«Русско-литовская война 1512–1522 годов». Исторический час с Дмитрием Володихиным

Поделиться

Вместе с доктором исторических наук Дмитрием Володихиным мы говорили о предпосылках и ходе десятилетней войны между Россией и Литовским княжеством в начале 16 века, а также о том, что поспособствовало заключению перемирия.

Ведущий: Дмитрий Володихин

Ведущий: Дмитрий Володихин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Это «Светлое радио» радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. Сегодня мы поговорим об одной знаменательной дате, которую наша страна отмечает в 2022 году. Надо сказать, я абсолютно уверен, мало, кто о ней вспомнит. Может быть, специалисты, может быть, преподаватели истории вспомнят, может быть, дипломаты вспомнят, может быть. Но есть в этом определенный парадокс. Некоторые события, процессы, сюжеты в истории нашей страны играли колоссальную роль, переворачивали буквально все историческое бытие России, изменяли его кардинальным образом, но почти забыты. И в то же время гораздо менее значительные обстоятельства вошли в календарь наших праздников. Ну что ж тут сделаешь! Это причуда национальной исторической памяти. Итак. В этом году исполняется 500 лет Московскому мирному договору 1522 года. Этот мирный договор завершил одну из самых тяжелых, кровопролитных, ужасающих войн между Россией и Великим княжеством Литовским. Надо сказать, что обе стороны были не до конца довольны результатами войны, но для России это была, что называется, победа по очкам. Представьте себе, что два борца выходят на ковер, применяют все свое мастерство, всю свою силу, время от времени удается кому-то из них бросить другого, сделать подножку, заработать иным способом балы, оба до крайности утомлены и к концу счет почти равный. Но все-таки один из них на бал или два опережает другого. И судья поднимает ему руку, как победителю. Оба едва живы. Но все же победитель есть, схватка закончена, и эти балы дали кому-то успех, а для кого-то определили поражение. Война 1512-1522 года это схватка на износ. Две страны вложились в нее, как, наверное, никогда ни в какие другие военные предприятия не вкладывались. Во всяком случае на протяжении поколения как минимум. Тем не менее, в самом конце все были настолько ожесточены, простите меня, что я об этом ожесточении говорю на православном радио. Понимаете, для 16 века боевая ярость это не только то, что случается на поле боя, это то, что руководит действиями государя, порой даже и дипломатов, как ни странно, которые договариваются между собой о прекращении военных действий. Так вот ожесточение было столь сильное, что стороны не смогли договориться о вечном мире. Вечный мир — это форма мирного договора, который определяет, что вот все, таким-то образом пойдут границы, и обе стороны не имеют друг к другу претензий. Нет, тут было иначе. Несмотря на то, что вести войну просто уже не было сил, тем не менее обе стороны заключили перемирие на пять лет. Нет ничего столь длительного и прочного, как временное. Впоследствии это перемирие продлевалось и новая война наступит более, чем через десять лет. Не через пять, а через десять с лишним лет после Московского мирного договора 1522 года. Для того, чтобы было понятно, что собственно происходит, почему эта война так огромна, я хотел бы, чтобы для сравнения, дорогие радиослушатели, вы вспомнили бы столетнюю войну в анналах Западной Европы. Это ведь событие, которое вошло во все учебники. Это событие, которое действительно изменило политическую карту, изменило даже в какой-то степени политический строй, и в общем его изучают сотни, если не тысячи, историков. Так вот московско-литовские войны для Восточной Европы это примерно тоже самое, что столетняя война для Франции и Англии, для Западной Европы. Знаете, московско-литовские войны это как океан, который мощными волнами все время бьет в прибрежные скалы и время от времени скалы рушатся, изменяется история, границы трещат, страны увеличиваются, уменьшаются. И самое главное, что эти волны действуют в разные участки побережья. То одна сторона, Россия, чувствует, что что-то рушится на ее границах. То другая сторона, Великое княжество Литовское, чувствует, что что-то рушится в ее пределах. Эти войны начались очень-очень давно, еще в 14 веке и продлились они до второй половины 18 века. Представьте себе, это марафон. Мы с вами попадаем примерно в середочку этого самого марафона, и попадаем мы на те времена, когда Россия чувствует