«Путь к священству». Священник Евгений Семерня

Наш собеседник — настоятель храма иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», руководитель молодежного служения Благовещенской епархии священник Евгений Семерня.

Отец Евгений рассказал о своем пути к вере и священству, и о том, как ему удается в таком молодом возрасте сочетать священническое служение, руководство епархиальным отделом по тюремному служению, руководство молодежным служением Благовещенской епархии, а также семейные заботы, включая воспитание ребенка с особыми потребностями. По словам нашего собеседника, любовь Божия всегда рядом с нами, просто надо уметь ее замечать, как и все чудеса, которые бывают в нашей жизни.

Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева.

---

К.Мацан:

- «Светлый вечер» на радио «Вера».

Здравствуйте, дорогие друзья!

У нас сегодня очень необычная программа.

Сейчас с вами на связи я, Константин Мацан. А ещё с нами на связи сегодня… так получилось… из разных точек нашей необъятной родины – два собеседника. Моя дорогая коллега и соведущая Кира Лаврентьева…

Привет, Кира!

К.Лаврентьева:

- Добрый вечер!

К.Мацан:

- Кира с нами на связи из Нижегородской области. А вот гость нашей сегодняшней программы с нами на связи - аж из Благовещенской епархии, с Амура. Настоятель храма иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», руководитель молодёжного служения Благовещенской епархии, священник Евгений Семерня.

Добрый вечер!

О.Евгений:

- Здравствуйте, Константин! Здравствуйте, Кира!

Очень радостно вас слышать!

К.Лаврентьева:

- Отец Евгений, хочется сразу задать вопрос, который напрашивается прямо.

Вас рукоположили в 23 года, если я не ошибаюсь…

О.Евгений:

- Если быть точнее, в 22.

К.Лаврентьева:

- В 22 года… с чем связано такое раннее рукоположение?

О.Евгений:

- Вы знаете, очень часто так бывает, что к Богу мы приходим через какие-то испытания и трудности.

И, так случилось, в моей семье… я, собственно, родился в городе Благовещенске, учился здесь в 4-й школе, и, в 1-м классе, наша семья… то есть, моя мама и папа – расстались. И, в основном, всё такое служение ответственное, мужское в семье было положено на мои, такие, детские ещё плечи.

Ну… понимаете, что в детстве, маме когда помогаешь – помыть полы, помыть посуду, и так далее – и, в общем, так всё было до 5 класса. А в 5 классе мою маму постигла такая болезнь… ей поставили страшный диагноз – рассеянный склероз.

На тот момент, мама не могла ходить, двигаться, передвигать ногами, и… я учился в 5 классе, и надо было, в общем, возвращаться домой и помогать, и, помимо тех домашних дел, успевать ещё учиться.

Ну… понятное дело, что так одному мне было сложно. Поэтому, мы перебрались в деревню – на север Амурской области, где жили бабушка, дедушка. Мне было проще, мне было легче рядом с ними.

И, как-то, однажды, моя мама познакомилась с одной замечательной женщиной. Она, если рассказать вкратце, в 11 классе, после Выпускного, случайно… Ну, вы знаете, Выпускной – выпили, находятся в деревне, села в мотоцикл, в люльку, и, когда… в общем, в пьяном состоянии, они перевернулись, всем ребятам было, вроде бы, хорошо и нормально, а у неё – перелом позвоночника. И так случилось, что… в общем, моя мама познакомилась с Екатериной – ныне это матушка, жена священника.

К Екатерине всегда приходил священник. Он всегда приходил, чтобы ей чем-то помочь – дрова наколоть, чаю попить, просто побеседовать. Ну, и, однажды, батюшка говорит: «Мне очень сложно одному. У меня на клиросе две бабушки поют, а в алтаре – ни одного помощника. Если есть у тебя на примете кто-нибудь, приведи – пусть мы познакомимся с ним». И тётя Катя предложила, через мою маму… то есть, предложила – мне.

Я пришёл, и батюшка сказал: «Женя, мне нужно, чтобы ты только один раз помог», – но этот один раз превратился в 3 года.

Мне понравилось. Я, знаете, что почувствовал? Это, наверное, тоже очень важно – я был нужен. То есть, всегда, когда ты чувствуешь нужность – всегда… как-то… тянется, вообще… твоё желание, твоё рвение служить и помогать.

И, постепенно, я стал ходить в храм, и молиться, вместе с моими родителями.

Ну, и… однажды, возвращались, и я оставил возле кровати, где моя мама лежит… оставил молитвослов и сказал: «Мамуль, прочитай… давай, утренние молитвочки прочитаешь? Обратись к Боженьке – Он поможет, Он услышит тебя». И, я, как сейчас, помню: возвращаюсь домой, и вижу, что моя мама – сидит на кухне, чай пьёт! Слёзы на глазах! Проходит с кружкой чая до раковины, и я говорю: «Мамуль, я тебя сейчас донесу! Давай, помогу…» Она говорит: «Не надо, сына, я – сама!» – и шоркает ножками своими до кровати, ложится.

Я спрашиваю: «Мама, как это случилось?» И она говорит: «Сын, ты… вот… мне дал прочитать молитвы – я помолилась, и почувствовала, что я взлетаю!»

Мы вдвоём упали на колени, мы стали Господа благодарить за такое явное Присутствие и Помощь, и Чудо.

