«Христианин в современном обществе». Петр Давыдов

У нас в гостях был журналист, писатель, переводчик Пётр Давыдов.

Мы говорили с нашим гостем о его путешествиях по отдаленным русским деревням, о книгах, в которых рассказывает о жизни в провинциях, а также о том, как изменилась его жизнь после прихода в Церковь и крещения, и что для него значит быть христианином в современном обществе.

Ведущая: Кира Лаврентьева

---

Кира Лаврентьева:

— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА, здравствуйте, дорогие радиослушатели. С вами Кира Лаврентьева. И как всегда в этом часе мы говорим о пути христианина в светском обществе. И сегодня у нас замечательный гость журналист, писатель, переводчик Петр Давыдов, автор книг «Там, где все настоящее», «Чудеса как признак жизни», «Нерентабельные христиане». Здравствуйте, Петр, здравствуйте.

Петр Давыдов:

— Добрый вечер.

Кира Лаврентьева:

— В первую очередь хотела как раз про «Нерентабельных христиан» сразу спросить. Самая последняя книга, самое необычное название и откуда эта вся идея, откуда идея раскапывать русскую глубинку, можете рассказать об этом?

Петр Давыдов:

— Знаете, идеи-то особой не было, ничего необычного, к сожалению, в этом нет. Потому что однажды своими ушами несколько прихожан или несколько десятков прихожан услышали от одного епископа, что поддерживать их устремления по организации их приходской жизни смысла не имеет, поскольку приход у них нерентабельный.

Кира Лаврентьева:

— Интересно. Так.

Петр Давыдов:

— Что-то здесь немножко и от обиды, а что-то и от изумления, наверное. Да, такое было.

Кира Лаврентьева:

— И вот эти рассказы как собирались?

Петр Давыдов:

— Человек садится в поезд, или на автобус, или в самолет, ездит по России.

Кира Лаврентьева:

— Человек — это вы.

Петр Давыдов:

— Это я, иногда. И, слава Богу, бывают хорошие встречи, не дежурные встречи с людьми. Не там, где все благодатненько и все хорошо, посмотрите, как у нас все здорово. А честный разговор о радостях, горестях христианина.

Кира Лаврентьева:

— А где вы берете эти сюжеты, ведь они очень реальные.

Петр Давыдов:

— Так они и есть реальные. Чаще всего это тот самый русский Север, который я очень люблю.

Кира Лаврентьева:

— Как это происходит? Вы приезжаете куда-то, наблюдаете за людьми. Как они пускают вас в свою жизнь?

Петр Давыдов:

— Иногда сами.

Кира Лаврентьева:

— Иногда не сами.

Петр Давыдов:

— Потому что приходится часто работать переводчиком. И из любопытства, что ли, подходят некоторые, бывают такие действительно чудесные истории. Например, рассказ про Софию Гантверг, которая живет в Архангельской области. Да, сама бабушка подошла, ей было очень интересно познакомиться с немцами, поскольку она сама немка и с удовольствием рассказала о своей жизни. Такие случаи. Или же через знакомых священников — встречаешься, и тебе советуют, что, по моему мнению, было бы неплохо узнать о таком-то человеке или о таком-то случае из жизни человека. Разумеется, сами батюшки, у кого-то опыт серьезный, они рассказывают такие хорошие случаи, а то и страшные случаи из своей жизни.

Кира Лаврентьева:

— Вы можете что-то рассказать?

Петр Давыдов:

— Про священников или вообще случаи.

Кира Лаврентьева:

— Нет, какие-то истории, которые запомнились вам наиболее сильно.

Петр Давыдов:

— Тут я должен сказать большое спасибо немцам, с которыми часто езжу по России и знакомлю их с нашей страной. Вот упомянули уже о бабушке Софии Гантверг, которая живет на Севере, в Архангельской области. Февраль был месяц, шесть, по-моему, утра. Стоим, пьем чай, там кофе, у машин у своих. Подходит бабушка, смотрит на нас и на чистом немецком языке говорит: «Равняйсь, смирно». Услышать такое в русской деревне несколько странно. Потом уже, когда отсмеялись, она рассказала, что, да, она немка, ссыльная с детства.

Кира Лаврентьева:

— Архангельск, тем более, это же вообще, они туда направлялись.

Петр Давыдов:

— Не Архангельск, Архангельская область, она из Санкт-Петербурга, тогда из Ленинграда, сослана вместе с мамой. И когда уже вечером собрались к ним в дом послушать ее историю, там было место и удивлениям и слезам, и смеху. Она рассказывала, например. Она дочка одного из ведущих немецких инженеров фабрики Цайз, по-моему, который помогал в Питере в 30-е годы построить завод ЛОМО, вот этих фотоаппаратов оптики. В 30-е года его арестовали, она говорит, помню прекрасно, как вошли эти страшные люди в сапогах, в плащах, как мама плакала. И на следующий день им с мамой сказали, мол, отец ваш выслан на Север, и вам нужно туда. Отца на самом деле расстреляли в тот же день. И вот она вспоминает, как они ехали в теплушке на Север, как им жизнь спасла взятая случайно, казалось бы, машина швейная Зингер, как их пешком гнали потом из Архангельска до Пинеги зимой. Как они жили в подвале, как она потом переводила через несколько лет для мамы, которая устроилась работать продавщицей, переводила, что хочет человек в магазине, потому что мама русского языка не знала. Как она дралась с мальчишками, которые обзывали ее фашисткой. Как она потом вышла замуж, уже после войны, когда все успокоилось, когда прошли уже эти страшные годы. Знаете, поразило больше всего умение и способность человека не дуться на судьбу, не винить во всем Бога.

