«Путь к священству». Прот. Андрей Грицышин

У нас в гостях был настоятель Знаменского храма в поселке Дубровицы Подольского района протоиерей Андрей Грицышин.

Мы говорили о его духовных поисках, приходе к вере и выборе для себя священнического служения.

Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева.

К.Мацан:

— «Светлый вечер» на радио «Вера».

Здравствуйте, уважаемые друзья!

В студии — моя коллега Кира Лаврентьева...

К.Лаврентьева:

— Добрый вечер!

К.Мацан:

— ... и я — Константин Мацан.

В гостях у нас сегодня протоиерей Андрей Грицышин, настоятель Знаменского храма в посёлке Дубровицы, в Подольске.

Добрый вечер!

О.Андрей:

— Добрый вечер всем!

К.Мацан:

— Напомню нашим слушателям, и Вам, дорогой отец Андрей, что в этих беседах мы разговариваем со священником о его пути к вере, в вере, и о приходе к священству. Это — путь вопросов, путь поиска, и нам кажется, что те ответы, которые человек для себя находит... а, может быть, те вопросы, которые человек себе ставит, созвучны тому, какие вопросы могут себе ставить любые наши радиослушатели, которые задумываются о своём отношении к Богу, к Церкви, о вере, и так далее. И, вот, о Вашем пути сегодня нам хотелось бы Вас расспросить.

И... понятно, что любой путь — это путь, состоящий из этапов, из каких-то встреч, важных событий, которые, вместе, складываются в путь к вере, в вере, и так далее. Вот, на Вашем пути к вере и в вере — какие основные этапы Вы бы выделили?

О.Андрей:

— Наверное, я бы выделил несколько таких важных этапов, вех.

Во-первых, конечно же... ну... я сразу скажу, что я вырос в неверующей семье, как и многие наши соотечественники, и родители мои — неверующие, в общем-то... и среди моих родственников никого не было верующих.

Ну, если так рассматривать свою жизнь, то, наверное, первой... такой, вот... мысли... ну, может быть, не о вере, а что впоследствии как-то подтолкнуло к восприятию веры... или к поиску веры, если так можно сказать — это... ну, вот, в детстве, я как-то задумывался о смерти. И мне казалось, что... вот, детским, таким, восприятием... что... как это так, вот? Человек умер — и от него ничего не осталось. Такого не может быть. То есть, я не мог себе это представить: вот, я сейчас есть, а через... какой-то, там, период времени — ничего не будет. Вообще, ничего не будет! То есть, мне казалось это... ну, может быть, это пугало как-то, но, в целом... так, вот... если это анализировать, то мне казалось это как-то неправильно, и непонятно. Вот.

Ну, на этом пути ещё я, конечно, не задавался вопросом о вере. Я был воспитан в... таком... советском отношении, наверное, к Церкви... может быть, с предубеждением каким-то. И постепенное изменение этого началось, пожалуй, с последнего класса школы.

Я учился в физматшколе, и литература у нас была в загоне. То есть, ну... мы, такие, физики, математики... ну... что такое — литература? Это, в общем-то... как сказать...

К.Лаврентьева:

— Для слабаков.

О.Андрей:

— Да, для слабаков. Как... там... один наш одноклассник, однажды, встал, и сказал учительнице — а учительница была, которая воспитала... там... не одно поколение таких мальчишек и девчёнок, как мы: «Вот... зачем нам? Мы пришли сюда учиться физике и математике — зачем нам литература?» Поэтому, мы, в общем-то... постольку, поскольку мы учились — литературу не читали, русскую литературу — мало, кто чего читал.

И, соответственно, приближался 10 класс, окончание 10-го класса, нужно было экзамены сдавать. Родители мне наняли какого-то репетитора по литературе — потому, что надо же было сочинение написать, поступить в институт, всё такое... вот.

И, вот, эта бабушка, которая со мной занималась — она была, такой, жёсткой, строгой — сказала: «Вот, Андрей... если ты не будешь читать все произведения, которые мы будем разбирать, то можешь даже... сразу разворачиваться, и уходить».

Ну, куда я уйду? Родители сказали: «Идти надо», — ну, в общем, я пошёл. Послушно стал читать — уже не отвертишься. И, когда я стал читать литературу, то она меня так увлекла вдруг, неожиданно, что, благополучно сдав экзамены, я... у меня это всё продолжилось дальше — и в институте, на первом... и дальше, на последующих курсах, я вдруг так увлёкся литературой... русской литературой... особенно, скажу так — Достоевским. Ну, а где Достоевский, там уже, разумеется, начинаются размышления о вере, обо всём... вот. Потому, что Достоевский — очень христианский писатель, у него очень много... да, вообще, вся его литература — насквозь христианская. Так можем сказать.

И, вот, с этого момента, началось такое прикосновение к вере. Но это был конец 80-х годов — на самом деле, всё у нас разрешилось, всё можно было читать, всё это публиковалось... много чего... и, соответственно, как все, мы начали изучать различные интересные... там... учения... там... что-то в этом роде... да. И я тоже, конечно — то за одно, то за другое... то философия меня увлекла... то какие-то, там, восточные... эти были... модные... но всё это как-то было поверхностно. Попробовав одно, попробовав второе — что-то мне это никак не ложилось в душу. А то, что я читал... считал... как бы... таким, вот... чисто русским — то, с чем мы, вот, в русской культуре, в русской литературе можем столкнуться, это всё прочитать, восприять — всё это, постепенно, так вот... развивалось. Постепенно, я становился... всё более и более меня увлекало, вот именно, православие... русское православие.

