«Сербия и Россия: общность культурных и религиозных традиций». Марко Долаш

У нас в гостях был актёр, певец, телеведущий Марко Долаш.

Мы говорили о том, как сербы живут сегодня в России, чем занимаются и почему выбирают для жизни именно нашу страну.

Ведущий: Алексей Пичугин

---

Алексей Пичугин:

— Дорогие слушатели, здравствуйте. Это «Светлый вечер» на «Светлом радио». Меня зовут Алексей Пичугин. Я рад вас приветствовать. Я с удовольствием представляю нашего гостя. Ближайший час, эту часть «Светлого вечера» здесь, в нашей студии, вместе с вами и вместе с нами проводит известный сербский актер, певец и телеведущий Марко Долаш. Марко, здравствуйте.

Марко Долаш:

— Здравствуйте. Добрый день.

Алексей Пичугин:

— У вас сейчас большой проект в России, вы снимаете сербов в Москве. Только ли в Москве, кстати?

Марко Долаш:

— Изначально в Москве. А потом если все это будет расширяться, наверное, будет, мы будем по всей России ездить и снимать наших соотечественников, сербов, которых немало в России.

Алексей Пичугин:

— Можно ли говорить о существовании сербской диаспоры? Когда мы в России в основном говорим про диаспоры, мы подразумеваем, что здесь у нас проживает большое количество людей, выходцев из республик бывшего Советского Союза. Когда речь идет о людях, которые проживают в дальнем зарубежье — мы все-таки считаем, что Сербия нам очень близкая страна, но это не ближнее зарубежье — можно ли говорить о том, что в России есть внушительная сербская диаспора.

Марко Долаш:

— Можно, конечно. Сербов в общем-то немало, я не знаю, сколько точно, какое число сербов проживает в Российской Федерации, но немало сербов по сербским меркам. По российским меркам, наверное, это немного.

Алексей Пичугин:

— А, вот статистика говорит, три тысячи пятьсот.

Марко Долаш:

— Три тысячи пятьсот. Но я думаю, что все-таки больше сербов в России живет. Но что я хотел сказать: мы здесь, мне кажется, не чувствуем себя, как будто бы мы куда-то уехали из Сербии. Все сербы в принципе чувствуют себя в России как дома, в том числе я. Я раньше жил в Москве в 94-95 годах. Папа работал в строительной компании, я учился в средней школе.

Алексей Пичугин:

— А, вы в школе даже здесь учились?

Марко Долаш:

— Да. Седьмой-восьмой класс, это в 94-95-м годах.

Алексей Пичугин:

— Это 30 лет назад.

Марко Долаш:

— Ну, да, так получается. Как сказать, когда я приезжаю в Москву, может быть неправильно, я чувствую, что это естественное чувство, что я как будто бы вернулся домой. Неважно, что я поехал из Сербии, из моего родного города, из моей отчизны и приехал тоже в мою отчизну. Я так чувствую себя. Не чувствую себя, как бы я поехал во Францию, например, или в Германию. Там я все-таки понимаю, что я куда-то поехал и приехал, здесь нет.

Алексей Пичугин:

— Я много, не посчитаю, сколько, много раз был в Сербии, много ездили по Сербии, Белград само собой само, понятно, Нови-Сад собой, понятно, какие-то небольшие города, какие-то совсем провинциальные маленькие поселки, провинциальная Сербия. Когда я в Белград приезжаю, у меня, несмотря на то, что Белград... выходишь в центр, там отель Москва стоит. Где еще у нас отель Москва сохранился в центре Европы? Но все равно ты...

Марко Долаш:

— Нет такого чувства, например, можно мне, может быть, задать вопрос, что вы куда-то поехали?

Алексей Пичугин:

— Нет, у меня есть ощущение. Вот я как раз хотел сказать, что у меня есть ощущение, что я достаточно далеко уехал, когда я в Белграде. Но почему-то у меня есть ощущение, что я дома, никуда не уезжал, когда я где-то в провинциальных сербских местах. Ты приезжаешь из Черногории в Сербию, и какое-то время едешь уже совсем по равнине, и тебе кажется, что где-то в центре России. Есть такое чувство.

Марко Долаш:

— Это внутренне чувство.

Алексей Пичугин:

— Внутренне, это абсолютно не то, что за окном. Но какое-то внутреннее ощущение есть.

Марко Долаш:

— Так и у меня.

Алексей Пичугин:

— Вот, видите. Поэтому ли вы решили начать этот проект о сербах в Москве?

