«Путь к священству и служение на Кавказе в Советские годы». Архиепископ Бакинский и Азербайджанский Александр

У нас в гостях был архиепископ Бакинский и Азербайджанский Александр.

Владыка Александр рассказал о своем пути к священству и об особенностях служения на Кавказе в последние 10-летия Советской власти.

---

Ведущие: Алексей Пичугин, Ксения Толоконникова

А. Пичугин

– Здравствуйте, дорогие слушатели. «Светлый вечер» на светлом радио. Сегодня четверг, и поэтому, как обычно в это время, начинается наша совместная программа, с музеем, исследовательским центром «Советский Союз: вера и люди». Ксения Толоконникова, директор музея....

К. Толоконникова

– Добрый вечер, дорогие друзья.

А. Пичугин

– Я Алексей Пичугин. И сегодня у нас вторая часть воспоминаний, программы с архиепископом Бакинским и Азербайджанским, Александром. Владыка, добрый вечер.

Архиепископ Александр

– Добрый вечер, рад вас приветствовать.

А. Пичугин

– У нас первая часть была, ну я надеюсь, наши постоянные слушатели помнят, кто ее пропустил, не слышал, если захочет послушать...

К. Толоконникова

– Владыка вспоминал о своем детстве, юности.

А. Пичугин

– Да, на Ярославщине – про Ярославль, Ростов Великий, Переславль – какие-то для меня, я так понимаю, что и для Ксении тоже очень близкие места. По сердцу и по тому, где доводится бывать.

К. Толоконникова

– Вот, кстати, я хотела спросить. Я забыла вас спросить Владыка, прошлый раз, а вот Варницы, как место рождения преподобного Сергия, оно пользовалось тогда почитанием среди верующих или нет?

Архиепископ Александр

– Ну я должен сказать, что Варницы как место священное лично для меня и мне известно. Дело в том, что в Варницах похоронены мои прабабушки, прадедушки, некоторые мои дядья и тетки – большое Варницкое кладбище, и мы в детстве туда ходили, на эти могилы. Кладбище продолжает функционировать. К сожалению, от монастыря на тот момент не осталось ничего, практически монастырь Варницкий создан заново. Но дядья мне рассказывали, как в революционные годы собрались как бы грабители и осквернили и храм монастыря, и разные безобразия устраивали, и они были жестоко наказаны местным населением. Ну а потом, конечно, начались репрессии против монастыря как такового, против братии, и практически монастырь был уничтожен. А на этом месте была птицефабрика, инкубатор, цыплят разводили. Но жители Ростова все помнили, что это место рождения преподобного Сергия. В памяти народной это было.

А. Пичугин

– Да, и я хочу еще раз нашим слушателям напомнить, что прошлая программа доступна на нашем сайте, в архиве, программа «Светлый вечер», можете найти предыдущий «Светлый вечер» с архиепископом Бакинским и Азербайджанским Александром. А сегодня мы идем дальше, мы остановились на том, как вы служили в армии. Вот вы отслужили и уже поступали в семинарию.

Архиепископ Александр

– Ну в семинарию поступить было невозможно. Я помню, когда замполит со мной беседовал, когда срок армейской службы близился к концу. Мы с ним общались по-доброму, свет не без добрых людей. Питали нас не очень хорошо в армии, а он изредка брал меня к себе домой, и супруга у него замечательная, добрый человек, кормила чем-то таким...

К. Толоконникова

– Домашним.

Архиепископ Александр

– Более изысканным, чем та пища, которую предлагали в армейской столовой.

К. Толоконникова

– Ну во всяком случае, питательно.

Архиепископ Александр

– Да. Ну и надо сказать, что вот в какой-то писчебумажной работе в штабе мне приходилось в то время помогать. И вот во время одной из таких каких-то работ он со мной стал беседовать о моем будущем и о том, что я собираюсь делать. Ну я думаю: сказать ему правду – закроет все пути-дороги, обманывать – тоже нехорошо. Ну то есть я уклонился от прямого ответа, говорю: посмотрю, приду, что, может восстановлюсь в институте, может, куда-то на другое дело.

К. Толоконникова

– А вот вы говорите: сказать ему прямо, – то есть в вашей голове уже сложился к тому времени план дальнейших действий?

Архиепископ Александр

– Ну не совсем еще, но я понимал, что у меня шанс оказаться напрямую в стенах Церкви. Шанс после армии. И я вот так говорил с ним, рассуждали о жизни, он мне давал свои очень добрые человеческие советы. А потом подвел резюме: а, все равно ты священником будешь, – пророчески, так сказать. Ну так оно и получилось. И, конечно, после окончания армейской службы я решил, так сказать, светскую жизнь оставить, пойти путями церковными. А дело в том, что еще в студенческие годы я ездил на Кавказ, познакомился там и с добрыми пастырями, и с монашествующими, и некоторых из них считал своими духовными наставниками и наставницами. И очень благодарен Богу за то, что они на моем жизненном пути попались и встретились. И я после армии поехал к ним на архиерейскую кафедру в Ставрополь. А Ставропольская епархия – это весь Северный Кавказ – это и нынешний Азербайджан, это и Дагестан, Чечня, Ингушетия, Северная Осетия, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия, Калмыкия...

К. Толоконникова

– Да-да, это огромная епархия.

