«Религиозное воспитание». Священник Георгий Белькинд

У нас в гостях был президент образовательного фонда имени братьев Сергея и Евгения Трубецких священник Георгий Белькинд.

Мы говорили с ним о том, что такое религиозное воспитание, что лежит в его основе, и как, желая привести ребенка в Церковь, не навредить ему и не отвратить совсем от веры.

Ведущий: Константин Мацан

---

Константин Мацан:

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Здравствуйте, уважаемые друзья. В студии у микрофона Константин Мацан. А в гостях у нас сегодня священник Георгий Белькинд, президент образовательного фонда имени братьев Сергея и Евгения Трубецких. Добрый вечер.

Священник Георгий Белькинд:

— Приветствую с радостью всех тружеников «Светлого радио», активных и пассивных, слушатели ведь труженики тоже.

Константин Мацан:

— Это тоже труд слушать Радио ВЕРА.

Священник Георгий Белькинд:

— Мы предложим ведь какой-то серьезный разговор. Им придется потрудиться.

Константин Мацан:

— Помните, у Жванецкого было: почему тот, кто говорит, не засыпает, а тот, кто слушает его, засыпает в зале? Тот, кто слушает, больше устает.

Священник Георгий Белькинд:

— Мы постараемся, чтобы наши слушатели не дремали.

Константин Мацан:

— А я напомню, что отец Георгий уже не в первый раз в программах на Радио ВЕРА. Вы были в программе «Философские ночи», которая идет в субботу в 11 вечера, у Алексея Павловича Козырева. И в программе «Светлый вечер» вы были, мы с вами разговаривали о таком простом понятии, как смысл жизни.

Священник Георгий Белькинд:

— Это было год назад.

Константин Мацан:

— С тех пор, еще тогда мы договорились, что следующую программу запишем о том, чем вы много занимаетесь, чему вы много сил и времени уделяете — о педагогике, о религиозном воспитании. Я думаю, с одной стороны, слово педагогика произносишь, кто-то на том конце радиоприемника думает: о, ну сейчас, что-то такое будет, скучное, про то, как учить детей. А на самом деле, я чуть-чуть ознакомившись с тем, как вы это видите, и с тем, как вы видите тему «Школа и православие», понимаю, что это что-то очень необычное для обычного слушателя. Но начал бы я с другого, к религиозному воспитанию и образованию мы перейдем. Но у меня в руках книга, о которой я знал и которую вы мне сейчас подарили, она называется «Венёвские тетради». Нужно, наверное, пояснить, что вы служите в храме в Венёве в Тульской области. «Венёвские тетради» это сборник стихов, и не только стихов ваших, и текстов, и статей. Я вас поздравляю, во-первых, с выходом книги.

Священник Георгий Белькинд:

— Спасибо большое. Это для меня чрезвычайно значимое событие, первый сборник. Сорок восемь страниц. Вопрос может быть, почему во множественном числе «тетради», это одна тетрадочка, сорок восемь страниц. Но двадцать последних лет что-то писалось, записывалось. Мой покойный друг, восемь лет назад скончался, Венёвский поэт, настоящий поэт, Евгений Туренко, перед смертью прямо заповедовал, чтобы я напечатал. Я ему давал то, что записывалось, сочинялось, он подправлял кое-что, поддерживал, говорил, что неплохо, да, немножко это похоже на что-то поэтическое. Эта книжечка, прежде всего, в его память.

Константин Мацан:

— А стихи вообще как со священническим служением сочетаются для вас.

Священник Георгий Белькинд:

— Прекрасно сочетаются, потому что священническое служение это поэзия, «священницы воспойте». Литургическая поэзия, наша служба это же поэзия. Поэтому замечательно сочетается. Вы отца Сергия Круглова не приглашали?

Константин Мацан:

— Отец Сергий Круглов был много раз у нас в программах, пока жил в Москве.

Священник Георгий Белькинд:

— Какие могут быть вопросы после этого?

Константин Мацан:

— Отец Сергий однажды очень интересно сослался на английского средневекового поэта Джона Донна и сказал: это мой коллега, он поэт и священник.

Священник Георгий Белькинд:

— Да, да. Прекрасно, да. Среди таких имен немножко... как это у Мандельштама, «в не по чину барственной шубе» иметь звание поэта. Конечно, я не претендую, просто иногда рифмуется. Первый куплетик здесь, давно лет двадцать, даже побольше, пришли такие строчки. Можно, да?

