«Издание документов всероссийского Поместного собора 1917-1918 годов». Священник Илья Соловьев

У нас в гостях был ответственный секретарь научно-редакционного совета по изданию документов Всероссийского поместного собора 1917-1918 годов священник Илья Соловьев.

Мы говорили о значении изучения деятельности всероссийского Поместного собора 1917-1918 годов, о том, как сейчас она исследуется, и какие книги издаются по этому вопросу, а также чем эта информация может быть полезна современным христианам.

Ведущий: Алексей Пичугин

---

А. Пичугин

— Друзья, здравствуйте, «Светлый вечер» на светлом радио. Меня зовут Алексей Пичугин. Я рад вас приветствовать и с удовольствием представляю нашего гостя: ближайший час, эту часть «Светлого вечера», вместе с вами и вместе с нами проведет священник Илья Соловьев, ответственный секретарь научно-редакционного совета по изданию документов всероссийского Поместного собора 1917-1918 годов. Отец Илья, добрый вечер.

Иерей Илья

— Добрый вечер.

А. Пичугин

— В таком качестве мы с вами встречаемся первый раз на радио «Вера». Вы неоднократно к нам приходили, мы говорили на разные темы, связанные с историей Церкви в нашей стране в XX веке, говорили последний раз про мать Марию (Скобцову). И вот сегодня будем говорить про то, как издаются документы очень важного, исторически важного Собора, прошедшего в начале XX века, но очень трагичное для нашей страны время. Что же это за проект такой, по изданию документов этого Собора?

Иерей Илья

— Этот проект существует уже несколько лет при Новоспасском мужском монастыре в Москве. Работа над этим проектом начиналась с благословения Святейшего Патриарха Московского и всея Руси, который отдельным распоряжением учредил научно-редакционный совет при Новоспасском монастыре по изданию документов Собора 1917-1918 гг. Первоначально руководителем этого проекта являлся епископ Воскресенский Савва (Михеев), далее руководил им епископ Иоанн, теперь он на Уржумской кафедре, владыка Савва, на Вологодской кафедре. А сейчас возглавляет научно-редакционный совет преосвященнейший Дионисий, митрополит, который является наместником Новоспасского монастыря.

А. Пичугин

— Управляющий делами Московской Патриархии.

Иерей Илья

— Вот под его руководством сейчас действует этот научно-редакционный совет. В его состав вошли специалисты по истории Русской Церкви XX века и, в частности, специалисты по изучению Собора 1917-1918 гг. Ну я могу назвать несколько имен: это преосвященный епископ Савва (Тутунов), у которого есть даже специальная монография, вышедшая в свое время в Соборной серии; это протоиерей Николай Балашов, у него тоже есть монография, посвященная собору; это Александр Геннадьевич Кравецкий, он очень давно издал так называемый Обзор Деяний Собора 1917-1918 гг., в котором кратко изложено содержание Соборных заседаний. Это уникальная была работа, в трех томах, она была выпущена Крутицким подворьем в серии «Материалы по истории Церкви», и подготовлена она была профессором Гюнтером Шульцем, Александром Геннадьевичем Кравецким, и вот, как специалист по Соборам, он тоже включен. Ну и есть ряд светских историков, которые тоже занимаются этой проблематикой. И, конечно, вот такой состав, мощный научный состав этот комиссии обеспечивает определенный уровень издательской работы и научное руководство этим проектом. Как раз этот научно-редакционный совет осуществляет научное руководство этим проектом.

А. Пичугин

— А знаете, интересно, я так задумываюсь периодически: у нас достаточно много исследований на разные события, произошедшие в XX веке, какие-то исследования очень актуальны, поскольку они не только для историков, но и вообще для людей, которые к истории имеют такое очень опосредованное отношение, интересуются, могут вовсе не интересоваться. А есть какие-то исследования по вопросам совсем не актуальным, соответственно, интересующим только узких специалистов. Вот исследования документов Поместного собора 1917-1918 гг., столетие которого мы совсем недавно отмечали, мне кажется, достаточно актуальным. Поскольку Собор, сам Собор принимал церковные решения, которые воплощались в жизнь, многие из них были подготовлены, но так и не смогли быть воплощены из-за революционных событий и последующих событий в истории стороны. Но тем не менее, как вы считаете, в чем главная актуальность вашего исследования вообще Собора?

