Поделиться
В День защитника отечества у нас в гостях были ответственный за взаимодействие с вооруженными силами РФ в Псковской епархии, настоятель храма Александра Невского протоиерей Олег Тэор, клирик Спасо-Елеазаровского монастыря иерей Герман Горяев и командир взвода 76-й десантно-штурмовой дивизии Александр Сидорин.
Мы говорили о взаимоотношении Церкви и армии, о том, какое служение несут священники в военных частях, как военные относятся к присутствию священнослужителя в части, на боевых позициях и на передовых в местах военных конфликтов.
А. Пичугин
— Это «Светлый вечер» на радио «Вера». Дорогие слушатели, здравствуйте! Сегодня 23 февраля, праздник — День защитника Отечества. Праздник пускай и не церковный, но тем не менее наш, государственный, российский. Мы вас с ним поздравляем. В первую очередь защитников Отечества — тех, кто служил в армии, тех, кто сейчас служит; да и в общем мужчин, женщин, которые причисляют себя к защитникам Отечества. Меня зовут Алексей Пичугин. Я вам сразу представлю наших гостей. У нас, в этой студии, эту часть «Светлого вечера» вместе с нами ближайший час проведут: протоиерей Олег Тэор — настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского в Пскове, ответственный за взаимодействие с вооружёнными силами России в Псковской епархии, помощник командира 76-й гвардейской Черниговской Краснознамённой, ордена Суворова десантно-штурмовой дивизии, помощник по работе с верующими военнослужащими. Также здесь, в этой студии, отец Герман Горяев — клирик Спасо-Елеазаровского монастыря Псковской епархии и помощник командира 104-го десантно-штурмового полка — помощник также по работе с верующими военнослужащими; и старший лейтенант Александр Николаевич Сидорин. А вы, Александр, напомните нам, где вы служите!
А. Сидорин
— Являюсь командиром взвода.
А. Пичугин
— Вы — командир взвода 76-й десантно-штурмовой дивизии, всё правильно?
А. Сидорин
— Так точно!
А. Пичугин
— Отлично! Вот в таком составе мы эту часть «Светлого вечера» и проведём. 23 февраля — день, так или иначе у нас связанный с вооружёнными силами, с армией. А давайте вспомним, обратимся немного к истории, может быть: Церковь и армия — в нашей стране, по крайней мере, — на протяжении многих столетий всегда были рядом, за исключением, наверное, каких-то событий не очень давнего прошлого — советского времени. А до этого, с момента крещения Руси, Церковь принимала довольно деятельное участие в армейских буднях, в армейской жизни. Армия тоже, в свою очередь, была рядом с Церковью. Как сейчас обстоят дела с этим, отец Олег?
Прот. Олег Тэор
— Сейчас мы тоже возобновили, особенно в последнее время, связь Церкви с армией. Потому что в армии военнослужащие являются полноправными гражданами нашей страны, они защищают Родину. И особенно верующие имеют свои права исполнять свои как обязанности, так и вероисповедование исповедовать. Исповедовать — это значит и совершать таинства, посещать храмы.
А. Пичугин
— Давайте о вашем опыте поговорим. Я, по крайней мере больше 10 уже лет, наблюдаю за вашей деятельностью на этом поприще в Псковской епархии. Вы один из самых известных, если не самый известный военный священник в России. С чего всё у вас начиналось конкретно? Ведь вы служите явно гораздо дольше священником, чем у нас началось какое-то возрождение отношений Церкви и армии.
Прот. Олег Тэор
— У нас в Пскове военнослужащие — дивизия. И мы с детства уважали военнослужащих, даже после Великой Отечественной войны, в том числе и ветеранов, и всегда гордились и молились за воинов — защитников Отечества. Мы уже давно, ещё в советское время, молились за воинов, они к нам приходили и исповедовались, причащались.
А. Пичугин
— Открыто?
Прот. Олег Тэор
— Правда, не открыто. Но родственники особенно просили молиться за своих воинов-военнослужащих. Потом уже нам не стали запрещать это, и мы стали крестить. Когда Святейший Патриарх Алексий Второй приезжал в Псков, он даже благословил одного нашего генерала — командира дивизии, его ребёнка — мальчика. И мы уже крестили официально воинов. Военнослужащие принимали присягу, и даже в храме — в древнем Троицком нашем соборе. А впоследствии и в нашем храме Александра Невского — около храма принимали присягу часто, заходили в храм.
А. Пичугин
— Но вы сами были инициатором этого? Или с благословения правящего архиерея, епархии, или это исходило от самих военнослужащих? Вот кто толчок дал первый?
Прот. Олег Тэор
— Да, по благословению нашего владыки — теперь митрополита Псковского и Порховского Евсевия — мы стали продолжать вот эту связь Церкви с армией, крестить военнослужащих. Иногда даже крестили мы более 50 воинов сразу. Мы до этого сделали в храме купель с полным погружением. Потом, служим Литургию и тогда служили. Причащались у нас военнослужащие. И уже теперь иногда причащаются до 120 человек.
А. Пичугин
— Каждое воскресенье?
Прот. Олег Тэор
— Один раз в неделю у нас бывают.
А. Пичугин
— Это очень хороший показатель.
Прот. Олег Тэор
— Иногда бывает, более тысячи военнослужащих сразу приходит в храм.
А. Пичугин
— Отец Герман, а у вас как это было?
Иер. Герман Горяев
— Вечер добрый!
А. Пичугин
— Вечер добрый! Как у вас это было? Как я понимаю, вы отношение к армии имели до принятия сана?
Иер. Герман Горяев
— Да, я служил в 22-й бригаде ГРУ в своё время. И так жизнь моя складывалась, что участвовал тоже в одной горячей точке. И видел, когда ты там, что, конечно, вспоминаешь в такие тяжёлые минуты только Бога. И сейчас убеждаюсь, что каждый военнослужащий, когда что-то случилось такое, что нужно выполнять какие-то задачи, то, конечно, первым делом душа всё-таки ищет Творца и обращается к Нему, когда опасность, смерть очень близко. Поэтому для военнослужащих это, конечно... Вот я заметил, что они очень близки к нам — именно к священникам. Вот у них это зерно... Кстати, в Святцах очень много святых-военнослужащих, очень много, то есть считается, что самое большее — из военнослужащих.
А. Пичугин
— А ваше собственное обращение к вере произошло как раз в горячей точке где-то?
