«Путь к священству». Прот. Леонид Калинин

У нас в студии был настоятель храма священномученика Климента Папы Римского в Замоскворечье, председатель экспертного совета по церковному искусству, архитектуре и реставрации Русской Православной Церкви протоиерей Леонид Калинин.

Отец Леонид рассказал о своем пути от архитектора, художника и скульптора к священству. По его словам, на его путь к вере существенное влияние оказал его прадедушка — известный священник протоиерей Валентин Свенцицкий. Наш гость поделился, как вера помогала ему укрепляться и не падать духом при виде жестокости и проявления человеческой злобы во время служения в армии и в других непростых жизненных ситуациях. Разговор также шел о вкладе отца Леонида в воссоздание храма Христа Спасителя. Наш гость отметил, что несмотря на большую занятость, он всегда рад найти время на общение с паствой и на служение Господу.

К. Мацан

— «Светлый вечер» на радио «Вера», здравствуйте, дорогие друзья, в студии Кира Лаврентьева...

К. Лаврентьева

— Добрый вечер.

К. Мацан

— И я, Константин Мацан. Сегодня с нами и с вами в этом часе «Светлого вечера» протоиерей Леонид Калинин, настоятель храма священномученика Климента Папы Римского в Замоскворечье, председатель экспертного совета по церковному искусству, архитектуре и реставрации Русской Православной Церкви.

О. Леонид

— Добрый вечер.

К. Мацан

— Добрый вечер, отец Леонид. Вот длинное такое представление, с регалиями, но сегодня наш разговор все-таки будет строиться о вас в личном плане. В этих беседах, я напомню нашим радиослушателям, мы с Кирой беседуем со священником о вере, о пути к вере, о пути в вере и о принятии священства. Вот вокруг этих тем, хотя наверняка мы будем какие-то выходы совершать в сторону церковного искусства и в принципе духовной жизни, но вот стержнем будет ваша биография.

К. Лаврентьева

— Отец Леонид, путь ваш сложен, многогранен, и пути к священству, и в плане пути к вере, и вопросов действительно, очень много, но хочется начать, кажется, с простого, но на самом деле, на мой взгляд, с ключевого момента: вы несколько раз пытались принять крещение и несколько раз разворачивались и уходили из храма. Что это была за история?

О. Леонид

— Вы знаете, я не своей волей разворачивался, слава Богу, наоборот, я с того момента, когда мне открылось непостижимым совершенно образом, что именно православие, именно христианство является тем путем, который призывает меня, ведет меня в жизнь дальнейшую, я довольно твердо уже тут бескомпромиссно принял такое решение. Но ситуация тогда, когда я крестился, была не очень простой еще и в стране, это был 1987 год, то есть еще Советский Союз и были определенные трудности с этим, вы знаете, что каждый, кто крестился или венчался, сразу брался на карандаш, в общем-то, креститься в то время было довольно-таки небезопасно даже с точки зрения обучения в художественном вузе, в котором я учился, а я учился в Суриковском академическом художественном институте, который был как бы таким, частью идеологического фронта советского государства и студенты этого вуза, они должны были становиться рупором такой коммунистической пропаганды и своими произведениями всячески поддерживать существующий строй, поэтому когда вдруг студент первого курса принимает решение креститься, естественно, это вызывает соответствующую реакцию, тем более, что я был и в комсомоле и, в общем-то я не считаю, что это для меня было каким-то большим грехом, потому что я был совершенно неверующим, когда вступал в комсомол, не просто неверующим, а даже где-то богоборчески настроенным. Я думал о том, что почему до сих пор всех попов не разгонят, церкви не разгонят и вообще зачем это все нужно и так далее. И вот в какой-то момент произошел такой перелом в моем сознании, поскольку я искал тогда Бога и стремился к Богу и моя мама, Царствие ей Небесное, раба Божья Ирина, она тоже мне заронила какие-то зерна веры, хотя на самом деле она только в детстве была человеком церковным и потом уже, после того, как я сам воцерковился, она последовала уже моему примеру. Но все-таки, будучи художником, а я вырос в семье художников, мне, конечно, было непонятно много из того, что мы видим в произведениях искусства, связанных с библейскими сюжетами, с евангельской темой, объяснить это не зная первоисточник, вообще очень трудно. Что такое, например, «Возвращение блудного сына», когда смотришь на картину Рембрандта, если ты не знаешь предыстории? Или что такое «Явление Христа народу», если ты не знаешь ситуации, в которой произошло это. Конечно, многие вопросы возникали, и моя мама всегда старалась ответить на них, чтобы я понимал контекст, что вызывало, кстати, очень большой гнев моего отца, в то время еще даже некрещеного и очень жестко и антицерковно настроенного человека, что, слава Богу, изменилось, он ныне здравствует и, в общем, глубоко верующий православный христианин, а в то время он был один из таких, настоящих богоборцев, вот не просто неверующих. Поэтому у меня ситуация была в семье сложная и в учебе была непростая и действительно, после того, как все-таки на третий раз совершилось мое крещение меня чуть не отчислили из института, но оставалось немного доучиться, я должен был уйти в армию и каким-то чудом я остался все-таки в списках...

К. Мацан

— А почему первые два раза не сложилось крещение?

О. Леонид

— Вы знаете, может быть, это покажется курьезным с какой-то точки зрения, но это вообще-то серьезный был момент, потому что первый раз, когда моя крестная мать, Елена Сергеевна фон Тимрот — это такая баронского рода благородная дама, она вела у нас в институте такой предмет, как «Перспектива», то есть построение пространства на плоскости. Она меня привела в церковь Иоанна Предтечи на Пресне и вот там оказалось, что крещение совершает священник с дурной репутацией среди верующих. Ну как это выражалось: например, на исповедь к нему старались не ходить, боялись, что где-то куда-то уйдет информация об исповеди и так далее, вот такие были моменты. Она хотела, чтобы меня крестил замечательный московский протоиерей, кстати, ныне здравствующий отец Георгий Бреев, что, собственно, и совершилось на третий раз. Но вот первая попытка оказалась неудачной, мы развернулись и ушли из церкви, вторая попытка повторила и первую, тоже оказалось, что отец Георгий не может крестить в этот день и тогда Елена Сергеевна сказала: «Нет. Лёнечка, пойдем в другой раз». И вот перед тем, как прийти в третий раз я пришел к ней, упал на колени и говорю: «Если вы меня сегодня не крестите, я умру», то есть я был не просто настроен креститься, а очень категорично.

К. Лаврентьева

— А почему, отец Леонид, откуда такой перелом?

О. Леонид

— Мне казалось, я уже больше не могу ни минуты ждать, я готов был креститься от простого мирянина, где угодно, куда угодно поехать. И, воспоминая свою крестную с большим уважением и любовью, могу сказать, что она моментально откликнулась на это, все бросила и поехала со мной еще раз, третий раз в этот храм, и как раз мы попали на отца Георгия, который меня крестил полностью, полным чином, погружательно, в огромной купели, которая там была, подробнейшим образом, что, в общем, оговаривалось с самого начала. И, вы знаете, этот третий заход, он оказался для меня настолько судьбоносным, я много думал, как это будет, всегда мы чего-то предполагаем, но действительность превзошла все мои ожидания, у меня было ощущение, что я хожу не по земле, а по небу, и это продолжалось очень долго, даже я потом ушел в армию, во многом, может быть, и первые месяцы в моей армии очень сложные мне удалось пережить и преодолеть все трудности благодаря тому, что я принял крещение, для меня понимание Бога в жизни и вечности совершенно изменилось и я был удивительно счастливым во все сложные ситуации своей жизни.

К. Мацан

— А как изменилось, как произошел переход от богоборчества к вере, что поменялось у вас?

О. Леонид

— Та среда, в которой я воспитывался, я уже говорил, это среда московской интеллигенции, Суриковский институт — это был такой один из флагманов образования такого, гуманитарного, мы, в общем-то, получили лицейское, высочайшего уровня образование, кстати говоря, обучение одного студента в Суриковском институте стоило, было на втором месте по стоимости после какого-то очень сложного факультета МГУ, связанного с физикой, с опытами, с экспериментами, то есть очень, действительно, вкладывало государство в это и мы, конечно, старались учиться, безусловно. Но приход был такой, что в этой среде, конечно, были люди верующие и не только верующие православные, были мистики, были какие-то такие, как бы сказать, люди, интересующиеся восточными разными учениями, йогами, прочими всякими восточными концепциями. И вот я под их влиянием тоже стал чего-то читать, возмущаться при этом всему, что я читал. В общем, в какой-то момент мне довелось поехать в Вологду, и я там купил в антикварном магазине книгу, старинную книгу, которая почему-то меня так захватила, ее вид, мне казалось, что какая-то она удивительная, это оказалось Евангелие. Это Евангелие 1896 года издания, оно кому-то принадлежало, там были в нем надписи и когда я стал его читать, для меня появилось такое ощущение, что я читаю просто какую-то божественную совершенно книгу, меня было ощущение, что у него все страницы как будто из золота, то есть настолько это было для меня поразительно, каждое слово Евангелия прямо ложилось на сердце, я, правда, начал где-то с середины. Кстати говоря, я и сейчас рекомендую новоначальным начинать Евангелие с середины.

К. Мацан

— С любой середины, просто наугад открывать?

О. Леонид

— Нет, нет, я, конечно, рекомендую новоначальным начинать чтение Евангелия с Евангелия от Луки, потому что святой апостол и евангелист Лука писал Евангелие для язычников, которые не знали Ветхого Завета. Если вы вспомните текст Евангелия от Матфея, например, оно все пронизано ссылками на Ветхий Завет, нужно немножко изучить Ветхий Завет, чтобы больше понять его. А вот от Луки, оно как раз то самое, что подходит больше всего и более понятно. И вы знаете, еще мне попалась одна фраза, замечательная фраза Александра Сергеевича Пушкина, которого я лично считаю экспертом в литературе, а он сказал так, что «Нет в мировой литературе ничего выше, чем Евангелие от Луки», где-то вот эта цитата мне промелькнула, я был совершенно поражен этим и действительно, мне так и показалось, когда я стал читать эту книгу у меня все мои сомнения и искания, в том числе, духовные, всякие, все как-то сложилось в одно, потому что это было связано и с моей профессией, и с искусством, которое базируется все на Евангелии, на Библии, вообще, если уж потом говорить об этом, то можно очень много рассуждать и вспоминать, что практически вся основа изобразительного искусства связана с этим. И все это, как бы, знаете, пазлы сошлись. И вот в какой-то момент я настолько понял, что без этого я не смогу жить дальше, что на третий раз сказал крестной: если вы меня не крестите сегодня, я умру.