Иерей Илья

— Ну Собор 1917-1918 гг. был, наверное, главным событием церковной жизни минувшего столетия. Он обладал очень большим авторитетом, и авторитет этого Собора был очевиден для всех церковных людей в России и за ее пределами. На чем покоится этот авторитет? Он покоится на том, что этот Собор был подготовлен на протяжении нескольких лет, многолетняя подготовительная работа велась лучшими научными и богословскими силами дореволюционной России, которая переживала в начале века золотой период в развитии церковной науки. Начало предсоборной работы было положено в условиях определенного ослабления государственного контроля над Церковью, который последовал в результате революции 1905–1907 гг., и в 1906 году было созвано Предсоборное Присутствие. Работа этого Присутствия во многом опиралась на собранные ранее отзывы епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе, они были собраны в 1905 году. Вот эти материалы, подготовленные в епархии, при живом участии всех местных научных и богословских сил, имели очень большое значение и не потеряли этого значения в наши дни. Ну и кроме Предсоборного Присутствия, отзыв епархиальных архиереев, огромное значение в подготовке Собора имело широкое обсуждение вопросов различных церковных в повременной печати, причем не только в церковной печати, но и в светской печати. И обсуждали эти вопросы представители духовенства, миряне, весь цвет тогдашней богословской науки, а также представители интеллектуальной элиты, профессора духовных школ. И вот эта большая работа подготовительная, она способствовала тому, что Собор начинал свою деятельность не с чистого листа, что он был подготовлен, и действительно многие вопросы были уже достаточно хорошо проработаны. И позже тоже, на Предсоборном Совете основательность проработки этих вопросов доставляла большой авторитет Собору.

А. Пичугин

— А кстати, простите, что вас перебиваю. Вот интересно, это же тоже было подготовлено, я так понимаю, на Соборе и практически воплощено в жизнь. Мы с вами встречаемся в конце года, и вот в такой интеллектуальной, можно сказать, среде Церкви нашей постоянно ведутся дискуссии на тему перехода, не перехода на новый стиль. Об этом много говорили на Соборе, и в 1923 году, уже спустя пять лет после Собора, патриарх Тихон попытался перейти на новый стиль и даже был издан его указ о переходе на новый стиль, но что-то отыгралось обратно. И Церковь буквально там несколько дней пожила в новостильном варианте, после чего из-за невозможности воплотить это в жизнь в условиях гражданской, только что прошедшей войны, вообще революционных событий, все было отыграно назад. Но это же тоже вот след Собора, который протянулся на какое-то время.

Иерей Илья

— Ну что касается 1922-1923 года, то здесь решение церковной власти было продиктовано не совсем ее доброй волей. Дело в том, что существовала так называемая антирелигиозная комиссия, которая занималась курированием церковных вопросов со стороны большевиков, и вот, в частности она занималась подготовкой и осуществлением раскола Церкви. И вот эта антирелигиозная комиссия принимает решение о том, что патриарху Тихону необходимо сделать заявление о переходе на новый стиль. Патриарх Тихон, по всей видимости, принципиально не возражал против этой меры, хотя считал ее скорее всего преждевременной. Почему большевики требовали, чтобы Патриарх принял это непопулярное в народе решение? Потому что они хотели его скомпрометировать. Но это им не удалось. Новый стиль не прижился не только в Патриаршей Церкви, он не прижился даже у обновленцев. Потому что обновленцы, которые первыми заговорили о необходимости введения нового стиля, тоже были принуждены отказаться от нового стиля. И что большевики ни придумывали, как они ни давили на Церковь, новый стиль не был принят церковным народом. И это такой факт, который говорит о том, что все-таки не все могли сделать гонители, и их воля не всегда, так сказать, получала осуществление на практике, скажем так. Так что с новым стилем здесь немножко особый разговор, применительно к этому времени. Ну а если возвращаться к разговору о Соборе, то я хотел сказать, что этот авторитет Собора признавался практически всеми церковными людьми последующей за ним эпохи, которая, как мы знаем, ознаменовалась невиданными гонениями на Церковь, и эти гонения, ну конечно же, в каком-то смысле были ответом на то положение Церкви, которое она занимала до революции — первенствующая Церковь, господствующая Церковь, государственная Церковь, защищенная, так сказать, полицейскими силами. Вот в каком-то смысле она стала рассматриваться уже как часть государственного аппарата, который должен был сломан быть революцией, и поэтому Церковь тоже страдала вот за это свое привилегированное положение. И тем не менее вот кровь, пролитая церковными людьми в годы советской власти, это была дорогая цена, которую вынуждена была заплатить Русская Церковь за свое государственное положение в дореволюционной России. И авторитет Собора признавался всеми образовавшимися в ней юрисдикциями. Мы знаем, что в XX веке эти юрисдикции были в Русском Зарубежье и, собственно, в Советской России Церковь была расколота. И вот в подъяремной России, в ходе полемики о расколе власти, к решениям Собора неизменно апеллировали все оппозиционные и официальные церковные власти и группы. Особняком стояли обновленцы, которых мы сегодня уже вспоминали, они под давлением властей из-за сиюминутной политической конъюнктуры подвергали критике контрреволюционность Собора и его отдельные деяния. Но обновленческая критика, насколько мы можем судить о ней по сохранившимся источникам, не была совершенно огульной, так как Собор все-таки не объявлялся обновленцами лжесобором, а потому не отвергался ими совершенно. То есть говорили о его контрреволюционности, но авторитет Собора они в той или иной степени признавали. И вот соборы, собственно, обновленческие — 1923 года и 1925 года, они называли вторым и третьим, потому что первым они считали Собор 1917-1918 гг., хотя и контрреволюционным, но все-таки это был законный Собор. Ну и Зарубежье тоже, несмотря на церковное разделение, и Русский и Западно-Европейский экзархат во главе с митрополитом Евлогием, и образовавшаяся в результате организационного хаоса группа под водительством митрополита Антония (Храповицкого) в Европе, так называемые «карловчане», и в Америке группа митрополита Платона (Рождественского) — все эти, так сказать, юрисдикции тоже опирались на Собор 1917-1918 гг. в своей церковной жизни, пытаясь каким-то образом воплотить его деяния в жизнь.