Иер. Герман Горяев
— Да. Первые зёрна, первое обращение к Богу, конечно, именно происходило в такие тяжёлые для души минуты. И я обращался, просил Бога, чтобы Господь, когда я вернусь уже — я служил срочную, — я вернусь и начну свой путь именно с Богом. И в душе чувствовал, что я менялся, именно когда было тяжело. В эти минуты именно Бог помогал. И я много знаю офицеров, которые были совершенно неверующими до 30-40 лет, но наступало такое время, когда они выполняли какие-то задачи военные и обращались к Богу, и чувствовали Его помощь. Душа как бы чувствовала, что это Творец. И после этих всех событий они стали как-то... не как-то, а твёрдо обратились к Богу, приходят. Потому что офицеры очень организованы — если они почувствовали присутствие Божие, они очень волевые люди, они сразу начинают ходить в храм, молиться, спрашивать. То есть у них многому можно поучиться, именно их воле такой человеческой.
А. Пичугин
— А вы, когда стали священником, сразу мыслили себя как военного священника или это послушание уже потом к вам перешло?
Иер. Герман Горяев
— Нет, я не мыслил себя. Так получилось, Божьим Промыслом, я поехал на Соловецкие острова — так Богу, наверное, было угодно. И там я жил около трёх лет — хотел укрепиться в Боге, почувствовать Его присутствие, чтобы на самом деле быть таким искренним верующим. И так получилось, что там духовник монастыря отец Герман благословил меня поступать в духовное училище. Я отправился в Псков, тоже таким Промыслом Божьим. В Пскове, по благословению нашего владыки поступил в духовное училище, закончил его. И владыка благословил меня служить в монастыре женском — Спасо-Елеазаровском. И тут приехала группа офицеров, разговорились с нашей матушкой-настоятельницей. Она вскользь сказала, что я тоже военный и был в горячей точке.
А. Пичугин
— В боевых операциях.
Иер. Герман Горяев
— Да. И они, конечно, сразу обратились к нашему владыке, попросили его благословения. Владыка благословил меня заниматься военнослужащими.
А. Пичугин
— Давайте, Александр, теперь с вами пообщаемся.
А. Сидорин
— Здравствуйте!
А. Пичугин
— Да, ещё раз здравствуйте! Вы — командир взвода. Вам, как я понимаю, помимо ваших профессиональных обязанностей, вашей службы, приходится общаться также и с духовенством в частях. Как раз вы — тот самый командир, чьими помощниками священники, которые у нас находятся в студии, являются. Правильно?
А. Сидорин
— Да, правильно.
А. Пичугин
— А в чём заключается ваша задача по отношению именно взаимодействия Церкви и армии?
А. Сидорин
— Моя задача, на самом деле, очень простая, с одной стороны: плотно общаясь с военнослужащими, постоянно наблюдая их деятельность, постоянно участвуя вместе с ними, выявлять тех военнослужащих, которые действительно нуждаются в помощи священника или психолога, или кому-то просто тяжело. Потому что в первую очередь они, конечно, идут к командирам — командирам взводов и отделений. И если уже командиры не обращают на это внимания, тогда они уже стреляются, тогда они уже бегают, и всё остальное.
А. Пичугин
— Но это уже крайние случаи!
А. Сидорин
— Конечно.
А. Пичугин
— Я думаю, что они не так часто происходят.
А. Сидорин
— Слава Богу, что не часто!
А. Пичугин
— По крайней мере, в Пскове среди десантников.
А. Сидорин
— Не часто, слава Богу!
А. Пичугин
— Вы сами принимаете решение, кого из ваших подопечных отправить к психологу, кого к священнику?
А. Сидорин
— У нас эти мероприятия плановые. Всё документами заверено и утверждено старшим начальником.
А. Пичугин
— Подождите, а если, например, приходит к вам боец с какой-то своей проблемой личной, и ему нужна помощь специалиста — либо психолога, либо, если у него духовная потребность, священника. Он должен ждать, пока плановое мероприятие пройдёт, или есть в постоянном доступе кто-то, кто может ему помочь?
А. Сидорин
— Конечно! Есть в постоянном доступе дежурные и священники, есть телефоны, есть храм, открытый постоянно. То есть военнослужащий может спокойно прийти в церковь, помолиться, поставить свечку. Может спокойно позвонить любому батюшке, поговорить с ним.
А. Пичугин
— В любое время?
А. Сидорин
— В любое время, конечно. Даже не то, что просто поговорить, а может прийти в храм исповедоваться. Вот я так тоже делаю. Не важно даже — идёт служба или нет службы в нашем храме Александра Невского, в любое время приходишь. Там есть всегда и охрана, и те люди, которые смотрят за порядком в храме. «Есть батюшка?» — «Нет». — «А можно ему позвонить, пригласить, чтобы исповедоваться?» — «Да, конечно». В течение некоторого времени батюшка приезжает, исповедует. Всё хорошо, как-то спокойно тебе и ты счастлив, практически.
А. Пичугин
— Я напомню нашим слушателям, что это программа «Светлый вечер». Здесь у нас в гостях в этой студии: протоиерей Олег Тэор, иерей Герман Горяев — военные священники; и Александр Сидорин — командир взвода 76-й десантно-штурмовой дивизии. Мы продолжаем нашу программу. Александр, но ведь в армии довольно сложный распорядок дня. Соответственно, всё очень жёстко привязано к этому распорядку. Вы говорите, что молодой человек — военнослужащий — в любой момент может... Я так понимаю, что у вас в основном речь идёт о солдатах-срочниках, да?
А. Сидорин
— Конечно!
А. Пичугин
— Могут в любой момент прийти и к священнику, и к психологу?
А. Сидорин
— У нас священник находится с нами везде.
А. Пичугин
— Куда бы вы ни выезжали, он всегда едет с вами, да?
А. Сидорин
— Я даже больше вам скажу: куда бы мы ни вылетали. Хотите верьте, хотите — нет.
А. Пичугин
— Вылетали, да, само собой.
А. Сидорин
— Может, вы сейчас скажите, что это я фантазирую.
А. Пичугин
— Почему? Я вполне вам верю. Мы для этого здесь и собираемся.
А. Сидорин
— На самом деле, священник даже находится с нами на борту самолёта перед прыжком, когда уже рампы открыты, люди стоят, дрожат. Священник проходит и кропит. И люди зажигаются просто. Это я вам говорю от чистого сердца.
