«Полки иноземного строя». Исторический час с Дмитрием Володихиным

Дмитрий Володихин

Гость программы — кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института российской истории Российской академии наук Александр Малов.

Разговор шел о предпосылках и особенностях формирования войск нового строя в ходе военной реформы 17 века, оказавшей значительное влияние на русскую армию и в целом на социально-политическую обстановку в России.

Ведущий: Дмитрий Володихин

---

Все выпуски программы Исторический час

• «Вице-адмирал М.П. Саблин». Александр Музафаров
• «Крещение марийцев». Дмитрий Трапезников
• «Генерале Василий Георгиевич Болдырев». Константин Залесский

---

Д. Володихин

—Здравствуйте, дорогие радиослушатели! Это — светлое радио, радио «Вера». В эфире «Исторический час», и с вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы поговорим сегодня об одной из величайших реформ в истории России, о реформе, может быть, незаслуженно обойдённой вниманием, ибо она очень многое изменила в русской жизни и, в особенности, в жизни русской армии. Это введение войск нового строя, обычно их называют полками нового строя, но, в общем-то, там были не только полки. Поверьте, это чрезвычайно масштабное преобразование и военного дела, и социально-политической жизни в России. Что ж, для того, чтобы поговорить об этом с пониманием вопроса, мы пригласили к нам замечательного специалиста по истории военного дела русского Средневековья, кандидата исторических наук, старшего научного сотрудника Центра военной истории России Института Российской истории РАН Александра Витальевича Малова. Здравствуйте.

А. Малов

—Здравствуйте, Дмитрий Михайлович, здравствуйте, уважаемые радиослушатели.

Д. Володихин

—Ну, что ж. Давайте мы начнём, так сказать, с определённого предисловия. Всякая реформа должна получить почву, для неё должны создаться причины. И, если Россия в середине 17-го века достаточно быстро поменяла облик своей армии, то, очевидно, в начале века у неё должны были для этого появиться причины. Вот, до Смуты Россия вроде бы своей армией была довольна. И что эта армия представляла собой, из чего состояла, Александр Витальевич?

А. Малов

—Я, пожалуй, немножко поправлю вас. Проблемы, которые Россия решала должна была решать и в начале 17-го века, и в 17-м веке в организации своих вооружённых сил — они пришли к нам ещё из 16-го века.

Д. Володихин

—Ну, что ж, давайте углубимся.

А. Малов

—Дело в том, что , следует напомнить, что после реформ 16-го века, реформ Ивана Грозного Россия смогла присоединить Поволжье, присоединить Сибирь, разгромить Ливонский орден и даже нанести военные поражения армии Великого княжества Литовского в ходе серии Ливонских войн.

Д. Володихин

—Да, будем говорить о том, что это была серия войн, которую для лучшего понимания обозначают одной войной. Помнится, в середине 16-го века даже королевству шведов досталось от русской армии?

А. Малов

—Да, совершенно верно. Но дело в том, что последняя из Ливонских войн или последний этап Ливонской войны, поскольку историки ещё не пришли к единому мнению, считать ли Ливонскую войну единой войной или серией связанных друг с другом войн. Так вот, последняя война закончилась неудачно для России, Россия потерпела убедительное поражение, и только стойкость русских крепостец, и, в первую очередь, Пскова спасла в тот момент Россию от более тяжёлого поражения. Уже тогда стало ясно, что с армией нужно что-то делать. И дело не в том, что армия испортилась или находилась в глубоком кризисе — дело в том, что изменился противник. Россия после 1569-го года столкнулась с совершенно новой силой, эта новая сила была представлена армией Речи Посполитой. Именно в результате поражения в Ливонской войне Великого княжества Литовского, Великое княдество Литовское, связанное до этого союзными отношениями династической унии с королевством Польским, вынуждено было пойти на неравноправный договор, на Люблинскую унию и создание единого государства — Речи Посполитой, что было изначально недооценено в Москве, а последствия оказались очень существенными, особенно, когда был избран на престол царства Польского и великого княжества Литовского очень талантливый полководец Стефан Баторий, который провёл глубокое реформирование вооружённых сил объединённого государства и смог нанести военное поражение России, впрочем, он смог это объединённое государство сделать очень мощным военно — политическим образованием, и его реформированная армия...

Д. Володихин

—Его реформированная армия била не только Россию. Многим другим государствам не повезло при столкновении со Стефаном Баторием.