Марко Долаш:

— Если честно, я не знаю. Меня сюда тянет, тянет еще с тех пор, с этого 95-го или 96-го года, я сейчас не помню точно, когда я в последний раз приезжал тогда в 90-е. Но после 96-го года я приезжал в 2003-м году. Мы приезжали со спектаклем, показывали спектакль в Доме актера. Нас брала Алена Галич, режиссер, дочь барда вашего Галича. В 2003-м приезжали, там 15-20 дней, и после этого только в 2017-м году. Я получил награду на фестивале международном для передач. Передача моя «Сербская столица пршута и колбасы», это Златибор. Конечно, всем это было интересно, первый приз я получил. Но все это время с 96-го года я чувствую, что я вернусь сюда когда-нибудь.

Алексей Пичугин:

— И вот вы возвращаетесь.

Марко Долаш:

— Я постоянно возвращаюсь, на три, получится, и больше месяца. Как-то меня сюда постоянно тянет, я в последние несколько лет в каждый отпуск — летом, зимой, не важно — я приезжал в Москву. Меня спрашивают: летом почему тебе не поехать на море, искупаться, немножко отдохнуть? Нет, я приезжаю в Москву.

Алексей Пичугин:

— В Москве лето переносится... Хотя для вас-то нет, вы, прожив всю жизнь в Белграде, жару такую, я был летом в Белграде, там невыносимо жарко.

Марко Долаш:

— Да.

Алексей Пичугин:

— Как на юге Европы, действительно, жарко. В Москве полегче. Не знаю, может быть, не для вас. Может быть, наоборот вам тот климат-то ближе, наверное. Вы знаете, я такой противник, я долгое время был в плену клишированного стереотипного представления, мне очень нравилось, когда так говорят: русские, сербы — братья. Все время вспоминаю сербскую пословицу, не знаю, насколько она действительно есть: нас столько-то без русских, а с русскими вот столько.

Марко Долаш:

— Нас с русскими двести миллионов.

Алексей Пичугин:

— Да, да. Но вот это все, когда мы об этом говорим, значит, что мы не готовы перешагнуть на следующий уровень. Потому что следующий уровень — это взаимное изучение культуры, взаимопроникновение с точки зрения совпадений/несовпадений. Мы не обязаны смотреть на все одинаково. Нас роднят какие-то другие вещи. У нас тоже любят говорить: мы православные, сербы православные. Очень разные. Сколько я ездил вокруг Белграда, часть Воеводина отнюдь не православная, например. Там есть православные храмы, есть католические костелы, но это все она большая Сербия. Один мой знакомый серб говорил, что я вообще-то хорват, потому что католик был, но я стал сербом, потому что я стал православным. Это же все сложные взаимоотношения. И когда ты погружаешься, а наши постоянные слушатели, наверное, хорошо знают о наших проектах с отцом Максимом Бражниковым, с выставками, посвященными концлагерю Ясеновац, когда ты погружаешься в эту среду, ты понимаешь, что это клишированное стереотипное сознание отходит на второй план, потому что ты погружаешься очень глубоко в культуру. Ты приезжаешь прочувствовать, как люди живут, о чем они думают, как они мыслят. Я правильно понимаю, что вы за тем же приезжаете сейчас сюда, чтобы понять, как сербы в России себя ощущают?

Марко Долаш:

— Конечно, в том числе и за тем. Но у меня нет такого специального... Я просто хочу показать, действительно как они живут для сербского зрителя, то, что для сербского зрителя интересно, поскольку это передача будет на сербском языке. То, что сербам фактически интересно, как у сербов, которые приезжают сюда, получается стать известными и успешными людьми, насколько это тяжело. Вот такая идея в основном у меня. И через наших соотечественников показать Россию, показать Москву, как это на самом деле. Потому что мне кажется, что мы застряли в этом, и на этом все заканчивается: нас и русских двести миллионов. Давайте возьмем этот образ.

Алексей Пичугин:

— Вот я про это и говорил. Вы меня хорошо поняли.

Марко Долаш:

— Что там конкретно происходит? Как живут те студенты, которые приезжают сюда, как здесь выглядит на самом деле, тяжело ли молодым людям учиться здесь? Мы этого в Сербии не видим. У нас общее мнение такое: большая Россия, православная, мы поехали в Россию. Но практически, как это выглядит, об этом мало люди знают.

Алексей Пичугин:

— Я вам пример приведу. Лет семь назад мы с другом сидели в кафе в городе Ниш.

