«Путь веры и путь творчества Виктора Зинчука». Виктор Зинчук

У нас в гостях был заслуженный артист России, гитарист-виртуоз Виктор Зинчук.

Мы говорили о пути к вере и о музыкальном творчестве Виктора.

---

А. Пичугин

— Здравствуйте, дорогие слушатели, «Светлый вечер» на светлом радио. Здесь в этой студии приветствуем вас мы, я Алексей Пичугин…

К. Мацан

— Я Константин Мацан. Добрый вечер.

А. Пичугин

— С удовольствием представляем нашего гостя, который, наверное, в представлении не нуждается, поскольку все наши слушатели должны его знать. Виктор Зинчук, российский гитарист-виртуоз, композитор, аранжировщик, заслуженный артист России. Здравствуйте, добрый вечер.

В. Зинчук

— Здравствуйте. Добрый вечер.

А. Пичугин

— У нас сегодня будет такая музыкальная программа, как обычно, когда к нам приходят музыканты, мы слушаем композиции. Сегодня с большим удовольствием. Я очень люблю гитарную музыку, у Кости вообще свои отношения с музыкой, он у нас тоже достаточно известный музыкант.

К. Мацан

— В узких кругах.

А. Пичугин

— Ну почему в узких кругах…

В. Зинчук

— Ну тогда я еще больше буду волноваться.

К. Мацан

— Нет, у нас просто есть с Лешей такой набор реприз: я всегда рассказываю, что я пел в детском хоре Большого театра…

В. Зинчук

— О, это прекрасно.

К. Мацан

— А Леша рассказывает, что его выгнали из музыкальной школы. Дополняем всегда.

В. Зинчук

— Это тоже характеристика интересная личности.

А. Пичугин

— Поэтому я думаю, что будет у нас весело.

К. Мацан

— Вот можно, я сразу быка за рога. Есть в интернете фотография из вашего Инстаграма (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), где вот вы с гитарой и рядом три православных священника.

В. Зинчук

— Ой, да, конечно, есть такое.

К. Мацан

— Это что за фотография?

В. Зинчук

— Это фотография из Милана. Дело в том, что раньше, как и для всех звезд нашей эстрады и как человека невоцерковленного, ну для меня Милан ассоциировался, как и Италия, да, с яркими красками, море вкусностей и даже магазины, в которых можно купить для сцены – я называю это спецодеждой, простите, но это действительно так, у нас дорогая спецодежда. И чтобы порадовать зрителей не только музыкой, а внешним видом, приходится порой покупать что-нибудь и там. И поэтому у меня уже была дорожка, проторенная туда, тем более что в Италии я бывал до этого не раз, я с одной группой на севере Италии записал диск даже, история долгая, я знаю язык. И случилось так, что ну долго рассказывать, ну буду долго рассказывать…

К. Мацан

— Нет, интересно как раз таки.

В. Зинчук

— Тогда буду долго рассказывать. Приехал я в магазин известной торговой марки, ну и вечером бродил просто по городу. И мое внимание привлекла одна церковь, вроде бы она католическая, и был уже поздний час, после одиннадцати и я слышал звуки фортепиано – хор разучивал произведение православное. Слышу наш язык, и было очень интересно, я зашел, был удивлен. Обычно уже в такое время закрыты ворота и двери церкви, но было все открыто. Я зашел – простые люди, в платочках, наши, а церковь ну с нашим иконостасом, все. И оказалось, что вот там фортепиано, и хор разучивал произведение. Я заинтересовался и меня узнали, пригласили. И вот так вот и началось мое знакомство с приходом святого Амвросия в Милане, недалеко от Duomo, от этой центральной церкви. И для меня раньше Милан как Quadrilatero d’Oro – это мы все знали, это значит «Золотой квадрат» – улица, на которых находится куча различных модных магазинов…

К. Мацан

— Ну еще бы.

В. Зинчук

— Да, брендов, ну Милан. Ну Duomo – красивая церковь старинная, но что там никто и не знал, сколько у меня друзей итальянцев, причем несколько проживали в Италии. Ну Duomo у нас вот оно там, немножечко гнетет, католическое, но нужно обязательно это посетить, там красиво. Хотя немножко гнетет, местные туда редко ходят. Вот так вот. Это потом я уже узнал, что эта церковь, как и многие церкви в Европе, это саркофаги, для чтобы святые – там гвоздь из распятия Иисуса Христа, этого я не знал. Для этого гвоздя еще Леонардо да Винчи сделал такой небольшой лифтик и разработал это. И по большим праздникам его спускают вниз, совершается богослужение католическое и наше, православное, священники там тоже служат. И это удивительно интересно, но это было открыто для меня уже позже. И так случилось, да, я неожиданно вот вошел в эту церковь. Потом я первый раз в жизни причастился.

К. Мацан

— Там, в Италии?

В. Зинчук

— Да, в Италии. Ну возможно, меня, вы знаете, я, как и многие свои ровесники, как дети советского времени, я не знаю, у меня родители, ну мама рано очень умерла, все родственники практически тоже. Отец дошел до Берлина, полковник, в общем-то, о вере мало я говорил и знал. Помню, что еще в советские времена самые интересные программы были телевизионные какие-то, мелодии и ритмы зарубежной эстрады, там Сан-Ремо, или какие-то концерты, или даже концерт Пугачевой могли показать в пасхальную ночь, во время этих богослужений, чтобы народ отвлечь, и чтобы никто не ходил в церковь. Причем помню, что недалеко от того места, где я рос, была церковь, на метро «Сокол». Но она была огорожена, там милиция была и не пропускали никого, комсомольские патрули стояли, и пройти туда было крайне сложно.

