"Афонский Ватопедский монастырь". Светлый вечер с Сергеем Рудовым (11.11.2016)

У нас в гостях был член Общественной палаты, президент фонда Василия Великого Сергей Рудов.

Мы говорили о монастырях Афона, о том, как складывались имущественные взаимоотношения в Греции между монастырями и государством, а также о судебном процессе в Греции над игуменом Ефремом.

 

---

А. Пичугин

— В студии Светлого радио приветствую Вас я, Алексей Пичугин. Добрый светлый вечер! И здесь также, в этой студии, Сергей Рудов. Напомню, это наш довольно частый гость. Сергей Юрьевич — предприниматель, член Общественной палаты, председатель Фонда Общества друзей монастыря Ватопед и генеральный директор Фонда Святителя Василия Великого. Все верно?

С. Рудов

— Все верно.

А. Пичугин

— Здравствуйте.

С. Рудов

— Здравствуйте.

А. Пичугин

— У нас сегодня не совсем обычная тема для разговора. Как мы часто обсуждаем с Сергеем Юрьевичем какие-то вещи, связанные с Афоном, так и в этот раз тоже поговорим про афонские монастыри, вернее, про один монастырь — Ватопед, в связи с тем, что продолжается судебное разбирательство в отношении некоторых монахов этого монастыря, в частности, игумена Ефрема.

Может быть, наши слушатели самого игумена Ефрема не знают, вернее, о нем ничего не слышали, но я напомню. Наверное, у всех на слуху: пять лет назад привозили в нашу страну Пояс Богородицы с Афона, и вот именно привозил его игумен Ефрем. На протяжении уже пяти лет идет судебный процесс над ним, не связанный, конечно же, с привезением, вывозом святыни. Это дело, о котором сейчас подробнее расскажет Сергей Рудов. Но вот 14-го числа, в понедельник, состоится оглашение окончательного приговора в отношении отца Ефрема, и в воскресенье в Донском монастыре будет служиться литургия, на которой будут возноситься специальные молитвенные прошения за игумена Ефрема. Ну, и в Марфо-Мариинской обители 14-го числа, день в день, тоже будет совершаться богослужение, на котором верующие будут молиться за игумена Ефрема.

Ну, давайте, может быть, начнем по порядку — в чем заключается это судебное дело, почему к нему приковано такое пристальное внимание на протяжении пяти лет? Расскажите, потому что я думаю, что у нас здесь, в России об этом практически не знают.

С. Рудов

— Спасибо, Алексей. Ну, я еще раз напомню слушателям радио «Вера» о том, что мы отмечаем в этом году пятилетие со дня прибытия Пояса Божьей Матери в приделы канонической нашей Церкви. Это было такое особое событие. Людей, приобщенных к этому событию, оказалось более 3 миллионов человек. И мы, как непосредственные участники, скажем так, пребывания Пояса Божьей Матери в России, я бы хотел, может быть, с этого начать — может быть, поблагодарить еще раз тех людей, волонтеров, в огромном количестве в каждом городе приходящих и нам помогающих, рассказать как раз о том, что это была, может быть, первая столь массовая, такая крупная, скажем так, такая вот акция, привлекшая такое количество людей. То какое-то бесконечное количество чудес, которое мы наблюдали, находясь рядом с Поясом Божьей Матери, и мы являлись свидетелями как бы вот этих чудес, которые сейчас тоже стараемся записывать, протоколировать. И, поверьте мне, эти цифры уже выходят на тысячи как бы. Почему-то такие совершенно понятные, яркие эпизоды.

Поэтому пять лет назад Пояс Божьей Матери был в России, было 15 городов, это те города, которых коснулась благодать Пояса Божьей Матери.

И я перехожу к отцу Ефрему. В Греции многие процессы — я часто бываю в Греции — длятся очень неспешно, годами, так «сига-сига» — такая известная греческая поговорка.

А. Пичугин

— «Ни то ни сё» в переводе, да?

С. Рудов

— Да. Ну, да, это либо «аврио» — это «завтра», либо «сига-сига» — как бы «не торопись», на самом деле. Поэтому я, как человек, который сотни раз бывал в Греции, совершенно четко через себя пропустил уже сотни раз. И само вот это дело вокруг озера, принадлежащего монастырю...

А. Пичугин

— Нет, тут мы давайте по порядку, потому что слушатели не знают, что речь идет об озере. Тут надо с самого начала рассказывать эту историю — почему вообще возник судебный прецедент.

С. Рудов

— Ну, хорошо. Греция — это, напомню слушателям, все-таки православное государство, и исторически монастырям, храмам Греции принадлежало огромное количество земли. То есть вот такая предыстория вот этого вопроса уходит именно сюда, то есть...

А. Пичугин

— ...в Средневековье?

С. Рудов

— В Средневековье. И многие эти права за монастырями подтверждали и султаны, и императоры специальными документами — билами. Вот если кто-то из слушателей будет на Афоне и зайдет в любой музей Афонского монастыря, он увидит огромное количество разных документов, такими огромными...

А. Пичугин

— ...томами...

С. Рудов

— ...сургучными такими печатями... Прямо огромные-огромные, как бы с тарелку такие печати... Это всякие особые грамоты, дарования, подтверждения каких-то прав и так далее. И в Греции это имеет силу, в отличие от России 1918 года и так далее. И вот это правопреемство этих документов в Греции естественно. И суды их всегда рассматривают как что-то очень важное, и так далее.

А. Пичугин

— В отличие от многих других европейских стран, где за ХХ век все сильно поменялось — в Германии в результате известных событий, в Испании в результате правления Франко и во многих других странах. Там такая же история — там этого нет.

С. Рудов

— И греческие монастыри, тем более, монастыри Афона — это вот как Швейцария сегодня, это, скажем так, такие особые места, куда, в том числе, уходили богатые люди, правители. И, уходя в монастырь, они именно монастырю жертвовали часто очень огромные свои состояния, земельные наделы и так далее. Поэтому почти все Халкидики принадлежали греческим монастырям, и все Три Пальца(?), и до Палигроса(?), и так далее. Поэтому суть всех этих процессов — они имеют такие давние корни.