Ещё, наверное, такой толчок... может быть, последний... был — прочитал я несколько томов Ивана Шмелёва, и как-то всё это... Ну, у него, может быть, как-то... где-то... и лубочно это изображено — русская действительность, но, в то же время, она... как-то... захватывает, увлекает это чтение — казалось бы, детских книг, но не совсем детских. Это же его, может быть, детские впечатления, но уже воспринятые и преломленные через его уже взрослый опыт жизни. Поэтому, это увлекает и взрослых людей.

Я был некрещёный к тому времени, конечно. Никто меня не крестил. И, вот, уже появился интерес. Вот, и в Оптину Пустынь мы с одногруппниками из института съездили, и... как-то так... плотно очень так интересовало. Друзья тоже — студенты МГУ — рассказывали... там... вот, отец Артемий Владимиров тогда часто стал... в конце 80-х — начале 90-х годов... такие были лекции в МГУ... мне про него рассказывали: «Такой батюшка...» И друг мой — принял Крещение. Ну, так... больше формально.

И как-то, вот... у меня вдруг... созрел. Такое, вот... вот, оно — как... мгновенная решимость. Как-то, вот, я сразу: «Мне надо креститься!» Это было, вот, я помню... какое-то, вот... очередная студенческая тусовка, и, вот, мы там общались, и вдруг — меня, как стрела, пронзило: «Иди крестись!»

К.Лаврентьева:

— Интересно!

О.Андрей:

— Вот, неожиданно, да!

К.Лаврентьева:

— Притом, до этого, Вы уже были и в Дивеево, и в Печорах...

О.Андрей:

— Нет, нет...

К.Лаврентьева:

— Это — не тогда было?

О.Андрей:

— Это — я был попозже... я в Оптиной был только. Ездил в Оптину... ну, там... в Троице-Сергиеву Лавру... но это, больше, так вот... как музей...

К.Лаврентьева:

— Экскурсионные...

О.Андрей:

— ... экскурсионные поездки.

В Оптину Пустынь — более осознанно. Потому, что я знал, что там были русские писатели — Лев Толстой, Достоевский...

К.Лаврентьева:

— Ну, да — историческое место...

О.Андрей:

— ... историческое место, да.

Вот. А, вот, этот момент... даже не знаю... ну, наверное, я был внутренне к этому готов. Мне очень... ну, как-то, всё это... ложилось в душу, глубоко, вот... и я не знал — что, как дальше, вот?

Я увидел, что мой одноклассник — с крестиком ходит, он крещён, и даже ему какой-то вопрос задал: «Ты крестился? Мне тоже надо идти креститься...» И я, прям, пошёл — буквально, не откладывая, через два дня я пошёл в храм. И крестился.

Причём, до этого, мне рассказывали, как это проходит — Таинство Крещения. И друг мой — он, так, немножко ехидно об этом рассказывал. Ну, вот, его это как-то не очень впечатлило, и он... на самом деле, потом это у него и осталось — вот, это Крещение... больше, формально... вот.

Ну, я пришёл в храм — креститься. Это — в церковь Воскресения Словущего, в Брюсовом переулке. Было там много народу — детей, взрослых даже... какой-то будний день — кажется... понедельник был, что ли... или вторник... я уж не помню. И... так... не очень серьёзно, может быть, даже относился к этому — вот, так меня настрополили, что... вот... всё это немножко смешно выглядит. Но, на самом деле, то, что я ощутил после — полностью перевернуло мою жизнь. Всё-таки, семена благодати Божией легли в какую-то, уже умягчённую, подготовленную душу. И, когда я вышел после Крещения, мне хотелось просто летать! Скажу так, вот... взлететь — и всё!

И месяца два или три я жил просто в какой-то такой вот эйфории, что ли... мне хотелось всех обнять, любить... мне казалось, что и все люди такие должны быть. Ну, в общем, это — опыт, наверное, очень многих наших братьев и сестёр, кто во взрослом возрасте принимал Крещение. И, вот, думаю, у многих были такие... как бы... состояния...

К.Лаврентьева:

— Открытия.

О.Андрей:

— ... открытия, да.

Постепенно, я начинал становиться церковным человеком. Я не знал, с чего начать — в общем-то, стал в храм заходить.

До этого, я тоже был в храме, на самом деле. Вот, ещё надо сказать, что я в 1988 году был в Киево-Печерской Лавре — тоже с друзьями ездили. Даже купил себе там крестик — и одел на себя! Но, больше, это такой был поступок... так... красиво так делать... вот.

Ну, вот, постепенно, я стал ходить в храм. Вначале, просто заходил, потом я понял, что я чего-то не знаю — когда надо прийти, во сколько... а что тут совершается? Вообще, я, как я уже говорил, я окончил математическую школу, и потом поступил в такой ВУЗ, где главным предметом была математика — в общем, точные науки, и мне хотелось всё по полочкам разложить.

Я купил книжку. А тогда был очень знаменит отец Александр Мень, и я купил его... есть такая книжка... не помню, как называется, уже... обряд... образ... вот, у меня есть книжка — о православном Богослужении. И отец Александр достаточно подробно, и очень доходчиво объясняет весь порядок службы — ну, по крайней мере, для вступающих в Церковь, очень достаточно это было.