себя сильной, могущественной, уверенной, не подозревает, какие страшные, губительные козыри уже припасены против нее. Ее оппонент, Великое княжество Литовское подготовило эти самые козыри, можно сказать, мастерски и готово нанести смертельный удар. Собственно, почему это происходит? Да дело в том, что в 15 — начале 16 века русский государь великий князь Иван III отобрал у Литвы десятки русских городов, ранее ею захваченных. И Литва, конечно же, хотела вернуть все это, а Россия хотела продолжить экспансию на Запад, освобождая русские земли, населенные, повторю, русскими православными людьми. И эти две волны должны были ударить друг в друга со страшным громом, треском и невообразимой энергией. В 1505 году Иван III скончался, его место занял великий князь Василий III, его сын. Надо сказать, что сын не был до такой степени талантлив как политик. Он не сравнивался, конечно, современниками с могучей фигурой отца. О Василии III можно сказать, что он человек храбрый, волевой, крепко верующий, больших политических талантов за ним не числится. Но он, во всяком случае, в ряду русских государей, что называется, крепкий середняк или чуть-чуть получше. Совсем не плохой, скажем так, шанс для России отстоять прежние позиции и, может быть, приобрести что-то новое. Первая война, так сказать, проба сил, прошла в 1507-1508 годах с участием Великого княжества Литовского и России. Она не принесла решающий успех никому. Россия потеряла два маленьких городка Любеч и Лоеву Гору. Зато приобрела союзника, который со всей своей свитой, друзьями, сторонниками и семьей перешел на службу Василию III, это князь Михаил Глинский. Тот был крепко обижен в Великом княжестве Литовском, и надо сказать, сто он одна из виднейших фигур среди православной аристократии Великого княжества Литовского, которые ставили на службу Москве как центру в религиозном плане преимущественно православному. Обе стороны ждали, когда наступит момент, удобный для новой схватки. Я хотел вам напомнить, дорогие радиослушатели. Вот я говорю: Россия, Россия, Россия для начала 16 века Сейчас об этом спорят, можно ли государство тех времен называть Россией. Полагаю, что да. И многие специалисты говорят, да, именно так и должно быть. В состав России того времени входили, помимо собственно Московского княжества, Вятка, огромные земли отвоеванные у Литвы, Новгород, в 1510 войдет Псков, в 1521 войдет Рязань и колоссальные просторы Севера. Конечно, Россия тех времен в несколько десятков раз меньше, чем современная Россия, но это все равно Россия. Не такая сильная, не такая могущественная, не такой у нее неисчерпаемый ресурс, но все-таки это очень сильное государство, иногда его еще называют Московское государство, и это тоже, наверное, правильно. Так что я буду называть и так и так. И еще. Когда я рассказываю по радио ли, на телевидении, что соперником Москвы был Вильно, столица Великого княжества Литовского, время о времени меня переспрашивают: а вы собственно о чем, Дмитрий Михайлович. Литва-то это маленькая страна. Как могут воевать Москва и Вильнюс. Это смешно. Да ничего смешного. Это сейчас Литва относительно небольшое государство. А если говорить о 15-16 веках, то это государство-мастодонт. Туда, помимо Вильнюса, входят Смоленск, Полоцк, Минск, Киев и огромное количество других городов на запад, вплоть до Бреста. Можете себе представить такую громаду. По своим ресурсам это Литовское государство было чрезвычайно опасно для России по той простой причине, что могло черпать ресурс у своего дружественного соседа, у королевства Польского. Тогда Польша и Литва были соединены личной унией, еще недостаточно прочно, еще нет единого государства Речь Посполитая, но монарх уже один. При Василии III в ту войну, о которой я сейчас буду рассказывать, Сигизмунд I был и королем Польским и великим князем Литовским, и он давал щедрой рукой ресурсы Польши для войн на русском рубеже. Итак. Сейчас мы с вами приступим к изложению боевых действий, но прежде я хотел бы, чтобы в эфире прозвучала мелодия «Василевс» из фильма «Русь изначальная», автор ее замечательный композитор Рыбников. Это, знаете ли, история, с одной стороны, Византийская, а с другой стороны, русская. Потому что при Василии III в России себя начали ощущать полноправными наследниками Византийской империи. Третий Рим уже начал чувствовать себя Третьим Римом, и воевал именно как Третий Рим, не только как мощное государство, но и как средоточие православия. Итак, послушаем.