И монастыри... Опять же, были эти сложные для греков времена — 1922, 1923, 1924 годы, когда был исход греков из Турции. Кто читал, тот помнит — это были страшные времена, когда греки, живущие на территории современной Турции, были вынуждены покидать свои дома, причем...

А. Пичугин

— Ну, греков резали в современной Турции на протяжении ХХ столетия не раз.

С. Рудов

— Да, это было...

А. Пичугин

— В 60-е годы было еще.

С. Рудов

— Очередная волна, когда их выдавливали, именно жестко как бы, вырезая, часто публично убивая детей, убивая женщин и так далее, для греков это было реальное бедствие. Когда маленькая Греция приняла порядка 500-600 тысяч греков, по сути, голодранцев, которые кое-как сохранили свои жизни и приехали как-то бросать якорь в современной Греции.

И в это время были приняты разные решения. Причем, монастыри часто шли навстречу. Сегодняшняя территория, например, от Ирисо(?) до Уранополиса (кто знает, тот знает) — это бывшая территория Афона. То есть на протяжении тысячи лет здесь шла молитва. Но это были земли, переданные как раз таки беженцам. Это такие населенные пункты, как Ниарода, Нью-Морморас... «Нью» — это «новый». То есть это в память о тех населенных пунктах, которые греки оставляли на территории современной Турции.

А. Пичугин

— Ну, Мармарис, да? По аналогии с турецким Мармарисом, который наши отдыхающие хорошо знают.

С. Рудов

— Ну, Нью-Мармарис — это на Втором Пальце он сейчас находится.

Поэтому, еще раз: есть биллы, подтверждающие права монастырей на разные земли.

И в 1920 году вот эти спорные сегодняшние земли, это тогда была Западная Фракия, она вернулась в Грецию в 20-х годах. И на часть вот этих угодий в Западной Фракии по тем временам (а сегодня это места близ города Ксанти, это Восточная Македония)... Там есть, находится озеро — Вистонида, такое озеро, очень красивое. Там такое историческое подворье монастыря Ватопед. Там несколько храмов: один — храм Николая Угодника, другой — храм В Честь Всецарицы. Такое мирное, хорошее, красивое место, где очень много такой водной глади. Такое озеро с цаплями, с рыбками и так далее. И вот в центре этого озера (как такой полуостров и выходящий остров) находится подворье Ватопедского монастыря.

Земли за Ватопедским монастырем были закреплены там очень давно. Первое упоминание — чуть ли не XII — XIII века. И монастырь, как и любой монастырь и любое хозяйствующее учреждение, соответственно, подтвердил неоднократно свои права на эти земли. Вот мы, изучая документы по Ватопеду, увидели, что первое подтверждение, как только земли вот эти, Западная Фракия, вошли в состав Греции, то первые такие юридические подтверждения этой земли за Ватопедом были сделаны в 1922 году решениями суда и известнейшими адвокатами того времени. И с 90-х годов нашего века до 2006 года они подтверждались разными инстанциями, разными судами много раз. Поэтому...

Ну, я не хотел бы входить в такие дебри юридические...

А. Пичугин

— Нет-нет, я думаю, хватит в двух словах описать происходящее.

С. Рудов

— Ну, то есть еще раз... Даже я просто, как человек, который участвует в разных слушаниях по отцу Ефрему, я видел разных — и противников монастыря и отца Ефрема...

А. Пичугин

— А Вы как кто участвуете?

С. Рудов

— Ну, как человек, который неравнодушен...

А. Пичугин

— А, ну что-то вроде общественного защитника?

С. Рудов

— Ой, ну, я не один там.

А. Пичугин

— Я понимаю.

С. Рудов

— Ну, то есть в Греции сами правила предполагают участие в ряде судебных процессов, например, приглашенных. Вот последние слушания были очень интересные — 2 марта 2015 года, такие большие. На эти слушания пришли порядка 20 митрополитов, архиепископов Греческой церкви, защищая отца Ефрема, и два игумена монастырей — Симона Петра и еще одного монастыря. И количество людей было такое, что, в итоге, в помещение не могли все поместиться, и слушания перенесли в другое помещение, более такое активное.

Поэтому я к чему говорю? Даже интересен такой факт: противники отца Ефрема подтверждали то, что монастырю в свое время принадлежало такое количество земли, которое даже они оценивают по современным ценам в 6 миллиардов евро. Это та земля, которая государством была либо отнята, либо как-то поменяна на другие вопросы.

Поэтому земли исторически монастырские, у монастыря там подворье, многие наши сограждане к отцу Ефрему туда приезжают, они знают эти места. То есть это места, наполненные молитвой. Это не какие-то безжизненные земли, находящиеся в стороне, на самом деле. Это вот некое подворье монастыря, где всегда шла монашеская жизнь.

Как я вижу, как человек, живущий в России, суть этой истории, она для нас, может быть, и не понятна. Я вот беседовал с юристами, с людьми, которые имеют какое-то прокурорское образование... Они говорят: ну, во-первых, Греческая церковь принадлежит... ну, отчасти она государственная.

А. Пичугин

— Да, священник — это госслужащий, это чиновник, фактически.

С. Рудов

— Госслужащий, конечно. То есть, фактически, это, с нашей точки зрения, государство передает своей дочке что-то, грубо говоря. В данном случае это произошло. И что возникло? Подтвержденные многократно, не менее шести раз, права на землю близ озера Вистонида. Часть этого озера уже заселили жители близлежащих... Не могло исполнить своих обязательств перед монастырем...

А. Пичугин

— А озеро далеко от Афона?

С. Рудов

— Оно, вот если Вы себе представляете Салоники, это где-то километров, наверное, 150 от Салоников, если так смотреть на Салоники, вправо, в другую сторону как бы от Второго — Третьего Пальца Халкидиков. То есть это Фракия, такой город Ксанфи. Вот рядом с городом Ксанфи.

И, в итоге, подтвержденные юридические документы — государство не может исполнить в полноте своей обязательства, потому что на большинстве земель, подтвержденных юридически, уже находится что-то — там жители живут, дома стоят, ну, уже заполнили как бы эти места. Тогда вот рождается предложение со стороны государства: чтобы исполнить обязательства перед Ватопедом, монастырю предлагается часть объектов недвижимости, связанных с Олимпиадой.