А. Пичугин

— Друзья, напомню, что в программе «Светлый вечер» сегодня священник Илья Соловьев, ответственный секретарь научно-редакционного совета по изданию документов всероссийского Поместного собора 1917-1918 гг. Я так понимаю, что уже за годы, которые комиссия работает, издано несколько томов, то есть документы прямо издаются. Вот я знаком немного с вашей работой, мы на радио здесь о ней говорили, давно достаточно, правда. И меня удивляло, как издается такое количество вот сейчас томов, которые посвящены Собору, просто это не укладывается в один, два три, но это уже десятки.

Иерей Илья

— Ну Собор работал достаточно долгое время, и его наследие начали публиковать еще до такого широкомасштабного гонения на Церковь, начатого большевиками. Тогда не все Деяния Собора были выпущены, не все документы Собора, но определенная часть все-таки вышла в свет, еще на старой орфографии, Деяний Собора, и осталось очень много документов, которые никогда не издавались и хранились в архиве. Слава Богу, что в архиве сохранились эти дела, и вот неопубликованные материалы, материалы отделов соборных, различных комиссий публикуются вот сейчас в рамках этого научного проекта. Поскольку их много, издание оказалось многотомным, и мы очень рассчитываем, что работа будет продолжена с успехом и будут изданы еще очень много важных и актуальных для сегодняшнего дня документов.

А. Пичугин

— Ну вот мы говорили об актуальности — об актуальности издания, об актуальности вообще того, что происходило 100 лет назад, поскольку многие процессы у нас в Церкви были заморожены за это время и, конечно, вернуться к изучению истории Собора и через эту призму посмотреть на то, как можно некоторые из деяний, вернее некоторые из идей самого Собора воплотить в жизнь, сейчас это важно. Но вот ваша работа, она в первую очередь на какую аудиторию рассчитана? На людей, которые имеют непосредственное отношение к русской истории, к церковной истории, к специалистам? Или это широкий круг читателей, широкий круг людей, которые вот просто интересуются?

Иерей Илья

— Ну это научное издание, конечно, и в первую очередь оно адресовано специалистам по истории Русской Православной Церкви, тем кто занимается профессионально этим. Ну и также для тех людей, которые вообще хотят лучше знать историю своей Церкви, то есть не только для историков, но и для непрофессионалов тоже эти документы представляют большой интерес. Поэтому научные издания ориентированы на историков, на специалистов и на всех желающих, как у нас иногда пишут, всех интересующихся историей Русской Церкви.

А. Пичугин

— Для широкого круга читателей.

Иерей Илья

— Да. Это, конечно, не популярная серия, это не пересказ, это научное издание. Но, повторяю, у нас достаточно много людей в Церкви, которые интересуются историей Русской Церкви XX века и, в частности, материалами собора 1917-1918 гг. Это видно уже по тому, как распространяются вышедшие тома. Некоторые тома уже даже допечатывались, потому что тот тираж, который был выпущен изначально, оказался недостаточным.

А. Пичугин

— И даже кто-то из ваших коллег по изданию документов говорил, что некоторые стали действительно библиографической редкостью, и у них даже нет, несмотря на то что они издавали. Вот так кому-то уже раздаривали в итоге и раздавали, что спохватились, и самим не хватало.

Иерей Илья

— Допечатаны были.

А. Пичугин

— Ну может быть, уже теперь допечатаны.

Иерей Илья

— Очень интересный вот первый том, состоящий из двух книг — это материалы Предсоборного Совета, на котором как раз обсуждалась повестка дня Собора и подготавливались различные документы. Это никогда не было известно прежде, то о чем говорилось на Предсоборном Совете. Это уникальный действительно том и очень интересный, поскольку об этом мы ничего не знали. А полемика такая была жаркая на Предсоборном Совете, и архиереи пикировались с некоторыми профессорами духовных школ. Вот, например, митрополит Сергий (Старгородский), профессор Покровский, там есть такое жаркое обсуждение, и довольно смелое со стороны профессора.

А. Пичугин

— А вы публиковали прямо стенограммы?

Иерей Илья

— Да, это том очень интересный, на мой взгляд, один из самых интересных томов. Сейчас вот подготовлен том о богослужении отдельный, он выйдет из печати. Прямо сейчас в типографии печатается том о церковном суде — это тоже актуальная тема для нас, как Собор, каким образом определял церковное судопроизводство. Ну, в общем, очень много людей интересуются теми или иными темами, и они как раз нашли свое отражение в документах Собора. Как Собор реагировал на те или иные предложения — вот все это отражено вот в этих документах.

А. Пичугин

— А где можно приобрести, если кто-то заинтересовался из наших слушателей?

