«Церковь и больничное служение». Епископ Ореховозуевский Пантелеимон и Елена Петряйкина

У нас в студии были председатель Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон и доктор медицинских наук, Главный врач Морозовской детской клинической больницы Елена Петряйкина.

Разговор шел о взаимодействии Церкви и медицинских учреждений, и о том, насколько сегодня востребовано присутствие священников и волонтеров в больницах.

---

А. Митрофанова

— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие слушатели. Я Алла Митрофанова. И рада представить наших сегодняшних гостей. Епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон, председатель Комиссии по больничному служению. И наши постоянные слушатели прекрасно знают православную службу «Милосердие» и Синодальный отдел по церковной благотворительности и социальному служению. Владыка, добрый вечер.

Епископ Пантелеимон

— Добрый вечер, дорогие друзья.

А. Митрофанова

— Спасибо вам за то, что вы делаете. По-моему, ваш отдел, он один из самых ну ярких что ли, и столько проектов, сколько есть у вас, мне просто даже сложно представить, может ли кто сравниться.

Епископ Пантелеимон

— Мы очень рады работать в нашем отделе. Здесь дело не в нас, а просто в том направлении, которым занимается отдел. Это направление, которое, конечно, наиболее привлекает людей.

А. Митрофанова

— И главный врач Морозовской детской клинической больницы, Елена Ефимовна Петряйкина, доктор медицинских наук и главный внештатный детский специалист-эндокринолог. Здравствуйте.

Е. Петряйкина

— Здравствуйте.

А. Митрофанова

— Мы будем говорить сегодня о вот этот интересном очень и важном взаимодействии Церкви и больниц. Как раз одно из тех мест, где, наверное, чаще всего оказываясь, мы начинаем задаваться вопросами о смыслах: о смысле жизни, о смысле того, что с нами происходит, для чего нам это дается. Сначала, наверное, первый вопрос, который возникает, это, наверное, за что с нами или с нашими близкими то, что происходит. И это вопросы, которые традиционно подпадают в категорию вопросов проклятых, карамазовских или, как их называл Леонид Андреев, по-моему, вопросы детские, а потому самые страшные. И вместе с тем, несмотря на такой вот, ну как сказать, свой первоначально такой непростой очень вид, эти вопросы, они, как мне кажется, парадоксально, несут в себе очень много света. Потому что в поиске ответов на эти вопросы мы приходим к каким-то важным открытиям в нашей жизни, то, что дает в общем, для этой жизни и самые мощные основания. Я могу ошибаться, но вот по моим личным ощущениям это так. Владыка, что скажете?

Епископ Пантелеимон

— Я вспоминаю, как я из детского сада попал в больницу. Это больница была, теперь называется она князя Владимира, хотя изначала она была больница святого князя Владимира. И вот для меня время, проведенное в этой больнице, было, наверное, самым страшным временем моего детства. Я лежал в детской палате, по ночам мы там оставались одни, и что там выделывали другие дети, я даже не запомнил, потому что это было ужасное что-то творилось. Родителей ко мне не пускали, я там лежал, по-моему, месяца два.

А. Митрофанова

— Это инфекционная была больница? Почему не пускали?

Епископ Пантелеимон

— А там инфекционное было отделение, со скарлатиной.

Е. Петряйкина

— А, вы со скарлатиной, конечно, в инфекционном отделении, да, однозначно.

Епископ Пантелеимон

— И я там заболел корью, потом заболел краснухой.

Е. Петряйкина

— Потому что не было боксов, были палаты, и...

А. Митрофанова

— Вы заодно всеми детскими болезнями.

Епископ Пантелеимон

— Заодно всеми болезнями, да. Я лежал на первом этаже, окно было закрашено такой белой масляной краской или каким-то мелом, и там была щелочка, в которую на меня иногда смотрели мои родители, как мне потом рассказали, но я их не видел. И, конечно, вот это вот переживание болезни — в одиночестве, без родителей, в окружении других детей больных, когда рядом с тобой нет часто врачей, медсестер, и ты не знаешь, как их позвать, как к ним обратиться, конечно, было переживание страшное. Это, наверное, были, 55-й, может быть, год прошлого века. И поэтому, конечно, с одной стороны, болезнь это такое тяжелое очень, особенно для ребенка, переживание. И я видел и детей в реанимации, когда они лежат в реанимации, привязанные за ручки, за ножки, как будто распятые на этих кроватках. И когда рядом с ними нет никого, для них, конечно, это самое тяжелое, самое страшное испытание. Но если с ребенком есть любящие его люди, если есть родители, если есть мама, если есть добрые врачи, тогда, конечно же, болезнь не имеет такого ужасного характера для ребенка. Даже если эта болезнь тяжелая, если он лежит даже в паллиативном отделении или в детском хосписе, он не знает, чем кончится болезнь, он, может быть, об этом не задумывается, хотя иногда предчувствует, может быть, ребенок. Но тем не менее, с другой стороны, я очень любил в детстве болеть, но, правда, не в больнице, а дома.

А. Митрофанова

— Можно в школу не ходить.

Епископ Пантелеимон

— Когда я болел, можно было не ходить в школу, мне мама варила замечательное желе из такого болгарского вишневого компота, тогда продавались такие вишневые компоты. Покупала мне игрушки, читала книжки, была со мной, не ходила на работу. Такое было блаженное очень время замечательное, очень хорошее. И поэтому, конечно же, если есть любовь, то любовь, она помогает преодолеть любое испытание. Я помню, был такой фильм про ребенка, который со своим отцом попал в концлагерь. И отец так все это...

А. Митрофанова

— «Жизнь прекрасна».

Епископ Пантелеимон

— Да, и отец так все это устроил, что говорил, что это игра такая. И ребенок поверил. Дети, они как-то вот доверчивы бывают к доброму, и не всегда проникают в тайну всех этих беззаконий, ужасов, которые происходят на земле. Поэтому, конечно же, если мы говорим о болезни, о болезни детской, о болезни ребенка, то мы должны, конечно же, думать о том, как эту болезнь преобразить любовью, как сочувствовать, сострадать, как помочь ребенку перенести ее. И я вот третье тоже такое, что я хотел отметить, что детки, которые болеют тяжело, пережили болезни какие-то тяжелые в детстве, они всегда бывают более мудрыми, более какими-то чувствительными к чужой боли, к чужому страданию. Такие детки, сами перестрадав и пережив боль, болезнь, пережив вот это вот вынужденное одиночество, когда их изолируют от других детей, они становятся в чем-то лучше. И, преодолев это испытание, становятся лучше, чем те дети, которые не болели. И, наверное, здесь мы понимаем тот принцип, который вообще заложен в этом мире: а этом мире попущены страдания, попущены Богом для того, чтобы мы его преодолели. И мы должны помогать друг другу его преодолевать любовью. И только здесь, на земле, может явиться та любовь, которая помогает преодолевать страдания. Если мы окажемся в Царствии Небесном, то там уже не нужно будет никому помогать, там любви будет достаточно для всех, и никто страдать не будет. А здесь вот можно совершить как раз этот подвиг, и через который расширяется твое сердце, через который расширяется твоя душа.

