христианской жизни. А богослужение дополняет содержанием то, что уже наполнено смыслом.

Александр Ананьев:

— Не могу не спросить. А вам колбасу когда-нибудь приносили освящать на Пасху?

Священник Александр Нарушев:

— Конечно. И все знают, что я с радостью могу какую-нибудь колбасу и даже в дар принять, может, домашнюю или самодельную. В храм не принято приносить, то есть заносить в храм мясные продукты. Мы же освящаем во дворе. Но если человеку так хочется, он будет этим разговляться. Хотя чина на освящение колбасы молитвенного не присутствует.

Александр Ананьев:

— Равно как и на освящение смартфонов.

Священник Александр Нарушев:

— Как и на освящение смартфонов и прочего. Возвращаясь к этой теме. Кулич, яйцо, творожная пасха нас относят к духовным вещам, почему мы их готовим прежде всего и их освящаем и на этом концентрируемся. Это все символы жизни.

Александр Ананьев:

— Пасха символ надгробного камня, мне так сказали.

Священник Александр Нарушев:

— Надгробного камня, это символ Христа — кулич.

Александр Ананьев:

— Да, кулич символ Христа.

Священник Александр Нарушев:

— Как артос, который освящается в первый день Пасхи, потом всю седмицу артос обносится Крестным ходом. В Светлую Субботу после литургии раздробляется, раздается верующим как некая возможность символ присутствия Христа в твоей жизни взять в свою повседневную жизнь, и укрепляться, и утешаться. Возможность, например, вкушения артоса в трудные моменты своей жизни. Мы же берем частицы артоса не просто так, мы ими укрепляемся и получаем утешение и помощь духовную.

Александр Ананьев:

— «Вопросы неофита» на Радио ВЕРА. Настоятель храма патриаршего подворья Свято-Успенского Старицкого монастыря при храме святителя Иова, патриарха Московского и Всея Руси, священник Александр Нарушев отвечает сегодня на праздничные вопросы неофита. Сегодня в первый день Светлой Седмицы, конечно же, мы говорим о традициях пасхальной недели. Очень правильные слова вы сказали, отец Александр, относительно того, что по большому счету неважно, что вы делаете, важно, какой смысл вы в это вкладываете, важно, чтобы вы понимали, зачем вы это делаете, с какой целью, из какой точки Б в какую точку А вы хотите в конечном итоге прийти через это. В этой связи вот какой вопрос. Христос же не делает особой разницы между этим человеком и этим человеком. Он и того и этого любит одинаково. Стало быть, неважно для Него, что делает этот и что делает этот. А для меня важно, получается, к чему я это вел-то все. Простой пример. Одна из моих самых любимых традиций пасхальной недели это возможность забраться на колокольню того храма, который ты видишь каждый день, или какого-то другого любого храма, на которую ты давно хотел забраться, и позвонить в колокола. Я как ребенок паруса, люблю эти колокола на колокольнях храмов, чтобы они звенели, играли, звучали от твоего прикосновения. И вот в одну из Светлых Седмиц передо мной на колокольню забрался парень и пытался что-то изобразить долгое время, пытался, пытался, пытался, а потом спускается оттуда счастливый и говорит: узнаешь? Я говорю: что узнаю? — Ну, это же мелодия из Футурамы, (это один из мультипликационных сериалов, в котором мелодия как раз построена на колоколах), я ее сыграл. Я так на него посмотрел с недоумением, меня что-то покоробило. Я вспомнил, что меня покоробило, когда я вас услышал. Я понял, что он совершил грех. Не для того, чтобы сыграть Футураму или Подмосковные вечера, неважно что, человек поднимается на колокольню. Сразу вопрос: грех это или нет? Что такая традиция есть, я даже спрашивать не буду, к чему это лукавство, отец Александр, а есть ли такая традиция? Есть. Но вот зачем мы поднимаемся и как мы должны себе ответить на вопрос, зачем мы туда поднимаемся, если мы туда поднимаемся.

Священник Александр Нарушев:

— Много ответов у меня на ваш вопрос. Если позволяет время, я сейчас попытаюсь это все сформулировать. Во-первых, с практической стороны, в нашем храме есть звонница на улице, рядом с малым деревянным храмом временным. На колокольню бывает не всегда целесообразно и полезно пускать всех подряд. Почему? Потому что колокол можно разбить ударом неразумным.

Александр Ананьев:

— Заставь дурака Богу молиться...

Священник Александр Нарушев:

— Да, примерно. А здесь еще, может быть, и не богу молиться, а Футурами. Поэтому, я знаю, особенно где колокола большие, крупные или старинные или еще что-то или есть некая опасность, потому что весна и обострений много у людей, не все здоровые приходят как-то себя проявить по-другому с колокольни. Если человек имеет доступ к колоколам, неважно, на колокольне они на большой находятся, на маленькой звоннице или вообще на земле возле храма, в эти святые дни, конечно, благословляется и разрешается. Единственно надо смотреть, чтобы не особо мешало богослужению, с утра или вечером и то, я думаю, уже все привыкли, что, может быть, не всегда благообразный, но звон раздается. Второй момент, почему?