К. Лаврентьева

— Протоиерей Леонид Калинин, настоятель храма священномученика Климента Папы Римского в Замоскворечье, председатель экспертного совета по церковному искусству, архитектуре и реставрации Русской Православной Церкви, проводит сегодня с нами этот «Светлый вечер». Отец Леонид, но что это был за путь от архитектора, художника до священника? Почему, почему вы выбрали все-таки пастырский путь?

О. Леонид

— Вы знаете, вот когда, как сказано в Евангелии: «Берешься за плуг — не оборачивайся назад» и вот тот момент моего прихода к вере и крещению, конечно, был поворотным в моей жизни. Не прошло нескольких дней буквально, как я стал восприемником от купели одного из своих сокурсников, который сейчас является священнослужителем, игуменом, монахом в одном из центральных известнейших монастырей. Но тогда у меня было такое желание взять на себя даже ответственность еще за кого-то. И мы поехали в Вологду, Вологда, Кириллов — это уникальные вообще земли, русские земли, той духовной такой тихой красоты, которую я там увидел, я нигде больше и не видел, собственно, потому что это совершенно редкое такое, Русский Север, куда стремились, кстати, наши отшельники, монахи в свое время. И вот я, попав в Кириллов Белозерский, увидев этот монастырь в ужасающем положении я очень загоревал, и вот там начали происходить в моей жизни какие-то удивительные чудеса, вы знаете, вообще вера, она связана всегда с чудом, не может быть веры настоящей без чуда, иначе это просто какой-то рациональный набор знаний и профессиональных навыков. А вот в моей жизни слава Богу получилось так, что я очень-очень понял эти слова, которые мне говорил еще мой замечательный двоюродный дедушка — Анатолий Борисович Свенцицкий, племянник протоиерея Валентина Свенцицкого, он говорил, что «Церкви без чуда не может быть, она сама по себе чудо, чудо того замысла Божьего, удивительно стройного, гармоничного о полноценном спасении человечества, все желающие спастись могут получить спасение в Церкви». И, конечно, вот эти чудеса, которые стали сопровождать меня все время после крещения, они не могли оставить меня равнодушным, они только укрепили то чувство, как я говорил, что я хожу не по земле, а по небу. Ну, конечно, сейчас я немножко приземлился, понятно, много и дел, и забот, и всего, но вот это ощущение чуда, которое всегда в нашей жизни, верующего человека, оно и сейчас меня совершенно не оставляет. А тогда я присел на пригорке около кельи преподобного Кирилла, очень загоревал, потому что увидел башни и стены монастыря, исписанные всякими непристойными словами, разбитые двери, вырванные окна, разрушенную кладку, вообще такое было страшное дело, хотя вроде и музей присутствовал на территории, но как будто ему и дела особого не было до этой святыни, как будто вот люди, которые там находились, они не чувствовали вообще, какая святость места, а я сразу, как пришел в Кириллов, сразу эту святость места ощутил и для меня было невероятным контрастом равнодушие людей, которые там находятся, к тому, как поругана эта святыня. И вот, сидя на этом пригорке, горюя, я вспомнил преподобного Кирилла Белозерского и вдруг у меня было такое ощущение, что он мне сам как будто говорит: «Ты, мол, не волнуйся, всему свое время», я вот эти слова слышал не раз потом в своей жизни, так или иначе соприкасаясь с тем или иным святым, это было и в Андрониковом монастыре когда я служил, тоже у нас были невероятные трудности, это было и в храме Климента Папы Римского, когда мы отслужили в течение трех лет 240 молебнов на улице, именно не чтобы просто служить, а чтобы прочувствовать того святого, которому мы молимся. Мне казалось, что восстановить этот огромный храм будет невозможно, если не будет какого-то личного контакта, не какого-то такого, знаете, формального, а вот именно как бы личного, и я понимаю свою полную немощь и недостоинство вступать в личный контакт со святыми, тем не менее, питал эту надежду, надеясь, что святой Климент услышит наши молитвы, и это произошло в какой-то момент. И потом то, что произошло дальше — это тоже было одно из чудес в моей жизни, когда такой громадный, уникальный совершенно редкий храм, единственный храм XVIII века, полностью практически сохранившийся, был отреставрирован в рекордно короткие сроки с высочайшим качеством и сейчас является, наверное, одним из самых красивых храмов нашего стольного града и единственным памятником имперского величия России эпохи Елизаветы Петровны и Екатерины Второй. Так что вот эти чудеса, они тоже стали меня сопровождать, и когда я услышал слова преподобного Кирилла, что не горюй, всему свое время, как-то настолько внутренне окрылился и обрадовался, я понял, что, несмотря на все это поругание и все эти ужасные следы безчувствия и какого-то абсолютного равнодушия людей, что все это пройдет и вы знаете, действительно, сейчас то, что происходит в Вологде и Вологодской митрополии: сейчас новый замечательный архиерей там появился, митрополит, который бережно вот этот монастырь поднимает, это удивительно, это, конечно, тоже одно из чудес Божиих, так что, собственно, такое. Путь к Богу для меня лично был всегда связан с какими-то необычайными событиями, параллельно происходили события, конечно, в моей семье, но я вынужден здесь сделать паузу, потому что для меня наступил период жизни, когда вопрос веры и вопрос выживания — это был как бы одно целое: я попал в советскую армию, которую ровно два года, как положено, как все, я отслужил, в общем, за что я тоже Богу очень благодарен, потому что, несмотря на все страшные и трудные ситуации в армии я вынес огромный опыт, я научился смотреть на некоторые проявления людей, которые мне казались невозможными совершенно, с пониманием и, наверное, меня это укрепило в будущем моем выборе пути в сторону священства, потому что я, как говорится, битый, и в прямом и в переносном смысле, и я понимаю, что люди, цену дружбе, цену верности какой-то и одновременно понимаю, что бывают и предательства, и подлость, и какие-то ужасные проявления людей, и вот для пастыря очень важно не слишком идеализировать все, но понимать жизнь такой, как она есть и при этом жить с твердой и радостной какой-то верой, не мрачной, а радостной православной верой, потому что православная вера — это действительно приносит человеку радость и полноту общения с Богом и когда ты видишь, что люди, которые тебя окружают, также сорадуются тебе, то это получается удивительное чувство Церкви, что мы одно целое и вместе радуемся во Христе.

К. Мацан

— Вы про армию заговорили, про вопрос выживания, вот вы там выжили, вам вера помогала?

О. Леонид

— Вера — безусловно, да.

К. Мацан

— Глубинно, я имею ввиду.

О. Леонид

— Да, вы знаете, я, когда видел страшные какие-то вещи вокруг, невероятную жестокость и невероятные какие-то бессмысленные, на мой взгляд, проявления человеческой злобы и попытки унижений многих, я всегда молился, и молитва внутренняя меня просто спасала, честное слово, если бы я не молился, наверное бы погиб, причем в самое даже первое время, не тогда, когда я должен был погибнуть, как говорится, по штатному расписанию, поскольку вся моя рота погибла в Афганистане, а я чудом каким-то, действительно, остался жив. И вот именно даже в первое время, когда нас гоняли, например, сержанты гусиным шагом вокруг пятиэтажки три раза, попробуйте пройти как-нибудь хотя бы сто метров гусиным шагом и посмотрим, что получится, а пятиэтажка с пятью подъездами, она, наверное, получалась где-то метров триста и надо было пройти три раза, а кто падал, того буквально избивали ремнями, еще говорили: так, ах вот ты упал, теперь за это другие пойдут еще сто метров, все из-за тебя пойдут. То есть это такие были издевательства, даже не столько физические, даже больше моральные. Но вера, молитва меня укрепляла, потом я научился спать стоя, например, например, в строю, то есть я приобрел такие удивительные навыки, которые, конечно, могли бы быть полезны и в пастырской деятельности, но священнику точно спать не нужно, по крайней мере опыт такой у меня есть.

К. Мацан

— Мы вернемся к этому разговору после небольшой паузы. Напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» протоиерей Леонид Калинин, настоятель храма священномученика Климента Папы Римского в Замоскворечье, председатель экспертного совета по церковному искусству, архитектуре и реставрации Русской Православной Церкви. В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан, не переключайтесь.

К. Лаврентьева

— Еще раз здравствуйте, уважаемые радиослушатели, «Светлый вечер» на радио «Вера» приветствует вас. У нас в гостях протоиерей Леонид Калинин, настоятель храма священномученика Климента Папы Римского в Замоскворечье, председатель экспертного совета по церковному искусству, архитектуре и реставрации Русской Православной Церкви. У микрофона Константин Мацан и я, Кира Лаврентьева.

К. Мацан

— Двигаясь дальше по вашему пути: человек приходит к вере, человеку вера помогает выжить и физически и духовно в армии, но вы все равно художник, вы скульптор и выбор священства в итоге кажется не настолько очевидным, ведь человек, я предполагаю: человек, который посвятил себя искусству, он этим искусством в каком-то смысле заражен, его учили даже этому искусству служить. У вас не было внутреннего конфликта, вот как вы дальше двигались к священству ввиду своей профессии и остальной жизни?