А. Митрофанова

— Ах, сам собою напрашивается вопрос: зачем же тогда, если там все будет хорошо, зачем же тогда здесь таким испытаниям нас подвергает Господь?

Епископ Пантелеимон

— Ну если человек внимателен сам к себе, то он видит в себе не только печать светлого, Бога, не только видит в себе образ, который Бог вложил в него, не только видит в себе добрые качества, интересные, но видит в себе и какую-то испорченность. Видит в себе что-то такое злое, что присуще как бы ему. Это видел в себе апостол Павел, который говорит о том, что в нем живет что-то злое. Это знают святые люди, которые понимали свою греховность. И если человек этого не понимает, я боюсь, что он просто не видит то, что есть в нем. В каждом из нас есть что-то такое, и в ребенке оно есть тоже. Я помню себя ребенком, я был очень плохим ребенком, очень избалованным, очень был таким, знаете, самолюбивым, эгоистичным, очень был лицемерным. И тогда не понимал, когда про меня говорили: вот, этот Аркаша, он там исподтишка любит что-то делать. Не понимал, когда на меня сердился папа там, меня наказывал. Теперь я понимаю, что действительно вел себя неправильно, но тогда этого не понимал. И поэтому, конечно, и в ребенке есть какая-то испорченность уже. В нем есть и свет, и Господь приводит детей как образец, говорит: будьте как дети. Но в то же самое время и в ребенке есть некое искажение души, оно присуще каждому человеку. И вот чтобы преодолеть и нужно пережить это страдание, нужно пройти через это страдание, чтобы очиститься от этой грязи греховной, которая есть в глубине каждого человеческого сердца.

А. Митрофанова

— Да, это отдельная большая тема.

А. Митрофанова

— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. И напомню, что в гостях у нас сегодня епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон, председатель Комиссии по больничному служению и глава Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению. И Елена Ефимовна Петряйкина, главный врач Морозовской детской клинической больницы, доктор медицинских наук, главный внештатный детский специалист-эндокринолог. Елена Ефимовна, а правда ли, что если рядом с ребенком, которому больно, который находится в медицинском учреждении и каждый день со своей болезнью пытается бороться, если рядом с ним близкие, то тогда он как-то ну либо мягче проходит через это испытание, либо, может быть, даже и быстрее, если это излечимая болезнь, происходит этот процесс? Я слышала об этом, но вот вы как врач...

Е. Петряйкина

— Конечно. Вот знаете, радость вообще, ну так вы знаете, давайте так, как эндокринолог я скажу.

А. Митрофанова

— Давайте, интересно.

Е. Петряйкина

— Гормоны стресса, вообще стресса, да, вот нейрогормональная регуляция — это известный факт, когда их высокий уровень в крови, они разрушают белки иммунной системы. И любая инфекция, любое заболевание, а у нас большинство заболеваний, слава Богу, иммунная система с ними справляется наша, то есть мы при лечении ей только помогаем, и огромная роль собственного иммунитета, она работает хуже в условиях хронического стресса. Ведь ну мы знаем красивые истории, как что действительно от горя можно умереть. Мы знаем много таких историй, там как любили друг другу пара супружеская, ушел муж — и мы знаем такие примеры в жизни, — очень скоро уходит жена, хотя вроде бы ничем она не болела.

Епископ Пантелеимон

— Мы знаем рассказы про святых...

А. Митрофанова

— Святая София.

Епископ Пантелеимон

— Как когда были замучены Вера, Надежда, Любовь, и мама их умерла на могиле. Мы знаем мученицу Наталью, которая умерла на могиле своего мужа после его мучений.

Е. Петряйкина

— Да, это бесспорно. И даже такие обычные люди, просто любящие друг друга люди, не святые совсем, но, когда умирает одна, один человек из супружеской пары, через некоторое время уходит другой, притом что он ничем особо не болел. То есть его в условиях хронического стресса любая инфекция, любое повреждение, которое счастливый человек, грубо говоря, либо не заметит, либо легко перенесет, становится для него, смертельно обостряются болезни, которые могли либо вообще не наступить, либо могли проявиться гораздо позже. Это факт, это разрушение белков иммунной системы.

А. Митрофанова

— В обратную сторону тоже работает.

Е. Петряйкина

— Да, это работает совершенно в обратную сторону. И, во-первых, ребенку спокойнее, когда рядом мама. Вот Владыка привел пример, мы знаем эти примеры, когда на пике человеческих страданий взрослые сумели создавать детям так, что они не боялись, и это огромная заслуга и огромный, я считаю человеческий подвиг прежде всего. И, конечно, выздоравливать будет лучше. И потом, вы знаете, я очень долгое время заведовала отделением эндокринологии детской, практически сто процентов это инвалиды детства, ну чаще всего это сахарный диабет. Это целый образ жизни, то есть надо учить, маленького ребенка учить нельзя, мы учим родителей. И от того, как ведет себя родитель, насколько, видела столько любящих родителей, которые что только ни придумали про эту инсулинотерапию — тогда, когда я только начинала, еще не было инсулиновых помп, — заправка космического корабля, и все. А ведь это уколы, это все больно. Диабет вообще болезнь, когда все больно. Сахар крови взять — это колоть пальцы, инъекции инсулина — это тоже уколы. Это диабет, когда все больно. И вот что только ни придумывали. И ребенок реально, когда мы всегда говорили школы диабета, что умоляем вас плакать в подушку, ребенок не должен видеть. Потому что если мама считает, что все, конец, так же мир для ребенка рушится в этот момент. Потому что, если мама считает, она, конечно, как взрослый человек понимает, что произошла огромная беда, но ребенку это показывать не надо. И такие дети, они реально и быстрее выписывались, быстрее компенсировались. Это про хронические заболевания, а что говорить на обычные остроинфекционные, конечно, огромная роль, будет мама рядом или нет, тут даже и не обсуждается.

Епископ Пантелеимон

— Ну слава Богу, что сейчас все-таки можно быть с ребенком в реанимации.

Е. Петряйкина

— 24 на 7, в Морозовской больнице открытые реанимации, и это великое дело. И потом, вы знаете, как заведующая отделением когда-то бывшая, да, я могу сказать, что я не понимаю, когда врачам это не нравится. Потому что вот я понять этого умом не могу. Значит, есть что скрывать? Ну потому что, естественно, наличие родителей пациентов в отделении, они все видят, там персоналу особенно не дают расслабиться — это, конечно, наверное, не всем нравится. Но мама — лучшая сиделка. Так ухаживать за ребенком, как ухаживает мама, никогда в жизни, причем это делается с любовью, ну никогда даже самая опытная медсестра так не погладит, так не поменяет тот же памперс, как поменяют любящие руки матери. Ребенок же чувствует, что это...

Епископ Пантелеимон

— Ну, к сожалению, не все понимают. Вы знаете, вот сегодня мне позвонила одна сотрудница Московской Патриархии и попросили помочь: ее знакомую не пускали в реанимацию к старенькой маме. И пришлось звонить главному врачу в эту больницу, он сказал: почему не пускают? Он сам тоже удивился. То есть все это, к сожалению, бывают такие случаи иногда, когда вот это правило, оно пока еще не соблюдается.