Марко Долаш:

— Телячьи хвосты известнейшие там.

Алексей Пичугин:

— Для наших слушателей надо пояснить, что это самый... это, наверное, не совсем юг?

Марко Долаш:

— Юго-восток.

Алексей Пичугин:

— Юго-восток Сербии, уже недалеко от границы с Болгарией, город Ниш. Для Сербии это, наверное, достаточно крупный промышленный центр, туристы туда доезжают редко достаточно, хотя там много чего можно посмотреть. Это важно, что туристы туда приезжают редко, потому что к нам подходит официант, он видит, что мы из России, такое чувство, что он русских увидел первый раз, наверное. Он очень обрадовался, он говорит: у меня брат работает в России, все, что я представляю о России, это из рассказов брата, но вы знаете... И дальше я слышу набор стереотипных представлений о том, что где-то далеко-далеко, за горами, за долами существует прекрасная Россия, где все православные, где все целомудренные, постятся, постоянно ходят в церковь. И вот этот набор стереотипных представлений, который есть у таких людей, как этот молодой человек из города Ниш, такой же набор стереотипных представлений о Сербии, абсолютно одинаковые, что где за долами, за горами есть прекрасная Сербия, где все живут по-настоящему правильно, не как мы здесь. И эта взаимная... Я говорю: а вы были когда-нибудь в России? Он говорит: нет, я не был ни разу, я бы очень хотел, но все никак не доеду, то мы в Рим ездим, то еще куда-то. А о России он предпочитает думать, что где-то, что когда он туда доедет. И очень здорово, что есть такие проекты, как ваш, который такие стереотипы ломают, потому что они в первую очередь показывают, что мы все обычные люди с разными абсолютно представлениями о жизни.

Марко Долаш:

— Конечно, в принципе, где-то так и есть. Но что интересно. Приехали русские в Сербию, и у сербов у большинства, 90%, такое чувство: русские, добро пожаловать к нам, наконец-то, мы вас любим, мы вас чтим и так далее. И это действительно искренне чувство у сербов. Я не говорю, что у русских нет таких чувств, я просто говорю только про сербов. Приехали русские, и всегда будут так чувствовать себя. Может быть, это немножко стереотип, но это чувство к русским существует, живое чувство постоянное. Куда бы вы ни поехали в Сербии, всегда вас будут встречать — россиян или русских, у нас все это русские, мы так это чувствуем — с открытым сердцем. В принципе, здесь так я себя чувствую тоже. Где бы я ни сказал, что я серб: вы наши, вы нас поддерживаете, вы нас любите, мы этого не знали, многие не знали. А как это так, а как мы могли это не знать, мы помним Югославию, но в основном это была Сербия. Мне кажется, что наши отношения как-то восстанавливаются или выстраиваются по-другому, поестественнее, поглубже. Я вот именно это хотел как-то поддержать в том смысле, чтобы было естественно, а не через эти стереотипы.

Алексей Пичугин:

— Друзья, мы напомним, что в гостях у «Светлого радио» сегодня известный сербский актер, певец, телеведущий Марко Долаш. Мне кажется, что это отношение, о котором вы говорите, должно распространяться на всех людей, вне зависимости от национальности, от вероисповедания, от каких-то других факторов. Нам в первую очередь христианство наше говорит, какая разница, кто перед тобой стоит, в Евангелии много примеров видим соответствующих. Эта модель хорошего, доброго взаимоотношения между русскими и сербами, хорошо, если бы распространялась на другие народы. Мы призваны к любви, к хорошему, братскому житию. Понятно, что у нас сейчас много что происходит, что это все непросто, но призваны-то мы именно к этому. А чем занимаются сербы в России? Понятно, что мы сейчас не вычленим какие-то отдельные, вот большинство сербов в России занимаются этим. Понятно, что мы вот так не можем рассуждать. Но все-таки вы снимаете, кто ваши герои?

Марко Долаш:

— Ой. Вопрос нелегкий.

Алексей Пичугин:

— Но их много.