Уже, на тот момент, мне было ясно открыто, что Бог – есть, и оставлять Его, или, как-то, там… предавать Его, или, вообще, оставлять своё церковное служение – ни в коем случае нельзя.

Дальше мы перебрались – в 10-11 классах – обратно в Благовещенск, и я продолжал ходить – уже пономарём был в Кафедральном соборе. Я был знаком с ныне почившим, Царство ему Небесное, Владыкой Гавриилом (Стеблюченко), который показал мне Православие – такое живое, такое настоящее, где есть и смирение, где есть и послушание, где есть какая-то строгость во всех твоих церковных делах.

И, как-то, однажды, уже учась в 11 классе, меня один священник спрашивает: «Ты куда будешь поступать?» Я, если честно, вообще, не хотел быть священником, даже не мыслил об этом – мне было страшно, я понимал, как это ответственно, я понимал, как это сложно. Быть рядом с людьми, которые умирают, исповедовать людей…

Я, в общем, всю жизнь мечтал был экологом. У нас река Амур – замечательная, красивая, но… но грязная. И я мечтал – у меня, прям, мечта была, мы, вместе с мамой, как-то мыслили что-то там, фантазировали, что вот – наступят времена, и мы будем её, каким-то образом, очищать.

Но, как-то, однажды, я со священником поделился, что хочу быть экологом, и он сказал: «Жень, не глупи. Поступай в семинарию».

Понимаете, 11 класс – уже время сдавать ЕГЭ, а я и не знаю, вообще, что такое семинария. Единственное, что я слышал о семинарии – это у Николая Васильевича Гоголя, в произведении «Тарас Бульба», когда двое сыновей возвращались домой – семинаристы.

Я, в общем, пришёл домой, написал слово «семинария», и – самая ближайшая к Благовещенску – это Хабаровская духовная семинария. И я решил – надо поступать. Там – точно такие же ребята, точно такие же там школьники, которые заканчивают школу и идут учиться богословию, служению. Они… может быть, я даже, знаете, и не мыслил совсем о священстве, но ведь есть замечательные, ярчайшие примеры таких… прям… выдающихся личностей. Например, Алексей Ильич Осипов – он же не священник.

Я думал: «Мне – нужно это, мне это интересно. Пойду, поступлю, и буду, как Алексей Ильич». Поступил в духовную семинарию – и я не пожалел. Все пять лет я находился в хоре, пел, руководил даже хором, помогал регенту. Хотя, в нотах разбираюсь, как свинья в апельсинах, но… как-то Господь даровал какой-то такой талант – я слышу, могу петь, могу играть на разных инструментах, и, в общем, это очень помогло.

И также в семинарии я, вместе с пением в хоре, нёс послушание экскурсовода. Это уже тоже во многом помогло для того, чтобы беседовать, общаться с людьми – и не бояться.

После окончания духовной семинарии, на 5 курсе, вот-вот заканчивая, я женился. Мы с моей женой вернулись обратно в Благовещенск. Вообще, я считаю – где родился, там и пригодился. Поэтому, другого пути как-то я не видел. Хотя, были варианты уехать в другие города – кто-то приглашал, кто-то даже звал… но я понимал – надо возвращаться в Благовещенск.

И вот, как я только приехал, буквально… там… может быть, через месяц-полтора, я уже – 19 августа – стал священником.

Владыка сказал… причём, очень интересно… наш правящий архиерей владыка Лукиан задал очень интересный вопрос, от которого… знаете… я не смог… как-то… выкрутиться. Он сказал: «Евгений, слушай… ты Церкви очень нужен». Подождал, какую-то паузу протянул, и спросил: «А Вы в Церкви – нуждаетесь?» – и всё. И, в общем, я сказал: «Конечно, да». Он говорит: «Пишите прошение! У Вас завтра хиротония».

И вот так я стал диаконом… три дня побыл диаконом, и потом стал священником.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

К.Мацан:

- Иерей Евгений Семерня, настоятель храма иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», руководитель молодёжного служения Благовещенской епархии сегодня с нами и с вами на связи в программе «Светлый вечер».

Отец Евгений, из всего рассказанного Вами следует, для меня лично, вопрос: а как Вы себя чувствуете, когда к Вам, в таком юном возрасте, обращаются словом «отец»? Здесь есть какая-то проблема… не знаю… психологическая, духовная… как Вы это переживаете?

О.Евгений:

- Может быть… я очень благодарен нашему правящему архиерею, что он, после рукоположения во священники, не давал мне возможности людей исповедовать. То есть: «Служите Литургию. Есть другие отцы – они будут исповедовать, а Вы… Вы – общайтесь с людьми, что знаете – подсказывайте, советуйте, а пока с исповедью – потерпите», – и это правильно. Мы же даже знаем, что и в Канонических правилах диаконом можно становиться только в 25 лет, а священником – в 30. То есть, мне, прямо специально, Владыка как-то сделал так, чтобы я немножко воспитался в священстве, то есть, немножко воспитался в этом служении.

И, сразу же, как только он меня рукоположил, буквально через месяц-полтора, я попал в больницу – в областную нашу больницу, в которой есть небольшая часовня. И, в основном, многое мне открылось… вообще – в служении, и так далее… в больнице. И там стали, как-то вот, действительно, обращаться «отец». И мне лично, может быть, сначала это было немножко странным, потому, что передо мною находятся люди намного опытнее, намного взрослее, чем я. Но у меня… как-то всё – постепенно, знаете, в священстве всё это пришло… вот, в этом служении, точнее, всё это пришло, и сейчас меня это никак не смущает. Вот, так отвечу.

