"Странные" подвиги святых". Светлый вечер с протоиереем Игорем Фоминым (эф. 23.12.2015)

Сегодня у нас в гостях был настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО протоиерей Игорь Фомин.
Накануне дня памяти Даниила Столпника и Луки Столпника мы говорили о том, почему некоторые святые берут на себя тактие подвиги, которые людям кажутся странными, бессмысленными и даже глупыми. Какая духовная польза может быть от стояния на столбе, от закапывания себя по пояс в землю и от подобных "странностей"?

В. Емельянов

— Здравствуйте, вы слушаете «Светлый вечер». В студии Владимир Емельянов и Алла Митрофанова.

А. Митрофанова

— Добрый светлый вечер!

В. Емельянов

— Наш сегодняшний гость — протоиерей Игорь Фомин, настоятель храма Александра Невского при МГИМО. Здравствуйте, отец Игорь!

Прот. Игорь Фомин

— Добрый вечер!

В. Емельянов

— 24 декабря мы вспоминаем преподобного Даниила Столпника и память преподобного Луки Столпника. Эти люди жили очень давно — 489-й год, это 970-й и т.д., то есть это совсем-совсем давно.

А. Митрофанова

— Пятый и десятый век.

В. Емельянов

— Да. И наш сегодняшний разговор пойдет о таких трудных, скажем так, подвигах, как, например, столпничество. Скажем так, нормальному человеку, современному, довольно сложно себе представить — что живет на свете монах и вдруг происходит что-то, человек залезает на столп, и стоит там час, два, три, день, неделю, месяц, год, годы! Возникает естественный вопрос — чтобы было что?

А. Митрофанова

— Что с ним происходит?

Прот. Игорь Фомин

— Да, действительно очень трудно представить современному человеку. Точно так же, как и этому столпнику очень трудно было бы представить, даже имея прозорливость, что сейчас мы творим. Как мы можем 5, 10, 20 минут, полчаса, час, день, просидеть за гаджетом, в социальных сетях, комментируя что-либо. Точно также, наверное, убивая время, как и мы бы сказали: «Лучше бы пошел в больницу мыть раны другим людям». Правильно? Точно так же и они могли бы сказать: «Странный поступок, лучше пошли бы в больницу мыть раны другим людям». Действительно, это удивительный подвиг — столпничество. Он нам известен от Симеона Столпника, это как раз учитель Даниила Столпника, о котором мы с вами сегодня должны вести речь. Подвиг столпничества, мы сейчас, наверное, не будем вдаваться в подробности, как выглядели эти столпы, они были совершенно разные. Нам очень важно, зачем это? Я вот так понимаю нашу тему — разговор, зачем всё это происходило, зачем они совершали эти подвиги, зачем они уходили из мира? Во-первых, монах — моно, один, да? То есть, он не в общественной среде жизни живет, он как бы созерцает сам свою жизнь, созерцает сам Бога, и старается служить. Зачем люди вообще уходят в монастырь? По моим представлениям, это победа над собой, над своими страстями, над своими какими-либо другими корявостями жизни, если так можно выразиться. Это один из видов совершенствования себя, совершенствования своего мира. Они бывают разные, эти совершенствования мира, бывают моно, как у монахов, бывают, наоборот, в социуме, как может быть у современных подвижников — архиепископ Лука Войно-Ясенецкий, доктор Гааз, к примеру. Или допустим, Вера Миллионщикова, со своим хосписом. Бывают разные подвиги. Одни нам кажутся полезными, другие нам кажутся бесполезными, как Даниил Столпник или Симеон Столпник. Но здесь мы не можем его осуждать, потому что у каждого, наверное, свой путь совершенствования или победы над собой, свой путь, что с ним происходит. Конечно, можно замкнуться на маленькой помощи. Как мы говорим – зажечь маленькую свечку — помочь одному человеку, потом зажечь вторую свечку — помочь второму человеку. Усыновить ребенка, или еще что-либо такое совершить. Но это все равно будет такой локальный подвиг, локальная помощь, локальное такое совершенствование себя и ближнего человека. У Даниила Столпника мы прослеживаем совершенно другой момент. Восходя на этот столп, поднимая на себя эти подвиги и труды, он совершенствует свою душу, он очищает свое сердце так, что он начинает видеть Бога, прозревать, становиться проницательным, прозревать будущее. Проницательность его высказывается в том, что он понимает естественный ход вещей — что будет происходить, как в той или иной ситуации поступать. И вокруг него собирается множество-множество людей, которым он помогает, которым он, в общем, изменяет жизнь. Но как это можно представить в своей жизни, в современной? Мы знаем людей, которые, допустим, прошли детский дом, стали уже семейными людьми, и стали профессионалами, скажем так, в помощи детям из детских домов. Если этот человек скажет: «Я знаю, что это ужасно — детский дом, я знаю, как помочь ребенку и как исцелить эту покалеченную душу. Вот я возьму одного, двух, десятерых детей, усыновлю, и буду им помогать». Это становится очень локальным таким мероприятием. Но этот человек может выйти на общественное служение. То есть он может помочь не десятерым, и даже не организовав свой детский дом, где будет проживать, допустим, сто детишек, из тех 74 тысяч, которые у нас сейчас, или 72 тысяч, которые у нас насчитываются в России. Он может создать общественное движение, он может создать службу консультации, для тех, которые желают помочь и усыновить. И сделать это настолько грамотно, настолько замечательно, что он уже поможет не ста детишкам, а поможет многим-многим тысячам. Если через него пройдут те родители, которые… Примерно точно так же Господь распоряжается жизнью этих столпников, этих людей, которых нам совершенно непонятен их подвиг. Непонятно, зачем он это совершает? Но Господь, видя его труды, видя его чистое сердце, он выводит их на общественное служение. И через Даниила Столпника и Луку Столпника, которых мы с вами вспоминаем, которые нам непонятны, подвиг их совершенно для нас неясный. Причем это не только для мирского человека, это можно сказать и для церковного человека. Мы не так много знаем этих столпников, в истории церкви можно насчитать два-три десятка, не более, столпников, как в Византии, так и у нас на Руси. Господь выводит на то служение, где они начинают преобразовывать душу других людей. И вот через это преобразование душ других людей, наверное, Господь и совершает те подвиги, которые… Или не подвиги, а Господь совершает те чудеса, которые мы сейчас наблюдаем в жизни людей церковных и верующих.

В. Емельянов

— Но при всем при этом, он же живой человек. Алла, я прошу прощения, мне действительно интересно — ну хорошо, а садится ли он при этом? Что он ест? Как он ходит в туалет, извините. Спит ли он?

Прот. Игорь Фомин

— Ну, теперь, наверное, надо к техническим перейти…

В. Емельянов

— Если это можно так назвать, отец Игорь.