И, прочитав уже эту книжку, постепенно я начал это на своём опыте применять. И, вот, первый тогда Великий пост, начавшийся, после своего крещения, я решил уже... так... поститься конкретно, и я, действительно, постился... может быть, не очень правильно где-то... и, в конце поста, пошёл на исповедь — первую исповедь... так... осознанно. Ну, вот, я всё это изучал, читал, знал, как надо — хотел это попробовать.

Подготовился, пошёл на исповедь — это уже было в храме на Большой Ордынке «Всех скорбящих Радости»... как-то так сложилось — стал туда ходить... наверное, это было ближе всего к моему дому — я жил на Ленинском проспекте, и... ближайший храм в доступности.

Исповедался, Причастился в Великий Четверг, как я помню сейчас, и... Ну, на самом деле, к тому времени, я так уже проникся — вот, всё, что я читал о православии, христианской вере... купил даже себе какой-то катехизис, ещё книжку отца Александра «Сын Человеческий» начал читать, какие-то ещё... там... я уже не помню, какие у меня были книжки... ну, вот, эти как-то запомнились особенно — что стал даже, вот... первый опыт молитвы появился... стал молиться — молитвой «Отче наш»... и все остальные молитвы, купил себе молитвослов... вот... и, в принципе, дальше — это обычный путь воцерковления, как у всех, наверное. Да? Да.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

К.Лаврентьева:

— Протоиерей Андрей Грицышин, настоятель Знаменского храма в посёлке Дубровицы, Подольского благочиния, проводит с нами этот светлый вечер.

А, как у всех — это как, отец Андрей?

О.Андрей:

— Ну... как... на самом деле, вот, на этом рубеже, следующий этап начался. Вы спрашиваете о священстве — наверное, с этого момента, с первого Причастия, у меня начался отсчёт этого времени.

Потому, что... объясню, почему. До этого, я... ну... как-то молился... своими словами иногда... и что-то мне так захотелось, вот, остаться... ну, вот... чем-то, вот... что-то сделать в Церкви самому, что я даже об этом молился: «Господи, дай мне как-то... вот... потрудиться».

И я... так... немножко на перепутье оказался в этот момент... вот, действительно, Господь поставил меня перед выбором. К тому времени, я... моя профессия светская должна была быть... ну, фактически, программист. Математик-программист. Ну, я уже какие-то программы писал, в почтовых ящиках работал на полставки, и... но, в то же время, как-то это мне всё — не очень нравилось.

И, вот, после первого Причастия, вдруг, ко мне — вот, после такой молитвы — подходит в храме женщина. Почему-то, вот, она ко мне подошла, и говорит: «А, вот, знаете... а Вы не хотели бы поработать сторожем в храме?» Я говорю: «Хочу!»

К.Мацан:

— Класс! Для программиста, человека с высшим образованием... «Хочу!»

О.Андрей:

— Я ещё тогда не кончил ВУЗ, на последних курсах был.

К.Мацан:

— Ну, да... в перспективе — с высшим образованием...

О.Андрей:

— И... я говорю: «Хочу!» И она мне объясняет: «У меня муж — он сторожем работал — но он сейчас не может, и ему сказали найти себе замену». А это — какое-то, там, подворье Данилова монастыря... где-то в деревне... недалеко, кстати, от Подольского района — в Долматове, там до сих пор это подворье. «Ну, вот, приходите к эконому в Данилов монастырь, и, в общем, с ним поговорите. Если он Вас возьмёт, то, значит, пойдёте сторожем».

Вот. А, в то же время, у меня... там... мой папа меня пытался как-то устроить. Тогда открылись первые коммерческие банки, и у него там был какой-то знакомый, друг — один из руководителей, и он меня пытается устроить в этот коммерческий банк, где... ну... там, наверное, неплохо было бы, в конце концов, зарабатывать.

И вот я — то ли, это... то ли, это... ну, в общем, я пошёл на приём к эконому — был такой игумен Августин, просидел там часа три или четыре, наверное. Сижу, никто... ну, он всё ходит туда-сюда... рядом со мной сидел ещё один молодой человек — как оказалось, мы на одно место претендовали! Такой же, моего возраста, ставший потом тоже священником — мы с ним друзья. Ну, так, редко общаемся, но... вот... потом... нас вместе свёл Господь.

И потом он нас позвал вместе, и говорит: «Вы чего пришли?» — «Ну, вот... нас в сторожи... говорят, у Вас есть...» А оказывается: «А, сторожа уже не надо... хотите быть озеленителями?» — «Давайте, хотим». А нам... мне — всё хотелось! Всё, что скажут в храме — всё хочу делать. Вот, так вот.

Ну, и... в общем... там, вот, поработали немножко. Серёжа — будущий отец Сергий, сейчас тоже служит в Москве здесь. И мы с ним... вот... ну, там ещё были какие-то... там много было на послушании таком... вот...

К.Мацан:

— В банк Вы так и не пошли?

О.Андрей:

— Ну, вот, из-за этого конфликт случился с родителями. В банк, в конце концов, я так и не пошёл, но... там всё... как бы, вот... такая цепочка случайностей... но случайностей не бывает — это, действительно, всё Господь устраивает. Потому, что, после того, как я, там, стал... ну... в телогрейке — было ещё холодно, конец апреля... после Пасхи... тогда, в 1991 году была Кириопасха — то есть, Благовещение и Пасха в один день...

К.Лаврентьева:

— Вместе. Седьмого апреля.

О.Андрей:

— Да, седьмого апреля. Пасха ранняя, и, после Пасхи, мы там трудились... какие-то деревья сажали... какие-то деревья даже и до сих пор там растут — уже огромные вымахали! В Даниловом монастыре.

