Поделиться
В Абрамцево, на лучшей в мире даче, по словам Ильи Репина, он написал немало картин. На одной из них — жена художника с детьми и няней. Здесь, «На меже», живописец делится с нами счастливым эпизодом своей семейной жизни и воспевает святость материнства.
— Маргарита Константиновна, здорово, что вы взяли меня с собой на экскурсию в Абрамцево! Здесь так хорошо! Птички поют! И всё такое... старинное! Деревянная усадьба, мостики над водой...
— Да, Настенька, здесь чудесно. Особенно летом, правда? Уютное подмосковное имение мецената Саввы Мамонтова и в наше время сохранило дух конца 19-го века — той эпохи, когда здесь подолгу жили и творили писатели, музыканты, художники... С доброй и гостеприимной семьёй Мамонтовых этих людей объединяла не только любовь к искусству, но и большая дружба. Они приезжали сюда семьями, с жёнами и детьми...
— Представляю, как им здесь нравилось...
— Очень нравилось! Художник Илья Репин, например, так говорил об этой усадьбе: «Я склонен думать, что Абрамцево — лучшая в мире дача; это просто идеал!» Илья Ефимович написал здесь немало картин. Сейчас я попробую найти одну из них в интернете... Например, есть у него замечательная работа «На меже». Она выставлена у нас, в Третьяковской галерее. Да, вот она! Второе её название — «Вера Алексеевна Репина с детьми идёт по меже».
— По меже? А что такое «межа», Маргарита Константиновна?
— Это узкая полоска земли, которую выкашивали, чтобы отделить друг от друга соседние землевладения. По этой полоске, меже, и идёт супруга Ильи Репина со своими маленькими детьми — двумя дочками и сыном. Илья Ефимович изобразил их гуляющими на зелёном лугу, здесь, в Абрамцево. Точнее, как раз на границе с другим имением. В центре — Вера Алексеевна, жена художника. Впереди неё — дочери, Вера и Надя.
— Какие они хорошенькие! Справа от матери, наверное, старшая сестра. Девочка в тёмно-синем платье, на голове у неё — шляпка, украшенная розовым бантом. Ей лет восемь. А слева — младшая сестрёнка. Она в белоснежном платьице, волосы тёмные, волнистые. Думаю, ей около шести лет. Малышка тянется за каким-то синим цветком.
— Похоже, они собирают васильки. А на заднем плане художник изобразил няню с младшим сыном Репиных, Юрой, на руках. Герои картины идут по залитому солнцем лугу. Это видно по теням, которые падают на траву. Посмотри, сколько в этой работе солнечного света! Какие нежные тона!
— Мне очень нравятся цвета, которые использовал художник. Смотрите, на Вере Алексеевне небесно-голубое платье с белыми пуговками, а в руках у неё жёлтый кружевной зонтик, чтобы укрываться от солнца. Трава светло-зелёная, сочная. Так и хочется прилечь на неё и лёжа наблюдать за проплывающими по небу облаками.
— По поводу красок ты точно подметила, Настенька. Нежные пастельные тона, которые использовал художник, мягкие линии подчёркивают, с какой любовью относится он к своим родным. Он любуется своей супругой, подчёркивает её внимательное, чуткое отношение к детям.
— Маргарита Константиновна, а интересно, в жизни Вера Алексеевна была такой же доброй и заботливой, какой её изобразил художник?
— Да, Настенька, и окружающие, и сам Илья Ефимович отмечали дружелюбный и чуткий характер Веры. Во всём она помогала супругу, была хорошей хозяйкой и доброй заботливой мамой, вырастила четверых детей. Порой ей приходилось сложно в семейной жизни — ведь Репин был человеком вспыльчивым... Это доставляло Вере Алексеевне массу переживаний. Но всё же они любили друг друга.
— Их любовь чувствуется, когда смотришь на картину. Ведь получается, что мы видим тех, кто на ней изображён, глазами художника.
— Совершенно верно, Настенька. Более того, мастер с помощью красок передаёт нам, зрителям, своё впечатление от этой счастливой минуты, будто выхваченной из бесконечной ленты семейной жизни.
— И у него это здорово получилось! Смотришь на картину — и вдыхаешь запах лета! Чувствуешь безмятежность тёплого дня, слышишь шум травы и детские голоса... А ещё понимаешь, как прекрасно быть мамой! Гуляешь с детишками на лугу, тепло, птички поют! Красота!