Прот. Игорь Фомин

— К техническому обзору подвига столпничества. То, что мы читаем в житиях столпников, столпы бывают разные — это бывает и камень, это бывает и действительно в виде столпа, совершенно разных размеров. То есть какая-то маленькая площадка, поднятая над землей, огороженная какими-то стенами, каменная, деревянная, и т.п., на которой человек стоит, молится, созерцает Бога. Претерпевает зной, жажду, и т.п.

А. Митрофанова

— Комаров.

Прот. Игорь Фомин

— Комаров. Обычно под этим столпом или где-то вблизи устраивалось какое-то ложе, куда он спускался после такого изнеможения себя, и отдыхал, наверное, какой-то период времени. Если я не ошибаюсь, Даниил Столпник, он был выгнан из монастыря, если можно так сказать, или вытеснен из монастыря, за то, что он уже в монастыре начал, помимо своих непосредственных послушаний, которые раздавались братии – носить воду, топить, убирать, служить, совершенно разные послушания. Он начал на себя поднимать такой подвиг — не спать. Он выбрал круглое бревно, стал на него становиться и молиться, для того, чтобы постоянно держать себя в тонусе. Как только он начинал засыпать, он с этого бревна круглого падал, просыпался, опять становился. И пытался вот так свою плоть подчинить своему сердцу.

В. Емельянов

— Но это же истязание.

Прот. Игорь Фомин

— Да, это истязание. То же самое, как и диеты, то же самое, как и пост, только скажем так, разные совершенно меры. Если человек соблюдает диету, чего он хочет достичь? Здоровья. Он достигает здоровья, у него пропадают сосудистые бляшки, или понижается холестерин, или просвет сосудов увеличивается.

В. Емельянов

— И он сразу на 40 лет моложе. Ерунда это всё.

Прот. Игорь Фомин

— Если он преследует красоту, у него появляется фигура, цвет кожи.

В. Емельянов

— Надувные губы.

Прот. Игорь Фомин

— Надувные губы — это от другого появляется. (Смеются.) Обычно это не от диет появляется.

А. Митрофанова

— Какие у вас познания, отец Игорь!

Прот. Игорь Фомин

— Да, мы же должны знать, чем живет и дышит мир. То есть человек все равно тоже себя истязает. Все в ресторане едят курочку, а ты сидишь на диете и ешь огурцы ненавистные, которые тебе надо есть в течение шести месяцев, только одни огурцы, без соли, без всего, да еще какие-нибудь подмороженные, и т.д., и т.д. Истязание? Жуткое истязание. Я видел девочку пяти лет, которая соблюдала диету, и в течение трех лет она ела рис, ее кормили одним рисом. Она садилась перед тарелкой и плакала. Она еще не ела, она уже видела рис и плакала. Она уже не могла это видеть. Потому что кроме риса, ей ничего не давали, только горячую воду.

А. Митрофанова

— Это врачи так прописали?

Прот. Игорь Фомин

— Это по состоянию здоровья так. Там страшнейшие были аллергические моменты.

В. Емельянов

— Это тоже не жизнь.

Прот. Игорь Фомин

— В течение трех лет да. Но зато она сохранила жизнь и стала жить. Я о чем хочу сказать. Человек всегда в жизни должен преодолевать себя. Человек всегда над собой должен трудиться, поставив какую-то цель. Даниил Столпник, Лука Столпник, Симеон Столпник, другие столпники, они поставили своей целью подчинить свое тело, свои желания, свои страсти своему сердцу. Чтобы не тело диктовало сердцу, что надо — «беги, открывай холодильник в три часа ночи, потом в 5 часов утра», и надо обязательно что-нибудь съесть. А чтобы сердце говорило, что ему надо делать, телу. Точно так же, как и люди, которые соблюдают диету. Они подчиняют свое тело своим воззрениям на это тело. То есть, процесс очень похожий. Надо трудиться. Даниил Столпник выбрал именно такой путь труда. Именно так решил себя смирить и подчинить.

А. Митрофанова

— Протоиерей Игорь Фомин, настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО сегодня в программе «Светлый вечер» на радио «Вера». И мы говорим о таких странных людях, фактически инопланетянах, наверное, для нашего современного сознания — которых мы называем столпниками. Такое традиционное название закрепилось за ними, и происходит оно, как я понимаю, от того, что они на чем-то стоят. На столбе каком-то таком, диаметр которого позволяет на нем стоять, на камне, как преподобный Серафим Саровский, на чем-то еще. Стоят и молятся, и в этот момент пребывают с Богом. Отец Игорь, а если бы к вам кто-то из ваших духовных чад пришел и сказал: «Мне так нравится подвиг столпничества. Благословите меня на это». Ведь вы же, получается, человека благословляете на то, чтобы он наносил ущерб, прямой ущерб, своему здоровью. Вы бы взяли на себя такую ответственность?

Прот. Игорь Фомин

— Вы знаете, мы не можем говорить о том, что всё должно быть по стандартам. Что вот на этот подвиг я вас благословляю, а на этот подвиг я никого не благословлю. Всегда надо исходить из какой-то индивидуальности. Всегда надо исходить из каких-то возможностей и сил человека. Дело в том, что вот этот вопрос, он в первую очередь, наверное, должен быть адресован священнику, который благословляет. То есть, о чем я говорю. Священник, который благословляет на какой-либо подвиг, он должен сам попробовать этот подвиг. То есть если священник говорит: «Значит так, должен каждый день делать сто поклонов». То сам священник должен попробовать делать двести поклонов.

А. Митрофанова

— Вот так — в два раза больше.

Прот. Игорь Фомин

— В два раза больше, да. Такой принцип духовничества, что ты должен давать реальное благословение…

В. Емельянов

— Это вы идеальную картину рисуете?

Прот. Игорь Фомин

— Ну, отчасти практическую. Отчасти практическую, потому что именно такой подход… Есть же — вот встречаются священники, как встречаются водители, профсоюз водителей, да? (Смеются.) У нас нет профсоюза священников, но мы все равно встречаемся, общаемся, говорим, делимся. Встречаемся с опытными духовниками, с теми, которые, скажем, засвидетельствовали свою жизнь тоже какими-то подвигами, свое земное пребывание. И пытаемся перенять у них этот опыт, чтобы не возлагать каких-то чу́дных благословений на чад. Чтобы это было всё приближено немного к реальности. Если батюшка благословляет читать тебе десять акафистов, то он сам должен, этот батюшка, попробовать двадцать прочитывать в день этих акафистов.

А. Митрофанова

— А что же он тогда еще успеет?

Прот. Игорь Фомин

— Вот, вот! И сразу он задумается — а десять-то если акафистов благословляю читать, успеет ли чадо, как говорят на севере нашей страны — обрядить хозяйство? Поросей покормить, или детей покормить. Или мужа покормить.

А. Митрофанова

— Или и того, и другого.

Прот. Игорь Фомин

— Да, или мужа покормить.

В. Емельянов

— Поросей и мужа. (Смеются.)