Кира Лаврентьева:

— Не отчаиваться.

Петр Давыдов:

— Страшная судьба, не дай Бог никому из нас такое пережить. В немецком языке есть однокоренные слова leiden и beleidigung, это страдания и обида. И спрашиваем ее, чего больше-то в жизни, страдания или обиды на жизнь. Она не долго думала, говорит, если обижаться, то и смысла жить-то особо нет. А страдания, да, иногда даже полезны. И вот тут-то у многих немцев смотрю, да и не только у немцев, лица изменились. То есть это было не просто поговорить с соотечественниками, скажем так, а действительно что-то вроде исповеди человека, причем доброй исповеди, настоящей, и хороший урок для всех нас. И такие случаи я бы и хотел воспроизводить, которые помогают людям сохранять в себе человеческое и к этому человеческому добавлять что-то и получше иногда. У некоторых получается.

Кира Лаврентьева:

— Вот фраза в одном из ваших рассказов: «Этот благословенный мир детства, где к Богу относишься не со стыдом страхом и расчетом, а с радостью. Где главная тема на исповеди не грехи, а радость, пусть наивная, но честная». Вы к Богу с детства пришли?

Петр Давыдов:

— Я к нему иду еще, я ж не пришел.

Кира Лаврентьева:

— Давайте, так перефразируем. Вы в церковь в детстве попали? В храм ходить стали?

Петр Давыдов:

— Уже в позднем детстве, когда из-за гонений, тогда еще сохранявшихся в 80-е годы, крестился в Эстонии. Надо было ехать из России в Эстонию. Поэтому очень люблю Эстонию, считаю ее своей духовной родиной. Очень люблю Эстонскую Православную Церковь. С детства. Ну, я бы сказал, что первый шаг в сторону церкви, конечно, с детства, и конечно, вспоминается вот этот случай, когда закончилось крещение, крестная встречает тебя на паперти у храма, там идет такой дождик, в августе было дело, солнце немножко светит. Крестная дает тебе зонтик, тут дует ветер, и тебя поднимает немножко вместе с зонтиком — и это осталось в памяти, когда ты висишь над землей немножко. Очень доброе вот это первое впечатление о церкви. О том, что церковь это что-то очень доброе и что-то неожиданно доброе.

Кира Лаврентьева:

— А потом как это развивалось все у вас?

Петр Давыдов:

— А потом благодаря крестной и крестным, по большей части, научиться бы у них, которые всерьез восприняли воспитание человека. Если уж у тебя крестный сын или крестная дочь, то это не просто дань моде или традиции, а это серьезная работа и серьезная ответственность. И я благодарен моей крестной — монахиня Магдалина (Некрасова), она тогда жила в Эстонии — очень благодарен, как и многие другие люди за помощь ее, такую самоотверженную помощь. Как и многим другим людям, батюшкам, просто добрым людям, которые помогали и продолжают помогать понимать, что церковь это не набор каких-то правил, не сухое что-то, не начетничество, тем более не лесть, а это приглашение жить со Христом.

Кира Лаврентьева:

— А какие главные ответы для себя вы нашли, когда пришли в церковь.

Петр Давыдов:

— Я их сам ищу, у меня больше вопросов.

Кира Лаврентьева:

— Это понятно, что чем больше ты углубляешься, тем больше ты спрашиваешь. Но в первое время вас однозначно что-то настолько сильно вовлекло во внутрицерковную жизнь, что вы пошли по этой дороге, вследствие чего и вопросы сейчас появляются, вследствие чего и книги ваши выходят и мысли и рассуждения. С чего все начиналось, что было главным, за чем вы пошли туда?

Петр Давыдов:

— Наверное, за тем самым светом, который ощутил тогда, когда вышел из храма после крещения, такой добрый, мягкий и тот самый «Свете тихий». В поисках этого света. Помните у Льюиса «Покоритель зари или плаванье на край света», будучи Юстэсом, будучи драконом, все-таки влюбляешься в этот свет и тоскуешь по нему. И эта тоска такая добрая, светлая печаль, заставляет и задавать вопросы, не вопросы-издевки, не вопросы ради вопросов, а действительно серьезные. Или же учиться переживать с настоящей, в хорошем смысле слова детской радостью, ту постоянную новизну у Христа. Если понимаете, о чем говорю.

Кира Лаврентьева:

— Вы часто ощущаете эту радость?

Петр Давыдов:

— Когда в зеркало не смотрю, то да. А так да. Радость обусловлена не барабанным оптимизмом, что у нас все хо-ро-шо, это было бы глупо. А честным признанием, что когда я смотрю вокруг, я вижу тех людей, которые, как помните: «Никто не стал бы христианином, если бы в глазах ближнего не увидел...

Кира Лаврентьева:

— Отблеск вечной жизни».