А. Пичугин
— А отношение? Есть же наверняка среди ваших подопечных люди, которые, прямо скажем, неверующие, нецерковные, для которых всё это не так важно.
А. Сидорин
— Конечно есть!
А. Пичугин
— У них не возникает какого-нибудь смущения от того, что священник?
А. Сидорин
— Не возникает. Они говорят: «Батюшка, я — неверующий». Он говорит: «Я тебе желаю удачи!» Либо просто пожелает удачи, либо просто похлопает по плечу. Есть кто-то, кто наоборот пытается как-то исказить это. То есть: «Батюшка, ой, вы святой водой кропите, а можно попить?» — «Конечно, пожалуйста!» У меня даже был случай такой в жизни, когда я, сам того не ожидая... получилось так, что батюшка мне очень сильно помог. Это в Рязани было. Я ещё когда был курсантом, у нас был полевой выход в Житово. Получается, три дня мы совершали прыжки, и потом у нас был переход в город Рязань — около 40 километров. Соответственно, жаркая погода днём, во время укладки. А ночью организм остыл, и я заболел. А воды не было. И вот батюшка тоже вместе с нами шёл этот переход. Но у него была святая вода в пятилитровой баклажке.
А. Пичугин
— И он её нёс сам?
А. Сидорин
— Конечно, он нёс её сам. И он проходит, ещё раз святой водой кропит, подходит ко мне. Я такой, даже не думал, что он обратит внимание: «О, ребята, гляньте — вода святая! А как хочется!» А он такой смотрит на меня, типа: «Что с тобой курсант?» Я говорю: «Пить хочется, батюшка, очень». Он такой: «Иди сюда! Вода святая, мало осталось». И вот он мне три колпачка дал святой воды. Для меня эти три колпачка, не знаю, дороже всего на свете было в тот момент.
А. Пичугин
— Очень хорошая история, да!
А. Сидорин
— Конечно! Я это никогда не забуду. И таких примеров масса.
А. Пичугин
— А вы сами в Церковь пришли ещё до армии или как раз во время службы?
А. Сидорин
— В Церковь — да, первое, конечно, семья. Но воцерковился, конкретно уже поверил, что без Бога, действительно, никуда, только в армии.
А. Пичугин
— А такой вопрос, я не знаю, к кому его лучше адресовать: как отбираются священнослужители для работы с военными? Здесь необходимо наверняка, чтобы у священника было какое-то армейское прошлое, причём не просто срочная служба, а, возможно, то, что он должен был какое-то время служить, может быть, офицером. Есть такое? Или всё-таки по-разному бывает — кого архиерей отправит, вот тот и идёт? Я так понимаю, что священник должен хорошо представлять то место, куда он идёт.
Прот. Олег Тэор
— Конечно, часто бывает с разрешения или с благословения архиерея — епископа — священник окормляет или посещает военнослужащих. Часто у нас по желанию или добровольно священники идут в армию. А потом, бывает, что командирам нравится священник, и по просьбе командиров, военнослужащих, эти священники подбираются в армию. У нас много добровольных священников, которые вне штата, приходят в армию. И многие из них становятся военными священниками.
А. Пичугин
— Мне казалось, что есть особые рода войск, где священник должен, как Александр говорит, что священник всегда с ними — и в самолёте, и перед прыжками... И ведь наверняка часто и сам прыгает?
А. Сидорин
— Священники?
А. Пичугин
— Да.
А. Сидорин
— Конечно!
А. Пичугин
— Соответственно, у них десантное прошлое должно быть какое-то.
А. Сидорин
— Есть.
Иер. Герман Горяев
— Не обязательно. Отец Александр у нас начал прыгать.
А. Пичугин
— Поясните, кто это — отец Александр.
Иер. Герман Горяев
— 234-й полк, помощник командира по работе с верующими военнослужащими тоже. И он начал прыгать, когда поступил именно в 234-й полк ВДВ. И у него сейчас около, может, тридцати прыжков. И сейчас он уже готовится прыгнуть на «Арбалете». А, один прыжок сделал на «Арбалете», да!
А. Пичугин
— Вы поясняйте, поясняйте, что это означает! На «Арбалете» это как?
А. Сидорин
— «Арбалет» — это парашютная система, имеющая форму крыла. То есть это специальный парашют уже нового поколения парашютов. У нас, получается, в вооружённых силах круглые парашюты — Д-6, Д-10. А «Арбалет» — это специальный парашют, и на него нужно учиться и иметь, во-первых, навыки работы и очень хорошее самообладание, чтобы думать в воздухе в экстремальных ситуациях. И уметь ещё, когда тяжело тебе, надо успеть ещё и помолиться, и подумать, и уже действовать.
А. Пичугин
— А в чём его отличие, этого парашюта, от Д-6?
А. Сидорин
— Форма крыла.
А. Пичугин
— Нет, я имею в виду, в воздухе. И для чего он нужен?
А. Сидорин
— Нужен для манёвренности, для скорости, для точности выполнения задач.
Иер. Герман Горяев
— Чтобы быстро выполнить задачи боевые, незаметно.
А. Сидорин
— У него горизонтальная скорость от 10 метров в секунду. При этом парашютист-десантник-разведчик может нести вес около 50 килограмм, то есть сам он весит около ста и ещё вес может на себе нести 50 килограмм.
А. Пичугин
— Давайте ещё обратимся в недавнее прошлое. Отец Олег, вы в Чечню ездили, я знаю, в 90-е годы. Расскажите о ваших поездках!
Прот. Олег Тэор
— Да. Я ещё добавлю, что отец Александр Цыганов стал прыгать, когда стал священником.
А. Пичугин
— Да, сейчас об этом сказали только что. Вы ездили в Чечню в 90-е годы?
Прот. Олег Тэор
— Да, было.
А. Пичугин
— Один раз? Или даже, по-моему, неоднократно.
Прот. Олег Тэор
— Да, был я в Чечне. Посещал очень многие позиции. И даже сейчас вспоминают очень многие, кто был в Чечне, с радостью.
А. Пичугин
— Это какие годы? Это первая или вторая чеченская кампания?
Прот. Олег Тэор
— В 1999 году был, да. И врачей посещали, и ночью, и днём.
А. Пичугин
— А отношение самих солдат к священнику за это время как-то поменялось? Вот 90-е годы и по прошествии 20 лет?
Прот. Олег Тэор
— Тогда они были очень рады и сейчас тоже. Я вижу, когда священник проходит или приходит, проходят мимо священника военнослужащие, у них даже лица меняются и они рады, и приветствуют священника как своего родного человека.
