«Ценность и значение священнического сана». Протоиерей Павел Великанов

У нас в гостях был заведующий кафедрой богословия Московской духовной академии, главный редактор научного-богословского портала «Богослов.Ru» протоиерей Павел Великанов.

Мы говорили о том, в чем состоит ценность священнического сана, а также о значении и смысле таинства хиротонии. Отец Павел ответил, по каким причинам священника могут лишить сана, и может ли он сам добровольно отказаться от своего священнического служения и стать снова мирянином. Наш гость поделился своими размышлениями, как стоит реагировать на ситуации, когда священник по каким-либо причинам оставляет сан.

Ведущий: Константин Мацан, Марина Борисова

К. Мацан

– «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие друзья. В студии Марина Борисова...

М. Борисова

– И Константин Мацан.

К. Мацан

– Добрый вечер. А в гостях у нас сегодня протоиерей Павел Великанов, заведующий кафедрой богословия Московской духовной академии, главный редактор портала «Богослов.ру». Добрый вечер.

Протоиерей Павел

– Добрый вечер.

М. Борисова

– Отец Павел, нам минувшее лето подарило такую животрепещущую тему, широко обсуждаемую среди православных христиан, в особенности в пространстве интернета – это тема, насколько ценен священнический сан и как нам, простым мирянам, относиться к нему. Поскольку, из новостей этого лета, один очень многими уважаемый священник, иеромонах и проповедник, был лишен священнического сана, но с этим не согласился и продолжает, в общем, вести себя вполне как не лишенный сана, и продолжает совершать литургию и таинства. А другой многими уважаемый проповедник сам сложил с себя сан. И народ совершенно растерялся. Мы как-то очень часто читали в толкованиях и слышали в проповедях, что если совершено с человеком таинство, и благодать Божия сошла на человека в таинстве хиротонии, то она уже никуда деться не может. Эта уже тема обсуждалась какое-то время назад, когда было очень модно уличить священников в каких-то недостойных поступках, и тогда обсуждалось, вот насколько недостойный человек может быть священником и как мы должны относиться к нему, когда мы приходим к нему на исповедь, или когда мы принимаем от него Святые Дары. Эта тема достаточно широко обсуждалась, но она ушла, на место нее теперь пришла другая: если сана можно лишить, но священник волен не признать этого или он может сам сложить сан, то вот мы-то как должны к этому относиться, когда мы приходим в церковь и мы предполагаем, что вот, перед нами человек, через которого действует Божия благодать?

Протоиерей Павел

– Да, у вас в одном слове очень много вопросов сразу поставлено, и давайте их попробуем начать разбирать. Во-первых, что есть священник, каким образом священник становится священником? И здесь мы можем с вами посмотреть разные модели, и вот та модель, которую вы озвучили, она, конечно, далеко не единственная. В чем она заключается? В том, что в таинстве хиротонии священнику что-то добавляется, что позволяет ему становиться участником богослужений, на которых совершаются таинства. То есть без хиротонии у него этого нет, появляется некая сверхспособность, которая отсутствует у простых мирян и, соответственно, это дает особый статус, особое состояние священника – это вот некая модель. Другая модель, она несколько отличается. Эта модель основывается на представлении о всеобщем священстве, о том, что онтологически и в обычном мирянине, и в священнике нет никакой разницы. Нет какой-то исключительной, собственно священнической энергетики (уж позвольте, такое вот слово использую), которая дает право священнику делать то, чего не может делать обычный мирянин. И священник – это в первую очередь тот, кому делегирована определенная функция со стороны общины. И вот община его избирает, его освобождает от других житейских попечений и рассчитывает на то, что этот конкретный человек будет предстоять от лица или точнее за всю общину перед Богом – совершать таинства, заниматься попечением, слушать исповеди, крестить, венчать, отпевать – свидетельствовать о Христе прежде всего всей своей жизнью, таким образом будучи отправлен в особый статус. Но этот статус не, так скажем, онтологический статус. Это не сверхчеловек, это такой же человек, как и все остальные миряне. Но его миряне выдвигают в качестве своего рода светлячка, такого вот особого цветочка, на который они хотят равняться и которому самому нравится быть избавленным от обычный попечений, от которых, точнее не просто избавленным, но он как бы перекладывает свои попечения на плечи тех, кто его делегирует от лица общины быть священником – это вот как бы другая модель. А может быть модель некая, так скажем, совмещенная, где священник через таинство хиротонии, рукоположения он раскрывает в себе те дары благодати Святого Духа, которые есть у любого верующего, крещеного во Христа человека. Но в таинстве хиротонии создаются такие условия, при которых реализация этих даров, она происходит на каком-то другом, новом уровне, во многом обусловленном участием священника в совершении богослужения, в другом ритме жизни, определенных канонических границах – и вот человек такой раскрывается. То есть мы берем то же самое семечко, сажаем его не на поле, продуваемое всеми ветрами, мы сажаем его в такую сверхтехнологичную оранжерею, где все подстроено под то, чтобы этот цветок достиг того уровня развития, той красоты, той мощи, которой другие растения, не в оранжерее, они, ну в общем-то, достичь не могут. Так вот это прелюдия для того, чтобы нам было проще с этой ситуацией разбираться. И вот этот наш цветочек, который вырос в оранжерее, условия для которого созданы другими цветочками, которые совсем не в оранжерее, которые своим трудом обеспечивают функционирование этой оранжереи, в один прекрасный момент говорит: слушайте, ребята, вы знаете, что-то как-то у вас, мне кажется, вы мне все надоели. Говорит: пойду-ка я лучше на вольные хлеба. Я думаю, психологически именно с этим связанно, что уход любого священника из своего служения, он воспринимается совершенно на ином уровне болезненности, чем уход специалиста любой помогающей профессии из своей деятельности. Например там врача-реаниматолога. Вот он там спасал множество людей, потом сказал: ребята, мне все это надоело, я перестану работать. Ну пожмут плечами, скажут: ну жалко, конечно, хороший был врач, много людей спас. Ну вот что же, сам решил. Когда то же самое происходит со священником – естественно, реакция совершенно другая. Почему? А потому что возникает вопрос. Во-первых, это предательство, это предательство, обращенное к тем, кто вас на это место делегировал, кто вам поручил – и, ну можно даже так сказать, – за свой счет находиться на этом месте. Речь, конечно, не идет о какой-то материальной стороне, хотя тоже опять таки священники кормятся не за счет своего бизнеса или каких-то там акций, я не знаю чего, внешних источников дохода, они кормятся – ну простите, я скажу прямо: они кормятся за счет любви тех людей, которые им доверяют. И если вы предаете этих людей, то это. конечно, будет очень болезненно.

М. Борисова

– Но вопрос первый: а с точки зрения канонов это допустимо или нет?

Протоиерей Павел

– А что значит: допустимо или нет? Допустимо ли совершать грех?

М. Борисова

– Написано ли где-нибудь, в каком-нибудь апостольском правиле...

Протоиерей Павел

– Что человек не может снимать сан. А что значит: не может снимать сан? Как вы можете заставить человека? Предложите мне какой-то инструментарий, который может заставить человека не принимать или, наоборот, принимать то или иное решение.

К. Мацан

– Ну можно просто по-другому, например, как мне кажется, вопрос поставить. Вот, наверное, таинство священства не так хорошо знакомо нашим слушателям, как например таинство крещения или таинство брака. Когда происходит развод венчаной пары, мы уже привыкли слышать, что никакого...

М. Борисова

– Церковного развода не существует.

К. Мацан

– Да, не существует «развенчания». То есть я сейчас попытаюсь это сформулировать очень грубо, может быть, это неверно: что вот благодать, которая на паре дается в этом таинстве, и то что они теперь союз перед Богом вместе, это как бы в каком-то смысле ну неотменимо. Люди могут это разрушить, отказаться, но некая реальность, возникшая после таинства, остается. Может быть, я сейчас неправильно говорю. Вот то же самое, допустим, таинство крещения – мы же не можем «раскреститься». То есть в сознании простого человека (я почему об этом говорю) таинство – это навсегда. И некий отказ от него, он может быть человеком совершен, но он... Знаете, вот меня в свое время в журнале «Фома» поразила история, когда женщина рассказывала про свой опыт развода. А развод был венчаного брака, и муж очень плохо себя вел, и ее благословили с ним больше не жить, например, и ей даже потом выдали справку в Патриархии, что вот, ваш брак больше недействителен.

М. Борисова

– Нет, это благословение на повторный брак ей выдали.

К. Мацан

– И она потом переживала это так, что вот хорошо, мне разрешили повторно венчаться. Но у меня было первое венчание, оно было канонически абсолютно такое, как должно быть.

Протоиерей Павел

– Безупречно.

К. Мацан

– Что я, на Страшном суде справку из Патриархии покажу? Вот это переживание человеком того, что что-то такое в таинстве есть, что неотменимо человеческим грехом даже. Вот как в этом смысле относиться к тому, что священник оставляет сан – это про то же?

Протоиерей Павел

– Да, конечно, это про то же. Потому что не просто так во время хиротонии мы слышим и песнопения в определенных местах, тождественные тем, которые поются при венчании – это тоже некое обручение священника Церкви, служению Церкви в этом статусе, в особом статусе. И в этом смысле священство, конечно, является неотменимым таинством, его нельзя там указом какого-то правящего архиерея перекрыть саму способность, саму возможность действия Божественной благодати через данного человека. Но, но коль уж мы верим в то, что в Церкви, как определенной структуре, имеющей свою иерархию, свои законы, свой канонический кодекс, есть определенные механизмы управления функционированием своих элементов, то Церковь, конечно, может сказать, что вот данная ветка, она не функциональна, через нее соки уже не проходят. Вот у нас стоит большое, красивое, пышное дерево, а одна ветка засохла – вот Церковь может сказать, что эта ветка сухая, не пытайтесь ждать, когда она вам принесет те или иные плоды. И если в определенной ситуации Церковь считает, что эта ветка является препятствием для развития всего остального дерева, она может принять решение о ее отсечении, о том что ее отрезать вообще от церковного организма, если эта ветка становится источником заразы, которая может погубить все дерево. Но это, как мы знаем, в истории происходило крайне редко. И это даже не относилось к священникам, большей частью, которые по тем или иным причинам, это то что называется отлучение от Церкви, анафема. Это именно хирургическое отсечение не просто переставшего функционировать члена Церкви, а отсечение заразного и представляющего собой уже угрозу здоровью самого организма.

К. Мацан

– Протоиерей Павел Великанов, заведующий кафедрой богословия Московской духовной академии, главный редактор портала «Богослов.ру», сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер».

М. Борисова

– Ну продолжая эту тему, помимо отлучения от Церкви, существует же извержение из сана, то есть священноначалие может принять решение извергнуть священника из сана. Если вернуться к той логике, которую мы приводили в качестве примера с венчанием, то ну как? Если уже совершена хиротония, как можно чьим бы то ни было волевым решением отменить таинство, которое произошло?