Иерей Илья

— Приобрести можно в Новоспасском монастыре, в Москве — это Крестьянская площадь, станция метро «Пролетарская». Там находится, на мой взгляд, один из лучших книжных магазинов, и там по издательской цене можно купить эти тома. Ну их, конечно, можно купить и в других магазинах. Можно купить, например, на Погодинской улице, где находится Издательский отдел, Издательский Совет, там тоже есть хороший магазин. Можно купить в магазине Сретенского монастыря, на Лубянке.

А. Пичугин

— Ну то есть в Москве, если вы в Москве или бываете в Москве, то особых проблем с тем, что если заинтересовались этой темой, особо нет, я думаю, в Питере тоже можно где-то приобрести. А в других городах можно заказать. Опять же сейчас те адреса, которые назвал отец Илья, я думаю, что там вполне есть интернет-продажи, и вам просто отправят. Зайдите, посмотрите, уж у магазина Новоспасского монастыря, у Сретенского монастыря точно есть.

Иерей Илья

— Новоспасский монастырь высылает всем желающим, как частным лицам, так и епархиям. Может быть, в одном экземпляре, а может, кто-то хочет купить 10 экземпляров того или иного тома. Для этого просто нужно обратиться в этот книжный магазин, его легко найти в интернете, сделать заявку, и Новоспасский монастырь вышлет тот том, и в том количестве, которое будет у него затребовано.

А. Пичугин

— А что за том вышел вот как раз в этом году? О чем мы с вами планируем сегодня побольше поговорить. Это очередной том по изданию документов Собора, достаточно интересный. Ну достаточно, они все интересные, просто тем людям, которые интересуются больше богослужебной реформой, вообще богослужением, будет интересен том, посвященный богослужениям. Тот, кто интересуется там юридическими вопросами, канонического характера, правоприменительными практиками, церковными судами, интересен будет том, который выйдет и будет посвящен идеям церковного суда, которые обсуждались на Соборе, ну и так далее. То есть издание настолько масштабное, что оно, наверное, должно в какой-то мере удовлетворить любопытство всех желающих, интересующихся историей Церкви. А вот тот том, о котором мы сегодня говорим с вами, чему он посвящен?

Иерей Илья

— Этот том подготовлен благодаря усилиям кандидата исторических наук Константина Владимировича Ковырзина.

А. Пичугин

— Здоровья мы ему желаем. Потому что он сегодня должен был к нам прийти, но заболел.

Иерей Илья

— И этот том посвящен документам Комиссии о гонениях на Православную Церковь, которая действовала в рамках Собора и Комиссии, значит, о мероприятиях к прекращению нестроений в церковной жизни — Комиссии о «церковном большевизме». Ну всем известно, что деятельность Собора проходила в условиях общероссийского общественно-политического и социально-экономического кризиса, и что, когда пришли к власти большевики, они развязали неслыханные прежде гонения на Церковь. И Собор должен был реагировать на то, что происходило в обществе и, в частности, он должен был реагировать на вот эти гонения, которые воздвигла безбожная власть на Церковь. И на Соборе был поставлен вопрос о том, что нужно собирать сведения о тех людях, которые пострадали в результате большевистского гонения, об этих жертвах гонения. Ну мы знаем, что уже в октябре 1917 года первым мучеником, открывающим скорбную летопись, стал протоиерей Иоанн Кочуров, расстрелянный 31 октября в Царском Селе, в дни вооруженного противостояния между большевиками и их противниками. И уже тогда Собор откликнулся на это злодеяние особым Посланием от 25 ноября, в котором прямо говорилось о том, что «вожди и вдохновители междоусобия возникли гонения на самую веру нашу, на свободу нашей христианской молитвы и подняли руку свою на живых глашатаев евангельской истины, на более ревностных стражей дома Божия, на строителей таин Христовых». Собор откликнулся на смерть мученическую отца Иоанна Кочурова, но она была первой, но не последней. И поэтому встал вопрос о необходимости собирания сводки сведений о жертвах гонений. Вот образовывается Комиссия о гонениях на Православную Церковь, которая провела несколько заседаний. Период активной работы Комиссии относился к концу второй сессии Собора — это март, апрель, и прошло семь ее заседаний. Комиссия выслушивала сведения с мест о гонениях на Церковь и о преследованиях отдельных священнослужителей. И даже приезжали люди на заседания этой Комиссии, которые свидетельствовали непосредственно о том, что происходило на местах, делали сообщения о преследованиях веры. И это все учитывалось Комиссией, которая готовила материалы для доклада на самом Соборе. Такой доклад был передан на пленарное соборное суждение, и он был рассмотрена на 118-м заседании 29 марта (11 апреля по новому стилю), и Собор таким образом отреагировал на злодеяния этой безбожной власти. Ну и мы знаем, что после революции, уже после февраля, во многих епархиях Российской Православной Церкви происходил болезненный процесс трансформации сложившейся в синодальный период системы церковного управления, и появилось такое явление, которое получило название «церковной революции» — то есть «революция» псаломщиков, «революция» диаконов...

