«Семья и карантин». Иеромон. Макарий (Маркиш)

У нас в гостях был председатель епархиальной комиссии по защите семьи, материнства и детства Иваново-Вознесенской епархии иеромонах Макарий (Маркиш).

Мы говорили о том, как сохранить в семье любовь и радость от общения друг с другом в период вынужденной изоляции вследствие карантина. Разговор шел о том, что часто для семьи бывает непривычно проводить совместно так много времени, и родители, бывает, срываются на детях, проявляют раздражение, происходит больше конфликтов и недопониманий. Отец Макарий объяснил, как научится ценить совместное времяпрепровождение членов семьи, которое раньше часто заменялось работой и досугом вне дома.

---

Ведущие: Александр Ананьев и Алла Митрофанова.

«СЕМЕЙНЫЙ ЧАС» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Ананьев:

- Добрый вечер, дорогие друзья!

В студии радио «Вера»… гораздо меньше пятидесяти человек ( это важно отметить)…

А.Митрофанова:

(смеется)

А.Ананьев:

- … но здесь… разрешите представить ведущую – Аллу Митрофанову…

А.Митрофанова:

- … Александра Ананьева.

А.Ананьев:

- И, прежде, чем мы представим нашего дорогого гостя, мне хотелось бы обрисовать ситуацию, которая вам и так всем хорошо известна.

Буквально недавно, на днях, мы с Аллой Митрофановой вынуждены были очень серьёзно пересмотреть наш календарь – как, впрочем, и все жители крупных городов страны. Отменились – концерты, отменились – мероприятия, презентации, выставки. Отменились какие-то проекты, связанные с работой.

А.Митрофанова:

- Перенёсся наш стерео-спектакль. Я, кстати, ещё раз хочу, воспользовавшись возможностью эфира, сказать нашим слушателям: всё в порядке, в апреле – 23-го и 25-го – мы целых два раза сыграем наш стерео-спектакль «12 непридуманных историй». Поэтому, приходите туда – билеты можно обменять через сайт театра. Мы подробно об этом расскажем, как это сделать, у нас в социальных сетях – поэтому, ни один билет не пропадёт, не волнуйтесь.

А.Ананьев:

- Да.

А.Митрофанова:

- И обязательно приходите – целых два дня есть, чтобы выбрать: либо четверг, либо суббота, кому – что удобнее.

А.Ананьев:

- Кроме того, наш «Светлый вечер» офф-лайн 23 марта в МХАТ им.Горького тоже был перенесён на апрель…

А.Митрофанова:

- На 20 апреля, соответственно…

А.Ананьев:

- … на 20 апреля, но… опять же, рано загадывать – потому, что мы пока не знаем, как сложится ситуация, как сложатся обстоятельства. Уже завтра может что-то поменяться…

О.Макарий:

- … в лучшую сторону!

А.Митрофанова:

- Вот! В лучшую сторону!

А.Ананьев:

- Ну, дай то Бог! Я тут сегодня услышал, что даже метро собираются закрыть на время, чтобы оградить людей от излишней опасности заражения…

А.Митрофанова:

- ¡No pasarán! Всё будет в порядке!

А.Ананьев:

- Да. И, в этой связи, очень тревожно прозвучало сообщение от слушательницы радио «Вера».

Цитирую дословно: «Я так печалилась, что мало времени провожу с детьми. Мол, работу никто не отменит, мне мало приходится с ними проводить времени, почитать им книжки вслух… и вот – Господь услышал мои молитвы, -– пишет она, – С недавнего времени я на «удалёнке», нос к носу с детьми. И это вызов – а готова ли я столько времени быть включённой? Это – вопрос».

О.Макарий:

- Вот, пусть и готовится…

А.Ананьев:

- Это – вопрос.

О.Макарий:

- … пусть – будет! Это – прекрасно!

А.Ананьев:

- И мы решили задать этот вопрос нашему дорогому собеседнику – председателю епархиальной комиссии по защите прав семьи, материнства и детства Иваново-Вознесенской епархии, нашему мудрому пастырю – иеромонаху Макарию Маркишу.

Добрый вечер, отец Макарий!

О.Макарий:

- Доброго вечера, ещё раз! Я уже встрял в разговор, и не жалею об этом! И вижу, тут, опять-таки, основания для оптимизма большие.

А.Митрофанова:

- Ах!..

О.Макарий:

- Печально… и эта болезнь, конечно, дело нехорошее… болезнь – всегда дело плохое. Люди – умирают. Мне, например, отвратительны бывают ответы, когда говорят: «Ну, умирают – туда им и дорога!» – не знаю… это ответ…

А.Митрофанова:

- Неужели, кто-то так может сказать, Господи?!

О.Макарий:

- Бывало… слышал я. Не будем… так это… говоря по латыни, nomina sunt odiosa – не надо имена называть… но – немножко по-другому.

Соединённые Штаты Америки – 80 человек скончалось. Трёхсотмиллионная страна – две России. 80 человек – ну, печально… но все мы знаем, что смерть – она, в каком-то смысле, неизбежна. И такой уровень риска – ну… я не могу сказать, что уж прям так… так страшно. Это не чума с «чёрной смертью» XIV века, когда… не знаю… там… одна треть населения оставалась в Европе от того, что было.

А.Митрофанова:

- Но и у нас, слава Богу, сегодня гигиенических средств на порядок больше, чем у наших предков, у которых была, по сути, только баня. Сейчас есть и антисептики…

О.Макарий:

- В том, что баня помогает от чумы, я сомневаюсь!

А.Митрофанова:

- Нет, ну… знаете, как… гигиена, всё-таки, один из главных способов защиты в наше время…

О.Макарий:

- Совершенно верно. Но… как это сказать… обжегшись на молоке, дуют на воду. И вот этот некоторый уровень напряжённости, который сейчас существует… в конце концов, здесь тоже позитивный элемент есть: ну, будьте внимательны! Меня в детстве учили: мойте руки перед едой. Я должен сознаться, что, с годами, утратил это доброе качество. Но теперь снова приобрету – хорошо!

А.Ананьев:

- Всё это докладывается ещё, отец Макарий, на то, что сейчас Великий пост. И, вообще, вот эта история с карантином… мы, буквально на днях, с Аллой Митрофановой, поймали себя на ощущении промыслительности всего происходящего. Ведь само слово «карантин» переводится на русский, как «сорок дней». То есть, это сорок дней изоляции, сорок дней концентрации на самом себе, концентрации на близких, концентрации на важном, и отказ от суетного, отказ от лишнего, от того, что может принести тебе вред.

О.Макарий:

- Совершенно верно! Совершенно – сто процентов – правильно, и что тут… как сказать… и особенно здесь… нету… вот… угрозы, которую наговаривают…

Вот, сейчас… я, при вас, получил смс: «Ах, отец Макарий, беспокоимся, как бы ты там не заразился!» Но, представьте себе, что не было бы никакого этого «коронного» вируса, а просто человек куда-либо поехал – что, он изолирован от опасности? Что, на него не может кирпич свалиться откуда-нибудь? Что, он не может заразиться какой-нибудь болезнью, которая реально угрожает жизни человека? Вот, туберкулёз – мы вспоминали о нём. Туберкулёз существует, он, действительно, несёт опасность для жизни – больше, чем этот вирус. Ну… и он – есть, и с ним – борьба идёт… ну, что делать… это – жизнь.

А.Ананьев:

- Но и – это ещё и пост. А пост – это… мне, как человеку, недавно принявшему Крещение… и для меня пост – это не только праздник и возможность стать лучше…

О.Макарий:

- Пост – всё-таки, это не праздник. Но дело такое…

А.Ананьев:

- Я отношусь к нему, как к большому дару – мне.

О.Макарий:

- Дар – это верно, дар – не обязательно празд… почему я так Вас зацепил, насчёт праздника? Меня недавно – сегодня, буквально, – спрашивали: Литургию ведь мы не служим в будние дни поста. С понедельника по пятницу мы не совершаем Литургию. Потому, что Литургия – это праздник. А в пост – с понедельника по пятницу – нет Литургии, нету праздника. И это – противопоставление Евангельское.

А.Митрофанова:

- Но есть Литургия Преждеосвященных Даров… но это уже… про другое…

О.Макарий:

- Это – торжественное Причащение Преждеосвященных ( Преждезаготовленных ) Святых Даров. Но не сама Евхаристия. И опирается это на Евангельские слова о том, что «… вы будете поститься, когда от вас отнимется Жених. А пока Жених – со своими друзьями, с сыновьями Брачного чертога, они не могут поститься…» – говорит Спаситель. Вот, это вот – противопоставление, между праздником и постом. Значит, пост, всё-таки, это – не праздник, а время сосредоточения, время внимания, время сдержанности…

А.Ананьев:

- Подписываюсь под каждым словом. Спасибо Вам, отец Макарий, за это уточнение. Но Вы же не будете возражать против того, что это ещё и время, когда… я не буду обобщать – «мы»… Я – слабый человек, обычный, нервы наружу все… я очень остро воспринимаю        всё, что происходит вокруг. Я остро воспринимаю слова, я остро воспринимаю какие-то обстоятельства, я – мобилизован, моя раздражительность – повышена. А тут, в виду принятого не мной карантина, меня выбивают из привычной системы координат, погружают совершенно в другую систему координат… я не говорю сейчас про гречку, спички и туалетную бумагу – вовсе нет… я говорю о том, что я – растерян и оглушён…

О.Макарий:

- Ну, вот, не знаю…

А.Ананьев:

- … и… вот… даже я растерян и оглушён – потому, что я понимаю, что ещё вчера я знал, что я буду делать завтра, сегодня – я уже не знаю, что я буду делать завтра – потому, что в моём календаре – дыры, как в щербатом рту пожилого человека из российской глубинки. Понимаете?

А если взять женщину? Да ещё и маму? Да ещё и одинокую, например? Которая с понедельника по субботу работала, а тут её – отправили домой сидеть с детьми. Очень многим сейчас реально тяжело. И нашу программу я, как раз, хотел посвятить поиску ответов на вопрос, который они все сейчас задают: как не срываться на детях? Как увидеть в этом пользу? Как почувствовать себя счастливой и превратить вот это время в, действительно, дар?

О.Макарий:

- Ну… я внимательно слушаю Вас, и… где-то я, всё-таки, соскальзываю… знаете, как, вот, бывает… резьба – вверчиваешь…

А.Ананьев:

- Прокручивается.

О.Макарий:

- … да, что-то не то…

Ну, хорошо. Представим себе… вот, закрыли предприятие, зарплату не платят, хлеб кончился, детей надо чем-то кормить… они плачут-рыдают, у меня дом – пустой… такого же, в общем-то, нету! Это, пожалуй, и невозможно себе представить, на сегодняшний день, в Москве, и даже где-то в глубинке.

Они сидят дома… ну… наверное же, есть какие-то у них средства выйти в магазин, купить тот самый хлеб и молоко, несмотря на пост, для детей. Этой проблемы – нету.

А.Митрофанова:

- Отец Макарий…

О.Макарий:

 - Что у нас… отчего, вот, Вы говорите, у Вас – напряжение? У Вас – календарь… но это же – Вы!

Почему будет напряжение у человека? Вот, у меня – календарь есть. Мне говорят: «Так… ты должен быть сегодня в два часа – там, а в три – там!» – а у меня раз – совпадает! Меня ждут здесь – я должен пойти туда, я звоню, я не могу дозвониться, я переношу… А здесь – никто меня не ждёт, всё – отменено, чистое небо над головой… всё прекрасно! В чём проблема?

А.Митрофанова:

- Отец Макарий, понимаете… Вы говорите, как человек, скорее всего, который в мире с самим собой. Ну… для нас, мирян, зачастую, это… знаете… такая… очень важная, конечно, планка, но, пока ещё, не достигнутая.

То, о чём Саша говорит – это… я очень хорошо понимаю это состояние, хотя у нас… там… нет маленьких детей, с которыми надо постоянно вот сейчас заниматься, которые бы от нас зависели, и прочая. Но у меня – множество подруг, которые в такой ситуации оказались, и для которых это, действительно, испытание. И я думаю, что и для отцов семейств, для мужей, это тоже – не самое простое время. Потому, что, перейдя на удалённую работу, они оказываются перед, своего рода, вызовом.

Если раньше они… там… в 7-8 утра выходили на работу, в 9 – были у себя в офисе, то теперь всё это время они будут проводить с женой и детьми, и они… ну… во время отпуска – понятно… но, в целом, не все к этому привыкли.

А.Ананьев:

- А – дети? Они оказываются в четырёх стенах, кинотеатров – нет, торговых центров – нет, никаких мероприятий – нет…

А.Митрофанова:

- … никаких «обезболивающих» и «отвлекающих»!

О.Макарий:

- Откуда боль, друзья мои?

Вот… вы правильно всё говорите, и я тоже вас внимательно, естественно, слушаю, и вижу… вот, вы говорите насчёт мира с самим собой… значит, боль-то – из самого себя выходит?

А.Митрофанова:

- Да, конечно.

О.Макарий:

- Тогда зачем же её… зачем она нужна? Возьмите – выкиньте её за окошко! Если она – во мне.

Вот, как я привёл пример: голодный человек… не знаю, там… крыша протекла, или – мне нужны лекарства, я – диабетик, а у меня нет этого инсулина… какие-то лишения реальные – они бывают, и мы живём в таком мире, где всё может случиться, и происходит, на планете Земля далеко не всё благополучно.

Но, на сегодняшний день, в нашей России, в Москве, где вот этот карантин объявлен ( у нас в области, по-моему, его нету, и не предвидится пока, не знаю ) – нету таких объективных трудностей, объективных проблем, которые мне нужно объективно решать. То есть – они субъективны. А если они субъективны, значит – посиди, подумай, поговори с женой.

Дети – народ гибкий. Ну… видите, как: «нет» значит «нет», дорогие дети. Ну, поплачут немножко, минут пять… через пять минут утешатся, начнут делать… там… бумажных голубей из чего-нибудь – вот и вся история!

Потом… у нас же… это же не домашний арест, всё-таки! Можно с этими детьми выйти гулять…

А.Ананьев:

- Но, вообще, многие воспринимают это именно так! Даже не арест, а просто – вынужденное заточение.

О.Макарий:

- Не вижу! Явно, мы должны… не надо нам… как это сказать… фантазий!

Мы видим, что есть – закрыты предприятия. Вот, я работал на фабрике, или… где, там… в цирке – цирк закрыт, на сегодняшний день. Почему… мне никто не говорит про домашний арест! Я взял детей, сел в метро, которое прекрасно работает, поехал в … не знаю, там… Битцевский парк – ходить пешком, гулять, смотреть на весну наступающую – ну, что может быть лучше?

Понимаете, из всего, что мы с вами описываем, я вижу – честно скажу – только позитив. Ну, негатив – сама болезнь, это, конечно, нехорошо. Но, с Божией помощью, эта болезнь не столь уж серьёзна, не столь уже она массовая – это не первое время чумы, понимаете, пушкинской – кстати, почитайте, увидите контраст! Или «Декамерон» – как они там сидят, и кругом – трупы. Страшная вещь, но никакого отношения к нашей жизни не имеющая.

«СЕМЕЙНЫЙ ЧАС» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Ананьев:

- Средневековая мудрость: ничто не сплачивает народ так, как чума. Об этом, и многом другом, мы говорим сегодня с председателем епархиальной комиссии по защите прав семьи, материнства и детства Иваново-Вознесенской епархии иеромонахом Макарием Маркишем.

А.Митрофанова:

- Отец Макарий, если позволите, мы, чуть позже сейчас, обратимся к вопросу, а как же нам себя выпрямить так, чтобы, действительно, получить радость от общения постоянного, вот этого контакта, друг с другом – и не только на время отпуска, но и, например, во время вот таких ограничительных мер, введённых нашими администрациями.

Но мне бы хотелось уточнить ещё вот какой момент. Вы говорите про опыт предыдущих поколений, которые пережили страшные бедствия, которые прошли через, действительно, те заболевания, которые выкашивали от трети до половины населения городов, и так далее. Слава Богу, у нас сейчас ситуация не такая – медицина очень сильно продвинулась вперёд, и – огромная благодарность и низкий поклон нашим врачам, которые самоотверженно трудятся и нас спасают.

Но, смотрите – мы ведь тоже очень сильно изменились за это время. Ребёнок, которому – даже во второй половине XIX века – отец даёт затрещину, и когда ребёнок… там: «Тятя, тятя, что случилось?» – он: «Это – впрок тебе, чтобы не шалил!» – ребёнок, утерев сопли, спокойно идёт дальше, потому, что он к такому обращению привык.

Сейчас мы – слишком ранимые. И дети, и взрослые. Мы стали, в каком-то смысле… ну… в каком-то смысле остались абсолютно прежними, а в каком-то смысле, мы, всё-таки, уже – другие люди. Тем более, мы очень трепетно стали относиться друг к другу, к собственной жизни и к самим себе. Может быть, даже более трепетно – к самим себе, по сравнению с людьми XIX века, чем друг к другу…

О.Макарий:

- Вот, это верное замечание… оно немножко говорит о нашей слабости…

А.Митрофанова:

- Может быть…

О.Макарий:

- … которую надо преодолевать. Преодолевать слабости чужого, ребёнка, когда мы будем говорить: «Тебя пороли раньше, и сейчас будем пороть!» – не надо, таких глупых экспериментов не надо делать. Но самому немножко…

А.Митрофанова:

- … попроще к себе отнестись…

О.Макарий:

- … потрезвее чуть-чуть отнестись.

Алла, ну, в самом деле… вот, хорошо Вы такую картинку рисуете – да, дети, оказывается, что? Вот, они не ходили в школу… то есть, ходили – привыкли, а сейчас не ходят. И начинают… такое слово, не совсем уместное – беситься. Ну, да…

А.Ананьев:

- Очень хорошее слово, и очень хорошее замечание…

О.Макарий:

- Ну!

А.Ананьев:

- Именно так! А, вообще, отец Макарий, на Ваш взгляд – взгляд опытного пастыря, а, стало быть, ещё и психолога, поскольку Вам приходится общаться с людьми, и видеть какие-то процессы и механизмы, в нас заложенные – что происходит с человеком, – ребёнком или взрослым – который вдруг, в одночасье, оказывается в иной системе координат? Не хуже, не лучше – а просто иной. Какие опасности его преследуют?

О.Макарий:

- Очень хорошо! Очень хороший вопрос.

И, вот, вы говорите – ребёнок или взрослый. А здесь – два принципиально разных подхода, две принципиальных парадигмы, как говорят учёные люди.

Ребёнок – фигура очень гибкая. Мгновенно, или очень быстро, по крайней мере, приспосабливается к новым обстоятельствам.

Избалованный ребёнок – лежит в луже, ручками и ножками, значит, лупит по этой луже. Бабушка рядом – квохчет, как курица. Или… не знаю, что она, там, с этим делает – ребёнку на всё начхать. Выходит отец – ребёнок встаёт, отряхивается, и, как ни в чём ни бывало, идёт дальше, куда ему надо. Эта картина не мною выдумала – она хорошо известна всем.

А.Митрофанова:

- Но из бабушки можно вить верёвки…

О.Макарий:

- … а из папы – не особенно…

А.Митрофанова:

- … а папа – авторитет, да.

О.Макарий:

- Ну, вот… он понимает, соображает – что к чему.

Вот, этот ребёнок, который оказался на карантине – ну, это не карантин… заметьте, друзья, это… карантин – у ничтожного числа людей, которые прибыли откуда-то… из Китая, из Кореи…

А.Митрофанова:

- Ну, ограничительные меры, дисциплинарные, да…

О.Макарий:

- Ограничительные меры, состоящие в том, что большое количество разных мероприятий, дел – прикрыто, и надо выбирать новые дела для себя, в том числе – работать из дому, по возможности, что-то ещё… менять график, как вы говорите, менять расписание…

Так, вот, ребёнок к этим изменениям… он начнёт, может быть, капризничать, начнём баловаться, что-то требовать. Когда он обнаружит, что его эти требования и претензии никуда не идут – он быстренько приспособится, как… так сказать… как положено.

Взрослый человек – по-другому. Он – не столь гибок, но он, зато, более опытен. Он компенсирует эту негибкость свою адаптированностью, своим знанием жизни. Ему не нравится то, что он не поехал на работу – он хочет поехать на работу и встретить там свою любимую секретаршу, допустим. Ну, да, бывает и такое. Или что ещё он там хочет на работе – сидеть, ногу за ногу заложить, не знаю… каждому – своё. Но он поймёт, что обстановка изменилась, и он будет себя вести по-другому. В новых обстоятельствах, он тоже – будет вести себя по-другому. Что Вы хотели сказать?

А.Митрофанова:

- Я хотела спросить, а как быть людям, которые, опять же, переживают вызов определённый и кризис?

Вот, например. Человек, который в это время должен был уехать на работу ( там, в 9 утра ), оказывается в ситуации, когда вокруг прыгают дети, каждому из них что-то от него нужно, жена, которой тоже что-то от него нужно – всем что-то от него нужно… ещё к родителям… опять – он их всех любит, он понимает, что это аховая ситуация, он себя ненавидит, может быть, в этот момент – но всем что-то от него нужно!

О.Макарий:

- Вы описываете, всё-таки, ситуацию сумасшедшего дома! Всё-таки, не нормальную ситуацию. Как Вы, вот, картину рисуете – это, всё-таки, уже клиника.

Человек, более-менее нормальный, посмотрит на жену, посмотрит на детей – да, он отец семьи. Да, он, может быть, испытывает вот эти вот все эмоциональные импульсы, о которых Вы говорите, но он им не даёт хода.

А.Митрофанова:

- А как их гасить – вот, скажите тогда?

О.Макарий:

- Видите ли, в чём дело… «гасить» – может быть, не очень удачное слово.

Вот, я вам сейчас хорошую метафору предложу – опять, не мною же, разумеется, придуманную.

Вот, некто построил стену для какой-то цели. Высокую стену – из брёвен её сложил, и смотрит, что будет.

И тут – дует ветер сильный, ураган, давит на эту стену. Она хорошо сложена, но давление урагана – очень большое, и стена – скрипит чего-то… глядишь – и валится, может рухнуть.

А другой человек – взял, и тоже построил стену, для какой-то тоже своей цели, но её собрал из балок металлических, тонких шлеерочков, или уголочков – собрал, сварку сделал, или болтами соединил. Она – такой же высоты, той же прочности.

Дует ветер – насквозь продувает через эту стену – стена стоит, держится. Она выполняет свою функцию, но ветер на неё – не воздействует. Понимаете?

Вот – картина, полезная для человеческой души.

Тот, который пытается «погасить» – это тот, который стену сплошную построил. И на него всё это давит, и он думает: «Как мне это… я, вот, там – как себя чувствовал… мне надо по-другому себя чувствовать!»

А который построил из балок стену: «Ну, так… есть – и есть… что делать… У меня тут – дети, у меня – жена, а я – пошёл своими делами заниматься! Он будет на меня «дуть»… «дует» на меня всё это хозяйство… а я его насквозь пропускаю: как в одно ухо вошло, так в другое и вышло…» – вот, в известном смысле, это правильный – и психологический, и духовный – взгляд на негативные аффекты, на негативные феномены эмоционального строя. Они не должны на меня влиять.

Они существуют – вот, в чём разница… уже… таким… языком, более-менее, философским… они существуют, их никто не отменяет и не пытается отменить, а добиваются того, чтобы их бытие не воздействовало на мою волю, на моё «Я», на мою личность – вот где задача! Чтобы, как тот ветер, который насквозь проходит через ажурную эту конструкцию башни или стены – вот, так же и эти негативные эмоции.

А.Митрофанова:

- А это – не равнодушие?

О.Макарий:

- А равнодушие или неравнодушие – это определяется уже нравственным строем. Если от него просят помощи – значит, он её даёт. А если его… там… ребёнок капризничает, плачет, и он понимает головой, что надо мальчику дать выплакаться, что делать… у нас у всех были дети маленькие, и я помню сам это – ну, надо и надо… даже, помню, советовались с кем-то из педагогов, и она говорит: «Ну, плачет и плачет… дайте ему поплакать», – он и займётся чем-то другим. Он это понимает головой – ну, и дальше… что делать?

Я помню, мой сын, которому сейчас 42 года…

А.Митрофанова:

- Ого! Ничего себе…

О.Макарий:

- … а ему было года 2, примерно, или 3 – он плакал… ну… была у него такая фаза развития. В другой комнате его оставляли – поплакать. И потом я слышу: он плачет, плачет, и надрывно… а потом – раз, и перестаёт. Потом – опять плачет. Думаю: «Что он там делает?» – тихонечко заглянул. Он – сидит на полу, плачет… потом, вдруг – раз отвлёкся, какими-то там делами своими стал заниматься, перекладывать… там… игрушки… опять заплакал…

А.Митрофанова:

- Вспомнил…

О.Макарий:

- … потом опять успокоился…

А.Митрофанова:

- … обиду…

О.Макарий:

- … вспомнил, да…

А.Митрофанова:

- … а потом опять отвлёкся…

О.Макарий:

- Да, совершенно верно! И сразу как-то всё становится на место своё.

А.Митрофанова:

- Тут надо пояснить, что у отца Макария, ведь, до принятия монашества – был другой жизненный опыт. У Вас была семья, дети…

О.Макарий:

- Была…

А.Митрофанова:

- Сколько у Вас детей?

О.Макарий:

- Двое. 38 и 42 года.

А.Митрофанова:

- Ага… то есть, в общем, Вы проходили абсолютно через всё, через что проходим мы, и, плюс, у Вас ещё есть вот теперь опыт монашеского пути.

О.Макарий:

- Вот, потому архиерей и назначил меня в комиссию по семье, материнству и детству. Кроме того, я ещё и член правления общества «Колыбель», которое себя зарекомендовало уже давно в Иванове, как одно из первых общественных учреждений, общественных организаций по заботе об одиноких матерях, по противоабортной работе. И тоже это всё даёт известный… так сказать, трезвый взгляд на мир и на семью.

А.Ананьев:

- Тем не менее, отец Макарий, то, что Вы назвали метко и немножко едко «клиникой» – вот этот вот эффект, когда человек, оказавшись в плотном контакте с родными людьми, начитает испытывать очень нервное состояние, близкое к неприязни и желанию бросить тапком, есть прекрасный… в общем, даже любимый нами с Аллой феномен «скандинавского отпуска» – мы его, про себя, так называем.

О.Макарий:

- Я не знаю, что это такое.

А.Ананьев:

- В ряде скандинавских стран – делимся с Вами с удовольствием – есть такой потрясающий феномен. Люди, проработав год, отправляются с семьёй в отпуск – на месяц, чтобы как следует отдохнуть.

После отпуска, возвращаются домой, и летом, в сезон отпусков – вот, ближе к осени, после сезона отпусков – фиксируется всплеск разводов.

Видите ли, в чём штука…

А.Митрофанова:

- А почему это наш любимый-то феномен, я не пойму?

О.Макарий:

- Вот именно… я, так, всё слушаю, слушаю это… и намёк Ваш не понял…

А.Ананьев:

- Потому, что это очень высветляет, освещает заложенный в нас… вот этот вот… порочный, грешный, нехороший, очень человеческий какой-то… очень человеческую какую-то черту.

Мы настолько разучиваемся быть друг с другом… и, что ещё страшнее – мы разучиваемся быть с самим собой, что… в нас просыпается что-то, очень нехорошее, когда мы оказываемся в ситуации близости с самим собой и родными нам людьми.

О.Макарий:

- Вы знаете… всё Вы так говорите… там надо одну маленькую замену сделать. Знаете, как иногда, вот, в компьютере что-нибудь пишем, какой-нибудь текст, там иногда бывает надо что-нибудь заменить. Берут… какие-то, там, функции… замены. «Заменить»: «Вася» на «Коля». Вот, у Вас надо «мы» заменить на «они» – и тогда всё встаёт на место.

У нас – так не должно быть. У кого-то – ну, мало ли что за люди… какие-то дикие там люди живут в Скандинавских странах – Бог их ведает. И не знаю, и не дай Бог узнать, как говорили моя бабушка!

А у нас – так не должно быть. У нас должно быть – ровно наоборот! Мы живём – семьями, мы учимся любить друг друга, мы учимся быть друг с другом, и, вместо всплеска разводов, через 9 месяцев должен быть всплеск рождаемости – после такого семейного отпуска! Вот, вам прямо говорю. Вот это – норма. Это – норма.

Если у кого-то… Вы говорите вот – «заложено в нас». Мы знаем, что человеческая природа – неоднородная, эта природа – искажённая в чём-то, в чём-то – дефектная природа, да. Но она дефектная не по источнику своему, а по тому наследию первородного греха, или воспитания, или – обстоятельств жизни, которые мы воспринимаем так или иначе. И задача нашей христианской жизни – избавляться, и помочь друг другу избавляться от этих негативных элементов. Всё – на своём месте.

А.Ананьев:

- Это – программа «Семейный час» на радио «Вера».

Мы с Аллой Митрофановой продолжим разговор с нашим дорогим собеседником, иеромонахом Макарием Маркишем, и, в следующей части программы, мне хотелось бы подробнее остановиться, во-первых, именно на личном опыте отца Макария, в плане того, как учиться говорить с самим собой, оставшись наедине с самим собой, в виду как-то так сложившихся обстоятельств ( а ведь это – абсолютно монашеский опыт, я правильно Вас понимаю? ). Ну, и поговорим ещё о том, как превратить вынужденную изоляцию от вот этого мира…

А.Митрофанова:

- … в семейное торжество. В торжество любви.

А.Ананьев:

- … в семейное торжество…

А.Митрофанова:

- В торжество любви!

А.Ананьев:

- … и во что-то, что нам принесёт определённую пользу.

Не уходите далеко. Продолжим через минуту.

«СЕМЕЙНЫЙ ЧАС» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Ананьев:

- Мы возвращаемся в студию радио «Вера».

Здесь – ведущие Алла Митрофанова…

А.Митрофанова:

- … Александр Ананьев, и председатель епархиальной комиссии по защите прав семьи, материнства и детства Иваново-Вознесенской епархии иеромонах Макарий Маркиш.

Я правильно понимаю, дорогой отец Макарий, что человек однажды избирает вот этот путь, – путь монашества, путь служения Богу – чтобы ограничить себя от других людей, чтобы избавить себя от этого фона современной жизни?

О.Макарий:

- Нет. Я думаю, что если в одно слово ответить – конечно, кое-какие элементы тут имеются, – но, если в одно слово ответить, то надо ответить – нет. Если в одно слово, то надо ответить – нет.

Потому, что «ограничить себя», «избавить себя», в общем-то, это – эгоизм. И, как ни крути, как назови, с какой стороны ни подлезь к нему – это нехорошо. Это – не христианство.

Монашеский путь – он параллелен браку. В каком смысле? Брак – отдать себя жене, жене – отдать себя мужу, они себя отдают друг другу. Это – любовь.

Монашество – тоже отдать себя. Кому? Непосредственно – Церкви, или – монашеской общине. Это тоже – та же любовь. Самоотдача, самопожертвование.

Есть и третья ситуация, когда человек не вступил ни в брак, ни в монашество – ну, так ему немножко труднее, его будет немножко мотать из стороны в сторону. Человек вступил в брак – он уже знает, где он сидит. Как у Фонвизина: «Эта дверь – существительна…

А.Митрофанова:

- … прилагательна…

О.Макарий:

- … да… прилагательна…» – она уже приложена к чему-то. А так – это только существительное. Дверь – она сама по себе существует.

Вот, мы с вами – прилагательные. Вы приложены друг к другу, а я – к владыке Иваново-Вознесенскому.

А.Митрофанова:

- Я не знаю, как Александр Владимирович, я-то – абсолютно счастливое прилагательное… но, отец Макарий, смотрите. Саша, когда задавал Вам этот вопрос… я думаю, что тебя, прежде всего, интересовал опыт отца Макария в этом… поиске… себя глубинного, что ли, себя… какого-то… более настоящего, чем жизнь в миру. И, отец Макарий, если я правильно понимаю Ваш ответ… не надо принимать монашество, только для того, чтобы вот этого самого себя найти. Потому, что в семейной жизни тоже есть этот путь.

О.Макарий:

- Ну, разумеется… и, вообще, искать себя – немножко тоже отдаёт… всякими этими учреждениями по… ну… понятно. Ищем мы Христа. И даже не столько ищем, сколько следуем за Ним. Понимаете?

Одно дело – искать, как ищут потерянный ключ – такое тоже бывает… или потерянную иголку, которая упала – и не знаю, где она… такое бывает… а другое дело – когда горит маяк где-то, и рулевой, или капитан, на него рулит и правит, сквозь волны этого бурного моря.

Так, вот – жизнь христианская гораздо в большей мере – в исключительной мере – напоминает вторую картину, и никак не первую.

А.Митрофанова:

- Тогда – очень общий, конечно, вопрос, но… думаю, мы его сейчас несколько конкретизируем. А как искать Христа в семейной жизни?

О.Макарий:

- А любовь?

А.Митрофанова:

- А вот…

О.Макарий:

- А вот Вам и ответ! А вот Вам и ответ!

Бог – есть любовь. И брак – есть любовь. И они, тем самым, соединяются друг с другом. «Малая Церковь»…  семья, как малая Церковь – отражение большой Церкви. Отношение Церкви… отношение людей – массы людей, и мужчин, и женщин – ко Христу, отражаются во взаимоотношениях супругов. Всё – на своём месте, друзья мои. Тут нету… как это сказать… как говорил герой другого произведения – «подумаешь себе, бином Ньютона…» Всё – понятно.

А.Ананьев:

- Размышляя о монашеском пути, предлагаю посмотреть на это с другой стороны. Я сегодня… ехал когда на беседу с Вами, дорогой отец Макарий, размышлял о том, что «пост» и «пустыня» – не случайное вот это созвучие.

О.Макарий:

- Не знаю… это надо смотреть словарь Фасмера.

А.Ананьев:

- Но… даже если это не так… всё равно, на каком-то философском уровне… бытовом даже уровне, мы, всё равно, отправляемся в своего рода пустыню…

О.Макарий:

- … изгнание, да… странствие…

А.Ананьев:

- … да, в какое-то изгнание… да-да-да, с какое-то странствие… мы ограничиваем себя. И вот вопрос – для чего?

О.Макарий:

- Ограничить себя необходимо по той причине, что… если себя не ограничивать, то в нас начинают доминировать те самые неприятные свойства, грехи, от которых надо избавиться.

Противодействие греху требует дисциплины самоограничения.

Вот, допустим, питание… ну… самое, такое… ясное дело поста – это питание. Вот, человек любит пирожные, сладкие вещи. И выясняется, что он в Великий пост получил такую задачу – может быть, сам себе поставил, или с помощью священника – ограничить своё потребление сладостей.

Что, эти плохие, что ли… вот… у нас другое отношение к еде…  евреи скажут, что это – пища трефная, негодная. То есть, он – не скажет, что пища негодная, но он говорит: «Я буду от неё воздерживаться в течение Великого поста по той причине, что мне необходимо практиковать воздержание». Удержание, сдержанность, неподдавание, если можно так сказать… неподатливость своим импульсам, которые, сами по себе – не зловредны. Ничего плохого нет в этом пирожном.

А.Митрофанова:

- А если через это… ну, как сказать… самоограничение, наоборот, импульсов становится всё больше, и, поскольку сейчас мы оказались в ситуации вынужденных ограничений по целому ряду дел и мероприятий, к которым мы привыкли, которые в нашей жизни, может быть, работали, как обезболивающее, или отвлекающее наше внимание на что-то… и вот, мы сейчас оказались один на один с самими собой – вот, как Владимир Романович говорит: «Пост – понятие объективное». То есть, пост теперь – ещё и для тех людей, которые себя, может быть, с христианством и не соотносят, и не собирались этого делать. И вот – мы оказались в этой ситуации ограничений…

А.Ананьев:

- Да, но может оказаться и ещё интереснее. Тут говорят о том, что не исключено, что будет введён ещё более жёсткий режим карантина, и закроют и Московский метрополитен, и общественный транспорт, и въезды-выезды из Москвы…

А.Митрофанова:

- Ну… будем по мере поступления… просто, я к чему: человек-то думал, что он, может быть, вполне приличный человек, а оказалось, что он – крокодил?

О.Макарий:

- Ну почему обязательно – крокодил? Вот, я не улавливаю, честно говоря…

Ну, да… Вы начали с того, что Вы говорили… правильно: вот, он никогда раньше не постился, а теперь ему говорят: «Да, пирожных больше не ешь до Пасхи». Он их не ест. И… и – что? Он испытывает разного рода дискомфорт, и говорит об этом: «Вы знаете, я испытываю дискомфорт». А ему – что сказать? «А ты думал, что комфорт, что ли, будешь испытывать?» Это – борьба.

А.Митрофанова:

- То есть, это – нормально?

О.Макарий:

- Конечно нормально! 100% - нормально!

А.Митрофанова:

- И не надо к этому трагически относиться?

О.Макарий:

- Трагически вообще ни к чему не надо относиться!

А… да, конечно. Но, надо сказать, у мужчины и у женщины – немножко будет по-разному. Мужчине это особенно присуще – вот, такая мужественная борьба. Для женщины – нечто мужественное, очевидно, противоречит её природе женской. Но её – на то у неё есть муж – чтобы её всячески поддержать, утешить, подкрепить как-то, вдохновить. Трудно… но что делать?

Женщины, вообще-то говоря, хотя мы и говорим «мужественная борьба» и так далее – вообще, известно, что трудности, в том числе, физические трудности, в том числе, боль – женщины переносят лучше, чем мужчины. Как ни странно.

А.Митрофанова:

- Ну… мы – более выносливые… на длинной дистанции… наверное… вот, так… осторожнее скажем…

О.Макарий:

- Да, она – более выносливая, несмотря на… как сказать… вроде бы, интуитивно нам кажется, что это не так, но, на самом деле, она – более вынослива. Значит, ей нужно помочь мобилизовать эту выносливость. И – всё прекрасно! Всё – укладывается.

А.Ананьев:

- Тем не менее, человек, выброшенный из социума – а очень многие оказываются выброшенными из социума… то есть, когда человек перестаёт ходить на работу, многое же меняется для него. Мы же ходим на работу не только для того, чтобы выпить, выражаясь Вашим языком, чаю с симпатичными тебе людьми, секретарями, там…

О.Макарий:

- … но ещё и подписать платёжные…

А.Ананьев:

- … заработать деньги, подписать… да… платёжные документы. Мы ходим туда потому, что у нас там есть какая-то роль, которая для нас – важна. Мы там нужны для чего-то. Мы являемся частью какого-то механизма, каким-то винтиком, в той или иной степени, важным, и мы довольны своей значимостью. А тут – нас «выбрасывают».

Это ощущение, этот дискомфорт от отсутствия этой реализации – знаком каждой женщине, которая, поработав, поработав, поработав, оказывается в декретном отпуске. Ей становится – непросто.

О.Макарий:

- Я бы сказал, что эта ситуация, которую Вы описываете, она – характерна, она – известна и для женщины, и для мужчины, которого уволили с работы.

А.Ананьев:

- И это – тоже!

О.Макарий:

- Вот это, пожалуй, первая и единственная ситуация… такое бывает. Я проходил через это! Меня сокращали, и увольняли, и бывало…

А.Митрофанова:

- Это – ещё когда Вы били мирянином?

О.Макарий:

- Ну, да, естественно… монаха так просто не сократишь!

Ну, да… в общем… и у нас, в советской России, и за рубежом – это известная вещь. Да, бывает… и к этому тоже надо…

Я прекрасно помню эту картину. Я приехал из Соединённых Штатов в гости в Москву первый раз в 1994 году, после девяти лет, прожитых в заграничной жизни…

А.Митрофанова:

- А Вы же в «Силиконовой долине», да, по-моему…

О.Макарий:

- Нет, я жил на Восточном побережье, в Массачусетсе.

Так, вот… когда я приехал в Москву, позвонил один общий знакомый, и сказал, что меня сократили с работы. И… ну, сказал – и сказал. И все окружающие потом, уже постфактум, и даже и в то же самое время, говорили мне: «Мы так изумлены! Мы знаем, что там сокращение с работы – это, вообще, катастрофа… а ты даже глазом не моргнул!»

А я, действительно, глазом не моргнул! Ну, сократили – и сократили. Вернусь, там – разберёмся на месте, что там произойдёт… Пока я в Москве – у меня дела, более важные: гости, друзья старые, всё… А все смотрели на меня с диким удивлением, что – вот человек, на которого глыба свалилась… там… не знаю… 25 тонн на голову, а он даже и не почувствовал.

А.Митрофанова:

- Значит, у Вас приоритеты были правильно расставлены…

О.Макарий:

- Не знаю… нет, я считаю, что это – норма. Это – норма… и не я один!

У нас был… начальник мой, который относился ко мне, мягко выражаясь, негативно… свои дела… и он, видимо, немножко это подготовил – моё сокращение – как я понимаю. И потом его, через 3 месяца, тоже – туда же, тем же путём направили! И это – обычная, совершенно, вещь для людей… это было лет 25 назад тому… за то время Российское хозяйство, Российская экономика, Российская социальная жизнь тоже к этому как-то приспособилась. Людей – увольняют, нанимают, сокращают… там… переводят… это – норма повседневной жизни.

А.Митрофанова:

- Думаю, что здесь речь идёт о том, что мы выпадаем из этих своих… там… на короткое время… ну… с точки зрения Вечности – совсем на короткое время. Но, с точки зрения нас, находящихся в моменте, очень непростая эта ситуация. Мы… вот… когда уже эти наши социальные роли, о которых Саша сказал, становятся… там… какой-то более далёкой перспективой, а мы – здесь и сейчас – оказываемся, может быть, в наших самых главных ролях…

О.Макарий:

- Мужа и жены…

А.Митрофанова:

- … когда мы – муж и жена, родители, и прочая. Да?

О.Макарий:

- Да, так…

А.Митрофанова:

- А мы, как раз, вот, к этому и оказываемся не готовы.

Я вот думаю: хорошо бы, знаете… какие-то подсказки поискать, как можно было бы максимально хорошо, глубоко и продуктивно это время, которое нам сейчас отведено – ну… там… ближайшие две недели – с пользой вместе провести.

Да, часть этого времени будет заниматься дистанционной работой, и дистанционным обучением, но, всё равно, мы времени не тратим на дорогу, и… мы, всё время, рядом друг с другом!

А.Ананьев:

- Да! Мы же не итальянцы, отец Макарий!

О.Макарий:

- А при чём здесь итальянцы?

А.Митрофанова:

- А Вы не знаете?...

А.Ананьев:

- Итальянцы! О, это моя большая любовь! Вместо того, чтобы убиваться – вот, как я – и переживать, что «ах, у меня нет работы, меня выкинули, и я вынужден сидеть дома, а ты мне всё время говоришь вынести ёлку», что делают итальянцы?

Они выходят на свои балконы…

А.Митрофанова:

- Они все – в карантине, при этом.

О.Макарий:

- То есть, домашний арест, по существу.

А.Ананьев:

- Да, по сути – это домашний арест.

Они все выходят на балконы – и по очереди поют друг другу песни на весь двор!

А.Митрофанова:

- Или – вместе поют.

А.Ананьев:

- Или – вместе поют хором.

А.Митрофанова:

- Они вытаскивают каждый, у кого какие есть, музыкальные инструменты. У них там в 6 часов вечера уже вот этот флэш-моб – по всей стране, просто повсеместно!

А.Ананьев:

- Или же – они просто выходят на балконы, чтобы каждый раз овациями встречать въехавшую карету «Скорой помощи» – чтобы поблагодарить этих людей, которые приехали помочь. То есть, они из этого, как настоящие итальянцы, устраивают…

А.Митрофанова:

- … праздник жизни!

А.Ананьев:

- … праздник жизни.

О.Макарий:

- О! Ну… тут есть, между прочим, серьёзные… ну… как это сказать… в каждой шутке – доля шутки, но здесь – и доля серьёзности есть. Правильно!

У них есть музыкальный дар, у них есть дар аплодисментов…

А.Митрофанова:

- Поющая нация, да.

О.Макарий:

- Пусть себе! Ну, что… хорошо! А у нас – свои дары, свои ценности. У нас нет домашнего ареста. У нас есть множество замечательных возможностей и вариантов действий! Надо ухватить за вот эту вот ниточку, которую вы нам протянули. 

А то, что человек переживает, начинает рассуждать, что: «Как же… я, вот, был старшим инженером, а теперь я, всего на всего… там… просто дядя в пижаме, который ходит…» Сними пижаму – надень пиджак. Это, между прочим, важное качество – все пишут, и психологи…

А.Митрофанова:

- То есть, не распускаться, да?

О.Макарий:

- Да! Ты дома – оденься в нормальную одежду, не ходи таким… извини меня… ладно… понятно, да?

Да. Очень хорошо. Это вот – те самые практические советы, которые нам нужны. И для мужа, и для жены, и для отца, и для мамы – быть… предстать перед своими домочадцами – детками или супругами – в лучшей форме!

А.Митрофанова:

- Слушайте, а, может быть, действительно, это – прекрасная подсказка, и с этого стоит начать?

О.Макарий:

- Ну… почему – нет?

А.Митрофанова:

- И осмыслить дома свой внешний вид. Кому-то, может быть, для этого потребуется купить новую домашнюю одежду, чтобы она не выглядела… не коленки вытянутые на трениках и… там… какие-то майки, а чтобы это было, действительно, красиво. И чтобы и самому себе нравиться в этой домашней одежде. Глядя в зеркало, думать: «Ах, хорошо! Пойду, порадую своих!»

О.Макарий:

- Ну, уж это – норма! Понимаете, это – норма!

Если человек работает… там… не знаю… 11 часов в сутки, плюс 2 часа на дорогу в каждую сторону – ну, он просто тогда не успевает. Он приезжает… что он может? Сволакивает всё с себя, и падает в изнеможении на диван.

Сегодня – нет такой нагрузки на него, такого повода для того, чтобы пренебрегать своим внешним видом, своим поведением, своим общением с ближними. Значит, вставай, берись за ум! Вот, в Воскресный, выходной день – ты должен красиво выглядеть. И, тем более, если дают тебе 15 таких выходных – благодари Господа!

И, пожалуй, ключевой вопрос для взрослого человека… как мы выяснили, что для детей – просто, у них гибкость природная, и подчинённость… так сказать… способность следования в фарватере родителей, все вопросы решают.

А для взрослых – да, осознанный взгляд на свою жизнь, и осознанное о-сво-бож-де-ни-е. Вот, здесь ключевое слово, как часто это бывает, и это слово – «свобода». «Я свободен от воздействия этих заморочек, этих помыслов, этих стереотипов!»

Почему я такой? Как я себя чувствую? Как я на себе это переживаю? Да, оставьте это в покое – «как я это переживаю», подумай о том, что ты – для другого, что ты – для ближнего? Ведь наш разговор-то – о браке. Что ты даёшь другому? Что ты даёшь жене, что ты даёшь мужу, что ты даёшь детям… там… может, у тебя и ещё есть домочадцы какие? Мали ли, какие-то и ещё могут быть близкие…

Иными словами, переключиться с себя – на ближнего. Причём, переключиться не эмоционально ( над эмоциями у нас нет контроля ), а – волюнтаристически, волей своей.

Куда направить свою волю? На переживание о себе, любимом, или – на заботу о ближних, любимых, окружающих тебя?

«СЕМЕЙНЫЙ ЧАС» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Ананьев:

- «Семейный час», вместе с иеромонахом Макарием Маркишем, председателем епархиальной комиссии по защите семьи, материнства и детства Иваново-Вознесенской епархии.

Здесь – Алла Митрофанова и Александр Ананьев.

И мы, из вот этой вот схемы, которую Вы очень точно, очень метко начертили нам, отец Макарий, упустили из виду ещё один важных момент.

О.Макарий:

- Ну-ка, ну-ка…

А.Ананьев:

- Одиночество.

Однажды, когда мы теряем привычную систему координат и оказываемся в другой, даже если рядом с нами наши близкие, даже если у нас остаются все наши домашние обязанности, мы неизбежно начинаем ощущать острые зубки одиночества, которые начинают выгрызать нас изнутри.

Мы потеряли привычный круг общения. Мы потеряли привычные обязанности. Мы потеряли привычные обеды в заводской столовой… понимаете, о чём я говорю?

О.Макарий:

- Понимаю. Но, честно говоря, эту заботу… я не могу принять её, как норму. Если человек осознал такую вот у себя потерю, ему надо почесать затылок, и сказать: «Ну… я, видимо, был на неправильном пути. Я, видимо, шёл неверным путём, если мои внешние какие-то завязки, контакты стали для меня такой ценностью, что они вытесняют… что они служат каким-то противовесом моего семейного бытия, или моей религиозной жизни».

Если он уехал в командировку от жены на 2 недели – да, он должен испытывать это одиночество, и, в самом деле, расстраиваться, огорчаться и печалиться, грустить. Да, это – норма. Ну, что сделать? А у нас… мы говорим – на 2 недели… а у нас есть моряки, которые уходят на 3 месяца в рейс, или на полгода, если это военный моряк. Да – увы, увы, увы! Но такова, так сказать, судьба человека.

А здесь-то – он у себя дома! А здесь-то – он у себя дома! Что он… там… своих… этих самых… коллег… ну, пошли им письмо какое-то, в крайнем случае.

Но, и… вот, правильно Вы сказали… вот, надо приглядеться к этим «зубам». Если они его кусают, то тогда – взять щипцы, пассатижи, и эти зубы – удалить.

А.Ананьев:

- Есть ещё одно следствие, которое меня лично очень пугает.

Мне очень хорошо знакомо то ощущение, которое я Вам описал. Знаете, чем оно опасно лично для меня? Даже не тем, что я начинаю искать пятый угол… я начинаю унывать, как-то ещё… Хуже всего, что я начинаю считать себя отвратительным отцом и ужасным мужем. Понимаете, в чём дело?

И, вот тут, ты присоединяешься к своему собственному одиночеству, и начинаешь себя грызть! И это не только моё наблюдение.

Вот, к примеру…

О.Макарий:

- Ну, расскажите…

А.Ананьев:

- Наша слушательница пишет: «Мне очень сложно, оказывается, бывать столько времени с детьми, – пишет любящая мать двоих детей, – Всегда думала, что работа мне мешает быть включённой. А теперь – карантин, и, вроде, ничего не мешает, но хочется – сбежать, хочется – уткнуться в телефон, хочется – спать, хочется смотреть сериалы, только бы не играть, и не слышать бесконечное: «Мам… мам… мам…» Появилось чувство, что я – плохая мать!»

О.Макарий:

- Отлично… отлично… Вот, знаете… как это говорится… такой учёный термин… контент-анализ, да? Что такое контент-анализ? Это значит: вы берёте текст, и его анализируете, с точки зрения, не обязательно общей идеи, которую он содержит, а - как–он изложен, какие там содержатся формулы, формы, слова…

Вот, здесь: «хочется… чувствую…» И она – рабыня этого «хочется». И она – рабыня этого «хочется».

«Что мне делать?» – она пишет, и ей этого хочется! Вместо того, чтобы сказать: «Ну, мне хочется, потому, что я – человек несовершенный… но я должна быть лучше! Я должна быть лучшей мамой! Я должна любить этих детей!» А «должна любить» и «люблю» – это, практически, одно и то же. Потому, что любовь – это не чувство, любовь – это дело. Любовь – это направление воли.

Ну, что сделать? Я вам, по-моему, рассказывал в одной из передач, как одна женщина прокляла своего ребёночка… рассказывал, да?

А.Митрофанова:

- Напомните, пожалуйста. Что-то… так… навскидку не вспоминается…

О.Макарий:

- Ну… мама, первый ребёночек у ней, молодая женщина. Ребёночек, как известно, в три-четыре месяца – у него, там, и животик, и зубки, и всё остальное – не спит. А маме хочется спать, естественно. Она – ночь не спит, вторую – не спит. На третью – он заснул, она его укачала, и, блаженным образом, растянулась у себя на ложе… В это время он закричал громким и не очень приятным голосом, и она что-то такое высказала… как сказать… просторечное.

В ужасе пришла на исповедь: «Что мне делать? Я прокляла ребёнка…» Ну, что делать? Покайся, и больше не проклинай. Выскочило у человека – и выскочило. Объективные обстоятельства, понятно, в каком она находится состоянии – человек не спал три ночи, молодая женщина, и ещё и после родов не очень отошла. Ну, что же тут делать?

Так, вот… если представить себе теперь эту же женщину – чуть постарше, и чуть более интеллектуально… раздутой, она будет по поводу этого неприличного слова, которое она сказала по поводу детского крика – она будет переживать полгода! И обсуждать, и обмысливать: «Как это я… вот… у меня возникло такое чувство? И как это оно так на меня воздействовало? И кто я такая…» – вместо того, чтобы отбросить его, этот ненужный мусор, и продолжать своё доброе материнское бытие.

А.Митрофанова:

- А как себя переключать в другое русло? Я, вот, сейчас думаю… у нас даже возникла идея такая с коллегами, на радио «Вера»… может быть, есть смысл составить некий список ссылок на ресурсы, где есть хороший, увлекательный, познавательный, информативный, глубокий контент, не противоречащий христианскому взгляду на мир, который можно было бы слушать, вместе с детьми, потом – вырабатывать какие-то новые темы.

У нас, например, блестящая совершенно на радио «Вера» программа есть «Вопросы Веры и Фомы», и, я думаю, часть наших постоянных слушателей, может быть, в курсе, а кто-то сейчас впервые об этом услышит.

Прямо, у нас есть такое подразделение на сайте, называется deti.radiovera.ru, и там выложена масса программ, которые рассказывают детям простым и доступным языком самые главные… ну… объясняют ключевые понятия в христианстве. Причём, так, что это, с удовольствием, и родители сами слушают!

То есть, они, вроде как, прикрываются тем, что «это дети включили», а у самих уши – локаторы, в этот момент. И всем интересно, что там… а как можно на пальцах объяснить, что такое Бог Троица?

И мне кажется, что, как раз, в такие дни, когда мы оказываемся вместе – может быть, они нам и дают возможности и подобные вещи слушать и обсуждать. И какие-то общие темы появляются, а дети нас своими вопросами, мне кажется, очень здорово обогащают.

О.Макарий:

- Они не просто обогащают – это процесс двусторонний! И, вот, то, что Вы сказали – это 100% правильно. К нему надо добавить немножечко: что восприятие этого материала должно быть общим. Обязательно родители должны в этом участвовать.

Иногда родители что-то говорят: «Вот, на тебе!» Вот, они смотрят мультфильмы сначала идиотские какие-то, а потом говорят: «На, вот, послушай теперь «Фому» или радио «Вера». Далеко не все дети это воспримут.

А если эти родители, действительно, родители, если они любят своих детей – значит, они будут слушать вместе. Они будут вместе рефлексировать, вместе обсуждать. Он будет… отец… там, ему 40 лет, а детёнышу – ему… там… 8 лет, и отец этого ребёнка будет спрашивать: «Поясни мне… расскажи мне… посоветуй мне, что, в этой связи, ты думаешь… правильно ли говорят, или неправильно…» – и вот это многого стоит!

А иначе… я не очень себе представляю, что это, вообще, хоть какой-то будет иметь смысл, если родители будут смотреть на этот материал, – который есть в сети, есть в книгах, есть где угодно, в журналах – просто как на некую соску-пустышку лучшего качества. Вот и всё. Обычная соска-пустышка, а вот ещё – дополнительно, с христианским винтиком! Не будет работать. А если сами – то будет работать.

А.Ананьев:

- Отец Макарий, личный вопрос, если позволите?

О.Макарий:

- С удовольствием!

А.Ананьев:

- А с вот этим введением ограничений… карантина, с появлением вот этого вируса, подаренного миру китайцами, если правильно я понял…

О.Макарий:

- Неизвестно.

А.Ананьев:

- … да… сие доподлинно неизвестно… Ваша жизнь как-то изменилась?

Ведь, изменилось, во-первых, поведение в храме. То есть, сейчас рекомендуется что-то делать, что-то – не делать. Прикладываться к иконам, например, не рекомендуется. Также, вводятся какие-то изменения в проведении Литургии – появляются одноразовые стаканчики… и, я так понимаю…

О.Макарий:

- Да, но эта вся вот эта вот замечательная инструкция, изданная Патриархом, она относится к Московской епархии, поскольку Патриарх – это правящий архиерей Московской епархии.

Я в Ивановской епархии… вот, сколько… третий день уже в Москве в командировке… насколько я знаю, там эти меры не введены в строй действующих, не реализованы, поскольку там другая эпидемиологическая обстановка. Я не знаю, вообще, есть ли у нас…

А.Ананьев:

- Поедемте в Иваново!

О.Макарий:

- С удовольствием! Я вас давно приглашаю! У нас там красиво…

А.Митрофанова:

- Кстати, это же ещё и возможность путешествовать вместе по стране – в города, которые, может быть, давно хотели посетить, но как-то всё откладывали и откладывали…

А.Ананьев:

- «У вас нет коронавируса? Мы едем к вам!»

А.Митрофанова:

- Ну, пока можно! Пока… я не знаю… пока не закрыли.

О.Макарий:

- Моя лично жизнь, действительно, как служащего священника, она может измениться только в том случае, если наша Семинария ( где я основную свою часть жизни богослужебной и трудовой провожу ) перейдёт на дистанционное обучение. То есть, студентов – распустят.

Пока их не распустили, я там никаких изменений не предвижу. И службы, которые мы совершаем в Семинарии… как сказать… учебные Богослужения – то есть, в них участвуют студенты, для которых это – практика, либо клиросная, либо алтарная – мы их проводим, никуда мы не денемся.

А в Кафедральном соборе, где мне тоже приходится и исповедывать, и служить иногда – пока там… я пока там ничего не вижу.

Изменится – значит, изменится. В инструкции Патриарха, которая была выпущена сегодня, акцент делается на том, что Совершение Бескровной Жертвы, то есть – служение Литургии, Богослужебный строй останется неизменным. Будет, может быть, рекомендация большому числу прихожан сидеть дома – особенно пожилым, маленьким, под карантином, и так далее, но сама по себе служба – продолжается.

Таким образом, жизнь священника… не очень вижу, чтобы она изменилась. Только может ещё она стать более интенсивной, за счёт большого количества больных, если такие появятся – их надо будет навещать дома, какие-то дополнительные меры, чисто хозяйственные, применять – значит, священнику придётся больше крутиться просто по хозяйству, говоря элементарно…

А.Ананьев:

- Надеюсь, с Божьей помощью, большого количества больных избежать удастся.

Отец Макарий, я благодарю Вас за отрезвляющий разговор. Я склонен драматизировать какие-то процессы, я склонен драматизировать свои собственные ощущения, и то, что Вы сказали сейчас, лично меня успокоило и настроило на какой-то позитивный и конструктивный лад.

О.Макарий:

- Конструктивный – вот это правильно. Чтобы это была – конструкция, чтобы это было – создание… созидание. Ведь «конструктивный» значит – «созидательный».

А.Ананьев:

- И я очень надеюсь, что нашим слушателям этот разговор тоже окажется полезным.

Сегодня мы – Алла Митрофанова…

А.Митрофанова:

- … Александр Ананьев…

А.Ананьев:

- … беседовали с председателем епархиальной комиссии по защите прав семьи, материнства и детства Иваново-Вознесенской епархии иеромонахом Макарием Маркишем.

Здоровья Вам, отец Макарий!

О.Макарий:

- И вам – не болеть!

А.Митрофанова:

- Спасибо!

А.Ананьев:

- Всего доброго…

А.Митрофанова:

- До свидания!

О.Макарий:

- Всего доброго, дорогие слушатели!

А.Ананьев:

- До новых встреч!

«СЕМЕЙНЫЙ ЧАС» НА РАДИО «ВЕРА».