Звучит музыка

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это «Светлое радио», радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы обсуждаем с вами историю заключения Московского мирного договора 1522 года, которому в этом году исполняется полтысячелетия. Собственно, причина для новой войны, а она начнется в 1512 году, ясна. Две сверхдержавы того времени готовы были выяснить до конца отношения, как им казалось, в решающем бою, на смерть, чтобы понять, кто из них главный в регионе, кому должны принадлежать колоссальные пространства древней империи Рюриковичей Древней Руси, находившиеся на тот момент большей частью во власти Литвы. Оба государя, и Василий III и Сигизмунд I не понимали, как и их политическая элита, что эта война не последняя. Войн, которые будут казаться последними, будет еще очень и очень много. Много слезок еще прольют обе стороны в этом страшном противостоянии. Но для нас важно, что причина войны именно такова — глобальный неразрешимый спор. А вот поводы для войны нашлись очень подходящие. Елена Ивановна, сестра Василия III, была замужем за предыдущим великим князем Литовским, овдовела и по сведениям, которые получила в Москве, была в этом своем вдовьем состоянии крепко обижена литовскими властями. И плюс к этому в Москву поступили известия, согласно которым недавние набеги Крымского хана на южные окраины Московского государства были спровоцированы дипломатами Литвы. Мы с вами еще вернемся к этой Крымской карте. В споре двух великих держав она оказывалась чуть ли не решающей, во всяком случае, чрезвычайно важной. Но мы до нее дойдем. Пока отфиксируем одно — удар, нанесенный с юга в 1512 году был крайне болезненным для России, и, конечно же, безо всякого сомнения, он действительно был спровоцирован Вильно. Ну что же. Ответный удар. Василий III располагает достаточным количеством войск и хорошо отлаженной еще при его отце, Великом Иване III, мобилизационной машиной для того, чтобы поставить в строй крайне быстро значительные массы конницы. И сразу несколько армий входит на территорию Великого княжества Литовского для того, чтобы бить по городам, разорять сельскую местность. Однако очень хорошо видно в ходе этой войны, что разорительная устрашающая экспедиция русских войск это фон. А вот две серьезные цели, это во-первых, Смоленск, во-вторых, Полоцк. Два очень крупных, очень богатых города, два центра древних княжений, два города, за которыми стоит чрезвычайно древняя историческая традиция. И конечно же, они являются административными центрами Великого княжества Литовского, одновременно будучи центрами православных епархий. Так вот, основная масса русских войск, которые были задействованы в наступлении на литовский рубеж, так или иначе оперировала на двух театрах военных действий — на Смоленском и на Полоцком. И со Смоленском Василия III ждала удача. Это была чрезвычайно трудно добытая удача. Дело в том, что те православные аристократы, которые могли и хотели перейти на службу Москвы, уже это сделали раньше. Мало кто хотел переходить сейчас на сторону Москвы, это скорее было исключение. Второй момент. Городам, которые на восточных границах Великого княжества Литовского могли стать объектом нападения московских войск, срочно были выданы грамоты на разного рода привилегии. Некоторые получили Магдебургское право, то есть немецкое право на самоуправление. Тот же Полоцк его получил. И поэтому, если раньше Литовские земли поддавались натиску достаточно быстро, поскольку местное население поддерживало это наступление, то теперь находились и сторонники и противники правления Москвы на территории Великого княжества Литовского. Посмотрим. 