А. Малов

—Армия Речи Посполитой была реформирована Стефаном Баторием, и эти реформы были продолжены при следующем короле Сигизмунде III, могла нанести поражение всем соседям, включая имперские войска и османские войска на юге — самое мощное, в военном отношении, государство в мире, и шведские войска в Прибалтике. И России нужно было что-то с этим делать. В тех условиях, в которых оказалась Россия после Ливонской войны, самым прагматичным и самым рациональным было укрепление обороны. Это была эпоха, когда территорией, страной владел тот, кто владел крепостями. И поражение в полевой битве, по сути дела, не очень много решало. По крайней мере, территория оставалась за тем, кто удержит крепости этой земли. Именно поэтому программа строительства крепостей, начатая ещё при Иване Грозном, была развёрнута и продолжена в период правления его сына Фёдора Иоанновича, а также наследовавшего ему Бориса Годунова. Это была большая, очень обременительная и тяжёлая программа, в которую государство вложилось очень серьёзно. Были построены мощнейшие крепости. Это сыграло огромную роль в повышении обороноспособности страны. Но, собственно, армия полевая, так называемые войска полковой службы, полки остались без изменений. И тягаться на равных с реформированной армией Речи Посполитой до самой Смуты они, конечно же, не могли.

Д. Володихин

—А что собой представляла старая русская армия? Это, по сути, поместная конница, вооружённая и действующая по ориентальному обычаю, сходная с войсками татарскими войсками, может быть, в какой-то степени, с турками. Это стрельцы, то есть, лёгкая пехота, вооружённая пищалями и бердышами, и это казаки, которые, в общем, представляли собой нерегулярную кавалерию, а иногда, пехоту. Плюс ещё пушкари — артиллерия была хорошая, замечательная, но удары тяжёлой кавалерии поляков наша поместная конница не выдерживала, она действовала безо всякого строя и была слишком легко вооружена. Наша стрелецкая пехота хороша была в обороне, но, если она встречалась в поле с пехотой, которая сражалась на европейский манер, вооружённая и оснащённая, обученная по-европейски, то, в общем, им сложно было держать строй. В эпоху Смуты это было доказано неоднократно, к нашему большому сожалению.

А. Малов

—Дмитрий Михайлович, я позволю себе чуть-чуть вас поправить в том, что пехота стрелецкая, как она сформировалась в России, была аналогом восточно-европейской гайдукской пехоты. Она была аналогом турецких янычар по тактике и по организации, во многом. Это была пехота, которая не была предназначена и не была обучена воевать в строю, на поле боя и маневрировать. Это не была пехота в позднейшем, конкретном смысле этого слова, это были пехотные стрелки, которые могли успешно действовать только из укрытия. И уже при Иване Грозном появляются указы о том, чтобы ставиться армии в крепких местах. Ни о каком манёвре на поле боя речи не шло. Действительно, стрельцы на поле боя играли очень важную роль. В ряде случаев, их позиция решала исход сражения. Так было, например, в Молодинской битве, в значительной степени, но только тогда, когда они действовали успешно, с подготовленных, укреплённых позиций. Каждый раз, когда стрелецкая пехота пыталась выйти из укрытия и атаковать противника, практически всегда это плохо для неё заканчивалось.

Д. Володихин

—В сущности, что могли сделать стрельцы? Дать залп, может быть, два залпа, и, в дальнейшем, они были достаточно стойкими, но, в лучшем случае, для того, чтобы выдержать атаку каких-нибудь бунтовщиков или мятежников. Если мы говорим о пехоте достаточно хорошо обученной, чтобы она могла маневрировать на поле боя, смешанной, в шлемах и металлических доспехах, с тяжёлыми пиками, то стрельцы ей были не конкуренты, они не могли держать строй.

А. Малов

—Опять же, скорректирую эту картину. Дело в том, что, во-первых, до 17-го века у нас нет практически никаких достоверных упоминаний о том, что стрельцы были вооружены чем-то, кроме огнестрельного оружия. Во всяком случае, казна в этом не участвовала. Любое холодное оружие, которое у стрельцов имелось, полагалось на их волю и на их собственный счёт. Самое главное для стрельца — наличие пищали, действительно, родственной европейским аркебузам. Конечно, в таких условиях такая пехота оказывалась беззащитна на поле как с точки зрения вооружения, так и с точки зрения организации. Здесь не так важно оружие, как сама организация пехоты. На этом основывается точка зрения о том, что если на человека без доспехов выходит человек в латах, плохо рриходится первому из бойцов. Но сейчас важно другое, важен характер армии, в первую очередь, общий характер пехоты. Мы с вами, дорогие наши радиослушатели, подошли к Смуте. Смута сделала реформу не просто настоятельной необходимостью, а катастрофически необходимым делом. И, прежде чем мы с вами приступим к этому периоду, прежде чем мы начнём о нём говорить, будет правильным, если в эфире прозвучат тревожные ноты из оперы Михаила Ивановича Глинки «Иван Сусанин» или, как она изначально называлась, «Жизнь за царя».