Александр Ананьев:

— Чтобы что?

Священник Александр Нарушев:

— «Не спрашивай, по ком звонит колокол, он всегда звонит по тебе». Колокол это такой предваряющий голос храма, голос церкви, голос богослужения. Я в свое время в детстве учился у пожилого звонаря звонить на колокольне, подростком еще был. Он говорит, что ты представляешь, мы ведь круче священников. Я говорю: как так? — А он еще не начал службу, а мы уже начали, его еще не услышали, а люди со всех сторон услышали, как мы, помолясь, позвали их на службу. Виды колокольного звона тоже бывают разные, бывают печальные, великопостные, заупокойные, набат или благовестник. Пасхальный трезвон — это особый, радостный звон. Выразить себя через такого рода богослужение, через желание возвестить окрестности всей, что Христос Воскрес, и я тоже радуюсь по этому поводу. Это нормальное желание, благословленная, поддерживаемая церковью традиция. Пожалуйста, если ты хочешь сказать всему миру, что ты веришь, что Христос Воскрес, для тебя это радость, голоса твоего не хватает, ты хочешь пойти на колокольню, позвонить. И это тоже богослужение, это тоже твоя служба, которая льется за пределы храмового пространства или ограды церковной. Ты свидетельствуешь миру о том, что и для тебя Христос Воскрес. Это очень здорово, и поэтому всех ждем.

Александр Ананьев:

— А если тебе любопытно, ты этого никогда не делал, у тебя хорошее настроение, потому что Светлая Седмица, потому что колбасы поел, вина из грузинских подвалов выпил. Тогда не стоит?

Священник Александр Нарушев:

— Тебе же зачем-то захотелось?

Александр Ананьев:

— Да. Безумно захотелось, очень захотелось.

Священник Александр Нарушев:

— Может быть, старею я, но как-то с годами все проще и лояльнее ты относишься к этим желаниям. Иногда наше желание возникает по странным причинам, может быть, даже не по религиозным причинам. Но если тебя тянет в храм позвонить в колокол, наверное, твой ангел-хранитель все-таки смог пробиться через глыбу льда твоей души и самости.

Александр Ананьев:

— Нашел дорогу.

Священник Александр Нарушев:

— И если он тебя хоть так привел, значит, ты пришел туда не просто так. Поэтому ко всем приходящим в храм Господень, особенно в такие святые дни, можно и нужно относиться с терпением и пониманием, если его желание не исполнено откровенным злом. Что он пришел не потому, что ему интересно, а потому что он хочет нагадить.

Александр Ананьев:

— Не из хулиганских побуждений.

Священник Александр Нарушев:

— Да. Напакостничать, он хочет показать, проявить свою мглу греховную. Если он не за этим пришел, то — пожалуйста.

Александр Ананьев:

— Посещение кладбищ Светлой Седмицей. Мы как бы оставляем за скобками то, что Светлая Седмица не требует от человека того, чтобы он посещал могилы усопших родственников. Я это знаю, есть для этого специально отведенные родительские субботы, есть дни, когда это особо требуется от тебя. Либо любой другой, у тебя есть желание или потребность, в день рождения или просто тебе приснилась бабушка, ты как христианин особо выводов из этого не делаешь, но тебе захотелось побыть с ней. Ты идешь туда к ней и там с ней побудешь немножко. Я тут недавно услышал, что на Светлой Седмице вообще твое место не на кладбище, и это чуть ли не грех великий. Потому что Пасха — это праздник жизни. Что ты поперся к мертвым? Вот тут я озадачился. Действительно ли это большое нарушение, так скажем, пасхальных традиций? Ведь очень многие идут на кладбище. Ведь очень многим важно поздравить своих родителей, может быть, своих детей со Светлым Воскресением Христовым, оставить на могиле яичко, побыть вместе.

Священник Александр Нарушев:

— Всему свое время. Как писал замечательный Екклесиаст: «Время радоваться и время скорбеть, время разбрасывать камни и время собирать камни». Согласитесь, когда вы присутствуете на свадьбе, все веселятся, радуются, будет более чем странно, если вы будете рыдать при этом при всем.

Александр Ананьев:

— Неужто вы не встречали родителей, которые только и делают, мамы особенно, заливаются слезами.

Священник Александр Нарушев:

— Слава Богу, мне повезло на моей свадьбе.

Александр Ананьев:

— Кому ж я дочь свою отдаю. По сути, слушайте, свадьба это ж похороны для родителей.

Священник Александр Нарушев:

— Ну, прекратите.

Александр Ананьев:

— Они хоронят дочь, все, в их семье больше нет дочери, дочь появилась в семье мужа. И собственно слезы мам... Так что, видите.