Архиепископ Александр

– Это все была Ставропольская, Бакинская епархия. И вот успел владыка Антоний, а я его немножко знал по Санкт-Петербургу, потому что он служил в петербургских храмах – в Коломягах Димитрия Солунского, потом служил в Никольском храме на Охте, то есть как-то мы пересекались. Ну как бы не придавалось, то есть визуально он меня знал, и я его знал. И вот ему предложили мою кандидатуру на то чтобы потрудиться в священном сане. Ну Владыка, памятуя и петербургские наши встречи, и рекомендации вот этих моих наставников, он со мной сразу поставил вопрос о монашестве, благословил меня постричь в монашество. Ну, правда, при постриге в мантию мне оставили прежнее имя, Александр, в честь Александра Невского. Обычно, когда постригают, то переживают, какое имя дадут, удобно ли произносимое, немножко ли какое-то с точки зрения русского языка странное. Вот оставили Александр, я так и крестился, так сказать, в честь Александра Невского, и в монашестве в честь Александра Невского, значит, вот такова воля Божия. Я немножко послужил иеродиаконом в городе Нальчике, у прекрасного батюшки, моего духовного наставника, протоиерея Иоанна Остапчука – это человек особый, и интересный, удивительный. А потом меня рукоположили в иеромонахи. Но вот спешка эта чем была вызвана, в чем вот, чтобы представить себе, что было за время. Значит, меня новый архиерей молодой, заступил на кафедру, город Ставрополь. Значит, если меня рукополагают в Ставрополе, значит, уполномоченный Ставропольский в своем отчете указывает, что вот архиерей только заступил на кафедру и рукоположил. А рукоположение...

К. Толоконникова

– А это чуть ли не преступление.

Архиепископ Александр

– А рукоположения к тому времени не совершались. А поэтому меня рукополагали не в Ставрополе, а в городе Нальчике. Рукоположили, я послужил три месяца, мне очень нравилось быть диаконом, я любил диаконское служение. Но теперь кабардинский уполномоченный будет в своем отчете указывать, что вот у нас молодой диакон, его рукоположили, значит, он в своем отчете должен указать. Меня рукополагают в иеромонахи, но не в Нальчике, а рукополагают в Ессентуках. И первым января я получаю указ быть настоятелем храма Георгия Победоносца в Осетии.

А. Пичугин

– А это все одна епархия.

К. Толоконникова

– Такая непростая логистика.

Архиепископ Александр

– Это все одна епархия. То есть я не попадаю ни в отчет к ставропольскому уполномоченному, не попадаю в отчет к кабардинском уполномоченному, но не попадаю в отчет за 75-й год и к осетинскому уполномоченному. То есть меня нет.

К. Толоконникова

– То есть как будто бы вы были иеромонахом всегда. Ну вот откуда-то взялся тут у нас иеромонах, из воздуха нарисовался.

Архиепископ Александр

– Да, а 76-м годом – прислали, откуда прислали, пока суть да дело, ну очень...

А. Пичугин

– То есть все равно вам нужно было идти получать.

К. Толоконникова

– Да, на регистрацию вам нужно было становиться?

Архиепископ Александр

– А вот еще здесь такие моменты, конечно. Взаимоотношения с гражданскими властями, они по-разному складывались. Ну вот мы говорим о подвиге маршала Жукова, мы говорим интересно о Молотове, министре иностранных дел, мы говорим о Громыко, мы говорим о Косыгине. То есть несмотря на всю такую мрачную идеологию, были все же люди светлые, умные и люди патриоты. Но это же были не только люди в правительстве, это были и на других уровнях, в других структурах. Вот я вам сказал, как мы беседовали с замполитом, и как он, так сказать, напророчествовал мне, то есть какое-то понимание было у человека жизни.

К. Толоконникова

– И доброе отношение.

Архиепископ Александр

– Да. И вот здесь те уполномоченные, которые находились в то время там, были людьми, скажем, порядочными и глубокоуважаемыми. То есть, с одной стороны, они не преследовали религиозных людей, они контролировали ситуацию, писали соответствующие отчеты, но они не пытались уничтожить...

К. Толоконникова

– Задавить, да.

Архиепископ Александр

– Да, не пытались уничтожить. И были достаточно человечными. И я общался и с одним, и с другим уполномоченным. С одним из уполномоченных у меня сложились дружеские отношения. Он вышел в отставку, я долго с ним встречался, мы сидели за чашкой чая, беседовали, бывал у него в семье, и мы вспоминали минувшие годы. Он очень подружился с покойным архиепископом Антонием.

К. Толоконникова

– Ну а сам стал церковным человеком или нет, остался вне ограды Церкви?

Архиепископ Александр

– Нет, он стал верующим человеком, у него это было в сердце. Но, конечно, он не мог в то время это проявлять. А после кончины владыки Антония он все время приходил в храм, всегда посещал место захоронения архиепископа Антония, ставил свечечку на его могиле. Ну и рассказывал мне какие-то нюансы из тамошней жизни.

К. Толоконникова

– Я думаю, прелюбопытные.

Архиепископ Александр

– Прелюбопытные, да. И вот уполномоченные Кабардино-Балкарии по делам религии и Северной Осетии тоже стали моими друзьями и с некоторыми из них, и кто остался в живых, я еще общаюсь, и с благодарностью за то, что Господь на моем жизненном пути послал таких замечательных, удивительных людей.

А. Пичугин

– Я вот все думаю: нам бы на программу уполномоченного какого-нибудь регионального, который мог рассказать уже теперь, наверное, может, о нюансах провинциальной церковной жизни с этой стороны.

К. Толоконникова

– Да, это, несомненно, было бы очень интересно.

А. Пичугин

– Мы напомним, что в гостях у светлого радио сегодня Александр, архиепископ Бакинский и Азербайджанский.

Архиепископ Александр

– И вот только после того, когда я был рукоположен в иеромонахи, я смог поступить в семинарию. Потому что тут деваться некуда, уже был принят.