Константин Мацан:

— Не то что можно, а нужно. Я уверен, что никто так хорошо не читает свои стихи, как автор.

Священник Георгий Белькинд:

— Начнем поэтический «Светлый вечер».

«Как по-разному пьянь матерится

В электричке Москва — Петушки,

Как нечаянно время слоится:

Корешки, стебелечки, вершки».

На самом деле электричка была Москва-Петушки. Мы жили еще до рукоположения моего в поселке Соболиха, это город Железнодорожный, от Курской ехать.

Константин Мацан:

— Я его каждый раз проезжаю, когда на дачу еду.

Священник Георгий Белькинд:

— Вот там эта Соболиха. Первые две строчки это впечатления. Невозможно было, дочка маленькая, как-то я сильно переживал вот этот фон, который у нас повсеместный. Повсеместный. Это даже не экспрессивная лексика, просто люди так разговаривают, это катастрофа. Как-то эти переживания зарифмовались. И когда этот куплетик записался, как бы стихло это все вокруг.

Константин Мацан:

— Интересно.

Священник Георгий Белькинд:

— Верите — не верите, так было. Я пережил власть слова над жизнью в бытовом эпизоде. Но поэзия и молитва это две области, в которых является власть слова над жизнью. А вера наша ведь в Бога Слова, Сына Божия, Слова Божия, Который властвует над этой жизнью силой любви. Если можно еще один опус.

Константин Мацан:

— Нужно.

Священник Георгий Белькинд:

— Вы так слушаете хорошо. Стихотворение называется «Антропология», оно посвящено покойному дорогому человеку. Мы не очень были близки, но хорошо знакомы, с благоговением отношусь к его памяти. Евгений Андреевич Авдеенко, преподаватель, один из основателей Ясеневской гимназии, известный как толкователь Священного Писания, его лекции Москву всю православную собирали. Стихотворение называется «Антропология».

«Молчание золото.

Давай позолотим всю жизнь.

Давай начнем с вершины,

И веру утаим с надеждой и любовью.

Блистательным безмолвием покроем

Сокровищницу благ.

Таков, я слышал, точный перевод

Греческих молитвы Духу.

Помнишь, Небесный Царь, Утешитель,

Дух истины и далее сокровище благих.

А голос совести,

А голос хлада тонка,

А голос страха Божья

В тишине ума молчащего сокроем.

Это ассист.

От купола сойдем до сердцевины,

Потом сойдем еще ступенью ниже,

Где воли золотое отсеченье

Проходит до костей,

До самой крови и до плоти.

И образом таким жизнь облачим

В заветный хрисофор,

В латинском переводе

Аурелюмен силентиум».

Константин Мацан:

— Знаете, мне что-то напоминает, скорее, не напоминает, не то слово. Я понимаю, что это жанр духовной поэзии, не то, что считается у нас часто духовной поэзией, когда заримфовали какие-то слова, вставили туда слово Богородица, плат, что-то еще и это такие стихи, которые люди от сердца пишут, как юные влюбленные пишут стихи. Помните, где у Довлатова было: юный человек влюбляется, это период жизни, когда мы обычно пишем плохие стихи. А то, что вы читаете сейчас, я вспоминаю почему-то Григория Богослова, который свою автобиографию в стихах написал. Это же духовный стих; по сути, это богословие, ритмически изложенное, и это есть духовная поэзия.

Священник Георгий Белькинд:

— Это так не рифмованная, а заритмованная схема природы человеческой у Феофана Затворника: дух из трех частей, душа из трех частей, тело из трех частей. Кстати, Женечка покойный тут поправил, сперва это все нарисовалось, там было: «потом сойдем еще ступенькой ниже». Он говорит: нет, ступенью, прям перечеркнул, ступенью просится.

Константин Мацан:

— А почему, интересно? Потому что ступенька слишком просто?

Священник Георгий Белькинд:

— Стилистически требуется некая возвышенность.

Константин Мацан:

— Не просто ступень, а некоторая степень.

Священник Георгий Белькинд:

— Но это то, что в основе религиозного воспитания и лежит — восхождение от ступени к ступени, от ступени к ступени. Вот теперь можно и про...