Прот. Игорь Фомин

— Ну да. Главное, чтобы знака равенства не было. Вот это очень важно в духовной жизни. Поэтому, если вот так ко мне придет человек, начнет, скажем так, просить на такой подвиг столпничества, естественно, мы с ним сядем, поговорим, ну и т.д. Мы помним прекрасную притчу о том, как к одному настоятелю монастыря пришел молодой монах и говорит: «Отче, я созрел для подвигов. Благослови меня носить вериги». То есть железные такие…

А. Митрофанова

— А что мелочиться-то?

Прот. Игорь Фомин

— … железные цепи, тяжести — как бы утяжелить свою жизнь — которые врезаются в кожу, мешают тебе, до крови это всё бывает. Он говорит: «Подожди, не торопись. Будь внимателен к своей жизни, давай…» — «Нет, отче, хочу!» — «Ну, хорошо». Пишет записку кузнецу, отдает ему, говорит: «Иди передай. Дальше он всё сделает». Тот радостно прибегает к кузнецу, отдает записку. Кузнец открывает, читает, размахивается, и ему в глаз. Представляете? Кузнец в глаз монаху. Тот, когда пришел в себя…

В. Емельянов

— Нескоро, видимо. (Смеются.)

Прот. Игорь Фомин

— Наверное, нескоро, отливали. Вот с таким фингалом, если можно так выразиться. Бежит к настоятелю, говорит: «Отче, ты посмотри, что он сделал! Паразит и гад. Ты благословил ему вериги мне сковать, а он, смотри, дерется. Ужасно, покалечил меня, я десять минут без сознания валялся». — «Ну слушай, подожди. Ты одного удара не смог перенести, а хочешь в веригах ходить. Я ему и написал, чтобы он тебе в глаз дал, чтоб тебя проверить». То есть, понимаете, всё зависит от готовности человека. Одному и утреннее и вечернее правило не благословишь читать, а другого может быть и благословишь на какой-то подвиг, столпничество. Всё по силам и по возможностям прихожан.

А. Митрофанова

— Что касается практической пользы. Вы рассказывали когда про людей, которые занимаются, кто-то точечно, делами милосердия, кто-то систему целую выстраивает. Про Сашу Гезалова, как я понимаю, говорили.

Прот. Игорь Фомин

— Да. Про дорогого Александра.

А. Митрофанова

— В вопросах усыновления Александр Гезалов, это конечно человек, который по-моему, пробил головой стену. За что ему низкий поклон. Он изменил мир.

Прот. Игорь Фомин

— Раз вы назвали это имя, я вот и хочу сказать, что у нас лично был разговор с ним. Я ему говорю: «Саша, ну давай — по своей примитивности я ему говорю — почему ты сам не усыновляешь детей? Почему ты не берешь одного, двух? Ты же спокойно можешь быть директором детского дома». Представляете, какой бы был директор детского дома, какой бы был детский дом! Он говорит: «Зачем? Я хочу всем помочь, а не какой-то части этого общества».

А. Митрофанова

— Да, так вот, когда мы говорим о таких людях… Или Вера Миллионщикова, которая хосписы в России стала создавать, и теперь ее опыт распространяется по разным городам, и слава Богу, фонд помощи хосписам «Вера», он существует. И дай Бог, чтобы он и дальше процветал. Здесь всё понятно — как человеческий подвиг меняет мир. Когда мы про столпника говорим — как его подвиг, вы привели это сравнение, отец Игорь, как его подвиг может изменить мир?

Прот. Игорь Фомин

— Он меняет мир точно так же, как меняет мир Александр Гезалов. Он меняет мир точно так же, как меняет мир Вера Миллионщикова. Посмотрите, ведь для того, чтобы пробить эту систему, Александру Гезалову надо было сначала пройти детский дом, всю эту систему.

А. Митрофанова

— Вырасти в детском доме.

Прот. Игорь Фомин

— Вырасти в детском доме, всю эту систему попробовать на себе, а потом уже, скажем так, корректировать ее так, чтобы она работала именно на детей. Вера Миллионщикова своими руками таскала судна, меняла памперсы, одежду, выслушивала лицеприятные и нелицеприятные речи от тех, кто у нее там находился. Но после этого ее опытом уже пользуются. Точно так же и столпник – он сначала совершенствует себя, он сначала на своей шкуре пробует, совершенствует свое сердце, а потом он уже с высоты своего опыта может порекомендовать человеку тот или иной в жизни поступок, так или иначе поступить. Ведь недаром же к столпникам, мы читаем это в житиях, и не только столпников, но и в истории, что приходили императоры советоваться по тем или иным вопросам. Это же серьезно, это же решение государственных каких-то вещей.

А. Митрофанова

— А к кому из столпников приходили так императоры?

Прот. Игорь Фомин

— Если я не ошибаюсь, к Сименону Столпнику. К Симеону Столпнику, к нему приходили императоры советоваться. Столпничество зародилось в Сирии, часть, если тоже я не ошибаюсь, лучше вы меня поправьте, Даниил Столпник он воцерковил несколько племен Саудовской Аравии. То есть до захвата исламистами, если так можно назвать, магометанами, там находилась очень большая община, в нескольких племенах, именно христианская. Потом она была, к сожалению, уничтожена.

В. Емельянов

— А нету ли в этом какого-то элемента гордыни? Типа — «вот вы давайте там у себя в монастыре, там кто-то в скит, кто-то по кельям, а я вот здесь вот буду. И буду я не такой, как вы…

А. Митрофанова

— Круче всех.

В. Емельянов

— … буду столпником». Как Алла правильно говорит — «буду круче. Ко мне будут императоры ходить советоваться». Я, конечно, понимаю, что в этот момент он об этом не думает, но, может быть, у него где-то в подкорке это есть — «что я вот буду круче, чем остальные».

А. Митрофанова

— Во всяком случае, опасность гордыни в таком подвиге.

Прот. Игорь Фомин

— Я понимаю так, что все эти подвиги — столпничество, юродство, и т.п., это направлено в первую очередь, на гордыню. Направлено, в первую очередь, на самолюбие. Чтобы именно и это победить. Это из себя изжить. Ведь если посмотреть целиком житие любого столпника, то они начинают все сначала в общежительных монастырях, то есть они проходят сначала какой-то определенный этап, достигают наверняка каких-то определенных успехов, об этом мы не будет говорить. А потом, он же не так — хлопнул дверью и пошел. «Пойду-ка я теперь на столп. Идите вы все лесом». А он приходит к духовнику — исповедование помыслов в те ранние времена это было как минимум два раза в день, утром и вечером на богослужении. То есть монахи подходили к своему наставнику, полностью себя выворачивали, вверяли в руки своему духовному наставнику. Раньше же настоятель, наместник — это был духовник монастыря. Это была, скорее всего, не административная должность, а именно такая духовная должность. То есть монастыри собирались вокруг духовного лица, вокруг какого-либо подвижника, который мог им предоставить какую-то пользу именно духовную. И советуясь с ним, естественно человек монастырский, он полностью вверял себя в эти руки. Мы как-то говорили в этой студии о том, что духовничество монастырское и духовничество для мирян это совершенно разные вещи. Если в монастыре благословляют сажать морковку вниз ботвой, кверху корнем, и так оно и надо делать в монастыре, потому что тебя так благословил духовник. То в мире, если духовник благословил сажать морковку вот именно таким монастырским образом, делать ни в коем случае нельзя. То есть это совершенно разные…

А. Митрофанова

— Надо менять духовника.