И вдруг меня... у меня такая встреча произошла. Там, рядом, ОВЦС находится — знаете, в Даниловом монастыре?

К.Мацан:

— Да. Отдел внешнецерковных связей.

О.Андрей:

— И, вот, я там работаю, в телогрейке, хожу по монастырю, и вдруг встречается мне мой друг детства, который... ну, мы с ним в одном доме жили — тоже стал священником.

К.Лаврентьева:

— Какой у вас благодатный дом!

О.Андрей:

— В детстве вместе в футбол гоняли... он, правда, старше года на четыре: «А чё ты тут делаешь? В телогрейке...» — смотрит так на меня. «Да, вот, работаю на монастырь», — говорю. «Да, ладно... чё ты тут... давай, я тебе другое место... А я тоже хожу в храм! Ты в храм ходишь?» — «Да, я в храм хожу».

А надо сказать, что мы с ним в метро иногда встречались — в Воскресенье утром. Смотрю — он куда-то едет, и я — еду тоже. Ну, я... потом вспомнили, и предположили, что мы оба — на службу, на Воскресную Литургию ехали!

Вот, он и говорит: «Знаешь, у меня есть один знакомый священник — давай, пойдём, познакомлю? Ему, вроде, алтарник нужен был...» — «Ну, давай».

Ну, я отработал, сколько надо — а там как-то посменно надо было работать, в Даниловом монастыре — отработал десять дней, ни, и пошёл... ушёл, значит. Там уже — сессия, на самом деле, приближалась. А потом я пошёл в этот храм — Рождества Богородицы в Старом Симонове, известный московский храм. И, вот, сразу познакомился с отцом Владимиром, и он мне прям: «Ну, вот, хочешь — давай, ходи в Алтарь, пожалуйста, помогай там... посмотришь за всем».

Ну, я некоторое время походил, а потом он мне и говорит: «А, давай... хочешь штатным алтарником пойти?» И, вот, так, вот, прямо, развернулось всё очень быстро — буквально, летом уже этого года я становлюсь штатным алтарником. Даже и помыслить не мог, что я такой стану!

Ну, вот... так, вот... всё так сложилось. То есть, вот, с момента первого Причастия до момента того, как я уже стал в храме алтарником, прошло, буквально... там... два месяца с небольшим... даже меньше, пожалуй... полтора. Так, вот, Господь дал мне такую вот фору вначале, можно так сказать.

Ну, конечно, всё тогда было — как на крыльях! Это потом уже — всякие, там, трудности, немощи уже, и так далее... возникли.

Ну, вот, я проработал в этом храме... трудился года четыре. Там женился даже. Вот...

К.Мацан:

— А сама мысль о священстве — когда пришла?

О.Андрей:

— Мне не приходила тогда... мне казалось — так далеко... так высоко... какой священник? Я — такой грешник... это, вообще, не про меня. Я, вот, буду трудиться...

Надо сказать, что через полтора года, после... даже меньше... после того, как я стал алтарником, я уже женился. Вот, в это же время, я, кстати, познакомился со своей будущей супругой — путешествуя в Оптину Пустынь.

Тоже — так получилось, что мы с другом разговаривали об Оптиной Пустыни, и я говорю: «Вот, я хочу туда съездить». «А, ты знаешь, у меня есть такая знакомая — у неё дом есть в Козельске. Хочешь, поедем? Она едет, как раз, туда на майские праздники». Я говорю: «Да, конечно, хочу!» Вот, так я познакомился со своей будущей супругой — Танюшей, Татьяной... и, уже потом, мы как-то завязали отношения. И, в этот же момент, я стал алтарником.

И, вот, через год... больше, наверное... через полтора года мы поженились, и, буквально, сразу мне отец Владимир говорит: «Ну, давай — дальше! Дьяконом...» Я говорю: «Нет, батюшка. Я так не могу сразу...

К.Лаврентьева:

— Слишком быстро!

О.Андрей:

— ... слишком быстро... давайте, вначале, я как-то это всё осознаю... приду в себя...» Ну, вот, так, вот... так складывалось, да.

В итоге, я четыре года потрудился... ну, а потом — дети родились, началась разруха этих 90-х годов. В храме, конечно, сами понимаете... не проживёшь... очень трудно было прожить на эти средства. Правда, жена у меня работала в министерстве, и, вначале, кормила нашу семью. А потом родился сын, она ушла в декрет, а я думаю: «Что же мне делать-то? Мне же надо семью содержать!»

Ну, а куда я ещё пойду? Ну, думаю, надо просто больше взять себе работы в храме. Я пошёл ещё сторожем. Первый раз я сторожем не стал, а тут я — стал сторожем, и ещё, года полтора, вместе с алтарником, был ещё и сторожем в этом же храме. Ну, как-то, вот... в общем... перебивались — с трудом, конечно, но получалось.

В конце концов... скажу так — то, что я потом оказался в Подольске, здесь бы, опять-таки, такой посыл, что: вот, у меня есть время свободное — надо ещё пойти в другой храм, Подольский, может быть, меня тоже возьмут алтарником, может быть, там тоже что-то перепадёт.

Придя туда... ну, со мной настоятель поговорил. И говорит: «Ну, ты уже давно алтарник. А хочешь быть дьяконом?»

К.Мацан:

— Опять.