Священник Александр Нарушев:

— А радость отца, сбагрил дочь свою, не надо теперь о ней заботиться, пусть заботится. Я шучу, конечно. Да нет, пример брачного пира и вопрос о посте, который задали. Спаситель им так и ответил: «Не хорошо печалиться сынам чертога брачного, когда жених с ними». Всему свое время, мы не забываем своих мертвых. И то, что мы на Светлой Седмице не пришли на кладбище, это еще более подчеркивает нашу осознанность, и нашу любовь, и наше понимание жизни и смерти как таковой. Мы можем сходить заранее, в будние дни, до Страстной Седмицы или до среды Страстной Седмицы, прибраться на кладбище, что-то почистить, вывезти мусор после зимы, как-то подготовить и помолиться о них, и сказать: ну все, теперь Пасха, теперь жизнь. «Я Бог Авраама, Исаака и Иакова, Я Бог не есть Бог мертвых, но Бог живых». Господь говорит об этом тоже. Всему свое время. И после этого Пасхального дня, который длится у нас вплоть до Фоминой недели, наступает и период особого молитвенного усердия в память об умерших. Это Радоница. Причем, там служба-то такая веселая, пасхальная. И после утрени, начинающейся с «Христос Воскресе!», хотя входит в будничный, более привычный нам ритм, совершается первая панихида, первое общецерковное моление о наших усопших родственниках. А потом, никто не мешает нам, поприветствовав друг друга на трапезе «Христос Воскресе!», про себя или на домашней молитве вспомнить: Царствие Небесное, папочка, тебе, Христос Воскресе — дома. На кладбище это такое место, где ты, вольно или не вольно, входишь в состояние некой скорби, потери радости, потери праздника. Поэтому Церковь, заботясь о нас, не то что запрещает, ни в коем случае, но говорит: не время. Ты сейчас радуйся жизни, пойми, что мы все теперь принадлежим вечности, как первым Адамом пришла смерть, Вторым Адамом, Христом, смерть побеждена.

Александр Ананьев:

— У нас осталось буквально тридцать секунд, я еще вам миллион вопросов не задал, время пролетело незаметно. Если, не дай Бог, накануне Светлой Седмицы или во время ее умирает человек, его отпевают?

Священник Александр Нарушев:

— Да, отпевают, конечно, по Пасхальному чину. Пасхальный чин отпевания отличается от обычного повседневного радостностью пасхальной, пением канона, каждением усопшего, гроба с усопшим. В Пасхальном чине буквально минимум всего заупокойного присутствует. Но чин отпевания совершенно такой... Единственно, скажу, счастье ли умереть на Светлой Седмице или несчастье это вопрос.

Александр Ананьев:

— Человек не создан для смерти. Человек рожден для жизни вечной. Спасибо вам, отец Александр. Чтобы было понятно, сколько мы еще с вами не успели обсудить по моей вине, это просто я запрос ввел в интернет, где у нас с вами в телефонах есть интернет — традиции Пасхальной недели. Читаю дословно: разжигание костров, освящение яиц, куличей и поминание предков, весенне-летнее гуляние парней и девушек, качение на качелях, смотры невест, хождение по гостям.

Священник Александр Нарушев:

— Фу-фу. На этом и закончим. Что это вы там прочитали. Из этого всего я бы согласился только с освящением, ну и хождением по гостям, а все остальное...

Александр Ананьев:

— Чем качели провинились?

Священник Александр Нарушев:

— Качели...

Александр Ананьев:

— Спасибо вам большое.

Священник Александр Нарушев:

— Я буквально одну секунду. То же самое шестьдесят шестое правило Шестого Вселенского Собора призывает нас, верующих, участвовать в богослужении, в радости и веселии, но при этом запрещает всякого рода ристалища, не помню, козлокатание и какие-то такие игрища, чисто не религиозные, а связанные с какими-то такими увеселениями.

Александр Ананьев:

— Языческого толка.

Священник Александр Нарушев:

— Языческого толка, толка, может быть, даже греховного, злого. Знаете, как на масленицу, когда кулачные бои, чтобы потом просить прощения.

Александр Ананьев:

— А сжигание соломенной женщины?

Священник Александр Нарушев:

— Ну, вы же понимаете, что это языческая традиция, которая пришла к нам.

Александр Ананьев:

— Церковь особо не возражает?

Священник Александр Нарушев:

— Церковь? У нас проходят гуляния масленичные, никогда в жизни мы не жгли никаких подобных вещей.

Александр Ананьев:

— Женщин.

Священник Александр Нарушев:

— Женщин тем более. Хотя иногда...

Александр Ананьев:

— Даже не начинайте. Настоятель храма патриаршего подворья Свято-Успенского Старицкого монастыря при храме святителя Иова, патриарха Московского и Всея Руси, священник Александр Нарушев сегодня отвечал на вопросы неофита. Христос Воскресе, отец Александр!

Священник Александр Нарушев:

— Воистину Воскресе!

Александр Ананьев:

— Спасибо вам за этот разговор.

Священник Александр Нарушев:

— Спаси Господи.

Александр Ананьев:

— И Александр Ананьев. Проведите эту неделю в радости. С праздником вас, со Светлым Христовым Воскресением! Пока.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «О Святом Духе». Протоиерей Сергий Полтавцев
• «Победа над унынием». Прот. Игорь Фомин
• «Таинство Исповеди». Священник Герасим Захаров