А. Пичугин

— А, одна из самых известных не закрывавшихся тогда церквей – Всех Святых на Соколе.

В. Зинчук

— Да. Только говорили, что может быть, могут пропустить, если нательный крестик есть или что-то такое. Ну вот то время было такое. И да, вот я стал узнавать многое, для меня Милан открылся, и я не перестаю удивляться этому. Я уже приезжал туда вот раза четыре, и с приходом святого Амвросия меня очень много связывает. Это пример вот действительно настоящего служения.

К. Мацан

— Как интересно.

В. Зинчук

— Да, и это один из концертов моих, меня приглашали туда, уже я приезжал раза три, а может быть, и четыре. Не только в Милан, мы ездили в Genova – в Геную, и там великолепно, тоже священник итальянец, который принял ну нашу веру…

К. Мацан.

— Православие.

В. Зинчук

— Да, православие, он говорит по-русски так еще с ошибками, но все ведет. И мы с ним разговаривали больше по-итальянски. В Генуе он сделал нам экскурсию, и мы посетили, там есть великолепный храм святого Лоренцо, по-моему, вот это то легендарное место, где мощи Иоанна святителя, и есть тоже фрагмент, и то место, куда попала бомба во время Второй мировой войны. Ведь там англичане подвергли бомбардировке этот город, и они разрушили дом, где родился Паганини. Вот так вот. И попала бомба, и она, пробив крышу, упала вниз, но не взорвалась. Позже уже их специалисты военные исследовали ее, она была полностью, ну как, способна убить сотни людей и разрушить этот храм до основания. Но случилось чудо. Вот это вот такое там есть место. Ну много в Италии этого, об этом я могу тоже рассказать, если попросите. Но сейчас первое мое впечатление таково. И случилось так, это к отцу Амвросию приезжают, там устраиваются Рождественские чтения – богословы из Москвы, из академии. Еще там батюшка приезжал, по-моему, из Питера. Там, по-моему, со мной был на этой фотографии. Он сказал, это первый концерт за многие годы, я не хожу на такую музыку, но ему очень понравились обработки классики. А этот батюшка он необыкновенный, он бывший капитан корабля военного. И случилось так, что они попали в жуткий шторм, и до этого несколько кораблей там погибло. И он просто дал обет перед собой, перед Богом, что если выживет мой экипаж, то я оставлю военную службу и буду священнослужителем. Так и случилось, и теперь он в Питере.

К. Мацан

— Потрясающая история.

В. Зинчук

— И вот такое там на каждом шагу.

К. Мацан

— Ну вот я позволяю себе уцепиться за ту часть вашего рассказа, когда вы сказали, что вы там впервые причастились. Причастие – ну это вы осознанно тогда, мотивировано, да?

В. Зинчук

— Меня крестили, когда я был маленький, как делали многие там бабушки с детьми, но они не знали. Это потом мне сказали, спустя много-много лет.

К. Мацан

— А причастие – это все-таки высшая точка церковной жизни.

В. Зинчук

— О, это сильнейшее.

К. Мацан

— Вы так легко к этому перескочили, что вот с храмом познакомился и там же причастился. Но видимо, какой-то был путь.

В. Зинчук

— Да нет, конечно же, нет. Путь к этому был всю жизнь, осознанно. И всегда не только я, сейчас вот недавно читал какие-то, как мне нравится Булата Окуджава, о величии, кто-то меня спросил: Виктор, вы себя ощущаете великим? И я вспомнил слова Окуджавы, который говорил: когда я чувствую, что я уже начинаю ощущать себя великим, я иду на кухню и мою посуду.

К. Мацан

— Знаете, раз вы сказали о пути всей жизни, давайте мы тут на секунду не прервемся, а обратимся к музыке, чтобы нам потом ваш рассказ не прерывать.

В. Зинчук

— С удовольствием.

К. Мацан

— Все-таки у нас в гостях музыкант. А после этого продолжим беседу.

В. Зинчук

— Хорошо.

А. Пичугин

— Туано Арбо, правильно?

В. Зинчук

— Да, это совсем новая работа. Ну это музыка, которой уже и не три сотни лет, а четыре. Это моя версия, это написал французский монах, вот, а я решил это все вот. Первый раз я услышал это в спектакле, вот как раз вот к вере, конечно, каждый человек идет медленно, и пути Господни, и промысл Господень непонятен порой. Я эту музыку слушал в театре Маяковского, когда знаменитый режиссер Гончаров ставил один из спектаклей – «Да здравствует королева, виват!» И меня она тронула до слез, я тогда в музыкальном училище просто за сценой играл и в оркестре немножечко работал там. И вот меня это тронуло, и спустя много лет я услышал этого автора наконец-то, я искал, что это за произведение. И вот сейчас я его только что записал. И я рад, что здесь прозвучит в первый раз.

А. Пичугин

— Прекрасно. Значит, премьера на радио «Вера». Мы очень любим премьеры. Напомним, что в гостях у нас сегодня Виктор Зинчук, российский гитарист-виртуоз, композитор, аранжировщик, заслуженный артист России. И мы слушаем композицию, которую Виктор записал совсем недавно, впервые она звучит именно у нас на радиостанции – Туано Арбо.