Петр Давыдов:

— Да. Так таких людей я, слава Богу, вижу, таких людей Бог посылает. Прежде всего, это супруга, и дети — малолетние крокодилы, это и те люди, с которыми удалось познакомиться что в России, что за ее пределами, которые делают добро — какое дурацкое слово «делают добро» — которые живут вместе с Христом. И вот о них я бы и хотел рассказывать, их противостоянии злу. Они это умеют делать или учатся. Смотря на них, ты уже радуешься, что христианство — это не фантазия, это действительно что-то такое настоящее, хорошее.

Кира Лаврентьева:

— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА. У нас в гостях Петр Давыдов, журналист, переводчик, писатель, автор книг. Из последних — «Нерентабельные христиане», «Чудеса как признак жизни», «Там, где все настоящее». С вами Кира Лаврентьева, мы продолжаем наш разговор. Петр, какую главную цель и задачу вы сейчас для себя видите как писатель, как профессионал.

Петр Давыдов:

— Попытаться быть похожим на писателя и попытаться быть профессионалом. То есть владение языком, это очень не помешало бы. Не оставлять тему доброго света, о которой мы говорим. Потому что все время писать о свете, если честно пишешь о добре, которое присуще все-таки людям, тут ты не устаешь. Тут надо уметь писать, учиться писать без сахарных соплей, простите за выражение. Не сюсюкая, но даже когда-то через жесткость, но показывать тоску человека по Христу. Я бы хотел продолжать знакомство с людьми, с которыми хотел бы познакомить и читателя.

Кира Лаврентьева:

— Атеисты нас упрекают в том, что мы верующие находим просто некую пристань своей слабости, боимся жить без поддержки свыше, боимся полагаться на свои силы, не чувствуем их в себе и ищем, куда нам прибиться. Мне кажется, вы могли бы ответить на этот вопрос.

Петр Давыдов:

— Да, опять же опираясь на свой маленький опыт общения с людьми, которые совершенно не слабаки. Если правильно понимаю, то неверующие или люди, отступившие от веры, упрекают христиан в том, что «слабаки вы, поэтому вам нужно добрый боженька, сами по себе делать ничего не можете, а только опираясь на боженьку, ждете каких-то чудес».

Кира Лаврентьева:

— Да, да.

Петр Давыдов:

— Маленький пример. Про бабушку Софию Гантверг мы говорили, как этот человек смог сохранять в себе доброе отношение к людям и к Богу. Другой маленький пример, давайте, возьмем Питер. Как там, уже, по-моему, пятый год действует ставшее всероссийским движение «Добродомик». Начиналось все очень просто, была обычная пивнуха, заведение держала семейная пара только ради того, чтобы найти деньги на лечение одного из детей. Однажды зашел пообедать в это самое кафе дедушка, у которого не нашлось денег заплатить, он жутко стеснялся. Я думаю, эту историю знают люди, потому что движение «Добродомик» стало известно. Жутко стеснялся, стыдился, тем не менее, каким-то образом удалось его обхитрить. Сказать, что у нас сегодня для ветеранов, блокадников — разве вы не знали — во столько-то и во столько-то бесплатные обеды. Они перехитрили дедушку, а потом дедушка привел много других бабушек и дедушек, которые прослышали об этом. Вот из этого доброго, ну не обмана же конечно, появилось сначала Питерское движение «Добродомик», а сейчас уже всероссийское, которое занимается предоставлением далеко не только обедов, помощи нуждающимся, чаще всего старикам нашим, как «благодарные обеды», они это называют. Которые не видят жизни без того, чтобы не помочь другому. И я не считаю это признаком слабости. Если бы вы видели или упрекающие христиан в слабости организаторов и помощников, участников этого движения, там бы не было вопросов насчет слабости. Защитить человека от нападений чиновников и спасти жизнь бабушки, которая оказалась без дома на улице, устроить ремонт всевозможных квартир, помогать людям устраиваться на работу, это уже для молодых, юридическая помощь — это сила и я не считаю это признаком слабости. Эти люди могут не говорить на каждом шагу о Боге, но я думаю, они прекрасно понимают, ради кого и ради чего они работают. По крайней мере, старики, которые крестят им спину, они-то уж точно знают, для чего.

Кира Лаврентьева:

— Ну, на это можно сказать, что добрые люди везде есть, им не обязательно быть христианами.

Петр Давыдов:

— Ну, так, не обязательно, пожалуйста, будьте просто добрыми людьми.

Кира Лаврентьева:

— Никто не уговаривает.

Петр Давыдов:

— Только я сильно сомневаюсь, что просто добрый человек, просто добрый имеется в виду, которые могут придавать этому вопросу наши братья по разуму атеисты, что он будет так же искренен в этой помощи. Можно говорить, что христианин плохой, если он плохо себя ведет, но он все-таки остается христианином. Человек может быть хороший, а христианином может быть плохим. Да и потом, самарянин, который милосердный, он христианин или нет? Мне кажется, не случайно главный христианин нашего мира эту притчу использует для того, чтобы показать, что христианство немножко шире представления атеистов об этом христианстве.

Кира Лаврентьева:

— Да, я понимаю. Я ни в коем случае не хочу сейчас вести этот диспут. Я хочу спросить, как это для вас, хочется понять, изменились ли вы после прихода в храм? Что побудило вас начать заниматься русской глубинкой, искать такие истории, является ли это событиями одной цепи. Приход к вере, изменение полностью образа жизни, перемена ума, полная перемена действий в профессии, выбора в профессии.