А. Митрофанова

— Это, видимо, какие-то, да, рефлексы еще с советского времени в сознании.

Е. Петряйкина

— Это нежелание, чтобы видели. Но я считаю, что столичная медицина, сейчас, может быть, слушатели не согласятся, но по крайней мере стараемся на довольно высоком уровне. И в этом отношении вот такой аудиторский родительский взгляд, он нам только в помощь. Потому что доброжелательный человек, понятно, что мы педиатры, мы испытываем двойной стресс, конечно, родители больного ребенка, они не всегда с тобой вежливы, ну как бы им кажется, что вы спрашиваете вопросы, которые они себе задают, врачам: неужели ничего нельзя сделать? Вот как бы я по своему опыту знаю. Послушайте, ну он диабетом только заболел, и я так рано его привез, вы поставили правильный диагноз. Но когда быстро ставится диагноз, ведь можно что-то сделать? Ну поэтому нет, это абсолютной факт. И более того, врач и любящая мама, они всегда единомышленники, они же хотят одного и того же. А это уже, как сейчас модно говорить, команда.

Епископ Пантелеимон

— Это замечательно, когда мама и врач имеют, я вот видел в вашей больнице, в паллиативном отделении, как мамы дружат с врачами, как они относятся друг к другу.

А. Митрофанова

— Но Морозовская больница — это вообще удивительное место, потому что там не только мамы 24 часа в сутки, 7 дней в неделю могут быть со своими детьми, там же еще и масса волонтеров. И фонд «Я есть», я знаю, у вас, и больничные клоуны, и что вот в рамках нашего сегодняшнего разговора тоже очень важно, к вам туда могут прийти священники. В случае необходимости, если это нужно больным людям, и они вот говорят, что давайте вот к ребенку, и может быть, родителям тоже. А это ведь та же самая очень важная эмоциональная поддержка и духовная, главное помощь, которая помогает человеку быстрее встать на ноги.

Е. Петряйкина

— Вы знаете, я поддержку вас от всей души. Не мной это началось, это уже несколько десятилетий. Не я это начинала, руководство больницы всегда, и мои предшественники очень доброжелательно и с энтузиазмом относились к сотрудничеству со священством. И больничный храм, ну может быть, сейчас только строится как храм, а помещение больничного храма в Морозовской больнице было, сколько я себя помню.

Епископ Пантелеимон

— 15 лет, по-моему, уже даже больше.

Е. Петряйкина

— Да, до этого вот из Первой градской приходили, а вот 15 лет у нас храм, и отец Алексей, и мы всегда. И я могу сказать, что духовная помощь очень важна. Все врачи, которые лечили — это не только мое мнение как неотложного врача, а это мнение коллег, — все вот врачи, которые лечили критические неотложные состояния в какой-то момент, когда ребенок начинает уходить, и ты пытаешься его спасти, это ощущение, особенно это, знаете, когда тишина и ночью — ты точно чувствуешь, что ты не один. То есть это ощущение, и какой бы ни был черствый врач, какой бы он не был атеист-атеист, он в этот момент к своим действиям — уверенный в себе врач, профессиональный, — он все равно призывает помощь. Я это на дежурствах, особенно, я говорю, когда шум, суета, дневное время — понятно, это, но когда ты один, дежурный врач, и с больным в неотложном состоянии, и от твоего решения, от того как ты сейчас правильно распишешь капельницу, какой порядок действий, чтобы сестра это выполнила, ты точно в этот момент мысленно один быть не хочешь. Даже если ты это явно не чувствуешь, как воцерковленный человек, все равно, духовная составляющая очень важна. Поэтому больничный священник, сотрудничество больницы, духовная помощь — это, бесспорно, очень важно. Она нужна, эта помощь, не только пациентам и их родителям, это она нужна всем людям. А врачи и вообще весь медицинский персонал тоже нуждается в этой помощи. Потому что никто не отменял какое-то внутреннее выгорание, какие-то недовольства: ты устал, а тут еще родители скандалят и все, то есть, конечно, чтобы это все выдержать и нагрузки, которые сейчас есть, и при этом оставаться доброжелательным, однозначно нужна духовная помощь и все для формирования того, чтобы медицинский персонал были людьми с духовными ценностями, это бесспорно.

А. Митрофанова

— Вот у меня небольшая статистика есть: на данный момент 96 больничных храмов, часовен и молельных комнат у нас уже есть и еще 30 храмов в учреждениях социальной защиты и специализированного медицинского профиля типа ПНИ. Вот 96 — это то, что есть в больницах. Это много или мало, Владыка?

Епископ Пантелеимон

— Я думаю, что, конечно, это мало. Потому что всего, по-моему, стационарных таких медицинских учреждений большой двухсот в Москве. Если взять федеральные учреждения, есть специальные РЖД, у них свои какие-то больницы есть, есть больницы, которые относятся к Департаменту здравоохранения города Москвы. И поэтому, конечно, не в каждой больнице есть храм. Но даже если есть храм, то все равно священников не хватает. В Москве священников все-таки, один священник приходится примерно на 7–8 тысяч православных жителей. Это очень мало, это совсем мало. И конечно же, в больнице священник очень востребован. По нашему опыту, когда ты приходишь в палату причастить больного или делаешь обход палат, в каждой женской палате появляются вопросы. В мужских меньше, мужчины, они более, так сказать, закрытые такие. И в мужских палатах через одну палату, но все-таки тоже о чем-то спрашивают, чем-то интересуются, просят о чем-то поговорить, рассказать. И человек, когда попадает в больницу, конечно, он нуждается в особой помощи, в особой заботе. И кто как не священник, который и должен с людьми заниматься прежде всего, от которого ждут и утешения, и помощи, и поддержки, даже неверующие люди или мусульмане, скажем. Они тоже просят, чтобы о них помолились, просят, чтобы покропили святой водичкой. Это отношение...

Е. Петряйкина

— Помните, когда мы освящали корпус, да вот расскажите, это же...

Епископ Пантелеимон

— А что такое было?

Е. Петряйкина

— Да фантастическая история. Мы освящали осенью корпус.

А. Митрофанова

— В Морозовской больнице.

Е. Петряйкина

— В Морозовской больнице. И спасибо Владыке и всем священникам, которые пришли помогать, и ходили. И очень многие родители в палатах, кто-то запрашивал исповедь, увидев священника, да, притом что в больнице есть храм и священник. При этом даже представители мусульман хотели о чем-то поговорить, вот когда по этажам ходили. А когда уж был Патриарх, и это фантастика — то есть он зашел в каждую палату в паллиативном отделении, нашел время, нашел каждому слова. Мы были просто потрясены добротой и возможностью утешения. И некоторые были мусульмане, и мы спрашивали мусульман, когда должен был приехать Патриарх, зная, что он обещал зайти ко всем, спрашивали: может быть, вы не хотите? Что вы, конечно, хотим. И они тоже беседовали. То есть это неважно.

Епископ Пантелеимон

— И тоже спрашивали, и Патриарх их и утешал. И когда Патриарх на улице мы собрались с родителями детей, его же не хотели отпускать, он еле-еле выбрался из этого кольца людей, которые с детьми его окружали, спрашивали, протягивали руки, просили благословения.