Марко Долаш:

— Потому что сербов много и они все разные, как и все люди. Наше качество, что в том, чем мы занимаемся, мы стараемся быть лучшими, профессионалами, чтобы все это получилось. Балканы, что там ни происходило, мы привыкли: если ты не лучший, ты не выживешь. У нас это в генетике. Нас оккупировала Османская империя 350 лет, и мы выжили, мы пережили все это, сумели защитить себя все-таки в любом смысле. Это у нас в генетике, нас жизнь куда-то бросает, мы сразу начинаем с этой своей генетикой, с этим своим воспитанием стараемся быть лучшими. Суть не в том, что мы других начинаем вытеснять, но вместе с другими мы стараемся быть лучшими и показать. Давайте, чтобы опять не получился какой-то стереотип, это в основном так. И сербы есть плохие, как в любом.

Алексей Пичугин:

— Никто не сомневался.

Марко Долаш:

— Наш народ талантливый. У нас много молодых людей учится, например, играть на разных инструментах, аккордеонисты, пианисты, разные инструменты, тут очень много людей молодых. У нас много в строительных компаниях, сербы известны еще со времен Югославии, как замечательные строители, как инженеры, как рабочие или ремесленники, которые на стройках. Например, в позапрошлом году я участвовал в фестивале «Дорога на Ялту», я там стал лауреатом, и нас поселили в отель «Космос». Я захожу в отель, смотрю, чувствую себя, как в Белграде. Спрашиваю, интересно, кто строил. Говорят: мы не знаем, кто построил, но интерьер делали югославы. И с тех пор ничего не меняется.

Алексей Пичугин:

— У меня мама всю жизнь работает в строительстве, она недавно вышла на пенсию, и с середины 90-х и до последних ее лет на работе она всегда работала с сербами. Я помню, что у нас всегда были в окружении какие-то сербы, приходили, приезжали, мы общались. Как-то так закрепилось.

Марко Долаш:

— И в общем-то мы народ общительный. Сказал Амфилохий (Радович), что сербы у русских должны научиться благочестивости, а русские у сербов — радоваться.

Алексей Пичугин:

— Да, факт.

Марко Долаш:

— Может быть, мы южный народ, но мы все-таки общительные, мы радуемся каждому.

Алексей Пичугин:

— Мы не умеем так праздновать, как вы, мы не умеем веселиться, радоваться, мы более закрыты. Может быть, правда, потому что севернее живем, мы более закрыты.

Марко Долаш:

— Вам надо сани с лета готовить.

Алексей Пичугин:

— Я помню, мы когда приезжали с нашей выставкой, с какими-то материалами, нам говорили: давайте, давайте, все к нам, будем свинью коптить. В какой-то момент. Это местные священники нас звали на какое-то вечернее мероприятие, и проходило как действительно феерия какая-то. Мы так праздновать не умеем. Это все еще по-доброму происходит.

Марко Долаш:

— Может быть, у вас не такая традиция, у нас такая традиция. Наши сербские Славы, в православии которые, наверное, это осталось от язычества, но неважно, мы прославляем святых, они защитники нашего дома. Например, моя Слава святой Иоанн Креститель, мы всегда 20 января организуем, всегда поросенок на вертеле, либо ягненок, еда какая-то, мы собираемся, отмечаем, чтим святого. У нас вообще много сербских кафан.

Алексей Пичугин:

— Да. Я с этим тоже сталкивался.

Марко Долаш:

— Для тех, которые не знают, это рестораны, там более расслабленная атмосфера, там и музыка, еда хорошая. Что я хотел сказать. У нас практически всё, даже короля раньше, главные встречи дипломатические, не в думах каких-то, а в кафанах. Поехали туда, подписывали договора. Потому что человек там чувствует себя более расслаблено, там все более естественно и становится более понятно, что надо делать.

Алексей Пичугин:

— Жалко, что сейчас так тяжело попасть к вам. Это, конечно, очень печально. Потому что раньше относительно недорогие самолеты были из Москвы. Все мы надеемся, что когда-то это тоже будет так, но пока иначе. Поэтому то, что у нас есть возможность поговорить, хоть чуть-чуть окунуться в это пространство, это очень ценно.

Марко Долаш:

— Тяжело, но все работает, только билеты дорогие, тысяча двести евро туда-обратно.

Алексей Пичугин:

— А раньше это стоило 30 евро.

Марко Долаш:

— Не знаю.

Алексей Пичугин:

— Было, было, можно купить в 30-40 евро.

Марко Долаш:

— Вот, в принципе такие обстоятельства сейчас, так все происходит, мы все надеемся, что все закончится, как положено, но это сейчас так. Но есть люди, каждодневно летят самолеты, прямой рейс и они полны. Но, оказывается, что это не так масштабно, как раньше для определенных людей.

