Поделиться
о. Павел Великанов. Фото: (здесь была удалена ссылка)
Молодой сержант тоскливо смотрел, как за окном милицейского уазика проплывают вдалеке невысокие горы. Осень в Кисловодске — чудесная пора: все склоны расцвечены ярко-красными, бордовыми, жёлтыми пятнами — перемежающиеся глубокими тенями хвойников. «И зачем я только вчера пообещал жене, что сегодня пойдём гулять в парк с детьми? Сглазил, да и только! А погода-то какая! Чего нас вне графика сюда погнали — что за особое задание?»
Машина свернула с центральной дороги и вскоре остановилась. Район Минутки — на самом краю Кисловодска — район бедный и не престижный: здесь нет ни многоэтажек, ни санаториев, только частный сектор. Ничего интересного.
В шеренгу выстроив милиционеров, майор с нескрываемым раздражением сказал: «Ваша задача — не допустить подвоза материалов на стройку церкви... то есть этого неразрешённого объекта религиозного назначения! У всех входящих на территорию проверять документы, выяснять, почему в рабочее время болтаются без дела. Старух не трогать. Выполнять!»
Заняв своё место в наряде, сержант стал наблюдать за происходящим. В глубине двора, скрытого от любопытных глаз высоким глухим забором, прерывисто тарахтела бетономешалка. Слышался звук ударов кирки и глухой щелчок разламывающегося кирпича. Чуть прислушавшись, иногда можно было разобрать какие-то протяжные песни. Понятно: внутри кипела работа. Снаружи ничего не происходило.
Через три часа стояния в наряде стало совсем скучно. Единственное развлечение — наблюдать, как изредка распахивалась калитка, и какая-то старуха в длинном до земли то ли платье, то ли халате проходит туда-сюда с тяжёлыми сумками. Вдруг, выйдя из калитки, она прямиком направилась к сержанту. «Сынок, на, возьми, покушай, свежие — только напекли, с капусткой!» — шепелявя, старуха протянула милиционеру затёртый пакет с пирожками. Сержант в нерешительности замялся. «Да не бойся, не отравим, смотри!» — и бабка, разломив пирожок со слегка подгоревшим верхом, отправила его в рот. Не дожидаясь ответа, она поставила пакет на землю и пошла обратно.
Отойдя чуть поодаль и дожёвывая третий пирожок, сержант краем глаза заметил, что над забором стали появляться какие-то фигуры. Три пожилые женщины в платках неторопливо, но ритмично накладывали раствор и клали кирпич. Стены храма росли на глазах. Только на обратном пути из распросов майора он поймёт, что строительство нового храма для Советского государства — дело неслыханное, что несмотря на ежедневные милицейские кордоны откуда-то стройматериалы у них всё равно берутся, что среди строителей — нет ни одного профессионала — одни женщины да инвалиды. Когда-то в городе было четыре храма — но власть планомерно их разрушала, и в итоге верующим пришлось тесниться в деревянном бараке на окраине — вокруг которого они и строят теперь свой новый храм.
Вернувшись в отделение, не заметить перемен было невозможно. Все ходили с загадочно-испуганными лицами. Увидев давнего приятеля, сержант не удержался от вопроса. «А ты чего, ничего не знаешь? Про Снегирёву — которая по связям с религиозными — ну, в исполкоме? Которая неделю назад перед всеми поклялась, что храм построят только через её труп? Так вот, сегодня дома померла. Говорят, сердце. Кто-то этим церковникам явно помогает! Откуда стройматериалы-то берутся?»
Невдомёк было милиционерам, что каждую ночь, с трудом пробираясь через брод Подкумка, за несколько кварталов от стройки грузовик выгружал песок и кирпичи — и невесть откуда взявшиеся бабки и дедки, мужчины и женщины, кто на тачках, кто — на носилках, заполняли двор храма очередной порцией стройматериалов. К утру — всё было подметено, вымыто, вычищено — и в горисполкоме только злились и недоумевали, почему стены Крестовоздвиженского храма с каждым днём растут всё выше и выше. Правда, после случая со Снегирёвой количество милиционеров в кордонах стало резко сокращаться. И правда — кто этих церковников знает?...
