Поделиться
Жизнь в царском дворце может представляться таинственной и сказочной. А вот для членов императорской фамилии дворцовый быт был повседневностью, где личная жизнь открыта множеству посторонних людей — фрейлинам, гувернанткам, дворецким, горничным, лакеям. Немудрено, что отбор кандидатов для служения при царском дворе был тщательным.
С особой скрупулёзностью Николай и Александра Романовы выбирали человека для ухода за царевичем Алексеем. Мальчик страдал гемофилией — при этой болезни малейшая травма могла обернуться кровотечением и представляла угрозу для жизни. Уберечь от беды подвижного и резвого Алешу мог только человек, всей душой привязанный к нему. Должность при царевиче так и называлась — дядька.
Таким дядькой для Алексея Николаевича стал боцман императорской яхты «Штандарт» Андрей Еремеевич Деревенько. Однако, ответственная должность не лучшим образом сказалась на его характере. Особое положение при дворе сделало боцмана заносчивым и высокомерным. После февральской революции поведение дядьки стало вовсе неподобающим — он отдавал приказы царевичу, и тот выполнял их, растерянный и подавленный. Когда же в августе 1917 года Временное правительство отправило царскую семью в ссылку, новые власти не включили его в список сопровождающих лиц как человека, нечистого на руку. Да он и сам не горел желанием оставаться в услужении бывшего императора.
Матрос Климентий Григорьевич Нагорный в мирное время отвечал за гардероб царевича. Однако, он не был просто гардеробщиком — в фотоархиве царской семьи сохранилось немало фотографий, на которых Климентий запечатлен с наследником. На снимках они вместе расчищают дорожки от осенних листьев и снега, катаются на лошадях, купаются и играют. Когда Романовых высылали в Тобольск, всем царским слугам предоставили возможность покинуть императора и его домочадцев. Нагорный добровольно отправился с ними в ссылку и стал дядькой Алеши.
После революции большевики, опасаясь, что монархисты предпримут попытку освободить царя, поспешили перевезти Романовых из Тобольска в Екатеринбург. Первыми в путь отправились государь с супругой Александрой Федоровной и дочерью Марией. Накануне их отъезда у Алексея случился приступ гемофилии — он ушибся о лестницу и лишился возможности ходить. Матрос Климентий Нагорный не оставлял мальчика ни на минуту — дядька носил царевича на руках, катал в коляске и старался утешить, насколько это было возможно.
В мае большевики переправили в Екатеринбург оставшихся членов царской семьи. Комиссары, сопровождавшие узников в пути, вели себя развязно и нагло. В Тюмени, во время пересадки с парохода на поезд, царевны с трудом тащили поклажу, утопая по колено в грязи — весенняя распутица размыла дорогу. Нагорный бросился на помощь.
— Татьяна Николаевна, да что же вы сами тяжесть такую поднимаете? Позвольте, я помогу вам.
— Здесь я решаю, кому что позволять! Пусть обходятся без помощников! А ну отойди, царский прихвостень!
Комиссар грубо оттолкнул Нагорного, тот упал.
— Бесстыжие! С детьми воюете, с барышнями!
Нагорный готов был броситься в драку, но взял себя в руки. Он часто кипел возмущением, но старался сдерживаться, чтобы не усугублять отношения чекистов к Романовым. В Екатеринбурге, в доме Ипатьева, он, мрачнея от ярости, следил, чтобы циничные красноармейцы не перешли грань в обращении с царственными узниками. Сцепив зубы, матрос молча оттирал со стен надписи и рисунки неприличного содержания, оставленные охранниками. Взорвался Нагорный, когда увидел, как один большевиков присвоил золотую цепочку, на которой висели небольшие иконы над кроватью Алеши.
Верному дядьке царевича заломили руки и вывели из Ипатьевского дома. Климентия Нагорного отвезли в безлюдное место за город, где расстреляли «за предательство дела революции». Это произошло за несколько дней до расправы над царской семьей.
В 1920 году корнет Сергей Бехтеев посвятил этому мужественному человеку свои стихи: «Пройдет свободы хмель позорный,
/Забудет Русь кровавый бой... /Но будет жить матрос Нагорный /В преданьях Родины святой». Эти строки оказались пророческими — в 1981 году Русская православная церковь заграницей прославила Климентия Григорьевича Нагорного в лике новомучеников, и короткая история его простой, но честной жизни стала почтительно именоваться святым житием.