К. Толоконникова

– Но уже как заочник вы учились.

Архиепископ Александр

– Как заочник, и я поступал при покойном ныне, блаженнейшем митрополите Киевском Владимире, тогда он был архиепископом Дмитровским, ректором. Очень замечательный человек. Он меня запомнил и у нас сложились с ним очень дружеские отношения, и я бывал в Киеве нередко. Он мне всегда: ты когда приедешь? Я говорю: ваше блаженство, когда свята будет, тогда значит. – Вот ты приедешь – у нас свята и будет. Свята – то есть по-украински праздник. Такой интересный замечательный человек. То есть на жизненном пути попадались добрые люди. Приехал я в город Ардон 2 февраля, утром на рассвете, громадный храм...

К. Толоконникова

– 76-го года.

Архиепископ Александр

– Да, Громадный храм в честь Георгия Победоносца. Да, а Георгий Победоносец очень почитается на Кавказе, он покровитель Грузии, Грузия на европейских языках называется Georgia – страна святого Георгия, а Георгий покровитель всего Кавказа и покровитель Осетии. В Осетии особо почитают Георгия Победоносца. Такое замечательно место. Приехал я, ну слава Богу, моя духовная мать, схимонахиня Георгия, тоже к этому времени подъехала. И так мне было тепло и уютно, потому что и покушать сготовит, и где-то и подскажет, и где-то и защитит. Потому что бывали ситуации такие и своеобразные. Но самая главная ситуация это то что на Кавказе, конечно, многое было разорено, уничтожено но не так, как в Центральной России, сохранились традиции, обычаи.

К. Толоконникова

– Да, вот это очень интересно. Значительно ли отличались кавказские богослужебные и просто какие-то благочестивые религиозные традиции и обычаи от того, к чему вы привыкли у нас, в Средней России?

Архиепископ Александр

– Да. Ну что касается самого богослужения, то богослужение, конечно, оно н отличалось. Но были отличия, которые очень для москвичей или питерцев странные. Например, утреня служилась только утром.

А. Пичугин

– Ну как и сейчас уже где-то эта традиция возрождается.

Архиепископ Александр

– И для меня было очень странно: как вот вечерню служу в воскресенье, то есть в субботу я ее заканчиваю, а как ее, мы же «Богородице, Дево» трижды поем, а там тропарь, «Слава и ныне», Богородичен, отпуст, как 33-й псалом петь, все. Утреню, ну начинать утреню – вот эти два псалма. Все это, все эти нюансы мне приходилось изучать. А потом же хорошо, полиелей, Евангелие – люди помазываться, а людей еще в храме мало, люди подходят. Значит Евангелие надо оставить на аналоге посредине храма, а сам идешь проскомисать, а люди подходят, прикладываются к Евангелию. А елеопомазание было только тогда, когда было освящение елея.

А. Пичугин

– А проскомидия на каноне?

Архиепископ Александр

– А проскомидия на каноне. Ну как Иоанн Кронштадтский, тоже так же у него было.

А. Пичугин

– А когда вообще – это, наверное, не только к Владыке, а к Ксении вопрос, кто знает, когда вообще перестали служить утреню утром? Потому что в дореволюционной России обычно служилась утреня, потом литургия. И многие, кто приходил к заутрене, на обедню уже не шли.

Архиепископ Александр

– Да, а вот я вам скажу, это появилось у нас в конце XVIII – в начале XIX века. Это был такой преосвященный Феофан Берлинский, и он в Санкт-Петербургской академии был инспектором, и был, преподавал литургику, он литургист, закончил в Регенсбурге университет, именно по направлению литургики. В помещичье время, во время крепостного права, священник служил вечерню у себя в приходе. А потом с диаконом, псаломщиком шел к помещику, там или в зале дома, а у тех, у кого была моленная, служили всенощную. Ну какую служили всенощную? Предначинательный псалом пропели сокращенненько, «Блажен муж», первый антифон первой кафизмы, «Господи воззвах», одну стихирку, «Слава и ныне», догматик, «Свете тихий», одна ектения: «Исполни вечернюю молитву нашу, Господеви», там одна стихира на стиховне, а то и без этого, «Ныне отпущаеши», Трисвятое, «Отче наш», «Богородице Дево». Шестопсалмие. Я застал в некоторых местах, когда вместе шестопсалмия читали три псалма, да. Конечно, никаких кафизм. «Хвалите имя Господне», Евангелие. Только ирмосы, Великое славословие. После этого помещик приглашал на ужин.

К. Толоконникова

– И вот хорошо – благочестивый барин помолился.

А. Пичугин

– Час, наверное, на все это час, меньше нужно.

К. Толоконникова

– Меньше.

Архиепископ Александр

– Да, ну и, конечно, батюшке было хорошо, он, так сказать, потрапезовал от помещичьих щедрот. Ну а утром батюшка уже утреню, вот со всем тем проследованием, как я вам рассказывал, как Иоанн Кронштадтский, все. Вот с этим я столкнулся, правда, по некоторой своей тогдашней неопытности я стал ломать и стал заводить всенощные московские, петербургские...

К. Толоконникова

– А матушка Георгия не оградила вас от такой горячности?

Архиепископ Александр

– Матушка Георгия, она, так сказать, была человек очень благоразумный, взвешенный. И она еще дореволюционного времени с монастырей, ее в 12 лет отдали, ну где-то что-то. Но всенощная-то вот под праздник – удобнее всенощную служить, чем обрывать на литии и потом на утреню вот этот переход. Поэтому как-то довольно мягко получилось. Но вот интересный факт такой. Теперь опять же вот на всем Северной Кавказе, а я помню, и дедушка ходил раньше, бабушка мне рассказывала, в Великую субботу Погребение служилось в два часа ночи. И на всем Северном Кавказе Погребение служилось Плащаницы в два часа ночи.