А. Пичугин

— Давайте мы сейчас об этом чуть подробнее поговорим, ну буквально через минуту. Я напомню, что в программе «Светлый вечер» сегодня священник Илья Соловьев, ответственный секретарь научно-редакционного совета по изданию документов всероссийского Поместного собора 1917-1918 гг. Я Алексей Пичугин. Через минуту мы вернемся.

А. Пичугин

— Мы возвращаемся в студию светлого радио, друзья. И я напомню, что сегодняшняя наша программа посвящена церковной истории. Мы говорим даже не о самом Соборе 1917-1918 гг., мы об этом Соборе достаточно много говорили, когда исполнялось 100 лет, то есть там три-четыре года назад. А сегодня у нас в гостях священник Илья Соловьев, ответственный секретарь научно-редакционного совета по изданию документов Собора, и мы говорим об актуальности издания, мы говорим о томах, которые выходят, но при этом, конечно же, обращаемся к истории. И вот сейчас, как я и обещал перед этим небольшим перерывом, мы продолжаем говорить о «церковной революции», о том, что это такое было 100 лет назад, что это за явление, с которым Православная Церковь столкнулась. Пожалуйста, отец Илья.

Иерей Илья

— Ну «церковная революция» — это термин, который появился уже на Соборе 1917-1918 гг., уже тогда его употребляли, в марте 1917 год в ряде епархий возникли общественные организации духовенства и мирян, которые стремились поставить под свой контроль епархиальную администрацию. Мы знаем, что весной 1917 года в большинстве епархий проходили съезды духовенства и мирян, эти съезды вырабатывали свои проекты реорганизации епархиального управления, предполагалась замена отживших духовных консисторий выборными епархиальными советами. И вот уже в этих съездах, которые сами по себе еще не являлись «церковной революцией», в них отчетливо начала прослеживаться тенденция к ограничению епископской власти и образованию, даже явочным порядком, неких органов, которые претендовали на то, чтобы осуществлять власть в епархиях. И даже более того, как бы на демократических началах это предполагалось сделать, но демократические начала очень отличались от начал соборных, и очень часто это эти группы просто выражали всего-навсего интересы определенного части церковного сообщества, например, псаломщиков, или диаконов, или, может быть, белого духовенства. И при таком положении Синод, конечно, стремился сохранить контроль за ситуацией в епархиях, и вот этому церковно-общественному движению, которое развернулось, придать определенное, так сказать, нормативно отрегулировать его, придать ему церковное направление сугубо. И вот в чем проявлялась «церковная революция»? Она отличалась большим контрастом. Во многих регионах процесс выстраивания отношений между правящим архиереем, духовной консисторией и вновь возникавшими епархиальными или епископскими советами развивался конструктивно, без каких-то конфликтов. Однако в целом ряде епархий этот процесс принимал радикальный характер, он сопровождался нарушением церковной дисциплины, открытым противостоянием части духовенства и активных мирян церковной иерархии, напряженной борьбой различных церковных групп. Иногда участники конфликта вовлекали в него органы светской революционной власти, пытаясь опереться на них в борьбе со своими оппонентами. Вот это обращение к власти для решения своих, так сказать, задач разных групп было, конечно, серьезным каноническим нарушением. И вот это были деструктивные явления, когда пытались не соборным путем решить накопившиеся проблемы, а за счет того, что вот опять привлечь, как говорится, полицию, но в данном случае полицию революционную. То есть здесь срабатывала старая синодальная привычка решать все свои проблемы при помощи государственной власти.

А. Пичугин

— Это даже не старая привычка, а она просто никуда не могла деться. Ну что у нас там, 1917 год на дворе, да, Синод еще толком никуда не делся.

Иерей Илья

— Синод был, обер-прокурором Львовым состав Синода был изменен, но тем не менее Синод действительно функционировал. Это был реальная, существовавшая власть, против которой как раз вот и выступали вот эти церковные революционеры, которых стали называть «церковными большевиками». Вот этот термин появился впервые, вот как считает исследователь современный, Павел Рогозный, считается, что его впервые использовал архиепископ Тверской Серафим (Чичагов) в переписке с обер-прокурором Владимиром Николаевичем Львовым для характеристики действий радикально настроенной части местного клира и мирян. То есть он характеризовал ситуацию, которая складывалась в его епархии, и вот этот термин употреблял. Но он употреблялся и в печати. Между прочим, интересная история, связанная с газетой такой, в то время очень популярной и одно время довольно радикальной, «Церковно-общественный вестник». Она редактировалась профессором Титлиновым, она имела поддержку со стороны революционного обер-прокурора Львова. И вот против Львова возникла в Церкви определенная оппозиция, против действий вот этого революционного обер-прокурора. Не всем нравилась и его, так сказать, манера общения с людьми, его резкость известная, и даже некоторый радикализм. И вот эта оппозиция, которая возникла обер-прокурору, характеризовалась профессором Титлиновым на страницах «Церковно-общественного вестника» как «церковный большевизм», и была такая статья с комичным названием, называлась «Ленины в Церкви».

А. Пичугин

— А да, да.