Д. Володихин

—Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это- светлое радио, радио «Вера». В эфире «Исторический час», и с вами в студии я, Дмитрий Володихин, у нас в гостях замечательный специалист по истории военного дела России в эпоху Средневековья Александр Витальевич Малов. Мы говорим о рождении, можно сказать, армии нового строя. Нам прежде необходимо поговорить о великой Смуте, потому что она дала огромное количество аргументов в пользу решения о необходимости реформирования именно полевой армии.

А. Малов

—В ходе Смуты русские войска потерпели поражение практически во всех полевых боях с войсками Речи Посполитой. Единственные успехи, которые имели место на поле боя, это были успехи в союзе с наёмным шведским корпусом, причём именно наёмный шведский корпус, который при царе Василии Шуйском из Новгорода совершил марш до Москвы, заблокировал Москву и смог нанести поражения польско-литовской коннице Лжедмитрия Второго. И тогда русские сумели познакомиться, так сказать, изнутри, будучи союзниками шведского наёмного корпуса. Нанимателями было правительство, а русские ратники, которые шли в армию Скопина-Шуйского, были соратниками и сражались, можно сказать, плечом к плечу с профессиональными европейскими наёмниками. И, когда возникли паузы в боях, по просьбе Скопина-Шуйского шведские офицеры начали обучать русских ратных людей пехотному солдатскому строю европейского образца. Тогда были сделаны длинные копья по европейскому типу, и они обучались сражаться на них. Именно такой отряд, обученный шведскими инструкторами, пришёл на помощь к Троице-Сергиевой обители и способствовал деблокаде, хотя, конечно, полностью войска Лжедмитрия Второго ушли из-под Лавры под давлением наступающей армии Скопина-Шуйского. Но именно тогда русские люди, сражаясь плечом к плечу с наёмным шведским корпусом, а там были представители самых разных народов и наций, убедились в эффективности этого нового строя не как противников, а как союзников. Именно тогда у русских ратных людей возникло даже впечатление о непобедимости наёмного шведского корпуса, что, конечно, к сожалению, было не совсем так, что битва при Клушине в 1610 году и показала.

Д. Володихин

—В этой битве, насколько я помню, польский полководец Станислав Жолкевский разгромил русские войска правительства, и, в общем, они вынуждены были оставить поле боя, не добившись даже половинного успеха.

А. Малов

—Ну, если мы говорим о битве при Клушине, всё немножко сложнее. Дело в том, что шведский наёмный корпус составлял ударное правое крыло. Левое крыло составляла русская армия, и русская армия не проявила стойкости- это отдельный разговор, почему, и шведское крыло тоже оказалось недостаточно стойким — это связано с тем, что дегьги, которые задолжало правительство, не были выплачены перед сражением, не были привезены, что деморализовало наёмников, с одной стороны. Что касается русского крыла, то после смерти Скопина-Шуйского, любимца армии, в которой все русские люди и армия винила, в массе своей, нового главнокомандующего — брата царя, Дмитрия Шуйского. Конечно же, огромное количество русских служилых людей не хотело сражаться за этого главнокомандующего.

Д. Володихин

—Вот, об этом я и говорю, что разбили, прежде всего, наёмные части правительственные, а русское войско почти безучастно отходило с поля боя. Иностранцы оказали сопротивление, но, действительно, вы правы: не лучшее жалование лишило их важного стимула. Но Клушино — это, в общем, военная катастрофа. Василий Шуйский потерял престол после этого, династия Суздальско-Нижегородских Рюриковичей, представленная одним этим царём, пресеклась. Но впоследствии, в общем-то, те же проблемы возникали и при молодом Михаиле Фёдоровиче Романове, который правил с 1613 года. В какой момент начали думать о том, что этот иностранный опыт надо бы ещё раз применить в русской армии, и, может быть, провести масштабную реформу по её переделке?

А. Малов

—Значит, конечно, у нас нет точной даты, нет какого-то указа или плана, мы можем судить только по действиям правительства, но по итогам боёв Смутного времени то, в какую сторону должна развиваться армия, было очевидно практически всем опытным военачальникам, которые прошли Смуту. Здесь не оставалось сомнений в стойкости новых строёв и новой европейской организации, тем более, что наши противники — армия Речи Посполитой активно использовали те же самые строи. Та же самая немецкая наёмная пехота, она составляла основу полевой пехоты армии Речи Посполитой. Венгры,, также, как и свои собственные гайдуки, были представителями гайдукского строя, представляли собой, в большей или меньшей степени, аналог стрелецкой пехоты. И, конечно же, в войсках Речи Посполитой венгерская пехота составляла своеобразный спецназ, что показали бои за Москву и другие столкновения, но, тем не менее, в масштабных полевых боях, наёмная венгерская пехота — опять же, подчеркну — и свои собственные гайдуки Речи Посполитой большой роли не играли. Гораздо в большей степени играла роль копейная конница Речи Посполитой. В первую очередь, это — гусары, традиция конного копейного боя — то, чем прославилась армия Речи Посполитой, её ударная сила. Кстати, именно конные копейщики разгромили шведские, турецкие, имперские войска, именно они сыграли важнейшую роль в победах польской армии, а пехота Речи Посполитой, в массе своей, лучшую пехоту составляли наёмные немцы. И, конечно же, Россия задумывает реванш и восстановление своего суверенитета на утраченных территориях, в ходе Смуты Россия потеряла огромные территории, включая Смоленск, Чернигово, Северские земли. Я хочу напомнить о том, что до Смуты граница между Речью Посполитой и Московским государством проходила между Киевом и Черниговом. И тогда, в этой ситуации, конечно же, без обращения к европейскому опыту Россия обойтись не могла. И в 1625 году начинается открытая подготовка к возобновлению войны. Я хочу напомнить, что Смута закончилась Деулинским перемирием, условия которого, фактически, начали срываться обеими сторонами с самого начала, были серьёзные нарушения.

Д. Володихин

—Другое дело, что Россия не могла себе позволить на тот момент воевать с Речью Посполитой один на один. Ей нужны были союзники, силы были слишком неравны. Напомним, Деулинское перемирие — 1618 год, окончание мятежей — 1619 год. Вот, после этого Россия, в общем-то, рассталась со Смутой и начала более-менее перестраивать своё общество и свою армию на новый лад. До 1625 года, как вы видите, относительно немного, всего семь лет, но в правительстве осознали, что грядёт война, к которой надо готовиться.

А. Малов

—Уже в 1620 — 1622 году война едва не возобновилась, не возобновилась она только по одной причине для каждой из сторон: для России это — катастрофическое разорение страны, убыль населения в ходе первой гражданской войны в России. Для Речи Посполитой — это, как раз, момент мощи, это — Золотой век Речи Посполитой, так он и вошёл в польскую историографию, когда Речь Посполитая воевала практически на всех фронтах и достаточно успешно, зачастую, воевала, но, в конце концов, просто не выдержала войны на нескольких фронтах. Надорвалась. И вот, а этих условиях у России появился шанс: велись переговоры со шведами, почти в последний момент стало ясно, что Швеция не выступит в силу подписанного мирного договора, но сохранялись союзнические отношения с Османской империей, и возобновление войны в 1632 году фактически было в контексте анти-польского военного союза с Османской империей.

Д. Володихин

—Но давайте напомним нашим радиослушателям о том, что к 1632-му году Россия уже пришла с целым рядом полков нового строя, состоящих как из наёмных немцев, так и из, собственно, русских бойцов. То есть, реформа началась раньше, в 1620-х годах — это преддверие столкновения России с Речью Посполитой.

А. Малов

—Совершенно верно. Я не случайно сказал о том, что фактически подготовка к возобновлению войны началась в 1625 году, началась с поиска союзников, но одновременно с этим происходило максимальное усиление своих войск, и вот, здесь очень важно поймать момент, когда появляются европейские наёмники в России. То, что служилые немцы служили в России — немцы, в широком смысле этого слова, немцами называли русские люди всех выходцев из Западной Европы: немцы французские, аглицкие, скотские — то есть, шотландские. Так вот, документы фиксируют первые приезды в Россию таких наёмников в 1628 — м году, к 1630-му году уже подписываются контракты и начинается формирование полков нового строя.

Д. Володихин

—Ну вот, мы подошли уже к самому главному, и, дорогие радиослушатели, я должен сейчас напомнить, что в эфире Светлое радио, это программа «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин, и мы с вами ненадолго прерываем наш диалог, чтобы буквально через минуту вновь встретиться в эфире.

Д. Володихин

—Дорогие радиослушатели! Это — светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час», и с вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы ведём разговор с кандидатом исторических наук, старшим научным сотрудником Института Российской истории РАН Александром Витальевичем Маловым, и, собственно, то, что, может быть, поставило с головы на ноги российскую армию в 17-м веке, начало происходить во второй половине 20-х годов 17-го века.

А. Малов

—Я бы сказал, что начала происходить радикальная перестройка системы организации вооружённых сил государства. Это случилось именно в 17-м веке. При Петре произошло дальнейшее развитие, улучшение, совершенствование и количественный рост этой системы, но вот эта новая система организации появляется в 17-м веке, а конкретно, в правление батюшки Петра Алексеевича — Алексее Михайловиче. Но мы остановились на Михаиле Фёдоровиче, когда впервые полки нового строя, войска нового строя появляются в Московском государстве. Это — дедушка Петра Первого. Но ещё не прошло преобразование системы организации в целом. Появляется войско, оно было очень важным дополнением, можно сказать, ударным кулаком, но лишь дополнением к старому войску. Количественно, оно ещё уступало войскам старого строя, но это был первый и очень ценный опыт, и наши противники подтвердили это. Поляки писали, доносили в Варшаву, что Москва воюет по-новому, Речь Посполитая понесла тяжелейшие потери,несмотря на свою победу под Смоленском, несмотря на капитуляцию армии Шеина. Тем не менее, эта война очень дорого стоила Речи Посполитой, эта победа очень тяжело им далась. Это стало одной из причин, почему, несмотря на капитуляцию армии Михаила Борисовича Шеина под Смоленском, фактически, оба государства остались на позиции статус кво. Несмотря на это, произошли территориальные изменения, которые не дали преимущество ни одной из сторон, но Россия вынуждена была признать территориальные потери по мирному договору, а Речь Посполитая отказалась от претензий на Московский престол.

Д. Володихин

—И отдала город Серпейск. А давайте же к сути дела. Действительно, первое применение полков нового строя, и в первых же боях фактически обречённые войска Шеина показали такую стойкость, что в какой-то момент, казалось, она близка к победе. Этого не произошло, но для нас важно, что, собственно, дало ей это повышение качества, что сделало правительство Михаила Фёдоровича с русской армией, что было в ней добавлено и переделано?

А. Малов

—В ней была создана полевая пехота и конница, которая сражалась на поле боя по-новому, в линейных построениях. Первый рейтарский полк французского гугенота Шарля Самуила Делиберта, как называли его в России. Он показал такую стойкость, которая превосходила стойкость поместной конницы, при всём том, что в этот полк были записаны низы служилых по Отечеству, низы дворянства, это- татары и новокрещённые служилые, которые прошли обучение у иноземных офицеров и показали прекрасные боевые качества под Смоленском. Это — пехота, которая могла не только вести осадные работы и проводишь штурмы, это и старая пехота, которая многого не могла делать, но она показала свою способность сражаться и в полевых условиях, на поле боя против серьёзных инженерных заграждений, чего прежняя пехота делать практически не могла.

Д. Володихин

—Ну, что ж. Добавлю буквально несколько слов для того, чтобы разъяснить какие-то элементарные нововведения. Чем отличается рейтарская конница от поместной? Она имеет тяжёлое вооружение, доспех, металлический головной убор, она сражается в сомкнутом строю, она может вести огонь из пистолей, она может совершать манёвры, она подчиняется строгой дисциплине и во время боя имеет очень большой ресурс использования. Дворянская кавалерия била противника как рой разъярённых пчёл, кусала со всех сторон и иногда превосходила в рукопашной схватке, но, если противник двигался дальше, она готова была рассеяться как разъярённое облако. Рейтарская кавалерия готова была для тяжёлого лобового столкновения, чего в нашей кавалерии не водилось раньше, наверное, со времён удельной Руси. Что касается пехоты, то пехота тоже надела доспех, разделилась на пехоту, которая вооружена огнестрельным оружием — вы сейчас поправите меня, но мне кажется, что мушкеты начали заменять аркебузами и на пехоту, которая вооружена пиками — одни стреляют, другие защищают их, когда на них нападают. И пехота может маневрировать, может производить перестроения, подчиняется приказам. Она может не только сделать залп — она может на поле боя сделать множество залпов: атаковать, обороняться, отходить, оборачиваться, бить из-за укрытия, разбирать укрытия, идти вперёд. Это — совершенно другой тип тактики и тип организации. Поправьте меня там, где я ошибся.

А. Малов

—Несмотря на изменения в вооружении, которые, несомненно, имели место, это было не главным, главным было изменение организации и обучения. Когда стрельцы принимали человека — стрелецкого сына или человека со стороны, не из стрелецкой династии — он должен был продемонстрировать умение стрелять, и, зачастую, если мы говорим о провинциальных стрельцах, сам приобретал боекомплект за счёт своего жалования. В данном случае, войска нового строя полностью были на казённом обеспечении во всём, что касается вооружения и боеприпасов. Это было абсолютно стандартное вооружение, но это — не главное, главное — в организации. Потому что стрелецкая пехота делилась на десятки, пятидесятки и сотни, соответственно, возглавляемые десятниками, пятидесятниками и сотниками, объединённые в приказы, по сути, аналогичные европейским батальонам и сквадронам 17-го века, и всё. Это было, фактически, учётное деление, каждый начальник, командир любого уровня отслеживал наличие необходимого количества людей и их занятость, но командовать на поле боя эта новая организация не была приспособлена. Новая солдатская система представляла собой сложную, многоуровневую, многоступенчатую чиновническую систему, где каждый чин отчётливо знал круг своих обязанностей, свою иерархию и свой функционал. Именно такая пехота, строго структурированная, от ефрейторов, подротмейстеров до полковников наверху, именно такая система превратила толпу вооружённых людей в хорошо работающий механизм. И это было главным. Вооружение было уже вторичным, произошло, действительно, вооружение на европейский лад, когда были вооружены мушкетами. Нужно сказать, что уже в Смоленскую войну те русские полки, которые были сформированы по образцу европейских наёмных полков, они получили полное солдатское вооружение мушкетами. Действительно, в полки выдавались петинёрские латы и петинёрские пики, но изучение военных показало, что тогда это тоже было лишь дополнением. То есть, полк выступал в поход, имея количество мушкетов соответствующее еоличеству нижних строевых чинов. И, в дополнение к этому, давались пики и давались петинёрские латы, чтобы, в зависимости от военной и тактической ситуации, командир мог часть солдат перевооружить латами и пиками для рукопашной. Но, надо сказать, что уже первая общеевропейская война- Тридцатилетняя война в Европе, 1618-1648 годы — показала, что, в случае рукопашной схватки, если солдаты оказывались без защиты петинёров или без защиты конницы, зачастую, они предпочитали орудовать в рукопашной мушкетами, используя их, как лом, что оказывалось при столкновении пехотных масс более эффективным, чем шпаги, а шпага приобретает всё более хозяйственный характер, характер хозяйственного инструмента: дровишек нарубить или хворост для костра — это то, для чего чаще всего использовалась шпага. Поэтому, в России, уже в ходе Смоленской войны, от подразделений петинёров внутри полков нового строя отказались изначально, что, впоследствии, стало уже доброй традицией в России, и до конца 17-го века, надо сказать сразу, петинёрские пики и латы выдавались в полки, но отдельных подразделений петинёров в полках не было, просто время от времени использовались по мере надобности.

Д. Володихин

—Вот какая проблема: Российское правительство очень хорошо задумало эту реформу, но оно делало это в первый раз, то есть, отряды наёмников прослеживаются по источникам в России со времён Василия Третьего, а полки нового строя — это несколько другое, это достаточно большой процент русской армии, и правительство делало правильные вещи, но заранее всего рассчитать не могло. Например, оно не могло рассчитать, что обеспечение такой армии станет весьма разорительным, требующим организационных усилий на порядок больше, чем раньше. Та же самая армия Шеина под Смоленском в значительной степени вынуждена была капитулировать не потому, что плохо дралась. Нет, она дралась как надо, но всё равно уступала объединённым силам противника. Дело, в общем-то, в том, что её не смогли как следует обеспечить: опоздал порох, опоздало жалование, опоздало подкрепление, опоздало всё то, что должно было давать этой армии вес в боях. И правительство следующего государя — Алексея Михайловича — должно было задуматься о том, как эту тенденцию переломить.

Д. Володихин

—Дорогие радиослушатели! Напоминаю вам, что это — светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час», и с вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы обсуждаем с замечательным историком, специалистом по истории военного дела в России в допетровскую эпоху Александром Витальевичем Маловым рождение войск нового строя в России. Прошу вас. Собственно, мы переходим к тем событиям, которые были после Смоленской войны в то время, которое стало временем расцвета полков нового строя.

А. Малов

—Я бы сказал, в то время, когда произошёл переход из количества в качество. Увеличение численности и удельного веса этих полков привело к тому, что сама система организация вооружённой силы Русского государства изменилась, и произошло это в ходе тяжелейшей тринадцатилетней войны за Украину. Война начиналась успешно для России, но далее следовало несколько поражений в ходе её затягивания и в ходе втягивания России параллельно, помимо этой войны, ещё в войну со Швецией. Тогда шла речь о том, кто выдержит и кто выстоит, какое государство будет наиболее выносливым — это была война на выносливость. Именно в ходе этой войны, после неудачного Рижского похода царя Алексея Михайловича, после того, как эпидемия опустошила Москву и стрелецкий гарнизон.

Д. Володихин

—Как показала себя армия нового типа на полях сражений войны в тот момент, когда она стала в два раза тяжелее, чем на старте?

А. Малов

—А это уже битва под Конотопом, тяжёлое поражение Русской армии. Надо сказать, что это было тяжёлое поражение, когда практически всю конницу князя Трубецкого, осаждавшего Конотоп, удалось заманить, и, вместе с двумя воеводами, уничтожить. После этого, князь Трубецкой был вынужден снять осаду Конотопа и отступить в Путивль. И вот, в ходе этого отступления обозом, тогда не был сброшен ни обоз, ни артиллерия, армия шла в полном боевом порядке, крымский хан с Ордой и казаки пытались довершить разгром Русской армии, пытались добить отступающий обоз или хотя бы отколоть часть этого обоза — так и не смогли до Путивля этого сделать, понеся большие потери в своих бесплодных атаках. Все атаки, разумеется, были отбиты огнём русской пехоты нового строя. И надо заметить, что Алексей Михайлович на солдатский строй перевёл и Московских стрельцов — опытную боевую пехоту. И именно тогда, в конце 1650-х годов, когда поместная конница уже не могла в пределах своей земли в массе своей нести службу без денежной компенсации со стороны правительства, когда были переведены на солдатский строй Московские стрельцы. Финансовый кризис уже не позволил России содержать большое количество иностранных дорогостоящих офицеров и солдат, наёмных солдат уже не было к тому времени, были только офицеры, но это был очень большой корпус офицеров по сравнению со Смоленской войной. И тогда, как раз, проходило раскассование полков нового строя по завершении кампании. Иностранные офицеры высылались в свои земли. Некоторые из них, чтобы избежать увольнения со службы, переходили на Русскую службу — это называлось, на имя Государя, на вечную службу. Можно сказать, их принимали в Русское подданство и, таким образом, оставались на службе, получали поместья, а солдаты и ратники, которые прошли обучение у этих офицеров, прошли службу, имели боевой опыт — они переводились в Московские стрельцы, и тогда произошёл рост численности Московских стрельцов. Одновременно, тогда же, после Рижского похода создаётся два выборных солдатских полка, куда, после раскассования, переводят солдат и урядников из детей боярских и получивших дворянство за хорошую службу — а таких было очень много.

Д. Володихин

—Да, получается, что полки солдатские и полки стрелецкие в какой-то степени сблизились, то есть, правительство постаралось использовать сильные стороны обеих сил, но, в принципе, шло по пути развития полков нового строя.

А. Малов

—Несомненно. Можно сказать, что в этот период Московские стрельцы ничем не отличались от войск нового строя по своей организации, по своему вооружению, по тактике. Ну, даже не по организации, поскольку организация ещё продолжала оставаться прежней, а по вооружению, по тактике и по боевому опыту они полностью сравнялись, что показали и дальнейшие события: Московские стрельцы стали полноценной полевой пехотой, каковой они до Алексея Михайловича не являлись.

Д. Володихин

—Ну, давайте посмотрим на примеры того, как при Алексее Михайловиче и при Фёдоре Алексеевиче полки нового строя и, в первую очередь, пехота, работали на поле боя. Есть ли какие-то удачные примеры их боевых действий, помимо отступления к Путивлю?

А. Малов

—Несомненно, были у полков и победы, не только поражения, но, если мы говорим о правлении Фёдора Алексеевича, конечно, это два Чигиринских похода, первый — удачный для нас, второй — гораздо менее успешный, потому что во время второго Чигиринского похода деблокировать Чигирин не удалось, Чигирин был взят, а последние защитники взорвали пороховой погреб. При всём при этом, первый поход закончился тяжёлой, но блестящей победой, потому что турецкое войско бежало из Чигирина. Конкретно, в виду турецкой армии русская армия форсировала Днепр, турецко-татарские войска не смогли помешать ей и были отброшены при первом же столкновении. Но, в первую очередь, проявила себя Московская пехота: это — Московские выборные полки, Московские стрельцы и солдатские полки, это они вынесли на себе всю тяжесть боёв за переправу через Днепр. ССитуацию с переправой была, фактически, Русская армия повторила, да только турецкая армия оказалась гораздо сильнее на следующий год.

Д. Володихин

—Это 1677-й и 1678-й годы — бои за новые земли России на территории Малороссии, война с чудовищной военной машиной Османской Турции, в первый год удачно, а второй год, понимаете, конечно, Чигиринские укрепления пришлось, в конечном счёте, сдать, но турки уже не могли как следует наступать, Киев они тогда не взяли.

А. Малов

—Здесь надо отметить, что, когда Фёдор Алексеевич взошёл на престол и известил султана об этом, российские дипломаты попытались завершить войну, не доводя её до лобового столкновения, поскольку Фёдор Алексеевич не жаждал воевать, война ему досталась в наследство от батюшки, но османы отвергли амбиции и претензии России, и, хотя они попытались во время подписания Бахчисарайского мира 1681-го года представить ситуацию как поражение России, но, при всём при этом, по сути дела, те территориальные разграничения, которые были введены, они предлагались Фёдором Алексеевичем до лобового столкновения.

Д. Володихин

—То есть, повоевали — и смирились.

А. Малов

—Дело в том, что в Москве достаточно разумно, рационально боялись открытого столкновения с самым мощным, в военном отношении, государством в мире, против которого могла воевать лишь коалиция европейских государств. В Турции же возобладали шапкозакидательские настроения, и понадобилось две кровавых кампании, чтобы разубедить турок в этом и склонить их к миру.

Д. Володихин

—То есть, если я правильно вас понимаю, первый раз в Чигирине было тяжёлое поражение турок, во второй раз, они всё-таки берут город, но несут такие потери, настолько обескровлены, что ведение дальнейших боевых действий — это та комбинация, которую можно поставить на доску большой политики?

А. Малов

—Не совсем так. Нельзя сказать, что турецкая армия была обескровлена настолько, что она не могла вести военные действия. Нет. Но турки поняли, какой ценой даются им эти военные действия, и это — та цена! Которую они не готовы были платить. Поэтому, разрекламированные и декларированные походы на Киев не в 1679-м, не в 1680-м году не состоялись. Подсчитав и прикинув возможные потери — а всё это время Россия не теряла времени напрасно, Россия строила масштабные фортификационные укрепления бастионного типа вокруг Киева — они убедили турок в том, что не стоит пытаться штурмовать столицу Малороссии. Таким образом, в 1681-м году мир был подписан, и следующая русско- турецкая война, которая началась уже в 1686-м году и которая была известна в историографии как походы Василия Васильевича Голицына, туда же вписываются и походы Петра на Азов в ту же войну, но почему-то одни представляются полностью провальными и бездарными, а вторые — успешными и победоносными. Ну, известно, что первый поход Петра на Азов тоже был неудачным, но, тем не менее, уже сами походы Василия Васильевича Голицына показали, что Россия умеет хорошо учиться на своих ошибках. И первый неудачный поход Василия Васильевича Голицына 1687-го года, тем не менее, показал, что крымская Орда во главе с ханом уже бессильна против Российской армии, состоящей, в массе своей, из полков нового строя: и конница, и пехота. И в следующем году, когда был учтён опыт неудачного похода, были созданы промежуточные пункты снабжения, были заложены боеприпасы и продовольствие промежуточное. Русская армия не имела успеха только потому, что не ставила своей целью ни осаду и штурм Крыма, ни штурм Перикопа.

Д. Володихин

—Ну, а в полевом сражении она имела успех?

А. Малов

—Дело в том, что крымская конница к тому времени уже не решалась вступать в открытый бой с Русской армией. Они пытались подловить какую-то часть отошедших от основной армии, оторвать её, но во втором походе успеха в этом не имели.

Д. Володихин

—Ну, а нападения приводили просто к потерям среди крымчан, да и все. Осмелюсь напомнить, что, даже в тот тяжёлый 1678-й год, когда турки всё-таки встали на развалинах Чигирина, они не решились тогда штурмовать Киев. Я, всё-таки, на той точке зрения стою, что слишком большие потери, понесенные там, убедили их в том, что штурм Киева в этот момент ни к чему хорошему не приведёт. И, как вы сказали, в следующем году, широковещательно объявленный поход на русский Киев так и не состоялся. Я, кроме того, напомню, что походы Голицына — это часть огромной дипломатической системы, большая военная коалиция против Турции, и турки отступают под напором этого большого фронта. Действия Голицына, может быть, не так ярко выглядят, если смотреть из глубины России, но, если смотреть на общий успех коалиции, то они важны и нужны. Взятие Азова Петром I в 1696-м году было актом использования полков нового строя, то есть, той армии, которую он получил по наследству от Алексея Михайловича и Фёдора Алексеевича.

А. Малов

—Совершенно верно. Я могу дополнить, что и потешные Петровские, и новые полки Петровской армии, уже позднее, они формировались, во многом, по образцу Московских выборных солдатских полков и, частично, даже из чинов, которых выписывал молодой царь оттуда в свои потешные полки.

Д. Володихин

—Ну, что ж. Мне хотелось бы, дорогие наши радиослушатели, чтобы вы, в финале нашей передачи — а она уже подходит к концу — получили представление о том, как в допетровской России учились по-новому воевать, учились проводить масштабные преобразования и, постепенно, год за годом, десятилетие за десятилетием, доводили огромный, очень серьёзный переворот в жизни общества и армии до логического завершения, до создания армии, высоко боеспособной. У вас должно сложиться впечатление, что допетровская Россия способна была на проведение столь масштабных реформ и проводила их весьма успешно. От вашего имени позвольте поблагодарить Александра Витальевича Малова за роль экскурсовода по затенённым дорогам допетровской России. И мне остаётся сказать вам: спасибо за внимание, до свидания.

А. Малов

—До свидания, уважаемые радиослушатели, до новых встреч.