К. Толоконникова

– А не вечером в пяток, как это делается сейчас.

Архиепископ Александр

– Не вечером в пяток. И вот я до Баку все время служил в два часа. То есть две ночи у нас было, так сказать, пасхальная ночь и эта ночь были вот такими.

А. Пичугин

– А кстати.

К. Толоконникова

– Погребение Плащаницы в два часа ночи и потом ранним утром литургия Великой субботы.

А. Пичугин

– Уставная.

Архиепископ Александр

– Да, перерыва три часа времени – можешь подремать, можешь правило почитать, что там тебе. И потом, но литургия всегда на Великую субботу и в Сочельники на Кавказе служилась так, чтобы Евхаристический канон был после полудня.

А. Пичугин

– Да, вот я как раз хотел...

Архиепископ Александр

– Так что в Великую субботу начинали где-то пол-одиннадцатого, в одиннадцать.

А. Пичугин

– Она же поздняя литургия по уставу.

Архиепископ Александр

– Да. она должна быть вечерняя, поэтому.

К. Толоконникова

– И на Кавказе эта традиция соблюдалась.

Архиепископ Александр

– Да слава Богу. Соблюдалась. Но особенно, конечно, ярко на Кавказе праздновались престольные праздники. Вот это ярко и впечатлительно. Во-первых, люди собирались со многих мест, и не только с окрестных селений, издалека, с одного края Кавказа, с другого приезжали, для того чтобы принять участие в престольном празднике. Ну и вот архиепископ Антоний, он был молод и энергичен, он всегда старался тоже на престольный праздник даже в какое-то место отдаленное поехать, принять участие.

К. Толоконникова

– А сколько храмов было тогда в епархии? Вот в этой обширной.

Архиепископ Александр

– В этой обширной епархии на то время было сто приходов. Но из них тридцать было приписными, семьдесят были регулярно действующими.

А. Пичугин

– Семьдесят священников.

Архиепископ Александр

– Ну священников было и больше, и меньше, по-разному.

А. Пичугин

– Ну в среднем.

Архиепископ Александр

– Там были многоклирные приходы. А тридцать было приписными – то есть священник или одно воскресенье в одном приходе, другое в другом, а чаще три воскресенья в одном, четвертое в другом. Сочельник в одном, Рождество в другом. Крещенский сочельник в одном, Крещение в другом, вот так как бы...

К. Толоконникова

– Распределялось.

Архиепископ Александр

– Распределялось. И владыка Антоний, во-первых, привлек молодежь. Я был первым его ставленником, первым кого он рукоположил. А потом появились иподиакона молодые, большинство из них стало диаконами, священниками, приходы заполнились. А потом, уже в 80-е годы, стали открываться новые приходы.

А. Пичугин

– Ну, к сожалению, владыка Антоний очень рано, молодым совсем умер.

Архиепископ Александр

– Пятьдесят один с половиной год.

А. Пичугин

– Внезапно.

Архиепископ Александр

– Ну не совсем внезапно, он болел некоторое время. Да, и так вот лицо епархии стало меняться, и жизнь, ну вот престольные праздники. Для Ардона что было особенно характерно, интересно – на престольный праздник варили пиво. Храм вот этот громадный, отапливаемый, правда. На Кавказе многие храмы были неотапливаемыми, а зимы до минус двадцати были. Этот храм был отапливаемый. Ограда два гектара, но не кладбище, кладбище отдельно, метров пятьсот от церкви, и ограда засажена фруктовыми деревьями, вот такой сад. И вот на престольный праздник ставили котлы в ограде и варили, что вы думаете? Пиво.

К. Толоконникова

– А кто этим занимался? Не вы же.

Архиепископ Александр

– Прихожане. Национальный напиток пиво. И вот варили эти котлы. Правда, скажу вам, пиво интересное, вкусное. Есть дамское пиво, есть мужское. Дамское послаще, мужское с горчинкой, но интересное натуральное пиво. Ну не немецкое пиво, но пиво. Ну и всем прихожанам, значит, накрывали столы, кормили, угощали, прихожане приносили кто курицу, кто картошку, кто перец, кто что, но Георгий Победоносец 6 мая...

К. Толоконникова

– Конечно, это же 6 мая – благорастворение воздухов, конечно, все цветет.

Архиепископ Александр

– Самое страшное началось потом. И в храме, и то есть я съездил во Владикавказ, возвращаюсь – уборщица храма стоит на базарчике, который рядом со станцией, и разливает пиво церковное. У меня сердечный приступ, я вернулся в ограду, зашел в ограду, попросил, чтобы ее позвали. Говорю: что вы, Евдокия, делаете? Как так? Мало того, что нас сейчас могут, так сказать, как-то...

А. Пичугин

– Прижать.

Архиепископ Александр

– Прижать, да, а тут еще вы на базаре. Да не переживай, говорит, мы каждый год так делаем. Это ты когда шел, это главный врач районной больницы, он пиво пил у меня. Он всегда у нас, он любит наше пиво.

А. Пичугин

– А все знали, откуда и где делается?

К. Толоконникова

– Что это как бы благословение храма Георгия Победоносца.

Архиепископ Александр

– То есть это такая традиция, и никто ее не прерывал и не хотел прерывать.

А. Пичугин

– А возникла она когда?

К. Толоконникова

– Я думаю, что в незапамятные какие-то времена.