А. Пичугин

— Напомню, дорогие слушатели, что это программа «Светлый вечер» здесь, на Светлом радио. У нас в гостях Сергей Рудов — он предприниматель, член Общественной палаты, председатель Фонда Общества друзей монастыря Ватопед и директор Фонда Василия Великого. Говорим об афонском монастыре Ватопед, вернее, о деле, которое связно с его игуменом. В ближайшие дни на следующей неделе, в понедельник, если я не ошибаюсь, суд должен вынести окончательный вердикт по этому делу, и вот накануне, в воскресенье и в понедельник тоже в Донском монастыре и в Марфо-Мариинской обители соответственно, в Москве будут проходить богослужения, на которые верующие люди могут прийти и молитвенно поддержать отца Ефрема.

Сергей Юрьевич Рудов рассказывает нам о том, что же это за дело такое сложное и запутанное. Мы остановились на том, что есть озеро, которое когда-то принадлежало Ватопедскому монастырю, на которое у Ватопедского монастыря есть все документы, старинные и древние, которые в Греции продолжают действовать по сей день, но тем не менее. И вот Вы говорите, Сергей Юрьевич, что по берегам этого озера живут люди — это уже совершенно другие, не имеющие отношения к монастырю. И?.. Монастырю предложили другую землю?

С. Рудов

— Подтверждаются документы. Государство предлагает монастырю другую землю и другие активы. В итоге, появляются олимпийские объекты. Причем, даже все свидетели говорят о том, что это объекты сложные. Почти все они недостроены. То есть греки — это такой специфический такой государство-народ, они не всегда все доделывают. То есть проведя Олимпиаду, практически, большинство этих объектов недвижимости было брошено в разной степени готовности. И вот эти объекты при оценке Греческого государства были предложены монастырю взамен тех земель, на которых уже что-то находилось. Монастырь принял это решение, взял, по оценке греческого правительства, эти недостроенные объекты недвижимости, передал в управление одной из компаний, задача которой была инвестировать, достроить эти объекты и в дальнейшем, соответственно, понимая, что монастырь Ватопед — это огромный хозяйствующий субъект, это 100 тысяч квадратных метров только строений, это много людей, много паломников, это огромное количество реставрационных работ, вот такая была как бы идея, на самом деле.

Но что, наверное, произошло, из того, что мы видим и по показаниям главных свидетелей? Была борьба партий внутри Греции. Тогда, в то время правила новая демократия и такое Всегреческое социалистическое движение ПАСОК в то время как раз пыталось найти какие-то аргументы, чтобы торпедировать предыдущую власть. И это дело, которое они подняли на щит. То есть была просто реально такая серьезная кампания потом уже. Но, об этом по порядку.

То есть что видели мы? Идет некий процесс. В Греции это весы, такие медленные весы с медленными покачиваниями. В это время в России — Пояс Божьей Матери. Миллионы людей получают пользу, тысячи чудес, такое просто духовное единение народа. Я был сам свидетелем, я это помню. То есть была ситуация, когда мы не спали по три-пять дней, потому что состояние было такое, переполняющее тебя, которое не позволяло даже отойти от Пояса Божьей Матери, потому что тебя подпитывало... Чудес было такое количество, что даже, вот я не знаю, это можно просто отдельно рассказывать.

Поэтому событие было яркое, затронуло большое количество людей. И я считаю, многие считают, что польза для нашего народа была крайне большая — миссионерская польза и объединяющая нас. И я уж не говорю о других аспектах.

И вот то, что видел я на самом деле... Вот эта наша группа в конце ноября возвращается в Салоники, и сразу же отца Ефрема... Вот наш самолет привозит Пояс Божьей Матери, отвозит отца Ефрема в Афины. И сразу же, в этот же день, отец Ефрем подвергается двадцатичасовому с чем-то допросу, например, уже в жестком таком ключе. И дело передается уже следователю. Такая Ирина Калу — это следователь греческого Минюста. И появляется какая-то совсем жесткость в отношениях. Отцу Ефрему инкриминируется 10 или 12 эпизодов, начиная от морального подстрекательства... То есть его поведение в суде расценивается — это в Греции, в православном государстве — как большое моральное подстрекательство. Вот слова такого прокурора Синадиса(?) в допросной комиссии парламента... Он говорил о том, что когда люди прикладываются к руке подсудимого, это большое моральное подстрекательство. То есть как бы именно в этом усматривается, скажем так, одно из оснований по решению пресечения, ограничения его свободы — это вот такое «моральное подстрекательство» в том, что отец Ефрем — популярная фигура. Вот он заходит в суд, и, уважая его, как старца, как геронта, люди, как у игумена, целуют руку. Вот в понимании обвинения это неправильно, это послужило причиной того, что отца Ефрема надо изолировать.

А. Пичугин

— Но мы же, наверное, на это смотрим немного по-другому. У нас в России принято очень сильно сакрализировать и священнослужителей, и какие-то церковные вещи, а в Греции на это смотрят проще, потому что у них не было такого перерыва в 70 лет, и отношение к священству — ну, мы уже говорили сегодня... Священник — госслужащий, он как бы чиновник. И отношение человека к священнику тоже немного другое, оно лишено той сакральности, которая есть в России. Может быть, это и неплохо, потому что там люди разделяют личность человека и непосредственно свою личную веру. Я сейчас даже не применительно к отцу Ефрему говорю, а вообще к прецеденту того, что судят священника. Мы здесь, в России, на это смотрим... Вот Вы разбираетесь во всей этой ситуации, естественно, как участник, пускай и добровольный участник этого процесса. А у нас многие не разбираются в России и почему-то считают, что его преследуют непосредственно за его веру в Бога, православие и то, что он священнослужитель, хотя это, на самом деле, не совсем так. Ну, вернее, не так.

С. Рудов

— Ну, почему не так? Еще раз — что мы видим за эти пять лет? Я еще раз напомню, что греки — это такие «сига-сига», «аврио, аврио». Там эти процессы идут даже, в случае громких преступлений, в смысле, уголовного такого характера, идут крайне медленно, на самом деле. Это первое. По случаю с отцом Ефремом мы видели, прямо констатировали как бы такую нездоровую вспышку, когда вот он по прибытии сразу... Ему даже не дали в монастырь с Поясом вернуться — то есть сразу его в эти жернова закрутил как бы вот этот маховик допросов и так далее.

Сами акценты... Вот я уже привел пример — да, я согласен, что, может быть, отношение менее сакральное, но оно сакральное. Я, как человек, который ездит на Афон с 1999 года, общаюсь с таксистами где-то в кафе, с людьми. Все равно уважение к священнику, к старцу, к монаху в Греции даже в 1999-м — начале 2000 годов было видно. И в магазинах, и могли навстречу пойти, И что-то подарить, и поцеловать руку, и так далее. Вот дело отца Ефрема — оно было взрывное, когда вот эта ложь, которую вывалили на него одномоментно, какие-то деньги нарисовали, какие-то предположения наделали совершенно нелепые и так далее...

И, что самое интересное — греки... Что самое больное было? Вот отец Ефрем, которого любят, уважают, к нему ездят, который много чего сделал для греческого народа, вдруг в одночасье стал какой-то демонической фигурой. И многие считали своим долгом поделиться какой-то свежей сплетней, которую они где-то узнали, и так далее. Это было, может быть, странно и больно. Но, опять же, везде своя логика.

Когда отца Ефрема арестовывали — я просто был в это время на Афоне, 23 декабря, — впервые в истории современной Греции приехал греческий прокурор арестовывать игумена. Такого не было. Прокуроры Греции на Афоне бывали не раз, но как паломники. И я просто наблюдал — мы одновременно с прокурором приехали, это было что-то. Это прокурор в сопровождении своих полицейских. Это те полицейские, береговая охрана, которые знают Ватопед, знают отца Ефрема, которые понимают, что святого человека сейчас будут арестовывать. Вот эта искра между ними — это что-то... То есть прокурор так же, как Вы говорите, приложился — без морального давления — к Поясу Божьей Матери.

А. Пичугин

— Но он же верующий человек, наверняка, причем, от рождения?

С. Рудов

— И уверенным таким шагом в сопровождении, можно сказать, своих полицейских пошел арестовывать отца Ефрема — на моих глазах. Зайдя к нему, побеседовав с ним минут 40 (это 23 декабря было 2008 года), он вышел растерянный — я это видел. И сказал: «Отец Ефрем, я тебя прошу (это тоже нонсенс), приедь в течение пяти дней сам в Афины». И просто логика как бы, да? Опасный преступник, то есть ему нельзя находиться в монастыре — ну, по логике, да? Он едет в Афины, приезжает вечером. Встречают его тысячи людей со свечами. Так как приезжает вечером, начальник полиции Афин дает ему свой кабинет. То есть он ночь проводит в кабинете начальника полиции Афин (это преступник!). Дальше: он попадает в тюрьму, где он находится почти четыре месяца, где я был много-много раз. Так вот, в тюрьме с восьми утра до восьми вечера через какое-то время начальник тюрьмы давал ему свой кабинет. Вот я встречался с отцом Ефремом раз пять в тюрьме — в кабинете начальника тюрьмы, где папочки с секретными документами, компьютер стоит, и отец Ефрем сидит в его кресле! Ну какая-то логика же должна быть! Если настоль опасен человек, то пожалуйста, оградите его от всего!

Опять же, если это решение государства по поводу передачи одного актива, например, правильного-неправильного, ну почему изначально в деле было более 30 чиновников?..

А. Пичугин

— А вот давайте вернемся непосредственно к делу, потому что мы немножко от него отвлеклись. Я не очень хорошо понимаю: вот обменяли озеро на эту недвижимость. А в чем претензия, в итоге?

С. Рудов

— Ущерб, использование служебного положения, моральное подстрекательство отца Ефрема. То есть, грубо говоря, он в первой картинке мира воздействовал как бы на этих... Только подписантов было в виде министров и замминистра 32 человека. Он на каждого «воздействовал», грубо говоря. То есть, еще раз...

А. Пичугин

— Они показания какие-то давали?

С. Рудов

— Ну, сейчас последние показания — по крайней мере, те, которые я видел и читал, и даже в прессе греческой идут, — говорят о том, что их слова были намеренно истолкованы не так. Что они говорили совершенно иное, чем то, что вырулило как бы реально... Следователь по особо важным делам... То есть в чем хитрость тоже греческого законодательства? По сути, отцом Ефремом занималась группа Минюста в лице трех человек — вот Ирина Кало и ее подчиненные, все. И, по идее, грубо говоря, никто другой на них даже воздействовать не мог. Это люди очень странные. Я просто видел ее поведение — оно странное, как бы, да, у этой женщины, и так далее. Поэтому те, кто предполагает, что за этим делом на самом деле стояли какие-то другие силы, у них очень весомые как бы на то основания.

А. Пичугин

— Напомню, дорогие слушатели, что это программа «Светлый вечер». Здесь, на Светлом радио, Сергей Рудов — предприниматель, член Общественной палаты, председатель Фонда Общества друзей монастыря Ватопед. Говорим, собственно, о монастыре Ватопед и уделе его игумена Ефрема. Я — Алексей Пичугин, мы через минуту вернемся в эту студию.

Возвращаемся в студию Светлого радио, где сегодня говорим с Сергеем Рудовым. Сергей Юрьевич Рудов — предприниматель, член Общественной палаты, председатель Фонда Общества друзей монастыря Ватопед на Афоне. Говорим в связи с тем, что на днях, вот уже в понедельник, 14 ноября, суд Греции должен вынести свой окончательный вердикт в отношении игумена монастыря Ватопед, игумена Ефрема. Он может быть знаком нашим слушателям как человек, который привозил сюда Пояс Богородицы пять лет назад, в 2011 году. Вот с тех самых пор, в общем, продолжается судебное расследование.

Дело связано с недвижимостью и озером. Об этом мы говорили в первой части программы. Ну, а сейчас давайте все-таки поговорим о том, почему в России такое пристальное внимание к этому. И, как я уже сказал, в Греции... Давайте все-таки с Греции начнем. Я понял из Ваших слов, что там отношение неоднородное — начальник полиции отдает ему свой кабинет, а прокурор, один из прокуроров благословения отца Ефрема, которые он преподает людям, расценивает как давление. То есть в самой Греции отношение к этому делу совсем неоднородное, получается?

С. Рудов

— Ну, да. Ну, я думаю, что в любом обществе...

А. Пичугин

— А среди простых людей? Вот сейчас ни духовенство мы не берем, ни людей, которые имеют какое-то влияние и силу в самом процессе. А простые греки — они как на это смотрят?

С. Рудов

— Ну, Вы знаете, вот я еще раз напомню о том, что когда волна началась и выбрасывалось огромное количество грязи, поведение греческого простого человека — оно...

А. Пичугин

— ...формируется СМИ.

С. Рудов

— Ну, тоже понятно. Они верят СМИ. И они, как вот эти сплетники, поддались как бы этой волне.

Например, тоже очень интересно — я слушал и слышал одного журналиста, который был одним из первых таких как бы детонаторов этого дела. То есть он отца Ефрема обличал, проклинал, какие-то расследования делал и так далее. И вот я был свидетелем того, как он каялся в присутствии... В Салониках был огромный зал, где было несколько тысяч человек. То есть, фактически, у людей была разная мотивация. Он каялся в том, что его убедили как бы, его, по сути, купили как бы на то, чтобы он своим журналистским талантом действовал как бы в ситуации, когда совесть говорит о другом. Поэтому первая волна была — волна сомнений, волна сплетен, волна доверия СМИ.

Сейчас совершенно спокойное отношение. Многие люди, которые были возбуждены, они сейчас однозначно на стороне отца Ефрема. Но это же деревни Греции. То есть вначале всем казалось, что отец Ефрем — он, извиняюсь, как бы огромные деньги стяжал. И там был целый процесс просмотра счетов всех имеющих отношение к монастырю — родственников отца Ефрема, каких-то ключевых монахов. Допросы в сенате были, когда под Библию отец Ефрем отвечал на вопросы сенаторов. Нет, не нашли ни копейки. То есть сегодня для всех очевидно, что в монастыре Ватопед люди, которые там живут и молятся по 8-10 часов в сутки, они не стяжатели. Нет у отца Ефрема ничего, нет у родственников ничего, нет у ведущих монахов ничего. Это было для греков неким шоком, это было первое, что, наверное, средства массовой информации подавали как все-таки какую-то корысть, которая была разрушена, как бы неправда.

Сейчас, я думаю, отношение спокойное, отношение вот этой тягомотины судебной, которая должна завершиться... Я думаю, что есть какие-то люди, которые за этим делом все-таки присматривают, с учетом еще мировых событий — как бы Сирия, Америка, Россия, которая набирает обороты, Украина. То есть отец Ефрем — та фигура, уязвляя которую, они, я так думаю, уязвляют, в том числе, как бы и нас. Это как бы такая... размен. Поэтому если брать язык логики, то сейчас должна быть поставлена точка. Все рассыпалось как бы — показания людей, какие-то... ну, просто любые вещи. Вот если почитать 40-страничные материалы свидетелей — все как бы, нет ни одного ключевого свидетеля, там все... Ну, все как бы... Все как бы сходит на нет, все как-то сходит на нет, вот это возбуждение, все это, скажем так, дьявольская, может быть, ложь, которая там была. Нет ее.

А. Пичугин

— А все это время... Вы говорите, он несколько месяцев находился в заключении. Но это еще пять лет назад. А все это время, пока идет процесс, он в монастыре, в Ватопеде?

С. Рудов

— Он в монастыре, он имеет подписку о невыезде, поэтому он ограничен монастырем и Грецией.

А. Пичугин

— Но он может свободно перемещаться по Греции...

С. Рудов

— Конечно, может.

А. Пичугин

— ...и исполняет свое послушание игумена монастыря?

С. Рудов

— Конечно, конечно.

А. Пичугин

— А что все-таки в случае обвинительного приговора ему грозит?

С. Рудов

— Ну, ему грозит, в том числе, реальный срок — до 8-10 лет по греческому законодательству.

А. Пичугин

— А с его церковной деятельностью, с его саном?

С. Рудов

— Ну...

А. Пичугин

— Я вспоминаю историю иерусалимского патриарха Линия I, которого низложили в 2005 году. Там тоже были некие странные сделки, по мнению правительства Израиля, по-моему (я не очень хорошо уже сейчас помню эту историю), связанные с землей, и он был низложен и с тех пор долгое время провел в заключении, а потом в самозаключении. Ну, вот яркий пример тоже греческого митрополита.

С. Рудов

— Алексей, ну, еще раз, давайте... Мы люди взрослые, как бы там... Я в монастыре Ватопед с 1999 года. Для меня жизнь монахов монастыря Ватопед — она как на блюдечке там. Вот я вижу отца Ефрема, я вижу, что он делает, как одевается, что он ест, очень много с ним общался. Вижу монахов, которые его сопровождают на самом деле. Греки — да, они отчасти, как и Байрон говорил, «любой грек — очаровательный плут». То есть у нас бытует мнение, что греки — они как бы все на одно лицо. Но вот здесь другой случай...

А. Пичугин

— Нет, я же не про это. Я как раз о том, что был прецедент, что суд вынес вот такое решение. И дальше мы видим, что произошло с человеком. Вот я поэтому спрашиваю, что грозит отцу Ефрему, если, не дай Бог, суд...

С. Рудов

— В ситуации, когда мы, как страна, вызываем опасность как бы определенных сил, ну, чего угодно может быть. Вы же тоже это понимаете — Вы умный человек и следите за прессой. Логика здесь может не сработать.

А. Пичугин

— Хорошо. Ну вот расскажите, что все-таки за человек, кто такой отец Ефрем, игумен, архимандрит Ефрем. Мы с Вами еще не говорили ни про него, ни про Ватопед. О жизни его расскажите немного — как человек, который с ним много лет общается, уже, получается, почти 20.

С. Рудов

— Ну, духовное чадо отца Иосифа Ватопедского, Вы знаете... Отец Иосиф.

А. Пичугин

— Нет, мы не знаем, конечно. Слушатели это тем более не знают.

С. Рудов

— Это такая линия — отца Иосифа Исихаста. Известная линия. И сегодня там, наверное, половина монастырей на Афоне — это его последователи. О нем можно много отдельно рассказывать. Одним из его учеников, отца Иосифа Исихаста, был отец Иосиф Ватопедский, который как раз долгое время... Они находились в районе нового скита, и потом его братство — он сам киприот, — немногочисленное братство перешло в монастырь Ватопед в 1990 году, который в это время, фактически, был разрушен, там был такой идиоритмический уклад жизни монахов. То есть там по отзывам... фотографии видишь, практически, таких вот развалин. Воспоминания тех людей, которые видели тот уклад жизни, когда монахи редко молились, когда, может быть, курили, как у Греции иногда бывает, на территории монастыря. То есть совершенно другая жизнь была в Ватопеде. И в эти развалины вошло братство отца Иосифа Ватопедского — совершенно удивительнейшего человека. То есть в моей жизни это была, может быть, самая яркая встреча пока. То есть я ничего более яркого... Я видел много яркого, но вот такого, наверное, не было. Поэтому этот старец считал себя недостойным даже быть священником, духовник братии Ватопедской, человек, который старался часто причащаться, был полон любви и огромного количества даров.

Отец Ефрем был выбран игуменом молодым еще — ему было 33 или 34 года. И с этого времени, соответственно, он управляет этой братией. Когда отец Иосиф Ватопедский был жив (он умер в 2009 году, 1 июля), соответственно, все важные решения отец Ефрем согласовывал с реальным духовником монастыря — отцом Иосифом Ватопедским. И, соответственно, с его смертью отец Ефрем сейчас и духовник, и игумен, и это я вижу тогда, когда я приезжаю в Ватопед. Потому что я думаю, что один из планов, один из замыслов, в том числе, был посеять, может быть, какое-то недоверие. Ведь были же заблокированы абсолютно все счета монастыря, абсолютно. И вот здесь другой момент — что монастырь справился, и как раз вот русское влияние людей, которые, увидев ситуацию, постарались как-то подставить плечо, ну, я это вижу на самом деле. То есть в монастыре сегодня заблокированы по-прежнему абсолютно все счета, грубо говоря, хотя это 100 тысяч квадратных метров, это каждый день, минимум, 200-300 паломников и так далее. Монастырь живет. И живет, молится, сохраняет рукописи, занимается музеем, миссионерской деятельностью и так далее.

Поэтому я видел ситуации, когда отца Ефрема не было, когда я был часто в монастыре, но это вот когда любимый, горячо любимый отец уходит из дома — это было чувство, которое было абсолютно у всех монахов (их там 120-130 человек). Они собирались, они запись отца Ефрема как бы да, ну, то есть какое-то его обращение как бы к себе транслировали. На глазах многих были слезы как бы на самом деле. То есть вот это вот переживание — оно как бы было настолько сильное. Причем, у всех абсолютно людей, которые в монастыре находились. То есть я хочу сказать, что отец Ефрем — он отец родной для монастыря как бы. Причем, нравы, уклад жизни там довольно строгий. То есть там все по благословению. У монахов нету практически ничего. Даже мобильные телефоны там имеют по необходимости человек пять-шесть монахов и 130 человек братии. Поэтому...

Когда отец Ефрем возвращался тоже — я был в это время в монастыре и встречал его как бы, то духовное ликование, которое было у людей, конечно, ну, его не опишешь как бы никакими ни терминами, ни словами. Поэтому это старец, это отец, человек, который постоянно с людьми, постоянно... Почему вот русские люди о нем вспоминают? Потому что когда приходишь в Ватопедский монастырь, есть возможность пообщаться с отцом Ефремом, и это человек, обладающий дарами. Например, дар, там, не знаю, прозорливости. Сколько случаев есть исцелений по его молитвам. Вот моя жизнь-то и связь с отцом Ефремом — она связана с моей болезнью как бы с и тем, как нас Господь свел. И для меня это тоже было неожиданно, скажем так. То есть когда человек болеет, он дергается, тем более, когда болезнь смертельная. Он начинает с кем-то советоваться, всех просить молиться. Ну, как — классика. Встреча с отцом Ефремом — в то время он привозил как раз икону Всецарицы на подворье Валаамского монастыря, она меня изменила, скажем так. И я сейчас живу.

Поэтому отец Ефрем — особый человек. И это реальный старец, это совершенно такой необычный человек. И, конечно, те гонения, которые с ним происходят, они, в том числе, поэтому, наверное, и происходят, что это слишком яркий человек, и вот этот свет надо как-то потушить, надо как-то его связать как бы теми же судебными процессами. Ну, вроде, что такое пять лет? Но это, извиняюсь, каждую почти неделю надо куда-то выехать, какие-то показания, там. Причем, с отцом Ефремом приезжают игумены монастырей. Ну, это же уже как бы цель такая возможна — чтобы пять лет человеку доставить лишнее беспокойство, которое ему не нужно для того, чтобы быть в монастыре, принимать паломников, давать им себя, помогать и так далее.

Поэтому призываю как бы тех, кто знает отца Ефрема, кто как-то получил помощь от Пояса Божьей Матери, 13 и 14 числа принять участие в молитвенном стоянии либо у себя, либо в Донском, либо в Марфо-Мариинской обители.

А. Пичугин

— Напомню, дорогие слушатели, что Сергей Рудов — предприниматель, член Общественной палаты и председатель Фонда Общества друзей монастыря Ватопед на Афоне — гость программы «Светлый вечер».

Подробности расскажите о том, где и когда в Донском монастыре и в Марфо-Мариинской обители будут службы.

С. Рудов

— Рассказываю. 13-го числа (это воскресенье) владыка Парамон...

А. Пичугин

— ...наместник Донского монастыря...

С. Рудов

— ...наместник Донского монастыря, совершает богослужение. Будет литургия в девять утра — «Благословляю на царство» в Донском монастыре. Будут специальные такие прошения, ектении, сугубые за отца Ефрема во время литургии. И по окончании литургии будет молебен у раки патриарха Тихона. Это то, что будет в воскресенье. Вот у нас задача — я это верю, знаю, это мой личный опыт, И моей жизни — решение многих вопросов, он связан с молитвой. И поэтому те, кто имеет вот этот опыт соборной молитвы, которая разбивает часто вот эти темные стены, я вот искренне зову и прошу помолиться за отца Ефрема.

И 14-го числа, в день суда в Марфо-Мариинской обители в восемь утра будет литургия — тоже со специальными прошениями, связанными с отцом Ефремом, и с молебном по окончании литургии у мощей великомученицы Елизаветы.

А. Пичугин

— Еще одна такая тема, на которую я хотел бы с Вами поговорить, спросить у Вас как специалиста по Афону... Не так давно, к сожалению, скончался наместник Русского Пантелеймонова монастыря отец Иеремия, которая был настоятелем монастыря на протяжении многих десятилетий. Умер он в возрасте более 100 лет, причем, до последнего дня он совершал богослужения и активно участвовал в жизни монастыря. И был назначен новый наместник — уже избран, уже возведен в сан игумена. Вы с ним встречались, общались. Расскажите, пожалуйста, что сейчас происходит в нашем Пантелеймоновом монастыре.

С. Рудов

— Я хорошо знаю отца Евлогия, знаю его с начала 2000-х годов... Ну, в моей картинке мира я человек, мирянин. Я думаю, что это как раз  вот пример такого настоящего монаха.

А. Пичугин

— А кто он, откуда, как он оказался на Афоне?

С. Рудов

— Ну, он приехал в первой волне, это еще были, по-моему, 70-е годы...

А. Пичугин

— А, то есть он уже столько лет живет там?

С. Рудов

— Он довольно давно находится на Афоне. Какое-то время... Вот я с ним сталкивался в трех местах. Это Ксилургу — скит, некоторое время он подвизался там. Отец Николай Генералов, он, отец Мартемьян такой... Второе место — он, когда в Пантелеймоне был, он какое-то время был на огороде, тоже вместе с отцом Николаем Генераловым. И, соответственно...

Что там происходит? Ну, скажем так, у монастыря Пантелеймон появился шанс как бы сейчас на какие-то вот все-таки изменения в сторону людей, которые приходят. Та любовь, которая... Там прекрасные монахи в монастыре Пантелеймон — они много молятся, они строги к себе, Они иногда бывают строги к паломникам, которые приезжают, иногда, может быть, бывают чрезмерно строги. И кого-то это, может быть, смущает, отпугивает и так далее. Вот как раз отец Евлогий вносит что-то такое глубокое, сильное. Вот я последний раз с ним общался где-то недели две назад...

А. Пичугин

— Он уже был игуменом?

С. Рудов

— Он уже был игуменом, но не было интронизации. Он перед интронизацией приехал. Мы с ним говорили больше часа. Ну, во-первых, его поведение, его речь, его повадки... То есть это человек, который, надев даже корону игумена — ну, не видно этого. Знаете, есть как бы люди... Когда мелкие люди, когда надевается какая-то корона, тогда она его придавливает, когда он меняется. Как-то очень естественно все в его поведении. Та же скромность осталась, простота, какая-то вот, ну, не знаю... Поэтому даже это, может быть, и проблема. Один из моих вопросов был: «Отец Евлогий, ты настолько хороший вот в личном плане, в нравственном. Как ты будешь руководить?» Ведь руководить же — это какие-то решения, какая-то строгость, какие-то наказания, какие-то, может быть, такие удары кулаком по столу, которые ведут к каким-то последствиям.

А. Пичугин

— Я даже слышал, что он не хотел быть священником. Он же был дьяконом много лет и хотел дьяконом и остаться.

С. Рудов

— Ну, я думаю, что это сложнее немножко. И то, что он находился на подворье константинопольского патриарха, это все-таки говорит о каких-то противоречиях внутри монастыря. Он не совсем там хотел оказаться, поэтому... Да, он не хотел как бы... Он тоже мне рассказывал как раз перед интронизацией о том, что он не хотел даже подавать себя в кандидаты в игумены. И это была его искренняя позиция, в этом не было никакого лицемерия. И его, как ни странно, убедил — я рассказывал — отец Мартемьян, как раз его друг, человек, которого он уважает. Он говорит: «Ну ты доверься Богу. Ты что сам решаешь? Вот ты выдвини свою кандидатуру, а там уж как Господь управит».

А. Пичугин

— И Вы ему говорите: «Ты такой хороший», а он Вам в ответ?

С. Рудов

— Ну, он понимает те проблемы, которые есть в монастыре. Ведь монастырь же тоже управляется не только игуменом. Там есть собор старцев, например. Собор старцев сформирован, там всего одно место есть. Там есть духовник.

А. Пичугин

— Это в одном монастыре, или это собор старцев, который управляет всей жизнью на Афоне?

С. Рудов

— Нет, именно в этом монастыре. И, по сути, вот этот собор старцев имеет ключевое там значение по многим вопросам.

А. Пичугин

— А что делает игумен?

С. Рудов

— Ну, игумен управляет как бы на самом деле. Он тоже входит в совет старцев, и понятно, что у него есть как бы своя власть, и он вправе принимать многие решения. Поэтому я хочу сказать о том, что его назначение — это хорошо, это благо. Это светлый человек. У него, во-первых, Вы знаете, семья — 14 членов семьи, у него там братья-сестры...

А. Пичугин

— Не-не, я не знаю, не знаю. Расскажите!

С. Рудов

— Удивительная семья...

А. Пичугин

— Нам-то откуда это знать?

С. Рудов

— Матушка-монахиня там. Пятеро из его родных братьев — это священники... Это такой человек, пронизанный православием, пронизанный русскостью. Это человек, родившийся в Челябинской области, ему сейчас 58 лет. Почти вся его семья сейчас в Рязанской области подвизается, в Шацком районе. Матушка подвизалась в Вышинском монастыре. То есть это человек, у кого прямо вот на уровне, там, не знаю, каких-то рецепторов православие в нем чувствуется, какая-то вот такая русскость, православие. Поэтому это плоть от плоти там, это вот абсолютно, скажем так, понятный нам на сегодня человек. Насколько хороший человек, хороший монах, аскет и хороший руководитель — это знак равно, это только жизнь покажет. Но это человек, обращенный на Бога. Вот я уже заметил по разговору, что он уповает на Бога. И он не ленивый, он готов трудиться, он готов, уповая на Бога, совершать какие-то действия, какие-то правильные поступки. И поэтому само его назначение же было чудом. Ну, практически, зная ситуацию внутри монастыря, не верил почти никто. Один из тысячи человек предполагал, что может быть игуменом кто-то, кроме отца Макария. То есть это уже как бы пример...

А. Пичугин

— Вы называете имена разных монахов, а мы-то не в курсе, не связанные с Афоном люди, особенно наши слушатели, многие из которых знают об Афоне, что это где-то в Греции.

С. Рудов

— Ну, в общем... Ну, это надо отдельно долго рассказывать. То есть, еще раз: ситуация после смерти игумена отца Иеремии — 4 августа он умер — была однозначной, с точки зрения многих: игуменом монастыря должен был стать духовник монастыря отец Макарий. Он не стал игуменом, и, соответственно, отца Евлогия выбрали...

А. Пичугин

— А какая процедура выборов игумена?

С. Рудов

— Подаются заявки... Ну, грубо говоря, люди выдвигают себя. Было выдвинуто пять человек, соответственно. И монахи, которые вписаны в маханологию(?) и имеют стаж пребывания в монастыре шесть лет, имеют право голосовать. Вот в первом туре было пять кандидатов, и за отца Евлогия проголосовали 20 человек, за отца Макария — 11, и по одному человеку проголосовало за других кандидатов — отца Николая Генералова, отца Илию(?) и отца Кириона(?). И во второй тур уже вышли два кандидата — отец Макарий и отец Евлогий. Здесь уже за отца Евлогия проголосовали 23 человека, за отца Макария — 12, и один только воздержался. Это то количество монахов, которые имели право голосовать. Вот сама процедура. После этого там уже какие-то отношения с Кинодом, которые привели к тому, что...

А. Пичугин

— Кинод — это что такое?

С. Рудов

— Кинод — это главный орган Афона, это собрание представителей монастырей, главный управляющий орган. То есть 20 монастырей имеют, делегируют туда протоепистата — представителя, и Кинодом управляет один из представителей монастырей, по очереди. И вот этот Кинод принимает окончательное решение по очень многим таким, ключевым вопросам. Кинод утвердил. Соответственно, они были и свидетелями избрания, утвердили игумена, и была интронизация как раз игумена Евлогия. На интронизации были наши епископы, целая делегация поехала. Поэтому было все празднично, с Богом. И вот в этот период я наблюдал людей — что-то, какая-то радость такая детская появилась. То есть Пантелеймон сегодня другой. У людей какая-то надежда, радость на что-то, то есть какое-то такое богоучастие...

А. Пичугин

— А раньше ее не было?

С. Рудов

— Ну, трудно сказать... Я думаю, что мы не имеем права, может быть, видеть что-то недостойное, нехорошее либо сомнительное. Но, может быть, было там больше какой-то мрачности, на самом деле, какого-то погружения в себя. И паломники — не все, конечно, — как-то, может быть, чувствовали какую-то такую... себя немножко потерянными. Поэтому дай Бог, как бы... Поэтому отец Евлогий — совершенно удивительный человек. Прошу тоже и за него молиться. Там ему будет очень непросто... Он как раз относится к категории людей, которым достаточно общения с Богом, который может быть один на келье и ему будет хорошо. А здесь обязательства — игумен, паломники, братия, собор старцев, Кинод — то есть это очень все непросто.

А. Пичугин

— Мы будем постепенно заканчивать. Давайте еще раз напомним о главной теме, о которой мы сегодня говорили. В грядущий понедельник, то есть 15-го... или 14-го? 14 ноября, в грядущий понедельник суд в Греции вынесет свое окончательное решение в отношении архимандрита Ефрема, который является игуменом монастыря Ватопед (это один из афонских монастырей). Дело длится уже последние пять лет, оно связано... довольно сложное и запутанное. Наш сегодняшний гость Сергей Рудов на протяжении практически всей программы рассказывал обо всех аспектах, нюансах этого дела. Оно очень сложное. Но в воскресенье накануне, 13-го числа в Донском монастыре будет литургия, за которой верующие люди, которые пожелают, смогут помолиться отдельно и за отца Ефрема. И в Марфо-Мариинской обители на следующий день, то есть в день, когда в Греции будут оглашать приговор, тоже смогут принять участие в молитве за отца Ефрема те, кто пожелает. Это уже пройдет в Марфо-Мариинской обители. Все верно?

С. Рудов

— Ну, все верно. Но это будет не точка поставлена, а, практически, мы сейчас говорим о финишной прямой. 14-го числа будет суд, где, практически, отца Ефрема будут последний раз допрашивать. И на основании его ответов на вопросы будет рождено некое представление прокурора, уже окончательное, с которым адвокаты могут еще как-то его обжаловать. И последней уже, как бы финальной точкой будет на основании всего этого... Вопрос будет рассматриваться тремя судьями верхней инстанции, и там уже это будет точка. То есть...

А. Пичугин

— Когда это будет, пока неизвестно?

С. Рудов

— Ну, скорее всего, это будет уже после Рождества — как бы уже точка. То есть сейчас очень важная как бы финишная прямая, и вот этот допрос — это ключевой камень как бы в этой конструкции.

А. Пичугин

— Ну что ж, спасибо, что пришли и рассказали нам сегодня про это, пытались разобраться в деле. Сергей Рудов — предприниматель, член Общественной палаты, председатель Фонда Общества друзей монастыря Ватопед на Афоне — был гостем программы «Светлый вечер». Я Алексей Пичугин, мы с Вами прощаемся и до встречи.