«Российская императрица Анна Иоанновна». Исторический час с Дмитрием Володихиным

Гость программы: доктор исторических наук, профессор Российского государственного гуманитарного университета Игорь Курокин.

Разговор шел о жизни, судьбе и особенностях правления российской императрицы Анны Иоанновны.

Ведущий: Дмитрий Володихин

---

Д. Володихин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И сегодня мы с вами поговорим об одном персонаже, который стал своего рода притчей во языцех в русской исторической литературе. И стоит, в общем, разобраться, до какой степени это произошло заслуженно. Может быть, совсем незаслуженно. Я имею в виду императрицу Анну Иоанновну. Правила она Россией достаточно долго, в 1730 году взошла на русский престол и продержалась у власти десять лет, умерев спокойно, своей смертью, вне каких бы то ни было заговоров и мятежей. Для того чтобы мы разобрались с этой темой основательно, к нам в студию приглашен замечательной специалист-историк по тому времени, доктор исторических наук, профессор Российского государственного гуманитарного университета, Игорь Владимирович Курукин. Здравствуйте.

И. Курукин

— Здравствуйте.

Д. Володихин

— Ну что ж, традиционно первый наш вопрос — это своего рода визитная карточка портретируемого персонажа. Анна Иоанновна — что должно всплывать в голове у наших радиослушателей, когда начинается разговор о ней, или когда они начинают о ней что-либо читать? Что самое важное нужно знать, характеризующее ее наиболее полно?

И. Курукин

— Ну это первая половина XVIII века. И вот есть такая статуя Растрелли, да, вот Анна Иоанновна с арапчонком — вот такое впечатление такого грубоватого, массивного, но в то же время такое, в движении в каком-то, на тебя движется — вот, наверное, это образ передает: эпоха грубоватая, простая. И Анна Иоанновна у нас такая же: грубоватая, властная, сильная, не слишком образованная, но достаточно твердо держащая то, что мы называем бразды правления. Ну вот, наверное, так.

Д. Володихин

— Ну резюмируя, это звучит примерно так: не худший вариант, но и не высший сорт.

И. Курукин

— Можно сказать и так.

Д. Володихин

— Что ж, давайте обратимся к генеалогии. Многие из наших радиослушателей, судя по звонкам, предполагают, что династия Романовых безмятежно тянулась от Петра I до Николая II. Хотя, скажем так, она прерывалась и переходила на женские линии наследования. Вот что касается Анны Иоанновны — она к Петру, в принципе, вообще не имеет никакого отношения, тем не менее она как раз наследница по крови вполне прямая.

И. Курукин

— Ну она дочь старшего брата Петра, царевича Иоанна Алексеевича. То есть они с Петром были соправителями, ну царь Иван умер в 96-м году, оставив трех дочерей. Мужского потомства у него не было, а вот три дочки были.

Д. Володихин

— А вот что касается царевича или царя, он родил Анну Иоанновну, когда еще был царевичем или когда уже взошел на престол?

И. Курукин

— Нет, ну она была царевна, а он был царь. То есть формально они оба были соправителями, они оба были царями с 1682 года.

Д. Володихин

— Петр и Иван.

И. Курукин

— Да, Петр и Иван. Поэтому он был царем, конечно, юридически, безусловно, хотя реально и не участвовал в управлении.

Д. Володихин

— А судьба Анны Иоанновны в детстве, что с ней происходило?

И. Курукин

— Да как всегда с царевнами, то есть ничего не происходило, поскольку ни для каких — все-таки это еще Русь Московская, поэтому ни для каких особенных дел и тем более для светской жизни они не были предназначены. Поэтому жили себе в Измайлове, старинной царской резиденции. Барышень особо ничему не обучали. Ну потом за них немножко взялись, но это петровская эпоха, то есть ну чему-нибудь и как-нибудь учили. Потому что опять-таки задача — барышень замуж выдать, вот, собственно, их главное предназначение, а образование для этого особо не требуется.

Д. Володихин

— А сколько ей было лет, когда скончался ее родитель?

И. Курукин

— Ну она была 92-го года, значит, соответственно, ну четыре годика — маленький ребенок. Она была совсем маленькая.

Д. Володихин

— А ее матушка?

И. Курукин

— Ну насчет матушки не скажу, не помню, сколько. Ну это неважно, потому что опять-таки, вот уже вот в 18 лет ее выдают замуж — там ни до папеньки, ни до маменьки, там как бы уже совсем другая жизнь.

Д. Володихин

— Но выдает ее не отец, а дядя. И выдает, в общем, не особенно ее спрашивая. Есть политический расчет — ступай, дорогая племянница.

И. Курукин

— Ну как всегда с барышнями такого рода. Как, собственно, ее старшую сестру выдали за герцога Мекленбургского, который, в общем, оказался такой, ну что называется первый европейский скандалист. В конце концов которого просто его же дворяне свергли с престола, и кончил жизнь он в тюрьме. Так что вот это для сестренки. А для нее Петр избрал герцога Курляндского. Курляндия — маленькое пограничное княжество, ну часть современной Латвии, если так говорить. И герцог опять же Курляндии ничего собой не означает. Но опять-таки это политический мотив такой: то есть вот есть сопредельные территории, и желательно, чтобы там было российское влияние. Ну вот, собственно, герцог для этого вполне годится.

