
Нашим собеседником был актер, основатель и художественный руководитель «Театра вкуса» Юрий Макеев.
Разговор шел о семье, творчестве и вере, а также о семейных ценностях в современном мире. Мы говорили о созданном Юрием театре в деревне, о том, кто в нем играет, и как проходит жизнь семьи московских актеров вдали от города.
Ведущая: Анна Леонтьева
А. Леонтьева
— Добрый светлый вечер. Сегодня с вами Анна Леонтьева. У нас в гостях Юрий Макеев, художественный руководитель «Театра вкуса». Добрый вечер, Юрий.
Ю. Макеев
— Добрый вечер, Анна.
А. Леонтьева
— Юрий, я хотела напомнить нашим радиослушателям, что мы уже встречались с тобой на радио «Вера», но передача, которую мы записывали последней, она была достаточно давно, по-моему, года три, как минимум, назад. И мы разговаривали о том, как ты увез семью в деревню из Москвы. И я помню, что эта тема для нас с Костей Мацаном была очень такая необычная — мы очень удивленно тебя расспрашивали, как ты мог это сделать, как это все получилось так, как ты решился. И вот сейчас мы с тобой встречаемся уже в каком-то новом мире, в котором никого невозможно удивить тем, что люди хотят уехать, например, из большого города. И в этом новом мире мне очень хочется расспросить тебя, вот все, что меня тоже и я думаю, что большинство радиослушателей, многих радиослушателей волнует после вот нашей, так сказать, водораздела какого-то карантинного, после новой жизни, после того как очень многие, в общем-то, пытались уехать из Москвы, а что за это время произошло, какие события, какие открытия в твоей жизни. Потому что ты увез с собой всю жену — актрису из звездного театра, как ты сказал, и двоих детей, которые уже, я так понимаю, подросли...
Ю. Макеев
— Да, у меня старшему сыну в этом году будет 14, дочери 8 лет, будет 9.
А. Леонтьева
— И, наверное, с моей стороны было бы нечестно сказать: Юр, ну расскажи, что за три года произошло. Поэтому я свои вопросы разделила на некоторые части. Я сделаю очень маленькое, постараюсь очень маленькое сделать вступление. Я тоже три года назад начала курсировать между Москвой и неким уездным городком на озере и пережила за это время очень много, пережила, перераздумывала очень много всего. В частности, когда я приезжала сюда три года назад — ну я должна сказать, что здесь было очень мало света в этом городке, он такой не очень прямо густонаселенный, еще и какая-то была темнотища, и дольше там недели, десяти дней я не выдерживала — мчалась в Москву, к огонечкам, к людям, к тому, что называется движуха. И вот три года как-то этот период, когда я здесь пребывала, все увеличивался, увеличивался. Правда, света в нашем городе прибавилось. И карантин, наверное, окончательно меня развернул в сторону того, что я стала думать: а могу ли я жить не в большом городе, а вот где-то в маленьком городочке, а может быть, даже в деревне. А ты все это время живешь в деревне и у тебя, наверное, тоже очень много чего есть рассказать. Но первое, что меня интересует о житье в деревне —мы же живем в некоей среде, да, у нас же есть друзья, у нас есть такое наше окружение, среда то что называется. Вот в какую среду ты отвез семью три года назад, что это было за, то что называется энвайронмент?
Ю. Макеев
— Ну я начну, наверное, все-таки даже не три года, а семь лет. Семь лет — это будет точная цифра, как мы приняли решение для переезда в глухую, почти что заброшенную деревню. А она нам известна уже давно — с 86-го года, но эти три года, которые мы с тобой не виделись и, я думаю, что наверняка есть запись нашего интервью, и люди могут послушать, это интересно, вот что с нами произошло, какая трансформация произошла с нами, если произошла, за этот срок. Я благодарен, с одной стороны, вот той пандемии, потому что ну я о ней знал, скажу так, да, я знал, что это скорее всего будет. Ну знаешь, как часто бывает в боксе: ты же знаешь, что тебя ударят. Но ты, по идее, вроде как бы готов к удару, потому что это бокс, но, когда тебя сильно ударяет, ты понимаешь, что в этот момент как раз ты был и не готов. Вот примерно такая ситуация вот у меня была с жестким годом. Потому что сейчас у нас как бы легкая версия пандемии. Но вот этот тяжелый год — это была проверка меня, семьи, моего дела на прочность. И тех людей, которые меня окружают — на внимание, скажем так.
А. Леонтьева
— А какие люди тебя окружают сейчас? В какую среду ты приехал? Это какие-то жители деревни, вот твои дети в какой компании оказались?
