Поделиться
В День защитника отечества у нас в гостях были ответственный за взаимодействие с вооруженными силами РФ в Псковской епархии, настоятель храма Александра Невского протоиерей Олег Тэор, клирик Спасо-Елеазаровского монастыря иерей Герман Горяев и командир взвода 76-й десантно-штурмовой дивизии Александр Сидорин.
Мы говорили о взаимоотношении Церкви и армии, о том, какое служение несут священники в военных частях, как военные относятся к присутствию священнослужителя в части, на боевых позициях и на передовых в местах военных конфликтов.
А. Пичугин
— Это «Светлый вечер» на радио «Вера». Дорогие слушатели, здравствуйте! Сегодня 23 февраля, праздник — День защитника Отечества. Праздник пускай и не церковный, но тем не менее наш, государственный, российский. Мы вас с ним поздравляем. В первую очередь защитников Отечества — тех, кто служил в армии, тех, кто сейчас служит; да и в общем мужчин, женщин, которые причисляют себя к защитникам Отечества. Меня зовут Алексей Пичугин. Я вам сразу представлю наших гостей. У нас, в этой студии, эту часть «Светлого вечера» вместе с нами ближайший час проведут: протоиерей Олег Тэор — настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского в Пскове, ответственный за взаимодействие с вооружёнными силами России в Псковской епархии, помощник командира 76-й гвардейской Черниговской Краснознамённой, ордена Суворова десантно-штурмовой дивизии, помощник по работе с верующими военнослужащими. Также здесь, в этой студии, отец Герман Горяев — клирик Спасо-Елеазаровского монастыря Псковской епархии и помощник командира 104-го десантно-штурмового полка — помощник также по работе с верующими военнослужащими; и старший лейтенант Александр Николаевич Сидорин. А вы, Александр, напомните нам, где вы служите!
А. Сидорин
— Являюсь командиром взвода.
А. Пичугин
— Вы — командир взвода 76-й десантно-штурмовой дивизии, всё правильно?
А. Сидорин
— Так точно!
А. Пичугин
— Отлично! Вот в таком составе мы эту часть «Светлого вечера» и проведём. 23 февраля — день, так или иначе у нас связанный с вооружёнными силами, с армией. А давайте вспомним, обратимся немного к истории, может быть: Церковь и армия — в нашей стране, по крайней мере, — на протяжении многих столетий всегда были рядом, за исключением, наверное, каких-то событий не очень давнего прошлого — советского времени. А до этого, с момента крещения Руси, Церковь принимала довольно деятельное участие в армейских буднях, в армейской жизни. Армия тоже, в свою очередь, была рядом с Церковью. Как сейчас обстоят дела с этим, отец Олег?
Прот. Олег Тэор
— Сейчас мы тоже возобновили, особенно в последнее время, связь Церкви с армией. Потому что в армии военнослужащие являются полноправными гражданами нашей страны, они защищают Родину. И особенно верующие имеют свои права исполнять свои как обязанности, так и вероисповедование исповедовать. Исповедовать — это значит и совершать таинства, посещать храмы.
А. Пичугин
— Давайте о вашем опыте поговорим. Я, по крайней мере больше 10 уже лет, наблюдаю за вашей деятельностью на этом поприще в Псковской епархии. Вы один из самых известных, если не самый известный военный священник в России. С чего всё у вас начиналось конкретно? Ведь вы служите явно гораздо дольше священником, чем у нас началось какое-то возрождение отношений Церкви и армии.
Прот. Олег Тэор
— У нас в Пскове военнослужащие — дивизия. И мы с детства уважали военнослужащих, даже после Великой Отечественной войны, в том числе и ветеранов, и всегда гордились и молились за воинов — защитников Отечества. Мы уже давно, ещё в советское время, молились за воинов, они к нам приходили и исповедовались, причащались.
А. Пичугин
— Открыто?
Прот. Олег Тэор
— Правда, не открыто. Но родственники особенно просили молиться за своих воинов-военнослужащих. Потом уже нам не стали запрещать это, и мы стали крестить. Когда Святейший Патриарх Алексий Второй приезжал в Псков, он даже благословил одного нашего генерала — командира дивизии, его ребёнка — мальчика. И мы уже крестили официально воинов. Военнослужащие принимали присягу, и даже в храме — в древнем Троицком нашем соборе. А впоследствии и в нашем храме Александра Невского — около храма принимали присягу часто, заходили в храм.
А. Пичугин
— Но вы сами были инициатором этого? Или с благословения правящего архиерея, епархии, или это исходило от самих военнослужащих? Вот кто толчок дал первый?
Прот. Олег Тэор
— Да, по благословению нашего владыки — теперь митрополита Псковского и Порховского Евсевия — мы стали продолжать вот эту связь Церкви с армией, крестить военнослужащих. Иногда даже крестили мы более 50 воинов сразу. Мы до этого сделали в храме купель с полным погружением. Потом, служим Литургию и тогда служили. Причащались у нас военнослужащие. И уже теперь иногда причащаются до 120 человек.
А. Пичугин
— Каждое воскресенье?
Прот. Олег Тэор
— Один раз в неделю у нас бывают.
А. Пичугин
— Это очень хороший показатель.
Прот. Олег Тэор
— Иногда бывает, более тысячи военнослужащих сразу приходит в храм.
А. Пичугин
— Отец Герман, а у вас как это было?
Иер. Герман Горяев
— Вечер добрый!
А. Пичугин
— Вечер добрый! Как у вас это было? Как я понимаю, вы отношение к армии имели до принятия сана?