Прот. Игорь Фомин

— Ну да. Или что-то почитать (смеется) другое совсем. Поэтому здесь мы не можем говорить, что это самоличное такое решение. Мы не можем говорить, что он взял и по своей гордости решил так уйти. Мы можем сказать, что это послушание — это продолжение подвига. То есть он, допустим, носил вериги, он не спал по ночам какими-то большими промежутками времени, или, допустим, никогда не ложился. Духовник видит, что нужен новый этап его самоистязания для внутреннего совершенствования, и он ему благословляет, предлагает — не знаю, как это происходило в те времена, — идти дальше. И он идет.

А. Митрофанова

— Вы еще раз произнесли это слово — самоистязание. За него цепляется ухо. И не всегда понята логика, тем более нам, современным людям. Мы все-таки гораздо больше привыкли к комфорту, и его в нашей жизни существенно больше, чем у людей — я не говорю, 5-го, 10-го века, но даже людей 17-го, 18-го века. И 19-го тоже, и начала 20-го. Сейчас мы принципиально иначе выстраиваем свою жизнь. Поэтому понять такие вещи тяжело. Но вместе с тем, когда мы говорим про отказ сознательный от сна, что человек сам себя на это толкает, наносит урон своему здоровью, ущерб. То есть он потом, вполне возможно, свалится больным на руки своим ближним, создаст им проблемы таким образом. Совершая свои подвиги, он таким образом подставляет тех, кто рядом с ним. Он, вполне возможно, был бы полезнее сильным, в качестве какого-то рабочего звена.

В. Емельянов

— Здоровым, выспавшимся.

А. Митрофанова

— Да-да. И со светлой головой. Вот он всё это на себя берет. И насколько это вообще ответственное решение, и насколько это ответственно по отношению к своему организму? У нас же в Евангелии не сказано нигде, что Господь призывает людей истязать себя ради Него. Наоборот, если где-то у кого-то что-то болит, Господь приходит и исцеляет по вере человека. Если человек верует, или жаждет поверить, и через это встретиться с Богом, то он таким образом человеку помогает, человек исцеляется. А здесь обратное.

В. Емельянов

— Но вот если всё то, что Алла сейчас спросила, если это свести, например, к такой форме аскетики, как к бдению. Но все специалисты говорят, что сон меньше шести-восьми часов в сутки подрывает иммунную систему человека, подрывает психоэмоциональные какие-то дела. В общем, человек, который два-три дня, двое-трое суток не спит, у него, конечно, какие-то психические изменения происходят, и здесь возможно всё, что угодно. И слышание голосов ангельских, и всё такое прочее. Вот действительно, неужели Богу угодно, чтобы люди себя настолько истязали ради Него?

Прот. Игорь Фомин

— Вы знаете, вот вы всё это говорите, а у меня перед глазами стоит кладбище на Валааме. Вот ходишь по кладбищу на Валааме и смотришь годы жизни монахов валаамских— восемьдесят лет, девяносто лет. Самый древний — сто пять лет. Я ж не думаю, что это можно приписать климату, где, в общем-то, человек хорошо сохраняется.

А. Митрофанова

— Безусловно.

Прот. Игорь Фомин

— А бдение, которое даже сейчас там происходит, ну настолько выматывающее. То есть, они там начинают в семь часов вечера всенощное бдение и заканчивают в два часа утра. Это не каждому под силу. А многие туда стремятся. Ну, я думаю, не из-за долгой жизни, не потому, что они походили по кладбищу и решили, ну хотя бы до девяноста дотянуть, а может быть Бог даст до ста. В монастыре нет соревновательных вещей. Я думаю, что не обращали внимания в те далекие времена, когда столпники, герои нашей сегодняшней программы жили, не обращали так внимание на здоровье. Человек заболевающий, наверное, в общем-то, быстренько отходил ко Господу. Может быть, он и долго болел, не знаю. Мы не знаем всех этих обстоятельств. Но вот вопрос, который вы задали — может ли это угодно Богу? Само столпничество как таковое, или сам пост как таковой? Или сами поклоны как таковые, да? Или, может быть, сама молитва как таковая? Они, наверное, и не угодны Богу. И здесь я с вами абсолютно согласен. Но Богу угодно чистое сердце, совершенствование. Сердце, которое может различать добро и зло, сердце, которое чувствует боль другого человека. А без какого-то самоукорения мы, наверное, не сможем почувствовать боль другого человека.

В. Емельянов

— А дома нельзя всё это сделать? Почему на столп-то лезть?

Прот. Игорь Фомин

— Я думаю, что вот его столп это и был дом. Он же ушел в монастырь, из монастыря он ушел в пустыню жить, там, где всё это было. Вы знаете, а у нас, кстати, тоже очень много таких домашних подвижников, которые дома спасаются, о которых мы не знаем. Мы вот с вами сидим сейчас в этом уютном монастыре, а может быть где-то за стеной, за келью, какой-нибудь монах стоит коленочками на аппликаторе Кузнецова и совершает молитву. Тоже себя немножечко истязает.

А. Митрофанова

— Хорошая картинка, кстати. Очень кинематографично получилось.

Прот. Игорь Фомин

— Я просто говорю ту реальность, с которой я сталкиваюсь. Понимаете, допустим, пятнадцатилетний юноша, который читает Правила ко Святому Причащению на винтиках и болтиках от своего детского конструктора. Из которого он уже вырос, но по-другому теперь совершенно стал его использовать. Для чего он это делает? Для того чтобы, наверное, прочувствовать какой-то ход этой молитвы, соприкоснуться может быть с теми подвигами, о которых он читал у подвижников, и т.д., и т.п. Но он же в этот момент не оставляет ни учебу, он не оставляет помощи родителям, он моет посуду, полы. Он также забоится о своих близких, и т.п. Только немножечко с другой силой, с немножечко другим взглядом он всё это делает. Не потому что — «Знаете что, дорогие предки, вы меня уже запарили! Вымою я посуду, чтобы пойти побыстрей погулять». А потому что совесть ему подсказывает, а совесть, мы знаем, что это рупор от Бога, что ближнего надо любить. Не просто словами, а делами. И вот он так выражает свою любовь.

В. Емельянов

— Протоиерей Игорь Фомин у нас сегодня в гостях в «Светлом вечере», настоятель храма Александра Невского при МГИМО. В студии Владимир Емельянов и Алла Митрофанова. Мы вернемся через минуту.