Архиепископ Александр

– Это национальная традиция. И вообще должен сказать, что вот на кавказских приходах принято на праздники людей кормить. Я знаю вот такие, где делают такие как бы печи, типа русских печей, но не печи, они временные, их топят дровами, ставят котлы, в одном варят борщ, в другом там готовят что-нибудь второе, картофельное пюре или что-то, мясо как-то особым образом. И все прихожане после вот окончания богослужения, после обязательно крестный ход должен был быть.

А. Пичугин

– Нам надо прерваться на минуту в середине программы. Напомню, что архиепископ Бакинский и Азербайджанский Александр сегодня в гостях программы «Светлый вечер», как всегда по четвергам совместной с музеем, исследовательским центром «Советский Союз: вера и люди».

А. Пичугин

– Возвращаемся в студию светлого радио, сегодня четверг и, как всегда, у нас совместная программа с музеем, исследовательским центром «Советский Союз: вера и люди». Ксения Толоконникова, директор музея, я Алексей Пичугин. И у нас в гостях архиепископ Бакинский и Азербайджанский Александр. До перерыва мы говорили про разные традиции в советское время, которые бытовали на Северном Кавказе, на разных приходах – это и пивоварение и кормили прихожан, когда еще у нас здесь, в Центральной России, это было не так распространено и вовсе не принято.

Архиепископ Александр

– Ну это как бы вторая проблема. А первая проблема – приехали священники заслуженные, отслужили литургию, крестный ход, потрапезничали. Проводил я священников, дождь начался. И вдруг мне говорят: зайдите в храм. Захожу в храм – громадный купол, ну, наверное, диаметром метров двенадцать и под ним море – купол потек во время дождя, во время грозы. Вот такой был печальный престольный праздник. И после праздника пришлось мне заниматься, первое с чем я столкнулся, пришлось заниматься проблемой перекрытия купола. А в то время это было очень и очень непросто. Надо было достать стройматериалы, надо было найти специалистов, которые бы, так сказать, это дело сделали.

К. Толоконникова

– А вы в обход уполномоченного действовали или все-таки по согласованию?

Архиепископ Александр

– Ну как бы, знаете, такие отношения были, уполномоченный был очень порядочный, замечательный человек, он не вникал в эти проблемы, и как бы не пришлось этот вопрос перед ним возбуждать и ставить. Вопрос был в том, как найти железо кровельное и где найти специалиста. Но, слава Богу, Господь не оставил без милости, одна из прихожанок пожертвовала крупную сумму денег, сумели мы приобрести цинковое железо. А вот специалиста нет. И вот эта схимонахиня Георгия со мной по всем, не знаю каким, местам Владикавказа ходила, бродила, интересовалась. В конце концов нашли мы одного человечка, лет сорок ему с небольшим было – такой мужчина, видно, что он труженик, но чем, как он жил, строитель, что он, не знаю. И вот он говорит, что его отец в дореволюционное время в Грузии, в Тбилиси перекрывал храмы. И отец знал, как это делать и ему свои секреты рассказал. Приехал он с нами в Ардон. А леса, где взять леса? Леса обойдутся дороже, чем само перекрытие купола. Тогда еще металлических сборных лесов не было, деревянные леса – это надо дерево приобретать. Он пришел, забрался на кровлю и смотрю, он вдруг по куполу бегает. А потом говорит: вот видите, цепь под куполом, под яблоком, в котором крест крепится? А там стоит подшипник, а на подшипнике крупная цепь металлическая. Это специально для ремонта церковных куполов, это так было до революции в грузинских храмах, оказывается, и в наших. И вот с одной люлькой, он прикрепил к этой лестнице, он полностью перекрыл нам этот купол, поменяли мы, сделали замечательные кресты. И, конечно, так сказать, всем было удивительно, как это так получилось. Люди были очень благодарны, я радовался за здание дома Божиего. Но на этом мое ардонское бытие закончилось, потому что Владыка посчитал, что надо трудиться побольше и перевел меня в город Прохладный.

А. Пичугин

– Ну вы очень часто переезжали с места на место в какое-то время. Но это было характерно, наверное, для большинства священников того времени в этом регионе.

Архиепископ Александр

– Ну это не только в этом регионе. Это конечно, отец Николай Залитский засиделся, владыка митрополит Иоанн Псковский засиделся – это было в глухих таких местах. Вот отец Петр Чельцов, когда пришел из мест не столь отдаленных, как его назначили...

А. Пичугин

– Во Владимирской области.

Архиепископ Александр

– Да, так он до кончины жизни своей служил на одном месте. На Кавказе, к сожалению, была очень порочная практика перемещать духовенство с места на место. Как только священник начинал приобретать авторитет среди прихожан, среди жителей, то быстренько сразу его как бы убирали.

К. Толоконникова

– Это по настоянию уполномоченных делали?

Архиепископ Александр

– Конечно. Но не всегда это было, так сказать, по настоянию уполномоченных. Вот как в моем случае меня перевели, что называется, с повышением. Потому что здесь я был один священник, настоятель, а теперь меня в собор перевели. Не кафедральный, но все равно собор – такой красивый громадный храм, благоукрашенный, благоустроенный, несколько священников, диакон, большой хор – то есть, что называется, с повышением. Только трудись во славу Божию. И, конечно, это было интересно, и когда я ездил в семинарию, то значит, мои сокурсники всегда смеялись, говорили: это батюшка, где ни холодно, ни жарко – город Прохладный. Хотя там летом жара бывает невозможная. Конечно, очень интересно встречали святителей у нас. Когда архиепископ Антоний приезжал, то люди постилали ну в храме дорожку ковровую, как и сейчас принято, а на улице, от машины, от входа в церковную ограду снимали платки, как вот жители Иерусалима, наверное, в Воскресение, особенно женщины, косынки, шали свои, даже там жакеты постилали, чтобы Владыка вот прошелся по их одежде. И это, так сказать, считалось таким вот особым благословением.