Константин Мацан:

— Да, теперь можно и про религиозное воспитание. Я бы вот какой заход предложил. У меня он не был заготовлен, но меня на эту мысль натолкнуло ваше первое стихотворение про матерную лексику, про бич нашего времени. Меня недавно поразила одна ситуация, я даже в одной из программ на Радио ВЕРА это рассказывал. Не могу у вас не спросить, что вы об этом думаете. Я был свидетелем, как в одном храме, это не тот храм, в который я обычно хожу, прекрасные детишки, мальчики лет двенадцати в замечательных стихарях на службе со свечками стоят, читают, что нужно читать. А потом после службы выходят играть на площадку, и там прекрасные, как сейчас принято говорить, активности. И там такая импровизированная битва на мягких мечах игрушечных, и один мальчик, который только что был в стихарике со свечкой, говорит другому мальчику про третьего мальчика: он мне этой штукой стукнул прям туда, где у меня крестик. Слово «штука» и «стукнул» он не произносил, другие слова сказал. Я подчеркиваю, что я это говорю не из серии «какой ужас». Я знаю, что...

Священник Георгий Белькинд:

— Почему ужас?

Константин Мацан:

— Я что имею в виду? Что настоятель этого храма прекрасно знает обо всех этих проблемах, в которых живет современная молодежь, дети из православных семей. Я думаю, что он может больше случаев таких рассказать, чем я слышал один. Но это как раз то, о чем мы говорим. Как так легко сочетается одно с другим, и чем должно быть религиозное воспитание в школе или в семье, чтобы такие не сочетаемые вещи не сочетались? Как вы думаете?

Священник Георгий Белькинд:

— Религиозное воспитание самое рискованное из всех воспитаний. Раз уж пошли такие цитирования, пятнадцать лет назад вышла книжка наша «Воспитывающее образование», пятнадцать лет назад мы собрали несколько моих текстов, большая часть это тексты отца Алексея Сысоева, сын его отец Даниил, всем очень известный. А отец Алексей был руководителем, первым основателем Ясеневской гимназии, очень талантливый педагог, концептуально он понимает это все. Еще третий у нас автор, отец Сергий Гамаюнов на Вятке, он руководитель православной школы, коллега мой историк. Отец Алексей очень точно выразил этот момент, что вообще образование не готовит человека к вечной жизни, и когда он восходит на небеса, то обрушивается. В духовной жизни есть восхождение на небеса. Но кто не восходит туда, тот и не обрушивается. Немножко снизим пафос, вспомним «С легким паром»: «если у вас нету тети, то вам ее не потерять». В общем, это есть риск и страшная вещь, потому что если человек обрушивается с небес, скажите, куда он попадает.

Константин Мацан:

— Есть два варианта: на землю или ниже.

Священник Георгий Белькинд:

— Один только — ниже, только один. Вы помните, единственная в нашем каноне икона, посвященная книге?

Константин Мацан:

— Та-ак.

Священник Георгий Белькинд:

— Икона, посвященная книге.

Константин Мацан:

— Я не помню.

Священник Георгий Белькинд:

— Лествица. Есть икона, посвященная книге «Лествица» Иоанна Лествичника. Там прям лестница, люди восходят. Кто их стаскивает с лестницы, восходящей на небеса, и куда они попадают? Поэтому тут самый риск большой. Человек, срывающийся с благочестия, усваивает то, что Ильин называл «демонический акт».

Константин Мацан:

— Иван Ильин, русский философ.

Священник Георгий Белькинд:

— Иван Ильин, замечательный наш философ. Я бесконечно сожалею, что в культуре он как политический мыслитель присутствует. И совершенно мимо нашей духовной жизни и мимо нашей школьной традиции. Книжка его поразительная «Аксиомы религиозного опыта». Поразительная вещь и по содержанию и по языку. Я бы хотел одну большую цитату из Ильина, она заслуживает этого.

Константин Мацан:

— Священник Георгий Белькинд, президент образовательного фонда имени братьев Сергея и Евгения Трубецких, сегодня в программе «Светлый вечер» с нами и с вами. Я с удовольствием послушаю и нашим слушателям предложу послушать цитату из Ивана Ильина. К тому же, у нас есть программа, которая идет по будням в 10 вечера, «Родники небесные», где звучат фрагменты разных духовных религиозных книг христианских авторов. Нередко фрагменты из книги «Аксиомы религиозного опыта» Ивана Ильина мы там ставим. Так что посильно пытаемся эту литературу популяризировать.