А. Митрофанова

— Еще раз добрый вечер, дорогие слушатели! Владимир Емельянов, я, Алла Митрофанова. Напоминаю, это «Светлый вечер» на радио «Вера». В гостях у нас протоиерей Игорь Фомин, настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО. Мы говорим сегодня о столпниках, о людях, которые, если, отец Игорь, я правильно понимаю ваши слова и логику — очень строго спрашивают себя. Настолько строго, что постоянно повышают свою планку чувствительности. То есть, у души же тоже разная степень чувствительности есть. Мы до определенного уровня, может быть, вырастаем, и нам достаточно. А они — нет. У них это точно так же расширяется, как и сфера познания у человека, который чем больше знает, тем больше он понимает, что он ничего не знает.

Прот. Игорь Фомин

— Но, вы знаете, со всем согласен, только вот с одним не согласен. Нам этого тоже недостаточно, до чего мы дорастаем. Когда мы чего-то достигли, мы ж все равно хотим еще каких-то новых, громко так, наверное, сказать, — подвигов. Но новых каких-то переживаний, новых каких-то достижений. Да почему, давайте скажем смело — подвигов, новых…

А. Митрофанова

— Не всегда. Бывает такая усталость, такая… Я видела это, я видела. И это абсолютно, с моей точки зрения, нормальная тоже, человеческая реакция на те подвиги, которые вот он только что совершал. Бывает усталость эмоциональная, психологическая, и хочется чуть-чуть времени посвятить себе. И мне кажется, что человек имеет на это полное право.

Прот. Игорь Фомин

— Я немножечко о другом. Я хочу сказать о том, «где будет сокровище ваше, там будет и сердце ваше». Обратите внимание, как мы относимся к тому, что нам дорого. Ну, допустим, передача «Голос» для кого-то. Неважно — помыта, не помыта посуда, помыты, не помыты полы.

В. Емельянов

— Главное, чтобы наполненная посуда была перед тобой и включен телевизор.

А. Митрофанова

— Ну ладно вам! Хорошая программа. (Смеется.)

В. Емельянов

— Миска пельменей…

Прот. Игорь Фомин

— Мы же ни в коем случае не осуждаем программу.

В. Емельянов

— Нет, конечно.

Прот. Игорь Фомин

— Мы просто говорим, как к ней относятся. Попадаешь в какой-то храм и вдруг чувствуешь, что хор как-то быстро поет. В чем проблема? А, сегодня полуфинал «Голоса».

А. Митрофанова

— Серьезно?

Прот. Игорь Фомин

— Певчие торопятся домой побыстрей.

В. Емельянов

— Между прочим, 31 декабря в театрах происходит то же самое. (Смеются.) Спектакль, который идет 3.10, идет 2.40, как правило. (Смеются.)

А. Митрофанова

— Люди торопятся.

Прот. Игорь Фомин

— Да, люди торопятся. То есть, если твое сердце обрело вдруг сокровище, ты вдруг начал что-то любить, переживать, ты к этому относишься совершенно по-другому. Я полностью уверен, что все эти подвиги, которые совершал Симеон, Лука, Даниил, Серафим Саровский, они не являются самоцелью. Не то, что как в армии, отрезаешь по сантиметру каждый день, приближаясь к дембелю — сто дней до дембеля, пятьдесят, сорок девять, и т.д. Один, ни одного, ура — дембель! Нет, не так это было. Они это продолжали в безвременье, потому что видно когда-то Господь коснулся их сердца, они почувствовали эту сладость — быть с Богом, что это такое. Не потому, что эта сладость вдруг стала изливаться на других людей и они стали такими супер-пупер учителями, вот всех сейчас научат, спасут. Это внутренне человек пережил. И они теперь начинают достигать этого состояния.

В. Емельянов

— Сладость общения с Богом посредством ношения этих вериг, которые, как вы говорите, врезаются в кожу — кровяные раны, зуд, это естественно боль.

А. Митрофанова

— Есть еще власяница, которую под вериги надевали.

Прот. Игорь Фомин

— Да, представляете!

В. Емельянов

— А есть еще лежание на земле, так ничего себе — это сладость?

Прот. Игорь Фомин

— Да, закапывание себя по пояс, как у Иоанна, в Киево-Печерской Лавре похоронен, забыл — помню, что Иоанн. Не помню. Закапывал себя по пояс, потому что так боролся с блудной страстью. Вот так она его одолела, что для того, чтобы ее победить, он себя на неделю, на месяц закапывал по пояс в землю. Неважно, что с ним там происходило, как у него гнили ноги, другие части тела. Лишь бы…

В. Емельянов

— Но это же ужасно всё…

Прот. Игорь Фомин

— Он, понимаете, когда ты ради ближнего. В современном мире тоже — делают ужасные операции, принимают наркоз, после которого не все…

В. Емельянов

— Это ради ближнего.

Прот. Игорь Фомин

— Чтобы ему только понравиться, чтобы завоевать только его. Вырезать какие-то себе ребра, чтобы быть стройнее, губы изменить.

В. Емельянов

— А бывают такие ситуации, отец Игорь, когда кто-то из членов семьи жертвует почку для того, чтобы…

Прот. Игорь Фомин

— Это совсем другое.

В. Емельянов

— … для того чтобы ребенок остался в живых.

Прот. Игорь Фомин

— Это совсем другое. Это совсем другое.

В. Емельянов

— А здесь-то он сам себя, получается, истязает.

Прот. Игорь Фомин

— Да. Чтобы остаться в живых. Духовно остаться в живых. Смерти для нас не существует.

А. Митрофанова

— Евангельские слова о том, что если око твое соблазняет тебя, вырви око, да? Потому что лучше тебе слепому с одним глазом войти в Царствие Небесное…

В. Емельянов

— А вот буквально эту исповедь исполнял кто-нибудь когда-нибудь?

А. Митрофанова

— А вот видишь, судя по всему, это об этом.

Прот. Игорь Фомин

— Есть такое исполнение, да. Я вот сейчас точно не буду, давайте это оставим, поищем, есть такое, есть, где-то было такое, да.

А. Митрофанова

— Судя по всему, эти люди, они максимально, насколько это возможно, строго к себе и к этим евангельским словам, относятся к этой заповеди. И если уж там действительно монаха обуяла блудная страсть, он идет и закапывает себя по пояс в землю.

Прот. Игорь Фомин

— Он же не смотрит на общество. Он же не диктует — «Вот смотрите, я так поступаю, и все давайте так поступать». Он борется с собой. И мы сейчас рассматриваем чужую жизнь. Мы сейчас рассматриваем его поступки и пытаемся дать им оценки — а правильно или неправильно он поступил? Это все равно, что…

А. Митрофанова

— Не то, что правильно, неправильно, просто мы… Как вам сказать, это свойство нашего восприятия — мы начинаем примерять эту рубашку на себя.

Прот. Игорь Фомин

— Вот!

А. Митрофанова

— А она такая, что…

Прот. Игорь Фомин

— Вот!

А. Митрофанова

— … она как вериги те самые, это невозможно.