О.Андрей:

— Да. Но тут я уже был как-то морально готов. Мы жили в Подольске — моя супруга из Подольска. Она, вот, из Козельска потом переехала в Подольск, ещё в детстве. Вот, так я и оказался в Подольске.

Отец Владимир — я к нему пришёл, и говорю: «Вот, так и так. Предлагают там». Он, конечно, огорчился. Но, вот... у меня духовник был в Троице-Сергиевой Лавре... он говорит: «Если тебя духовник благословит, ну... что... иди».

Пошёл за благословением. Духовник — благословил, и дальше всё это быстро уже пошло, да...

К.Мацан:

— Мы вернёмся к этому разговору после небольшой паузы.

Напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» протоиерей Андрей Грицышин, настоятель Знаменского храма в посёлке Дубровицы, в Подольске.

В студии — Кира Лаврентьева, и я — Константин Мацан.

Мы скоро вернёмся — не переключайтесь!

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

К.Лаврентьева:

— «Светлый вечер» на радио «Вера».

Дорогие радиослушатели, в этом часе с нами — протоиерей Андрей Грицышин, настоятель Знаменского храма в посёлке Дубровицы, Подольского благочиния.

У микрофона — Константин Мацан, и я — Кира Лаврентьева.

Отец Андрей, мы сегодня «пытаем» Вас, по поводу Вашего пути к священству, пути к вере и в вере, и дошли мы до момента, когда Вы всё-таки приняли решение, что надо становиться дьяконом, после уже повторного предложения от священноначалия. И — как всё развивалось дальше?

О.Андрей:

— Ну, как я уже сказал, я взял благословение у своего духовника в Троице-Сергиевой Лавре...

К.Лаврентьева:

— А, вот, этот, кстати, момент, отец Андрей... простите, перебью Вас... отношения с духовником — они как завязались? Потому, что как-то мы с Вами... не коснулись этой темы, а это, ведь, очень важно.

О.Андрей:

— Да, мы как-то это упустили, да. Дело в том, что... завязались они как... вот, даже... когда я уже пошёл работать в храм алтарником, то мне почему-то захотелось более... сугубой духовной жизни. И я подумал, что надо какого-то руководителя... я уже почитал книжки, там, разные...

К.Лаврентьева:

— Поняли, что нужен духовник.

О.Андрей:

— ... нужен духовник. Думаю: «Ну, где же духовник? Надо в монастырь ехать за духовником».

К.Лаврентьева:

— Всё, как положено...

О.Андрей:

— Всё, как положено, да. Ну, поехал... а какой монастырь? Ну, конечно, Троице-Сергиева Лавра! Я там уже был, и куда ещё ехать? Почему-то, вот, не в Данилов монастырь, где я работал, а — в Троице-Сергиеву Лавру.

Вы знаете, когда я даже был ещё некрещёный в Троице-Сергиевой Лавре, меня всегда... вот... он особо как-то впечатлял, этот монастырь. Я ещё не очень знал все перипетии русской истории, связанные с ним — не так подробно, как сейчас, но, всё равно, он особенно как-то впечатляет своей... вот... мощью такой. Вот, когда на него смотришь... с горки идёшь, спускаешься от электрички, всегда как-то он радует глаз!

Ну, может быть, это тоже как-то сыграло... и, уже приехав в Лавру с целью найти себе духовника... ну, как я? Я узнал, во сколько там Литургия начинается, во сколько я успею из Подольска приехать туда... ранняя — в семь, поздняя — в десять... исповедь — в девять начинается. Ну, вот, к девяти я точно успеваю — из Подольска.

Я приехал, узнал, где исповедь идёт — в Иоанно-Предтеченском храме, и думаю: «Вот, пойду сейчас... как, вот, Господь укажет, какой первый священник, вот, и буду к нему ходить.

К.Мацан:

— Класс!

О.Андрей:

— Ну, может быть... и, вот, я пошёл — и как-то, вот, прилепился к этому батюшке. Хотя, он очень простой какой-то... отец игумен Виссарион Остапенко, он уже почил... но, всё равно, я ему очень благодарен. Он... так... вот... меня, молодого ещё такого, но, в чём-то, максималиста, в силу возраста... так... немножко меня подрезал часто, и своей простотой... я, конечно, там... отучившись, там, в школе-физмат, потом в институте — я любил умствовать куда-то, там... в заоблачные выси возлетать. Он меня иногда... так... по-простому... у него было какое-то простое образование... кстати, он писал стихи замечательные... очень хорошие стихи... простые стихи. И, вот, он стал моим руководителем на какое-то время. И, вот, таким образом, я стал к нему регулярно ездить на исповедь. Потом я уже привёз девушку, с которой я познакомился, к нему...

К.Лаврентьева:

— Татьяну.

О.Андрей:

— ... Татьяну, да... мою будущую супругу. Он, вначале, так... настороженно это восприял...

К.Мацан:

— Почему? Он Вас к монашеству готовил?

О.Андрей:

— Может быть, он видел у меня, в силу моего... какого-то такого усердия, ревности... какую-то, может, склонность к монашеской жизни. Хотя, он никогда мне об этом не говорил, прямо, так вот, конкретно: «Иди в монахи». Но, когда же я стал говорить... где-то через год спрашивать... ну, я скажу так — сделал уже формальное предложение своей будущей супруге, сказал ей, что... вот... надо съездить к духовнику, поговорить с ним... он, вначале, это... в общем, как-то воспринял не очень... так... радостно, можем так сказать. Сказал: «Ну, ладно... — так, отговорился, и сказал — Я такие вещи не решаю, иди к старцу. К отцу Науму».