Священник Георгий Белькинд:

— Заниматься религиозным воспитанием. Ильин, конечно, интересен прежде всего содержанием, он предложил такое понятие и развивает его в книге — исключительно плодотворное позволяющее содержание религиозной жизни, духовной жизни, церковной жизни, которое мы пастырски знаем, перевести в педагогический план. Это понятие духовной акт. И собственно книжку свою он называет, точнее, ее содержание, то, что он делает — пневматическая актология. Как человек строит свой духовный акт.

Константин Мацан:

— «Пневмо» по-гречески дух.

Священник Георгий Белькинд:

— Да. Это нечто прямо противоположное брошюрам, как вести себя в храме, речь не о поведении, не о каких-то привычках, не о каких-то правилах, а именно о том, что называется внутреннее делание. И он разбирает. И он, допустим, показывает, что это бесконечно ценная вещь и очень, кстати, критичная, критическая по отношению к нашим практикам педагогической работы. Может оказаться, как однажды конференция в ПСТГУ была, и я рассказывал про эти идеи про религиозное воспитание, говорил, что с этой точки зрения и взгляда Ильинского такого может оказаться, что практика нашего обучения религиозного, воскресные школы, занятии, прямо противоположна тому, что должно делать воспитание. Ильин на одной из ступеней своих, не ступенек, ступеней указывает на такую вещь, составляющую сердцевину этого пневматического акта, этого духовного делания — тайночувствие. Мне как-то в сети встретилось, в скриншот пересылали, в ватсапе родительский чат воскресной школы, учительница пишет родителям: просьба повторить с детьми сотворение мира.

Константин Мацан:

— Хорошее домашнее задание.

Священник Георгий Белькинд:

— В одну фразу, без знаков, просьба повторить с детьми сотворение мира.

Константин Мацан:

— Надо было добавить «в домашних условиях».

Священник Георгий Белькинд:

— Да. Тайночувствие. Это неповторимое никогда, каждый раз воспроизводящееся в каждой личности чудо встречи с Богом, внутреннего единения. И если человек срывается с этого, что с ним происходит? Ну вот, теперь чтение. Прошлый раз мы год назад говорили о Трубецком, и я тоже с вашего позволения читал большой фрагмент. Не могу никогда насладиться этой невыразимо прекрасной русской речью. «Это путь демона (во всех его обличьях). Демон не нашел в себе смирения перед величием и благостью. Он не нашел в себе радости совершенству. Он не нашел в себе свободы для предметного созерцания — и стал пленником своего метафизически уязвленного „Я“. Демон первый „аутист“ и „эгоцентрист“, сам себя отлучивший о Бога. Он превратил величайшую радость мира в неисцелимую рану и встретил откровение — злобой. И любовь стала в нем ненавистью; свет отбросил его во тьму; правда стала для него невыносимой; и ложь сделалась его стихией. Узрев Бога, он не спасся, а погиб, ибо почувствовал одно: что он сам — не Бог и что примириться с этим он не может. Он ответил на откровение — посягательством и, утвердившись в уязвленной гордыне, потерял путь, ведущий к единению с Богом. В этом трагедия демона. Человек, идущий по пути демона, усвоивший себе демонический акт, — не будет искать единения и не найдет его, пока не обновит своего злосчастного акта. Он останется пленником своей духовной разъедающей язвы, перебирая все ее видоизменения и переходя — от бесплодного сомнения к опустошительному отрицанию, от бесстыдства к кощунству, от скуки к низости, от лживого злословия к клевете и ожесточенной слепоте, от гложущей зависти к нелепой мести, от аффектированного презрения к своей единственной утехе — поруганию совершенства и погублению всего лучшего и благороднейшего на земле. На этом пути нет религиозного опыта, ни религии; будет одно ожесточенное „Нет“, все мнимое „величие“ которого состоит в его последовательном и законченном ничтожестве».

Константин Мацан:

— Да, очень глубокие и очень обличающие слова Ивана Ильина. Он вообще такой мыслитель, который не скупился на в этом смысле обличения, поучения, жесткие характеристики. Но в контексте того, о чем мы с вами до этого говорили, вы сказали, что религиозное воспитание самая опасная область, потому что ставки очень высоки.