Е. Петряйкина

— Это было очень важно. Особенно в Морозовской больнице лечатся, так случилось, из-за много профильности, из-за возможности, до 80 процентов детей с хроническими заболеваниями, которые ну лежат периодически в больнице — это гематологические, онкологические заболевания, другие, редкие. И настолько ждали, и все заведующие меня спрашивали: это так важно для пациентов. И потом разошлись, ну естественно, тот кто мог выйти, к остальным пришли. Это очень важно, это такое было событие для всех, для персонала, но и для пациентов и их родителей тоже.

А. Митрофанова

— В программе «Светлый вечер» на радио «Вера» сегодня епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон, председатель Комиссии по больничному служению, руководитель Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению. И Елена Ефимовна Петряйкина, главный врач Морозовской детской клинической больницы, доктор медицинских наук, главный внештатный детский специалист-эндокринолог. Я Алла Митрофанова. И буквально через полминуты вернемся к этому интереснейшему разговору.

А. Митрофанова

— Еще раз добрый вечер, дорогие слушатели, я Алла Митрофанова. И напоминаю, что в гостях у нас епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон, председатель Комиссии по больничному служению при Епархиальном совете города Москвы, глава Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению. И Елена Ефимовна Петряйкина, главный врач Морозовской детской клинической больницы, доктор медицинских наук, главный внештатный детский специалист-эндокринолог. Мы говорим о вот этом пересечении очень важном, как мне кажется, повторюсь, церковного служения и служения врачей медицинского, то что человеку так необходима и поддержка вот по линии здоровья физического, и здоровья духовного. И часто так бывает, что именно больницы становятся теми местами, где для нас обостряются вопросы не только нашего такого здоровья в привычном понимании, но и здоровья духовного тоже. Поэтому очень важно, конечно, чтобы когда, не дай Бог, чтобы с нами происходили какие-то серьезные, случались серьезные болезни, но если это случается, конечно, важно, чтобы в шаговой доступности были люди, способные сориентировать в тех духовных сферах, областях, которые для нас не менее важны, чем наша жизнь вот в этом двухмерном измерении. И, Владыка, вы начали говорить про то, что больничных священников не хватает, то есть не везде у людей есть возможность эти вопросы задать. Но тем не менее я знаю, что батюшки многие, которые служат в обычных храмах Москвы, по просьбам родственников они тоже в больницы выезжают и точно так же там какую-то помощь оказывают. А в чем разница принципиальная между священником обычным приходским и священником, который служит в больнице постоянно?

Епископ Пантелеимон

— Конечно, каждый священник, если его зовут в больницу, не имеет права отказаться. У нас бывали случаи, когда священника вызывали к больному, и священник начинал спрашивать: а как он, находится в сознании или не в сознании, или еще что-то такое. Если человек уже в бессознательном состоянии, был такой случай, батюшка отказался поехать. И, конечно, это было совершенно недопустимое такое поведение священника, потому что священник, если его зовут, должен прийти к любому человеку. И если человек без сознания, он может о нем помолиться. И был такой случай, когда вот к этому больному не пошел один священник, пошел другой, и после его молитвы человек пришел в себя, поисповедовался, причастился. И самое главное, что батюшка утешил родных, которые очень обиделись сначала, что к их больному, к которому они врачей вызывают, врачи приходят, а священник идти не хочет. Конечно, это совершенно недопустимо. Но, с другой стороны, все-таки священник, который постоянно служит в больнице, он должен обладать каким-то дополнительными качествами. Он должен хоть немножко разбираться в медицине, он должен понимать, что больные в больнице — это немножко не те люди, которые приходят к нему на исповедь. На исповедь человек приходит ну как бы замотивированный уже правильно что ли. Он уже знает, что надо говорить о грехах, он уже понимает, как надо исповедоваться. А здесь люди, может быть, первый раз увидели священника, но очень хотели бы что-то узнать у него. Они не так одеты, они не то, может быть, что-нибудь спрашивают, они, может быть, смущаются тем, что пишут о Церкви плохого, о священниках, задают какие-то вопросы не совсем удобные священнику. Конечно, они не умеют исповедоваться, конечно, они не понимают, что какие-то их действия Церковь считает грехом. Но уделить им внимание, поговорить с ним, выслушать их, конечно, священник должен уметь. И надо сказать, что во всем мире есть такое служение больничных капелланов, которых к этому служению специально готовят. И здесь тоже, конечно, нам нужно обязательно помогать нашим священникам, кому-то, выделять такое для них содержание что ли, чтобы они могли работать именно в больнице. Здесь тоже есть вопрос, потому что священники в больнице не берут деньги. И, конечно, это было бы страшно, если бы священник стал брать деньги за то, что он пришел к больному ребенку или поговорил с родителями больного человека или причастил умирающего в реанимации. Но если он идет в больницу, он не занимается своим другим каким-то служением. И не всегда вот, я бывал в разных городах, и мне говорили, что да батюшка, небольшой у них совсем такой достаток, заработок небольшой такой, и поэтому если они идут в больницу, скажем, на целый день, они теряют возможность, так сказать, освятить там машину, освятить дом, сходить куда-то на требы, куда их приглашают или послужить в храме, за что они получают какое-то содержание от прихода. И это такая проблема, конечно, существует. Потому что вот во всем мире священники-профессионалы, которые занимаются больничным служением, получают зарплату от государства. Государство считает, что священник в больнице нужен так же, как нужен врач. В Европе, в Америке они получают зарплату наравне с врачами. Они входят во врачебную команду. Они участвуют в обсуждении тактики лечения больного, их врачи просят помочь какому-то больному поговорить с кем-то перед операцией — и это взаимодействие развито гораздо лучше, чем у нас. Мы четверть века назад вышли из страшного, тяжелого гонения, чуть больше, и поэтому пока еще у нас эта система не сложилась, как должна была бы она быть, если мы хотим больше приносить пользы людям. Но мы видим, как сейчас, в наше время она уже начинает складываться. И если раньше были жалобы на то, что священника не пускают в реанимацию, что не дают покрестить ребенка в роддоме, что не разрешают причастить ребеночка какого-то больного, то есть сейчас таких случаев я уже не знаю, наверное.

А. Митрофанова

— Во всяком случае, в Москве, наверное, их уже и нет, это раньше.

Епископ Пантелеимон

— И сейчас вот врачебное сообщество, оно очень расположено ко взаимодействию. У нас заключен договор с Департаментом здравоохранения, в больницах строятся храмы. А священник, он беседует и с медсестрами, и иногда врачи просят поговорить с медсестрами о милосердии, поговорить о том, как нужно относиться к родителям. То он помогает к врачу, врач каждый, конечно, должен говорить с больными и с родителями больных детей. Но у врача же много других очень обязанностей, а у священника только это и есть главная обязанность, и он как раз здесь может быть очень таким хорошим помощником.

Е. Петряйкина

— Поддерживать.

А. Митрофанова

— А вот, кстати, вопрос интересный. Кто по идее хорошо бы, чтобы становился инициатором строительства храма при больнице: священник или, может быть, там епархия выступает инициатором или все-таки это больница? Вот Елена Ефимовна, в вашем случае как это было?