К. Мацан

— Виктор Зинчук, заслуженный артист России, гитарист известный, в общем-то, не нуждающийся в представлении, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Ну вот мы прервались на волнующей ноте – хотя так звучит в присутствии музыканта даже так символично, на волнующей теме – о пути к вере, о пути к крещению и к причастию.

В. Зинчук

— Ой, ну да. Я был музыкантом, и вот то, что вы слышали, я первый раз услышал, как я говорил уже, в театре Маяковского. Это был долгий путь к этому и много было того, что от этого отвлекало в сторону. Потому что как музыкант, и все что связно с 90-ми годами, и все что связано с рок-музыкой, ну об этом даже не буду говорить, оно не всегда сочетается с канонами.

А. Пичугин

— Ну отчего же, мы, кстати, к этому еще вернемся.

В. Зинчук

— Дело в том, что мы это не знали. И для меня было удивлением, когда однажды вот рабочий сцены, так сказать, техобслуживания, Сергуня из группы «Воскресение» вдруг изменился, вдруг сказал, что я оставляю, наверное, семью, Бог позаботится, и я ухожу в Валаамский монастырь. Это для нас было… Ну он там жил недалеко от «Октябрьского поля», я был у него в гостях, видел его, мы все там курили раньше, ну свой человек, и вдруг он изменился – ушел в Валаамский монастырь. Интересно. Затем я работал в группе Юрия Антонова, был музыкальным руководителем, у нас был интересный коллектив, сильные музыканты, он собирал таких. Среди них был Геннадий Рябцев, он работал долго с Кузьминым, он сам рассказывал долго о ZZ Top, как надо из гитары высекать страстные эти все ноты, «запиливать» и так далее. И потом вдруг опять он изменился, он говорит: а я ухожу в монастырь. Да, на это сподвигла какая-то личная трагедия, у него умер ребенок, и вдруг неожиданно ему нужны были какие-то деньги, даже он продавал гитару, мне она не нужна была, но я купил ее чтобы как-то помочь. Он говорит, я сейчас вот это, я помогу своим близким, и я уйду в монастырь. Он изменился насколько, Геннадий Рябцев, который пел раньше и ставил нам очень много ZZ Top, Питер Гэбриел, интересная музыка была, и вдруг он все. Теперь он в Валаамском монастыре уже долго.

А. Пичугин

— Герман Рябцев – это он, я так подозреваю.

В. Зинчук

— Да, я в последнее время, может, я с удовольствием с вами пообщаюсь и узнаю больше, может быть, и в прямом эфире интересно узнать об этом, чем он сейчас занимается. Но мне как-то мы встретились, я ехал куда-то – где мы еще можем, музыканты, встретиться, – он, конечно же, в облачении, и он мне «Прими мя, пустыня», его работа. Он находит редчайшие интереснейшие произведения в библиотеках, он поет великолепно, у него высокий голос, и разными он владеет техниками записи.

А. Пичугин

— Он не оставил музыку, что важно. Он не оставил музыку как творчество.

В. Зинчук

— Нет, он исполнял и распевы, конечно. Причем он поет на несколько голосов, потому что прекрасно знает все особенности современной записи музыки и многоканальная запись. Ну для тех, кто вот не профессионал, примерно то, что Queen делали, когда Фредди Меркьюри поет много-много голосов, вот нечто подобное и делал Геннадий. Я не знаю, чем он сейчас занимается…

А. Пичугин

— Ну он поет.

В. Зинчук

— О, это прекрасно. Вот так.

А. Пичугин

— А он играл в группе «Воскресение», да?

В. Зинчук

— Нет, это не он. Он играл, он с Кузьминым какое-то время выступал, потом выступал у нас в группе Юрия Антонова, в середине мы играли классические произведения. Даже тогда, когда «От печали до радости» записывали, пели мы вместе, мы играли «По улице Каштановой», в середине я играл уже классическую музыку. Я играл Чайковского «Баркаролу», «Люди гибнут за металл» играл, Гуно, я играл еще что-то такое – это вызывало, ну очень хорошо проходило, что даже в некоторой степени не всегда нравилось Юрию Михайловичу. Ну ничего, потом я ушел и стал заниматься собственной сольной карьерой и играть музыку, которую хочу. Но сначала это был очень интересный опыт. И вот так вот постепенно на протяжении всей жизни вдруг люди отходили от нашей этой вот, от «зажигания», так сказать, и переходили в монастырь. Это заставляло нас о многом задуматься. Вот какие у меня были знакомые.

К. Мацан

— Просто интересно тут же спросить о том, что ну ведь не обязательно бросать все и уходить в монастырь, когда приходишь к вере?

В. Зинчук

— Конечно, теперь я это прекрасно понимаю. И я знаю, часто смирение для семейных людей, семейное смирение это не меньший подвиг бывает, чтобы просто вот, ну семья это нелегко, и воспитать ребенка с детских лет…

К. Мацан

— Я даже другое имею в виду. Не только это, а то что в принципе…

А. Пичугин

— Одно не мешает другому.

К. Мацан

— Бросать профессию не обязательно.

В. Зинчук

— Да, конечно.

К. Мацан

— Конечно, кто-то этот выбор совершает. А я вот вас хочу как раз спросить, но вы же сейчас не думаете о том, чтобы оставить профессию?