Д. Володихин

— Повезло ли ей в браке или этот политический альянс ей самой, как юной прекрасной девице, не давал ничего доброго?

И. Курукин

— Ну насколько была прекрасна, сказать сложно, потому что портретов ее этого возраста нет. Мы имеем только изображения ее уже в зрелом возрасте.

Д. Володихин

— На ее красоту можно только надеяться.

И. Курукин

— Ну может быть, да, тут уже не буду спорить, не знаю. А вот в браке, собственно, да и брака как такового не было. Потому что герцог был слаб здоровьем. И его тут так усердно угощали, как это принято в петровскую эпоху, а как сам говорил Петр: до состояния пьяного немца. И так все это успешно продолжалось, что вот череда праздников закончилась тем, что, когда молодые поехали обратно, по дороге муж умер.

Д. Володихин

— Да... То есть это история очень короткого брака и брака, в котором наследников не то что не могло быть, а если и могло быть, с небольшой вероятностью, то в любом случае не случилось.

И. Курукин

— Нет. И осталась она такой вдовушкой. Но опять-таки, поскольку был, естественно, брачный договор, ей полагались определенные владения в Курляндии — ну все это оговаривается, естественно. То она там как бы должна была означать российское присутствие. Вот именно означать, потому что политически роли она сама по себе никакой не играла, для этого к ней был приставлен резидент, который этим занимался. А она там должна была присутствовать как вдовствующая герцогиня. Ну вот она 20 лет там и провела.

Д. Володихин

— То есть, если я правильно понимаю, Анна Иоанновна формально являлась правительницей Курляндии.

И. Курукин

— Именно формально.

Д. Володихин

— Ну все же считалась. А неформально к ней был приставлен какой-то доверенный человек.

И. Курукин

— Да, совершенно верно. Вот он, собственно, это, кстати, человек — это отец будущего канцлера Российской империи, Алексея Петровича Бестужева-Рюмина. Вот его папа работал как раз таким доверенным лицом Анне Иоанновне, ведал ее хозяйством. И в конце концов стал ее избранником временным.

Д. Володихин

— А что собой представляла столица Курляндии Митава? Я. признаться, не знаю, какое название сейчас носит этот город.

И. Курукин

— Елгава в Латвии.

Д. Володихин

— Елгава. И до какой степени это был столичный город или там все-таки поросята бегали по улицам?

И. Курукин

— Насчет поросят не знаю, но Курляндия тогда — это такой медвежий угол Европы, да, естественно, ничего принципиально не означавший. Но опять же поскольку имеет выход к морю, то вот как бы он имеет некоторое значение. Поэтому вот Анна там сидела 20 лет. И, по сути дела, ну ничем, кроме вот нескольких своих имений, которые ей достались в качестве герцогини, она не распоряжалась. Да и, собственно, насколько я могу судить, она и не очень-то стремилась во что-либо вмешиваться.

Д. Володихин

— Вопрос, о котором вы уже начали говорить, вопрос о ее (вот хорошее было слово произнесено) избранниках. Первый из них Бестужев-Рюмин. И, видимо, понятно, что из Российской империи старались доставить максимум удобства вдовствующей герцогине и полагали, что ну это сделает маленькую Курляндию более спокойной, не так ли?

И. Курукин

— Ну я бы сказал так: вот сидит, все спокойно. А Петр был скуповат, и поэтому не жаловал. И она постоянно просила денег, потому что... Ну не потому что ей, естественно, нечего было кушать там, да, но статус. Потому что вот она жалуется, что у курляндских дам есть бриллианты, а у нее бриллиантов-то нет, а она вроде как герцогиня, а как же она в обществе-то вот она выглядит беднее, чем иные баронессы.

Д. Володихин

— Беда...

И. Курукин

— Беда, конечно. А Петр, как-то вот он не жаловал особенно. Так сказать, ну все спокойно, нечего и тратиться.

Д. Володихин

— Ну что ж, я думаю, сейчас мы можем со спокойной душой прерваться на этом тихом месте в судьбе Анны Иоанновны, и послушать музыку русского композитора Максима Березовского, скажем так, близкую по времени к происходящим событиям.

Д. Володихин

— Уважаемые радиослушатели, это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы с замечательным историком, доктором исторических наук, профессором Российского государственного гуманитарного университета, Игорем Владимировичем Курукиным, обсуждаем судьбу российской императрицы Анны Иоанновны. Ну, правда, пока мы до ее восшествия на престол не добрались. Все же два слова об избранниках. Один из них, как вы говорили, был Бестужев-Рюмин и он недолго продержался. А впоследствии?

И. Курукин

— Там была какая-то мутная история. То есть вроде бы как бы они были люди близкие и довольные друг другом. Но потом вдруг Анна его обвиняет в том, что он, значит, расхитил имущество. И начинается такое долгое и нудное разбирательство, которое так ничем и не закончилось.

Д. Володихин

— Ну что ж, во всяком случае избранник должен был смениться.

И. Курукин

— Вот он и сменился. И другой фигурой стал вот тот самый человек, имя которого, в общем-то, очень тесно связано с Анна Иоанновной как российской императрицей — это ее камер-юнкер Эрнст Иоганн Бирон.

Д. Володихин

— Бирон — можно сказать, даже имя нарицательное в современном русском языке.