О. Леонид

— Вы знаете, я могу сказать так, что после возвращения из армии конечно, эти вопросы передо мной могли бы встать, если бы не обстоятельства опять моей семейной жизни, такие невероятные какие-то, Божии какие-то пути, которые невозможно обойти, вот если Господь хочет что-то сделать с человеком, Он это делает своей волей, своей властью, силой именно как Творец, как настоящий Царь Мира, поэтому я попал в ту ситуацию, которая меня вела к священству, именно так получилось. Я ни в коей мере не считаю себя вообще достойным своего служения, так складывалось. Например, такой вот яркий пример, который, может быть, не совсем точно отражает вопрос подхода к священству, но в процессе моей жизни, я ведь был одним из рьяных противников строительства храма Христа Спасителя в Москве и, будучи уже дьяконом Русской Православной Церкви, но, еще учась на дипломе в институте Сурикова, писал письма патриарху Алексию Второму, что «Ваше Святейшество, не нужно строить такой огромный храм, давайте, может быть, сто храмов в глубинке построим» и даже подписи собирал, но в ответ получил только лишь такой циркуляр, что я должен явиться на закладку храма Христа Спасителя, что меня повергло просто в шок. И, собственно, так все разворачивалось в день закладки, что я думал, что, наверное, так Промыслом Божиим угодно меня умертвить просто во время всей этой церемонии, потому что я был очень легко одет, мы простояли час на улице, у меня в руках было железное древко хоругви и был мороз, небольшой, правда, но достаточный, а потом мы пошли еще крестным ходом. У меня уже ноги подламывались, хотя я физически был очень крепок, но вот так час простоять в рубашечке и легком стихаре, да еще с металлическим древком, а потом его еще тащить довольно долго — это мне казалось все, моя смерть придет прямо здесь, на закладке и думаю: я вот не зря так не хотел этого, и это совершилось. И что вы думаете, получилось все полностью наоборот, то есть для меня день закладки храма Христа Спасителя — это 7-е января день Рождества Христова 1995-го года, это один из удивительнейших дней и тоже чудо, конечно, потому что во время чтения патриархом Алексием молитвы, которая в чине освящения места для будущего храма я почувствовал вдруг такую полноту благодати, такой золотой свет Божественный, такую какую-то теплоту, что я не просто духовно это воспринял, я физически это воспринял, мне стало тепло, да и природа это показала, вышло солнце совершенно неожиданно и вся природа как будто ликовала вот этому удивительному человеческому вроде бы действу, а на самом деле действо-то было не совсем человеческое, как раз было соработничество человека с Богом, была воля Божья на этот храм, и я это так глубоко прочувствовал, что я, придя домой, не мог прийти в себя, я не мог вообще понять, у меня в голове был сначала протест против этого храма, потом я думал, что умру на закладке, а потом в итоге получилось ,что я стал убежденным сторонником, а в конце концов и одним из участников этого великого дела — воссоздания храма Христа Спасителя. И буквально вечером этого же дня, в Рождество, мне позвонил мой отец, уже к тому времени крестившийся и уже воцерковленный человек, и он мне сказал: «Знаешь, мне очень нужна твоя помощь, меня пригласили работать в коллективе по созданию трапезных палат в храме Христа Спасителя, нам нужен консультант именно церковный, без тебя нам не обойтись» и для меня это как гром прозвучало, думаю: «Господи, еще и в это меня хотят втянуть», говорил мне мой ум, а сердце мне сказало: «ну вот, теперь ты мне послужишь, как нужно». И с этого началось мое там пребывание, и очень немаленькие такие труды, потому что мы все там работали и все трудились. Была удивительная ситуация создана там, на строительстве, патриарх Алексий Второй принимал личное участие в этом постоянно и, конечно, мэр Москвы Лужков принимал тоже самое деятельное участие, но именно вот это чудо, золотой огонь, который я увидел, золотой свет, который сошел на место закладки, я его потом чувствовал буквально каждый день, потому что без него, мне казалось, ничего там не делается, поэтому мы, практически не имея право на ошибку, принимали какие-то невероятно ответственные, очень жесткие иногда решения, твердые, понимая ,что их нельзя потом будет пересматривать. И, как показала практика, показала сама жизнь, что все эти решения, опять же, как пазлы, сложились в одну единую картину и храм во всем своем великолепии сейчас сияет над Москвой, как главный храм православного мира.

К. Мацан

— А вы сказали, что у вас дьяконская хиротония состоялась, когда вы еще учились в институте?

О. Леонид

— Да, совершенно верно.

К. Мацан

— А как восприняли в этом идеологическом вузе такой ваш демарш?

О. Леонид

— Честно говоря, очень отрицательно, хотя в тот момент уже, это был 1993 год 26 мая, Отдание Пасхи. Мы повенчались с моей супругой после Богоявления и вот прошло немного времени, конечно, моя супруга не очень хотела, чтобы я становился сразу священнослужителем, она хотела, чтобы мы просто спокойно пожили вместе, нормальной семьей без всяких ограничений, без таких строгостей, как положено священникам, но тут, как говорится, воля опять же была не наша, я пришел как-то в храм, в Андроников монастырь на службу, будучи старшим алтарником и регентом левого хора и ...ну как-то понял, что меня эта чаша не минет и я не смогу это никак откладывать, но об этом подумал и помолился просто Божией Матери так, возлагая полностью на нее свои надежды, и что вы думаете: это произошло совершенно удивительным образом, мы в этот день пришли, прямо в храм пришла какая-то женщина незнакомая и сказала, что «вы должны сегодня вечером прибыть в Елоховский собор и читать там шестопсалмие» как положено читать ставленнику в дьяконский сан на утрене читать шестопсалмие, и тут я понял, что вот все совершилось. Действительно, так все и произошло, я был рукоположен на Отдание Пасхи, как говорил тогда викарий патриарха владыка Арсений, что «будешь ты еще на Пасху „паки и паки“ говорить», так оно и вышло. По крайней мере, действительно, началось дьяконское служение, служения дьякона всегда радостное, светлое, очень такое какое-то окрыленное и это замечательная служба, такая, что меньше ответственности, чем священник несет значительно, потому что дьякон, он, с одной стороны, очень приближен к таинствам, с другой стороны, он сам их не совершает и он является только ближайшим помощником пресвитера или архиерея, при этом всю полноту благодати, которая дается и в частом причащении священнослужителя, он получает. То есть вот это, конечно, замечательная была служба, в Андрониковом монастыре был очень хороший состав людей, прихожан и клир, и настоятель, отец Вячеслав Савины́х замечательный, слава Богу, ныне здравствующий, но уже как почетный настоятель. И, конечно, для меня Андроников монастырь стал настоящей альма-матер. Я изучил уставы все, какие нужно, службы, мог составить службу по книгам, тогда не было еще таких богослужебных указаний, как сейчас в каждом храме можно быстро, раз-раз и уже вся служба под рукой, а тогда надо было из разных книг собрать, как чего читать, нужно было все это знать. И так получилось, что я не успел тогда закончить семинарию, не успел поступить ни в какую семинарию, был рукоположен без обязательного сейчас духовного образования. И это меня очень тяготило, но благодаря моей супруге Анне получилось так, что она очень переживала за это и мы пришли к ее духовному отцу, отцу Иоанну Крестьянкину, к которому я тоже прибился, может, одним из последних, кто прибился к нему в качестве духовного чада, хотя для меня, может, это слишком высокое звание — называться чадом отца Иоанна, может быть, просто так сказать, для меня был настоящим старцем он. И матушка моя пожаловалась ему, она вообще любила на меня жаловаться старцу, что я не учусь в семинарии, а мне не давали, кстати, начальники, тот же владыка Арсений говорил: «Хватит с тебя того, чего есть, ты нужен Церкви в том, что ты делаешь и как художник и так далее». И, в общем, мне не давали на самом деле, это не была моя воля, скорее, а было мое послушание исполнять то, где я был нужен. Но отец Иоанн неожиданно сказал такую фразу, подумав немножко, он сказал: «Ну, есть ученые, а есть толченые. Мы, говорит, с тобой толченые» он, конечно, тут немножко приумалил себя, потому что он как раз был очень образованный богословски человек. Но вот эта его фраза «есть ученые, а есть толченые», она так выходит, на моей жизни сбывается, потому что до сих пор я являюсь студентом второго курса Сретенской духовной семинарии, чем очень горжусь, кстати.

К. Мацан

— Сколько лет уже?

О. Леонид

— Ну, наверное, последние 25 вот как раз или что-то в этом роде. Очень дружу со Сретенской семинарией, очень ценю, что там происходит и даже последние изменения, которые так у некоторых вызвали какие-то непонимания, в целом, семинария существует и она, конечно, готовит замечательно, на высоком уровне ребят, но мне, как «толченому», к сожалению, только приходится завидовать больше, ну и то, что я успеваю если немножко сдать, то я сдаю и вот уже до второго курса продвинулся. Ну посмотрим, может, ближе к концу жизни мне Бог даст закончить, но пока так. Отец Иоанн всегда обладал огромным чувством юмора и таким удивительным тактом, удивительным послушанием священноначалию, он был человеком — таким образцом веры, вот образцом настоящего церковного человека глубоко, поэтому он всегда говорил: «если священноначалие не благословляет тебя — не рвись, делай то, что тебе положено по послушанию», то есть у него вот этот монашеский его дух удивительный, при этом очень кроткий... Чем особенно он мне запомнился: он никогда не давал в жизни, наверное, ни один раз, мне кажется, каких-то безответственных благословений, если он на что-то благословлял, то он нес за это полноту ответственности своей пастырской и как раз ответственность пастыря, она заканчивается там, где начинается своеволие чада, получается, что чадо само отказывается от того великого дара, который ему дается именно в послушании своему старцу или духовному отцу, если ты доверяешь ему, то ты, испрашивая благословение, получаешь благодать. В этом смысле с отцом Иоанном, конечно, были опять же чудеса, ну вот мы с супругой поженившись приехали в Печоры, через две недели, может быть, мы отдыхали, потом приехали в Печоры, и хотели остаться в гостинице городской и походить на службы, и пришли с этим к отцу Иоанну к келье и вдруг отец Иоанн выходит сам, что вообще довольно редко было, обычно Татьяна Сергеевна, его помощница выходила и вдруг говорит: «Бегом в Москву! Сейчас же в Москву! Ни минуты не оставаться! Сейчас на первый автобус и на первый поезд!» И мы побежали по коридору. Вдруг он кричит: «Стой!» Я возвращаюсь, опять же бегом, он достает какую-то большую шоколадку импортную, а это 1993 год, там не до шоколада было, он дает мне шоколадку, такой довольный, что мы побежали и говорит: «Приедете домой, будете утешаться». И мы поехали, удивительным образом впрыгнули буквально, последние места в автобусе и буквально два последних места в поезде, вот как он и сказал, и приехали домой. Оказалось, что не мог открыть я никак квартиру, а когда зашли, вся она была в дыму, невероятный какой-то едкий белый дым непонятно откуда, ничего не видно, я на ощупь дошел до балконной двери, открыл ее, кое-как проветрили квартиру и ахнули, увидя, удивились так, что просто потеряли даже дар речи: оказалось, что квартира полностью ограблена, до розеток буквально, которые были срезаны и ни одного предмета мебели не было нигде, все вывезено, только иконный угол со святыми, с иконами, даже с частицами святых мощей остался нетронутым вообще, а на полу лежала настольная лампа вниз головой и под ней образовалось уже черное пятно горящего паркета, который буквально через минут 15 превратился бы в пожар и мы бы приехали уже даже не на квартиру без мебели, а на пепелище.

К. Мацан

— Протоиерей Леонид Калинин, настоятель храма священномученика Климента Папы Римского в Замоскворечье, председатель экспертного совета по церковному искусству, архитектуре и реставрации Русской Православной Церкви сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». Ну а все-таки жалко было расставаться с путем художника, скульптора?

О. Леонид

— Так получилось, что я вообще-то ни капельки не расстался, в общем. Конечно, я светское искусство, ту скульптуру, которую я отношу к понятию древней классики, античности, все это в какой-то степени, конечно, ушло, а вот то, что связано с церковной скульптурой, живописью и рисунком полностью осталось, потому что, например, исполняя свое послушание в храме Христа Спасителя, я не только ходил по лесам с лазерной, когда уже появились эти лазерные указки и показывал, что где неправильно нарисовано, потому что нас очень хорошо обучили, а я закончил институт с отличным дипломом и поэтому владел полностью...