Священник Георгий Белькинд:

— Рассекает. Господь сказал: «Меч принес Я, не мир, но меч». И постановка этих вопросов, привнесение их в сообщество детское, детско-взрослое производит вот это рассечение на тех, кто говорит «да» и начинает двигаться, и, к сожалению, на тех, кто говорит «нет», внутренне несет в себе это «нет».

Константин Мацан:

— А не получается ли так, что если так высока опасность пасть, то лучше не приступать, не начинать? Если человек плохо знает литературу, ну, плохо знает, подумаешь. Был, может, не очень хороший преподаватель в школе, заставил разлюбить литературу. Ну, не любит человек теперь Пушкина, ну, проживет как-то. А если мы говорим о религиозном образовании и воспитании, то, получается, что вопрос вообще-то о вечном спасении. Если не тот педагог, то тогда плачевная судьба человека ждет дальше в духовном смысле. А что делать?

Священник Георгий Белькинд:

— А, между прочим, зададим себе вопрос, учителя, которые с этим содержанием выходят к детям, обладают учительной властью в церковном смысле слова?

Константин Мацан:

— Та-ак. Как вы отвечаете на этот вопрос?

Священник Георгий Белькинд:

— Нет, конечно. Конечно, не обладают. Это должен делать священник или тот, кто из учителей готов и имеет послушание, который именно это делает. Не культурологией занимается, а занимается религиозным воспитанием. В этой брошюрочке я попробовал дать определение, что это такое собственно. Что значит воспитать? Воспитать это значит воздвигнуть стяг другой совести. Если это не возвышенно и пафосно сказать, а прозаично и профессионально. Воспитание это постановка правильного отношения. И если человек говорит: я занимаюсь религиозным воспитанием, — мы спросим: то есть ты ставишь правильное отношение к Богу? Ну, по простому. Если эстетическое воспитание это правильное отношение к прекрасному, нравственное. Правильное отношение к другому человеку — этика, патриотическое — к родине, гражданское — к обществу. То есть, есть предмет, и отношение к нему ставится. Правильное отношение к Богу, в чем оно состоит?

Константин Мацан:

— На этот вопрос мы ответим после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» священник Георгий Белькинд, президент образовательного фонда имени братьев Сергея и Евгения Трубецких. У микрофона Константин Мацан. Мы скоро вернемся. Не переключайтесь.

Константин Мацан:

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается. У микрофона Константин Мацан. Мы сегодня говорим о такой сложной теме, как религиозное воспитание. И может быть, по итогам сказанного в первой части программы я бы даже тему сформулировал: а как не отвратить ребенка от веры и того, кто на себе испытывает религиозное воспитание? Как не навредить? Мы об этом говорим со священником Георгием Белькиндом, президентом образовательного фонда имени братьев Сергея и Евгения Трубецких. На перерыв мы ушли на очень важном вопросе. Если религиозное воспитание это про то, когда мы говорим о воскресной школе, вообще о школе, о семье, воспитание это сформировать в ребенке правильное отношение к... В данном случае к Богу. И, наверное, это радикальный вопрос: а что такое правильное отношение? Кто будет определять, правильное оно или неправильное, сам учитель?

Священник Георгий Белькинд:

— Это как раз совсем не вопрос, потому что это жизнь Церкви. Это как раз мы все прекрасно знаем о любви к Богу. Другое дело, как это педагогически разложить? И мой ответ тут достаточно простой, совершенно традиционный. Другое дело, большей частью этим вопросом не задаются и поэтому этот очевидный ответ не ищут и не находят. Правильное отношение к Богу это три вещи: Богопочитание, Богопоклонение и Богоугождение. Так устроена любая традиция религиозная позитивная, то, что мы называем традиционные культы, традиционные религии, эти ступени, это движение человека, некая предваряющая Богопочитание. То есть принятие того, что именуется «вышнее отношение» к небесам, не только к земле. А потом начинается длинная, долгая, кропотливая, очень медленная работа — Богопоклонение. Как это осуществляется, как с этим жить? Это все, все целиком: храм, дом, утренняя просфора, правила и то, что Ильин говорит, тайночувствие — все целиком. Весь культ с этим связан. Но это не самоцель, а это движение к последней ступени — Богоугождению, когда человек воспитанный начинает жить с Богом, и сам путь свой ведет. И собственно эти ступени — это совершенно традиционная наша раскладка. Любое сочинение по аскетике, три чина спасающихся: очищение, просвещение и совершение. Некое предварительное движение, потом насыщение и потом завершение. Праксис, феория, мистикас. Рабы, слуги, сыны. Званные, избранные, сочетанные. Эти три. И воспитание — это как раз серединка, это движение, содействующее человеку в его внутренней тайне Богообщения, связанное с Богопоклонением, то есть с этим культурно устойчивым отношением к Богу, если оно есть. Мы не можем его вменить.