А. Пичугин
— А про шестую роту можете рассказать? Я знаю, что кто-то из этих ребят исповедовался у вас, кого-то вы крестили, кто-то был вашим прихожанином и вы их знали хорошо, и знаете.
Прот. Олег Тэор
— Точно я их не помню. А шестую роту в Пскове я самый первый встречал в гробах в самолёте.
А. Пичугин
— В Пскове встречали или там?
Прот. Олег Тэор
— Нет, в Пскове. Было темно, ночью или где-то поздно вечером. И мы в самолёте служили панихиду. С духовного училища были студенты и ещё военнослужащий, который с нами посещал тоже храм постоянно. И мы служили в самолёте панихиду, а в это время выносили гробы и погружали их на машины. А потом мы служили в храме панихиды. А в главном кафедральном Свято-Троицком соборе
Пскова, в кремле, отпевал ныне митрополит Евсевий, в присутствии высокопоставленных...
А. Пичугин
— Да, ваш псковский архиерей Евсевий. А вы при жизни этих ребят же знали наверняка?
Прот. Олег Тэор
— Лично не знал, потому что нас не особо тогда ещё пускали в армию, только те, кто приходили... часто бывало, кого отправляли в Чечню.
А. Пичугин
— То есть в горячие точки священники ездили, но в воинские части ещё так массово не ходили, да?
Прот. Олег Тэор
— Да, потому что неохотно... и на замполиты на нас смотрели многие. Но командир дивизии тогда всегда просил, когда встречали из Чечни или провожали туда, чтобы я присутствовал. Часто я кропил святой водой или давал иконки, листочки для их утешения.
А. Пичугин
— А сейчас Псковская область, получается, в авангарде среди прочих других. Даже, может быть, там лучше, чем в остальных регионах России, работа священников с военными налажена.
Прот. Олег Тэор
— Да. Мы участвуем во всех мероприятиях — как радостных, так и горестных, с переживаниями. И много лет поминаем подвиги погибших военнослужащих.
А. Пичугин
— Дорогие слушатели, сегодня, в связи с 23 февраля — с праздником, с которым ещё раз поздравляю всех, кто относит себя к защитникам Отечества, — мы говорим о взаимодействии армии и Церкви. Говорим вместе с военными священниками: отцом Олегом Тэором и отцом Германом Горяевым. Также в этой студии Александр Сидорин — командир взвода 76-й десантно-штурмовой дивизии. Меня зовут Алексей Пичугин. Буквально через минуту мы снова здесь, в этой студии, не переключайтесь!
А. Пичугин
— Снова в этой студии программа «Светлый вечер». Здесь я — Алексей Пичугин. И в гостях у нас в этот праздничный день 23 февраля Александр Сидорин — командир взвода 76-й десантно-штурмовой дивизии; и военные священники: протоиерей Олег Тэор — настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского; и отец Герман Горяев — клирик Спасо-Елеазаровского монастыря Псковской епархии. Отец Герман, вы уже много лет, я так понимаю, служите вместе с отцом Олегом, по крайней мере, в воинских частях, постоянно общаетесь. А как бойцы воспринимают его?
Иер. Герман Горяев
— Об отце Олеге в его присутствии хочется рассказать такой случай. Знаете, встретил одного офицера — подполковника — летели в самолёте вместе. И он рассказал такую историю, что во время чеченской кампании он увидел священника — это был отец Олег Тэор. А он тогда был молодым лейтенантом. Он говорит: «Меня поразило то, что он мужественно пошёл по позициям, хотя стреляли. Он открыто встал и пошёл. Меня это, как офицера, зажгло очень сильно. Я почувствовал, что с нами Бог». Сейчас он уже подполковник.
А. Пичугин
— А вам страшно тогда было, отец Олег?
Иер. Герман Горяев
— Да он, наверное, не помнит уже, он же часто ездил.
Прот. Олег Тэор
— Я помню. Риск. Едешь туда или летишь.
А. Пичугин
— Но риск — само собой. Но ведь можно было этого не делать, а вы пошли!
Прот. Олег Тэор
— Раз надо было, тогда полетел и ходил. И в тех местах, где Лермонтов когда-то был — река Терек. Там казаки наши раньше были, более сотни лет назад или двухсот. Мне показывали станицы. И мы встречались с местными жителями, с детьми, которые тоже делились, рассказывали мне своё.
Иер. Герман Горяев
— Ещё хочу добавить, что многие офицеры, уже в звании — подполковники, полковники — делились со мной, что если отец Олег приезжал в Чечню, то сажали его на первую боевую машину, и у всех уверенность была. И он говорит, что никогда ничего не случалось. Он ехал впереди в облачении, с крестом...
А. Пичугин
— То есть рисковали отцом Олегом, получается?
Иер. Герман Горяев
— Нет, не рисковали, а как Божие благословение такое было. Не то что рисковали, а я думаю, что это как такое Божие знамя. Отец Олег, я думаю, молился, и всё заканчивалось всегда очень хорошо. Поэтому, конечно, я слушаю, как молодой священник, такие рассказы об отце Олеге. Он так скромно — никогда ничего такого не рассказывает. Но я слышал такие рассказы именно от боевых офицеров.
А. Пичугин
— А сколько у вас уже опыта, именно как военного священника?
Иер. Герман Горяев
— Три года.
А. Пичугин
— Всё равно, три года — это уже срок, может быть, не очень большой. А вы сколько, отец Олег, этим занимаетесь?
Прот. Олег Тэор
— Более двадцати лет близко с военнослужащими.
А. Пичугин
— Я много слышал про ваш храм Александра Невского. Его называли чуть ли не первым воинским храмом в России. А сколько лет вы там уже служите? Тоже больше двадцати, наверное?
Прот. Олег Тэор
— Да, около 24 лет.
А. Пичугин
— Я помню разные истории, я читал про вас в интернете. Мы когда-то с вами много лет назад общались даже: вы рассказывали очень интересно про ваш храм, про то, как вы его восстанавливали, про то, как он, действительно, стал воинским. А вот как? Давайте нашим слушателям тоже поведаем. Действительно, очень интересная история.
Прот. Олег Тэор
— Я часто ездил в Москву — у меня знакомые. И на Пятницкой проходили занятия с военнослужащими — по желанию приходили, Божий Закон слушали, основы Православия. Некоторые священники туда приходили, читали лекции. А потом как-то приехали во Псков эти священники, духовенство. И они говорят: «Так вот у вас уже готовый воинский храм полковой!»