Петр Давыдов:

— Думаю, просто попытка довериться Богу: Господи, знаешь, Ты ведешь, так и веди, а я настаивать не буду на своем. Убедился я за это время, что Бог своих не бросает. Каким бы тебе печальным ни казалось очередное изменение в твоей жизни, поворот — не поеду завтра на Мальдивы, а придется ехать в какую-нибудь Усть-Печеру. А потом оказывается все так, что Бог выводит, покруче всяких Мальдив получается. Это если брать физическое. Или устраивает знакомство с таким человеком, который — опа — и твоя жена, причем, какая жена еще!

Кира Лаврентьева:

— Можно поподробнее?

Петр Давыдов:

— Жена хорошая.

Кира Лаврентьева:

— Это очень интересно.

Петр Давыдов:

— У меня и теща хорошая.

Кира Лаврентьева:

— Нет, о знакомстве. Теща конечно, хорошая, это вообще по умолчанию. А как знакомство состоялось с женой?

Петр Давыдов:

— Так я не помню. В больницу пришла навестить.

Кира Лаврентьева:

— Что значит навестить?

Петр Давыдов:

— А я лежал там что-то, что там было то? А, я себе повредил позвоночник. Пришла, вместе в храм ходили, пришла и все. Что-то там принесла, пошутила.

Кира Лаврентьева:

— Как сестра во Христе пришла.

Петр Давыдов:

— Она медик, и хорошо. И тут все очень серьезно пошло. Дети потрясающие. У них очень многому учишься, вот этой чистоте и умению не обижаться, умению не мстить, не хранить зло. Мне кажется, когда Христос говорит, будьте просты как.

Кира Лаврентьева:

— Голуби и мудры как змеи.

Петр Давыдов:

— Да. Вот тут эта голубиная простота, дай Бог ее сохранить, в хорошем смысле слова детскость. Умение не вспоминать какие-то обиды, это очень важно.

Кира Лаврентьева:

— Фактически семья у вас тоже появилась, когда вы пришли в храм?

Петр Давыдов:

— Да, конечно.

Кира Лаврентьева:

— То есть вообще Бог все фактически дал: семью, новое направление творчества, мировоззрение, смысл.

Петр Давыдов:

— Я бы хотел сказать, что Бог не оставляет тебя никогда, ни в шесть лет, ни в шестьдесят, ни в девяносто и так далее. И после смерти, надеюсь тоже. Он умеет со своими обращаться. Поэтому это доверие Богу, которое видишь не в себе, которому учишься у других людей, оно очень выручает.

Кира Лаврентьева:

— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА, уважаемые радиослушатели. В этом часе с нами Петр Давыдов, писатель, переводчик, журналист. С вами Кира Лаврентьева. И мы вернемся через несколько секунд.

Кира Лаврентьева:

— Еще раз здравствуйте, дорогие радиослушатели. Меня зовут Кира Лаврентьева. «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА снова с вами. В этом часе с нами журналист, писатель, переводчик Петр Давыдов, автор книг «Там, где все настоящее», «Чудеса как признак жизни», «Нерентабельные христиане». Вот мы о «Нерентабельных христианах» много говорили в первой части нашей программы, также о путешествиях Петра по России, о собирании историй, собирании мудрых мыслей, его приходу к вере, обретению семьи, детей. В общем, история такая красивая получается у нас с вами, Петр. А вот про кризисы.

Петр Давыдов:

— Это хорошо.

Кира Лаврентьева:

— Вот вы пришли в церковь. У вас наверняка был какой-то неофитский период?

Петр Давыдов:

— Да, разумеется, был.

Кира Лаврентьева:

— И когда-то он закончился, конечно же?

Петр Давыдов:

— Да.

Кира Лаврентьева:

— И когда-то вам пришлось пойти своими ногами?

Петр Давыдов:

— Поломать пару ног.

Кира Лаврентьева:

— Про поломать ноги можно вкратце рассказать нам?

Петр Давыдов:

— Вы знаете, мне кажется, опять же благодаря крестным родителям, период неофитства закончился без обиды, без страшного уныния, что «ах, а где же эта призывающая благодать?». Мудрая крестная с самого начала подводила к тому, что путь ко Христу это далеко не всегда розы, далеко не всегда варенье у Карлсона, немножко пожестче, отсюда и ее очень добрый совет, буду настаивать, чтобы и дети читали, читать Льюиса, «Хроники Нарнии» о том, как там человек укрепляется в вере. Может быть, имеет смысл сказать о том, как не впасть в уныние, когда видишь какие-то нестроения в церковной жизни?

Кира Лаврентьева:

— Нет, скорее, как не впасть в уныние, когда заканчивается призывающая благодать, тебе не хочется ни молиться, ни особенно подвизаться, ходить в храм.

Петр Давыдов:

— Ой, я могу утешить, это будет происходить постоянно. Тут мне кажется главным...

Кира Лаврентьева:

— Не терять ...?

Петр Давыдов:

— Вставать и все, помнить наставления игумена Никона (Воробьева), что Бог в состоянии простить наши грехи. Важно наше движение к Нему. Да, плохо, да, тяжело, да, уныние, я такой нехороший, мерзкий и прочее. Но это не значит, что Бог во мне отчаялся. Или как один очень добрый священник как-то мне сказал во время наших с ним бесед задушевных: Бог тебе простит, ты себе не прощай. Мне кажется это очень важная мысль.