Константин Мацан:

— Это как раз очень важный вопрос. Получается, что мы говорим о том, что в ребенке, в подростке, на которых направлено религиозное воспитание, должна идти внутренняя своя религиозная жизнь, которую нужно поддержать, направить и дать ей развиться.

Священник Георгий Белькинд:

— Да.

Константин Мацан:

— Но мы не можем их заставить интенсивно внутренне переживать веру.

Священник Георгий Белькинд:

— Нет, конечно. Как знаменитый разговор святителя Луки Войно-Ясенецкого, не знаю, апокриф — не апокриф. На вручении Сталинской премии, когда спрашивает: вы хирург, резали тела, вы душу видели? На что святитель Лука говорит, по преданию: товарищ Сталин, а вы верите, что у человека есть совесть? Генералиссимус говорит: да. — Так вот, вскрывая тела, я и совести там не видел. Мы же веруем, что в человеке есть совесть. Или то, что Ильин называет пневматическим актом. Или то, что в нашей традиции от апостолов называется внутренний человек.

Константин Мацан:

— Да.

Священник Георгий Белькинд:

— Каков он и с ним? Я как пример приведу, как это открывается и сразу расставляет все пределы и возможности, потому что границей воспитывающего действия является сам человек с его совестью. Это действительно то, что позволяет или не позволяет. Такая история была лет десять назад в Венёве. Там со школами веселей работалось. Мы затеяли киноклуб для старшеклассников «Родная речь». Показывали им экранизации. Это, кстати, как вы думаете, к какому воспитанию относилось? Экранизацию русской классики с ними смотреть?

Константин Мацан:

— Ну, к религиозному, наверное.

Священник Георгий Белькинд:

— Нет, к этнокультурному. Нам хотелось показать красоту, мощь, жизненную силу русской речи, глубину всю, и через это выйти к другим проблемам. Сперва, конечно, был Пушкин, «Барышня крестьянка» мы смотрели. Это дивная вещь. И там задавали вопрос: где в этом настоящая русская речь? Не так легко оказалось это найти. Они все сразу: Лиза, Лиза. А Лиза там вообще по-французски говорит или на народном наречии деревенском. Совсем нет, загадка. А потом чуть-чуть взошли еще ступенью выше — «Жестокий романс».

Константин Мацан:

— «Бесприданница» Островского.

Священник Георгий Белькинд:

— «Бесприданница». Это шедевр и литературный и художественный, оба — и Островский и Рязанов. И содержательно, этически как-то все смотрится и переживается. И даже, знаете, получилось заставить всех прочитать. То есть целую кампанию мы провели, готовили эту встречу, и дети читали. Я проверял, собрали зал из трех школ, целый зал в ДК Венёвском, полный зал старшеклассников. Я их спрашивал, а они даже выкрикивали. Мать Ларисы? Кричат: Харита Игнатьевна. Да, читали. Я говорю: сейчас скажу четыре ошибки — банковский чиновник Юрий Капитанович Карандашов? Кричат: Юлий Капитонович Карандышев, почтовый. Прочитали, прочитали Островского. Потом посмотрели Рязанова. Эта мораль еще и в этой кумулятивной упаковке. Ну, я думаю, там любое сознание ведь пробьет. Посмотрели, очень переживательно. Потом мы с ними обсуждали. Я их спрашиваю: можете сказать, все ближние к Ларисе что делают? Они говорят: они ее предают все. Все: мать продает, любовник изменяет, друзья покупают, жених приканчивает. Они ее губят все. Одну ее все. И это мы обсуждали. Как это так, самые близкие люди! В общем, я думал: о-о, я их воспитнул, вместе со всеми. И вот смотрите, какая вещь, прямо полярная реакция. Я просил потом написать на этот вопрос: как же так, все самые близкие губят, как вообще это может быть? И получил один ответ со знаком плюс максимальный. Одна девочка написала, как-то немножко моралистически про Островского, про эту историю. И потом такая фраза была, знаете, как у детей бывает гениальности такие, ребенок что-нибудь скажет такое. Она написала: чистому человеку вообще среди людей выжить невозможно.