Ю. Макеев
— Ну вообще меня окружают замечательные люди. «Скажи мне, кто твой друг и я скажу, кто ты», — вот такая банальная есть у нас присказка. На самом деле оказывается, что вокруг тебя живет очень много интересных людей. И есть, конечно же, стереотип, что там, условно говоря, русская деревня, она наполнена ну такими асоциальными элементами, что люди спиваются, никому ничего не нужно, ну и вообще такое уныние и, как ты сказала, мало света. Его мало, света в буквальном смысле такого — вот фонарей у нас мало, да, лампочек, но в этом году как-то стало действительно светлее и это тоже радует. Но нас невероятно удивило, обрадовало, что вокруг нас живут удивительные люди с непростой судьбой. Познакомившись со многими очень близко, мы поняли, что вот прямо про этого человека можно писать книгу, снимать фильм — это фермеры, это ремесленники. Удивительные люди, вот мы с ними познакомились, и познакомились благодаря театру, которые мы тут затеяли в деревне. Мы пригласили людей на спектакль. Ну вначале мы придумали, мы узнали, что в нашей деревне нет своего праздника, это дня деревни, да, мы его придумали. Поскольку у нас вот деревня Петровки, мы подумали, что это, наверное, как-то связано с днем Петра и Павла и как бы с гуляньями на Петров день или как бы Петровки когда-то в народе называлось. И вот там, по-моему, это 12 июля мы вот уже, наверное, пять лет пытаемся с соседями устраивать такие посиделки у самовара, играем спектакли, слушаем музыку, приезжают наши друзья, какие-то коллективы, фольклорные, драматические актеры. Мы просто пытаемся оживить пространство свое вокруг себя, его немножко проанимировать — в хорошем смысле этого слова, такое оживление пространства — animation. И это имеет свои плоды, и эти люди, обратная связь, они очень радушны, открыты. И многие из них когда-то были жителями крупных городов, закончили Тимирязевские академии — они фермеры первой волны, там второй волны, дети фермеров, которые там уже покинули нашу землю, а их дети продолжили. И у них глаза так загорелись, когда появились мы здесь, потому что я вижу, что у них есть какая-то, ну не побоюсь этого слова, отдушина, да, что вот можно приехать хотя бы один раз в месяц к нам и переключиться от той рутины, работы на земле или в своем каком-то деле. Ну, собственно говоря, то чем мы часто занимаемся в городе, когда мы посещаем театры, музеи, когда нам хочется получить какую-то другую пищу, да, духовную пищу. И этого здесь, конечно, очень не хватает. Потому что, несмотря на то что остались осколки Домов культуры, которые уже конечно, там держатся на каких-то ну нереальных людях, да, такие, я даже не знаю, подвижники они, не подвижники, ну какая-то жизнь здесь происходит. Но она, конечно, оставляет желать лучшего, потому что вот что-то мы посмотрели, и ну хочется их поддержать, им помочь и привезти сюда. Ну у них очень много программа такая, знаете, казенщина, как где-то сверху пришла бумажка, что вот должно быть такое мероприятие. Такое — это не потому, что они хотят провести, а потому что сверху им сказали, что у вас на такой-то праздник должно быть обязательно мероприятие, и такое мероприятие по бумажке, как я это называю.
А. Леонтьева
— Это из какого-то прошлого времени, да?
Ю. Макеев
— Ну я думаю, что это не уникально, не связано с нашей местностью. Это я думаю, что это повсеместно, наверное, по стране. К сожалению, у нас вперед шагнули наши телефоны, у нас вроде бы у всех компьютеры, но вот то что называется культурой, искусством, оно, к сожалению, не пришло сюда. И люди по инерции остались вот в межвременьи — это уже и не советский период, это уже... не знаю даже, не знаю, как дать определение тому, что вот они сейчас делают. Но я считаю, что там есть тоже, конечно, подвижники, замечательные люди. Ну и как в любом деле есть...
А. Леонтьева
— А где — там, о каком месте ты сейчас говоришь?
Ю. Макеев
— Мы обретаемся в Смоленской области, Темкинский район. У нас вот деревня называется Петровки — она небольшая, нас в зимний период, ну скажем так, в не дачный сезон нас здесь порядка тридцати человек, наверное, максимум проживает. Притом что до недавнего времени проживало человек двадцать. И вот последние как раз три года у нас большая радость — к нам заселились две семьи, сейчас еще одна семья достраивается, у нас на улице будет десять детей — этого уже не было больше тридцати с лишним лет в деревне.
А. Леонтьева
— Ничего себе. Ну это семьи, тоже уехавшие из городов?
Ю. Макеев
— Ну у всех разная судьба. Они кто-то родом отсюда, из этих мест, но когда-то уехал в столицу, получил образование и решил стать столичным жителем. И ну вкусив все плоды городской жизни, но на какие-то, видимо, каникулы вернулись обратно к себе на родину, и что-то там щелкнуло у них внутри. Потому что они вернулись и стали не просто такие пассивные жители, которые: ну ладно, буду жить там на земле. Нет, они очень активные, неравнодушные, они пытаются заниматься с детьми — там походами, спортом, открыли поисковый отряд, зарегистрировали. Потому что у нас места боевой и славы, и подвига, и на самом деле большого горя, потому что наша земля здесь, к сожалению, до сих пор в себе держит как бы воинов. Наверняка их родственники их до сих пор их ищут. И вот у нас недавно, 9 мая, случилось просто чудо в деревне: приехал человек из Луганска, он как бы его отец искал своего отца, получается, это внук. Уже в возрасте, ему около 60 лет, и он нашел могилу своего отца... ой, деда. Притом что когда он ехал там за полторы тысячи километров, ему сказали, что деревни нет. И ну скорее всего он приедет в какой-то поле или лесок, и ему надо поставить там ну вот этот мемориал своему дедушке. И он приехал — а у нас здесь спектакль, посвященный войне, причем играют актеры из Санкт-Петербурга, приехали к нам на гастроли. У нас больше ста человек гостей, у нас ухоженные могилы. Ну, в общем, мы его накормили, напоили и даже дали ему ночлег. И он был очень удивлен, а его спутница, она вообще была в шоке просто от того, что у нас здесь происходит, такого не ожидала. В общем, у нас здесь интересные дела, я не буду их приукрашать, да, всякое бывает, здесь живые люди живут. Я не скажу, что сто процентов здесь вот такие люди, знаете, радушные, открытые, но их здесь очень много. И поэтому я думаю, что на самом деле земля, она истосковалась по неравнодушным, трудолюбивым людям, любящим, верующим, семейным. Потому что на земле можно жить только с семьей, ну или быть монахом.