Протоиерей Павел

– Но все-таки извержение из сана это не есть отменение таинства, это изменение статуса присутствия конкретного человека в Церкви: он не совершает благословение, он не носит священнические одежды, он не может совершать таинства. Но если что такое и будет им совершено, то с точки зрения Церкви они не будут действенны, потому что он утратил легитимность своей деятельности внутри Церкви именно как священник. При этом он может остаться там верующим христианином, может после окончания там епитимьи участвовать в таинствах – то есть ситуации разные бывают. И я вспоминаю историю одного нашего студента, я его хорошо знал, у которого была сложная семейная ситуация, там трагедия, потом было монашество. И вот в какой-то момент он понял, что он не может жить без семьи, что он не может жить без детей. Там даже главная была тема именно в детях. Пошел к лаврскому духовнику, объяснил ему ситуацию. И очень показательно как на эту проблему отреагировал отец Кирилл – тогда он еще был жив. Там не было какого-то осуждения, что-то такое ужасное, все это плохо. Но он сказал фразу, которая, конечно, вот мне запомнилась на всю жизнь, как ее передал этот человек, что, говорит: тебе будет очень жалко, что ты никогда больше не сможешь служить. Понимаете, то есть вот это особый формат отношений, в которые входит человек как священник, формат отношений не только с Богом – у священника нет какого-то VIP-коридора доступа к Богу, коридор у всех общий. Я бы сказал, гораздо важнее иной формат отношений между священником и прихожанами, и другими людьми. Вот все это накладывает абсолютно исключительный отпечаток на самого священника, оно делает его другим. Потому что мы. конечно, постоянно изменяемся, каждый из нас это такое вот, ежесекундно обновляемое единство всего, что нами проживается. Так вот священник, он проживает жизни других людей, и на такой глубине, на которую, конечно, ну даже не всякий, думаю, грамотный психотерапевт погружается. А знаете, я какой хотел бы привести образ, может, отчасти он помог бы понять причины того, о чем мы сегодня говорим. Вот водолаз, профессиональный дайвер, он может опускаться на очень большие глубины. А есть еще фри... как называется, фридайвинг....

К. Мацан

– Что-то такое есть, да.

Протоиерей Павел

– Что-то такое, когда люди без газовых баллонов опускаются достаточно глубоко. Ну вот представьте себе, что будет, если человек посмотрел и сказал: о, слушайте, я тоже так хочу! Вот без всяких этих баллонов там, без всего, нырнуть там на несколько десятков метров – и вот ты, как рыба в воде, плаваешь там с открытыми глазами, наслаждаешься всем этим. Нырнул – и у него компрессионная болезнь или он там захлебнется, задохнется и все. Так вот священник – это человек, который учится нырять не на глубину морскую, а в ад каждой конкретной человеческой души. И вот он не просто туда ныряет, он еще должен оттуда вынырнуть и еще вынырнуть с тем, чтобы самому не оказаться поглощенным этим адом, но и помочь человеку, который этот ад в себе носит. Поэтому такая профессия, я бы сказал, крайне высокого риска, гораздо более рискованная, чем дайвинг. И, естественно, человек, который имеет опыт плавания вот на этой глубине, он другой. Вы знаете, у меня был в чем-то схожий опыт, когда на море в один период моей жизни я любил плавать ночью. Вот когда никого нет, когда все спит, а ночные морские гады, наоборот, начинают охотиться. И вы знаете, я сравнивал, думал, с чем это можно сравнить в моем сознании – это похоже на выход в какой-то открытый космос. Я, конечно, не бывал в открытом космосе, не могу сравнить, но вот в сознании есть какое-то представление, это что-то очень похожее: то есть ты понимаешь, что ты видишь жизнь с какой-то совершенно другой стороны. И ты не просто ее видишь, ты вступаешь с ней в какие-то отношения, ты видишь, казалось бы, тот же самый рельеф, который видел днем – когда все купались, когда солнце сияет, пожалуйста, все видно – но это совершенно все другое. И вот когда и там главная проблема была в том, что ночью вода, она же холоднее становится. Но ты входишь в такой восторг, это просто вот восторг, ты не можешь оттуда уйти. Тебя уже всего трясет от холода, но ты не можешь оторваться от охватившего тебя вдохновения вот от причастности к красоте Божественного мира, которую ты буквально подсмотрел. Тут ты заглянул с такой неожиданной стороны, и ты вот вошел с ней в какие-то особые совершенно отношения. Так вот понимаете, конечно, мое отношение к морю и к тем гадам, которых мы иногда очень вкусно едим в запеченном и жареном виде, оно совершенно другое. После того как у меня появился этот опыт, я стал другим. Так вот священник, у которого появляется опыт такого глубинного взаимодействия, проникновения, контакта с человеческой душой – не только с самыми светлыми сторонами, но и с самыми темными, не только в состоянии там покаяния, но и в состоянии каких-то духовных свершений, духовных подъемов – он вступает в исключительные отношения с этим человеком, он приобретет такой опыт, который никто и нигде и никогда, не будучи священником, приобрести не сможет. Священник общается с таким количеством людей – разных, у каждого из них свой рай в душе и свой ад в душе, что все это, конечно, священника очень сильно меняет. Я это говорю к тому, что с одной стороны, не только дело в том, что над священником была совершена хиротония, что было совершено таинство, которое не в силах отменить никакое распоряжение священноначалия. Но и о том, что само по себе служение священника, оно настолько глубокое, опасное, рисковое и при этом благодатное, наполняющее и раскрывающее жизнь совершенно с иной стороны, что выйти оттуда и просто нажать волшебную кнопочку «reset» невозможно. Это все равно все будет в нем, он будет этим жить и будет на это опираться всю свою последующую жизнь, кем бы он себя ни называл и в каком бы каноническом статусе дальше ни находился.

К. Мацан

– Вернемся к этому разговору после небольшой паузы, Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» протоиерей Павел Великанов, заведующий кафедрой богословия Московской духовной академии и главный редактор портала «Богослов.ру». В студии также Марина Борисова и я, Константин Мацан. Не переключайтесь.

К. Мацан

– «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Еще раз здравствуйте, дорогие друзья. У микрофонов Марина Борисова и я, Константин Мацан. Беседуем мы сегодня с протоиереем Павлом Великановым, заведующим кафедрой богословия Московской духовной академии и главным редактором портала «Богослов.ру». И беседуем о такой непростой теме, как что такое священство, кто такие священники и, наверное, самый такой острый вопрос, который стоит в лоб: а как вот нам, простым мирянам, реагировать, относиться к тем фактам, когда священник, иногда известный священник, проповедник, например, добровольно оставляет этот сан. Вот что вы тут можете сказать?

Протоиерей Павел

– У нас сегодня вечер поэтических аналогий, я продолжу ее сейчас.

М. Борисова

– Вы так поэтически рассказали, что такое священник, что как можно от такого взять и отказаться.

Протоиерей Павел

– Я продолжу эту мысль. Вот если мы говорим, что Церковь – это Тело Христово, и если вводить эту антропоморфную струю, антропоморфные измерения в наши представления о Церкви, то я бы сказал еще так, что священство, духовенство – это кости Церкви, это тот самый костяк, на котором держится тело – мышцы там сухожилия, связки и все прочее. Так вот уход священника из Церкви – это когда ногу этому телу переломали. Вот у тебя нога сломана, что делать? И вот здесь начинается самое интересное – это реакция нашего православного сообщества в первую очередь на то, как относиться к ситуации. С чем бы я эту реакция сравнил? Человек сломал ногу. Ему говорят: мы всегда знали, что твою ногу надо отрезать. Она нам никогда не нравилась. Вот правая нога – отличная, а вот левая нога у тебя – не, она неправильная, ее давно надо отрубить. Давай, мы тебе сейчас отрубим ее. Какая была бы правильная реакция на мой взгляд? У человека сломана нога – что надо в первую очередь сделать? Обеспечить ее покой, обеспечить ее неподвижность. Не надо ее исследовать, не надо брать: а давайте, а что будет, если мы эту ногу сейчас вот так вот покрутим? А, кричит, больно, да? Интересно. А если мы ее вот так вот постукаем? А может, она вот здесь не до конца еще сломалась, может, ее, наоборот, надо еще доломать, чтобы окончательно там все... Не надо вот этим заниматься. Ей надо обеспечить полную неподвижность и полный покой. Почему? Потому что мы верим, во-первых, в то, что у нашего тела как Церкви Христовой есть, как и у живого тела, любого тела, есть какой-то невероятный запас внутренних ресурсов для регенерации всего. Пока человек жив, у него есть возможность отремонтировать сломанное. Dum spíro, spéro – пока дышу, надеюсь. Если Бог дает жизнь этому человеку, значит, у него в душе есть огонек, который все-таки еще тлеет. Даже если над этим огоньком несколько километров, с нашей точки зрения, хорошо видимых там шлаков, пепла и всего прочего, и мы вообще не видим, не прозреваем, что под этим хоть что-то горячее есть. Но раз этот человек жив, значит у него есть реальный шанс восстановиться, вернуться и обратно врасти в это тело, из которого он выпал или из которого его, по тем или иным причинам, ну вот выставили в другое качество, в другой статус.

М. Борисова

– А можно я немножко заземлю? То есть если это переводить в такую простую формулу: устал – снял с себя с сан, отдохнул – одел, как шапку.

Протоиерей Павел

– Ну вот вы так прямо не просто чуть-чуть ниже, вы просто обрушили все. Ну нет, конечно же нет. А я бы, знаете, я бы немножко другую тему затронул. Вот понимаете, опять-таки если продолжать эту аналогию с телом, то у всех иногда что-то ломается и это ну, в общем-то, не удивительно. Но если мы видим, что какой-то ребенок – не проходит месяц, как у него что-то не сломано, нормальные родители, конечно, задумаются: а что же такое не то с моим ребенком, что у него каждый месяц то один палец сломан, то другой там, то череп пробит, то еще что-то, притом что...

К. Мацан

– «Светлый вечер» на радио «Вера»...

Протоиерей Павел

– Да... И нормальный родитель, он начнет наблюдать за этим ребенком и увидит, что, оказывается, проблема-то у ребенка в том, что он не умеет равновесие держать: садится на велосипед, проезжает несколько метров – ба-бах! – и стукнулся обо что-то. Что такой будет родитель делать? Он будет думать, как решать проблему. А мне кажется, что есть проблема, связанная с неумением нас, как церковного сообщества, поддерживать те части церковного тела, которые начинают шататься.

М. Борисова

– Ну почему? Ведь на самом деле получается ситуация противоположная: человек, который с себя слагает сан самовольно, он сам себе эту ногу отрубает.

Протоиерей Павел

– Ну подождите...

М. Борисова

– Ведь есть же другие варианты выхода. Посмотрите, у нас есть перед глазами пример – отец Иоанн Охлобыстин. Ситуация сложилась в его жизни таким образом, что он не счел для себя возможным продолжать священническое служение. Он же не слагал с себя сан, он попросил отстранить его от служения. Это честно, и ни у кого не возникает никаких недоуменных вопросов.

Протоиерей Павел

– Я бы не торопился утверждать, что ни у кого никаких недоуменных вопросов не возникает. Но давайте эту тему сейчас не будем трогать. Лучше о другом скажем, о том, что очень хотелось бы, чтобы в нашем церковном сообществе было более чуткое внимание к тем священникам, которые несут свое служение. Потому что процесс ухода из священства – поверьте, это далеко не легкий процесс, и это очень болезненный процесс не только для самих прихожан, но и для тех людей, которые такие поступки совершают. И вот почему приходская община, почему священноначалие, почему братья-священники, которые были рядом с этим человеком, не распознали, не заметили то, что с ним происходит что-то не то, то что у него вот эта прочность костей, она вдруг начинает решительно падать. Я не верю в то, что подобные решения – а решения, это действительно драматические решения, они вот принимаются в одночасье и просто так: раз – хоп там, и все. Нет. Наверное, здесь очень хотелось бы, чтобы у нашего сообщества была ну какая-то забота, какая-то большая чуткость к тому, чтобы поддерживать свое же священство. И не думать, что раз человека рукоположили, раз на нем действует благодать Божия, то он уже автоматически эдакий супермен со сверхспособностями, прокачанными там скиллами и всем прочим. Он такой же человек, он такой же слабый, такой же немощный, только на его плечах нагрузка, ответственность и искушения совершенно другого порядка. И коль уж вы делегировали этого человека на передовую, то будьте все-таки любезны помогать ему не только в плане таком, житейском, материально-физическом, но и как-то вот по-семейному, по-братски, по-матерински, я бы даже так сказал, заботиться о том, чтобы его внутреннее состояние тоже было устойчивым. Ведь очень часто подобные вещи происходят, когда человек оказывается в изоляции. Причем эта изоляция может быть как объективно случившейся – когда его перевели, когда его выбросили вообще в какое-то другое там социальное окружение – это объективная сторона. Но бывает сторона и субъективная – когда не получается выстроить те или иными отношения с людьми, которые значимы в данном приходе, или там неразрешенные внутренние кризисы у священника происходят, и он не знает, с кем поделиться, он не встречает понимания со стороны своих собратьев, духовенства, он оказывается в состоянии внутреннего одиночества. И там, конечно, эти все демоны, все эти искушения, они наступают совершенно с другой интенсивностью, чем когда он понимает, что у него есть поддержка, что он любим, что его приход, его паства о нем заботится именно как о наиболее уязвимой части церковного организма, церковного тела.