Алексей Пичугин:

— Напомним друзья, что в гостях у нас известный сербский телеведущий, актер, певец Марко Долаш. Я Алексей Пичугин. Буквально через минуту мы вернемся в нашу программу.

Алексей Пичугин:

— Возвращаемся в студию «Светлого радио». Друзья, напомним, то в гостях у нас сегодня Марко Долаш, известный сербский телеведущий, актер, певец, который снимает сейчас сербов в Москве, снимает большой проект, фильм, серия, я так понимаю, да?

Марко Долаш:

— Передача.

Алексей Пичугин:

— Они же уже выходят в Сербии?

Марко Долаш:

— Еще не выходят.

Алексей Пичугин:

— Вы хотите полностью цикл снять?

Марко Долаш:

— Не полностью, а уже есть передачи, которые в монтаже, мы их потихоньку заканчиваем. Обычно так, чтобы три-четыре передачи остались в запасе, а потом уже начинается.

Алексей Пичугин:

— Можете рассказать какую-нибудь историю вашего героя, какую можно рассказать, какую-то яркую, чтобы было сразу понятно, как бывает.

Марко Долаш:

— Я снимал передачу об очень интересном человеке, его папа серб, мама русская, он родился в России. Он мне рассказывал, что они должны были вернуться в Югославию, в город Задар, сейчас он в Хорватии. Но мама русская не хотела, папа все-таки вернулся сюда. И он жил в России, он замечательно говорит по-сербски, можно сказать, что у него оба родные языка, и русский и сербский. Он ваш выдающийся кардиолог, лечил даже короля арабского или какого-то, я сейчас лучше не буду до конца говорить. Например, такие люди у нас. Один очень интересный человек, электрикой занимается, инженер, много работал главным инженером в строительной компании, которая строила по всей России большие проекты, в Казани, в Москве, в Петербурге, во Владивостоке. И еще играет на скрипке. Он первый человек, который вместе со своим другом играет сербскую музыку в московском метро.

Алексей Пичугин:

— Угу. Там есть такие островки музыкальные специально. Интересно.

Марко Долаш:

— Да. Так что сербская музыка прозвучала впервые в метро, может быть, месяц назад, только что это началось. Мы снимали, как он играет. Конечно и русскую, российскую, и сербскую музыку, но нам особенно интересно было сербскую, Сербия такой народ, они гордятся такими вещами, что прозвучала что-то где-то или наш человек успешный в мире, наша музыка прозвучала где-то в таких местах. Девушка, которая учится в университете имени Гнесиных, Божена, которая замечательно играет на баяне. Разные истории есть. Договорился, не снимал еще, наша сербка, хирург выдающийся желудочно-кишечного тракта в институте имени Склифосовского. Есть много, не буду перечислять сейчас. Это все люди интересные и на очень важных местах, на очень важных позициях. Представляете, они лечат российский народ, они помогают. Есть и в других местах, еще более влиятельных, и в политике. В общем-то, наши связи более крепкие, чем нам кажется.

Алексей Пичугин:

— Мы с вами общались, это был 21-й год, уже почти три года прошло, у вас был совместный проект с Еленой Зелинской, вы ездили по России, представляли книги Елены Зелинской, вы выступали. Сейчас у вас какое-то сотрудничество продолжается?

Марко Долаш:

— Да, продолжается. Тогда я был куратором этого проекта, проект «Балканский путник», книги «Моя прекрасная Сербия», «Моя вкусная Сербия», «Моя здоровая Сербия». Это о сербской еде, о природе, об оздоровительных курортах, это все было очень интересно, до сих пор эти книжки можно купить в Москве, они очень популярны. Когда писали последнюю книжку «Моя здоровая Сербия», я организовал нам поехать к моим хорошим знакомым, Дерндаровичи их фамилия, Саше и его сыну Душану. У них этнодеревня. В этой этнодеревне мы снимали некоторые блюда и окружение. Там такое место невероятное, деревня называется Злакуса, там делают очень-очень известные в мире, под защитой ЮНЕСКО, горшки.

Алексей Пичугин:

— Это материальное, еда попадает в категорию нематериального наследия ЮНЕСКО.

Марко Долаш:

— Да, да. Там какие-то минералы находятся, там горшки делали еще во времена Римской империи. Мелются эти минералы и вместе с этой глиной смешиваются, и потом пускают эти минералы в пищу, в еду. Поэтому она получается такая невероятная, именно в этих горшках когда приготавливается. Мы в этой этнодеревне обнаружили дневник.