А. Леонтьева
— Напомню, что сегодня мы говорим о семье с Юрием Макеевым, художественным руководителем «Театра вкуса». В прошлой беседе ты сказал нам, что ты не увез семью от цивилизации, а привез их в цивилизацию, которая исчезает. И сейчас из твоего рассказа я слышу, что ты, твоя семья взяла на себя, ну не побоюсь этого слова, какую-то функцию возрождения культурной и душевной жизни.
Ю. Макеев
— Ну это из задач и целей, которые я перед собой ставил. Потому что это не просто мы физически поменяли географию, да, у меня есть мечта.
А. Леонтьева
— Вы с миссией как бы поехали.
Ю. Макеев
— Это детская моя мечта. Я в этой деревне, я с ней знаком с 86-го года — ну это не моя родная деревня, но как бы родная, что мои предки отсюда — нет, я родился в Москве. Но в Смоленскую область я влюбился в 86-м году и вот через годы через расстояния несу это любовь и мечту. И несмотря на то что я увидел мир, путешествовал с Британским театром очень много, там больше десяти лет, была возможность где-то остаться на чужбине и там как-то себя развивать, у меня всегда была такая вот цель и мечта — вернуться сюда, в деревню. И я рад, что я ее стал осуществлять. Ну я уже взрослый мальчик, можно уже жить с мечтой и осуществлять ее.
А. Леонтьева
— Как часто ты бываешь в Москве? И вот я, например, поймала себя на том, что я пытаюсь все дела, которые у меня есть в Москве, куда-то уложить вот как в можно более кроткий срок и интенсивно их сделать и поехать обратно. У тебя также?
Ю. Макеев
— Ну да, я приезжаю в Москву, я там отыгрываю свои спектакли московские, ну радуюсь, когда я могу встретиться со своими друзьями, родными. Ну что-то если интересное в столице происходит, пытаюсь на это попасть. Это на самом деле все же относительно, условно. Да, вот мне до столицы ну три часа, если нет пробок. Три часа — можно там, я не знаю, до Парижа почти что долететь или на хорошем самолете до Лондона, это все относительно.
А. Леонтьева
— Да, да.
Ю. Макеев
— Просто вопрос, как ты воспринимаешь этот мир. Если бы была там возможность, я бы с удовольствием летал и в Париж, и в Лондон, и смотрел хорошие спектакли, но поскольку туда нет возможности, я прилетаю на своем автомобиле в столицу. То есть это я к чему говорю, что можно жить в деревне, а иногда даже нужно жить в деревне или в каком-то небольшом городке, и ты поймешь, что ты абсолютно не ущербный, ты не лишен всего. Ну скажем так даже: ты отсеваешь все то, что ненужное, вся вот эта шелуха наша городская, под названием суета, она уходит на второй план, ты приезжаешь только на что-то очень важное и нужное для себя. А потом ты возвращаешься туда, где у тебя есть возможность слышать и видеть себя, свою семью. Ну и не побоюсь этого слова, ну и общаться с Богом.
А. Леонтьева
— Слушай, семь лет — это вообще такой срок, когда, как говорят, меняются все клетки в организме, да, то есть ты становишься другим человеком. Вот за эти семь лет ты стал другим человеком?
Ю. Макеев
— Ну немножко изменился.
А. Леонтьева
— Что в тебе появилось такого, чего не было?
Ю. Макеев
— Ну это было не простые же семь лет. Сюда я летел, я был окрылен такой прямо вот яркой мечтой, надеждой, что все, ну некие планы, которые я целью перед собой ставил, они будут быстрее и легче реализованы для того, чтобы это промежуточной этап для достижения других целей и задач. Но не зря же нам говорят: если мы хотим рассмешить, да, Создателя, надо...
А. Леонтьева
— Рассказать Ему о своих планах.
Ю. Макеев
— Рассказывать о своих планах. Поэтому в какой-то момент я просто понял, что, наверное, во мне было много гордыни какой-то, самомнения и здесь, ну не знаю, научился я или этому надо учиться всегда, смирению и терпению. Потому что все идет своим чередом. Вот я с вами разговариваю, смотрю на здание, которое напротив меня, из одного здания я хочу сделать — это старые деревенские дома — хочу сделать музей, из второго — гостевой дом. И я это планировал семь лет назад сделать за три года. А вот прошло уже семь лет, а я вот, к сожалению, пока не могу это себе позволить, потому что ну все упирается еще и в материальные вещи.
А. Леонтьева
— Ну понятно. Вот когда три года мы разговаривали, по-моему, вот процесс построения театра, он был еще в самом-самом начале. Я правильно говорю?
Ю. Макеев
— Да. Ну вот сейчас я в доме-театре нахожусь.
А. Леонтьева
— И это тоже было удивительно: какие-то деревянные подмостки, ты нам показывал фотографии. А сейчас уже театр построен, получается.
Ю. Макеев
— Ну основное здание у нас практически сделано, там сейчас какие-то элементы отделки. Но мы пришли как бы к такому выводу, что у нас наш большой, ну на самом деле маленький, дом-театр, он не такой уж большой, хотя по местным меркам считается, какое-то гигантское здание мы построили. Мы сейчас планируем построить основной зал большой, для того чтобы в осенне-зимний период максимальное количество зрителей могли быть под крышей и могли в уютной атмосфере смотреть спектакли. В общем, новая стройка. Это я к чему говорю, это новая стройка, значит. Я эту еще не закончил, но я уже затеял новую стройку.
А. Леонтьева
— Понятно.
Ю. Макеев
— У меня тут много объектов, невозможно.
А. Леонтьева
— То есть стройку тоже невозможно закончить, как ремонт.