К. Мацан

— Несмотря на дьяконскую хиротонию на последнем курсе?

О. Леонид

— Да, мой диплом вызвал скандал сначала среди ректората, потому что он состоял из двухстворчатых врат с 16-ю клеймами в рельефах на тему евангельской истории. Вообще это по мотивам золотых суздальских врат, это был заказ, который мне дал замечательный иерарх Русской Церкви митрополит Филарет, тогда патриарший экзарх Беларуссии, он создал мне такие условия, что я уже вот этот переход от светского к церковному искусству, он совершился прямо на моем дипломе. Естественно, это вызвало сначала возмущение у моих профессоров, я учился у замечательного скульптора Олега Константиновича Комова, академика, народного художника и такого светила скульптуры, он очень был недоволен, что я занялся таким дипломом, говорит: «Ну, тебя на дипломе точно закопают, это поповщина», говорил Олег Константинович. Но в итоге рецензент, замечательный такой искусствовед Игорь Светлов выступил с такой речью, что это произведение искусства высокого уровня и был полностью поддержан такими академиками, как Лев Ефимович Кербель, академик Рукавишников, многие другие, кто имели отношение как раз к защите дипломов. Мне хотели ставить шесть баллов, а не пять, поставили пять с похвалой в совет, так я и закончил институт на этой ноте, а дальше начался храм Христа Спасителя и здесь мне пришлось круглосуточно буквально заниматься с коллективом из 360 художников и 55 скульпторов и это, конечно, была не только работа на вербальном уровне, иногда приходилось и рукава засучить. И благодаря большому такту митрополита Ювеналия, который возглавлял комиссию по художественному убранству и которому я безмерно благодарен за уроки, которые он мне преподал тогда и даже строгость какую-то. На самом деле, у нас все получилось, вы видите — храм-то стоит.

К. Мацан

— Да. Еще об одном не могу не спросить: вы упомянули, что вашим дальним родственником, предком, прадедушкой, если я не ошибаюсь, является протоиерей Валентин Свенцицкий — легендарная известная личность, философ, богослов, прозаик, поэт, драматург, деятель русского религиозного возрождения в начале XX века, участник множества таких легендарных философских обществ и так далее. Ну а уж книгу «Диалоги о вере и неверии» протоиерея Валентина Свенцицкого, наверное, читали все, кто начинал когда-либо к вере приходить и воцерковляться. Какую-то связь с ним свою ощущаете, как вы ее переживаете?

О. Леонид

— Наверное, в этом вашем вопросе мы как раз возвращаемся к самому началу нашего разговора, а как вообще приходят к священству. Конечно, на меня колоссальное влияние оказал отец Валентин Свенцицкий, мой прадедушка, потому что он был человеком неординарных совершенно способностей и какой-то совершенно четкой, прямой, какой-то ясной веры. Я, в общем-то, и к крещению во многом тоже и благодаря ему пришел, потому что в семейном альбоме увидел фотографию студента, а он учился в Казанском и Московском университетах, заканчивал философский и исторический факультеты, был блестяще образованным человеком, знал несколько языков, как некоторые мои другие предки, что меня всегда немножко огорчает, потому что у меня нет возможности выучить столько языков. Но отец Валентин был человеком, такой, бескомпромиссной веры, которая не могла не заразить собой и благодаря его «Диалогам», которые я, кстати, начал переписывать от руки, в то время еще не было копировальной техники. Я переписывал в своей жизни только две вещи: «Диалог о Боге» отца Валентина Свенцицкого и Евангелие от Марка — это было послушание моей крестной матери, которая сказала, что, когда перепишешь Евангелие от Марка, начнешь что-то понимать. И вот так Евангелие от Марка, которое, кстати говоря, одно из четырех Евангелий, где больше всего рассказывается о чудесах Спасителя, наверное, оно тоже сыграло какую-то важную роль в моем приходе к священству, потому что чудеса Христовы, которые происходят на страницах Евангелия от Марка, поразительные и удивительные чудеса, в моей жизни тоже происходили удивительные чудеса сегодняшнего дня, совсем в других обстоятельствах, совсем с другими людьми, но действие той же силы Христовой всюду присутствовало и в результате этого действия и вся моя семья полностью воцерковилась, и ни один из моих предков, например, не умер вне общения с Церковью, без причастия, без напутствия, без искренней веры, хотя казалось в начале моего прихода к Церкви, что вся семья против меня, вот как отец Валентин Свенцицкий, прадед мой, тоже всю семью сумел как-то собрать и привести к Церкви, удивительно.

К. Лаврентьева

— Отец Леонид, очень хочется задать один вопрос, сейчас, когда прошло много лет, много пройдено, у вас много церковных послушаний, много — это слово, слабо выражающее действительность. Действительно, много регалий, если можно так выразиться, действительно, много разных послушаний церковных. Вы — большой человек в Русской Православной Церкви, если это можно так выразиться...

О. Леонид

— Ну уж не преувеличивайте моей скромной роли, это, наверное, вы чрезмерно.

К. Лаврентьева

— Ну, это скорее для наших радиослушателей. Отец Леонид, удается ли вам при такой занятости, при таком огромном количестве ответственности и личной, и общецерковной, удается ли вам побыть просто священником, если «просто» здесь уместное слово?

О. Леонид

— Ой, какой прекрасный вопрос, конечно да! Однозначно да, потому что я наслаждаюсь тем, что я священник и тем, что я общаюсь со своей паствой, а прежде еще тем общением с Господом в службах, в молитвах, которые просто для меня самое большое счастье. Я и дома, когда я прихожу даже усталый, я стараюсь всегда выполнять правило, вечернее и утреннее, ну иногда слушаю аудиозаписи, честно говоря, когда глаза устают, но я хорошо молюсь и вот на аудиозаписях не все это могут, а мне это легко, поэтому иногда так. А вот в храм когда я вхожу, я вообще стараюсь оставить за порогом храма все свои дела, потому что источником является сам Господь Бог и общение с Ним, оно несопоставимо ни с какими другими делами. Я даже телефон никогда не беру в алтарь, потому что бывает случайно просто и то я стараюсь никогда не смотреть и не заглядывать. Сейчас как-то стало модно даже в алтаре, там алтарники иногда сидят в телефоне, чего-то куда-то заглядывают в какие-то соцсети, я считаю, что это такое обкрадывание себя, если тебе далась возможность два часа абсолютно цельной, спокойной, не рассеиваясь никак умом иметь счастье молиться Богу и получать его благословение, его ответы что может быть выше, что может быть лучше? А когда ты совершаешь Божественную литургию или даже исповедуешь людей, что я тоже делаю обязательно, несмотря на занятость, но никогда не опускаю этого, то это такое счастье — ты видишь, что люди преображаются, ты видишь их радость, ты видишь то понятие Церкви, без которого невозможно спасение, Церковь — это наше единство, наша общность во Христе и Христос посреди нас, что может быть выше? Конечно, другие послушания и трудности, иногда меня заставляют отдавать больше времени делам, но в них тоже действует Христос, конечно, и слава Богу, что мы имеем счастье, несмотря на свою грешность, немощь, недостоинство, говорят: ой, я недостоин, а когда прочувствуешь, что ты действительно недостойный, тогда только Христос и начнет действовать, тогда только благодать и придет, а если ты будешь думать, что ты что-то сделал, то, конечно, толку будет мало и все дела будут отравлены, я бы сказал даже, тщеславием, потому что тщеславие — один из тягчайших грехов и я все время с ним борюсь.

К. Мацан

— Спасибо огромное за эту беседу, удивительная история, полная чудес и спасибо вам за искренность и такое интересное повествование.

О. Леонид

— Спасибо вам.

К. Мацан

— Протоиерей Леонид Калинин, настоятель храма священномученика Климента Папы Римского в Замоскворечье, председатель экспертного совета по церковному искусству, архитектуре и реставрации Русской Православной Церкви был сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». В студии были Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. До свидания.

К. Лаврентьева

— Всего хорошего.

О. Леонид

— Спасибо.

Другие программы

Дело дня

У Даши есть все шансы окончательно победить болезнь, давайте ей поможем

Скачать

Иногда в жизни случаются ситуации, к которым невозможно подготовиться, например, человек сталкивается с тяжёлой болезнью. Она застаёт врасплох, забирает силы и ресурсы. В такие моменты помощь добрых людей и благотворительных фондов становится проблеском света, надеждой, которая мотивирует не сдаваться.

Воронежский фонд «ДоброСвет» объединяет десятки неравнодушных сердец со всей России и вместе с ними приходит на помощь болеющим детям и их близким. Оплачивает лечение и не только. Сейчас фонд проводит сбор в поддержку семилетней Даши Малюковой. И у нас с вами тоже есть возможность принять в нём участие.

Даша проходит лечение в онкоотделении воронежской больницы. У девочки опухоль в районе ключицы. Все необходимые процедуры и химиотерапию она преодолевает смело и даже старается подбадривать других детей. Тем, кто только прибыл в больницу, Даша рассказывает о том, как всё устроено, и что на самом деле здесь не страшно. А некоторых малышей заботливая девочка доводит за руку до процедурного кабинета.

Сама Даша прошла уже несколько курсов химиотерапии. Лечение помогало уменьшить опухоль. Однако тот препарат, который ей вводили, дал серьёзные осложнения на печень, поэтому врачи решили его заменить. Новое дорогостоящее лекарство родителям девочки необходимо приобрести самостоятельно, поскольку оно не входит в перечень бесплатно выдаваемых. Поэтому семья обратилась в фонд «ДоброСвет». На сайте фонда опубликована полная история Даши Малюковой, и есть возможность её поддержать. Подарим девочке шанс окончательно победить болезнь!

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов

Читать полностью

Другие программы

Светлый вечер

«Любовь как дар от Бога». Ольга Юревич

Скачать

У нас в студии была жена священника, многодетная мама, ведущая семейной школы при Марфо-Мариинской обители Ольга Юревич.

Мы говорили о любви как даре от Бога, как о заложенном в человеке потенциале, который нужно развивать и умножать.

Этой программой мы продолжаем цикл из пяти бесед о дарах Бога человеку.

Дары Бога нам мы часто воспринимаем как данность, а потому относимся к ним потребительски. А если напомнить себе, откуда что взялось? Жизнь как дар Бога. Время как дар Бога. Земля как дар Бога. Любовь как дар Бога. Таланты (включая главный — человечность) как дары Бога. Что изменится, если к этим дарам мы начнём относиться как к заданию на пути к обоженью?