Алексей Пичугин:

— Вот, это то, о чем я вас хотел спросить. Думал, как на это перейти-то.

Марко Долаш:

— Я понял, я специально, я знал, о чем надо. Дневник Алексея Бутакова.

Алексей Пичугин:

— Про него очень мало известно.

Марко Долаш:

— Алексей Бутаков — внук, мне кажется, если не правнук, Григория Бутакова, выдающегося адмирала.

Алексей Пичугин:

— А он не Алексей Бутаков тоже, адмирал? По-моему, он Алексей Бутаков.

Марко Долаш:

— Может быть, я ошибаюсь, потому что я иногда путаю русские имена.

Алексей Пичугин:

— И Григорий Бутаков есть и Алексей Бутаков. Григорий Бутаков — это его брат. Это большой род флотоводцев Бутаковых.

Марко Долаш:

— Бутаковы еще со времен Петра I либо адмиралы, во флоте, либо музыканты. Из этого рода Бутаковых Римский-Корсаков. Рахманинов тоже как-то связан с Бутаковыми. Это невероятный род Бутаковых. Они приехали, сын Григория Бутакова, дедушка нашего героя Алексея Бутакова, вместе с Врангелем в Югославию.

Алексей Пичугин:

— Это первая волна эмиграции.

Марко Долаш:

— Вот так. И они в Югославии остались. Алексей Бутаков был позже директором в музыкальной школе Мокранац, потом редактором радио Белграда, еще помощник дирижера в национальном театре, и такой выдающийся человек. Что мы нашли? Мы нашли дневник, в котором записаны ноты композиции, которую Алексей Бутаков создал в концлагере в Нюрнберге.

Алексей Пичугин:

— Как он оказался в концлагере я тоже не очень, с 39-го, начало второй мировой войы.

Марко Долаш:

— Он оказался, потому что решил воевать за Югославию. Он был офицером югославской армии.

Алексей Пичугин:

— Насколько я понимаю, как мне рассказывали, так как это был 39-й год, еще Германия не воевала с Советским Союзом на тот момент, его отпускали домой, но он остался. Но Его отпускали как русского?

Марко Долаш:

— Нет, его не отпускали, а просто те, которые чем-то занимались, он был выдающимся музыкантом, образованным, они не были в этих лагерях, в которых просто тупо убивали людей, таких людей использовали для образования, к ним немножко по-другому относились.

Алексей Пичугин:

— Я смотрю, что прожил он совсем недолго, он родился в Петербурге в 1907-м году, и был он подростком, когда оказался в эмиграции. Умер он в Белграде всего лишь в 53-м, то есть ему было 45 где-то.

Марко Долаш:

— Мы нашли этот оригинал дневника. Как этот дневник оказался у Дерндаровичей, моих друзей? Он оказался так, что они филателией занимаются, между прочим, и пошли на блошиный рынок искать почтовые марки, спрашивают у цыган, смотрят, буквально на асфальте лежит коробка с письмами какими-то. Спрашивают, сколько это стоит? Цыган говорит: двести динаров. Это примерно сто пятьдесят рублей. Он покупает. Открывает коробку, оказывается, там дневник с нотами, и еще все письма, которые Алексей Бутаков из концлагеря писал своей маме, которые мама ему посылала, он сестре, сестра ему. Практически оказывается маленькая жизнь выдающегося человека и композитора находилась в какой-то коробочке, лежала на асфальте. Если бы ее никто не купил в тот момент, наверное, цыгане ее где-то бы...

Алексей Пичугин:

— Да ну, выкинули бы и все.

Марко Долаш:

— Выкинули и все. С того момента, когда почти могло исчезнуть, начинается возрождение всей этой истории. Мы находим этот дневник, получаем гранд министерства культуры Российской Федерации, снимаем документальный фильм. Вместе с концертом, который прошел в Доме русского зарубежья, Филипп Кудряшов как продюсер всю эту историю замечательно сделал. И состоялся концерт, премьера этого фильма. И этот фильм мы будем показывать через площадку, мне кажется, радио «Орфей».

Алексей Пичугин:

— Напомню, друзья, что в гостях у «Светлого радио» сегодня Марко Долаш, известный сербский телеведущий, музыкант, актер. Мы говорим о проектах Марко, которые он здесь, в России, реализует, снимает передачу большую о сербах, которые живут в России. На самом деле, о разном говорим; говорим о Сербии, говорим о России, взаимоотношениях; о том, как чувствуют себя сербы в России. Проблемы какие-то есть? Мы все так хорошо говорим, сербы так хорошо встречают, принимают здесь сербов. Наверняка ваши соотечественники здесь у нас тоже сталкиваются с рядом проблем и трудностей, о которых они наверняка вам говорят? Не может же так все быть безоблачно абсолютно.