Е. Петряйкина

— Мы на самом деле, как во всех старых больницах Москвы, мы восстанавливаем утраченное.

А. Митрофанова

— Тот, который был.

Е. Петряйкина

— Да. Также как одна из самых старых больниц Москвы, я там была главным врачом, больница святого Владимира — 1876 год, меценаты Дервизы строят больницу, и строят...

Епископ Пантелеимон

— И обязательно строят храм. В больнице всегда был, конечно.

Е. Петряйкина

— И там чудесный Покровский храм 1876 года, чудесной архитектуры, такой русский модерн.

А. Митрофанова

— Ну это как вот в Алексеевской больнице, в институте Склифосовского, там везде в этих больницах храмы.

Е. Петряйкина

— Более того, там был склеп, в котором был похоронен первый погибший ребенок Дервизов, собственно, Владимир — это было условие меценатов, они в его память, в том числе это делали. Склеп, конечно, за это время, и сами Дервизы там похоронены, склеп, конечно, за время советской власти был утрачен. И то же самое, в 1903 году Викула Морозов, на деньги Викувы Морозовска, меценаты, знаменитая семья Морозовых строит Морозовскую больницу и строит при ней сразу храм — чудесный, красивый храм Покрова Богородицы. И он был в последующих десятилетиях просто разрушен. Поэтому сейчас вопрос, кто инициатор, но это вопрос, мне кажется, в нашем случае, старых больниц, это вопрос совести администрации. Потому что больница, все, что в больнице разрушено не нашими, но волею судеб, должно быть восстановлено. И мы например у себя счастливы, что к нам пришла меценат, Ольга Филатова, на ее средства восстанавливается этот храм. Но спасибо и Церкви, и администрации больницы, мои предшественники сделали все, чтобы этот храм состоялся, и он строится, и мы надеемся, что Владыка заложил камень торжественно, мы заложили камень, и он строится прямо не по дням, а по часам. Мы это видим, прямо на территории больницы. И мне кажется, что знаете, это очень хорошее действие на территории больницы, строительство храм. Смотреть как строится храм, мне кажется, полезно. Не только для духовного здоровья, но и для физического.

Епископ Пантелеимон

— Но там храм был 15 лет домовый. В некоторых больницах открывают домовые храмы.

Е. Петряйкина

— Да, он и был. Но именно тот храм как здание восстанавливают, красивейший храм начала века, вот этот русский.

Епископ Пантелеимон

— Да, конечно. И храм отдельно стоящий украшает очень больницу, и люди знают, что есть храм. Но домовой храм иногда бывает более важен. Потому что в домовый храм, как, скажем, в РДКБ тоже детская больница, но она уже не городского подчинения.

А. Митрофанова

— Не нужно на улицу выходить.

Епископ Пантелеимон

— Да, там не нужно выходить на улице. Там был храм еще открыт отцом Александром Менем, они были инициаторами. Храм находится в здании, где раньше был, по-моему, кинотеатр или какой-то зал, конференц-зал, там спускаются вниз ряды таких ступенек, но для детей очень удобное место. И там приходят дети со всей этой больницы, там везде подземные переходы. У вас, по-моему, не везде, да?

Е. Петряйкина

— Да у нас не везде. Ну больница строилась в 80-х годах, уже о павильонных больницах речи тогда уже не было, строились.

Епископ Пантелеимон

— Такой храм тоже очень важен, очень важно, чтобы он был доступен для людей, могли туда прийти.

А. Митрофанова

— А когда нет храма, то получается, прямо в палате священник может исповедовать, причастить.

Епископ Пантелеимон

— Да, ну я думаю, что больничный священник...

Е. Петряйкина

— Главное, инициатива строительства домового храма, мне кажется, что это совместная, говорить, вот Русская Православная Церковь...

Епископ Пантелеимон

— Нет, главное решение все-таки должен принять Департамент. Департамент, я не знаю случаев, когда Департамент отказал бы в строительстве храма или в размещении храм внутри больницы. Мне такие случаи просто неизвестны. Вот я знаю, что сейчас вот в этой больнице, которая раньше была, называлась детской психиатрической, теперь называется она центр...

Е. Петряйкина

— Центр психического здоровья детей и подростков.

Епископ Пантелеимон

— Центр психического здоровья детей и подростков. Вот, замечательно. И главный врач Марина Александровна...

Е. Петряйкина

— Марина Александровна, да.

Епископ Пантелеимон

— Бебчук, она хочет очень построить храм. Обратилась с такой просьбой к Патриарху, согласовала это с Департаментом здравоохранения. И надеюсь, что там тоже такой храм появится.

А. Митрофанова

— Дай Бог.

Епископ Пантелеимон

— Но, кроме этого, конечно же, очень важно, чтобы священник не только ждал больных в храме, потому что больные дети, больные люди не всегда могут прийти в храм, а чтобы он посещал отделения больницы, чтобы он приходил в отделения больницы. Надо сказать, что здесь тоже мы никогда не встречаем никакого протеста, всегда нас встречают как желанных, и даже не гостей...

Е. Петряйкина

— Да мы же единомышленники, мы же команда.

Епископ Пантелеимон

— Всегда просят прийти, просят посетить больных, просят зайти, всегда очень радуются. И надо сказать, что священник, если занимается этим, понимая важность этого служения, то, конечно же, он всегда приходит радостным, всегда приносит с собой свет какой-то, тепло. Он всегда поможет и скажет что-то веселое, радостное и сотрудникам, конечно же, найдет слово утешения для родителей, конечно, поддержит детей.

А. Митрофанова

— А это все прекрасно влияет на эндокринную систему, с чего начинался наш разговор.

Е. Петряйкина

— Нейроэндокринную — это чтобы вы не говорили, что только на эндокринную.

Епископ Пантелеимон

— Вы знаете, Елена Ефимовна, вот я был в Англии, и там они проводили даже исследования. И больницы, где есть больничные капелланы, где они ведут такую хорошую работу, там они каким-то образом выясняли — это я, правда, не видел этих исследований, с их слов говорю...

А. Митрофанова

— Британские ученые. Ну настоящие британские ученые.

Епископ Пантелеимон

— Да, но говорят, что это помогает выздоровлению, то есть объективные данные, что люди быстрее выздоравливают.

Е. Петряйкина

— Конечно. Стресс и вера в победу — это же вера в то, что будет все хорошо. Это же очень важно.

А. Митрофанова

— А я знаю, Владыка, что в прошлом году вы запустили еще программу подготовки волонтеров для священников больничных.

Епископ Пантелеимон

— Да, дело в том, что поскольку не хватает священников, мы решили, что у священников должны быть, конечно, помощники...

А. Митрофанова

— Ну это миряне, да?

Епископ Пантелеимон

— Это миряне. И мы открыли такие курсы, на этих курсах у нас закончило их больше ста человек волонтеров — замечательные люди, все с высшим образованием, причем самые престижные вузы у нас там.

А. Митрофанова

— Медицинские или разные?

Епископ Пантелеимон

— Нет, разные. МГУ, МИМО там, самые разные такие, физтех какой-нибудь там, не знаю. Ну разные замечательное такие люди очень пришли, и они все нашли для себя служение в больницах. Они все сейчас помогают в больницах, и в Морозовской больнице у нас помогают.