Ю. Макеев
— Ну надеюсь, в этом году мы вот с Божией помощью и добрых людей мы все-таки это достроим, доделаем. Потому что семь лет уже очень много. И если материалы устают и металлы ломаются, то человек тоже устает, и в какой-то момент я тоже так немножко ну приуныл, наверное, даже. И вот хочется задать вопрос: как много вы знаете деревенских домов-театров, которые строят актеры из Москвы? Вот.
А. Леонтьева
— Так вот поэтому мы и разговариваем сейчас, Юрий, в этом эфире, потому что я не знаю таких.
Ю. Макеев
— Ну на самом деле есть. Я вот сейчас там через вот есть такая платформа «Планета», которая помогает собирать такие средства, да, такое социальное финансирование, ну как бы когда люди могут тебя поддержать. Вот я там есть в рубрике «Театры» я увидел, что ну не огромное, но там порядка десяти театров, которые в маленьких городах, в населенных пунктах, в небольших деревнях люди пытаются какие-то делать проекты, похожие на театры, в виде зданий и так далее. Но об этом никто не говорит, к сожалению. Ни средства массовой информации...
А. Леонтьева
— Да, я тоже вот, у меня нет информации.
Ю. Макеев
— Я даже хотел спровоцировать наших знаменитых блогеров, не будем называть их имена, их все знают, один из них мой тезка, что, друзья, может быть, пришло время рассказать не только там о крутых реперах и ребятах, которые нецензурно выражаются через каждое слово или каждое слово, но о тех, кто пытается что-то сделать положительное здесь? Это я причем не о себе говорю, а о тех ребятах, которые строят театры в деревнях, пытаются какие-то создавать пространства, чтобы мальчишки и девчонки имели смысл существования на своей земле.
А. Леонтьева
— Я напомню нашим радиослушателям, что сегодня с вами Анна Леонтьева, у нас в гостях Юрий Макеев, художественный руководитель «Театра вкуса», теперь сельский житель. И мы вернемся к вам через минуту.
А. Леонтьева
— Сегодня с вами Анна Леонтьева. Мы говорим о семье с Юрием Макеевым, художественным руководителем «Театра вкуса», сельским жителем, строителем деревенского театра. Юра, ты знаешь, я действительно не слышала, в каких деревнях вот существуют такие театры построенные и которые живут, которые живые, в которых играют. Вот в том городочке, где я живу, у нас есть тоже, как вот ты рассказал, тоже есть Дом культуры, он тоже живет какой-то своей жизнью, я не буду ее никак характеризовать. И местные ребята, такие молодые, творческие, решили сделать там по своей пьесе — вот я даже играла, ну спектакль, я чуть не сыграла там роль Третьего кролика. Но сейчас дела меня вырвали туда и, к сожалению, вот мой дебют не состоялся. Но тем не менее вот у нас в городе тоже есть такте люди, которые хотят немножечко оживить городскую жизнь, она тоже немножечко, ну давай так скажем, вялая. Ну хорошо, мы с тобой начали говорить со слова «среда», да, вот в какую среду ты попал, когда уехал из города. А вот в какую среду попали твои дети? Как вот им все это понравилось, кто были их друзья? Вот нас же бесконечно волнуют эти вопросы: куда дети будут ходить, с кем дружить...
Ю. Макеев
— Ну я начну со старшего сына, да, потому что когда мы переехали, он как раз пошел в 1 класс, в местную школу, в райцентре у нас есть школа. В райцентре есть несколько школ, но такие есть прямо совсем деревенские, где, я не знаю, может, 15–20 учеников и два-три учителя. И есть районная школа, в райцентре, и там уже одиннадцатилетка, и в этой школе я когда-то даже учился, с 6 по 9 класс, был такой у меня опыт жизненный. И мой сын проучился четыре года, потом мы приняли решение перейти на домашнее обучение. Но я, скажем так, изначально был сторонник домашнего обучения — у меня есть много вопросов к современной школе. Не конкретно к этой школе, а вообще к нашей системе образования. Поскольку я через свою профессию, да, вот я «Театр вкуса» — просто некоторые подумают, что это такой кулинарный театр, но у нас театр, наши спектакли не о еде, а еда у нас только выразительное средство, если и бывает в спектаклях. Мы говорим в первую очередь о теме семьи, да, и как часто я говорю о своих спектаклях, что у меня спектакли посвящаются детям, у которых есть дети. Я достаточно много работаю с подростками, с детьми на спектаклях. И через вот эту работу с ними, да, общение через язык театра, и ну какие-то вскрываются проблемы, в том числе и школы. И вот мы приняли решение, что сын наш должен — это причем его решение, это мы вместе сидели, сообща как бы: ты дальше хочешь учиться? И мы приняли решение, что ему хочется быть дома. И я обратил внимание, что вот, допустим, он после того, как мы перешли на домашнее обучение, по каким-то предметам стал гораздо лучше учиться. Какие-то, понятно, что тяжело даются. Но самое главное, что нас очень радует, что ребенок стал улыбаться. Мы больше времени проводим вместе, мы самообучаемся. Притом что мы же тоже, у нас нет навыка домашнего обучения, мы не закончили академии там по домашнему обучению, мы вместе с ним учимся. То есть, соответственно, мы совершаем ошибки, и мы понимаем, что вот здесь мы где-то что-то упустили, какой-то момент. Но главное, что мы стали друг другу рады. Потому что до этого меня очень смущало, что ребенок очень напряженный приходит со школы. Школа от нас что-то требует по успеваемости, но абсолютно почему-то не видит психологический портрет нашего ребенка, что он подавленный. И всегда я задавал вопрос: ну хорошо, вот у него что-то там по какому-то предмету он не понимает. Но вот вы как специалисты скажите мне, вот что я должен сделать? Как я ему, если вы, специалисты, не смогли объяснить этот предмет, я — не предметник, как я дома, через муштру или через что? Через репетитора или что-то еще? Но, в общем, я считаю, что это правильное решение, вот сейчас вижу по факту, потому что он в 7 классе учится, получается, это уже у нас — 5-й, 6-й, 7-й — три года он на домашнем обучении, мы довольны. Хотя трудно, много трудностей, но мы довольны. Сейчас у меня дочь пошла в эту же школу, она во 2 классе. И вот тоже как бы, знаете, не могу понять пока почему, но вот ребенок говорит... Вначале очень с радостью пошла в школу, с очень большой радостью, потому что она очень коммуникабельная, очень общительная. Старший сын мой не настолько коммуникабельный как бы, да, хотя у него есть друзья. Хотя, если людей там беспокоит: а как же друзья? Друзья есть, их немного, настоящих друзей не бывает слишком много, да, вот с которыми общается, есть московские друзья, есть к нам очень много людей приезжает, гостей. Причем к нам гостей стало больше приезжать даже, чем когда мы жили в Москве.
