Николай Глазков - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

Николай Глазков

Поделиться Поделиться

Те из вас, друзья, кто видел фильм Тарковского «Андрей Рублев» — о нашем великом, прославленном церковью в лике преподобных иконописце, — возможно, помнят самое начало кинокартины: странный, чуть-чуть азиатского типа мужик пробует полёт на самодельном воздушном шаре и с ликующем криком «летю-ю!» — падает, как Икар, на землю. Этого мужика в «Андрее Рублёве» сыграл замечательный поэт Николай Глазков«поэт-скоморох»«поэт-юродивый», как его называли при жизни и после смерти в узких, так сказать, кругах. Это именно он придумал ёмкое словечко «самиздат» (точнее «самсебяиздат»), это он написал во второй половине 1940-х годов хорошо известные многим любителям поэзии крылатые строки:

...И на мир взираю из-под столика:

Век двадцатый, век необычайный, —

Чем столетье интересней для историка,

Тем для современника печальней...

В 2020 году, к столетию самобытнейшего из советских поэтов (а у Глазкова выходили, помимо «самиздатских» и советские официальные сборники), так вот, в 2020-м, к столетию со дня рождения Николая Ивановича, этого «поэта-скомороха»«поэта-гуляки» — вышел том его избранной поэзии, составленный сыном.

...Я хочу прочитать одно большое глазковское стихотворение именно из этой книжки, в советские оно — не входило. Но прежде — крохотный этюд Глазкова, как штрих к его — выберу слова — духовной судьбе. И сразу замечу, что в звуке своём, в интонации своей, — я сразу узнаю здесь глазковский и только глазковский голос:

Вижу церковь и колокольню.

Что их нету — вообразили.

Ну, а может быть, в этом корни

Всего, что теперь в России.

Николай Глазков, 1943 год. Из книги избранных стихотворений «Поэт ненаступившей эры», Москва, 2020 год

Ну а теперь — большое стихотворение Глазкова, написанное им, судя по всему, тоже в 1940-е годы. Называется оно: «Псалом».

В стихах ничего лишнего —

И в этом моё спасенье,

Живущий под кроной Всевышнего,

Под самой надёжной сенью.

Шатаюсь, как все, по городу,

Кто знает чего не выдумаю,

Но я говорю Господу:

Прибежище моё и защита моя.

А в своих стихах своего лица

Не могу я иметь разве?

Он избавит меня от сети ловца

И от гибельной язвы...

Всё равно, где минус и где плюс.

Всё пускай вверх дном,

Ужасов в ночи не убоюсь

И стрелы, летящей днём.

Язвы, ходящей во мраке,

Заразы, опустошающей в полдень, —

И уцелею в драке,

Чтоб путь до конца был пройден.

Скажу, что Господь — моё упованье,

Всевышнего я избрал своим прибежищем.

Когда доживу я до пированья,

То быть перестану посмешищем.

Не приключится мне зло,

Язва не приблизится к тели́щу.

Дал Господь поэта ремесло —

Голос Господа я слышу.

Наступлю на аспида и василиска,

Попирать буду льва и дракона.

Будет победа близко

Мне, как поэту, знакома.

За то, что имя Его познал,

Не спросит, зачем я стихи писал.

Любовная лодка не разобьётся о быт,

Господь Бог,

Он всё видит, всё знает.

На Него я надеюсь. Не буду убит.

Он избавит меня и прославит.

И пускай я теперь где-нибудь на дне,

Ощущаю своё воскрешение:

Он насытит меня долготою дней

И мне явит моё спасение.

Николай Глазков, «Псалом». Из книги «Поэт ненаступившей эры», 2020 год

Все выпуски программы Рифмы жизни

Мы в соцсетях
ОКВКТвиттерТГ

Также рекомендуем