К. Толоконникова

– То есть это такое вот благоговение перед саном, да, люди таким образом проявляли.

Архиепископ Александр

– Такое уважение к святителю.

А. Пичугин

– А я про обратную практику слышал. Когда в Прощеное воскресенье священник разоблачался до подрясника, без креста, просто в подряснике ложился на выходе из храма, на порог, и люди по нему должны были выходить из храма.

Архиепископ Александр

– Ну это, конечно, величайший пример смирения. Быть может, очень неплохо. Но на моей жизненной практике я ни в России, ни на Кавказе такого не встречал. Но это интересная практика. Но вы посмотрите, у нас в Донском монастыре, в малом соборе Донского монастыря, где покоились мощи патриарха Тихона долгое время, там ведь при входе тоже погребены разные известные люди...

К. Толоконникова

– И не только там, это во многих храмах так.

Архиепископ Александр

– И через них приходится идти. А вот в Грузии, в Сионском соборе Патриаршем, в Тбилиси, там патриархи похоронены прямо вот под ногами. И только на стенах обозначено, где они погребены, а иногда...

А. Пичугин

– А иногда просто плиты под ногами подписаны.

Архиепископ Александр

– Да. Так что такой образ смирения, он, конечно, имеется в нашей Церкви. Конечно, на Кавказе в то время и духовенство было интересное. Были священники с хорошим, замечательным образованием, опытные, которые прошли очень трудную жизнь и были репрессированы, и относились так по-отечески. Были монашествующие из разоренных монастырей. Потом на Кавказ приезжали многие монахи, которые, значит, в России как-то вот...

К. Толоконникова

– Монахи закрытой Глинской пустыни, насколько я знаю.

Архиепископ Александр

– Да, Глинской пустыни. Подвизался отец схиархимандрит Андроник в городе Хасавьюрте, но там, конечно, немножко трудно ему было. Ему очень покровительствовал покойный митрополит Антоний Ставропольский. Но пришлось отцу Андронику уехать в Грузию. Какое-то время Сампсон (Сиверс) подвизался на Кавказе, и я застал его духовных чад, которые рассказывали, как вот они у него духовно окормлялись, как они его прятали.

К. Толоконникова

– А скажите, пожалуйста, вот вы, я так понимаю, вы лично были знакомы со священниками, которые прошли репрессии, которые прошли лагеря. А они готовы были об этом рассказывать, они готовы были поделиться вот этим опытом с вами, молодым тогда собратом?

Архиепископ Александр

– Знаете, время-то было ведь непростое. Делиться опытом было, наверное, для них небезопасно. Иногда в каких-то репликах у них проскальзывали такие вот отдельные моменты их тамошнего бытия. Ну могу привести один такой пример. У нас был замечательный протодиакон, отец Анатолий Адрианов. Почему замечательный, он много лет был первым архиерейским протодиаконом. У него не был бас, не был баритон, второй тенор, но с широким диапазоном. Папа его был священником в царское время. И папа его стал протоиереем за то, что двадцать баптистских семей вернул в лоно Православной Церкви. Был дядя у него протодиакон. И всегда дядя на второй день после архиерейской службы участвовал в литургии, с каким-нибудь священником служил. И вот этот Анатолий по молодости спрашивал у дяди: а почему ты служишь? Ты же с архиереем два-три дня служил. – Толя, я служил, а теперь мне надо помолиться. У меня же свои родственники, о здравии, о упокоении, а теперь я молюсь. То я молился о том, о чем Владыка призывал молиться, я вернее, то есть он призывал то, к чему Владыка, а теперь вот так. И еще такая практика. Он всегда переобувал обувь, у него была алтарная обувь, у этого протодиакона Анатолия. А я говорю: отец Анатолий, а почему вы так, переобуваетесь? А он: мой дядя протодиакон всегда на службу имел особые сапоги, вспоминая из Ветхого Завета голос из купины: иззуй сапог с ногу твоею, место, на нем же стоиши, земля есть свята. Вот такие старые традиции были у духовенства. И вот этот протодиакон Анатолий рассказывал мне. Как-то зашел разговор – Комсомольск-на-Амуре. А он так бьет себя в грудь: я тот комсомолец, который строил этот Комсомольск-на-Амуре, пять лет там пробыл. Он уже был псаломщиком, в воскресный день отслужили, пообедали, сидим с батюшкой на крыльце. Вдруг идет молодой человек в кожанке, подошел, замок дверной дернул – храм закрыт, он бумажечку воткнул и отошел. Я говорю: батюшка, я сейчас пойду, узнаю, что он хочет. Убежал, молодой был, подошел, тот ему что-то шепнул, сказал. Прибежал Анатолий, батюшке говорит: батюшка, а меня сейчас в сельсовет вызывают, я часа через два-три вернусь. А батюшка, говорит, так посмотрел на меня и говорит: да, дай Бог, Толя, чтобы чрез два-три часа ты вернулся. Вернулся я через пять лет. И вот когда он так немножко расслабится – слезы, я, говорит, тот комсомолец, который Комсомольск-на-Амуре строил. Ну вы все слышали «Утверди, Боже» косолаповское, когда в конце всенощного бдения бывает. Вот что такое? Он присутствовал на первым исполнении «Утверди, Боже» в Ростове-на-Дону. Обновленцы отобрали все храмы, осталась последняя Софийская церковь на кладбище. Я специально поехал, когда бы в Ростове-на-Дону несколько лет назад, посмотреть, то же за Софийская церковь –малюсенький храмик, единственная осталась.