А. Леонтьева
— Я очень понимаю.
Ю. Макеев
— У нас в плане общения даже мы иногда думаем: ого, ничего себе! Ну как бы в Москве у нас такого опыта не было. И вот моя дочь, она сейчас как бы настроена перейти на домашнее обучение. Притом что она интересно это образами объясняет, что с ней происходит в школе.
А. Леонтьева
— Так.
Ю. Макеев
— Она себя называет, что когда в школу она идет, она надутый веселый шарик, а в школе потихонечку она сдувается, и она такой вот вялый шарик, который почему-то сдувают, и он не хочет летать. Вот такой странный образ, да.
А. Леонтьева
— Ничего себе, как ребенок хорошо понимает.
Ю. Макеев
— Да, она мне: понимаешь, я такой сдутый шарик — никто не улыбается, никто ну там не обнимается, никто не хочет общаться, и они какие-то все... Ну не все, это я сейчас так: все. Нет. Я говорю: ну у тебя же есть там подружки, а мальчишки, а друзья? У нее очень хороший классный руководитель, такая неравнодушная учительница, что она вот за ними как-то, я вижу, что дышит этими детьми. Но тем не менее вот ребенок приходит со школы, говорит: я сдутый шарик. Это тоже, мне кажется, о чем-то говорит.
А. Леонтьева
— Я очень понимаю, о чем ты говоришь, потому что очень-очень много лет назад (моему младшему ребенку сейчас 21 год) мы, несмотря на то что мы не переезжали в деревню, мы жили там близ Москвы, мы перешли на домашнее обучение. И все равно меня как городского жителя, которого увезли, так сказать, в Подмосковье, очень волновал вопрос: как же дети не играют во дворах, как же они вот у меня сидят и общаются только по интересам вот в тех, соответственно, сферах, куда они ездят учиться дополнительно. И я решила, что мы все-таки переедем в город, у нас была квартира в городе, мы переехали в город, чтобы дети пообщались. И я вдруг поняла, что мои представления об общении во дворах, оно какие-то очень из другой жизни. Потому что к нам очень мы также в выходные встречались с друзьями и с их детьми, и мы также не могли встретиться в будни, потому что все дети ездили по каким-то там кружкам. репетиторам и так далее. И я не увидела, что в городе очень много общения. Зато всегда люди рвутся куда-то приехать на природу, чтобы пообщаться там уже с друзьями. Ну то есть у нас тоже было больше друзей, когда мы жили за городом.
Ю. Макеев
— Ну вот сейчас, я говорю, у нас большая радость — последние три года у нас появились другие дети, они разного возраста, там плюс-минус — это подружки, друзья. Они играют в Робин Гудов, там в следопытов, изучают лес, изучают животный мир. Кто-то из них прямо активно и искренне хочет помогать своим родителям в хозяйстве, потому что у нас у всех огороды. Ну у нас большие участки — сад, огород, у нас козы, коровы, кролики, куры и так далее. И, честно, я поскольку сам прошел эту школу жизни, живя в деревне, московский мальчик, я понимаю, что это очень хорошая прививка была для меня.
А. Леонтьева
— Прививка от чего?
Ю. Макеев
— Прививка от равнодушия, от безделья, от непонимания устройства мира, причем вот такого устройства мира — тут же вселенная, тут просто можно стать философом. Просто посмотреть, как почка пробивается у яблони, которая упирается в твое окошко и увидеть, как распускается бутон, а потом появится яблоко. А потом одно яблоко поест какой-то червячок, а потом прилетит птичка и съест этого червячка. А потом листья опадут, и ты увидишь зиму. Я не думаю, то жители города очень часто смотрят на небо и видят звездное небо. Я не думаю, что жители города очень часто чувствуют, какой подул ветер — он дул теплый, холодный или он с тобой о чем-то говорил. И я не думаю, что в городе есть часто возможность остановиться и просто услышать себя и понять, что ты часть этого большого мира. Огромного, непостижимого и очень прекрасного. Поэтому я вообще рекомендую, ну а отчасти это тоже наша миссия, мы хотим вот когда мы здесь все благоустроим в нашей деревушке, чтобы городские не только наши друзья, но знакомые приезжали к нам и могли устроить себе такую природотерапию.
А. Леонтьева
— Природотерапию.
Ю. Макеев
— Да. Ну и арт-терапию, потому что у нас театр, а театр это все-таки арт-терапия.
А. Леонтьева
— Ну все-таки в идеале, все-таки я вот слушаю тебя и представляю такой очень большой дом друзей, которые могут приезжать, останавливаться — это была какая-то с детства моя мечта.