1512 год, сначала легкая рать приходит под стены Смоленска, потом Василий III «в силе тяжкой» организует штурм и действительно очень серьезные силы собраны, огромное количество конницы, пищальники, то есть стрелки из пищалей, артиллерия достаточно мощная. У России традиционно был сильный артиллерийский парк, этим страна могла похвастаться. Были набраны наемники, немцы, и плюс к этому в войске находился князь Михаил Глинский, прирожденный лидер, великолепный оратор, человек, у которого были свои сторонники в Смоленске. Он, конечно же, завел тайные переговоры с населением города. И тем не менее при всех этих выигрышных вроде, обеспечивающих чуть не заранее победу факторах, Смоленск взять не удалось. Смоленск располагал мощными деревоземляными укреплениями, стены были заполнены вязкой глиной и валунами. И даже очень мощная артиллерия, даже пробивая эти бревенчатые укрепления все равно в какой-то степени проигрывала в поединке с этими стенами, поскольку ядра вязли в глине и не разрушали укрепления до конца. Если сейчас приехать в Смоленск, прийти в городской парк, то там вы увидите остатки тех укреплений. Собственно, нынешняя Смоленская стена очень красивая, великолепно реставрированная это результат уже работы собственно русских зодчих конца 16 — начала 17 века. А те старые русско-литовские укрепления 15 — начала 16 века, повторяю, в небольших фрагментах присутствуют в городском парке. Но даже по этому видно, что и тогда Смоленск был крепким орешком. Итак, первый удар по Смоленску не дал никаких результатов. Но Василий III человек упорный, и у него за спиной колоссальный ресурс. Он выдвигается второй раз. 1513 год, новый поход на Смоленск, в этом походе увеличен артиллерийский парк, пушки бьют так, что разбивает одно из Смоленских обводных стрельниц. Ожидают, что к Смоленску на помощь подойдет Сигизмунд I, придется драться в поле, ничего этого не происходит. Сигизмунд не может собрать войска. Небольшой корпус одного из литовских магнатов, который оперирует неподалеку, не представляет собой угрозы для русской армии. Тем не мене, расстреляв изрядно пороху и ядер, русская армия без штурма города вновь отходит. Почему? Ну понимаете, какая вещь. Русское командование чрезвычайно опытно, Россия проходит через целый каскад больших войн, все прекрасно понимают недостатки и плюсы военного дела, те козыри, которые может выложить на стол Москва, и те недостатки, слабости, которые числятся за ней. Так, например, большое московское войско не может задерживаться достаточно долго на вражеской территории, поскольку коммуникации растянуты. Подвести припасы, продовольствие, фураж, порох чрезвычайно сложно. И если войско начнет голодать, болеть, то оно понесет больший урон, чем обороняющийся неприятель. Войска опять отходят. Во главе войск становится помимо великого князя Василия III замечательный полководец того времени Даниил Васильевич Щеня. Блистательный воевода, он фактически руководит всем войском. Василий III держит его во главе основных сил. Первый поход, второй поход. В 1514 году вновь армия великого князя Московского и вновь во главе с Даниилом Щеней, конечно, в присутствии самого великого князя появляется под Смоленском и три месяца осаждает его. И опять ревут московские пушки. И на этот раз привезены какие-то громадные мортиры, такие, что результат их огня ужасает даже собственно русские войска. Некий пушкарь Стефан вел огонь из громадного орудия, и он же кстати применил новинку артиллерийского искусства, он использовал несколько небольших ядер, окованных свинцовыми полосами. В полете крепления разрывались и туча железных, каменных и свинцовых шаров накрывала противника. Но это, знаете ли, одна деталь. А вот результат в общем и целом огня русской артиллерии... А Щеня велел поднять прицел и стрелять уже не только в стены, а и по жилым кварталам города, стремясь надавить на Смоленское население, чтобы оно все-таки открыло ворота, хочет этого гарнизон или не хочет. Так вот результат был ужасающий. Знаете, русская летопись, трижды сообщавшая о действии русской артиллерии под Смоленском, лишь на третий раз возвышается до стилистики эпического ужаса. «От пушечного и пищального стуку, людского кричания и вопля, такожде и от градских людей супротивного бою пушек и пищалей земли колыбатися и друг другу не видети, и весь град в пламени курения дыма мняшеся воздыматися ему, и страх велик нападе на горожаны. И начаше вопити и кликати, чтобы князь великий государь пожаловал, меч свой унял». В конечном итоге 30 июля 1514 года город сдался. Мы еще поговорим, что здесь сыграло самую главную роль. А сейчас мне хотелось бы напомнить вам, дорогие радиослушатели, что это «Светлое радио», радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. Мы буквально на минуту прерываем наш с вами разговор, чтобы вскоре вновь встретиться в эфире.