А. Митрофанова

— А как это постоянно они пребывают в больницах, то есть они изменили свой образ жизни или на время?

Епископ Пантелеимон

— Они добровольцы. В некоторых больницах сейчас уже главные врачи находят ставки для координаторов. Вот, скажем, в Центре психического здоровья детей и подростков, там администрация выделила специальную ставку для координатора волонтеров. И взяли нашу девочку, которая занимается координацией всех волонтеров, которые приходят в эту больницу. Там лежат после суицидов подростки, там такие очень тяжелые дети бывают и, конечно, они нуждаются в такой помощи. Я знаю, что у нас в больнице Первой градской, скажем, больница тоже выделила ставку для координатора работы волонтеров в психосоматическом отделении, сомато-психиатрическое — как меня поправляют психиатры все время, но тем не менее. И изменилась атмосфера там. Она повесила репродукции картин на стены, она нашла деньги и купила аудиосистему, и утром там звучит классическая музыка. Она помогает и материально. Она одела всех больных в тапочки, потому что раньше не всегда они были в тапочках. Больше того, я в этой больнице уже почти 30 лет, и вот в этом году впервые больные стали выходить на улицу с волонтерами. Потому что там бывают больные достаточно сохранные. Туда привозят человека, если его нашли на улице, и он потерялся. И у него нет психиатрического заболевания, у него просто какая-то старческая деменция может быть или потеря памяти, и они там должны лежать, пока их не найдут родственники. И вот с этими людьми стали гулять наши добровольцы, наши волонтеры, то есть этого раньше тоже не было. То есть один координатор, очень хорошая женщина Алена, там занимается этим, и оплачивают ее работу как раз больница тоже. А в некоторых больницах мы находим какие-то средства содержать этих помощников, в некоторых больницах они работают добровольцами, помогают. И вот в Морозовской больнице, как и в РДКБ, теперь Елена Ефимовна тоже помогает организовать такую работу добровольцев, волонтеров, которыми руководит отец Иоанн Захаров, они работают и помогают заниматься с детьми, досуг детей организуют.

А. Митрофанова

— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. И напомню, что в гостях у нас сегодня епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон, председатель Комиссии по больничному служению, руководитель Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению. И Елена Ефимовна Петряйкина, главный врач Морозовской детской клинической больницы, доктор медицинских наук, главный внештатный детский специалист-эндокринолог. Елена Ефимовна, а расскажите, пожалуйста, подробнее об этих волонтерах, которые приходят к вам сейчас в больницу, вот то, о чем Владыка сказал.

Е. Петряйкина

— Вы знаете, это великое дело. А приходят, вот хочу поддержать, приходят очень образованные и высокоинтеллектуальные люди. Они сами по себе уже атмосфера. Они помогают ухаживать за детьми, они фактически, у нас же в принципе нет проблем с персоналом, они организуют то, что досуг, да, детей — они читают книжки, делают мастер-классы, они помогают действительно прогулкам детей.

Епископ Пантелеимон

— Рисуют. Сейчас собираются открыть лепку какую-то с ними.

Е. Петряйкина

— У нас сейчас я очень рада этому, что нет больше сиротских отделений отдельных, да. Раньше были отделения сирот, когда как в резервации они были там как будто, а сейчас это общие отделения.

А. Митрофанова

— А почему были раньше, потому что чтобы они не видели, как к другим детям приходят родители?

Е. Петряйкина

— Нет, ну такое было, как вот, знаете, как Владыка рассказывал, как не пускали родителей также, там же было такая установка.

А. Митрофанова

— Понятно.

Епископ Пантелеимон

— Когда ребенка забирали из семьи после каких-то, скажем, противоправных действий или находили его где-нибудь. Сейчас детей уже на улицах, мне кажется, особенно не находят, это раньше, в 90-е годы было.

Е. Петряйкина

— Минимально.

Епископ Пантелеимон

— Их забирали на карантин какую-то в больницу, обследовали, а потом переводили в какое-то сиротское учреждения социальное.

Е. Петряйкина

— А это отделение, которые у нас было, оно было помимо такого, еще несло, почему-то считалось, что дети, которые заболели из детских домов, из приютов, они не могут лежать в общей палате.

Епископ Пантелеимон

— А, тоже клали отдельно. Отказники тоже были.

Е. Петряйкина

— Да, им надо оказывать помощь отдельно. Это не могу комментировать, это было давно, слава Богу этого нет, и они лежат в общих отделениях. И это очень здорово, потому что ну как бы они ничем не отличаются.

Епископ Пантелеимон

— Ну да и какие-то дети с мамами, мама может помочь тоже этому ребенку, который рядом лежит.

Е. Петряйкина

— Да, ну вот тут, конечно, роль волонтеров огромная. То есть волонтеры общаются с мамами, с детьми, с детьми без мам, организуют общий досуг. И дети не чувствуют какие-то свои отличия, это очень-очень важно. Вообще ни разу не было случая, чтобы мы волонтеров что-то попросили и нам отказали. Это очень вот мотивированные люди. За это отдельное спасибо

Епископ Пантелеимон

— Бывает, что и маме такая нужна помощь. Вот Саша, который лежал у вас в больнице, сейчас он дома лежит, он захотел быть дома. Его мама, Таня, она просила нас, чтобы пришла какая-то женщина, потому что ей нужно куда-то отойти, она не может его бросить, у него же были какие-то очень такие тяжелые состояния.

Е. Петряйкина

— Да, передышка. Нет, помощь паллиативным детям без волонтеров вообще, мне кажется, сейчас в Москве немыслима.

Епископ Пантелеимон

— Да у вас там «чистый четверг» бывает, когда они приходят, моют больных.

А. Митрофанова

— Это что такое?

Е. Петряйкина

— Чистый четверг — по четвергам у нас такое.

А. Митрофанова

— Каждую неделю «чистый четверг».

Е. Петряйкина

— Там у нас купание детей. То есть детей, естественно, ополаскивают каждый раз лежачих, но фундаментальное их купание...

Епископ Пантелеимон

— Ну есть специальные ванны такие.

Е. Петряйкина

— И, конечно, волонтеры очень помогают медицинскому персоналу. Это помощь, и не каждая мама, во-первых, в одиночку тяжелого большого лежачего ребенка, вообще невозможно его помыть в одиночку. А даже медперсонал и волонтер, и тут же что-то напеваем, тут же успокаиваем. У нас и, конечно, такая, знаете, роль волонтеров — это помощь мамам. Знаете, у нас в паллиативном отделении есть мама, она очень высококвалифицированный, я не знаю, как теперь, мастер маникюра и педикюра, не знаю, как это правильно называется.

А. Митрофанова

— Как это прекрасно.

Е. Петряйкина

— Она приходит сделать это мамам. Ну детям тоже, если надо, помочь.

А. Митрофанова

— Но мамам — как это важно!

Е. Петряйкина

— Да, то есть парикмахер, который приходит и делает прически. Просто вот это ее такое волонтерство. Ну женщина всегда же остается женщиной, а им иногда лишний раз некогда в зеркало посмотреть. А тут кто-то побудет с ребенком, а мама придет к нему уже такая красивая.

