«22 воскресенье после Пятидесятницы и праздники следующей недели». Прот. Максим Первозванский

Прот. Максим Первозванский

В нашей студии был клирик московского храма Сорока Севастийских мучеников протоиерей Максим Первозванский.

Разговор шел о смыслах богослужения в ближайшее воскресение, о памяти святых апостола Иакова — брата Господня, великомученика Димитрия Солунского, великомученицы Параскевы Пятницы и преподобномученицы Анастасии Римляныни, а также об иконе Божией Матери «Всех скорбящих Радость».

Ведущая: Марина Борисова

---

Марина Борисова:

— Добрый вечер, дорогие друзья. В эфире Радио ВЕРА программа «Седмица», в которой мы каждую неделю по субботам говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. С вами Марина Борисова. Сегодня со мной в студии наш гость, клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе протоиерей Максим Первозванский.

Протоиерей Максим Первозванский:

— Добрый вечер.

Марина Борисова:

— С его помощью мы постараемся разобраться, что ждет нас в церкви завтра, в 22-е воскресенье после Пятидесятницы, и на наступающей неделе. По сложившейся у нас традиции постараемся понять смысл наступающего воскресенья, исходя из тех отрывков из апостольских посланий и Евангелия, которые прозвучат завтра в храме за Божественной литургией. Мы услышим отрывок из послания апостола Павла к галатам из 6-й главы, стихи с 11-го по 18-й. Все послание к галатам настолько сконцентрировано на главных смыслах для того времени, что, при всем том, что мы читаем и стараемся каждый раз находить для себя какой-то урок, от того, что там постоянно повторяются очень далекие от нас реалии... Поскольку главная задача апостола Павла в этом послании убедить своих читателей в том, что соблюдение иудейского закона для христианина не является обязательным, в разных интерпретациях он на протяжении всего этого письма повторяет эту мысль. Мы ее тоже воспринимаем, и мы понимаем, каким образом это может относиться и к нам тоже. Но в какой-то момент приходит недоумение. Думаешь, хорошо, это «дела давно минувших дней, преданье старины глубокой», мы-то тут при чем? Вот апостол Павел пишет: «Желающие хвалиться по плоти принуждают вас обрезываться только для того, чтобы не быть гонимыми за крест Христов, ибо и сами обрезывающиеся не соблюдают Закона, но хотят, чтобы вы обрезывались, дабы похвалиться в вашей плоти». Я тут подумала, а может быть, это имеет отношение к нам в том плане, что мы тоже иногда стремимся младенчика покрестить, вообще эта мысль, что надо покреститься, как бы чего не вышло. Может быть, это каким-то образом с этим соотносится?

Протоиерей Максим Первозванский:

— Вы даже себе не представляете, насколько это не совсем так. Больше того, если я сейчас начну говорить, о чем это на самом деле, то многие и многие наши православные и истинно верующие христиане скажут, что это он такое несет-то. Я, можно, облегчу ситуацию? Исполнение иудейского закона, в частности закона обрезания, было религиозным требованием, озвученным Богом, прописанным в Законе Моисеевым в Священном Писании, данным еще отцу Аврааму, отцу всех верующих людей, было настолько очевидным и непреложным требованием для верующего человека, который верит и служит Единому Богу, что... Я сейчас облегчу ситуацию, я из ситуации религиозного требования перейду в ситуацию субкультурного требования. Представьте себе, что вы обратили ко Христу некоего молодого панка женского пола, например. И вот он уверовал во Христа и принял крещение. А дальше вы ему говорите: этот твой хайер, эти все непонятные туннели в ушах, какие-то черные юбки, эта вся субкультурность никуда не годится, а вот надо длинную юбочку в пол, нужен платочек обязательно, еще какие-то вещи, и тогда ты можешь к нам приходить в храм, а без этого нельзя. Наши бабушки тебя не поймут, и ты будешь гонима. А она, эта девочка-панк: но я же уверовала во Христа, за что я буду гонима? Подчеркиваю, это не религиозное требование — платочки, юбочки, еще что-то, это субкультурные наши православные ныне требования, потому что как только мы обращаемся к другой Поместной церкви, мы видим, что там, условно говоря, по дресс-коду требования, мягко выражаясь, могут быть другие. А тут религиозное требование. У нас раскол старообрядческий возник по поводу того, двумя перстами креститься или тремя. Даже не о двух и трех перстах, а как Троицу изображать, указательным, большим и средним или мизинцем, безымянным и большим? А как Богочеловечество во Христе изображать, прижатым к ладошке маленьким пальчиком и безымянным или двумя перстами, которые должны быть вверх подняты. По этому поводу у нас сотни тысяч людей в конечном счете чуть ли не погибли, отстаивая эту опять-таки на самом деле обрядовую вещь. Обрезание было не обрядовой вещью, с чего я начал. Это было религиозно обусловленной вещью словами самого Бога. И апостол Павел говорит, что не надо этого делать. Представляете себе? Естественно, основная вся масса христиан из иудеев, которые и составляли в первый момент в то время основную часть Церкви. У нас ведь Иерусалимская община состояла из ортодоксальных иудеев. И вдруг они имеют дело с христианином, который не соблюдает Моисеева Закона. Это не просто взрыв мозга, это причина для гонений. Апостол Павел и говорит, что вас принуждают обрезываться, чтобы вы не были гонимы за крест Христов. А сами они могли похвалиться перед окружением, что они еще одного человека уловили в иудейский ветхозаветный Закон. Вот о чем идет речь. И у нас такая же история. Сам Христос говорит очень страшные слова, что «вы обходите море и сушу, чтобы найти хотя бы одного человека и обратить его в свою веру, — я сейчас не цитирую, но очень близко к тексту предаю слова Христа, — и делаете его сыном гиены». Это Он обращается к фарисеям, которые как раз всячески стремятся исполнить Закон. Почему я говорю, что мы, делая акцент в наших храмах, в наших общинах, в нашей личной жизни на обрядовые субкультурные вещи — я сейчас даже не говорю про Закон, сказанный Богом, я сейчас вообще страшную вещь скажу — даже на заповеди Божии, а не на спасение во Христе, мы здесь попадаем под осуждение апостола Павла. Апостол Павел говорит, что главное для нас это вера во Христа и служение Ему лично, а не исполнение любых обрядовых, субкультурных или даже заповеданных вещей. Не через это мы спасаемся. Ужас! Сам сказал и самому страшно стало. А вовсе не про то, что мы там кого-то в младенчестве покрестить хотим. Может быть, это тоже, но это уж совсем поверхностно. А глубинно вот об этом апостол говорит.