— Дорогие радиослушатели, это «Светлое радио», радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. Мы разговариваем с вами на тему о заключении Московского мирного договора 1522 года, которому исполняется в нашем 2022 году пятьсот лет, и мы добрались до ключевого события в московско-литовской войне десятилетней, страшной, тяжелой, до взятия Смоленска. Итак, почему Смоленск был все-таки взят? Стены не были уничтожены, гарнизон еще мог сражаться, не иссякли продовольствие и порох. И в общем, как будто, Смоленск сдался, не исчерпав всех ресурсов. Ну а теперь попробуйте поставить себя на место смолян. Смоляне знают, что великий князь Василий III в третий раз у ворот их города, и он придет и в четвертый, и в пятый, и в десятый. Их торговля умирает, они не получают помощи от Сигизмунда I, они находятся в состоянии депрессии. Просто потому что солдаты есть солдаты, они выходят на стены и дерутся, постепенно погибают, их становится меньше, но они на то и есть солдаты, что им положено драться. А вот обычные-то жители, торговцы, ремесленники, местная шляхта, не готовы без конца умирать. Василий III предложил им сохранение всех их привилегий, предложил тем, кто сдастся из гарнизона, поступить к нему на службу с тем, чтобы избегнуть гнева Сигизмунда III. Наконец, наверное, поработал и Михаил Глинский, говоря: Бога ради, не будет никаких расправ, пыток, казней, вы будете в милости у Василия III, это добрый православный государь. В конечном итоге сработало, может быть, не то мощное огневое наступление русской артиллерии, сколько действие мобилизационной машины Московского государства. Смоленск и вся Смоленская земля увидели, Василий III может позволить себе выводить войска каждый год, огромную армию, и в качестве живого тарана этой армией бить в ворота Смоленска. Все равно когда-нибудь они треснут и свалятся, образуется проход, через который ворвется туда русская поместная конница, стреляя во все стороны из луков. Ну и что ж, наверное, это был правильный ход со стороны горожан. Они понимали, что это неизбежность, они сдались. Они получили все те милости, которые им были обещаны. Василий III посадил в городе замечательного воеводу, одного из самых востребованных полководцев того времени, князя Василия Васильевича Шуйского из рода Суздальско-Нижегородских Рюриковичей. Он как бы почтил город тем, что посадил в нем в качестве своего представителя одного из знатнейших людей Московского государства. И в общем помимо Смоленска моментально сдались города Мстиславль, Кричев, Дубровно, сдались без боя. Успех колоссальный. В честь этого успеха был основан Новодевичий монастырь, главный храм его, как вы знаете, называется Смоленский, он же, если расшифровать подробнее, храм во имя Смоленской иконы Божией Матери. Конечно же, образование этой обители показывает, до какой степени современники понимали важность завоевания Смоленска. Смоленск в сущности это средина всей Древней Руси, великий город, имеющий очень древнюю историю, за который боролись два государства-мастодонта очень долго. Литва захватила Смоленск в начале 15 века, в 30-40 годах 15 века Смоленск выступал против Литвы. На два года в результате восстания освободился. Там было достаточно сторонников русской православной власти, то есть власти Московской. И в конце концов внешний натиск решил судьбу этого города. Успех колоссальный, сравнимый с тем, чего добивался когда-то отец Василия III великий князь Московский Иван. Но в дальнейшем судьба войны была подвешена на волоске. Полевое соединение тактическое, по терминологии Великой Отечественной войны корпус, во главе с полководцами: князем Булгаковым-Голицей и боярином конюшим Иваном Андреевичем Челядниным, наступал в направлении на Оршу, потерпел тяжелое поражение, много народу оказалось в плену, в том числе и оба полководца. Причем, их не хотели освобождать. Лишь через 37 лет Михаил Иванович Голица-Булгаков вернется из плена на Русь, Челяднин так и не вернется. В общем это достаточно чувствительный удар. Не так много сил для наступления на территорию Великого княжества у России, чтобы не видеть, в какое тяжелое положение попала страна. На плечах, можно сказать, отступающих русских воевод литвины приходят под стены Смоленска. И вроде бы все благоприятствует тому, чтобы Россия потерпела поражение, чтобы это была катастрофа. Но все, кроме того, что во главе гарнизона мужественный воевода Василий Васильевич Шуйский, и в городе достаточно сторонников русской православной власти. Епископ Смоленский попытался завести переговоры с Сигизмундом, отправил ему письмо: приди отбери город и все будет