Марко Долаш:

— Сербы не любят жаловаться. Сейчас очень тяжело. Даже если есть какие-то проблемы, это какая-то мелочь. Я не знаю, я не слышал, что у каких-то сербов в России есть какие-то серьезные проблемы.

Алексей Пичугин:

— То есть все как у всех. Специфических проблем, я так понимаю, наверное, нет. Все как у всех.

Марко Долаш:

— Все как у всех, все решается.

Алексей Пичугин:

— Интересно, что приводит? Есть люди, которые выбирают конкретно вести бизнес в России, строительство — это та сфера, мы об этом говорили, где сербы очень много представлены. Есть, я сам знаю людей, у которых архитектурные бюро, бизнес крупный в России у сербов. Есть сербы, которые просто работают на стройках, еще где-то. То есть люди по всей цепочке задействованы, связанной со строительством. Но ведь есть какие-то сферы совершенно не очевидные. Почему человек предпочитает жить в России, а не в Сербии или еще где-то, в Европе, в Америке?

Марко Долаш:

— Сферы разные. Сербы всем занимаются. В России узнают сербов как хороших строителей.

Алексей Пичугин:

— Я поэтому и спрашиваю. Есть сербы врачи, например?

Марко Долаш:

— Ну, конечно, я и упомянул про кардиолога.

Алексей Пичугин:

— А, да, да.

Марко Долаш:

— Есть немало врачей, и по всему миру наших врачей, выдающихся врачей немало, потому что югославская школа была одна из самых лучших в мире.

Алексей Пичугин:

— Да и до сих пор, я знаю людей, когда это было еще проще, ездили лечиться из Москвы в Белград.

Марко Долаш:

— Да, также медицинский туризм. Например, к стоматологам в Сербию приезжают, потому что у нас выдающиеся стоматологи в семь-восемь раз дешевле, чем в Европе. Со всей Европы приезжают в Белград к стоматологам. Такая история. У нас такие профессии: мы любим кафаны, владельцы кафан.

Алексей Пичугин:

— Да, я знаю, не будем делать рекламу, одно классное сербское заведение в Москве, где владелец серб много-много лет, не знаю, сколько, но успешно владеет. Недалеко, кстати, от Радио ВЕРЫ.

Марко Долаш:

— Архитекторы, искусство, актеры уже семь-восемь лет. Еще до этого был Кустурица, мы знаем, как вы любите, вся Россия любит смотреть фильмы Кустурицы.

Алексей Пичугин:

— Да, песенки были популярные.

Марко Долаш:

— Песни, конечно.

Алексей Пичугин:

— «Я шагаю босиком по улице» после фильма Кустурицы, я хорошо помню, из всех динамиков играла.

Марко Долаш:

— И Бикович, и Петар Зекавица, есть молодая девушка Валентина Стойилкович, она сейчас играет в театре Вахтангова, я извиняюсь, если я ошибаюсь, «Три сестры».

Алексей Пичугин:

-Да, вполне может быть, я просто не знаю. Эмир Кустурица, я помню в моей юности, в 90-е годы выходили, признаюсь, я последние фильмы не смотрел, мне достаточно тяжело, я современного Кустурицу не так воспринимаю, как когда-то. И до сих пор я пересматриваю фильм «Подполье». А ведь эта комедия-фантасмагория, которая на самом деле настолько тонко передавала, наверное, все то, что там происходило не просто на государственном уровне, а во взаимоотношениях людей. Безумно актуальный фильм и сейчас. Того Кустурицу я очень любил. Его как-то в аэропорту встретил относительно недавно.

Марко Долаш:

— Ну, так и есть. «Underground» или «Подполье» появился и когда получил первый приз.

Алексей Пичугин:

— Пальмовую ветвь.

Марко Долаш:

— Это было что-то, особенно в те времена под санкциями, имело особое значение для Сербии. Мы гордились, помню, очень годились Кустурицей. Тонко он это сумел, конечно, и благодаря сценаристу, Душану Ковачевичу, он написал.

Алексей Пичугин:

— Это же изначально в театре шло.