К. Мацан

– Вот смотрите, вы упомянули недолжную (я думаю, что с этим все согласятся) реакцию на вот, допустим, пример добровольного сложения сана. Реакция, как: ага, мы всегда знали, что что-то в тебе есть не то...

Протоиерей Павел

– Не наш человек.

К. Мацан

– Не наш, да. Но есть другая реакция, противоположная, что: молодец, честный поступок! И ну едва ли не «давно было пора». И в этой ситуации, за такой реакцией читается не тот честный поступок, который вот Марина привела в пример, как это было у отца Иоанна Охлобыстина, когда человек сказал, попросил Патриарха, чтобы его запретили в служении, потому что чувствует, что это несовместимо с его текущей жизнью – это был такой поступок ну не конфликтный в каком-то смысле, это не была фронда. Это было исповедально и непросто, как мы можем судить по словам отца Иоанна. А за словами комментаторов: вот честный поступок, молодец! – считается, что вообще все бы хотели и только один решился, молодец. Вот что вы о такой реакции думаете?

Протоиерей Павел

– А это такая манипулятивная реакция, которая, как раз таки я бы ее сравнил: человек падает, и ему вдобавок еще и в спину нож втыкают, чтобы он точно не смог подняться. Это подлая такая вот позиция. Потому что все-таки уход священника из служения – это огромная боль всего церковного организма, и как всякая боль, это показатель того, что ее нельзя игнорировать. Нельзя просто на нее закрыть глаза и сказать, что ну что ну мало ли что? У меня там зуб болит –выпью-ка я обезболивающего, надоест зубу болеть и перестанет. Да нет, у тебя там начнется воспаление и со всеми вытекающими последствиями, потом в больничку еще попадешь. А те люди, о которых вы говорите, они похожи на человека, который вот, увидев там открытый перелом, начинает его еще и еще больше выворачивать наизнанку, то есть причинять еще большую боль вместо того, чтобы наложить гипс там, наложить соответствующую шину и оставить в покое, чтобы человек поправился. А те первые, про кого вы говорили, они вообще исключают вообще саму возможность восстановления. Мне кажется, что христианский подход – правильный такой, настоящий православный подход заключается в том, что к отпавшим, кем бы они ни были, требуется еще большая любовь, чем к тем, кто находится внутри, в лоне самой Церкви. Потому что мы же проявляем особое отношение к там детям-инвалидам, к детям с ограниченными возможностями, к людям, которые попали в тяжелую жизненную ситуацию – мы считаем это нормальным. Мы же не считаем правильным там заниматься розыском причин, почему там у человека, условно говоря, там были отрезаны ноги. Может, он там в состоянии наркотического опьянения куда-то просто свалился, ему там их ампутировали, чтобы хотя бы сохранить ему жизнь. Мы просто этому человеку поможем, потому что он в такой ситуации. Так вот, мне кажется, что по отношению к священникам, которые уходят или тем или иным причинам меняют свой модус присутствия в Церкви, требуется еще большая любовь нашего церковного сообщества, чтобы не произошло на фоне этого полное расцерковление этих людей и полная утрата веры как таковой. Потому что мы прекрасно с вами понимаем: вера, она не растет соответственно количеству молитв или лет, проведенных в Церкви. Вера растет только через кризисы. И эти кризисы, чем дальше, тем они, как правило, становятся более глубокими. И если мы вчитаемся в аскетические творения отцов, мы увидим, что все в один голос говорят о так называемой ночи души, когда человека охватывает полный мрак. Причем это мрак бесчувствия, это мрак неверия, это мрак отчаяния, когда все те подпорки, на которые раньше человек цеплялся вот в этом своем альпинистском восхождении, они оказываются насквозь гнилыми и неспособными ничего держать. Помните этот потрясающий эпизод из жизни преподобного Иосифа Исихаста? Когда у него на шее образовался жуткий нарыв, из которого буквально вычерпывали гной ложкой, и он запрещал обращаться к врачам, запрещал лечить. И вот когда он впал в состояние комы, уже все были готовы к тому, что он покинет этот мир, вдруг он неожиданно вернулся в сознание и рассказал, что там произошло. Он рассказал следующее, что ему явился диавол и полностью разрушил все то, на чем держалась его вера. Он показал ему все те основания, которыми питалась его вера, и четко все разобрал: вот это ты, говорит, просто был в прелести, это было вовсе не какое-то там духовное состоянии восторга, очевидности присутствия Божия, ты просто был в прелести. Вот я тебе доказываю: это была прелесть – потому-то, потому-то. А вот это просто было момент какой-то психологический, а вот это просто я тебя надурил, обманул. Говорит, и когда я увидел, что все в моей душе, рухнуло (дальше тоже очень интересно), я сказал: о, нет! Мне надо вернуться к моим братьям, чтобы рассказать, что их может ожидать. Понимаете, то есть тут момент, то есть это на самом деле это необычайной глубины момент. Почему? Потому что он возвращается не ради себя. Это состояние предельного умаления себя. То есть ради чего происходят такие кризисы, почему вдруг человек теряет веру, казалось бы, когда вот вокруг него уже там готовы акафисты слагать и никто не сомневается в его святости. Почему? Потому что только таким образом окончательно вычищается вот эта зараза нашей самости, нашей попытки все равно найти какую-то опору внутри себя, на которую можно встать и за счет которой можно какой-то хотя бы микроскопический вот этот айсберг нашей самобытности, вот этой автономности, ее сохранить. Бог его топит, и у человека оказывается только два варианта: либо начать ходить по воде, либо потонуть. Но мы не можем в этой ситуации человека упрекать за то, что вот он начал тонуть. Мы должны вспомнить историю с Петром – что только начав тонуть, он возопил: Господи, спаси меня! Он говорит: почему ты усомнился, маловерный? Не надо обращать внимания на то, что происходит вокруг тебя. Смотри вот, стремись ко Христу, держись за Христа.

М. Борисова

– А давайте все-таки поговорим немножечко о тех, кто считает, что они как раз в состоянии ходить по воде. Я имею в виду зеркальную ситуацию, когда священноначалие извергает священника из сана, а он с этим не согласен и продолжает нести свое священническое служение как ни в чем не бывало. Вот из таких достаточно ярких, у всех на глазах примеров тому, то есть к чему это все может привести – это история с украинским расколом, это история митрополита Филарета (Денисенко). То есть все этапы этого пути на глазах у верующих православных христиан двух стран человек прошел. Но вопрос-то не в том, хорош он или плох, но дело в том, что несколько десятилетий он рукополагал священников, он хиротонисал епископов, они совершали таинства. Это таинства или нет? Ведь, собственно говоря, история, которая у нас этим летом происходила в Среднеуральском монастыре, она же об этом же. То есть есть какое-то количество людей, которые продолжают считать, что священник, извергнутый из сана, вот он совершает таинства, а они подходят, из его рук принимают Святые Дары и считают, что таинство совершилось, они причастились. Это так или нет?

Протоиерей Павел

– Понимаете, вопрос в том, что для нас есть вера в Церковь. Поскольку вера в Церковь является одной из частей нашего Символа веры, то как-то меня, знаете, буквально прямо пронзила мысль о том, что мы не только верим в Бога, Который для нас с такой вот, формально-объективно-логической точки зрения Он совершенно неочевиден, да, но мы точно так же исповедуем и веру в Церковь. Мы верим в то, что Церковь есть тело Христово, то что она Единая, то что она Святая, то что она Соборная, то что она Апостольская. Тем самым мы декларируем, что в реальности мы чаще всего будем сталкиваться с Церковью не единой, с Церковью, далекой от святости, с конкретными носителями этой церковности, далекими от святости, что в ней будут большие сомнения, насколько то, как она говорит, как она поступает и действует лежит подлинное Священное Предание, то самое апостольское преемство, о котором мы говорим. Но вот в чем заключатся сила веры? Она заключатся в том, что мы через это переступаем, точно так же, как преподаватель в художественной школе переступает через кривой, косой, неудачный рисунок своего ученика, потому что прозревает в нем ту способность, тот талант, который со временем сможет раскрыться – и вот это есть вера. Если мы верим в то, что наша Церковь, она согласна Христу, она созвучна той самой тональности, которую мы видим в Евангелии, которую мы слышим в богослужении, которую мы читаем в творениях святых отцов, которую мы видим из общения с теми святыми людьми, которые, будучи в этой Церкви именно, стали именно такими, а не какими-то другими – из этого проистекает предельно простой вывод: если эти две области согласуются в нашем сознании, то мы не можем не оказывать послушания Церкви. И если Церковь сказала, что данный человек – данный священник там, данный епископ – он не вправе совершать богослужения по тем, таким-то, таким-то причинам, то мы здесь просто отказываемся от своей самости – мало ли, чего бы я там думал, каким бы он ни был мне там симпатичен, или наоборот там антипатичен – я принимаю мнение Церкви, поскольку я верю в то, что эта Церковь есть носительница Христа как Его Невеста. То есть Церковь, как Невеста Христова, является, находится в особых, в исключительных отношениях со Христом – она является Его Невестой.

К. Мацан

– Протоиерей Павел Великанов, заведующий кафедрой богословия Московской духовной академии и главный редактор портала «Богослов.ру», сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер».

М. Борисова

– Ну и в том и в другом случае это происходит – и когда человек сам с себя слагает священнический сан, и когда его по каким-то причинам извергают из сана – все равно за обоими этими людьми целая история их взаимоотношений с паствой, то есть какой-то священнический опыт. Вы рассказывали об этом очень подробно. Ну если такая метаморфоза, такое превращение происходит в процессе священнического служения, то куда это все дальше? Это же не может просто, человек не может вынуть из себя или кто-то не может вынуть из него кусок его жизненного опыта, этот жизненный опыт остается. И что с ним делать дальше, если он таков? То есть я так понимаю, что уникальность священнического служения такова, что ее нельзя применить в другой сфере деятельности, то есть это уникальный опыт, который может быть реализован только вот в этом уникальном служении.

Протоиерей Павел

– Поэтому лишение священника сана, его исключение из того модуса присутствия в Церкви, в котором он находился до этого – конечно, это всегда огромная жизненная драма, это всегда трагедия. И с одной стороны, с другой стороны – это всегда звоночек всем нам, церковному сообществу, чтобы понять, где у нас ослабли те или иные нити, которые удерживали, поддерживали друг друга, где у нас что-то вот стало менее надежным, что подобные ситуации происходят.