Первая беседа со священником Антонием Лакиревым была посвящена жизни как дару от Бога (эфир 15.09.2025)

Вторая беседа с протоиереем Максимом Козловым была посвящена времени как дару от Бога (эфир 16.09.2025)

Третья беседа со священником Антонием Лакиревым была посвящена Земле как дару от Бога (эфир 17.09.2025)

Все выпуски программы Светлый вечер

Читать полностью

Другие программы

Вера и дело

«Стратегия в работе и жизни». Алексей Горячев

Скачать

Гостем программы «Вера и дело» был предприниматель с тридцатилетним опытом, инвестиционный банкир и инвестор, советник лидеров по личной стратегии Алексей Горячев.

Разговор строится вокруг его новой книги «Стратегия личности. Как планировать развитие в работе и жизни, опираясь на свои ценности» и вопросов, которые она поднимает. Алексей объясняет, что важно честно взглянуть на свою жизнь, определить ключевые сильные стороны и опереться на глубинные ценности, чтобы не превратиться в безличную «функцию» бизнеса. Стратегия, по его словам, — это не предсказание будущего, а навык жить с ясным вектором на год, пять и двадцать пять лет вперёд, возвращая энергию в сегодняшний день.

В беседе звучат рассуждения о лидерстве и ответственности, о том, как христианину соединить личные планы с промыслом Божиим и не перекладывать на Господа собственный выбор. Гость подчёркивает: ошибки не повод останавливаться, а материал для роста. Строя личную стратегию, мы учимся сотрудничать с Богом и открывать глубину собственной жизни.

Ведущая программы: кандидат экономических наук Мария Сушенцова

М. Сушенцова

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА, у микрофона Мария Сушенцова, и сегодня мы продолжаем цикл программ «Вера и дело». В рамках этих программ мы встречаемся с предпринимателями, экономистами, иногда и чиновниками и обсуждаем с ними христианские смыслы экономики. С удовольствием представляю нашего сегодняшнего гостя — это Алексей Горячев, предприниматель с 30-летним опытом, инвестиционный банкир и инвестор, советник лидеров по личной стратегии. Добрый вечер, Алексей.

А. Горячев

— Добрый вечер, Мария.

М. Сушенцова

— Алексей, очень рада видеть вас вновь в нашей студии. Вы уже приходили к нам примерно год назад, и у нас был прекрасный разговор, один из первых в рамках этого цикла программ. Мне кажется, за этот год вы многое сделали, у вас есть такой серьезный плод вашей деятельности — это книга, которую вы опубликовали, и называется она «Стратегия личности. Как планировать развитие в работе и жизни, опираясь на свои ценности». И сегодня мне хотелось бы наш разговор выстроить, если не столько вокруг самой книги, сколько вокруг темы, которая нами поднималась уже неоднократно в этой передаче, и к нам приходили письма в редакцию о том, что «пожалуйста, давайте обсудим, как человеку ориентироваться на жизненном пути, как ему быть на развилках и карьерных, и личных в разных временных моментах своего пути». Тема эта для нас очень близкая, востребованная, и сегодня хотелось бы вот об этом поговорить. Но прежде позвольте вас спросить: всё-таки книга — дело большое и долгоиграющее — как вы к этому шли, как возникла эта идея и трудно ли было писать?

А. Горячев

— Мария, спасибо большое за вопрос. Здравствуйте, дорогие друзья. Я думаю, что идея возникла просто из той ситуации, что я сам очень люблю книги. При этом я отдаю себе отчёт, что эта книга родилась во время, когда люди всё меньше и меньше читают книги. Но всё-таки остаётся какая-то часть людей, которые книги тоже любят. У меня у самого большая библиотека — порядка семи тысяч бумажных книг дома, и мне подумалось, что было бы здорово, чтобы я мог каким-то образом отделить себя от того нарратива, который я несу, и попробовать донести это в том числе через книгу. И я нашёл соавтора, уговорил его взяться вместе за эту сложную работу — Алексея Каптерева, и вот прошло полтора года работы, иногда мы от неё здорово уставали, и от разговоров, и от редакций, версий, потому что вы знаете, что редакция какой-нибудь фразы может её полностью поменять до изменения одного слова, и потом обратно это найти иногда сложно. Но вот сейчас на столе у нас лежит эта книга, и я этому несказанно рад. Думаю, что для меня —мы и в книге это рекомендуем, и я это рекомендую тем людям, с которыми сталкиваюсь в жизни, — писать вообще очень полезно. Писать, формулировать, как-то докручивать мысль, говорить о чём-то важном для себя — важное в этом смысле упражнение. И вот я сказал не случайно «нарратив»: мне кажется, что мы все являемся носителями определённых историй. Когда я смотрю на свою жизнь, я понимаю, что всю жизнь рассказываю одну и ту же историю и она про наш человеческий выбор, про наши ценности, про принятие решений, принятие на себя ответственности за то, что мы в этой жизни делаем, и книга тоже про это. Я не случайно сказал про нарратив, потому что люди мне представляются такими историями, и как раз вот эта стратегия позволяет понять, какую историю мы рассказываем, и попробовать рассказать её до конца. Я сейчас стал видеть людей, как, к сожалению, не рассказанные до конца истории. Вот представьте, в каком-нибудь подземном переходе метрополитена мимо нас идут недорассказанные истории, многие из которых никогда не будут рассказаны, и это обидно. Эта книга может помочь человеку подумать о важных вещах, понять свою историю и постараться успеть её рассказать.

М. Сушенцова

— Какую замечательную метафору вы использовали: люди, как недорассказанные истории. Вы сейчас, на самом деле, приоткрыли нам немножечко дверь в содержание этой книги. Хотела бы уточнить у вас: название книги содержит первые два слова «Стратегия личности», и на первый взгляд, тот, кто не знаком с личностями авторов этой книги, кажется, что очень расхожее это название, даже весьма популярное, мы можем много встретить на полках книжных магазинов и в интернет-пространстве книг, посвящённых секретам успеха, секретам успешной личной стратегии или что-то психологическое, или какие-то бизнес-практики пишут о том, как строить стратегию в бизнесе или в жизни. Но, судя по продолжению названия, как вы дальше расшифровываете эти слова, чувствуется, что ваша книга какой-то иной в себе подход содержит, она на что-то опирается, явно не очень прагматическое, но и прагматическое, конечно, тоже, потому что мы все живём, мы все связаны с практикой, но в ней есть как будто что-то более фундаментальное. Вот не могли бы вы пояснить, чем ваш подход к этой популярной теме принципиально отличается от перечисленных?

А. Горячев

— Знаете, мне сложно до конца исследовать и понять, почему эта тема сейчас стала популярна, у меня есть гипотезы. Сейчас мир стал более индивидуалистичным, человек как бы увидел себя в многочисленных отражениях, может быть, социальных сетей, зеркал и так далее, и он, иногда, к сожалению, не очень глубоко, начинает задумываться вообще, как он живёт или как он хочет жить, видя какие-то образцы. Когда вы говорите о соединении личной стратегии и стратегии бизнеса, очень часто люди, которые создают стратегии для своего бизнеса, как будто бы немножко забывают о себе. И они делают бизнес и превращаются в одну из, может быть, самых крупных, самых красивых шестерёнок с каким-нибудь рубином — искусственным, а может быть, вполне себе настоящим — их Божий дар в центре, но они не обращают на это внимание, они превращаются в функцию. И вот задача, в том числе и этой книги — вернуть человеку себя самого. Прежде всего, возможно, эта книга для людей деятельных, потому что я этих людей много встречаю и встречал, они — моё окружение, люди, которые что-то делают в жизни, реализуют себя через деятельность, и мне бы хотелось помочь им вернуть формулу бизнеса человека, потому что он каким-то странным образом часто из неё выпадает. Мы видим бизнесы, как механизм швейцарских часов, где есть такие шестерёнки, которые, если хорошо смазаны, долго и хорошо работают. Но мы же понимаем, что есть какой-то фактор, который не даёт им иногда работать, но его как бы не видно. И вот этот человек, с его устремлениями, с его характером, с его мотивациями, с характером он рождается, мы сейчас это уже хорошо понимаем, какая-то часть характера формируется потом окружением, но, кстати, родители почти не влияют на наш характер, как это ни удивительно, это достаточно устойчивая часть личности. Вот книга эта как бы даёт человеку некоторое зеркало или, может быть, служит фонариком, подсвечивая какие-то важные части, о которых стоит подумать, пока не поздно. Потому что вот мы даже с вами на первой встрече говорили, что для меня успех — про то, что мы хотим в своей жизни успеть. Вот иногда говорят, что наши лучшие учителя — какие-то серьёзные кризисы, болезни, банкротства и так далее, и эта книга может оказаться таким мягким и мелодичным звоночком, чтобы не дожидаться тех неприятных моментов в своей жизни. Поэтому, отвечая на ваш вопрос, думаю, что отличие человечности и прагматизма в том, что человек шире, чем понятие прагматизма, как мы его понимаем, через деньги. Прожить свою жизнь — это вполне себе прагматичная задача, но я надеюсь, что в нашей жизни есть много всего, кроме денег.

М. Сушенцова

— Да, то есть прожить свою жизнь, но прожить её на самой своей глубине, по крайней мере, заглянув туда.

А. Горячев

— Тут, мне кажется, достаточно слова «свою», потому что, если мы не определяемся с нашими выборами и с тем, как мы устроены, то обычно мы проживаем жизнь такой, знаете, щепки, которая плывёт по ручью, попадает в какие-то водовороты, направляется общим потоком. Но мы можем сделать выбор, и в той части, в которой мы можем выбирать, в которой мы можем управлять, мы можем существенно изменить это движение.

М. Сушенцова

— Алексей, хотелось бы спросить у вас, с чего начинается работа с личной стратегией для тех людей, которые к вам обращаются за советом по работе над своей стратегией? С чего вы начинаете эту работу?

А. Горячев

— Я это называют триггерным вопросом: у человека есть какая-то проблема, иногда это кризис среднего возраста просто, проблемы в бизнесе, проблемы в отношениях, какая-то история, на которую иногда не хватает энергии, и человек думает (и правильно думает): «может быть, подумав о своей жизни глубже и построив какой-то вектор в своей жизни, я смогу эту проблему, задачу решить». Действительно, это так происходит, плод вот этих размышлений, если все получилось, в общем-то, в решении каких-то стоящих задач — не все их можно решить, но многие решаются, в снижении тревожности, что позволяет нам лучше действовать, эффективнее, в повышении амбициозности, в смысле того, что мы лучше понимаем, куда мы идем, и выбираем правильные шаги, у нас появляется больше уверенности, и это так действует, в общем, на абсолютное большинство людей. То есть началось с мотивации, как многие вещи: вот каким-то образом человек почувствовал, что нужно что-то менять. А дальше мы эту мотивацию немножко откладываем в сторону, потому что, мне кажется, начинать нужно с попытки понять человека. Странно говорить о стратегии, не понимая, о чьей стратегии ты говоришь. То есть мы используем психометрические тесты, мы используем глубинные интервью, много разных подходов, которые созданы, мы стараемся использовать валидные подходы, валидные — это значит те, которые действительно работают, и не получается так, что человек получил один результат теста, прошёл его завтра и получил другой, с другими рекомендациями. Есть тесты, которые вполне признаны и хорошо работают. Поэтому первое — это мотивация, рождающаяся из какой-то конкретной задачи жизни, а на самом деле мы эту задачу откладываем и начинаем с погружения в человека.

