Поделиться
Николай Глазков на съемках фильма Андрея Тарковского «Андрей Рублев».
Во второй половине прошлого века, в Москве проживал необыкновенный поэт, соединявший в себе глубокую умудренность и скоморошеское юродство, шекспировскую трагедию и русский карнавал. В его стихотворном труде проблескивали крупицы подлинной гениальности, завораживающие других поэтов. Добавлю, что своеобразно вписавшись в официальную литературу и выпустив несколько книг, он до конца жизни пронес на себе печать изгойства.
Поэт-«политрук» Борис Слуцкий, автор знаменитых «Лошадей в океане», написал об этом стихотворце-собрате: «...Он остался на перевале. / Обогнали? Нет, обогнули. / Сколько мы у него воровали, / а всего мы не утянули. // Скинемся, товарищи, что ли? / Каждый пусть по камешку выдаст! / И поставим памятник Коле. / Пусть его при жизни увидит».
«Коля» — это поэт Николай Глазков, герой нашей сегодняшней передачи.
...Я на мир взираю из под столика
Век двадцатый — век необычайный
Чем столетье интересней для историка
Тем для современника печальней.
И откуда он выхватывал эти парадоксальные строчки, — ну, прямо как синиц из рукава?!
«Господи! Вступися за Советы, / Сохрани страну от высших рас, / Потому что все твои заветы / Нарушает Гитлер чаще нас...» Это 1941-й год.
...Или такое:
У меня костер нетленной веры,
И на нем сгорают все грехи.
Я поэт ненаступившей эры,
Лучше всех пишу свои стихи.
Вспомним начало фильма «Андрей Рублев», мужика Ефима, который, взмыв на самодельном воздушном шаре в небо с криком «Летю-ю!» — рухнул на землю.
Похожий на калмыка или якута, с безумно-восторженными глазами мужик — и есть поэт Николай Глазков, которого режиссер Андрей Тарковский пригласил сыграть в эпизоде своей картины.
Придумавший слово «самиздат»; выпустивший в советских издательствах ряд книг, наполненных по меткому выражению Евгения Евтушенко — «издевательски плохими стихами», Николай Глазков остался в истории нашей литературы как гениальный поэт-новатор, не дождавшийся времени, в котором не будет цензуры и правящей коммунистической идеологии.
Остался, как он сам написал, «юродивым» — придуманного им «Поэтограда».
Что ни год, идет вперед
Бесконечно долгий путь тот:
Все, что будет, все пройдет,
Что пройдет, того не будет.
Все сметут, сведут на нет
Годы, бурные, как воды,
И останется поэт —
Вечный раб своей свободы!..
Николай Глазков, 1952-й год
Слава Богу, книги глазковских стихов, ходившие когда-то в «самиздате», издаются, о поэте снят фильм, в городе Мытищи есть музейная комната...
Закончу моим любимым стихотворением, с которым мы ровесники. Внешне — очень простым. Иногда я читаю его вслух — школьникам на лекциях, да и вообще — по случаю.
Рассчитывая на успех,
Желая отразить эпоху,
Поэт сложил стихи для всех,
Жена прочла, сказала: — Плохо!
Тогда одной своей жене
Поэт сложил стихи другие.
И оказалось: всей стране
Потребны именно такие!
Николай Глазков, 1966-й год