хорошо. У него нашлись сторонники, заговорщики. Но другие смоляне выдали их, предпочитая, видимо, все-таки власть Москвы. Те, кто действительно участвовал в заговоре, те, кто действительно хотел передать город Сигизмунду I, подверглись казне. Причем, надо сказать, когда Василий III расставался со Смоленском, уходил в Москву с войсками, он многим знатным людям в городе сделал богатые подарки: кому-то серебряный ковш, кому-то шубу. И вот тех, кто был когда-то в милости у Василия III и изменил ему, целовал крест и решил перебежать обратно к Сигизмунду I, повесили на стену, облачив в эту самую шубу и повесив на шею этот самый ковш. После этого русский гарнизон выдержал натиск литовской армии, она сама начала в беспорядке отступать, понеся тяжелые потери. Иными словами, удалось отбить литвинам те же самые Мстиславль, Кричев и Дубровну, но Смоленска отбить не удалось. Слава воеводе Василию Васильевичу Шуйскому. Что тут можно добавить? Добавить надо прежде всего то, что на протяжении долгого времени, почти всю войну тяжелым крестом стало разыгрывание Крымской карты. Вот как раз мы к ней сейчас вернемся. Дело в том, что Крымское ханство достаточно могущественное государство. Это вовсе не территория одного полуострова, это вся Северная Таврия, это значительная территория на Запад аж до Дуная, это Северное Приазовье, это значительный фрагмент Северного Кавказа, и поэтому несколько десятков тысяч отлично обученных, хорошо вооруженных всадников Крымский хан мог выставить в поле. И он собственно даже не один Крымский хан, а несколько ханов из династии Гиреев на тот момент постоянно в поле выставляли. В этот момент они испытывали буквально счастье, война между Великим княжеством Литовским и Россией приносила баснословные барыши и стала основой для процветания ханства в этот момент. Ну представьте себе, Литва платит бешеные деньги за то, чтобы из Крыма удары были направлены против России. Москва время от времени тоже находит деньги для того, чтобы направить крымцев на территорию Великого княжества Литовского. А в целом два государства для Крымского хана как два жирных барана, которые на вертеле над огнем, и можно отправить своих бойцов для того, чтобы они срезали кусочки мяса с кровью, привели оттуда полоняников, привели оттуда скот, ограбили деревни, города. И надо сказать, удары были очень чувствительные. В 1512 году три последовательно удара обрушилось на Россию. Первый раз просто не знали, не понимали, что происходит, проворонили. Второй раз оттеснили. Третий раз крымцы добились того, что они вошли в рязанскую землю и осаждали Рязань. Эти удары несколько раз еще повторялись, и в 1521 году Крымский хан вообще был у окраин Москвы, так глубоко вонзилось острие крымское рейда. Это было действительно страшно. В общем похвастаться в 1521 году нечем, разве только крымцы хотели взять Рязань, но не смогли, там дрался замечательный аристократ того времени из боярского рода по имени Иван Хабар. Он что называется, отстоялся, как тогда говорили. Отстоял город, и крымцы отступили. Но в общем урон был чудовищный. И вот в этой ситуации получалось так, что два государства, используя эту самую крымскую карту взаимно обессиливают друг друга, потому что крымцы наносят удар то против тех, то против этих. И литовцам дали наглядный урок стратегии и тактики. Когда глубокий рейд крымцев достиг чуть ли не центра их государства, и в районе Сокаля встретились две армии Константина Острожского и крымцев. Так вот Польско-литовское войско потерпело сокрушительное поражение. Ну что ж, по делом. Кого наняли, тот потом и пришел щупать, насколько работодатель сам-то готов держать оборону. А он не готов. Россия в этот момент поставила на удары в направлении на Минск, Витебск, Рославль, Полоцк. Рославль удалось взять, это небольшой город, небольшой успех. А в принципе, конечно, Литва страдала от этих ударов разорительных, но русской армии не удавалось решить главную задачу. Те армии, которые направлялись в район Полоцка очевидно были недостаточно сильными для того, чтобы повторить Смоленский успех. Приходилось ставить заслоны на юге. И в конце концов научились это делать, не сразу. Честно сказать, по-настоящему и всерьез крымцам дали сдачи только в 1541 году на Оке, когда отбросили поход одного из их ханов, и отбросили с тяжелыми потерями. А пока все достаточно сложно. Но в общем на фоне всех этих сложностей неожиданно вызревает серьезная победа. Но прежде, чем мы приступим к рассказу о ней, мне хотелось бы, чтобы в воспоминание о победе Смоленской сейчас в эфире прозвучало песнопение, обращенное к Смоленской иконе Божией Матери.