Прот. Игорь Фомин

— Вот! Мы дети, скажем так, «Семи дней» — когда мы смотрим, как живут звезды, и точно так же хотим жить. Мы смотрим, как у них хорошо, и не видим совершенно никакой подоплеки. Точно так же и здесь. Это жизнь лично человека. Мы пытаемся вторгнуться в нее и сказать: «Фу, какой бред! Знаете, вот то, что он благословляет, это нормально, это хорошо. У меня вот то, то изменится. Но вот это, конечно, бред!». А вот без этого бреда, в кавычках естественно, и не будет того благословения. Без подвига не бывает никаких наград.

В. Емельянов

— Ну, мы-то как раз и не пытаемся дать оценку, мы просто пытаемся разобраться, что это?

А. Митрофанова

— Механизм, мотивация.

В. Емельянов

— Потому что для нас, жителей 21-го века, просто сами мысли об этом, если даже они когда-то приходят, что, наверное, не так часто у современного жителя мегаполиса. Я не думаю, что он каждый день сидит и думает — «Вот, были столпники, вот это да! А я что? Я христианин неважный, не каждую литургию прихожу сослужить, и я уже и забыл, что такое исповедь, но вот я верую». Поэтому для нас просто интересно разобраться, интересно понять, что вообще испытывали эти люди, зачем эти истязания, и т.д., и т.д. Вот еще раз говорю — как раз нет задачи дать какую-то оценку, сказать «это плохо» или…

Прот. Игорь Фомин

— То же самое было и в те времена. Римская империя, разгул. Богатство, всё свозится в один город, гладиаторские игры, еще это всё звучало, по местам еще это всё совершалось, и было. И вдруг наравне с этим такие подвиги. И у нас тоже есть. И у нас, мы можем тоже увидеть и бои без правил, гладиаторские игры, и т.п. Но наравне с этим есть и совсем другой мир. Есть мир монахов, есть мир, тот, куда мы прибегаем, когда нам плохо становится. Когда нам хорошо, мы смотрим все тот же «Голос», когда нам плохо, мы бежим к монаху. Когда нам на душе вдруг хочется кому-то помочь, мы отправляем смс, чтобы с нас деньги сняли. Хорошо это? Да, наверное, хорошо. Но вот этот параллельный мир, который точно так же обслуживает нас, но уже в духовном плане, мы должны к нему относиться очень так осторожно. Вот он должен существовать. Нужны такие…

А. Митрофанова

— Ну, а кто ж с этим спорит?

Прот. Игорь Фомин

— Нужны такие странные люди, которые будут восходить на столп, будут молиться на гвоздиках и аппликаторах Кузнецова, и т.д., и т.п. Они нужны. И примерять мы на себя не можем их шкуру. Не надо. Каждому — свое.

В. Емельянов

— Нет, конечно, мы не пытаемся. Я хочу еще раз просто понять…

А. Митрофанова

— Принцип работы, принцип действия, если я правильно понимаю, такой. Если человек чувствует в себе какую-то страсть, а у людей, которые живут такой духовной жизнью, у них восприятие обостренное, совершенно такое пристальное внимание к себе. Они чувствуют в себе ту или иную страсть, они начинают вырабатывать на ее действие принцип противодействия. И применяют как некое такое противоядие. Есть у кого-то желание поесть, есть желание предаваться каким-то увеселительным, утешительным мероприятиям, человек начинает для себя создавать условия, в которых это будет невозможно.

Прот. Игорь Фомин

— Не всё так просто. Мы должны вспомнить Преподобного Сергия Радонежского, который убегает от мира, мир прибегает к нему в виде той братии, которая вокруг него организовывает монастырь. А потом эта братия выгоняет Преподобного Сергия Радонежского из монастыря. Говорят, что «ты нами неправильно управляешь». Хотя эта же самая братия точно так же постилась, точно так же молилась, несла послушание, и т.п. Механизм не работает. Механизм не работает. То есть пройти этим путем можно? Можно. Можно стать столпником? Можно. Толку, скорее всего, не будет.

А. Митрофанова

— Почему?

Прот. Игорь Фомин

— Потому что во всем должна быть любовь. Вот абсолютно во всем. Любая заповедь, любые подвиги, они должны приправлены быть любовью. С ненавистью можно помочь бросить, допустим, сто рублей какому-нибудь бедному человеку. Это, может быть, будет ему вдвойне полезно. Он и материальную помощь получит, и если еще и смирение проявит к этому, поблагодарит за эту жертву, то тогда еще и смирение проявит. А для тебя это может пользы никакой не будет. Лучше бы ты, конечно, и не шел бы этим путем, и не сталкивался с этим бедным нищим. Потому что твоя жертва, она не будет, наверное, принята. Здесь механизм сам не работает. Если у тебя страсть еды, страсть обжорства, это не значит, что тебе надо обязательно на себя налагать пост. Нужны какие-то другие подвиги, нужны какие-то другие поступки. А вот для этого такие столпники они и существуют. То есть люди со странными подвигами. Ты к ним приходишь и говоришь: «А я вот погряз в обжорстве, я погряз в лени, я погряз еще в чем-то. Как мне это исправить? Ну хорошо, если лень, может мне надо вставать в 6 часов утра?» — Он скажет: «Нет, вам, лично вам, не надо вставать в 6 часов утра. Лично вам никогда не надо мыть полы. Вам надо просто идти и работать на своей работе. Но честно работать». Как сказал Иоанн Предтеча воинам: «Довольствуйтесь своим жалованьем, ничего лишнего не берите». Другим другое посоветовал. Третьим еще что-то посоветовал. Вот для этого и нужны столпники, те, которые взошли с ненавистью к себе на этот столп и с любовью к общению с Богом.

В. Емельянов

— Протоиерей Игорь Фомин, настоятель храма Александра Невского при МГИМО у нас сегодня в программе «Светлый вечер». В студии Владимир Емельянов и Алла Митрофанова. Вот теперь хочется — я даже просто его зачитаю, этот вопрос, потому что боюсь ляпнуть что-то не то, на всякий случай подстрахуюсь. Поговорим, скажем несколько слов про — вот еще такое, не знаю, можно это назвать подвигом или нет. Но подвиг, который, наверное, непонятен обычным людям, который практикуется в житиях многими праведными супругами. Имеется в виду воздержание от супружеских отношений. Ну, понятно, когда это происходит в пост, когда это происходит в праздник, когда это происходит при совершенно естественных причинах женского недомогания. И так далее, и так далее. В общем, остается на супружескую жизнь не так уж и много времени на самом деле. А тут люди вообще отказываются. Предположим, они заключают брак с единственной целью родить ребенка, и после этого живут как брат и сестра. А многие просто заключают брак и просто так и живут, как брат и сестра. Вот это что? Это зачем тогда создавать семью, скажем, и зачем такие соблазны в этой семье? Я не верю, что люди, которые заключают такой вот братско-сестринский брак, что у них не возникают мысли уединиться более интимно, скажем. Вот что это за странность такая? Что это за подвиг, если это подвиг?