В. Зинчук

— Нет, ни в коем случае, столько много нужно сделать.

К. Мацан

— Значит, для вас эти вещи сочетаются, то есть вот нет противоречия такого непримиримого между профессией как таковой и верой как таковой, может быть, некоторыми аспектами профессии, какими-то вещами отдельными.

В. Зинчук

— Безусловно.

К. Мацан

— Об этом расскажите, что для вас стало важным.

В. Зинчук

— В последнее время приходится отказываться от каких-то интервью. Когда ты чувствуешь, что тебя зовут какие-то телеканалы в какие-то шоу, где ты должен просто откровенно заняться тем, чтобы нарушить заповедь – элементарно осуждать всех, и чем ты эмоциональнее и чем ты напористее будешь это делать, тем больше ты будешь в кадре.

К. Мацан

— Как бы хотелось, чтобы таких людей как вы было побольше, кто бы отказывался!

В. Зинчук

— Ну вы знаете, не всегда отказываюсь, есть темы о каких-то хороших творческих людях. О Державине вот мне сейчас, Михаил Державин, приходилось с ним общаться, он первый еще представлял меня. Ну я сижу, отмалчиваюсь или вспоминаю что-то хорошее, никто не мешает сказать что-нибудь хорошее и не участвовать в этом.

К. Мацан

— Ну давайте тогда вернемся отдельно к вашему пути к вере, к крещению.

В. Зинчук

— А так, в общем-то, ну жизнь по совести – это самое главное. И это и раньше понималось. Только раньше мы думали, что как, ну есть какой-то кодекс чести гусарский, что вот справедливо вот так поступить, не предавать. И, кстати, одно из терминов вот интеллигентного человека это было: поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой. А это же церковная заповедь, этого я не знал.

К. Мацан

— Слова Христа из Евангелия, из Нагорной проповеди.

В. Зинчук

— Да. Так что что-то такое в жизни интеллигентного человека и в жизни творческого человека, и в жизни человека, который окружен нормальными людьми, и вообще мы, которые априори в фундаменте своем, генно, ну все равно стоим на этом фундаменте, и это и есть в каждом. Но подвергать это какому-то осмыслению – это уже приходится после того, как ты узнаешь что-то, после того как ты начинаешь ну элементарное вот переосмысление всего, а оно приходит с покаянием, вот с этими, в общем-то, самыми простыми истинами, но они самые сложные: когда не осуждать никого, понимать, что, в общем-то, многое зависит от тебя. И улучшение мира начинается не с того, что ты предъявляешь претензии ко всем: этот не так поступил, это не так сделано, а из того, что ты изменяешь самого себя. И постепенно вот, да, это медленно, постепенно, но такое вот изменение, как и святые отцы и все люди говорят, оно наверняка. У меня, конечно, были, как и у всех, тяжелые моменты в жизни – похоронил маму там, еще в детстве, меня хотели забирать даже в детский дом, но этого не сделали. Сестра помогала, потом похоронил и сестру – был очень тяжелый период. Я очень рад, что у меня семья. Я, наверное, редко об этом говорю, потому что это то что личная жизнь, это не напоказ. Я видел не раз подтверждение тому, что люди, которые все напоказ выставляли в своей личной жизни, в шоу-бизнесе это только дай корреспондентам повод, сразу же все прибегут и снимут. И чем больше у тебя разница в возрасте, и молодая жена и так далее, тем больше интересных на этом даже можно поводов и деньги даже можно заработать, особенно сейчас. Но я никогда не участвовал и не участвую, личная жизнь – она личная жизнь. Может быть, поэтому я в браке уже 30 лет, и я это ценю.

К. Мацан

— Давайте снова к музыке обратимся.

А. Пичугин

— Вариация на тему Генри Пёрселла.

В. Зинчук

— Да, Генри Пёрселл это…

А. Пичугин

— XVII века композитор, на секундочку

В. Зинчук

— Да, совершенно верно. Тоже это у меня есть работа моя – «Триумф гитары», и очень захотелось исполнить это произведение, как и другое, я являюсь аранжировщиком, вот сделал такое.

А. Пичугин

— Обязательно надо еще мероприятие проанонсировать – замечательный «Рождественский концерт» Виктора Зинчука, который совсем скоро, 11 января пройдет в Москве, в Международном доме музыки, в Светлановском зале. Вы приходите, дорогие слушатели. Прозвучат и те произведения, которые мы слушаем и еще послушаем в течение нашей программы, и очень классные, хорошие, многим знакомые произведения как классических композиторов, так и нашего гостя.

К. Мацан

— У нас сегодня в гостях Виктор Зинчук, мы слушаем в исполнении нашего гостя вариации на темы Генри Пёрселла.

А. Пичугин

— Виктор Зинчук у нас в гостях здесь, в студии радио «Вера», гитарист-виртуоз, заслуженный артист России. И мы, ваши ведущие – я Алексей Пичугин, мой коллега Константин Мацан. Хотел про историю вопрос задать, обязательно задам, но все-таки спрошу, вспомнил, что еще очень хотел у вас поинтересоваться. Вам же поступало огромное количество, ну не знаю, может, не огромное количество, но достаточно много предложений из-за рубежа, даже стать гитаристом группы Status Quo.

В. Зинчук

— Было такое.

А. Пичугин

— Вы не приняли ни одно.