А. Пичугин
— А он у вас находится где-то на территории, недалеко от части или на территории части? Как вот стало именно так, что решили, что ваш храм будет воинским?
Прот. Олег Тэор
— Этот храм до революции был для военных.
А. Пичугин
— Ага, понятно!
Прот. Олег Тэор
— Для военных славного Омского полка. И он был построен как воинский храм, за 14 месяцев до революции, без подъёмных кранов и только строителями, в основном. И там проходили службы. А вокруг была воинская часть. Тогда храм окормлял военнослужащих. И когда священники из Москвы в 90-е годы приехали к нам — провести такую конференцию решили, — то они говорили: «О, уже готовый воинский храм есть!» Да, это храм Александра Невского. Возможно, это один из первых воинских храмов в новейшей истории — наш храм Александра Невского. А потом уже чаще стали и ближе с военнослужащими.
А. Пичугин
— Я знаю, что вы молитесь в этом храме не только за тех живых ребят-военных, которые рядом с вами, но и за тех, кто погиб, кто умер. Я слышал, что у вас чуть ли ни на каждого из покойных есть досье — вы про них собираете всю информацию, встречаетесь с их близкими. Чуть ли ни вплоть до того, что они писали какие-то стихи, и вы эту информацию всю тоже как-то собираете. Правда?
Прот. Олег Тэор
— Да.
А. Пичугин
— А как вы это делаете? Это же грандиозная работа — люди-то со всей страны.
Прот. Олег Тэор
— А мы складываем в папки на каждого.
А. Пичугин
— А где вы берёте эту информацию? Ведь люди-то приезжают не только из Псковской области, наверное, но и из других регионов страны.
Прот. Олег Тэор
— Когда поступали к нам погибшие, в гробах цинковых, то в нашем храме совершалось часто отпевание. И читали Псалтырь всю ночь — командиры приходили, заказывали, чтобы Псалтырь была. И мы составляли синодики, записывали их, общались с родственниками погибших. И когда они у нас были, им становилось легче, они не падали духом. А им приходилось дальше трудиться и считать достойными героями своих родственников. А потом мы стали списки составлять. Например, когда шестая рота погибла, привезли, то мы в своём храме самые первые опубликовали погибших шестой роты. С волнением приходили жёны, матери и узнавали — нет ли в этом списке их родственника.
А. Пичугин
— А они могли не знать?
Прот. Олег Тэор
— Да, они не знали, потому что первая публикация была в нашем храме.
А. Пичугин
— А родственникам тоже позднее сообщали?
Прот. Олег Тэор
— Нет, они уже волновались, потому что знали, что они воюют в горячих точках. И они приходили, смотрели в нашем храме список. Список иногда уточнялся, поправлялся. А потом мы решили, что как в храме Христа Спасителя или в Псково-Печерском монастыре, или в других местах ещё... более полторы тысячи лет в Православии почитались воины, особенно погибшие. Им памятники воздвигали, столпы. И поэтому мы решили на стенах храма написать памятные доски. И мы на золоте написали имена погибших.
А. Пичугин
— А музей? У вас же ещё какой-то музей есть, насколько я знаю. Расскажите!
Прот. Олег Тэор
— Да, у нас есть и музей, где, например, вещи военнослужащих, сосуды церковные и то, что часто не употребляется в богослужении. Библиотека имеется. Вещей у нас очень много...
А. Пичугин
— Это любой человек, который приезжает в Псков, может к вам прийти и посмотреть, да?
Прот. Олег Тэор
— Да, по договорённости, потому что мы бережём это, охраняем эти музейные ценности. Например, у нас есть подарок отца Иоанна (Крестьянкина) — чаша-потир, с которой мы причащаем. Она пережила Отечественную войну 1812 года.
А. Пичугин
— А, старинная, да?
Прот. Олег Тэор
— Да, есть старинные многие вещи. Есть вещи современные, например, ряса отца Иоанна Кронштадтского, есть его автографы в некоторых местах, подрясник старца Николая и ещё его вещи на острове Залит — отца Николая Гурьянова, вещи других именитых людей. Имеется у нас Евангелие, которое лежало 28 лет на груди у святителя Иоанна Шанхайского в гробу.
А. Пичугин
— Откуда же вы это всё берёте? Это же уникальные вещи.
Прот. Олег Тэор
— Приносят. Советуют.
А. Пичугин
— То есть любой человек, который приезжает в Псков, может прийти к вам и всё это посмотреть?
Прот. Олег Тэор
— Да, посмотреть. И у нас имеется ещё Ветхий Завет походный нашего императора Всероссийского Николая Второго и другие вещи.
А. Пичугин
— А ещё я знаю, что вы какой-то проект сейчас делаете, на который ищите поддержки и помощи — что-то, связанное с казармами. Как он называется?
Прот. Олег Тэор
— Да, у нас имеются казармы Омского полка, которые признаны как культурный исторический архитектурный памятник, комплекс: как храм Александра Невского, так и казармы Омского полка.
А. Пичугин
— То есть они в одном комплексе фактически находятся, да?
Прот. Олег Тэор
— Да. Там между ними на плацу Омского полка старинного, где был колодец, там построены современные пятиэтажные дома. Но эти старинные дома — казармы и флигель Омского полка хотели в своё время снести, но я каждый очередной раз упрашивал, чтобы оставили их и передали храму. Потому что у нас очень много книг, литературы на разных языках православной.
А. Пичугин
— Вот там-то ваша библиотека и находится, да?
Прот. Олег Тэор
— Да, там и библиотека находится.
А. Пичугин
— Музей тоже там?
Прот. Олег Тэор
— Да, и музей. Аудио, видео записи православные на разных языках. У нас даже есть запись Литургии на арабском языке, на финском...
А. Пичугин
— О! Но служили не у вас, нет?
Прот. Олег Тэор
— Нет, это записи мы собирали с разных мест.
А. Пичугин
— А какую помощь вы ждёте? Давайте сейчас озвучим в эфире. Может, найдутся неравнодушные люди, которые захотят помочь.
Прот. Олег Тэор
— Помощь у нас в том, что мы очень удивляемся, что у нас почему-то нет спонсоров или благодетелей, которые могли бы отреставрировать дома.
А. Пичугин
— Помочь с реставрацией?