Иер. Герман Горяев
— Да, я служил в 22-й бригаде ГРУ в своё время. И так жизнь моя складывалась, что участвовал тоже в одной горячей точке. И видел, когда ты там, что, конечно, вспоминаешь в такие тяжёлые минуты только Бога. И сейчас убеждаюсь, что каждый военнослужащий, когда что-то случилось такое, что нужно выполнять какие-то задачи, то, конечно, первым делом душа всё-таки ищет Творца и обращается к Нему, когда опасность, смерть очень близко. Поэтому для военнослужащих это, конечно... Вот я заметил, что они очень близки к нам — именно к священникам. Вот у них это зерно... Кстати, в Святцах очень много святых-военнослужащих, очень много, то есть считается, что самое большее — из военнослужащих.
А. Пичугин
— А ваше собственное обращение к вере произошло как раз в горячей точке где-то?
Иер. Герман Горяев
— Да. Первые зёрна, первое обращение к Богу, конечно, именно происходило в такие тяжёлые для души минуты. И я обращался, просил Бога, чтобы Господь, когда я вернусь уже — я служил срочную, — я вернусь и начну свой путь именно с Богом. И в душе чувствовал, что я менялся, именно когда было тяжело. В эти минуты именно Бог помогал. И я много знаю офицеров, которые были совершенно неверующими до 30-40 лет, но наступало такое время, когда они выполняли какие-то задачи военные и обращались к Богу, и чувствовали Его помощь. Душа как бы чувствовала, что это Творец. И после этих всех событий они стали как-то... не как-то, а твёрдо обратились к Богу, приходят. Потому что офицеры очень организованы — если они почувствовали присутствие Божие, они очень волевые люди, они сразу начинают ходить в храм, молиться, спрашивать. То есть у них многому можно поучиться, именно их воле такой человеческой.
А. Пичугин
— А вы, когда стали священником, сразу мыслили себя как военного священника или это послушание уже потом к вам перешло?
Иер. Герман Горяев
— Нет, я не мыслил себя. Так получилось, Божьим Промыслом, я поехал на Соловецкие острова — так Богу, наверное, было угодно. И там я жил около трёх лет — хотел укрепиться в Боге, почувствовать Его присутствие, чтобы на самом деле быть таким искренним верующим. И так получилось, что там духовник монастыря отец Герман благословил меня поступать в духовное училище. Я отправился в Псков, тоже таким Промыслом Божьим. В Пскове, по благословению нашего владыки поступил в духовное училище, закончил его. И владыка благословил меня служить в монастыре женском — Спасо-Елеазаровском. И тут приехала группа офицеров, разговорились с нашей матушкой-настоятельницей. Она вскользь сказала, что я тоже военный и был в горячей точке.
А. Пичугин
— В боевых операциях.
Иер. Герман Горяев
— Да. И они, конечно, сразу обратились к нашему владыке, попросили его благословения. Владыка благословил меня заниматься военнослужащими.
А. Пичугин
— Давайте, Александр, теперь с вами пообщаемся.
А. Сидорин
— Здравствуйте!
А. Пичугин
— Да, ещё раз здравствуйте! Вы — командир взвода. Вам, как я понимаю, помимо ваших профессиональных обязанностей, вашей службы, приходится общаться также и с духовенством в частях. Как раз вы — тот самый командир, чьими помощниками священники, которые у нас находятся в студии, являются. Правильно?
А. Сидорин
— Да, правильно.
А. Пичугин
— А в чём заключается ваша задача по отношению именно взаимодействия Церкви и армии?
А. Сидорин
— Моя задача, на самом деле, очень простая, с одной стороны: плотно общаясь с военнослужащими, постоянно наблюдая их деятельность, постоянно участвуя вместе с ними, выявлять тех военнослужащих, которые действительно нуждаются в помощи священника или психолога, или кому-то просто тяжело. Потому что в первую очередь они, конечно, идут к командирам — командирам взводов и отделений. И если уже командиры не обращают на это внимания, тогда они уже стреляются, тогда они уже бегают, и всё остальное.
А. Пичугин
— Но это уже крайние случаи!
А. Сидорин
— Конечно.
А. Пичугин
— Я думаю, что они не так часто происходят.
А. Сидорин
— Слава Богу, что не часто!
А. Пичугин
— По крайней мере, в Пскове среди десантников.
А. Сидорин
— Не часто, слава Богу!
А. Пичугин
— Вы сами принимаете решение, кого из ваших подопечных отправить к психологу, кого к священнику?
А. Сидорин
— У нас эти мероприятия плановые. Всё документами заверено и утверждено старшим начальником.
А. Пичугин
— Подождите, а если, например, приходит к вам боец с какой-то своей проблемой личной, и ему нужна помощь специалиста — либо психолога, либо, если у него духовная потребность, священника. Он должен ждать, пока плановое мероприятие пройдёт, или есть в постоянном доступе кто-то, кто может ему помочь?
А. Сидорин
— Конечно! Есть в постоянном доступе дежурные и священники, есть телефоны, есть храм, открытый постоянно. То есть военнослужащий может спокойно прийти в церковь, помолиться, поставить свечку. Может спокойно позвонить любому батюшке, поговорить с ним.
А. Пичугин
— В любое время?