М. Борисова

– Но ведь Святейший Патриарх Кирилл очень жестко высказался на эту тему, он вообще сказал, что извержение из сана означает одновременно и гибель души. Вот если по такому гамбургскому счету. То есть мы, конечно, можем сочувствовать и всячески выражать свои христианские чувства к человеку, оказавшемуся в такой ситуации, но вот когда Предстоятель призывает ну относиться к этому с такой серьезностью, то как на это должны реагировать мы, миряне?

Протоиерей Павел

– Относиться к этому с такой серьезностью, к которой призывает нас священноначалие.

К. Мацан

– Вы вот сказали сегодня про отпавших, я подумал, ведь в каждой исповеди священник, читая разрешительную молитву, произносит слова: к Церкви сопричти вот того или иного, то или иное чадо Церкви. То есть мы все в ситуации исповеди – ну те, кто прибегают к таинству покаяния – оказываемся в ситуации тех отпавших, которых вот так, в каком-то смысле в каждом таинстве покаяния обратно к Церкви причисляют. И можем ли мы после этого судить других отпавших, даже если это вот отпавших в смысле священника, который решил оставить сан?

Протоиерей Павел

– Хорошая позиция, такая очень добрая по своей сути. Но хочется заметить, что все-таки здесь мы имеем некую коллизию, связанную с трансформацией самого понимания таинства покаяния, да. Потому что трудно присоединить к человека к тому, от чего он реально не отпал. И это отдельная тема (кажется, мы говорили на нее и не раз), что все-таки то самое покаяние, которое требуется для возвращения в Церковь и те грехи, которые в подавляющем большинстве мы слышим на исповеди со стороны людей церковных – это не одно и то же. Будет очень странным, если я приду к себе домой и увижу в дверях там рыдающего своего ребенка, на мой вопрос, что ты такого наделал, ребенок мне скажет: я забыл поменять бумагу в туалете. Вот понимаете, я серьезно задумаюсь, что, похоже, надо ребенка вести к врачу, что что-то не в порядке, что я даже ругать бы за это не стал – ну забыл и забыл, сказал: иди поменяй – пойдет, поменяет. Такая обостренная реакция у ребенка, а если я еще увижу, что ему как-то вот в этой реакции очень комфортно, и вот он просто выискивает случай для того, чтобы войти в такую вот позицию актерскую, короля драмы, что все плохо и я хуже всех, потому что он в этом имеет определенные свои какие-то, явно психологические выгоды, то надо, конечно, будет с этим ребенком серьезно работать.

К. Мацан

– Я бы про себя подумал: что же я не так делал все это время, как папа, если у меня ребенок так реагирует?

Протоиерей Павел

– Ну естественно, конечно. Понимаете, то есть это уже ситуация острейшего кризиса, если такое в семье возможно. Но при этом нас не смущает, когда человек с завидной регулярностью приходит и начинает лить крокодиловы слезы по поводу того, что вот грешен рассеянностью мыслей на молитве и раздражением. Ну послушайте, покажите, где эта волшебная кнопочка, которой можно отключить раздражение, как естественную бессознательную реакцию человека на то недолжное, что есть с его точки зрения? Ну это невозможно. То есть нельзя человека загнать в угол и превратить исповедь в такой формат ролевой игры – это разрушительно, это как раз таки то, в чем прекращается всякий духовный рост. Потому что там нет никакого движения вперед, там только вот смакование определенного переживания, которое становится, даже само переживание становится уже шаблонным таким, формализованным. Поэтому да, вот.

М. Борисова

– А вот хотелось еще узнать вашу точку зрения на такое мнение, которое было высказано в одной из дискуссий в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) вашим собратом, тоже священником, он написал следующее: священники, о которых сейчас много говорят, которые по свой воле открыто отказались от своего сана, конечно, соблазнили своим поступком немощных людей. Но если человек излишне соблазняется недостатками, которые ему увиделись в церковной жизни, значит, у него заранее были ошибочные установки, завышенные ожидания, которые не оправдались. Человеку, который начинает с восторга, трудно: он встретился с замечательными церковными людьми, и вдруг потом он узнает, что среди них кто-то оказался не таким уж замечательным – это искушение, которое нужно пережить. Вот насколько верно это замечание, насколько оно полезно для нас вот, мирян?

Протоиерей Павел

– Я думаю, очень полезное и очень правильное. Потому что все-таки не надо подменять священником – даже самым замечательным, самым светлым – Того, Кто для нас является образом и средоточием нашего желания – Самого Христа. Все-таки священник, он не светит собственным светом. То есть вот так же, как и в святости, нет какой-то аутентичной святости – там Петра, Сергия или там Серафима, или еще кого-то. Есть только один источник святости – это Господь Бог. И свет, который приходит в мир – это Его свет, и тот свет, который проливается через священника на других людей – это тоже Божий свет. И не надо одно с другим отождествлять. И то что этот свет может к вам прийти не только через священника, а через любого мирянина или, может быть, даже вообще там какого-то человека, далекого от Церкви, потому что все Божии, у Бога чужих нет, у Бога все на счету, с той или иной целью они все равно в этот мир введены – этому тоже не надо удивляться. А то, что мы склонны идеализировать, склонны делать переносы одного на другое – ну да, ну так это же наше, человеческое.

М. Борисова

– Но это человеческое, оно будет с нами всегда или все-таки с течением времени, с годами оно, как детская болезнь, пройдет?

Протоиерей Павел

– Вы знаете, я думаю любой человек, с течением возраста он приобретает, возвращаясь к тому образу, который я использовал, определенную устойчивость к человеческому греху и к человеческому аду. Помните, вот в «Братьях Карамазовых» есть это замечание старца Зосимы к Леше, к Алексею, что не бойся любить, не бойся человеческого греха, не бойся любить человека во грехе. Вот, мне кажется, чем ближе человек становится к Богу, чем больше он познает, во-первых, свой собственный ад, который у каждого из нас есть, тем с большей устойчивостью он может воспринимать этот ад в других людях. Чем глубже он научился нырять без воздуха и при этом выныривать на поверхность, тем легче он сможет научить тому же и других людей – не бояться того, что надо тобой там толща воды, а у тебя нет никакого источник для кислорода. Мне кажется, это очень какой-то важный, один, наверное, из даров Святого Духа – это дар долготерпения. Долготерпения инаковости и вот этой греховности другого человека, которая не разрушает вас, потому что вы со своей греховностью, со своей скверной тоже достаточно хорошо знакомы. И знаете, как с ней жить, и знаете, куда от нее бежать и как ее преодолевать, как в ней не застревать, как в ней не растворяться.

К. Мацан

– Ну вот после слов о долготерпении, я надеюсь, что не сильно понижу градус беседы, если скажу, что мы надеемся, что нам недолго терпеть, пока мы снова вас услышим в «Светлом вечере», отец Павел. А нашу сегодняшнюю программу мы уже вынуждены по времени завершать. Спасибо огромное. Протоиерей Павел Великанов, заведующий кафедрой богословия Московской духовной академии, главный редактор портала «Богослов.ру», был сегодня с нами и с вами в этом часе «Светлого вечера». В студии также были Марина Борисова и я, Константин Мацан. Спасибо. До свидания. До новых встреч на волнах радио «Вера».

М. Борисова

– До свидания.

Протоиерей Павел

– Всего доброго.

Другие программы

Богослужения вечера

Тексты богослужений праздничных и воскресных дней. Всенощное Бдение. 6 июля (вечер 5 июля) 2025г.

Неде́ля 4-я по Пятидеся́тнице. Влади́мирской ико́ны Бо́жией Ма́тери.

Глас 3.

ВСЕНО́ЩНОЕ БДЕ́НИЕ

Вели́кая Вече́рня

Диакон: Воста́ните!

Хор: Благослови́.

Иерей: Сла́ва Святе́й и Единосу́щней и Животворя́щей и Неразде́льней Тро́ице всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Священнослужители в алтаре:

Прииди́те, поклони́мся Царе́ви на́шему Бо́гу.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Христу́ Царе́ви на́шему Бо́гу.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Самому́ Христу́, Царе́ви и Бо́гу на́шему.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Ему́.

Псало́м 103, предначина́тельный:

Хор: Благослови́, душе́ моя́, Го́спода./ Благослове́н еси́, Го́споди./ Го́споди, Бо́же мой, возвели́чился еси́ зело́./ Благослове́н еси́, Го́споди./ ... / Вся прему́дростию сотвори́л еси́./ Сла́ва Ти, Го́споди, сотвори́вшему вся.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Вели́кая ектения́:

Диакон: Ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй. (На каждое прошение)

Диакон: О Свы́шнем ми́ре и спасе́нии душ на́ших, Го́споду помо́лимся.

О ми́ре всего́ ми́ра, благостоя́нии Святы́х Бо́жиих Церкве́й и соедине́нии всех, Го́споду помо́лимся.

О святе́м хра́ме сем и с ве́рою, благогове́нием и стра́хом Бо́жиим входя́щих в онь, Го́споду помо́лимся.

О вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем, Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к, честне́м пресви́терстве, во Христе́ диа́констве, о всем при́чте и лю́дех, Го́споду помо́лимся.

О Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, Го́споду помо́лимся.

О гра́де сем (или: О ве́си сей), вся́ком гра́де, стране́ и ве́рою живу́щих в них, Го́споду помо́лимся.

О благорастворе́нии возду́хов, о изоби́лии плодо́в земны́х и вре́менех ми́рных, Го́споду помо́лимся.

О пла́вающих, путеше́ствующих, неду́гующих, стра́ждущих, плене́нных и о спасе́нии их. Го́споду помо́лимся.

О изба́витися нам от вся́кия ско́рби, гне́ва и ну́жды, Го́споду помо́лимся.

Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко подоба́ет Тебе́ вся́кая сла́ва честь и поклоне́ние, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Блаже́н муж:

Хор: Блаже́н муж, и́же не и́де на сове́т нечести́вых.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Я́ко весть Госпо́дь путь пра́ведных, и путь нечести́вых поги́бнет.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Рабо́тайте Го́сподеви со стра́хом и ра́дуйтеся Ему́ с тре́петом.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Блаже́ни вси наде́ющиися Нань.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Воскресни́, Го́споди, спаси́ мя, Бо́же мой.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Госпо́дне есть спасе́ние, и на лю́дех Твои́х благослове́ние Твое́.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Ектения́ ма́лая:

Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Твоя́ держа́ва, и Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Го́споди, воззва́х, глас 3:

Хор: Го́споди, воззва́х к Тебе́, услы́ши мя./ Услы́ши мя, Го́споди./ Го́споди, воззва́х к Тебе́, услы́ши мя:/ вонми́ гла́су моле́ния моего́,/ внегда́ воззва́ти ми к Тебе́.// Услы́ши мя, Го́споди.

Да испра́вится моли́тва моя́,/ я́ко кади́ло пред Тобо́ю,/ воздея́ние руку́ мое́ю/ — же́ртва вече́рняя.// Услы́ши мя, Го́споди.

Стихиры воскресные, глас 3:

На 10. Стих: Изведи́ из темни́цы ду́шу мою́,// испове́датися и́мени Твоему́.

Стихира: Твои́м Кресто́м, Христе́ Спа́се,/ сме́рти держа́ва разруши́ся,/ и диа́воля пре́лесть упраздни́ся,/ род же челове́ческий, ве́рою спаса́емый,// песнь Тебе́ всегда́ прино́сит.

Стих: Мене́ ждут пра́ведницы,// до́ндеже возда́си мне.

Стихира: Просвети́шася вся́ческая/ Воскресе́нием Твои́м, Го́споди,/ и рай па́ки отве́рзеся,/ вся же тварь восхваля́ющи Тя,// песнь Тебе́ всегда́ прино́сит.

На 8. Стих: Из глубины́ воззва́х к Тебе́, Го́споди,// Го́споди, услы́ши глас мой.

Стихира: Сла́влю Отца́ и Сы́на си́лу,/ и Свята́го Ду́ха пою́ власть,/ неразде́льное, несозда́нное Божество́,/ Тро́ицу Единосу́щную,// ца́рствующую в век ве́ка.

Стих: Да бу́дут у́ши Твои́// вне́млюще гла́су моле́ния моего́.

Стихира: Кресту́ Твоему́ честно́му покланя́емся, Христе́,/ и Воскресе́ние Твое́ пое́м и сла́вим.// Ра́ною бо Твое́ю мы вси исцеле́хом.

Стихиры Владимирской иконы Божией Матери, глас 4, подобен: «Я́ко до́бля...»:

На 6. Стих: А́ще беззако́ния на́зриши, Го́споди, Го́споди, кто постои́т?// Я́ко у Тебе́ очище́ние есть.

Стихира: Я́ко светоно́сная пала́та/ и одр всезлаты́й, Богоро́дице Влады́чице:/ Ты бо Сло́во Бо́жие/ во Твои́х ложесна́х вмести́ла еси́,/ и, ро́ждши нам Со́лнце незаходи́мое,/ Свет невече́рний,/ на́ша пре́жде неразу́мием омраче́нная сердца́/ благоразу́мием освети́ла еси́,// и льсти́ тьму́ разори́ла еси́.

Стих: И́мене ра́ди Твоего́ потерпе́х Тя, Го́споди, потерпе́ душа́ моя́ в сло́во Твое́,// упова́ душа́ моя́ на Го́спода.

Стихира: Твои́м Рождество́м а́дова кре́пость разори́ся,/ и все челове́чество спасе́но бы́сть,/ ны́не же Твои́ми моли́твами/ враго́в на́ших шата́ние низложи́,/ и кре́пость их сокруши́,/ и лю́дем Твои́м побе́ды на враги́ да́руй,/ да посра́мятся вси,// явля́ющии рабо́м Твои́м зла́я.

На 4. Стих: От стра́жи у́тренния до но́щи, от стра́жи у́тренния,// да упова́ет Изра́иль на Го́спода.

Стихира: Богоро́дице Влады́чице,/ держа́вная Помо́щнице,/ укрепи́ сла́вящую Тя страну́ на враги́,/ да я́коже дре́вле спасла́ еси́ Ца́рский град от нахожде́ния пога́ных,/ та́ко и ны́не спаси́ страну́ Росси́йскую от нахожде́ния вра́жия,/ от междоусо́бныя ра́ти,/ от гла́да же и тру́са,/ Де́во Неискусобра́чная./ Сего́ ра́ди Тя сла́вит страна́ Росси́йская,// челове́ком Помо́щницу.

Стих: Я́ко у Го́спода ми́лость, и мно́гое у Него́ избавле́ние,// и Той изба́вит Изра́иля от всех беззако́ний его́.

Стихира: Ны́не страна́ Росси́йская/ о Тебе́ хва́лится и весели́тся,/ име́ющи Тя Засту́пницу непосты́дную/ и сте́ну неруши́му,/ гра́ду на́шему непоколеби́мое основа́ние,/ стра́жа неусы́пна земли́ Росси́йския./ Не преста́й ны́не Твои́ми, Госпоже́, моли́твами// избавля́ти Твой град и лю́ди от всех бед.

На 2. Стих: Хвали́те Го́спода вси язы́цы,// похвали́те Его́ вси лю́дие.

Стихира: Тебе́ припа́дают, Госпоже́,/ святи́телей сосло́вие и собо́ри,/ совокупле́ние всех, мона́си и прости́и/ и ве́сь наро́д, уми́льно моля́щеся,/ Тебе́ ны́не кла́няющеся,/ и любе́зно целу́юще Твой о́браз,/ и, моля́щеся, глаго́лют:// чту́щий Тя град всегда́ спаса́й от всех бед.

Стихира Владимирской иконы Божией Матери, глас 8, подобен: «О, пресла́внаго чудесе́...»:

Стих: Я́ко утверди́ся ми́лость Его́ на нас,// и и́стина Госпо́дня пребыва́ет во век.

Стихира: О, пресла́внаго чудесе́!/ И́же невмести́мый небесы́,/ и А́нгелы сла́вимый,/ и от Серафи́мов пое́мый,/ на зе́млю соше́д, в Твою́ утро́бу вмести́ся/ и ключа́ де́вства не разруши́,/ на́ше естество́, дре́вле от диа́вола му́чимо, изъя́т/ и ве́сь род челове́ческий свободи́,/ Тебе́ же, Госпоже́, Засту́пницу нам дарова́./ Тем не преста́й сохраня́ти// и спаса́ти ду́ши на́ша, я́ко Милосе́рда.

Стихира Владимирской иконы Божией Матери, глас 8:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Стихира: Прииди́те, росси́йстии собо́ри,/ прииди́те, ве́рных совокупле́ния,/ в сре́тение Цари́цы Богоотрокови́цы:/ се бо гряде́т Цари́ца Свои́м о́бразом честны́м,/ спасти́ град и лю́ди, от сопоста́тных пога́н невоева́ны./ О, чу́до ве́лие и пресла́вное/ и пребо́льши ума́!/ Ка́ко прише́ствием честна́го Ея́ о́браза сопроти́внии побежда́ются/ и оте́чество на́ше утвержда́ется?/ Но́щь упраздни́ся, и де́нь прибли́жися./ Его́же ра́ди Тебе́, вину́ спасе́ния на́шего, естество́ на́ше прие́млет/ и вся тва́рь воспева́ет, Ти зову́щи:/ ра́дуйся, Предста́тельнице, и Помо́щнице,// и спасе́ние душ на́ших.

Догматик, глас 3:

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Догматик: Ка́ко не диви́мся/ Богому́жному Рождеству́ Твоему́, Пречестна́я?/ Искуше́ния бо му́жескаго не прие́мши, Всенепоро́чная,/ родила́ еси́ без Отца́ Сы́на пло́тию./ Пре́жде век от Отца́ рожде́ннаго без ма́тере,/ ника́коже претерпе́вшаго измене́ния,/ или́ смеше́ния, или́ разделе́ния,/ но обою́ существу́ сво́йство це́ло сохра́ншаго./ Те́мже, Ма́ти Де́во Влады́чице,/ Того́ моли́ спасти́ся душа́м,// правосла́вно Богоро́дицу испове́дающих Тя.

Вход с кади́лом:

Диакон: Прему́дрость, про́сти.

Све́те Ти́хий:

Хор: Све́те Ти́хий святы́я сла́вы Безсме́ртнаго Отца́ Небе́снаго, Свята́го, Блаже́ннаго, Иису́се Христе́! Прише́дше на за́пад со́лнца, ви́девше свет вече́рний, пое́м Отца́, Сы́на и Свята́го Ду́ха, Бо́га. Досто́ин еси́ во вся времена́ пет бы́ти гла́сы преподо́бными, Сы́не Бо́жий, живо́т дая́й; те́мже мир Тя сла́вит.

Диакон: Во́нмем.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Проки́мен воскре́сный, глас 6:

Диакон: Прему́дрость во́нмем. Проки́мен, глас шесты́й: Госпо́дь воцари́ся, в ле́поту облече́ся.

Хор: Госпо́дь воцари́ся, в ле́поту облече́ся. (На каждый стих)

Диакон: Облече́ся Госпо́дь в си́лу, и препоя́сася.

Стих 2: И́бо утверди́ вселе́нную, я́же не подви́жится.

Стих 3: До́му Твоему́ подоба́ет святы́ня, Го́споди, в долготу́ дний.

Диакон: Госпо́дь воцари́ся.

Хор: В ле́поту облече́ся.

Пареми́и Влади́мирской ико́ны Бо́жией Ма́тери:

Диакон: Прему́дрость.

Чтец: Бытия́ чте́ние.

Диакон: Во́нмем.

(Из главы 28:)

Чтец: Изы́де Иа́ков от студенца́ кля́твеннаго и и́де в Харра́нь./ И обре́те ме́сто, и спа та́мо,/ за́йде бо со́лнце;/ и взят от ка́мения ме́ста того́,/ и положи́ возгла́вие себе́,/ и спа на ме́сте о́ном, и сон ви́де./ И се ле́ствица, утвержде́на на земли́,/ ея́же глава́ досяза́ше до небе́с,/ и А́нгели Бо́жии восхожда́ху и низхожда́ху по ней./ Госпо́дь же утвержда́шеся на ней и рече́:/ Аз Бог Авраа́мов, отца́ твоего́, и Бог Исаа́ков, не бо́йся./ Земля́, иде́же ты спи́ши на ней,/ тебе́ дам ю и се́мени твоему́./ И бу́дет се́мя твое́, я́ко песо́к земны́й,/ и распространи́тся на мо́ре, и Ли́ву, и се́вер, и на восто́ки,/ и возблагословя́тся о тебе́ вся коле́на земна́я и о се́мени твое́м./ И се Аз с тобо́ю, сохраня́яй тя на вся́ком пути́, а́може а́ще по́йдеши./ И возвращу́ тя в зе́млю сию́, я́ко не и́мам тебе́ оста́вити,/ до́ндеже сотвори́ти Ми вся, ели́ка глаго́лах тебе́./ И воста́ Иа́ков от сна своего́ и рече́:/ я́ко е́сть Госпо́дь на ме́сте сем, аз же не ве́дех./ И убоя́ся, и рече́:/ я́ко стра́шно ме́сто сие́,/ не́сть сие́, но дом Бо́жий,// и сия́ врата́ Небе́сная.

Диакон: Прему́дрость.

Чтец: Проро́чества Иезеки́илева чте́ние.

Диакон: Во́нмем.

(Из глав 43, 44:)

Чтец: Та́ко глаго́лет Госпо́дь:/ бу́дет от дне осма́го и про́чее,/ сотворя́т иере́и на олтари́ всесожже́ния ва́шего/ и я́же спасе́ния ва́шего,/ и прииму́ вы, глаго́лет Адонаи́ Госпо́дь./ И обрати́ мя на пу́ть врат святы́х вне́шних, зря́щих на восто́ки, и сия́ бя́ху затворе́на./ И рече́ Госпо́дь ко мне:/ врата́ сия́ затворе́на бу́дут и не отве́рзутся,/ и никто́же про́йдет сквозе́ их,/ я́ко Госпо́дь, Бог Изра́илев, про́йдет и́ми, и бу́дут затворе́на./ Я́ко игу́мен ся́дет в них сне́сти хлеб,/ по пути́ ела́мских врат вни́дет и по пути́ его́ изы́дет./ И введе́ мя по пути́ врат святы́х, су́щих к се́веру, пря́мо хра́му,// и ви́дех, и се испо́лнь сла́вы храм Госпо́день.

Диакон: Прему́дрость.

Чтец: При́тчей чте́ние.

Диакон: Во́нмем.