Прот. Олег Тэор
— Да. Потому что у нас даже одни окна, которых очень много, стоят большие деньги. Недавно только мы заплатили за часть окон более 70 тысяч, без спонсоров, за счёт нашего храма.
А. Пичугин
— А куда обращаться, если кто-то захочет помочь? Может быть, сайт есть? Сайт, по-моему http://pskovtemple.ru
Прот. Олег Тэор
— Да.
А. Пичугин
— Там есть какие-то контакты, реквизиты, куда люди, которые захотят помочь, могут обратиться?
Прот. Олег Тэор
— Да, там контакты, реквизиты есть. Но я так прошу людей: с миру по нитке — голому рубашка. Но, конечно, пожертвований от частных людей не достаточно.
А. Пичугин
— А что за история? Недавно в журнале «Фома» была статья, публикация, где упоминалось, что вам вручили георгиевское облачение — до революции было георгиевское облачение. Вот первое в современной истории получили вы. Что это такое?
Прот. Олег Тэор
— После 1917 года наградное георгиевское облачение досталось мне. Или меня наградили этим облачением. Награждение происходило в Сербском подворье Святейшего Патриарха Московского и всея Руси.
А. Пичугин
— В Москве, да? Храм Петра и Павла.
Прот. Олег Тэор
— Да. И там сшили, по дореволюционным образцам вышивали облачение, на котором изображён Георгий Победоносец и ветки лавровые и дубовые, и георгиевские ленты, и всё, что связано с победами, оттенками этих цветов. Награждались им священники, которые были в боях.
А. Пичугин
— Друзья, напомню, что «Светлый вечер» вы слушаете. У нас здесь в гостях в студии радио «Вера» военные священники отец Олег Тэор, отец Герман Горяев; а также командир взвода 76-й десантно-штурмовой дивизии Александр Сидорин. Мы говорили про георгиевское облачение. Получается, его не все военные священники до революции получали, а это тоже как награда была?
Прот. Олег Тэор
— Да, как награда была до революции.
А. Пичугин
— А за что её вручали? За участие в боях?
Прот. Олег Тэор
— За особо выдающиеся действия священников военных.
А. Пичугин
— А кроме вас уже у кого-нибудь она есть в современной России?
Прот. Олег Тэор
— Нет, я первый после 1917 года имею, или вручили, наградили меня.
А. Пичугин
— Александр, расскажите, как ещё ваши солдаты участвуют в жизни церковной? Помимо того, что они приходят к священнику с какими-то личными надобностями, они наверняка ещё как-то участвуют в богослужении? Может, помогают как-то в алтаре или поют? Я знаю, что Олега есть даже офицерский хор. Расскажите!
А. Сидорин
— Да. И помогают в алтаре, и поют в хоре. У нас даже есть, во-первых, хор солдатский, в нём участвуют не только солдаты, но и казаки. То есть там парень, он служит с батюшкой в Черёхе, в 104-м полку, он является казаком — атаманом станицы — у нас своя псковская есть при храме. И он с ребятами составляет военный хор. Сейчас также организовывает он и ещё другие ребята молодые военный оркестр. К нам приезжал в храм Александра Невского военный дирижёр генерал-лейтенант. Всё это обсуждали с отцом Олегом и приняли решение, что нужен военизированный такой хор и ансамбль. Много инструментов,конечно, которым требуется ремонт и реставрация — таких вот старинных баянов разных. Но ничего, потихонечку ребята своими силами справляются. Помогает также начальник штаба 76-й штурмовой дивизии. В прошлый раз он помощь такую маленькую организовал, командир дивизии также. И остальные начальники тоже идут навстречу, помогают солдатам, помогают ребятишкам. Я даже больше скажу, батюшка Олег и командир дивизии вместе, так, в кавычках, грубо скажу, вытягивают ребятишек маленьких с улицы. У нас на базе дивизии построили спортивный комплекс новый и туда разрешили ходить детям тех, кто с хора, кто с церкви или просто многодетные, или малообеспеченные.
А. Пичугин
— Вы говорите «с улиц», то есть, наверное, какие-то, как сейчас говорят, неблагополучные подростки?
А. Сидорин
— Да, они видят небольшие группы девочек, мальчиков, узнают всё это — город небольшой, всё это друг другу передаётся. А у них нет возможности, например, сходить в бассейн в городе, нет возможности сходить в тренажёрный зал. Да и просто, может, родители им мало времени уделяют. Все потихонечку начинают в храм приходить, все потихонечку начинают заниматься спортом, с Божией помощью.
А. Пичугин
— А десантники как помогают этим ребятам?
А. Сидорин
— Десантники проводят с ними инструкторско-методические занятия, то есть самостоятельно, не надо просить. Даже порой хочется сказать... Я, как офицер, порой смотрю — пусть хоть маленькие позанимаются. Стоит, например, танк. Ребятишки проходят, идут в спортзал, они там: «О, а что это за танк?» И солдаты им давай рассказывать. Для них это такое отвлечение, во-первых. Во-вторых, они видят горящие глаза детей. И им это самим очень приятно и очень нравится. Также солдаты занимаются там, в спортзале, рукопашным боем, боксом, самбо, всеми видами. И то же самое — дети подходят, видят красивый приём, красивый бросок: «Научи!» Учат, начиная от того, как завязывать бинты — руку обвязывать, заканчивая остальными приёмами.
А. Пичугин
— Да, это очень интересно. Потому что я никогда такого не слышал, что для просто детей с улицы, которые могут прийти и к десантникам, и в церковь, что это будет всё как-то связано.
Прот. Олег Тэор
— У нас ещё полевой выход был и ночёвка.
А. Пичугин
— А возраст какой тех, кто в полевом выходе участвовал?
А. Сидорин
— Самая маленькая девочка у нас — ей пять лет. И мальчики пятилетние.
А. Пичугин
— И все они участвовали в этом полевом выходе?
А. Сидорин
— Конечно! Всё с разрешения командира дивизии, был выделен офицер. Выдали экипировку, спальные мешки, плащ-палатки...
А. Пичугин
— Это же всё как-то должно соответствовать их росту?
А. Сидорин
— Нет, это всё солдатское.
А. Пичугин
— Ничего себе!