А. Сидорин
— В любое время, конечно. Даже не то, что просто поговорить, а может прийти в храм исповедоваться. Вот я так тоже делаю. Не важно даже — идёт служба или нет службы в нашем храме Александра Невского, в любое время приходишь. Там есть всегда и охрана, и те люди, которые смотрят за порядком в храме. «Есть батюшка?» — «Нет». — «А можно ему позвонить, пригласить, чтобы исповедоваться?» — «Да, конечно». В течение некоторого времени батюшка приезжает, исповедует. Всё хорошо, как-то спокойно тебе и ты счастлив, практически.
А. Пичугин
— Я напомню нашим слушателям, что это программа «Светлый вечер». Здесь у нас в гостях в этой студии: протоиерей Олег Тэор, иерей Герман Горяев — военные священники; и Александр Сидорин — командир взвода 76-й десантно-штурмовой дивизии. Мы продолжаем нашу программу. Александр, но ведь в армии довольно сложный распорядок дня. Соответственно, всё очень жёстко привязано к этому распорядку. Вы говорите, что молодой человек — военнослужащий — в любой момент может... Я так понимаю, что у вас в основном речь идёт о солдатах-срочниках, да?
А. Сидорин
— Конечно!
А. Пичугин
— Могут в любой момент прийти и к священнику, и к психологу?
А. Сидорин
— У нас священник находится с нами везде.
А. Пичугин
— Куда бы вы ни выезжали, он всегда едет с вами, да?
А. Сидорин
— Я даже больше вам скажу: куда бы мы ни вылетали. Хотите верьте, хотите — нет.
А. Пичугин
— Вылетали, да, само собой.
А. Сидорин
— Может, вы сейчас скажите, что это я фантазирую.
А. Пичугин
— Почему? Я вполне вам верю. Мы для этого здесь и собираемся.
А. Сидорин
— На самом деле, священник даже находится с нами на борту самолёта перед прыжком, когда уже рампы открыты, люди стоят, дрожат. Священник проходит и кропит. И люди зажигаются просто. Это я вам говорю от чистого сердца.
А. Пичугин
— А отношение? Есть же наверняка среди ваших подопечных люди, которые, прямо скажем, неверующие, нецерковные, для которых всё это не так важно.
А. Сидорин
— Конечно есть!
А. Пичугин
— У них не возникает какого-нибудь смущения от того, что священник?
А. Сидорин
— Не возникает. Они говорят: «Батюшка, я — неверующий». Он говорит: «Я тебе желаю удачи!» Либо просто пожелает удачи, либо просто похлопает по плечу. Есть кто-то, кто наоборот пытается как-то исказить это. То есть: «Батюшка, ой, вы святой водой кропите, а можно попить?» — «Конечно, пожалуйста!» У меня даже был случай такой в жизни, когда я, сам того не ожидая... получилось так, что батюшка мне очень сильно помог. Это в Рязани было. Я ещё когда был курсантом, у нас был полевой выход в Житово. Получается, три дня мы совершали прыжки, и потом у нас был переход в город Рязань — около 40 километров. Соответственно, жаркая погода днём, во время укладки. А ночью организм остыл, и я заболел. А воды не было. И вот батюшка тоже вместе с нами шёл этот переход. Но у него была святая вода в пятилитровой баклажке.
А. Пичугин
— И он её нёс сам?
А. Сидорин
— Конечно, он нёс её сам. И он проходит, ещё раз святой водой кропит, подходит ко мне. Я такой, даже не думал, что он обратит внимание: «О, ребята, гляньте — вода святая! А как хочется!» А он такой смотрит на меня, типа: «Что с тобой курсант?» Я говорю: «Пить хочется, батюшка, очень». Он такой: «Иди сюда! Вода святая, мало осталось». И вот он мне три колпачка дал святой воды. Для меня эти три колпачка, не знаю, дороже всего на свете было в тот момент.
А. Пичугин
— Очень хорошая история, да!
А. Сидорин
— Конечно! Я это никогда не забуду. И таких примеров масса.
А. Пичугин
— А вы сами в Церковь пришли ещё до армии или как раз во время службы?
А. Сидорин
— В Церковь — да, первое, конечно, семья. Но воцерковился, конкретно уже поверил, что без Бога, действительно, никуда, только в армии.
А. Пичугин
— А такой вопрос, я не знаю, к кому его лучше адресовать: как отбираются священнослужители для работы с военными? Здесь необходимо наверняка, чтобы у священника было какое-то армейское прошлое, причём не просто срочная служба, а, возможно, то, что он должен был какое-то время служить, может быть, офицером. Есть такое? Или всё-таки по-разному бывает — кого архиерей отправит, вот тот и идёт? Я так понимаю, что священник должен хорошо представлять то место, куда он идёт.
Прот. Олег Тэор
— Конечно, часто бывает с разрешения или с благословения архиерея — епископа — священник окормляет или посещает военнослужащих. Часто у нас по желанию или добровольно священники идут в армию. А потом, бывает, что командирам нравится священник, и по просьбе командиров, военнослужащих, эти священники подбираются в армию. У нас много добровольных священников, которые вне штата, приходят в армию. И многие из них становятся военными священниками.
А. Пичугин
— Мне казалось, что есть особые рода войск, где священник должен, как Александр говорит, что священник всегда с ними — и в самолёте, и перед прыжками... И ведь наверняка часто и сам прыгает?
А. Сидорин
— Священники?
А. Пичугин
— Да.
А. Сидорин
— Конечно!
А. Пичугин
— Соответственно, у них десантное прошлое должно быть какое-то.
А. Сидорин
— Есть.
Иер. Герман Горяев
— Не обязательно. Отец Александр у нас начал прыгать.