В. Зинчук

— Да, и сейчас нет никакого желания. Я должен много музыки сыграть и вот сейчас стараюсь это делать. Столько интересной классической музыки, и я чувствую что то, что исполняю я не смогу, играть в рамках какого-то…

А. Пичугин

— Проекта.

В. Зинчук

— Да, ансамбля.

А. Пичугин

— Но ведь очень многие совмещают собственное творчество, где они самовыражаются, и внутри уже определенных проектов.

В. Зинчук

— Я совмещал раньше, были совместные работы с той же Аллой Борисовной Пугачевой, песня «Мэри», «Куда все уходят». Я работал руководителем музыкальным в группе Юрия Антонова, теперь уже Юрия Михайловича – «От печали до радости», «Я тебя никогда не забуду», совершенно верно. Но потом я пришел к тому, что все-таки я должен нести свой крест сам и должен играть ту музыку, которую я должен играть. Пусть это порой и очень часто, к сожалению, является неформатом сейчас, но я продолжаю это делать, и все равно интерес к этому большой. У нас регулярно проходят концерты, не только в клубах тоже я играю, и классику опять же играю в клубах. Но у нас постоянно большие залы, юбилейные концерты проходили у меня уже не раз в Кремле, куда я могу пригласить всех, от Петера Фройденталера группы – ну это он немец, но, в общем-то, это группа Fools Garden, Владимир Кузьмин, «Тодес», ансамбль кельтской музыки непременно со мной там, танца кельтского, и так далее – я и такую музыку тоже играю. Большая программа и интереснейшая программа, и интереснейшие концерты происходят у меня. Уже несколько раз я выступал у нас в Москве в католической церкви, но в рамках, у них есть такой благотворительный проект, после богослужений они там, на «1905 года», вот в кафедральном соборе…

А. Пичугин

— На Малой Грузинской.

В. Зинчук

— Да, совершенно верно. Они устраивают классические концерты, и мы играем там музыку, много акустической играем и с органом. А акустика там необыкновенная.

А. Пичугин

— Очень хорошая.

В. Зинчук

— Да, так что там уже регулярные концерты кельтской музыки были на день святого Патрика. И очень приятно что теперь святой Патрик уже стал и православным святым – это я узнал недавно. Плюс еще ну много, мы постоянно выступаем в Доме музыки, в Светлановском зале, приходят много друзей наших и много зрителей постоянно. Это обязывает к тому, что ты должен делать всегда что-то новое, и больше, и больше обращать внимания на то, что еще никогда не игралось. И ты не думаешь о том, формат это или не формат, будет это на «Муз-ТВ», не будет никогда. Ну и что, зато меня пригласили на радио «Вера». Ну это можно увидеть и в интернете.

К. Мацан

— Это круче.

В. Зинчук

— Да. Я поэтому сейчас немножечко, может, я так говорю, но я действительно взволнован, мне здесь очень комфортно и спокойно.

А. Пичугин

— Спасибо вам. Бытует такое мнение что в 60–70-е годы, ну если мы не берем, конечно же, тогда только что появляющееся в России подобие рок-групп, вокальные инструментальные ансамбли, которых уже достаточно много, но все равно гитара в Советском Союзе и гитара на западе, отношение к гитаре складывалось по-разному. Если на тот момент мы можем вычленить плеяду гитаристов замечательных, которые в 60-е годы начинали и продолжают до сих пор – Иэн Гиллан, Брайан Мэй многие-многие другие, Эрик Клептон…

В. Зинчук

— Ричи Блэкмор.

А. Пичугин

— Ричард Блэкмор да, естественно. У нас сейчас, конечно же, ситуация поменялась, но тогда вот что сподвигло взять в руки этот инструмент? Я понимаю, что этот вопрос вам задавали миллиарды раз, но все-таки.

В. Зинчук

— Вы знаете, у меня было тяжелое детство и не все нравилось в этом мире. И вот когда я брал в руки гитару, я имел возможность уйти в мир другой, где все правильно, где вот есть гармония, и где действительно ты попадаешь в другой совсем мир, где вот этих условности этого мира, они отсутствуют. Ну в то время, я говорил, что у меня мама рано умерла, я сам по магазинам ходил в советское время – чтобы просто элементарно купить поесть, нужно было в очереди отстоять часа полтора, не меньше. И я мечтал о том, чтобы стать педагогом, потому что педагоги, всегда у них отпуск и рабочий день, в общем-то, ненормированный, можно по магазинам – я об этом уже даже думал в детстве, по наивности. Я, ну как вам сказать, тогда уже, ну просто вот у меня была, да, семиструнная гитара, которую переделали на шестиструнную. Когда я ее брал в руки, то мир изменялся, как-то музыка позволяла тебе забыть обо всем.

А. Пичугин

— Многие ведь об этом говорят, но обычно для них гитара трехаккордная во дворе, а у вас другое.