М. Сушенцова

— То есть ваша первая задача — сделать диагностику, выяснить такой психологический профиль личности. А что происходит дальше?

А. Горячев

— А дальше у нас появляется базис, фундамент, на котором мы можем строить наше размышление о будущем. В книге предлагается выбирать этот горизонт обычно в моём подходе, потому что действительно для разных людей время это довольно условное, но для простоты я бы предложил вариант год — это период жизни, который мы обычно обдумываем в Новый год или в день рождения. Я бы предложил период пять лет, горизонт пять лет. За пять лет мы можем сделать очень многое. Мы можем начать, например, новую компанию или новый проект, по дороге понять, что, например, для нас это не работает или работает. Вот пять лет — это очень важная, мне кажется, единица жизни. То есть, если я понимаю, что мне 50, и я считаю, что трудоспособный возраст активный я себе отмерил до 65, лет — это, условно говоря, три забега по пять лет, в которые я могу что-то важное сделать, или отказаться, или продолжить дальше. И 25 лет, тоже это зависит от возраста, это такой условный интервал, когда мы можем понять — а зачем это всё? Вот я на год напланировал, это приведёт к чему-то, что я сделаю за пять лет в идеале. А к чему это вообще приведёт, как я представляю себя в 75 лет? Вот у меня 25 лет возникло как раз из того, что я об этом в этой системе для себя размышлял примерно в 50 лет. То есть я думал: вот в 75 лет я хочу работать или нет, как и где я хочу жить, ну и так далее. В книге есть целый список вопросов, ответив на которые, уже будет примерное представление. И тогда возникает определённый вектор, который проходит как раз из точки с настоящим, в котором мы чуть лучше поняли себя, потому что это путь, это путь длиной всю жизнь, нам нужно познавать себя, я очень в это верю, и мы по ходу меняемся, и познавать заново. Дальше год, пять, двадцать пять — получился вектор, в котором мы уже получаем определённую опору, и мы, простроив этот вектор, возвращаем сегодня свою энергию в настоящее. То есть стратегия, она вроде бы про будущее, но она не про угадывание будущего, она про желаемое будущее, потому что лучший способ создать будущее — это работать на то, чтобы оно было таким. И это нас возвращает в следующий шаг, который мы сделаем сегодня, потому что теперь нам понятно, куда мы двигаемся, и мы можем выбирать.

М. Сушенцова

— Вы сказали такую фразу замечательную, что вот эти размышления о выстраивании вектора возвращают энергию в настоящее, то есть они возвращает, потому что мы осмысленно что-то делаем, не сомневаясь в значимости поставленных целей, поэтому энергия возвращается, насколько я уловила?

А. Горячев

— Нет, энергия возвращается, потому что нам нужно решать задачи в настоящем, и будущего пока не существует. Бог живёт в вечности, вот для Него она существует, а у нас есть только тот момент, в котором мы проживаем сейчас. И обычно, когда мы устремляемся куда-то мечтой, там появляется очень много позитивной такой энергии, если действительно удалось понять, что я по-настоящему хочу, куда бы мне хотелось, делаю ли я что-то для того, чтобы туда прийти? Вот если я об этом задумаюсь, у меня пойдёт позитивная созидательная энергия. А возвращает нас это к тем задачам, которые нужно решать сегодня. Когда мы делаем стратегию для большой компании, а мне кажется, человек всегда больше любой, даже самой большой компании, как личность он — целая вселенная, то вот представьте, что компания в кризисе нашла для себя будущий вариант развития, стартап. Там ещё ничего нет, есть только хорошая идея, хороший рынок, ресурсы, люди, но это пока мечты, это пока гипотеза, и это пока идея, которая стоит на самом деле отрицательных денег, потому что нужно потратить деньги на её проверку. И когда мы вот это поняли, мы можем из этого будущего взять часть энергии и подумать: а что нам нужно делать с несколькими тысячами людей, которые, например, на нас сейчас работают, иногда с десятками или сотнями миллиардов выручки, за которые мы сейчас отвечаем, для того, чтобы завтра мы могли в том числе идти туда? И ровно так же с человеком, то есть вот это устремление туда даёт энергию, чтобы делать что-то уже сегодня, делать что-то для того, чтобы приближаться к тому идеальному будущему, которое мы позитивно для себя простраиваем, и делать что-то для того, чтобы продолжать работать в своём настоящем над собой и теми проектами, которые мы для себя выбрали.

М. Сушенцова

— Стратегия, получается, направлена в будущее, это вектор, который мы выстраиваем. И тут у христианина, мне кажется, может закономерный вопрос возникнуть: а как же быть с Промыслом Божиим обо мне? Не слишком ли я пытаюсь сам от своего ума запланировать всё наперёд, определить для себя вектор? Вдруг Господь хочет его как-то по-иному проложить для меня или что-то изменить? И возникает вопрос: правомерно ли в принципе человеку верующему настолько продумывать свою жизнь, пусть и не с точностью пятилетних планов (как было в советских пятилетках, например, там прямо точно всё было просчитано), может быть, и с определёнными такими округлениями, прикидками, но вот правомерно ли это, и не исключает ли такой подход соработничества Бога и человека, Его деятельного какого-то участия в жизни человека?

А. Горячева

— Очень хороший вопрос. Во-первых, важно сказать, что человеку верующему в этом смысле гораздо проще, потому что основной большой и главный вектор своей жизни верующие люди хорошо понимают, то есть у нас есть опора, у нас есть это понимание и так далее. А дальше мы возвращаемся к тому, что в Евангелии есть притча о тех талантах, которые Господь нам даёт, и вот как раз изучение себя — это попытка понять, какие же у меня на руках таланты, и что я могу сделать, чтобы их приумножить. Вы говорите о соработничестве Бога, а я возвращаю на соработничество Богу.

М. Сушенцова

— Да, наверное, ваша формулировка правильнее.

А. Горячев

— И мне кажется, что иногда мы как бы расслабляемся, и мы надеемся на Бога, а сами включиться в эту важную работу, которой от нас ждут, от нашей свободной воли, мы же не случайно получили такой тяжёлый иногда дар свободной воли, когда мы должны делать выбор и двигаться в соответствии с этим выбором. А там даже в заглавии книги вынесено: «на основе наших ценностей». И если наши ценности включают в себя наше религиозное мировоззрение, наш взгляд и то, чем у нас учит Церковь, то нам становится намного легче, то есть эта наша стратегия без сомнения не является оторванной от замысла Божьего о нас, это попытка познать этот замысел и соработать Богу, строя то, ради чего мы на этой земле оказались. Святые отцы говорят, что человек, не равен сам себе, то есть для того, чтобы человеку разогнуться в собственный рост, ему нужно принимать много решений, совершать много выборов и постоянно познавать себя. Я считаю, что наша православная литература во многих аспектах оказывается глубже и серьёзнее, чем некоторые недавние даже открытия в психологии. Глубина познания человеческой души и вот этот как раз вектор познания себя, и в каком-то смысле действительно я встречал: «не доверяй себе, пока не ляжешь в гроб» — это же процесс познания, узнавания и каким-то образом реализация того, для чего мы здесь оказались.

М. Сушенцова

— Интересно: получается, что христианство даёт вектор, но не освобождает от ответственности. Всё переложить на Господа не получится, надо самому что-то делать, как-то размышлять и выстраивать свою деятельность. Вы знаете, меня заинтересовала одна цитата в вашей книге, меня вообще много цитат там заинтересовало, но одна особенно откликнулась, и хотела бы я попросить вас её расшифровать. «Стратегия — это конфликт, и без конфликтов не бывает прогресса». Когда я прочитала эти слова, во-первых, мне показалось, что это очень жизненно и явно почерпнуто из богатого опыта, и вспомнились слова Христа о том, что «Не мир пришёл Я принести, но меч». Вы это послание имели в виду, которое я сейчас процитировала, примерно тот посыл, который выражен в этих словах Христа, или здесь предполагается что-то иное? В общем, соотнести хотелось бы стратегию и конфликтность. На мой взгляд, она кажется неустранимой, но вот христианину как с конфликтом быть: уворачиваться от него, идти в него с бронёй или как-то ещё с этим обходиться применительно к своей жизни?

А. Горячев

— Обычно у нас есть в мире задачи, которые нам кажутся трудно разрешимыми и стоящими того, чтобы на них потратить жизнь. Во многих случаях, на самом деле, мы это делаем неосознанно. Вот я понимаю, что одна из моих задач, и она отражена в предпринимательстве — это принятие на себя ответственности за собственный выбор, принятие на себя права выбирать, действовать, создавать что-то. Предпринимательство всегда социально, то есть человек создаёт для того, чтобы люди чем-то пользовались. Вот такая история, она тоже связана с верой, можно про это рассказать через веру по-другому, но вот я проще расскажу для всех, и тех людей, которые пока в себе, может быть, веру не открыли. И то, что вы говорите, конфликт — это как раз решение той задачи, на которую, по сути, нам не жалко положить жизнь. И во многих случаях мы не осознаём, как она устроена. Иногда частично эта задача в нас, у нас бывают какие-то стороны, которые мы продолжаем в себе развивать, а это и есть наша жизненная стратегия, то есть мы видим, что, преодолевая и решая какую-то задачу в мире, мы одновременно решаем какой-то внутренний конфликт и исцеляемся от какой-то важной истории, избавляемся от неё. Поэтому в этом смысле для того, чтобы родилось новое, необходимо, чтобы действительно был конфликт и было какое-то преодоление, и так развивается мир.

М. Сушенцова

— Возможно, это чисто моя интерпретация, но мне показалось, что здесь вы имели в виду не только конфликт внутренний, который безусловно нас двигает куда-то, иначе бы мы, наверное, сидели под пальмой просто, но и конфликт с кем-то из внешнего мира, потому что, когда человек начинает активно что-то делать, мир часто его за это по головке не гладит, и сопротивление среды или каких-то людей, или каких-то обстоятельств, или более обобщённых сил, оно бывает. Вот мне интересно, как с этим быть?

А. Горячев

— Я и говорю не только про внутренний конфликт, это какая-то история, которую важно решить в мире, и действительно, сопротивление будет, об этом очень хорошо написано в Евангелии. И наши близкие с большой любовью, очень сильно, например, сопротивляются, если мы встали на путь каких-то мыслей, выбрали для себя цели, сконцентрировались на них. И это путь преодоления конфликта, здесь рождается мотивация, энергия. Мы что-то преодолеваем, мы что-то меняем, какой-то свой след оставляем. Вот след — это же изменение, была какая-то поверхность, например, мы туда наступили, и что-то осталось, то есть мы её изменили. Вот это изменение требует энергии, и в каком-то смысле это, без сомнения, конфликт.

М. Сушенцова

— Спасибо. Я напомню, что сегодня в этом часе с нами Алексей Горячев, предприниматель с 30-летним опытом, инвестиционный банкир и инвестор, советник лидеров по личной стратегии. У микрофона Мария Сушенцова. Мы продолжаем с Алексеем обсуждать тему вышедшей недавно его книги, которая называется «Стратегия личности. Как планировать развитие в работе и жизни, опираясь на свои ценности». Мне кажется, что для нашей программы «Вера и дело» эта тема как нельзя лучше подходит, поскольку часто мы с нашими гостями так или иначе приходим к вопросу о том, как человеку быть, как ему выбирать, принимать важные решения на тех или иных жизненных развилках. Алексей, сейчас мне хотелось бы немножечко вернуться снова к вашей книге. Вы там пишете о том, что в личной стратегии есть три измерения — личное, социальное и трансцендентное, то есть забота о себе, о людях и о смысле. Почему важны все три измерения, как они между собой связаны?

А. Горячев

— Во-первых, потому что, как мы говорили, трагедия и стратегия человека начинается с него самого, то есть она неотъемлемо связана с личностью человека, и очень часто люди принимают на себя какие-то истории, которые им подсказывает социум, они к ним не имеют никакого отношения. Это может привести к разочарованию, к ощущению непрожитой или ненаполненной жизни и мучительному достаточно пути. Дальше стратегия, после создания, должна быть реализована в социуме, потому что стратегия — это глагол, то есть стратегия — это всё-таки действие, а не то, что мы придумали для себя какой-то документ или нарратив, какое-то понимание, которым мы делимся с другими. Это всё-таки выбор того, что мы делаем, и делание, и это всегда связано с людьми, всегда проявляется в человеческом обществе. А третий, смысловой аспект, мне кажется, важно понимать, что пока мы являемся носителями чего-то, нам помогает пройти сложные участки, когда вот рождается стартап, например, там есть даже такое определение «долина смерти» — это момент, когда действительно нужно прожить, когда всё плохо, ещё ничего непонятно, много неопределённости, и помогает прожить нам такие периоды опора как раз на что-то, что нам по-настоящему важно, на что-то большее, чем мы. Поэтому без этого аспекта прийти к чему-то значимому и осознать это что-то значимое просто невозможно.

М. Сушенцова

— И в связи с этими измерениями вы пишете в своей книге о том, что существует три типа лидеров, то есть людей, которые не обязательно занимают должность руководителя, как я поняла, но вот за ними кто-то идёт, у них есть последователь. Кстати, замечательное определение, что лидер — это не какой-то руководитель или выскочка, а тот, у кого есть последователь, то есть тот, кто привлекает так или иначе к себе людей. И там вы называете три типа лидерства — аутентичное, лидерство как служение и этическое лидерство. Вот не могли бы вы пояснить, в чём суть этих типов лидерства и привести какие-то примеры, вот как, допустим, человек может понять, к какому типу лидера он относится, как ему это в своей жизни использовать при построении своей стратегии?

А. Горячева

— В определении лидера, во-первых, я бы ещё добавил выбор направления той же стратегии в том числе, и то, как ты влияешь на эту группу своих последователей для того, чтобы двигаться в заданном направлении. То есть, получается, три важных аспекта: последователи, выбор направления и влияние на то, чтобы мы двигались в том направлении. И вот если посмотреть на эти лидерства, знаете, многие вещи не существуют в таком чистом виде, обычно это смесь нескольких направлений. Но, по сути, некоторые лидеры очень харизматичные, то есть они показывают: «я такой, иди за мной, ты будешь таким же, бери с меня пример» и честно, прозрачно рассказывают про то, что он делает, в основном. Это такое аутентичное лидерство. Лидерство как служение тоже может быть очень рядом, вот такой лидер может понимать, находясь на определенной пирамиде организации, что то, что он делает — он делает не потому, что он хозяин этих людей, которые находятся в этой пирамиде ниже, и они служат для того, чтобы он получал какие-то блага, но он должен или может понимать то, что он делает, как служение этим людям и тем людям, для которых они создают, например, какие-то продукты или сервисы. А лидерство этическое — это тоже сейчас очень такая важная и развивающаяся концепция, которая как бы подсвечивает те принципы, которые важны для этого лидера, важны для организации, в которой он служит. Вот если мы пытаемся это обсуждать, то в хорошем лидере, возможно, больше проявлено чего-то, но обычно в нём есть все эти три истории, и люди просто сталкивались, кристаллизовывали эти вещи для того, чтобы их попытаться понять. А можно ли так сказать, что, допустим, христиане, люди верующие, призваны стремиться к какому-то из этих типов лидерства — например, к этическому лидерству или к лидерству как служению, или же здесь всё упирается в психологический профиль личности, то есть, грубо говоря, каким тебя Господь создал, какие задатки у тебя есть, так ты и будешь себя в этой жизни проявлять?

А. Горячев

— Я думаю, что мы призваны как раз быть лидером, который соединяет в себе все эти три направления. На мой взгляд, гораздо эффективнее действовать, работать собой, чем пытаться работать другим человеком, как бы нам ни казалось это привлекательным. Не зря говорят: «будь собой, другие места заняты». Мы можем прожить жизнь, как процесс исследования в том числе себя, своих сильных сторон, своих талантов, которые дал нам Господь. Соответственно, это же нам даёт возможность увидеть других людей и понять, где у нас, например, не самая сильная сторона, где мы должны соединяться с другими. Я читал про то, что мы специально созданы таким образом, чтобы могли взаимодействовать, чтобы нам необходимо было взаимодействовать, потому что одни мы вряд ли являемся всеохватными, то есть где-то у других людей есть другие сильные стороны. И ведь здесь, если говорить о христианстве, то есть заповедь: «Возлюби ближнего как самого себя», то есть предусматривается изучение себя для того, чтобы осознать, как устроены мы, понять, что все устроены очень по-разному и научиться любить, мне кажется, все возможные наборы вот этих вполне реальных характеристик личности, и, соединяясь с ними, создавать что-то общее. Социальное служение для нас тоже очень понятная концепция, мы понимаем, что это абсолютно необходимо, и действительно мы являемся частью какой-то больше всегда системы, участвуя в разных процессах. Ну, а этика у нас есть христианская, там, слава богу, многие вещи очень чётко заданы, и они являются для нас важными ориентирами для того, чтобы мы понимали, куда двигаться. Наверное, исполнить всё невозможно, но путь задан очень чётко.

М. Сушенцова

— А когда вы работаете с клиентами, с людьми, которые к вам обращаются, вы делаете с ними вот такое определение типа лидерства, или, опять же, всё это перемешано, и такой вот функциональной роли это определение типа лидерства не играет? То есть в таком практическом русле работы над собой в выстраивании личной стратегии важно определиться, чего больше во мне проявлено, я вот больше такой харизматик и за моей личностью яркой идут, или же во мне больше заложена интенция к служению людям, например, или вот я смыслу высокому служу —вот это важно про себя понять, или важно просто понимать, что есть и первое, и второе, и третье, и, в общем, для работы не так важно?

А. Горячев

— Нет, мне кажется, это очень важно понять. Опять же, иногда мы устроены одним образом, а действуем в соответствии с теми примерами, которые, например, встретили на жизненном пути, и это может быть просто не очень эффективно, все-таки лучше работать собой, потому что мы созданы Творцом, каждый из нас — интересный и самобытный инструмент, который, естественно, имеет место в этой мозаике большой жизни. И плюс это определённая оптика, которая позволяет понять и увидеть, естественно, не только себя, но и других лидеров, которые рядом с нами, лучше понять какие-то примеры, понять, как это проявлено в себе, вот последовательно, надевая разные очки разных типов лидерства, мы можем понять, собственно, что нами управляет, потому что для того, чтобы управлять другими, нужно разобраться, что управляет тобой, иначе это может к таким привести не лучшим последствиям, если у нас абсолютно всё находится в тени.

М. Сушенцова

— Алексей, мне очень понравилось, в вашей книге, было такое выражение, что «стратегия — это ритуал мышления», навык, иными словами, который хорошо бы, чтобы каждый из нас в себе развивал для лучшего понимания себя, вот кто я, где моё место, которое уже занято. А скажите, пожалуйста, может ли человек, прочтя вашу книгу или прочтя что-то ещё, или дойдя до этого самостоятельно, сам выработать свою стратегию жизни, и что ему для этого нужно делать? Или же всё-таки, по вашему опыту, необходим наставник тот или иной, впереди идущий, который возьмёт за руку или отзеркалит, что-то покажет, подскажет? Вот это всё-таки самостоятельная работа, домашнее задание или эта работа всегда в паре с кем-то?

А. Горячев

— Спасибо, очень хороший вопрос, как и все остальные, впрочем. Вот мы с Алексеем сели писать эту книгу в мире, как я говорил, в котором всё меньше читают книги, для того, чтобы она могла именно помочь человеку создать стратегию. Мы думали о том, что, может быть, достаточно какой-то рабочей тетради, ведь это практическое упражнение, и тогда же мы поняли, что одна из задач, которую может решать книга — сделать человека самого стратегом для себя. Потому что, пока он читает книгу, там много разных вещей, расширяющих кругозор и углубляющих понимание того, как устроен мир, люди и сам человек, и вот ради этого писать книгу стоило. К тому же стратегия — это же не раз и навсегда заданная история, это именно навык мыслить, осмысливать определённым образом свою жизнь для того, чтобы мы могли эту стратегию корректировать, могли понимать, где сейчас находится наша цель, и как изменились мы в процессе движения к этой цели, а цели могут меняться, это не раз и навсегда заданный путь. Иногда они не меняются, но тем не менее это не значит, что нет смысла, например, раз в три месяца или хотя бы раз в год пытаться ещё раз системно осмыслить то, что для тебя важно. Говоря о человеке рядом для того, чтобы пройти этот путь — да, действительно, люди устроены так, что нам нужен другой человек для того, чтобы это осмыслить. Можно вполне, как мне кажется, обойтись без какого-то там специального консультанта или наставника, который пошёл путь, но другой человек нужен, потому что мы так устроены, что самостоятельно не можем увидеть себя. Есть такая поговорка, что для танца, для танго, в частности, в том примере, нужны двое — вот человеку тоже нужен другой человек, в котором он будет отражаться и с которым он может поделиться чем-то важным, тем, что тот человек не знает, дав другому человеку моральное право делиться чем-то об этом человеке, который тоже, в общем-то, закрыт, находится от него в тени, где-то сзади, на какой-то тёмной стороне луны его личности, и это могут быть неприятные, а могут быть очень приятные открытия. И есть области, которые долго остаются скрытыми, и другому человеку они тоже неочевидны. И вот в процессе этого познания, если нам повезёт, мы можем открывать те области, которые не видны ни другим людям, не видны нам, но, в принципе, существуют. И вот для этого, конечно, нужен человек и другие люди очень важные, с которыми мы могли бы делиться не только какой-нибудь хроникой успешных людей обсуждением Илона Маска или кого-то ещё, кого сейчас можно модно обсуждать, а какими-то важными для нас, судьбоносными вещами для того, чтобы получить этот отклик и услышать другого человека, а может быть, не одного. То есть это учебник по созданию пространства искренних важных разговоров о своей судьбе.

М. Сушенцова

— Замечательно. То есть получается, что работа над своей стратегией всё равно так или иначе подразумевает диалог именно потому, что есть теневая сторона, которую мы просто не в силах сами увидеть.

А. Горячев

— Мы, во-первых, не в силах, а, во-вторых, мы её часто видеть не хотим. И нам действительно важно чем-то делиться и что-то получать в ответ. Момент, когда мы двигаемся, ведь стратегия, я не случайно сказал, это глагол, это же создание определённых гипотез, которые мы проверяем на практике. И вот здесь тоже важен другой человек, чтобы мы поделились, как мы идём, что у нас получается, что мы чувствуем, для того, чтобы мы просто создали пространство диалога. Начать его можно с собой, можно завести дневник, и я это очень рекомендую, можно попробовать это записать, обдумать, дать себе для этого специальное время. Но в какие-то моменты бесценно участие в нашей судьбе других людей, и более того, есть побочный очень хороший эффект, что, может быть, с этими людьми мы укрепим и сделаем более глубокими наши отношения.

М. Сушенцова

— Я помню, вы упоминали, по-моему, даже в сегодняшнем нашем разговоре, что для человека вообще важно сесть и разобраться, какие у него есть слабые стороны, а какие сильные стороны. И действительно, интуитивно первое, что приходит на ум — чтобы познакомиться лучше с самим собой. А вот в этом процессе, когда мы сели, взяли листок бумаги перед собой и решили обдумать, найти, написать свои сильные и слабые стороны, как это сделать вообще? Мы можем это сами понять или нам нужно провести опрос общественного мнения среди тех, кому мы доверяем?

А. Горячев

— Я думаю, здесь важно и то, и другое, и в книге описаны алгоритмы, есть конкретные вопросы, и как это можно делать. Важно начать с того, чтобы попробовать поговорить с собой, выстроить этот внутренний какой-то диалог и здорово, если есть под рукой действительно лист бумаги и ручка, но потом очень неплохо попробовать спросить свое окружение, выработать какие-то простые вопросы. Это часто, кстати, людям предлагают на различных программах и тренингах — спросить свое окружение, вот какие у меня сильные стороны, и иногда это поражает и удивляет. То есть какой-то аспект, ты с ним не можешь не согласиться, но ты сам его не видишь, а люди тебе эту историю обратно отдают как большой дар, и ты можешь что-то с этим делать, как в позитивной, так и в негативной, в негативном спектре.

М. Сушенцова

— А я правильно понимаю, что выявление сильных сторон — это и есть определенный ключ, шаг вперед в определении личной стратегии? То есть, если я выявил и апробировал на обществе, в некоем узком кругу эти сильные стороны, то это и есть ключик к тому, как и чем мне следует заниматься, допустим, ближайший год, пять лет, то есть чему посвятить свое время, свои силы, и что-то из этого должно получиться. То есть ставку в своей стратегии лучше делать на сильные стороны? Ведь бывают подходы и наоборот, что вот надо слабые стороны подтягивать, недоразвитые какие-то, которые остались в зачаточном состоянии. Как вы считаете?

А. Горячев

— Я считаю, опираясь на позитивную психологию, что сильными сторонами важнее заниматься, и я даже приведу пример из моей работы инвестиционной. Смотрите, как устроено: представим, человек, который проинвестировал много проектов, и у него есть проекты, которые хорошо развиваются и растут, и есть проекты, у которых есть проблемы, и в которых что-то не получается. И в большинстве случаев, если человек не задаётся этим вопросом, не размышляет, естественно, мы бросаемся тушить пожары. И во многих случаях, к сожалению, пожары эти связаны не с недостатком наших усилий, а с какими-то объективными факторами, что, например, мы не нашли правильного рынка; то, что мы предлагаем, не решает ту проблему, которая есть на этом рынке; несмотря на наши усилия, эти компании перестают существовать, мы их списываем. А теперь представим другую ситуацию. А вот, кстати, успешные мы иногда продаём, мы их все хотим купить и остаёмся вот с этими пожарами, потому что это контринтуитивно. А на самом деле, если у компании есть определённый вектор движения, то, возможно, приложив какие-то дополнительные усилия, мы поможем этой компании стать ещё больше, то есть опираясь на что-то, что уже нащупано как то, что в бизнесе мы называем «бизнес-модель», как какую-то важную историю, которая работает. Тут ещё есть один аспект: мы можем менять и, наверное, должны менять какие-то вещи, которые в нас не нравятся, и про это наша христианская аскетика, но мы понимаем, что это очень долгий путь, иногда человек его проходит за всю жизнь, и дай бог успеть это сделать к концу жизни и понимать, что нам что-то удалось. Это долгий путь. Если мы говорим, что мы находимся сейчас в настоящем — на мой взгляд, у нас особо нет выбора, то есть сейчас мы можем использовать то, что у нас есть, а значит, наши сильные стороны. И при этом мы можем думать, каким образом часть или важную какую-то работу мы делаем над изменениями наших черт характера, а главное, что мы, может быть, даже не понимаем, что наших сил нам далеко не всегда хватит, чтобы это изменить, и тогда, осознавая свои слабые стороны, мы, например, можем делать паузу и в этом видеть свою свободу. Я один раз на какой-то лекции видел очень классный слайд, там какая-то наша слабая черта, когда мы её не осознаём, она, как такая обезьянка, сидит на наших плечах, и мы иногда не верим, что можем полностью от неё избавиться, но мы можем её пересадить в тележку, которую мы везём за собой. Она с нами, но она чуть дальше, она нами не управляет, она рядом с нами есть. И вот просто осознание того, что это так, даёт уже очень много. И тогда мы можем не реагировать на какой-то стимул, а как бы отвечать, делая какую-то паузу. Ну, например, если человек высокоэмоциональный и гневливый, мы можем предположить, что, возможно, он и будет таким же, но только другой человек может этого никогда не узнать, потому что, зная, что он гневливый, может сказать: «Окей, во мне много силы и эту энергию я использую как-то по-другому. А сейчас я не взорвусь и на этого человека этот свой гнев не вывалю, сделаю небольшую паузу и, может быть, уйду из комнаты, а энергию эту преобразую во что-то более позитивное». То есть он остаётся таким же, как был, быстро это изменить невозможно, но это происходит совсем по-другому. Поэтому я бы вот предложил для того, что происходит с вами сегодня, изучать и использовать сильные стороны, мы это можем делать так, что слабые стороны могут оказаться несущественными, осознавая это, мы можем ими управлять, и, если мы хотим, в долгосрочную стратегию закладывать тоже исправление чего-то, что нам хочется исправить.

М. Сушенцова

— Вы сейчас рассказывали, как с этим работать, а мне представилась такая схема или обобщение, что вот сильные стороны наши — это подсказка для направления к деятельности нашей, к такой рабочей, что ли, стороне жизни, профессиональной, творческой, а слабые наши стороны — это подспорье для духовной работы. То есть это же всё-таки разные аспекты нашей жизни, и мы время для одного выделяем, время для другого, наверное, как-то так. Ну, так мне услышалось, по крайней мере.

А. Горячев

— Да, я абсолютно согласен. И более того, мы, работая с этим, становимся полезными иногда для других людей, если нам удалось сделать пару маленьких шагов в правильном направлении, значит, мы в этом можем помочь и другому человеку. То есть в этом тоже определённый есть и внутренний конфликт, что мы, борясь с какой-то историей в себе, продолжая её, например, сживать или работать над ней, если нам удалось хотя бы сделать какие-то шаги, значит, другому человеку можем это показать, дать надежду, что этому человеку тоже удастся пройти по этому пути. И в этом может быть очень много энергии, как вот мы приводили в пример гнев, энергии там достаточно, и отцы говорят, что это энергия для того, чтобы мы боролись с грехом, а не с ближним, и действительно, мы можем это правильно канализировать.

М. Сушенцова

— А как быть с ошибками или провалами на пути реализации нашей стратегии? Вот запланировали, вроде всё просчитали, согласовали, и бах! — что-то идёт не так. Как с этим работать?

А. Горячев

— Знаете, когда-то мне встретилась в подростковом возрасте книжка такого американского писателя Курта Воннегута «Колыбель для кошки», и там есть такая фраза, которая мне прямо тогда запала в голову: «Ошибку сделать невозможно». И она такая очень освобождающая, то есть без сомнения мы делаем ошибки, но по сути у нас должна быть смелость для того, чтобы двигаться дальше. Эдисон, когда разрабатывал свою лампочку, запротоколировал больше двух тысяч неработающих ситуаций, он их проанализировал, отбросил и понял, в какой области он должен искать работающий вариант. То есть, если у нас есть силы идти дальше, а мы их должны находить, то ошибки помогают нам понять, как не работает, для того чтобы нащупывать, как это работает.

М. Сушенцова

— И главное, чтобы силы не кончались, и чтобы была энергии, чтобы двигаться дальше. Спасибо вам большое, Алексей, за этот разговор. Напомню, что в этом часе с нами был Алексей Горячев, предприниматель с 30-летним опытом, инвестиционный банкир и инвестор, советник лидеров по личной стратегии. У микрофона была Мария Сушенцова. Наша программа прошла в рамках цикла «Вера и дело», где мы разговариваем с экономистами и предпринимателями о христианских смыслах экономики. Еще раз спасибо вам большое, Алексей. Было очень интересно, даже не заметила, как час пролетел.

А. Горячев

— Взаимно. Спасибо большое, Мария. Дорогие друзья, кто послушал, я очень надеюсь, что вы сделаете свой выбор, совершите какие-то важные шаги в жизни и придете к результату, который будет для вас по-настоящему важен.

М. Сушенцова

— Спасибо большое. До встречи через неделю.

Все выпуски программы Светлый вечер

Читать полностью