Ю. Макеев
— Ну это же мечта больших мечтателей. Про это некоторые книжки писали, а кто-то пытался про это кино снять, а мы это пытаемся осуществить в жизнь.
А. Леонтьева
— Напомню, что сегодня мы говорим о семье с Юрием Макеевым, художественным руководителем «Театра вкуса». Юра, вот мы заговорили о твоем театре, и я должна сказать, что я очень по нему скучаю. И это действительно был не театр про еду, это был театр, где еда готовилась на сцене, присутствовала в спектаклях, создавала некую атмосферу или подчеркивала какую-то атмосферу — я очень любила твои спектакли. Можно, спрошу, вот воспользовавшись случаем, а сейчас какие-то есть представления в твоем театре?
Ю. Макеев
— Ну у нас есть репертуар. Мы за последние два года стали резидентами московского театра «Практика» и на регулярной основе каждый месяц мы играем два наших названия. Да, мы играем «Семейную пекарню», играем «Мечтатель, или Почему я?» — ты была на этих спектаклях, они такие душевные, семейные я их тоже люблю. Мы сотрудничаем с Московской филармонией, играем редко, но тем не менее играем там спектакли. Вот у нас там есть «Рождественская история», потом мы играем «Деревенские истории». И вот мы надеемся, что сейчас, в этот летний период мы возобновим работу нашего уличного театра. У нас есть такой проект «Уличный театр «Тут». Это такой ребенок «Театра вкуса», когда мы выходим на улицу и становимся вот прямо настоящими уличными площадными актерами — с историями со своими, с музыкой живой — ну, в общем, я это тоже дело очень люблю. И третье наше направление — это наш Петровский деревенский театр, сокращенно ПДТ. Вот мечтаю когда-нибудь приехать на гастроли в БДТ со своим ПДТ.
А. Леонтьева
— Ну я, пользуясь случаем, приглашаю радиослушателей на спектакли Юры, потому что они действительно теплые, душевные и очень необычные. Вам понравятся.
Ю. Макеев
— Спасибо большое. В том году мы поставили спектакль с местными жителями по Филатову «Федот-стрелец, удалой молодец». И это так замечательно нас спасло вот в это непростое время, мы смогли немножечко как-то вдохновить людей, что не все потеряно, что все хорошо, что все будет хорошо.
А. Леонтьева
— Здорово. Я хотела, знаешь, вернуться к такой мысли о том, что в предыдущей передаче ты говорил о том, что город нас заразил любовью к гаджетам и к легкой жизни. И когда ты рассказываешь про своих детей, как они исследуют лес, ходят в экспедиции и походы, и у меня, и я думаю, что у многих радиослушателей выступают на глазах слезы. Потому что вот эта самая городская любовь к гаджетам — это притча во языцех, кто только о ней ни говорит, что только не предлагают. Вот у тебя какой рецепт отсутствия этой любви к гаджетам? Просто уехать в деревню?
Ю. Макеев
— Нет, ну я признаюсь честно, это же инфекция пострашней коронавируса, она у каждого из нас. И даже мы, живя в деревне, несмотря на то что вокруг природа, хозяйство и все остальное, у нас возникают, скажем так, непростые ситуации, когда мы понимаем, что и мы тоже подвержены вот этой слабости, да, — залипнуть в какой-нибудь социальной сети. Притом что самое обидное, что вместо того, чтобы там что-то полезное для себя почерпнуть, часто же мы просто убиваем то время, которое нам даровано, на пустоту. И когда приходит это осознание, что ты пустой, а ты в это время не наполнен ничем, и из тебя вышла та любовь, которая в нас заложена, и ты заполняешь ее ну вот каким-то криком, выяснением отношений: ну как же так, вы залипли, а там столько дел! Я думаю, что здесь, к сожалению, деревня не спасение. Спасение — дело. Вот себя занять делом, любимым делом, осмысленностью, зачем ты это делаешь, да. И, слава Богу, мы с тобой общаемся на очень хорошей радиостанции. И тут вопрос веры и милости Божией, потому что ну я иногда прямо молюсь и говорю: Господи, помоги, и я не могу справиться с этой слабостью. А это уже какая-то слабость, это страсть новая, да, зависимость от этого гаджета. И даже в деревне. Я считаю, что я очень сильно подвержен, несмотря на то что у меня стройка, строится дом-театр, надо огород и сад, животные. Но я смотрю на тех людей, кто проживает, скажем так, рядышком, да — и это я сейчас не о ближних соседях, а вообще в районе, — я же вижу, что у многих ни хозяйств, ничего нет, и они сидят там и они смотрят все то, что смотрят все и в городе, и здесь. И подростки смотрят ТикТоки, и ну и все вытекающее отсюда.
А. Леонтьева
— Ну то есть если город заразил нас любовью к легкой жизни, то, наверное, родители должны как-то заразить детей своей любовью к работе, так что ли? К какой-то вот осмысленной деятельности, в том числе и природе.