В. Зинчук

— Нет, мне было интересно, тогда были «Битлз», я сначала им подражал. Потом я пошел на курсы игры на гитаре при ЖЭКе – мне очень быстро все давалось, я очень быстро прошел всю программу, я не знаю, почему так было. Потом был вокально-инструментальный ансамбль, и ко мне ребята приходили чуть ли не уроки прогуливать, а я играл уже тогда на гитаре с фэйзером – ну такой вот, который вот несколько летающее звучание. И я вдруг понял, что они заснули, когда я играл – то есть я мог воздействовать на людей каким-то образом. Дальше уже мне было интересно играть классическую музыку, и я сочинял уже в школе произведения, которые были похожи на классику. В то время, когда к нам приезжала еще группа «Закат солнца вручную», а там был Гарик Сукачев, у него была гитара с наклейками, и он играл там, нарезал вовсю. Потом я уже его: Гарик, это был ты, да? Это я. Вот так оно все было. А потом вообще чудесным образом сложилось. Хотя тогда мы подражали все, электрогитары появились, и было очень интересно, у нас была школа, где – я сын военного, отец дошел до Берлина, там работал, – и у нас был Василевский, это вот племянник, и родственники военачальников, мы жили в военном доме, но я не знал…

А. Пичугин

— На «Соколе» который.

В. Зинчук

— Да, на «Октябрьском поле», но я не знал даже, кто там, Семашко ну и так далее. Жукова был племянник, хулиганистый такой. Ну я потом уже, сейчас узнал там, семинары по успеху расскажут любому, что порой человек, который не являлся отличником в школе, а где-то даже бунтовал против всех или имел проблемы с дисциплиной, такие люди чего-то достигают. Ну это я немножко отвлекся. Потом был оркестр Силантьева так сразу. Ну действительно я понял, что я в металлургический институт, в который поступил просто вот потому, что надо было поступать после школы, и я как-то сдал экзамены и понял: зачем я это сделал? Я оттуда ушел и потом готовился в музыкально-педагогическое училище, Октябрьской революции, потом Гнесинское.

А. Пичугин

— Нынешнее училище Шнитке.

В. Зинчук

— Да, совершенно верно. Вот там я сразу поступил, хоть было там человек 90 на место. Ну как-то мне вот это легко давалось, хотя с трудом и потом я учился на дневном отделении. И нужен был гитарист в оркестр Силантьева «Гостелерадио». И как-то чудесным образом я прошел прослушивание, меня взяли вторым гитаристом. Сделали совмещенное – я бегал и учился, свободное посещение через Фурцеву тогда, через министра культуры, и бегал и на записи, и на учебу. Было ужасно тяжело, но я очень многому научился.

К. Мацан

— Вы упомянули «Битлз», а рок-опера Jesus Christ Superstar как-то вот прошла мимо вас?

В. Зинчук

— Нет, это произвело впечатление. Причем это была музыка, в которую надо было, так сказать (извините, плохое слово), врубаться – у нас такой сленг был. То есть вот была музыка, которая сразу тебя трогает, а была музыка, которую надо было понять. Но ее послушаешь какое-то количество там раз и потом вдруг понимаешь, что это так интересно, да, и вот это…

А. Пичугин

— Уже начинаешь «снимать».

В. Зинчук

— И не только снимать. Мне было интересно: ух ты, а что это такое вообще? Тридцать три удара было, да, плетью? И мы через нее, целое поколение узнавало о Евангелии, просто о такой личности как Иисус Христос.

А. Пичугин

— А сколько священниками стали.

В. Зинчук

— Первые, это было самые первые мощные. А музыка какая красивая, а как там на гитаре играют. Ну и конечно же, надо это снимать. Снимать – то есть подражать и суметь играть эту мелодию.

К. Мацан

— И Иэн Гилла, исполнявший Иуду.

В. Зинчук

— Вот так мы учились. Да, ну это было сильнейшее сильное впечатление. Потом как-то она перепевалась в американском виде – это уже больше как мюзикл, я не знаю, не имело такого воздействия музыкального, как вот первая, вот именно запись эта.

К. Мацан

— Давайте снова к музыке обратимся, что мы сейчас послушаем?

А. Пичугин

— «Апрель» называется композиция.

В. Зинчук

— Это я недавно сочинил. Я решил ну как-то так, вот Вивальди сочинил «Времена года», а почему бы и мне нельзя. На самом деле меня как-то пригласили на телеканал «Культура», и вот шла речь о Вивальди. И я сказал, что у меня есть нечто подобное, произведение в этом стиле. А теперь я развиваю: я уже сочинил «Рождество» композицию, вот еще в работе осталось, четыре времени года, осталось еще одно буквально. Ну это весна – «Апрель».

А. Пичугин

— Виктор Зинчук сегодня у нас в гостях. Мы услышали только что композицию авторства нашего гостя под названием «Апрель». И заметим, что это премьера в радиоэфире. В радио FM эта композиция никогда не звучала, только в интернете.

А. Пичугин

— Виктор исполняет ее.

В. Зинчук

— Да, мы сделали свой канал в Ютубе, и там запись концерта из Дома музыки, только вот это и было. А сейчас на радио первый раз. Очень приятно.

А. Пичугин

— И нам приятно. Видите, уже вторая фактически премьера у нас за один час на радио «Вера».

К. Мацан

— А вот скажите, мы заговорили о том, как сочетается вера и профессия. И понятно, есть сторона ну такая общечеловеческая, там этическая каких-то вещей, с которыми по какой-то своей грани рок-н-ролл соприкасается – такая какая-то страстность, какая-то излишняя, может быть, эмоциональность. Но от этого, в принципе, полезно воздерживаться всем, не только рок-н-рольщикам, наверное, может быть.

В. Зинчук

— Но я все-таки, может быть, меня спасает возраст.

А. Пичугин

— Ну да.