Кира Лаврентьева:

— А мне кажется это спорная мысль. Ты себе не прощай. А какое право ты имеешь себе не прощать, если Бог тебе простил?

Петр Давыдов:

— Ну, значит, я думаю, он имел в виду, знать себе цену.

Кира Лаврентьева:

— А, может, это. Свою духовность, свою меру.

Петр Давыдов:

— Да, да, да. Мы ж говорим «Господи и Владыка живота моего».

Кира Лаврентьева:

— Молитва Ефрема Сирина.

Петр Давыдов:

— Мне кажется, Бог нас ценит гораздо больше, чем мы сами, более того, я в этом уверен. И этот факт дает очень много.

Кира Лаврентьева:

— Надежду.

Петр Давыдов:

— Надежду. Так что я совершенно, не то чтобы спокойно, я без истерики и без уныния отношусь к тому, что в нашей жизни христиан есть всякие провалы. Если уж даже апостолы не миновали в течение своей жизни всяких падений, то мы-то что? Нам-то куда лезть. Это не значит, что мы настолько грешные, что и шевелиться не будем. Нет, мы вслед за апостолами должны ходить, должны трудиться.

Кира Лаврентьева:

— Как говорит кто-то из афонских старцев: на дереве христианства очень много разных ветвей, и каждый человек может там для себя найти свою собственную нишу, где он будет чувствовать себя настоящим в отношениях с Богом.

Петр Давыдов:

— Абсолютно согласен.

Кира Лаврентьева:

— Для вас эта ниша какая?

Петр Давыдов:

— Я тут бы хотел в продолжение этой мысли свое представление рассказать, об одном монастыре во Франции, в Бургундии, в котором был. Покровский монастырь, основан в 1946 году нашими беженцами из России, он постепенно разросся, и сейчас обитель Покровская стала международной. Там есть и русские, есть и поляки, и японка, разумеется, француженки, англичане и прочее. Я обнаружил, в продолжение вами процитированной мысли афонского старца, что вроде бы все занимаются одним делом — и французы, англичане, русские и прочие — все молятся, но как только человек становится со Христом, так его добрые национальные особенности, как грань бриллианта, сразу видны, подчеркнуто, они именно добрые. Ну, французы, понятно какие они могут быть, самое доброе, что можно сказать. Англичане с их логикой и прочее. Естественно русские дорогие. Естественно немцы, без которых никуда не деться. Как только человек со Христом, его индивидуальность, как и индивидуальность его народа, подчеркивается очень ярко, очень заметно. И когда мы говорим о ветвях, о своем месте, повторюсь, лично пока свою цель я вижу в том, чтобы продолжать рассказывать о том добре, которое творит с нами Христос. То есть на примере разных добрых историй, не выдуманных, естественно.

Кира Лаврентьева:

— А какое добро творит с вами Христос?

Петр Давыдов:

— Да, вся жизнь. Даже кажущиеся трагедии, все равно потом приносят пользу.

Кира Лаврентьева:

— Было такое, что находишься как будто в тупике, без окон, без дверей, без потолка.

Петр Давыдов:

— Конечно, и слава Богу.

Кира Лаврентьева:

— То есть с потолком, без окон и дверей и не понимаешь, что дальше. Бог забыл пор меня? Бог не слышит меня, я здесь один?

Петр Давыдов:

— Что-то похожее было. Однажды сидим с супругой и беседуем, работа потеряна, квартиры нет.

Кира Лаврентьева:

— Да, из разряда таких ситуаций.

Петр Давыдов:

— С квартирой у нас тоже чудо было хорошее. Что делать? Друзья предали. Что делать? А у нас трое детей по лавкам скачут. Мы должны, например, скоро уезжать. Что? Как? И работы еще нет. И она говорит, слушай, все понимаю, но мне просто интересно, а как же Бог нас будет отсюда вытаскивать? То есть тут было место доброму северному юмору, что ли.

Кира Лаврентьева:

— Да, уж не до смеха, да?

Петр Давыдов:

— Все-таки улыбнулись. И вместе с тем, констатация факта, Господи, вот так, что делать? И знаете, помощь-то пришла через Спиридона Тримифунтского, как это часто бывает.

Кира Лаврентьева:

— Конечно, как без него, без святителя Спиридона.

Петр Давыдов:

— Это часто бывает.

Кира Лаврентьева:

— В общем, вы вышли из этой ситуации.

Петр Давыдов:

— Конечно. Да, Бог вывел. Никогда отчаиваться — нет, это было бы очень страшно, очень опасно. С другой стороны, даже сейчас, говоря о помощи Бога всегда и во всем, не дай мне Бог или кому-нибудь из нас оказаться в той ситуации, когда это страшное беспросветное уныние, самоубийственное. Напрашиваться на испытания, нет, это страшно.

Кира Лаврентьева:

— То есть, есть вещи, которых вы действительно боитесь.

Петр Давыдов:

— Конечно — самонадеянность. Наговоришь кучу, а потом...

Кира Лаврентьева:

— Придется отвечать за это.

Петр Давыдов:

— Конечно. Я знаю, что Бог поможет, но за словами нужно следить.