И. Курукин

— Ну вот уж так получилось. Хотя в нынешнем культурно-историческом стандарте для школы уже нет «бироновщины», всё.

Д. Володихин

— Ну что ж, мы доберемся до того вопроса, стоило или не стоило ее оттуда убирать. А пока вот просидела Анна Иоанновна два десятилетия и уже, в общем-то, в не юном возрасте, хотя все еще в цветущем, получила предложение занять российский престол. Но с этим была связана история с неожиданными поворотами.

И. Курукин

— Да, соответственно, после того как прервалась мужская линия династии Романовых, умер маленький Петр II, внук Петра I, то, соответственно, неизбежно встал вопрос, кому занимать престол. А значит, поскольку в России закон о престолонаследии, принятый Петром I, является, по сути дела, беззаконием, поскольку может любой занять престол, в зависимости от воли императора. А поскольку император и воли-то своей не выразил, то, соответственно, разбирайтесь, как хотите.

Д. Володихин

— Ну то есть Петр II, умирая, вежливо промолчал.

И. Курукин

— Ну я думаю, что даже если бы он и не промолчал, а кто бы там стал его спрашивать. Обычно в таких случаях уже идут совсем другие игры. Петр I был еще жив, когда он умирал, и, наверное, что-то хотел по этому поводу, возможно, высказать, только вот кто же его стал слушать.

Д. Володихин

— То есть, иными словами, возможно, и была воля Петра, но только в состоянии, когда уже контролировать государство он не может, что бы он ни сказал, дальше решает свита.

И. Курукин

— Да, это уже не имеет значения.

Д. Володихин

— Петр I, его жена Екатерина II, его внук Петр II — молодой человек скончался, и дальше...

И. Курукин

— А дальше, соответственно, те люди, которые реально управляли Россией, а это министры Верховного тайного совета, в ту же ночь посовещались и решили пригласить на престол именно Анну Иоанновну. Потому что старшую было нельзя — вот она замужем за тем самым герцогом-скандалистом. Младшую тоже нельзя, потому что она, во-первых, немножко горбатенькая, а во-вторых, она в морганатическом браке с одним генералом, да, немыслимо. Принцев-консортов в России еще нет, поэтому такое немыслимо. А вот Анна — вдовая герцогиня, природная царевна, что существенно, да. В отличие от незаконной дочери Петра I Елизаветы — она незаконная, потому что родилась до брака, это такая дефектная принцесса.

Д. Володихин

— До официально оформленного брака.

И. Курукин

— Да. Поэтому. А с Анной все в этом смысле в порядке, вот ее и пригласили. А поскольку у нее никаких претензий нет и быть не может — ну бедная герцогиня живет, то ей тут же предложили так называемые кондиции, очень серьезно ограничивающие ее власть.

Д. Володихин

— Каким образом?

И. Курукин

— Да как, ну, собственно, как, каким образом ограничивающие: то есть ну мы не командуем войсками, не объявляем войну и мир, не тратим деньги государственные без согласия Верхового тайного совета, не назначаем на руководящие посты и в придворные и так далее. А в конце такая маленькая приписочка: что, а ежели чего-то не удержу из сказанного, то имею быть лишена короны Российской.

Д. Володихин

— Ну а фактически ей предложили стать царицей — не царицей.

И. Курукин

— Ну скажем так, это гораздо лучше, чем, собственно, она сразу согласилась-то: из бедной такой герцогини в медвежьем углу она становилась — императрицей Российской империи именовали, уже не Московского царства. И, соответственно, так сказать, содержание как бы, естественно, изменилось и даже существенно.

Д. Володихин

— Брильянты-то уж потекли бы.

И. Курукин

— Да. И уж во всяком случае в своем дворце она была бы хозяйкой. Ну это иные возможности. Но в политике она была бы сильно ограничена. Ну, собственно, она особо не раздумывала, подписала тут же. Потому что как бы ей больше ничего и не оставалось делать.

Д. Володихин

— А кто бы правил вместо нее, собственно? Верховный тайный совет, очевидно.

И. Курукин

— Верховный тайный совет — это те же самые вельможи петровского времени, и военные, и гражданские: два фельдмаршала и дипломат Василий Лукич Долгоруков. Опытный бюрократ Дмитрий Михайлович Голицын, не менее опытный дипломат Андрей Иванович Остерман.

Д. Володихин

— А два фельдмаршала — это...

И. Курукин

— Василий Владимирович Долгоруков и Михаил Михайлович Голицын. Действительно это крупные военные. Ну, собственно, все это люди петровского времени. Все люди, ставшие крупными фигурами именно в петровское царство.

Д. Володихин

— Ну что касается Голицыных и Долгоруковых, то они по роду летали высоко и до Петра I. Вопрос только в том, какая именно ветвь, какой именно ее представитель поднялся бы до государственных вершин. Но получилось бы возвращение к варианту ну своего рода Семибоярщины что ли, только в XVIII веке, а не в XVII.

И. Курукин

— Ну не совсем так. Поскольку речь была не то чтобы только удержаться у власти. Все-таки у тех, кто тогда был, у этих самых министров, у них были свои представления о том, что нужно немножко, так скажем, осовременить государственный строй России. Поэтому они пошли на такой шаг, как предложили собравшимся в Москве дворянам (кстати, собрались-то они на царскую свадьбу, а попали на похороны), и предложили им сочинять проекты нового государственного устройства России, ни больше ни меньше.