Иерей Илья

— И вот «лениными» как раз профессор Титлинов называл тех членов церковного сообщества, которые затеяли революцию против действующего обер-прокурора, которого Титлинов поддерживал. Это очень интересно. То есть видите, как этот термин трансформировался в разных ситуациях — «церковный большевизм», «церковная революция»: с одной стороны, это против обер-прокурора, а с другой стороны, это против архиерейской власти. И, в общем, такое многогранное было явление.

А. Пичугин

— А знаете, отец Илья, почему-то захотелось спросить. Это напрямую, наверное, не относится к изданию документов Собора, но вот я то ли не помню, то ли не знаю, а как к работе Собора относился тогда петроградский священник Александр Введенский?

Иерей Илья

— Ну Александр Иванович Введенский в заседаниях Собора участия не принимал. Однако, когда уже начался раскол, и он стал одним из лидеров этого раскола, он написал несколько брошюр, несколько текстов, в которых, в частности, давал характеристику Собору 1917-1918 гг. Вот здесь, за стеной, находится Синодальная библиотека Московского Патриархата, и там, в ее фондах, есть одно старое издание Деяний Собора, на котором сделаны пометки чьей-то рукой. И мы никогда бы не догадались, чьей рукой сделаны эти пометки, если бы на первой титульной странице этой книги не было написано, что это из книг митрополита Введенского. Эти книги потом попали в Совет по делам религий, а из Совета по делам религий они попали вот в эту библиотеку. И там видно, что Введенский работал вот с этими документами, но цель его была, конечно, не научная, он пытался доказать контрреволюционность Собора. То есть он смотрел выступления тех или иных церковных деятелей, подчеркивал в них то, что, по его мнению, было контрреволюцией, и использовал эти цитаты для того, чтобы показать, что Собор был таким контрреволюционным явлением. Вот, собственно говоря, в чем заключалось отношение лидера обновленцев, митрополита Введенского, к Собору 1917-1918 гг.

А. Пичугин

— А вообще яркие участники собора были среди будущих обновленцев и лидеров обновленческого движения?

Иерей Илья

— Ну безусловно. Дело в том, что весь епископат принимал участие в заседаниях Собора 1917-1918 гг., и часть епископов впоследствии так или иначе поддержало обновленческое движение. И это, в общем-то, вполне, естественно, что можем говорить, что будущие обновленцы...

А. Пичугин

— А ну Виталий Введенский, кстати, он же участник Собора.

Иерей Илья

— Некоторые будущие обновленцы действительно принимали участие в Соборе 1917-1918 гг. Один из самых известных деятелей церковного обновления, так называемого обновленческого раскола, настоящий ученый, и он был, кстати говоря, идейным обновленцем — это профессор Григорий Николаевич Попов. Он впоследствии неоднократно обращался тоже к наследию этого Собора, но опять же с той точки зрения, которая была выгодна обновленцам. То есть некоторые участники Собора впоследствии стали активными деятелями обновленческого раскола, что никак не роняет авторитет этого Собора, понятно, что здесь нет никакой прямой связи.

А. Пичугин

— Ну и возвращаясь к изданию Деяний Собора, мне кажется, что это важный том, как раз о котором мы говорим, поскольку не так много мы знаем о том, что на Соборе 1917 года, даже из наших постоянных слушателей, из людей, которые там неплохо себе представляют деятельность Собора, все равно, наверное, представляем мы его в общем, а вот частности, которые нам показывают, насколько широко вообще Собор реагировал не только на повестку, возникшую на протяжении там последних лет, даже, наверное, десятилетия до начала работы Собора. То есть он там реагировал не только на насущные вопросы жизни Церкви, накопившиеся к 1917 году, но еще на события, которые происходили прямо во время Собора — вот Комиссия о гонениях на Православную Церковь.

Иерей Илья

— Да, и также Комиссия о прекращении нестроений в церковной жизни. Эта Комиссия, так скажем, в просторечии может называться Комиссией о «церковном большевизме», но члены Собора были против того, чтобы этот термин употреблять в официальном названии комиссии. Поэтому она называлась Комиссия о мероприятиях к прекращению нестроений в церковной жизни. Она состояла из 12 человек и занималась как раз анализом этих сведений тоже, поступавших с мест, о так называемой «церковной революции». И Собор через деятельность этой комиссии и потом непосредственно сам Собор таким образом реагировал на то, что происходило в епархиях, пытаясь пресечь вот эти неканонические явления, которые, к сожалению, давали о себе знать с развитием революционного движения все больше и больше.

А. Пичугин

— Друзья, я напомню, что в программе «Светлый вечер» сегодня священник Илья Соловьев, ответственный секретарь научно-редакционного совета по изданию документов всероссийского Поместного собора 1917-1918 гг. И мы говорим о свежем томе исследований, который только-только вышел — он рассказывает о деятельности нескольких комиссий, работавших на Соборе. И одна из этих комиссий — Комиссия о гонениях на Православную Церковь. Это достаточно любопытно, поскольку на дворе только 1917 год, у нас впереди 20-е, самые страшные 30-е, когда погибло наибольшее количество священнослужителей, мирян, вообще людей, связанных с Церковью и погибших за то, что они были священниками или же просто церковными деятелями. Но уже есть комиссия — уже есть предчувствие и жертвы, и есть предчувствие того, что это все может разворачиваться дальше. Сколько человек, кстати говоря, пострадало к моменту работы комиссии?