В. Зинчук

— Я уже в таком возрасте, что мне уже стыдно порой себя как-то вести, даже в силу элементарно возраста. И на это легче как-то сослаться, чтобы не возгордиться и не объяснять кому-то, что это по причинам веры и несовпадения с какими-то такими. Ну, наверное, так. А во-вторых, ну я же не идеальный, я не так давно еще, вы понимаете, это вот только начиналась. А трансформация эта, она долгая. Как и говорили, что Церковь, ну это же всегда Церковь это не сообщество святых, это сообщества кающихся грешников, каждый из нас, только это изменения, они долгие. Ну у кого по-разному, конечно, некоторые сразу – раз, и становятся священниками, и быстро достигают прозрения, кто-то долго работает. И сталкиваешься со многим в себе, чтобы побороть и осуждение и так далее. Бывает иногда просто и не сдержаться, и раздражительность, и все это. Но когда ты, что-то не дай Бог, сделал, тебе так потом становится стыдно. Но теперь ты понимаешь, что можно и прощения попросить за это, ничего страшного.

К. Мацан

— А я вот по себе знаю, что людям, так или иначе ремесло которых связано с публичностью, для таких людей очень остро стоит вопрос тщеславия.

В. Зинчук

— Ну у меня он никогда не стоял, понимаете.

К. Мацан

— Да?

В. Зинчук

— Потому что я никогда, ну уже давно, по крайней мере, я не попал в хит парады, и мне как-то абсолютно все равно, я уже не боюсь и осуждения какого-то в интернете. Я как-то был приглашен на одну программу, и там я был удивлен, сколько молодых гитаристов – ну кто-то в силу какого-то озлобления или незнания, молодых, но было немало негатива. Особенно когда узнали, что я там верующий – ой, поджарим там православненького, – там такие были призывы, ужас.

А. Пичугин

— Ну это, знаете, достаточно редкое явление. Все-таки обычно подобные вещи, они в рамках приличия проходят.

В. Зинчук

— А вот ну это, видимо, такое сообщество, я оказался. И я понял, что надо работать, я непременно хочу туда еще раз прийти и я не выказываю… Потом уже прошло время, и были другие комментарии, что посмотрите, Виктор никого не обидел, да он вообще никого. Если сейчас в интернете все только и пытаются утвердиться, среди блогеров особенно, ну разные бывают, но немало таких, то вообще никого не обидел. И потом пошли какие-то, другая волна, хорошие комментарии. Я непременно еще раз хочу прийти и сказать, что надо воспитывать, и молодежь часто просто по незнанию своему, что есть культурное пространство, и чтобы в нем существовать, тем более этика межличностных и профессиональных отношений. Если ты назвал себя музыкантом и гитаристом, то обязан вежливо относиться, как минимум, с уважением. Потому что это пригодится тебе в будущем – ты тогда узнаешь. Если ты будешь кого-то осуждать, ты отрезаешь от себя эту информацию, ты никогда не познаешь этого исполнителя или этот стиль, он тебе неприятен, и ты все. Это ну, наверное, если музыкант не любит людей, не любит зрителей своих, искренно не любит всех тех, кому адресует ну свою жизнь, в общем-то, существование в искусстве – в музыке, в любом другом виде искусства – то тогда все. Если он не любит зрителя, тогда он не сможет творить, я думаю, так. Ну как тогда иначе-то? Если ты не любишь кого-то, это превращается уже в такое дежурное отыгрывание, люди это чувствуют, когда ты выходишь на сцену, подсознательно тебя считывают. Вот почему всего лишь из ста исполнителей, об этом Нейгауз даже писал, что сто пианистов, которые будут играть одно и то же произведение, кто-то будет играть просто – это студийный музыкант. А вот играть на сцене – это особый дар, особое, ну я не знаю, это не всем дано удержать зал во внимании, но это и ответственность великая. И поэтому ты, ну как, ты обожаешь ту музыку, которую играешь и обожаешь людей, которые приходят.

А. Пичугин

— А вы часто импровизируете на сцене?

В. Зинчук

— Да, и так тоже случается. Но все равно я из-за того, что я играю классическое произведение, порой вот находишь эти ноты, которые соответствуют твоему настроению или раскрывают содержание, и они являются вот такими. Все равно костяк этот есть, и от музыкантов я требую весьма стабильного исполнения.

К. Мацан

— А вот у нас был в гостях тоже ваш коллега по цеху, музыкант и исполнитель Джанго. Неважно, и речь не об этом конкретном исполнителе, просто я опираюсь на его слова, потому что как бы от них отталкиваюсь в своем вопросе. Он сказал мне такую вещь, которая меня очень заинтересовала, что для человека творческого в каком-то смысле смирение и вдохновение это одно и то же. Потому что когда случается творческая удача и ты смотришь на результат и понимаешь, что вот это не от меня пришло, это мне надиктовали, я это вот либо написал, либо исполнил…

В. Зинчук

— Такое часто бывает.

К. Мацан

— И возникает некое такое ощущение собственной какой-то малости перед величием Бога, если говорить прямо, Который тебе это послал. И это есть творчество, есть вдохновение и смирение в одном флаконе. Что вы об этом думаете?

В. Зинчук

— Да я порой боюсь об этом лишний раз думать, чтобы, наверное, не возгордиться. Или ну даже в нашей беседе сейчас вы мне сформулировали и как-то вот упорядочили определенного рода знания, о чем я даже не задумывался. Я знаю, что вдохновение это такая штука, это Чайковский посвящал, что гостья, которая редко посещает ленивых, но…

К. Мацан

— А муза любит трудолюбивых.

В. Зинчук

— Да, но нечто другое, что действительно вот оно ну может сойти на тебя и все. Но оно, конечно, рождено, ты хочешь поделиться этим и не думаешь там ни о гонораре, ни о чем. Не знаю, это какое-то таинство. И порой у меня бывает так: я над чем-то работаю, это сочиняю среди ночи и делаю наброски, потом записываю на студии. Сначала, когда я за что-то берусь, у меня такое ощущение, что я никогда этого, я не смогу сделать, я бесталанный, вообще никакой, у меня ничего не получается, зачем я… Ну ты ужасно мучаешься. Спустя месяц, два работы, три, порой до полугода происходит это, ты настолько измотан, что уже не очень любишь эту музыку на самом деле и забрасываешь. Спустя два месяца ты слушаешь – как будто это не ты сыграл. У меня такое ощущение, что это не я играл, серьезно. Я подбираю те ноты, которые вот исполнены были мною, заново, потому что я не могу это объяснить. И вот так вот появляются произведения – приходится подбирать себя. Ну а по поводу возгордиться – я все время был такой, я не знаю, скромность природная, я с ней ничего ни могу поделать. Иногда в шоу-бизнесе это мешает, поверьте, но я не могу переступить. Мне давно говорили: да сделай лицо кирпичом и вперед. Но это буду не я. Я понял, что совершенно спокойно можно достигать чего-то, оставаясь нормальным человеком. Ну знаете, мне очень неудобно порой бывает, потому что нормальным человеком – разный я бываю человек, как и все, но стремлюсь к тому, чтобы быть нормальным. И был все время таким, поэтому очень приятно иногда бывает встретить музыкантов, с которыми ты работал 20 там лет назад. Вот сейчас обратно бас-гитарист пришел, снова мы сотрудничаем совершенно спокойно.

А. Пичугин

— Спустя 20 лет.

В. Зинчук

— Да. Я ни с кем не ругаюсь, и вот так вот чтобы вот разорвать – ну редчайший случай, быть может. А так нет, в основном мы коллеги, с уважением и с любовью даже относимся друг к другу.

А. Пичугин

— Ну и вообще внутри коллектива и со стороны зрителей это всегда очень разное восприятие. Если там люди: как же, из группы ушел, столько лет, что же произошло?

В. Зинчук

— У каждого свой путь.

А. Пичугин

— А это, в общем-то, нормальная абсолютно ротация.

В. Зинчук

— Да, у каждого свой путь музыкального развития. И вот точно так же, и вот осуждать никого нельзя. Мало ли, промысл Божий на ком, может быть, этот человек осознает еще больше. Опять же это я недавно еще узнал, а раньше я как-то подсознательно это понимал. Вот и все. А по поводу возгордиться – это у меня было, и меня все время пытаются ассоциировать вот с самым быстрым гитаристом на земле. Вот это был там 1999 году, по-моему, или в 2000 я попал в Книгу рекордов Гиннесса.

А. Пичугин

— А точно, я помню, было такое.

В. Зинчук

— Но поверьте мне, нельзя сравнить просто человека, который быстро играет…

А. Пичугин

— Это техника, я так понимаю.

В. Зинчук

— Да. Человек, который быстро играет или человек, который играет классическую музыку. А у меня уже альбомов-то, я не считал даже, ну к десятку так точно есть, и за каждым это не один год, а порой по четыре года такого интенсивного труда.

К. Мацан

— Ну вот вы нам до программы сказали, что уже даже специально на концертах не исполняете «Полет шмеля» вот тот самый, такой знаменитый.

В. Зинчук

— Да, на протяжении не одного десятилетия я специально не исполняю «Полет шмеля». И играю классику, потому что это намного сложнее. Я это могу играть еще быстрее, но я этого не делаю. И недавно кто-то мне на день рождения в Инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), молодой какой-то: ну вот Зинчук, да, хорош в обработке классической музыки, но он не является быстрым гитаристом. Слава Тебе Господи! Наконец-то дошло! Я это уже 20 лет говорю всем: я могу, но лишь до тех пор, вот нужно сыграть Паганини – я играю это быстро. Но это не самоцель, главное раскрыть музыкальное произведение, его содержание.

А. Пичугин

— Ну вот после стольких слов о скорости вашей игры, мы тоже не будем в конце программы сегодня слушать…

А. Пичугин

— После стольких слов о классике…

В. Зинчук

— Спасибо вам!

А. Пичугин

— Мы послушаем одно из известных классических произведений в обработке нашего гостя, Виктора Зинчука – это Бетховен, «К Элизе». Тут даже, наверное, рассказывать нечего. Но мы должны представить все-таки, вернее проанонсировать замечательное мероприятие – «Рождественский концерт» Виктора Зинчука, который пройдет 11 января, совсем скоро, в семь вечера он начнется в Московском Международном доме музыки, в Светлановском зале. Приходите, там вы услышите и те произведения, которые звучали сегодня в нашей программе и другие произведения классиков. И, конечно же, нашего гостя, Виктора Зинчука. Спасибо большое. Мы прощаемся с вами, до новых встреч. Всего доброго.