Был тоже отец Наум, знаете, в Лавре такой. Ну, мы сходили — несколько раз. Ну, знаете, как отец Наум принимал!

К.Мацан:

— Я, кстати, не знаю! Расскажите, как он принимал.

О.Андрей:

— Это... такая, вот... у него было отдельное помещение. Заходишь в Лавру, идёшь на проходную, где братия в кельи проходит, и, отдельно, дверка была — можно было пройти к отцу Науму, где и была его келья. И, вот, люди, которые приезжали к нему со всей России, можно сказать, ждали, когда он выйдет, и с кем-то поговорит.

Если к отцу Кириллу... ну... в определённые времена... можно было просто прийти...

К.Мацан:

— Павлову, да?

О.Андрей:

— Да, к отцу Кириллу Павлову... А тогда, вот, было именно два таких известных старца — отец Кирилл Павлов и отец Наум...

К.Лаврентьева:

— ... Байбородин.

О.Андрей:

— ... Байбородин, да. И... то к отцу Науму там было всё немножко не так. Ну, он немножко... так... юродствовал. К нему приходишь — можно было день, два, три пробыть, и ничего не добиться. Потому, что, периодически, у отца Наума были его духовные чада, которые могли зайти с какого-то там другого входа. Но если ты не был духовным чадом, ты не мог такое иметь дерзновение где-то, там, ходить. А он, периодически, выходил, и... вот, как-то, вот... проходил сквозь народ, и, вдруг, вот, кого-то: «Иди сюда. Пойдём со мной». Или — прямо тут же начинал что-то говорить тому, кто к нему пришёл, или какое-то благословение он сразу давал: «Езжай — туда-то...», или: «Что-то ты должен так-то сделать». Или — брал к себе в келью, и там с ним разговаривал.

Вот, мы раза три-четыре, наверное, ходили — он несколько раз выходил, мимо нас проходил... много раз проходил. Но он, как будто, нас не видел. Вот, пройдёт мимо — уйдёт... пройдёт мимо — уйдёт... как будто, нас нет. Вот, так мы месяц, наверное, ходили... или полтора.

В конце концов, я пришёл к отцу Виссариону, и говорю: «Ну, батюшка... ну, он нас просто, вот, не видит! Мы ходим, ходим, ничего...» Ну, он, там, подумал... мы ещё несколько раз к нему сходили... ну, он потом и говорит: «Ну, ладно... Ну, если так уж решили, то — давайте...»

К.Мацан:

— Благословил.

О.Андрей:

— Да, благословил. Потом долго общался с моей супругой будущей, что-то ей говорил тоже, наставлял. У него была многодетная семья, он про это рассказывал — простая, такая... он из Донецка был... можно сказать, крестьянская, в том время... шахтёрская семья. Ну, в общем, трудное детство такое вот, военное... вот, рассказывал об этом.

Ну, и, в общем... потом уже мы вступили в брак, в храме Рождества Богородицы было у нас Венчание, в Старом Симонове. Ну... потом я уже рассказывал, как, вначале, я отказался сам принимать сан дьякона, который мне предлагал отец Владимир: «Ты подавай документы... чего ждать? У тебя всё правильно, канонически у вас всё хорошо...» Но, в общем-то, я... как-то... заробел, испугался вначале...

К.Мацан:

— А как Вы сейчас себе объясняете, вот, ту реакцию?

Казалось бы, человек... вообще, там... не пошёл в банк, пошёл работать в монастырь...

К.Лаврентьева:

— И снова про банк вспомнили...

К.Мацан:

— Я, в том смысле, что... казалось бы, такое было... такая радость от принятия Крещения, и жизни в вере, в Церкви, от знакомства с Церковью, что, казалось бы, всё к этому идёт — куда же ещё-то, как не в священники, если уже в это русло жизнь пошла?

О.Андрей:

— Ну, понимаете, я, вот, никак себя не ассоциировал, что я буду священником. Вот, почему-то. Ну, то есть, постепенно я к этой мысли стал привыкать — уже когда женился, когда... вот... Серёжа, который стал отцом Сергием, раньше меня, он был уже женатый... вот, мы с ним познакомились, я уже рассказывал, в Даниловом монастыре. Потом я его, уже сам, привёл к отцу Владимиру — он стал тоже алтарником, в том же храме. Он гораздо быстрее стал дьяконом.

Ну... я как-то, вот, себя никак не ассоциировал с этим. Ну... как-то, вот... считал себя, что ли, недостойным, может быть... так, вот, быстро, сразу. Потом, я думал, что... ну, не сразу, прямо, надо быть...

К.Лаврентьева:

— Ну, да...

О.Андрей:

— ... дьяконом... я — только женился! Вот, ещё вот... как-то... надо понять, как всё... жизнь-то выстраивать — всё переменилось... вот.

И... может быть, через год, я уже был готов, но отец Владимир мне больше не предлагал. Значит, так надо. Хорошо. Будем ждать.

Ну... никогда — вот, я так скажу — я здесь не высказывал своё желание... как бы, не лез вперёд, понимаете? Вот, как сложилось, так сложилось.