А. Митрофанова

— Ну Владыке, наверное, сложно это понять. Но вот мы, две женщины, мы прекрасно знаем, что значит, когда есть прическа...

Е. Петряйкина

— Я понимаю, что это не совсем то волонтерство...

Епископ Пантелеимон

— Ну да, а у меня уже такой возраст, когда уже прически все меньше и меньше остается.

Е. Петряйкина

— Ну просто это волонтеры приносят радость. И это вот их самое главное — радость.

А. Митрофанова

— Я просто понимаю, как это бывает сложно, когда ты на какой-то момент превращаешься, а может быть, и на годы превращаешься, ну конечно, в хорошем смысле слова, но все-таки в машину по обслуживанию: вот баночки, процедуры, склянки, кормление, помыть — вот это вот все. И на самом деле не каждая человеческая психика способна с этим справиться, и женщине бывает очень тяжело. Поэтому, когда есть возможность вот хотя бы на 30 минут отключиться или там, может быть, на час и сделать что-то приятное, просто для себя — для психики это очень важно.

Епископ Пантелеимон

— Конечно. У нас, знаете же, еще в РДКБ, в Морозовской это не так, а в РДКБ приезжают дети из всех регионов России. И когда они приезжают в приемный покой, то очень часто бывает, что не привезли какие-то документы, или что-то надо дооформить, или еще что-то такое, и там выстраиваются очереди. И там дети находятся вместе со своими родителями. И там волонтеры просто дежурят в приемном покое. и пока родители бегают, заполняют что-то, делают, пока дожидаются собственной очереди, они занимаются с детьми, устраивают какой-то им досуг. И, конечно, это очень большая помощь и больнице, и очень большая помощь для детей. Я хочу сказать нашим радиослушателям, что у нас очень не хватает сейчас волонтеров в больницах, причем хороших таких волонтеров, мы собираемся открыть еще один курс, наверное, в октябре.

А. Митрофанова

— Три месяца, да, он идет у вас, курс?

Епископ Пантелеимон

— Будем как-то думать, посмотрим, как лучше сделать. Наверное, я думаю, что мы уложимся в три месяца. Это занятия каждую неделю, по субботам у нас обычно они проходят, это всего 12 занятий получается у нас. И мы, конечно, приглашаем всех желающих поучаствовать в этом служении, оно приносит, конечно, подлинную радость, и ты понимаешь смысл своей жизни. И у нас в храме Царевича Димитрия при Первой градской больнице каждое воскресенье, без пятнадцати двенадцать в притворе храма ждет координатор тех людей, которые хотели бы стать помощниками больничных священников, тех людей, которые хотели бы помогать больным людям на дому. Тех людей, которые могут подвезти бабушку до храма. Тех людей, которые хотели бы послужить другим. И мы были бы очень рады, если бы кто-то из наших радиослушателей откликнулся на мой призыв и пришел бы к нам и вступил в это, так сказать, сообщество добровольцев, волонтеров, которые помогают нуждающимся людям.

А. Митрофанова

— Еще раз нужно здесь развести два дня: по субботам без пятнадцати...

Епископ Пантелеимон

— Пока по субботам еще не отрываем. По воскресеньям.

А. Митрофанова

— Простите, по воскресеньям. Без пятнадцати двенадцать каждое воскресенье, на Ленинском проспекте...

Епископ Пантелеимон

— На Ленинском проспекте в Первой градской больнице, в храме Царевича Димитрия в притворе ждет координатор, который приглашает на собеседование людей, которые хотели бы помочь, послужить другим нуждающимся людям. Самым разным.

А. Митрофанова

— Это в воскресенье, без пятнадцати двенадцать. А вот когда запустятся курсы, где-то примерно с октября, да, мы об этом еще поговорим, конечно.

Епископ Пантелеимон

— Я думаю, что, может быть, нас пригласите еще раз, мы подробно расскажем.

А. Митрофанова

— Приходите, мы всегда рады.

Е. Петряйкина

— Волонтерское движение просто очень широкое. Но вот нам концерты в рамках каждый раз стараемся фестиваль провести — «Осень в Морозовке», «Зима в Морозовке», «Лето в Морозовке» — и именно вот такие фестивали искусств и вот, можно сказать, выступление ансамбля Спивакова. Всемирно известного ансамбля.

А. Митрофанова

— Оркестра.

Е. Петряйкина

— Они играли для наших детей. Разве это не волонтерство?

Епископ Пантелеимон

— А где они играли у вас?

Е. Петряйкина

— Они играли в новом корпусе. Но мы постарались всех, некоторые приходят в паллиатив.

Епископ Пантелеимон

— У нас в паллиатив тоже ходили музыканты, квартет, по-моему, или квинтет какой-то, и они ходили просто по палатам, играли по частям какие-то произведения музыкальные. И для сестер, и для всех, и для врачей это очень такая большая, конечно, радость.

А. Митрофанова

— Кстати, если нас слышат сейчас музыканты, имейте в виду, что это тоже очень востребовано.

Е. Петряйкина

— Потому что лежачие в зал не могут прийти, а сыграть — это всегда такая радость.

А. Митрофанова

— Ну еще бы.

Е. Петряйкина

— Музыка же врачеватель.

А. Митрофанова

— Витамины счастья внутривенно, можно сказать.

Епископ Пантелеимон

— Арт-терапия.

А. Митрофанова

— Просто про Владимира Спивакова я знаю, что он верующий человек и, в общем, и он меценатством занимается, он помогает восстанавливать и строить храмы. То есть дай Бог ему здоровья, это прямо спасибо огромное. Да, но просто про это вот я слышу впервые, что музыканты.

Е. Петряйкина

— Да, еще будут играть, так что мы с ними дружим.

Епископ Пантелеимон

— Вообще я считаю, что если ты не болеешь, ты должен помогать тем, кто болеет обязательно. Хотя бы немного, хотя бы раз в неделю, но должен прийти и помочь.

А. Митрофанова

— Владыка, а вы знаете, поясните мне такой момент. Вот я когда читала справку о вашем больничном служении, обратила внимание на такое словосочетание, что на запад, когда обучают священников вот этому служению капелланов при больницах, их обучают сочувствию и состраданию. Я подумала: может быть, это какая-то неловкая формулировка, не вполне удачная, может быть, это калька какая-то с английского языка. А может быть и нет, может быть, этим вещам действительно нужно обучать?

Епископ Пантелеимон

— Конечно. Потому что могут быть крайности. Можно привыкнуть к страданию, так бывает иногда...

А. Митрофанова

— Понимаю, да.

Епископ Пантелеимон

— Не потому что плохие люди, а просто так бывает. И врачи, бывает, и медсестры привыкают, и мы знаем такие случаи, о них часто пишут. О хорошем мало пишут, о таких случаях плохих пишут часто, такое бывает, к сожалению. А есть другое, когда можно погрузиться в это страдание и просто тоже умереть, утонуть в этом просто. Поэтому нужно понимать смысл этого страдания, нужно обращать это страдание в молитве к Богу, и нужно уметь сочувствовать и сопереживать этому страданию, это очень важно. Ну не замыкать его в своем сердце, а обращать его к Богу. Но быть бесчувственным и равнодушно относиться: всех не нажалеешься. И если, как говорят некоторые, если через себя все пропускать, то тогда умрешь, ну можно пропустить, но обратить к Богу — вот какой выход из этой дилеммы.