Ю. Макеев
— Ну дело, какое-то должно быть дело, да. Я вот завтра, надеюсь, я пойду в школу, и у меня будет общение с детьми, которые здесь учатся, в центральной школе. Я этого добивался семь лет. Вот семь лет меня как-то школа, я так намекал: ну может быть, вы меня позовете? Я ведь у вас когда-то учился, я там могу рассказать, что случилось со мной после этой школы, может быть, это кому-то из детей будет интересно, что я был путешественником, что я был практически на всех континентах, что играл в Британском театре ну и так далее. И не столько про себя, сколько про них. Вот у меня сегодня был такая непростая ситуация возле школы, я был свидетелем. Я спросил детей, говорю: дети, а вы о чем-нибудь мечтаете? Ну там мальчика одного спросил. Нет, не мечтаю. Другого спрашиваю: а ты о чем-нибудь мечтаешь? — Я не хочу с вами разговаривать. И они такие озлобленные. А я увидел сцену, как два мальчика избивают друг друга, а порядка тридцати детей, девочек и мальчиков разного возраста, стоят и снимают это на телефоны. А я просто проезжал мимо, и я остановился. А мальчики били друг друга так, как будто это бьют бойцы вот в этих клубах, где бои без правил. Они били так наотмашь, с такой жестокостью, это не просто они там толкали друг друга, и ну «ты или я» — ну как это было и в моем детстве. Они жестоко и жестко, я бы даже сказал, друг друга метелили. А остальные хохотали, смеялись, девчонки, мальчишки, и снимали это на телефоны. И это вот прямо да. Вот вчера был колокол из города Казани нам, да набата, вот просто набат нам: бум, бум — по всей стране — внимание, пожалуйста, ребятки, давайте будем внимательны друг к другу, а в первую очередь к нашим детям. И, надеюсь, пойду в школу и поговорю с ним о мечте. Потому что большой вопрос: это все, что вокруг нас — это все то, о чем мечтали. И мечтаем. А какие были наши мечты, как мы видели, каким будем родителями, работниками, руководителями, какое у нас будет дело. Ну и так далее. Это такой, я считаю, философский глубокий вопрос.
А. Леонтьева
— Юра, а вот такой философский, может быть, не такой глубокий вопрос, но все равно он у меня возник, и он очень как-то больно прозвучит, наверное. Но в современным мире, вот в том самом мире, где все стало так зыбко и так непредсказуемо, и мы не знаем, что будет завтра, вот у детей есть возможность о чем-то мечтать?
Ю. Макеев
— Да конечно, есть, конечно есть, а как же. Ну нет, вот сейчас время потерянное, а раньше было не потерянное? Ну я ребенок там конца 80-х — 90-х годов, это было не потерянное время? Потерянное время, все время есть время потеряться. Но в это же время всегда есть возможность что-то найти, да, влюбиться во что-то, поверить. Тут вот с одним батюшкой общался, он говорит: ну а что вот, и молодежи не так уж много у нас в храмах, и не знаешь, как с ними говорить, чем их заинтересовать. Ну я думаю, что вот хочу детям предложить, вот родителям. Вот, кстати, такой вот как это... лайфхак, да.
А. Леонтьева
— Так, это мы любим.
Ю. Макеев
— Лайфхак, да. Вот все кто нас слышит, и кто в записи обязательно послушает, а попробуйте со своим ребенком сделать хотя бы один домик — ну назовем его скворечник, домик-скворечник. Вот найдите материл, купите, потратьте деньги на какую-нибудь ножовочку, а может дома есть что-то, и со своим, именно со своим ребенком сделайте один домик. И пускай это будет хорошая традиция — раз в год делать один домик, его можно раскрасить. И я уверен, что вот это совместное дело, и за ним ухаживать, за этим, ну не просто его сделать, потом где-то его повесить и наблюдать, кто будет жить в этом домике. Я уверен, что через это ну что-то, может быть, чуть-чуть поменяется. Вначале один будет домик, потом два. Вот я очень люблю Федора Конюхова, потому что он мой духовник.
А. Леонтьева
— Ага, вот так.
Ю. Макеев
— Да, да. Ну мы с ним редко видимся, но я так каждый раз радуюсь и огорчаюсь. Он выкладывает фотографии, что у него там под сотню домиков для птичек разных, скворечников он успевает сделать с друзьями. А я такой думаю: ну так, в этом году не успел, ну ладно, зато я там ферму построил.
А. Леонтьева
— Это та сторона отца Федора, о которой мы не знаем. Мы знаем, что он путешествует по морям, океанам.
Ю. Макеев
— Ну он так путешественник, он же видит этих птичек, которые рядышком с ним путешествуют, он тоже для них домики делал. Ну, в общем, вот так.
А. Леонтьева
— Потрясающе. Мне очень понравился этот лайфхак. И спасибо тебе большое, Юра, за такую беседу, которая закончилась разговором о мечте, мне кажется, очень важным сейчас. Я напомню, что сегодня в студии была Анна Леонтьева. У нас в гостях Юрий Макеев, художественный руководитель «Театра вкуса», мечтатель, деревенский житель теперь, строитель театра в деревне. Приходите к нему на спектакли. Юра, спасибо тебе большое.
Ю. Макеев
— Спасибо друзья, спасибо большое. Берегите друг друга.
Послание к Римлянам святого апостола Павла

Апостол Павел
Рим., 120 зач., XVI, 1-16.

Комментирует священник Дмитрий Барицкий.
Одна из глубоких истин, которую сообщило людям христианство, заключается в том, что Бог — это любовь, которая не может оставаться в стороне, видя страдания человека. А потому Бог любит нас не издалека. Он действует. Он идёт на крест. К подобной любви Христос призывает и Своих учеников. Как же сформировать любовь в самом себе и в окружающих людях? Замечательный способ нам предлагает отрывок из 16-й главы послания апостола Павла к Римлянам, который звучит сегодня за богослужением в православных храмах. Давайте послушаем.
Глава 16.
1 Представляю вам Фиву, сестру нашу, диакониссу церкви Кенхрейской.
2 Примите ее для Господа, как прилично святым, и помогите ей, в чем она будет иметь нужду у вас, ибо и она была помощницею многим и мне самому.
3 Приветствуйте Прискиллу и Акилу, сотрудников моих во Христе Иисусе
4 (которые голову свою полагали за мою душу, которых не я один благодарю, но и все церкви из язычников), и домашнюю их церковь.