Константин Мацан:

— Интересно.

Священник Георгий Белькинд:

— Я когда поехал в Москву, обошел книжные магазины, нашел хорошее подарочное издание «Бесприданницы», купил, подарил ей. За одну эту фразу. Ребенок как-то...

Константин Мацан:

— А сколько лет?

Священник Георгий Белькинд:

— Десятый класс. Какое-то такое переживание — выжить невозможно среди людей. И другая фраза, прямо с другого полюса. Это прям там прозвучало, мне учительница потом рассказала. Это мы все провели. Еще раз, смотрите. Дети прочитали Островского, потом посмотрели фильм, ну, взахлеб. Так все там, я не знаю: Фрейндлих, Петренко, Михалков, Мягков — в общем, звезды. Там, кстати, интересно с художественной точки зрения, что одной последней фразой блистательной, знаменитой, которую Мягков в конце произносит: «Так не доставайся же ты никому», — он затмил шедевр литературный. Этот монолог Петренко, когда Кнуров ей делает предложение содержанкой стать его: Лариса Дмитриевна, я предлагаю вам такое содержание, перед которым самые строгие критики чужой нравственности принуждены будут умолкнуть, для моего кошелька невозможного мало. Петренко гениальный актер.

Константин Мацан:

— Да.

Священник Георгий Белькинд:

— Они смотрели это все. Потом мы еще полчаса разговаривали, как же продают, губят душу. И когда закончилось это все, учительница мне говорит. Все встают, я: спасибо, ребята, напишите. Рядом с ней сидела девочка, они встают, и девочка эта, не то, что ей, учительнице, а как бы сама себе говорит: а жаль все-таки, что Карандышев Ларису-то застрелил, ей же с Кнуровым в Париж ехать.

Константин Мацан:

— Интересно.

Священник Георгий Белькинд:

— Не наш человек, не буду заниматься его воспитанием.

Константин Мацан:

— Это было сказано серьезно, это не ирония подростковая?

Священник Георгий Белькинд:

— Это мирочувствие внутреннее. Это то, о чем в пределе, если довести это до религиозных форм, Ильин и называет «демонический акт». Отказ от возвышенного, отказ от совершенства, отказ от смысла жизненных целей и ценностей. И в этом плане, конечно, другой человек с его совестью это предел моих возможностей. Если он позволит, то, может быть, что-то возможно.

Константин Мацан:

— Священник Георгий Белькинд, президент образовательного фонда имени братьев Сергея и Евгения Трубецких, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Какие инструменты есть у вас как у педагога, чтобы это делать?

Священник Георгий Белькинд:

— Слово. Один, айн, инструмент. Поэтому когда у меня складывались возможности и меня пускали к детям, я очень скоро выяснил, что есть одно условие внешнее, или, как вы сказали, инструментальное условие, для занятий религиозным воспитанием. Перед тем, как всяким воспитанием заниматься, надо им стихи читать.

Константин Мацан:

— Интересно.

Священник Георгий Белькинд:

— Потому что все решается той глубиной, на которой человек способен воспринять смысл, а он словесен. Мы можем что-то сделать, если мы имеем это содержание. Мы можем его передать, а лучше сказать, мы можем его предложить, вовлечь детей в это переживание, предложить им свое отношение, разделить. Если они соглашаются, можем углубить их в этом правильном отношении, как мы его понимаем. В той степени, в какой они словесны. Достаточно скоро выяснилось, что их способность переживать смысл словесно невелика. И это их очень ограничивает. Практика таких общений, таких встреч показала, что вообще начинать приходится не с главного, не с собственно каких-то вероучительных истин и даже не с нравственных нравоучений, в настоящем смысле слова, в подлинном. Нормальных нравоучений, не в утрированном плане. Я в этой тетрадке, в «Венёвских тетрадках» несколько текстов, это их вопросы. Были встречи, а потом я просил: напишите, что вам?.. Вот они спрашивают: что такое душа человека, почему в мире так много зла, как достичь счастья? Начинаем, это их вопросы. Это же не вероучительная в собственном смысле слова вещь, это нравоучительная. Но воспринять они способны в меру своей словесности. И получается — последнее время я все больше и больше к этому склоняюсь — что если школа, если коллектив, если один человек или группа педагогов начинают заниматься воспитательной работой, не кампанейщиной, не какой-то квазипатриотикой, накачкой или каких-то гражданских дисциплинарных воздействий, а решают растить людей, то первая область, это эстетика. Переживание красоты, данной в слове, переживание художественного слова — это тот инструмент, который значительно позволяет углубить совесть. Значит, стихи.