К.Лаврентьева:

- Отец Евгений, а как Вы познакомились и женились на своей замечательной матушке Анне? Расскажите нам, пожалуйста.

О.Евгений:

- Это тоже – очень интересная… такая… история.

Я учился… то ли на втором, то ли на третьем курсе семинарии. Она – пела в Хабаровском Кафедральном соборе Преображения Господа нашего Иисуса Христа – в Преображенском соборе. И, в обыкновенную будничную службу, когда я пришёл, я увидел, что у них на клиросе не хватает тенора.

Руководитель – регент – мне был знаком, и я подошёл и попросил: «Разреши, я вам помогу – буду петь теноровую партию!» Ну, и в тот момент, как раз, стояла маленькая Аня. Мы, в общем, вот тогда увиделись, и, представляете… тоже есть такая интересная вещь: регент – тот, который меня впустил на клирос – спустя какое-то, там… может быть, через 10 минут, сказал: «Посмотрите, Аня и Женя, вообще, как муж и жена!»

Мы… что-то… улыбнулись, друг на друга… так… посмотрели, а у самих были какие-то отношения. У меня, на тот момент, была уже дружба с девушкой, у неё… там… как я помню, были отношения, и… в общем… мы смутились, посмотрели друг на друга, улыбнулись – и всё. И, вы знаете, чуть ли не до пятого курса, мы постоянно проходили – друг другу просто улыбались и здоровались, улыбались и здоровались.

Вот… нас связал один замечательный человек – Алексей Колобов. Это человек, который создал волонтёрское движение «Голос добра», в Хабаровске он сейчас набирает ход. Он пригласил нас для того, чтобы мы провели один благотворительный концерт – в помощь детям, находящимся в приюте. И, так получилось, мы с Анютой стали и ведущими, и организаторами этого концерта. И, после совместной… такой… слаженной и, я бы сказал, классной работы… ну, в общем… да… как-то… влюбились.

Мне даже пришлось её из Питера забирать. Потому, что она поступила после этого концерта – он был летом – и она уехала в Питер, поступила в Консерваторию. Но, спустя какое-то время, я ей пишу и говорю: «Анют, бросай – и приезжай!» Она – бросила и приехала. Вот – такая «жена декабриста».

К.Лаврентьева:

- А как к этому отнеслись её родители?

О.Евгений:

- На самом деле, мне нужно было потом полететь на Сахалин, чтобы и поздороваться, познакомиться с родителями. Но, безусловно, за голову схватилась мама. Папа, Игорь Леонидович, очень, очень здорово всё воспринял, отреагировал, и…

Мама, естественно, переживала, что: «Да, как – так? Поступить… не закончить…» – тем более… ну, вы знаете же… сейчас часто у молодых… так как-то… загорается, а потом – всё как-то тухнет, да? Как люди говорят: «Я тебя не люблю. Прости». А у нас не так было.

Мы сразу же, как только познакомились, друг к другу симпатию проявили, и, уже находясь на расстоянии, я сказал: «Анют, нужна семья». Анюта согласилась, и… и – всё.

И когда её мама, Татьяна Ивановна, уже увидала наши серьёзные намерения… в общем, что ей оставалось делать? Отпустить свою любимую дочку, и сказать: «Ну, иди с Богом!»

К.Мацан:

- Отец Евгений, мы Вас не случайно представляем, как руководителя молодёжного служения Благовещенской епархии. Не случайно – потому, что здесь всё сочетается – и Ваш возраст, и то служение, которое Вам поручено. И, наверное, в этой связи, Вы, должно быть, хорошо чувствуете, – а, вот, в каком послании от лица Церкви нуждается молодёжь, с которой Вы работаете? Что может современному молодому человеку дать Церковь, дать вера, дать рассказ о Евангелии – на практике?

О.Евгений:

- Константин, спасибо за вопрос. На самом деле, это меня, действительно, очень волнует.

Во-первых, из-за моего возраста.

Во-вторых, в том храме, в котором я служу – храм иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радости» – это старинный храм, ему 112 лет, и этот храм – он приписной. То есть, он – домовой храм бывшего Благовещенского епархиального женского училища. А сейчас это – педагогический колледж, в котором учится, в этом отделении, 300 студентов. И, представляете, как только пришёл молодой батюшка, и эти 300 студентов увидели священника – молодого священника, да ещё и без бороды ( как-то Господь не наделил ) –  в общем, уже мой внешний вид, и уже мой возраст – он был такой краткой проповедью. Потому, что, если что – ты знаешь, куда можно обратиться и посоветоваться.

Так, вот… для меня было проблемой, что, будучи настоятелем в храме… молодых-то – не было! То есть, были люди почтенного возраста, но молодёжь моего возраста – не приходила в храм. А знаете, как можно немножко привлечь молодёжь ( я бы так сказал )? Наверное, через… это же – миссионерство, своего рода.

Мы, в общем, провели, вместе с моей женой – она была вдохновителем – мы провели молодёжный бал. И этот молодёжный бал для всех студентов нашего города – он показал вообще другую сторону как Православия, так и, в принципе, вообще, что, оказывается, священник – молодой – может говорить, разговаривать, и можно, в принципе, с ним чего-то там порешать и поговорить.