5 Приветствуйте возлюбленного моего Епенета, который есть начаток Ахаии для Христа.
6 Приветствуйте Мариам, которая много трудилась для нас.
7 Приветствуйте Андроника и Юнию, сродников моих и узников со мною, прославившихся между Апостолами и прежде меня еще уверовавших во Христа.
8 Приветствуйте Амплия, возлюбленного мне в Господе.
9 Приветствуйте Урбана, сотрудника нашего во Христе, и Стахия, возлюбленного мне.
10 Приветствуйте Апеллеса, испытанного во Христе. Приветствуйте верных из дома Аристовулова.
11 Приветствуйте Иродиона, сродника моего. Приветствуйте из домашних Наркисса тех, которые в Господе.
12 Приветствуйте Трифену и Трифосу, трудящихся о Господе. Приветствуйте Персиду возлюбленную, которая много потрудилась о Господе.
13 Приветствуйте Руфа, избранного в Господе, и матерь его и мою.
14 Приветствуйте Асинкрита, Флегонта, Ерма, Патрова, Ермия и других с ними братьев.
15 Приветствуйте Филолога и Юлию, Нирея и сестру его, и Олимпана, и всех с ними святых.
16 Приветствуйте друг друга с целованием святым. Приветствуют вас все церкви Христовы.
Ещё древнегреческие мудрецы заметили, что любовь и ненависть можно целенаправленно взращивать как в самом себе, так и в окружающих людях. Античная риторика утверждала, что эта работа начинается уже на уровне нашего повседневного общения. Иначе говоря, любовь и ненависть можно формировать словом. И ораторы Древней Греции и Рима досконально изучали, как это можно сделать технически.
Так, например, если интонация моей речи тороплива и монотонна, если я излагаю материал на птичьем, непонятном для слушателей языке, если мои истории полны логических нестыковок и противоречий, если я говорю больше или меньше, чем от меня ожидают, не к месту и не ко времени, если в моей речи много сухой теории, сумбур, мало примеров, если она вызывает неприятные ассоциации, если я слишком назойлив в своих поучениях, или, напротив, сваливаюсь с ними на голову слушателям один раз в год — во всех этих случаях всё, что я говорю, вызывает негатив вплоть до ненависти и отвращения. Причём не любить будут не только меня. Слушатели невольно будут испытывать неприязнь и к тому предмету, о котором я говорю.
Апостол Павел получил замечательное классическое образование. Он прекрасно владел ораторским искусством. А потому избегал этих ошибок в деле проповеди Евангелия. Он знал, как именно при помощи слова формировать в людях верные чувства и эмоции. И прозвучавший отрывок — яркий тому пример. Павел поимённо перечисляет ключевых участников Римской общины. Причём не только называет их имена, но и сопровождает каждое имя каким-то тёплым комментарием. Чтобы никто не почувствовал себя обделённым. Чтобы каждый ощутил ту заботу, которой пронизано это краткое письмо.
Подобная речевая стратегия сама по себе очень эффективна. Она открывала людей апостолу. Более того, в самой общине это создавало атмосферу доверия и взаимопонимания. Слово Павла помогало людям ощущать себя братьями и сёстрами. Будучи внимательным к тому, как и что он говорит, апостол показывал, какой должна быть норма внутрицерковных отношений. Это братство, семья, в которой люди призваны быть открытыми друг ко другу, в которой не может быть места для подозрительности, соперничества или превозношения. Но самое главное — Бог скреплял это слово Павла Своей благодатью. Он видел усердие Своего апостола, видел, как он старается даже в своей речи быть работником Его Евангелия, и давал этим человеческим словам нечеловеческую силу.
Это пример и для каждого из нас. Не стоит недооценивать то, что мы делаем своим словом. Всё то, что мы говорим, понуждая себя проявить любовь и заботу к ближним, хорошо уже само по себе. Уже само по себе такое слово несёт тепло и объединяет. Если же всё это мы произносим с мыслью послужить людям ради Христа, наши слова приобретают силу свыше. Дух Божий действует через них. И нам самим, и тем, к кому мы обращаемся, Он приносит великое утешение и тихую радость.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Религиозная философия К.Н. Леонтьева». Юрий Пущаев

У нас в студии был старший научный сотрудник философского факультета МГУ Юрий Пущаев.
Разговор шел об известном религиозном мыслителе 19го века — Константине Леонтьеве, в частности о его размышлениях о том, что такое «страх Божий» и чем, по его мнению, опасно так называемое «розовое христианство».
Этой беседой мы продолжаем цикл из пяти программ, посвященных русским религиозным философам 19 века.
Первая беседа с заведующим кафедрой философии и религиоведения Свято-Тихоновского университета Константином Антоновым была посвящена Алексею Хомякову и Ивану Киреевскому;
Вторая беседа с доцентом философского факультета МГУ Борисом Межуевым шла о Федоре Михайловиче Достоевском, как о религиозном мыслителе;
Третья беседа с деканом философского факультета МГУ Алексеем Козыревым была посвящена известному религиозному мыслителю Владимиру Соловьеву.
Ведущий: Константин Мацан
Все выпуски программы Светлый вечер
«Вера и дело». Мирослава Сергеенко

Гостьей рубрики «Вера и дело» была учредитель и президент благотворительного фонда «Онкологика» Мирослава Сергеенко.
Наша гостья рассказала о том, как сама прошла через борьбу с тяжелой болезнью, и как сейчас строит работу фонда, чтобы оказываемая помощь была наиболее эффективна и полезна.
Ведущая программы: кандидат экономических наук Мария Сушенцова
Все выпуски программы Вера и Дело