А. Пичугин
— Поясните, кто это — отец Александр.
Иер. Герман Горяев
— 234-й полк, помощник командира по работе с верующими военнослужащими тоже. И он начал прыгать, когда поступил именно в 234-й полк ВДВ. И у него сейчас около, может, тридцати прыжков. И сейчас он уже готовится прыгнуть на «Арбалете». А, один прыжок сделал на «Арбалете», да!
А. Пичугин
— Вы поясняйте, поясняйте, что это означает! На «Арбалете» это как?
А. Сидорин
— «Арбалет» — это парашютная система, имеющая форму крыла. То есть это специальный парашют уже нового поколения парашютов. У нас, получается, в вооружённых силах круглые парашюты — Д-6, Д-10. А «Арбалет» — это специальный парашют, и на него нужно учиться и иметь, во-первых, навыки работы и очень хорошее самообладание, чтобы думать в воздухе в экстремальных ситуациях. И уметь ещё, когда тяжело тебе, надо успеть ещё и помолиться, и подумать, и уже действовать.
А. Пичугин
— А в чём его отличие, этого парашюта, от Д-6?
А. Сидорин
— Форма крыла.
А. Пичугин
— Нет, я имею в виду, в воздухе. И для чего он нужен?
А. Сидорин
— Нужен для манёвренности, для скорости, для точности выполнения задач.
Иер. Герман Горяев
— Чтобы быстро выполнить задачи боевые, незаметно.
А. Сидорин
— У него горизонтальная скорость от 10 метров в секунду. При этом парашютист-десантник-разведчик может нести вес около 50 килограмм, то есть сам он весит около ста и ещё вес может на себе нести 50 килограмм.
А. Пичугин
— Давайте ещё обратимся в недавнее прошлое. Отец Олег, вы в Чечню ездили, я знаю, в 90-е годы. Расскажите о ваших поездках!
Прот. Олег Тэор
— Да. Я ещё добавлю, что отец Александр Цыганов стал прыгать, когда стал священником.
А. Пичугин
— Да, сейчас об этом сказали только что. Вы ездили в Чечню в 90-е годы?
Прот. Олег Тэор
— Да, было.
А. Пичугин
— Один раз? Или даже, по-моему, неоднократно.
Прот. Олег Тэор
— Да, был я в Чечне. Посещал очень многие позиции. И даже сейчас вспоминают очень многие, кто был в Чечне, с радостью.
А. Пичугин
— Это какие годы? Это первая или вторая чеченская кампания?
Прот. Олег Тэор
— В 1999 году был, да. И врачей посещали, и ночью, и днём.
А. Пичугин
— А отношение самих солдат к священнику за это время как-то поменялось? Вот 90-е годы и по прошествии 20 лет?
Прот. Олег Тэор
— Тогда они были очень рады и сейчас тоже. Я вижу, когда священник проходит или приходит, проходят мимо священника военнослужащие, у них даже лица меняются и они рады, и приветствуют священника как своего родного человека.
А. Пичугин
— А про шестую роту можете рассказать? Я знаю, что кто-то из этих ребят исповедовался у вас, кого-то вы крестили, кто-то был вашим прихожанином и вы их знали хорошо, и знаете.
Прот. Олег Тэор
— Точно я их не помню. А шестую роту в Пскове я самый первый встречал в гробах в самолёте.
А. Пичугин
— В Пскове встречали или там?
Прот. Олег Тэор
— Нет, в Пскове. Было темно, ночью или где-то поздно вечером. И мы в самолёте служили панихиду. С духовного училища были студенты и ещё военнослужащий, который с нами посещал тоже храм постоянно. И мы служили в самолёте панихиду, а в это время выносили гробы и погружали их на машины. А потом мы служили в храме панихиды. А в главном кафедральном Свято-Троицком соборе
Пскова, в кремле, отпевал ныне митрополит Евсевий, в присутствии высокопоставленных...
А. Пичугин
— Да, ваш псковский архиерей Евсевий. А вы при жизни этих ребят же знали наверняка?
Прот. Олег Тэор
— Лично не знал, потому что нас не особо тогда ещё пускали в армию, только те, кто приходили... часто бывало, кого отправляли в Чечню.
А. Пичугин
— То есть в горячие точки священники ездили, но в воинские части ещё так массово не ходили, да?
Прот. Олег Тэор
— Да, потому что неохотно... и на замполиты на нас смотрели многие. Но командир дивизии тогда всегда просил, когда встречали из Чечни или провожали туда, чтобы я присутствовал. Часто я кропил святой водой или давал иконки, листочки для их утешения.
А. Пичугин
— А сейчас Псковская область, получается, в авангарде среди прочих других. Даже, может быть, там лучше, чем в остальных регионах России, работа священников с военными налажена.
Прот. Олег Тэор
— Да. Мы участвуем во всех мероприятиях — как радостных, так и горестных, с переживаниями. И много лет поминаем подвиги погибших военнослужащих.
А. Пичугин
— Дорогие слушатели, сегодня, в связи с 23 февраля — с праздником, с которым ещё раз поздравляю всех, кто относит себя к защитникам Отечества, — мы говорим о взаимодействии армии и Церкви. Говорим вместе с военными священниками: отцом Олегом Тэором и отцом Германом Горяевым. Также в этой студии Александр Сидорин — командир взвода 76-й десантно-штурмовой дивизии. Меня зовут Алексей Пичугин. Буквально через минуту мы снова здесь, в этой студии, не переключайтесь!