Д. Володихин

— Давайте все-таки обговорим этот момент. Свадьба-то была у Петра II...

И. Курукин

— Должна быть у Петра II, да, но вот не случилась.

Д. Володихин

— Не случилась. А Анна Иоанновна на престоле не помышляла о свадьбе, когда явилась в Россию.

И. Курукин

— Ну поезд ее уже ушел. То есть как бы императрица не может, российская императрица не может выйти замуж, ибо...

Д. Володихин

— Непонятно, кем будет муж.

И. Курукин

— Непонятно, кем будет муж, это совершенно немыслимо. До того она очень хотела замуж, она просила и Петра, там ну были там кандидаты, возникали периодически, но никого особо не устраивали. А сейчас уже все, поздно. Ну она согласилась, приехала в Москву. И вот здесь завертелся целый ряд событий. Потому что выдвинутые кондиции и обсуждения возможно новой политической системы, они привели в итоге к тому, что появились разные группировки политические. Естественно, были те, кто поддерживал этих верховников, были те, кто выступал против, так сказать, желая расширить политическое представительство власти. А были и те, кому все это было не очень нужно и которые предпочитали, ну скажем так, старый проверенный механизм власти, да. И вот эта группировка, или как говорили тогда, партия, она и стала, видимо, работать с Анна Иоанновной.

Д. Володихин

— Ну вот партия — это слово несколько безликое. А кто конкретно? Хоть кого-то назовите. Понятно, что всех назвать сейчас уже невозможно.

И. Курукин

— Нет, ну это невозможно, конечно, да. Ну здесь, значит, Григорий Петрович Чернышев, например. Вот его другой участник этой операции, Андрей Иванович Остерман, потом назовет «особо радетельным». Вот нам не объяснили, что он там радел, да, но вот во всяком случае такая формулировка была. Еще одна такая фигура, которая, конечно, поддерживала Анну — это главный идеолог петровского царствования, это Феофан (Прокопович). Скажем так, единственный человек, который, ну как бы сказать, мог говорить политическим языком — у него единственного, у кого было фундаментальное гуманитарное образование.

Д. Володихин

— Ну то есть говоря, не косноязычил.

И. Курукин

— Теоретик и златоуст одновременно. Он все-таки вот такая фигура в этом смысле влиятельная. Неслучайно потом он, собственно, в годы царствования Анны, особенно в первые годы, он был такой, так сказать, фигура очень представительная, ведущую роль в Церкви играл, по сути дела, и успешно топил конкурентов. Вот эти люди стали ее поддерживать. Ну там был еще, естественно, целый круг людей. Это как бы мы их узнаем, это те, кто, собственно, подписывал и обращения к ней, чтобы она стала российской императрицей, так сказать, ну без всяких ограничений.

Д. Володихин

— То есть звучит это примерно так: несколько людей, которых мы не любим и которые хотят сохранить за собой власть, дали вам подписать бумажки. Но это они дали вам когда-то, когда вы были герцогиней Курляндской, а сейчас вы восходите на престол Российской империи. И давайте забудем об этих бумажках, поскольку ваше монаршая воля гораздо выше, чем подписанные вами кондиции. Так действуете?

И. Курукин

— Ну чуть-чуть не совсем так, а логика какая здесь, примерно такая: что вам, государыня, подали эти документы как бы от лица российского народа, да. Ну под словом «народа» подразумевается не рабочие и крестьяне, естественно, а вот само российское шляхетство.

Д. Володихин

— Ну благородное сословие.

И. Курукин

— Благородное сословие. Так вот, вас обманули, государыня. Это вот они выступили от имени шляхетства, а на самом деле шляхетство-то этого и не хочет. Вот, собственно, опираясь на это, Анна сказала: да как, значит, ребята, вы меня обманули?

Д. Володихин

— А вот здесь надо остановиться. На мой взгляд, момент очень важный. До сих пор Анна Иоанновна вела себя как тихая лошадка: живет в провинции, просит подкинуть сенца в виде бриллиантов, согласна делить свой кров и досуги с людьми не особенно видными, управляет ну разве что командой из прислуги. И является на престол Российской империи, противоборствует неожиданно, можно сказать, волкам русской политики, если не медведям. Набирается силы, воли для того, чтобы высказать им свое несогласие и действует достаточно решительно. Вот это проявление характера, оно ведь выглядит очень неожиданным.

И. Курукин

— Ну скажем так, здесь, естественно, она была человеком таким грубоватым, действительно, решительным и достаточно властным. По характеру — да, то есть, подходила. Но здесь еще были и целый цикл ошибок. Вот эти вот ребята —министры, да, люди неизмеримо, конечно, более опытные, более деловые, то есть это крупные политические фигуры — это не случайные люди. Но они настолько были убеждены, что вот ну как бы вот мы, министры, мы решили, власть в наших руках. Они как-то не учли, что ситуация может достаточно быстро измениться. И вдруг в ваш дворец приходит депутация дворян, которые просят государыню, говорят: да вот, министры-то, оказывается, что-то там не так сделали, мы подаем проекты, а они у нас не рассматривают. Государыня говорит: о, ребята давайте, мы тут же сейчас, как очень хорошо, что вы пришли. Давайте мы тут, что вы предложите в качестве нового государственного устройства? И ситуация немножко тупиковая. Вот мы привыкли, что все уже решено, вот государыня подписала кондиции, ничего уже... А тут приходят какие-то люди, предлагают что-то. А ведь нельзя же подданных выгнать из дворца, если к вам пришли люди в генеральских чинах, к своей государыне, подают ей прошение. Ну то есть как бы никто не учел, что ситуация может быть нестандартной. Это вот, может быть, такая специфика бюрократического мышления, да, что мы не ожидаем, что проблема может быть решена совершенно с другого конца, с другого захода. Ну вот она так была решена.