К. Толоконникова

– Тихоновская церковь.

Архиепископ Александр

– Но все знают, что на утро отслужат литургию, святыньку приказано забрать, и храм закроют. И вот регент архиерейского хора, Косолапов, положил на музыку и прозвучало впервые вот это «Утверди, Боже». Ну все, конечно, рыдали, потому что очень молитвенно передано вот то состояние, которое было. И вот на моей памяти он всегда на престольный праздник, на Андрея Первозванного, исполнял вот это «Утверди, Боже». А помню даже, как он исполнял в Троицком соборе Александро-Невской лавры, когда патриарх Пимен был на Александра Невского в Петербурге, 12 сентября. Вдруг смотрю, отец Анатолий забегал, хоры еще были сзади, над входом, ну они и сейчас там, побежал к регенту, вот все, и потом, значит, исполнил вот под сводами Троицкого собора это «Утверди, Боже». Я много раз слышал, и у себя в епархии, считается, если протодиакон исполняет «Утверди, Боже», то это настоящий протодиакон. Вот отец Антоний, когда был протодиаконом, он замечательно, но сердце – нет, а когда отец Анатолий исполнял, мы все стояли со слезами на глазах. Вот такие были интересные люди. Ну какие-то реплики отдельные у одного, у другого священнослужителя...

К. Толоконникова

– Проскакивали.

Архиепископ Александр

– Проскакивали. И это говорило о том, как все это было трудно. А с другой стороны, понятно, они боялись, чтобы кто-то не обвинил их в каких-то ненужных вещах.

А. Пичугин

– Я напомню, что в гостях сегодня у «Светлого вечера» архиепископ Бакинский и Азербайджанский Александр. Помните фильм «История Аси Клячиной, которая любила, да не вышла замуж» Кончаловского – 66-й или 67-й год, он лег на полку, пролежал до перестройки. А там как раз воспоминания крестьянина старичка, который вернулся в деревню из лагерей. И он сидит весь такой поломанный, с бородой, рассказывает. И у него в середине герой спрашивает (а там Кончаловский же снимал действительных крестьян этого села): а за что сидел-то? И он не успевает ответить, говорит: за что тогда сидели... Как подбегает его маленький внук, по сценарию, по сюжету, и затыкает ему рот. Так как-то образно это Кончаловский передал. А вот человек действительно сидевший, да, вот так он, естественно, не рассказывал.

Архиепископ Александр

– Еще, конечно, был такой интересный у нас человек, архимандрит Иоанн (Матвиенко) в схиме схиархимандрит Феодосий. Он родом из Белоруссии, был келейником у архиепископа Павлина (Крошечкина). Простой человек, крестьянский мальчик. Владыка Павлин его постриг в монашество, рукоположил. И старый соборный протоиерей стал подсмеиваться над молодым иеромонахом: ну что же ты, молодой человек, жизнь, а ты себе так все, как тебе. А архиепископ Павлин этого протоиерея урезонил и говорит: отец протоиерей, вы в царское время жизнь-то повидали, вам не о чем, так сказать...

К. Толоконникова

– Тужить.

Архиепископ Александр

– А его-то что ждет? А ждало его все, что ждало тогда духовенство. Архиепископ Павлин, в силу известных выборов Патриарха, был репрессирован...

А. Пичугин

– В 37-м году.

Архиепископ Александр

– А молодой иеромонах десять лет провел в местах не столь отдаленных. Эти люди не любили вспомнить эти годы, горькие годы, трудные годы. Судьба их искалечила, но они иногда в своих репликах обозначали те какие-то моменты, которые были трудные. Могу еще привести очень удивительный пример одного человека. Вот я рассказывал про престольный праздник в Ардоне, и приехал протоиерей Николай Свешников. Ну, как нам казалось, глубокий старик – длинные белые волосы, белая борода, очень, как мы говорим, ну благородный...

К. Толоконникова

– Благообразный. Да, я помню фотографии.

Архиепископ Александр

– Благородный вид. Большой эрудит. Я помню, когда я к нему по делам церковным приезжал как благочинный, он принимал очень любезно, жена у него была на 20 лет старше его, детей у них не было. Ну вопросы были разные, черные и красные. Они очень гостеприимны были и, конечно, манера накрывать стол – салфеточки, подставочка под вилку, ножичек, все это, знаете, так. И мы с ним много говорили о истории Церкви, старались, правда, в силу разных причин, больше говорить о истории Зарубежной Церкви, нашей отечественной истории мы касались тем, кто был обновленец, кто не был, ну так. И я, конечно, не знал, а потом прошло время, и почему он был, не был очень глубоких преклонных лет, был очень седым. Оказывается, он приехал, родился в 17-м году в Санкт-Петербурге, подлинная его фамилия была Аксенов-Свешников, но он пользовался только Свешников. С родителями они эмигрировали на Дон, но в каком году, не знаю. И на 41-й год он оказался на оккупированной территории, но уже к тому времени получил педагогичное образование, закончил пединститут, был учителем. И его обвинили в том, что он еврей. А он, правда, немножко картавил, было у него такое. Но по фамилии никак не скажешь, и по фигуре такой вот русский, пожилой высокий человек, как вот архиепископа Луку вот в фильме изображают, такого типа человек.

К. Толоконникова

– Да, он очень благообразен, я помню, по-русски.

Архиепископ Александр

– И его обвинили в том, что, значит, он еврей ну и арестовали, приговорили к повешению.

К. Толоконникова

– Только за это.

А. Пичугин

– А было ему всего 24 года.