А. Пичугин
— Снова в этой студии программа «Светлый вечер». Здесь я — Алексей Пичугин. И в гостях у нас в этот праздничный день 23 февраля Александр Сидорин — командир взвода 76-й десантно-штурмовой дивизии; и военные священники: протоиерей Олег Тэор — настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского; и отец Герман Горяев — клирик Спасо-Елеазаровского монастыря Псковской епархии. Отец Герман, вы уже много лет, я так понимаю, служите вместе с отцом Олегом, по крайней мере, в воинских частях, постоянно общаетесь. А как бойцы воспринимают его?
Иер. Герман Горяев
— Об отце Олеге в его присутствии хочется рассказать такой случай. Знаете, встретил одного офицера — подполковника — летели в самолёте вместе. И он рассказал такую историю, что во время чеченской кампании он увидел священника — это был отец Олег Тэор. А он тогда был молодым лейтенантом. Он говорит: «Меня поразило то, что он мужественно пошёл по позициям, хотя стреляли. Он открыто встал и пошёл. Меня это, как офицера, зажгло очень сильно. Я почувствовал, что с нами Бог». Сейчас он уже подполковник.
А. Пичугин
— А вам страшно тогда было, отец Олег?
Иер. Герман Горяев
— Да он, наверное, не помнит уже, он же часто ездил.
Прот. Олег Тэор
— Я помню. Риск. Едешь туда или летишь.
А. Пичугин
— Но риск — само собой. Но ведь можно было этого не делать, а вы пошли!
Прот. Олег Тэор
— Раз надо было, тогда полетел и ходил. И в тех местах, где Лермонтов когда-то был — река Терек. Там казаки наши раньше были, более сотни лет назад или двухсот. Мне показывали станицы. И мы встречались с местными жителями, с детьми, которые тоже делились, рассказывали мне своё.
Иер. Герман Горяев
— Ещё хочу добавить, что многие офицеры, уже в звании — подполковники, полковники — делились со мной, что если отец Олег приезжал в Чечню, то сажали его на первую боевую машину, и у всех уверенность была. И он говорит, что никогда ничего не случалось. Он ехал впереди в облачении, с крестом...
А. Пичугин
— То есть рисковали отцом Олегом, получается?
Иер. Герман Горяев
— Нет, не рисковали, а как Божие благословение такое было. Не то что рисковали, а я думаю, что это как такое Божие знамя. Отец Олег, я думаю, молился, и всё заканчивалось всегда очень хорошо. Поэтому, конечно, я слушаю, как молодой священник, такие рассказы об отце Олеге. Он так скромно — никогда ничего такого не рассказывает. Но я слышал такие рассказы именно от боевых офицеров.
А. Пичугин
— А сколько у вас уже опыта, именно как военного священника?
Иер. Герман Горяев
— Три года.
А. Пичугин
— Всё равно, три года — это уже срок, может быть, не очень большой. А вы сколько, отец Олег, этим занимаетесь?
Прот. Олег Тэор
— Более двадцати лет близко с военнослужащими.
А. Пичугин
— Я много слышал про ваш храм Александра Невского. Его называли чуть ли не первым воинским храмом в России. А сколько лет вы там уже служите? Тоже больше двадцати, наверное?
Прот. Олег Тэор
— Да, около 24 лет.
А. Пичугин
— Я помню разные истории, я читал про вас в интернете. Мы когда-то с вами много лет назад общались даже: вы рассказывали очень интересно про ваш храм, про то, как вы его восстанавливали, про то, как он, действительно, стал воинским. А вот как? Давайте нашим слушателям тоже поведаем. Действительно, очень интересная история.
Прот. Олег Тэор
— Я часто ездил в Москву — у меня знакомые. И на Пятницкой проходили занятия с военнослужащими — по желанию приходили, Божий Закон слушали, основы Православия. Некоторые священники туда приходили, читали лекции. А потом как-то приехали во Псков эти священники, духовенство. И они говорят: «Так вот у вас уже готовый воинский храм полковой!»
А. Пичугин
— А он у вас находится где-то на территории, недалеко от части или на территории части? Как вот стало именно так, что решили, что ваш храм будет воинским?
Прот. Олег Тэор
— Этот храм до революции был для военных.
А. Пичугин
— Ага, понятно!
Прот. Олег Тэор
— Для военных славного Омского полка. И он был построен как воинский храм, за 14 месяцев до революции, без подъёмных кранов и только строителями, в основном. И там проходили службы. А вокруг была воинская часть. Тогда храм окормлял военнослужащих. И когда священники из Москвы в 90-е годы приехали к нам — провести такую конференцию решили, — то они говорили: «О, уже готовый воинский храм есть!» Да, это храм Александра Невского. Возможно, это один из первых воинских храмов в новейшей истории — наш храм Александра Невского. А потом уже чаще стали и ближе с военнослужащими.
А. Пичугин
— Я знаю, что вы молитесь в этом храме не только за тех живых ребят-военных, которые рядом с вами, но и за тех, кто погиб, кто умер. Я слышал, что у вас чуть ли ни на каждого из покойных есть досье — вы про них собираете всю информацию, встречаетесь с их близкими. Чуть ли ни вплоть до того, что они писали какие-то стихи, и вы эту информацию всю тоже как-то собираете. Правда?
Прот. Олег Тэор
— Да.
А. Пичугин
— А как вы это делаете? Это же грандиозная работа — люди-то со всей страны.
Прот. Олег Тэор
— А мы складываем в папки на каждого.