Прот. Игорь Фомин

— Ну да, что это за подвиг, если это подвиг? Хороший такой риторический вопрос. Я, честно говоря, тоже понимаю так, что семья — это союз и любовь мужчины и женщины, плодом которого является совместное спасение, и рождение детей. Если мы говорим о каком-либо подвиге — позволю себе, пусть кто-то расценит это как кощунство или еще что-то. Допустим, мы говорим об Иоанне Кронштадтском, хотя он нигде не писал о том, что они воздерживались с женой. Это уже было приписано совершенно, скажем так, народной молвой, что они жили как брат и сестра. Или о каких-либо мы батюшках говорим бездетных, у которых нет детей, что вот они живут как брат и сестра. Вы знаете, мы не можем вторгаться в эту очень интимную сферу супружеских взаимоотношений. Если такое бывает, оно может быть только по одной причине — что живут как брат и сестра. Когда мужчина и женщина об этом договариваются заранее. «Дорогой! — Дорогая! — Ты согласен? — Ты согласна?». И т.д., и т.п. И это их тогда выбор.

В. Емельянов

— Возникает тогда справедливый вопрос — а зачем тогда вместе быть?

Прот. Игорь Фомин

— Согласен.

В. Емельянов

— Экономическая причина?

Прот. Игорь Фомин

— На который я вам тоже ответа дать не могу. Я категорически против таких браков. Если создавать такой общежительный монастырь у себя дома в квартире, я считаю, что это ни к чему хорошему не приведет, это такой противоестественный, скажем так, подвиг.

В. Емельянов

— То есть лучше быть… То есть, не то, что лучше, а разумнее быть все-таки, оставаться одному тогда, да?

Прот. Игорь Фомин

— Я думаю, что да. Это просто было бы честнее.

В. Емельянов

— А может быть, люди исходят из принципа, прочитанного и усвоенного, что нехорошо быть человеку одному?

Прот. Игорь Фомин

— Но мы, говоря, допустим, о монахах и монастыре, мы подразумеваем, что человек все равно не один. Даже если он на себя поднимает подвиг пустынничества, он живет с Богом. Вот здесь такой вот момент. Если человек, или мужчина и женщина, выбирают жить таким странным образом, я повторюсь, именно странным образом, ну конечно, всем нам Бог судья, но здесь мы даже не можем дать никакой оценки, на самом деле, хорошо это или плохо. Это уже сам Господь будет разбираться. Но поверьте мне, что трудностей в такой семье будет очень много. Потому что на первоначальном этапе, если оба согласны, кто-то может сойти с дистанции. А если другой не примет его позиции, не увидит его слабости, тогда это будет, конечно, трагедия. Для обоих, причем.

А. Митрофанова

— Но мне кажется, по аналогии с этим примером можно говорить и о столпничестве том же самом, в нашем мире. Для кого-то это может быть удобоваримо, Господь сам судит и разбирается, для кого-то этот подвиг может оказаться неподъемным и человек сойдет с дистанции. А что происходит в этой ситуации? Результаты обнуляются?

Прот. Игорь Фомин

— Я думаю, в этой ситуации происходит то же самое, что и происходит во взаимоотношениях родителей и ребенка. Вот рождается ребенок, пухленький, розовенький, и все они гениальные. Вот он пошел, первые шаги — ну это гениальные шаги. Вы послушайте, как он четко говорит слово «мама», первое. А когда он идет в школу, то обязательно это будет вундеркинд. Он, если не в МГУ или МГИМО поступит, ну уж точно в Бауманку, это уж как пить дать.

А. Митрофанова

— Неизвестно, что круче, кстати говоря.

Прот. Игорь Фомин

— Известно. Не будем говорить. (Смеются.)

А. Митрофанова

— Хорошо.

Прот. Игорь Фомин

— Планки очень большие ставятся ребенку родителями, возлагаются очень большие надежды. Его отдают в какую-нибудь специальную школу, где он с первого класса начинает изучать, а может с детского сада уже три языка. Причем один из них какой-нибудь экзотический, китайский, вьетнамский, или еще какой-нибудь. К третьему классу родители понимают, что ребенок «закипел», и не только языки не тянет, но и с русским у него плохо. А уж скрипку, танцы, кружок по фото, и т.д., вообще надо как-то существенно сокращать. Но разве любовь пропадает у родителей к ребенку? Конечно, нет. Они его сокращают, к пятому классу понимают, что он и два языка не тянет, к девятому один язык еле-еле тянет. Дай Бог, чтобы он вообще закончил 11-й класс. И что? Родители отворачиваются? Отдают его в детский дом?

А. Митрофанова

— Бывает по-разному. Естественно, в детский дом не сдают, но бывает по-разному. Например, можно такую реакцию услышать: «Ты нас разочаровал, мы с тобой связывали столько надежд». Своих нереализованных желаний.

Прот. Игорь Фомин

— Это только в таком учительном плане родитель может сказать. Когда ребенок заболевает, любой родитель, абсолютно любой, ну есть, конечно, исключения. Родитель готов отдать свою жизнь, как мы говорили, почку, сердце, что угодно — кровь, печень, суставы и т.п., отдать своему ребенку, лишь бы тот жил. Пусть он не поступит уже ни в какое высшее учебное заведение, а уж главное, чтобы он жил и, может быть, и не радовался, но как-то здесь в этом мире жил. У Бога то же самое. Если человек сошел с дистанции, это не значит, что всё, на нем поставлен крест. Слава Богу, что он это попробовал, слава Богу, что он этому соприкоснулся, он знает, что это такое. А может быть, он специально сошел с этой дистанции, Господь его увел для того, чтобы на всю жизнь человек приобрел смирение. Чтобы не думал о себе так круто потом, может быть, ему не полезно было бы жизнь прожить столпником, и т.д.

А. Митрофанова

— Отец Игорь, а когда люди берут на себя такие испытания, которые мы подвигами называем в нашем сейчас эфире, но для кого-то может быть они действительно испытание, а никакие не подвиги. Или там, самодельный крест, например. Кстати, хорошая разница. Когда говорят про самодельный крест, это значит, что человек добровольно на себя взвалил то, что ему не полагается, не надо было. И отсюда возникает много проблем. Давайте с этим, кстати, разберемся. Вот сейчас возникла эта формулировка у меня — самодельный крест. И вот то же самое столпничество, к примеру, или чрезмерные подвиги. В чем разница, и где граница?

Прот. Игорь Фомин

— Ну, самодельный крест — человек что-то себе нафантазировал, и решил, что я буду как равноангельный, не буду ничего есть, не буду ничего пить. Ну а потом в общем, пошло-поехало. То есть самодельный крест — это когда человек сам себе придумывает подвиги. Крест, который, скажем так, от Бога, это, в первую очередь — жизненные обстоятельства, и то, на что он взял благословение у духовника, этот человек. То есть два критерия, я считаю, — это действительно жизненный такой крест. Самодельный крест, это такая эйфория, которая в скором времени заканчивается.