Константин Мацан:

— Из того, что вы говорите, очень важная следует вещь, что только тот педагог сумеет зажечь ребенка, который горит сам своей верой.

Священник Георгий Белькинд:

— Это банальность.

Константин Мацан:

— Да, это банальность. Но вопрос возникает следующий. Мы сегодня много говорим о выгорании, например.

Священник Георгий Белькинд:

— О-о-о.

Константин Мацан:

— Я просто допускаю, что педагог тоже не может как лампочка гореть все время одинаково, и даже просто банально, сегодня утро такое, а мне идти к детям.

Священник Георгий Белькинд:

— Ну, это «Девять дней одного года», это классика советского и мирового педагогического кинематографа. Но, в конце концов, нет сил, не воспитывай. Тут дело в другом, дело в том, что эта цель не ставится как цель. Нет этого педагогического самоопределения. И даже среди духовенства, которое... Я однажды оказался на собрании духовенства, там обсуждалась работа с учителями, отдел религиозного образования и катехизации. Дискуссия была, не скажу где, не скажу когда, это неважно, это какая-то общая ситуация. Один из священников высказал вещь, я думаю, это повсеместно такое. Он говорит: учителя там делают, а мы их благословляем, вот наше взаимодействие. Вопрос не в выгорании, вопрос не в психологии, вопрос в дидактике. Вопрос в том, ставится ли такая цель, ведется ли поиск содержания. И если все это происходит, то тогда становится ли воспитание профессиональной работой, которая подлежит вот этим дидактическим критериям. В чем, собственно, содержание? Очень интересный документ, это 93-й год. В Британии такой инструктивный документ «Handbook for inspection of schools». Управление по стандартам образования выработало в 93-м году, у них как раз 50 лет было системе религиозного образования. В 43-44-м году они начали это, война, собственно, потрясение, похожие вещи происходят. В СССР патриаршество восстановлено в 43-м году, а там религиозная жизнь гонениям не подвергалась, усилилась работа в школах. И вот 50 лет спустя, подводя итоги, прекрасные формулировки. Что значит заниматься религиозным воспитанием, образованием, это что такое на уровне способностей, которые должны быть выращены у человека? Смотрите. Способность к осмыслению. Сама фраза! Способность чувствовать благоговейный трепет и удивление. Способность обсуждать религиозные убеждения, это, допустим, понятно. Способность поддерживать искренние отношения. Умение ценить вдохновение и созерцательность. Это инструкция для инспекторов, которые проверяют, как идет религиозное воспитание. И вот еще. Быть в состоянии ставить вопросы о смысле и цели.

Константин Мацан:

— Мы сегодня эти вопросы постарались поставить. А как мы знаем, поставить вопрос — уже не мало. И лучших слов, чем вы только что произнесли, для завершения разговора не найти. Потому что действительно звучит как завет, как призыв, как программа действий для педагогов, для нас всех людей, которые с детьми общаются и как-то пекутся о том, чтобы ребенок эти главные вопросы жизни себе задавал и сам на них находил ответы. Я благодарю вас за беседу. Священник Георгий Белькинд, президент образовательного фонда имени братьев Сергея и Евгения Трубецких, сегодня с вами в программе «Светлый вечер». В студии у микрофона был Константин Мацан. Спасибо. До свиданья.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Сербский композитор русского происхождения Алексей Бутаков: музыка из концлагеря». Елена Зелинская
• «Особенные дети в многодетной семье». Валентина и Михаил Михайловы
• «Современный русский историк Олег Куц»