А. Пичугин
— А где вы берёте эту информацию? Ведь люди-то приезжают не только из Псковской области, наверное, но и из других регионов страны.
Прот. Олег Тэор
— Когда поступали к нам погибшие, в гробах цинковых, то в нашем храме совершалось часто отпевание. И читали Псалтырь всю ночь — командиры приходили, заказывали, чтобы Псалтырь была. И мы составляли синодики, записывали их, общались с родственниками погибших. И когда они у нас были, им становилось легче, они не падали духом. А им приходилось дальше трудиться и считать достойными героями своих родственников. А потом мы стали списки составлять. Например, когда шестая рота погибла, привезли, то мы в своём храме самые первые опубликовали погибших шестой роты. С волнением приходили жёны, матери и узнавали — нет ли в этом списке их родственника.
А. Пичугин
— А они могли не знать?
Прот. Олег Тэор
— Да, они не знали, потому что первая публикация была в нашем храме.
А. Пичугин
— А родственникам тоже позднее сообщали?
Прот. Олег Тэор
— Нет, они уже волновались, потому что знали, что они воюют в горячих точках. И они приходили, смотрели в нашем храме список. Список иногда уточнялся, поправлялся. А потом мы решили, что как в храме Христа Спасителя или в Псково-Печерском монастыре, или в других местах ещё... более полторы тысячи лет в Православии почитались воины, особенно погибшие. Им памятники воздвигали, столпы. И поэтому мы решили на стенах храма написать памятные доски. И мы на золоте написали имена погибших.
А. Пичугин
— А музей? У вас же ещё какой-то музей есть, насколько я знаю. Расскажите!
Прот. Олег Тэор
— Да, у нас есть и музей, где, например, вещи военнослужащих, сосуды церковные и то, что часто не употребляется в богослужении. Библиотека имеется. Вещей у нас очень много...
А. Пичугин
— Это любой человек, который приезжает в Псков, может к вам прийти и посмотреть, да?
Прот. Олег Тэор
— Да, по договорённости, потому что мы бережём это, охраняем эти музейные ценности. Например, у нас есть подарок отца Иоанна (Крестьянкина) — чаша-потир, с которой мы причащаем. Она пережила Отечественную войну 1812 года.
А. Пичугин
— А, старинная, да?
Прот. Олег Тэор
— Да, есть старинные многие вещи. Есть вещи современные, например, ряса отца Иоанна Кронштадтского, есть его автографы в некоторых местах, подрясник старца Николая и ещё его вещи на острове Залит — отца Николая Гурьянова, вещи других именитых людей. Имеется у нас Евангелие, которое лежало 28 лет на груди у святителя Иоанна Шанхайского в гробу.
А. Пичугин
— Откуда же вы это всё берёте? Это же уникальные вещи.
Прот. Олег Тэор
— Приносят. Советуют.
А. Пичугин
— То есть любой человек, который приезжает в Псков, может прийти к вам и всё это посмотреть?
Прот. Олег Тэор
— Да, посмотреть. И у нас имеется ещё Ветхий Завет походный нашего императора Всероссийского Николая Второго и другие вещи.
А. Пичугин
— А ещё я знаю, что вы какой-то проект сейчас делаете, на который ищите поддержки и помощи — что-то, связанное с казармами. Как он называется?
Прот. Олег Тэор
— Да, у нас имеются казармы Омского полка, которые признаны как культурный исторический архитектурный памятник, комплекс: как храм Александра Невского, так и казармы Омского полка.
А. Пичугин
— То есть они в одном комплексе фактически находятся, да?
Прот. Олег Тэор
— Да. Там между ними на плацу Омского полка старинного, где был колодец, там построены современные пятиэтажные дома. Но эти старинные дома — казармы и флигель Омского полка хотели в своё время снести, но я каждый очередной раз упрашивал, чтобы оставили их и передали храму. Потому что у нас очень много книг, литературы на разных языках православной.
А. Пичугин
— Вот там-то ваша библиотека и находится, да?
Прот. Олег Тэор
— Да, там и библиотека находится.
А. Пичугин
— Музей тоже там?
Прот. Олег Тэор
— Да, и музей. Аудио, видео записи православные на разных языках. У нас даже есть запись Литургии на арабском языке, на финском...
А. Пичугин
— О! Но служили не у вас, нет?
Прот. Олег Тэор
— Нет, это записи мы собирали с разных мест.
А. Пичугин
— А какую помощь вы ждёте? Давайте сейчас озвучим в эфире. Может, найдутся неравнодушные люди, которые захотят помочь.
Прот. Олег Тэор
— Помощь у нас в том, что мы очень удивляемся, что у нас почему-то нет спонсоров или благодетелей, которые могли бы отреставрировать дома.
А. Пичугин
— Помочь с реставрацией?
Прот. Олег Тэор
— Да. Потому что у нас даже одни окна, которых очень много, стоят большие деньги. Недавно только мы заплатили за часть окон более 70 тысяч, без спонсоров, за счёт нашего храма.
А. Пичугин
— А куда обращаться, если кто-то захочет помочь? Может быть, сайт есть? Сайт, по-моему http://pskovtemple.ru
Прот. Олег Тэор
— Да.
А. Пичугин
— Там есть какие-то контакты, реквизиты, куда люди, которые захотят помочь, могут обратиться?
Прот. Олег Тэор
— Да, там контакты, реквизиты есть. Но я так прошу людей: с миру по нитке — голому рубашка. Но, конечно, пожертвований от частных людей не достаточно.