Марина Борисова:

— Евангелия вообще такая страшноватая книжка.

Протоиерей Максим Первозванский:

— Конкретная, начинаешь читать, страшно становится.

Марина Борисова:

— Давайте обратимся теперь к отрывку из Евангелия от Луки из 16-й главы, стихи с 19-го по 31-й. Я думаю, это хорошо известная многим нашим радиослушателям притча о Лазаре и богаче. Можно в двух словах напомнить, о чем рассказывается в этой притче, а потом поговорим о смыслах.

Протоиерей Максим Первозванский:

— Это действительно одна из самых известных притч. Она вошла в сокровищницу, в фонд мировой культуры людей, никак не относящих себя к христианству, в статусе, как притча, например, о мытаре и фарисее, о милосердном самарянине.

Марина Борисова:

— О блудном сыне.

Протоиерей Максим Первозванский:

— О блудном сыне, да. Пожалуй, по известности, по общечеловеческому культурному восприятию уступает разве что притче о блудном сыне в своей известности. Это притча о том, что страдающий Лазарь попадает в Царство Небесное, а жирующий и празднующий богач попадает в гиену огненную. Там у них появляется возможность последнего слова, как это бывает на суде. Может быть, оно не последнее, но удивительно, что даже и там богач, мучаясь в гиене, имеет возможность обратиться к отцу своему, праотцу Аврааму с некоторыми просьбами. Просьбы очевидны, а ответы глубоко не очевидны, заставляют нас задуматься и представляют богатейшую пищу для размышлений и толкований, что споры об этом не утихают и по сей день. Богач просит Авраама, чтобы он послал Лазаря, чтобы тот — это удивительный образ — «омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучаюсь в пламене сем». Но Авраам ему в этом отказывает. Представьте себе, что ваш внук, правнук, праправнук просит вас послать другого вашего праправнука, чтобы он не спас вас, не вытащил откуда-то, а омочил конец перста своего и охладил язык мучающегося. Но Авраам отвечает: чадо, вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь злое, ныне он здесь утешается, а ты страдаешь. Вот такое как бы жестокосердие Авраамово мы видим. И при этом, правда, Авраам свое жестокосердие... мы это можем воспринять либо как жестокосердие, либо как утешение, потому что дальше Авраам говорит, что сверх того, между нами и вами утверждена великая пропасть, так что это невозможно, хотящие перейти отсюда к вам не могут и оттуда к нам не переходят. Если бы с этого началось, это однозначно выглядело бы как утешение: между нами пропасть, извини, это невозможно. И дальше, ну и еще вспомни, что ты все свое хорошее получил. Но еще одна просьба тоже заставляет нас серьезно задуматься. Богач просит и говорит: у меня пять братьев, пошли Лазаря к ним, пусть он засвидетельствует, чтобы они не пришли в это место мучений. Но Авраам отвечает ему: у них есть Моисей и пророки, пусть слушают их. Дальше богач свидетельствуют всем нам понятные слова: нет, отче Аврааме, пророков не послушают, а если кто из мертвых воскреснет, к ним придет, то они тогда покаются. А Авраам опять страшную вещь говорит: если Моисея и пророков не слушают, если бы кто из мертвых воскрес, не поверят. Такие жесткие слова, объясняющие многое, дающие богатейшую пищу для размышлений. При этом нам надо помнить, что это всего лишь притча. А притча это некий рассказ, притчи даже сказанные Христом, это всего лишь, условно говоря... Мы знаем это в другом жанре, более понятном нам, в жанре басни, когда на примере какой-то рассказанной истории, в данном случае выдуманной, иногда в басне это даже животные. Христос никогда басен не говорит, но так или иначе, смысл один — некая рассказанная история, из которой мы должны для себя сделать вывод. Это не значит, что мы обязаны это понимать, как настоящую картину того, что происходит после смерти, но мы обязаны это воспринимать как обращенное к нам предупреждение. Два простых вывода, что слушайте Моисея и пророков, в нашем варианте это читайте Священное Писание, читайте святых отцов, слушайте проповеди священников, слушайте Радио ВЕРА, в конце концов, известные телеканалы, а дальше, конечно, старайтесь соблюдать услышанное.