Марко Долаш:

— Да, это в театре шло. Душан Ковачевич — наш выдающийся сценарист, писатель, драматург, это наша «черная волна»: «Марафонцы бегут круг почета», «Балканский шпион». Я всем советую посмотреть эти фильмы. Думаю, что нет перевода на русский, это жаль, мы попытались организовать показ этих фильмов, но, к сожалению, нас остановило СВО, мы отложили. Но думаю, сможем это организовать.

Алексей Пичугин:

— Когда-нибудь мы увидим.

Марко Долаш:

— Потому что это точно передает, через эти фильмы русские могут понять точно, какой сербский характер, какие мы и как мы жили во времена Югославии. Мы для вас в те времена, для Советского Союза, как бы выглядели Западом.

Алексей Пичугин:

— Да, это правда. Мало кто бывал. Ведь все-таки у нас были разные периоды отношений в советское время. Это действительно был крайне дальний Запад. И Гойко Митич форева была песня у группы «Разные люди», «Супербизоны» она называлась. Понятно, что мое поколение еще помнит фильмы с Гойко Митичем, а вот уже поколение позже только по песням вроде Супербизона и Разных людей слышали про Гойко Митича и уже сейчас даже не вспомнят. Даже интересно, где он сейчас.

Марко Долаш:

— Виннету — такая его роль была. Еще югославские сапоги, наверное, женщины помнят. Мне рассказывали, что их стоимость была одной зарплаты в советские времена. Как ни странно мы в Югославии любили, женщины покупали югославские сапоги, но мы все-таки любили покупать более западные, итальянские.

Алексей Пичугин:

— Еще дальше.

Марко Долаш:

— Наверное, не понимали, что у нас есть. Мебель югославская продавалась, мне рассказывали здесь. А ты помнишь, сынок...

Алексей Пичугин:

— Югославскую стенку, вот стоит, она югославская, между прочим. Я тут недавно разбирал чехословацкую, правда, не югославскую. Они наравне, кто достоял в очереди, до кого дошла, где-то кому-то югославская, кому-то чехословацкая. Главное, что из стран СЭВ, а не своя собственная.

Марко Долаш:

— Видимо, мы такие. И русские и сербы и все вообще в мире. Такая история. Действительно, у нас было более свободно. С югославским красным паспортом мы могли ехать, просто показываешь паспорт свой, ты проехал, никто тебя не контролирует. Только не трогай Тито, ты всех мог практически критиковать, кроме Тито. Но и он никого не трогал, не критиковал, но если ты на него...

Алексей Пичугин:

— Но репрессивный режим был все-таки?

Марко Долаш:

— Был, но никто сильно не чувствовал. Главное Тито не трогай публично.

Алексей Пичугин:

— По крайней мере меньше, чем у нас. Я тогда не жил, но по тому, что рассказывают, свободы у вас было больше гораздо.

Марко Долаш:

— Никто и не хотел его трогать. Зачем? У нас замечательно все, у нас зарплаты были большие, страна была самодостаточная, у нас было все. У нас была половина Адриатики, у нас были Альпы, у нас были горы, у нас Воеводино как чернозем, половину Европы может кормить, и не только Воеводино. У нас просто все было, мы самодостаточная страна были. И, наверное, поэтому нас разрушили изнутри, сумели это сделать, мы не справились с этим, к сожалению, так произошло. У нас такие предприятия были, была компания Энергопроект, которая строила рады, отстраивали весь Ближний и Дальний Восток.

Алексей Пичугин:

— Отголоски этого Энергопроекта до сих пор во всех странах бывшей Югославии сохраняются.

Марко Долаш:

— Да.

Алексей Пичугин:

— Спасибо, Марко, что пришли к нам сегодня. Приходите, мы всегда рады поговорить про Сербию. Марко Долаш, известный сербский телеведущий, актер, певец был с нами в программе «Светлый вечер». Марко снимает цикл передач про сербов, живущих в России. Очень интересно и поговорить об этом и посмотреть, когда все это выйдет. Не знаю, будет ли это дублировано на русский или нет? Ну, вдруг.

Марко Долаш:

— Думаю, будет, не сразу, но будет.

Алексей Пичугин:

— Спасибо. Прощаемся. Всего доброго. До свиданья.

Марко Долаш:

— Вам спасибо.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Лазарева Суббота и Вход Господень в Иерусалим: история и смыслы праздников». Священник Антоний Лакирев
• Светлый вечер с Владимиром Легойдой
• «Еженедельный журнал» с Аллой Митрофановой. Выпуск 401