Иерей Илья

— Ну я только хотел уточнить, что том еще не вышел, он полностью подготовлен и передается в типографию, и мы ожидаем его выхода в ближайшие месяцы 2022 года. Вот эта комиссия, она стала как бы первым историком гонений, если можно так назвать, и сам Собор стал как бы первым историком гонений на Церковь в раннесоветский период и в начальный период гражданской войны. Если говорить о том, о чем вы спросили, то я могу сообщить, что на последнем Соборном пленарном заседании были оглашены все известные Собору и высшей церковной власти к тому времени сведения о пострадавших за веру, и статистические данные о нарушениях имущественным прав Церкви. А что это за данные? Вот было известно о 97 убиенных, причем 73 было человека известно по именам и 24 жертвы были безымянны; 118 человек были подвергнуты арестам. В последний месяц работы Собора число жертв заметно возросло, что было вызвано практическим применением Декрета о красном терроре, от 5 сентября 1918 года. Ну о масштабах проводимой национализации церковного монастырского имущества свидетельствовали следующие данные: в распоряжение Собора и высшего церковного управления поступило 105 донесений о захватах архиерейских домов и монастырей и их имущества; 42 донесения — о захватах зданий духовных консисторий, а также благотворительных и других учреждений Церкви. Ну очевидно, что эти данные не могли дать полную по географическому охвату и количественным показателям картину развернувшегося преследования Православной Церкви. Однако все-таки вот эти числа показывают, что уже в тот период гонения разворачивались с огромной силой — все-таки почти 100 человек убитых представителей духовенства и мирян, церковный людей.

А. Пичугин

— А можем мы говорить, кстати, вот буквально отвлекаясь на секунду, о том, что вот этот маховик гонений, он немного приутих после окончания гражданской войны и до 30-х годов все-таки он был более мягким что ли, репрессии против Церкви носили более мягкий характер?

Иерей Илья

— Понимаете, это было связано с тем, в каком положении находилась советская власть: когда шла гражданская война, был развязан террор не только против духовенства...

А. Пичугин

— Ну безусловно.

Иерей Илья

— А против целой части российского общества, так называемых «контрреволюционеров». И после окончания гражданской войны террор не прекращался, он просто приобретал другие формы — то есть не расстреливали так на улицах, пытались придать вид законности, но фактически он не прекращался. Что такое процесс, допустим, петроградский процесс, по «делу», в кавычках, митрополита Вениамина? Это расстрел невинных людей, расстрел, которому, так сказать, была придана видимость законности. Якобы вот, значит, революционная власть провела судебное расследование и, значит, приговорила «контрреволюционеров» к смерти. Но фактически это внесудебная расправа, потому что решения суда были предопределены на самом высоком уровне партийного руководства — то есть это тоже гонения, это тоже террор, но которому придавалась вот такая, так сказать, законность.

А. Пичугин

— Юридическое обоснование.

Иерей Илья

— Да, якобы законное основание. А дальше начинается обновленческий раскол, и этот террор продолжается. То есть обновленцы обращаются к властям — вот это уже «церковный большевизм», так сказать, в действии таком, пышным цветом расцветает. Обращаются к властям и говорят, что вот нам мешает, допустим, вот такой-то архиерей или нам мешает вот такой-то священник, он ведет противообновленческую работу. Мы просим власти, чтобы он был либо изолирован, либо выслан за пределы епархии. Причем это делалось иногда с откровенным цинизмом — то есть делалось такое заявление, что вот высшее церковное управление слагает с себя ответственность за действия епископа там, допустим, такого-то. А раз оно слагает...

А. Пичугин

— Как будто оно должно было ее нести.

Иерей Илья

— Да. То есть вроде бы мы слагаем с себя ответственность, то есть мы не имеем к нему никакого отношения — это сигнал для властей что этих людей нужно выслать. И они высылались, они репрессировались. Вот, например, митрополит Николай (Ярушевич) был, так сказать, репрессирован как глава Петроградской автокефалии — это противообновленческая была такая структура. То есть это тоже был террор, этот террор не прекращался, он, может быть, носил менее кровавые формы, был более ограничен, так сказать, какими-то рамками, но он не прекращался. А дальше, когда наступают 30-е годы, вот это знаменитое событие — убийство Кострикова, более известного как Сергей Миронович Киров, — после этого начинается новый виток уже, конечно, самый кровавый.

А. Пичугин

— Ну а это уже да. Особенно вот если мы почитаем Краснова-Левитина, что началось в Ленинграде после убийства Кирова, и в первую очередь, вернее не в последнюю, наверное, очередь с духовенством — это, конечно, уму непостижимо. Иногда, знаете, читаешь биографии людей, где-то встречается какая-то личность, человек, про которого интересно было бы почитать, а смотришь — родился где-то очень далеко, но при этом его родители из Ленинграда. И ты понимаешь, что, судя по всему, по происхождению, по передвижению по стране, это как раз дети тех, кто был из Ленинграда выслан в конце 30-х годов. Хотя, с другой стороны, многие из них таким образом избежали гибели в блокаду.