— За этой красотой стоит тяжёлая ежедневная работа, бессонные ночи, переживания и молитвы за детей. А сколько терпения нужно, чтобы из маленьких несмышлёнышей вырастить взрослых достойных людей! Но ты права — мамой быть действительно прекрасно. Это ответственная и благородная роль. Это чудесный дар, которым Господь наделил женщину.
— И мне тоже хотелось бы стать любящей, заботливой и... многодетной мамой.
— Думаю, когда наступит время, ты будешь очень доброй матерью, Настенька. Будешь молиться за детей, а когда они подрастут, обязательно приведёшь их в Третьяковскую галерею, чтобы показать картину Репина «На меже», воспевающую святость материнства.
Певчие из Москвы. Наталья Сазонова
Поделиться
Я — из молодёжи девяностых. В то время многие мои ровесники приняли Крещение . Стали ходить в храм. Кто тайно, кто открыто. Мы объединялись и сплачивались вокруг Церкви. Восстанавливались храмы. Церковь нуждалась в кадрах.
Мои друзья поступали учиться в духовные школы. По окончании становились священнослужителями, певчими, иконописцами.
Тогда я считала, что возрождение Церкви — дело молодых. И как будто не замечала в храме старшее церковное поколение. Но однажды...
Мне позвонил друг — молодой священник. Рассказал, что месяц назад получил назначение на далёкий сельский приход. Приехал, говорит, на место, а на станции встречают: главный агроном бывшего колхоза и местные бабульки — вот и вся община. Пошли первым делом храм осмотреть. От увиденного опустились руки. Здание громадных размеров, полуразрушенное . В советское время в храме был кинотеатр.
Бабульки заверили: «Соберём народ, расчистим место для службы». И расчистили. Первую службу назначили на кануне воскресного дня, в субботу вечером. К службе тщательно готовились: алтарь обустроили, иконостас поставили, купили нужные церковные книги. Осталось певчих найти.
Батюшка знал, что моя сестра училась на дирижёра церковного хора и пела в храме. Поэтому и позвонил мне с просьбой — найти певчих.
Мы нашли еще двух человека и в вчетвером отправились на тот приход. Батюшка, встретил, привез в храм. Повел показать, где будем петь. Народ с разных деревень собрался.
храм полон. Люди расступаются, пропускают, шепчутся: «Певчие из Москвы приехали. Батюшка певчих-то из Москвы привёз!» Мы невольно ощущали нашу значимость в этой службе.
Встали за загородку для хора- клирос. Там уже две бабульки стояли. Одна чтец — Вера Николаевна, лет 70. Другая, певчая баба Анна, маленькая худенькая старушка с узенькими, почти закрытыми глазами.
Места для хора мало. Мы ноты разложили. Сами встали впереди, бабе Анне встать сзади предложили. Началась служба. Пели слаженно. И вдруг, выясняется, что у нас нет нужной книги, в которой текст молитв воскресной службы. Нам по ней петь, а её батюшкины помощники забыли принести из церковной сторожки. Поздно спохватились. А Вера Николаевна как будто не заметила нашего замешательства. Прочла нужный стих по своей книге и ждёт. Дальше мы петь должны, а мы молчим...
И вдруг голос бабы Анны; поет нужный текст. Все обернулись на бабу Анну. Голова ее была приподнята вверх, глаза закрыты, голосочек тоненький. Поет наизусть. Мы потом узнали, что бабушка Анна — почти слепая.
Когда она поняла, что поёт одна, смутилась, замолчала. Мы зашептали: «Пойте, пойте». Так баба Анна пела все нужные тексты наизусть, пока книгу не принесли. Я смотрела на неё с благоговением.
Какая величина духа и веры в этой маленькой старушке. Вот она — настоящая певчая! Певчая из далёкой глубинки. Она знала наизусть всю воскресную службу. Никакой недуг, никакая немощь не стёрли из её памяти слов молитвы. Она славила воскресшего Христа в своём сердце.
Мы не раз ещё приезжали к батюшке. Пели на службе. Баба Анна была непременно в храме, на клиросе. Становилась, по-своему смирению, сзади нас. Словно ангел-хранитель...
Умерла баба Анна в субботу вечером, под воскресный день.
Мы приехали с ней проститься.
Я смотрела на неё в последний раз и думала: возрождение Церкви- не только дело молодых. Это общее дело! Ведь сохранили её для нас вот такие бабы Анны! Сохранили своей верой!