Звучит песнопение

— Дорогие радиослушатели, напоминаю, что это «Светлое радио», радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами я, Дмитрий Володихин. И мы обсуждаем окончание десятилетней Московско-литовской войны, заключение Московского мирного договора 1522 года, которому в этом году исполняется 500 лет. Две страны обессилели. Москва может наступать, но ее удары не столь сокрушительны, как раньше. Великое княжество Литовское тоже вроде бы может наступать, но оно ожидает новой Орши, нового разгрома русских войск, а силенок-то не так уж и много. И вот в конце концов, из самого опасного горячего пункта на всей линии московско-литовского противостояния, из Полоцка с подачи Сигизмунда I и под командой гетмана Константина Острожского на Опочку в район Южного Припсковья отправляется большая армия. Специалисты считают, что там было до десяти тысяч человек, из них половина наемники, чешские, немецкие наемники, набранные по всей Центральной Европе и Восточной. И там был чрезвычайно мощный артиллерийский парк. Конечно же, речь шла не только о том, чтобы взять Опочку, речь шла о том, чтобы взять ряд городов южного Припсковья, может быть, Остров, Порхов, Вороночь и так далее. Если повезет, может быть, и сам Псков откроет ворота, все-таки большая сила. Я полагаю, что войск там было побольше, поскольку в течение всего пребывания этого корпуса Острожского под Опочкой, ему отправляли подкрепление. Они наверное не успели к началу боевых действий, и сотнями и тысячи солдаты со стороны литовской устремлялись поддержать Острожского. И надо сказать, что никто не ожидал, именно под Опочкой разыгрались события, которые доставили русскому воинству большое удовлетворение. Оно могло себе сказать, что вот была у вас Орша, да вся сплыла, потому что сейчас у вас случилась Опочка, в которой победили мы. Опочку оборонял воевода Салтыков, а в районе Великих Лук стоял с небольшой полевой армией знаменитый полководец того времени, дважды победитель литовцев в крупных битвах предыдущих, воин князь Александр Владимирович Ростовский. Ростовский не мог рисковать своей армией. Если бы он ринулся, очертя голову, сражаться с Острожским, то может статься так, что Псковская земля оказалась бы без боевого щита. Он поступил иначе. Он понимал, что теперь проблема коммуникаций у литвинов, у них растянута дорога для получения продовольствия, для получения подкрепления. Он отправил отряды князя Федора Телепнева-Оболенского и Ивана Ляцкого, а так же несколько других более мелких отрядов для того, чтобы они нападали со всех сторон, чтобы они отбивали обозы, наносили неожиданные удары по воинству Константина Острожского, и те с успехом выполняли свою задачу. И вот получается, что Константин Острожский, с презрением относясь к Опочке, ее называли свиным хлевом, штурмует ее и неожиданно обнаруживает, что взять не может. Во время штурма гибнет довольно много народу. Опочка имела укрепление на высоком конусообразном холме, укрепление самое простое, деревоземляное, никаких каменных стен. Но храбрый воевода и умелый гарнизон, относительно немногочисленный, бил из пищалей, из пушек, обрушивал камни, деревянные колоды. В результате погибло довольно много народу. А достать Опочку огнем артиллерии было достаточно сложно, поскольку она почти вся окружена водяными преградами, эта крепость. Поэтому артиллерия не очень-то могла помочь штурмующим отрядам. Те несли потери, перешли к осаде. Когда они стали осаждать, отказались от штурма, сами стали фактически жертвой ударов извне. Князь Ростовский отправлял своих бойцов ближе-ближе-ближе к лагерю, они постоянно били, били, били по нему, а он постепенно придвигался. И вот он уже стоит у Вороноча и высчитывает момент. Если Острожский рискнет все-таки выдвинуться вперед или если уж совсем тяжело накажут этими ударами, рейдами по тылам, можно будет, наверное, нанести приканчивающий удар, гибельный. И в этот момент к армии Острожского направляется большой корпус подмоги во главе с неким воеводой Черкасом Хребтом или Хребтовичем. Его перехватывает Иван Ляцкий, бьет в остроге на Ключищах по этому отряду, окружает его, и в бою не только уничтожает, но еще и берет в плен самого Черкаса, его родню и других знатных командиров. В общем Литовское княжество начинает ощущать, что под