«Разные люди — общая вера»

В этом выпуске ведущие Радио ВЕРА Алла Митрофанова, Александр Ананьев, Анна Леонтьева, а также наш гость — клирик храма иконы Божией Матери «Живоносный источник» в Царицыно священник Роман Федотов — делились светлыми воспоминаниями о том, как вера в Бога объединяла совершенно разных людей и удивительным образом помогала идти общим путем, поддерживая друг друга.

Ведущие: Александр Ананьев, Алла Митрофанова, Анна Леонтьева.

---

А.Митрофанова:

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА.

Здравствуйте, дорогие друзья!

Это — та самая программа, которую можно не только слушать, но и смотреть на сайте Радио ВЕРА, в наших социальных сетях на страничках Радио ВЕРА — например, во «ВКонтакте». И это — программа, которая, традиционно, объединяет нас в порыве что-то вспомнить — из своей жизни, или, может быть, из жизни наших близких, знакомых, друзей, поделиться с вами размышлениями... ну, даже не столько размышлениями, сколько, именно, историями. Историями о том, как оно бывает в жизни. Когда чего-то совершенно не ожидаешь, а... внезапно — раз, и происходит удивительное...

Тема наша сегодня... вы знаете... я, вот, её даже прочитаю: «Истории о том, как вера в Бога объединяла совершенно разных людей, и, удивительным образом, помогала идти общим путём, поддерживая друг друга».

А.Ананьев:

— Если бы тема была с точностью до наоборот...

А.Митрофанова:

— Историй было бы миллион...

А.Ананьев:

— ... и звучала примерно так: «Не смотря на общую веру, общее стремление к Богу, на то, что мы — в одном храме, уже много лет, это не помешало нам разбежаться по разным углам, и друг с другом больше не разговаривать, и тихонько кидаться друг в друга какими-то обвинениями — потому, что нельзя быть таким дураком в наше непростое время!» — вот, тогда, да, мы бы много рассказали историй. Потому, что время сейчас такое — полное каких-то искушений.

А.Митрофанова:

— Но мы — на Радио ВЕРА, и у нас всё наоборот.

Александр Ананьев, Анна Леонтьева и наш специальный гость, клирик храма «Живоносный источник» в Царицыне, священник Роман Федотов...

Отец Роман, здравствуйте!

О.Роман:

— Добрый вечер, дорогие радиослушатели! Добрый вечер, дорогие ведущие!

А.Митрофанова:

— Поскольку, Вы эту тему выбрали, Вам — и ответ держать! Начните, пожалуйста. Поделитесь Вашей историей. Думаю, что они, действительно, имеют место в нашей жизни. Хотя, гораздо больше сейчас того, о чём Александр Владимирович сказали...

О.Роман:

— Была такая история, когда мы, давным-давно, жили ещё, и служили, и трудились в Ивановской епархии. Я был сельским священником, и, много-много лет назад, были страшные-страшные пожары, которые бушевали и в Москве, в том числе. Вы помните, как люди...

А.Митрофанова:

— 2010 год...

О.Роман:

— ... да... прятались... мокрыми одеялами закрывали окна своих домов... ну, а мы, вообще, оказались, по сути дела, на торфяниках, и огонь был просто виден из дома священника, он был виден с колокольни — так получилось, что, вот, это огненное кольцо — оно начало, просто, нас окружать со всех сторон.

Конечно, мы очень все переживали... начали... ну, как обычные современные люди, да?.. хватаются за свои телефоны, начинают звонить в специальные службы... в МЧС... но... там всё очень далеко, и помощи, как мы поняли, нам придётся очень долго ждать.

И, вот, тогда пришла такая удивительная мысль... я не знаю... она рождается всегда в каких-то, наверное, кризисных ситуациях — когда мы всякое житейское откладываем попечение, и начинаем понимать, что ситуация носит очень серьёзный характер, и здесь без вмешательства помощи свыше, наверное, можно ожидать самого какого-то ужасного, самого... такого... непредсказуемого результата.

И мы решили так, что батюшка — то есть, я, и женщины, и дети — остаются в храме. И они начнут служить акафист иконе Божией Матери «Неопалимая Купина». А другие люди — то есть, мужчины разного возраста — они побегут как-то... если возможно... окапывать, делать какую-то линию для того, чтобы огонь просто не зашёл на нашу деревню. Она название носит Филяндино — такое, загадочное, красивое, храм там, буквально, действительно, XVIII века — с колокольней, там... и храм — зимний, летний... в честь святителя Николая и Владимирской иконы Божией Матери.

Ну, и, вот... мы отслужили с женщинами, с детишками акафист Божией Матери — это, действительно, нас всех объединило. Причём, прибежали дачники, которые на 2-3 месяца приезжают из Москвы, из других регионов, и это были люди — нельзя даже сказать, что одной веры. Кто-то, может быть, совсем невоцерковлённый, кто-то говорил о том, что он даже агностик, или высказывал какие-то другие свои религиозные убеждения, но, почему-то, все в этот момент пришли в храм. И, когда мы уже пошли Крестным ходом, — выйдя из храма, решили обойти с иконой «Неопалимая Купина» вокруг нашей деревни — то мы, конечно, удивились, когда некоторые жители, опять же, неоднозначно встретили наш такой молитвенный порыв. Кто-то, просто, действительно, говорил: «Ну, что вы здесь спектакль устроили? Ну, что вы... надо всё бросать, брать вилы-лопаты — и вперёд! Ну, что вы здесь вместе все ходите?» — и, конечно, было очень больно.

Надо сказать, что эта женщина, которая так, вот, говорила, спустя некоторое время, очень здорово помогла моему ребёнку, которого укусил целый рой ос — она дала... там... супрастин... инъекцию сделала, и, в общем-то, он — выжил.

Эта женщина потом стала очень воцерковлённым человеком. Она регулярно исповедовалась, причащалась. Но тогда, вот... какой-то дух противления был в ней.

Но мы обошли вокруг деревни, и, вы представляете, огонь не пошёл дальше, чем... вот... тот путь... тот маршрут, который мы проложили нашим Крестным ходом! И, конечно, после этой трагедии, после этого испытания... конечно, мы очень объединились. И объединились, и, самое главное, люди начали потихонечку приходить в храм.

Мне, как молодому священнику, было тогда очень тяжело видеть, что на паперть — вот, в буквальном смысле — зимой приходят только зайцы. И... ну, может быть... матушка мне помогала петь, потом появились ещё пара человек, но храм был абсолютно пустой. Но когда волей Божественного Провидения случилась, вот, эта ситуация, то наших прихожан стало больше.

Мы начали уже какие-то затеивать новые дела, покраску и ремонт храма, какие-то совместные, может быть, паломнические поездки, приезжали уже молодёжные группы... но эта ситуация, действительно, показала, что наша вера в Бога, и просьба в самый, такой, критический момент к Нему — объединила нас и укрепила, и разрушила многие средостения, которые, на тот момент, существовали в нашем маленьком, таком, сельском приходе.

А.Митрофанова:

— Меня, знаете, что больше всего поражает в этом во всём? Отец Роман сидит, и так спокойно рассказывает: вот, мы прошли Крестным ходом, и, вот, огонь — он не пошёл дальше того пути, который мы проложили нашим Крестным ходом... это же чудо!

О.Роман:

— Чудо, да. Вы знаете, об этом даже говорили сотрудники МЧС! Они говорят: «Ну, а нам-то что здесь делать? Вы сказали, что тут такая серьёзная проблема...» Но проблема, действительно, была серьёзная, потому, что большие лесные массивы были уничтожены... вот... звери убежали... другие деревни пострадали — сгорело очень много домов. А, вот, это Божье место, и, вот, этих верующих людей — Господь помиловал, сохранил... вот... по их маленьким, таким, духовным трудам.

А.Митрофанова:

— Потрясающе!

Помню очень хорошо эту ситуацию с пожарами, и, думаю, что все помнят... да?

А.Леонтьева:

— Да-да-да...

А.Митрофанова:

— В общем-то... это — один из тех эпизодов, когда, действительно, стали говорить — может быть, впервые так громко в публичном поле — о том, что какое-то гражданское общество, может быть, есть шанс у нас, наконец, породить.

А.Ананьев:

— У меня с этими пожарами моё личное тотальное фиаско.

А.Митрофанова:

— Какое?

А.Ананьев:

— Ой... была, вот, эта дикая сушь, этот сизый воздух, этот вечный запах дыма в воздухе... а я поехал в деревню к своей сестре. А там — леса, леса, поля, поля... и, конечно, сушь страшная. Но... я выбрался впервые за много лет в деревню, и у меня, как раз, день рождения должен был быть — там, в деревне. А там — двое мальчишек, детей сестры. И думаю: чем порадовать пацанов?

Ну, как — чем? Я привезу самый большой салют, и мы устроим салют на мой день рождения!

А.Митрофанова:

— Ой-й...

А.Ананьев:

— И я приезжаю, достаю из багажника этот салют... сестра с родителями, как увидели у меня, вот, эту, вот... гаубицу... они, так, осторожно её взяли, посмотрели-посмотрели, открыли люк канализационный на территории своего участка, аккуратно её туда опустили, сказали: «Всё... не трогай, пожалуйста!» Я говорю: «Ну, как же... а салют?» Они говорят: «Ты с ума сошёл? Какой салют?! Леса горят!»

А.Леонтьева:

— Это была плохая идея...

А.Ананьев:

— В итоге, я, через три недели, спокойно убрал его обратно в багажник и уехал. Мы его на Новый год жахнули.

Но... вот, эти, вот... у меня была такая дурацкая-дурацкая детская обида, что: «Ну, вот... на день рождения мальчику ба-бахнуть не дали...»

А.Леонтьева:

— Спустили...

А.Ананьев:

— Да-да, спустили с небес на землю...

А.Леонтьева:

— Слушайте... а у меня... вот, вы меня сейчас возненавидите все, но у меня, наоборот, очень классное было лето. Потому, что мы были в Греции, и, когда начались пожары, у нас, в принципе, уже закончилась виза, и я, с тремя маленькими детьми... относительно маленькими... должна была ехать, собственно, домой.

И я нашла какого-то друга грека, — у них же, такая, исключительно родственная коррупция — у которого был какой-то родственник в консульстве, и уже хотели мы ехать и просить, чтобы нам продлили визу, и в этот день греки продлили всем русским визу на три месяца. Это был, такой, просто прекрасный, с их стороны, жест! Я затаилась, и пересидела с детьми, вот, эти все ужасы.

А.Митрофанова:

— Да... люди, умеющие приходить на помощь — это, конечно, очень здорово!...

А.Леонтьева:

— Да, это было очень...

А.Митрофанова:

— Но, вот, то, что в России стало тогда происходить, меня, конечно... прям... очень как-то вдохновило. Потому, что огромное количество людей, ведь, пошли тушить эти пожары, и, действительно, люди были самые разные. Я знаю случаи, когда отпуск брали — для того, чтобы вступить, вот, в эти, вот, бригады добровольцев, которые ходили по лесам, предпринимая выверенные меры по тушению пожаров. И в МЧС тоже говорили, что... насколько помню... что, вот, эти добровольцы, конечно, очень здорово помогли.

То есть, это — другая грань. Да? У Вас, получается, молитва всех объединила, и стала защитой от огня. А есть люди, которые тем же самым в другой несколько плоскости тоже занимались, и это тоже принесло замечательный результат. Это же здорово!

О.Роман:

— Ну, да. Моя хата совсем с краю, и я ничего делать не буду... Меня просто поразило, что, обычно, мы даже не видим — кто приезжает в деревню, кто где живёт, кто чем занимается. А здесь, вот — критическая ситуация. Люди собрались, стали в одно место, начали обсуждать план действий каких-то...

То есть, это, с одной стороны... такой, вот... деятельный труд. Как преподобный Венедикт Нурсийский говорил: трудись и молись. Вот, здесь и получилось, что кто-то, значит, должен трудиться сейчас, и это — необходимость жизненная, а кто-то, действительно, должен молиться.

Причём, вот, эта общая идея пришла, наверное, даже со стороны, на самом деле, прихожан — потому, что батюшка в ступоре находится... он, просто, не понимает иногда, что делать. Потому, что ты привык к этим замечательным пейзажам — я бы даже сказал, скандинавским, потому, что, может, здесь и деревня неслучайно Филяндино называется... ты здесь уже два года находишься... здесь так, вот, всё гармонично... чайки на этом озере... какая-то привычная для тебя обстановка... и тут — раз, и надо действовать. И, как правило, бывает, даже женщины, которые, действительно, в горящую избу войдут, они говорят: «Слушай, батюшка, надо вот это делать... давай, собирайся, пошли! Где у тебя ключи? Открывай храм...» — вот, по сути дела, оно так и получилось. Вот. И, тут уже, надо было как-то действовать, как священнику.

Поэтому, это было, действительно, здорово, что все друг другу подсказывали, все друг другу помогали, и Господь... вот... на ушко каждому говорил о том, что ему сейчас нужно делать.