Кира Лаврентьева:

— Лучше не рисковать. «Не искушай Господа Бога твоего». Да не дай нам Бог всем уныния. Это уж точно. Вот по поводу радости, давайте, вернемся к хорошему. Насколько вам удается держать некую стабильность в этом смысле? И удается ли?

Петр Давыдов:

— Нет, к счастью не удается.

Кира Лаврентьева:

— К счастью?

Петр Давыдов:

— Да. Ну, я имею в виду существование в нашем скорбном мире. Опять же опираясь или возвращаясь к словам знаменитой бабушки Гантверг из Архангельской области, что иногда страдание необходимо.

Кира Лаврентьева:

— Чтобы оценить счастье?

Петр Давыдов:

— В том числе, чтобы оценить самого себя. Напомню мысли святителя Игнатия (Брянчанинова) и игумена Никона (Воробьева), что постоянные успехи в духовной жизни, постоянная радость духовная может навредить человеку духовно, слишком легко все будет. Поэтому Бог вынужден посылать нам испытания, благодаря — в этом случае благодаря — которым мы начинаем понимать собственное бессилие и ту самую добрую тоску по Богу. Сами без Бога мы сделать ничего не можем. И, пожалуйста, пусть в этом смысле нас упрекают и атеисты. Прекрасно, упрекайте, только попытайтесь пару часов пожить по-христиански, это было бы интересно.

Кира Лаврентьева:

— А как же Царствие Божие внутри вас есть? Что это, по-вашему, за фраза, которую сказал Христос в Евангелии. То есть получается, мы должны уже сейчас здесь ощутить Царствие Божие, чтобы там оно нас не обожгло. Говоря очень поверхностным языком.

Петр Давыдов:

— Ну, именно поэтому Христос, мне кажется, и приводит сравнение с горчичным зерном. Царство должно созреть в нас. То зернышко, которое заронено в нас, должно вырасти. Я почти уверен, что во время роста, что у зерна, что у человека, что у любого, бывают и кризисы, бывают и дожди, бывают и прочее. Наша задача, как говорил Гэндальф, мы не можем потомкам оставить хорошую погоду, мы должны оставить им чистую землю. Наша задача трудиться на своем поле, чтобы Царство Божие возрастало в нас.

Кира Лаврентьева:

— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА, уважаемые радиослушатели. Напоминаю, что в этом часе с нами Петр Давыдов, писатель, переводчик. Меня зовут Кира Лаврентьева. Петр, по поводу ваших книг. У вас какие-то сейчас сверхзадачи на ближайшее время. Особенно сейчас, когда ограничения опять, когда людям не просто приходится. Как вы находите здесь для себя способ выживания, в том числе как профессионал, в том числе как писатель, в том числе как человек, христианин, отец. Глобальный вопрос, но никуда от него не убежишь.

Петр Давыдов:

— Да, глобальный. Но и вместе с тем опять же убеждаешься, что Бог не оставляет и даже во времена наших великих кризисов все же появляются возможности и для работы, связанной с переездами постоянными. Недавно вернулся с Балкан, был там по работе. И дай Бог, чтобы в скором времени преодолелись все эти наши границы и так далее. А если брать главную пользу наших маски-шоу, которые переживаем уже второй год, большая благодарность, во-первых, нашему коту, во-вторых, за дистанционное обучение.

Кира Лаврентьева:

— Какому коту?

Петр Давыдов:

— Нашему коту кактусу. Он у нас сломал телевизор. Я не так давно купил телевизор, десять тысяч стоил, а коту он не понравился, он его взял и опрокинул и сломал. Мы решили, что намек хороший был, если уж сами не соображаем, то хотя бы кот соображает.

Кира Лаврентьева:

— Спасибо коту.

Петр Давыдов:

— Читать начали. Дети начали в разы больше читать. А взрослые иногда и перечитывать, а то и писать. То есть огромная польза. И тогда семья оказывается собрана за столом обеденным не у телевизора. Ну, спасибо, локдауну. Как переводится локдаун, взаперти да, сидеть? Спасибо за запор. Тут хорошо. То, что касается качества обучения, это очень неприятная вещь, потому что дистанционное так называемое обучение — это не о чем. Но вместе с тем, поскольку книг у нас много, благодаря друзьям, дети с радостью читают их. Средняя уже начала свою книгу писать.

Кира Лаврентьева:

— Интересно. А вот когда ваши поездки по России осуществляются, семья же без вас находится, получается.

Петр Давыдов:

— Огромное спасибо дедушкам и бабушкам. Тут не буду цитировать все выражения о теще, но она со вздохом признает необходимость помочь.

Кира Лаврентьева:

— Мы помним, что она у вас самая лучшая.

Петр Давыдов:

— Она самая хорошая, да, да. Это не обсуждается. Это действительно, северные люди с северным характером.

Кира Лаврентьева:

— То есть у вас и жена, и теща — северные люди.

Петр Давыдов:

— Да, да.

Кира Лаврентьева:

— У вас с Севером все связано?

Петр Давыдов:

— Говор на «о», все хо-ро-шо, и они душу положат за своих. Тут все очень серьезно. В этом польза локдауна, наших кризисов внешних. Ну, минусы, ладно с минусами все-таки справимся, тут не так все страшно. Неприятно, но ладно бывает.

Кира Лаврентьева:

— А психологическое состояние угнетенности, увеличение неврозов?

Петр Давыдов:

— Это бывает. Это видно. Но если это утешит, то страдают не только наши. Я посмотрел, все, с кем я встречался на Балканах, в Германии, у всех людей одно и то же. Все очень устали от этого непонятного, одинаковые слухи, одинаковые протесты, все одинаково. Ничего нового мы не изобрели, у нас все точно так же, такие же люди, как и все другие. Кто-то протестует против масок, кто-то протестует против вакцин, кто-то протестует против естественной изоляции. И всем надоело сидеть дома.

Кира Лаврентьева:

— Какие ресурсы предложили нашим радиослушателям?

Петр Давыдов:

— Для чего?

Кира Лаврентьева:

— Где черпать силы в моменты таких испытаний?

Петр Давыдов:

— У-у-у. Знаете это очень сложно.

Кира Лаврентьева:

— Ваши ресурсы, что помогает вам?

Петр Давыдов:

— Глупо будет с моей стороны сказать, идите в храм и молитесь.

Кира Лаврентьева:

— Ну почему глупо, скажите.

Петр Давыдов:

— Пока я сам не схожу в храм и не помолюсь. Или там, читайте Священное Писание, благочестивых-то словес я могу наговорить уйму.

Кира Лаврентьева:

— Это все понятно, это как по умолчанию. Но может быть есть что-то, что помогает лично вам.

Петр Давыдов:

— Нам очень помогают дети... Да, дети. Вот это конечно. Нам очень помогают книги, добрые воспоминания. Ну, мы уж не совсем в квартирах заперты, возможности, даже когда спокойно пройдешь промозглым вечером вдоль реки по набережной, дети радуются, верещат или просто идут сосредоточенно, люди оглядываются, улыбаются — тоже доброе впечатление. И людям хорошо, и детям радостно. Они у меня очень полюбили петь «Прощание славянки», выходят и начинают орать «Прощание славянки». Может быть, в качестве протеста. Когда двое младших орут, да, это весело. Народ смеется. Особенно когда в автобусе это происходит, конфетки дают. Юмор, мне кажется, добрую улыбку никто не отменял, Христос тем более. С доброй-то улыбкой Он к нам и относится. Нет, не истерические монологи, не истерический хохот, а именно добрые улыбки, где юмор основан на твердом убеждении, что есть вещи сильнее зла. И такой юмор преодолеет, все равно с любой бедой справлялись, справимся и здесь. Так бы я сказал.

Кира Лаврентьева:

— Что для вас сейчас главное в христианстве, самое радостное?

Петр Давыдов:

— Вопрос прямо наповал.

Кира Лаврентьева:

— У нас сегодня, да, темы, одна одной лучше. Одно наповал, второе наповал.

Петр Давыдов:

— Радостное в христианстве. А что в христианстве горького? Или печального?

Кира Лаврентьева:

— Ну, это путь?

Петр Давыдов:

— Это путь, это и очень радостная штука. Сам-то я с детства сдвинутый насчет путешествий. И когда идешь путем, и сравниваешь путь ко Христу с путем, который ты проходишь в жизни, будь то по России, будь то еще где-то, ты, повторюсь, убеждаешься постоянно, как бы тебе ни было страшно, как бы ни было одиноко, голодно, холодно и еще чего-то, Бог тебя не оставляет. Всегда когда-нибудь найдется тот, кто тебя поддержит, поможет. Или найдется человек, которому ты должен помочь. Наверное, эта активность в делании добра — это самое радостное. Не пассивное, раз заповедь такая, я должен что-то такое делать, а органичное делание добра. Опять же возвращаясь к моим северным людям. А как мы можем не помочь такому-то, надо же, что они не люди что ли. Это естественность делания добра мне кажется одним из главных, что я сейчас вижу в христианстве. Не демонстративное, не из-под палки, не рабское, а естественность, как вот дети делают добро? Потому что папа сказал что ли? Нормально же. А тут чуть повзрослее, но не менее доброе.

Кира Лаврентьева:

— Знаете, вы много говорили о других странах. Это по роду вашей профессии понятно. Вы явно испытываете к ним интерес. И к Германии, и к Балканам.

Петр Давыдов:

— Сербия особенно.

Кира Лаврентьева:

Сербия, да. И в этом смысле мне хочется спросить. Когда приезжаешь в другую страну — я сейчас ни в коем случае не хочу ничего сравнивать, говорю только о своих личных ощущениях, и это никак не отменяет мою глубокую любовь к собственной стране — но когда ты приезжаешь в другую страну, и приходишь в их храм, и начинаешь общаться с их христианами, ты все равно чувствуешь огромную разницу между традициями.

Петр Давыдов:

— Это ж хорошо.

Кира Лаврентьева:

— Это хорошо. Но вы могли бы сказать, что традиция постсоветского православия, которая у нас сейчас, и, к счастью, меняется, оптимизируется и улучшается с каждым днем, как мне кажется и моим друзьям-христианам, которые много лет внутри церкви. Можете ли вы сказать, что русская традиция, русский способ исповедания православной веры вам ближе всего?

Петр Давыдов:

— Нет, не могу.

Кира Лаврентьева:

— Вот. Чувствовала я, Петр...

Петр Давыдов:

— Не могу. Мне кажется это второстепенные вещи. Это не значит, что я буду...

Кира Лаврентьева:

— Это понятно. Это просто вопрос, ни к чему не обязывающий, не провоцирующий. Это просто наш с вами диалог восприятия разных традиций разных стран. Естественно, что Христос везде один.

Петр Давыдов:

— Да.

Кира Лаврентьева:

— Но даже православные церкви просто принципиально отличаются друг от друга и иногда духом. Какой дух вам ближе?

Петр Давыдов:

— О. Опять наповал.

Кира Лаврентьева:

— Ну, когда ты стоишь в Сербской церкви, ты воспринимаешь Бога так, а когда ты стоишь, например, на Святой Земле, это совершенно иначе. Когда ты находишься еще где-нибудь, в той же Греции, там вообще по-другому, они как дети.

Петр Давыдов:

— Недавно был в Греции.

Кира Лаврентьева:

— Прощу прощения. Петр. Я была свидетелем или мне кто-то рассказывал, бежит женщина на работу или мужчина в шортах, в майке, он забежал, это настолько часть их жизни. Бежит мимо раки святителя Спиридона, тут же перекрестился абы как, но с таким горячим сердцем, его даже упрекнуть не в чем. У нас будет проблема, если у нас в шортах начнут ходить мимо мощей.

Петр Давыдов:

— Согласен с вами полностью. Другое дело, и вызовы у нас тоже свои. Вот вы упомянули Грецию. Метеоры, казалось бы, монастыри такие прекрасные, такие красивые.

Кира Лаврентьева:

— Парящие на скалах.

Петр Давыдов:

— Да, парящие на скалах. Только когда от экскурсовода слышишь, что мы с вами приехали в монастырь Джеймса Бонда, тут начинаешь уже немножко паниковать. «Это вообще-то Троицкий монастырь, но у нас его называют Джеймса Бонда, потому что здесь снимался фильм». И тебе говорят, что Метеоры в течение нескольких десятков лет с тех пор, как они стали объектом ЮНЕСКО, перестали быть настоящими монастырями. Это стало туристической достопримечательностью. Монастыри спрашивается где? Ой, смотрите ой, монахиня пошла. Давайте, у нас осталось полторы минуты, и нам нужно побыстрее выходить из церкви, потому что идет другая группа экскурсантов.

Кира Лаврентьева:

— Но с другой стороны эти монастыри переворачивают людей, они приезжают, и с ними что-то происходит, там происходят чудеса. Все равно это зачем-то нужно. Тут другой вопрос доступа монастыря к людям. Это понятно. Я скорее о том, что если бы вам можно было выбрать, где быть христианином.

Петр Давыдов:

— Я бы предпочел быть христианином в Царствии Небесном.

Кира Лаврентьева:

— Это такой стопроцентно универсальный ответ, стопроцентного попадания в цель.

Петр Давыдов:

— Один : один. Знаете, какой-либо страны, какой-либо традиции, где мне...

Кира Лаврентьева:

— Кто-то говорит мне на Святой Земле так хорошо, я готов все бросить, переехать, лишь бы мне там исповедовать Христа. А кто-то говорим: где родился, там пригодился, сиди и радуйся.

Петр Давыдов:

— Исповедовать Христа можно и в студии Радио ВЕРА совершенно спокойно.

Кира Лаврентьева:

— Это безусловно, мы стараемся. То есть у вас такой проблемы не стоит?

Петр Давыдов:

— Не вижу я никакой проблемы. Очень радует и очень добрые чувства, когда в наших островных северных монастырях ты находишься. Такие настоящие монастыри. Как они, наверное, и были задуманы. Например, монастырь Спас Каменный Вологодской области. Маленький монастырек, маленький остров где-то там, в озере, но там живут два или три монаха и совершенно спокойно. Да, закрыто. Можно туда приехать или прийти, чаще всего, на лыжах, там быть. Вместе с тем и в Сербии, в Косово в монастырях, которые обнесены колючей проволокой из-за опасения нападения от албанцев, там тоже какая-то своя особенность есть. А там, где как говорят комфорт у христианства, тут начинается проблема, тут неудобно. Почему-то христианство какое-то некомфортное.

Кира Лаврентьева:

— Некомфортное, неудобное, нерентабельное.

Петр Давыдов:

— Абсолютно нерентабельное.

Кира Лаврентьева:

— Огромное вам спасибо, Петр.

Петр Давыдов:

— Вам спасибо.

Кира Лаврентьева:

— Такой у нас душевный с вами получился разговор. Сложный, но душевный.

Петр Давыдов:

— Круто. Спасибо за вопросы.

Кира Лаврентьева:

— Я очень большое удовольствие получила. Спасибо вам большое.

Петр Давыдов:

— И вам спасибо.

Кира Лаврентьева:

«Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА, дорогие радиослушатели. В этом часе с нами был писатель Петр Давыдов. Меня зовут Кира Лаврентьева. Мы говорили о пути Петра к христианству, в христианстве, в творчестве, к писательству. В общем, массу интересных тем мы затронули. Огромное вам спасибо, что были с нами. До следующего «Вечера воскресенья», всего вам доброго и до свидания.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «26-е воскресенье по Пятидесятнице». о. Николай Конюхов
• «Мужественность и женственность». Иеромонах Нестор (Архипов)
• «Благодарность Богу». Священник Антоний Лакирев