Когда я пришёл в Подольск устраиваться алтарником, я тоже не думал вообще... даже в мыслях у меня не было, что я здесь буду служить. Вообще даже не было этой мысли... никак. Просто, у меня была мысль: «Надо обеспечить семью. Вот, я там алтарник, сторож... у меня ещё есть время — я могу, в свободное время... вообще, всё время занять работой, чтобы мне семью прокормить». Светскую работу — у меня даже мысли не было уйти на светскую работу, в то время. Вот, я себя никак не ассоциировал с этим... ну, там... компьютеры... мне казалось — это так давно... далеко... я уже всё это отмёл полностью, на то время своей жизни. Полностью, да...

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

К.Мацан:

— Протоиерей Андрей Грицышин, настоятель Знаменского храма в себе Дубровицы, в Подольске, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер».

А благословение на священство, после дьяконства, как Вы встретили?

О.Андрей:

— А тут — тоже я не искал этого. Никак.

То есть, я прослужил в Троицком соборе города Подольска дьяконом семь месяцев. Ну, а потом... а я к отцу Виссариону ездил, и говорю: «Батюшка, а если меня будут... дальше, вот... в священники?» — «Ну, — он говорит, — это уже не твоё дело. Если скажут... как благословят, так и поступай».

Ну, и всё. И я, вот, как-то, особо, не волновался. Ну, скажут — ну... значит, надо дальше идти... значит, надо послужить дальше Церкви.

Ну... как бы... послужить Церкви — это я уже... изначально, у меня было такое желание. А — как послужить? Ну, как Господь, наверное, изберёт, в какое русло меня направит. И тут свою волю я никак не проявлял, скажу так.

И, вот, через семь месяцев, мне настоятель — отец Александр Ганаба — говорит: «Ну, вот... храмы есть разрушенные... вот, съезди — туда, туда... посмотри... может, тебе чего понравится». Ну, мы с матушкой съездили — в один, другой, посмотрели... а потом меня даже не спросили, какой мне понравился. Просто сказали: «Ну, вот... знаешь... пойдёшь — туда». — «Ну, давайте... хорошо. Как благословите».

К.Мацан:

— И Вас отправили вот в этот храм, где Вы сейчас служите?

О.Андрей:

— Нет. Вначале... этот храм, в общем-то, тогда уже... такой... известный. Первый храм, в котором я служил — в посёлке Поливаново, Подольского района. Благовещенский храм.

Когда я туда пришёл... ну, там — ни окон, ни дверей, ни крыши, ничего нет. Строительного опыта у меня — вообще, никакого. Я — человек городской, дачи у нас тоже не было... вообще, к земле — никак, вот... то есть, я ничего никогда почти не делал. Ну, в школе я... там... уроки труда... что-то я умел делать, не совсем, прям, неприспособленный.

Ну... купил себе книжку...

К.Мацан:

— «Как построить храм за 100 дней»...

О.Андрей:

— Да... нет, дом. Прям, вот, как Вы сказали, Константин — типа такой книжки. «Как построить дом». Да-да-да... ну, там... храм от дома... тут много общих, так сказать... строительных...

К.Мацан:

— И, что — Вы, прям, сами работали руками? Или Вы, всё-таки, каких-то рабочих нашли?

О.Андрей:

— Я пришёл туда, когда ни денег, ничего... ну, вот, меня назначили туда настоятелем. Правда, я ещё был, по совместительству, в штате другого храма — ну, чтоб хоть где-то служить. Там — было невозможно служить.

Первое, что... Во-первых, я считал... ну... и, вообще, считаю, что это наиболее правильно — в каких бы условиях ни пребывал бы храм, там надо начинать богослужебную жизнь. Вот, эта у меня установка была — ясность, с самого начала.

То есть, вот, надо... ну, сейчас зима... это было... зимой меня назначили туда настоятелем — на Крещение... даже на Новый год — на старый Новый год. Я послужил там молебен, хотя бы — потому, что там Литургию было невозможно служить — там минус пятнадцать было градусов, снег лежал. Храм — огромный! Вы тоже — посмотрите. Это — огромный храм для деревни, для сельской местности.

На Крещение там послужили — воду освятили. Ну, а когда стало тёплое время приближаться, то стали готовить храм к первой Пасхе. Точнее говоря, к первому престольному празднику. Первый престольный праздник у нас был перед Пасхой, там... за две недели. Это — Благовещение, и ещё, перед этим, там есть ещё придел преподобного Алексея, человека Божия.

И я как-то решил — надо с этого... первую Литургию послужить на престольный праздник. Священник... настоятель храма, где я, как бы, был по совместительству, как раз, поменял иконостас — ну, такой, вот... обклеенный... знаете... который первое время был. Ну, хороший иконостас! Я говорю: «Батюшка, может, мне иконостас пожертвуете?» — ну, это просто был... фанера, обклеенная бумажными иконками.

Поставили этот иконостас. Как-то привезли... а, там... ну, в общем, были люди — помогли. Плёнкой заделали окна, и — начали служить. Первую Литургию отслужили, потом, на Благовещение, вторую, потом, на Пасху, третью... всё это получилось — каждую неделю. А потом уже тепло наступило, и я думаю: «Ну, начали служить — значит, уже всё... дальше надо уже не прекращать службу».

И, буквально, на вторую... ну... может, на третью, или на четвёртую Литургию вдруг приходит человек в храм, и говорит... а я был один в храме — то ли после службы, то ли перед службой я приехал. Причём, на службы я ехал из дома. У меня антиминс был дома — там невозможно было служить... Чаша — дома... то есть, всё это... я там уголок сделал, где всё это... святыньки лежали. Я всё это на себя одевал. В рюкзак — Чашу, на груди — антиминс, в автобус — еду в храм служить!

К.Мацан:

— Ничего себе!