Иерей Илья

— Да, действительно, промыслом Божиим.

А. Пичугин

— Тот том, о котором мы говорим, вот он должен выйти в ближайшие месяцы, то есть в самом начале 2022 года. А предполагается в дальнейшем, сейчас вы должны готовить какие-то следующие издания, а чему они будут посвящены?

Иерей Илья

— Ну вот сейчас практически готов так называемый «газетный» том. Этот том будет состоять из материалов прессы, в которых отражалась деятельность Собора. Это очень интересный том, как светская и церковная печать освещала работу Собора.

А. Пичугин

— Да, очень интересно.

Иерей Илья

— Какие вопросы в наибольшей степени ее волновали, как, так сказать, рассматривались они, эти вопросы, вообще общественное мнение (ведь печать —это общественный голос), вот как общество реагировало на Собор. Мы об этом на самом деле очень мало знаем. Мы сейчас знаем достаточно много о том, как проходила работа Собора, какие документы были приняты на этом Соборе, но вот как общество реагировало на заседания Собора 1917-1918 гг., мы можем узнать, конечно, из материалов повременной печати. И вот этот целый том «газетный», как я уже сказал, условно называют его, он как раз посвящен вот этой реакции общества. Это очень интересный материал, и он подготовлен уже, и тоже мы ожидаем, что в первой половине наступающего года он выйдет из печати. Есть том, посвященный вопросам церковной дисциплины, которые обсуждались на Соборе 1917-1918 гг. — это не только вопросы, касающиеся там наведения какого-то порядка, а это вопросы, скажем, ношения духовного или светского платья, скажем, отношения к кремации Собора 1917-1918 гг.

А. Пичугин

— А как Собор к кремации относился?

Иерей Илья

— Ну там был сделан доклад, и в этом докладе было высказано отрицательное отношение к кремации. Хотя, по существу, только я не знаю, насколько это актуально.

А. Пичугин

— Ну интересно, да.

Иерей Илья

— Ну насколько это интересно, а дело в том, что как бы ни относился Собор к кремации, мы знаем, что в Японии действовала духовная миссия, там был даже целый архиерей, и благодаря этой миссии образовалась Японская Православная Церковь. Так вот в Японии кремация уже тогда была распространена. Почему, потому что не было места, где хоронить, захоронение очень дорогое дело в Японии, кремируют людей, и это преобладающий способ погребения. Но как относилась, так сказать...

А. Пичугин

— Церковь в Японии Православная, Николай Японский.

Иерей Илья

— Да, Николай Японский как относился, по всей видимости, он принимал это как данность.

А. Пичугин

— Ну как и сейчас, собственно, у нас принимают это как данность. Есть, конечно, разные взгляды, но в основном принимают как данность.

Иерей Илья

— Но в России нет такой ситуации, как в Японии, у нас есть возможность похоронить человека по традиционному христианскому обычаю, без кремации, все-таки такая возможность есть. Хотя иногда ее и нет, и я думаю, что к этому надо относиться со снисхождением, то есть не нужно воспринимать это как такой уж особо тяжкий грех. Бывает так, что человек умирает здесь, а он приехал сюда на заработки, с Украины, и невозможно просто перевезти его тело на родину.

А. Пичугин

— Да даже просто по России. Ну это вообще тема для отдельного разговора.

Иерей Илья

— Но на самом деле, понимаете, вот такие темы обсуждались на Соборе 1917-1918 гг.

А. Пичугин

— Тогда еще, в общем, крематориев не было, вот первый крематорий —московский.

Иерей Илья

— Но явление уже было. И то, что Церковь об этом стала говорить на Соборе, это говорит о том, что она реагировала на вызовы времени. Эти документы очень интересны, то есть что возникало, не только на гонения, да, она реагировала не только на «церковный большевизм», но и на другие, даже какие-то бытовые явления Собор живо откликался. К сожалению, в некоторых случаях Собор переоценивал значение своих деклараций на ход общественного развития в стране. Потому что страна катилась уже в пропасть, и у людей брали верх низменные инстинкты, и церковный голос уже тогда не всех мог, так сказать, вразумить и остановить. Вот соборяне не совсем это понимали. Но тем не менее, несмотря на то что некоторые декларации все-таки остались только на бумаге, сами Соборные Деяния имеют большое значение для церковной жизни. И я очень рад, что продолжается работа над их выпуском, и я очень благодарю Фонд президентских грантов, который позволил подготовить том, о котором мы сегодня говорили. Этот том, как вы уже сказали и я хочу повторить, выйдет уже в самое ближайшее время.

А. Пичугин

— Спасибо большое. Напомним, что священник Илья Соловьев, ответственный секретарь научно-редакционного совета по изданию документов всероссийского Поместного собора 1917-1918 гг., был в программе «Светлый вечер» на светлом радио. Я Алексей Пичугин. Мы прощаемся с вами. До новых встреч. Всего доброго, до свидания и будьте здоровы.