После этого бала, как раз, у нас и образовалась «молодёжка» епархиальная. В неё, примерно, входит до 30 человек… каждый раз, всё равно, меняются – потому, что кто-то создаёт семью, кто-то… там… переезжает по разного рода причинам, но… вот… всегда, когда мы встречаемся, я, всё-таки, напоминаю им о нужности, напоминаю им о важности служения в Церкви. И то, что они, действительно, очень нужны, так как Церковь в них нуждается. Именно, все те же самые слова, что я слышал, я пытался передать, и до сих пор передаю.

Не так давно, у нас, в нашем храме служил владыка, и, когда стоит «молодёжка», он обращается и говорит: «Ребят, мы же стареем. Мы взрослеем. Вы ж понимаете, что, когда нас не станет, вы будете делать, работать, трудиться и молиться – молиться, как за нас, так и за последующее поколение. Помогите, пожалуйста, чтобы это место святое…» – конкретно Владыка говорил о храме, о доме молитвы, и попросил, чтобы этот дом молитвы никогда не молчал, чтобы всегда здесь слышалась православная служба, чтобы всегда к Богу обращались.

Молодому человеку сейчас это очень важно, и нужно. Потому, что… мы знаем, есть такое выражение «без Бога ни до порога», и очень часто, когда случаются какие-то трудности, люди и вспоминают о Нём, стараются тянуться. И вот, самое важное, на таком этапе их взять в объятия, и сказать: «А, давай! Давай, с Богом всё получится!»

При этом… Вы спросили о том, как там моё самочувствие по поводу того, что ко мне обращаются «отец»… я сразу же всем сказал, что я здесь не главный. То есть, я пришёл настоятелем в храме, собрал всех прихожан, и сказал: «Я здесь не главный. Здесь главный – Бог. Я – слуга. И, если будете приходить ко мне, я, как слуга, буду вам помогать, подсказывать. Но моё самое важное – это за вас молиться и как-то помогать. Вместе, сообща – мы справимся!» И молодым людям – вот, так же и доношу об этом.

К.Мацан:

- А то, что молодой человек пришёл не к Вам, а к Богу – в чём это проявляется?

О.Евгений:

- Скорее всего, в осознании и понимании, что Бог есть любовь. А нам любви иногда очень недостаёт и не хватает. И этой любви – ты можешь получить прямо от Источника.

А – как? А, вот, давай посмотрим на твою жизнь: что есть в твоей жизни правильного, или, наоборот, неправильного, греховного. И ты, как человек, который понимает, что есть Отец Небесный, если придёшь к своему Отцу, Он обязательно тебя простит, благословит, и Своей любовью тебя наградит. И я лишь буду просто тебе помогать – в том случае, если ты не будешь чувствовать эту любовь. А любовь Божия – она всегда рядышком с нами. Просто иногда надо её замечать. Как и все те чудеса, которые тоже приходят, и бывают с нами в нашей жизни.

К.Мацан:

- Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы.

Напомню, сегодня у нас очень необычный формат передачи. Мы, с моей коллегой Кирой Лаврентьевой, ведём этот разговор на расстоянии, и Кира сейчас в Нижегородской области. А с нами на связи, из Благовещенской епархии, с берегов Амура, иерей Евгений Семерня, настоятель храма иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», руководитель молодёжного служения Благовещенской епархии.

Меня зовут Константин Мацан.

Не переключайтесь. Мы вернёмся к вам через несколько минут.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

К.Мацан:

- «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается.

Ещё раз, здравствуйте, дорогие друзья!

Моя соведущая, дорогая коллега Кира Лаврентьева сегодня с нами на связи из Нижегородской области, по телефону, а на связи со студией, также, из Благовещенской епархии – наш сегодняшний гость иерей Евгений Семерня, настоятель храма иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радости» и руководитель молодёжного служения в Благовещенской епархии.

И мы продолжаем наш разговор.

К.Лаврентьева:

- Отец Евгений, являетесь ли Вы сейчас, как прежде, руководителем ещё и епархиального отдела по тюремному служению?

О.Евгений:

- Да, Кира, это так. Дальше продолжаю нести своё послушание в тюрьме.

К.Лаврентьева:

- А Вы нам об этом не сказали! И, конечно, хочется спросить, как Вам удаётся, среди стольких послушаний, нести такое тяжёлое, ответственное…

О.Евгений:

- Я постараюсь, тоже как-то кратко, но более ёмко ответить по этому вопросу.

Я был рукоположен во священники. После рукоположения меня владыка благословил служить в областной больнице, где я видел боль, смерть, боязнь, страх – я всё это видел, и меня это приземляло к тому, чтобы… чтобы я не возносился, чтобы в своём священническом служении, в таком молодом возрасте, понимал, что есть жизнь без розовых очков.

И, с 29 декабря, спустя полгода, как я стал священником – 19 августа я был рукоположен, и 29 декабря мне звонит секретарь епархии и говорит: «Батюшка, владыка Вам благословил быть руководителем тюремного служения, и Ваша кандидатура рассматривается на служение в Федеральной службе исполнения наказаний».

Не так давно была введена штатная единица в уголовно-исполнительную систему – помощник начальника руководителя по организации работы с верующими. Это – тюремный священник, который окормляет, помогает, но он ведёт, вообще, в принципе, работу по всем направлениям. То есть, это – работа с православными людьми, работа с мусульманами, работа с буддистами, традиционными конфессиями.

И, когда меня об этом… так сказать… поставили перед фактом, я попросил и сказал: «А Вы не ошибаетесь? Может быть, это не ко мне?» Так получилось, что… в общем… не ошиблись, и сказали: «Нет, батюшка. А ещё мы Вам говорим, что через 20 дней Вы уезжаете в Рязань и проходите обучение в Рязанской Академии Федеральной службы исполнения наказаний, что Вы будете проходить учёбу для того, чтобы потом приехать в Благовещенск и встать на должность помощника начальника по работе с верующими».

К.Лаврентьева:

- Как Вы тогда к этому отнеслись?

О.Евгений:

- Если честно, был растерян. Собственно, как и растерян сейчас говорить об этом. Потому, что тогда мне было страшно. Знаете, как… тебе не знаком, вообще, тот мир. Когда-то, в семинарии, мы проходили на курсах миссиологии, что есть священники, которые несут своё пастырское окормление в тюрьмах. И даже, как-то, меня приглашали, во время Пасхальной седмицы, пропеть краткий Пасхальный молебен в следственном изоляторе города Хабаровска. Но тогда я думал, что это просто прийти-уйти, и больше никогда не заходить, и больше никогда с этим даже не связываться. Честно, я… только из-за какой-то боязни. Знаете, внутренний психологический барьер был. Это – и возраст мой, это – и… да, Господи, помилуй… я так скажу: даже внешний вид… будучи молодым ты приходишь в колонию, и ты общаешься с заключёнными, которые не только один раз уже сидят, а несколько раз, с которыми надо уметь правильно, грамотно вести диалог и общаться. В общем, мне было страшно.

Когда я вернулся, после обучения, из Рязани в Благовещенск, вот, тут, как раз, и началось моё знакомство с уголовно-исполнительной системой, с тюремным миром, с жизнью заключённых в колониях.

И, вы знаете… я не рассказал – я думаю это будет интересно – бывает так очень часто. Люди приходят и говорят: «Батюшка, как только зайду в храм – плохо…» – просто прихожане, или любой простой человек зайдёт и хочет поговорить, чаще всего обращаются и говорят: «Отче, очень плохо… не нравится атмосфера, не нравится запах ладана, вот… прям… тяжело… что Вы посоветуете?» – я рассказываю свою ситуацию, как раз, когда меня батюшка, отец Платон Соловьёвский первый раз пригласил на службу.

Вот – моя первая служба в алтаре, и мне нужно кадило подавать. И, вы знаете, мне… мне так не понравился запах ладана! Я, на самом деле… чувствовал, что меня может стошнить. И, возвращаясь уже домой, я, возле кровати… извините за подробности… тазик поставил – потому, что боялся, что вдруг мне плохо станет.

Слава Богу, плохо не стало, и утром, когда я проснулся, у меня появляются такие мысли: «Зачем тебе туда идти? Ты понимаешь, что там – опять этот ладан? Тебе опять станет плохо. А вдруг тебя стошнит? Не иди!» Я осенил себя крестным знамением, и, честно, понял, что, скорее всего, вряд ли стоит Ангел Хранитель мой, и подсказывает вот эти вот все мысли. То есть, я уже тогда понял, что есть, наверное, такие духи, которые борются, чтобы я не шёл ко спасению, к Богу.

Я переборол себя, пришёл на службу. Воскресный день. Я кладу ладан в кадило, и специально… в общем, подставляю нос над ладаном – и мне хорошо! То есть, мне не стало плохо.

Так, вот, вернусь к тюрьме. Дело в том, что, когда… иногда даже бывает и сейчас… когда сейчас надо к ним идти, до сих пор появляются такие мысли: «Зачем тебе туда к ним идти? Они раньше не ходили к Богу. Чаще всего, они приходят в храм, в часовни, которые есть в исправительных учреждениях, только за тем, чтобы им поставили «галочку» – посмотрели на их хорошее поведение, и, в дальнейшем, может быть, им будет какое-то или послабление, или даже им разрешат уйти условно досрочно».

Но, вот, понимаете, интересная вещь: как только ты зашёл уже в колонию, а за тобой закрылась дверь, все эти мысли проходят! И ты понимаешь: надо идти.

Вот… «вышел Сеятель сеять…» надо посеять это семя, и там уже разобраться. Когда сеятель сеет, он не разбирается, в какую почву что попадёт.

И, знаете, я удивляюсь Божиему присутствию… а особенно – рядом, вот, присутствию Божию в колониях, в тех местах, где это очень нужно. И люди, оттуда выходя, знают, что есть Церковь, и есть Бог, есть, куда тебе потом идти.

Ведь, зачастую, очень часто… не секрет, что от людей заключённых отказываются даже родные. Бывает, продают… там… их квартиры без ведома, и этим людям некуда идти. А, вот, то, что ты приходишь, говоришь, что есть возможность спастись, найти себя в жизни, и, вместе с Богом, начать совершенно иную, новую жизнь – это, как раз, меня как-то тянет к тому, чтобы дальше продолжал служить, и в этом направлении работать.

К.Мацан:

- Отец Евгений, для людей, которые пребывают в местах лишения свободы, насколько я могу судить, всегда очень остро стоит вопрос о справедливости – о справедливости жизни в целом, о справедливости конкретного наказания, по отношению к ним. Ведь, кроме того, не секрет, что нередко, к сожалению, в тюрьмы попадают люди за преступления, которые они не совершали – по судебной ошибке, или – попадают те, кто совершил… что-то некрупное по глупости. Но, тем не менее, поскольку оправдательных приговоров в стране ничтожно мало – исчезающие доли процента – их, скорее всего, посадят, всё-таки, в тюрьму.

И, поэтому, вопрос о справедливости жизни и Бога, мне кажется, для них очень остро стоит. Как, на самом деле, наверное, стоит он остро и для каждого из нас, в нашей обычной жизни. Просто, в их ситуации, проблема ещё более обостряется, она как-то совсем вводится в очень высокое напряжение.

Вот, как Вы им на вопрос о справедливости жизни и Бога отвечаете?

О.Евгений:

- Спасибо за вопрос. Я, когда, собственно, прихожу в колонию… у нас проводятся обязательно огласительные беседы перед Крещением, и этот вопрос я затрагиваю, говоря о том, что Бог знает кому, где и как – лучше, и Бог знает, что тот крест, который Он тебе дал – у тебя, значит, есть силы его понести. Как ты пройдёшь эту школу, чему ты научишься во всей этой школе смирения, в дальнейшем, определит, вообще, во многом и твою участь не только здесь, на земле, но ещё и есть другое Царство – Царство Небесное. И «где сокровище ваше, там будет и сердце ваше», – сказал Господь.

Поэтому, говоря о справедливости, конкретно, я вспоминаю слова священника, замечательного проповедника протоиерея Андрея Ткачёва. Мне так посчастливилось, что я в семинарии с ним встретился. Мне посчастливилось помочь ему.

Он приезжал к нам в Хабаровск, и я побеседовал с ним, сказал о своих переживаниях – у меня были переживания, становиться ли священником или нет. Он просто сказал одно слово: «Становись», – и всё.

В общем, мысль отца Андрея была такова, что, по сути, мы все – осуждённые, у нас у всех есть повестка на Суд. Только на том Суде – там не будет адвокатов и прокуроров. Там, за нашей спиной, станут два охранника с крыльями, и мы все предстанем перед Судьёй, но только тот Судья – он честный, праведный, неподкупный, Его не проведёшь. Откроется Книга нашей жизни, и мы все будем отдавать отчёт за свои слова, дела, мысли и поступки.

То, что случилось у вас – вас судил земной судья. Мы не будем говорить о личности судьи, мы не будем говорить о том, как, вообще, так случилось, но мы будем готовиться к самым главным, вообще, этапам нашей с вами жизни. Это – то, что каждый из нас, в любую секунду предстанет пред Богом, и мы даже не знаем, когда.

И, вот, скорее всего, эти слова, когда люди понимают, что в этой временной жизни они – временно, что есть надежда, что… безусловно, вместе с рассказом о том, как Господь находился на Кресте – ведь Его же на Крест несправедливо же возвысили – и то, что рядом со Христом находился разбойник, который услышал, что: «Истинно тебе говорю – сегодня будешь со Мной в Раю», – эти слова, чаще всего, людей вдохновляют на то, чтобы принять то положение, в котором они находятся сейчас. И, когда уже – тоже, как Господь сподобит – придёт их, по тюремному выражению, их «звонок», тогда, когда уже закончится срок их нахождения в исправительном учреждении, они по-другому начинают жить. Таких – очень много.

Вот, конкретно, в Амурской области я знаю людей, которые, освободившись из мест лишения свободы – 7 человек ушло в мужской монастырь, 10 из них сейчас учатся заочно в Духовной семинарии, и ещё несколько – послушаются в храмах, где есть наши тюремные священники.

К.Лаврентьева:

- Вот, это – да!

О.Евгений:

- То есть, батюшки их как-то… прихватило, в общем… смогли.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

К.Мацан:

- Иерей Евгений Семерня, настоятель храма иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радости», руководитель молодёжного служения в Благовещенской епархии, и, как мы только что говорили, руководитель тюремного служения в Благовещенской епархии сегодня с нами и с вами на связи в программе «Светлый вечер».

К.Лаврентьева:

- Отец Евгений, мы часто задаём этот вопрос, и хочется задать его сейчас.

Что для Вас, молодого священника, у которого очень много послушаний, у которого – молодая семья, ребёночек… я, как понимаю, Вы не скрываете этого, с особыми потребностями… что для Вас сейчас – самое сложное, на данном этапе жизни? Может быть, в Вашем священническом служении, может быть, в принципе, в пути к Богу. Если можно, ответьте на этот вопрос.

О.Евгений:

- Когда провожу огласительные беседы перед Крещением, когда задаёшь людям вопрос: «Как вы думаете, в чём смысл жизни?» – чаще всего, люди хлопают глазами, и ничего не могут ответить.

Ну… чаще всего, говорят – дети, добро, смысл жизни – в самой жизни, как-то так… И вот, я, немножко перебиваю их, и спрашиваю: «Вы же понимаете – мы же люди, мы же не животные – мы должны задавать себе такой вопрос. Кто я? Что я здесь делаю? В чём моё предназначение? А что я буду делать сегодня, если завтра я умру?»

И… сам-то на эти вопросы, более или менее, я ответил, но тот вопрос, Кира, который Вы мне сейчас задали, меня, как раз, и вводит в какой-то ступор.

Всё, наверное, оттого, что я сейчас, в своём священническом служении, пока чувствую, действительно, присутствие Бога и Его поддержку. Если есть искушения, то они связаны, конкретно, с пастырскими проблемами – тогда, когда… может быть, многие священнослужители, очень долгое время… вообще… служа у Престола Божьего, меня сейчас поймут.

Иногда бывали такие соблазны и искушения, будто я не совершаю самое важное Таинство Евхаристии, не совершаю Божественную Литургию, а просто… просто играю спектакль, что я, будто бы… будто бы, какой-то… актёр, который надел на себя красивые… там… красочные облачения, который умеет красиво петь, вести службу… но это всё – игра, это всё – не по-настоящему.

Помощь и поддержка духовника – это, безусловно, очень важно. Чтобы был такой, который тебя выслушает и поможет. Особенно, в таком молодом возрасте. Будучи священником… помощь и поддержка семьи, помощь и поддержка моей мамы… я не сказал – мама-то выздоровела и получила такое чудесное исцеление – она сейчас монахиня, а, во многом, для меня ещё и духовная мать. Это – моя мама, которая умеет и знает, как сказать, и что сказать, чтобы я – и не возгордился, и не заносился, как священник, у которого, слава Богу, пока всё получается, и которая может и подсказать, чтобы я не оставлял осознания и понимания, что тот крест, который сейчас я несу, будучи священником, он – на всю жизнь, и это очень важно, чтобы ты – и внешним своим примером, и, естественно, и своей внутренней духовной жизнью, не сделал самого страшного – не отвёл людей от Христа.

И для меня, наверное, это страшно – чтобы ни по моим каким-то внешним, ни по внутренним, ни по ещё каким-то устроениям и силам… чтобы, в общем, из-за меня не уходили люди из Церкви. И, во многом, я… я за это переживаю. Хотя, кажется, что… у каждого есть свой выбор, конечно же, и… что значит «кажется»… у каждого есть свой выбор, но просто… мне было бы страшно, когда я предстану пред Богом, и мне Господь покажет: «Смотри, скольких ты привёл, а сколько из-за тебя ушло…» – вот, это мне страшно. Я бы не хотел видеть тех, кто… кто ушёл.

К.Мацан:

- Вы произнесли пронзительную вещь о том, что бывает ощущение, как будто не служишь Литургию, не преподносишь людям Таинства… если я правильно Вас понял… а просто выполняешь какие-то… внешне красивые, правильные, но, по сути, ритуально-обрядовые вещи.

Я думаю, что, с другой стороны алтарной преграды, мы, миряне, по-своему, чувствуем… можем чувствовать иногда, к сожалению, что-то такое же… по крайней мере, говорю про себя… когда на службе вдруг пронзает: «А, вообще, верю ли я в то, что происходит? Вот, я сейчас участвую – в чём? Опять же, в некотором обряде, в некотором действии просто, или здесь, на моих глазах… я – на той самой Тайной Вечери, и Причащаюсь Христу?»

Это вопрос иногда… пронзающий, мучительный. И, каждый раз, приходится… ну… как мне кажется… каким-то внутренним духовным усилием на него отвечать, и себя… ну… может быть, я сейчас говорю какую-то странную вещь, но по-другому я не могу сформулировать… поднимать… поднимать до того вертикального бодрствования, в котором ты только и можешь по-настоящему участвовать в Литургии.

А, вот, что Вы… ну, скажем так… не советуете… а какой Вы для себя путь нашли – выход из этого состояния? Как его преодолевать? Что делать, если оно наступает? Это вопрос, который, я думаю, актуален не только для Вас, как для священника, но и для нас, как для мирян.

О.Евгений:

- Совершаю Божественную Литургию, и, когда вдруг наступают такие моменты… как Вы и сказали – не только наступают у меня, но ещё иногда бывают и у мирян, хотя – конкретно, сказали про себя… я вспоминаю то служение, которое вёл бывший правящий архиерей владыка Гавриил, и… и просто тогда, во время Божественной Литургии, находясь с этим человеком, я чувствовал служение не только земного воинства – священников, пономарей и мирян, но ещё и какое-то Небесное.

Так же, и, вообще, во время служб с правящим архиереем – сейчас наш владыка Лукиан, замечательный проповедник… и… вообще… служа рядышком с ним, чувствуется, вот именно… именно присутствие Неба на земле.

Тогда, когда приходят какие-то соблазны и искушения, я вспоминаю те чувства, что мне выпала такая честь – послужить рядышком с такими великими святителями, постоять рядом… с владыкой Гавриилом я был просто пономарём, а с владыкой Лукианом – уже как священник, вспомнить и осознать, что они всем своим сердцем, всею душою, всею мыслью своею – они все, вот, в словах этой службы. Они… знаете, как… как истинно исполняли эти слова: «Горе имеем сердца!» Они – Там! И вот, ты стоишь рядом с ними, и ты… ты уже тоже, вместе с ними – Там, направляя… и осознавая, что Бог, действительно, рядом – слышит, чувствует, понимает и… и всё Сам исполняет.

Очень важно перед Литургией – произносит дьякон такие слова: «Время сотворити Господеви! Владыка, благослови!» Это значит, что всё, что мы смогли сделать человеческими руками, мы уже сделали. Сейчас работа – Богу. Ты – немножко подвинься, и… и делай так, как надо. Потому, что будет работать сейчас – конкретно Бог. И это внутреннее сопереживание Литургии рядышком с владыкой – как Гавриилом, так и Лукианом, и эти слова, что всё, что ты мог, ты выполнил, сейчас – вместе, сообща – доверься Христу… вот… доверься всем своим сердцем тому, что ты делаешь – это делается правильно, и это делается в Жизнь Вечную. И там, в Царствии Небесном, будет Вечная Литургия.

Я учу себя любить Литургию. Учу себя служить часто, как-то учу себя… просто… каждый раз, читая все те молитвы, которые даны священнику… мы их, как бы, читаем тайно, но… вы знаете, есть такая традиция – прочитывать эти молитвы, чтобы и народ тоже слышал – потому, что Литургия – это «общее дело».

И вот, вместе и сообща прочитывая, и молясь, и осознавая, что ты читаешь, прям… прям, стараешься… в общем… никуда не улетать – ни мыслями, а быть рядышком в Богом, привязанный к Престолу Божьему, и… и уже все те мысли, которые приходят – мысли искушения, какие-то соблазны, что ты – какой-то актёр, ты – какой-то не настоящий – тогда они уходят. Вот, как-то Бог помогает.

К.Лаврентьева:

- Отец Евгений, к теме ощущения, что ты «какой-то актёр».

В дополнение к Костиному вопросу, и к Костиному высказыванию о том, что нам всем понятно, наверное, что такое… да… стоять на Литургии, и чувствовать себя… ну… как будто неким… исполнителем обязательных правил – бывают такие моменты, наверное, у каждого человека. У меня, например, они бывают, когда я просто со своими детьми – мне всё время кажется, что есть ли некая глубина моего общения с собственными детьми, и есть ли в этом что-то настоящее, или это только вот – сухое исполнение своих обязанностей? И, конечно, вглядевшись внутрь, ты понимаешь, что нет сильнее, чем любовь родителя к своему ребёнку… да… это только – любовь Бога к нам.

И – вот, что хочется спросить. Насколько мы должны внутренне погружаться в себя?

Я поясню свой вопрос. Сейчас очень популярно – и в психологии, и, в том числе, христианской психологии, я не раз читала – то, что человек должен встретиться с Богом, но прежде – он должен встретиться с самим собой. Он должен заглянуть внутрь себя, понять, кто он такой, и тогда, внутри себя, он уже встретиться с Богом. Как бы, ощутив свои границы, осознав свою личность, осознав все стороны своей человеческой сущности.

И здесь у меня возник спор с моим мужем, я не скрою. Потому, что муж сказал, что мы никогда не сможем понять самих себя без Бога. Мы никогда не сможем, отдельно от Бога, самих себя рассмотреть. И мы не можем изучить себя полностью – потому, что мы найдём там только одни пустые полки, одну пустоту. Потому, что без Бога человек – он… как бы… не освещается светом благодати Божией, и, в общем-то, там, внутри, всё довольно печально.

И вот здесь мне очень хочется спросить Вашего мнения: где граница познания собственной глубины и познания глубины человека в Богообщении?

О.Евгений:

- Кира, спасибо за вопрос. Это такие вопросы, которые очень часто приводят к осознанию, к тому, что, вообще, в принципе, наша православная вера – это такое сокровище и богатство всего… вот, всё, что нас окружает – всё имеется, как раз, и все ответы существуют. Но, правда, до этих ответов мы, может быть, не всегда доходим, или мы не всегда их принимаем.

И лично я, отвечая на этот вопрос, скажу так. Мне же важно понять, что… как Христос сказал в Евангелии: «Без Меня вы не можете сделать ничего»… мне важно, чтобы лично моё внутреннее состояние всегда чувствовало рядышком вот это Божие присутствие. И… осознание, что я ничего без Бога не смогу, меня приводит к мысли, что… я-то – хороший… Господи, хороший я, но… но немножко я иногда бываю неправ, я иногда грешу, я иногда делаю не те вещи, которые должен делать, как истинный Твой ученик. Я – хороший, но… как сказал отец Андроник, замечательный батюшка, служащий в Сретенске… он сказал, что… я хороший, Господи, но – придурок.

Если честно, вот эти слова очень, как раз, и сподобляют к такому отношению к Богу – понимая, что мы, может быть, даже себя до конца и не познаем, мы, может быть, никогда внутренне не докопаемся до самих себя – кто мы, вообще, есть, но есть тот океан Божий… Божией любви, есть тот океан Божьего, действительно, присутствия рядышком с нами, в который мне бы хотелось окунаться. И задаваться вопросами… как бы… внутренними – я больше доверю… стараясь… стараясь быть ближе… в общем, ближе и ближе… и, по возможности, довериться Богу. И – не быть придурком, да. Не грешить, не… не делать что-то такое плохое.

К.Лаврентьева:

- Спасибо огромное, отец Евгений… это очень важно – спасибо.

К.Мацан:

- Спасибо огромное за этот разговор. Я напомню, сегодня с нами и с вами на связи был настоятель храма иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», руководитель молодёжного служения Благовещенской епархии иерей Евгений Семерня. А на связи из Нижегородской области с нами была моя коллега и соведущая Кира Лаврентьева. И – у микрофона был я, Константин Мацан.

Спасибо огромное!

До свидания.

О.Евгений:

- До свидания!

К.Лаврентьева:

До свидания!  Всего Вам доброго!

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»