А.Ананьев:

— Кто-то из наших гостей недавно рассказывал похожую историю, что икона остановила огонь, и там свидетелями были сотрудники МЧС и пожарные. И, поражённые этим, они, на следующий же день, пришли на Литургию вместе со всеми, все вместе стояли в общей молитве, смотрели, и понимали, что... а как можно не верить, когда они сами видели, своими глазами то, что только что случилось.

А.Митрофанова:

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА.

Дорогие друзья, напоминаю, что сегодня с нами этот час проводят: клирик храма иконы Божией Матери «Живоносный Источник» в Царицыне священник Роман Федотов, Александр Ананьев, Аня Леонтьева... Анна... Анечка, прости...

А.Леонтьева:

— Я почему-то тоже всё время говорю «Аня Леонтьева», а годы идут...

А.Митрофанова:

— ... я, Алла Митрофанова.

Ну, давай, тогда — тебе слово!

А.Леонтьева:

— Ох, ох!.. Ну, я послушала такую героическую историю... и у меня она, на самом деле, совсем не героическая, но она объединила людей из одного храма. Поэтому, я её расскажу. Тем более, что мне очень хочется повспоминать... знаете... о таких, вот... беспечных, беспечальных каких-то временах, когда заботиться можно было только о детях, о том, чтобы... там... в церковь ходить... и не висели такие тревоги.

Мы, в то время — это были 90-е — будучи 23-24-летними людьми, начинали свой путь в Церкви. У нас был приход при храме Живоначальной Троицы в Останкино, и он был очень молодой. Ну, вы знаете, что это были годы, когда молодые люди пришли в Церковь. Это было Подворье Оптиной Пустыни, и настолько были красивые, умные, огромные монахи, которые нас окормляли! И мы, потихонечку, очень робко начали знакомиться друг с другом. То есть, молодые семьи, практически, синхронно, каждые два года, рожая детей, начали знакомиться друг с другом. И... ну, действительно, это было непросто. Потому, что все были очень разные — из, так скажем, разных сословий, с разным каким-то материальным положением. И мы долго думали с мужем — что же может объединить, вот, всех этих разных людей? И мы решили, что это — театр.

Первая пьеса, которую мы поставили... сейчас вспомню... моей Дашеньке был год, а Данилушке, соответственно, три... ну, то есть, Даша была — участником в памперсе, и, поскольку дети были ещё очень мелкие, мы поставили пьесу «Коза и семеро козлят».

А.Митрофанова:

— Не «Волк и семеро козлят», а Коза... то есть, акцент сделали на маме.

А.Леонтьева:

— Вы знаете... у меня, как раз, в это время была шуба из козы. Белая. Мне мама подарила. А у кого-то из ребят была такая шубейка, похожая на волка. Костёр мы нарисовали на большом листе...

Ну, костёр... вы помните сюжет сказки... волк, в конце концов, прыгал через костёр, и эти козлята из него должны были высыпаться. Всё это было очень условно...

А.Ананьев:

— Когда ты это рассказываешь, становится жутко немножко... Неужели мы в детстве, вот, эти вот сказки... да?

А.Леонтьева:

— Да ещё хуже, Саш! И... ну, это, вот, знаете, было — как современный театр. То есть, минимум декораций, коза в этой шубе, волк смешной... дети...

А.Ананьев:

— ... максимум кровавых подробностей...

А.Леонтьева:

— ... да... да... да... но детям — просто жутко нравилось!

Потом дети потихонечку подрастали, и наши спектакли усложнялись. Но усложнялась и работа режиссёра, которым я так спонтанно стала работать — ну, параллельно своей основной работе. И мне приходилось, поскольку дети жили в разных местах... я на машине «Нива» без гидроусилителя — у меня были мощнейшие совершенно ручищи — я объезжала все эти районы, собирала детей и договаривалась о репетициях. И, знаете... это настолько была красивая история, потому, что подключились... ведь, среди нас оказались — художники... все мамочки очень тщательно готовили костюмы — ну, вы понимаете, да? Каждый ребёнок должен быть в костюме, и, конечно, каждая мамочка хочет, чтобы её ребёнок был не хуже — минимум, не хуже других. И мы стали брать более сложные сказки. И... даже, знаете, когда мы построили большой-большой дом, мы, на какой-то момент, сделали его полностью театром. То есть, у нас было какое-то освещение... такой... прожектор, который сверху светил... и, вы знаете, с этими семьями, которые играли в нашем театре, мы прошли, рука об руку, многие годы. И даже страшно подумать, сколько уже лет прошло... 1994... ну, понимаете...

И священники, которые были с нами — они тоже... как бы... они тоже уже родные. Они настолько родные, что... недавно я ездила в Новый Иерусалим, где мой духовный отец и настоятель Нового Иерусалима отец Феофилакт Безукладников — он, как раз, и восстанавливал это Подворье Живоначальной Троицы. Он — такой, специальный человек, который восстанавливает всё! Вокруг него растут какие-то храмы, огромные иконостасы, и монахи Ново-Иерусалимского монастыря шутят, что когда-нибудь Благодатный Огонь будет сходить не в Иерусалиме, а в ту Кувуклию, которая в Новом Иерусалиме. Ну, это, конечно, шутка, но... знаете, был такой эпизод.

Когда я приехала в Новый Иерусалим навестить своего духовного отца, мы посидели, попили чай, и потом была исповедь. И принимали исповедь отец Феофилакт, и рядом — отец Даниил. И я смотрела на них... и, на минутку, улетела, вот, в эти, вот, 94-е... когда главной моей заботой было — собрать детей на репетицию в театр, и чтобы все выучили свои роли. И... да... почему-то, вот, это сообщество людей, которое тогда возникло... ну... я вам даже не могу передать... Наши дети не всегда сейчас общаются — потому, что они, действительно, пошли все в разные стороны, они уже взрослые, но... наши спектакли помнят все! И, понимаете, у нас, на самом деле... у нас такой тесный пятачок, вот, православных... каких-то... не знаю... творческих сумасшедших людей, что, когда ты сидишь у друзей... ну, вы все знаете, я сидела у наших замечательных Ярчевских, уже и все радиослушатели наши знают, и тут — входит человек, который говорит, что он Ваня Мишкорез, этот человек огромного роста, и он играл какого-то козлёнка...

А.Митрофанова:

— Это — сын священника, отца Владимира Мишкореза...

А.Леонтьева:

— ... абсолютно... да... который тоже участвовал... и...

У нас был спектакль по «Руслану и Людмиле», и я, как режиссёр, конечно же, протолкнула на роль Руслана своего старшего сына, но он был очень небольшого роста, а Людмилу мы не нашли ему в рост, и Людмила за столом — стояла на коленях. Ну, то есть... мой Данилка и рядом — высокая-высокая, длинноногая Мишкорез... Людмила... на коленях.