А. Митрофанова

— Вот, а теперь собственно, то, о чем я хотела у вас спросить. Когда вы упомянули слово «радость», я подумала — а вот эти подвиги, столпников, к примеру, они вообще с радостью как-то связаны? Эти люди радость испытывают?

Прот. Игорь Фомин

— Только с радостью они связаны. Всё остальное — зной, комары, жажда, кровь, опухшие ноги, скажем так, отваливающиеся суставы, это всё второстепенно. А вот радость, это в первую очередь.

В. Емельянов

— В это невозможно, мне кажется, поверить. Что это в радость.

Прот. Игорь Фомин

— Вы знаете, да, действительно, уговорить, что это в радость, это тяжело. Здесь только один есть способ — попробовать. Ну, я не благословляю…

А. Митрофанова

— Вы нас к этому призываете?

Прот. Игорь Фомин

— Я не благословляю, конечно.

В. Емельянов

— С улыбкой при этом смотрит отец Игорь. (Смеются.)

Прот. Игорь Фомин

— Но вы попробуйте. Вы взойдите на этот столп. Столп немножечко другой. Допустим, начните делать то, что вы раньше никогда не делали. Вот, слушают нас, допустим люди, которые никогда раньше не убирались у себя дома. Возьмите и делайте каждую неделю генеральную уборку. Вот сами попробуйте. Всё вымойте, всех, как я говорю, слоников, протрите на полочках. Всё уберите и сделайте чистоту. Вы устанете не меньше, чем столпники. И радость у вас будет не меньше, чем у столпников. Вы плюхнетесь в кресло и с радостью посмотрите на свою сияющую квартиру. Это будет та же самая радость. Кто мне скажет, что убранная квартира это не радость?

А. Митрофанова

— Конечно, радость.

Прот. Игорь Фомин

— Тяжело? По себе лично знаю, ужасно. Вот просто ужасно.

В. Емельянов

— Особенно, если квартира большая, да.

А. Митрофанова

— А у кого-то это привычка.

В. Емельянов

— Согласитесь, что однушку проще убрать, чем трех-четырехкомнатную квартиру. Но здесь есть другой выход — можно каждый день по комнате тщательно убирать. Тогда, правда, этот процесс растягивается до бесконечности.

А. Митрофанова

— У этого выхода есть еще и опасность. Это кстати, один из методов, который советуют всякие менеджеры-коучи, которые говорят: «10 минут в день уделяйте уборке квартиры». Я видела где-то подобные советы, где-то попадались. Другая есть опасность — у человека великолепно убран дом, ни пылинки, ни соринки, ничего, и радости при этом тоже никакой нет. И этот человек только и боится о том, как бы какая-нибудь пылинка в его дом не занеслась с сапогами очередного гостя.

Прот. Игорь Фомин

— Я немножечко о другом — я говорю о том, что у него убрано, и если этот человек не любит людей, что люди к нему не приходят. Он в таком самолюбии пребывает, и все равно это для него какая-то радость. Это не та радость духовная, о которой мы говорим по отношению к столпникам. Я вам привожу примеры, что любой труд, что любые усилия, любые. Вы учитесь в учебном заведении — вам надо трудиться? Да хоть убейтесь, надо! Кругом все гуляют, а вам надо готовиться к зачету. Все мы прекрасно это помним, как это было. Выглянешь в окно, а там — о! Тебе названивают, заходят, а тебе надо учить какой-нибудь коллоквиум.

В. Емельянов

— Или вкусное застолье в соседней комнате.

Прот. Игорь Фомин

— Да-да. А тебе надо выучить. Потому что это вкусное застолье еще может продолжаться какое-то время, а если не сдашь, то оно точно здесь не продолжится, это вкусное застолье. Любой труд приносит радость. Любая лень приносит разочарование. Любой отдых приносит полное разочарование. Всё это мы тоже прекрасно знаем. Мы можем в отпуске прекрасно отдохнуть, приезжаем обратно, что мы слышим от наших соработников? Естественно, нам приносят соболезнования по поводу безвременно скончавшегося отпуска, правильно? Любой отпуск он все равно будет как разочарование.

А. Митрофанова

— Ох, не знаю, отец Игорь. Я так отпуск люблю! Это такая радость!

В. Емельянов

— Иными словами, обычный мирянин он вот таким образом подвиги совершает? Вот эти вот небольшие усилия над собой.

Прот. Игорь Фомин

— Да столпник тоже обычный мирянин был. Обычный мирянин. Он родился точно так же от папы с мамой, он тоже ходил, бегал, прыгал с друзьями, а потом в какой-то момент задумался. Во сколько он лет, в 8 лет ушел? Симеон столпник в 8 лет ушел в монастырь. Да, немножечко рановато было. Но любой мирянин готов на подвиг, и любой мирянин совершает эти подвиги. Только один совершает их какими-то необычайными способами, как Даниил Столпник, а другой совершает в совершенно обыденном. Ну что это за подвиг? — Это и мы можем, старушку через дорогу перевести. А является это подвигом? Является. Просто без сомнения, является. Поздороваться в подъезде — это подвиг? Подвиг.

В. Емельянов

— Мне кажется, что это не подвиг, мне кажется, что это нормально.

А. Митрофанова

— Норма поведения.

Прот. Игорь Фомин

— Правильно. Это для вас норма.

В. Емельянов

— Ну, для меня да.

Прот. Игорь Фомин

— А для кого-то это подвиг.

В. Емельянов

— Круто.

Прот. Игорь Фомин

— Значит, вам на этом останавливаться не надо, вам надо идти дальше.

В. Емельянов

— Со всеми здороваться? Все, кто по пути.

Прот. Игорь Фомин

— Уже может быть, со всеми здороваться. (Смеется.) Все, кто по пути. А может быть, другой какой-то подвиг вам надо.

А. Митрофанова

— Улыбаться на улице.

Прот. Игорь Фомин

— Оправдывать всех, понимаете? Абсолютно всех. Хотя…

В. Емельянов

— Интересный у нас сегодня разговор получился в «Светлом вечере», который мы сегодня провели вместе с протоиереем Игорем Фоминым, настоятелем храма Александра Невского при МГИМО. Говорили сегодня о таких вот странных, на наш взгляд, для людей 21-го века, которые вот здесь сейчас конкретно живут в этом месте, таких подвигах, как лежание на земле, как столпничество, как ношение вериг и власяниц. Правда, мы это немножко не затронули, но, тем не менее, такие подвиги есть.

А. Митрофанова

— Принцип тот же.

В. Емельянов

— Обет асексуальной жизни в браке тоже кто-то как подвиг воспринимает. И т.д., и т.д. Вот обо всем этом мы сегодня говорили. Читайте наши материалы на сайте радио «Вера». В студии были Владимир Емельянов и Алла Митрофанова.

А. Митрофанова

— До свидания!

Прот. Игорь Фомин

— Не забывайте со всеми здороваться. До свидания!