А. Сидорин
— Я вам сейчас расскажу, там очень смешно получилось. Детишки маленькие, мы, получается, прошли около пяти километров до лагеря, разбили лагерь, переночевали там и потом уже шли обратно эти пять километров. Дети настолько были промотивированы самостоятельно, им так хотелось это всё. Подняли флаг разведчика, флаг десантника. Маленькие дети шли с этим флагом. Люди в городе просто видели это... Представляете, вот такой маленький человечек, у него сзади рюкзак десантный РД, ещё спальный мешок сверху привязан, ещё сзади плащ-палатка болтается, привязана. Он идёт, у него ноги стёрты, плачет, слёзы текут. Ему говоришь: «Дима, — есть там такой мальчик, — давай я возьму твой ранец!» — «Нет, я сам!» Идёт и всё тянет, ему помогают, а он: «Отойдите, я сам!»
А. Пичугин
— Тяжело, плачет, но, наверное, если спросить, теперь больше всего мечтает, чтобы ещё раз так куда-нибудь сходить.
А. Сидорин
— Да. И ещё больше — там все одноклассники тоже мечтают. А это уже нравоучение такое. Смотришь, дети начинают хулиганить: «Так, всё. Значит, завтра ты на тренировку не придёшь, мы тебя не пустим!» Всё, начинает сразу хорошо себя вести. Больше скажу, что перед поездкой сюда одна женщина подошла и сказала большое спасибо за то, что её дочь очень сильно изменилась. Она говорит, что её дочка увидела вот это общение между нормальными детьми, можно так сказать, между детьми и военнослужащими. Потому что, каким бы солдат ни был, он всё равно является солдатом — он всё равно натерпелся, в какой-то степени настрадался, у него душа распахнута. И он уже не воспринимает этот весь негатив, а хочет нести только добро. И дети это видят, поэтому очень сильно меняются. И вот такая солдатская помощь — сейчас дети, завтра — население страны.
А. Пичугин
— А вы, отец Герман, в этом как-то участвуете — в этой работе с детьми?
Иер. Герман Горяев
— Да, у меня тоже был такой опыт. Я с детдома взял группу ребят, тоже самых таких отъявленных. Зашёл просто к ним. Наша дивизия занимается тоже детским домом. И я к ним один раз заехал, они находились в таком отдыхе — именно такие подростки. Я им предложил съездить к нам в полк. И они подумали, что я шучу. Но я их быстро собрал четверых. Мы поехали, посмотрели всё, зашли в спортзал. И так им в части очень, конечно, понравилось, они так загорелись. Захотели пострелять, но чуть-чуть не удалось — нельзя таким маленьким. В основном я стараюсь заниматься всё-таки военнослужащими, потому что тоже они приходят детьми. И вот когда начинается РВПП, здесь вот я стараюсь с ними пообщаться, пообщаться и наедине. И, наверное, из 100%, если приходит, допустим человек 500, то из них, наверное, человек 300 исповедуются, прямо сами желают, спрашивают.
А. Пичугин
— То есть они, в принципе, и до армии знали, что это такое.
Иер. Герман Горяев
— Да. Сейчас молодёжь совершено другая, она не стесняется веры. Я захожу, они спокойно и молитву прочитают, некоторые из них, и перекрестятся. То есть сейчас видно, что молодёжь такая внутренне свободная и на самом деле верующая. К нам, кстати, в ВДВ приходят очень многие с высшим образованием. И такие вопросы задают... И происходит такое духовное возрождение. Потому что, когда они попадают в такие условия, когда надо подчиняться, когда надо меняться — из тёплых, домашних условий, где, когда захотел, вышел, пришёл, а здесь всё по распорядку, по уставу, — здесь у них происходит такое... они анализируют свою жизнь. Чаще всего я слышу, что у них происходит духовное такое возрождение. Мне нравится, что у них происходит такое покаяние. Они часто мне говорят, что дома неправильно поступали с родителями — с мамой, с папой, — кого-то как-то обижали. И здесь вот происходит такое духовное именно возрождение. И в этот момент я как раз стараюсь с каждым побеседовать один на один. И для себя я решил, что не буду говорить, что хочу исповедовать, а просто побеседовать со священником. Я разговариваю даже с ребятами-мусульманами. Просто они мне рассказывают, какие у них традиции. Очень интересно — их традиции, их жизнь где-то там, их национальные блюда.
А. Пичугин
— Конечно, это всё очень познавательно! Да, спасибо. Наше время в эфире уже подошло к концу. Ещё раз поздравляем вас всех, дорогие наши гости, с 23 февраля. И наших слушателей тоже — тех, кто причисляет себя к защитникам Отечества — мужчин, женщин. Как мы знаем, среди военнослужащих теперь много женщин. Напомню, что сегодня, в этот праздничный день, говорили о Церкви и об армии вместе с военными священниками: отцом Олегом Тэором — настоятелем храма святого благоверного князя Александра Невского в Пскове, ответственным за взаимодействие с вооружёнными силами в Псковской епархии, помощником командира по работе с верующими 76-й десантно-штурмовой дивизии; отцом Германом Горяевым, который служит в Спасо-Елеазаровском монастыре в Пскове; и с Александром Сидориным — командиром взвода 76-й десантно-штурмовой дивизии. Спасибо вам, дорогие гости, что пришли сегодня к нам!
Иер. Герман Горяев
— Спасибо, что пригласили!
А. Сидорин
— Спасибо вам!
А. Пичугин
— Ещё раз всех с праздником! Всего доброго и будьте здоровы!
Послание к Евреям святого апостола Павла
ПоделитьсяЕвр., 322 зач., IX, 24-28.
Комментирует священник Дмитрий Барицкий.
Христианская традиция существует уже около двух тысяч лет. Для её изучения созданы целые институты. Как же простому человеку, который хочет жить в согласии с правилами Православной веры, не потеряться в этом объёме информации? Ответ на этот вопрос находим в отрывке из 9-й главы послания апостола Павла к евреям, который звучит сегодня за богослужением в православных храмах. Давайте послушаем.
Глава 9.
24 Ибо Христос вошел не в рукотворенное святилище, по образу истинного устроенное, но в самое небо, чтобы предстать ныне за нас пред лице Божие,
25 и не для того, чтобы многократно приносить Себя, как первосвященник входит во святилище каждогодно с чужою кровью;
26 иначе надлежало бы Ему многократно страдать от начала мира; Он же однажды, к концу веков, явился для уничтожения греха жертвою Своею.
27 И как человекам положено однажды умереть, а потом суд,
28 так и Христос, однажды принеся Себя в жертву, чтобы подъять грехи многих, во второй раз явится не для очищения греха, а для ожидающих Его во спасение.
В только что прозвучавшем отрывке апостол Павел сравнивает Иисуса Христа с ветхозаветным первосвященником. Однако служение Спасителя качественно отличается от того, что делает при помощи религиозного ритуала человек. Если священник входит для совершения жертвоприношения в рукотворный храм, то Спаситель, по слову апостола Павла, вошёл в самое небо. То есть совершённые Христом действия имели мгновенный отклик от Бога-Отца. Хотя были совершены вне храмовой постройки. Всё, что сделал Господь, происходило в присутствии Небесного Родителя, с Которым у Иисуса Христа была теснейшая связь. Если священник приносил в жертву кровь животных, то Спаситель окропил жертвенник собственной кровью. Наконец, если священник по закону Моисееву был вынужден совершать жертвенный обряд каждый год, то жертва, принесённая Христом, совершилась один раз. И этого было достаточно, чтобы искупить грехи всех людей, которые когда-либо жили и будут жить на этом свете. На Голгофе Спаситель вновь открыл человеку путь к Богу. Открыл его раз и навсегда. Теперь дело только за нами. Мы призваны принять этот дар, чтобы благодать спасения и любви Божией поселилась в нашем сердце.
Весь вопрос — как это сделать? Казалось бы, ничего проще: вступи в церковную общину, посещай богослужения, принимай участие в таинствах Церкви, молись, держи пост, одним словом, соблюдай церковный устав, не отступай от благочестивых обычаев. Однако бывает, что даже самое дотошное исполнение этих очевидных предписаний, которые освящены временем и авторитетом православной традиции, не даёт сердцу удовлетворения. Будто что-то важное, чем обладали святые, ускользает от нас. Будто в общей картине нашей религиозной жизни постоянно не хватает какого-то важного пазла. Всё делаю, а покой на сердце не приходит. И бывает даже так, что традиция благочестия ложится на меня тяжким грузом, а порой и невыносимым бременем. Что же это за недостающая деталь?
Приглядимся к образу Спасителя. Он не просто Небесный Первосвященник, для Которого существует мир и Который правит Вселенной. Он вместе с этим и смиренный служитель, Который существует для мира и является нашим Вечным Слугой. Нам кажется это странным, парадоксальным. Но в этом-то и беда. Ведь это означает, что у нас просто нет опыта подобного служения. Если мы служим, то или по необходимости, словно тянем лямку, или преследуя свои собственные цели и увлечённые собственными идеями. Евангелие же говорит нам, что дар спасения усваивает тот, кто всю свою жизнь организует так, чтобы служить Богу и людям. Бескорыстно. Во всех своих делах. В любых ситуациях. На ежедневной основе. Это и есть та самая недостающая деталь. Именно сознательное и бескомпромиссное служение — тот ключ, который запускает весь сложный, формировавшийся столетиями комплекс, который мы именуем церковная традиция. Для того, кто служит, она оживает. Она становится лёгкой и прозрачной. Всё в ней оказывается на своём месте. Не важно, кто я и какой у меня опыт, она очень органично усваивается моим умом, моими чувствами и моими сердцем. Во мне словно открывается источник благодати. И душа обретает долгожданные мир и покой.
«Cохраните любовь, и этого будет достаточно для вашего спасения»
Поделиться
Апостол Иоанн Богослов дожил до ста лет. И когда у него уже не было сил посещать церковь и церковные собрания, его приносили туда на руках ученики. От старости апостол не мог много говорить и проповедовать. Все другие апостолы к тому времени уже погибли от руки гонителей. И только Иоанн Богослов ещё был жив. На него смотрели и слушали с особым вниманием. Апостол только повторял: «Детки, любите друг друга». И когда у него спрашивали: «Почему ты часто это повторяешь»? Иоанн Богослов отвечал:
«Cохраните любовь, и этого будет достаточно для вашего спасения».
Все выпуски программы Слова Святых
Прийти утром первым в храм или как православные болгары просят Бога о помощи?
Поделиться
Фото: Alexandr Bormotin / Unsplash
Русская Православная Церковь до сих пор находится в стадии восстановления после крайне непростых для нее семидесяти лет коммунистической власти в нашей стране. Схожая по сложности история имеется у Болгарской Православной Церкви. В Болгарии, хоть и не было столь жестоких гонений за веру, как в Советском Союзе, но и здесь последствия антирелигиозной пропаганды до сих пор видны.
Выражаются они, эти последствия, в том, что на современном этапе многие болгары, считая себя православными, тем не менее, по большей части являются людьми нецерковными. Они редко посещают богослужение, еще реже участвуют в церковных таинствах. Даже на богослужениях главы Церкви, Патриарха Болгарского, молящихся крайне немного.
Чаще всего, приход того или иного жителя Болгарии в храм обусловлен какими-то несчастьями, неприятностями, которые с ним приключились. Случилось подобное событие — человек идет просить Бога о помощи. В общем-то, картина привычная и для нашей страны. Но — в Болгарии на протяжении столетий существует обычай, который местные православные христиане стремятся исполнить, если хотят, как они верят, чтобы молитва их была Небом услышана.
Обычай этот состоит в том, что желающий получить от Бога помощи православный болгарин берет на себя обет — в течение какого-то времени исполнять обязанности церковного сторожа. Не в полной мере. Человек обещает приходить в храм раньше всех и отпирать церковные двери.
Данному человеку вручаются ключи от церкви. И он в течение нескольких дней рано утром отпирает храмовые двери, зажигает лампадки, свечи. Делает все необходимое, чтобы подготовить церковь к началу утреннего богослужения. Отпирая двери, зажигая лампады и свечи, взявший на себя обет человек в это время молится Богу и просит Его помочь в решении волнующего вопроса.
Естественно, что подобный обет может исполнять человек, священнику знакомый. Бывали случаи, что данной традицией пользовались люди бессовестные, которые под предлогом благочестия просто обворовывали тот или иной храм, получив от него ключи.
Кто-то может спросить — а что такого трудного в том, чтобы прийти в храм раньше других? В чем подвиг? Отвечать на этот вопрос нужно, зная особенности болгарского менталитета. Современные болгары, как и многие южане, люди неторопливые, живущие по принципу «один день — одно дело». Для них это действительно труд — понудить себя встать с утра пораньше и прийти в храм.
Здесь еще нужно учесть и такую вещь. Каким бы маленьким ни был труд, если он совершен во имя Бога, никогда он без ответа не останется. Господь потрудившегося ради Него человека без своей помощи не оставит.
Все выпуски программы Вселенная православия