(Из главы 9:)

Чтец: Прему́дрость созда́ себе́ дом и утверди́ столпо́в се́дмь./ Закла́ своя́ же́ртвенная, и раствори́ в ча́ше свое́й вино́,/ и угото́ва свою́ трапе́зу./ Посла́ своя́ рабы́, созыва́ющи с высо́ким пропове́данием на ча́шу, глаго́лющи:/ и́же е́сть безу́мен, да уклони́тся ко мне./ И тре́бующим ума́ рече́:/ прииди́те, яди́те мой хлеб и пи́йте вино́, е́же раствори́х вам./ Оста́вите безу́мие, и жи́ви бу́дете./ И взыщи́те ра́зума, да поживете́/ и испра́вите ра́зум в ве́дении./ Наказу́яй злы́я прии́мет себе́ безче́стие,/ облича́яй же нечести́ваго опоро́чит себе́,/ обличе́ние бо нечести́вому — ра́ны ему́./ Не облича́й злых, да не возненави́дят тебе́,/ облича́й прему́дра, и возлю́бит тя./ Да́ждь прему́дрому вину́, и прему́дрший бу́дет./ Сказу́й пра́ведному, и приложи́т приима́ти./ Нача́ло прему́дрости — страх Госпо́день,/ и сове́т святы́х — ра́зум./ Разуме́ти бо зако́н по́мысла е́сть блага́го:/ сим бо о́бразом мно́гое поживе́ши вре́мя,// и приложа́тся тебе́ ле́та живота́.

Ектения́ сугу́бая:

Диакон: Рцем вси от всея́ души́, и от всего́ помышле́ния на́шего рцем.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Го́споди Вседержи́телю, Бо́же оте́ц на́ших, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Поми́луй нас, Бо́же, по вели́цей ми́лости Твое́й, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды, на каждое прошение)

Диакон: Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к, и всей во Христе́ бра́тии на́шей.

Еще́ мо́лимся о Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, да ти́хое и безмо́лвное житие́ поживе́м во вся́ком благоче́стии и чистоте́.

Еще́ мо́лимся о блаже́нных и приснопа́мятных созда́телех свята́го хра́ма сего́, и о всех преждепочи́вших отце́х и бра́тиях, зде лежа́щих и повсю́ду, правосла́вных.

Еще́ мо́лимся о ми́лости, жи́зни, ми́ре, здра́вии, спасе́нии, посеще́нии, проще́нии и оставле́нии грехо́в рабо́в Бо́жиих настоя́теля, бра́тии и прихо́жан свята́го хра́ма сего́.

Еще́ мо́лимся о плодонося́щих и доброде́ющих во святе́м и всечестне́м хра́ме сем, тружда́ющихся, пою́щих и предстоя́щих лю́дех, ожида́ющих от Тебе́ вели́кия и бога́тыя ми́лости.

Иерей: Я́ко Ми́лостив и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Сподо́би, Го́споди:

Хор: Сподо́би, Го́споди, в ве́чер сей без греха́ сохрани́тися нам. Благослове́н еси́, Го́споди, Бо́же оте́ц на́ших, и хва́льно и просла́влено и́мя Твое́ во ве́ки. Ами́нь.

Бу́ди, Го́споди, ми́лость Твоя́ на нас, я́коже упова́хом на Тя. Благослове́н еси́, Го́споди, научи́ мя оправда́нием Твои́м. Благослове́н еси́, Влады́ко, вразуми́ мя оправда́нием Твои́м. Благослове́н еси́, Святы́й, просвети́ мя оправда́нии Твои́ми.

Го́споди, ми́лость Твоя́ во век, дел руку́ Твое́ю не пре́зри. Тебе́ подоба́ет хвала́, Тебе́ подоба́ет пе́ние, Тебе́ сла́ва подоба́ет. Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Ектения́ проси́тельная:

Диакон: Испо́лним вече́рнюю моли́тву на́шу Го́сподеви.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Ве́чера всего́ соверше́нна, свя́та, ми́рна и безгре́шна у Го́спода про́сим.

Хор: Пода́й, Го́споди. (На каждое прошение)

Диакон: А́нгела ми́рна, ве́рна наста́вника, храни́теля душ и теле́с на́ших, у Го́спода про́сим.

Проще́ния и оставле́ния грехо́в и прегреше́ний на́ших у Го́спода про́сим.

До́брых и поле́зных душа́м на́шим и ми́ра ми́рови у Го́спода про́сим.

Про́чее вре́мя живота́ на́шего в ми́ре и покая́нии сконча́ти у Го́спода про́сим.

Христиа́нския кончи́ны живота́ на́шего, безболе́знены, непосты́дны, ми́рны и до́браго отве́та на Стра́шнем Суди́щи Христо́ве про́сим.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́, и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Благ и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Бу́ди держа́ва Ца́рствия Твоего́ благослове́на и препросла́влена. Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Лития́:

Стихиры Владимирской иконы Божией Матери, глас 2, самогласны:

Стихира: Я́ко вои́стинну дре́вняго киво́та пречестне́е,/ егда́ Дави́д, собра́в чи́ны, ликовствова́ше,/ ны́не Твоя́, Богоро́дице, ико́на,/ е́йже предстоя́т архиере́ев собо́ри,/ и с чи́нми А́нгел,/ и все христоимени́тых люде́й мно́жество/ досто́йно блажа́т Тя, Ма́терь Бо́жию,/ и прославля́ют раболе́пно,/ и честву́ют, и покланя́ются,/ и мо́лятся Тебе́ по Бо́зе:/ да мир умири́ши в правосла́вии,/ и оте́чество утверди́ши,/ и спасе́ши от всех зол Твоя́ рабы́,// я́ко еди́на Благослове́нная.

Стихира: Предстоя́т Ти, Госпоже́ Богоро́дице,/ пред Твои́м, Пречи́стая, о́бразом,/ архиере́ев сосло́вие и вси лю́дие,/ мона́си и прости́и,/ ве́дуще Тя вои́стинну Помо́щницу си́льну и непобеди́му,/ моле́ния Тебе́ приноси́ти от всея́ души́ подвиза́ются/ и поуща́ют на моли́тву к Бо́гу,/ тре́бующе Твоея́ по́мощи,/ да простре́ши богоно́сныя Твоя́ ру́ки/ и умо́лиши за мир./ Вонми́ и услы́ши, Влады́чице,/ и пода́ждь утеше́ние рабо́м Твои́м,/ до́ндеже не одоле́ют ны грехи́ на́ша тя́жкия и лю́тыя:// Твоея́ бо всегда́ тре́буем вси по́мощи.

Стихира Владимирской иконы Божией Матери, глас 8:

Стихира: Пе́рвее написа́вшейся Твое́й ико́не/ ева́нгельских та́ин благове́стником/ и к Тебе́, Цари́це, принесе́нней,/ да усво́иши Ту/ и си́льну соде́лаеши спасти́ честву́ющия Тя./ И пора́довалася еси́, я́ко су́щи Ми́лостива,/ спасе́ния на́шего Соде́тельница,/ я́ко уста́ и глас ико́не бы́вше,/ я́коже и Бо́га внегда́ зачина́ющи во чре́ве,/ пе́снь воспе́ла еси́:/ се отны́не ублажа́т Мя вси ро́ди./ И, на ту зря́щи, глаго́лала еси́ со вла́стию:/ с сим о́бразом благода́ть Моя́ и си́ла./ И мы и́стинно ве́руем, я́ко се рекла́ еси́, Госпоже́:/ сим о́бразом с на́ми еси́./ Тем благогове́йно предстоя́ще, покланя́емся Тебе́, раби́ Твои́:// посети́ ны Твои́ми Ма́терними щедро́тами.

Стихира Владимирской иконы Божией Матери, глас 7:

Стихира: Гора́ еси́ вели́кая и пресла́вная,/ па́че горы́ Сина́йския, Богоро́дице./ Она́ бо, не терпя́ше сни́тия сла́вы Бо́жия, во о́бразех и се́нех,/ огне́м возгара́шеся,/ и гро́ми и мо́лнии та́мо бы́ша./ Ты Боже́ственный о́гнь сущ,/ Бо́жие Сло́во во чре́ве Твое́м неопа́льно носи́ла еси́/ и от сосе́ц Твои́х млеко́м пита́ла еси́ ма́нием Нося́щаго вся./ И Ма́тернее дерзнове́ние к Нему́ иму́щи,/ помози́, Влады́чице, ве́рно пра́зднующим Твой честны́й пра́здник/ и не забу́ди, ми́лостивно посеща́ющи,/ прия́ла бо еси́ от Бо́га дар// стро́ити и покрыва́ти христоимени́тое ста́до, рабы́ Твоя́.

Стихира Владимирской иконы Божией Матери, глас 6:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Стихира: Тебе́ вси ро́ди челове́честии/ хва́льныя да́ры прино́сят, Влады́чице,/ и мо́лятся я́ко Цари́це и Ма́тери Бо́жии,/ проро́цы Тя прему́дро пропове́даша,/ леви́ти благослови́ша,/ апо́столи и му́ченицы испове́даша,/ вся сосло́вия покланя́ются,/ архиере́е пропове́дают,/ мона́си и прости́и благогове́ют,/ бога́тии и убо́зии, сироты́ и вдовы́,/ и всяк во́зраст, и вся́ко преспе́яние,/ ста́рческое и младе́нческое,/ под кров Твой держа́вный с ве́рою прибега́ем:/ покры́й и соблюди́, Госпоже́, моли́твами Твои́ми// и спаси́ от бед ду́ши на́ша.

Диакон: Спаси́, Бо́же, лю́ди Твоя́ и благослови́ достоя́ние Твое́, посети́ мир Твой ми́лостию и щедро́тами, возвы́си рог христиа́н правосла́вных и низпосли́ на ны ми́лости Твоя́ бога́тыя, моли́твами всепречи́стыя Влады́чицы на́шея Богоро́дицы и Присноде́вы Мари́и, си́лою Честна́го и Животворя́щаго Креста́, предста́тельствы честны́х Небе́сных Сил безпло́тных, честна́го, сла́внаго проро́ка, Предте́чи и Крести́теля Иоа́нна, святы́х сла́вных и всехва́льных Апо́стол, и́же во святы́х оте́ц на́ших и вселе́нских вели́ких учи́телей и святи́телей, Васи́лия Вели́каго, Григо́рия Богосло́ва и Иоа́нна Златоу́стаго, и́же во святы́х отца́ на́шего Никола́я, архиепи́скопа Мирлики́йскаго, чудотво́рца, святы́х равноапо́стольных Мефо́дия и Кири́лла, учи́телей слове́нских, святы́х равноапо́стольных вели́каго кня́зя Влади́мира и вели́кия княги́ни О́льги, и́же во святы́х оте́ц на́ших: святи́теля Михаи́ла, пе́рвого митрополи́та Ки́евскаго, первосвяти́телей Моско́вских и всея́ Руси́: Петра́, Алекси́я, Ио́ны, Мака́рия, Фили́ппа, И́ова, Ермоге́на и Ти́хона, митрополи́тов Моско́вских Филаре́та, Инноке́нтия и Мака́рия. Святы́х, сла́вных и добропобе́дных му́чеников, новому́чеников и испове́дников Це́ркве Ру́сския: Влади́мира, митрополи́та Ки́евскаго, Вениами́на, митрополи́та Петрогра́дского, Петра́, митрополи́та Крути́цкаго, Иларио́на, архиепи́скопа Вере́йскаго, святы́х ца́рственных страстоте́рпцев, преподобному́чениц вели́кия княги́ни Елисаве́ты и и́нокини Варва́ры, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших, преподо́бных оте́ц ста́рцев О́птинских, святы́х пра́ведных Иоа́нна Кроншта́дтскаго и Алекси́я Моско́вскаго, святы́х блаже́нных Ксе́нии Петербу́ржския и Матро́ны Моско́вския, святы́х и пра́ведных богооте́ц Иоаки́ма и А́нны (и свята́го имяре́к, егоже есть храм и егоже есть день), и всех святы́х. Мо́лим Тя, многоми́лостиве Го́споди, услы́ши нас, гре́шных, моля́щихся Тебе́, и поми́луй нас.

Хор: Го́споди, поми́луй. (40 раз)

Диакон: Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о господи́не на́шем высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к и о всем во Христе́ бра́тстве на́шем, и о вся́кой души́ христиа́нстей, скорбя́щей же и озло́бленней, ми́лости Бо́жия и по́мощи тре́бующей; о покрове́нии гра́да сего́, и живу́щих в нем, о ми́ре, и состоя́нии всего́ ми́ра; о благостоя́нии святы́х Бо́жиих церкве́й; о спасе́нии и по́мощи со тща́нием и стра́хом Бо́жиим тружда́ющихся и служа́щих оте́ц и бра́тий на́ших; о оста́вльшихся и во отше́ствии су́щих; о исцеле́нии в не́мощех лежа́щих; о успе́нии, осла́бе, блаже́нней па́мяти и о оставле́нии грехо́в всех преждеотше́дших оте́ц и бра́тий на́ших, зде лежа́щих и повсю́ду правосла́вных; о избавле́нии плене́нных, и о бра́тиях на́ших во слу́жбах су́щих, и о всех служа́щих и служи́вших во святе́м хра́ме сем рцем.

Хор: Го́споди, поми́луй. (50 раз)

Диакон: Еще́ мо́лимся о е́же сохрани́тися гра́ду сему́, и свято́му хра́му сему́, и вся́кому гра́ду и стране́, от гла́да, губи́тельства, тру́са, пото́па, огня́, меча́, наше́ствия иноплеме́нников и междоусо́бныя бра́ни; о е́же ми́лостиву и благоуве́тливу бы́ти благо́му и человеколюби́вому Бо́гу на́шему, отврати́ти вся́кий гнев на ны дви́жимый, и изба́вити ны от належа́щаго и пра́веднаго Своего́ преще́ния и поми́ловати ны.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Диакон: Еще́ мо́лимся и о е́же услы́шати Го́споду Бо́гу глас моле́ния нас, гре́шных, и поми́ловати нас.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Иерей: Услы́ши ны, Бо́же, Спаси́телю наш, упова́ние всех конце́в земли́ и су́щих в мо́ри дале́че, и ми́лостив, ми́лостив бу́ди, Влады́ко, о гресе́х на́ших, и поми́луй ны. Ми́лостив бо и человеколю́бец Бог еси́, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́, и Сы́ну, и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно, и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Влады́ко многоми́лостиве, Го́споди Иису́се Христе́, Бо́же наш, моли́твами всепречи́стыя Влады́чицы на́шея Богоро́дицы и Присноде́вы Мари́и, си́лою Честна́го и Животворя́щаго Креста́, предста́тельствы честны́х Небе́сных Сил безпло́тных, честна́го, сла́внаго проро́ка, Предте́чи и Крести́теля Иоа́нна, святы́х сла́вных и всехва́льных Апо́стол, и́же во святы́х оте́ц на́ших и вселе́нских вели́ких учи́телей и святи́телей, Васи́лия Вели́каго, Григо́рия Богосло́ва и Иоа́нна Златоу́стаго, и́же во святы́х отца́ на́шего Никола́я, архиепи́скопа Мирлики́йскаго, чудотво́рца, святы́х равноапо́стольных Мефо́дия и Кири́лла, учи́телей слове́нских, святы́х равноапо́стольных вели́каго кня́зя Влади́мира и вели́кия княги́ни О́льги, и́же во святы́х оте́ц на́ших: святи́теля Михаи́ла, пе́рвого митрополи́та Ки́евскаго, первосвяти́телей Моско́вских и всея́ Руси́: Петра́, Алекси́я, Ио́ны, Мака́рия, Фили́ппа, И́ова, Ермоге́на и Ти́хона, митрополи́тов Моско́вских Филаре́та, Инноке́нтия и Мака́рия. Святы́х, сла́вных и добропобе́дных му́чеников, новому́чеников и испове́дников Це́ркве Ру́сския: Влади́мира, митрополи́та Ки́евскаго, Вениами́на, митрополи́та Петрогра́дского, Петра́, митрополи́та Крути́цкаго, Иларио́на, архиепи́скопа Вере́йскаго, святы́х ца́рственных страстоте́рпцев, преподобному́чениц вели́кия княги́ни Елисаве́ты и и́нокини Варва́ры, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших, преподо́бных оте́ц ста́рцев О́птинских, святы́х пра́ведных Иоа́нна Кроншта́дтскаго и Алекси́я Моско́вскаго, святы́х блаже́нных Ксе́нии Петербу́ржския и Матро́ны Моско́вския, святы́х и пра́ведных богооте́ц Иоаки́ма и А́нны (и свята́го имяре́к, егоже есть храм и егоже есть день) и всех святы́х. благоприя́тну сотвори́ моли́тву на́шу, да́руй нам оставле́ние прегреше́ний на́ших, покры́й нас кро́вом крилу́ Твое́ю, отжени́ от нас вся́каго врага́ и супоста́та, умири́ на́шу жизнь. Го́споди, поми́луй нас и мир Твой, и спаси́ ду́ши на́ша, я́ко благ и человеколю́бец.

Хор: Ами́нь.

Стихи́ры на стихо́вне:

Стихиры воскресные, глас 3:

Стихира: Стра́стию Твое́ю, Христе́,/ омрачи́вый со́лнце/ и све́том Твоего́ Воскресе́ния,/ просвети́вый вся́ческая,// приими́ на́шу вече́рнюю песнь, Человеколю́бче.

Стих: Госпо́дь воцари́ся,// в ле́поту облече́ся.

Стихира: Живоприе́мное Твое́ воста́ние, Го́споди,/ вселе́нную всю просвети́,/ и Твое́ созда́ние истле́вшее призва́./ Те́мже кля́твы Ада́мовы изме́ншеся, вопие́м:// Всеси́льне Го́споди, сла́ва Тебе́.

Стих: И́бо утверди́ вселе́нную,// я́же не подви́жится.

Стихира: Бог сый неизме́нен,/ пло́тию стражда́ измени́лся еси́,/ Его́же тварь не терпя́щи ви́сяща зре́ти,/ стра́хом прекланя́шеся,/ и стеня́щи пое́т Твое́ долготерпе́ние:/ соше́д же во ад, тридне́вен воскре́сл еси́,// жизнь да́руя ми́рови, и ве́лию ми́лость.

Стих: До́му Твоему́ подоба́ет святы́ня,// Го́споди, в долготу́ дний.

Стихира: Да род наш от сме́рти, Христе́, изба́виши,/ смерть претепе́л еси́:/ и тридне́вен из ме́ртвых воскре́с,/ с Собо́ю воскреси́л еси́,/ и́же Тя Бо́га позна́вших:/ и мир просвети́л еси́.// Го́споди, сла́ва Тебе́.

Стихира Владимирской иконы Божией Матери, глас 8, самогласна:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Стихира: Да ра́дуются росси́йстии собо́ри,/ да ликовству́ет естество́,/ я́ко Твоего́, Чи́стая, честна́го о́браза прише́ствием/ град наш спаса́ется,/ раби́ Твои́, от одержа́щия ну́жды изба́вльшеся,/ Тебе́, Чи́стая, взыва́ют:/ ра́дуйся, до́брых вино́вная,/ и Засту́пнице непосты́дная,// и спасе́ние душ на́ших.

Моли́тва свято́го Симео́на Богоприи́мца:

Хор: Ны́не отпуща́еши раба́ Твоего́, Влады́ко,/ по глаго́лу Твоему́, с ми́ром;/ я́ко ви́деста о́чи мои́ спасе́ние Твое́,/ е́же еси́ угото́вал пред лице́м всех люде́й,/ свет во открове́ние язы́ков,// и сла́ву люде́й Твои́х Изра́иля.

Трисвято́е по О́тче наш:

Чтец: Святы́й Бо́же, Святы́й Кре́пкий, Святы́й Безсме́ртный, поми́луй нас. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Пресвята́я Тро́ице, поми́луй нас; Го́споди, очи́сти грехи́ на́ша; Влады́ко, прости́ беззако́ния на́ша; Святы́й, посети́ и исцели́ не́мощи на́ша, и́мене Твоего́ ра́ди.

Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

О́тче наш, И́же еси́ на Небесе́х, да святи́тся и́мя Твое́, да прии́дет Ца́рствие Твое́, да бу́дет во́ля Твоя́, я́ко на Небеси́ и на земли́. Хлеб наш насу́щный даждь нам днесь; и оста́ви нам до́лги на́ша, я́коже и мы оставля́ем должнико́м на́шим; и не введи́ нас во искуше́ние, но изба́ви нас от лука́ваго.

Иерей: Я́ко Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Тропа́рь, глас 4:

Хор: Богоро́дице Де́во, ра́дуйся,/ Благода́тная Мари́е, Госпо́дь с Тобо́ю:/ благослове́на Ты в жена́х/ и благослове́н Плод чре́ва Твоего́,// я́ко Спа́са родила́ еси́ душ на́ших. (Дважды)

Тропа́рь Влади́мирской ико́ны Бо́жией Ма́тери, глас 4:

Дне́сь све́тло красу́ется сла́внейший град Москва́,/ я́ко зарю́ со́лнечную, восприе́мши, Влады́чице, чудотво́рную Твою́ ико́ну,/ к не́йже ны́не мы притека́юще и моля́щеся Тебе́, взыва́ем си́це:/ о пречу́дная Влады́чице Богоро́дице!/ Моли́ся из Тебе́ воплоще́нному Христу́ Бо́гу на́шему,/ да изба́вит град сей и вся гра́ды и страны́ христиа́нския невреди́мы от всех наве́т вра́жиих// и спасе́т ду́ши на́ша, я́ко Милосе́рд.

Благослове́ние хле́бов:

Диакон: Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Иерей: Го́споди Иису́се Христе́ Бо́же наш, благослови́вый пять хле́бов и пять ты́сящ насы́тивый, Сам благослови́ и хле́бы сия́, пшени́цу, вино́ и еле́й; и умно́жи сия́ во гра́де сем и во всем ми́ре Твое́м; и вкуша́ющия от них ве́рныя освяти́. Я́ко Ты еси́ благословля́яй и освяща́яй вся́ческая, Христе́ Бо́же наш, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, со Безнача́льным Твои́м Отце́м, и Всесвяты́м, и Благи́м, и Животворя́щим Твои́м Ду́хом, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь. Бу́ди И́мя Госпо́дне благослове́но от ны́не и до ве́ка. (Трижды)

Псало́м 33:

Иерей: Благослове́ние Госпо́дне на вас, Того́ благода́тию и человеколю́бием, всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

У́треня

Шестопса́лмие:

Хор: Сла́ва в вы́шних Бо́гу, и на земли́ мир, в челове́цех благоволе́ние. (Трижды)

Го́споди, устне́ мои́ отве́рзеши, и уста́ моя́ возвестя́т хвалу́ Твою́. (Дважды)

Псало́м 3:

Чтец: Го́споди, что ся умно́жиша стужа́ющии ми? Мно́зи востаю́т на мя, мно́зи глаго́лют души́ мое́й: несть спасе́ния ему́ в Бо́зе его́. Ты же, Го́споди, Засту́пник мой еси́, сла́ва моя́ и вознося́й главу́ мою́. Гла́сом мои́м ко Го́споду воззва́х, и услы́ша мя от горы́ святы́я Своея́. Аз усну́х, и спах, воста́х, я́ко Госпо́дь засту́пит мя. Не убою́ся от тем люде́й, о́крест напа́дающих на мя. Воскресни́, Го́споди, спаси́ мя, Бо́же мой, я́ко Ты порази́л еси́ вся вражду́ющия ми всу́е: зу́бы гре́шников сокруши́л еси́. Госпо́дне есть спасе́ние, и на лю́дех Твои́х благослове́ние Твое́.

Аз усну́х, и спах, воста́х, я́ко Госпо́дь засту́пит мя.

Псало́м 37:

Го́споди, да не я́ростию Твое́ю обличи́ши мене́, ниже́ гне́вом Твои́м нака́жеши мене́. Я́ко стре́лы Твоя́ унзо́ша во мне, и утверди́л еси́ на мне ру́ку Твою́. Несть исцеле́ния в пло́ти мое́й от лица́ гне́ва Твоего́, несть ми́ра в косте́х мои́х от лица́ грех мои́х. Я́ко беззако́ния моя́ превзыдо́ша главу́ мою́, я́ко бре́мя тя́жкое отяготе́ша на мне. Возсмерде́ша и согни́ша ра́ны моя́ от лица́ безу́мия моего́. Пострада́х и сляко́хся до конца́, весь день се́туя хожда́х. Я́ко ля́двия моя́ напо́лнишася поруга́ний, и несть исцеле́ния в пло́ти мое́й. Озло́блен бых и смири́хся до зела́, рыка́х от воздыха́ния се́рдца моего́. Го́споди, пред Тобо́ю все жела́ние мое́ и воздыха́ние мое́ от Тебе́ не утаи́ся. Се́рдце мое́ смяте́ся, оста́ви мя си́ла моя́, и свет о́чию мое́ю, и той несть со мно́ю. Дру́зи мои́ и и́скреннии мои́ пря́мо мне прибли́жишася и ста́ша, и бли́жнии мои́ отдале́че мене́ ста́ша и нужда́хуся и́щущии ду́шу мою́, и и́щущии зла́я мне глаго́лаху су́етная и льсти́вным весь день поуча́хуся. Аз же я́ко глух не слы́шах и я́ко нем не отверза́яй уст свои́х. И бых я́ко челове́к не слы́шай и не имы́й во усте́х свои́х обличе́ния. Я́ко на Тя, Го́споди, упова́х, Ты услы́шиши, Го́споди Бо́же мой. Я́ко рех: да не когда́ пора́дуют ми ся врази́ мои́: и внегда́ подвижа́тися нога́м мои́м, на мя велере́чеваша. Я́ко аз на ра́ны гото́в, и боле́знь моя́ предо мно́ю есть вы́ну. Я́ко беззако́ние мое́ аз возвещу́ и попеку́ся о гресе́ мое́м. Врази́ же мои́ живу́т и укрепи́шася па́че мене́, и умно́жишася ненави́дящии мя без пра́вды. Воздаю́щии ми зла́я возблага́я оболга́ху мя, зане́ гоня́х благосты́ню. Не оста́ви мене́, Го́споди Бо́же мой, не отступи́ от мене́. Вонми́ в по́мощь мою́, Го́споди спасе́ния моего́.

Не оста́ви мене́, Го́споди Бо́же мой, не отступи́ от мене́. Вонми́ в по́мощь мою́, Го́споди спасе́ния моего́.

Псало́м 62:

Бо́же, Бо́же мой, к Тебе́ у́тренюю, возжада́ Тебе́ душа́ моя́, коль мно́жицею Тебе́ плоть моя́, в земли́ пу́сте и непрохо́дне, и безво́дне. Та́ко во святе́м яви́хся Тебе́, ви́дети си́лу Твою́ и сла́ву Твою́. Я́ко лу́чши ми́лость Твоя́ па́че живо́т, устне́ мои́ похвали́те Тя. Та́ко благословлю́ Тя в животе́ мое́м, о и́мени Твое́м воздежу́ ру́це мои́. Я́ко от ту́ка и ма́сти да испо́лнится душа́ моя́, и устна́ма ра́дости восхва́лят Тя уста́ моя́. А́ще помина́х Тя на посте́ли мое́й, на у́тренних поуча́хся в Тя. Я́ко был еси́ Помо́щник мой, и в кро́ве крилу́ Твое́ю возра́дуюся. Прильпе́ душа́ моя́ по Тебе́, мене́ же прия́т десни́ца Твоя́. Ти́и же всу́е иска́ша ду́шу мою́, вни́дут в преиспо́дняя земли́, предадя́тся в ру́ки ору́жия, ча́сти ли́совом бу́дут. Царь же возвесели́тся о Бо́зе, похва́лится всяк клены́йся Им, я́ко загради́шася уста́ глаго́лющих непра́ведная.

На у́тренних поуча́хся в Тя. Я́ко был еси́ Помо́щник мой, и в кро́ве крилу́ Твое́ю возра́дуюся. Прильпе́ душа́ моя́ по Тебе́, мене́ же прия́т десни́ца Твоя́.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Го́споди поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Псало́м 87:

Го́споди Бо́же спасе́ния моего́, во дни воззва́х, и в нощи́ пред Тобо́ю. Да вни́дет пред Тя моли́тва моя́: приклони́ у́хо Твое́ к моле́нию моему́, я́ко испо́лнися зол душа́ моя́, и живо́т мой а́ду прибли́жися. Привмене́н бых с низходя́щими в ров, бых я́ко челове́к без по́мощи, в ме́ртвых свобо́дь, я́ко я́звеннии спя́щии во гро́бе, и́хже не помяну́л еси́ ктому́, и ти́и от руки́ Твоея́ отринове́ни бы́ша. Положи́ша мя в ро́ве преиспо́днем, в те́мных и се́ни сме́ртней. На мне утверди́ся я́рость Твоя́, и вся во́лны Твоя́ наве́л еси́ на мя. Уда́лил еси́ зна́емых мои́х от мене́, положи́ша мя ме́рзость себе́: пре́дан бых и не исхожда́х. О́чи мои́ изнемого́сте от нищеты́, воззва́х к Тебе́, Го́споди, весь день, возде́х к Тебе́ ру́це мои́. Еда́ ме́ртвыми твори́ши чудеса́? Или́ вра́чеве воскреся́т, и испове́дятся Тебе́? Еда́ пове́сть кто во гро́бе ми́лость Твою́, и и́стину Твою́ в поги́бели? Еда́ позна́на бу́дут во тьме чудеса́ Твоя́, и пра́вда Твоя́ в земли́ забве́нней? И аз к Тебе́, Го́споди, воззва́х и у́тро моли́тва моя́ предвари́т Тя. Вску́ю, Го́споди, отре́еши ду́шу мою́, отвраща́еши лице́ Твое́ от мене́? Нищ есмь аз, и в труде́х от ю́ности моея́; возне́с же ся, смири́хся, и изнемого́х. На мне преидо́ша гне́ви Твои́, устраше́ния Твоя́ возмути́ша мя, обыдо́ша мя я́ко вода́, весь день одержа́ша мя вку́пе. Уда́лил еси́ от мене́ дру́га и и́скренняго, и зна́емых мои́х от страсте́й.

Го́споди Бо́же спасе́ния моего́, во дни воззва́х, и в нощи́ пред Тобо́ю. Да вни́дет пред Тя моли́тва моя́: приклони́ у́хо Твое́ к моле́нию моему́.

Псало́м 102:

Благослови́, душе́ моя́, Го́спода, и вся вну́тренняя моя́ и́мя свя́тое Его́. Благослови́, душе́ моя́, Го́спода, и не забыва́й всех воздая́ний Его́, очища́ющаго вся беззако́ния твоя́, исцеля́ющаго вся неду́ги твоя́, избавля́ющаго от истле́ния живо́т твой, венча́ющаго тя ми́лостию и щедро́тами, исполня́ющаго во благи́х жела́ние твое́: обнови́тся я́ко о́рля ю́ность твоя́. Творя́й ми́лостыни Госпо́дь, и судьбу́ всем оби́димым. Сказа́ пути́ Своя́ Моисе́ови, сыново́м Изра́илевым хоте́ния Своя́: Щедр и Ми́лостив Госпо́дь, Долготерпели́в и Многоми́лостив. Не до конца́ прогне́вается, ниже́ в век вражду́ет, не по беззако́нием на́шим сотвори́л есть нам, ниже́ по грехо́м на́шим возда́л есть нам. Я́ко по высоте́ небе́сней от земли́, утверди́л есть Госпо́дь ми́лость Свою́ на боя́щихся Его́. Ели́ко отстоя́т восто́цы от за́пад, уда́лил есть от нас беззако́ния на́ша. Я́коже ще́дрит оте́ц сы́ны, уще́дри Госпо́дь боя́щихся Его́. Я́ко Той позна́ созда́ние на́ше, помяну́, я́ко персть есмы́. Челове́к, я́ко трава́ дни́е его́, я́ко цвет се́льный, та́ко оцвете́т, я́ко дух про́йде в нем, и не бу́дет, и не позна́ет ктому́ ме́ста своего́. Ми́лость же Госпо́дня от ве́ка и до ве́ка на боя́щихся Его́, и пра́вда Его́ на сыне́х сыно́в, храня́щих заве́т Его́, и по́мнящих за́поведи Его́ твори́ти я́. Госпо́дь на Небеси́ угото́ва Престо́л Свой, и Ца́рство Его́ все́ми облада́ет. Благослови́те Го́спода вси А́нгели Его́, си́льнии кре́постию, творя́щии сло́во Его́, услы́шати глас слове́с Его́. Благослови́те Го́спода вся Си́лы Его́, слуги́ Его́, творя́щии во́лю Его́. Благослови́те Го́спода вся дела́ Его́, на вся́ком ме́сте влады́чествия Его́, благослови́, душе́ моя́, Го́спода.

На вся́ком ме́сте влады́чествия Его́, благослови́, душе́ моя́, Го́спода.

Псало́м 142:

Го́споди, услы́ши моли́тву мою́, внуши́ моле́ние мое́ во и́стине Твое́й, услы́ши мя в пра́вде Твое́й и не вни́ди в суд с рабо́м Твои́м, я́ко не оправди́тся пред Тобо́ю всяк живы́й. Я́ко погна́ враг ду́шу мою́, смири́л есть в зе́млю живо́т мой, посади́л мя есть в те́мных, я́ко ме́ртвыя ве́ка. И уны́ во мне дух мой, во мне смяте́ся се́рдце мое́. Помяну́х дни дре́вния, поучи́хся во всех де́лех Твои́х, в творе́ниих руку́ Твое́ю поуча́хся. Возде́х к Тебе́ ру́це мои́, душа́ моя́, я́ко земля́ безво́дная Тебе́. Ско́ро услы́ши мя, Го́споди, исчезе́ дух мой, не отврати́ лица́ Твоего́ от мене́, и уподо́блюся низходя́щим в ров. Слы́шану сотвори́ мне зау́тра ми́лость Твою́, я́ко на Тя упова́х. Скажи́ мне, Го́споди, путь во́ньже пойду́, я́ко к Тебе́ взях ду́шу мою́. Изми́ мя от враг мои́х, Го́споди, к Тебе́ прибего́х. Научи́ мя твори́ти во́лю Твою́, я́ко Ты еси́ Бог мой. Дух Твой Благи́й наста́вит мя на зе́млю пра́ву. И́мене Твоего́ ра́ди, Го́споди, живи́ши мя, пра́вдою Твое́ю изведе́ши от печа́ли ду́шу мою́. И ми́лостию Твое́ю потреби́ши враги́ моя́ и погуби́ши вся стужа́ющия души́ мое́й, я́ко аз раб Твой есмь.

Услы́ши мя, Го́споди, в пра́вде Твое́й и не вни́ди в суд с рабо́м Твои́м.

Дух Твой Благи́й наста́вит мя на зе́млю пра́ву.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

После Шестопсалмия