О.Андрей:

— Машин, конечно, никаких не было.

К.Лаврентьева:

— Ничего себе, действительно!

О.Андрей:

— И приезжал — рано. Рано приезжал — просфоры, там... всё с собой брал... вино... всё — с собой.

И... буквально, вот, на третью-четвёртую Литургию, я приехал в храм — ещё никого не было, и вдруг заходит человек в храм, и говорит: «Батюшка, а что Вы тут делаете? Никого нет!» Я говорю: «Ну, вот... сейчас буду служить Литургию. Сейчас придут, подождите... люди придут. Хор даже приедет», — говорю. «А, давайте, я Вам помогу. Ну, как Вы тут можете служить?» — так появился первый спонсор. Потом — ещё, и так далее. Он просто зашёл, и... как-то... меня...

К.Лаврентьева:

— Сразу же...

О.Андрей:

— ... пожалел, что ли... вот. Но он оказался очень верующим православным человеком, да. Так, вот, Господь помог, да.

К.Лаврентьева:

— Удивительно!

О.Андрей:

— Второй тоже спонсор такой был... интересный. Необычный человек очень. Это — я, вот, служил... помогал... в другом храме, и ко мне однажды подходит какой-то человек, и говорит: «Батюшка, дом можете мне освятить?» Я говорю: «Ну, давайте, освящу». Я, правда, ещё ни разу не освящал, это было первое освящение дома — только начал служить там.

«Ну, где...» — с ним договорились... «Ну, где Вас забрать?» Я говорю: «Ну, давайте, на остановке, возле храма» — это рядом посёлок, где я служил в другом храме, там уже храм был более-менее обустроенный.

Стою. Он приехал. Взял всё для освящения. Вдруг едет... это... какой, там... 1995 год, что ли... или 1996... вдруг, смотрю, едет огромный лимузин — здоровый такой, знаете, как сейчас свадебные едут, вот. О... какая машина! И она поворачивает к остановке, подъезжает ко мне, дверь открывается из этого огромного салона: «Отец Андрей, поехали!» Я думаю: «Вот, это — да! Наверное, „новый русский“ какой-то...» — страшно даже стало. То тут читаешь про них, а тут, вот, воочию, так сказать...

Потом появился он, стал помогать уже храму. Ну, он — не то, что «новый русский», а так... немножко с понтами был в то время. Ну, в общем, так вот, да...

К.Лаврентьева:

— Так, вот, потихонечку и... община какая-то образовалась?

О.Андрей:

— Община образовалась, да. Но, надо сказать... а... на самом деле... дело в том, что у нас там в Поливаново был филиал больницы психиатрической им. Алексеева. Он до последнего времени там был. И мы там оборудовали часовню, а Литургию мы там ещё не служили. И служил я там по воскресеньям, или по субботам... обедницы, там... ну, в общем... молебны... там... и так далее. Главный врач... вот... и, даже после того, как мы начали Литургию в храме, то... и там тоже... вот... потом стали служить Литургию. Потом я уже узнал, что в этом здании, в бытность дореволюционную, была учительская семинария знаменитая, которая, вот... по образу и подобию Ушинского была создана. Там был домовый храм. И там, вот, мы сделали... место отделили, где стали тоже служить Литургии. Сейчас там памятная доска есть.

Причём, законоучителем этого храма был отец Валентин Амфитеатров, известный московский... вот... в будущем... подвижник.

Приход — да. Приход стал собираться. Как-то, вот, я сдружился, вот, с этими людьми, которые... и мужики там всякие, в больнице работали, работяги... вот... постепенно из посёлка стали приходить люди, всё больше и больше. Ну, и, таким образом, формировался приход. Ну... самое главное — это начать богослужебную жизнь, которую мы постарались начать.

Ну, и... таким образом... наверное... ничего особенного — как у, наверное, многих священников, так и начинался путь священства, по крайней мере, вот, 90-х годов... могу сказать так... очень у многих, да...

К.Мацан:

— Ну, то, что Вы рассказываете, это очень, мне кажется, показательно, и очень много, вообще, говорит о нашей вере. Потому, что «не нам, не нам, Господи, но имени Твоему». И, вот, начинаете Вы служить в храме — и Господь Сам устраивает...

О.Андрей:

— Ну, да...

К.Мацан:

— Не человеческими силами, а Его благословением — в ответ на любые наши усилия.

Ну... у нас время уже заканчивается. Я только могу сказать, под занавес нашей программы, что, вообще, всем рекомендую просто приехать в Знаменский храм в посёлке Дубровицы, где Вы сейчас служите — он совершенно уникальный, красивейший, архитектурно уникальный, легендарный храм — ни на что не похожий, с короной на главе...

О.Андрей:

— На куполе.

К.Мацан:

— ... на куполе, да. Просто, можно погуглить, и увидеть, какая это красота, и приехать — не только посмотреть, но можно же и помолиться, и Причаститься у вас в храме, и некая двойная такая радость будет...

О.Андрей:

— Да, у нас можно и экскурсию провести даже... у нас есть...

К.Мацан:

— Протоиерей Андрей Грицышин, настоятель Знаменского храма в посёлке Дубровицы, в Подольске, сегодня был с нами и с вами в программе «Светлый вечер».

Программу вели — Кира Лаврентьева, и я, Константин Мацан.

До свидания! До новых встреч на волнах радио «Вера»!

К.Лаврентьева:

— До свидания!

О.Андрей:

— До свидания! Храни всех Господь!

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА».