«Путь к священству». Священник Иаков Белый-Кругляков

У нас в гостях был клирик московского храма священомученика Антипы Пергамского на Колымажном дворе священник Иаков Белый-Кругляков.

Наш гость рассказал о своем пути к вере, о решении пойти по стопам отца и стать священником, а также о том, что помогает ему в служении Богу и людям.

Ведущая: Кира Лаврентьева

---

К. Лаврентьева

— «Светлый вечер» на светлом радио. Здравствуйте, дорогие радиослушатели, меня зовут Кира Лаврентьева. И, как всегда по вторникам, мы говорим в это время о пути к священству наших гостей, о пути к вере, в вере. И сегодня у нас святочный и очень необычный эфир, уважаемые радиослушатели. У нас сегодня в гостях совершенно замечательный священник — Иаков Белый-Кругляков из города, замечу, Усть-Илимска родом, сибиряк. Я, как всегда, к этому с большим теплом отношусь, потому что я недалече там тоже проводила свои юные годы. И на самом деле отец Иаков — сын священника. Так что у нас сегодня получается разговор об опыте пути к священству сына священнослужителя. Отец Иаков, здравствуйте.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Здравствуйте. Добрый вечер, Кира, добрый вечер, дорогие слушатели.

К. Лаврентьева

— Мы очень рады вас видеть в нашей студии.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Взаимно очень рад и благодарен за приглашение.

К. Лаврентьева

— Сегодня у нас получается с вами такой тёплый рождественско-святочный разговор. И я предлагаю начать с вашего детства. А вот расскажите, каково это быть сыном священника. Как у вас проходило это детство в суровой сибирской действительности, когда, как вы сказали перед эфиром, вы исповедовались своему папе, потому что больше не было священнослужителей. То есть это такая специфика, многим из наших радиослушателей, может быть, даже и неизвестная. Так что мы с удовольствием, мы внимаем, отец Иаков.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Да, на самом деле это действительно такая специфика, тем более учитывая, что в своём детстве я знал всего нескольких священников. Вот моим друзьям московским, церковным людям, в том числе тоже священникам, из семей священников, для них удивительно это. Они с детства, если растут в семье священника, то их окружает такая же среда, много священников, много детей священников, все идут в семинарии, и всё понятно. Я знал, вот по пальцам пересчитать, сколько священников и понимал, что я в необычной среде пребываю в этой сибирской глубинке. Но сын священника, вы знаете, это, конечно, огромное счастье. Я осознавал это на самом деле, что мне выпало огромное, какое то невероятное счастье оказаться именно в такой семье, родиться в такой семье. Потому что окружающая действительность действительно была суровой. И я уверен, что от многих бед, от многих проблем, в том числе каких-то ошибок подростковых, которых всё равно было очень много, но очень многого мне удалось избежать, благодаря моей семье удивительной, моим родителям. Священник с матушкой, настоятель храма, мама — регент. И не просто священник и его жена, это были любящие и есть любящие родители, которые сумели такую создать атмосферу именно в семье, которая сподвигала постоянно туда возвращаться. Потому что я видел примеры людей, среди моих друзей было очень много таких примеров, которым было негде вот так вот спрятаться, как мне. У них та же самая суровость была и внутри семьи, тот же холод. Я это знал, я это видел, и они об этом как бы свидетельствовали. Многие были в таких обстоятельствах, не самых благополучных, скажем так. И я осознаю, что у меня был такой период в детстве, когда я уже пошёл в школу и встречаю всех этих ребят, всех этих людей, новый для меня какой-то мир, и как будто вот я какой-то не такой. Вот я сын священника, и у меня такие любящие родители, отец так много ко мне проявляет внимания, много заботы, что реально довольно редко я встречал такое у других ребят. И у меня возникли такие ощущения, как будто что-то не так: может быть, мне нужно как-то подстраиваться под них? И такой соблазн был, это было.

К. Лаврентьева

— Подстраиваться — в смысле становиться более мирским? Вы смущались, что вы сын священника?

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Да, такое было.

К. Лаврентьева

— А дразнили ребята?

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Ну да, дразнили некоторые, конечно, такое было. Но меня даже не столько это беспокоило, сколько желание, что ли, как-то вот быть своим в таких кругах, где всё в мирском, по-мирскому, в самом плохом смысле этого слова, я бы так сказал. Поэтому все проблемы те же самые подростковые, какие-то ошибки — это всё было, но вернуться из всего этого позволила именно та любовь, которая царила в нашей семье.

К. Лаврентьева

— Кстати говоря, уважаемые радиослушатели, папа отца Иакова — это протоиерей Александр Белый-Кругликов, очень такой известный священник в Сибири, и в Усть-Илимске и в Москве его знают, и статьи его можно найти в интернете. Как он реагировал на ваши какие-то такие подростковые поиски?

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Да, это тоже интересный вопрос, потому что вот сейчас многие люди пытаются вывести какую-то формулу уникальную, как воспитывать священнику своих детей. Вот у меня сейчас уже родился сын, уже ему год, сейчас супруга второй раз беременна, и тоже этот вопрос уже потихонечку... понятно, что ещё рано так прям серьёзно об этом говорить, наверное, хотя воспитание начинается ещё с беременности, как говорят, то есть этот вопрос уже возникает. И такой формулы, как я сейчас понимаю, не существует — уникальной, какой-то единой формулы. Вот вы спрашиваете, как воспринимались вот это моё поведение подростковое отцом, родителями. Они воспитывали нас очень мягко. И иногда, как бы в шутку, отец говорит, что они вообще нас не воспитывали.

К. Лаврентьева

— Вас сколько в семье было?

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Нас пятеро, и я самый младший. В том числе, наверное, мягкость обусловлена, наверное, тем ещё, что я самый младший. Обычно самый избалованный ребёнок в семье — это младший. Но я действительно признаю, что очень мягки были к нам родители.

К. Лаврентьева

— По-вашему, это правильно или нет? Вот сейчас, уже оглядываясь, так вот с вами надо было? Это я сейчас как мать троих мальчиков спрашиваю, я не ищу подвоха.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Сейчас я понимаю, что то, как они с нами обращались и то, как они реагировали на всё, что мы делали, это было самым лучшим вариантом из всех возможных.

К. Лаврентьева

— Вот это да.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Я абсолютно благодарен родителям. Я даже не представляю, как могло бы быть иначе. Но это странно звучит, потому что я вроде бы реально рос таким немножко избалованным ребёнком.

К. Лаврентьева

— В чём это заключалось?

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Определённая свобода. Можно подольше гулять — родители нам доверяли. Вот то, что было, да, что родители нам доверяли. Я просто сравниваю себя с теми же моими какими-то одноклассниками, с которыми я общался.

К. Лаврентьева

— Но вы же тоже не оправдывали это доверие, получается.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Вот зачастую не оправдывал, да, то есть пользовались, злоупотребляли этой свободой, которую нам давали родителей. Но в итоге именно это доверие и позволило к ним вернуться. Оно позволило испытывать стыд за все те ошибки, за какие-то падения, промахи и вернуться. И стыдила именно та любовь, которая у них к нам была, а не то, что вот мне страшно, животный какой-то страх, что меня накажут. Хотя строгость тоже проявляли, конечно, родители, но по сравнению с теми, кого я знал, её было гораздо меньше.

К. Лаврентьева

— По субботам ремнём не били.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Нет, такого не было. Более того, родители нас не заставляли соблюдать все возможные церковные правила и установления. Что касается поста, молитв и участия в богослужении тоже довольно отношение было лояльным, мы просто видели пример того, как это делают родители. Иногда нас борола лень, зачастую. Я говорю «нас», потому что я ещё вспоминаю своих братьев и сестёр, с которым мы вместе росли. Пожалуй, ближайший ко мне это мой брат Иван, четвёртый, потому что мы с ним погодки — вот мы вместе так росли. Иногда, конечно, нас немножко так расслабляло, но опять же, именно благодаря этому, мы сознательно в итоге стали участниками всего этого, сознательными церковными людьми. Вот мне так кажется, и это удивительно.

К. Лаврентьева

— А как сложилась судьба ваших братьев и сестёр?

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Я бы сказал так, что самый большой успех моего отца как священника и как отца, и моих родителей вообще, это то, что все мои братья и сёстры церковные люди — все участвуют в таинствах, все жить стараются с Богом, и своих детей тоже уже к этому приучают. И это удивительно, это просто удивительно, в связи с тем, что пришлось перейти нашим родителям вот этот какой-то кризис, вот этот переходный возраст. Вообще, как будто какое-то такое странствование в пустыне, вот это еврейское такое, прежде, чем войти в эту землю обетованную церковной жизни. Я бы сказал, что самое главное то, что в этом они состоялись все, это прекрасно. И вообще, у них всё вроде бы, слава Богу, хорошо.

К. Лаврентьева

— Отец Иаков, мы подошли к очень интересной теме. Когда мальчик, сын священника, находится внутри храмовой ограды с самого младенчества, он причащается, считай, ещё с утробы матери. У него вот свечи, требы, облачения — всё это часть его жизни. Насколько сложно было вам выстроить свой путь ко Христу во всём этом изобилии некоего церковного такого антуража, что ли? Ну, то есть когда и так тебе всё понятно, ты уже с детства всё знаешь, и Новый Завет, и Ветхий Завет, и Детская Библия у тебя вместо азбуки. Во всяком случае, у меня у очень многих верующих детей именно так и было. Всё настолько ясно и настолько понятно, что иногда аж скучать начинаешь.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Да, с одной стороны это так, с другой стороны, не совсем. Я уже в сознательном возрасте в какой-то момент осознал, что мне стыдно: я сын священника и многих вещей очень не знаю, которые другие сыновья священников знают, например. Когда я готовился к поступлению в семинарию после 9-го класса. С другой стороны, да, это всё равно всё было привычным — облачение, богослужение, таинства, молитвы, всё прочее.

К. Лаврентьева

— Вы понимали суть этих таинств?

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Мне это удивительно, но такое чувство, что, да, я не то что понимал, но ощущал.

К. Лаврентьева

— Знаете, почему спрашивают? Прошу прощения, отец Иаков. Потому что очень часто ведь бывает, что бегают, бегают мальчишки во дворе всю службу, всю Литургию бегают, и тут: «Причастие!» — все такие: «О, Причастие». Быстро пошли причастились, и я это сейчас никак не окрашиваю, ни негативно, ни позитивно. Просто это опыт, который я наблюдала много раз и много лет во многих местах, на многих приходах. И потом они после Причастия опять дальше в снежки играть. Насколько вы видите такой опыт Богопознания, познания Тайн в детстве приемлемым?

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Вы знаете, мне кажется, что это такой вопрос, на который сложно ответить и нам самим себе: насколько я осознаю суть Таинства, в котором участвую, когда я причащаюсь. Это очень сложный момент — вот насколько мы это понимаем. Мы в молитвах читаем, что «не рассуждаю Тела и Крови, Твоих, Господи». То есть я не понимаю на самом деле, что я делаю, когда я вкушаю Тело и Кровь Христовы. И понятно, что у детей познание вот такое интеллектуальное ещё более ограничено. Мы всё равно опираемся на что-то интеллектуальное, мы пытаемся осознать: вот Тело и Кровь Христовы — как это, почему мы их вкушаем и для чего? У нас всё равно есть какие-то формулы, которыми мы себя наполняем, чтобы как-то подходить к этому осознанно. Но здесь действует Господь. И мне кажется, что, конечно, я многих вещей не понимал в детстве, когда причащался. Я, может быть, был среди таких же мальчишек, которые где-то бегали, потом пришли. Хотя очень важным здесь, мне кажется, с самого детства приучение детей к благоговению. Пусть ты даже не до конца понимаешь, что это такое, но ты должен иметь благоговение. Это что-то таинственное, это Таинство, это что-то, в чём действует Бог. И вот к такому благоговению как раз и стоит приучать. И вот, по-моему, ваш первый вопрос как раз в этом и состоял: как сохранить это состояние потом, если с детства тебя всё это уже привычно?

К. Лаврентьева

— Да. И как встретиться уже лично с Богом.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Вы знаете, для меня не было это трудным. Вот я так воспринимаю, что как-то Господь Сам меня нашёл, потому что всё это так действительно было как-то обычно, все эти вещи, связанные с церковной жизнью. Но в какой-то момент, и я прям даже помню: мне было лет 13, когда меня начали мучить вопросы, такие, о которых я не задумывался. В первую очередь вопрос о смерти. Я помню, что 13 лет мне было, я не спал по ночам, потому что я очень переживал. Я переживал, что я младший ребёнок в семье, и я вдруг осознал, что если всё обычным ходом пойдёт, таким классическим, то получается, я должен встретить смерть всех своих близких людей. И меня эта мысль так потрясла. Потом, понятно, что я сам, получается, умру. И я так думаю: «Господи, помилуй. Неужели вот этот рай — это какие-то облачка, какие-то птички, и души такие, как птички, летают на этих облаках?» Для меня это казалось вообще настолько унылым, настолько чем-то ужасным. Меня эта детская картинка рая просто ввела в какое-то уныние полнейшее. Я думал: неужели ради этого мы живём и спасаемся — ради вот этих облачков радужных? И вот это меня заставило думать: а что такое вообще жизнь после смерти, в чём она состоит? Я начал задавать отцу эти вопросы, и он удивительные находил какие-то слова.

К. Лаврентьева

— А вы помните, что он отвечал?

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Ну да, я помню, что он мне отвечал о том, какова жизнь человека, что она, конечно, к этому не сводится. И он говорил интересные варианты того, как можно представить себе вечную жизнь с Богом, как это прекрасно, насколько это шире того, что можно себе представить.

К. Лаврентьева

— И какой из них вас успокоил?

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Для меня было потрясением, что, оказывается, мы верим в телесное воскресение, и мы верим, что мы будем с Богом в вечности не просто душами, такими летающими, а мы будем людьми полноценными. Потому что Бог создал человека духовно-душевно-телесным. Это и есть полноценный человек. И это просто меня потрясло, и это меня очень вдохновило.

К. Лаврентьева

— «Светлый вечер» на светлом радио. Здравствуйте, дорогие радиослушатели, меня зовут Кира Лаврентьева. И с радостью представляю нашего сегодняшнего гостя — священника Иакова Белого-Кругликова, клирика храма священномученика Антипы Пергамского на Колымажном дворе. Отец Иаков из Сибири, из Усть-Илимска. Мне это, как сибирячке, особенно тепло, поэтому вот так наши, дорогие радиослушатели, присоединяйтесь к нашему разговору. Отец Иаков, и вот этот тринадцатилетний кризис, как он дальше развивался, во что он в итоге вылился?

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Он вырос в моё, такое вдохновение веры. У меня начались такие моменты, что тогда, именно в этом возрасте, я даже вот сейчас это потерял, я постоянно молился в уме, я постоянно. Я как бы чувствовал, что меня как будто кто-то...

К. Лаврентьева

— Такой неофитский период у вас начался.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Да, тот самый. Хотя это удивительно, я же рос в семье священника, это постоянный вопрос: а как обращение происходит, тот самый удивительный момент происходит у человека, который растёт в этом? А он происходит, оказывается, вот у меня произошёл. Мне кажется, что у каждого он должен произойти.

К. Лаврентьева

— Так и есть. Рождение такое некое, да?

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Да, то есть это какое-то второе рождение определённое. И потом у меня начались мысли: кем я хочу стать, чему свою жизнь посвятить. В связи с тем, что для меня открылась какая-то тайна, как будто, вот этой вечности, и что это самое главное. И для меня вообще как-то очень многое потеряло какой-то смысл и ценность. Я смотрел более так сосредоточено на своего отца, он стал для меня таким очень большим авторитетом. Я просто смотрел, как он молится, как он служит, как он совершает Литургию, как он общается с людьми, с нами. И я в какой-то момент просто понял, что хочу быть похожим на своего папу — таким, как папа хочу стать. Хотя и понимал, что перспективы у меня не так велики, потому что папа в моих глазах удивительный человек. Он своё время использовал максимально правильно, в отличие от меня, наверное. Но эта мысль уже привела к тому, что я хочу стать священником.

К. Лаврентьева

— Уже в 13 лет вы это поняли?

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Чуть позже, наверное, то есть в 13 лет это начало происходить, этот поток начался, и вот где-то в пятом классе или шестом эти мысли появились. Хотя, конечно, это не означает, что я стал каким-то удивительным, ребёнком, отроком Варфоломеем каким-то. Потом ещё было столько проблем и столько ошибок, разных падений, я бы сказал. Но в итоге как-то Господь сберёг от всего самого страшного и действительно меня утвердил на этом пути — это удивительно.

К. Лаврентьева

— Интересная у вас очень история получается с вашей матушкой, с вашей женой. Вы же со школы, получается, вместе?

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Да, мы познакомились, когда я учился в 11-м классе, а моя жена училась тогда в 8-м классе. Но мы познакомились и как бы так особо не плотно дружили, общались. И потом я уже поступил в семинарию здесь, в Москве. Мы первый курс учились в скиту, я же в Сретенской семинарии учился. И первый год мы учились в скиту Сретенского монастыря в Рязанской области. Такое это было отдаление от цивилизации, вообще удивительное место. И вот во полугодии, во втором семестре, мы начали как-то плотно общаться с Викой. Потом я приехал на каникулы домой, мы прям очень подружились, очень часто встречались, общались. И мы так несколько лет раз в полгода виделись. Всё остальное время переписывались, но когда виделись, мы максимально всё время старались друг другу посвящать, нам было очень интересно. Это переросло уже потом сначала в романтические отношения, потом уже в такие серьёзные намерения. В итоге Вика сама поступила в Москве в Свято-Тихоновский университет. Потом мы поженились, и уже она пока что в декрет ушла.

К. Лаврентьева

— Да, это очень здорово. А вот какие-то из вашей семьи, отец Иаков, добрые традиции, какие-то светлые моменты вам удалось перенести уже в нынешнюю вашу семью?

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Я думаю. Как раз праздник Рождества, который мы сейчас празднуем, продолжаем праздновать эти святочные дни, один из главных праздников. Понятно дело, что у нас семейные праздники — это церковные праздники. Пасха, Рождество — это такие прям моменты, которые были для нас всем. И вот этот акцент, который мы всегда ставили именно на Рождестве, а не на Новом годе, что очень сильно нас отличало от всех людей, которые нас окружали. Вот это удалось реализовать в своей семье. Мы уже это понимаем. Мы не отвергаем ни в коем случае Новый год гражданский. Моя супруга из нецерковной семьи, для неё этот праздник тоже что-то значит: воспоминания из детства, определённая тоже сказка новогодняя. Но нам удалось, не отвергая Новый год, как-то по христиански его встречая, делать акцент на Рождестве и Рождество наполнять той атмосферой, которая, мне кажется, и была у нас в семье.

К. Лаврентьева

— Как проходит ваш рождественский день? Вот вы встали после ночного богослужения — это понятное дело, седьмого где-то там ближе к 12-и, так. И как всё дальше развивается?

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— У нас так сложилось, что последние два года, как раз то время, когда мы женаты с супругой, получается наших два Рождества, которые мы уже встретили, мы после ночного богослужения просыпались и ехали куда-то за город. Мы вот ехали как раз в поиске той атмосферы, которая, мне кажется, у меня дома была. Потому что я вырос в доме, а не в квартире. Мы искали такое пристанище на Рождество себе. Два года назад, получается, мы поехали на святки в деревню Брейтово Рыбинского района. Там такой есть удивительный батюшка — отец Анатолий Денисов, и мы к нему в гости туда приехали, там такой дом с камином. И мы с друзьями встречали Рождество там, это было что-то потрясающее, служили тоже службы на Святках. В прошлом году тоже поехали к нашей хорошей подруге на её дачу с её родителями. Мы там тоже праздновали Рождество в атмосфере такой загородной, знаете. За окнами сугробы...

К. Лаврентьева

— Пахнет дымом, деревом.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Да, и мы вместе молились.

К. Лаврентьева

— Вы рассказываете, а я прям там уже, с вами в этих прекрасных местах.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Да. Причём это не то что так специально мы решили традицию такую завести, а она как-то сама получается.

К. Лаврентьева

— «Светлый вечер» на радио «Вера». У нас в гостях священник Иаков Белый-Кругляков, клирик храма священномученика Антипы Пергамского на Колымажном дворе. С вами Кира Лаврентьева. И мы вернёмся к нашей замечательной святочной беседе через несколько секунд.

К. Лаврентьева

— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Дорогие радиослушатели, у нас в гостях священник Иаков Белый-Кругликов, клирик храма священномученика Антипы Пергамского на Колымажном дворе. С вами Кира Лаврентьева. Мы ведём очень тёплый святочный, рождественский разговор с отцом Иаковым. Как раз сейчас разговаривали о том, как отец Иаков праздновал в семье своих родителей Рождество, как он сейчас с женой и ребёночком празднует Рождество. И так, вы знаете, я очень согрелась. На самом деле у нас в студии такая атмосфера тёплая, родная какая-то получается. Отец Иаков, вот перед вами всегда был образ такого сильного пастыря — в лице вашего папы. Вы всегда с самого детства за ним наблюдали, наблюдали за мамой, у вас есть определённые какие-то наверняка взгляды, свои собственные представления о том, как должен вести себя и как должен жить священнослужитель. Вы могли бы рассказать, что для вас, вот именно для вас, значит священство, предстояние вот это перед алтарём, что это такое? Самое главное.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Да, это очень такой тоже важный момент, что я видел всю жизнь перед собой этот образ и получается, что... вот я последний раз был на дне рождения своего отца, на юбилее его, шестидесятилетии, и удалась его лично поздравить впервые за долгое время лицом к лицу, потому что я всё время в семинарии же был в это время. И мне удалось сказать такие слова, которые реально идут из сердца.

К. Лаврентьева

— От которых все плакали.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Я не знаю. Но, наверное, это тронуло, потому что это от сердца шло, что отец, по сути, подарил нам Бога. Я о Боге узнал от него, и не из его рассказов по большей части, хотя и из рассказов его о своей жизни, но из его вообще образа, из его образа жизни, как он живёт. И для меня это очень важно. Я, когда молюсь, по сути понимаю, что образ Бога, Которому я молюсь, очень связан с опытом жизни моего отца. И этот опыт я уже как будто воспринимаю как-то для себя. И с этим связано восприятие священства, конечно же. Священство — это служение. Что я увидел в своём отце, священство — это по сути полная отдача себя Богу и людям. Когда я отцу сказал, что хочу стать священником, он немножко в шоке был, потому что я младший сын в семье. И он, похоже, не рассчитывал на такой поворот. И, конечно, я увидел, что он очень возрадовался — какой отец не возрадуется такому. Можно, конечно, много говорить о том, что кем станет ребёнок — это ему решать, у него свой путь. Но какая радость испытывается отцом, когда ребёнок идёт по его стопам. Мне кажется, это всегда так. Он всегда мне старался донести такую мысль, он меня как будто предостерегал, он как будто меня испытывал, вроде бы как будто даже, чтобы я не шёл по этому пути. И он говорил, что когда становишься священником, ты подписываешь присягу.

К. Лаврентьева

— Отговорить пытался, проверял на прочность.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Да, проверка на прочность — точно. Ты становишься священником — ты подписываешь присягу, и в этой присяге только обязанности, там нет ни одной строки, где указано то, на что теперь я имею право, когда становлюсь священником. Там обязанности, и вся их суть сводится к всецелому служению, ответственному, бережному служению Богу и людям. И это, в первую очередь, служение любовью. Священник, тоже как я увидел это в своём отце и из его подхода к этому, воспринимает себя как предстоящий. То есть он не то чтобы выделенный, какой-то особый человек, из другого теста слепленный, а он часть этой общины, в которой он находится, его как бы толкнули вперёд. И он должен так вот прям перед лицом Божьим за всех этих людей отвечать, говорить за всех них. И поэтому священник является пастырем только тогда, когда он с паствой и только когда он молится за неё постоянно. Вот отец тоже всегда меня в этом наставлял, что ты должен молиться за свою паству, за людей, которые тебе исповедуются, которые к тебе приходят, с которыми ты общаешься в храме. Да, ты постоянно должен за них молиться, в этом и состоит пасторство. Это единственное вообще иногда, что у нас есть, потому что далеко не всегда священник может помочь человеку на исповеди, как-то разрулив его какую-то ситуацию жизненную. Это далеко не всегда возможно, но всегда он может за него молиться, и это очень важно. Вот именно это зачастую играет важнейшую роль. Потому что дальнейшие отношения пастыря и паствы, и вообще отношение людей к этому священнику, и его возрастание внутреннее как пастыря, зависит от этого.

К. Лаврентьева

— Вот вы пока ещё молодой священник, вы в священничестве совсем немного лет. И, отец Иаков, когда нет каких-то глубоко опытных знаний о каких-то проблемах, но человек к вам приходит, он вам всё равно доверяет и хочет от вас получить какой-то совет, что вы делаете в таких случаях?

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Единственное, что у нас есть в этих случаях, как я уже сказал, это молитва, во-первых. Во-вторых, когда требуется какой-то ответ всё равно человеку, ни в коем случае стараюсь не говорить то, что я не испытал и чего опытно не знаю. Я реально молодой священник и молодой человек, в принципе. Люди приходят с таким багажом иногда, что вот куда мне до их опыта жизненного, просто ввиду того же возраста их. Но я могу говорить из того, что мы все знаем из Священного Писания, из Евангелия, из слов Самого Христа, из того, что мы знаем от святых отцов, из того, что мы знаем от наших пастырей, руководителей, наших наставников — для меня это, пожалуй, в первую очередь мой отец. Потому что отец-священник, когда его сын на этот путь тоже встаёт, он с ним определённо делится своим пастырским опытом. Для меня это тоже очень важно, то есть, получается, что я как бы говорю не из какой-то пустоты, а тоже из опыта, который есть, который реально существует.

К. Лаврентьева

— Вы советуетесь с папой о чём-нибудь?

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Да, бывает, что я советуюсь с отцом.

К. Лаврентьева

— Касающееся вашего служения, да?

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Да. Когда не нахожу вообще никаких ответов, я их не даю, я говорю, что не знаю, как вам ответить, но я постараюсь, мы будем за вас молиться, давайте вместе будем молиться.

К. Лаврентьева

— Отец Иаков, я с очень большим теплом отношусь к молодым священнослужителям. Почему? Потому что ведь и врач молодой, когда приходит в больницу, можно по-разному к нему относиться. С одной стороны, у него нет опыта, он не профессор именитый, 50 лет он не отработал в этой больнице, у него нет такого послужного списка. С другой стороны, у него свежий взгляд, и на нём ещё вот эта прекрасная печать интереса к профессии есть и вот это горение внутреннее. И на этом горении он может очень много чего сделать. И крайне важно как-то дать ему возможность себя проявить. Мне, когда было лет 19, мне именно молодой священник, который стал на тот момент моим духовником и которого я теперь помню всегда, именно он тогда мне очень помог. Знаете, вот без младостарчества, а именно он шёл со мной каждый шаг тогда моей жизни. Был очень сложный период, и он меня по нему провёл благополучно. И я тогда поняла, что Господь действует вообще совершенно по-разному, через каждого священнослужителя по-своему. И тебе может помочь действительно священник, который полгода служит, и не найти ответы на твои вопросы священник, который служит сорок лет, и наоборот. То есть для каждого совершенно своя история в этом смысле.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Я думаю, да. И в этом просто действует Господь, и всё — есть благодать священства, и Господь действует. Мы её точно совершенно недостойны и не дотягиваем до неё.

К. Лаврентьева

— По-моему, нам отец Максим Первозванский рассказывал, на этом же стуле сидел и рассказывал...

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Для меня честь сидеть на этом же стуле.

К. Лаврентьева

— (Смеётся.) Я к тому, что мы тоже говорили с ним о пути к священству, и он говорил, что он с самых молодых лет своего пастырского служения никогда не знал, каким образом он даёт некоторым людям какие-то определённые советы. Это очень интересный момент. Это такая благодать действует в тебе, и ты сам даже не понимаешь, как это происходит — он говорил.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Да, это точно, это тайна. Человек потом приходит и свидетельствует о том, что ему что-то помогло очень сильно из того, что ты сказал. А ты, может быть, даже и не запомнил, что ты сказал. То есть это определённо действует Господь. Конечно, всегда нужно молиться, когда что-то говоришь. Это тоже, в принципе, то, чему отец меня научил — прежде, чем что-то говорить человеку, который приходит с каким-то вопросом, с какой-то проблемой, нужно внутренне помолиться: «Господи, Ты отверз уста даже ослице, чтобы Твою истину через неё сказать в Ветхом Завете. Вот и через меня, может быть, тоже что-то получится, Господи. Я вот, как эта ослица. Но этому человеку нужна помощь, действуй через меня». И обязательно поблагодарить Бога после каждого разговора с человеком. И действительно Бог действует, это тайна, это загадка, это удивительно и прекрасно.

К. Лаврентьева

— Отец Иаков, такой личный вопрос, с Костей мы иногда задаём его нашим гостям: вы чувствуете себя священником всегда? Нет ли у вас некой такой раздвоенности, что вот сейчас, пока я в подряснике, пока я в храме, я священнослужитель, а вот когда я с друзьями, с женой там где-нибудь отдыхаю, я тогда просто просто Иаков? Как вы сказали: «Я же из третьего подъезда».

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Мне кажется, что я всегда чувствую себя священником. У меня на самом деле этот вопрос передо мной стоял. Когда я только рукоположился, думал об этом очень сильно — как мне сохранять вот это ощущение себя священником. Я не всегда надеваю подрясник. Иногда, бывает, занимаюсь какими-то светскими вещами, куда-то езжу, с супругой какие-то вопросы решаем — такие вот дела мирские, мы от них никак не избавлены. И как вот оставаться в этом осознании себя священником? И это, собственно, возвращает к тому, что я уже сказал, это то, о чём мне и говорил отец. Чтобы было всегда это ощущение себя священником, нужно молиться за свою паству, за прихожан своего храма. Вот постоянно молиться за них: за рулём машины, в метро, когда ты где-то в какой-то очереди сидишь.

К. Лаврентьева

— Вы чувствуете ответственность за свои действия и слова, когда вы вне храма?

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Да, я чувствую за это ответственность, и я, конечно, понимаю...

К. Лаврентьева

— А, это уже священник — такое повышенное внимание.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Нам преподаватель на первом курсе ещё семинарии один очень мудрый сказал, что у вас на лбу написано, что вы семинаристы. Вот вы семинаристы, и вы пойдёте сейчас, снимите подрясники, куда-то в город, в Москве гулять, когда приедете из скита. Вы знайте, что у вас на лбу написано, что вы семинаристы, вы как бы уже отмечены, как бы вы это не скрывали. Скрывать этого, конечно, не нужно, то есть нужно быть естественным и не стыдиться своей веры, своего служения особенно — это очень важно, конечно. Но даже когда это вроде бы не явно, вроде бы я в гражданской одежде и общаюсь с людьми нецерковными, всё равно какой-то такой момент есть, как будто люди как-то это ощущают. Но самое главное, чтобы ты сам это ощущал. И мне кажется, слава Богу, это ощущение есть. Как будто это какая-то совесть такая, знаете, совесть священническая, которая есть и из-за неё ты ощущаешь ответственность, конечно, за всё, что ты скажешь.

К. Лаврентьева

— Вы помните день, когда вы стали священнослужителем?

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Да, конечно, я помню этот день.

К. Лаврентьева

— Можете рассказать? Так интересно всегда.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— К этому дню я готовился и пришлось пройти через какие-то невероятные испытания, потому что как раз накануне этого дня я ездил к отцу на его юбилей в Сибирь. Это был сюрприз на самом деле для родителей, они не знали, что мы с супругой прилетим. Мы прилетели, и как раз с ними вместе собирались вылетать в Москву, потому что они хотели приехать на мою хиротонию. И так получилось, что мы опоздали на рейс, а у меня вот прям через день хиротония. И всё, рейсов сегодня больше нет в городе Братске — это ближайший город с аэропортом от Усть-Илимска. И мы опоздали. Это просто удивительно. Мои родители всё контролировали, как всегда. Нас вёз отец. Никогда такого не было, может быть, один раз в жизни. И вот эта ситуация происходит накануне хиротонии. И мы в таком шоке все стоим. И мы мгновенно принимаем решение ехать в Иркутск дальше. А вообще в целом получается, что это от Усть-Илимска тысяча километров. Там была пурга, это февраль, и мы мчимся в Иркутск.
К. Лаврентьева

— Это же просто необычная пурга. Я знаю, о какой пурге вы говорите.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Да, нереальная просто, мы как будто через тундру ехали.

К. Лаврентьева

— Ты даже не видишь дороги, уже на 10 метров вперёд ты не видишь.
Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— И отец созванивался, чтобы как-то что-то сделать с билетами, чтобы у нас был вылет в этот же день из Иркутска, в этот же вечер — мы должны были утром вылететь. Но вот хотя бы вечером чтоб успели. И мы кое-как успели в аэропорт в Иркутске из-за этих всех дорог — в Иркутске была огромная пробка какая-то, в которую мы попали. Мы буквально бросили машину где-то там на какой-то парковке и побежали прям стремглав в аэропорт. Там тоже куча всяких проблем было — мы же с ребёнком ещё с женой, с коляской, там это всё надо складывать, он спит, его надо будить, поднимать. Вообще, такие испытания. И причём при этом всём моя супруга разболелась — у неё была температура. Мы даже думали: лететь или не лететь. Но она сказала, что «всё, я лечу». Вроде это преодолели, прилетели в Москву, и у моей мамы потерялась сумка. Потом мы уже приехали в Сергиев Посад. У меня хиротония была в академическом храме Покровском в Троице-Сергиевой лавре, и я отслужил Всенощное бдение последнее своё как диакон, и после этого ночью очень сильно заболел мой сын. У него поднялась температура, был жар, и он очень сильно кричал всю ночь, и мы не спали. И вот после этого всего я уже прихожу в храм на Литургию — надо пораньше прийти, мы вместе с отцом пришли в храм.
И у меня вроде вот это как будто всё отпало, знаете, как будто всего этого нет. Всё, сейчас что-то происходит невероятно важное в моей жизни, какой-то особый момент, когда нужно быть максимально сосредоточенным и близким к Богу. Как говорят, что в этот момент, когда тебе рукополагают, когда епископ возлагает руки и ты стоишь у престола на коленях, как никогда Бог тебя слышит. И вот этот момент, чтоб к нему подойти, его правильно пережить, это нужно очень сильно как-то сосредоточиться внутренне. Конечно, я помню все эти ощущения, и это удивительно, что все искушения пройдены, они как будто просто отпали. И в этом виделась какая-то рука Божия, что Бог прям вёл, помогал всё это преодолеть. И после хиротонии, уже когда был мой сорокоуст, я заболел. Но, несмотря ни на что, я всё равно служил. Это не был коронавирус, я просто приболел.

К. Лаврентьева

— Ещё тогда он до нас не добрался, по-моему.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Да. И на этом все сложности на этом пути, этот марафон закончился вроде, слава Богу. Ну, конечно, я этот день запомнил — это просто незабываемо.

К. Лаврентьева

— Вы меня сейчас очень сильно удивили. Я слышала об искушениях перед каким-то добрым делом. Каждый христианин знаком с этим не по-наслышке, но тут прямо у вас целый квэст.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Перед важнейшими событиями жизни у меня постоянно такие вещи происходят.

К. Лаврентьева

— Это как раз такая некая лакмусовая бумажка того, что ты делаешь правильно.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Да, что ты делаешь правильно всё — это точно.

К. Лаврентьева

— «Светлый вечер» на радио «Вера». У нас в гостях священник Иаков Белый-Кругляков, клирик храма священномученика Антипы Пергамского на Колымажном дворе. У нас с отцом Иаковом сегодня просто невероятно интересный разговор. Отец Иаков, спасибо вам огромное. Отец Иаков, есть ли то, чего вы категорически не приемлете в своём собственном вот этом священническом служении — то, от чего бы вы хотели в жизни как можно дальше держаться, то, чего никогда бы не хотели допускать в своих действиях?

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Интересный вопрос. Я могу на него ответить, думаю, сейчас, но, возможно, потом буду ещё думать об этом и возникнет что-то ещё, что я мог бы здесь назвать как что-то важное, да. Мне всегда казалось и я считал важным, в том числе и для себя, что когда ты становишься священником, очень чётко нужно осознавать, что из-за того, что ты священник, тебе никто ничего не должен. Люди тебе ничего не должны, миряне, вот эти люди, которые приходят в храм. Да, конечно, есть какие-то там нормы приличия, вообще в принципе этикета просто человеческого, просто человеческих взаимоотношений нормальных. Но априори люди ничего тебе не должны, не должны что-то делать за «спаси, Господи», как у нас говорят. Они не должны как-то перед тобой распинаться и что-то для тебя делать так вот безвозмездно. Такой соблазн возникает, зачастую из-за на самом деле непростого положения, в принципе, священников. Но это очень важно осознавать, потому что от этого зависят отношения с людьми, их отношение к нам и наше отношение к ним. Относиться к людям, к тем, кто приходит в храм, к тем, кто приходит к священнику, как к тем, кто приходит к Богу. Им нужна помощь, это страждущие души, которых Бог какими-то путями сюда привёл, неизвестными нам зачастую. И очень важно этого человека правильно принять, так, чтобы не помешать Богу реализовывать свой Промысл, не оттолкнуть, не отторгнуть.
Вот это то, чего я боюсь и стараюсь как-то об этом помнить. Хотя понятно, что бывает тяжело, священник тоже устаёт, у него может быть разное настроение, в разные моменты жизни его могут застать. У нас спрашивали недавно — мы с молодёжью встречались, молодых священников спрашивали: какой у вас график рабочий — нормированный, ненормированный? Ну, конечно, ненормированный, потому что он связан с людьми, совершенно разными, которые в какой-то неизвестный момент вдруг приходят, Бог их приводит, и ты должен какое-то время им уделить. Какое время — это тоже неизвестно. И чтобы исполнять это правильно, служить в этом Богу правильно, с любовью — этого бы хотелось достигать и избегать обратного.

К. Лаврентьева

— Такого профессионального выгорания некоего, привычки какой-то такой, инерции?

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Да, выгорания, может быть, цинизма, эгоизма, когда ты думаешь, что только у тебя есть проблемы в этой жизни — не проецировать это на людей.

К. Лаврентьева

— Вы знаете, чем больше мы ведём этот проект, этот цикл программ «Путь к священству», тем больше понимаю, что в основном, слава Богу, это огромная милость Божия, молодые люди сейчас становятся священниками не из каких-то личных, собственных хитростей или какой-то личной выгоды, как в советское время принято было иногда говорить о священниках: «Да что они? С бабушек деньги берут, и больше они ничего не делают». Совершенно очевидно, что это потогонный, круглосуточный изматывающий труд, где ты сам себе вообще не принадлежишь, и семье ты своей не принадлежишь, и вообще ты принадлежишь только Богу и только пастве. И это настолько колоссальная ответственность, даже когда вдумаешься в это, ты поражаешься, насколько это требует серьёзных затрат. Отец Иаков, конечно же, вы совершенно правы: ведь ничего не даёт, с точки зрения мирской, священство человеку. Ну разве только, может быть, уважение бабушек, уважение прихожан: «Благословите, простите, ещё что-то», — но ведь это тоже совершенно незначительно, по сравнению с теми жертвами, которые приносят священники.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Тем более это всё нельзя ни в коем случае приписывать самому себе. Это священство, которому 2000 лет. Ты священник, которому 20 с лишком — такой молодой священник, — а священству 2000 лет. И это к нему всё адресовано, а не к тебе как человеку — вот это почтение, благословение, целование руки, доверие особое.

К. Лаврентьева

— Потому что в этот момент как бы Христос стоит за тобой, когда ты благословляешь человека. И это тоже не к вам относится.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Конечно, здесь можно, в смысле теоретически, как-то всё равно всё это воспринимать неправильно и заиграться с этим, с этим отношением людей, пытаться найти какую-то выгоду, какую-то корысть, но это обычно всё заканчивается очень печально и трагично. И человек этим не удовлетворяется обычно, а наоборот становится очень несчастным.

К. Лаврентьева

— У вас очень много дел сейчас разных, церковных послушаний в том числе. И с молодёжью вы, как понимаю, по Центральному викариатству.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Да, доверили недавно послушание.

К. Лаврентьева

— И жена у вас беременная с малышом на руках, и евангельские беседы вы ведёте, и служите Литургию. Если бы вы сейчас могли расставить приоритеты, а они наверняка у вас уже давным-давно расставлены, как они у вас расположены эти приоритеты в вашей этой внутренней системе ценностей?

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Первое место это, конечно, Литургия. Она несомненно и неизменно на первом месте у священника. Слава Богу, и у меня. Ещё когда мы заканчивали семинарию, нам очень важные слова такие напутственные говорил владыка Дионисий на нашем выпуске о том, что священник должен искать силы и вдохновения у престола — это и есть источник его сил. И вот к нему прибегать в первую очередь как к помощи, как к источнику, как к питанию, как к самому Богу. Вот этот престол, на котором совершается Евхаристия, вот эта Литургия — из неё черпать силы. Это и есть источник питания священника, такой духовный, внутренний, вообще полностью, всецело. И владыка Дионисий тогда привёл такие примеры двух священников начала ХХ века. Один из них всю свою жизнь посвятил именно служению Литургии в первую очередь, и вокруг этой Литургии собрал, вокруг себя, служащего эту Литургию, огромное количество народа, и мы до сих пор все помним его имя. А другой пример — это тоже священник, который вроде был умным, эрудированным, даже как-то благочестивым, но он стал служить Литургию всё реже и реже, стал вдруг ударяться и обращаться в какие-то вещи, которые его ещё больше от этого отдаляли, связался с революционным движением. И в конце концов его это же и погубило, то есть его же вот эти собратья-единомышленники и убили. И его имя сейчас не так часто вспоминается, как имя праведного отца Иоанна Кронштадтского, который центром своей жизни положил Литургию. И это очень важный для нас образ, я стараюсь ему следовать. Я чувствую, реально чувствую, что это так и есть, на своём опыте: Литургия даёт силы. Это самый главный приоритет.

К. Лаврентьева

— Вот очень здорово, что вы вспомнили святого праведного Иоанна Кронштадтского, ведь именно он возрождал в России традицию ежедневного служения Литургии и частого причащения. И тогда это была такая волна, кстати, возмущения народа. Люди-то привыкли причащаться в Великий пост, на Пасху, и, может быть, на Рождество. И тут каждый день, да ещё и причащаться часто — это революция такая.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Да, он говорил ещё, что если считаешь себя недостойным, становись первым вообще в очередь. Он так прям радикально к этому ко всему подходил, но понятно, какую мысль пытался он донести, что невозможно в принципе быть достойным этого. И мы — недостойное священство. Но без этого невозможно, у нас нет ничего другого, это то, что Бог нам дал и чем мы, со всем своим недостоинством, должны пользоваться, к чему мы должны прибегать.

К. Лаврентьева

— У нас какой-то священнослужитель был, который говорил, что «вы знаете, меня больше всего раздражает и расстраивает, скорее, когда мне говорят: „Батюшка, ну мы же не святые“. А почему вы не святые? За вас заплачена такая цена: Господь пришёл, испытал такие муки, распялся на Кресте, воскрес, чтобы мы с вами были святыми». И вот как раз вы говорите про отца Иоанна Кронштадтского, но ведь каждый человек, мы не можем себя сравнивать с ним, но каждый человек привносит в этот мир что-то своё. Как вы думаете, может быть, есть что-то в вас, в вашей душе, чтобы вы могли воплотить как-то в вашем священническом служении, что-то дать новое Церкви? Это такой очень смелый вопрос.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Да, вы знаете, вопрос смелый.

К. Лаврентьева

— Может быть, что-то вы не находили раньше для себя, и вы понимаете, что могли бы как-то хотя бы поучаствовать в этом — в возрождении каких-то добрых, прекрасных традиций христианских.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Поучаствовать — это самое прекрасное, что у меня есть, что я могу — это поучаствовать в этом всём. Я, прежде всего, воспринимаю Церковь как то, что мне что-то даёт, как то, где я нахожу какую-то пристань. Господь даёт свои дары, и они бесценны, ничем неоценимы. «Что воздам Господеви о всех, яже воздаде ми?» И конечно, я здесь тоже должен что-то давать. И как вы правильно сказали, у каждого человека что-то есть уникальное внутри, что он может реализовывать, что он может отдавать? И это, конечно, определённая загадка. Каждый из нас каким-то определённым образом должен послужить Богу, должен послужить Церкви. И это проявляется очень по-разному, у каждого в какой-то своей профессии, в каком-то своём направлении, в реализации каких-то своих талантов — служить миссии Христа. Мне трудно сказать, честно говоря, что есть во мне прям такое, чем я бы мог неоценимый какой-то вклад внести...

К. Лаврентьева

— Да, это немножко такой некорректный вопрос. Скорее, знаете, как бы вы хотели направить своё священническое служение, как бы вы хотели идти, какой дорогой? Вот, наверное, это будет более правильно — так спросить.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Хотел бы, конечно же, идти дорогой всё большего осознания того, что такое Церковь и что нам оставил Господь? Евхаристия, вот Церковь и наш земной путь, который Он нам предложил, как его пройти? Осознать всё это, потому что очень многие вещи в Церкви окружены огромным количеством каких-то стереотипов, суеверий, непониманий, какого-то даже околомагизма — вот в такой обыденной обывательской вере. И здесь ни в коем случае нельзя смеяться над человеческой простотой, с одной стороны. Но, с другой стороны, наша задача, мне кажется, и я бы хотел именно этому как-то послужить — чтобы донести реальность того, что нам оставил Христос, о чём Он говорил и что нам оставил, что такое эти Таинства, что такое Церковь. И потихоньку самому входить в это осознание и как-то помогать кому-то тоже на этом пути. Вот это то, что меня вдохновляет на самом деле.

К. Лаврентьева

— То есть такое очищение некое — очищение от предрассудков? Возвращение к истокам первохристианским.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Не просто очищение, не просто возвращение, но и как бы продолжение того пути, который уже есть. Вот историческая Церковь это именно такая Церковь, какая есть. Нет никакой Церкви мечты, есть наша Церковь, которая пришла к этому моменту, в котором мы живём, со своим наследием, со своим Преданием, и они очень богаты — это Предание, это наследие. И это тоже нужно всё учитывать, но понимать это всё — вот как это всё правильно понимать, и расставлять здесь приоритеты. Это очень интересно и важно, мне кажется, для нашего спасения.

К. Лаврентьева

— Да, это очень важно. Действительно, отец Иаков, вы настолько сегодня порадовали меня. Спасибо вам огромное. Я думаю, наши радиослушатели сейчас разделяют эту радость, они как будто тоже здесь с нами участвовали в нашей святочной, такой тёплой беседе. Огромное спасибо.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Да, всех поздравляем с Рождеством.

К. Лаврентьева

— Мы поздравляем всех с Рождеством, с наступающим Богоявлением, со Святками. Желаем вам тепла, радости, мира в ваших сердцах, в ваших домах. Уважаемые радиослушатели, в этом часе с нами был священник Иаков Белый-Кругликов, клирик храма священномученика Антипы Пергамского на Колымажном дворе. С вами была Кира Лаврентьева. Мы прощаемся с вами до следующего вторника, всего вам доброго и до свидания.

Свящ. Иаков Белый-Кругляков

— Спасибо большое. До свидания.