Д. Володихин

— Итак, дорогие радиослушатели, на этом рискованном повороте мы ненадолго вас покинем. Напомнив предварительно, что это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». А в истории бывают разные, порой совершенно неожиданные повороты. Итак, через минуту мы продолжим нашу беседу.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели. Это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы с блестящим специалистом по истории XIX века, доктором исторических наук, Игорем Владимировичем Курукиным, продолжаем беседовать о судьбе — чуть было не добавил: и подвигах — Анны Иоанновны. Собственно, подвиг в ее жизни был, наверное, только один, совершенный во имя нее самой же, и мы сейчас к нему вернемся, к этому подвигу. Игорь Владимирович, насколько я понимаю, кондиции Анна Иоанновна разорвала публично, и это, в общем, решило судьбу верховников самым негативным для них образом.

И. Курукин

— В итоге, конечно, вот. Кондиции она, как всемилостивейшая, изволила изодрать. Это означало, что она вернула себе самодержавную власть. Но тут возник такой деликатный вопрос, да, что если, значит, министров, сразу бы за них приняться, то это означало, что они же меня пригласили на престол, тогда встает вопрос о законности ее приглашения. Так что тут немножко скользкая ситуация, поэтому с ними разберутся потом.

Д. Володихин

— В голову лезет словосочетание: немного невежливо.

И. Курукин

— Ну как-то, да, и начинать царствование с казней — простите, начинать с милостей. Вот с казней нельзя начинать царствование.

Д. Володихин

— С чего же мы в итоге начинаем, и куда впоследствии денутся верховники?

И. Курукин

— Начинаем мы, естественно, с коронации — это тождественная процедура, это понятно. Верховников ничего, их всех делают сенаторами. Потом потихонечку начинают убирать. Сначала в ссылки, а потом, если подвернется соответствующее политическое обвинение, то... ну, в общем, Дмитрий Михайлович Голицын в итоге — не сразу, это будет через несколько лет — угодил в крепость. В Шлиссельбург, по-моему, заточили. Долгорукого отправили в Сибирь. Потом их казнят, но это тогда, когда возникнет новое политическое обвинение. Василий Владимирович Долгоруков, фельдмаршал, тоже попадет в крепость, потому что, значит, выразился по поводу Анны очень непочтительно. А вот Андрей Иванович Остерман — человек, который останется до конца в ее царствование. Вот он будет перед ней чист, хорош и благостен.

Д. Володихин

— Отсюда возникает старый вопрос, который всегда возникает, когда речь зайдет об Анне Иоанновне. Помните, мы с вами в самом начале говорили о том, что «бироновщину» выбросили из образования. Но название-то можно убрать, а вопрос остается: собственно, для огромного количества людей, даже и весьма образованных, эпоха Анны Иоанновны — это эпоха засилья немцев. То есть вот представление такое: императрица пригласила немцев на все ключевые места в своем правительстве, в своей армии, на своем флоте, выкинула русских людей, не дала им возможности расти в чинах, и немцы правили, попирая ногой славян. До какой степени все это верно, до какой степени это действительно было десятилетие, когда немцы правили всем и вся?

И. Курукин

— В этом смысле, конечно, не правили. Потому что немцы в России появились как относительно массовое явление — и в армии, и в государственном аппарате — при Петре I. И когда мы видим генералов-немцев или людей в генеральских чинах из немцев, надо понимать, что большинство из них — это вот те самые петровские немцы, которые из капитанов и майоров стали генералами. Это те, кто давно и достаточно верно служил России. Что здесь было не совсем обычно, да? Но понятно, потому что Анна Иоанновна всю жизнь помнила, как ее встретили русские дворяне — а ее встретили кондициями — и, естественно, ко многим из тех, кто обсуждал эти кондиции, кто предлагал новые формы государственного устройства, а такие были, она относилась с понятным недоверием. И столь же естественно, что когда ты, так сказать, становишься российской императрицей и хочешь управлять, тебе нужны люди, которым ты можешь лично доверять. А лично доверять она могла, собственно, тому кругу людей, которого она знала в течение 20 лет. Она особо никого и не знала.

Д. Володихин

— То есть если я правильно вас понимаю, речь идет о том, что она вывезла команду немцев из Курляндии и достаточно высоко поставила их вокруг трона.

И. Курукин

— Там было не так много немцев, которых она вывезла. Но были немцы, которые уже жили и которым она в какой-то степени доверяла. Поэтому, допустим, ну вот Бирон — понятно, да, вот он стал обер-камергером двора, и он был управляющим ее имением, и она его вывезла, естественно. Там будут еще несколько дипломатов, там Кейзерлинг, тоже вот приятель Бирона, вот он тоже будет. Братья Бирона будут русскими генералами, да, один будет командовать гвардейским полком, другой будет служить в армии. Это понятно. Но, например, там три брата Левенвольде — это люди, которые, собственно, уже служили в России. Они тоже были ее доверенными лицами, но это как бы уже их папа уже служил Петру I. Поэтому не все немцы были импортированы — это раз. Во-вторых, что здесь было принципиально, то есть то, что немцы могут служить в государственном аппарате. Кстати, при Петре их было больше, чем при Анне Иоанновне. Вот так надо четко себе понимать, у нас есть цифры, это не так сложно.

Д. Володихин

— Но вопрос о высоте положения.

И. Курукин

— Вопрос скорее о другом: немцы стали командовать при дворе — вот это необычно. Потому что все-таки двор, да. Вот, допустим, немец-специалист как там специалист в артиллерийском деле или в искусстве сочинения налогов — ну да, это пожалуйста. А вот двор государев — это место, где всегда доминировала русская аристократия. И вот среди двора появляются люди, которые не только не аристократы, но еще и немцы — а вот это уже необычно. Поэтому, собственно, кто такой Бирон как обер-камергер? Это один из первых чинов императорского двора, который ведает придворным штатом. Это вот немец, скажем так, очень сомнительного происхождения, у него там с дворянством не все чисто. А обер-гофмаршал двора Рейнголь Левенвольде? Обер-гофмаршал — это человек, который ведает вот повседневной дворцовой жизнью, то есть очень крупная фигура, да, так сказать, в этом мире дворцовом — немец, да вот пожалуйста. Вот это необычно.

Д. Володихин

— Ну а что касается армии, важнейших правительственных учреждений, коллегий — там действительно на тот момент были сплошь немцы?

И. Курукин

— Нет. Значит, у нас есть данные по чинам государственного аппарата петровские и Анны Иоанновны 1739 года. Так, значит, я ответственно могу заявить, что немцев было при Анне в 1739 году меньше, чем при Петре I в государственном аппарате.

Д. Володихин

— В том числе и в армии.

И. Курукин

— В армии — опять же, что мы имеем в виду. Армия как сухопутная — это одно, флот — там всегда иноземцев больше, просто потому что это требует другой квалификации.

Д. Володихин

— Ну иноземцев — имеется в виду, на командных должностях.

И. Курукин

— На командных, естественно, не рядовых. А в частях артиллерии и инженерных — так там и при Екатерине, во второй половине века, будет достаточно много немцев.

Д. Володихин

— Ну что же, понятно. И в основном обида была именно по поводу двора. До какой степени это обида могла вылиться в заговоры? Ну я имею в виду как раз знаменитый роман Лажечникова «Ледяной дом», прочитанный, по-моему, несколькими поколениями еще в детстве, и там говорится о том, что вот было некое восстание против немцев, которое закончилось многочисленными казнями.

И. Курукин

— Ну восстания там нет во всяком случае, но там Волынский...

Д. Володихин

— Но заговор.

И. Курукин

— Да, Волынский изображен в этом романе как такой действительно борец против немцев, да, немецкого засилья. На самом деле Артемий Петрович Волынский — фигура действительно очень интересная. Человек незаурядный, опять же вот из тех, кто, не получив никакого образования, мог быть и администратором, и военным, и дипломатом, да кем угодно. Ну вот только вопрос о какой-то такой сознательной борьбе против некоего вражеского засилья — вот этого как раз и не было. Потому что двор — это всегда место столкновений интересов, это борьба за близость к телу — за доверие, за чины, за милости. И поэтому на этом поле и русские, и немцы — там не было каких-то таких вот, ну как бы это сказать-то, сплоченных партий — это конкуренция, это борьба за милости, где немцы точно также конкурировали между собой. Поэтому, допустим, вначале царствования Анны Иоанновны там конкурентом Бирона выступал фельдмаршал Миних, допустим, да, проиграл его, так сказать. Ну опять-таки как проиграл — его никто не казнил, а просто, так сказать, он отправился в армию командовать.

Д. Володихин

— Поставили в угол.

И. Курукин

— Да, вот на свое место, называется, да, вот.

Д. Володихин

— На чем же сгорел Волынский?

И. Курукин

— А Волынский просто не рассчитал своих сил. То есть он одновременно, вот он поднялся, он под началом Левенвольде, он служил в конюшенном ведомстве, потом, соответственно, он стал обер-егермейстером — начальником охоты. А поскольку Анна любила охоту (правда, ее охота — такое очень специфическое мероприятие), то это очень важная должность.

Д. Володихин

— Ну своего рода русский граф де Монсоро.

И. Курукин

— Потом он становится кабинет-министром — то есть едва ли не ключевой фигурой. Но он одновременно стал выступать и против Остермана, и непочтительно относился к Бирону. А свалить двух фигур сразу — вот это уже как бы человек зарвался.

Д. Володихин

— Ну что же, несмотря что у них там, в середине XVIII века, интриги, которые заканчиваются казнями, как и произошло с Волынским, тем не менее у нас здесь светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях доктор исторических наук, замечательный историк, профессор Российского государственного гуманитарного университета, Игорь Владимирович Курукин. И мы сейчас послушаем еще одного русского композитора, Дмитрия Бортнянского, близкого по времени к тем событиям, о которых мы говорим.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях доктор исторических наук, Игорь Владимирович Курукин, замечательный специалист по истории Российской империи XVIII века. Мы обсуждаем судьбу Анны Иоанновны, российской императрицы. И обсудили мы, в общем-то, все то, что окружает имя Анны Иоанновны скандалами, некими эмоционально окрашенными событиями, заговорами, казнями — в какой-то степени стереотипами. Напоследок хотелось бы поговорить о том самом незаметном, что для государства Российского является самым важным. А собственно государственная работа в этот момент в России: войны, реформы, изменения в государственном аппарате, изменения в отношении к Церкви — что происходит? Ведь это-то важнее.

И. Курукин

— Да, безусловно, конечно. Значит, здесь происходит примерно следующее. Анна Иоанновна — человек не слишком компетентный, не слишком образованный, это мягко сказано. И с годами так вот, судя по занятиям ее правительства, она ну как-то так несколько, вот где-то особенно с середины там 1735 года, она все меньше занимается делами. Но при этом вот царствовать она умела. А если ты хочешь царствовать, значит, есть какие-то вещи, которые ты должна делать.

Д. Володихин

— Ставить правильных людей прежде всего.

И. Курукин

— Да. Значит, что должен делать любой монарх, даже самый недалекий, простой и так далее. Значит, первое — это, естественно, она утверждает решения своих министров и иногда не соглашается с ними. Не всегда понятно, почему. Потому что вот она, допустим, так сказать, отказывается в каких-то назначениях и предъявляет своих кандидатов. Это вот тоже ключевой такой момент: то есть, так сказать, назначения в высшем государственном аппарате — это такая прерогатива монарха. Ему представляют кандидатуру, но монарх может сказать: нет, вот этот у нас не пойдет, пойдет вот этот. Это первое. Второе — это тайная канцелярия, политический сыск. Тайная канцелярия, то есть служба безопасности, подчиняется только лично императрице. Ее начальник, Андрей Иванович Ушаков, это такой верный пес, вот который, собственно, и осуществляет все следствия и потом исполнение наказаний по политическим делам. Вот здесь Анна вплоть до присутствия на допросах бывает. Ну так, за ширмой, естественно, но бывает.

Д. Володихин

— То есть она вполне умела различить то, что серьезно и чем нельзя манкировать, от того, что, в общем, обойдется и без нее.

И. Курукин

— Вот безусловно. Ну, естественно, это ключевые решения монарха в области внешней политики. Ну внешняя политика — это такое ремесло королей, поэтому здесь, тем более Остерман человек очень осторожный, поэтому все вопросы согласуются, естественно. То есть всегда есть вещи, которые императрица, даже пусть не слишком образования и умелая, оставляет за собой. И еще один нюанс — это вот она такая властная хозяйка своего двора. А двор — это не просто резиденция, это не просто балы и празднества. Двор — это такой гигантский распределитель милостей. Вот это очень важная функция монарха: кому из своих подданных оказать милость, кого послать на воды, например, да, кому подарить карету, кому дать денежную ссуду, кого пожаловать деревнями — вот это всегда в компетенции монарха. Никто на это повлиять не может. Тогда ты как бы, какой бы ты ни был человек ограниченный, ты какие-то такие вожжи сохраняешь в своих руках, инструменты воздействия.

Д. Володихин

— И она сохраняла.

И. Курукин

— Вот это у нее получалось хорошо, да. При дворе она такая властная хозяйка: вот тебе это, тебе это, а тебе — ничего.

Д. Володихин

— Ну что ж, вернемся к ремеслу королей. Насколько я помню, Россия при Анне Иоанновне воевала немного, но удачно.

И. Курукин

— Ну скорее много и не очень удачно. Значит, при Анне была достаточно серьезная и тяжелая война с Османской империей. И, ну как бы это сказать-то, эта война была, ну, с одной стороны, там были и удачные победы, и штурм крепостей там, замечательное, значит, взятие Очакова...

Д. Володихин

— До Крыма добрались.

И. Курукин

— Впервые русская армия, во главе с тем же самым, кстати, Минихом, да, ворвалась в Крым и спалила столицу, Бахчисарай. Впервые. Но при этом впервые столкнулись с вещами, масштабными вещами, к которым пока не были готовы. Это вот, понимаете, воевать в степях Причерноморья — это не то, что воевать в Прибалтике, или в Польше, или в Германии. Там у вас нет дорог, а одни направления, там у вас нет провианта, там страшные потери от болезней. Половина русской армии осталась в Крыму — это не боевые потери, это потери из-за болезней, жажды, солнечных ударов и тому подобных вещей. Вот это оказалось, ну скажем, таким фактором, к которому не вполне были готовы. Плюс союзник — Австрия — терпит поражение, поэтому война заканчивается, ну скажем, так вничью. Это ни победа, ни поражение, но на это ушло там, грубо говоря, четыре тяжелых года.

Д. Володихин

— Насколько я помню, чисто дипломатически итог войны мог быть и получше. Но Россия испытала определенное противодействие со стороны Франции.

И. Курукин

— И это в том числе. Ну здесь несколько факторов, главным образом как бы союзник подкачал. Если бы все пошло иначе, то вполне возможно, мир бы оказался более выгоден. Но война была действительно очень тяжелая.

Д. Володихин

— Но ведь что-то мы приобрели. Хотя и немногое.

И. Курукин

— Мы приобрели Азов, естественно.