А. Митрофанова

— Это вот профилактика от выгорания?

Епископ Пантелеимон

— Ну да, то что называется выгоранием, скажем, да.

А. Митрофанова

— А если это каким-то образом трансформировать внутри себя и направить к Господу Богу...

Епископ Пантелеимон

— В молитве направлять.

А. Митрофанова

— То это помогает?

Епископ Пантелеимон

— Конечно. Конечно. Потому что ну и потом понимание смысла страдания тоже очень важно. Конечно, этому смыслу очень трудно научить другого человека. Хотя наш отец Иоанн (Крестьянкин), когда к нему приезжали наши сестры, и мы когда с ним говорили о нашем училище сестер милосердия, в нем, кстати говоря, Елена Ефимовна работала в самом начале.

А. Митрофанова

— А вы тоже ездили к отцу Иоанну (Крестьянкину)?

Е. Петряйкина

— Нет, я просто педагогом была, педиатрию преподавала.

Епископ Пантелеимон

— Она педиатрию преподавала нашим сестрам. И вот когда мы говорили с ним, с отцом Иоанном (Крестьянкиным), о служении наших сестер, он сказал: цель сестры — помочь больному полюбить свою болезнь. Такие непонятые слова, может быть.

А. Митрофанова

— Ах как это сложно. Как это сложно. Это я понимаю.

Епископ Пантелеимон

— Мне кажется, это невозможная задача. Но если мы сами понимаем смысл страдания, допускаем его, потому что очень часто страдание становится причиной отвержения Бога. Вот как вы вспоминали Карамазовых там или еще что-то. Конечно, такое часто бывает: где же Бог, если так много страданий в мире? Где же Бог, когда страдают невинные, несчастные младенцы? Бог на Кресте, Он пришел в этот мир и страдает с ними вместе. И Он делает страдание путем к радости. Страдание становится путем, и без этого пути невозможно прийти к полноте совершенства, как мы вот говорили в начале нашей передачи. Когда человек это понимает, конечно, он не должен навязывать свое понимание другим. Не должен говорить: это тебе за грехи, это чтобы ты там... Это сухое такое, вот, жестокое...

А. Митрофанова

— Это, кстати, частая формулировка, знаете.

Епископ Пантелеимон

— Сухие, жестокие эти слова, они отторгнут от веры, они ввергнут в уныние, они вызовут раздражение. Но человек сам должен это понимать и помогать, и утешать, и радовать. Ну детям иногда нужно их просто перевести, переключить внимание на что-то другое, когда бывают у ребенка такие тяжелые состояния. И вот с одним мальчиком тут беседовали, который тоже в паллиативе там у нас лежал, и он говорит: я не могу больше жить, я не хочу больше жить. Мне неинтересно. Он слепнет, он болеет, ему плохо помогают обезболивающие. Я не могу. Я пытался ему что-то, он верующий мальчик, но потом я понял, просто переключить его на что-то другое. Стал ему что-то рассказывать, и он вдруг заинтересовался, стал что-то спрашивать, что-то говорить. То есть есть какие-то методики, которые помогают, и этому тоже можно научить человека.

А. Митрофанова

— Распознавать, что именно можно сказать в этот момент, да, каковы симптомы, и что, собственно, что можно сделать. Ну, мне кажется, лучше всего понимают людей в таком сложном кризисном состоянии те, кто сами проходили через испытания.

Епископ Пантелеимон

— Конечно, я думаю, что да.

А. Митрофанова

— И поэтому здесь тоже, знаете, вот такой момент. У меня, например, есть подруга, которая, когда заболела ее очень близкий ей человек, подруга тоже, вот она взяла на себя труд, обучилась всему необходимому, что требуется от сестры милосердия, чтобы за своей подругой ухаживать, и она с ней провела последние полгода ее жизни. И ей это, естественно, далось очень тяжело, потому что это еще и очень близкий и духовно близкий человек. И когда уже она ушла, когда ее не стало, она подумала, а чем эти навыки могут пригодиться другим людям. И она пошла работать сестрой милосердия уже вот в обычную больницу. И таким образом, как она для себя это поняла, что вот если Господь меня в это привел, то я тогда могу помогать и другим. И она, конечно, пока она этим занималась, она очень хорошей была сестрой милосердия. Спасибо вам огромное за этот разговор. Вы знаете, мне бы хотелось, чтобы в конце программы мы еще раз напомнили, что можно стать волонтером, во-первых, помощником священника при больнице. А можно стать и сестрой милосердия. А можно и просто поддержать работу службы помощи милосердия и всех ваших волонтеров, да Владыка.

Епископ Пантелеимон

— Конечно.

А. Митрофанова

— Как это сделать? На сайте https://www.miloserdie.ru/?

Епископ Пантелеимон

— Да, можно на сайте https://www.miloserdie.ru/, там все написано, там очень хороший, мне кажется, у нас сайт, который рассказывает обо всех наших проектах. Конечно.

А. Митрофанова

— И каждое воскресенье без пятнадцати двенадцать в храме Царевича Димитрия при Первой градской больнице.

Епископ Пантелеимон

— Да, на Ленинском проспекте, дом 8.

А. Митрофанова

— Проходят встречи для волонтеров. Туда можно приехать и вообще примерить на себя: подходит — не подходит, потяну — не потяну.

Епископ Пантелеимон

— Ну мне кажется, это очень важно, все-таки прикоснуться к страданию. Потому что страдание на земле, оно неизбывно. Конечно, хотелось бы, чтобы все было хорошо, но так не будет. И потом, понимаете, ну сколько ты ни лечись, сколько ты ни старайся победить эту болезнь, мы же все умрем все равно. Об этой истине люди раньше помнили и знали, сейчас люди хотят об этом забыть. Умереть так, чтобы было не больно, там обезболить себя там как-то, не знаю, чтобы так совершенно было все не больно, и так чтобы ты даже не заметил, как ты умер. Не хотят, на кладбище все меньше людей ходит, все меньше людей поминают свих усопших. Раньше в храмах в родительские субботы было очень много народу. То есть люди как-то стараются от этого отвернуться. Но на самом деле в страдании есть смысл. И избежать его нельзя. Надо уметь его преодолевать. А если ты от него отворачиваешься, если ты не понимаешь этого, если ты не сострадаешь, не участвуешь в страдании других, ты себя лишаешь возможности победить это страдание, а ты с ним обязательно встретишься так или иначе.

А. Митрофанова

— Епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон, председатель Комиссии по больничному служению, руководитель Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению и Елена Ефимовна Петряйкина, главный врач Морозовской детской клинической больницы, доктор медицинских наук, главный внештатный детский специалист-эндокринолог, были сегодня в программе «Светлый вечер» на радио «Вера». Я вас очень благодарю за этот разговор. Спасибо.

Епископ Пантелеимон

— Спасибо вам тоже.

А. Митрофанова

— Я Алла Митрофанова. Прощаюсь с вами. До свидания.

Епископ Пантелеимон

— До свидания.