А. Пичугин
— А что за история? Недавно в журнале «Фома» была статья, публикация, где упоминалось, что вам вручили георгиевское облачение — до революции было георгиевское облачение. Вот первое в современной истории получили вы. Что это такое?
Прот. Олег Тэор
— После 1917 года наградное георгиевское облачение досталось мне. Или меня наградили этим облачением. Награждение происходило в Сербском подворье Святейшего Патриарха Московского и всея Руси.
А. Пичугин
— В Москве, да? Храм Петра и Павла.
Прот. Олег Тэор
— Да. И там сшили, по дореволюционным образцам вышивали облачение, на котором изображён Георгий Победоносец и ветки лавровые и дубовые, и георгиевские ленты, и всё, что связано с победами, оттенками этих цветов. Награждались им священники, которые были в боях.
А. Пичугин
— Друзья, напомню, что «Светлый вечер» вы слушаете. У нас здесь в гостях в студии радио «Вера» военные священники отец Олег Тэор, отец Герман Горяев; а также командир взвода 76-й десантно-штурмовой дивизии Александр Сидорин. Мы говорили про георгиевское облачение. Получается, его не все военные священники до революции получали, а это тоже как награда была?
Прот. Олег Тэор
— Да, как награда была до революции.
А. Пичугин
— А за что её вручали? За участие в боях?
Прот. Олег Тэор
— За особо выдающиеся действия священников военных.
А. Пичугин
— А кроме вас уже у кого-нибудь она есть в современной России?
Прот. Олег Тэор
— Нет, я первый после 1917 года имею, или вручили, наградили меня.
А. Пичугин
— Александр, расскажите, как ещё ваши солдаты участвуют в жизни церковной? Помимо того, что они приходят к священнику с какими-то личными надобностями, они наверняка ещё как-то участвуют в богослужении? Может, помогают как-то в алтаре или поют? Я знаю, что Олега есть даже офицерский хор. Расскажите!
А. Сидорин
— Да. И помогают в алтаре, и поют в хоре. У нас даже есть, во-первых, хор солдатский, в нём участвуют не только солдаты, но и казаки. То есть там парень, он служит с батюшкой в Черёхе, в 104-м полку, он является казаком — атаманом станицы — у нас своя псковская есть при храме. И он с ребятами составляет военный хор. Сейчас также организовывает он и ещё другие ребята молодые военный оркестр. К нам приезжал в храм Александра Невского военный дирижёр генерал-лейтенант. Всё это обсуждали с отцом Олегом и приняли решение, что нужен военизированный такой хор и ансамбль. Много инструментов,конечно, которым требуется ремонт и реставрация — таких вот старинных баянов разных. Но ничего, потихонечку ребята своими силами справляются. Помогает также начальник штаба 76-й штурмовой дивизии. В прошлый раз он помощь такую маленькую организовал, командир дивизии также. И остальные начальники тоже идут навстречу, помогают солдатам, помогают ребятишкам. Я даже больше скажу, батюшка Олег и командир дивизии вместе, так, в кавычках, грубо скажу, вытягивают ребятишек маленьких с улицы. У нас на базе дивизии построили спортивный комплекс новый и туда разрешили ходить детям тех, кто с хора, кто с церкви или просто многодетные, или малообеспеченные.
А. Пичугин
— Вы говорите «с улиц», то есть, наверное, какие-то, как сейчас говорят, неблагополучные подростки?
А. Сидорин
— Да, они видят небольшие группы девочек, мальчиков, узнают всё это — город небольшой, всё это друг другу передаётся. А у них нет возможности, например, сходить в бассейн в городе, нет возможности сходить в тренажёрный зал. Да и просто, может, родители им мало времени уделяют. Все потихонечку начинают в храм приходить, все потихонечку начинают заниматься спортом, с Божией помощью.
А. Пичугин
— А десантники как помогают этим ребятам?
А. Сидорин
— Десантники проводят с ними инструкторско-методические занятия, то есть самостоятельно, не надо просить. Даже порой хочется сказать... Я, как офицер, порой смотрю — пусть хоть маленькие позанимаются. Стоит, например, танк. Ребятишки проходят, идут в спортзал, они там: «О, а что это за танк?» И солдаты им давай рассказывать. Для них это такое отвлечение, во-первых. Во-вторых, они видят горящие глаза детей. И им это самим очень приятно и очень нравится. Также солдаты занимаются там, в спортзале, рукопашным боем, боксом, самбо, всеми видами. И то же самое — дети подходят, видят красивый приём, красивый бросок: «Научи!» Учат, начиная от того, как завязывать бинты — руку обвязывать, заканчивая остальными приёмами.
А. Пичугин
— Да, это очень интересно. Потому что я никогда такого не слышал, что для просто детей с улицы, которые могут прийти и к десантникам, и в церковь, что это будет всё как-то связано.
Прот. Олег Тэор
— У нас ещё полевой выход был и ночёвка.
А. Пичугин
— А возраст какой тех, кто в полевом выходе участвовал?
А. Сидорин
— Самая маленькая девочка у нас — ей пять лет. И мальчики пятилетние.
А. Пичугин
— И все они участвовали в этом полевом выходе?
А. Сидорин
— Конечно! Всё с разрешения командира дивизии, был выделен офицер. Выдали экипировку, спальные мешки, плащ-палатки...
А. Пичугин
— Это же всё как-то должно соответствовать их росту?
А. Сидорин
— Нет, это всё солдатское.
А. Пичугин
— Ничего себе!
А. Сидорин
— Я вам сейчас расскажу, там очень смешно получилось. Детишки маленькие, мы, получается, прошли около пяти километров до лагеря, разбили лагерь, переночевали там и потом уже шли обратно эти пять километров. Дети настолько были промотивированы самостоятельно, им так хотелось это всё. Подняли флаг разведчика, флаг десантника. Маленькие дети шли с этим флагом. Люди в городе просто видели это... Представляете, вот такой маленький человечек, у него сзади рюкзак десантный РД, ещё спальный мешок сверху привязан, ещё сзади плащ-палатка болтается, привязана. Он идёт, у него ноги стёрты, плачет, слёзы текут. Ему говоришь: «Дима, — есть там такой мальчик, — давай я возьму твой ранец!» — «Нет, я сам!» Идёт и всё тянет, ему помогают, а он: «Отойдите, я сам!»
А. Пичугин
— Тяжело, плачет, но, наверное, если спросить, теперь больше всего мечтает, чтобы ещё раз так куда-нибудь сходить.
А. Сидорин
— Да. И ещё больше — там все одноклассники тоже мечтают. А это уже нравоучение такое. Смотришь, дети начинают хулиганить: «Так, всё. Значит, завтра ты на тренировку не придёшь, мы тебя не пустим!» Всё, начинает сразу хорошо себя вести. Больше скажу, что перед поездкой сюда одна женщина подошла и сказала большое спасибо за то, что её дочь очень сильно изменилась. Она говорит, что её дочка увидела вот это общение между нормальными детьми, можно так сказать, между детьми и военнослужащими. Потому что, каким бы солдат ни был, он всё равно является солдатом — он всё равно натерпелся, в какой-то степени настрадался, у него душа распахнута. И он уже не воспринимает этот весь негатив, а хочет нести только добро. И дети это видят, поэтому очень сильно меняются. И вот такая солдатская помощь — сейчас дети, завтра — население страны.
А. Пичугин
— А вы, отец Герман, в этом как-то участвуете — в этой работе с детьми?
Иер. Герман Горяев
— Да, у меня тоже был такой опыт. Я с детдома взял группу ребят, тоже самых таких отъявленных. Зашёл просто к ним. Наша дивизия занимается тоже детским домом. И я к ним один раз заехал, они находились в таком отдыхе — именно такие подростки. Я им предложил съездить к нам в полк. И они подумали, что я шучу. Но я их быстро собрал четверых. Мы поехали, посмотрели всё, зашли в спортзал. И так им в части очень, конечно, понравилось, они так загорелись. Захотели пострелять, но чуть-чуть не удалось — нельзя таким маленьким. В основном я стараюсь заниматься всё-таки военнослужащими, потому что тоже они приходят детьми. И вот когда начинается РВПП, здесь вот я стараюсь с ними пообщаться, пообщаться и наедине. И, наверное, из 100%, если приходит, допустим человек 500, то из них, наверное, человек 300 исповедуются, прямо сами желают, спрашивают.
А. Пичугин
— То есть они, в принципе, и до армии знали, что это такое.
Иер. Герман Горяев
— Да. Сейчас молодёжь совершено другая, она не стесняется веры. Я захожу, они спокойно и молитву прочитают, некоторые из них, и перекрестятся. То есть сейчас видно, что молодёжь такая внутренне свободная и на самом деле верующая. К нам, кстати, в ВДВ приходят очень многие с высшим образованием. И такие вопросы задают... И происходит такое духовное возрождение. Потому что, когда они попадают в такие условия, когда надо подчиняться, когда надо меняться — из тёплых, домашних условий, где, когда захотел, вышел, пришёл, а здесь всё по распорядку, по уставу, — здесь у них происходит такое... они анализируют свою жизнь. Чаще всего я слышу, что у них происходит духовное такое возрождение. Мне нравится, что у них происходит такое покаяние. Они часто мне говорят, что дома неправильно поступали с родителями — с мамой, с папой, — кого-то как-то обижали. И здесь вот происходит такое духовное именно возрождение. И в этот момент я как раз стараюсь с каждым побеседовать один на один. И для себя я решил, что не буду говорить, что хочу исповедовать, а просто побеседовать со священником. Я разговариваю даже с ребятами-мусульманами. Просто они мне рассказывают, какие у них традиции. Очень интересно — их традиции, их жизнь где-то там, их национальные блюда.
А. Пичугин
— Конечно, это всё очень познавательно! Да, спасибо. Наше время в эфире уже подошло к концу. Ещё раз поздравляем вас всех, дорогие наши гости, с 23 февраля. И наших слушателей тоже — тех, кто причисляет себя к защитникам Отечества — мужчин, женщин. Как мы знаем, среди военнослужащих теперь много женщин. Напомню, что сегодня, в этот праздничный день, говорили о Церкви и об армии вместе с военными священниками: отцом Олегом Тэором — настоятелем храма святого благоверного князя Александра Невского в Пскове, ответственным за взаимодействие с вооружёнными силами в Псковской епархии, помощником командира по работе с верующими 76-й десантно-штурмовой дивизии; отцом Германом Горяевым, который служит в Спасо-Елеазаровском монастыре в Пскове; и с Александром Сидориным — командиром взвода 76-й десантно-штурмовой дивизии. Спасибо вам, дорогие гости, что пришли сегодня к нам!
Иер. Герман Горяев
— Спасибо, что пригласили!
А. Сидорин
— Спасибо вам!
А. Пичугин
— Ещё раз всех с праздником! Всего доброго и будьте здоровы!