А.Ананьев:

— Не могу, после твоей истории, не прочитать короткую сказку, которую мы с Алечкой очень любим — сказку Сергея Седова... как раз, про тебя, и, вот, этот твой спектакль. Она — прекрасная.

А.Леонтьева:

— Да-да... так...

А.Ананьев:

— Жила-была мама Коза, и было у неё семеро детей. Каждый день, перед тем, как уйти из дома, мама говорила детям: «Дети, не открывайте дверь Волку, будьте внимательны!» — а дети отвечали: «Конечно, конечно, мама!» — но они были невнимательны.

И, когда вечером мама возвращалась домой, там уже никого не было. Тогда она шла к Волку, и говорила ему: «Давай прыгать через яму!» — и Волку ничего не оставалось, как согласиться.

Они прыгали через яму — яма была большая, опасная, в ней горел костёр. Лёгкая мама перепрыгивала, а тяжёлый Волк падал в яму. Брюхо у него от огня лопалось, и выскакивали оттуда все мамины дети. И она возвращалась с ними домой, а волк шёл к портному зашивать брюхо.

И это происходило каждый день, много-много раз.

Но, вот, однажды, мама вернулась с работы, смотрит — все дети на месте. «Так, что случилось?» — спросила мама.

А.Леонтьева:

— Что?..

А.Ананьев:

— Волк заболел.

А.Леонтьева:

— Я думала, Вы закончите: «Что случилось с Волком?» — сказал мама, и понесла ему...

А.Митрофанова:

— Волк заболел, и сказка сегодня отменяется...

А.Леонтьева:

— ... целебные капли, да?

А.Митрофанова:

— Мы, действительно, очень любим эти сказки Сергея Седова... цикл сказок про маму. Там... про самых разных мам. Про африканскую маму... про... какую-то... по-моему, бразильскую маму... про русскую маму... про грузинскую... ну, про разных, про самых разных мам. И это... такие... витамины радости для нас...

А.Ананьев:

— Мы, собственно, занимаемся сейчас тем же самым — устраиваем, вот, эти вечера сказок для детей и взрослых, читаем, в частности, вот, эти сказки, под живую музыку — и это очень забавно, смеются все — и дети, и взрослые. Правда, дети не понимают этих сказок. А взрослые очень хорошо понимают.

А.Леонтьева:

— Они, наверное, юмора такого ещё не понимают...

А.Митрофанова:

— Мне кажется, что, как раз, дети очень хорошо... просто, очень по-своему, понимают, вот, эти сказки про маму, и они их приводят в восторг. Особенно, тот эпизод, когда мама идёт спасать детей из морского чудища.

Ну, то есть... постепенно, значит, морское чудище заглотило всех её детей. Она сначала старшего сына отправляла, чтобы чудище тот победил, потом — среднего сына... ну... чудище всех проглотило... потом и дочерей проглотило...

А.Ананьев:

— Я понимаю, что наши светлые истории идут не туда, но... короткая сказка от Сергея Седова — ещё одна.

Жила-была мама, а сын у неё был — людоед. Целыми днями, он рыскал по окрестным лесам в поисках маленьких сирот — взрослых он не любил. А когда находил, притаскивал домой, и говорил: «Мама, приготовь на ужин эту девочку!» Тогда мама всплескивала руками, и говорила: «Ой, дочка... да где ж ты пропадала?» «Сестрёнка, значит... — качал головой людоед. — Ну, надо же...» — качал головой людоед, и отправлялся спать голодным...

Семья постепенно растёт. Людоеду приходится теперь работать на трёх работах, чтобы кормить младших братьев и сестёр. На сегодняшний день, их уже около двухсот...

А.Митрофанова:

— Это «Светлые истории» на Радио ВЕРА.

Дорогие друзья, напоминаю, что сегодня в нашей студии — клирик храма иконы Божией Матери «Живоносный Источник» в Царицыне священник Роман Федотов, Александр Ананьев, Анна Леонтьева и я, Алла Митрофанова.

Буквально через минуту — вернёмся.

А.Митрофанова:

— Это «Светлые истории» на Радио ВЕРА.

Дорогие друзья, напоминаю, это программа, которую можно не только слушать, но и смотреть — у нас на сайте radiovera.ru, во «ВКонтакте» и других площадках, где присутствует Радио ВЕРА.

И наша сегодняшняя встреча — она... она на важную тему очень... как это сказать...

А.Ананьев:

— Объединительная.

А.Митрофанова:

— ... объединительная встреча, объединительная тема. Мы вспоминаем эпизоды из нашей жизни, как всегда делаем это в программе «Светлые истории», когда самые разные люди — из разных, как Анечка выразилась, сословий, разного социального статуса, материального достатка... вообще, самые разные, но объединённые вокруг Христа, действительно, становятся одним целым. И это помогает друг друга поддерживать, и проходить через самые разные сложности.

Когда я думала об этой теме... как раз, отец Роман, история, которую Вы рассказывали... мне тоже пришёл на ум момент, связанный с тушением пожаров. Наверное, в первую очередь... вот... это... конечно, важная веха. И если не войдёт в учебники истории именно это лето, если не ошибаюсь, 2010, то... вот... где-то на ментальном уровне... мне кажется, что это у очень многих из нас... такая... зафиксированная будет модель поведения в кризисной ситуации. Когда человек человеку — человек. И Господь — рядом. Потому, что, в таком раскладе, люди Его просто пускают в свою жизнь. А очень часто бывает, что... не пускают. А тогда — впустили.

А.Ананьев:

— Дай Бог, чтоб так.

А.Митрофанова:

— Александр Ананьев, Анна Леонтьева...

Саш, твоя очередь рассказывать истории! Я уж...

А.Ананьев:

— Ты знаешь, пока мы ведём беседу... я, конечно же, сел за этот стол, не имея представления о том, что же мне рассказать на эту тему... потому, что, действительно, очень горько наблюдать за тем, как, наоборот, распадаются вот эти вот важные, крепкие связи между людьми одной веры по причине того, что у них — разные взгляды.

Это — неправильно. Так быть не должно. Это свидетельствует, нередко, о нас, как о... дрянных христианах. Потому, что для христианина разные взгляды на что бы то ни было не должны быть преградой к тому, чтобы пойти в конкретный храм — потому, что... вплоть до этого доходит — что люди перестают ходить в конкретный храм, потому, что там можно встретить, дескать, кого-то, кто, сплошь — искушение и грех. Вот, это всё — неправильно.