Д. Володихин

— Да.

И. Курукин

— Но не приобрели, то есть то, чего хотели — это, естественно, свободу мореплавания на Азовском и Черном морях. Но это вот что важно в данном случае, что это была такая тяжелая, кровавая, но репетиция — то есть уроки этой войны будут учтены потом. И вот войны Екатерины II, они уже будут более успешными, потому что те, кто их ведет, уже будут перед глазами иметь опыт вот тот самый, который был в 1730-х годах.

Д. Володихин

— Ну и все же Азов я бы не стал сбрасывать со счетов. Петр I мечтал — захватил, потерял. Анна взяла и не отдала. И в дальнейшем, конечно, это, в общем, способствовало определенным образом успехам екатерининского времени. Во всяком случае, давало какую-то надежду на доброе продолжение. Анна Иоанновна должна была определиться с наследником, она это понимала.

И. Курукин

— Ну своих детей у нее не было и быть не могло, естественно, поскольку она была незамужней.

Д. Володихин

— Ну как минимум законных детей.

И. Курукин

— Да, естественно. Ну, собственно, видимо, их и не было, даже незаконных. А, соответственно, наследник должен быть. Передавать престол в другую линию, то есть петровскую, она не хотела, естественно. И единственный, собственно, вариант, который был — это дочка ее сестры, Екатерины, тоже Анна, только Леопольдовна. Хотя она должна быть Карловна, в данном случае это неважно. Она в нашу историю вошла как Анна Леопольдовна.

Д. Володихин

— Вот стоит и объяснить. Потому что большинство вряд ли сейчас полезет в Википедию и прочие справочные сайты. Вот эта самая девочка — это дочь царевны Екатерины Иоанновны (Ивановны) и, соответственно, Мекленбургского герцога Карла Леопольда.

Д. Володихин

— Дочь скандалиста.

И. Курукин

— Да, вот того самого немецкого скандалиста. Собственно, других вариантов нет. Возможно, Анна хотела, которая императрица, хотела сделать ее наследницей, но, видимо, там что-то не срослось, или она сочла эту девочку не слишком пригодной для правления. Это мы уже никогда не узнаем, потому что она нам этого не объяснила.

Д. Володихин

— В конце концов как было бы приятно назначить правительницей тезоименитую родственницу: Анна — наследница Анны.

— Да, наверное. Но не срослось. Поэтому девочку выдают замуж. Выписали принца из такого Антона Ульриха Брауншвейг-Люнебургского — вот тоже молодого такого мальчишку. Ну как бы вот их свели, несколько лет они там, они были очень юные, поэтому надо было подождать с браком, да и принцесса замуж не рвалась как-то. Ну, в принципе, принцесс не спрашивают. Но в конце концов в 1739 году их поженили, и Анна Иоанновна успела дождаться наследника. Вот этого ребенка мужского пола она и назначила перед смертью своим преемником.

Д. Володихин

— Она понимала, что проживет недолго и на престол воссядет младенец или она думала, что ей, в общем, Бог даст еще десять-двадцать лет?

И. Курукин

— Ну кто же из нас думает о том, что мы завтра можем скончаться?

Д. Володихин

— Наиболее разумные из нас.

И. Курукин

— Естественно, там ребеночек родился, Анна его приняла от купели. Но в ноябре 1740 года там скоропостижно она скончалась. Значит, умерла она достаточно быстро, при тогдашней медицине спасти ее было невозможно — у нее был огромный камень в почках.

Д. Володихин

— Печальная история.

И. Курукин

— Вот огромный камень в почках оказался. И, собственно, уже заболев, она поняла, что, значит, нужно срочно принимать решение. А поскольку никаких других вариантов нет, то она вот этого младенчика и назначила наследником. Ну а, собственно, вариантов не было.

Д. Володихин

— Ну что же. Опустим занавес печальный над этой сценой. И второй занавес — над судьбой державного младенца, который даже не сознавал, что правит в тот момент, когда его свергли. Вернемся к Анне Иоанновне. Время нашей передачи постепенно подходит к концу. Осталось сказать немного: Анна Иоанновна не была тем чудовищем, которое делают из нее. Ну в основном, правда, не специалисты-историки, а исторические публицисты. Не была врагом русского народа, не была человеком, который передал бразды правления своим знакомым из Курляндии. Она была державной императрицей, которая правила, может быть, и не на высший балл, но, как это сейчас любят говорить, нормально. И в целом ее правление нанесло обиду разве только русской аристократии — Рюриковичам, Гедиминовичам — представителям старинных боярских родов, которые сделались в XVIII веке графскими. Вот они пострадали из-за того, что вступили в тяжкую конкуренцию с немцами при дворе. А в целом Россия прожила эти десять лет неплохо. Единственную ложку дегтя, которую хочется добавить, это то, о чем мы с Игорем Владимровичем не поговорили. Может быть, стоило бы, но уж очень это большая тема: к Церкви Анна Иоанновна в общем-то относилась не лучшим образом, и в ее правление Церковь и, в первую очередь монашество, потеряли очень многое. На этой ноте, не самой мажорной, мы завершаем нашу передачу. Мне осталось от вашего имени поблагодарить нашего гостя. Напоминаю, что это был Игорь Владимирович Курукин. И сказать вам: спасибо за внимание. До свидания.

И. Курукин

— Всего хорошего.