Архиепископ Александр

– 24 года, да. И вот ночь он просидел, вывели его на виселицу там с другими. И вдруг учительница, которая вместе с ним работала, громко говорит (Лидия Михайловна ее звали): а он, говорит, не еврей, я его жена. Я его жена. Все подозрения... Ну сделали с ним одно непристойное дело, проверили – оказалось, действительно, что...

К. Толоконникова

– Странно, что раньше в голову им этого не пришло.

Архиепископ Александр

– Да, но вот в 24 года он был белый как лунь.

А. Пичугин

– И его сразу отпустили.

Архиепископ Александр

– Отпустили. И он в 44-м году, по-моему, был рукоположен покойным митрополитом Антонием (Романовским). Это первый ставленник. Я первый ставленник Антония (Завгороднего), а он первый ставленник Антония (Романовского). Вот такой удивительный человек. Но он никому этот эпизод не рассказывал.

К. Толоконникова

– А вы не от него узнали об этом.

Архиепископ Александр

– Нет.

А. Пичугин

– А долго прожил?

Архиепископ Александр

– Он скончался настоятелем в Ессентуках, Никольского храма, ну где-то, еще владыка Антоний был жив, значит, где-то 86–87-й год.

К. Толоконникова

– Владыка, а хотела спросить, знаете, еще вот что. В Москве было принято в советское время, ну естественно, так требовали власти, храмы были закрыты между службами, как правило, все: литургию отслужили, замок повесили, до свидания. А как было на Кавказе?

Архиепископ Александр

– Ну как было на Кавказе. Я начну вам с Баку. В городе Баку я правящий архиерей, значит, имею власть по тем или иным причинам закрыть храм. Ну мало ли, какие-то вот обстоятельства есть. Например, дезинфекция, мало ли, может быть, или там какой-то ремонт что-то...

К. Толоконникова

– Уважительные обстоятельства.

Архиепископ Александр

– Ну могут быть и более. Но я как архиерей не имею права закрыть, власть. Но по одной причине – что народ Божий придет и меня камнями забросает. Дом Божий закрывать нельзя. И вот в Баку и в советское время, и в постсоветское время, до нынешнего дня храмы открыты с утра до вечера. И иногда бакинцы возмущаются – приезжают вечером: нам надо свечку поставить. А кто вам откроет храм? Ну вот как, почему вы закрываете храм на ночь? Вот мне охранники жалуются, говорят, приходят и так...

К. Толоконникова

– Требовательно.

Архиепископ Александр

– Требуют, да, потому что мечети не закрываются.

К. Толоконникова

– Круглосуточно?

Архиепископ Александр

– Да. Мы все же, но я знаю вот по российской практике, по советской, храмы закрывали на уборку, да. Ну я попробовал, так сказать, храмы закрыть на уборку – не получилось. Было много, так сказать, ропота, смущения. И говорю, ну как хотите, мойте, убирайте, это уже ваша проблема.

А. Пичугин

– Ну в Москве тоже большие храмы не закрывают, такие как Елоховский, Николо-Кузнецкий.

К. Толоконникова

– Ну да. Ну нет, это в основном, я про Москву-то приврала, но в основном в провинции так было, да.

Архиепископ Александр

– Что касается Северного Кавказа, то, конечно, в Ставрополе, например, Андреевский собор не закрывался, он был открыт. А вторая церковь, Успенская, на кладбище была закрыта. Естественно, место глухое, народа мало тогда туда ходило. Поэтому где-то в Пятигорске Лазаревская церковь, возле места первоначального погребения Лермонтова, многие известные люди похоронены вокруг, церковь, конечно, посещалась туристами, тоже не закрывалась. Ну в Кисловодске – тоже церкви закрыть было трудно, то есть люди посещали. Ну а где-то в сельской местности, там, конечно, отслужили в воскресенье. Я некоторое время был благочинным в Буденовске, и меня очень удивляло: в воскресенье полный храм людей, много причастников, все, служба, воскресная школа, все. Литургия закончилась – человек 30–40 остаются на уборку, делают очень качественную уборку, пообедали и исчезли. И до следующего богослужения ни один человек не появится.

К. Толоконникова

– Поразительно.

А. Пичугин

– Разница.

К. Толоконникова

– Да, разница есть, конечно. А богослужение, вот вы говорите: до следующего богослужения – это ведь наверняка же в больших городах Северного Кавказа служили каждый день, да, литургию служили каждый день?

Архиепископ Александр

– Нет, конечно. Во-первых, не хватало духовенства, во-вторых, ну власти ведь не очень положительно. Конечно, в кафедральном соборе богослужение совершалось ежедневно.

А. Пичугин

– Нам пора заканчивать. К сожалению, время нашей уже второй программы подошло к концу. Спасибо большое, Владыка, за эту беседу. Я надеюсь, что в ваши следующие приезды мы сможем тоже вас пригласить на радио «Вера» и еще поговорить. Спасибо большое.

К. Толоконникова

– Спасибо. Доброго вечера.

А. Пичугин

– Архиепископ Бакинский и Азербайджанский Александр в программе совместной радио «Вера» и музея, исследовательского центра «Советский Союз: вера и люди». Ксения Толоконникова, директор музея.

Архиепископ Александр

– Всем желаю помощи Божией и укрепления нашей веры. Спасибо большое за приглашение на эту передачу. Я иногда слушаю, особенно когда едешь в машине по каким-то пробкам, то очень благополезно слышать то, о чем передает радиостанция «Вера». Спасибо вам большое.

К. Толоконникова

– Спасибо.

А. Пичугин

– Я Алексей Пичугин. Всего доброго.