Правильно другое. И я сейчас нарисую три картинки в рубрике «Правильно».

Картинка первая.

Как вера объединяет людей.

Несколько раз в нашей жизни так было с Алечкой, что... мы же много людей встречаем, круг нашего общения достаточно широк. Но, иной раз, встречаешь человека — другого возраста, другого круга общения, другой профессии... ну, там... от него веет какой-то клубной московской культурой, фиолетовыми волосами... там... чем-то ещё... чем-то ещё... понятно, что человек — совсем другой... а душа тянется к нему! И его душа тянется. Но... наша, как-то, больше — потому, что мы понимаем, что перед нами... даже не понимаем, а чувствуем, что перед нами — что-то исключительное. Какая-то особая симпатия есть в этом человеке!

И, пообщавшись день, два... у нас обычно... вот, я сейчас вспоминаю нашу общую знакомую... какие-то общие проекты... там... и в разных ролях... мы — в качестве ведущих, а этот человек — в качестве... там... продюсера, постановщика... и, вот, как-то, вот... разные проекты... и всё... и, в какой-то момент, случайно мы заговариваем, и выясняем, к своему удивлению — и, одновременно, к неудивлению, потому, что... ну... это как-то предполагалось... но мы, всё равно, в шоке, потому, что оно так вышло — что этот человек — сын или дочь священника. Причём, священника... такого... провинциального. Откуда-то, там, из Калужской области, или из Владимирской, настоятеля какого-то большого деревянного храма, рядом с которым есть пчелиная ферма, и, каждый раз, этот человек уезжает туда.

И я понимаю, что — вот, оно! Вот, оно — почему душа-то так тянется к этому человеку! Да, всё очень просто...

А.Митрофанова:

— И на одном языке.

А.Ананьев:

— На одном языке... Хотя, казалось бы, по всем внешним признакам — это совершенно другой человек. Но что-то необъяснимое... и, как правило, с этим человеком отношения сохраняются. Сохраняются всегда. Даже на уровне каких-то, там, сообщений... но контакт этот крепче, чем что-то ещё.

И это, как раз, тот феномен, который иначе, как общей верой, которая больше, чем что-то рассудочное, объяснить невозможно.

Картинка с выставки № 2.

У меня есть... я даже могу показать... у меня есть права с документами на машину. А рядом с правами... просто, для меня эта книжка важна, чтобы не потерять... у меня здесь есть подаренная особым человеком особая иконочка, просто напечатанная на бумажке и привезённая из Иерусалима. В какой-то момент она мне попала в руки, и я понял, что я не могу её сюда не положить. Безо всякой задней мысли: просто, у меня, вот, здесь есть иконка, здесь есть иконка, в машине есть иконка... как говорит один хороший священник, для меня это просто такой... ремайндер, напоминатель, что: не забудь сказать Богу «спасибо», не забудь попросить Его, не забудь перед дорогой помолиться. Что происходит дальше? Это удивительная история...

Каждый раз... ну, это бывает редко, но, всё равно, бывает... когда меня останавливают сотрудники дорожной полиции...

А.Леонтьева:

— Та-ак...

А.Ананьев:

— Обычно же, тебя останавливают не для того, чтобы сказать тебе, какой ты молодец: у тебя хорошая машина, у тебя красавица-жена, и ты сам — молодец! Нет. Они останавливают тебя с совсем другими целями и намерениями. Они останавливают тебя для того, чтобы объяснить тебе, что с тобой не так, и какое за это положено наказание по закону. Будем откровенны: у них такая задача стоит. А моя задача — как-то попытаться их убедить в том, что всё не так страшно, как им видится с табуретки их закона, и я, на самом деле, не такой плохой.

Для этого они берут в руки вот эту книжицу, которую я им даю, они открывают, и, фактически, второе, что они видят, после моих прав и документов на машину, это икона. И я, каждый раз... я первый раз когда увидел это, я... немножко удивился. А потом — я перестал удивляться, и начал радоваться.

Вот, это, вот, официальное лицо — превращается в человека. Это, действительно, так. Это какое-то чудо! Они бы не превратились в человека, если б здесь 200 долларов было, понимаете? А здесь — икона. И они смотрят на лик Христа — и в них что-то меняется.

И, вот, раза три так было точно. Они пролистнули права ( они даже не почитали права! ), они открыли икону, они посмотрели на неё... закрыли, и говорят: «Счастливого пути!»

Ещё раз... я не делаю этого специально: мне важно, что у меня есть в правах икона. Но я, каждый раз, радуюсь тому, что это, оказывается, важно и для человека, исполняющего свои обязанности.

В этом нет никакого нарушения закона, я надеюсь, — да, отец Роман?

О.Роман:

— Я... знаете... я, как-то, подумал, что Вы, действительно, своё апостольское, прямо, служение выполняете: «Идите и научите вся народы...» — и, вот, Александр, действительно, обучает...

А.Ананьев:

— ... сотрудников ГИБДД?

О.Роман:

— ... да... сотрудников ГИБДД — вере искренней, боголюбию, милосердию... и, видно, никто не может скрыться!

А.Леонтьева:

— Как хорошо Вы сказали!

А.Ананьев:

— Ну, дай Бог, чтобы оно так было. Мне немножко неловко — потому, что в этом, как будто, есть... как это по-английски называется... забыл слово русское... уловка! В этом нет никакой уловки.

А.Митрофанова:

— А я, знаете, что вспоминаю сразу? Саш, дашь мне, буквально, мунуту перед твоей третьей историей-зарисовкой?

А.Ананьев:

— Моя жизнь состоит из того, что я даю тебе ещё минуту... конечно!

А.Митрофанова:

— Спасибо. Помню, как наши друзья замечательные, которые живут в Германии созидают там православный храм — теперь уже и православный монастырь. То есть, там, вообще — по полной программе такая удивительная работа, настоящее чудо!

И они везли для своего храма алтарные иконы — огромные, огромные! Тяжёлые. Плюс, кто-то ещё пожертвовал им что-то из церковной утвари. И ехали они на машине — из России в Германию. Не самый короткий путь, но, с точки зрения сохранности тех ценностей, которые они везли...

То есть, иконы — как? Они написаны современным иконописцем, замечательным мастером... замечательным... очень хорошим. Однако, они исторической ценности не имеют. И, в этом смысле... ну... так сказать... к ним вопросов быть не может — есть разрешение, пожалуйста... там... соответствующие свидетельства, что разрешено к вывозу, и так далее. Тем не менее, это... ну... приключение такое — везти иконы... ехать в машине, весь багажник которой, огромный такой, заполнен иконами и церковной утварью.