Марина Борисова:

— Главное не опоздать.

Протоиерей Максим Первозванский:

— Да, потому что там дальше, когда вы попадете туда, там вообще вариантов уже не будет, куда попали, туда попали, об этом эта притча явно говорит. Покаяние после смерти, изменение после смерти невозможно.

Марина Борисова:

— Напоминаю нашим радиослушателям, сегодня, как всегда по субботам, в эфире Радио ВЕРА программа «Седмица». С вами Марина Борисова, и со мной в студии наш гость клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе протоиерей Максим Первозванский. Как всегда по субботам, мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. Воскресенье у нас насыщенное всевозможными смыслами. И один из этих смыслов, вдобавок к тем, которые мы уже обсудили в первой части нашего сегодняшнего разговора, в воскресенье память апостола Иакова, брата Господня. Вообще об апостоле Иакове можно говорить бесконечно, потому что там все непонятно, все интересно, все загадочно и очень драматично. Начнем с того, что про братьев Господних мы из Евангелия особо ничего не знаем до Схождения Святого Духа и до того, как некоторые из них становятся мужами апостольскими. А до этого они повествованию евангельскому совершенно не интересны, потому что они в основной сонм учеников каким-то образом не входят. Вопрос первый: почему? С другой стороны, в Евангелии сказано, что нет пророков в отчестве своем. Может быть, поэтому. Потом оказывается, что именно Иаков настолько праведный человек, что для иудеев он цадик, пример для подражания всем. Он соблюдает все необходимое по Закону Моисееву, он абсолютно кристальный иудей. И он же становится человеком, который возглавляет первую Иерусалимскую общину. Первая Иерусалимская община — тоже загадочная история, такое ощущение, что Господь дал шанс, на сорок лет отсрочил все кары для Иерусалима, которые Им же были произнесены. Сорок лет было дано для чего? Вот собрались эти люди, глубоко верующие иудеи, они уверовали во Христа, собрались в общину. Но что получается? Все время получаются какие-то недоговоренности, приходится собирать Собор, Первоверховные апостолы, Петр и Павел, смотрят на то, как должна жить община по-другому, иначе, нежели Иаков. Все время происходит какие-то непонимания между, казалось бы, самыми близкими учениками Спасителя, которые стояли рядом с Ним и внимали тому, как должно быть дальше. И, конечно, страшная кончина апостола Иакова, когда выведенный окончательно из себя Синедрион решил, что надо с этим злом заканчивать, несмотря на всю репутацию. В результате мало того, что скинули его с крыши храма, но он до смерти не убился, его потом добивали камнями, и потом еще палкой по голове стукнули, чтобы уже наверняка умер. Таким образом верующие иудеи расправились с тем, кого они считали праведником. Это называется, вспомните историю Иоанна Предтечи с отрубанием головы человеку, которого даже Ирод, который велел эту голову...

Протоиерей Максим Первозванский:

— Проще вспомнить историю Входа Господня в Иерусалим, когда «осанна в вышних» всего через два дня сменяется криками «распни Его».

Марина Борисова:

— Что за фигура апостол Иаков? Почему это так важно?

Протоиерей Максим Первозванский:

— Вы столько всяких смыслов задали, предупредив наших радиослушателей о том, что фигура удивительная, и можно о ней делать не одну передачу. Начну с того, что есть прямое свидетельство евангелиста Иоанна в 7-й главе о том, что братья Его не веровали в Него. Это прямая цитата из Евангелия. Именно поэтому при земной жизни Господа нашего Иисуса Христа мы не видим Его братьев и не видим Иакова, о котором мы сейчас говорим, среди Его учеников и апостолов. Это понятно психологически. Может быть, даже понятно духовно, потому что Он был младшим братом, причем, сильно младшим братом по отношению к старшим сыновьям Иосифа. Напомню, что наша православная церковная традиция считает сыновей Иосифа по его первому браку до момента его обручения с Девой Марией его сводными братьями Господа нашего Иисуса Христа. В этом смысле братья сводные. Соответственно сильно старше, поскольку Иосиф был уже глубоким старцем, когда взял Деву Марию в обручницы. Это первый момент. Второй момент, после Воскресения, чему безусловно или по крайне мере вероятно, свидетелем был апостол Иаков, его отношение радикально поменялось и, соответственно, в силу его и возраста, и статуса, и знания своего сводного брата, и его горячая вера, искренней праведности его положение среди апостолов сразу же радикально изменилось, что он с ними не ходил и не входил в их группу, компанию, тусовку, простите за такое слово, он стал там буквально сразу старшим. И то, что вы говорите про апостольский Собор — это яркое тому свидетельство в книге Деяния святых апостолов. Мы видим, что глава Иерусалимской общины, а апостол Иаков стал главой Иерусалимской общины в отличие от остальных апостолов, которые первое время сидели в Иерусалиме, а после разразившегося гонения, связанного с именем другого Иакова, Иакова Зеведеева, брата апостола Иоанна, все из Иерусалима рассеялись, поскольку были галилеянами. И оказались кто в Антиохии, кто еще дальше, кто где, часть, может быть, остались в Иерусалиме. И совершенно естественно, что иудеи, живущие в Иерусалиме, становясь христианами, не видели необходимости отказываться от иудейского закона.

Марина Борисова:

— Да, собственно, и сам апостол Иаков не видел, он же был среди тех, кому было разрешено в Святая Святых входить в храме.

Протоиерей Максим Первозванский:

— Меня иногда спрашивают, я понимаю, что у нас сейчас не телеэфир, у вас борода это серьезно или по приколу? Я не вижу необходимости отказываться от бороды. При этом понимаю, что моя борода не играет никакой существенной роли в моей вере и в деле моего спасения. Я не делаю из нее какой-то религии. Мы сегодня в первой части передаче об этом уже говорили. А здесь речь идет о Законе Моисеевом, который Христос не отменял. Он сказал, что необходимо исполнить Закон, что Он пришел не для того, чтобы нарушить Закон, но чтобы исполнить. Он сам соблюдал Закон. И вопрос о необходимости соблюдения Закона впервые встал при массовом, подчеркиваю, массовом, не единичном, а именно массовом обращении язычников ко Христу. Вопрос встал не о том, что необходимо ли иудеям соблюдать Закон или не необходимо, а о том, как быть язычникам. И собственно Иерусалимский Собор постановил, что иудеи должны продолжать Закон соблюдать, а вот язычники не должны. Мы иногда бодренько и радостно говорим: вот мнение апостола Павла возобладало, что не необходимо. Нет. Иаков как раз очень мудро постановил, что те, кто из иудеев, должны под первоверховностью Петра продолжать Закон соблюдать. Потому что оснований для несоблюдения его не было, никто не отменял Закон. Потому в том самом послании к галатам, которое мы с вами обсуждаем сегодня, Павел со всей горячностью говорит и про обрезание, мы снова возвращаемся к этой теме, о том, через что мы в конце концов спасаемся. И апостол Иаков построил громадную Иерусалимскую общину, реально, которая была матерью всех Церквей, которой апостол Павел собирал пожертвования. Там дальше возникли... Все равно ответ апостольского Собора был недостаточным. Потому что когда Павел, и об этом говорит книга Деяний, пришел в Иерусалим и привел с собой, например, Тимофея, которого специально ради иудеев сам же и обрезал. Потому что ты кто вообще тогда? Как это все воспринимать? Его и схватили тогда и чуть камнями не побили за то, что среди иудеев был пущен слух, что он ввел необрезанного в храм. И до тех пор, пока существовал Иерусалимский храм, до тех пор, пока существовали ветхозаветные жертвоприношения, до тех пор, пока е самые сорок лет, про которые вы говорите, эта ситуация не имела своего окончательного разрешения. Только после разрушения Иерусалимского храма, после прекращения ветхозаветного богослужения стало понятно, что этот Завет ветхий. Это мы сейчас его называем ветхим, а тогда это был Закон, данный Богом. Тогда Евангелия еще не были написаны, тогда еще послания апостолов носили характер чуть ли не частной переписки. И поэтому именно разрушением Иерусалимского храма в 70-м году была поставлена некая точка в этом споре Павла с Иаковом — споре я сейчас говорю не о каком-то антагонизме, а именно, как, что необходимо? Перенося это на какие-то более легкие варианты наших современных реалий, мы видим, что брюки женщин в храме... Вспомним советские времена, мы с вами все начали ходить в храм, мы с вами, Марина, точно уж в это время, появление женщины в брюках в храме было категорически невозможно, это просто был бы харам, как бы сказали наши братья-магометане. Сейчас это норма, это естественно, что-то изменилось во внешнем мире, в обряде, и я не считаю, что это апостасия. Стали брюки за это время женской одеждой? Стали. Ну, женщины и ходят в брюках. И мы понимаем, что это не главное, что не об этом собственно. И даже Владимир Романович Легойда книжку в свое время написал «Мешают ли джинсы спасению?», а потом сам же сказал, что, наверное, он погорячился. Мы живем во времена, когда точно так же мы определяем, что для нас главное. Мы видим, сорок лет до разрушения Иерусалима от Воскресения Христова. А у нас от 1000-летия Руси 1988-го года сколько лет прошло? Тоже уже 35.

Марина Борисова:

— В общем, есть о чем подумать.

Протоиерей Максим Первозванский:

— Не так много времени осталось. Мы живем в некие времена, когда Господь дает на покаяние те самые сорок лет сначала в пустыне, а потом сорок лет для того, чтобы оглядеться на новом месте. Мы тоже являемся свидетелями того, что это время долготерпения Божия. Я не хочу нагонять апокалипсические настроения, но у меня есть острое чувство, что это время свободы жизни Церкви, определения того, что главное, что второстепенное, как жить, как ходить, как хвост держать, как уши, тоже заканчивается.

Марина Борисова:

— В эфире Радио ВЕРА программа «Седмица». С вами Марина Борисова и клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе протоиерей Максим Первозванский. Мы ненадолго прервемся. Вернемся к вам буквально через минуту. Не переключайтесь.

Марина Борисова:

— Еще раз здравствуйте, дорогие друзья. В эфире Радио ВЕРА наша еженедельная субботняя программа «Седмица», в которой мы говорим о смыслах и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. С вами Марина Борисова и наш гость, клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе протоиерей Максим Первозванский. Итак, у нас начинается неделя, которая ознаменована всем знакомым днем памяти. Это 8 ноября день памяти великомученика Дмитрия Солунского. Почему я говорю, всем знакомый? Потому что именно от этого дня всегда отсчитывается Дмитриевская родительская суббота. Просто в этом году так получилось, что на субботу пришлось празднование в честь Казанского образа Матери Божьей, поэтому на неделю сместилась родительская. А так она должна быть впритык к самому празднику. Так что, о том, что есть такой святой, точно знает большинство наших радиослушателей. Другое дело, что это за святой и почему он таким знаковым стал? В те времена, когда он пострадал, таких было немало.

Протоиерей Максим Первозванский:

— Тут есть два важных момента. Во-первых, великомученик Димитрий один из самых почитаемых в Греции святых. Он покровитель одного из крупнейших столичных городов Греции — Фессалоники. Его мощи мироточат, поэтому его еще именуют Димитрия Мироточивого. Я вижу, что в последнее время и у нас эта традиция привилась. У нас ведь как? Великомученик Пантелеимон кто? Целитель. Великомученик Георгий кто?

Марина Борисова:

— Победоносец.

Протоиерей Максим Первозванский:

— Победоносец. А вот великомученик Дмитрий — Мироточивый. Эта приставка все более плотно прилипает к нему в наших современных реалиях, поскольку до недавнего времени многие наши паломники имели возможность посещать Грецию, обязательно попадали в Салоники по пути на Афон, например. Естественно знакомились с его житием и отношением к нему в Греции, а там, еще раз говорю, он один из самых-самых почитаемых святых. Почему почитают того или другого святого — вопрос другой. У меня есть очень простой ответ, который, может быть, покажется каким-то странным: потому, что он помогает. Ты к нему обращаешься, он помогает. Я это видел на примере множества прославленных святых наших в Новое время, в 90-е годы, на Соборе двухтысячного года и впоследствии. Мы видим, что Церковь прославляет того или иного святого, но истинно всенародное почитание получают те святые, которые народу, что называется, откликаются. Не просто по житию, по каким-то внешним приметам, а почему-то люди обращаются и получают ответ. Я думаю, что в этом базовая, основная причина. И, кроме того, какой-то символизм жития, может быть, еще что-то. Здесь второй вопрос для нашего Богоспасаемого отечества. Великий князь Всеволод Большое Гнездо в крещении был Димитрий. Он был крещен в честь великомученика Димитрия Солунского. Естественно, будучи великим князем Владимирским и Киевским в период расцвета домонгольской Руси, он приложил многочисленные усилия по прославлению своего святого. Знаменитый Дмитровский собор во Владимире со всеми чудесными сотнями изображений резьбы по камню. Это икона великомученика Димитрия написанная...

Марина Борисова:

— На гробовой его доске.

Протоиерей Максим Первозванский:

— ...на гробовой его доске, которая мироточила, поскольку мироточили мощи, эта доска была так же пропитана миром. Он привез во Владимир сорочку великомученика.

Марина Борисова:

— Собственно говоря, день праздника — это день принесения этой самой иконы во Владимир.

Протоиерей Максим Первозванский:

— Да. Это великое торжество для домонгольской Владимирской Руси. Поэтому да, впоследствии великомученик Димитрий почитался в нашей стране уже в послемонгольские времена, может быть, не так. Хотя продолжали называть князья своих детей. Можем вспомнить князя Дмитрия Донского и царевича Димитрия из только прославленных наших святых. Князьями и народом великомученик Димитрий почитался. И вот я вижу сейчас, опять-таки я это связываю с нашими многочисленными посещениями паломниками Греции, мы видим, как почитается святой там, мы имеем возможность приложиться к его мироточивым мощам. Это тоже интересно, как народное почитание может смещаться. Те же пятьдесят лет назад в России, конечно, знали и почитали святителя Спиридона Тримифунтского, но совсем не так, как почитают его сейчас. Мы видим, как за последнее десятилетие возросло его почитание, опять в связи с посещением его родного города и с теми торжествами, и с принесением, в конце концов, тапочков святителя.

Марина Борисова:

— Отношение очень трепетное.

Протоиерей Максим Первозванский:

— Да, И то же самое касается и великомученика Димитрия. Очень многое ведь определяется в отношении народа еще и отношением духовенства. Я знаю нескольких священников, трепетно чтущих великомученика Димитрия в ряду величайших святых, имеющих к нему особое личное отношение. Я наблюдаю, как паства их тоже тянется за своими пастырями, ближе знакомится с житием, ближе знакомится с историей, начинает молитвенно обращаться, получает отклик на свои молитвенные прошения, и, таким образом, растет народное почитание святого.

Марина Борисова:

— Народное почитание икон тоже, мне кажется, связано с тем, насколько люди чувствуют, что перед этим образом молитвы доходчивее, хотя это совершенно абсурдное утверждение, поскольку Матерь Божья по любому одна. Но 6 ноября у нас праздник в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих радость». Икона-то не древняя, и появилась-то она в Москве в 17-м веке, но уж такая любимая. Когда не зайдешь на Большой Ордынке, там в Скорбященском храме постоянно, служба — не служба, кто-то есть, постоянно кто-то стоит на коленях перед этим образом, кто-то что-то у Матери Божией просит.

Протоиерей Максим Первозванский:

— Мне кажется, во-первых, здесь есть несколько моментов. На этой иконе написаны, и она и называется «Всех скорбящих радость» по икосу акафиста. Собственно, Акафист Матери Божией единственный Акафист с большой буквы, вошедший в богослужение, суббота Акафиста, там в одном из икосов и перечисляются наименования Матери Божией, кто Она. Она всех скорбящих Радость, обидимых Заступница, алчущих Питательница.

Марина Борисова:

— Обидимых Утешительница.

Протоиерей Максим Первозванский:

— Да, да, обидимых Утешительница. И эти Ее наименования написаны на лентах на этой иконе. В некотором смысле, я сейчас не по художественному выражению скажу, а именно по смыслу — это лубок, очень понятный народу. Я буквально на днях был в Иваново, в Ивановском музее городском увидел громадную икону, наверное, два на два, она квадратная, где псалом Давида, с которого начинается всенощное бдение, расписан на картинки лубочные. И я понимаю, что народ подходя к этому... А там действительно с точки зрения художественной именно лубок, хотя в иконописной технике размером два на два. Представьте себе, может быть, человек, с трудом умеющий читать, подходит к этой иконе и видит самый знаменитый 103-й псалом, с которого начинается любое вечернее богослужение: «Благослови, душе моя, Господа», читает и видит в картинках. Это сразу отзывается, это близко к сердцу. Я стоял у этой иконы гораздо дольше... Хотя там музей потрясающий, оружейная часть замечательная. Меня поразила, что в керамической части, вы знаете, какой один из самых популярных сюжетов тамошней керамики — это «Лисица и виноград». Это моя любимая басня, которая пропала из современной культуры. Спрашиваешь современных, не очень возрастных людей: знаете басню «Лисица и виноград»? — Нет, не знаем. А это популярная тема тамошней керамики. Я много чего для себя из этого музея воспринял, всем ходящим в Иваново, настоятельно рекомендую в этот музей зайти. Так вот, здесь, хотя техника иконы не лубочная, техника, скорей, западноевропейская, это икона написана под влиянием западноевропейской живописи, и в этом тоже есть свое, потому что ты видишь живое изображение. Это то, чем собственно берут западноевропейские живописцы. Я даже не могу их назвать иконописцами, хотя иконописцы это живописцы. Мы понимаем, что Рафаэль, даже «Мадонна», это не Андрей Рублев, это не Владимирская икона, но в этом есть своя притягательная сила реалистического искусства.

Марина Борисова:

— Со времен Симона Ушакова царские изографы тоже не брезговали западноевропейской школой.

Протоиерей Максим Первозванский:

— Да, мы видим, если не говорим про то, что мне уже совсем не нравится, еще и низкохудожественные реалистичные изображения, которыми наполнена вся иконопись 18-го века, например. Здесь замечательная техника, высокохудожественное изображение, понятная с лубочной, простите, точки зрения, надпись. И самое главное — чудеса. Когда вы сказали, что Матерь Божия одна и невозможно с этим не согласиться. Но если бы все было так просто, мы тогда могли бы сказать, а зачем вообще тогда нам наши святыни? А когда мы говорим о святынях, мы понимаем, что Господь, Матерь Божия, те или иные святые являют свою милость нам — почему-то они так решили, не знаю, почему — через какие-то связанные с ними иконы, мощи, артефакты, места особого их... Мы, конечно, в этом смысле никакого магизма не допускаем, и не нужно нам никакого идолопоклонства, больше того, мы не католики. Хотя знаете, простите, я, видимо, под впечатлением. В этом же Ивановском музее в оружейном отделе был меч, на нем было написано, что это меч справедливости. Я думаю, что же это такое меч справедливости? У него, знаете наконечник не остренький, а закругленный. До меня дошло, что этим мечом головы рубили, сейчас он в музее. Наверное, этим мечом справедливости, которым рубили головы, или меч возмездия, я не помню формулировку, но смысл в том, когда я разобрался, это меч палача. Им были отрублены не один десяток голов. Подчеркиваю, мы не относимся к реликвиям, как католики, что на этом мече кровь десятков сотен казненных и, наверное, поэтому в нем сосредоточена темная сила или энергия — мы так не думаем. Но как-то мне стало жутковато. А сейчас он в музее. И я даже не знаю, как к этому всему относиться. То же самое и здесь, когда мы видим, что по обращениям к Матери Божией перед этой бумажной иконочкой было исцелено сто-пятьсот человек, люди получили просимое. Естественно люди говорят, эта икона чудотворная. Не потому что Матерь Божия Казанская, Владимирская или Скорбященская, Матерь Божия у нас действительно Одна, но Она по Своей неизреченной милости, по Ей Одной известным причинам являет свою милость и благодать через те или иные Свои иконы.

Марина Борисова:

— Напоминаю нашим радиослушателям, сегодня, как всегда по субботам, в эфире Радио ВЕРА программа «Седмица», в которой мы говорим о смыслах и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. У микрофона Марина Борисова и наш сегодняшний гость, клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе протоиерей Максим Первозванский. У нас на этой неделе удивительная парная память, я бы так сказала, рискнула бы. Речь идет о памяти святой великомученицы Параскевы, нареченной Пятницы, 10 ноября и преподобномученицы Анастасии Римляныни, память ее 11 ноября. Это две святые, которые пострадали при одном и том же гонении одного и того же императора по одной и той же причине, абсолютно похоже. Разница только в описании их мучений, поскольку когда мучили преподобномученицу Анастасию, то там даже стража устала, настолько это все затянулось и все это было ужасно. Таких описаний, касающихся великомученицы Параскевы, нет, но можно себе представить, что это такое. Что касается мученичества, гонений. Ведь сколько гонений было на протяжении всей истории Церкви, вроде все спускается сверху одинаково, а вот исполняется все по-разному. Даже если судить по нашим новомученикам и исповедникам земли Русской, они тоже все пострадали, но некоторые при чудовищных изуверствах, некоторых просто убили. Некоторых просто постепенно вводили в немыслимые для выживания условия, что они умирали как бы своей смертью, но вынужденной, потому что их к этому подводили. А здесь гонения 3-го века — это что-то совершенно, мне кажется, исключительное, потому что оно было не такое длительное, но чудовищно жестокое. Вся беда была в том, что людей не столько казнили, сколько запытывали до смерти. Почему, казалось бы, такие политико-религиозные причины вызывают такой взрыв чудовищного зла?

Протоиерей Максим Первозванский:

— Здесь есть несколько моментов. Мы же сейчас тоже живем в неспокойные времена. Иногда на фоне происходящих событий раздавались возгласы: а почему никого не расстреливают? Посмотрите, какие у нас были вскрыты проявленные, буквально преступные деяния некоторых ответственных товарищей, где расстрелы? Тут же кто-то один из военкоров, я не помню кто, сказал замечательную фразу: расстрелы легко начать, но очень сложно закончить. Начать расстреливать — дело несложное. Но потом прекратить расстрелы — это очень будет непросто. Любые гонения, с одной стороны, открывают возможности самой темной и инфернальной стороне личностей людей, находящихся у власти, себя проявить. Человек, будучи, я сейчас какие такие слова скажу, латентным садистом, например, получает возможность свой садизм буквально выпустить наружу. И вообще, когда зло, когда казнь, когда пытка становится... В наше время это недопустимо. Зачем обсуждение моратория или отмены смертной казни? Действительно, читаешь некоторые преступления и думаешь: этого человека точно нельзя оставлять в живых. Какой-нибудь страшный маньяк, совершивший кучу страшных преступлений. А с другой стороны, мы понимаем, почему Церковь и государство выступает против смертной казни. Потому что тем самым оно не легитимизирует подобного рода вообще насилие. Когда мы видим, что насилие становится предписываемым, это открывает тот самый ящик Пандоры, правда, это про другое, из которого вылетает все, что только возможно. Еще есть второй момент, кроме этой вдруг проявленной жестокости людей, которые, может, и не были особенно жестоки в жизни, где-то это внутри у них дремало, есть еще один момент, именно касающийся времен гонений Декия ли Деция, можно и так и так его называть. Римское правосудие и вообще римское право не имело института прокуроров, поэтому со времен императора Трояна было предписано христиан гнать не за имя, а за преступления. Был задан знаменитый вопрос Плиния за преступление, связанное с именем христианин, или за само имя? Троян отвечал: за само имя. Этот указ никто не отменял. Но, мы видим, как десятилетиями христиане жили мирно и спокойно, даже строили каменные храмы, не просто временные какие-то. Как это было возможно? А это было связано с тем, поскольку прокурора нет, уголовное дело и соответственно преследование начиналось только в том случае, если кто-то из граждан брал на себя обязанность обвинителя. Поэтому такая история, что можно было, несмотря на предписание, долго жить спокойно, пока кто-то из твоих соседей или власть имущих на тебя не начнет то самое делопроизводство. Вообще-то христиан многие любили, в том числе и среди начальников, среди правителей, или, по крайней мере, относились вполне терпимо. Для того чтобы избежать казни, необходимо было принести жертву языческим богам.

Марина Борисова:

— И получить квиток.

Протоиерей Максим Первозванский:

— И получить квиток, у него было название, квитки эти найдены в большом количестве, что ты добропорядочный римский гражданин.

Марина Борисова:

— Со справкой.

Протоиерей Максим Первозванский:

— И пытки часто служили не какой-то садистской мерой, а попыткой спасти жизнь, я даже так скажу. Например, палач клал ладан на руку христианина и подносил эту руку с кусочком ладана над жаровней перед тем самым идолом. Неизбежно рука, начиная гореть снизу, испытывая боль, сжималась, переворачивалась, дергалась, кусочек ладана падал, и довольный палач выписывал тебе тот самый квиток, ты принес жертву. Хотя это было под пыткой. Или мы видим, как уговаривают правители в житиях, этого довольно много, предлагают почести, потому что во все времена и всем правителям нужны люди принципов, никому не нужны предатели, никому не нужны люди-подсолнухи, которые вслед за очередным солнышком кланяются, хотя часто большинство людей при власти именно такого свойства. Представьте себя на месте правителя, он предлагает достойному воину или достойной женщине какие-то почести, какие-то привилегии. Она или он отказывается. Тогда он говорит: ну, хорошо, не хочешь так, давай под пыткой, мы все равно сохраним тебе жизнь. Именно поэтому так долго и изощрено не убивают сразу, в надежде, что человек покается. И, кроме того, это можно будет предъявить. Вот он ваш христианин, вот он отрекся, вот он покаялся. Это же всегда для других людей пример, как героизма, преданного служения, так и наоборот, отступничество и предательство является очень заразительным. Если уж Георгий отрекся, конечно, куда уж нам, мы точно не выдержим подобных пыток. И наоборот, если слабая Анастасия или нежная Параскева сумела выдержать все это, мне здоровому пятидесятилетнему мужику и подавно придется потрудиться и перенести все подобное. Поэтому так изощрено и долго пытали. Удивительным образом, сейчас рассуждая о перенесенных мучениях юными девушками Анастасией, Параскевой, мы возвращаемся к тому, с чего начали нашу передачу, о чем пишет апостол Павел, к тому, что мы должны быть готовы именно за Христа, именно за крест Христов претерпеть любые гонения. Но вместе с тем совершенно не нужно, не обязательно цепляться за какие-то второстепенные вещи, если они препятствуют нашему спасению. И наоборот, если они помогают, раскрашивают, расцвечивают, украшают нашу христианскую жизнь, мы можем только приветствовать.

Марина Борисова:

— Спасибо огромное за эту беседу. В эфире была программа «Седмица». С вами были Марина Борисова и клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе протоиерей Максим Первозванский. Слушайте нас каждую субботу. До свиданья.

Протоиерей Максим Первозванский:

— Храни вас всех Господь.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «25-е воскресенье по Пятидесятнице». Прот. Федор Бородин
• «24-е воскресенье по Пятидесятнице». Прот. Федор Бородин
• «23-е воскресенье по Пятидесятнице. Введение во храм Пресвятой Богородицы». Протоиерей Максим Первозванский