Опочкой все не благополучно. Во время штурма Опочки погиб некий знатный шляхтич Анджей Боратынский, был потерян видный полководец Сокол, тяжелое поражение нанесено в этом остроге на Ключищах, и в целом потери армии растут-растут-растут. Может там помимо десяти тысяч были подмоги еще две, пять тысяч. Но все это постепенно тает, и постепенно погода становится хуже, а успеха нет. И Константин Острожский честно говорит своим подчиненным: это неудача, мы не смогли взять Опочку, и мы не сможем диктовать Василию III мир на выгодных условиях, мы должны отступить. Он отступил. Сигизмунд I в ярости называл Опочку бесовой деревней. И от русских пленников, которые впоследствии оказались вновь в России, от одного из них, Тимофея Рупосова известно, что потери поляков и литовцев в регионе в целом — и во время штурмов Опочки и во время ударов, которые были нанесены отрядами князя Ростовского — неприятель потерял пять тысяч бойцов. Это потери по тем временам катастрофические. Таким образом Опочка стала ответным действием, которое полностью закрыло страшное ощущение от поражения под Оршей. Знаете, как американцы в 20 веке преодолевали вьетнамский синдром. Вот собственно оршанский синдром через три года был полностью преодолен. Опочка осталась за Россией. В дальнейшем оба государства обменялись ударами, причем, чаще все-таки била Россия. Но тут проблемы обоих государств на общем фронте потонули в проблемах, которые приносили крымцы. Великое княжество Литовское ощутило на себе удары Ливонского ордена. Плюс ко всему прочему, представьте себе, какое страшное разорение после десяти лет войны пришло в города этих двух государств. Надо было заканчивать войну. В конечном итоге в 1522 году в сентябре было заключено это самое перемирие, мирный договор Московский, который определили две вещи. Первое: Смоленск остается за Россией. 1514 год — Смоленск присоединен силой оружия, 1522 год — он на законных основаниях в результате мирного договора становится частью России. И вместе с тем, огромное население всей Смоленской земли. Это конечно, успех колоссальный. Литовцам надо было как-то показать, что, может быть, у них есть что-то, чем они могут ответить на скверное ощущение этого поражения. И они отвергли все притязания Московского правительства на то, чтобы после войны обменяться пленными. Собственно, предлог был тот, что после Орши у них в плену оказалось множество знатных людей. Россия имела не меньше пленников в своем распоряжении, но знатных пленников было не столь много. Литва просила огромный выкуп. Россия даже давала за своих пленников небольшой городок Дроков, но литовцы не согласились, и несчастные пленники остались там надолго в довольно тяжелых условиях. Некоторые вообще довольно долго были в оковах, и московское мирное соглашение 1522 года привело, ну хотя бы к тому, чтобы их расковали. Но так или иначе, это было уже театральное действие. В очевидном огорчении от общей военной неудачи, от того, что Смоленск потерян и его отобрать не удалось, правительство Великого княжества Литовского и сам Сигизмунд I сердились и старались хотя бы здесь, хоть как-то отыграться, хотя бы за счет пленников. Ну а в целом, победа. Победа, которая далась тяжело. Победа, которая была заработана потом и кровью. Победа, за которую надо хвалить и великого князя Василия III, и замечательного полководца князя Даниила Васильевича Щеню, и не менее замечательного полководца князя Александра Владимировича Ростовского, и всех тех русских ратоборцев, которые тогда стояли у стен Смоленска и которые тогда защищали Опочку под командой воеводы Салтыкова. То есть там есть герои, настоящие герои той войны. Что ж, мне остается завершить передачу призывом. Вот эти великие океанские валы Московско-литовских войн как-то подзабыты, в особенности в советское время. Может быть, это дурно понятый интернационализм, в духе того, что давайте не задевать чувств титульной нации одной из союзных республик. А надо бы о них помнить. Потому что титаническим усилием и большой кровью тогда наши предки добивались великих успехов. Помните же об этом. Не забывайте об этом. Это стоит того, чтобы памятники ставили и в учебники вносили, а мы говорим об этом маловато. Мне осталось сказать вам, дорогие радиослушатели, благодарю вас за внимание. До свиданья.