Автор: Наталья Сазонова
Все выпуски программы Частное мнение
Василий Меркурьев и Ирина Мейерхольд
Поделиться
Фото: Brands&People / Unsplash
В 1934 году на киностудии «Ленфильм» снимали картину «Инженер Гоф». Режиссёр Борис Шпис был счастлив: на одну из главных ролей ему удалось заполучить известного актёра ленинградского театра имени Пушкина — Василия Меркурьева. Нужно было отвезти ему сценарий картины, и режиссёр попросил об этой услуге свою ассистентку — Ирину Мейерхольд. Дочь знаменитого театрального режиссёра, Ирина Всеволодовна с юных лет шла по стопам отца. К моменту прихода на «Ленфильм» за её плечами уже был актёрский, режиссёрский и преподавательский опыт. Меркурьева Ирина не раз видела на сцене. И всегда восхищалась его тонкой и талантливой игрой.
Актёр радушно встретил девушку и усадил пить чай с пирожками. Поблагодарил за сценарий и сказал, что на днях уезжает на гастроли в Сочи. А к съёмкам сможет приступить, как только вернётся в Ленинград. На том и распрощались. Вроде бы, обычная деловая встреча. Но, возвращаясь домой, Ирина почему-то всё время думала о Меркурьеве, и сердце её радостно билось. Василий тоже не мог забыть хрупкую девушку с огромными, глубокими чёрными глазами. На гастроли актёр уехал с мыслями о ней.
Съёмки картины, между тем, откладывались из-за его долгого отсутствия. Режиссёр нервничал и однажды заявил Ирине: если через три дня Меркурьев не явится на площадку, ему найдут замену. Мейерхольд спешно отправила в Сочи телеграмму: «Приезжайте, мы простаиваем». И подпись: «Целую, Ирина». «Сама не знаю, как смогла такое написать», — смеялась впоследствии Ирина Всеволодовна. Девушкой она была скромной. Просто ей очень хотелось, чтобы Меркурьев приехал и снялся в картине. Но третий день был на исходе, а актёр всё не появлялся. Съёмочная группа собралась в режиссёрской, чтобы обсудить, что делать. Вдруг дверь распахнулась, и на пороге показался Василий. Широко улыбаясь, он отыскал глазами Ирину и прокричал: «Мейерхольд, вы мне должны поцелуй!» Девушка смотрела на Меркурьева, и ей казалось, будто после долгой разлуки она встретилась с самым родным и близким человеком. «Я люблю его», — призналась сама себе в тот вечер Ирина. А через несколько дней Василий рассказал ей о своей любви. И предложил руку и сердце.
Меркурьев и Мейерхольд поженились в 1934-м, сразу после завершения съёмок. Их союз стал и семейным, и творческим. Вместе они преподавали сценическое мастерство молодым актёрам в театральных вузах Ленинграда, объездили едва ли не весь Советский Союз, создавая в провинции профессиональные театральные труппы. А потом пришёл 1939 год. Отца Ирины, Всеволода Мейерхольда, арестовали и расстреляли. Точно такая же участь постигла и родного брата Василия — Петра Меркурьева. Супруги стойко переживали горе, поддерживали друг друга. Они усыновили троих племянников, и в семье стало четверо детей — родная дочь Ирины и Василия, Анна, родилась в 1935-м. Во время Великой Отечественной войны, когда семья находилась в эвакуации, появился на свет их сын Пётр. Именно он впоследствии оставил немало ценных воспоминаний об отце и матери. «Их отношения были каким-то чудом, — писал о родителях Пётр Васильевич Меркурьев. — Они прожили вместе больше сорока лет, и чувства их всегда оставались свежими».
После расстрела отца Ирину, как дочь «врага народа», уволили с работы. Ответственность за большую семью полностью легла на плечи Василия Васильевича. Работал он много. Один за другим выходили фильмы с его участием: «Небесный тихоход», «Золушка», «Повесть о настоящем человеке». А после напряжённого трудового дня на съёмочной площадке или в театре, Меркурьев помогал жене по дому. Или ехал на дачу. По рассказам сына, Василий Васильевич всё время там что-то строил и усовершенствовал: огород, теплицы.
В середине 50-х, после реабилитации Всеволода Мейерхольда, Ирина Всеволодовна снова смогла выйти из тени и работать. Она сняла документальный фильм о жизни и творчестве любимого мужа. А в 1978-м Василия Васильевича не стало. Ирина Мейерхольд пережила супруга на три года. И всё это время жила только одной мыслью — о том, что в вечности они с Василием обязательно встретятся.
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
27 апреля. О благодати
Поделиться
В 12-й главе Послания апостола Павла к евреям есть слова: «Будем хранить благодать, которою будем служить благоугодно Богу, с благоговением и страхом».
О благодати, — священник Константин Кокора.