И, естественно, при прохождении сухопутной границы, на каждом этапе, спрашивают: что это такое? И есть ли документы на эти иконы? Просто, чтобы исключить возможность вывоза из России исторических и художественных ценностей. И — я была свидетелем этой сцены.

Шесть утра, Литовская граница. Российская сторона, и женщина-пограничница. Очень ответственно свою работу выполняет, корректно, профессионально, излишеств себе никаких, естественно, не позволяет. Всё очень строго, всё очень официально. И они обучены правилам, как в человеке — потенциальную угрозу распознать, как проводить досмотр автомобиля, как проверять документы — на что обращать внимание, и так далее. То есть, это всё — спектр их профессиональных навыков.

И, вот, проводят они осмотр машины, просят открыть багажник. Открывается багажник, и они видят там... иконы. Начинают спрашивать, проверяют документы, по документам всё в порядке. И дальше — в них просыпается живой интерес: «А вам — зачем?»

И наш друг, который священник, говорит: «Понимаете, я — православный священник. Мы строим сейчас храм, и везём вот эти иконы в наш алтарь». И эти женщины — из было две — они отвели его в сторонку, и попросили рассказать, а как, вот, вышло, что он стал священником? Что его к этому привело? Что он для себя находит в христианстве? И это — тот же самый момент, когда официальные должностные лица стали... может быть, вот... ну, они и так бы... естественно, они люди — и так, и так... но, вот, какая-то глубинная ипостась на несколько минут, буквально, проступила над из формой. Понимаете? Притом, что... ну, в принципе, наверное, так делать нельзя. Но... это было настолько трогательно! И это было так важно! И это было так здорово!

Вот, вспомнила тоже... этот момент... Прости, Саша! Отобрала у тебя слово...

А.Митрофанова:

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА продолжаются.

Дорогие друзья, напоминаю, что сегодня мы говорим о ситуациях, когда вера в Бога объединила самых разных людей, и — помогла выстоять, помогла сделать общее дело. Собственно, ведь, и «Литургия» переводится, как «общее дело».

Верно, отец Роман?

О.Роман:

— Верно, дорогая Алла. И... вы знаете... я сейчас тоже буду у Александра отбирать третью историю — потому, что мне вдруг, вот, вспомнилось о том, как самые необыкновенные вещи объединяют людей, и объединяют, в том числе, и на Литургии. Потому, что Литургия — это общее дело.

Но, бывает, Литургия заканчивается. И многие люди — быстренько разбегаются по своим делам. А некоторые люди — садятся на велосипеды, и едут по храмам Москвы.

Буквально два дня назад, мне звонит батюшка из храма мученика Трифона на проспекте Мира, отец Димитрий, и говорит: «Дорогой отец Роман, мы к тебе в воскресенье приедем — в ваш храм, в Царицыно. На 24 человека можно как-то организовать там обед?» Я говорю: «Конечно, батюшка, не вопрос». «Ну, мы где-то к трём часам будем!»

И, оказывается, эти люди служат у себя в храме Божественную Литургию — 24 человека самых разных людей. Там, среди них, и итальянец, и супружеские пары, и пара детей... и, вот, значит, они, под дождём — тогда, несколько дней назад, был дождь! — едут на «Сухаревскую», едут на «Павелецкую»...

А.Ананьев:

— С Проспекта Мира — в Царицыно...

О.Роман:

— ... да... я говорю: «Как же... там же такое напряжённое движение?!» Они говорят: «Батюшка, мы аккуратненько... мы ничего не нарушаем... выбираем заветные тропки!» Потом они едут в храм в Коломенское — Казанской Божией Матери, заходят туда, читают там тропарь Казанской иконе Божией Матери, поют величание. Потом заходят... там рядышком храм Вознесения...

А.Ананьев:

— Подождите... а почему есть — только у вас? А почему они везде не могут есть?

О.Роман:

— Ну... это Вы... наша точка была уже завершающей, они были очень уже голодные! И, конечно, когда они увидели и первое, и второе, и компот — они очень повеселели сразу!

Я как-то уже совершенно... там... крайним образом принял участие — ну, я должен был им маленькую экскурсию по храму провести.

Но отец Дмитрий говорит: «Слушай, ты даже не представляешь, как это объединяет людей!» Ну... я немножко устыдился: «Я человек-то неспортивный, у меня велосипед на балконе уже давным-давно пылится...» А он говорит: «А у нас через три недели будет ещё ночная поездка по Москве — мы опять все соберёмся...» Я говорю: «Вы так — часто?» Он говорит: «Да, нет... два-три раза в год...»

Но эти люди, действительно, были восторженны. Он говорит: «Но лучше всего — приехать куда-то в Троице-Сергиеву Лавру, сделать 120 км вдоль рек, вдоль каких-то... там... просек... дорог... заночевать там, и потом встать на раннюю Литургию... и, вот, это — настоящая маленькая паломническая поездка!»

Но меня удивило то, что эти люди, очень занятые люди — все, видно, они работают — кто-то в офисах корпораций, кто-то ходит просто в школу, и сдаёт сейчас даже экзамены, но они, вот, нашли время... и их лица были настолько счастливые! Не оттого, что они налопались наших котлет с макаронами, а оттого, что они — вместе, с ними — батюшка, они — в храме... и это было, действительно, очень здорово!

А.Митрофанова:

— Клирик храма иконы Божией Матери «Живоносный Источник» в Царицыне отец Роман Федотов, Аня Леонтьева, Александр Ананьев — продолжаем рассказывать светлые истории.

Саш, теперь уже... прости... возвращаемся...

А.Ананьев:

— Ты рассказала о наших друзьях, которые транспортировали иконы, они же — вообще, чудотворцы. Там была не менее прекрасная — а, может быть, даже и более прекрасная — история о том, как им надо было перевезти купол через границу — из России в Германию.

А.Леонтьева:

— Ничего себе...

А.Ананьев:

— Они должны были на своём, вот, этом минивэне перевезти разобранный купол церкви. Им пожертвовали купол. И там история — какая?

Они, значит, видят этот купол, разложенный на земле, меряют его в длину — он, в длину, больше, чем автомобиль. Ну, вот... пространство, внутри этого минивэна. Меряют в ширину — в ширину он больше, чем автомобиль. А везти надо именно этот купол именно на этом автомобиле.

Как делают люди, далёкие от веры? Они говорят: «Не выйдет. Всем — пока!»

Как делают люди верующие? Они говорят: «Ну... с Божьей помощью, получится». Хотя, по всем формальным признакам, явно, что не получится. Это — не то, что можно — свернуть, согнуть, помять... это купол! Он твёрдый.

А.Леонтьева:

— Совершенно невероятная история...

А.Ананьев:

— И, знаете, что удивительно? Они его — засунули! Закрыли двери, и поехали! Из России — в Германию. Привезли. Собрали. Померяли ещё раз — ну, определённо, больше... не должно было поместиться... но поместилось как-то, с Божьей помощью! Понимаете? Это удивительная история, абсолютно! Так и было всё.

А.Леонтьева:

— Прямо чудеса!

А.Митрофанова:

— Конечно, конечно... да!

А.Ананьев:

— Слушай, у нас истории сегодня — всё с пересечением границ...

Последняя моя картинка с выставки — она посвящена человеку, с которым нас объединила вера. И вера — в смысле православной веры, и вера — в смысле Радио ВЕРА. Человек, который подарил нам — целую страну.

Что я знал о Сербии до того, как мы познакомились с этим человеком? Ну, практически, ничего. Я знал, что это — сливовица, Кустурица... насчёт сливовицы был уверен, насчёт Кустурицы был не уверен... знал, что там всё непонятно, и ещё — небезопасно. И, возможно, там всё разрушено, и... там — грустно. Вот.

И мы туда приехали с гастролями. Было непонятно — что, как будет? Время тревожное, страна тревожная... и мы какие-то тоже замученные после дальневосточных гастролей.

И в аэропорту Белграда, через минуту после того, как мы выходим из этих воротцев стеклянных — видим, как к нам бежит похожая на ангела Милена Алексич, наша муза сербская. Она бежит, глаза сияют, и... что говорят обычные, далёкие от веры, люди при встрече? Они говорят: «Здравствуйте! Я — Милена. Очень приятно... очень приятно... Ну, что, поехали?» Что делает Милена: она встала возле нас, посмотрела нам в глаза, и говорит... с таким лёгким-лёгким сербским акцентом: «Это — вы? Это, правда, вы? Я не верю своим глазам!»

Сколько мы там провели? Дня четыре? Дней пять? Трудно сказать... довольно много. По крайней мере, для меня это стало целой жизнью.

Милена рассказала нам всю историю Сербии, начиная Первой Мировой, заканчивая 1999 страшным годом — годом испытания для Сербии.

Милена рассказала нам всю историю своей семьи, и отвела нас на обед к себе домой, где мы съели, по-моему, и выпили всё, послушали все истории на сербском, и, под конец, уже начали прекрасно понимать сербский, а я, по-моему, ещё и говорить начал на сербском, неожиданно для себя. По крайней мере, мы беседовали с человеком, который не знал русского, а я не знал сербского, и мы прекрасно понимали друг друга. Хотя, может быть, причиной тому была всё та же вышеупомянутая сливовица.

Мы побывали во всех значимых храмах. По каким-то потаённым тропкам и боковым дверям, мы увидели то, что, в общем, обычные туристы не видят. Мы познакомились с потрясающими детьми в гимназии Лазы Костич, и, вообще, у нас было ощущение, что мы... вот... как вышли из аэропорта, влезли в домашние тапки, и так из домашних тапок и не вылезали всю Сербию, которая оказалась, несмотря на время года, невероятно тёплой, невероятно гостеприимной, невероятно простой!

С длинными какими-то прогулками... А, не смотря на... ну... не юный, прямо скажем, возраст Милены... она очень красивая, но, вот... как-то она, вот... постарше нас, наверное...

А.Митрофанова:

— Ну, наверное, да...

А.Ананьев:

— Да... но это не важно. Самое удивительное, что это женщина, которая работает учительницей — обычной учительницей русского языка в сербской школе, по сути. Она — героическая совершенно!

Она говорит: «Сколько там? Шестьсот километров? Я дойду пешком, это недолго...» — представляете? Реально, она, в своём возрасте, через весь город, спокойным, мерным шагом, с рюкзачком за плечами, как какая-то святая, может пройти из одного конца в другой только для того, чтобы составить нам компанию за чашкой кофе в лобби отеля — потому, что у нас будет пять минут. Вот, она такая!

И мы, до сих пор, переписываемся, она слушает каждую программу, по-моему, на Радио ВЕРА — потому, что... ну... она любит ходить из дома в школу пешком, а там, как раз, порядка шестисот пятидесяти километров...

А.Митрофанова:

— У неё приложение Радио ВЕРА загружено, и она в этом приложении слушает все программы, которые пропустила...

А.Ананьев:

— Да, да... а потом ей очень важно ещё и взять телефон, и с нами немножко обсудить, или сказать: «Спасибо, я вас слушала! Вот, это... нашло особый отклик в моей душе!»

Я так благодарен Богу за то, что Он... вот... как-то свёл нас с этим человеком! Столько чистого, столько настоящего, столько светлого... очень человеческого... абсолютно неподдельного, нестяжательного ничуть! Потому, что... ну, сколько... сербские учителя зарабатывают ещё меньше, чем мы... а она встретила на с мешками подарков для каждого: какие-то конфеты... какие-то печенья... какая-то вода... какой-то сок... какие-то йогурты: «Вы же голодные... возьмите, пожалуйста!» — и так продолжалось постоянно. Вот. Это — какое-то чудо, за которое я не устану благодарить!

Алла Сергеевна, Вам — слово!

А.Митрофанова:

— Да, ты знаешь... после твоего рассказа о Милене, я даже... вот...

Это, действительно... она — глубоко верующий человек, и она так щедро себя раздаёт. И детям, и, понятно, своей семье, и коллегам, и нам — вообще, людям, которых она видит живьём в первый раз! И, вот... ну... у меня просто слов нет...

А.Ананьев:

— Что удивительно... и сейчас у неё в жизни всякое случается, и уж, тем более, в прошлом случалось всякое — она много рассказывала о том, как они переживали те самые бомбардировки сербских городов в 1999 году... мы от неё за всё это время не услышали ни одного слова осуждения. Ни... там... обвинения, ни упрёков в адрес тех, тех или тех... не было ничего этого! Она рассказывала об этом спокойно... ну... как... я не знаю... как женщина стоит с молитвой перед иконой. В этом было столько веры и света, что... что мы удивляемся по сей день. Вот, она такая!

А.Леонтьева:

— Я прошу прощения... но я где-то недавно услышала это выражение... кто же это сказал... что говорят, что выживает сильнейший, а, на самом деле, это неправда. Выживает — самый дружелюбный и любящий.

Вот, меня так оно поразило! Потому, что, всю жизнь, мне говорили... там... в школе... что выживают сильнейшие... там... звери... сильнейшие люди... на самом деле, сильнейший...

А.Ананьев:

— Выживают — тараканы...

А.Леонтьева:

— ... он, просто, подерётся, подерётся — и всё. А...

А.Ананьев:

— Мы, буквально, на днях беседовали... прости, Анечка, я тебя опять перебил... с... я даже не помню, с кем, но это и не важно. Но он сказал очень мудрую вещь, этот батюшка. Он говорит: «Вы понимаете, вот... ты, там, упрекаешь кого-то, обвиняешь, а, на самом деле, это не его убивает, а тебя убивает. Это такое оружие, которое остриём к тебе направлено. Тебе кажется, что ты в него тычешь, а, на самом деле — ты в себя тычешь...»

А.Леонтьева:

— Ну, да...

А.Ананьев:

— Поэтому, выживаемость — очевидно — выше у тех, кто постарался как-то излечить себя от всякого рода страстей.

А.Митрофанова:

— Так и есть.

Вы знаете, моя история — она будет про то, как в одном автобусе было объединено на целую неделю, наверное, порядка семидесяти человек... пятидесяти или семидесяти — это я сейчас точно уже не помню.

Значит, речь идёт о тех временах, когда мы ездили в самые разные паломничества в разные страны мира. И у людей сложился... ну, многие тогда, я знаю, долго-долго-долго копили... или... там... старались как-то специально заработать... или кому-то... там... может быть... помогали дети подросшие материально — чтобы маму отправить в паломничество.

Многие стремились тогда попасть на Святую Землю, и это было, в принципе, по силам. Даже... ну, как сказать... если человек, действительно, хотел — это было по силам.

Это было связано, конечно, с целым рядом процедур. Там... получить загранпаспорт... эти ещё заморочки... но мы знаем, что если человек, действительно, хочет, то у него получается.

И люди, которые после Святой Земли продолжали ездить в зарубежные паломничества, у них был определённый образ в голове сложен — что такое паломничество. Это, вот, когда ты приезжаешь, там... ну... есть, вот, Святая Земля: вот, здесь — Иерусалим... вот, тут — Вифлеем... здесь, может быть, Магдала... а, может быть, что-то ещё... но, вот... как-то всё очень рядом. А здесь, вот, Иордан... а здесь — место Крещения Господа. В пределах часа... ну, хорошо, полутора — достигаемость, вот, самых-самых удалённых уголков. Всё отлично. И потом, соответственно, возвращаемся в отель, где ночуем, отдыхаем, приходим в себя, и, рано утром, с новыми силами, снова в путь!

И, вот, в городе Турине открыли одну из величайших христианских святынь — Плащаницу Господа. И, естественно, это событие долго готовилось, его заранее анонсировали — чтобы люди из самых разных точек мира, вот, так, вот, смогли скопить деньги и оказаться в Италии — чтобы увидеть своими глазами...

А.Леонтьева:

— Аллочка, а как часто выносится эта Плащаница?

А.Митрофанова:

— Ань, вот... тот случай, о котором я рассказываю — это Плащаницу открыли впервые в XXI веке. А за ХХ век её открывали всего четыре раза.

А.Леонтьева:

— Просто, мы тоже были тогда там.

А.Митрофанова:

— Вот! Понимаешь?

И, вот... люди, естественно, очень хотели увидеть эту величайшую святыню своими глазами. Ну, уж если ехать в Италию, то как же не съездить в Рим? Это ж — город апостолов Петра и Павла! Но, уж если ехать в Рим, то как же не съездить в Бари? Там же — святитель Николай! Как же... как же?

И, вот, вроде как, на бумаге, вполне логичные пожелания укладываются в программу. Но, на самом деле, если посмотришь, сколько это в километрах, то вырисовывается такая история, в которую чтобы вписаться, в этот железобетонный график, нужно самодисциплину иметь и исключить любые накладки. А что такое — паломничество? Это — одни сплошные накладки. Как правило. Потому, что... ну... особенно, когда у тебя пятьдесят или семьдесят человек в автобусе.

Вот, я и сопровождаю этот автобус. Едут люди, которые привыкли, что расстояния — короткие. А расстояния — огромные. Значит, прилетели в Милан... тут — Турин... дальше — Рим... потом — Бари... по дороге — ещё какие-то города... в общем — с ума, просто, сойти...

И, вот, все эти люди едут... в автобусе — всякое разное бывает. Одному надо в туалет, другому надо поесть, третьему надо поспать, и ему мешает, что рядом кто-то молится, четвёртому надо помолиться — и, давайте, все вместе, всем автобусом... и, вот, этот гомон, помноженный на дискомфорт от преодолеваемых расстояний и довольно сложные условия, эта ругань... там... какие-то вспышки постоянные, выяснение отношений... ну, это я сейчас экстремальный вариант вспоминаю, так было не всегда, не во всех автобусах, но, вот, экстремальный вариант такой был.

И, вот, представьте себе, когда, преодолев все эти этапы пути, люди оказываются на Литургии в Бари, у мощей святителя Николая. Вот, в этой крошечной крипте, тысячи людей на Литургии молятся в едином порыве, причащаются, причём, стараются как-то друг друга не толкать... вот... потому, что там и так места нет... и все, вот, как-то выдохнут, чтобы только никого не задеть. А потом ещё... наверное, вот... сколько, там... Литургия... в районе половины двенадцатого... ну, в районе полудня, допустим, она закончилась... и до четырёх часов дня люди, в этой же крипте — душно и жарко! — на коленочках стоят в очереди, чтобы подойти поближе к мощам святителя Николая. Понимаете?

И, вот, когда смотришь на это на всё... а там ступенечки ещё — это ж крипта... на ступенечки поднимешься, смотришь на это на всё — вот, те люди, которые с такими искушениями ехали сюда, такие разные, в одном автобусе — и как им здесь хорошо! И это — чудо.

Вот, такая у меня зарисовка.

Заканчивать пора, дорогие друзья! Простите, как всегда, я разболталась...

«Светлые истории» — программа, которую на Радио ВЕРА можно не только слушать, но и смотреть на нашем сайте radiovera.ru, на нашей странице во «ВКонтакте», на других площадках, где присутствует Радио ВЕРА.

И — огромное спасибо священнику Роману Федотову, клирику храма иконы Божией Матери «Живоносный источник»!

Александр Ананьев, Анна Леонтьева, и я, Алла Митрофанова — прощаемся с вами! До свидания!

А.Ананьев:

— Всего доброго!

А.Леонтьева:

— Всего доброго!

О.Роман:

— Храни вас Бог!

---

Все выпуски программы Светлые истории

• «День Победы»
• «Первые шаги в Церкви». Игумен Филарет (Пряшников)
• «Светлые истории: пасхальные»

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов